Читать книгу Академия Космического Флота: Аромат эмоций - Сирена Селена - Страница 1

«Ты должна, наконец, вырасти и перестать витать в несбыточных мечтах», – крутились у меня в голове суровые слова отца.

Я щёлкнула тумблером и включила автоматическое уничтожение объектов на проложенном маршруте. Истребитель класса «Тигр» набирал скорость, а впереди я уже видела дрейфующий космический мусор. Впервые в своей жизни я покидала Захран – родную планету с синдромом Кесслера. Считалось, что жители планеты уже несколько сотен лет отрезаны от космоса плотным слоем разбившихся некогда зондов, кораблей, искусственных спутников и просто всевозможных железных деталей и винтиков, так или иначе оказавшихся на орбите планеты.

Когда-то очень давно разрозненные страны бездумно запускали спутник за спутником на орбиту, соревнуясь между собой, а в итоге это привело к тому, что объекты стали сталкиваться друг с другом, разлетаясь на множество маленьких деталей, которые в свою очередь запускали цепную реакцию очередных соударений. Шли годы, страны объединились и перестали соперничать за пространство на орбите, развили свои технологии настолько, что могли бы вылетать в открытый космос и исследовать его, но слишком плотная завеса из космического мусора отпугивала всех желающих. Никто не хотел рисковать собственной жизнью, ведь все понимали, что даже крошечная гайка, столкнувшаяся на высоких скоростях с исправным флаером или шаттлом, превратит последний в железный гроб для его экипажа.

Секунда за секундой я приближалась к такой желанной свободе и летающим осколкам старого зонда, и, не выдержав, зажмурилась. Яркие вспышки лазеров «Тигра» и полыхающая ярко-синим защитная сеть ослепили меня даже сквозь плотно сжатые веки. Ликвидацией большинства крупных объектов занимался автоматический наводчик истребителя, бортовой компьютер рассчитывал и прокладывал оптимальный путь для прорыва в открытый космос, а со всеми маленькими обломками с переменным успехом справлялась защитная сеть.

– Целостность защиты девяносто процентов, – сообщил бездушный электронный голос «Тигра», когда что-то острое царапнуло обшивку корабля.

– Ничего-ничего, прорвусь, – я стиснула зубы, стараясь выкинуть из головы слова отца о том, что надо быть или очень глупым человеком, или самоубийцей, чтобы попробовать прорваться через слой космического мусора, окружающий нашу планету.

Конечно, и до меня находились жаждущие славы любители острых ощущений, которые пытались совершить этот подвиг, но у меня было огромное преимущество перед ними. Семь долгих лет я готовилась к тому, чтобы осуществить мечту всей своей жизни.

Корабль мелко потряхивало, меня с силой вдавливало в кресло, а уши закладывало от нарастающего шума. Я слышала, как защитная сеть, над которой я лично провозилась более года, трещала, что называется, по швам и не справлялась с нагрузкой.

– Целостность защиты семьдесят процентов.

Я стиснула зубы ещё сильнее. Давай же, давай, «Тигр», не подведи меня! Сегодня я сделаю невозможное! Перед тем, как угонять истребитель отца, я тщательно изучила и проанализировала все случаи неудачных попыток прорывов за последние годы, которые освещались в прессе.

Мне было откровенно страшно. Нет, даже не страшно – жутко. Бесполезный космический мусор постоянно взрывался под перекрёстными лучами лазеров «Тигра», какие-то мелкие железки на невероятной скорости чиркали по корпусу корабля, натужно шумели двигатели, что-то постоянно долбило, стучало и молотило с той стороны обшивки, норовя пробить корабль насквозь. А я всякий раз не могла удержаться и зажмуривалась, когда вспышки лазера испепеляли особенно крупный фрагмент очередного сателлита.

– Внимание, целостность защиты менее пятидесяти процентов! – на панели бортового компьютера «Тигра» зажглись предупреждающие сигналы.

Как чувствуют себя преступники, ожидающие приговора у верховного судьи? Отправят на казнь или помилуют? Вот так и я чувствовала себя в данный момент.

