«Лоскутное» одеяло

Оглавление

Света Нахимберг. «Лоскутное» одеяло

Иван

ДОМОЙ и домой

Удивительное

Полина

Украина

А ведь это ОН!

Горе чужим не бывает

Школа

ЧУДО!

И снова Чудо!

«Друзья ли?»

ДРУЗЬЯ!

«Островок милосердия»

Отрывок из книги

Наступила осень. Колхоз справился с правительственным заданием по всем видам урожая! По этому поводу в сельском Клубе решили устроить Праздник с вручением денежных премий и Почётных грамот. После торжественной части программы стулья составили вдоль стен, все разместились кто где, всем нашлось место, единственным в центре зала остался бюст И. В. Сталина. Когда объявили танцы, один из молодых колхозников подошел к тумбе, на которой стоял бюст, и перенёс его в безопасное место: мало ли, во время танцев кто-то нечаянно мог уронить бюст Вождя. Начались танцы, у всех было прекрасное настроение, танцевали и плясали «до упаду». После танцев все стали парочками расходиться по домам. Ничего не предвещало неожиданности…

Рано утром в дверь Ивана (это он убрал бюст) громко постучали, чтобы разбудить спящих колхозников. Иван подошел к двери, спросил: «Кто там?» «Открывай или сломаем дверь!» Иван не чувствовал за собой никакой вины, поэтому он спокойно открыл дверь… «Одевайся потеплее, тебя отвезут в отделение милиции и там всё объяснят!» У Ивана не было ничего теплее ватной фуфайки, он одел валенки и вышел за дверь, там его «встретил» сильнейший удар в лицо и у него закружилась голова. «За что?» «Приедешь-поймёшь!» В отделении милиции следователь уточнил: «Это ты переставил бюст И. В. Сталина в зале?» «Я подумал, что его во время танцев могут уронить!» «А кто тебе это подсказал, признавайся, кто тебя надоумил это сделать?» «Иван сказал: «Никто, я сам!» «Сам, значит ответишь один за свою «самодеятельность»! Следователь пригласил конвой и приказал отвезти Ивана в следственный изолятор!» За ним пришли два дюжих молодца, схватили его под руки и в буквальном смысле поволокли, как мешок, Иван не успевал за ними перебирать ногами, один из них поставил Ивана к стене, а второй пошел открывать камеру. Они снова взяли его вдвоем и втолкнули его со всех сил во внутрь: Иван от такого толчка упал на пол: раздался раскатистый смех сидельцев… Когда Иван очухался от падения, он на коленях подполз к свободному спальному месту: снова раздался смех… Когда Иван стал раскатывать постель, ему сзади кто-то подставил ногу, когда он тянулся, чтобы заправить дальний конец постели и он упал, больно ударившись о железный край кровати, и разбил голову. Кровь заливала ему глаза, а сзади кто-то больно схватил его за шею и «обтёр» кровь об одеяло, так «дружески» помогли соседи. Через несколько минут пришел конвоир и вызвал его из камеры… Всё, как положено, прошли по коридору со всеми поворотами с командами «стой!», «лицом к стене!», «прямо!», «стой!» и так в длину всего коридора… Вошли в допросную комнату, там сидел всё тот же офицер, рядом с Иваном стояли два конвоира. Офицер снова задал ему вопрос: «С кем решились отставить бюст Вождя в сторону?» Иван снова подтвердил, что он один так решил: «Хотел, как лучше!» «Один значит?» -он кивнул конвойному головой и тот со всех сил кулаком ударил Ивана по лицу. У того помутнело сознание, но в тот же миг услышал: «Вспомнил?» Иван не мог говорить, он только безропотно мотнул головой из стороны в сторону. Офицер снова кивнул головой: второй конвоир размахнулся и кулаком ударил его «под дых»: у Ивана перехватило дыхание, он еле удержался на ногах… Через несколько минут истязания повторились, но теперь били ещё сильнее и Иван упал на пол. Офицер приказал увести его в камеру. Конвоиры волоком доставили его до камеры и втолкнули туда. Иван упал на пол, к нему подошел один из заключённых, пнул его ногой и сказал: «Вставай, падаль! Весь пол в кровищи замазал…» Иван еле-еле подполз к своей кровати и перехватываясь руками залез на неё. Он отвернулся к стене и горько заплакал: «За что меня так мучают? Ведь я ничего плохого не сделал, а теперь принимаю такие муки…» Он тихонько «подвывал», рассчитывая на сочувствие соседей по камере, но они, услышав его, громко захохотали. «Что? Плохой приём тебе оказали? Это ещё не всё-всё ещё впереди!» Раздался громкий хохот сидельцев. Иван понял, что сочувствия ему ждать неоткуда, у него была одна надежда, что мать, которая ждала его с войны, как-то «достучится» до властей и во всём разберутся. У него не было других родственников: его призвали на фронт, а мать в это время жила вблизи от наступающих фашистов и надо было срочно бежать вглубь Страны, чтобы спастись, так она оказалась в Казахстане. Она голодала всю войну, так как работать не могла из-за болезни сердца, её брали только на лёгкие работы, а такие бывали не часто, поэтому у неё не было