Читать книгу Смерть приходит не оттуда - Софья Вячеславовна Мурзина - Страница 1

Часть 1 Немного удивительных фактов из истории

Журнал “Наука” 11 мая 2403 года:

“Астрофизикам удалось доказать существование частиц гравитации, именуемых гравитонами”.

Радио “Говорит столица” 24 августа 2405 года:

“На космической станции “Антенна” впервые искусственно созданы частицы гравитоны”.

Научный сайт “НиФ” 31 декабря 2405 года:

“Очередной прорыв в астрофизике – кротовые норы и черные дыры преимущественно состоят из гравитонов”.

Радио “Говорит столица” 1 февраля 2447 года:

“Ученые обнаружили массивное скопление гравитонов вблизи орбиты Венеры и станции “Антенна”. Возможно, в будущем в этом месте образуется кротовая нора. Ведутся работы по изучению данного скопления частиц”.

Сообщение из Москвы, 15 марта 2447 года:

“Астрофизик Иван Агапов, работающий на космической станции “Антенна” заявляет о том, что собственноручно создал в космосе первую искусственную кротовую нору, используя частицы гравитации – гравитоны. Зарегистрированный диаметр кротовой норы – 1 метр. Кротовая нора просуществовала десятую долю секунды, а затем схлопнулась”.

Журнал “Солнечная система” 11 сентября 2447 года:

“Астрофизики ведут работы по созданию искусственных кротовых нор и использовании их. За период с пятнадцатого марта по текущий день ученым удалось создать четыре кротовые норы, но все они мгновенно схлопывались”.

Радио “Говорит столица” 1 января 2448 года:

“От всей души поздравляем россиян с Новым Годом. Этот год ознаменуется новыми открытиями в области астрофизики, и надеемся, что он принесет много успехов в исследовании кротовых нор”.

Научный сайт “НиФ” 30 июня 2448 года:

“Наша цивилизация достигла необходимого технического развития для того чтобы суметь удерживать кротовую нору открытой. Сквозь нее была успешно запущена десятитонная партия мусора”.

Сообщение из Москвы, 19 апреля 2449 года: “Россия Космическая объявляет набор добровольцев для полета сквозь кротовую нору. Необходимо 14 добровольцев. Если вам от 20 до 35 лет, вы не страдаете хроническими заболеваниями, не имеете лишнего веса и готовы к любому исходу полета, заполняйте анкету на сайте www.skvoz_chervotochiny.ru/anketa”.

Сообщение на сайте “Россия Космическая” 7 мая 2449 года:

“Прием анкет завершен. Набрано необходимое количество добровольцев. Полет начнется 1 августа 2449 года в 10:00 утра по Московскому времени”.

Важная причина

Алексей вышел на один из балконов двадцать девятого этажа торгового центра – подышать свежим воздухом, выразились бы вы, правда к городам 2449 года это выражение не совсем подходит. Небо застилали смоляные тучи, однако дождь идти не собирался, это лишь облака наполнились смогом города. Подобное явление частенько наблюдалось над столицей, изредка перемежаясь с испепеляющим оранжевым солнцем, доводившим жителей до бешенства невыносимой жарой. Мужчина огляделся по сторонам. Приметил внизу несущиеся по дорогам электромобили, лестницу, уходящую под асфальт, табличку “Метро”, и нащупав в кармане джинсов талончик, решил что пора спускаться.

Торговый центр манил своей красотой и прохладой. Толпы людей слетались на яркие огни словно мошки на свет, и проносились по этажам жужжа от радости, заглядывая в каждый отдел, приветливо здороваясь с каждым консультантом, а в ответ робот выдавал приятные трели и без остановки повторял фразы, призванные заинтересовать потенциальных покупателей.

Робот вместо консультанта.

Вместо кассира умная программа, списывающая деньги со счета, после того как распознает ваше лицо.

И даже мерчендайзингом занимается специально запрограммированная машина.

Ав-то-ма-ти-за-ци-я.

Ладно хоть директор человек.

Хотя все же следует подчеркнуть, что торговые центры занимались не только торговлей. На их небоскребных площадях также нередко располагались зоопарки, институты, музеи, библиотеки, океанариумы, а сквозь нижние этажи, разрезая здание проходила железная дорога. Отличный способ экономить пространство – выстраивать огромные здания, содержащие в себе все, начиная от метро и заканчивая секс-шопом на верхнем этаже.

Спустившись в стеклянном лифте в метро (даже не пришлось выходить на улицу, как удобно) Алексей остановился на платформе в ожидании поезда. Вдали раздавался едва уловимый свист и из тоннеля до платформы долетел теплый ветерок, означающий скорое прибытие состава. Поезда носятся с сумасшедшей скоростью, ведь в этом городе им приходиться преодолевать огромные расстояния. Вот и сейчас Алексей за несколько минут должен переместиться на двадцать километров южнее, ближе к окраине столицы, в хорошо знакомый ему район.

Состав вскоре прибывает, и парень заходит внутрь вагона, оказываясь в еще более прохладном, чем торговый центр месте. Вагоны хорошо оборудованы и до блеска вычищены. Внутри находятся ряды мягких сидений кремового цвета, блестящие поручни и даже места для хранения багажа, поскольку город слишком огромен и многие путешествуют по нему с саквояжем. На стенах отсутствуют окна, ведь зачем они нужны, если стоит поезду только тронуться с места и покинуть торговый центр, как он оказывается глубоко под землей, среди мрака и сырости метро.

Внутри вагона не люди, а настоящие восковые фигуры: их могильно-бледные лица с покрасневшими глазами пытливо разглядывают Алексея, оценивая внешний вид парня в своих мозгах, прямые, словно палка фигуры сидят, не смея пошевелить даже кончиком пальца. Улыбаться незнакомцам не принято. Разговаривать тоже. Принято только смотреть на соседей странным выражением лица, полным ненависти и холодной отчужденности.

Очень быстро поездка заканчивается и из прохладного вагона с приятной расслабляющей музыкой и неприятными людьми Алексей перемещается на душный бульвар с сорокоградусной жарой, оказываясь вблизи пункта розлива воды и дома номер сто шестнадцать, уходящего корнями глубоко под землю. Работникам пунктов розлива воды несказанно повезло: их не заменили на роботов-консультантов или роботов-рабочих, как мы только что могли наблюдать в торговом центре. Проект пунктов розлива – государственный, а государство, в отличии от частных организаций, делает все чтобы создавать как можно больше мест для человеческого труда. В особую категорию несчастных попадают те, кто не отучился в ВУЗах. Практически за неимением другого они вынуждены работать как раз в таких пунктах, натыканных по всему городу.

За окошечком Алексей видит знакомую девушку. На маленьком экранчике, единым целым с формой девушки кислотными буквами высвечивается имя Кира.

Леша протягивает талончик, и после внимательного разглядывания небольшой пластиночки девушка нажимает на нужную кнопку, а по трубам тотчас начинает бежать вода. Девушка молода, симпатична, но из-за низкого дохода не имеет возможности приукрасить свою внешность косметикой и сделать хорошую стрижку. Все же ее лицо отличается самым важным: добротой, и слега улыбаясь, она протягивает литровую бутылку Алексею, держа ее тонкой, как ветка, рукой.

– До завтра, – Леша немного колеблется и заглядывает внутрь ларька.

– До завтра, – мягко улыбается Кира и дверца захлопывается.

“Хорошо, что ей так повезло” думает про себя парень, “У нее увеличенный лимит на воду. Целых два литра! А вот мне куда так мало?”.

Недовольно бормоча себе под нос, парень переходит небольшую улочку и останавливается у наружного лифта дома номер сто шестнадцать. Опустившись до уровня минус тринадцатого этажа он минует длинный пыльный коридор, питаемый единственной тусклой лампой, укрытой железным плафоном, и оказывается у дверей хорошо знакомой квартиры. Стучать не приходиться – по ту сторону давно ждут его возвращения, и стоит шагам застыть у порога, как дверь отворяется и перед Алексеем возникает мужчина по имени Арсений, успевший полностью поседеть к двадцати девяти годам. Он следует с другом в единственное в квартире помещение, одновременно являющееся и спальней, и туалетом, и местом для приема пищи, и обиталищем для полчища тараканов. Арсений затаился у стола, ожидая живительную воду, и как только в его руках оказалась прозрачная пластиковая бутылка, молодой человек впопыхах разбавил ей дешевое вино, по цвету больше напоминающее токсичную лужу.

– Сколько осталось? – задумчиво произнес Арсений, не рассчитывая на ответ, так как сам его знал, но Алексей все же заговорил.

– Восемь дней осталось.

– И мы вдоволь напьемся воды.

– Вдоволь, друг.

Арсений и Алексей познакомились в тюрьме. Там они оба оказались за разбойное нападение на пункты розлива воды. Что поделать, если в чертовом 2449 году воды осталось так мало, что взрослому мужчине в сутки выделяют всего литр? Ни разбежаться, ни разгуляться, причем в буквальном смысле этих слов. Сплошные страдания от постоянно терзающей тело жажды. В этом суровом обществе плохо живется даже в добром здравии. Работы нет, хоть ты и не кусок мяса без рук без ног – все за тебя сделают дурацкие роботы. Так что остается людям? Два друга нашли ответ на этот вопрос. Пройдет всего восемь дней, и они вдоволь напьются воды.

Какое оно, ничего?

И снова столица. Место, в котором почти все одержимы деньгами. Толпы лиц носятся по улицам, и если заглянуть в их глаза, покажется словно там нет ни единой мысли, ни намека на человеческую душу, кроме яркой бегущей строки со словами: “Деньги, деньги, деньги!”. Однако Елизавета отличалась от толпы, которая уже не знала какую позу надо принять чтобы начальник выплатил долгожданную премию, а не выкинул на свалку бытовых отходов как поломанного робота-консультанта.

Мысли Елизаветы оказались заняты совсем другим. С тех пор, как на работе забарахлил биосканер, временами, помимо гистологии ей приходится самостоятельно ковыряться в трупах. А этим она не занималась со времен учебы в медицинском. Вообще, если быть точной, что-то поменялось в ней с тех пор, нечто, что теперь седало девушку чересчур задумчивой. Кто же мог предположить, что аутопсия, старательно забытая при помощи неумолимого течения времени принесет ей столько страданий. А извлечение органокомплекса! Как этот инопланетянин, эта огромная груда серо-зеленого мяса, зловонных органов, отделенная от остального тела и с диким грохотом шваркнутая на соседний стол, это чудовище из внутренностей может находиться внутри человека, внутри каждого человека, и даже в ней, и быть неотъемлемой частью, единым целом с кожей, лицом, и вдобавок работать под управлением головного мозга! Как могут ее более стрессоустойчивые коллеги с совершенно спокойной, а главное заинтересованной физиономией, выковыривать среди кишок почки, выпускать из желудков кислоту, или резать словно хлеб мозги, придерживая их сверху рукой, выискивать причину смерти, как выискивает преступника детектив, наблюдать воочию патологию.

Раньше Лизе явно жилось гораздо спокойнее. В приемку неспеша завозили труп, а она, не торопясь, при помощи робота-рабочего укладывала его в биосканер – робота побольше и значительно умнее. А дальше сканер делал все сам, и получив листок с заключением исследования Лизе оставалось только поставить свою подпись, печать, и спокойно усесться за микроскоп. Нет, биосканер вовсе никого не вскрывал со зверством мясника. Трупы заезжали внутрь и выезжали обратно в неизменном виде. На то они и сканер, а вот после аутопсии тела начинали выглядеть по-иному.

Но больше всего Елизавету беспокоило нахлынувшее чувство ожидания смерти. Она приблизилась, заглянула внутрь и не раз, и начала думать: что будет после ее смерти? Когда она окажется на таком же столе? Ведь этого не избежать, не спрятаться, не скрыться. Как медик, как современный человек, как женщина, хорошо знакомая с законами физики – науки, в пух и прах разбившей возможность существования Бога, она прекрасно понимала что после смерти ее ждет Ничего. Какое страшное слово – Ничего, когда ты с рождения учишься слышать, видеть, чувствовать. Как представить в своей голове всепоглощающее Ничего? Когда нет твоего сознания, нет твоих ощущений, боли, нет даже темноты, нет даже пустоты, даже вакуума. Лиза унеслась, прикрыв щелку глаз, в это ничего, пробуя его на вкус, трогая, прислушиваясь, пытаясь понять, куда все денется после смерти. Как она превратится в покладистую груду мяса, с которой можно делать все, что угодно: пилить, кромсать, вырезать органы, оставляя внутри пустоту.

Резкий скрежет сбоку и следующий за ним грохот заставил сознание девушки выйти из внезапного кошмара, надолго забыв о своих пугающих размышлениях.

На той стороне дороги торопился в ломбард один маленький мужчина. Он счастлив – осталось четыре дня до полета к червоточине, поэтому мужчина решил провести последние деньки на земле отрываясь по полной, заложив в ломбарде квартиру и получив взамен на квадратные метры приличную сумму денег. Они могли бы встретиться во второй раз на шаттле, но благодаря Лизе и ее размышлениям, мужчина больше никогда не увидит ее и не станет товарищем по путешествию к кротовой норе. Сама того не замечая, Елизавета вышла на проезжую часть, а один из электромобилей резко свернул налево, не желая причинить женщине страданий. Однако из-за внезапного поворота водитель перестал справляться с управлением и на полной скорости влетел в маленького мужчину, торопящегося в ломбард, превратив его тело в безобразным образом развороченное мясо. Отовсюду доносились вздохи, люди громко ахали и отворачивались, увидев во что превратилась жертва электромобильной катастрофы. Лиза же наоборот хладнокровно сделала несколько шагов по направлению к трупу, с единственной целью: мысленно спросить “Ну, какое оно, Ничего?”.

А всего семью километрами южнее, в районе, хорошо известном Алексею, рядом с домом номер сто шестнадцать, в закоулках метро происходило что-то интересное.

“Я могу улететь к звездам,

Или спуститься в бездны морские”.

Нет, не так.

“Я могу вознестись к небу,

Или кануть в морскую пучину”.

Опять не то!

“Я хочу вознестись к солнцу,

Или плыть в устрашающем море”.

– Да по-че-му у ме-ня ни-че-го не получается?! – надрывно вскричала Кира, как следует ударив по столу сжатыми кулаками. Стук тут же разнесся по помещениям метро.

Казалось, все в черепной коробке напряглось настолько, что вот-вот из ушей повалит черный дым, свидетельствующий об усердной работе тех шестеренок, что заставляют мысли с пулеметной скоростью проносится в голове. Однако стихи не получались, и Кира была готова разорваться от злости.

Вообще, в жизни девушки, помимо отсутствия таланта поэта случалось много неприятностей. Она получила огромное количество отказов от работодателей и перспективных женихов, а совсем недавно случилось куда большее горе: “Россия Космическая” приняла решение, что Кира им не нужна. Совсем бесцельными стали дни пребывания в метро и на работе, и девушка без устали задавала вопрос самой себе, что же будет дальше? Как ужасно сложится ее обреченная на лишения и невзгоды жизнь! Бедняге некуда приткнутся, а дальнейшее существование кажется серой массой одинаковых будней, и ни намека даже на малейшее счастье.