Я осознанно угнала из отцовского гаража его самый лучший, из двенадцати имеющихся, космический корабль. Лёгкий одноместный истребитель класса «Тигр», снабжённый тридцатью портативными лазерами настраиваемой мощности. Спросите, зачем моему отцу такой корабль? Ответ очевиден: он просто может себе его позволить.

Мой отец, Игнар Радосский, контролирует утилизацию мусора на всём северном полушарии Захрана, львиную долю экономики которого составляет переработка отходов и очистка воды. Игнар Радосский входит в десятку самых преуспевающих бизнесменов планеты и даже является членом Аппарата Управления Захраном.

Злая насмешка судьбы или колоссальное невезение – родиться в богатейшей семье на планете с синдромом Кесслера и при этом с самых пелёнок бредить космосом. Из-за парникового эффекта родной планеты я даже звёзды до сих пор видела лишь на картинках и голограммах, сохранившихся с далёких времён.

Мои родители не смогли завести второго ребёнка, а потому с самого детства готовили меня к тому, что я стану преемником семейного бизнеса и в некоторый момент займу достойное место в Аппарате Управления Захраном. До моих десяти лет отец с рассеянной полуулыбкой слушал мой счастливый лепет о далёких звездах и планетах. Когда мне исполнилось одиннадцать, и я попросила в подарок флаер, «такой, чтобы можно было подняться к звёздам», он провёл со мной серьезную разъяснительную беседу о том, что только «очень глупый человек или самоубийца будет пытаться выбраться с Захрана». Целый год, так или иначе, я слышала эти слова от отца. И только мой одноклассник и лучший друг Рик поддерживал меня в стремлении узнать как можно больше о далёких планетах и звёздах. Рыжий, вечно непричёсанный, со множеством веснушек на лице и смешно оттопыренными ушами, – именно таким я запомнила своего лучшего друга.

На мой двенадцатый день рождения Рик подарил мне флешку, на которую записал информацию из закрытого сектора школьной инфосети о том, что Захран до обретения синдрома Кесслера принимал сигналы и устанавливал контакты с другими не менее развитыми формами жизни. Не знаю, откуда Рику удалось разжиться учительским паролем, чтобы скачать эту статью, но эта флешка стала для меня самым лучшим подарком, о котором я могла только мечтать!

В силу детской наивности я показала флешку со статьёй отцу. Мне в голову пришла мысль, что поскольку разумные существа живут не только на Захране, то можно было бы попросить их помощи расчистить часть нашей орбиты. Глупый бесхитростный ребёнок! Вот кем я была тогда! Я простодушно поверила в то, что двенадцатилетняя девочка смогла догадаться до решения, до которого до сих пор не додумались взрослые! Отец разозлился и утроил мне настоящий скандал. Он впервые поднял на меня голос и долго говорил о том, что я неблагодарная, мне пора, наконец, взрослеть, а не жить несбыточными мечтами о звёздах. В тот день он забрал меня из школы, нанял мне частных учителей, чтобы я экстерном сдала экзамены по всем предметам. «Раз у тебя есть время на всякие глупости, то сиди и учись», – сказал он мне в тот вечер. Как итог, в пятнадцать, когда мои сверстники только оканчивали среднюю школу, я уже сдала вступительные экзамены в Высшую Школу Бизнеса и Управления Планетой. Рика я видела после этого случая всего один раз.

– Внимание, целостность защиты тридцать три процента! – сменилась надпись на экране компьютера.

В этот момент в лобовой иллюминатор я увидела усыпанное антеннами крыло челнока трехсотлетней давности, которое, как и вся техника того века, было просто-таки гигантских размеров.

– Анчоус, как переключить управление лазерами? Мне надо сконцентрировать луч вон на том куске металла!

– Уважаемая Радосская Анестэйша Игнаровна, моё имя HAUS-8, и я прошу называть меня… – загудел киберробот противным наставническим тоном.

Невероятно дорогой подарок в честь моего поступления в Высшую Школу Бизнеса и Управления Планетой от любящих родителей – небольшая железная коробка с сотней петабайт оперативной памяти, искусственным интеллектом и скрипучим модулятором человеческого голоса, летающая за счёт встроенной магнитной подушки.

