Читать книгу На собак волков не зови - Сергей Зверев - Страница 1

Рычащий черный клубок шерсти катался в пыли у обочины, машины притормаживали и объезжали его, кто-то сигналил, кто-то снимал драку на мобильник. Тощий дедок тер ладонью лысину и тряс обрывком поводка, рядом металась грудастая тетка. Она всхлипывала, кричала что-то, но ее голос тонул в глухом рычании, переходящем в вой. У бровки тротуара сцепились ризеншнауцер и ротвейлер, здоровенные откормленные суки бились насмерть, размазывали по асфальту кровь.

– Денис, не надо. – Шепот за спиной его не остановил, напротив, заставил торопиться. Еще пара минут, и породистые шавки перегрызут друг другу глотки прямо здесь, на глазах у изумленной публики. Что они не поделили, интересно знать. Кто их поймет. Чего ждать от собак, если у хозяев мозгов нет – таких тварей из дома без намордников выводят…

– Пойдем, – его потянули за локоть, но Денис вырвал руку и обернулся.

– Дай-ка, – он осторожно отобрал у Леры сумочку и вытащил маленький цветастый зонтик, – стой здесь, не подходи.

– Денис, вдруг они бешеные. – Слова пропали даром, Денис глянул в серые, полные тревоги и страха глаза Леры и отвернулся. Не бешеные, нет, обычные зажравшиеся псины, озверевшие от тоски в замкнутом пространстве квартиры. Вот и развлекаются по-своему на радость себе и окружающим.

– Пожалуйста, не надо. Пойдем, нас ждут.

Все, хватит, этими словами он уже сыт по горло. «Не лезь, не вмешивайся, отойди» – ничего нового, все как вчера и позавчера, и точно так же будет завтра. Леру можно понять. После того, что она пережила полтора года назад, по-другому, наверное, нельзя. Наверное. Но сейчас не тот случай, тем более драка катится к развязке. Ротвейлеру удалось вырваться из захвата, черная с рыжим подпалом сука в прыжке свалила лохматую соперницу и вцепилась ей в горло. Дед заверещал, замахал тощими руками и ринулся к собакам, Денис оттолкнул старика в последний момент.

– Погоди, папаша, не вмешивайся. Я сам с вашими девочками поговорю, – и схватил ротвейлера за холку. Шнауцеру повезло, клыки «подружки» запутались в шерсти и не успели проткнуть глотку, но черные завитки уже потемнели от крови. Еще немного, и белоснежные зубы прошьют кожу, перекусят трахею – и привет. Ротвейлер рыкнул сквозь сжатые зубы, но хватку не ослабил, наоборот, замотал башкой и перехватил шкуру жертвы поудобнее. Вот и хорошо, вот и славно, нам этого и надо – Денис подсунул зонтик под толстый, с заклепками ошейник, с силой крутанул «рычаг» вокруг оси. Псина билась, хрипела, но челюсти разжимать не торопилась, пришлось повернуть зонтик еще немного, дожать почти до упора так, что спицы негромко хрустнули, а яркая ткань расползлась, как мокрая бумага. Тетка и дед выли громче озверевших псов, солнце било в глаза, в горле першило от пыли и шерсти.

Ошейник перекрутился «восьмеркой», впился в шкуру, и черная тварь, наконец, разжала клыки, захрипела, забилась в припадке удушья. Денис приподнял пса, швырнул его на тротуар под дерево и снял закрутку. Дед чирикал над еле живым ризеном, тетка ползала на коленях рядом со своей «девочкой», целовала псину в окровавленную морду.

– Ничья, – Денис покрутил в руках остатки зонтика, швырнул его в урну и обернулся. Лера стоит как вкопанная там, где он и приказал, щурится близоруко, губы сжаты – того и гляди заплачет. Но это только кажется. За те полгода, что они прожили вместе, Денис ни разу не видел ее слез. Злилась, кричала, смеялась – все, что угодно, только не плакала, иногда замолкала надолго и смотрела в сторону, и неизвестно, что хуже – потоки слез или этот отрешенный взгляд сквозь стену. Вот и сейчас все к этому идет. Денис протолкался к Лере через толпу, притянул к себе, чмокнул в светлую макушку.

– Испугалась? – Вопрос ритуальный, но без него никуда.

– Еще как, – пробормотала она и боднула лбом в плечо, – очень. Такие здоровые, злые. Зачем ты…

Все, пора сворачиваться, этого разговора нужно избежать, финал предсказуем, а на вечер были такие планы… Но кто ж виноват, что бестолочи-собачники за своими питомцами не следят.

– Пошли отсюда, – оборвал девушку Денис, потянул ее за руку. Но Лера замотала головой и показала на другую сторону дороги. В толпе зевак стояли Вика с Пашкой и призывно махали руками. Денис сменил курс и потащил Леру за собой, лавируя между стоящими перед светофором машинами. Недовольные крики, гудки остались позади, послышался лай. Денис обернулся, но псов уже растащили на безопасное расстояние, и пришедшие в себя собаки перебрехивались в меру оставшихся сил.

– Здорово ты их, – восхитился Пашка, – мы все видели. Я помочь хотел…

Вика дернула парня за руку, и тот умолк, посмотрел на свою невесту сверху вниз. Да, жених и невеста. Ей восемнадцать, ему двадцать – лучше не бывает. Жили в одном доме, ходили в одну школу, только Пашка учился на «отлично», а Вика так, средненько. Зато красотка – глаз не оторвать. Ростом жениху до плеча, длинные русые волосы, зеленые глаза, на щеках ямочки, когда улыбается. Пашка, серьезный блондин с вихрами на темени, не ботан, не хлюпик, учится на физтехе, и неплохо учится, и про спортзал не забывает. А Вика – менеджер в ювелирном магазине: красивая работа для красивой девочки. Настоящая королева, жених при звуках ее голоса теряет волю и идет, куда поведут, как бычок на веревочке.

– Привет, дядя Денис! – Вика зажмурилась от легкого щелчка по носу.

– Я тебе дам – дядя, – пробормотал Денис, рассматривая пару. Да какой он ей дядя? Мать Вики хоть и сестра ему, но сводная, и родители не родные. Он – пасынок, чужой, подкидыш, найденный тридцать семь лет назад на ступеньках детдома. Родная мать тогда как в воду канула, но нашлась для мальчишки новая семья. Значит, все-таки дядя, хоть и не по крови… О, а это еще что такое?

– Поворотись-ка, сынку, – он осторожно, кончиками пальцев поддел Пашку за подбородок. Парень гордо поднял голову, Лера охнула, Вика вслед за женихом задрала нос.

– Неслабо, – Денис изучал сиреневый, с синими краями кровоподтек на скуле жениха племянницы, – когда, как и при каких обстоятельствах? Не томите, юноша, – поторопил он Пашку. Тот ломаться не стал, в двух словах рассказал, как было дело.

– Вчера вечером у «Золотого скорпиона» Вика позвонила, попросила встретить. К ней трое подошли, с собой увезти хотели. Я приехал, со мной еще двое были. Встретили, поговорили, – словно нехотя рассказывал он про свой подвиг, пока Вика с обожанием смотрела на будущего мужа снизу вверх.

– Молодцы, – одобрил Денис и мельком глянул на Леру. Так и есть, губы дрогнули, сжались, но молчит, улыбается через силу. Все, как и полчаса назад, как и месяц, и полтора. Снова посмотрел на довольного Пашку, тронул край кровоподтека.

– До свадьбы заживет…

Но его перебила Вика:

– Не успеет, до субботы всего ничего осталось. Ну да ладно, тональником замажем, а фотографии потом отфотошопим. – Пашка тут же смирился и закрыл рот, перечить невесте он не решился.

– Пойдем, – проговорила Лера, – мы им мешаем. Вы в магазин?

Вика в ответ кивнула и взяла Пашку под руку.

– Мы тоже. Нам новый зонт нужен, – Денис обнял Леру за плечи, – топайте, мы следом.

А сам через пару минут догнал Пашку, придержал за локоть и отвел в сторонку, оставив Вику и Леру обсуждать преимущества косметических фирм.

– Кто это был, те трое?

Пашка набычился, отвернулся. С минуту шли молча, и Денис уже собрался повторить вопрос, когда парень пробурчал себе под нос:

– Волки, кто ж еще. Трое на белой машине, ты знаешь.

Как не знать, весь город знает. Вся стая – человек пятнадцать – рассекает на трех машинах: два черных монстра, один белый, все меченые, все заметные, издалека видно. И все прекрасно все знают, два плюс два сложить умеют, дураков нет. Появилось зверье в городе еще в начале весны. Первым делом грохнули мэра на пороге его загородного дома, следом еще двух его замов, сына мэра с семьей сожгли в квартире, пяток чиновников помельче перестреляли – кого в машине, кого прямо на улице средь бела дня. Нет, никто, конечно, своими глазами ничего не видел, но все сразу поняли, откуда ветер дует. И дальше ничего, будто так и надо, словно это в порядке вещей – ни следствия, ни уголовных дел. «Занимался несовместимой с госслужбой коммерческой деятельностью. Стал жертвой передела собственности в криминальной среде», – некрологи местные газетенки нашлепали, как под копирку. Убитых по-быстрому закопали, а остальная чиновничья шушера убежала из города. Причем поговаривали, что бежали очень быстро, побросав все нажитое непосильным трудом. И свято место пусто не осталось, его заняли новые хозяева города – мелкие, носатые, их наглость граничила с помешательством: тормозов нет, блокировки сняты. Зато у каждого по «шапке-невидимке» имеется, менты их в упор не видят, а если и видят, то отворачиваются. И дикие танцы на площади, и стрельба очередями в воздух, и таран машин, если те на пути оказались – все шалости с рук сходят. Отдыхайте, гости дорогие, ни в чем себе не отказывайте, мы потерпим….

– Волки, – выдохнул Денис, – я понял. – Он остановился, взял Пашку за плечи и развернул к себе. Тот покорно топтался перед «дядей» и все норовил оглянуться на Вику. Она смеялась и копалась в белой сумочке, искала запиликавший мобильник.

