Читать книгу 7 лет, 7 дней, 7 часов - Славяна Николаевна Бушнева - Страница 1
ОглавлениеПРОЛОГ
___________________
Дорога, путь, предназначение, судьба. Правильную выберешь – обеспечишь путевку в Рай при жизни, неверной последуешь дорогой, окажешься в Аду на земле.
Так рассуждала Слава, уже давно потерявшая смысл своего существования:
«Знаю, что следую не тем путем, что давно сбилась со своей верной дороги, чувствую, что скитаюсь по гнилым тропам, забредая на чужие… Страшное ощущение, что живешь не своей судьбой, не той, которая единственно-верная, не той, с которой ощутишь всю полноту слова «счастье». Каждый день просыпаясь, думаешь, что в летаргии, такой долгой, безвыходной, которая длиться десять страшных лет, а родные всё никак не отключат тебя, из-за непонятно какой жалости, то ли к тебе, то ли к самим себе, потому как все-таки дочь, хоть и непутевая, хоть и «не без урода в семье».
Смотришь на все это барахло из достижений, на притягательность внешности, которая дана не всем, оцениваешь эту свою безумную харизму и понимаешь, тебя забраковали – все они, которые клялись, и которым так и не смогла поклясться ты. За тебя не боролись, когда ты уходила, к тебе не ломились в дверь, чтобы вернуть, потому как бросала всех ты. Сама пришла – сама ушла. Никто не остался с тобой несмотря на твои ошибки – все просто предпочли тихо остаться в прошлом, пока сама снова не находила их. Может это из-за их слабости, конечно, нет, скажете вы – из-за силы, слабая здесь ты. Я просто не могу поверить, что за меня нельзя бороться, что можно вот так просто отпускать, потакая моим сомнениям в них. Кто из нас всех слабак? Я обладаю силой, чтобы вернуться и дать вам шанс. Может сейчас, вы покажете мне то, что так тщетно пыталась я увидеть в предыдущий раз? Может, хоть сейчас, вы набрались силы удержать меня? Что ж вы, некогда, сильные, заинтересовавшие меня, так разочаровывайте!?
Страшно подумать о том, что все пути, по которым мне суждено пройти – неверные, и я никогда вновь не выйду на свою, такую желанную и единственную дорогу».
Была уверена в этом она до августовского вечера…
ЧАСТЬ 1. Семь лет.
Глава 1. Первая любовь.
23.08 13:16 Привет.
23.08 15:26 Здравствуйте.
23.08 15:27 Меня зовут Арсений, я ищу Славу.
23.08 15:28 Да, слушаю. Напомните Вашу фамилию, пожалуйста, у меня данный номер не записан.
23.08 15:31 У тебя есть аккаунт в Whatapp. Можем там пообщаться?
23.08 15:32 Нет, извините…
23.08 15:34 Почему ты со мной на «Вы»? Ведь знаешь кто я.
23.08 15:51 Написала Вам в Whatapp. Не люблю непонятные ситуации, говорите, у меня скоро экскурсионная группа.
23.08 15:54 Меня зовут Еня! Не думал, что ты ответишь по старому номеру, много лет прошло с нашей последней встречи.
23.08 15:56 Можешь позвонить на него?
23.08 15:58 Не знаю, стоит ли звонить. Может, я кому-то сделаю неприятно.
23.08 15:58 Стоит…
Десять лет я ждала этого звонка от него, в этом году мне исполнилось тридцать. Сколько раз говорили: «Он не позвонит тебе никогда после такого! Его родные и друзья тебя ненавидят и считают предателем. Униженные не возвращаются и забывают напрочь имя предателя. Ты обречена на несчастье и муку всю оставшуюся жалкую жизнь, а он достоин счастья в виде доброй, покладистой девочки, которая станет его судьбой. В лучшем случае, если он тебя и увидит, то только в кошмаре».
С этим всем «добром» от знакомых и своих же родных я путешествовала в поисках счастья эти десять лет, как прокаженная, как проклятая, виня и изводя себя каждый Божий день. Засыпала и просыпалась с его именем, с его лицом на фото, с его голосом из видеозаписей, с его подарками и открытками, которыми заставлено все вокруг до сих пор. Спасая все эти святые для себя воспоминания от бывшего мужа, а затем и мимолетного поклонника, ведь все норовили избавиться от коробки с «сокровищами», подписанную его именем.
Боролась за каждую фотографию, копируя всё на компьютеры знакомых, лишь бы сохранить, те годы настоящего человеческого счастья, которые у меня были только с ним. Жила, молясь всем богам, чтобы дали мне еще один шанс, еще одну возможность просто увидеть его, при этом за все эти годы не разу не нарушив его покой и семейное счастье. Ведь я поклялась его отцу, что никогда больше ему не сделаю больно, что никогда не приближусь к нему и не потревожу, если он сам этого не захочет, если сам не найдет меня. Вот так, протекали дни, месяцы, времена года сменяли друг друга. Я смирилась, узнав, что женился, что переехал в тот город, в котором я хотела жить с ним, что счастлив каждый день. Значит, я всё сделала правильно, вот и обрел он то, самое, благодаря мне. Ведь, не оставив его тогда, он бы не встретил ее. Любимому человеку желаешь всегда счастья пусть даже с кем-то другим. Я была готова в таком автономном режиме жить еще долго, сколько Господь отмерит, может до старости и возможно в ней снова обрести его. Надо же, как только не уговаривает себя человек жить бессмысленно дальше, чтобы дожить до желанного момента, при этом отдавая себе отчет, что этого момента может никогда не быть, вовсе.
И вот, звонок, тот самый его номер, за эти годы не поменял, впрочем, как и я, хотя теряла телефоны, а осложнялось восстановление номера тем, что он был записан не на меня, ведь мне тогда не было еще и восемнадцати. И понятное дело, что на чей паспорт был оформлен номер уже живет очень далеко от места моего пребывания, да, и фамилия уже другая. И вот, обходя все эти формальности, законы, уговаривала операторов сотовой сети, которая обслуживает мой утерянный номер, объясняла все, лишь бы вернуть эти заветные цифры, по которым тот, кого жду, может прийти ко мне снова. Звучит бредово для реальной жизни, но в любви нет невозможного, только вера. И я верила, и он позвонил через десять лет.
На этом, в прекрасных фильмах с красивыми финалами, все заканчивается счастьем до последнего вздоха.
Как хочется прожить жизнь по сценарию с хэппи-эндом. Посмотрите вокруг – драмы, мелодрамы. Почему мы так не любим такие фильмы? Потому что, это жизнь каждого из нас.
Но, наверное, моей пытке не суждено было закончиться. Потому как, повод для звонка по-житейски банален – семейные проблемы. Мы проговорили больше часа.
Вы знаете, что такое состояние неверия, или чуда? Когда с тобой происходит что-то нереальное, а тебе надо сохранять спокойствие, ведь ты столько раз представляла встречу с ним или разговор с разным развитием событий, с разной реакцией на его голос. Знаю же, что надо слушать, а не говорить, но от неверия происходящему начинаешь тарахтеть, как какой-то дятел и ничего не можешь с этим поделать, ведь хочешь рассказать всю сою жизнь за эти годы, при этом шутя и разряжая обстановку. Ведь человеку на другом конце провода плохо и он обращается к тебе за помощью в виде совета. И понимая это мозгом, но не сердцем, ты выплескиваешь всё про погоду, бытие, родных, общих знакомых, какие-то передачи из телека и прочую чушь. Ведь, как же ты давно хотела каждый день делиться с ним всем происходящим, а тут он. А вдруг это сон и всё закончится неожиданно, а так много надо рассказать, пока он не исчез… От такого может и сердце остановиться, организм испытывает бешеные перегрузки, одновременно молодеешь и стареешь, взмываешь в головокружительные высоты и падаешь, попадая в преисподнюю:
– А,…жена загуляла и разводиться собрался, – сказала я, поймав себя на мысли: «Может, ты развелся, прошло время, и оценив всю свою прожитую жизнь, ты понял, что настоящим человеком для тебя была и останусь я. Вот, осознав, это всё стопроцентно, ты позвонил», – он прервал хоровод моих мыслей, ответом:
– Мне просто больше не с кем поговорить об этом, эти чувства схожи с теми, что я испытал тогда, когда ты оставила меня. И, я подумал, что могу с тобой поговорить на эту тему, – спокойно ответил он, будто и не было этих десяти лет.
А, конечно, я же тварь, изменница, с кем еще можно обсудить намечающийся блуд жены… Ну что ж, если мне суждено искупить свою вину таким способом, то я помогу тебе вернуть твою жену, подскажу, научу, но будут последствия, и ты должен это осознавать, подумала я, сказав:
– Ты должен понимать, что у всего есть последствия. Какие? Например, то, что ты мне позвонил, это уже микро-измена, я бы не простила.
– Я не считаю это изменой, ведь она там переписывается с одним, но говорит, что у них ничего не было.
– Если любишь жену, верь, и живи дальше.
– Она отстраняется.
– Понятно, как знакомо, я знаю что делать, если тебе нужна моя помощь я помогу, – успокоила его, чувствуя, как в глазах темнеет и фраза, которую нельзя говорить стоит в горле: «Да, помогу, как бы не лопалось сердце в груди. Ведь, я люблю тебя, и ты пришел за помощью ко мне».