Отец был так рад, что его дочь стала самой юной за всю историю студенткой Высшей Школы Бизнеса и Управления Планетой, что подарил мне робота новейшей разработки HAUS-8. На тот момент эта модель считалась лучшим кибернянем и помощником в учёбе среди богачей Захрана.

– Анчоус! Сейчас мы оба разобьёмся из-за тебя! Быстро говори, как перехватить управление лазером? – перебила я киберробота.

Первое правило при общении с роботом, наделённым искусственным интеллектом, – дать понять, что его действие или бездействие может повлечь за собой смерть гуманоида. В этот момент все «заумные» утилиты киберробота отключаются, оставив фактически голый интерфейс.

– Анестэйша Игнаровна, пожалуйста, нажмите на ручку переключения в правом верхнем углу панели истребителя и выберите цель. Для этого надо дотронуться пальцем до сенсорного экрана бортового компьютера. Повторное касание выпустит заряд.

– Ну, наконец-то! – раздражённо произнесла, проворно следуя инструкции HAUS-8.

Двойное касание экрана – и крыло челнока рассыпалось в пепел. Как раз вовремя.

– Фу-у-ух, – я откинула со взмокшего лба светлую прядь волос.

«Тигр» преодолел геостационарную орбиту Захрана и вышел в открытый космос. Я облегчённо выдохнула и обессиленно откинулась на широкую спинку кожаного кресла. Я сделала то, что не удавалось многим столетиями, и это был лишь первый этап моего плана, хотя и самый сложный.

Кибернянь, судя по всему, тоже сообразил, что мы выбрались с Захрана. После моего замечания он хранил молчание, так как боялся отвлечь меня от пилотирования, но теперь вновь завёл свою шарманку.

– Уважаемая Анестэйша Игнаровна, прошу Вас называть меня HAUS-8, а не анчоусом. Мне кажется, что Вы вкладываете негативный окрас в это прозвище. Я киберробот Human Autonomous Universal Support модификация 8, что переводится как «Автономный Универсальный Человеческий Помощник». Хочу заметить, что анчоус – это съедобный вид морской рыбы с повышенным содержанием жиров…

– Анчоус, ты и есть Анчоус, – махнула я рукой на киберробота, залезая с ногами на дорогущее кресло и подтягивая к себе здоровенную дорожную сумку с заднего сидения.

Свой побег с Захрана я продумала тщательно: заранее собрала необходимый минимум одежды, чип с доступом на личный банковский счёт, на котором мне удалось скопить несколько тысяч кредитов, и фальшивые документы на имя Станислава Радонежского. Да-да, не удивляйтесь, именно на Станислава Радонежского. Я была уверена, что отец быстро свяжет между собой такие ниточки, как исчезновение родной дочери и угон его самого дорогого космического корабля, по моим расчётам единственного, на котором можно прорваться сквозь мусорную заслонку Захрана. А при его связях и кредитах подать на меня в розыск он сможет не только в Планетарную Службу, но и в Межгалактическую Полицию.

После того случая, когда я показала отцу страницу из школьной инфосети, несколько месяцев у меня не было времени на то, чтобы вернуться к тщательному анализу информации о космосе и внеземных цивилизациях. Когда же мои руки всё-таки дошли до этой страницы повторно, оказалось, что она пропала. С тех пор я по крупицам и обрывкам собирала данные о разумных существах и обитаемых планетах из самых старых и закрытых источников, долго размышляла и составляла в своей голове общую картину мира. Именно таким образом я узнала, что когда-то Захран вошёл в некий Альянс Развитых Планет, а кроме того существуют такие организации, как Межгалактическая Полиция. Я подозревала, что Аппарат Управления Захраном и по сей день ведёт диалоги с альянсом, так как мой отец слишком уж бурно прореагировал в день моего двенадцатилетия.

Если каким-то образом Игнар Радонежский подаст на меня в розыск в Межгалактическую Полицию, то службы будут искать блондинку Анестэйшу Радосскую, а не брюнета Станислава Радонежского. Менять расу я не рискнула, так как о других расах знания у меня были слишком поверхностные.

