Читать книгу Две головы лучше (сборник) - Светлана Алешина - Страница 1

Я швырнула трубку на рычаг.

– Бесполезно, – сказала я. – Где он может быть?

Честно говоря, я не особенно верила в то, что этот паразит действительно даст мне «Цветные баллады»!

Конечно, он предпочел в нужный момент просто исчезнуть, чтобы не выглядеть плохо – выглядеть плохо в чьих-то глазах, даже в моих, было не в правилах Димочки Карцева. Но надежда умирает последней, и я снова набрала двадцать пять – ноль-ноль – восемьдесят.

Телефон издевался надо мной, выдавая длинные, раздражающие гудки.

Вы замечали, что, когда тебе кто-то нужен до зарезу, этого человека не оказывается дома?

– Ну и как? – поинтересовался Пенс.

– Никак, – ответила я, до боли прикусив нижнюю губу. – Мои надежды пошли прахом… Нельзя доверять Карцеву. Он сделал это нарочно! Чтобы доставить мне неприятные минуты… Он надеялся, что я буду горько страдать и плакать! Но назло этому Карцеву я не стану этого делать ни за что! Я просто найду эти «Баллады» без его помощи!

Я моталась по книжным развалам в поисках нового томика Вийона, который найти было практически невозможно. И вот Карцев нашел! И даже пообещал подарить мне его на день рождения, как вдруг пропал!

– Твой день рождения ведь не сегодня, – напомнил мне Пенс. – Подожди, может, к тому времени он объявится?

– Он? – вытаращила я в праведном гневе глаза. – Да ты не знаешь этого Карцева! Он нарочно пообещал мне эту книжку, чтобы я ждала, мучилась, в слезах и близкая к отчаянию! Да ради этого он даже в Эмираты эмигрирует!

– Почему в Эмираты? – поинтересовался Пенс.

– Не знаю. Просто там я его точно не найду. Закутается в чадру и станет косить под честную шариатскую дамочку!

Пенс улыбнулся.

Его явно забавляло мое смелое предположение.

– В конце концов, я же могу вспомнить, что я детектив, и найти его! – возмущалась я. – Разве он не знает, что шутить с детективом опасно?

Пенс кивнул, давясь хохотом.

– Почему ты смеешься? – настороженно спросила я.

– Просто, когда ты в гневе, ты очень забавно выглядишь, – честно сказал он.

– Все мужчины заодно, – горько вздохнула я. – Пора вступать в ряды феминисток!

– Ты каждый месяц грозишься это сделать, – заметил Пенс. – Если ты не пополнила их армию до сей поры, значит, тебе этого не очень и хочется!

– Вот и захочется! – мрачно сообщила я.

Мой тон на него подействовал.

Он замолчал и воткнулся в сто раз перечитанный им том Глена Кука. Потрясающая способность читать одну и ту же книгу много раз подряд! Как будто он собирается выучить ее наизусть…

Походив вокруг него, я поняла, что мои попытки обратить на себя его внимание тщетны. Видно, все решили сегодня довести меня до отчаяния!

Ну и ладно, подумала я, в очередной раз набирая номер Карцева в безумной надежде все-таки поймать этого счастливца, раздобывшего где-то томик с «Балладами».

Может быть, мне повезет, и я смогу высказать ему все, что думаю по этому поводу! А пока…

– Подвезешь меня до Ларикова? – попросила я.

Пенс с сомнением посмотрел за окно.

Кое-где еще сохранялись белые пятна снега.

– Там асфальт уже, – нагло соврала я.

– Мне кажется, еще снег, – проговорил Пенс. – Может, я подвезу тебя на частнике?

– На чем хочешь, – милостиво разрешила я ему. – Скорей бы уж сошел этот чертов снег! – Летом ты будешь стенать, что готова отдать за него половину жизни, – усмехнулся Пенс.

– Когда это еще будет… Хотя ты прав, лето я не больно-то люблю… «Фонтаны ультрафиолета» иногда достают, но не сейчас. Сейчас от них на душе радостно становится!

Радостно или нет, а на работу ходить нужно. Я вздохнула.

Нет уж, надо выйти замуж за миллионера и преспокойно сидеть дома дни напролет! Вот будет радость – встал часиков в двенадцать и совершенно не знаешь, чем себя занять!

– Пенс, – внимательно посмотрела я на своего друга, – ты не хочешь стать миллионером?

Вопрос мой явно застал его врасплох. Он посмотрел на меня с безграничным удивлением и поинтересовался:

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем мне становиться миллионером?

– Чтобы ты мог стать моим мужем, – доступно объяснила я. – Мне тут пришла в голову мысль, что, если я не выйду замуж за миллионера, моя жизнь так и останется унылой и безрадостной! Может, ты все-таки станешь миллионером?