– Я эту породу хорошо знаю, – негромко говорил Денис и не сводил с девушек взгляд, – в армии насмотрелся. В следующий раз сам не геройствуй, сразу мне звони. Не ментам, не друзьям, а мне. Эти твари все помнят – взгляд, жест, слово. А уж особенно разбитую морду. Вы им по рожам хорошо настучали, надеюсь?

– Да, – оживился Пашка, – одному нос разбили, второму в глаз прилетело…

– Орлы! – Денис встряхнул Пашку. – Уважаю! Телефон мой у тебя есть?

– Вика знает, – парень едва не свернул шею, высматривая невесту в толпе.

– Хорошо, – Денис отпустил Пашку, пошел рядом, – в магазин-то зачем? Водку купить забыли?

– Вы ж не пьете! – удивился Пашка. Он почти бежал, проталкиваясь через толпу.

– Не пью, – подтвердил Денис, – но мало ли что. Вдруг накатит. На радостях. Не каждый день племянниц замуж выдаю.

– Купили, купили, – успокоил его Пашка, – все купили. Теперь ей шляпа нужна и туфли. На второй день. Викина мама звонила, сказала, что в пятницу вечером приедет, раньше не получится. Вот и попросила меня сходить…

Светка, сестра Дениса, после развода вкалывала в Москве вахтовым методом и дома появлялась нечасто. Перед свадьбой дочери ей пришлось отпахать подряд три недели, оставался последний рывок.

Пашка рассказывал еще что-то, но Денис парня не слушал, первым догнал девушек, взял обеих под руки и повел по «зебре» к дверям торгового центра. Невеста потащила жениха прямиком к эскалатору. Денис смотрел им вслед: Вика крутила головой, разглядывая витрины, и что-то говорила, Пашка внимательно слушал. Да, до субботы осталось всего ничего. Последние приготовления, приятные хлопоты – и свадьба. Была и у Дениса свадьба, давно, больше десяти лет назад. Счастлив был, как последний дурак, и гордился собой – как же, подвиг совершил, взял женщину с ребенком. Девочке два года было. И ведь действительно любил обеих, думал – семья есть, один ребенок есть, еще одного, общего, попозже заведем, когда деньги будут. Тут и звание очередное подошло, и перспектива своей квартиры замаячила, и аттестацию успешно прошел, хоть и не сразу. В первый раз зачет по курсу выживания не сдал, финальное испытание завалил. По чертовски уважительной причине, и до базы двое суток лесами топал. В общем, в личное дело – запись соответствующая, от командования – благодарность, а от государства – серпом по самому дорогому: «Полк подлежит расформированию». Новость убила все планы и надежды на будущее. А тут вторая «радость» подвалила – к жене вернулась ее первая любовь и страсть, по совместительству – отец девочки. Потом развод, дембель… Как оказался дома – помнил с трудом. Жил, словно на автопилоте: без эмоций, без мыслей, без чувств.

Любимый город встретил мокрым снегом, грязью на улицах и пустотой. Работы не было, институт войск РХБЗ, куда отчим планировал пристроить Дениса, спешно ликвидировали. В единственном на всю страну противовирусном центре тестировали новые вирусы и яды, модернизировали старые, проверенные временем, разрабатывали противоядия и вакцины. В народе нехорошее место называли «Вакцина» и старались обходить стороной. И хотя Денис смутно представлял свою деятельность на предполагаемом новом поприще, эта еще одна неудача – ликвидация института – добавила горечи в и без того несладкую жизнь.

Отчим съехал в деревню и освободил пасынку квартиру – устраивай, дружок, свою жизнь, если сможешь. А она ни хрена устраиваться не желала. В каждой своей женщине Денис видел прошмандовку и заранее ждал измены. Отношения рушились со скандалами, истериками или жутковатым звенящим молчанием, квартира пустела, мебель покрывалась пылью, цветы чахли и умирали на подоконниках. Карусель остановилась в тот день, когда он встретил Леру.

И у нее была свадьба, и тоже в восемнадцать лет. Любящий муж, квартира в Москве, обеспеченная семья – все, о чем может мечтать воспитанная дедом и бабкой девчонка из провинции. Их хватило почти на десять лет – любви, достатка и покоя. А потом муж Леры улетел в командировку, чтобы вернуться в цинковом гробу. Вернее, в гроб через пару месяцев после авиакатастрофы положили то, что осталось от молодого сильного мужика, и отдали вдове. Безутешные родственники быстро оправились от горя и выставили бездетную Леру из московской квартиры. Она вернулась к себе и жила тихо как мышь, работала бухгалтером в школе. Лера была странной: шарахалась от каждой тени, вздрагивала от резких звуков, ходила осторожно, по сторонам не смотрела – только под ноги. В тот день она даже не заметила, что переходит дорогу на красный свет. Как та «Газель» успела затормозить – уму непостижимо… Перевернутый на льду фургон с пивом, подрубленный фонарный столб, оборванные провода, две иномарки, слившиеся в «поцелуе», – и посреди всего этого Лера с фикусом в руках. Деревце дрожало, а его хозяйка застыла на месте и смотрела перед собой. Она не сопротивлялась, когда Денис потащил ее прочь от разгрома и приходивших в себя пострадавших. В одной руке тяжелый фикус, в другой зажаты холодные тонкие пальцы насмерть перепуганной девушки. Вслед беглецам орали и свистели, но Денис не оборачивался. Остановился, когда за спиной все стихло, вручил Лере потрепанный куст в горшке и представился.

– Очень приятно, – неуверенно отозвалась она и, прижав фикус к груди, назвала свое имя.

– Рад знакомству, чертовски рад, – Денис тряс головой и норовил поцеловать новой знакомой руку, – позвольте проводить вас, доставить до дома, так сказать.

Она позволила, но прогулка длилась еще минуты три. Они не успели пройти и половины пути, как все закончилось.

– Вы работаете? – повела светскую беседу Лера. – Где и кем, если не секрет?

– Что вы, какие от вас секреты! – резвился Денис. – У меня редкая и востребованная творческая специальность. Я дизайнер надгробий, беру заказы у…

Лера просто ушла вперед – ничего не сказала, не посмотрела с укоризной или издевкой. Накинула на голову капюшон, поправила светлые растрепавшиеся волосы – и исчезла в начавшемся снегопаде. Денис остался один, потоптался в снегу, развернулся и побрел прочь. А через неделю ждал ее на том же месте, где сморозил глупость. И дождался, подошел молча и вручил точно такой же фикус.

– У меня уже есть, – девушка посмотрела на поникший от холода кустик, тронула пестрые, зеленые с белым, листочки.

– Я не знаю, что вам нравится, поэтому купил еще один, – Денис почти силой впихнул растение в руки девушки, – если не подходит – давайте вернем. Я куплю вам что-нибудь другое. Например, орхидею.

– Не надо, – Лера подышала на замерзшие ветки, отвернулась от порыва мартовского ветра и сказала:

– Пойдемте скорее. Здесь очень холодно.

И они пошли, и теперь так и ходят друг к другу в гости. Денис ни разу не усомнился в верности Леры, проверять ничего не хотелось, словно шепнул кто-то на ухо: «Успокойся». И он успокоился. А второй фикус прижился в конце концов у Дениса и чахнуть не собирался, разросся вширь и ввысь, изредка ронял на батарею сухие листочки.

В толчее магазина Вика и Пашка пропали мгновенно, Денис потерял их из виду, обернулся к Лере. Та рассматривала витрину спортивного магазина и недовольно дернула плечом, когда Денис попытался обнять ее.

– Зачем ты полез, зачем? – Все, понеслось. Сейчас ее лучше выслушать, дать высказаться и не перебивать. Так будет лучше для обоих, во всяком случае, раньше это срабатывало. А Лера уже перебирала все возможные варианты развития событий:

– А если бы тебя покусали эти псины, а если они бешеные, а если бы ты попал под машину…

– А если бы собаки побежали на детскую площадку и устроили драку там? А если они действительно бешеные и перекусали бы всех, кто попытался их разнять? Даже если и не бешеные – все равно. Ты знаешь, как выглядит рваная укушенная рана, особенно на лице? А если бы того деда хватил инсульт и он бы умер прямо на дороге?

Лера осеклась и непонимающе смотрела на Дениса.

– Нет, – сдалась она через минуту, – нет, не подумала. Я о тебе думала, о том, что я буду делать, если….

– Если, если… – передразнил ее Денис, – пошли. Где твои зонты? Выбирай, я сегодня добрый.

Выбор и покупка нового зонтика заняли минут сорок: в отместку Лера перебрала весь ассортимент небольшого магазина. Денис мыкался рядом, рассматривал свое отражение в витрине. Подстричься бы не мешало, темный «ежик» уже основательно отрос, челка падает на высокий загорелый лоб. В зеленых глазах кураж, губы чуть кривятся в улыбке, физиономия довольная – все, как обычно, после хорошо сделанной работы, когда результат нравится самому. Отвернулся от зеркального окна, посмотрел издалека на увлеченную процессом выбора Леру и снова уставился на свое отражение. «Лицо попроще сделай», – от довольной физиономии не осталось и следа. Сейчас надо потерпеть, помолчать, дождаться вечера и тогда уж потребовать полной сатисфакции за моральный ущерб… Додумать не успел, в кармане джинсов зазвонил мобильник.

– Денис, ты мне нужен, – раздался в трубке голос отчима. – Можешь приехать или у тебя планы?

К человеку, давшему ему все – будущее, семью, образование и жилье, – Денис мог бы примчаться и с Луны. Или наоборот, если потребуется.

– Да, отец, могу, – он вышел из магазина и прикрыл трубку ладонью: – Что случилось? Купить чего? Привезти?

Требовалась сущая мелочь – поправить потекший кран. Труба проходила в неудобном месте, и добраться до нее самостоятельно отец не мог. Договорились на завтрашнее утро, чтобы успеть до субботы. Лера в ответ на новость сделала вид, что ей все равно, но губы все же надула. И слишком пристально стала рассматривать покупку – крутила новый зонтик в руках.

– До утра еще куча времени, – на ухо девушке шепнул Денис, – и если мы поедем прямо сейчас…

– Поесть не купили, – пробурчала Лера, – в холодильнике пусто.