Вот такой состоялся разговор, конечно, я рассказала о том, что вышла замуж, только после того, как узнала, что женился он, о своем разводе с человеком из-за которого оставила тогда его, уехав в Питер, как мне казалась, по-настоящему полюбив другого. О своих безумных успехах, которые, оказывается, он отслеживал все это время. Ведь все эти годы, умирая от своей ошибки, я не останавливалась, шла вперед и к тридцати годам имела абсолютно все, в плане достатка, абсолютно всех, кто попадался под чары… Кроме него и нашей с ним семьи.
Стоит упомянуть, что за годы изоляции друг от друга, я пыталась попросить прощения, приближаться к его семье было нельзя, но признать свои ошибки можно. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы выиграть грант и написать статью на тему, которая затронула его семью тоже, ведь его отец – герой, погиб в первую чеченскую кампанию. Также, мною был создан сайт по данной теме, проведена работа среди молодежи, ведь тогда я была студенткой-отличницей, главной активисткой университета, фотография которой, на университетском стенде, была озаглавлена «Наша Гордость». Имея, все эти заслуги в своем арсенале, и выигранный грант, на реализацию проекта по профилактике национального экстремистского мировоззрения, написала статью, в которой просила прощения у его семьи. Статья в популярной газете, которую читал каждый житель нашего города, вышла весной, как раз ко дню его рождения, что было неожиданно для меня, ведь я никак не могла повлиять на дату, так как редакция газеты сама принимает решения о публикации, особо важную информацию согласовывает с администрации города. Посчитав это еще одним чудом, закрыв глаза, поблагодарила высшие силы: «Вы не считаете меня такой безнадежной».
Экземпляры газеты заполнили прилавки и моё «извинение» на первой странице прочитало все население города:
«Цель нашего проекта «Профилактика религиозного и национального экстремистского мировоззрения в молодежной среде» – повышение уровня гражданского и политического самосознания у молодежи формирование социальной компетентности и гражданской идентичности. Многие считают, о чем можно говорить с молодежью, которая руководствуется принципами «нравится – не нравится» и отдаленными отголосками рассказов взрослых, кто по-настоящему прав, а кто нет. Действительно, многие не знают, что произошло на самом деле на почве экстремистского мировоззрения в нашей стране, какие последствия это имело для России и всех наших граждан, ведь ЭТО коснулась каждого.
Нам легко подменять понятия и искажать события спустя годы. Забывать своих героев, обычных людей, которые просто хотели жить и любить. Поставить стелы, оформить памятные доски и из года в год проводить мероприятия для галочки. Разве в этом заключается наша Память и любовь к ним? Работа над ошибками, над искаженным видением ситуации, сложившейся в нашей стране. Постоянное обсуждение проблемы – просвещение молодого поколения, не успевшего впитать то шаблонное мнение, бытующее в обществе, – только это верный путь в то мирное будущее, за которое наши герои лишились своего, – молодые парни и чьи-то отцы, не увидевшие, какими замечательными стали их сыновья!
Кто из молодого поколения скажет, что за мемориальный комплекс в состав которого входят постаменты с подбитыми танками и часовней, располагается около военной части при въезде в город? Наверное, многие, но в общих чертах, «Кто-то там за что-то там погиб, вроде в Чечне». Кто и за что? А главное, почему мы, молодые жители города, не знаем своих героев, пытаемся не вспоминать, за что и почему погиб сын, брат, отец? Для родных – попытка убежать от боли, которая должна была притупиться с годами, но остается такой же, безжалостно-горькой; а для остальных – «дела давно минувших дней». Незнание и необсуждение этого лишает нас Памяти, а главное, уверенности, что это не повториться!
«Еще одна судьба человека, которого не знали».., – подумает просто пришедший поглазеть на танки. «Прикольно, дырка от снаряда на левом борту», – сказал довольно не глупый с виду школьник лет 15, приехавший с классом на обзорную экскурсию, когда я делала снимки к данной статье.
Это не просто дырка от снаряда – это жизнь человека, которая была оборвана этим снарядом, это судьба, которая могла стать счастливее, это родной дом, который не дождался, это жена, которая не смирилась и любит, это дети, которые не увидят своего отца на их свадьбах, и также – это моя боль от сопричастия, от знания всего этого, от видения всей этой истории, от знакомства с этой замечательной семьей на протяжении 10 лет!
Должна рассказать вам именно об одном герое, имя которого выбито, на гранитной табличке, прикрепленной к постаменту. В первый раз я услышала про межнациональные розни в 1994 году, впрочем, как и многие дети, тогда еще семилетнего возраста… «Где-то там, в горах, взрывают. А что если боевики спустятся с гор? Это где-то рядом?» Конечно, глупости, но постоянные обсуждения родителей выпусков новостей в те годы заставили и нас с сестрой говорить на эти темы. Мы не знали, почему это происходит, в чем смысл конфликта, да и зачем, главное, чтобы мама с папой были рядом! Как ни странно, эта моя неосведомленность продолжалась до 2001 года, все вроде мирно-спокойно в стране, в школе об этом не говорят, паники нет, а самим распознавать про это было неинтересно.
В 2001 году я поступила в лицей, где познакомилась с необычным парнем, отличником, довольно симпатичным, что-то особенное отличало его от всех других. Теперь я понимаю, знание того, чего я не знала. Знание уважения и неотданной любви родителю. Знание потери из-за того, что чья-то идея национального возрождения захлестнула горячие умы.. Как-то этот удивительный парень сказал мне: «Я хочу тебя кое с кем познакомить, для меня это очень важно. Я этого еще никогда не делал, если ты со мной, то пошли!» Именно тогда я поняла, что какая-то ответственность будет возложена на меня, если я совершу этот «поход куда-то, познакомится с кем-то», но видя серьезные карие глаза, смотрящие в ожиданием ответа, я согласилась. И вот троллейбус, конечная остановка, пешком через рынок, длинная аллея, слева федеральная трасса и мемориальный комплекс. Я все еще ничего не понимая, следую за впереди идущим парнем-однокурсником, зная, что все уже не просто так. Парень дошел до мемориального постамента, на котором располагался танк с номером 504, и, указывая на него с волнением в голосе, сказал: «Знакомься, это мой отец». Я посмотрела на него, потом пробежалась глазами по табличке с именами и выхватила – Майор. Я посмотрела на него, ничего больше не спрашивая, его глаза наполнились слезами, он немного смутился и начал говорить в полголоса: «Это танк, в котором погиб мой отец, его привезли сюда, я здесь не часто бываю», потом еще тише добавил «Папа знакомься, это Она». И именно тогда, впервые за долгое время с пережитыми подростковыми обидками и непониманиями, я почувствовала настоящую боль, его боль. Ком подступил к горлу и все вокруг стало неважным, слезы наполнили глаза, все, что я могла сказать через горечь сжимающую горло «Здравствуйте»… и взяла за руку этого замечательного парня. Ведь в тот самый момент я тоже стала обладать этим его неким «волшебным знанием», знанием любви, знанием уважения и преданности, которая до сих пор во мне к ним. Я часто бываю на этом месте, здесь я как бы заново переживаю это «знание». Когда суета, проблемы повседневности доводят до изнеможения, я там с двумя белыми розами, в знак того, что я помню, я верю, я знаю!
Я заметила одну вещь, еще тогда, когда оказалась там в первый раз: место, куда вошел боеснаряд был окрашен красной краской, так нельзя, подумала тогда я, зачем, от этого еще больнее… Сегодня, на мой взгляд, эта грубая оплошность исправлена – не надо ставить метки красным, они и так в наших сердцах.
Позже я заинтересовалась, почему так произошло, и судьба как бы сама помогала мне в этом. Вскоре началось оформление «Книги Памяти», опять же по течению судьбы, я оказалась на ее страницах. Нашу группу, из лицея, направили на местное кладбище, по случаю установления памятника детдомовцу, погибшему при выполнении боевой задачи. И кадр где, я с однокурсниками стою рядом с памятником попал в издание этой книги Памяти, в которую вошли биографии погибших во время боевых действий, в этой книге есть страница, посвященная нашему герою-майору. Уже намного позже в интернете я наткнулась на реконструкцию событий происходящего в тот страшный новогодний день 31 декабря. Я не спрашивала подробностей у его родных, потому как у боли нет меры…слабее сильнее – всегда больно.
Мое судьбоносное соединение с этими событиями случайно продолжилось через несколько лет, когда обсуждалась тема данного проекта – это действительно важно, это поможет молодому поколению понять, сделать выводы и не допустить совершения таких ошибок в будущем.
Зачастую мы не знаем, чьи судьбы стоят за мемориалами – для большинства – это просто место, где можно посидеть на лавочке, так было и со мной, пока я не узнала эту боль. Чтобы не познать ее надо помнить, надо говорить, надо быть терпимее, уважать мнение других и не навязывать никому своего.
Всем нам свойственно совершать ошибки, ошибки недосказанности, ошибки недопонимания друг друга, будь то отношения между людьми разной национальности или личные отношения. Все мы бываем не правы. Кто-то признает свои ошибки, кто-то носит их годами, уверяя себя в правоте. А кто-то просит прощения, не откладывая на потом. Признание своих проступков делает нас терпимее и отзывчивее. Надо говорить, ведь только в диалоге рождается истина.