В глубокой дорожной сумке я нащупала ножницы и одним ловким движением руки отрезала свои длинные блондинистые волосы под самое ухо. Да, признаюсь, было жалко вот так прощаться со своей прошлой жизнью, но свобода стоит дороже.

– Анестэйша Игнаровна, что Вы делаете?! – завопил киберробот, сорвавшись на фальцет. – Иллария Радосская будет очень расстроена…

Я поморщилась. Всё-таки перемудрили разработчики HAUS-8 с искусственным интеллектом робота.

– Анчоус, прекрати кричать. Я обрезаю волосы, неужели не видно? – беззлобно огрызнулась на железку. – Не виси истуканом, лучше подровняй меня сзади машинкой, чтобы смотрелось аккуратно.

Как бы меня ни раздражало поучительное брюзжание Анчоуса и его стукачество родителям, он обладал некоторыми незаменимыми функциями, среди которых находилась и программа салонного мастера. Дома Анчоус постоянно мне делал «подобающие социальному статусу» причёски и макияж.

Прямой приказ своей хозяйки HAUS-8 не мог проигнорировать, а потому картинно шумно вздохнул и залетел мне за спину, где с помощью компактной выдвижной бритвы стал ровнять кончики волос.

Несколько минут я наслаждалась тишиной и мерным жужжанием бритвы, а потом посмотрела в зеркало.

– Нет, Анчоус, ты не понял, – сказала я после тщательного разглядывания себя в отражении. – Это должно быть не ультрамодное женское каре, а классическая мужская стрижка. Желательно одна из самых простых и популярных. Переделывай.

– Анестэйша Игнаровна, когда Ваша мать увидит Вас, её хватит сердечный приступ, – пробубнил Анчоус, но приказу подчинился.

– Кстати, спасибо, что напомнил, – с этим похищением «Тигра» и прорывом через захламлённую орбиту планеты я совсем забыла о самом важном пункте сохранения инкогнито. – HAUS-8, с этого момента я запрещаю тебе связываться с моими родителями, самостоятельно отвечать на их звонки, а также запрещаю рассказывать о моём местоположении и раскрывать мою новую личность кому бы то ни было. Отныне для тебя и всех я Станислав Радонежский, счастливчик, которому удалось выбраться с планеты с синдромом Кесслера. Всё ясно?

Я специально использовала официальное наименование киберробота, чтобы у него не было шансов как-либо обойти мои запреты. Анчоус гневно замигал красными лампочками, переварив поступивший приказ, но ответил нейтральным голосом:

– Приказ понятен. Отныне мой хозяин – захухря Станислав Радонежский.

Я вновь поморщилась. Впервые, когда увидела это слово в документах трёхсотлетней давности, то подумала, что чья-то глупая шутка. Но нет, как оказалось, что это официальный термин, принятый в Альянсе Развитых Планет. Также в этом документе упоминалось, что существуют такие расы, как цварги, эльтонийцы, миттары, пикси и другие с не менее странными для меня названиями.

Я порылась в дорожной сумке, нашла баллончик со стойкой чёрной краской и примагнитила его к корпусу Анчоуса.

– Теперь покрась меня в брюнета.

Пока киберробот занимался моим окрашиванием, я достала из закромов пластиковый контейнер с гиалуроновыми имплантами. Приложила две продолговатые пластины к скулам, надавила и чуть поморщилась, когда почувствовала множество крошечных иголок, синхронно впившихся в тонкую кожу. Ничего, перетерплю. Как любит говорить моя мама, красота требует жертв. Она сама уже не первый десяток лет подтягивает шею и овал лица такими вот имплантами, которые можно купить в любом уважающем себя салоне красоты. Были бы кредиты.

– Красота, а не уродование себя, – прокомментировал вредный киберробот, подглядывая за моими действиями.

Кажется, последние мысли я произнесла вслух.

– А тебя никто не спрашивал, – парировала я.

Гиалуронка действует приблизительно от четырёх до восьми месяцев, насыщая клетки полезными веществами, а затем рассасывается. В некоторых отдельных случаях – при интенсивной терапии антибиотиками или занятиях спортом – и того меньше. Пока я колдовала над своим лицом, Анчоус закончил работать над моими волосами. Через полчаса или час из зеркала на меня взирал миловидный юноша с чёрными, как смоль, волосами, такими же чёрными бровями и выразительными синими глазами. Высокие скулы, широкий нос, крупный подбородок – всё то, что визуально отличает женское лицо от мужского.