– Успеем. – Денис схватил девушку за руку и ринулся к лестнице. Но остановился уже через десяток метров, уставился в стекло витрины. За ним Вика мерила шляпки, крутилась перед зеркалом, заметила «дядю» и послала ему воздушный поцелуй. Пашка обернулся и закатил глаза к потолку. «Привыкай, дружок», – мелькнула ехидная мыслишка.

– Красиво как, – вздохнула Лера, – ей все идет, такая хорошенькая. Вот эту надо примерить. Подожди. – Она скользнула в магазин, отодвинула взмыленного жениха и схватила с полки что-то белое, воздушное, с серебряным отливом. Вика водрузила это на голову и взвизгнула от восторга, продавщица вымученно улыбнулась, Пашка вытаращил глаза.

Вика потащила добычу к кассе, раскрасневшаяся Лера попрощалась с молодыми и подошла к Денису, взяла под руку. И все оглядывалась, пока шли к лестнице, и улыбалась странно, глядя сквозь стены в никуда.

Утром пошел мелкий дождик, Денис шарахался в сумерках по квартире. Поел, оделся, поцеловал сонную Леру в щеку.

– В субботу утром приеду, – пообещал он шепотом, – готовься.

– Слушаюсь, – пробормотала девушка, – и повинуюсь. Дверь захлопни, я еще посплю.

– Лентяйка, – проворчал Денис из коридора, – вот женюсь на тебе, будешь знать. Забудешь, как до обеда дрыхнуть.

– Сначала женись – потом поговорим, – донеслось из комнаты.

Так, пора сматываться. Голос уже не сонный, а вполне себе бодрый и осмысленный, надо уходить. Спасибо бате, что помог, подкинул благовидный предлог. Не в первый раз, впрочем. А помочь ему с водой обязательно надо, не все по чужим дачам шабашить. Строить чужим… Хоть и деньги неплохие, а все равно душа к этому делу не лежит. Свое нужно строить, для будущего, для жизни. Лера вроде не против. Ладно, потом.

Под моросью сонливость как рукой сняло, по пустым мокрым улицам он добрался до дома за четверть часа. Надо переодеться, забрать инструмент и бегом на вокзал. В подъезде из-под ног шарахнулась кошка, Денис чертыхнулся и через ступеньку побежал к себе на третий этаж. В углу площадки громоздилась пухлая, провонявшая перегаром куча. При виде Дениса она зашевелилась и заворчала.

– Галка, сука, опять домой не пустила, – донеслось от щитка.

Денис кивнул и полез за ключом. Обычное дело – сосед напился в хлам, жена выставила его за дверь. Вернее, не открыла ее – ничего нового. Эта канитель длится уже с год или больше, счастливая семейная жизнь ежедневно бьет ключом. В основном по голове несчастного Сереги, запившего после лишения прав. Поскольку в прошлой относительно трезвой жизни тот был водилой, отсутствие документа поставило точку в его карьере. Сначала он где-то работал, но заработок пропивал, затем из дома начали пропадать вещи, и Галка не выдержала – сменила замок и окончательно выставила супруга из дома. Тот сутками шлялся по городу, возвращался пьяный до полного изумления. Побившись по привычке в двери родного дома, засыпал на площадке. Сейчас Серега при виде благодетеля оживился, принял вертикальное положение и почти не качался, даже дышать старался в сторону. И матерился вполголоса, ежесекундно поминая вероломную супругу.

– Тихо! – шикнул на него Денис и открыл дверь. – Заползай. Раскладушку бери и спи, и чтобы не пить тут. Или выкину.

Серега кланялся и невнятно клялся свято блюсти законы приюта, сердечно благодарил гостеприимного хозяина, но Денис алкаша не слушал. Быстро переоделся, собрал в рюкзак инструменты, взял деньги и документы. Перешагнул в коридоре через спящее тело на низкой раскладушке и вышел из квартиры. Все нормально – Серега проспится и потащится по своим делам, дверь захлопнет. Не в первый раз и, скорее всего, не в последний.

От автобусной остановки до деревни Денис шел пешком. Топать пришлось минут двадцать по отличной ровной бетонке. Лес подступал к дороге с обеих сторон, березняк сменил мрачный ельник, стало темно и жутко. За расколотым стволом старой сосны Денис разглядел остатки заросшей тропы, постоял с минуту рядом и двинул дальше. Чужой эту тропу ни за что не найдет, от нее уже и следа почти не осталось. Не дорожка в лесу, а так – направление. Давненько он по ней не ходил, лет пятнадцать прошло, если не больше. Да там, на другом конце, уж и нет никого и делать там нечего. Еще поворот, еще – здесь бетонка выходит на открытое место, проходит над деревней по краю песчаного обрыва. Внизу показались крыши домов, слышны голоса и собачий лай.

До конца бетонки он не пошел, сбежал по песку вниз, перемахнул отцовский забор и между грядками зашагал к деревянному дому. Справа в кустах малины что-то зашуршало, Денис на ходу повернул голову, споткнулся и едва удержался на ногах. В центре старательно «причесанного» граблями газона топталась тварь, похожая на огромного, покрытого шерстью таракана. Гадкое, на кривых рахитично подогнутых дрожащих лапах мышиного цвета существо вытянуло голову, принюхалось и разразилось писклявым лаем.

«Это что за хрень?» – Денис скинул рюкзак и направился к животине. Та выпучила водянистые, с синим отливом глазки, отпрыгнула назад и завертелась на месте. Денис смотрел на ее поросшую бурой шерстью спину, короткий обрубок хвоста и ждал. Тварь уперлась носом в землю, покрутилась еще немного и зависла над травой, присев на задние лапы. «Не понял», – пока Денис соображал, что происходит, псина разродилась небольшой аккуратной кучкой, поскребла для вида лапами и скрылась в кустах малины. «Ах ты сволочь!» – Денис ринулся к забору, но окрик за спиной заставил остановиться. Отчим спускался с крыльца, правой рукой он придерживался за перила, в левой нес лопату. Седой, невысокий, с оплывшей фигурой, он неловко ковылял к пасынку. Денис шагнул навстречу:

– Привет!

Они обнялись, Денис взял лопату и быстро ликвидировал следы жизнедеятельности поганой псины. Потом подхватил рюкзак и пошел в дом. Отчим плелся сзади, отдувался и говорил сквозь одышку:

– Соседи новые, москвичи. Дом у бабки купили, дачу себе тут устроили – на травке полежать, шашлычков пожарить. Это тебе еще повезло… – его слова утонули в грохоте басов. Тишину, шорох ветра и пение птиц накрыло ревом, отдаленно напоминающим музыку. Отец беспомощно развел руками и подтолкнул Дениса в спину.

За работой и мелкими хлопотами время пролетело незаметно. Денис устранил течь в трубе, поправил петли на калитке и сжег в старом ведре два здоровенных осиных гнезда, найденных отцом на чердаке. Хотел сделать перерыв, но пришла бабка из дома через дорогу – у нее не включался свет. Следом притащился за помощью дед с другого края деревни, старинный друг отца. Отказать Денис не мог, поэтому дома оказался уже в сумерках, с двумя банками соленых огурцов и поллитровкой самогонки – платой за работу.

– Добытчик, – встретил его отец, – есть пошли, все готово.

По случаю теплой погоды ужинать решили на свежем воздухе. Денис вынес из дома небольшой столик и две табуретки, отец принес сковородку с горячей жареной картошкой, открыли тушенку. И про бутылку не забыли, разлили сразу почти половину. Выпили, закусили. Денис уже знал, что ждет его дальше, поэтому к разговору подготовился заранее. Так все и вышло – первым делом отчим поинтересовался дальнейшими планами Дениса.

– Тебе о будущем думать надо, – втолковывал упертому пасынку старик, – о семье, о детях. О работе, в конце концов.

Денис отпил из своего стакана и зажмурился: с каждым глотком зелье казалось Денису все приятнее на вкус.

– Я думал, – ответил он. – Я во Францию поеду, в Иностранный легион служить пойду. А что – там прием до сорока лет, у меня еще три года в запасе. – Денис сейчас сам верил в то, что говорил.

Отчим давно привык к выходкам пасынка, поэтому к очередной затее отнесся спокойно:

– Давай, езжай. И что ты там делать будешь?

В словах старика не было ни ехидства, ни насмешки, Денису даже показалось, что он одобряет его безумную идею.

– Как – что? Служить, конечно! Там хоть страна порядочная, кидалова не будет, – преувеличенно бодро отозвался Денис.

– Сомневаюсь я, – отчим опустошил стакан и теперь активно закусывал, неодобрительно посматривая на Дениса. А тот продолжал убеждать себя и его в верности выбранного пути.

– Медосмотр и тесты на физподготовку я пройду, потом обучение, потом служба. Рядовой тысячу евро в месяц получает, сержант – полторы. Первый контракт на пять лет. После четырех лет службы предоставляется возможность подать документы на французское гражданство. Не хочешь – после увольнения можно получить ПМЖ во Франции, сначала на десять лет, потом продлить. После пятнадцати лет службы получаешь пенсию, которую выплачивают в любой стране до конца твоей жизни. Прикинь? Жить буду как человек, через пять лет дом куплю на юге Франции, на выходные буду в Ниццу ездить. Как Бельмондо…

– Через пятнадцать лет тебе будет пятьдесят два года, кому ты в этом легионе нужен будешь, Бельмондо? – отец грубо растоптал все проекты и мечты Дениса. – Виллу он купит, в Ниццу поедет… Если жив останешься. Кто тебя хоронить-то в случае чего будет? И где?

– Если тело обнаружено, то похороны проводятся за счет французского государства, – сообщил Денис, – а где – не знаю.

– Вот-вот, если обнаружено. А если нет? Правильно, сэкономишь им кучу денег. И твое заработанное в этом случае куда денется? Что-то мне подсказывает, что все это пойдет французскому государству. Так что сиди здесь, я за тебя навоевался на всю оставшуюся и в Анголе, и в Афгане. Давай еще по пять капель, – подвел итог дискуссии отец.