Простите меня, если я задела чьи-то чувства. Простите за то, что, возможно, о многом не написала. Простите за ту ошибку, которой позволила свершиться.
И, наконец, простите за то, что я, всё еще, люблю Вас!»
Аля – моя старшая сестра – мегапсихолог от Бога, и такое бывает! Посвятила этому свою сознательную жизнь, получив два высших с отличием по любимой специальности психолога и успешно практикуя в Москве. Павел ее муж, и так получилось – очень честный и справедливый человек, который осуждал меня за то, что я не сохранила отношения с Арсением, потому как Павел по-братски относился к нему. Но так, как я сестра его жены, он старался сдерживаться при наших встречах, чтобы в очередной раз мне не напомнить о том, что я «накосячила» и моя ужасная жить результат рассевания с Арсением. Они постоянно вместе с Алей вспоминали, как мы с Арсением были на их свадьбе и часто отдыхали с ними на море. Это были незабываемые, радостным моменты нашей жизни. Нам было очень хорошо всем вместе. И это то, что никогда не изменится. Но, так как этого не стало, я перестала часто приезжать к ним в Москву, потому что больше мне так радостно там не было без него, а постоянное ощущение осуждения со стороны Павла и желание Али сгладить углы, привели к тому, что за 10 лет я у них была всего два раза. Понимая, что это мои заморочки, и не надо накручивать себя, что всякое в жизни бывает, и они все равно меня любят, я просто переписывалась с ними, находя предлоги не приезжать к ним в гости, впрочем, так же закончились и мои поездки на море, на котором я не была также 10 лет, ведь навряд ли можно повторить то счастье с другими, а воспоминания портить не хочется, не так уж и много их незагаженных, осталось…
Письмо от Али – всегда не поддельная оценка происходящего в моей жизни. Конечно она не осталась в стороне от того события, как выигранного мной гранта и публикации статьи:
«Привет, Слава! Быт заел, даже статью прочитать некогда! Ну, вот прочитала, наконец. Статья горячая, эмоциональная. Написано интересно, актуально. На протяжении прочтения лились слезы видимо еще и потому, что я знаю, что стоит за этим текстом – твои личные переживания. Как в той песне "Я готов целовать песок, по которому ты ходила…»
Жалко, что тебя до сих пор мучает призрак счастливого прошлого. Ты вероятно будешь спорить, но это так и это называется компенсация. Мне самой стало больно, но не оттого, что люди "не в теме", а потому что моя сестра так страдает. За статью пятерка. Но тебе срочно нужно расстаться с прошлым и чем быстрей, тем лучше, это может перейти в паранойю – и все – больной человек, сломанная жизнь. Тебе нужно захотеть, просто начать мечтать о прекрасном будущем. Только будущее! БУДУЩЕЕ…
Все БУДЕТ хорошо. Ты можешь наполнить свое будущее нужными качествами, раскрасить нужными тебе красками, создать его в голове и потом материализовать в реальности. Ну, ты же знаешь все это! Почему же ты ДО СИХ ПОР проживаешь жизнь в обратном направлении?! В твоем настоящем ты живешь в прошлом и в этом зазеркалье, увидеть будущее просто невозможно!
Я понимаю, что тебе не хочется, ничего делать, нужна мотивация, чтоб нацелится на будущее. Меня бы, например, замотивировала перспектива невроз-паранойя-болезни-сумасшествие-одиночество – я бы сделала все, чтобы избежать этого!!! Мы живем один раз, ОДИН РАЗ и так тупо его использовать – это тупо! Я бы хотела прожить этот свой один раз – с удовольствием и уважаемым человеком. А это уже сверхзадача на ближайшие годы-стимул думать о будущем. Я понимаю, что я для тебя не авторитет и моя терапевтическая сила к сожалению на родственников не распространяется, а только на благодарных за результат клиентов. Но я твоя сестра, родной человек, желающий тебе быть счастливой. Я не пытаюсь тебя переделать, заставив мыть посуду и стирать чьи-то там носки (почему-то именно такие представления у тебя о семье), я пытаюсь поднять тебе голову, чтобы ты посмотрела вперед. И с твоим мировоззрением можно шикарно устроить свою личную жизнь, главное сформулировать, что ты хочешь получить от нее, какая она должна быть!
Начни с ответа на вопрос – какие у тебя ценности в жизни, что важно и клубок раскрутится, будет понятен следующий шаг.
Я хочу это проконтролировать, напиши мне ответ на вопрос: КАКИЕ У ТЕБЯ ЦЕННОСТИ В ЖИЗНИ (ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ ВАЖНО)?
Жду ответа»
Ответа, видимо, именно на этот вопрос она будет ждать долго, потому, как хочет услышать не тот, который один, неизменный, вот уже десять лет..
24.08. 9:04: Арсений: А по поводу той статьи и сайта, что о моем отце, я на него еще давно заходил. Случайно наткнулся.
24.08. 9:05: Слава: Та статья вышла к твоему ДР.
24.08. 9:05: Арсений: Спасибо.
Как же дорого мне это «спасибо» обошлось. Как же я терзала свой мозг, узнают или нет они об этой статье, купила кучу экземпляров, отнесла на мемориальный постамент его отца, чтобы люди читали. Размещала ссылки на сайт в тематических группах, посвященным тем событиям, переписывала с однополчанами, пройдя регистрацию на сайте, куда пускали только служивших в частях сотрудниц военной полиции, вышла на редактора книги, который поминутно восстанавливал хронологию событий. Мне было важно попросить у семьи прощения, достойно. И вот, наконец, через столько лет, «спасибо», увидел, прочел, получил экземпляр газеты. Никому моё «прости» и не требовалось, а я жила этим, столько дел переворотила, чтобы достучаться и признать при всех «зрителях» свою вину. Так что же я такого сделала, что нахожусь в такой агонии десятилетие? Изменила? Нет, это слишком банально и просто. Влюбилась в другого – вот это, действительно, страшно было для него, а теперь стало моим непрекращающимся кошмаром.
Глава 2. Шаг назад.
Я задумалась после первого за столько лет разговора с Арсением по телефону, от которого всё еще не проходила дрожь, и вспомнила, как после расставания он осознал, что я ушла и вместо того, чтобы названивать и проклинать, он прислал одно большое сообщение на мой мобильный телефон:
«Любимая моя Слава. Я понимаю, что возможно ты не хочешь меня видеть и читать это, знаю, что ты с ним, но я должен сказать. Мне очень больно, я никогда не мог представить, что может быть настолько невыносимо. Но ты должна знать, что мои чувства к тебе не изменились и навряд ли это вообще возможно, обида, злость, это всё неважно. Ведь для меня ты особенная. Прошу тебя только об одном, верю, что могу это сделать, ведь нас связывало семь сказочных лет. Пожалуйста, не забывай меня, своего первого парня, свою первую любовь. Мы разделили всё, что было у нас впервые. Просто помни о нас, обо мне в твоей жизни и мне станет легче».
Я же после этого сообщения всё чаще стала задумываться о правильности своего решения. И эти мысли привели меня, через несколько месяцев после разрыва, на его работу.
Часто в моей голове воспоминания о нём всплывают будто от рассказчика, вещающего от третьего лица и тогда история становится кинематографичной…
«…Зачем она к нему пошла тогда? Хотела ли она этого? Или это от обиды, что всё в ее уже изменившейся жизни не так гладко, как должно было быть?
Она хотела увидеть его, убедиться, что существует здесь, рядом, в этом городе. Что каждый день он перемещается по заданной траектории: утром на работу в промышленный район города, вечером с работы домой в военный городок в ту квартиру, где ей все так досконально знакомо. Улица Михайлова, дом 15, квартира 96, седьмой этаж, лифт немного шаткий, впрочем, как и все старые, но который она так одна и не освоила. Тешила иллюзию страха ездить одной в нём.
Помнит, как один раз, дверь случайно закрылась раньше времени, он не успел зайти и вверх по лестнице бежал, боясь, что ей в лифте станет страшно. Она же действительно не ожидала такой оплошности от него, ведь у него всё всегда было под контролем, и конечно же, жестко отреагировала на это происшествие.
Теперь шла за пониманием, хотя о чем думала? Можно ли ожидать понимания от того, кто в неё верил, кто ей верил, кто верил в них? Разве может быть у человека такое большое, доброе и бескорыстное сердце, чтобы понять ее, ту, которая предала, которая бросила без объяснений в его двадцатитрехлетие, ничего не сказав? Поймет ли он ту, что говорила о непревзойденности их, об особенной любви и преданной дружбе, о завести этим отношениям других, которые все долгие семь лет выведывали секрет их счастья?
А сейчас Слава идет, рассчитывая на бескорыстие и светлость человека, зная, что он строит свое счастье с другой. Какая она его другая? Славе не интересно. Она не воспринимает её. Где-то там, в глубине она уверена, что он по-прежнему ждет её. Ей даже страшно от этого. Он ждет, она придет, он снова выберет ее, она это почувствует, услышит и поймет, что напрасно она здесь, что ей этого не нужно, самолюбие потешено. Ей есть куда вернуться, ее простят, чтобы она не совершила, и уйдет она, а он останется с заново вскрытой раной и вопросами: «Зачем она приходила? Зачем мучает?»