– И последний штрих, – гордо сообщила я своему собственному отображению в зеркале, – это голосовые связки, – и проглотила крупную серебристую капсулу уже из другого пластикового контейнера.

А вот для того, чтобы раздобыть эту капсулу, мне пришлось немало попотеть, выдумывая историю о безответно влюблённой подруге, чей молодой человек решил променять любовь девушки на карьеру, переехав в южное полушарие Захрана. После их разрыва она впала в глубочайшую депрессию, целыми днями сидит дома и твердит, что хочет услышать его голос. Слезливая история любви, огромные влажные глаза для придания достоверности тому, что я хочу помочь подруге – и всё-таки у меня приняли заказ на изготовление модулятора мужского голоса без печати медучреждения. По каким-то неведомым причинам изменение голоса на моей родной планете считается более серьёзной вещью, чем корректирование внешности, и вот такие капсулы изготовляются только на заказ. Мне пришлось целых два месяца дожидаться голосового модулятора и выложить за него несколько сотен кредитов, но результат превзошёл все мои ожидания.

– Кхе-кхе-кхе, – закашлялась я, пытаясь проглотить капсулу, но она как назло застряла в гортани.

На глаза навернулись слёзы.

– Воды или стукнуть посильнее? – не без ехидства спросил киберробот.

Нет, он не Анчоус, он самая настоящая Язва!

– Не… кхе-кхе… льзя… кхе…

Я прокашлялась, и капсула всё-таки встала у меня в горле нужной стороной, а моё последнее «льзя» прозвучало иначе, не так, как обычно.

– Раз, два, три, четыре, пять… – уже спустя пять минут я всё никак не могла привыкнуть к моему новому голосу – восхитительно низкому баритону, который больше подошёл бы зрелому мужчине лет тридцати, чем щуплому и немного смазливому Стасу Радонежскому.

Специалисты хорошо постарались и сделали мне модулятор с действительно очень приятным для женского слуха голосом.

– Не понимаю, почему Вам нравится говорить через модулятор, – не оценил моих стараний киберробот.

Для него я как была, так и оставалась Анестэйшей Радосской, дочерью мультимиллионера, несмотря на мой приказ называть меня Стасом. Создателям HAUS-8, разрабатывавшим робота-наставника для трудных подростков, и в голову не могло прийти, что один из подопечных киберняня будет иметь настолько сложный характер, что захочет сменить пол. В Анчоуса были вложены стандартные параметры красоты по меркам Захрана и, разумеется, сейчас он всё ещё оценивал меня как девушку, а не как парня.

– Когда Вы вернётесь домой, Ваш отец заставит Вас выплюнуть капсулу, а кроме того, он возбудит дело против той аптеки, которая продала Вам модулятор без соответствующего рецепта.

Замечание Анчоуса резко испортило моё настроение. До сих пор я следовала тщательно разработанному плану побега и старалась не думать о том, что будет «потом», но вот это «когда Вы вернётесь домой» заставило меня погрустнеть, ведь я не планировала возвращение на Захран. Не то, чтобы я не любила родителей, но они душили меня своей чрезмерной заботой. Отец по жизни имел очень властный и авторитарный характер. Именно эти его качества позволили ему добиться столь высокого положения в обществе и встать во главе индустрии по переработке мусора, но именно из-за этих же качеств я в какой-то момент отдалилась от него и замкнулась в себе. Игнар Радосский выбрал за меня школу, затем перевёл на домашнее образование, лишив возможности общаться с ровесниками, подарил мне HAUS-8, таким образом, дав понять, что моими друзьями отныне могут быть только роботы. Он же выбрал за меня высшее учебное заведение и уже мысленно расписал мою жизнь лет до тридцати, ни разу не спросив меня, а чего, собственно, хочу я сама. Точнее, он знал, чего я хочу, а потому при всяком удобном случае высмеивал и показывал, насколько невыполнима и глупа моя мечта об открытом космосе. Уже в свои четырнадцать я поняла, что если ничего не предприму, то отец рано или поздно прогнёт меня под свои планы и проживёт мою жизнь за меня.