Бутылка опустела больше чем наполовину, Денис нашел в кухне и вскрыл ножом еще одну банку тушенки, выложил консервы на сковородку, на плитку.

– А я и здесь никому не нужен, – сказал он, обращаясь к синей, оббитой пластиком дверце стенного шкафа, – ни сейчас, ни через пятнадцать лет. Ни людям, ни стране. Пойду охранником два через два.

– Вот и правильно, – поддержал здравую мысль отец, – а то – во Францию, в легион… Там и без тебя наемников девать некуда… Ах ты сволочь, чтобы ты сдохла, зараза!

Денис обернулся и уставился на отца. Тот держался за столбики, подпиравшие крышу над крыльцом, и, вытянув шею, высматривал что-то в траве.

– Что такое? – Денис остановился за спиной старика и прищурился, присматриваясь к мельтешащей на газоне юркой бурой тени.

– Сука, – протянул Денис, – задолбала. Отойди-ка. – Отец посторонился, пропуская Дениса вперед.

– Мне кажется, это кобель, – высказал отчим свое предположение, – но я не уверен.

– Сейчас посмотрим, – Денис осторожно подобрался к столу, не сводя взгляда с псины, пальцем выскреб из консервной банки остатки жира и присел на корточки.

– Иди сюда, радость моя, иди скорее. Кушать хочешь, кушать? – проворковал он, да так умильно, что самому стало тошно. Псинка замерла на месте, вытянула сморщенную морду с выпуклыми глазенками и задрожала. Кушать она хотела, но подойти ближе боялась. Или не могла сообразить: тушенка – это съедобно или нет? Пахнет вроде неплохо…

– Иди, иди, не бойся, – подбадривал Денис, он встал на четвереньки и вытянул руку вперед, – иди сюда, мой зайчик.

Отец негромко фыркнул, псина вздрогнула, прижала уши, но все же шагнула вперед. Денис схватил собаку за шкуру на спине и вскочил на ноги. Шавка завизжала, принялась извиваться и крутить ушастой башкой во все стороны, Денис перехватил уродца за шкирку и показал старику:

– Ты прав, это кобель.

Отчим ухмыльнулся и с довольным видом уселся за стол. Денис встряхнул псину и понес ее к кустам малины.

– Еще раз тут увижу – убью, – предупредил он орущую дурниной шавку, размахнулся и швырнул скотину через забор. Собака с визгом улетела прочь, послышался негромкий шлепок. Через пару секунд к вою шавки добавился женский рев. Не стесняя себя в выражениях, хозяйка уродца пообещала Денису массу проблем в ближайшем будущем.

– Рот закрой, овца! – проорал в ответ Денис, подтянул спадающие штаны и вернулся к столу.

Отчим разлил самогон по стаканам, принес сковороду с горячей закуской.

– Дебилы, – выдохнул Денис и плюхнулся на табуретку, – закапывал бы таких. Целиком из удобрения состоят, мозга нет ни грамма, даже спинного.

– Не всех дураков война убила, – согласился отец, – надеюсь, что они скоро уедут.

– Я тоже, – Денис взял стакан, отец потянулся к нему своей посудиной, но замер на полдороге. В калитку требовательно и громко постучали, Денис поморщился и сделал большой глоток.

– Открой, – попросил он отца и поднялся из-за стола, – ведь не отвяжутся.

– Денис, ты того, не очень, – старик даже протрезвел от предчувствия близкой беды.

– Спокойно, батя, ничего не будет. Мы просто поговорим. Запускай.

Отчим отодвинул тяжелую задвижку и едва успел убраться в сторону. Калитка распахнулась, и во двор влетел молодой человек с взъерошенными рыжеватыми волосенками и перекошенным от гнева покрасневшим лицом. Юноша быстро оценил обстановку, свысока посмотрел сначала на старика, потом на Дениса, верно определил виновника истерики своей жены и ринулся в бой.

– Вы что себе позволяете! – возмущенно проорал он, вытаращив желтоватые глазенки под короткими ресницами, – кто вам разрешил прикасаться к моей собственности! Эта собака стоит почти тысячу евро! Да, тысячу! – обернувшись, рявкнул он на матюкнувшегося вполголоса старика.

– Охренеть! – подал голос Денис. – И ты что, в самом деле за нее столько денег отдал?

– Да! – молодой человек продолжал наступать. – Да, отдал! Это подарок жене на день рождения!

Денис покрутил в пальцах стакан, принюхался к содержимому. Пахнет приятно: смородиной и еще чем-то терпким. Надо будет у бабки рецепт попросить и на следующий год самому сделать несколько литров…

– Я с вами разговариваю! – взвизгнул мужчинка, и Денис поднял голову, рассматривая своего гостя. Длинный, голова большая, плечи узкие, дергается, как червяк на крючке, и одет соответствующе – в обтягивающие брючки в мелкую клетку и слишком короткую для него футболку с надписями. Если бы червяк мог орать, у него был бы точно такой же голос – высокий и резкий, как у базарной бабы.

– Это жестокое обращение с животными, вы должны немедленно извиниться и компенсировать моральный вред, нанесенный моей жене! Я оцениваю его в сумму… – гость выдохся, заглох, но уже набирал во впалую грудь новую порцию воздуха.

– Ладно, ладно, я понял, – примирительно улыбнулся Денис. – Собачку жалко, да. Лапки у нее целы? Хвостик? Вот и хорошо.

Денис поднялся на ноги и направился к гостю. Калитка грохнула, лязгнул засов. Отец вырос перед дверью как из-под земли и, словно невзначай, стал похлопывать «пяткой» косы себе по ладони. Острое лезвие поблескивало в сумерках, зоозащитник заозирался, заметался вправо-влево. Денис не двигался, следил за перемещениями гостя.

– Да ты присядь, не мелькай, – предложил он.

Молодой человек послушно плюхнулся на перевернутое ведро и вытаращил глаза. Весь его запал исчез, он то пялился на Дениса, то оборачивался назад. Но отчим свой пост не покидал и осторожно, кончиком пальца, проверял остроту лезвия «литовки».

– Работаешь?

В ответ сосед кивнул и попытался оторвать зад от ведра.

– Где? – чисто для поддержания беседы поинтересовался Денис.

– Коннективити-менеджер в энтертеймент-медиабюро, – без запинки выдал гость и поерзал на неудобном сиденье.

– Молодец, – Денис сделал вид, что все понял, – угощайся, – и подвинул юноше полную горячей тушенки сковородку, – может, тебе налить?

– Нет-нет, – наотрез отказался тот, – я это не пью. И всякую гадость не ем.

Денис заметил, как лицо гостя перекосила гримаса отвращения.

– Правильно, я тоже тушенку не люблю, мне бы свежачка, с кровью, – поделился он своими гастрономическими пристрастиями, – но с голодухи и это сойдет. Или вот еще рецепт, тебе понравится: берешь змею, живую, башку ей отмахиваешь, шкуру до хвоста спускаешь, хвост тоже рубишь на фиг. Кишки сами выпадут, потрошить не надо. И бросаешь на две-три минуты в котелок с кипящей подсоленной водой. Можно целиком – калачиком ее скрутить, можно на порции настрогать. По вкусу отдаленно напоминает курятину с рыбой. Рекомендую. – В сумерках Денис видел, как бледнеет лицо гостя, как трясутся у него губы и руки.

Молодой человек подпрыгивал на ведре, порывался встать и убежать без оглядки, озирался по сторонам. Денис уселся на табурет, подтащил сковородку к себе и перемешал ее содержимое деревянной лопаткой.

– А вообще, я животных люблю. Собаки и кошки – друзья человека. Они украшают нашу жизнь, а в трудное время и стол, – Денис отправил в рот порцию остывшего мяса, прожевал и продолжил: – Возьмем, например, собаку. Не твою, не переживай, там кроме костей и есть нечего, если только на холодец. А так – башку ей долой, лапы тоже, кровь слить, шкуру содрать… Кошек не ел, не довелось, так что врать не буду. А вот жука-короеда как-то попробовал. Запек малость в консервной банке. На вкус – как семечки тыквенные. Голову с челюстями отщипывал. Не смог есть с головой-то. А вспарывать и потрошить там нечего. Личинки майского жука в жареном виде тоже годятся, без башки и лапок, естественно. Отец, выпусти его! – заорал вслед гостю Денис

Калитка распахнулась, гость споткнулся, врезался плечом в столбик, вскрикнул тонко и вылетел в темноту. Старик посмотрел ему вслед, захлопнул створку, поставил косу на место и вернулся к столу.

– Ты что, в самом деле все это ел?

Света неяркой лампочки с кухни было достаточно, чтобы Денис заметил интерес в глазах отца. Но отвечать не стал, молча разлил остатки самогона по стаканам.

– Откуда ты про это знаешь? – не отставал отчим. Он угнездился поудобнее на ведре и бережно держал стакан обеими руками.

– Где-где… В армии, конечно. Ты же сам меня туда пристроил, или забыл уже? У нас для контрактников в последний год курс выживальщины ввели. Инструктор – отмороженный на всю голову мужик, мы его все боялись. Он и кузнечиков жрал, и рыбу живую, и трезвый на снегу спал. – Денис слегка протрезвел от воспоминаний.

– Как же забыть, помню. Ты же аттестацию тогда завалил, или я что-то путаю? – невзначай напомнил отец.

Ничего он не путал и все прекрасно помнил. Да, завалил, да, не получил зачет. А все потому, что сослуживец при десантировании ногу вывихнул, и Денис тащил его на себе почти двое суток по полям и лесам. Вместо зачета получил благодарность в личное дело, но кто ж теперь об этом вспомнит.

– Еще хорошо помню, как после учебки тебя ночью в расположение части вывозили, лично замкомандира постарался. Драку помню, – продолжал ворошить прошлое отец, – и двух юношей из гордого племени – одного со сломанным носом, второго с побоями разной степени тяжести – тоже помню. Тебе тогда «дизель» светил. Чудом отвертелся.