Но как она может не пойти к нему, ведь он часть неё, как бы не против были все остальные. Он же понимал ее всегда без слов и жалел, все время жалел, не требуя ничего взамен, ни любви, ни ласки, ни понимания, он только отдавал: «Ну что с тебя возьмешь, я сам всё сделаю, у тебя же не получиться, дай сюда, положи, я сам, не поранься, так надежней, всё будет хорошо, видишь, я же говорил, держи». Теперь Слава понимает, прожить с таким человеком всю жизнь – это сказка, сказка, которую она подарила какой-то другой, которая еще не понимает, что она счастливая обладательница ТАКОГО человека, который никогда ее не придаст, если решит быть с ней.
Но пока, возможно, он еще не решил быть с той! Может Слава успеет, успеет в последний раз увидеть в нем того своего верного, родного человека, которого уже год так отчаянно избегала, решив построить новые отношения с их одногруппником.
Вот промбаза, сторож на посту, но Слава быстрым шагом проходит мимо. Чем ближе дверь мебельного цеха, тем сильнее подкашиваются ноги: «Что я делаю? Я не должна, у меня другая жизнь – мой выбор! Зачем я иду сюда? Может его здесь нет?»
Да, Слава помнит, как буквально год назад почти каждый день проделывала этот маршрут, то от нечего делать, то от нехватки средств на очередную понравившеюся недешевую вещицу, то просто ради похода в промзону – адреналин как ни как, опасно.
И вот она напротив двери, вроде похожей, так сразу и не сообразишь. Рядом с дверью сидит паренек. Может она его и видела раньше.
– Здравствуйте, а не подскажите здесь мебель собирают? – обратилась она к парню, посмотревшему на нее с удивлением.
– Да, здесь!
От этого ответа стало еще страшнее. Могла ли Слава представить, что так боязно будет ей предвкушать встречу с ним, с тем с кем она была единым целым и относила к числу самых близких, кровных людей. А сейчас боится так, что страх доходит до горла, сокращая его, заставляя слова немного вибрировать. Но она уже пришла, и отступать ей несвойственно.
– Арсений здесь работает. Он вообще здесь? – вымолвила она с каким-то болезненным нетерпением.
– Да, – с прежним невозмутимым спокойствием произнес он.
– Можете его позвать. Просто я подумала, что туда заходить нельзя, служебное помещение…, – бесперебойно тараторила она уже вслед парню, который пошел звать нужного человека не догадываясь, что сейчас снимет его с проторенной за эти месяцы колеи новых отношений и новой жизни без Славы.
Она отошла под дерево, и стала ждать, секунды тянулись медленно и стучали пульсом в голове. Он вышел.
– Привет, я шла мимо, – уже не контролируя себя наклонилась и уткнулась ему в плечо.
– Арсений, я, я…
– Ну, что ты, что случилось? – спросил он, гладя ее по спине.
Его голос был настолько родным и близким, что она вспомнила, как раньше, после очередной мелкой неудачи он так же успокаивал её, когда она сопела ему плечо.
– Ну как ты живешь? – спросила она, немного отстранившись и вытирая слезы, которые не переставая бежали по ее щекам.
– Все хорошо, – ответил он довольно не серьезно.
– Ответь мне, пожалуйста, на два вопроса. Мне надо знать ответы. Только ты можешь их дать, – собравшись, сказала она.
– Спрашивай, я отвечу.
– Ты счастлив? – серьезно спросила она.
– Можно сказать, что да. У меня все хорошо, повысили. Занимаюсь тем, что нравится. Стало больше свободы. Начал больше уделять времени себе, – перечислял он.
– Нет, можешь ли ты сказать, что доволен своей жизнью и ничего бы не хотел поменять. Можешь ли ты сказать, что счастлив настолько, что ничего другого на данный момент не желаешь? Тебя радует каждый твой день? Или были в твоей жизни периоды лучше? – не успокаивалась она, желая уловить подвох, боясь осознания того, что перед ней счастливый человек… без нее.
– Ну, что ты хочешь от меня услышать? Да были моменты и лучше. Но этот период тоже не плох, – всё еще не сдавался он.
А чего она ждала, что он сразу начнет признаваться ей в любви, ползать и умолять вернуться. Да, и если бы он это сделал. Она бы сразу убежала оттуда со скоростью света от разочарования. Он не такой, он не тряпка и никогда не был ею. Он просто честный, справедливый и добрый, по-настоящему добрый без выгод. Он никогда не показывал ей свою слабость, даже когда отпускал её: «Иди к нему, если это твой выбор. Я не имею права тебя держать. Только не ври мне. Ложь унижает!»
– А если бы тебе дали шанс всё изменить. Ты бы изменил свою жизнь, – продолжала она.
– Нет, всё правильно.
– Представь. Сейчас ты находишься «между», своей настоящей и прошлой жизнью. Тебе предлагают сейчас все решить. В этот самый миг…
– Мне надо подумать…
– Пойми, у нас нет времени думать, выбор надо сделать сейчас. Остаться ли тебе в твоей настоящей жизни или попробовать что-то другое, но гарантии нет, что другое будет лучше. У нас может снова ничего не получиться. Все может стать еще хуже. Этим своим выбором ты можешь разрушить свои новые отношения, предать человека, который тебе поверил и стать таким же предателем, как я. Сможешь ли ты предать, разрушить ради веры, воскрешения того хорошего, что у нас было. У нас же оно было? – закончила она.
– Да было хорошее, и я был счастлив. Ты сама говоришь, «мои настоящие отношения» и то чего может и не быть. Как тут выбрать. Я могу остаться ни с чем.
– Я знаю, ты не сможешь предать. Я не хочу, чтобы ты стал таким как я.
– Как ты я не стану, – ответил он.
– Я настолько ужасна, как человек? – переспросила она.
– Нет, просто здесь другая ситуация. Я никого не предаю. Я понял, что надо жить для себя. Я не привязываюсь и к себе не привязываю. Поэтому в сущности никого не предам. Как сказать ей, это мое дело. Дело в другом – как поступишь ты? – и вот он задал вопрос, которого Слава боялась.
– Вот я тебе о том же! Ты понимаешь? Ты сейчас снова залез мне в душу, понял меня как никто, прочитал между строк как нельзя точно. Ты чувствуешь, что я ничего по-прежнему не понимаю. Что мне страшно мне больше некуда идти. Если ты не испугаешься то я тоже. Это ответственность и мы должны сделать это вместе. Почему ты должен жить мирно, тихо в своей новой жизни, а должна решать я за нас? – сорвалась она.
– Ты же пришла, значит тебе это надо…
– Да я пришла, потому, что я не привыкла ждать. Я борюсь. А ты отпустил меня! Почему ты не остановил, в конце концов, банально не поговорил с ним, не объяснил что я с тобой, пусть даже твоя собственность. Ты тогда спрашивал, в чем ты виноват. Так вот в этом. Ты все мне позволял делать, бесконечно доверял, не контролировал. Знай, теперь, отношений без этого нет, надо иногда расставлять приоритеты. Говорить: «Ты со мной и если что, пойми, что потеряешь меня и возврата не будет!». Почему не говорил мне так. Или не любил, или привык?
– Я доверял тебя, я считал тебя частью себя. Так оно и было… Я прождал тебя весь день на свой день рождения!
– Я сама понимаю, как это страшно и оправдания этому нет. Мы и сейчас часть друг друга, какие бы маски мы не надевали. Да мы изменились за это время, но даже если через сорок лет, я скажу тебе: «Енька, привет я скучаю по тебе!» ты вспомнишь и тот «мой» в тебе не останется равнодушным, его даже можно вытащить оттуда, как сейчас. Так ответь, стоит ли это делать, готов ли ты к этому?
– Да, готов, – уже серьезно сказал он.
– Пойми. Есть плюсы, такие как: мои родители и Аля с Павлом, которые по-прежнему верят в нас, которые будут счастливы и будут верить в нашу крепкую любовь. Но есть и минусы, и их намного больше, например, твои родные, которые всегда недолюбливали меня и с радостью забыли мое имя…
– Но это можно пережить, – прервал негромко он.
– Возможно. А как же те другие, с которыми сейчас мы. Они же будут нам сниться. При упоминании их имен нас будут бросать в дрожь и это неизбежно, потому как имена распространенные. Я это знаю на примере моих родителей. И я буду показывать тебе свое недовольство. Но если к этому можно привыкнуть, не сразу, то, как быть с опытом? Сможешь ли ты меня так же любить, чисто и светло, не вспоминая о моем предательстве? Теперь между нами они навсегда. Сможем ли мы жить с этим знанием? Сможем ли мы снова стать единым целым видя то, чего видели мы?
– Можно попытаться. Думаю, смогу. Не сразу… Нужно время.
– Нет его. А если ты будешь женат и будет ребенок. Ты сможешь уйти ради меня и оставить ребенка, ведь ты бросаешь не его, а его мать? – так говорил когда-то Славе отец, а теперь и она повторяет эти слова.