– Нет, – безжалостно покачал он головой. – Во-первых, я этого не хочу. А во-вторых, у меня это и не получится. Так что тебе придется смириться с унылостью и безрадостностью!

* * *

– Сережа?

Всклокоченная голова показалась из-под одеяла.

– Я тебя разбудила?

Он сел, щуря глаза. Фигура матери отказывалась приобрести законченные формы, расплываясь перед глазами в размытое световое пятно.

– Сколько времени? – зевнув, поинтересовался он, стараясь прийти в норму. Да, вредно так много пить. Вредно так много работать. А если ты это совмещаешь?

Последнее время он чувствовал себя жертвой вампира, ей-богу! Вампир был, правда, ненормальный, вместо крови ему для поддержания жизнедеятельности был нужен его интеллект.

– Половина двенадцатого, – сказала мать. – Ты вернулся вчера поздно…

Я вернулся сегодня, и потрясающе рано, усмехнулся он про себя. Было половина пятого утра, и я это помню, несмотря на то что моя голова отказывалась слушаться. Интересно, почему я в состоянии помнить мелочи и совершенно не могу вспомнить, что было вчера? Нет, какой бред! Знать, что ты пил, и совершенно не помнить, с кем!

– Ты говорил, что тебе сегодня надо закончить, – напомнила мать.

– Ага, – кивнул он, потянувшись за сигаретой.

– Сережа! – укоризненно проговорила мать. – Я столько раз просила тебя не курить на голодный желудок! Сначала поешь, а потом хоть на голове выплясывай!

– Хорошо, мам, – он спрятал сигарету назад, в пачку.

– Я тебя жду.

Даже сюда, в его комнату, заваленную бумагами, дискетами и прочим мусором, доносился из кухни дразнящий запах яичницы.

Она вышла.

Он дождался, когда дверь за ней плотно закроется, и закурил.

Просмотрел листы, разложенные перед ним, и отбросил их в сторону.

Потом разыскал в этом нагромождении исписанной бумаги чистый лист и написал:

Заказчик будет доволен.

Какая ему, в самом деле, разница, кто пишет тексты для его кретинских шлягеров – Сережа Аристов или давно умерший Франсуа Монкорбье по кличке Виллон?

* * *

Когда я наконец-то явилась на работу, Лариков доверительно беседовал с высоченной, полной дамой. Судя по одежде, передо мной была представительница нашей новой элиты, которую, в отличие от Элизы Дулиттл, никто не решился отучить от манер торговки.

Я приуныла, поскольку по предыдущему опыту знала, что Лариков не преминет свалить эту особу на меня, а таскаться по ее поручениям мне совсем не хотелось.

Словно в подтверждение моих печальных мыслей, Лариков обрадовался, увидев меня на пороге, и воскликнул:

– А вот и Сашенька!

Когда тебя назвали уменьшительно-ласкательным именем, нет сомнений, что следующей фразой будет: «Она и займется вами!»

Дама оглянулась на меня, смерила взором, в котором я без труда угадала свою истинную цену – чего уж там говорить, крайне невеликую, по ее расценкам!

Правда, на ее губах с тремя слоями багрово-красной помады тут же появилась доброжелательная улыбка, но глаза… Обмануть меня она не могла. Ее глаза хранили властность и холод рыночной королевы. Эта королева могла немедленно сменить милость на гнев, воскликнув: «Отрубить ей голову!»

– Здравствуйте, – выдавила я из себя улыбку, пытаясь проскользнуть за пределы видимости, а именно на нашу милую кухоньку, где я с удовольствием выпила бы кофе и занялась бы своими делами.

Но нет! Рок сегодня вовсю разгулялся, демонстрируя мне свою безжалостность.

– Познакомься, Сашенька, это Ирина Тимофеевна, – медоточивым голосом пропел Лариков.

– Очень приятно, – все еще не теряла надежды спастись я. – Я пойду, да?

– Куда? – нахмурился Лариков. – Ирина Тимофеевна к нам по делу. Думаю, тебе интересно послушать.

«Интересно» он произнес с легким нажимом. Вот уж ничего интересного, хотела признаться ему я. Но кто платит, тот всю музыку и лабает, как любит говаривать один мой знакомый музыкант, а Ирина Тимофеевна, судя по ее одежонке, была вполне платежеспособна.

Я покорно села на стул, стараясь удержаться на самом краешке, сложив руки, как примерная ученица, и опустив глаза долу.

Честно говоря, сейчас мне было намного интереснее, куда подевался этот гадкий Карцев, чем сложности жизни Ирины Тимофеевны. И я прикидывала в уме, как мне отказаться тащить на себе дело этой «королевы рынка», не видя пока никакого выхода.