– Да! – Кира так громко крикнула в динамик смартфона, что сама того не желая заставила звонящего дернуться от испуга.

– Кира Сергеевна? Вас беспокоят из “России Космической”, – и не дождавшись утвердительного ответа, означавшего что на звонок ответил нужный человек, на том конце провода вновь заговорили, – В связи со смертью одного из участников у нас освободилось место на шаттле А1. Если хотите, можете присоединиться, мы берем вас в добровольцы.

– Да… Да! Конечно!

– Отлично. Тогда первого августа в десять утра.

– Первого августа.

Стол вновь задрожал от ударов, только теперь это были удары радости. Кира прыгала на стуле в такт бешеной мелодии, крутящейся в голове, и готова была сиюминутно взлететь и кануть в небытие. Теперь ее жизнь не лишена смысла.

А сейчас настало время немного познакомить вас с жизнью Киры. Проживала она в метро – в одном из многочисленных грязных отсеков, предназначенных для людей самой низшей касты. Владеть отсеком в метро – худшая участь, которая может случится со взрослым человеком. Несчастная сирота, всю жизнь страдающая от лишений, не имеющая ни малейшего шанса, даже надежды на получение образования, теперь жила в отсыревшем, наполненном гадкими крысами метро. Из мебели девушка владела только столом и небольшой кроватью, застеленной самым дешевым постельным бельем. У Киры был шанс делить с Алексеем его маленькую квартирку в доме сто шестнадцать, но она отказалась от этого, надеясь встретить мужчину обеспеченнее и не имеющего за плечами несколько лет тюрьмы и друга-собутыльника.

Хотя насчет алкоголя девушке следовало самой взять себя в руки. Скучные вечера после работы Кира частенько разбавляла пьянками со своими соседями, такими же страдальцами из отсеков неподалеку. Привыкнув к подземелью, Кира старалась без особого повода не появляться наверху, при солнечном свете, и может быть именно поэтому ее так манила черная бездна, именуемая космосом.

Оазис

Окраина Самары. Шумный рок-бар, собирающий по вечерам все “сливки” общества – распущенных женщин и мужчин с алкогольной зависимостью. Грохочущая музыка привлекает посетителей, а голограмма на дверях и вовсе заставляет сходить с ума, мечтая о смертельно опасном представлении которое сегодня исполнит Давид.

“Обыграй Давида в бильярд – получи деньги или насладись смертельно опасным шоу! Сегодня в баре отдыхает Давид”.

Внутри, вокруг бильярдного стола собралась такая толпа, что казалось и мышь не проскочит, а своими криками люди практически заглушали грохочущий изо всех колонок металл. В середине круга сошлись двое мужчин, желающих выиграть друг у друга в бильярд. Справа – Кирилл, светловолосый парень лет тридцати пяти, гладко выбритый, с хитрым проницательным взглядом, в косухе с надписью “Route 48”, и судя по выражению лица крайне сосредоточенный на игре. Слева – полная противоположность. Черноволосый Давид, которому двадцать семь, по-дурацки шатающийся у стола с банкой пива “Faxe” в руках, та, что с викингом, и кажется совсем не наблюдающий за ходом игры. Однако обвести его не так просто, и мало кому удавалось обыграть Давида. Но сегодня Кирилл смог одержать победу, хотя в этом ему скорее всего помогло невероятное количество пива, выпитого Давидом перед и во время игры. Он кажется сегодня пришел сюда только ради шоу.

Заметив исход поединка, толпа вокруг взревела, требуя немедленно показать шоу, а Кирилл степенно расхаживал вокруг стола с победоносным видом, вслух раздумывая над тем, какой приз ему выбрать. Давид тем временем для лучшего равновесия облокотился руками об стол.

– Надо подумать… Может лучше выбрать деньги? – издевался над толпой Кирилл.

– Шоу! Шоу! – кричали со всех сторон, в нетерпении ожидая зрелища.

– Ну хорошо! Сегодня ради вас, я приказываю Давиду – начинать шоу!

Люди завизжали от радости. Давид же даже не взглянул на соперника, а лишь отставив банку на краешек стола, схватил один из бильярдных шаров и мгновенно проглотил его!

Ошеломленная публика вмиг умолкла. Музыка резко оборвалась, и тишину в баре нарушали только едва различимые вздохи удивления. Кирилл замер неподалеку, впившись в Давида выпученными глазами. Каким образом этот несчастный извергнет из себя шар?

Однако это было только началом. Задрав голову, Давид представил десяткам пар глаз свою шею, где в районе кадыка виднелись очертания шара. Делая глотательные движения парень начал быстро водить шаром внутри горла, то спускаясь практически к ключицам, то поднимаясь в область миндалин. Завороженные люди не могли оторвать взгляда, с ужасом наблюдая за Давидом – одно неверное движение, и он погиб. Но как ни в чем не бывало, спустя несколько секунд парень поднес ко рту руку и выплюнул бильярдный шар, а затем залил в горящее горло пару глотков пива. Вновь заиграла быстрая музыка, а толпа рукоплескала, разрываясь от радости.

– Давид! Давид! Давид! – кричали люди со всех сторон, открывая новые банки с пивом.

– Я лечу к червоточине! – кричал в ответ Давид, а толпа отвечала ему еще более восторженными возгласами.

Когда люди вокруг немного успокоились и разошлись по разным углам бара, Давида пригласили за один из столиков для игры в карты. Обычно парень искусно играл в них, но сегодня оказался настолько пьян, что едва мог удержать в руках колоду. Тогда знакомые затеяли игру без участия Давида, а он так и остался сидеть в одиночестве, и вскоре к нему подошла незнакомая девушка.

У шоу с глотанием бильярдного шара был один приятный побочный эффект. После такого Давид становился знаменитостью, а местные женщины, не отличающиеся особым целомудрием, сами желали познакомится с ним.

– Оксана, – улыбнулась женщина, усаживаясь поближе.

Сквозь призму алкоголя Давиду было тяжело разглядеть того, кто появился перед ним. Прищурившись, парень напрягся. Да, девушка хороша. Миловидное личико, не обремененное умом, пьяные, и от того веселые голубые глаза, обтягивающая выдающееся декольте майка – пожалуй это первое, на что следует обратить внимание. Как хорошо, что под боком есть замечательный дешевый отель.

Давид вывел девушку из бара, и едва держась на ногах повел вперед по пустой трассе, по дороге хорошенько дав волю чувствам и как следует обслюнявив Оксане лицо, чему та была очень рада. Спустя десять минут головокружительной пьяной ходьбы пара оказалась у старенького семиэтажного здания, а над головами светилась ярко-красными буквами вывеска “Отель”. Двери распахнулись, и молодые люди ввалились внутрь, чем не могли не обрадовать спящего за стойкой администратора. Последний привык к подобного рода гостям с алкогольной вонью и животным поведением, поэтому быстро смекнул и проводил новоиспеченную пару на второй этаж по витой лестнице, к одному из номеров класса “эконом”. Захлопнув за гостями массивную дверь, администратор удалился, а перед Оксаной и Давидом предстала видавшая многое кровать и дверь в компактный туалет, который совмещен с умывальником и душем, где можно мыться прямо не слезая с унитаза и не отвлекаясь от процесса дефекации.

Бросившись на постель, девушка принялась стаскивать с себя одежду. Давид занялся тем же, только стоя. Когда же он оказался в горизонтальном положении рядом с Оксаной, то понял, что многочисленные банки пива на время сделали его импотентом, поэтому столь желанное соитие отменяется. А девушка и вовсе ничего не сообразила. Как только она легла, пол, потолок и кровать слились в ее глазах в единый калейдоскоп, а маячащая рядом фигура Давида наталкивала на мысль о том, что секс происходит. Вот и казалось Оксане, что она занимается любовью, и лежа на спине с раздвинутыми, разбросанными по кровати ногами, абсолютно голая девушка издавала странные стоны, которые должны звучать сексуально, однако сейчас были больше похожи на очень плохую игры порноактрисы. Поняв, что привести себя в боевую готовность никак не удается, Давид завалился на подушку и мгновенно уснул, успев подумать о том, что подобное с ним впервые.

Отель назывался “Оазис”.

По утру сердцебиение парня явно зашкаливало, а во рту стоял такой смрад, словно он напился помоев. Усевшись на край кровати, Давид обеими руками взялся за голову. Назад было страшно обернуться. Там, под лучами утренней зари распластался настоящий крокодил, сидящий на песке на рассвете дня и оглядывающий окрестности подслеповатыми глазками. Какая страшила! Ночное видение привлекательной девушки превратилось в две жирные, отвисшие сиськи с багровыми сосками размером с кулак, сползающие с боков ребер на кровать. Ниже следовала рыхлая талия, украшенная полосками растяжек и обрамленная лишними сантиметрами. А там, еще ниже, находились свинячьи ножки и ужасная утроба, жаждущая мужчину. Некогда милое личико опухло, а пухлые губы намокли от пузырящейся при дыхании слюны. Бесшумно собрав вещи и одевшись в туалете, парень быстро покинул номер, не дожидаясь когда Оксана проснется.

Оказывается, вчерашнее пиво не подвело его, а скорее спасло от ужасной ошибки.

Теперь оставалось добраться до дома, благо квартира Давида располагалась не так далеко от рок-бара и гостиницы “Оазис”. Палящее солнце сделало короткую дорогу Давида практически невыносимой. Истекая потом, страдая от жажды и терзающего похмелья, парень уныло тащился вдоль массивов домов, электромобильных стоянок и пунктов розлива воды. С собой талончика не нашлось, поэтому понадеявшись на то, что он забыл его дома, а не потерял в ходе вчерашней пьянки, Давид продолжал путь. Это какое счастье для простого человека! Где нибудь на улице найти потерянный талончик и по нему украдкой получить в два раза больше воды, чем положено.

Дорога лежала через достаточно известный в этом районе автосервис, до боли знакомый Давиду. Много лет назад, в детстве, Давид проводил здесь много времени, помогая отчиму Рубену менять на электромобилях шины и до блеска вычищать салоны. Других занятий у мальчика не было – денег на институт не хватало, а школьные увлечения мать Нунэ не одобряла.

– А ну, иди помогать Рубену, Эйнштейн чертов! – вскрикивала Нунэ, в очередной раз выхватывая у Давида тетрадь, исчерченную алгебраическими задачами. Поглядев пару секунд на труды сына, женщина с яростью отшвыривала тетрадку в сторону и гнала мальчика в мастерскую – место, приносящее стабильный доход всей семье. Рубен же оказался слишком жадным и не торопился нанимать помощника, эксплуатируя Давида.

Поток клиентов шел нескончаемо. От химикатов, нежно называемых бытовой химией, слезились глаза и чесались руки, покрытые мелкими папулами язв. Каждый день, проведенный в автомастерской давался с трудом. А вечером, на закате, любезный отчим наливал в стакан Давида пиво, после чего мальчик вытаскивал стул ко въезду в автомастерскую и усаживался оглядывать темнеющую дорогу. Вечера стали его любимым временем суток. Давид разглядывал проносящиеся мимо электромобили, и запивая дневную усталость холодным напитком, раздумывал о людях, очертания чьих тел виднелись в машинах. Интересно, какие эмоции испытывают окружающие? Что их заботит, о чем они думают, сейчас, когда два глаза мальчика внимательно наблюдают за ними? Неужели они живут другой, более счастливой жизнью? Давид с детства мечтал попасть в тело другого человека, прожить не свою жизнь. Все чужое казалось ему лучше чем то, чем располагает он, чужая жизнь чудилась намного привлекательнее. В мастерской Рубена Давид собрал себе электробайк – самодельного друга, на котором он катается до сих пор.

По мере взросления Давид бессознательно старался заткнуть пустоту в душе, разочарование в жизни беспробудными пьянкам и беспорядочным сексом. Однако это не давало ничего, кроме как разрушительного чувства стыда на следующий день, которое требовало новой порции алкогольного забытья. Если бы не его излюбленный фокус с глотанием шара и помощь от матери, Давид бы стал нищим как Кира. В автомастерской он уже давно не работал.

В перерывах между пьянками появилась мечта уехать куда нибудь подальше, и вскоре подвернулась возможность стать добровольцем в полете к червоточине. Это должно поменять всю жизнь Давида. Только вот он забыл, что куда бы мы не отправились, пусть даже в космос, в другие галактики, иные вселенные, мы всюду берем с собой себя.

Миновав знакомый автосервис, а за ним еще пару домов, Давид оказался около своего жилища. Заскочив к себе и схватив заранее приготовленный чемодан вещей, парень вновь спустился на улицу, нашел на стоянке свой электробайк и отправился в долгий путь до Москвы. Ближайшие двадцать часов ему придется провести в дороге, страдая от недостатка сна и жестокого похмелья. Однако как только он доберется до столицы, все прошлые неприятные воспоминания развеятся, канув в небытие. А впереди будет только манящий бескрайний космос и совершенно новая жизнь другого Давида.

Не первые гомосексуалы в космосе

– Чем так вкусно пахнет? – Эдуард приблизился к Святославу, и положив руки ему на плечи, жадно поцеловал, будто желая сожрать. В микроволновой печи тем временем булькало нечто ароматное, и через дверцу напоминающее то ли первое, то ли кашу.

– Суп?! – удивленным возгласом почти прокричал Эдуард, – Ты серьезно?

– Свинина с тушеной капустой, – послышался мгновенный ответ.

– О боже! Неужели! Я как раз мечтал с самого утра о тушеной капусте! Да она мне снилась всю ночь! Даже страшно представить,во сколько тебе обошлись эти продукты!

– Знаешь, в последний день на Земле хочется обьесться настоящей еды, а не давиться очередной порцией безвкусного корма, – с этими словами по лицу Святослава пробежали нотки отвращения. Однако мимика тут же исказилась, как только в голову пришла хитрая идея.

– Давай, благодари меня, – продолжил он, надавливая на плечи Эдуарду, – Спускайся вниз.

Последнее утро на Земле удалось на славу. Вкусный обед, и еще кое-что приятное, отлично рифмующееся со словом “обед” сделали Святослава довольным, как никогда. А если ты знаешь, что сегодня гарантированно последний день твоей работы, то настроение и вовсе вздымается до небес.

Спустившись вниз, во двор, Святослав открыл дверь электромобиля и уселся внутрь. Сегодня он решил поехать непривычным путем, в объезд, и по дороге посмотреть как изменился город. Дома в последние пятьдесят лет строятся катастрофически быстро. Если говорить буквально, ты засыпаешь, глядя на безжизненный пустырь, лишенный построек и не облюбованный даже сорными кустарниками, а когда просыпаешься, наблюдаешь в окне новый небоскреб, вокруг которого понастроили детских площадок, а мамаши со своими отпрысками уже сбегаются из соседних районов к свежему дому. Сутки! Всего лишь сутки требуются для того, чтобы построить многоквартирный дом. И еще сутки чтобы найти арендаторов для первых десяти этажей. Поэтому проходит всего два дня, и на месте пустыря вырастет жилой небоскреб с кучей магазинов на первых этажах, очередной оазис среди серой груды зданий.