полноценных рабочих карточек, ей давали продуктовые карточки иждивенки, а у неё ведь и кормильца никакого не было, так она и жила: иногда удавалось выменять что-нибудь из одежды: все надеялись, что война скоро кончится, но наступила суровая, ветряная зима, морозы были сильными и она ни один раз пожалела, что выменяла свои скудные тёплые вещи. Так она дождалась своего сыночка с фронта, радость была безмерная: живой, здоровый, не покалеченный-за таким работником она была, как «за каменной стеной», но вот теперь его не было рядом и помочь ему она ничем не могла: у неё не было никаких влиятельных знакомых, накоплений на оплату адвоката тоже не было. Да тут ещё сердце начало прихватывать, денег на лекарства не было, а тех, что оставляла фельдшерица, не надолго хватало. Она день и ночь плакала от бессилия, не зная, чем помочь сыночку. Приступы становились более частыми и болезненными, фельдшер посоветовала ей съездить в город, она дала ей направление в стационар, но у неё не было денег, чтобы поехать в город и Ванечку одного не могла оставить: она добивалась свидания с ним, но ей даже надежды не давали, говорили, что с такими преступниками свиданий не положено. А у Ивана всё так же «выбивали» признания день и ночь, это была какая-то невыносимо страшная «карусель», Иван сам себе удивлялся, что он всё ещё жив… Он был в полной изоляции и не знал, как там живёт его мама: Иван знал о её болезни сердца и это ещё больше мучило его, а найти способ узнать, что-нибудь о ней у него не было возможности. Он не знал, сколько времени его здесь держат, а в это время его мама после очередного приступа умерла, а ему даже не сообщили об этом ни то, что дать попрощаться: он узнал о смерти матери ровно через 10 лет: суд назначил ему такой срок и его начали перевозить из одной тюрьмы в другую, «слава» о нём шла впереди него и когда он прибывал на новое место, там всё о нём знали и считали, что он-враг народа, а получил такой маленький срок… Они старались, чтобы жизнь не казалась ему мёдом. Каждый переезд всё сильнее ожесточал его, он привык к боли, но к унижениям привыкнуть никак не мог. Когда закончился срок, к которому его приговорил суд, он приехал в свой колхоз: там какой-никакой был его домик. Соседи рассказали, когда умерла его мама, как и где её похоронили. Он поблагодарил односельчан и сходил на могилку матери: денег на дорогие цветы у него не было, поэтому он набрал в степи нежные, голубые цветочки, принёс их на могилку, попросил у мамы прощения за всё горе, которое он ей доставил. Потом пошел в сельсовет узнать насчёт работы и отметиться у местного участкового (так было ему сказано, когда он отсидел положенный срок). Милиционер сделал ему отметку на справку, что он прибыл на место жительства, а вот работы ему не дали: председатель сказал: «Пока паспорт ни выправишь-можешь не показываться, технику я тебе доверить не могу, а с документами дам работу на тракторе! Не забыл ещё»? Иван до того злосчастного вечера был неплохим трактористом, перевыполнял нормы, получал благодарности и грамоты за хорошую работу, а теперь всё перечеркнуло его звание «врага народа». Деньги, оставшиеся у него быстро разошлись: надо было питаться и одёжку какую-никакую справить-так опротивела ему арестантская роба. Он понял, что речь о паспорте была просто причиной ему отказать. Когда закончился срок и ему выдали новый паспорт, он решил уехать из Казахстана: здесь его ничего не держало, кроме могилы матушки, он поклялся навещать её, сам не зная, куда ему податься. Односельчане относились к нему неприветливо, стыдились остановиться и поговорить «за Жизнь», как бывало раньше: «враг народа», что тут скажешь… Он прочитал в газете, что на северном Урале строится новый город, требуются рабочие руки, на первых порах обещают дать место в общежитии, а дальше Жизнь покажет. Он собрал свой нехитрый скарб, чтобы было что-нибудь на первое время, и поехал в этот город. Ехал с пересадками, денег хватало только на билеты, питался тем, чем угостят из милости попутчики. Так он добрался до Березников. Сразу по приезду он выспросил людей, где находится контора по приёму на работу приезжих, ему подробно всё рассказали: городок был ещё совсем новый, маленький, из конца в конец можно было пройти пешком. Иван добрался до отдела кадров Строймеханизации, там ему предложили подучиться для работы на экскаваторе. Когда он сообщил, что у него в этом городе никого нет и негде остановиться, его устроили в общежитие: в комнате кроме него жили ещё три молодых человека, хорошее общежитие с общей кухней, ванной и туалетной комнатами, это была большая роскошь для Ивана. Ребята, придя с работы, накинулись на него с расспросами, но Иван был немногословен, сказал только, что приехал из Казахстана.

