Читать книгу Город детства - Светлана Бартенева - Страница 1

ЧАСТЬ

I

1.

Вероника наблюдала, как девушка примеряет свадебное платье.

Завораживающий момент. Священнодействие.

У самой Вероники ещё в школе был готов подробный сценарий собственной свадьбы. С течением времени в роли жениха выступали разные мужчины, но остальные основные детали оставались неизменными. Центральное место отводилось именно платью, как будто от него, а не от счастливого избранника, зависело её дальнейшее счастье. Вероника много раз рисовала его в специальной тетрадке, куда записывала также большинство своих детских глупостей. Все мечты, всё то, что нереально было осуществить в её жизни, находило место там. Она хорошо рисовала, её фантазия легко рождала любые образы, и всё же на платье эти дарования не распространялись. Всё было неприкосновенно, придумано давно и не ею: платье принцессы с пышной искрящейся воздушной юбкой и длинным тончайшим шлейфом. В расписании торжественных мероприятий она тоже придерживалась заведённого порядка. Непременно, белый лимузин и кортеж из одинаковых автомобилей, бесчисленное множество гостей, роскошное кафе, фейерверк и первая брачная ночь в отеле. Изменить или переиначить какой-то незначительный момент она себе не позволяла. Свадьба из далёкой красивой и недостижимой по тем временам жизни. И свидетельница почему-то представлялась ей именно в ярком алом одеянии, никак иначе.

Действительность, как всегда, была жестока и не имела ничего общего с мечтами. Вероника вышла замуж в двадцать лет, как-то совершенно незаметно для себя, как будто что-то снова набросала в тетрадке. И её свадьба мало, чем отличалась от всех остальных обычных, словно наштампованных, идущих по субботам непрерывной вереницей свадеб. Платье она взяла напрокат, и хоть оно нравилось ей по фасону, и даже шлейф был на месте (правда, больше мешался при ходьбе и приходилось наматывать его на руку), не шло ни в какое сравнение с выдуманным и нарисованным в тетрадке, где каждый самый маленький цветочек, каждая бисеринка должны были быть шедевром, созданным только для неё. Не было, конечно, и никакого кортежа, присутствовало всего сорок человек гостей, состоящих из родственников и друзей по большей части мужа. Свадьбу отгуляли в самой заурядной столовой, и, вообще все торжества ограничили одним днём. И даже «медового» месяца толком не было. Вернее, его подобие случилось до свадьбы в качестве поездки к морю на недельку. Врезалась в память, как нечто яркое, пожалуй, только дама, произносившая речь в ЗАГСе до того заунывным голосом, что это испортило всю торжественность момента, и рот сам расплывался в улыбке. К счастью, тайная тетрадка к тому времени была давно сожжена.

Но самое парадоксальное заключалось в том, что Вероника и сейчас, по прошествии девяти лет, не смогла бы толком объяснить, зачем вообще выходила замуж. Это не было случайным увлечением, и она не стремилась кому-то досадить. Она никогда не была сумасбродкой. Своего будущего мужа к моменту свадьбы она знала хорошо и давно. Более того, достаточно хорошо, для того чтобы понять, что он за человек, и принять осознанное решение. Он не был уродом, и глупым не был. Это был спокойный добродушный парень, который вполне уверенно стоял на собственных ногах. Но, опять-таки, не настолько уверенно, чтобы выходить замуж по расчёту. Думается, он испытывал к ней какие-то чувства поначалу, она казалась ему загадочной, интересной, не такой, как все. Пока не понял, что за её душой для него пустота и не устал от этого. Сама-то она его никогда не любила и не питала иллюзий, что полюбит или постепенно привыкнет к его образу жизни. Она ещё до свадьбы знала: они совершенно разные не подходящие друг другу люди. Вопрос был не в том, кто плох, кто хорош. Он жил в будничной реальности и поэтапно двигался к материальному благополучию, желал простого семейного уюта, детей и хорошенькую жену, ждущую к ужину и пребывающую в мире и согласии с его любимой мамой. Просто и естественно. А Вероника сама себе ни разу толком не призналась, что же действительно ей нужно от жизни, но её планы всегда улетали за пределы видимости нормальных трезво мыслящих людей.