Проезжая по непривычным дорогам, Святослав с унынием разглядывал новые дома. Жизнь в них отчего-то казалась такой тоскливой. Пожираемые раскаленным солнцем они возвышались над другими, грустно сверкая окнами, с одинаковыми жизнями внутри.

К счастью, офис Святослава не был похож на подобные дома-муравейники. Роскошное здание всемирно известной корпорации “Караванов и Ко” выделялось среди остальных домов. Гигантское строение, сделанное практически полностью из стекла, окрашенного в графитовый цвет, как грозовая туча висело над дорогой, привлекая прохожих своим холодным, темным свечением. Подобное здание невозможно изваять из пустоты за ночь. Оно строилось не одну неделю, возводясь этаж за этажом, офис за офисом, стеклянное плато за стеклянным плато. Внутри ожидала прохлада, спасение от беспощадной летней жары.

Святослав поднялся в офис, и миновав ряды стульев нашел свой. На сегодня оставалось немного работы. Во первых, начальство знало о том, что завтра парень навсегда покинет планету, и решило не нагружать бедолагу работой, а во вторых, вчера он специально немного задержался и практически все доделал. Поковырявшись в паре файлов на компьютере мужчина завершил дела. До конца рабочего дня оставалось много времени, даже несмотря на то, что он уйдет раньше, а на приближающийся вечер у Святослава были планы. Поэтому следующие несколько часов мужчина решил провести в праздном шатании по этажам здания.

У одного из лестничных пролетов Святославу встретилась Кристина, уборщица этажей 30-35.

– Сегодня я отвезла ребенка к матери, – едва не прослезилась девушка, – Как жаль, что его нельзя взять.

– Тем более неизвестно что ждет нас по ту сторону червоточины, – продолжил мысль собеседницы Святослав.

– Меня мало интересует моя участь. Гораздо больше меня волнует то, что благодаря полету я смогу оплатить обучение сына.

Естественно, добровольцам платили за полет. Правда сами воспользоваться деньгами они не могли по вполне понятным причинам. Оставалось либо дарить их близким, либо жертвовать на благотворительность, либо зарывать где-нибудь как клад. Хоть Кристина никогда и не мечтала о космосе, услышав о наборе добровольцев она сразу отправила анкету, интуитивно догадываясь о том, что за полет немало заплатят. Ее сын как раз достиг возраста, необходимого для поступления в университет, и открывалось два пути: платить и поступать, либо перенять по наследству профессию мамы. Такой судьбы сыну Кристина конечно же не хотела.

– Ты сегодня неплохо выглядишь, – не без стеснения заявила девушка и уставилась на Святослава, ожидая реакции. Однако ответных действий не последовало. Тогда Кристина решила продолжить.

– Для тебя же не секрет, что я давно в разводе. А в последнее время, зная, что скоро меня ждет полет, что возможно я скоро умру, так хочется мужского общества. Я знаю, что мы будем на разных шаттлах, поэтому..

– Я прекрасно понимаю твое желание. Тем более наверняка я сам натолкнул тебя на подобные мысли из-за того что мы часто общаемся, и можно сказать, дружим, – начал Святослав, едва не дав надежд подобным заявлением, – Однако я влюблен. И скажу больше, объект моей любви прибудет на шаттл вместе со мной. Я не один полечу к червоточине, и уж точно не умру одиноким.

Немного огорченный состоявшимся разговором Святослав вернулся к рабочему месту и до конца смены бездумно разглядывал новости в интернете. Видеться с Кристиной больше не хотелось. А бедная женщина и вовсе чуть не провалилась под землю от стыда, когда поняла что совершенно не интересна Святославу. И несмотря на то, что он оправдался отношениями, этот мужчина был не из тех, кто противится интрижек на стороне.

Стоило только рабочему дню завершится, как Святослав мигом переместился на несколько кварталов правее, в клуб под названием “Паутина”.

Клуб располагался на верхних этажах одного из торговых центров, деля огромное помещение с секс-шопом и предназначался для мужчин нетрадиционной ориентации. Здесь, в темноте ночного заведения, у барной стойки будущий доброволец встретился с коллегой Виктором. На работе любовники предпочитали не афишировать чувства друг к другу, несмотря на то, что однополые отношения практически никак не осуждались столь прогрессивным обществом. Встреча становилась все более грустной, так как обоим мужчинам было известно, что вскоре они расстанутся навсегда, и пока остальные веселились на танцполе, Святослав с Виктором предавались унынию в стороне.

Знакомые стены напомнили добровольцу первую встречу с Эдуардом, которая состоялась именно здесь. До знакомства со Святославом Эдуард находился в отношениях с некоей девушкой Анной, которая как выяснилось оказалась той еще карьеристкой. Вечерами и выходными днями она пропадала на работе, сгорая от любви к своей профессии, эдакий производственник-организатор. Отношения с коллегами и руководством складывались замечательно, а вот общение с куда более домашним Эдуардом постепенно сходило на нет. Мужчину не устраивал подобный ход дел, и стоило только Ане в очередной раз явиться позже, как Эдуард закатывал истерику с выяснением отношений. В конце концов Анна решила переехать, так как по ее мнению ее молодой человек мешал личностному и профессиональному росту. Расставание с Аней стало одним из переломных моментов в жизни парня. С горя напившись, несчастный забрел в “Паутину”, где его милостиво встретил Святослав. Поначалу Эдуард вовсе не понимал, в какое заведение его занесло, однако грядущая ночь дома у Святослава не только открыла ему факт того что он попал в гей-клуб, но и заставила навсегда забыть об Ане и женщинах в принципе.

А сейчас Эдуарда поджидал очередной удар. Заметив, что возлюбленный задерживается на работе, он навестил офис и не найдя там Святослава решил отправится в “Паутину”, думая, что любимый решил напоследок встретится там со знакомыми-единомышленниками. Но увиденное повергло Эдуарда в шок.

– Что это?! Кто это?! – едва смог вымолвить он, когда нашел любимого целующего и обнимающего плачущего мужчину.

Святослав не ожидал подобного исхода событий, и пока раздумывал с ответом, Эдуард успел выбежать из клуба, чувствуя себя опозоренным и чуть ли не оплеванным. Однако, немного поразмыслив, Святослав вспомнил что сожитель точно никуда от него не денется на шаттле А1, а вот с Виктором осталась последняя ночь на земле. Так что домой сегодня можно не торопиться.

1 августа 2449 года.

На прогнившей, черной безжизненной земле огромной степи примостились два колосса – разрушительно мощные и одновременно быстрые как солнечный свет шаттлы А1 и А2. Их создатели явно не заморачивались с названиями, да ведь и простым смертным будет легче запомнить. Две гигантские махины невероятной ширины кажутся такими грузными и неповоротливыми, что не верится в те цифры скорости, которые выдают их турбины, заставляя корабли с невообразимой быстротой резать вакуум космоса.

Недалеко от кораблей, на минимально безопасном расстоянии находилось место встречи добровольцев, журналистов, и ответственных за полет работников “России Космической” – по сравнению с шаттлами небольшой домик, можно сказать наспех скроенный из алюминиевых листов перевалочный пункт. Внутри все необходимое: различные медицинские приборы для определения состояния добровольцев, датчики с геолокаторами, и наконец центр управления – программа, ежесекундно сканирующая шаттлы, до тех пор пока они не покинут атмосферу Земли. На случай чрезвычайной ситуации оба корабля оборудованы аварийными кабинами и спасательными капсулами, однако ученые так старательно готовились к полету, что кажется ничто не может пойти наперекосяк.

Внутри четырнадцать добровольцев. Тут и прибывший из Самары неформал Давид, и уже знакомая нам задумчивая патологоанатом Лиза, и два ничем не примечательных гомосексуала Святослав и Эдуард, чей полет едва не сорвался благодаря измене.

Добровольцы знакомятся между собой. Сами космонавты уже заранее знали, кто из них в какой шаттл определен. И теперь внимательно присматриваются к товарищам, с которыми им придется провести остаток жизни в смертельно опасном путешествии. Что за люди будут находится с ними на шаттлах? А самое главное, сколько времени? Ведь вполне возможно, что кротовая нора расплющит корабли, и они не смогут даже послать весточку о своей быстрой кончине. На Земле никогда не узнают час их смерти, так что в некотором роде добровольцы являются смертниками. И пожалуй только сумасшедший может решиться на такой полет.

Сразу после короткого знакомства к обеим группам людей присоединился неизвестный человек, представившийся Денисом. Он не стал долго распинаться о себе, и кратко объяснил, что отвечает за безопасность в полете и проведет инструктаж, описывающий как следует вести себя добровольцам когда за их спиной захлопнутся железные ставни шаттлов.

– Начну с того, что уточню, все ли здесь присутствующие совершают полет по собственной воле и осведомлены о том, что в любую минуту эксперимента могут погибнуть? – задал вопрос Денис. Услышав от кучки людей неуверенное “Да”, он продолжил.

– Итак, как только вы попадете на шаттл, вам надо будет добраться до его центральной части. Там, в центре управления вас встретил пилот, который впоследствии объяснит вам где что находится и как попасть в каюту. После встречи с пилотом у вас будет ровно сто двадцать секунд на то, чтобы занять свои места и пристегнуться. Полет начинается по истечении этих ста двадцати секунд. На первом этапе полета, пока шаттлы будут находится в пределах гравитации планеты Земля, ваши организмы могут испытывать значительные перегрузки. Как только корабли выйдут в открытый космос и ваши тела избавятся от гравитации, перегрузки прекратятся. Однако я должен предупредить о том, что в космосе могут поджидать неприятные эффекты: время может начать тянутся медленнее или наоборот быстрее. Вы можете начать страдать от головных болей или необъяснимого звона в ушах, неконтролируемого чувства страха, появляющегося из ниоткуда. Когда вы столкнетесь с подобными явлениями, не впадайте в панику: вы не сошли с ума, это всего лишь совершенно нормальная реакция на полет, а пилот шаттла знает чем вам помочь. Пока вы будете находится в Солнечной системе, до полета сквозь кротовую нору, происходящее на шаттлах будет постоянно записываться нашей службой безопасности и частично транслироваться по информационному каналу “России Космической”. Всвязи с этим напоминаю вам: пока вы находитесь в Солнечной системе вы обязаны следовать законам Российской Федерации, придерживаться этических и моральных норм. Как только вы пройдете сквозь нору, связь с человечеством будет утеряна, и над вами перестанет главенствовать закон, регулируя поведение. Однако я надеюсь что вы все же не опорочите гордого звания первых добровольцев и не начнете вести себя хуже первобытных людей. В общем, желаю каждому из вас остаться человеком. Пока вы находитесь в Солнечной системе стены шаттла достаточно крепки для того чтобы не пропустить радиацию или излучение, способные навредить вам здесь. По ту сторону червоточины вы можете попасть в более сильное поле излучения или подвергнуться радиации, от которой корабль защитить не сможет. По ту сторону вы можете встретится с чем угодно. По ту сторону могут действовать другие законы физики… Теперь о более приятном. Каждый шаттл оборудован по последнему слову техники. В вашем распоряжении будут мощнейшие компьютеры с виртуальной реальностью, современный тренажерный зал, бассейн, столовая-кухня. Должен предупредить что срок хранения натуральных продуктов десять лет, и их количество также ограничено. Монокорм присутствует на складах, рассчитанный на жизни гораздо большего количества людей, так что его точно хватит, как и воды – ее вы можете выпивать в практически неограниченном количестве, до четырех литров на человека в день. Также на шаттлах хранятся образцы ДНК земных растений и животных. Присутствует инкубатор. Это на тот случай, если вы столкнетесь с плодородной планетой и поселитесь там, но это настолько маловероятно, что практически невозможно. Чуть не забыл: есть медицинский отсек, в том числе проводящий кесарево сечение. Так что если пожелаете, можете размножаться. Только перед этим не забудьте задать себе вопрос: на какое будущее вы обрекаете своих детей?

Добровольцы заколдованными глазами наблюдали за Денисом, случая его невероятную речь.

– Как вы думаете, нам могут встретится разумные инопланетяне? – спросил Стас, мужчина с шаттла А2.

– Несомненно, это возможно. Даже в Солнечной системе, особенно на спутниках крупных планет содержиться огромное количество жидкой воды, пусть и заключенное под толстым слоем льда. И часто этой воды гораздо больше, чем, например, на Земле, а где есть вода – там есть и жизнь. Глупо думать о том, что мы единственные во Вселенной. Я совершенно уверен что это не так, хоть мне и не приходилось сталкиваться с инопланетянами. Поверьте, Вселенная кишит жизнью. Не надо быть гением, чтобы понимать это.

После захватывающего инструктажа у добровольцев осталось несколько свободных минут перед началом последних приготовлений к полету. Некоторые из людей решили использовать это время для того чтобы в последний раз созвонится с близкими. Давид немного раздумывал над тем, стоит ли ему звонить матери, и пока мужчина был занят размышлениями, Нунэ сама набрала его.

– Давид! Совсем не жалеешь свою бедную маму! Зачем тебе это? Я даже не смогу знать жив ли ты, – рыдала Нунэ. Однако Давида это не смогло растрогать, и подобный эгоизм только вывел его из себя.

– А ты меня жалела? Жалела меня в детстве, когда заставляла работать на своего похотливого козла? Или может быть ты подумала обо мне когда запрещала заниматься любимым делом – математикой?!

На секунду Нунэ удивленно замерла и глядела на Давида, раздумывая, что ответить.

– Сынок, прости меня.

– Поздно, мама! – гаркнул парень, после чего завершил разговор.

Не думайте, что Давид был совсем черствым и бесчувственным человеком. Ему по-своему становилось жалко Нунэ, однако гордый характер не давал забыть нанесенные обиды. Все же тронутый разговором и особенно последними словами матери, он чуть не решился перезвонить ей, как Денис объявил о том что время истекло и необходимо срочно собираться в полет. Остались последние приготовления.

Медики еще раз осмотрели добровольцев и убедились что последние чувствуют себя отлично, ну разве что немного волнуются. У космонавтов забрали средства связи и паспорта, заменив удостоверения личности на порядковые номера, с буквами перед цифрами, где М означало “мужчина”, а Ж, соответственно “женщина”. Теперь безымянные добровольцы переоделись в специальные костюмы, предназначенные для полета, а всю свою одежду отдали ответственным за экспедицию. Поделились на две группы – конечно, шаттла А1 и А2, и выслушали последний инструктаж, объясняющий что по команде нужно будет выйти из ангара и быстрым шагом, держась в своих командах добраться до кораблей. Не озираться испуганно по сторонам, а идти только вперед, потому что будет вестись съемка. Указав добровольцам где встать и ждать команду начала движения, ответственные за полет принялись отсчитывать время. Сердцебиение ребят начало зашкаливать, а во всем мире в этот момент гудел праздник.