Денис ухмыльнулся и задрал голову к звездному сентябрьскому небу. Да, было, девки, было. Вновь прибывшая партия овцеводов доила новобранцев, как коз, – деньги и все ценное осело в карманах горцев, оставался только Денис. Отдавать свое первому встречному он не собирался. Тут пригодились и навыки рукопашки, полученные от отца, и секция бокса, и лютое желание привить гостям правила хорошего тона. Вломил он им тогда от души, по всем правилам, отвесил, как положено, с добавкой. В самом начале налетели аж трое орлов, куда потом один делся – история умалчивает. Сам, конечно, тоже огреб, не без этого. Дрались, пока офицеры холостыми в потолок стрелять не начали. И ночную гонку на раздолбанном «Уазике» помнит, и сонного военврача, поднятого с постели. Тот осмотрел новобранца, обнаружил повреждения лицевой части черепа и травмы пальцев рук, зафиксировал побои и пробормотал «годен». А раз годен, то, пожалуйте, Архипов Денис Андреевич, послужить. И понеслась работа на два года, а потом еще на пять лет… Помню, было, но давно.

– Ага, мне, значит, за самозащиту – дисбат, а орлам тем – досрочный дембель? За вымогательство, побои и издевательства? Я тебя правильно понял? – на всякий случай уточнил Денис, но отец предпочел отмолчаться.

Позиции сторон давно известны – все должно быть по закону. По какому – другой вопрос, раньше спорили до хрипоты. До драки не доходило по ряду причин. Хотя бы по той, что рукопашке отчим лично обучил Дениса еще в школе. И взял с пасынка клятву применять полученные навыки только в мирных целях.

– Все, спать, – отец поднялся, Денис принялся собирать со стола посуду. Второпях, на ходу допили остатки самогонки, свалили посуду в раковину. Прикинули наскоро дела на завтра – получалось, что до вечера пятницы должны управиться. А утром в субботу будьте любезны прибыть во Дворец бракосочетаний на свадьбу любимой внучки и обожаемой племянницы. По просьбе Вики Денис привез отцу «официальное» приглашение – вычурную, яркую открытку размером с две ладони. Старик повертел ее в руках и поставил на полку рядом с фотографией жены.

– У тебя хоть костюм приличный есть? – спросил, когда уже улеглись спать в соседних комнатах.

– Есть, – отозвался сонным голосом Денис, – приличнее некуда. Лерка купить заставила, я в нем себя как в гробу чувствую. Жмет со всех сторон. Ботинки не лучше.

– Потерпишь, – заявил отец и заворочался на старой кровати.

Денис закрыл глаза. Он подумал о том, что еще успеет увидеться с Лерой до свадьбы. Если приехать не в субботу утром, а вечером в пятницу – с вокзала сразу к ней… А утром бежать приводить себя в порядок и надевать этот чертов костюм. Или позвонить ей, пусть заберет костюм к себе, ключ у нее есть. А, черт, вдруг там Серега дрыхнет, напугает еще своим видом. Пора заканчивать эту жизнь на два дома, сколько можно… Ладно, после разберемся. Навалилась приятная тяжелая дрема, сдавила мягко виски и утащила в плотный крепкий сон. Приятный, сладкий, почти как в детстве, но прилетела муха, зажужжала настырно и затрещала крыльями у виска. Надо бы прогнать чертову тварь, но сил нет даже глаза открыть. А зараза не унималась: позудит над ухом – и спрячется, повисит в стороне пару минут – и назад. Вскоре Денис сообразил, что это не муха его достала, а телефон. Жужжит в кармане брошенных на спинку стула джинсов, и давно жужжит, судя по всему. В утренних сумерках он на ощупь нашел трубку, потащил ее из кармана. Телефон снова ожил в руках, но быстро затих.

– Да погоди ты, – бормотал Денис себе под нос, – слышу я, не глухой. – Поднес экран к глазам, прищурился, просмотрел список неотвеченных вызовов. Шесть звонков, и все от Светки. Плюс висит одно непрочитанное сообщение, от нее же. Денис нашел в меню закрытый желтый конвертик, нажал «прочитать». Всего три слова, но кто их написал? Зачем? О чем это вообще? «Вика повесилась. Приезжай».

Денис спустил босые ноги на пол и уставился на экран мобильника. Ничего не изменилось: эсэмэска от сестры никуда не делась, смысл написанного яснее не стал. «Ерунда, – крутилось в голове, – это ошибка. У Светки сперли телефон, и какая-то сволочь теперь развлекается. Но тогда при чем здесь Вика?»

Мысли путались, муть в голове сгущалась, Денис провел пятерней по волосам от лба до затылка, встряхнулся. Так, первым делом надо перезвонить, спросить, что за шутки. И объяснить уроду, как с такими обычно поступают в приличном обществе.

Голос сестры он услышал после второго гудка, та заговорила сразу, монотонным и ровным голосом, словно читала с листа. Ни эмоций, ни истерики – ничего. Все либо задавлено конской дозой успокоительных, либо так сказывается шок.

– Денис, Вика повесилась. На качелях, во дворе. Я с работы вчера сбежала, сегодня первой электричкой из Москвы приехала. Домой иду, вижу – люди стоят, подхожу, а она там… В платье свадебном, в шляпе. На лентах. На перекладину их намотала, потом шею… – Голос сорвался, в трубке Денис слышал не то кашель, не то рыдания. И только сейчас уловил фон – гул голосов, хрип рации, обрывки фраз и тихий треск. Потом раздался собачий лай, его заглушил пронзительный автомобильный гудок. Значит, все происходит во дворе, у тех самых качелей. Господи… Вика, качели, ленты. Зачем? Зачем она это сделала? Почему осталась одна, что случилось?

– Я сейчас приеду, – выкрикнул Денис в трубку, – жди меня, я скоро!

Светка прорыдала что-то в ответ, связь оборвалась, Денис отшвырнул телефон и принялся натягивать штаны.

– Случилось что-то? – на пороге комнаты появился отец.

– Да нет, ничего, нормально все. – Денис старался не смотреть старику в глаза, кое-как зашнуровал кроссовки и кинулся за рюкзаком. Отец не мешал ему и вопросов не задавал. Вышел следом за сыном во двор, открыл калитку, но Денис побежал в другую сторону, вдоль малины к забору. Рывок на себя и вверх – и он уже за оградой. Это самый короткий путь к дороге, только бы поскорее пришла маршрутка, или лучше поймать попутку? Неважно, лишь бы быстрее, как можно быстрее.

День подкидывал одну подлянку за другой – маршрутка вовремя не пришла, попутки дружно мчались мимо. Денис озверел и пошел пешком, не забывая махать каждой машине. Наконец, над ним сжалился водитель «бычка», но заломил такую цену, что Денис едва удержался от резких эпитетов. Влез в кабину и принялся крутить в руках мобильник. Позвонить – не позвонить? Нет, лучше не надо. Если все это правда, то от Светки сейчас толку мало, надо смотреть самому. И почему так медленно тянется дорога? Обычно он долетал до поворота на деревню минут за сорок, а тут тащится уже почти час.

– Зараза, – сплюнул в окно водила и остановил машину в хвосте длиннющей очереди на переезд.

Стояли, похоже, давно, пробка растянулась метров на пятьсот, и это был не предел. Денис помнил свой рекорд – полтора часа в самом узком месте города, через который и прет на Москву весь трафик. Закрыт переезд – суши весла, четверть часа простоя как минимум. Про максимум лучше не думать. Денис выпрыгнул из кабины, бросил деньги на сиденье и побежал вдоль вереницы машин. Утренний холодок уже сменялся жарой, когда он оказался во дворе Светкиного дома. Первый взгляд на качели – там ничего, все, как обычно. Только песок рядом истоптан и валяются обрывки белой с блестками ткани. Сердце глухо стукнуло, к горлу поднялась горячая волна, захлестнула белый свет и упала обратно. Денис посмотрел по сторонам – все в порядке, обычный двор, обычный день. Пошел к знакомому подъезду, поднялся на второй этаж.

В квартире пахло лекарствами и водкой, по комнатам слонялись люди в форме и просто чужие, Денис узнал соседку Светки, кивнул ей.

– Она в кухне, – доложила бледная женщина и принялась тереть платочком красные глаза, – но не соображает ничего. Ее врачи успокоительными накачали. А Вику увезли минут двадцать назад, вы немного опоздали.

– Я понял, – Денис приоткрыл дверь и посмотрел на сестру. Сидит в пол-оборота к нему, спина прямая, аж жутко, руки на коленях, смотрит в окно. Рядом расположился участковый, у подоконника трутся еще двое в синей форме, курят, стряхивают пепел в горшок с цветком. Тот, за столом, пишет что-то, двое по очереди задают Светке вопросы. Денис шагнул назад и прикрыл створку.

– Почему? Когда? Кто видел?

На все вопросы соседка мотала головой. Нет, она ничего не знает – все произошло ночью. Спала, как и все, проснулась от криков. Выскочила, увидела и сама чуть дух не испустила. Потом «скорая», полиция, толпа зевак – все, как обычно.

Надо подождать. Денис ушел в комнату, сел на диван. Кругом ящики, коробки, на столе несколько огромных букетов, от запаха цветов в комнате душно и начинает болеть голова. И чего-то не хватает, какой-то важной детали, только никак не сообразить, какой именно. А время идет, и до сих пор ни черта не ясно – что произошло, когда, почему?

В коридоре послышались приглушенные голоса, хлопнула входная дверь. Денис кинулся в кухню, но зря – теперь рядом со Светкой сидел один из тех, кто отирался у подоконника. Светка заметила брата, подняла руку и вдруг очень быстро поползла по стене на пол. Ее подхватили, посадили обратно, Денис подал ей стакан воды.

– Утром, – твердила сестра, – утром шла с электрички. Нет, не звонила, было пять утра, все спали. Нет, не знаю…

– Я вас не об этом спрашиваю, – перебил Светку полицейский, – о причинах самоубийства своей дочери что можете сказать? Она пила? Употребляла наркотики? Была психически неуравновешенна?

– Капитан, ты не обалдел? – На голос полицай обернулся, попытался оторвать зад от табуретки, но передумал. Денис завел руки за спину и смотрел на него сверху вниз.

– В каком смысле? – чирикнул тот. – Вы что себе позволяете? Вы кто?