Всё это она знала, и всё равно вышла замуж. Может, дело было в привычке к нему, может, она боялась, что никому не будет так нужна. А может, банально боялась, что вообще никогда не выйдет замуж. В ней было море девчоночьей неуверенности. Ещё желание любым путём стать независимой от родителей. Вот две, наверное, самые приемлемые и правдивые версии. Куда понесло течением жизни, туда она и двинулась.

Тени воспоминаний проносились над ней, но в размышлениях над ними уже не было никакого смысла. Они давно и мирно, по обоюдному желанию с мужем, разошлись. И надо признать, всё сразу стало на свои места. Он создал-таки крепкую семью, а её всё-таки унесло за пределы видимости нормальных людей, и продолжало носить где-то там. Не без гордости, с тех пор она действительно довольно многого добилась, как ни странно это было для её родных и знакомых, поспешно записавших её в непутёвые девочки.

Как всё начиналось? Как и водится, со сметания преград и разрушения родительских стереотипов. Её всегда привлекала психология. Первое, совершенно не нужное образование она получила по настоянию мамы для «галочки», чтобы просто быть образованной. Второе получала для удовольствия, не задумываясь о будущем и не слушая больше ничьих советов. Всем её родным и знакомым психология казалась совершенно надуманной бесполезной наукой. Но второе образование ознаменовал красный диплом. Получив приглашение в аспирантуру, Вероника, ни минуты не сомневаясь, укатила в столицу. А дальше начались чудеса, на которые она всегда и рассчитывала: она приглянулась одному прогрессивному профессору, он всячески поддержал её, помог защитить кандидатскую диссертацию, подыскать первую серьёзную работу. И вот Вероника вскоре с полным правом приписала себе прочно вошедшую в моду профессию психолога. Довольно долго она двигалась по этой стезе напролом: хваталась за любые предложения, училась где-то снова и снова, заканчивала какие-то курсы, участвовала в бесконечных семинарах и конференциях, даже работала в зонах бедствий и горячих точках. В результате такого упорства у неё появились состоятельные клиенты, её узнали в мире столичной психологии, она начала печатать статьи в глянцевых журналах, участвовать в каких-то передачах. Итог такого бега с препятствиями – её личные доходы выросли и сделали её вполне независимой. Она много путешествовала, несколько раз меняла жильё и круг общения, увлекалась разными психологическими направлениями, успела разочароваться в психологии и снова ей загореться. Вот весь этот бурный поток и вынес её каким-то образом назад в провинцию, в родной город, где прошло её детство. Ответить определённо на вопрос, почему её потянуло сюда снова, она не смогла бы также, как на вопрос о свадьбе. Ей предложили, всего-то навсего, преподавательскую деятельность в университете, но хоть она и казалась ей новой и интересной, и впереди забрезжила докторская диссертация, это были не истинные причины. Она была и не из тех, кому всегда хочется хвалиться достижениями. Да просто и не перед кем было. Со старыми знакомыми она оборвала отношения одним махом, уехав, словно боялась, что кто-то потянет её назад. Возможно, сказалась тоска по родным местам, заколовшая где-то в глубине души, но это было только в самой глубине. Словом, какая-то непреодолимая сила вновь вынесла её туда, куда было предписано Свыше.

Мысли о собственной свадьбе всё же вызвали на губах Вероники лёгкую улыбку. Легчайший шелест платья напомнил промелькнувший отрезок жизни. Как быстро он просвистел. Собственное свадебное платье сидело на ней точно вчера.

Вероника вернулась от размышлений и воспоминаний и сосредоточилась на молодой девушке. В первые секунды всё казалось ей забавным, но через некоторое время стало слегка не по себе. Постепенно она осознала – по какой-то причудливой иронии судьбы её наивные, по типу «всё и сразу», давно увядшие мечты о роскошной свадьбе мистически точно воплощаются в чужой жизни. Настолько точно, будто кто-то из прошлого нашёл её тетрадь, внимательно изучил и теперь усмехался ей.

Одно дело нарисованное платье, совсем другое – осязаемое. Мерцающее творение. Но дело было, бесспорно, в невесте. Девушка была настолько хороша, что даже ежедневно упражняющаяся в красноречии Вероника не подобрала бы достойного комплимента её внешности.