– Нет, не смогу.
– Даже если не будешь любить жену?
– Я не смогу потом ребенку в глаза смотреть.
– Я знала, что ты… Ты тот… Ты настоящий… А я… Я как мой отец… Не заводи детей, если не уверен, что эта женщина твоя единственная, настоящая любовь, прошу тебя.
– Я это знаю.
– Ты знаешь, но они хитрее… Почему говорю они? Потому что теперь ты с ними, а не со мной.
– А ты веришь, я ждал этого. Твоего прихода, – сказал он и отвел заблестевшие глаза.
– И я это знаю! Я должна была. Так должно было быть. По-другому не могло. Теперь смотри я в такой же шкуре, ты можешь мне сказать всё что угодно, что счастлив с ней, что я ничтожество. Даже прогнать меня. Я для этого здесь. Может, станет легче мне. Я отбываю свое наказание каждый день. Я верю во Всевышнего и в Ад на земле за грехи. Может, если была бы я и правда последней тварью, так и жила б в свое удовольствие. Не получается, всё хорошо вроде, а душа болит, мучается. Больно я тебе сделала, так больно, что боюсь такой же боли. У нас же кроме друг друга никого не было. Знаешь, я верила в то, что ты будешь ждать меня… Откуда она взялась? – с обидой посмотрела на него Слава
– А откуда взялся он?
– Ну, мы же учились всё вместе… И был другом мне, твоим знакомым, от которого ты не ожидал опасности. Ты думал мы лучшие, а они – лохи. Так знай, что все лохи рано или поздно становятся людьми. Нам же в детстве еще вдалбливали про гадких утят. Почему нам читали эту сказку? Потому что – это жизнь. И написал ее взрослый дядька, который знал в этом толк. Мы дошутились, ты недооценил, а я заигралась. Скажи, откуда берутся эти новые, которых раньше не знал и как можно их целовать?
– Через знакомых. Я живой человек. Мне необходимо общение. А целовать – это не сложно.
– А потом любить…
– О любви тут речь не идет, – оборвал Славу Арсений…
Действительно, не идет, стал бы он тогда слушать все это, если бы любил кого-то другого. Зазвонил мобильный…
– Это она? – поняв по его растерянному лицу, спросила Слава.
– Да.
– Как чувствует, что я здесь… На работу приходит?
– Нет.
– Пока нет, хотя это только я такой одержимостью страдаю. Теперь ты предатель, не ответил, потому что я здесь. И, конечно же, ей не расскажешь. И правильно – не надо. Мы ничего не решили и видимо уже не решим, да и время нам не поможет. Я уйду, и всё вернется на круги своя. Этот коридор закроется. И мы снова вернемся в свои мирки. Мне пора.
– Тебя проводить до дома? – спросил, с каким-то неверием, что все, что произошло наяву, он.
– Нет, не стоит. Я даже не пытаюсь до тебя дотронуться, потому, что ты принадлежишь не мне. Что бы ты не говорил, но начав с кем-то видится, ты уже несешь ответственность. Я не прикоснусь. Я не позволю тебе стать предателем.
Слава посмотрела не него, внимательно пытаясь найти того «её» человека.
Он одним сильным движением крепко обнял, поцеловал ее волосы и прошептал: «Мне тебя не хватает. Я вернулся на год назад». Слава не выдержала нахлынувшей волны безысходности и безвыходности. Ведь она не может ничего ему обещать. Не имеет права рушить его новые отношения. В конце концов, не может и не хочет предавать память о том, кто однажды стал ее человеком навсегда. Надев очки, она поспешила уйти».
Но следующие воспоминания проходят через все жили, они не играют на струнах души, а рвут их, проходя через неё, врезаясь в плоть.
Все чаще вспоминаю атмосферу его подъезда – девятиэтажного панельного дома с плотным, застоявшимся воздухом, с лестничными клетками, где так много всего происходило. Еще, в самом начале отношений с Арсением, мы там прятались от его мамы. Бывало так, что мне становилось грустно у себя, и я ехала к нему на троллейбусе до конечной остановки, потом ещё шла пешком километра три-четыре, потому что боялась ехать в маршрутке и называть остановку. Когда же приходила, звонила в дверь, телефонов тогда у нас не было и наши встречи происходили спонтанно. Было по-настоящему здорово. Когда он открывал, из комнаты раздавался голос его мамы: «А кто там? Это Слава? Пусть заходит». Я жестами показывала, что не хочу, лучше пускай выйдет он. И, крикнув в коридор: «Я скоро», выходил и мы спускались на пролёт ниже, где я буквально падала в его объятья, и стояла так вдыхая запах его свежепостиранных вещей с цветочным кондиционном, которым щедро сдабривала его мама все и свои, и мужские вещи. Потом, когда я уже приезжала и оставалась на несколько дней в их квартире, конечно, когда мама уезжала к родственникам, то и вся моя одежда пахла также. Я привозила кучу вещей в пакетах и когда возвращалась домой и распаковывала свои сумки, комнатка маленького ЖАКТа быстро заполнялась этим сладким запахом, запахом его дома. Все семь лет нашего общения, пропитаны этим Ленором, никогда позже я не пользовалась ни им, ни каким другим кондиционером для вещей, это осталось там, в воспоминаниях, где я в его объятьях на лестничной клетке, между шестым и седьмым этажами.
После того моего похода, после нашего расставания, к нему в мебельный цех, наше общение не прекратилось, он писал мне сообщения, желая спокойной ночи. Я ему писала из универа, что заняла первое место в очередном конкурсе, и что после поездки в Госдуму обо мне вышла статья в газете. Он отвечал, что читал ее и капслоком приписывал: «Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ!». Мне это было необходимо. Да, я была на этом момент в отношениях с тем к кому ушла, а он с девушкой армянской национальности. Ещё мы с Арсением созванивались и говорили о том, как прошёл день, по телефону играла ему мелодии на пианино, которые разучила, ходили в кино, он дарил мне деньги на праздники, я откладывала на квартиру, гуляли с моим мопсом, встречая общих знакомых, которые в недоумении косились на нас – ведь мы, уже как год расстались. Встречала его с работы и мы каждый раз шли есть пиццу в кафе с романтичным названием «Причал». А где, спросите, были мой нынешний парень и его девушка, где-то там, не с нами. Они были в звонках, когда мы ели, но мы не отвечали. При этом наши отношения были нейтральными, без романтики, просто, как поддержка родных людей, тех, которым ни смотря на новые отношения с другими, плохо друг без друга, вместе спокойнее, как раньше. После кафе он провожал меня на троллейбус, и мы прощались «до завтра». Я возвращалась в квартиру к парню, который надзирательски отчитывал меня: «Почему не берёшь трубку! Зачем тебе телефон, опять беззвучный у тебя, а перезвонить мне денег нет!». Я отвечала: «Да, как на парах звук убрала, так и не включала, где-то в сумке валяется». Он залезал в мою сумку вытаскивала телефон: «Вот, шесть пропущенных от меня и от матери твоей, как так вообще можно?!» И знаете можно, вот уже семнадцать лет с момента приобретения моего первого телефона, я не включаю звук, максимум – это режим вибрации. Но и он заставляет меня вздрагивать. Уж точно продавцы мелодий для звонков никогда бы не смогли заработать на мне.
Я не чувствовала себя виноватой за то, что виделась с Арсением, для меня это было естественно, как воздух, он, на тот момент, большая часть моей хорошей жизни. Мы будто помогали друг другу пройти этот период ухода друг от друга. Он мне давал то, чего не было в новых отношениях – заботу и чувство «родного человека» рядом. Не властного, альфа-самца, который отбил самую крутую самку и теперь хочет подстроить ее под себя, а соратника, видящего слабость и незащищённость этой самки и помогающего ей морально.
Но однажды смс Арсения пришла вечером, а звук телефона оказался включённым, это сделала не я, а тот, кто постоянно отчитывал меня:
– Что это за хрень: «Спокойной ночи, дорогая»? Это его номер? – раздался недоуменный крик из комнаты, где лежал мой телефон.
– Да его, захотел человек пожелать хороших снов, это его дело. Я обычно такого никому не желаю, – пыталась разрядить обстановку я.
– Какого хрена ты с ним общаешься? Видимо, разговора по телефону ему было мало?
– Какого разговора? Ты ему звонил?
– Да, я не дурак! Он там что-то стал мямлить, как обычно, сраная тряпка! Прикинулся, что ничего не понимает. Слабак боязливый. Надо было морду набить ещё в лицее, когда учились. Завтра займусь.
– Стой, ты же не серьезно. У него девушка, а у меня ты. Не надо никого бить, это просто текст.
– Я всё решил, давно надо было!
– Что тебя может остановить? – предприняла последнюю попытку договорить никого не калечить.
– Если ты прекратишь это сейчас, иначе…
– Как? Что сделать? – я была согласна а всё, потому как ситуация становилась опасной.
– Напиши ему, что он чмо, что ты не хочешь больше получать от него таких сообщений, и что больше вы не увидитесь, поняла?
– Ладно, но ты точно не пойдёшь к нему тогда? – уточнила на всякий случай.
– Я же сказал. Давай пиши или звони, я жду. Нет, куда пошла здесь, чтобы я видел, – руководил мной он.