– Я родственник. Виктория – моя племянница. У нее в субботу свадьба назначена. Была. – Денис старательно выговаривал слова и старался не повышать голос. – Какие наркотики, какая… Ты ее видел? Это ребенок, ей всего восемнадцать лет…

– Денис, не надо, – ожила Светка, – подожди меня, я сейчас…

– Ага, ребенок. Знаем, видели, – пробурчал ему в спину опер.

Денис вышел, дверь в кухню снова закрылась. Из комнаты доносился тихий плач, с площадки – довольное ржание. Денис заглянул в комнату – Светкина соседка рыдала в платочек и деликатно сморкалась, рядом сидели еще две незнакомые тетки. На лестничной клетке трепался по телефону участковый и гоготал в ответ на каждую реплику собеседника. Оторжался, глянул недовольно на Дениса и убрал мобильник.

– Чего тебе? Ты кто?

– Родственник, – вежливо представился Денис. – Вика – моя племянница. Что произошло…

– Самоубийство в состоянии аффекта, – оборвал его участковый, – обычное дело. Тело в морг увезли, вскрытия не будет.

– Почему? – Руки Денис на всякий случай убрал за спину, сцепил пальцы.

– Потому что все и так понятно, – участковый шагнул к дверям квартиры, но Денис преградил ему дорогу.

– Погоди, давай поговорим, – в пальцах волшебным образом появилась тысячная купюра. Денис аккуратно положил ее в нагрудный карман синей рубашки полицейского и повторил:

– Что произошло? Узнал что-нибудь? Скажи, как человека прошу…

– Да нечего говорить, нечего! – зашептал участковый. – Не было свидетелей. Вышла ночью и все по-быстрому оформила. Утром нашли. Самоубийство…

– А почему в состоянии аффекта? – спросил Денис. – Откуда сведения? Значит, были свидетели? Что видели, что говорят?

В карман участкового легла вторая тысячная бумажка, он отступил к подоконнику, поманил Дениса за собой. Убедился, что рядом никого, открыл папку и показал Денису исписанный мелким корявым почерком лист. «…примерно около половины одиннадцатого вечера к подъезду подъехала белая машина. Из нее вышла девушка, проживавшая в квартире №… и вошла в свой подъезд. Машина уехала». Денис прочитал и уставился на полицая. Тот вжался в стену и вытер с нее задницей пыль. Денис молча смотрел, участковый не выдержал и зашептал:

– Бабка ее видела, на первом этаже живет. С собачкой погулять на ночь вышла, а тут машина. Из нее Вика твоя вышла, сама вышла, заметь. А те ей вслед проорали что-то и укатили. Все, – он шагнул вперед, но тут же шарахнулся обратно.

– Что за машина, что кричали? – спокойно поинтересовался Денис. Горячая волна била в уши, подпирала кадык, пальцы словно свело судорогой. Но надо дожать участкового, и дожать немедленно. И есть еще кое-что, надо уточнить, вспомнить бы, что именно.

– Ну, бабка глухая, слепая, могла и перепутать, – выкручивался полицай, – она толком не разобрала, а я не уточнял… Белая машина с волчьими мордами! И орали «девочка хорошая, мы проверили»! Доволен? Все, отвали! – Денис покачнулся от толчка в грудь, но с места не сдвинулся.

– Я понял, – произнес он. – Что делать будешь? Дело сам заведешь или мне заявление писать?

– Какое дело, какое заявление? Поехала твоя Вика с джигитами покататься, развлеклась и домой приехала. Не сама приехала, а привезли, у меня свидетель есть! – полицай ткнул пальцем в черную облезлую папку. – Не будет никакого дела! Домой пришла живая и здоровая! А что потом – не мое дело! Не мое! – орал он Денису в лицо.

Денис отошел, пропустил участкового и остановился перед закрытой дверью. «Хорошая девочка…» Урвали, получили свое, суки. Как, когда? Господи, Вика, что ты натворила… Денис рванул на себя ручку двери, ввалился в квартиру сестры.

Запах валерьянки и нашатыря валил с ног. Светка сидела там же, где он ее оставил, – в кухне, опера толкались в коридоре. Соседки рыдали, на паласе валялся перевернутый пузырек с нашатырем. Денис поднял его, выкинул в мусорное ведро.

– Пашка… – шептала сестра. – И Пашка тоже. Боже мой, Денис, за что, почему…

– Он что… – от одной мысли о том, что сегодня ночью оборвались две жизни, стало нехорошо.

Но Светка замотала головой:

– Нет, он в реанимации. Вчера поздно вечером Паша к ресторану поехал, к «Аисту»… Один… Ему голову проломили, он жив, пока жив. Врачи говорят, что если выживет, то все равно инвалидом останется. Мне его отец звонил, а я не слышала… Сейчас только увидела, сама набрала…

От резкого звонка Денис вздрогнул. Вышел в коридор. Опера и участковый смылись, только соседки хлюпают носами. Он повернул защелку, открыл дверь. На площадке стоял отчим – глянул на пасынка и шагнул через порог.

– Вики нет, – в спину отцу произнес Денис, – Пашка в реанимации. Ее волки изнасиловали и у подъезда выкинули. Пашка разбираться поехал, теперь неизвестно, выживет ли…

– У тебя есть доказательства, – не оборачиваясь, спросил отец, – доказательства того, что так все и было? Изнасилование и все остальное?

Будут. Денис захлопнул дверь и вышел на балкон, перегнулся через перила и посмотрел на пыльную дорогу под окном. Какие доказательства, зачем, когда и так все понятно. Волки получили свое – вволю наигрались с жертвой. А пацана, решившего отомстить, просто вырубили, как щенка, одним ударом. Одна в морге, второй в коме, а в протоколах все красиво. Первая в состоянии аффекта наложила на себя руки, второй просто сам в драку полез, а те защищались. Что тут доказывать, кому, зачем? Все ясно и так, но раз отец настаивает… С чего начать – вот вопрос. Привезти-то ее привезли, но откуда? Это было вчера, рабочий день, Вика была в магазине. В «Скорпион» этот надо зайти, но чуть позже, начинать надо с другого места, от другой печки. Пока получается так: Вику привезли домой, она добралась до квартиры и позвонила Пашке. А через час или полтора надела свое свадебное платье, вышла во двор и повесилась на сломанных качелях. Где и оставалась до утра, пока ее не нашли ранние прохожие и собственная мать. Пашка к этому времени уже лежал в реанимации местной больницы. И до сих пор там лежит, и будет лежать еще долго. А Вика через три дня ляжет в землю.

Звонок рядом с металлической дверью не работал, пришлось стучать по гладкой, покрытой вмятинами створке кулаком. Наконец с той стороны раздались шаги, лязгнул замок, и между косяком и створкой образовалась узкая щель.

– К кому? – буркнули из-за двери.

– Я за справкой о смерти Максимовой Виктории, – объяснил Денис, – я родственник. Вот мой паспорт.

Дверь открылась шире, человек в зеленой спецовке сделал шаг назад, пропустил Дениса в узкую комнату. Внутри комнаты еще одна дверь, но уже обычная, пластиковая. Рядом окно задернуто белой занавеской, под ним стол и два белых стула. Человек в зеленом качнул лысой головой и уселся за стол, выдвинул ящик, Денис сел напротив. На столешницу легла здоровенная «амбарная» книга, лысина склонилась над ней, короткие, поросшие рыжеватыми волосками пальцы шустро перелистывали страницы.

– Здесь паспортные данные свои поставьте, здесь распишитесь, – потребовал санитар и поставил карандашом еле заметные галочки в нужных графах. А сам исчез за пластиковой дверью. Из-за нее пахнуло чем-то едким и приторным одновременно. Денис быстро заполнил форму и расписался. Санитар, словно только этого и ждал, нарисовался из-за двери с белым бланком в руках, отдал его Денису. Тот пробежал глазами строчки: имя, фамилия, место и дата смерти, причина: «механическая асфиксия вследствие сдавливания органов шеи при повешении в петле». И подпись врача – Синельникова И. В.

– Что не так? – спросил санитар, видя, что посетитель медлит.

Все. Денис положил справку на стол перед собой, накрыл ладонями.

– Врача позвать можешь? – как можно спокойнее попросил он. – Синельникова. Того, кто справку подписывал.

Санитар отреагировал неожиданно безразлично: кивнул и убрался с глаз долой за белую дверь. Врач появился минут через десять – длинный, тощий, выбрит до синевы, угол рта недовольно кривится.

– Обжаловать можете через прокуратуру… – начал он вместо приветствия, но Денис перебил его:

– Даже не собираюсь. Дело вот в чем. Вика… Вы же ее осматривали, после того как… – здесь голос подвел, сорвался. «После того как ее сняли с качелей и привезли в морг», – произнести он не смог. Зато врач успокоился, кивнул и подтвердил:

– Обязательно. Причина смерти устанавливается в первую очередь на основании осмотра трупа, вскрытие только подтверждает или опровергает первоначальную версию…

– Вскрытие было? – Денис рывком перегнулся через стол, врач отшатнулся к стене, его глаза забегали по сторонам. Отлично, этот эскулап знает больше, чем сказано в этой писульке, поэтому продолжим. Денис откинулся на спинку стула, сунул руку в карман с телефоном, нащупал кнопку диктофона. Вторую руку положил на журнал регистрации ладонью вниз и сразу убрал. На страницах книги остались две тысячные купюры. Врач смотрел то на деньги, то на молчаливого посетителя.

– Что вам нужно? В справке все указано, девушка повесилась сама. Об этом говорит направление странгуляционных борозд…

– Я знаю, – оборвал патологоанатома Денис, – знаю, что сама. Вскрытие же было, верно? Вот и расскажи мне, что ты там увидел. Только ты и я, никто не узнает. Я ж у тебя не документы прошу, не расписку. Просто расскажи, и я уйду.

Две купюры накрыла третья, врач дернул губами, как жаба, поймавшая муху, захлопнул книгу и положил ее себе на колени, Денис нажал кнопку диктофона. Телефон старый, запись будет идти всего пятнадцать минут, но этого хватит, если врач заговорит сейчас же. А тот медлит, пялится на стены и потолок, мямлит что-то, но торопить его нельзя.