Когда восхитительная головка Ирины (так звали девушку) показалась над пеной белоснежного струящегося материала, Вероника аккуратно помогла ей справиться с застёжками, потом отошла чуть в сторону, полюбоваться. Она была почти уверена, что именно так всё и нарисовала: спадающие с плеч воздушные рукавчики и большой цветок в вырезе груди. Дух захватывало от великолепия! Вероника мысленно добавила причёску, фату, макияж и решила, что всего чересчур много для простого смертного жениха. Нельзя было заодно и не признать, что на роль принцессы Ирина подходила значительно больше, чем она сама когда-то.

Для конца августа солнце грело слишком жарко. Его лучи, разреженные листвой сада припекали Веронику в затылок. В нескольких ослепительных полосах, льющихся из открытого окна, Ирина стояла как нереальный сказочный персонаж, окружённый магическим свечением. От белизны слепило глаза. Золотистые волосы девушки густыми волнами лились на гладкие ровные, как у мраморной богини, плечи. Громадные голубые глаза восторженно вглядывались в зеркало. Мягкие линии платья выделяли плавные линии рук, тончайшую талию.

Вероника усиленно искала в себе зачатки предательской зависти, но не находила. Невероятно, но, кажется, она почти радовалась за Ирину. Почти, лишь потому, что недоумевала – неужели всё бывает так правильно и красиво в человеческой, а не нарисованной жизни?

– Ну, что молчишь? Он обалдеет, как ты думаешь? – произнесла девушка своим певучим кокетливым голоском, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

– Я сама обалдела и не могу пошевелиться – честно призналась Вероника.

– Господи, как же я волнуюсь! Сколько будет народу! Зачем? Мамочка постаралась! А я буду развлекать всю эту толпу, как идиотка! Наших родственников из Москвы я последний раз видела лет в шесть, а из Питера вообще ни разу не видела. А их всех вместе только человек пятьдесят! Да я вообще половину гостей в глаза не видела никогда, представляешь? – восклицала Ирина, прижимая к сердцу изящные руки, – А ты волновалась на своей свадьбе, Вероника?

Вероника пожала плечами.

– Это так давно было, уже не помню. Волновалась, наверное. Но моя свадьба была намного проще.

– И всё же свидетельнице ещё страшнее, – Ирина хитро улыбнулась, – Я надеюсь, что хоть буду всё время молчать и целоваться, а тебе придётся «зажигать», тосты разные произносить. Терпеть не могу все эти семейные застолья, если честно. Особенно когда все орут: произнеси тост, скажи что-нибудь! Я сразу краснею и ещё полчаса не знаю, что сказать.

– Я привыкла. В последнее время мне приходится много говорить. Сориентируюсь, – спокойно отозвалась Вероника.

Свадьба была назначена на послезавтра. На следующий день намечались мальчишник и девичник – всё как полагается у нормальных людей, строго по расписанию.

– Как хорошо, что ты будешь рядом со мной! – с чувством произнесла Ирина, – Ты всегда такая уверенная. С тобой меня не так трясёт.

Ирине исполнилось двадцать два года. Насколько Вероника могла судить, девушка с детства ни в чём не нуждалась и была свободна от всей той мишуры, которой обвешала своё замужество Вероника. Ирина слушала сердце и спокойно ждала настоящей любви, своего единственного.

Этот нахальный счастливец был старше невесты на четыре года. На фоне безупречной родословной невесты его происхождение прихрамывало. Но безграничное обаяние из-за того, что он не имел богатых родителей и сам пробивал дорогу в жизни, не теряло ни сколько, просто сражало наповал. Вместе с Ириной они составляли, наверное, самую красивую пару тысячелетия. Его звали Роман. Он был, что называется, жгучий брюнет с карими игривыми через край переливающими эмоции глазами. На щеках всегда проглядывала тёмная классическая ухоженная щетинка. Он умел ярко зажигательно улыбаться, словно вспыхивать улыбкой, охотно демонстрируя завидные зубы. Но так он улыбался, желая произвести впечатление на девушек. Его обычная непринуждённая улыбка почти всегда походила на ироничную усмешку. К его прочим достоинствам можно было отнести незаурядный рост и прекрасное чувство юмора. Он был не глуп и при всей своей чрезмерной уверенности в себе отличался совершенно очаровательным добродушием. Рядом с ним Ирина казалась несколько легкомысленной и болтливой, но Вероника давно пришла к выводу, что от избытка ума у женщин одни неприятности. Роман относился к невесте с немного покровительственной нежностью. Он был влюблен. Ирине вскружил голову, не больше, но в том, что он быстро наверстает упущенное, Вероника почти не сомневалась.