В связи с таким невероятным событием – первым полетом человека через червоточину, власти всего мира договорились и сделали 1 августа 2449 года нерабочим праздничным днем. Народ Земли был настолько взбудоражен грядущими событиями, что работа всюду встала, и даже на самых ответственных должностях бросили неотложные дела и подобрались поближе к гаджетам, желая внимательно наблюдать за трансляцией. Абсолютно по всем каналам, во всех сетях, чуть ли не на каждой странице интернета транслировали то, что сейчас происходило с добровольцами.

Земляне увлеченно разглядывали две группы людей – четырнадцать мужчин и женщин в одинаковых костюмах, сгрудившихся у дверей ангара, за которыми ждали шаттлы. С неба снимали сами корабли, и это было поистине поражающее зрелище. Кто-то называл их “гигантскими гробами”, потому что считал, что как только добровольцы попадут в нору, непременно умрут. Кто-то наоборот, считал шаттлы кораблями в иные, лучшие миры, и пророчил добровольцам невероятные приключения и интереснейшую жизнь в других галактиках. Вобщем, мнения землян разделились и всюду велись ожесточенные споры. Жалко только что предугадать, или еще лучше узнать исход событий не мог никто, и неизвестность дополнительно подстегивала взбудораженные умы.

А в центре столицы поставили памятник. На нем в холодных изгибах камня запечатлели смелые лица первых добровольцев. Они, каменные изваяния, гордо стояли над проспектом, настолько реалистичные, готовые вот-вот ожить и сойти с пьедестала. Четырнадцать космонавтов с шаттлов А1 и А2. Их звали: Давид, Кира, Эдуард, Святослав, Лиза, Евгений, Денис, Кристина, Алексей, Арсений, Стас, Ксюша, Олеся и Максим.

Однако на трансляции, идущей из строго засекреченного места отправки добровольцы выглядели явно не такими гордыми и смелыми. На их лицах выступил пот, а сердца бешено колотились от волнения: всего пара минут, и они никогда больше не ступят на родную Землю.

Начался обратный отсчет, заставивший весь мир в нетерпении замереть у экранов, позабыв даже дышать. Два.. Один… И космонавты вырываются из ангара, делятся на две группы, затем каждая идет к своему шаттлу, а вскоре и вовсе скрывается в недрах космических монстров.

Мучительной стала для космонавтов дорога до шаттлов. Чем ближе становились открытые двери кораблей, тем волнительнее бились сердца четырнадцати людей, и каждый думал: “А волнуется ли так же мой товарищ, что шагает сбоку и выглядит совершенно спокойным?”. Дорога, в действительности занимающая четыре минуты казалась добровольцам практически вечностью, и наблюдавшие за ними миллиарды пар глаз с не меньшим волнением ожидали конца пути.

И вот, они ступили в шаттлы. Стоило им только немного пройти за порог, как следом закрылись массивные ставни. Обе группы видели перед собой одинаковую картину: длинный коридор в темных тонах, а затем поворот направо. Вспомнив о том, что у них есть всего сто двадцать секунд, люди двинулись вперед, а откуда-то из стен добрый мужской голос напомнил о том, что время ограничено. Миновав первый коридор и пройдя поворот, добровольцы оказались в центре управления. Это помещение представляло собой небольшую округлую комнатку с семью креслами, расположенными вдоль стен. Посередине находился капитанский пульт, экран, показывающий происходящее снаружи, стул для капитана и непосредственно сам капитан корабля, или по другому пилот космического шаттла. На шатлле А1 пилота звали Вячеславом Кожевниковым, а на А2 – Михаилом Лисановым. Оба мужчины были молоды. Вячеславу было тридцать семь, а Михаилу недавно исполнилось сорок один, так что пилоты были в самом расцвете сил, и радостно улыбаясь добровольцам, сразу расположили последних к себе.

Представившись, капитаны шаттлов напомнили о времени и предложили добровольцам занять свои места. Над каждым креслом высвечивался порядковый номер, поэтому поиск места ни у кого не вызвал затруднений. Добровольцы уселись, пристегнулись всевозможными удерживающими устройствами и с замиранием сердца начали ждать старта. К тому времени пилоты запустили двигатели шаттлов, и космические корабли начали гудеть, означая, что турбины готовы в любой момент оторвать многотонных чудовищ от земли.

На экране вместо безмятежного поля вокруг шаттлов вдруг появился худощавый мужчина, отличающийся хищным цепким взглядом и крайне прямой осанкой. Мужчина был одет в военную форму и на вид ему можно было дать около пятидесяти лет.

– Приветствую вас, добровольцы, – начал незнакомый мужчина, – Мое имя – Винс, и сейчас я нахожусь на научной станции около червоточины. Мне было поручено следить за безопасностью в космосе, на этой удивительной станции, а также контролировать ученых, открывающих червоточину. Я лично гарантирую вам сохранность ваших жизней пока вы не прошли сквозь нору. Желаю вам успешного полета и с нетерпением жду вас здесь, на космической станции Антенна.

На этом мужчина окончил короткую речь и экран погас. Пилот повернулся к добровольцам и оглядев их испуганные, побледневшие лица, произнес:

– Ну, в добрый путь.

В тот же миг, как по команде, оба шаттла с оглушительным ревом оторвались от земли, а затем мгновенно развив невероятную скорость стрелой пронзили облака и скрылись высоко в атмосфере планеты.

Первые дни в космосе

Если бы тоска ворвалась в разум несколькими днями ранее! А не сейчас, когда они уже внутри, и больше никогда не увидят свою милую планету, не прикоснутся к горсти земли, не вдохнут свежий морской воздух, так не похожий на городской, не ступят на мощеные улицы, не увидят ослепляющее желтое пятнышко на небе, именуемое Солнцем, и не почувствуют у себя на лице холодные капли дождя. Несколькими днями ранее… Тогда, на Земле, можно было бы попытаться справиться с ней, попрощаться со всем привычным окружением. Но ведь когда добровольцы находились на родине, их мысли только и были заняты тем, как бы побыстрее начался полет. А теперь, когда гигантские шаттлы с запредельной скоростью уносят их в глубину космоса, все дальше и дальше от планеты, им так хочется снова на нее ступить.

Мы слышали, что раньше на космических кораблях располагались иллюминаторы. В них можно было глядеть и еще больше тосковать по родной планете. На современных же шаттлах, таких как А1 и А2 иллюминаторы, да и любые окна отсутствовали. Их функцию выполняли несколько камер, разбросанных снаружи по периметру корабля. Камеры снимали происходящее вокруг и в любой момент по команде пилота выводили на экран изображение.

Добровольцы частенько посещали центр управления, где внимательно разглядывали пейзажи снаружи. Больнее всего было смотреть на Землю, поэтому такое времяпрепровождение не слишком одобрялось. Ну а больше всего космонавты любили разглядывать другие планеты. Пилот по первому же требованию любезно включал экран, попутно объясняя, что происходит снаружи.

Первым, что увидели добровольцы,оказалась Луна. Невзрачная серая планета, похожая на обломок гигантского метеорита, лениво вращалась вокруг Земли. Безжизненная и скучная, она привлекала к себе мало внимания.

Так же добровольцы могли постоянно наблюдать соседний шаттл, ведь оба корабля двигались на небольшом расстоянии друг от друга. Периодически пилоты устанавливали между шаттлами связь, и тогда две группы добровольцев делились последними событиями или просто болтали о том о сем.

– А это – Антенна, – говорили пилоты, указывая пальцем на маленькую светящуюся точку посреди мрачного океана космоса. Разглядывание Антенны приносило много удовольствия и всегда волновало добровольцев. Ведь они видят перед собой свою цель, космическую станцию, и где-то совсем поблизости от нее они встретят свое будущее или свою смерть – всепоглощающую кротовую нору.

Тридцать восемь миллионов километров. Ничтожный отрезок по космическим меркам, но все еще достаточно большой по человеческим. Несмотря на невероятное развитие технологий, космические дали с трудом покоряются человеку. Лететь осталось шестнадцать дней.

А пока длится полет, и возможно проходят последние дни жизни космонавтов, есть время досконально изучить шаттлы.

На каждого человека была выделена отдельная каюта со своим туалетом. Каюты оказались совершенно одинаковыми, и даже у капитанов шаттлов ничем не отличались от других.

Каюта любого шаттла представляла из себя совсем маленькую комнатку, где у одной из стен располагалась кровать, та, что по нажатию кнопки то опускается к полу, позволяя владельцу прилечь, то снова поднимается, освобождая и без того крохотное пространство. На противоположной стене располагался компьютер, оснащенный библиотекой и программами виртуальной реальности. Рядом пряталась еще одна дверь, ведущая в туалет. Душевые на шаттле были расположены только у бассейна и могли использоваться добровольцами по определенному расписанию, поскольку воду для мытья необходимо экономить. В остальные дни космонавты отлично справлялись при помощи влажных салфеток и сухих шампуней, позволяющих им выглядеть опрятно и сохранять чистоту тела. Шкафов в каютах не было,так как все личные вещи добровольцев хранились в специально предназначенном для них отсеке. В целом, жилые комнаты представляли собой ад для клаустрофобов и использовались только для сна, игр в виртуальной реальности, которая почему-то с выходом в космос начала пугать, и чтения книг. Обстановка склоняла либо к бессмысленному шатанию по кораблю, либо к нахождению в столовой. Это место очень быстро стало эпицентром всех разговоров. Здесь любили собираться добровольцы и вести между собой долгие беседы, параллельно присматриваясь друг к другу и делая различные выводы о товарищах.

Оба шаттла оказались настолько одинаковыми, что разные люди в них наверняка разговаривали на идентичные темы. Любимыми были разговоры о Земле, путешествиях. Космонавты вспоминали про заросшие подсолнухами поля, когда в самый жаркий день блюдца склоняются вниз, к почве, крутые горы, заточенными вершинами разрывающие облака, холодные ключи, бьющие из ращелин, дарящие жизнь всему воруг, широкие темные реки, такое большое, обжигающее Солнце. Но велись на шаттлах и другие разговоры: о исходе полета и о том, что случается с нами после смерти.

– А как же бессмертная душа человека? Неужели теории о душе, которые до сих пор не могут опровергнуть ученые, все-таки вымышлены? – по обыкновению задавались философским вопросом на шаттле А1. Но тут присутствовала Лиза. Холодным взглядом осмотрев товарищей, она слегка наклонилась над столом и почти шепотом, вкрадчиво отвечала.

– Я видела внутренности человека. Так вот, ТАМ нет души. Там нет для нее места.

Подобный ответ очень пугал добровольцев, наводя на них первобытный страх.

– Ты уверена? – с замиранием сердца спрашивала Кира.

– Как же страшно тебе лететь к червоточине, зная, что после смерти ничего не ждет! – воскликнул Святослав, задумчиво разглядывая патологоанатома, чьи речи завораживали.

– Я много думала об этом. Даже скажу больше: в последнее время эти мысли стали навязчивыми, и я уже хотела от них избавиться, но не могла. А сейчас, представьте сами: вы в космосе! В непроглядной темноте, пустоте. Смерть здесь – ужасна. Что может быть еще хуже? Когда мертвому телу некуда приткнуться, нет земли, чтобы зарыть свои мощи, кажется, что глаза вечность будут летать в вакууме, видя вокруг только темноту и слабое мерцание недостижимых звезд, сияющих как оазис в раскаленных песках пустыни. Это ли не ад?

– Это как заснуть, – вдруг прервал монолог Давид, – Если не снится сон, ты просто совсем ничего не чувствуешь. И когда просыпаешься, даже не задумываешься об этом. Ведь я прав, Лиза? Ты не успела об этом подумать. Так вот в случае со смертью будет тоже самое.

На секунду слова Давида ввели Лизу в ступор. Какое точное объяснение ничего! И ведь она вправду не думала об этом, хотя ответ очевиден.

– И как только я раньше не догадалась! Давид, ты – гений! Несмотря на крайне не подходящий для мудреца внешний вид, – воскликнула девушка, и все добровольцы, включая Давида, рассмеялись.

Внезапно мрачный разговор сменился веселой болтовней, и космонавты совсем забыли о теме смерти, секунду назад подкравшейся совсем близко.

– Кустарник ройбош отдает легкими медовыми нотами с ароматом ванили, – читала надпись на упаковке Кира, – Как же треплются эти чертовы менеджеры! Ни меда, ни ванили, одна сплошная землистая горечь, хотя по запаху чай действительно приятен, но пить-то его невозможно! – заключила девушка, а остальные добровольцы в знак согласия закивали головами, отставляя кружки с омерзительным напитком поближе к центру стола.

Столовая была не только любимым местом для разговоров, но также стала полигоном для начинающих кулинаров, ведь на шаттлах помимо вусмерть надоевшего всем корма находились целые залежи натуральных продуктов. Отыскав в библиотеке книги рецептов, космонавты упражнялись в приготовлении различных блюд. Кто-то пытался пожарить стейк, другой варил лапшу, удивляясь как из жестких спиралек вдруг посредством кипячения получаются мягкие разварившиеся макароны, а третьи даже упражнялись с тестом. Лиза оказалась одной из немногих, кто на Земле успел поесть натуральные продукты и мог сносно управляться с плитой. Именно она стала негласным шеф-поваром шаттла А1, показывая товарищам азы кулинарии.

Те, кто никогда не пробовал ничего кроме корма, например Кира, наедались до тошноты, не обращая внимание на температуру блюда, обжигая языки и губы. И у всех без исключения случилось расстройство желудка из-за резкой смены рациона. От продравшего поноса не спасали даже самые современные таблетки, что имелись в медицинском отсеке.

В перерывах между беготней в туалет и обжорством космонавты выдвигали свои предположения об исходе полета. Каждый имел собственное мнение и с радостью вступал с товарищами в дебаты.

– Нас забросит обратно к Земле, – утверждал Давид, – Только далеко в прошлое.

– Нет, мы попадем на планету инопланетян, вот увидите, – с пеной у рта доказывал Женя.

– А может быть, я окажусь не права насчет души человека, и мы попадем в рай, к Богу? – неуверенно шептала Елизавета.

В общем, каждый предполагал то, чего ему больше всего хотелось. И только пилот Кожевников всегда отвечал “не знаю, видно будет”, что не очень обнадеживало, так как его мнение естественно считалось самым авторитетным на шаттле А1.

Так и проходили дни на А1 и А2, стремительно приближающихся к станции Антенна. Ничего интересного, скажете вы, хотя мне все же есть чем вас удивить, ведь на шаттле А2 с началом полета стали происходить странные вещи.

Большая мертвая лошадь совсем близко

На шаттле А2 внутри медицинского отсека крутилось трое мужчин: Алексей, его друг – уже знакомый нам Арсений, и пилот Михаил Лисанов. Внутри помещения, на столе, украшенным с обеих сторон арками биосканера, сидел Арсений, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Лисанов тем временем открывал ящички высокого белого шкафа, разыскивая в них вещество с холодным зимним названием феварин.