* * *

Спустя пятнадцать минут Аристов вышел на улицу.

Несмотря на яркое и теплое солнце, он поежился. Ветер забрался под воротник куртки, напоминая о недавней зиме.

Идти к Барышникову совершенно не хотелось. Оттягивая неизбежный момент встречи с работодателем, Сережа постоял возле киоска с кассетами, полюбовавшись пошленькими красотками, потом долго изучал книги и даже, не удержавшись, истратил последний полтинник на томик Айрис Мэрдок, отчего у него заметно улучшилось настроение, и он пошел уже быстрее по проспекту, к цели, которая совершенно его не привлекала, разве что одним неоспоримым фактором.

Деньги.

Теперь, когда последний полтинник был истрачен, его путешествие обретало пользу и смысл.

Барышников жил в «мажорском» доме. Набережная была уже близко, но и времени не оставалось, поэтому Сережа Аристов теперь почти бежал – великий маэстро тюремного шансона был вельми недоволен постоянными его опозданиями.

А все дело в твоей роже, подумал Сережа. В твоей похабной роже, видеть которую мне все тошнее и тошнее… Вот я и разгуливаю по проспекту, не особенно спеша на наши радостные рандеву…

Ах, как бы ему хотелось бросить эти слова в толстое, губастое лицо Барышникова!

Но что бы ни говорили, а материальный фактор управлял его жизнью, и понимая, что занимается худшим видом самоубийства, он продолжал двигаться все дальше и дальше – в пропасть, прекрасно осознавая, что из этой бездны возвращения не будет.

Возле дома он снова замедлил движение и, достав сигарету, с тоской посмотрел наверх, на барышниковские «французские» окна.

– Хоть бы ты оттуда вывалился, – пробормотал он. – Может, нам всем станет легче, когда вся ваша уркаганская попсовая братия вывалится в свои «французские» окна?

Возле подъезда полногрудая дама в норковой шубе таскала на поводке туда-сюда унылого далматина. Аристова она окинула высокомерно снисходительным взглядом, безошибочно отнеся его к числу «батраков». То есть учителей, гувернеров, уборщиков и других представителей никчемушной интеллигенции.

Забавляясь ее нарочитой внушительностью, Аристов вполголоса процитировал Вийона:

Дама не расслышала его слов, но отчего-то нахмурилась, когда, вспомнив благодаря Вийону, что его все-таки ждут, Сережа двинулся в подъезд и прошел мимо нее.

Как будто я бомж, насквозь пропахший нищетой, подумал он, невесело усмехаясь, и набрал код. Дверь, щелкнув, открылась. Его ждали.

* * *

– Чашечку кофе?

Она вытаращилась на Ларикова так, будто тот предложил ей бокал цианистого калия.

Наконец до нее дошло, что ей предлагают, и на губах снова заиграла улыбка:

– Ох, а я вас поначалу и не расслышала! У меня ведь плохо со слухом. Нет, спасибо, не буду. От кофе давление поднимается, да и живот, знаете ли, пучит хуже, чем от гороха…

Я с трудом удержалась от смешка. Лицо Ларикова было непроницаемо-серьезным, и только в глазах мелькала улыбка.

– Тогда чай?

Она снова покачала головой. Я уже представила, как она аргументирует отказ от чая, и поспешно отвернулась к окну.

– Ну что ж… Не хотите, как хотите, – проговорил мой босс, по-прежнему стараясь сохранить невозмутимость.

– Так вот я зачем к вам пришла, – приступила к изложению своих проблем женщина. – Боюсь я. И не только я – мы с Лелей все обсудили и поняли: в милиции нас и слушать не станут, а что-то делать надо! Иначе нас всех переграбят!

– Что с вами сделают? – переспросила я. – Пе-ре-гра-бят? Это как?

– Это обворуют. Всех. Подчистую, – чеканя каждое слово, деловито произнесла Ирина Тимофеевна. – Из-за этого Барышникова. Больно к нему люди странные ходят. Рвань такая – не приведи господи! Вот я и хотела вас попросить, чтоб вы за этими его посетителями последили. Особенно за одним! Такой длинноволосый, в рваной куртке и старых джинсах. Он там чаще всех бывает… И что их связывать-то может?

– А вы спрашивали у самого Барышникова? – спросил Лариков. – Может быть, это его родственники?

– Да вы что! – ужаснулась женщина. – Нету у него родственников! Одна жена, а родители померли давно! Так что там нечисто! Да и спрашивали мы, он молчит. Сказал мне грубо так, не мое, мол, это дело. Да еще и прибавил, что, если я буду свой нос совать, крупно пожалею! Вот такие у нас дела творятся!