Она приложила к волосам Ирины тонкую, как паутинка, невесомую фату.

– А знаешь, кого балбес Ромка пригласил? – вдруг резко вывернулась из под руки Вероники красавица.

– Не знаю. Кого?

– Диму Казанцева.

Ирина загадочно помолчала, очевидно, ожидая хоть какой-то реакции.

– Ни о чём не говорит? – она снова повернула лицо к зеркалу, – Ну, про его папочку ты наверняка наслушалась предостаточно. А с новым губернатором он теперь человек – номер один в нашем городе. Без него не чихнуть…Денег у него! На три жизни хватит.

Ирина начала немного нервно собирать волосы в пучок.

– Как ты думаешь, все волосы собрать и навертеть что-нибудь, или вот так оставить прядь? – неестественно резко переключилась она.

Вероника определённо слышала произнесённую девушкой фамилию. Где и в связи с чем? Виталий Георгиевич… Конечно. Кажется, так звучало его полное имя. Огромный супермаркет, строительная фирма… Ей, в самом деле, взахлёб рассказывали про него самые разные горожане. Но представить их друг другу лично так никто и не удосужился.

– Сделай, как самой больше нравится. Я-то здесь причём? У тебя прекрасный вкус, – голос Вероники звучал рассеяно, но Ирина не унималась.

– Нет, у тебя намётанный глаз во всём. Ты сразу видишь лишнее.

Пора было заканчивать с этим. Чем больше Вероника втягивалась в работу и становилась старше, тем меньше у неё оставалось времени на детали собственной внешности. Женщины, которые окружали её сейчас, сошли бы с ума, узнай, что она может обходиться без маникюра, педикюра, профессиональной чистки лица, солярия и прочего. И вот последняя неделя во всём этом утонула. Только сегодня Вероника примеряла платья с утра. Сначала своё у портнихи. Что-то там не срасталось. За это время Ирина «оборвала» её мобильный. С невестой она возилась в нарядах часа три. Всё это ей порядком надоело. Столько дел было отложено.

– Не люблю я этого Диму, – Ирина повернулась к Веронике лицом, забыв про причёску, – Что в нём все находят, совершенно не понимаю? Мои подруги ведут себя в его присутствии как малолетки полоумные. У него новая машина – новая игрушка от папочки. Деньги, деньги… К сожалению, это единственное достоинство. И всё принадлежит отцу, к тому же. Говорят, он его держит на коротком поводке. Не выношу его высокомерную физиономию. Хотя, физиономия достаточно симпатичная, надо признать…

Ирина попыталась сама дотянуться до застёжки. Вероника поторопилась ей помочь. Это могло продолжаться до бесконечности, а теперь мелькнула слабая надежда улизнуть. Ей было не совсем безразлично, как выглядеть самой, и давать дурацкие советы другим из женской вредности она ни за что бы не стала, но сейчас Ирине нужен был человек с подлинной страстью к одежде. Саму её всё больше и больше занимал один студент, который прослышал о том, что она будет в числе преподавателей, и уже горел желанием познакомиться и напроситься на курсовую, а там, возможно, и на диплом. Учебный год ещё не начался, и студент мог её не дождаться. Если бы она призналась сейчас в этом Ирине, та бы сочла её невменяемой.

Вместе они с трудом водрузили платье обратно на вешалку и закрыли его чехлом. Ирина неторопливо накинула на кружевное белоснежное бельё лёгкий голубой халатик и присела на краешек трюмо.