Представить, что Арсений идёт с работы и вместо меня его встречает он со сжатым кулаком и бьет, за то, что он делает то, что должен делать ты – заботится и быть внимательным ко мне. За это бить? Я не могла такому позволить случится. И если, как выяснилось, он звонил ему, значит встретить его может, зная его характер и то кем он работал – сотрудником МВД в Санкт-Петербурге, рассуждала я.
Я вяла телефон и стала набирать сообщение:
«Не стоит мне писать. У нас другие отношения. Мы больше не увидимся…»
– Допиши: «Я люблю его, а ты мне никто!» – перебил набор текста он, я дописала.
–Отправляй!
–Отправила.
Как же я тогда хотела, чтобы закончились деньги или, чтобы хотя бы сообщение разделилось на две части и пришла только первая! Как же ему будет больно, ведь мы только начали по-доброму общаться спустя год после расставания. Ну что я могу сделать? Все исправить? Как? Оттолкнуть того, кто стоит надо мной побежать ночью на улицу, пешком пройти весь город, постучатся в квартиру к Арсению, где он с другой и сказать: Давай всё исправим! Выгоняй эту сейчас, я остаюсь! Чем я тогда лучше того, кто заставил меня отправить это сообщение? На следующий день из университета я позвонила, Арсений не брал трубку. Я написала: «Надо поговорить, срочно, я должна была это написать. Если встретимся смогу всё объяснить». Но он не ответил. Зная, где его найти, пошла к окончанию рабочего дня туда. Он шёл с работы к остановке.
– Стой, привет! Надо объяснить…
– Не надо, я все понял, ты опять поступаешь также…
– Да нет же, я не хотела, чтобы тебе сделали больно!
– Больно мне делаешь только ты снова и снова.
– Прости, я должна была это написать!
– В смысле, должна? Кто может тебя заставить, и как можно на это пойти, если это не твоё решение?
– Я не знаю, как ему удалось, но он сказал, что уже звонил тебе! Я испугалась, что он сможет сделать…
– Так это он звонил? Я ничего не понял! Был на установке мебели, мне звонит куча народу по работе, взял трубку там вопрос: «Как встретились?» Говорю: «Нормально, все получил», – думал это про партию филёнок. Мне отвечают: «Так ещё раз с ней увидишься, плохо будет». Я пока пытался сообразить о чем речь, трубку положили. Теперь только понял, кто это был. И что же он может со мной сделать?
– Много чего, он бывший сотрудник МВД, ударить, я не знаю, но не хочу, чтобы тебя кто-то трогал из-за меня. Во всем я виновата, ты не должен отвечать за это.
– Он заставил?
– Поставил перед выбором. Прости…
– Да уж, я бы сам разобрался, не надо было.
– Давай снимем квартиру и переедем туда вместе и начнём всё сначала, – вырвалось у меня сквозь слезы.
– Ты серьёзно?
– Да!
– Нужны деньги, чтобы снять квартиру, а почему у меня, или у тебе не жить?
– Потому что там воспоминания всех этих событий. И жить с твоей мамой, которой я уже давно не нравлюсь, или в моем разваливающимся ЖАКТе без воды и туалета? А в съемной всё по-новому будет…
– Зарплата в следующем месяце. Ты точно решила? – задумчиво спросил Арсений.
– Да, надо как-то ему сказать, не знаю, какая будет реакция…
– Хочешь, я скажу или переедем, потом узнает, – предлагал варианты он.
– Нет, так нельзя поступать. Сначала расставание – потом другие отношения. Это правильно, только так, – подытожила я.
Потянулись дни, как ни странно нынешний парень, после той смс, которую заставил отправить Арсению, стал внимательнее, будто знал, что я замышляю и этого становилось немного жутковато. Не было повода начать разговор. Зарплату у Арсения задерживали, и мы перенесли дату съема жилья ещё на неделю, потом ещё. Наступил апрель, к этому времени он расстался с девушкой, которая предложила переехать с ней в Новороссийск и жить вместе, на что он ответил отказом. Вот день его рождения. Мы встретились в кафе, я принесла подарки и сказала тост:
«Хочу, чтобы этот год, наконец-то стал счастливым! Для тебя и для нас! Чтобы то долгожданное пришло и осталось. Надеюсь летом точно!»
Намекала, что я уже готова и летом сможем снова начать встречаться по-настоящему, а не по-дружески. На что он ответил:
– Спасибо! Мне не верится, что я достоин любви и прочего, не думаю, что пожелание сбудется! Летом? Ты же уезжаешь на форум в Москву?
– Да, но я же вернусь и мы…
– Почему не сейчас, – оборвал меня он.
– Потому что это сложно вот так. У меня сессия, потом на форум.
– Нет сейчас, пойти со мной лечь на кровать и смотреть фильмы, как раньше, мне этого не хватает, не подарков и тостов, а этого. Ты все ещё с ним.
– Я пытаюсь. Мне одной приходится всё делать! Я лучшая студентка – всё соревнования на мне, ещё и постоянно нервы и выяснения отношений, не могу, у меня экзамены. И так не сплю. Представляешь, что будет, если я скажу, перевоз вещей, злость, уговоры и это именно сейчас, когда я должна всё сдать на отлично!
– Это я не могу… Не могу больше ждать!
– Хочешь, поехали к моим родителям? Еду завтра в деревню, они будут рады! – предложила я.
– Как они отреагируют на мой приезд? И где ты меня положишь, с собой?
– Отреагируют отлично, они тебя любят и скучают. А положу в гостевой комнате или в зале.
– Почему не с собой? – упорно настаивал на этом вопросе.
– Так сразу? Ну, там будет видно…
– Вот и ответ, ты никогда не будешь готова. Ладно, проехали. У брата в субботу свадьба, если хочешь, приходи к ЗАГСу.
– Приду, это такое событие. Я за него рада. Надо же, женится на Наташе! Он же с ней расстался и года два не общался, даже сделал предложение другой, а потом они встретились и теперь женятся. А ты говоришь, что не веришь в настоящую любовь, которой расставания не помеха! – попыталась приободрить его я.
– Кстати, мне твоя помощь нужна…
– Говори, – заинтересовал меня он.
– Я не знаю в чем пойти на свадьбу, ничего приличного нет, сказали в костюме надо или в чём?
– Какой костюм? Прошлый век! Надо быть стильным: джинсы зауженные, чёрная водолазка и пуловер на пуговицах классный.
– Ты уверена? Пойдёшь со мной за вещами? – уточнил он.
– Спрашиваешь, а кто тебя все эти годы наряжал круто? – ответила риторическим вопросом я.
За день до свадьбы брата мы пошли на рынок, как раньше, я показывала на вещи, в которых ему будет хорошо, он мерил, мы шли дальше. Потом возвращались за тем, что сидело лучше. Покупкой стали: темные слипоны, джинсы новой модели, тонкая чёрная водолазка, полупрозрачные очки-авиаторы и кофта на пуговицах расцветки зебра.
– Теперь ты будешь самый модный, обязательно приду посмотреть на тебя завтра, кстати, мама приедет ко мне, я ее тоже возьму.
На следующий день приехала мама, и я ей рассказала о предстоящем событии, она ответила, что ей нужно помочь дома и попросила меня вернуться с ней в деревню после свадьбы. Я согласилась.
Мы подошли к ЗАГСу, гости собирались: сестры его матери, приехавшие из Киева, братья, знакомые и все в пиджаках и платьях… И тут из машины выходит он в тех вещах, которые подобрала ему я, отличаясь ото всех серо-коричневых собравшихся. Тогда была в восторге от его вида. Хотя кумушки-тетушки осуждающе косились на него, из-за того, что он, по их мнению, ни в парадном.
– Привет, вот цветы! – подошла к нему я.
– О, как раз! Сейчас фото общее будет у входа.
– Думаешь, мне стоит на нем быть? – засомневалась я в правильности предложенного.
– Конечно, я на всех праздничных фото твоей семьи, кроме второй свадьбы твоих родителей, теперь и ты будешь на моих.