– Ну неужели нельзя было расположить лекарства в алфавитном порядке? – сокрушался пилот, перерывая ящики, – Леша! Что пишет сканер, скажи еще раз!

Леша, застывший неподалеку, по просьбе пилота сразу подошел к биосканеру и внимательно поглядел на экран.

– Феварин.

– Фе-ва-рин? Нашел! Наконец-то! – с этими словами Лисанов вытащил из предпоследнего ящика пластмассовую коробку с выгравированным на ней уже известным нам названием. Также на наружной стороне коробки оказалась напечатана краткая инструкция, а под самим названием виднелась странная надпись, совершенно непонятная нашим героям, хотя на А1 Лиза мгновенно разгадала бы эту загадку.

СИОЗС.

Отличное средство для Арсения.

В ходе короткого обследования на биосканере и ответов на несколько вопросов, заданных этой же невероятной машиной, парню был выставлен диагноз, а также назначено лечение в виде прекрасного феварина-СИОЗС. О дальнейшем исполнении назначения машины должен был позаботится Лисанов.

– Уж с чем, а с таким я точно не думал столкнуться. Да и тем более в первые же дни полета! Чувствую много ты проблем мне принесешь, – приговаривал пилот, доставая из упаковки овальную пилюлю кипельно белого цвета.

– Не торопи события. Я почти уверен, все нормализуется. Ты сам сказал: возможно это действие космоса, – ответил Леша, передавая таблетку своему другу. Последний немедленно принял ее, жадно запив водой, и слез с биосканера.

– Ребята, – взволнованным голосом продолжил Лисанов, – Еще раз прошу вас: не распространяйтесь среди остальных. Люди взволнованы полетом. Лишний стресс им ни к чему.

– И не собирались, – резко заявил Арсений.

– Отлично. Это, – и пилот указал на упаковку лекарства, а затем тут же спрятал ее к себе в карман, – Я заберу с собой. Подойди ко мне завтра в обед, только смотри чтоб я был один.

Согласно кивнув головой, Арсений вышел из медицинского отсека. Друг следовал за ним, а Лисанов направился к центру управления. Убедившись, что поблизости никого нет, и никто из добровольцев не подслушивает их, Арсений заговорил.

– А эти сны! Боже мой, я не знаю, что я буду делать, если и сегодня мне вновь будет снится это.

– Сегодня ты принял лекарство, так что все будет в норме.

– Уверен? А то не хочется опять всю ночь ворочаться от этой психоделики. Впереди – горы золота. Так странно! А под ногами, вместо земли – серебро. И к чему бы это? Наверное, мне не стоило ввязываться в полет.

– Поверь мне, каждый сомневается, а стоило ли ему лететь.

– Ну это да. Но все же странные вещи происходят только со мной.

За разговором два друга незаметно для себя миновали несколько коридоров и оказались у двери, ведущей в каюту Арсения. Парень посмотрел на нее с выражением легкого испуга на лице.

– Ладно. Спокойной ночи, дружище.

– Спокойной ночи. С утра мне все расскажешь! – улыбнулся Алексей, с надеждой на то, что товарища ничего не побеспокоит во сне.

Пожав друг другу руки, мужчины разошлись.

Оказавшись в своей каюте, Арсений выдвинул из стены спальное место, которое в разложенном виде занимало практически все пространство небольшой комнаты. Затем сложил в контейнер контактные линзы, принял горизонтальное положение, и до шеи укутался мягким синтепоновым одеялом. Сверху мерцал холодный синий свет.

Цок-цок. Цок-цок.

Это заставило присесть на кровати и оглядеться вокруг.

Пусто.

Все тот же знакомый унылый интерьер, а дверь остается заперта.

Цок-цок. Цок-цок.

Арсений не отреагировал. Свернув одеяло в кокон, он положил в его центр голову, подтянув к животу ноги. Теперь с этой стороны кровати есть надежное укрепление.

Цок-цок…

Цок-цок..

Цок-цок!

Ну нет, это уже страшно! Тем более, когда она совсем рядом, наверняка склонилось прямо над ухом.

В каюте опять никого.

Под кроватью, над кроватью, у компьютера и за дверью туалета тоже. Теперь можно лечь и снова попытаться заснуть, только надо перевернуться на спину, чтоб в случае чего сразу открыть глаза и оглядеть всю комнату, а не переворачиваться с одного бока на другой.

Цок-цок…

Цок-цок…

Большая мертвая лошадь совсем близко.

Антенна

Медленно тянулись дни в космосе. Пустота вокруг и далекое мерцание звезд, кромешная тишина сбивали с толку. Космонавты чуть было не потеряли ход времени, день перемешался с ночью, и только пилоты могли точно сказать который сейчас час. Однажды, когда уже казалось что полет длиться бесконечно, когда начало чудиться что они навсегда застряли в невесомости, шаттлы остановились. Прошло шестнадцать дней с тех пор, как они покинули Землю, и наконец корабли достигли Антенны.

Станция, чья лишь крохотная часть теперь была видна на экране, оказалась воистину огромной. Она, как и А1 с А2 разделялась на несколько отсеков, несущих разное предназначение. На ней находился и жилой отсек, и военный, и исследовательский, ну и конечно, если миновать хранилища пищевых запасов и питьевой воды, можно было попасть в ту часть станции, где обитал Иван Агапов и его помощники. На обратной же части этого отсека находился реактор – машина, порождающая чудовище под названием кротовая нора.

И как только такая махина могла удерживаться на месте, думали добровольцы, разглядывая Антенну. Стальное изваяние казалось каким-то необычайным явлением, удивительной способностью невесомости.

Остановившись на расстоянии ста метров от Антенны, А1 и А2 по очереди установили с ней связь. Это было необходимостью перед прыжком в червоточину, потому что когда ты в космосе, в любой миг ситуация может выйти из-под контроля, и военные, обитающие на станции должны убедиться что все в порядке.

Первым со станцией созвонился Кожевников и радостно отчитался о том, что все в норме: запасы еды еще не уничтожены и их хватит надолго, системы шаттла исправны, а добровольцы чувствуют себя замечательно.

Отвечал на входящие вызовы уже знакомый нам Винс. Он был уверен в том что оба шаттла готовы к прыжку, но сообщение Лисанова, требующее помощи поставило его в тупик. Немедленно отложив все свои дела, он нарядился в костюм и скафандр, и через десять минут прибыл на А2.

Проникнуть на корабль, находящийся в космосе, он мог только через аварийный шаттл. Это была достаточно рискованная затея, однако Винс, который последние несколько лет провел на станции, вдали от Земли и дома хорошо знал устройство кораблей и понимал, какие опасности могут поджидать в космосе. Именно благодаря знаниям прибытие Винса состоялось без проблем, и он уже ожидал Лисанова в аварийном шаттле, сняв на время скафандр.

Не все добровольцы знали, что к ним прибыл военный с Антенны. Только Арсений и Алексей во главе с Лисановым тихо прокрались на аварийный шаттл, желая остаться незамеченными, будто они совершают преступление.

Встретившись с Винсом, они уселись напротив него и наглухо заперли дверь.

– Винс, – начал Лисанов, не в силах скрыть волнения, – У меня возникли проблемы с одним из моих добровольцев. Его зовут Арсений.

Услышав свое имя, Арсений немного привстал и протянул руку Винсу, представляясь, а последний поспешил ответить рукопожатием.

– Какие проблемы? – торопясь переспросил Винс.

– Арсения преследуют галлюцинации.

– Да ты что! – воскликнул Винс, и пуще прежнего уставился на пилота.

– К сожалению, это действительно так. Причем подобное начало случатся с Арсением только с началом полета и только в его каюте.

– Опиши подробнее: какие галлюцинации беспокоят твоего подопечного.

– Я слышу цоканье, – начал сам Арсений, проигнорировав то, что обращаются не к нему, – Каждый вечер, когда я ложусь в свою постель, я слышу вот такие звуки: “цок-цок, цок-цок”, – и парень зашевелил языком во рту, изображая, – То громче, то тише, будто ко мне приближается…лошадь.

– Очень интересно, – Винс откинулся на спинку сидения и подпер подбородок кулаком, – Это единственное, что вас беспокоит?

– Да, – отвечал парень, решив оставить в тайне свои повторяющиеся сны, о которых он успел поведать только Алексею.

– Ты осматривал комнату Арсения? – обратился мужчина к Лисанову.

– Так точно. С комнатой все в порядке.

– Ты проверил внутренние системы связи на шаттле? Возможно, кто-то из добровольцев взломал их и использует для подобного развлечения, подавая звуковые сигналы через динамики.

– Системы связи в норме. Подобную ситуацию я уже исключил.

– Ты был с Арсением в медицинском отсеке?

– Да. Он принимает препарат феварин, по нанзначению биосканера.

– Результат?

– Отсутствует.

В аварийном шаттле воцарилось молчание. В течении нескольких минут все находящиеся внутри переглядывались между собой. Наконец Лисанов снова заговорил.

– Что скажешь, Винс? – спросил он, пытливыми глазами осматривая лицо военного и ожидая получить от него решение своей проблемы.

– Я думаю вот что: проблема Арсения не может повлиять на ход полета, – отвечал мужчина, – Думаю, нас это не касается, тут виновата Россия Космическая и ее врачи, что проверяли добровольца перед полетом. Пожалуй, они что-то упустили, раз такое начало происходить. Определенно, я не разу не сталкивался с подобным, пока нахожусь в космосе: галлюцинации не преследовали ни меня, ни моих коллег, коих на Антенне насчитывается около тысячи. Проблема Арсения началась еще на Земле, а космос лишь усугубил ее.

– Так что же делать? – сухо переспросил Лисанов, совершенно неудовлетворенный ответом Винса.

– Сожалею, но мне нечем помочь. – добавил Винс, вставая и приготавливаясь надеть скафандр, – У тебя нет проблем с шаттлом, с запасами еды и воды, так что полет не может быть отменен ни для всей команды, ни конкретно для Арсения. Ты знаешь инструкцию и должен понимать, а я думаю прекрасно понимаешь, ведь я хорошо знаю тебя – что для России Космической полет должен состояться по плану. Я не могу как-либо препятствовать этому.

– Хорошо. Я тебя понял, – Лисанов встал, и пожал руку Винсу. В этот момент холодный взгляд военного стал намного добрее и он улыбнулся так, что добровольцам сразу стало понятно: капитан и военный хорошо друг друга знают, и пожалуй, их можно назвать товарищами.

– Я надеюсь, у тебя все пройдет успешно, – сказал Винс, прощаясь с Лисановым, – Удачи.

После этого военный покинул аварийный шаттл, устремившись обратно на Антенну, которая успела стать его вторым домом, и без которой он уже не представлял свою жизнь.

– И как мне быть? – лицо Арсения выглядело напряженным и взволнованным. Добровольцы все еще оставались на аварийном шаттле, где они могли обсуждать свои проблемы, не опасаясь что их могут услышать.

– Я предполагал что услышу подобное от Винса. Однако, раз он говорит, что сделать ничего нельзя, то так и есть. Уж поверьте мне, он не стал бы нас обманывать. Так что будем готовиться к прыжку, тем более до него осталось, – с этими словами капитан взглянул на электронный циферблат своих наручных часов, после чего удивленно вскрикнул, – Немедленно на шаттл! Я совсем заболтался с вами, уже пора готовиться к прыжку.

Добровольцы А2 вернулись с аварийного шаттла в недры корабля. Лисанов торопился, ведь до прыжка оставалось чуть менее часа. А дальше ждет

Белая дыра

Последние приготовления перед полетом ожидали А1 и А2. Антенна делилась с ними своими запасами воды: два мощных шланга подавали жидкость в шаттлы, выполняя свое дело – последнюю заправку перед прыжком в неизвестность. В ядре Антенны, ее сердце, центре управления собрались работники станции. Они спешно диагностировали реактор, которому через считанные минуты придется открыть портал в ад. Иван Агапов, создатель искусственной червоточины, собственнолично следил за ходом подготовки, и когда до запуска оставались последние секунды, связался с Винсом. Винс в тот момент находился в другой части Антенны, контролируя трансляцию на Землю, и никак не мог присутствовать в центре управления.

– Готовность сто процентов, – коротко заявил Агапов по связи.

– Запускаю трансляцию, – ответил Винс и тут же по его команде камеры в центрах управления А1 и А2 заработали. Жители Земли с нетерпением наблюдали за четырнадцатью отважными добровольцами, находящимися на борту космических шаттлов. Они, во главе со своими пилотами собрались в центре управления, вновь заняли свои места, обозначенные порядковыми номерами, и ожидали старта. Первым пересечет червоточину А1. Затем, Антенна выджет тридцать минут, и вслед за первым шаттлом в неизвестность отправится второй. И как только оба корабля минуют горизонт событий, главная миссия человечества по исследованию космоса окажется завершена.

Дернувшись вперед, А1 пролетел под телом Антенны – и завис в невесомости, аккурат под реактором, в котором закрутилась звездная пыль, подобно мощному торнадо, из которого брызжут вспышки света. Фейерверк через камеры наблюдали на Земле и А1, А2 пока не представлял себе как выглядит то работающее нечто, что рожает червоточину. Оставалось десять минут.

– А что-то пролетало через червоточину до нас? – спросила Кира, обращаясь к пилоту Кожевникову, который в тот момент старательно набирал какую-то комбинацию на панели управления.

– Да, конечно, – резво ответил он, – Червоточину испытывали, и не раз. Через нее успели пропустить в космическое путешествие огромное количество мусора.

– Мусора? – удивились некоторые из добровольцев, которые не знали об этом до сего момента.

– На самом деле червоточина – отличное средство для избавления от мусора, – Кожевников развернулся на кресле лицом к добровольцам, – Нам известно, что невероятное количество мусора загрязняло наши моря, океаны и атмосферу. Еще давно, четыреста с лишним лет назад, при первом доскональном обследовании дна Марианской впадины ученые нашли там обертку от шоколадки. И это было столько лет назад! Можете представить себе масштаб современных загрязнений, если бы не червоточина? Да она спасает нас!

– И никому неизвестно, что случилось с мусором по ту сторону?

– Никому.

– Может, стоило прикрепить к нему звуковой датчик, который оповестил бы нас? – поинтересовался Давид.

– Хороший вопрос. Однако это бесполезно. Мы не знаем, куда ведет червоточина, но предполагаем что в другую галактику. Поэтому звук от туда может идти миллионы лет, если не бесконечность. К тому же, к моменту прибытия на Землю, если таковое возможно, он будет значительно искажен.

– Да… Отлично! – задумчиво продолжила Лиза, – Зачит нас вышвырнут, как какой-то мешок с отходам! Всю жизнь мечтала о подобной судьбе!

– Ну, не преувеличивай, – рассмеялся Кожевников, – Мы счастливцы.

– Испуганные счастливцы, – добавила Кира, выпученными глазами разглядывая экран.