– Они работают вместе с Романом. Вернее, это у них так называется. На самом деле у Диминого папочки на побегушках. Но конечно оба мнят себя самостоятельными состоявшимися мужчинами, – рассуждала Ирина с хихиканьем, – Роману он нравится, не знаю чем. Просто кумир какой-то! Даже не представляю, чем эта дружба закончится…

Вероника уловила где-то в воздухе, что у Ирины что-то «было» с этим Димой. Она осмелилась бы даже предположить, что её чары на него не подействовали. Какая-то обида, а затем торжество полыхнули в её глазах. Что ж, свадьба, безусловно, прекрасный матч-реванш.

– Мне пора, иначе я ничего не успею, – наконец решилась выговорить Вероника и потянулась за сумочкой.

– Нет! Ты не можешь меня бросить! – Ирина моментально вскочила.

– Ну, ты почти готова, а у меня даже платья ещё нет.

Обычная деловая непреклонность Вероники таяла в обществе Ирины, но она решила быть твёрдой и не убить остаток дня на милые пустяки и светскую болтовню.

– Это я-то готова? Ещё столько всяких мелочей, голова кругом… – Ирина дёрнулась в сторону Вероники, но потом замерла, – И жемчуг мой так и не привезли… Может стоило выбрать бриллианты? Ладно… – она вздохнула, – завтра встречаемся у меня в семь. Только не забудь, пожалуйста, а то закрутишься со своими бесконечными галочками, что нужно сделать, или перепутаешь дни недели. С тобой это бывает.

– Ни за что не забуду.

Вероника подмигнула Ирине и выскользнула из спальни. Прикрыв за собой дверь, она тихо проскользнула по сумрачному коридору к лестнице. У неё появился реальный шанс внести хоть какие-то изменения в давно придуманный безупречный сценарий свадьбы. Конкретно, в пункт о платье свидетельницы. Алый, как и вообще всё красное, она не любила. О том, что многое внутри неё изменилось, не стоило и говорить. Если бы ей дали волю сейчас и позволили серьёзно спланировать свадьбу, она бы не раздумывая, вычеркнула большинство из того, что когда-то бережно расписывала по минутам.

Матери Ирины Елизавете Аркадьевне принадлежал огромный дом. В нём располагалось так много комнат и узеньких коридорчиков, что впервые попавший в него человек мог легко и надолго заблудиться. Но Вероника в последние две недели предпраздничной суматохи бывала в доме по два-три раза на день, поэтому попасть на улицу без провожатого ей не составило особого труда. Снаружи дом выглядел чересчур массивным, с множеством, как ей казалось, ненужных башенок и пристроек, но в те времена, когда он строился, ещё не было того изобилия архитекторов и дизайнеров, наперебой предлагающих свои услуги, так что это можно было простить.

Окружающий дом участок, простиравшийся на добрую половину улицы, вряд ли мог именоваться двором, это был парк, не больше, не меньше. Засаженный, к тому же, самыми разнообразными растениями, должно быть, требующими колоссального ухода. Больше всего потрясали бледно-сиреневые и белые клематисы, оплетавшие декоративные стены, и вьющиеся розы ярко-малинового цвета, пущенные по резным аркам. Буйствовала петунья всех цветов и оттенков, распространяя терпкий сладкий запах.

Отец Ирины умер полтора года назад. Он занимал пост в городской администрации и, по всей видимости, был близко знаком с новым губернатором и, естественно, с крупным местным бизнесменом Виталием Георгиевичем Казанцевым. Что касается новоизбранного мэра, тот и вовсе был его хорошим другом, можно сказать, протеже. Кроме всего прочего отец Ирины владел сетью продовольственных магазинов и павильонов, которые после его смерти достались Елизавете Аркадьевне. Она никогда не управляла ими, но получала доход, обеспечивающий более чем безбедную жизнь.