«Вторая свадьба моих родителей» заучит странно. Но это правда, родители поженились в далеких восьмидесятых, родили нас с сестрой Алей, прожили пятнадцать лет, и развелись. Вернее, папа, у которого и до мамы было много официальных браков, снова влюбился и сказал, что уходит, вот на кого все пеняют, видя, как я ломаю все свои отношения. Наша семья тогда разрушилась, и этот период выпал на моё пятнадцатилетие, поступление в лицей и знакомство с Арсением, который смог заглушиться эту боль от распада моей семьи. Отец прожил с другой женщиной почти десять лет. Пока мы с Алей не поняли, что там ему морально плохо. Мы с самого начала видели, что та «молодка» ему пятидесятилетнему не подходила, у них не было общих интересов, она не понимала написанные им исторические книги, не оценивала его поделки из камня и дерева и вообще была из типа «хабалок», без высшего образования и не знала элементарных манер приличия. Нам она запрещала приезжать, убеждая отца, что мы колдуем. С её дочерью у меня отношения тоже не сложились, вернее, она меня полюбила, как сестру, но я, веря, что папа вернётся, решила прекратить эти «сестринские» отношение, чтобы не делать моей маме ещё больнее. Ведь после ухода отца она превратилась в тень. И вот, на очередной день рождения отца, когда Аля приехала из Москвы домой, мы с ней выманили его на прогулку и пригласили – домой к маме. Он сначала не хотел. Говорил, что много лет прошло и лучше не надо. Но мы были настойчивы. Мама тоже сопротивлялась, но когда мы рассказали, что ему там плохо, и что его творчество эта «разлучница» называет «дерьмом». Мама сказала: «Хорошо, я приготовлю стол». Она всегда поддерживала отца, была союзником, корректировала все его книги, интересовалась, тем что он делал. Выслушивала и давила верные советы. И когда услышала, что то, чем дышит наш отец, ее бывший муж, какая-то прелюбодейка без стеснения хает, не смогла отказаться от него, того кого она по-настоящему любила. Мы подъехали к дому: я, Аля, Арсений и папа, который немного смущался. Мама пригласила всех за стол. Аля, будучи филологом и психологом говорила красивые правильно-философские тосты, прошибающие до глубины души, Арсений фотографировал, бабушка утёрла слезу, мама сидела, держа осанку с невозмутимым лицом, и только я внутри кричала от счастья. Ведь каждый Новый год все эти десять лет загадывала желание, чтобы моя семья воссоединилась. После этой встречи были и другие. А через пол года состоялась их вторая свадьба. Но я влюбилась в другого и пригласила его, а не Арсения, который звонил, хотел поздравить и приехать, но я говорила, что не надо этого делать. Ему было очень больно, и он сейчас упомянул этот случай – единственное мероприятие, где нет его на фото… На них другой…
Вот все гости сбились в кучу и нами руководит фотограф – девочка, которая училась с невестой. Мы с Арсением не низкого роста, поэтому встали в самый последний ряд. Перед нами головы жениха и невесты, а между нами голова дружки. Тогда ещё никто не мог догадаться, что это символично и непоправимо?
После росписи обняла и поцеловала молодоженов, я их хорошо знала, и мне было приятно их поздравлять. Затем, подошла к Арсению и сказала, что мне надо ехать с мамой. Он удивился, ведь думал, что я буду на свадьбе весь день.
– Надеялся ты останешься, ресторан и прочее. А с кем я буду танцевать?
– С гостьями, – улыбнулась я, и окинула взглядом собравшихся.
– Да они какие-то все не очень! – немного грустно сказал он.
– Сейчас тебе подберу кого-нибудь, чтобы скучно не было. Так фотографша Галя, хотя она будет занята фотографированием, ну не знаю, а вот смотри – дружка, вроде ничего, – засмеялась я, игра казалась довольно забавной.
– Может, передумаешь?– как-то пророчески послышался его вопрос.
– Нет, мы уже договорились с мамой. Приеду через два дня, увидимся. И звони мне из ресторана.
Я уехала. Кто же мог знать, что именно в таких простых обыденных вопросах – предостережение, и именно в такие обычные дни – переворачивается жизнь.
Он позвонил мне из ресторана, хмельным голосом сказал, что весело, танцует и всё как надо. Я, шутя, напомнила про дружку.
На следующий день в дом родителей приехали гости и мы повезли их по достопримечательностям. Туробьект с ущельем, в котором буквально кипит река. Над ущельем лесенки, вокруг тропинки, петляющие среди деревьев. Мы с родителями купили билеты, и стали показывая гостям наиболее удачные места для фото, продвигаться по узким тропинкам. Вдруг, с извилистой дорожки, на меня бежит девушка, лицо которой я где-то уже видела, девушка смеётся и явно навеселе. Кто же это… За ней кто-то ещё, с шариками.
«Это же дружка, значит второй день свадьбы на природе – все логично в горы поехали и сюда!». Я достала телефон и стала звонить Арсению. Услышала звук его телефона среди деревьев.
– Алло, ты где? – прокричала я от удивления.
– Мы в горах.
– Я знаю, вижу вашу компанию, подходи ко входу.
Он подошёл, недоумевая, что все оказались, не договариваясь, в одном месте. За ним выбежал его счастливый брат Алексей, ведь это его свадьба и на радостях начал говорить, что очень счастлив за нас, ведь мы снова вместе, и он верил, что так и будет, ведь он со своей женой тоже сошёлся после расставания, и они поженились. Потом, достал фотоаппарат и сказал: «Дайте я вас сфотографирую!»
Мы сели на лавочку и взялись за руки.
– Вот выложу на страницу потом, – сказал он и так же быстро умчался.
– Он действительно счастлив, – порадовалась я.
Родители дали понять, что пора ехать. Арсений проводил меня до выхода, обхватил лицо руками и поцеловал, так как не целовал раньше… Это был последний поцелуй.
Через два дня вернулась в город, созвонилась с Арсением. Он пригласил меня на чай в квартиру. Его мамы не было, она отмечала с подругами замужество старшего сына. В квартире был кавардак, на полу лежали сувенирные деньги, в углу упаковки от подарков, на столах цветы в банках, расстелены дополнительные спальные места, не заправлена кровать молодоженов, в общем, послесвадебная классика
– А где брат с женой? – поинтересовалась я.
– Вышли в магазин, вроде. Хочешь фотки посмотреть, профессиональных ещё нет, а с цифровой мыльницы на комп уже скинули.
– Это там где мы с тобой в горах? – вспомнила я.
– Да, и эти тоже.
Посмотрев фото, мы попили чай. Послышался звук ключа в замке. Это Алексей с женой вернулся. Мы вышли в коридор.
– Привет, Слава! Ты здесь? – немного недоуменно спросил Алексей.
– Да, но уже ухожу, посмотрели фотки, хорошие! Ещё раз поздравляю! – поспешила уйти я, всё еще ощущая вину не только перед Арсением, но и перед всей его семьей.
Это был последний раз, когда я была в их квартире.
На следующей неделе я звонила, но он, то не брал трубку, а если и брал, то говорил, что на установке мебели, то в другом городе делает заказ.
Я знающая все симптомы «недоговаривания», антологию человечной скрытности и являющаяся мастером высшей категории в конспирации и прохождении скользкого пути интриг, могла с уверенностью сказать, что-то тут не так.
Позвонив в очередной раз, сразу предложила ему забрать мой принтер, ведь он хотел поставить туда систему с многоразовыми картриджами и напечатать фотографии своей маме, ещё предложила ему наш с ним фотоаппарат, на который было снято столько счастливых моментов за семь лет. Сказал, что заедет.
Он приехал, загрузил всё в машину, которую ему одолжила мать.
– Как съездил в другой город? – попыталась разговорить его я.
– Нормально.
– Погулял где-нибудь?
– Да по «Мосту Поцелуев» с девушкой, а что? Я же не спрашиваю, с кем ты общаешься, тем более знаю, – очень дерзко кинул в ответ.
– Я так устала, через неделю в Москву ехать, вот футболку купила и штаны спортивные. Денег совсем нет, – попробовала перевести разговор в другое русло.
– Иди, работай, – вырвалось у него как-то не по-доброму.
– Ты думаешь, я прошу у тебя деньги? Просто сказала! – собралась оскорбиться я.
– Понимаешь, девушки в твоём возрасте работают и обеспечивают себя. Вот я пообщался с одной, со свадьбы, так она всё сама.
– Рада за неё. Но я учусь и да, должна была закончить универ пять лет назад, как и ты, но решила учиться дальше и сейчас только на 3 курсе. Денег у меня нет, но меня как отличницу и лучшую студентку, за мои заслуги и за то, что так прославила этот универ, перевили с коммерции на бюджет, такого в нашем платном ВУЗе ещё не было. И дали стипендию, пусть и небольшую, но заслуженно. Не могу понять твой выпад насчёт работы? Или это не насчёт работы? А насчёт чего-то другого, или кого-то другой?
– Нет, просто, – быстро ответил он и поспешил выйти.
Это было не просто, раньше он так никогда не разговаривал со мной. Этим же вечером я поехала к нему, на ту самую нашу лестничную клетку, чтобы поговорить.
Позвонила на телефон, но трубку никто не брал, позвонила в дверь, он открыл и даже испугался.
– Привет ещё раз! Можем поговорить? Мне зайти? – смело спросила я.
– Нет, я выйду, – как бы вытесняя меня, сказал он. Мы спустились на тот самый лестничный пролёт между шестым и седьмым этажами.
– Ты не брал трубку.
– Я, походу, в гараже забыл телефон, в машине.
– Что происходит? – настаивала я.
– Ничего, всё нормально, – ненормально отвечал он, не смотря в глаза.
– Ты что влюбился? – задала вопрос резко в лоб.
– Да, – также резко ответил он.
– Это армянка та?
– Нет.
– Нет? А кто же… дружка?! – будто осенило меня.
– Да. Я хочу остаться с Кристиной, – проговорил её имя выразительно, немного растягивая по слогам.
– С Кристиной значит, так вот как ее зовут, у призраков есть имена. Радует только одно, что я тебе её выбрала, как и все остальные вещи за семь лет.
Слезы накатили, и я побежала вниз по лестнице.