– При осмотре трупа выявлены множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков различного характера, ссадин, царапин, следов от укусов. Располагаются на плечах – от захватывания и сдавления руками; на предплечьях в области лучезапястных суставов – от захватывания и удерживания рук; на груди – следы от укусов, кровоподтеки от насасывания. Множественные ссадины на внутренней поверхности бедер, полученные при разведении ног, – врач вытер платком вспотевшие залысины и исподлобья глянул на Дениса. Тот не шевелился и смотрел в одну точку перед собой. Молчание длилось минуту или больше, врач ерзал на стуле и тискал в мокрых ладонях книгу. Потом успокоился, уперся взглядом в столешницу и выдал скороговоркой: – Присутствуют разрывы стенки влагалища, обнаружены изменения в области заднепроходного отверстия в виде разрывов кожи и слизистой, надрывы уздечки языка, кровоизлияния в области твердого и мягкого неба, слизистой щек. Во влагалище обнаружена сперма нескольких человек. Трех, как минимум. Возможно, у них совпадает группа крови…

– Все, я понял. – Пластиковый стул отлетел к стене.

Денис сгреб со стола справку и рванул на себя тяжелую металлическую дверь, вылетел под дождь. Не замечая острых холодных капель, пошел пешком к дому Светки. Отдал справку отчиму и ушел на улицу. Слонялся под дождем, пока не вымок и не промерз до костей, пока не отступила, не ушла за тонкую черту граничащая с помешательством ярость, пока не пропало желание сейчас же, немедленно, пойти к «Аисту» и голыми руками переломать хребты этим тварям. А сначала башкой о бордюр приложить, раза два-три, потом кинуть мордой на асфальт и свернуть шею – рывком за подбородок вверх и в сторону. Но не до конца, только до агонии, чтоб пожили еще денек-другой. Как учил тот, раненый на всю башку инструктор, и взгляд у него при этом был мечтательный, нежный. Словно о любимой женщине говорил. Нет, так нельзя, надо попробовать по закону. Хотя бы попробовать, а дальше – как карта ляжет. Тем более, что первая часть его предположений верна, осталось подтвердить вторую. Но это позже.

Заявление в полиции приняли без проблем. Полная, коротко стриженная тетенька-дежурная уточнила, откуда Денису известно об изнасиловании, пожала пухлыми плечиками и выдала ему корешок с номером.

– Ответ получите по почте, – сообщила она на прощание.

По почте так по почте, какая ему разница. Вот теперь можно успокоиться – будет что предъявить отцу. А дальше действовать по своему плану. Но не сегодня, а после похорон.

Теплый плотный ветер то приносил с собой колючую морось, то разгонял тучи, и тогда Денис видел голубое небо в ветвях старых берез. Шли по узкой аллее мимо низких ржавых оградок, облупленных памятников и новых сияющих крестов. Потом свернули на узкую тропу, пошли друг за другом, остановились у свежей, пустой могилы. На Вику Денис посмотрел только один раз – красивая, строгая и старше лет на десять. Старше той девчонки, что еще несколько дней назад… Может, это не она? Она, она, чудес не бывает. Денис стоял за спинами Светки и отчима, разглядывал людей. Подружки Вики, друзья отца, Светкины приятельницы – всего набралось человек десять. Потом все закончилось. На месте черной ямы вырос холмик из цветов, сверху поставили фотографию Вики. Потихоньку пошли назад, Денис замыкал шествие, шел следом за Лерой.

На поминках Денис выпил две стопки и вышел во двор. Посмотрел на раскорячившиеся рядом с песочницей остатки качелей и потянулся к карману, достал мобильник.

– Денис, ты где? – Лера волнуется, хоть и старается этого не показывать.

– Подышать вышел, – неопределенно ответил он, – башка трещит. Позвони, когда все закончится.

И пошел под мелким нудным дождем подальше от дома, мимо подъездов и припаркованных машин.

Витрины «Золотого скорпиона» выходили на единственный в городе проспект. Блестящие чудища с задранными над растопыренными клешнями хвостами приветствовали посетителей в дверях. Рядом красовался черный лакированный «Ровер», здоровенное корыто перекрыло и без того узкий тротуар. Двери сами разъехались, и Денис вошел в салон. Он уже был здесь раньше – месяц или полтора назад. Вика стояла в самом конце зала, за стеклянной перегородкой. Перевод в этот сверкающий закуток оказался повышением, здесь предлагали не штамповку из драгметаллов, а изделия с драгоценными камнями. Девчонка тогда жутко гордилась собой – как же, карьерный рост, пройдена первая ступень… Денис покрутил головой по сторонам, осмотрелся и направился к продавщице. Та вежливо улыбнулась покупателю и приготовилась произнести заученный текст приветствия.

– Цепочку мне вон ту покажи, – опередил девушку Денис и неопределенно ткнул пальцем в стекло витрины, – да, да, эту. И рядом, и еще одну. Все давай, я сам выберу.

На черный «поднос» легли золотые змеи, Денис перебирал их. Дождался, когда консультант придет к нему на помощь, и схватил девчонку за кончики пальцев. Та вскрикнула и беспомощно уставилась на нахала.

– Тихо, тихо, – улыбнулся Денис, – ничего страшного, не бойся. Максимову Вику знаешь? Ты же с ней работала? Ответишь – я у тебя самую дорогую цепочку куплю, премию получишь. Работала?

– Да.

Черт, она сейчас разревется. Вот дура, прости господи, что он ей сделал?

– Нам сказали, полиции ничего не говорить, – бормотала та заплетающимся языком.

– А я не из полиции, – обнадежил ее Денис, – я дядя Вики. Можешь мне все рассказать, никто не узнает. Только то, что сама видела. Давай, Оленька, не молчи, – он наконец разглядел имя консультанта на бейдже, приколотом к лацкану форменного пиджака.

Оленька всхлипнула и заговорила. Денис отпустил ее руки и делал вид, что выбирает ювелирку: крутил холодные скользкие цепочки в пальцах.

– Хозяин вызвал ее к себе сразу после обеда. Она ушла, и ее долго не было. Потом старший менеджер позвонила, спросила, когда Вика вернется. У нас не все пообедать успели, а подмены не было. Хозяин сказал, чтобы не ждали и сами крутились. Потом я в окно видела, как Вику в белую машину посадили и увезли. Все.

– Машина когда подъехала? До того, как Вику вызвали, или позже? – уточнил Денис.

– До того, – еле слышно проговорила Оля. – Они еще место заняли, хозяину на стоянку отъехать пришлось.

Оленька захлопала покрасневшими глазами. Денис взял самую толстую крученую цепочку и пошел к кассе.

Хозяин вызвал. В свой кабинет. А машина уже ждала у входа. Как все оказалось просто, просто и грязно. До отвращения, до тошноты, до сблева. Мудак-хозяин сам отдал девчонку волкам, как понравившуюся вещь, как игрушку. А те и наигрались, досыта наигрались… Не спросил, сколько всего этих скотов тогда в машине было. Ладно, сейчас это не важно, тем более что есть еще один свидетель, он же соучастник.

В переплетении коридоров офис поганого «скорпиона» нашелся не сразу. Перед обитой дорогим кожзамом дверью на третьем этаже Денис остановился минут через десять. Изучил табличку благородно-желтого цвета с черными буквами: «Кузнецов В. В. Генеральный директор». «Весь в гвоздях забор ощетинился, а хозяин-вор оскотинился». Денис нажал на кнопку звонка и держал ее так, пока дверь не толкнули изнутри.

– Чего тебе? – В просвете между стеной и дверью блеснула тонкая оправа очков.

Денис дернул дверь на себя и шагнул в кабинет. Вернее, в предбанник – узкий, тесный. Справа стол завален бумагами и журналами с яркими картинками, коробками, футлярами и прочим барахлом. Слева по коридорчику – вход в смежное помещение, его загораживает ювелир. Туша под центнер весом, если не больше. От резкого вторжения хозяин салона сначала растерялся, но уже пришел в себя и приготовился к отпору. Денис молча разглядывал оппонента. Они примерно одного роста, только весит этот дядя кило на двадцать больше, туша и рожа заплыли жиром, рубашка на спине и под мышками взмокла от пота. Башка с «площадкой» на макушке угрожающе наклонилась, круглые карие глазки поблескивают за стеклами дорогих очков.

– Вику Максимову помнишь?

Глазенки «скорпиона» забегали туда-сюда, лобешник покрылся испариной. Дядя явно нервничал, он пятился к огромному окну и косился на стол – точно такой же, как и в предбаннике. Денис захлопнул за собой дверь, повернул защелку замка. Вот теперь все просто отлично, теперь им никто не помешает. Кузнецов потянулся к борсетке, брошенной в кресло, Денис толкнул его в грудь, того понесло назад, и он завалился на подоконник. Прижатые к стеклу жалюзи не выдержали и грохнулись вместе с карнизом хряку на голову.

– Вижу, что помнишь, – негромко проговорил Денис.

Директора перекосило от злости, он махал руками и дергался, как попавшая на липучку муха. Наконец справился с полосками ткани, швырнул все на пол и поднялся на ноги. От него разило потом и дорогой туалетной водой, очки съехали на самый кончик жирного носа. Кузнецов ткнул пальцем в оправу, водрузил окуляры на место и уставился на Дениса сквозь стекла.

– И что? – поинтересовался он. – Что с того? Да, помню, да, работала. Кто ж знал, что у нее с башкой проблемы. А по виду не скажешь. Я ей кассу доверить хотел, хорошо, что не успел. Ты кто вообще? Я сейчас охрану вызову!

Но никого не вызвал, даже с места не двинулся. Хрюкнул изумленно и побледнел от короткого удара под дых. Плюхнулся с размаху на подоконник и врезался затылком в стекло.

– Я сам вызову, – пообещал ему Денис, – и охрану, и «скорую», и труповозку. Ты мне вот что скажи – тебе заплатили? Сколько? Сумму назови. – Пальцы сжались под нижней челюстью кабана, тот задергался, загрохотал о стекло стриженым затылком, замычал что-то.