Вероника быстро продвигалась по дорожке, выложенной мелкими разноцветными плитками. Дорожка петляла среди увитых диким виноградом беседок, изящных лавочек и выбеленных горшков с цветами. Когда впереди сквозь обильную листву проглянула кованная ажурная решетка калитки, её и окликнула сама хозяйка, словно наблюдала за Вероникой ровно до того момента, как она почти достигла цели. Именно этого Вероника и побаивалась. Женщина часто восседала в одной из беседок с книгой в руках. Или ещё увлекалась вышиванием крестиком, создавая настоящие картины. Полностью взяв на себя организацию свадьбы и, очевидно, решив побить в этом деле все мыслимые рекорды, она стала нервной, раздражительной, вконец вымоталась и стала возникать в самых неожиданных местах. Вероника отчасти понимала её рвение: когда у тебя такая красавица дочь, об этом хочется оповестить весь свет. Но в сети бесконечных разговоров о предстоящем грандиозном торжестве попадались невинные люди.

– Вероника, милая, не могла бы ты уделить мне минутку? – пропела Елизавета Аркадьевна самым приветливым голосом.

Вероника обернулась. Она, как никто другой, хорошо знала, что значит такая минутка. Как правило, она выливалась часа в полтора и заканчивалась чаепитием.

Женщина возвышалась над подстриженными под линейку кустиками. Она была высокой, статной, немного полноватой, всё ещё очень яркой. Её тяжёлые густые волосы были подкрашены из-за седины, но в молодости, судя по фотографиям, она была натуральной блондинкой. Причёски дама всегда делала старомодные, с высоким пучком и обвивающими его толстыми косами. У Ирины были такие же голубые глаза, как у матери. Выглядела Елизавета Аркадьевна свежо, эффектно, но какая-то неестественная суетливая манера держаться прибавляла ей в возрасте. Сегодня её лицо оживляло изумрудно-зелёное платье, нечто среднее между сарафаном и халатом. Она несколько заискивающе, несмотря на разницу в возрасте, улыбалась Веронике. Привыкнуть к такому обращению было трудновато, хотя в последнее время Вероника часто сталкивалась с подобным. После её приезда все самые уважаемые в городе люди наперегонки бросились знакомиться с ней и пытались всячески расположить. Кажется, она уже только и делала, что наносила визиты или сама принимала гостей. В результате на работу и чтение выходило не более двух часов в день. А ведь она, истосковавшись по научной работе, планировала выбираться из-за письменного стола только в университет.

При всём уважении к Елизавете Аркадьевне, Вероника действительно хотела ещё хоть что-нибудь успеть.

– Я не отниму у тебя много времени, – пообещала женщина, не дожидаясь ответа и, заговорщически улыбаясь, увлекла Веронику в беседку.

Среди плетей дикого винограда, свешивавшихся с крыши, было довольно уютно. Солнце, просвечиваясь сквозь листву, отбрасывало на лица причудливые пёстрые полутени. На низком столике стояла ваза со спелыми персиками. Елизавета Аркадьевна пододвинула её Веронике.

– Угощайся.

Но Вероника покачала головой. Она только что подкрасила губы.

– Детка, я просто не знаю с чего начать, – женщина всплеснула руками. Уже с первой фразы Вероника поняла, что это надолго, и так просто ей не вырваться, – Моя проблема не совсем обычна… – в глазах собеседницы мелькал непривычный недобрый огонёк, – Ах, у меня в последнее время вообще одни проблемы!

– Ну, наверное, так и должно быть. Вы выдаёте замуж дочь. Такое бывает не каждый день, – терпеливо заметила Вероника.

– Да, но то что беспокоит меня… Это не объяснить просто словами. Я думала, что полностью подготовилась к разговору, решилась, а теперь, вот, не знаю с чего начать. Ты, наверное, посчитаешь меня выжившей из ума старой дурой!

Елизавета Аркадьевна картинно рассмеялась. Вероника немедленно изобразила на лице сладкое недоумение.

– Что конкретно вас беспокоит? – она попыталась привычно решительно, но не напористо направить разговор в нужное русло.

– Понимаю, ты торопишься, – последовала долгая пауза, – Я хочу поговорить об одном парне… – женщина сжала и разжала пальцы на столе, – про Диму Казанцева. Роман, кажется, пригласил его. Его отца и мать я, конечно, сама пригласила, иначе меня просто сочли бы невоспитанной. Да и, если честно, к Виталию я отношусь спокойно. Он, конечно, резковатый человек, но с его работой… А вот мать и сын… Они такие странные. Я их боюсь.

Вероника тут же поняла, что имя Димы Казанцева только что слышала в разговоре с Ириной наверху, и невольно в ней начал пробуждаться интерес.