Приехав домой. Села и решила, что фигня всё это. Влюбиться можно, но не полюбить по-настоящему за несколько дней, его любовь всегда принадлежала только мне. Собрала вещи в большую сумку, запихнула в неё ноутбук и поехала обратно к нему, на это раз заселяться. Такого он точно не ожидает от меня. Он твердил, что я никогда не брошу своего нынешнего парня и не решусь переехать к нему. И вот он не прав: я решилась, я смогла, я с вещами, как он и мечтал, стою под его дверью и давлю на звонок, зная, что телефон в гараже и названивать на него бесполезно. Но дверь никто не открывает. Снова звоню в дверь, но опять ничего.
Я, поставив сумки на пол, села ни них, противоположная дверь открылась, из квартиры напротив вышел покурить сосед – комбат из военной части расположенной рядом. Встал у окна и, заинтересованно поглядывая на меня, начал затягиваться.
– Ты к Примачевым? – первым нарушил тишину он.
– Да, – громко от неожиданности ответила я.
Хотя, знала заочно этого дядьку и он тоже много раз, за семь лет, видел нас с Арсением, но почему-то решил уточнить, видимо, чтобы начать разговор.
– Так они уехали только что, – выдыхая клубы дыма, сказал комбат.
– Надо же мы с ними разминулись, а не знаете, надолго ли? – не сообразив, что ещё спросить, произнесла я.
– Нет, но раз только уехали то, примерно, от 30 минут до часа точно не будет их, – будто покомандному, отрапортовал он.
– Понятно, я подожду.
Мне стало немного легче, что хотя бы они уехали, а не тупо не открывают мне.
– Прошёл час, я все ещё сидела. Опять громыхнула дверь, сосед вышел покурить снова.
– Всё ещё сидишь? – с какой-то жалостью посмотрел на меня он.
– Да, видимо задерживаются, – вздохнула в ответ.
– Так позвонила бы…
И тут я хотела сказать, что телефон Арсений забыл в гараже, как сообразила, что они поехали на машине, а значит, если это было правдой, телефон уже у него, ведь машину из гаража он выгнал.
И вот гудки, длинные, без ответа. Набираю ещё раз.
–Да, – очень быстро ответил он.
– Вы не дома?
– Откуда знаешь! – удивился Арсений.
– Я пришла, как ты и хотел с вещами, сижу под дверью, сосед сказал, что вы уехали. Когда приедете? – тараторила я.
– Ты пришла, чтобы остаться? А как же он. Я решилась. Почему сейчас? – спросил недоверчиво меня.
– Не знаю, пришло время.
– Я не один.
– Я знаю, с мамой.
– Нет, ты не поняла. Я не пустил тебя в квартиру, потому что Кристина приехала ко мне в гости и мы все сейчас у знакомой мамы, – как кипятком ошпарил меня он.
– Ты, она и твоя мама? Вот так всё просто и быстро? И она не стесняется твою маму? – всё еще не понимала я.
– Это только ты такая! Другие нормальные – взрослые, не шарахаются в страхе от мам, не прячутся на темничных лестничных клетках, не бояться ездить в лифтах, зарабатывают, не плачутся, – сорвался он.
– Подожди, то есть, когда я приходила, она была в квартире? И ты не сказал? – всё еще пыталась разобраться.
– Зачем? Ты с ним, бросила меня из-за него.
– То есть, у нас с тобой нет шансов, мы же хотели все исправить?!
– Я не смогу! Всегда будет он, воспоминания о тебе с ним, всей этой боли, не хочу больше, меня трясёт от этого. Прости меня, не могу. Прощай.
Прислонившись к стене от внезапной слабости, сползла по ней на грязный бетонный пол.
Мелькнула мысль о том, что было бы, будь он сейчас дома. Он открыл бы дверь и как в фильмах, когда приходит бывшая «изменница» с вещами, грубо послал бы? А следом выбежала бы новая ангельски-непорочная душечка, почему-то в белых вещах, и сказала бы: «Ну что ты так грубо с ней, лучше пристрели! Вот тебе парабеллум с серебряными пулями». Смешно, но правильнее было бы ей так и сделать, чтобы потом не оказаться в той же шкуре по моей вине…
Вдруг, наконец, осознала: «Боже, вот и всё. Кому звонить?»
– Мама! Алло! Что мне делать? Я с вещами под его дверью. У Арсения другая…
– Не ной, садись в автобус и приезжай домой…
Воспоминания настолько отчётливые, что порой чувствую каждую фразу, будто они застряли во мне. И я ношу в наказание этот архив из событий в себе. Хочется сжечь его, отформатировать, но это невозможно. Будто он его опечатал, сделал документы секретными и уничтожить их тоже под силу только ему. И вот теперь, когда он первый нашел меня, я предоставлю ему такую возможность.
Глава 3. Отличники.
Из характеристики учащихся профессионального лицея:
«Во время прохождения производственной практики на турбазе «Горная» с 15.03. по 15.06. учащиеся III курса ПЛ№6, по специальности «Оператор ЭВМ», Арсений П. и Мирославна Б. зарекомендовали себя с положительной стороны. Добросовестные, упорные в достижении поставленных целей, грамотные и образованные учащиеся. Умеют применять теоретические знания на практике, что не однократно было ими доказано. Практиканты старательно выполняли все предлагаемые им задания: набор и распечатка документов, сканирование и редактирование изображений, а также ряд оформительных работ. Выполнили, запланированный администрацией на период прохождения практики, объем работы полностью. За прохождение практики практикантам выставлена оценка «отлично».
Снова, отчетливо вижу наш лицей. Группу полную оболтусов, которые попали сюда, после того, как школы отказались их обучать… И нас – двух отличников, случайно оказавшихся в этом лицее.
Я с отличным аттестатом, была принята сразу без вопросов, ведь как позже выяснилось, сие заведение специализировалось, на, так скажем, троечниках, лицах из неблагополучных семей и просто лентяях, которые заведомо знали, что на парах не появятся. Так, как я приехала из провинции, понятно, с заниженной самооценкой, то побоялась идти в педагогический, в медицинский и подавно, поэтому выбор пал, по рекомендации знакомой, которая уже год прибывала там, обучаясь «референтским искусствам», на данный лицей. Так я стала учащейся Профессионального лицея.
Он же поступил по протекции брата, который был там же на хорошем счету, один из компьютерных гениев. Мое стремление к первенству во всем и привело меня к общению с ним, вернее его ко мне.
Два отличника, по всем показателям. Стали знаменитой парой лицея. Лучшими, которые отстаивали честь заведения на олимпиадах, побеждая и вызывая зависть у всех. На доске почета красовались наши фото, все праздничные линейки открывали мы, водружая флаг на флагшток. Через год обучения стали жить вместе, он у меня, в стареньком ЖАКТе, а когда уезжала его мама, я перебиралась к нему в трехкомнатную квартиру с ванной, после моих тазиков, это была неописуемая роскошь. Мы все время проводили вместе. Никогда и ни с кем я так искренно не смеялась, до слез, до истерик, до ора, как же этого не хватает…
Как позже он признался, его привлекла девочка, которая все время чего-то учила, и была поначалу такой «серенькой мышкой» – отличницей, которая понемногу начинала раздражать всех, потому как, преподаватели всех в группе окликали по фамилии, а ее, видите ли, только по имени. Имя-то красивое и необычное. Да, и видя ее, по-другому язык не поворачивался говорить. При ней не матерились, защищали, ее ставили в пример – первая по успеваемости, ни одного прогула, самая лучшая девочка группы: «Я был счастлив, что самая лучшая досталась мне!» – сказал он, спустя много лет…
Абсолютное счастье – это когда годы пролетают, как один день. Семь счастливых лет, без единой ссоры, звучит бредово, но поверьте, так и есть. У нас не было ничего за душой – только наши души, ну, и конечно, мои безумные идеи, поехать, пойти, найти и т.п. А, главное, он их поддерживал и у нас всё получалось, почти с пустыми карманами мы умудрялись, каждый год зависать на море, а то и по два раза, с урчащими животами находить мелочевку на побережье «на сендвич», присоединяясь к родственникам, ездили в Москву и в горы…
В таком неосознанном счастье мы прожили семь счастливых лет, пока я не полюбила другого. Нашего общего одногруппника, который после лицея уехал в Питер и поступил в университет МВД, я догадывалась о его чувствах ко мне и поддерживала с ним приятельские отношения все эти годы. Молодость и любопытство позволили мне принять его приглашение посмотреть достопримечательности Северной столицы, и я девятнадцатилетняя оказалась на распутье, оставив свою первую любовь в прошлом. Того с кем, действительно была и в горе и в радости, с кем стала собой, того, кто достоин настоящей любви.
А теперь, через столько лет разлуки, он позвонил, нуждаясь в поддержке, и я была просто обязана помочь ему.
24.08., 11:16:28: Слава: На твоей аватарке, где ты маленький, держишь что-то странное в руке :)
2 4.08., 11:17:09: Арсений: Нет, это не то, что ты подумала – это земля!
24.08., 11:18:28: Слава: Все равно похоже на то самое:)
24.08., 11:17:54: Арсений: Ты бы это не пропустила))
24.08., 11:19:50: Слава: Конечно, у меня есть эта фотография, я могу про все твои фото рассказать:) не умею отпускать информацию, помню всё.