– Повтори, я не расслышал. – Захват немного ослаб, Кузнецов затряс головой, очки полетели на пол. Денис раздавил их подошвой ботинка, уперся свободной рукой в стекло.

– Ничего мне не платили, – хрипел и брызгал слюной директор, – приехали, поговорили. Пообещали в этом месяце ничего не брать, если я им Вику приведу. Понравилась она им, и вроде как даже что-то обещала, но потом кинула. А это пять штук баксов, между прочим, такие деньги на дороге не валяются.

– И ты согласился? – Пальцы снова сдавили директорскую глотку, но тут же разжались. Рано, рано, он еще не все сказал, это только присказка, сказка впереди.

– Конечно, – отплевавшись, заорал Кузнецов, – конечно, согласился! Какое мое дело – парни молодые, горячие, девка им понравилась, они ей тоже. Подумаешь, делов – покатались, развлеклись – любовь-морковь и все такое! Она же сама домой пришла, сама! Живая и здоровая! Вот и все, чего тебе еще надо? А раз повесилась – значит, крыша у нее поехала.

Живая и здоровая… «…Множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков…» Все, собственно, эта мразь сказала все. Дело за малым – не увлекаться, Кузнецов ему еще пригодится как свидетель, надо поаккуратней, чтобы шкуру не попортить.

Стекло разлетелось вдребезги со второго удара, края осколков стали красными, башка директора покрылась багровыми полосами. Денис отпустил горло, сгреб хряка за грудки и хорошим ударом в морду швырнул на стол. Стол хозяйскую тушу выдержал, лишь покачнулся и отполз в сторону, к шкафу с зеркальными створками. Те прожили недолго, одна сразу рассыпалась от удара, вторая немного погодя, уже покрытая багровыми брызгами. Под завалами на столе обнаружилась пепельница из темно-зеленого камня. Денис взял ее и несколько раз ударил Кузнецова по лицу. Тот растекся по письменному столу на заплеванных кровью документах. Денис швырнул пепельницу в остатки зеркала, те с веселым звоном поехали вниз, на липкую от крови голову ювелира. Денис лизнул ободранные костяшки пальцев и вышел в предбанник, глянул на себя в небольшое зеркало, пригладил волосы. Наскоро осмотрел одежду, заглянул в кабинет. Хозяин «Золотого скорпиона» ворочался на столе, как морж на льдине, хрипел и пытался оторвать башку от заляпанных кровью бумаг. Нормально, жить будет. Но вот как долго и счастливо – это вопрос.

Денис захлопнул дверь кузнецовского кабинета и побежал вниз по лестнице, на ходу сдирая с себя заляпанный бурыми пятнами пиджак. Сердце стучало ровно, дыхание не сбилось, голова ясная – все признаки хорошо и правильно сделанной работы. Обогнул мокнущий под дождем черный «Ровер» и зашагал к остановке маршруток. Но передумал на полпути, свернул во дворы и быстро, почти бегом, направился в другую сторону. Сейчас надо уехать на время, переждать, отсидеться подальше от города, но сначала предупредить Леру. Они и так почти не видели друг друга все эти дни, созванивались редко. Шок после смерти Вики, хлопоты о похоронах, обезумевшая, почти потерявшая рассудок сестра, отчим, державшийся на таблетках… Прочь! Все к черту! Все, что было вчера. Надо подумать о завтра. И не только о своем. Отец не одобрит, это понятно, бумага, по его мнению, сильнее кулака и пули. Ладно, пусть думает все что угодно. А Лера… Ей нужно попытаться все объяснить, подсказать, как себя вести, если спросят. А спросят обязательно и очень скоро. И времени на все про все немного, часа два от силы – пока эту тварь найдут, пока она придет в себя и объяснит, в чем дело. Тяжкие телесные… Ничего, отбодаемся. На аффект спишем, да еще и господина ювелира так замажем, что мало не покажется, с диктофона доказательств добавим. Пару годков я отдать готов. Выкручусь. Денис взбежал на третий этаж и потянулся к звонку. Но отдернул руку, достал ключ и повернул его в замочной скважине.

– Наконец-то, я тебе сто раз звонила… – она осеклась, рассматривая Дениса.

Говорить ничего не понадобилось, девушка поняла все с первого взгляда. И темные брызги на светлой ткани пиджака и штанов, и содранная кожа на костяшках сказали сами за себя. Денис стоял посреди коридора, Лера – напротив него. Оба молчали, никто не решался прервать паузу.

– Лер, послушай, – собрался с духом Денис, – только не перебивай. Я…

– Я все вижу, не слепая. Денис, Вику жалко, но ее не вернешь. А тебе тут жить, нам жить. Ты понимаешь, кто это был? Помнишь, что мы тогда на переезде видели? Неужели тебе не страшно?

Помнит, конечно, такое фиг забудешь. Не каждый день в тихом городе на двухполосной трассе машины сопровождения расчищают главарю путь автоматными очередями в воздух, а белый внедорожник «кенгурятником» сталкивает в кювет замешкавшиеся «Жигули», которые недостаточно подвинулись. Хорошо, что не на рельсы, под самую морду тепловоза, и на том спасибо. А страшно… Страшно, конечно. Только дураки ничего не боятся. Но никто же не собирается на рожон лезть, зачем, когда есть обходные пути…

– Сколько раз я тебе говорил: непротивление злу насилием – не выход. Если я, ты, он, она не будем сопротивляться, подставим обе щеки и все остальное, красиво умрем с опущенными руками, то тем самым расчистим злу дорогу. Смирение ведет к пропасти и смерти, война – путь к жизни. Нельзя по-другому, пойми… Я не могу по-другому, кто я буду после этого, если промолчу и мимо пройду?

Он попытался взять Леру за руку, но девушка отпрянула к стене и выставила ладони перед собой.

– Не понимаю. Мне страшно, очень страшно. Я боюсь – и за себя, и за тебя. Я уже пережила это один раз, могу рассказать, как это было.

– Не надо… – Но его никто не слушал, просьба утонула в потоке ее слов.

– Я приехала на место катастрофы через двое суток. Не спала, не ела, пила успокоительные. Нас было человек сто – все обезумевшие, все держатся на таблетках. И каждый день по шесть-семь часов нам показывали трупы. И их фрагменты – большие, маленькие, женские, мужские, детские. Головы, руки, ноги – все, что нашли среди обломков. Я почти жила в местном морге, пропиталась его запахами, узнавала врачей и спасателей в лицо, они меня тоже, – голос не дрожал, не срывался, зато по щекам текли слезы – ровные блестящие ручейки. Лера их не замечала, не пыталась смахнуть, она продолжала отступать к подоконнику, защищалась выставленными перед собой ладонями.

– Лер, не надо, я все понял… – Он мог упрашивать ее сколько угодно, но девушка не слышала его или не понимала.

– Каждый день, почти две недели. Трупов становилось все меньше, их опознавали и увозили. В конце концов нас, родственников, осталось шестеро. И на всех – несколько бесформенных обугленных кусков в черном пластике. Тогда стало понятно, что поможет только экспертиза ДНК. Ее провели, и я получила закрытый гроб. Денис, если с тобой случится что-то подобное, если мне еще раз придется, как тогда… Я не переживу, я не смогу. Пожалуйста, не надо. Пожалей меня. Или уходи.

Снова этот взгляд сквозь стену, Денису даже стало не по себе. Он продолжал глупо топтаться в коридоре, слова застряли в горле, все, о чем хотел сказать, вылетело из головы. Время, им поможет только время – месяц или два, и тогда все станет ясно. А сейчас ему действительно пора уходить. Он положил ключ на полку под зеркалом, взялся за ручку двери, обернулся. Леры в коридоре уже не было, она словно растворилась – из кухни и комнаты не доносилось ни звука.

– Не бойся и не плачь больше. Ты ничего не знаешь, ничего не видела. А я скоро вернусь, – произнес он в тишину квартиры и закрыл за собой дверь.

До своего дома он добрался минут за пятнадцать. На площадке пусто и тихо, в квартире тоже. Денис умылся, переоделся, собрал вещи. Из кармана грязных светлых штанов вылетело что-то тяжелое и со звоном упало на пол. Денис присмотрелся – это была купленная сегодня цепочка. Толстая, крученая, плетение, кажется, якорным называется. Денис поднял ее, швырнул на кухонный стол и вышел из квартиры.

Отец все понял без слов – молча смотрел, как Денис скидывает рюкзак, как снимает промокшую куртку, мотнул головой в сторону ванной – иди умойся – и вышел в кухню. Ужинали в полном молчании, только под конец отец принес из комнаты несколько белых конвертов.

– Это в прокуратуру, это начальнику УВД, – перечислял он, раскладывая в конверты исписанные аккуратным ровным почерком листки.

Денис жевал сушки и отхлебывал горячий чай из большой чашки.

– Нет, а ты что предлагаешь? – Молчание пасынка вывело отчима из себя.

Денис помотал головой и двинулся к мойке.

– Ты скажи, скажи, – наседал отчим, – что я, по-твоему, должен делать?

– Не знаю, – выдавил из себя Денис, – тебе виднее, ты меня не спрашивай. Я бы морду разбил качественно, с гарантией. Это для начала, а лучше бы…

За спиной зашуршала бумага – отец заклеивал конверты. Пиши, отец, пиши, тебе зачтется. Не на этом свете, так на том, ты сделал все, что мог. Как и я. Или не все? Черт его знает, время покажет. Пока ждать, только ждать.

Мысли терзали его почти до полуночи, потом вместо сна пришла тревожная дрожащая муть, накрыла, как сеткой, утащила в забытье. А проснулся он от грохота в прихожей – отец сослепу перевернул старые ведра и перебудил даже мышей в погребе. Холодное серое утро перешло в день, Денис собрал с участка траву и сухую ботву, сложил в кучу и поджег. Мокрые стебли гореть не желали, дым стелился над землей, Денис ползал рядом и пытался раздуть из крохотных искр хоть небольшое пламя. Получалось неважно, костер нещадно дымил, глаза слезились, Денис на карачках отполз в сторону и закашлялся. На крыльце появился отец – важный, при параде: в новой куртке и светлом свитере под ней, брюки отглажены, ботинки начищены.