Там, среди черной-черной пустыни космоса открылось чудовище – зияющая червоточина, и если можно представить место на свете, куда не попадает ни единый солнечный луч, то это будет ее олицетворение. Запредельно темная, ошеломляюще мрачная воронка крутилась калейдоскопом недалеко от Антенны и шаттла А1. Неужели человеку и вправду под силу создать такого всепоглощающего монстра? Добровольцы А1 смотрели прямо в ее центр, и видели саму преисподнюю, затаившуюся внутри. Так вот куда пожелала отправить их Россия Космическая!

– Не-не, я передумала, – в панике задергалась Кира на сидении, однако пилот не услышал ее просьб. Кожевников хладнокровно подготавливал шаттл к последнему рывку, бесстрашно смотря прямо в центр экрана, прямо в центр кротовой норы.

Другие же в страхе забились на своих местах, не в силах выбраться, ведь создатели шаттлов предполагали подобную ситуацию, и нажатием единственной кнопки пилот мог заблокировать ремни, удерживающие космонавтов на местах.

Некоторые добровольцы проявляли не меньшее хладнокровие чем пилот. А когда турбины шаттла вновь заработали, паника добралась до всех космонавтов А1. Молодые люди дергались на сиденьях, выгибались, пытались выбраться, избавиться от сковывающих их пут, но все было тщетно. Подобная картина, на которой семь взрослых людей, обезоруженных и прикованных, извиваются от неистового страха, ужаса приближающейся смерти, приносила жителям Земли кровожадное удовольствие. Жертвы России Космической потешали народ во имя искусственной червоточины.

– Остановите!! Остановите!! – кричала Лиза. Но было уже поздно.

Червоточина увеличивалась в размерах по мере того, как шаттл приближался к ней, и вскоре на экране не было ничего, кроме непроглядной тьмы сердцевины кротовой норы. Погружение в ад прошло в следующую секунду, и связь с А1 навсегда оборвалась. Как только А1 попал внутрь червоточины, она мгновенно схлопнулась и испарилась, будто всего этого не было.

Радио “Говорит столица” 16 августа 2449 года:

“Шаттлы А1 и А2 с четырнадцатью добровольцами и двумя пилотами на борту успешно пролетели сквозь две искусственные кротовые норы, созданные на космической станции “Антенна”, в 15:00 и 15:30 по Московскому времени”.

Этот день, как и день начала полета, вновь сделали нерабочим. Как и шестнадцать суток назад, все население планеты смогло собраться у телеэкранов и с замиранием сердца наблюдать, как два гигантских космических корабля канут в бездну, а после со своими близкими обсудить различные теории того, в какое место и время попадут несчастные добровольцы.

Как только оба шаттла канули, земляне переключились с экранов на свои обыденные дела. Однако спустя всего лишь час, все новостные каналы начали просто разрываться от нового события.

Сообщение со всего мира, изо всех городов, со всех радиостанций и служб экстренного оповещения населения, 16 августа 2449 года:

“Срочная новость! Спустя чуть менее часа после запуска через кротовую нору, шаттлы А1 и А2 появились неподалеку от космической станции “Антенна”. На месте захлопнувшихся искусственных червоточин, образовалась так называемая “белая дыра”, возможность существования которой до сих пор не была доказана! Она буквально выплюнула шаттлы один за другим с такой силой, что несмотря на выключенные двигатели, оба корабля преодолевают пространство космоса со значительной скоростью!”

И если для Земли прошел всего один час, то для добровольцев путешествие длилось гораздо дольше. Много дней и ночей они провели в неизвестных, враждебных галактиках, расположенных на краю Вселенной. И об этом прямо сейчас.

Часть 2 Талас и Беркана

Во время и сразу после

Хотя шаттл А1 провел внутри червоточины всего ничего – долю секунды, это время показалось добровольцам вечностью. Не успев отойти от испуга, они попали в другое измерение, где все происходило будто в замедленной съемке. Тела космонавтов одеревенели, налившись свинцом, стены центра управления причудливо растянулись, как отражение в кривом зеркале, а на экране появился ослепляющий свет, настолько яркий, что космонавтам казалось будто в центр комнаты поместили само Солнце. Отовсюду доносился страшный скрежет, похожий на то, как если везти на санках по асфальту тушу килограмм в сто. Ребята пытались заткнуть уши и закрыть глаза, но больше не имели власти над собственным телом. Вскоре и космонавтов, подобно стенам, начала растягивать неизведанная мощь червоточины, и когда давление достигло предела, когда казалось что ещё чуть-чуть и их разорвет на атомы, все прекратилось. А1 внезапно затормозил, словно ударившись обо что-то, и снижение скорости произошло настолько резко, что добровольцев едва не оторвало от пола вместе с сидениями. Хорошо, что почти все на шаттлах оказалось прикручено к полу.

– Добровольцы! Отзовитесь! – через силу произнес капитан. Он, совершенно измотанный прыжком, едва смог снять с себя удерживающие ремни, после чего растекся по креслу.

– Неужели мы живы?! – удивилась Лиза. Эта девушка, кажется, пострадала меньше остальных. Она бегло шевелила руками по телу, ощупывая себя, и судя по выражению лица была невероятно рада тому что осталась в живых.

– Кажется, да, – еле смогла вымолвить Кира, медленно поднимая голову. Из-за резкого торможения ее голова сильно дернулась вперед, и теперь обратная сторона шеи пульсировала от боли.

– Безмозглым инженерам следовало сделать что-то для поддержки головы, – начал ругаться Давид, испытывая примерно те же ощущения, что и Кира.

Добровольцы потихоньку приходили в себя. Отовсюду слышались натужные вздохи. Никто не мог понять, в действительности ли все вокруг растягивалось, включая их самих, или это только иллюзия, самый удивительный обман зрения в их жизни. Люди не торопясь снимали ремни безопасности.

Стоило только начать приходить в себя, как во всех помещениях шаттла выключился свет. Даже панель управления, и та перестала работать. Это выбило добровольцев из колеи и заставило сильно понервничать.

– Мы все еще в червоточине? – заметалась Кира на сидении, не понимая, что происходит вокруг.

А в помещении стояла такая тьма, будто они и вправду прямо в сердцевине кротовой норы.

– Кажется, я не могу дышать, – прошептал Денис, поддавшись панике

– Так, спокойно. Ничего ужасного не произошло, у нас всего лишь выключилось электричество, – поспешил ответить Кожевников, и с его стороны послышались странные шуршащие звуки, в действительности означающие что он обыскивал собственные карманы.

– Почему?

– Перегрузка системы, – с этими словами со стороны пилота появился луч света из фонарика. Пилот осветил лица добровольцев, и последние тут же прищулири привыкшие ко мраку глаза, – Я перезапущу систему. Посидите пока здесь.

Освещая себе дорогу Кожевников покинул центр управления и зашагал по темным коридорам шаттла. Оставшиеся одни, добровольцы сразу начали друг с другом переговариваться.

– Мы все еще в червоточине? – дрожащим голосом интересовалась Лиза, впиваясь в подлокотники сидения ногтями.

– Судя по удару и резкому торможению, мы выбрались из нее, – заявил Давид.

– Святослав, мне страшно, – ныл Эдуард.

– Угомонись, – отвечал Святослав.

– Вдруг пилот не вернется? – паниковала Кира.

– Почему? – переспросил Давид.

– Ну… Мало ли, – задумалась девушка.

Дальше комната наполнилась спорами о том, где находятся добровольцы: все еще в кротовой норе, в аду, или все-таки сумели выбраться. Споры прервало включение света, и когда в центре управления вновь засияли лампы, стало гораздо спокойнее. Космонавты окончательно сняли с себя ремни безопасности и выпрямились во весь рост, разминая ноющие мышцы. Шум шагов в коридоре означал приближение капитана, и как только Лисанов оказался в центре управления, то сразу бросился к пульту.

– Необходимо срочно отсканировать шаттл, – напрягся он, вбивая необходимые задачи на пульте. Центр управления мгновенно начал сканировать корабль, а добровольцы сгрудились около капитана, желая как можно быстрее узнать результат, – Вполне вероятно, что у нас могут возникнуть проблемы с какой-либо системой.

Тотчас из пульта раздался едва уловимый писк, означавший, что запрос обработан, и на вновь появившийся экран вышел результат сканирования.

– Невероятно! – воскликнул Кожевников, – Все системы шаттла исправны на сто процентов! А я уже боялся что нам оторвет какую нибудь часть, особенно учитывая внезапное отключение света.

– А что, такое возможно? – глаза Святослава заметно округлились, ведь он и не подозревал, насколько разрушительной может оказаться червоточина.

– Конечно. Могло хоть расплющить нас.

– Я так рада это слышать! – воскликнула Лиза, – Правда, у меня есть один вопрос: где мы, черт побери?

Это вынудило добровольцев переглянуться между собой. Внезапный резкий толчок и следующее за ним отключение света наталкивало на самые страшные мысли, и ребятам чудилось будто они застряли в вакууме, в непроглядной тьме, где кроме пустоты ничего нет. На лицах космонавтов проступили нотки испуга, а Кожевников, заметив это и не желая томить добровольцев ожиданием, тотчас повернулся к пульту.

– Сейчас включу картинку со всех камер.

Ритмично нажимая на кнопки пульта управления, Кожевников мгновенно развернул экран, который разделился на шесть частей. Каждая часть отвечала за конкретную камеру, а каждая камера давала обзор, который не могли запечатлеть другие. В следующую секунду на ячейках появился невероятный вид иной системы со своей звездой. Вздохи, полные удивления разнеслись по помещению.

– Прямо перед нами, – Кожевников указал пальцем на ячейку изображения с камеры четыре, расположенной на правом борту шаттла, – Планета.

Открывай, сохраняй, исследуй

Поистине невероятное зрелище открылось перед добровольцами. Совсем рядом находилась удивительная планета, окутанная дымкой воздушных, как сахарная вата облаков. Позабыв о других камерах, космонавты уставились на экран номер четыре, разглядывая как бегут облака вокруг нее. Даже сам пилот на короткое время потерял дар речи и не мог отвести глаз от экрана. Безымянная так напомнила ему Землю, что он едва не поверил в то, что это и правда родная планета. Сумев пересилить себя, Кожевников выключил экраны, чем вызвал неодобрительные возгласы добровольцев.

– Сейчас я попытаюсь выяснить где мы находимся, – с виноватым видом произнес пилот и вновь начал колдовать над панелью управления. Погаснувший на минуту экран загорелся куда более ярким светом, и на практически белоснежном фоне мелькали строчки, наполненные расчетами. Следующие минуты, пока велись расчеты и определялись координаты тянулись томительным ожиданием. И все же очень скоро компьютер выдал результат.

– Итак, мне удалось выяснить, – начал Кожевников, а космонавты замерли, превратившись в огромные уши, с жадностью улавливающие любой, даже самый незначительный звук, – Мы сейчас находимся в созвездии Змееносца, на расстоянии сорока световых лет от Земли. Перед нами планета GT1215, обыватели называют ее Талас.

– Талас… – задумчиво произнес Давид, – Где-то я это слышал… Да, точно! Я читал в журнале России Космической про эту планету.

– Какими полезными вещами ты интересуешься, Давид! – восхитился Кожевников, и тут же вновь переключился на панель управления, – Загружаю информацию о Таласе. Ага. Эта планета открыта в 2315 году, и представляет из себя двойник Земли. Это – Мегаземля.

– Что это означает? – переспросила Кира, которая до полета совсем не интересовалась астрономией.

– Это означает, что перед нами – гипотетическая экзопланета земного типа, которая по размерам, массе и температурному режиму примерно соответствует Земле. Мегаземля – потому что она в 2,6 раз больше Земли. Представляете, настолько она огромна!

– А что на ней? Что? – добровольцам не терпелось узнать как можно больше о своей находке.

– Посмотрим карту, тепловую и обычную, – с этими словами экран разделился на две части, показывающие практически одинаковые изображения, отражающие рельеф Таласа, облака, скорость ветров, и температуру атмосферы.

– Так… Эту планету точно не назвать Землей, скорее ей подойдет название Вода, поскольку суши всего пять процентов, да и то она разбросана по поверхности небольшими островками. Можно сказать, вся планета – огромный океан. Есть небольшие скопления льда на полюсах, но они совершенно не похожи на знакомые нам Антарктиду и Антарктику, в виду совсем уж крохотных размеров. Температура на Таласе, я вам скажу, гораздо выше, чем на Земле. На экваторе воздух прогрелся до семидесяти градусов. Там очень жарко! В других местах температура колеблется от тридцати пяти до шестидесяти градусов. Горячая планета, да еще и вся в грозовых облаках – карта показывает невероятное количество штормов. Планету трясет! – воскликнул Кожевников, удивившись количеству гроз, что было отображено на экране, – Представляю, какие волны гуляют по океану Таласа.

– Как ты думаешь, там кто-то живет? – спросила Лиза, внимательно выслушав объяснение Кожевникова.

– На суше – маловероятно. В воде – могу дать гарантию. Когда я учился в университете, а в те времена как раз очень активно начали открывать другие галактики и изучать через телескопы гипотетически населенные планеты, находящиеся в них, нам объясняли по каким критериям можно определить, если ли жизнь на планете. Астрономы подготовили и утвердили соответствующий алгоритм, так как они сталкивались со множеством небесных тел, которые похожи на Землю. Так вот в этом алгоритме в самой первой строчке написано: если на планете есть вода в ее обычном состоянии (то есть не лед), значит, есть и жизнь. А температура воздуха Таласа делает воду просто раем для бактерий, так что эти простейшие микроорганизмы определенно живут на планете. Более того, в океане могут обитать и другие существа, мы же не знаем, насколько далеко зашла эволюция.

Добровольцы, замерев на месте и приоткрыв от восхищения рты, пожирали капитана глазами. Его рассказ казался им чудесной сказкой, немедленным руководством к действиям.

– Мы должны немедленно спуститься и исследовать планету! – воскликнул Давид, полный решимости.

– Ты с ума сошел! – ответил Кожевников, – Во первых, это очень опасно. Полет в такой ураган, в неизвестность, может стоить нам жизней. Посмотрите на эту карту, – капитан показал схематическое изображение штормов, что спиралями закручивались в атмосфере планеты, порождая цунами, – Вы правда думаете, что это так просто – спуститься туда, где вы еще ни разу не были? Это неблагоприятная планета, и я буду настаивать на том, чтобы мы исследовали ее с безопасного расстояния.

– И что мы сможем сделать отсюда, из космоса? – расстроенным голосом спрашивал Давид, понимая, что находясь в невесомости, вдали от атмосферы их возможности сильно ограничены.

– Смотрите. Я предлагаю вам пока побыть здесь. Мы можем находиться около планеты сколь угодно долго. Она движется вокруг своей оси, так же как и любое другое небесное тело. Сутки будут идти дольше, чем на Земле – все дело в размерах планеты, однако часов через сорок у нас на руках будет полная карта Таласа, его вод и суши, тогда то и примем окончательное решение.

Расстроенные ответом капитана добровольцы отправились в столовую и расположились за столом, думая, каким образом ускорить приземление. Доводы Кожевникова казались вполне убедительными, но все же сердца космонавтов рвались к планете.