.....

Быстро прошел положенный срок беременности, Галочка росла крепкой некапризной девочкой, Валя не могла на неё нарадоваться: всю свою материнскую любовь она отдавала дочери, а отцу было всё равно, что в соседней комнате спит его дочь… У Вали начались схватки, она поднялась к Жене и попросила позвонить в «Скорую помощь» и оставить у неё свою дочь. Они обе знали, что вторые роды с момента первых схваток проходят быстрее, чем первые. Валя собрала с собой узелок с необходимыми вещами и предметами гигиены и пришла «Скорая помощь». Женя с Галей на руках проводила её, пожелала удачи и Валю увезли. По приезду в роддом её приняла врач, осмотрела и сказала: «Вы вовремя приехали, раскрытие уже два пальца, скоро будем рожать!» Валя чувствовала сильную боль и радовалась этому: значит всё идёт нормально. Вскоре пришла нянечка, подготовила её к родам и отвела в предродовую палату. Валя легла на кровать, но ей не лежалось, она встала и стала ходить по палате. Нянечка спросила: «Воды не отошли?». «Нет!» «Всё равно пойдём в родовую, там пузырь надорвут и будем рожать!». Валя пошла за ней, её положили на кресло и вызвали роды: в обменной карте врач прочла, что у роженицы будет двойня, нельзя тянуть. Вале сделали какой-то укол, было очень больно, но она не жаловалась и не кричала. «Какая у нас сильная мамочка, так можно и двоих родить!» Валя действительно во время родов ни разу не крикнула, она пребывала в какой-то радостной эйфории: у неё будет двое деток и Галочка дома. Роды прошли без проблем: первым родился мальчик, второй была девочка. Врач сказала, что дети доношенные, хорошие и вес у обоих нормальный. «Вы у нас просто герой! Побольше бы таких мамочек!» Детей после обработки унесли в детскую палату, а Валю попросили не беспокоиться, а полежать немного, чтобы предупредить осложнения. Вале дали стакан сметаны и кусочек хлеба: «Ты много сил потратила, а тебе двоих кормить, так что кушай, не спеши!» -сказала нянечка. Валя заплакала оттого, что никто так нежно с ней давно не обращался…

На следующий день ей принесли малышей на кормление: Валя первый раз увидела их так близко. Мальчик спал, Валя положила его на кровать, а сама накормила девочку. Та устала, пока ела, наелась и тоже уснула. Валя положила её на кровать, а взяла на руки мальчика. Тот открыл глазки и начал кряхтеть, Вале хотелось бы его перепеленать, но все нянечки были заняты кормлением: развозили на кормление и забирали сытых. Вскоре одна из медсестёр заглянула в палату, Валя позвала её себе: «Мальчик кряхтит, может быть его надо перепеленать. Принесите мне всё, что надо, я перепеленаю его и накормлю». Медсестра принесла подгузник, пелёнку и одеяльце. Валя запеленала мальчика и начала его кормить. Он яростно схватил грудь и начал активно сосать, как будто чувствовал, что скоро приедут забирать детишек после кормления. Действительно, когда он кончил сосать, приехала нянечка с тележкой и стала укладывать драгоценные свёрточки. Валя сцеживала оставшееся молоко до тех пор, пока не прибыло новое. Теперь она могла отдохнуть: она думала, когда же придёт Иван, как назовут своих деток. Она хотела девочку назвать Ниночкой, а мальчика пусть назовёт Иван. Иван пришел поздно вечером (после работы он узнал, что Валя в роддоме, он пошел в столовую, поужинал и отправился к Вале). Он узнал, где находится её палата, обошел роддом с улицы вокруг здания, подошел к окну и позвал Валю: «Валькя, ты где, покажись?» Валя услышала его и подошла к окну: родились мальчик и девочка, сейчас напишу. Она написала на записочке, что девочку, если он не против, хочет назвать Нина. А мальчика назови сам, я согласна на любое имя!» Она выбросила записочку в окно. Иван написал, что мальчика хочет назвать Николай, попросил нянечку, выходившую за передачами, чтобы она передала её Вале. Валя стояла у окна, когда она прочитала, что сына будут звать Коленька, она согласно закивала Ивану. Тот постоял ещё минуты три и ушел домой.

.....