– А кто такой этот ваш Барышников?

– Звезда он, – отмахнулась Ирина Тимофеевна. – Песни поет. Хриплым таким голосом. Воровские песни-то!

Лариков не сводил с меня взгляда.

– Ирина Тимофеевна, – начал он, поняв, что я не собираюсь идти навстречу его тайным, невысказанным желаниям. – Вы понимаете, в чем загвоздка… Один день работы нашего сотрудника стоит очень дорого. Двести долларов в сутки. Надо ли вам так разбазаривать деньги? Мне кажется, будет куда проще, если вы все-таки постараетесь сами еще раз поговорить с вашим соседом. Без нашей помощи!

– Ну нет, – всплеснула она руками. – Я вам лучше заплачу, а вы разговаривайте! Я с этим Барышниковым и под страхом смертной казни не стану говорить!

Я приуныла.

Похоже, разговаривать с этим типом пошлют именно меня… Теперь уже я смотрела на Ларикова умоляюще, но он делал вид, что не замечает моего взгляда.

«Вот зараза», – мысленно выругалась я.

Деться от злой судьбы мне было, увы, совершенно некуда!

* * *

Как только дверь за ней закрылась, я приготовилась к атаке.

Лариков вернулся из прихожей уже не таким «новеньким долларом», каким он старался казаться «высокой гостье». Сразу поймав мое настроение, он среагировал быстрее, чем успела напасть я.

– Саша, это всего один день. Ты смотришь, кто туда приходит. Выясняешь, что за люди. Особенно этот, с длинными волосами, весь рваный… Раз он так пугает дамочек, с него и начни. Потом преспокойно пишешь отчет, что сей отрок ничего не замышляет, и кладешь в карман двести баксов. Тебе это не нравится?

– Давай-ка ты сам это все и сделаешь, – ласково промурлыкала я, поправляя воротник его рубашки. – В конце концов это ведь действительно нетрудно. И деньги тебе нужнее, чем мне.

– Нет уж, Сашенька, – так же ласково сказал гадкий Лариков. – Нет, солнышко! Для меня это слишком легкое дело, я не могу отнять у тебя такой легонький кусочек хлебца с маслом! Ну, ангельчик ты мой!

– А я терпеть не могу этот тип людей, – ответила я. – Делают вид, что им принадлежит весь мир, хотя прекрасно знают, что мир-то не дурак. Он держится совсем не на них. Если бы все было так, как им хочется, мир уже давно треснул бы.

– Ну, может, так у них реализуется комплекс неполноценности? – предположил Ларчик. – Может, их надо жалеть?

– Да жалей, если тебе хочется, – фыркнула я. – А я не буду. Потому что… Ну, что я тебе буду объяснять? Я тоже не люблю, когда мне навязывают свой «стиль лайф», который мне не нравится. И я им ничего своего не навязываю, тогда чего они ко мне суются? В общем, Ларчик, если ты хочешь моей медленной и мучительной смерти, посылай меня туда. Только учти, я не хочу с ними разговаривать!

– А ты с ними и не будешь разговаривать, – заверил он меня. – А с рваными и длинноволосыми ты контактируешь легче, чем я.

– Тогда давай делиться, – кивнула я. – Я вступаю в контакт с загадочным посетителем, узнаю, кто он и что у него там за примочки, а ты соответственно пообщаешься потом с господином Барышниковым. Нельзя же отпускать в логово этого распутника молоденькую пуританку, которой я являюсь!

– А с чего ты взяла, что он распутник?

– Да все они распутники, – отмахнулась я. – Им больше думать не о чем. Только о еде и всякой похабщине. У них же если и есть чего в голове, так всего одна извилина, и та работает над проблемой, как бы побольше захапать.

Он задумался над моим предложением, но быстро понял, что никуда ему тоже не деться, и согласился:

– Ну, хорошо… Согласен. Приступай к обольщению рваного и длинноволосого. Если ты убедишься, что этот Барышников представляет угрозу для общества…

– Смотря для какого, – рассмеялась я. – Для общества такого же, как он, вряд ли. А так – думаю, они все представляют для нас угрозу.

– Вот и посмотри, в чем эта угроза. Чем этот тип развлекает себя на досуге. Может быть, он и правда связан с «криминалами».

– Приступаю, – вздохнула я, втайне надеясь, что сегодня я обречена на бездействие.

Взяв книгу, я направилась к выходу.

– Позвони, если что узнаешь, – попросил мой безжалостный босс.

– Конечно, позвоню, – пообещала я. – Хотя мне кажется, что все это дело гроша ломаного не стоит…

– Для нас же лучше, – развел руками Лариков. – Чем проще задача, тем мы больше отдыхаем.

И это утверждение было совершенно правильным.