– Ребята, кто хочет высадиться прямо сейчас? Я думаю, если большая часть людей проголосует за приземление, мы сможем поменять решение капитана, – начал нетерпеливый Давид, надеясь среди товарищей найти хоть пару союзников.

К его удивлению все добровольцы шаттла А1 выразили согласие. Тогда решив, что не стоит терять времени, ребята вновь отправились к Кожевникову, который в тот момент был занят расчетами. Он не обратил особого внимания на добровольцев, и продолжил изучать карту Таласа, настолько увлекшись этим занятием, что едва видел происходящее вокруг него.

– Капитан, – начала Кира, сделав максимально жалостливое выражение лица, как только взгляд Кожевникова упал на нее. Столпившиеся вокруг девушки ребята в свою очередь тоже куксились изо всех сил, – Мы проделали такой путь, подвергли свои жизни смертельной опасности, прыгнув сквозь червоточину, и ради чего? Чтобы наткнувшись на планету, на которой возможно кишит жизнь отступить, сдаться, и разглядывать ее из космоса, издалека, когда можно спуститься и прикоснуться к новой земле. На твоем рабочем столе есть запись – конечная цель нашего посещения космоса.

Кожевников, свернув карту, взглянул на рабочий экран панели управления. Там, на черном фоне высвечивался девиз России Космической, который гласил: “Открывай, исследуй, сохраняй”. Прочитав это, ему словно передалось яростное желание добровольцев приземлиться, он будто ощутил на себе их эмоции, и наполнился жалостью к несчастным космонавтам, которых он против их воли удерживал вдалеке от планеты.

– Хорошо. Уговорили, – улыбнулся он, и лица ребят мгновенно приобрели радостное выражение, – Скоро вы окажетесь на Таласе.

Не девятый вал не Айвазовского

В следующие минуты все обитатели шаттла А1, включая капитана собрались в столовой – любимом месте обсуждения всего на свете. Полные нетерпения, добровольцы готовы были моментально ринуться к планете, но Кожевников, обладая гораздо более обширными знаниями, старался немного остудить пыл новоиспеченных космонавтов.

– Я не смогу посадить на планету шаттл, – заявил он, чем мгновенно огорчил добровольцев, стерев с их лиц радостные улыбки.

– Почему? – спешили спросить они.

– Во первых, это займет слишком много времени. Во вторых, посадка на планету уничтожит огромное количество топлива, а нам следовало бы беречь его, коли мы вышли из червоточины целыми и невредимыми. В третьих это просто очень небезопасно – рисковать нашим единственным домом и убежищем ради того, что пока нам даже неизвестно.

Как вы видите, пилот привел слишком много убедительных аргументов, и добровольцы замерли в раздумьях, решая, что же ответить капитану.

– Отправимся на аварийном шаттле! – воскликнул Давид, и лицо его в тот момент сияло от радости.

– Ты прав, – улыбнулся Кожевников, которому Давид крайне симпатизировал. Он находил в этом на первый взгляд неотесанном раздолбае исключительно умную и разностороннюю личнось, скрытую от неразборчивых глаз, – Я могу отправить вас на аварийном шаттле.

– Отправить нас? – удивилась Лиза, делая акцент на последнем слове, – А ты что, не полетишь с нами?

– Я не могу оставить шаттл. Я должен постоянно контролировать его работу. Да и тем более, мало ли что может произойти здесь, в космосе. Как капитан, я не имею права даже думать о том, чтобы покинуть корабль.

– И как мы полетим? Кто будет управлять аварийным шаттлом? – спрашивала Кира.

– Никто. Я поставлю программу автопилота, а вам надо будет только включить ее. Первый раз здесь, в начале полета, второй раз – когда соберетесь взлететь обратно. Также я установлю связь между А1 и аварийным шаттлом, и вы, находясь в нем, без проблем сможете поговорить со мной.

Космонавты одобрили получившийся план действий и начали приготовления к полету: немного перекусили, собрали с собой необходимую еду (добровольцы планировали провести на Таласе около двенадцати часов), переоделись в подходящие для исследования костюмы, что в любой момент по указанию хозяина могли трансформироваться в защитный костюм для воды, фильтрующий кислород и позволяющий без затруднения дышать на глубине. Такой костюм был необходим, поскольку высадка планировалась на воду. По словам Кожевникова, мелкие островки суши не представляли особого интереса, и исследование следует начать с океана.

Когда добровольцы окончательно собрались и были готовы к полету, их всех собрал Кожевников у себя в центре управления. Космонавты замешкались, не подозревая, зачем их сюда пригласили, но когда пилот, держа в руках ключи подошел к высокому черному шкафу, все встало на свои места. Отворив тяжелые железные дверцы, он достал электрошокеры, по одному на человека – ведь пока неизвестно, с чем могут столкнуться космонавты на Таласе.

– Они очень мощные. Так что осторожно, – посоветовал Кожевников, после чего подозвал к себе Давида и двое мужчин на некоторое время удалились из комнаты, оставив ребят гадать, зачем же они ушли.

Пока космонавты ожидали возвращения Кожевникова, последний отвел Давида на аварийный шаттл. Оказавшись внутри, капитан объяснил парню принцип работы центра управления, показал какие кнопки могут понадобится в ходе экспедиции и объяснил основные моменты, касающиеся приземления на Талас.

– Я запрограммировал шаттл так, что как только вы соприкоснетесь с водой, он сразу надует подушки и спустит якорь. Как только ты поймешь, что якорь зацепился за дно, тебе надо будет отстегнуться и посмотреть на панели управления, какую глубину измерил компьютер. Я изучил подводную карту предполагаемого места высадки. Там не глубоко. Порядка двадцати пяти – тридцати метров. Ваши костюмы отлично вынесут подобное погружение.

Давид кивал головой, соглашаясь с каждым словом капитана. Парень внимательно наблюдал за объяснениями о работе панели управления, готовясь взять на себя ответственность за полет. В целом, Кожевников не ошибся, сделав Давида главным в высадке на планету. Правда он не учел небольшую деталь: парень временами становился слишком вспыльчивым.

Спустя пятнадцать минут остальные добровольцы разместились в аварийном шаттле и пристегнулись к местам. Многие вновь не могли скрыть волнения, однако держались теперь куда лучше, чем перед полетом в кротовую нору. Исход данной экспедиции был предрешен: они живыми и невредимыми доберутся до Таласа. Теперь пугала неизвестность, тревожащее ожидание встречи с планетой, так похожей на горячо любимую Землю.

Когда все пристегнулись и вслух выразили готовность, Кожевников покинул аварийный шаттл. Пилот пробежал до центра управления, придвинул стул поближе к компьютеру, и дал пуск программе автопилота, а Давид подтвердил его. И через десять секунд внутри аварийного шаттла на экране всплыло предупреждение о том, что полет начинается.

Дальше космонавтам пришлось покрепче вцепиться в сидения и ремни безопасности, когда шаттл, резко дергаясь вправо-влево, начал отсоединятся, сопровождая это действие значительным шумом. Стоило только аварийному шаттлу отсоединится, как он тотчас стремительно направился к Таласу, и не успели добровольцы и глазом моргнуть, как на экране появились дымки облаков, окутывающие корабль со всех сторон. Внутри, по ощущениям, стало гораздо теплее, и пот ненадолго прошиб космонавтов, заставляя крупные капли, подобно граду скатываться по носу и ударяться об пол. Корабль замедлил ход, иначе загорелась бы обшивка, и совсем скоро вместо облаков на экране появился прекрасный океан, стремительно приближающийся к шаттлу.

И вот, молниеносное сближение, последний рывок могучих двигателей, жесткий удар, чуть не вырвавший сиденья вместе с болтами – и шаттл сел в гигантский океан. Оказавшись на воде, добровольцы поняли, что полет был не самым опасным что ожидало их при приземлении на Талас. По необъятному океану гуляли волны невиданной мощи. Сплошные грозовые тучи, черные, как смоль, разъяренными молниями плевались в океан, озаряя отрывистыми вспышками страшную картину разразившегося шторма. Смертоносный ветер свистел отовсюду. Казалось, у него нет направления, и он набрасывается на корабль со всех сторон света, безжалостно стегая обшивку, которая в час приземления начала протяжно скрипеть. Но не ветер и не молнии были главными убийцами в тот день. Волны – вот что несло разрушение. Гигантские пенистые бураны вздымались ввысь, поднимая на своем гребне шаттл словно игрушку, словно спичечный коробок пущенный в погожий апрельский день по ручейку, а после яростно бросали вниз, в бездну океана, накрывая сверху многотонной тяжестью. Шаттл крутило и кидало в разные стороны. Его то поднимало едва ли не к небесам на гребне волны, то бросало вниз, в пучину, желая расплющить, избивая ударами разноцветных, переливающихся при вспышках молний волн. Происходящее вокруг действие напомнило добровольцам картину известного художника, где в роли старенького деревянного корабля выступал космический шаттл с ними на борту, а вместо бушующего моря бесновался свирепый океан Таласа.

Казалось, сам шаттл и тот впал в ступор от того, в какое враждебное место он попал, и никак не торопился выпускать якорь. Возможно, это было связано с тем, что корабль крутило и переворачивало вверх тормашками, и все же, когда сил терпеть подобную пляску уже не оставалось, якорь коснулся дна океана и шаттл застыл. Теперь его не переворачивало бураном шторма, а только волны неистово бросались, кусая за бока. Внутри кабины люди приходили в себя.

Чудовищная картина отображалась на экране. Бушующий шторм, где небо и море слились воедино, где волны так же мрачны как и грозовые тучи, где рокот шторма едва не заглушает гулкие раскаты грома, где невозможно понять расположение неба и кажется будто все пространство вокруг на тысячи миль занимает водоворот цунами. И среди этого, среди бескрайнего океана, дикого и безжалостного находился несчастный корабль с семью добровольцами на борту, которые вмиг ощутили симптомы морской болезни.

– Здесь двадцать семь метров! – прокричал Давид, держась за стол с панелью управления. На экране молнии беспощадно били по волнам недалеко от шаттла, кажется, намереваясь подобраться ближе.

– Надо срочно попасть под воду! – отвечал Святослав, крепко вцепившись в свое сидение. Добровольцы легко могли представить, какая тишина и легкое прохладное течение ждет их на дне океана.

На аварийном шаттле никого не пришлось уговаривать спуститься. Все здесь присутствующие не тратя времени перевели костюмы в подводный режим, сцепились между собой тросом, и едва держась на ногах от бешеной качки последовали за Давидом к входному люку. Как только послений открылся – люди бесстрашно прыгнули в воду, рассчитывая на то, что их костюмы и трос достаточно тяжелы, чтобы быстро утянуть их на дно.

Но шторм считал иначе. Как только добровольцы оказались без защиты шаттла, коварная волна закрутила человеческие тела. Давид, идущий первым, едва успел зацепиться за якорь, перед тем как на космонавтов обрушилась вода, переворачивая их волнами и перемалывая кости. Счет шел на секунды. Никто не задумывался о товарищах. Люди яростно бились со стихией, напрягая мышцы до предела, цепляясь за борт шаттла и хватаясь за якорь, ведущий к безмятежному дну. Схватка – и пятеро побеждают, а шторм довольствуется двумя трофеями – Женей и Денисом, чьи тела уносятся дальше в открытый океан…

Еще минус один

Первые секунды под водой все еще были тяжелыми, но чем дальше спускались добровольцы, тем спокойнее становилась вода и обстановка вокруг. Впереди космонавты заметили странное салатовое свечение, и не на шутку испугались: что же там, внизу, может излучать такое необычное сияние? Однако, не желая возвращаться и уповать на милость стихии, космонавты продолжили спуск и совсем скоро оказались на дне.

К своему удивлению, добровольцы обнаружили что свечение издает вовсе не нечто пугающее, и не ужасающая подводная тварь, а непосредственно само дно, устланное салатовым песком, освещающим пространство, и делая толщу воды практически прозрачной, что позволяло видеть на расстоянии девяти-двенадцати метров.

– Куда вы так торопитесь? – спросила Кира, наблюдая за тем как товарищи нагнулись и набрали в руки песок, желая разглядеть это чудо природы, – Вдруг он радиоактивный?

– И что? – обернулся Давид, – В таком случае мы уже получили огромную дозу радиации, спустившись сюда.

Такой ответ живо поменял отношение Киры, и она присоединилась к ребятам. Кажется, дно выстилал не совсем песок, а скорее некая взвесь цветной пыли, которая к тому же прилипала к одежде. Давид, заметив это, тотчас натер свой костюм песком, а затем пояснил:

– Так меня будет видно вдалеке, да и в темном месте я не заблужусь.

Вдоволь налюбовавшись сияющим песком, добровольцы обратили внимание на якорь, поскольку очень боялись что из-за мощного шторма его вырвет из дна и шаттл унесет дальше в открытое море. Парни внимательно осмотрели якорь, непосредственно сам трос, и убедились, что подобного произойти не должно, поскольку он крепко засел в песке.

– Океан “Яростный”, – произнесла Лиза, поглядывая наверх. К счастью, песок был не настолько ярким для того чтобы можно было с глубины увидеть беснующуюся поверхность.

– Верно подмечено, – ответил Давид, – Предлагаю так его и называть. Никто не против? – парень огляделся и увидел согласие на лицах товарищей, – Вы заметили, что двоих не хватает? Кажется, Жени и Дениса? Куда они могли подеваться?

– Да, они действительно пропали. Мой трос оборвался и их унесло в океан, – ответил Эдуард, поднимая из песка волочащийся за ним обрывок, – Боюсь, что теперь мы им ничем не сможем помочь.

– Плохие новости. Что мы скажем Кожевникову, когда вернемся на шаттл?

– Хорошо, если все вернемся. А то может быть и с нами что нибудь случится, – оглядела товарищей Лиза, – Всего десять минут на планете, а двоих из нас уже нет.

– Да ладно тебе, брось, – подбадривал Эдуард, – Внизу нет шторма, переждем его здесь, а как там утихнет, поднимемся и улетим обратно.

– Отличная идея, правда мне хотелось бы прогуляться, – перебил Давид.

– Куда? – спрашивали добровольцы.

– Туда, – Давид показал рукой направо, – Туда, – налево, – Туда или туда, – он повернулся и указал вперед и назад, – Без разницы. Во всех направлениях одна и та же картина.

– Обратно вернемся по датчику шаттла? – Кире очень интересно было узнать ответ на этот вопрос.

– Да, как кстати в наших костюмах присутствует такой датчик. Думаю, трос можно отстегивать и оставить его пока здесь.