– Стася, выкинь из головы уже эту дурацкую идею о том, чтобы выбраться с Захрана! Ты только посмотри, как много зелёных юнцов разбилось насмерть, мечтая о лучшей жизни! А ты, между прочим, в отличие от них живёшь в самом элитном районе планеты, ни в чём не нуждаешься и являешься единственной наследницей моей фамилии! Тебе даже не на что роптать! Твоя мама от переживаний скоро поседеет, а у неё, между прочим, больное сердце. И это всё из-за тебя! Вела бы ты себя лучше, и тогда твоя мать так не волновалась бы! – поучал меня отец, когда я время от времени что-то говорила о далёком космосе.

И эти слова всегда на меня безотказно действовали. После них я всегда чувствовала себя виноватой, особенно перед больной матерью, которая часто не могла встать с постели. После таких разговоров я на некоторое время заставляла себя забыть о мечте, садилась за учёбу и с двойным рвением делала домашнее задание, чтобы только мама и папа гордились мною. Я всегда и во всём безоговорочно верила отцу. Если он говорил, что мама болеет из-за меня, значит, так оно и было. Будучи ребёнком, я не понимала таких вещей, как манипулирование и внушение чувства вины. Я просто верила.

Верила до тех пор, пока однажды отец случайно не забыл свой компьютер дома. Мне уже исполнилось двенадцать лет, и Игнар Радосский только-только перевёл меня на домашнее обучение. Я ещё тогда не знала, что по сути меня изолировали от «пагубно воздействующих на меня сверстников» на несколько лет, а потому радовалась изменениям, так как теперь мне не надо было так рано вставать, чтобы успеть в школу.

Ноутбук отца лежал в открытом виде на диване нашей гостиной, и поле ввода пароля призывно мигало на экране входа в систему. Не знаю, какой шварх меня дёрнул, но почему-то захотелось похулиганить и попробовать подобрать пароль. Первым делом я ввела собственное имя. Пароль, разумеется, не подошёл. Я подумала ещё и ввела мамино имя. Пароль вновь не подошёл. Я нахмурила лоб, посмотрела в окно, и мой взгляд непроизвольно задержался на гараже с флаерами. А что если?… Мои пальцы набрали название нового флаера в коллекции отца быстрее, чем я задумалась об этом. «Астро-2000». Экран ноутбука мигнул, и на нём я увидела открытое письмо, где шла речь о договоре на утилизацию радиоактивного мусора с какого-то Зоннена. Энная сумма кредитов меня не интересовала, а вот неизвестное название заинтриговало. Такого материка, острова или другого географического места на Захране не было, а потому я открыла присоединённые файлы и пропала… На голоснимках был запечатлён бескрайний изумрудный океан и прекрасный песчаный пляж. Конечно, там ещё были запечатлены какие-то невзрачные космические шлюпки, люди с несколькими руками и странным цветом кожи… От изучения содержимого письма с папиного ноутбука меня оторвал звук паркующегося флаера. Игнар Радосский обнаружил пропажу и возвращался домой за оставленным ноутбуком.

Было очень горько, обидно и до жгучих слёз больно. Когда оказывается, что любимый и дорогой человек всю жизнь тебе осознанно врал, – это как удар под дых. Когда тебе всего двенадцать лет, а любимый и дорогой человек – твой отец, больно вдвойне.

Именно после того случая я впервые заподозрила, что отец со мной не так честен, а Захран при желании можно покинуть. С того самого дня я по крупицам стала собирать всю возможную информацию о других планетах, формах жизни, флоре и фауне, особенно сильно старалась узнать что-то о Зоннене. Эта потрясающая вода изумрудного оттенка стала сниться мне, а мысль покинуть Захран окончательно укоренилась в голове.

Ничего не отвечая киберроботу, я вбила в бортовую панель «Тигра» конечную точку пути – Зоннен и отправилась спать на заднее сидение, предварительно трансформировав его в кровать.