Убедившись, что ни при каких обстоятельствах они не заблудятся, а датчики, стрелкой указывающие на направление к шаттлу, словно компас показывающий на север, полностью исправны, добровольцы двинулись вперед, бросив трос у якоря. Шаг за шагом космонавты перемещались по дну Яростного, озираясь по сторонам. Несмотря на теплую воду, ни единой живности не было замечено вокруг, ни одна рыба или инопланетная тварь не проскользнула мимо. Казалось, что они идут через мертвый океан, такая безжизненная картина встречалась им. Вокруг также не было подводной растительности, так привычной на плодородной Земле. Только абсолютно ровное дно океана, покрытое странным светящимся песком. Может быть, это только недавно зародившаяся планета? И может быть, пройдет еще миллиард лет и только тогда буйный океан порастет причудливыми водорослями, обзаведется когтистыми скалами рифов, меж которых будут сновать туда-сюда акулы, мурены и прочие прожорливые твари. А пока на добровольцев безжизненное дно Яростного навевало только тоску и уныние.

К тому же, космонавты начали замечать, будто их ноги тяжелеют. Каждое движение давалось со все большим трудом, и когда ощущение лишнего груза в области стоп стало слишком явным, космонавты взглянули на свои ноги. Оказывается, пока добровольцы бесцельно брели по дну океана, коварный песок безостановочно прилипал к ногами и окутывал их салатовым свечением, превращая людей в кислотные дорожные знаки. Он оседал на икры, делая их громоздкими, и с трудом отцеплялся, когда добровольцы принялись его стряхивать. Некоторые песчинки настолько склеились между собой, что никак не хотели сваливаться, оставаясь и дальше частью костюма.

– Черт побери! – ругался Святослав, понимая что проще будет разорвать костюм, нежели снять оставшиеся куски.

– Поворачиваем обратно! – вскричала Лиза с тревогой в голосе, – Иначе на нас налипнет столько песка, что мы не сможет идти! Надо возвращаться, пока не поздно!

– Стойте! – резко оборвал остальных Давид. Он замер и кажется что-то внимательно разглядывал впереди, – Что это?

Добровольцы настороженно начали вглядываться в ту же сторону, куда смотрел Давид, но сколько бы они не напрягали и не щурили глаза, ничего кроме темной толщи воды, мрачнеющей с каждым метром, разглядеть не смогли. Однако Давид, обладающий более острым зрением ринулся вперед, будто что-то манило его в темноте.

– Подожди! – кричали космонавты, однако не остались на своих местах и побежали вслед за парнем, – Куда ты?

Давид продолжал двигаться вперед, невзирая на крики товарищей и песок, налипающий на ноги. Цель становилась все более и более четкой, и теперь ясно вырисовывалась перед парнем. Замедлив шаг, он остановился чтобы оглядеть то место, куда так стремился.

Всюду, вокруг, справа, слева и далеко впереди прямиком из салатового песка возвышались причудливые сталагмиты, разбросанные друг от друга на расстоянии метра-двух. Они также полностью состояли из песка, и представляли собой колонны разного диаметра. Какие то были совсем тонкими, не толще ладони взрослого мужчины, другие же невозможно было бы обхватить руками. В этом месте океана стояло практически ослепляющее сияние, поскольку сталагмиты тоже излучали его, как и песок под ногами. Давид крутил головой, разглядывая песчаные изваяния, возвышающиеся над ним, и пытался понять, как они образовались и зачем они здесь? Подоспевшие добровольцы с не меньшим восторгом глядели на лес сталагмитов, удивляясь столь яркому сиянию. Казалось, вода вокруг них становилась кристально прозрачной, кружась молекулами вокруг возвышений.

– Невероятно, – медленно проговорила Кира, – Что это за чудеса?

Девушка начала сновать между колоннами, обходя их по кругу и разглядывая со всех сторон. Увлекшись процессом, она с интересом протянула руку вперед и дотронулась до одного сталагмита. В ту же секунду с резким хлопком колонна упала, а почти весь песок, из которого она состояла, взвился высоко в воде, а затем стремительно рухнул на ближайших людей. Послышались крики.

Кира с ног до головы оказалась в песке. Подводная пыль Таласа окутала девушку, осев большими комками на голову и плечи. Однако еще сильнее досталось Святославу. На него рухнула большая часть колонны, вдавив в дно, и бедняга упал прямиком на липкий песок, а сверху спустилось наверное еще килограмм пятьдесят. Добровольцы тотчас бросились к пострадавшему, который едва был виден из-за песка, и общими усилиями помогли встать. Бедный Святослав еще хуже чем Кира оказался облеплен пылью. Целые комья осели на его спине, руках и голове, и даже фильтр, пропускающий через себя воду и снабжающий космонавта кислородом забился. Поняв, что воздух перестал поступать, Святослав неистово закричал, и сорвав с рук перчатки ногтями начал выскребывать из решетки фильтра песок. Подоспевший Эдуард бросился на помощь пострадавшему, тоже снял защитные рукавицы и ринулся очищать фильтр. Лицо Святослава превратилось в окаменевшую гримасу ужаса, и только глаза хаотично бегали по кругу. Наконец общими усилиями удалось немного освободить решетку, и в костюм парня вновь поступил воздух. Он немного отдышался, и испуг сменился невиданным гневом.

– Идиот! Идиотка! – закричал он, обращаясь к Кире и Давиду, – Один завел нас неизвестно куда, другая обрушила на меня тонну песка! Посмотрите, я весь в нем и едва не задохнулся!

– Святослав, все закончилось! Я правда не думала, что так получится, – оправдывалась Кира, но Святослав не обращал внимание на ее слова. Он полностью переключился на Давида, решив сделать его главным виновником последних событий.

– Вот куда тебя понесло?! Ты не думал о нас! Мы застрянем благодаря тебе! – раздраженно протараторил Святослав, вырывая из дна одну стопу. Теперь, под тяжестью груза, налипшего на него, парень по щиколотку уходил под песок.

– Я что, просил тебя бежать за мной? Ты сейчас занимаешься тем, что пытаешься переложить на меня ответственность за свои действия!

Несмотря на вполне справедливый ответ, Святослав ничуть не успокоился. Наоборот, он замахал руками, издавая что-то нечленораздельное про то, что он весь в песке, а затем перечислил почти все матные слова, известные людскому роду, добавляя что это его личное мнение касательно необразованного, невоспитанного и неотесанного Давида. Более того, Святослав не забыл добавить какое неудовольствие и неудобство он испытывает благодаря тому, что ему приходится находится в космосе, так далеко от дома неразлучным с Давидом, которого между прочим вообще не следовало брать в полет.

Не успела речь Святослава окончиться, как противник, доведенный до белого каления публичными оскорблениями, собрав силы, со скоростью молнии ринулся в сторону Святослава, и подобравшись ближе вытянул руки вперед и толкнул парня. С оглушительным визгом Святослав оторвался от дна, немного пролетел в воде, а затем разорвав один из самых больших сталагмитов головой, полностью скрылся в нем, оказавшись заживо похороненным под песками Таласа. Удивленные и взволнованные возгласы раздались среди добровольцев, когда они увидели как тело парня исчезло в песке, и никакая его часть, ни рука, ни кончик подошвы обуви не высовывались наружу. Так же как и потревоженный Кирой, сталагмит мгновенно обрушился, окончательно уничтожив добровольца всей своей многотонной массой.

– Господи! Что ты наделал! – Эдуард сначала гневно взглянул на Давида, а затем бросился к тому месту, где недавно находилось возвышение, – Святослав! Где он?! – Эдуард оббежал место крушения по кругу, пытаясь понять, где находится Святослав, но поскольку рухнувший сталагмит был слишком огромен, то теперь, когда он упал образовалась горка песка, шириной в несколько метров, и Эдуард совершенно не мог предположить, с какой стороны искать пострадавшего. Он порыл тут, там, и немного дальше, но Святослав не находился. Наконец Эдуард забрался на вершину горки, но и там не нашлось никаких признаков Святослава, и лишь коварный песок напрочь склеил голые пальца парня, превратив ладони в две недвижимые лопатки.

Чего ожидать на планете Талас?

Когда не осталось больше надежды, ни единой зацепки, Эдуард уселся на вершине горки и протяжно зарыдал, а звуки плача далеко разносились по океану Таласа. Лицо его вмиг покраснело а глаза опухли, внутренняя часть костюма намокла, и стекло, отделяющее физиономию от воды запотело так, что едва были заметны очертания лица, издающего такие грустные звуки. Сердце Давида сжалось от скорби и ненависти к себе, ведь он даже не подумал о том, к каким серьезным последствиям может привести его поведение. Не в силах больше терпеть нахлынувшее раскаяние, парень сорвался с места и побежал куда глаза глядят, дальше в глубь рощи сталагмитов.

Кира и Лиза остались меж изваяний в полном оцепенении от происходящего: только что они лишились, как им казалось, троих из команды. Первый, Святослав, мучительно погиб. Эдуард впал в забытие и не видит ничего вокруг себя, полностью отдавшись в распростертые объятия эмоций, а номер три, под именем Давид, и вовсе сбежал, хотя он наверняка самый решительный и находчивый из них, а так легко оставил пост лидера неизвестно кому. Достаточно было переглянуться между собой – и вот девушки, понявшие друг друга без слов, направились в сторону Давида, силуэт которого светился далеко впереди, забыв про песок, усталость и шаттл.

Адреналин отдавался гулким сердцебиением в ушах, и погрузившись в свои мысли Давид смог буквально пробежать по вязкому морскому дну несколько сотен метров, потеряв оставшихся из вида. Датчик шаттла настойчиво пищал, пытаясь указать, что парень отошел слишком далеко от корабля, но Давид попросту не замечал этих звуков. Он погрузился в мысли о том, что вовсе не хотел убивать Святослава, даже не думал об этом, и вот сейчас, когда его мозг немного пришел в себя, казалось Давиду, будто в тот момент он неожиданно для себя опьянел. Стоило только Святославу начать высказывать претензии, как в голове что-то щелкнуло, и дальше Давид совершил поступок, будто в него вселился кто-то чужой, кто-то очень злой и жестокий, кто-то, кто может убить себе подобного. Может быть, он сделал это только потому, что знал о безнаказанности? Кто тут будет судить его, на потерянной планете в созвездии Змееносца, на расстоянии сорока световых лет от Земных законов? Кто отомстит за умершего? Может быть, низкорослая Кира? Лиза, которая в своей жизни привыкла иметь дело только с безвольными трупами? Или Эдуард, свихнувшийся от горя, полностью охваченный рыданиями?

Давид вспомнил свои былые победы, многочисленные драки в барах и грязных кафешках. В те минуты он чувствовал тоже самое: словно так поступает совсем не он, и даже если драка происходила на трезвую голову, он с трудом мог вспомнить свои слова, звучащие в те моменты, и действия, а в голове сохранялась только общая картина произошедшего, факт свершившейся драки и имя победителя.

Но с другой стороны… Если бы не этот песок? Боже, да он даже не успел подумать о нем! Тогда как можно считать, что он убил Святослава? Если бы не этот проклятый песок, Святослав просто упал бы и хорошенько приложившись спиной больше не позволял бы себе негативных высказываний в сторону Давида. Точно! Это то, чего хотел Давид – чтобы Святослав просто упал. Он даже и не думал об убийстве.

А может быть, если бы Святослав не попал под сталагмит, то Давид продолжил бы? На что он способен на планете без законов? Вдруг парень выдвинул перед собой умозаключение о том, что он совершенно сумасшедший и неадекватный. Но разве такое рассуждение избавит его от навязчивых мыслей, от воспоминаний, успокоит воспалившийся мозг? Да он должен был броситься к рухнувшему сталагмиту чтобы вытащить бедного парня и не дать ему оказаться погребенным на дне далекого океана.

Давид обернулся. Сзади – колонны сталагмитов, и ни единой живой души вокруг. Только метры гладкого морского дна, тонны светящегося песка и тихое движение воды. Он точно не вернется обратно. Побоится, как бы странно это не звучало. Как посмотрят на него добровольцы? Ответ известен: как на убийцу. Что скажет Кожевников при встрече? Убийца! И все начнут думать о том, что он сможет проделать это еще раз с кем нибудь из них. Эх, если бы Давид знал, что девушки упорно идут в его сторону, идут, несмотря на то, что потеряли его из виду, это дало бы парню надежду на прощение.

Пятьюдесятью метрами левее по дну океана брели, периодически отряхивая ноги от песка две девушки, хорошо известные нам Кира и Лиза, что оставили несчастного Эдуарда наедине с горем. Пейзаж вокруг не менялся, разве что количество растущих из дна сталагмитов уменьшилось. Временами девушки окрикивали Давида. Но то ли их голоса были слишком слабыми, то ли толща воды не желала пропускать слова – никто не отвечал. И только датчик неумолимо пищал, предупреждая об ослаблении сигнала, идущего с шаттла.

– Кстати, вода-то пресная! – внезапно воскликнула Лиза, взглянув на рукав костюма, где на маленьком экранчике выводилась некоторая информация об окружающем мире, – А мы раньше не обращали внимания.

Девушки к тому моменту успели прийти в себя от произошедшего, а начало разговора, положенного Лизой, окончательно разрядило обстановку.

– Как жаль, что нам не взять ее на Землю! – ответила Кира, поднимая руку и пропуская воду через раскрытые пальцы ладони, – Хотя… Нам неизвестно, какие микробы обитают в водах Таласа.

– Это точно.

– Знаешь… Я люблю ходить вот так, как сейчас, медленным размеренным шагом оглядывая пейзажи природы. В такие моменты я всегда отчего-то вспоминаю свое детство.

– И что же в нем? – поинтересовалась Лиза, пытливым взглядом рассматривая задумчивый вид собеседницы.

– Пока я была еще совсем маленькая, лет до семи, я ведь жила с бабушкой. Потом она умерла, и я отправилась в приют. А вот в ее квартире я, просыпаясь по утрам, когда солнечные лучи прокрадывались через шторы и игриво разбегались по стенам солнечными зайчиками, любила звать бабушку. Она в это время суток по обыкновению готовила на кухне, а я кричала, потому что мне очень нравились моменты когда она заходила в комнату и желала мне доброго утра, одновременно подшучивая над моей неуклюжестью и полной несамостоятельностью. И я ведь только сейчас понимаю, что готовила она лишь для меня, а сама ела монокорм, от того и была худая, прям как я теперь. Какая самоотверженность! А в детстве я воспринимала это как должное… Знаешь, а ведь ее образ, ее физический облик практически стерся из памяти, и вспоминая сейчас те дни, я начинаю сомневаться – а бабушка ли это была? Отчего-то кажется мне, что это была моя родная мама. Ведь она была ничуть не менее заботливой и любящей, чем настоящая мать. Так вот, я лежала на огромном диване, на котором могли бы уместиться десять таких Кир, как я тогда, широко разбросав руки и ноги, и протяжно кричала: “Ба-бу-ля! Ба-бу-ля!”. И несмотря на то, что голос у меня как иерихонская труба, бабушка или действительно не слышала, или притворялась тугоухой, поэтому повторять призыв приходилось много раз. Рано или поздно мне надоело длинное слово бабуля, и я придумала сокращенное “Баля”. Ей богу, никогда не слышала чтоб кто-то так называл свою бабушку. Однако оно так приелось к ней, что до самой смерти я называла бабулю только так.