– У Романа в последнее время довольно тесные отношения с этим молодым человеком, я имею в виду по работе. Я этого не одобряю, но сказать ему прямо мне, разумеется, неудобно. Не могу же я сразу испортить отношения с зятем.

Елизавета Аркадьевна выразительно стрельнула глазами.

– Не люблю я этого Диму. У девчонок он, конечно, с языка не сходит. И, надо признать, он привлекательный парень. Похож на мать, черты лица у него не такие грубые, как у отца. Но я никогда не была падкой на мужскую внешность. Моё мнение: избалованный, высокомерный, жутко наглый. Правда, вся молодёжь сейчас наглая. Ты им слово – они тебе десять. Взять хотя бы Романа…

Только зародившийся интерес начал улетучиваться. Вероника с трудом сдерживала резковатый вопрос: «Причём здесь я?».

– Ах, Господи! Не знаю, как мне объяснить…Я готова признать, всё это – старая история, и причина моего отношения к нему в его матери…

Елизавета Аркадьевна потеряно повела плечами.

– Я всё же решусь кое-что рассказать тебе про неё, Вероника. Это очень необычная женщина. У неё такой жуткий взгляд. Никогда ничего подобного в жизни не видела. Даже не могу описать, но когда она смотрит на меня, я покрываюсь мурашками. У тебя ещё будет возможность в этом убедиться. Она ни с кем не общается, почти никуда не выходит, да вообще никто про неё ничего толком не знает. Никто, кроме меня. Поверь, я никому не рассказывала то, что хочу рассказать тебе. Да и не стала бы, если бы у меня не было на то серьёзных причин. Бедный Виталий, как я его всегда жалела… Ох и натерпелся он с ней!

Вероника поняла, что нарвалась на самое худшее, что только можно вообразить – на сплетни, в которых её ненавязчиво вынуждали стать соучастницей. Елизавета Аркадьевна, между тем, огляделась, как будто их могли подслушивать из кустов, и чуть наклонилась к Веронике.

– Я, конечно, не хочу показаться сплетницей, но то, что я сейчас скажу – чистая правда! В молодости, а в молодости она, ничего не попишешь, была красавица! Да что говорить, она и сейчас ещё фору даст любой красотке. Так вот в молодости она спуталась с одним бандитом, он даже убил кого-то из-за неё. Не буду всё сейчас перечислять, но за ней много чего водилось, о чём и говорить не хочется. А Виталий из такой семьи! Он женился на ней, закрыв на всё глаза, а как его мать была против! Так если бы она после свадьбы успокоилась… Благодарила бы Бога, что он вытащил её из ямы. Не знаю, чего ей не хватало. Муж ей разве что луну с неба не доставал. Все ещё удивлялись, что его так заклинило на ней? Но я-то знала всегда, она его приворожила. Не считай меня сумасшедшей. За её семьёй это водилось. Ведьма она самая настоящая, больше никак не скажешь! Это сейчас любая шарлатанка может в газете рекламу разместить, а в наше время тюрьма бы по ней плакала. У неё и мать такая же была, и к бабке вся деревня ходила сглаз снимать, порчу, на картах погадать. Если соперницу устранить нужно, мужа вернуть, навредить кому-то – за деньги она всё делала. Не одного человека со света сжила! Внучка унаследовала это от бабки. Можно в это верить, или не верить, но я знаю, что говорю, я ведь почти выросла вместе с ней, мы в соседних дворах жили. Она промышляла колдовством. И даже одну молодую дурёху этому учила. Уже не из-за денег, конечно. Этого-то у неё стало после замужества как грязи. Ей это нравилось. Ей нравилась власть над людьми. И красота её какая-то неестественная, жуткая.

Елизавета Аркадьевна так увлеклась, что Вероника даже испугалась за неё. Взгляд женщины куда-то провалился, она словно забыла о существовании Вероники.

– Ах, извини, – Елизавета Аркадьевна внезапно очнулась и виновато улыбнулась, – нет смысла ворошить прошлое. Я это всё рассказала, чтобы ты поняла, почему я и к сыну не могу побороть неприязни. Может это несправедливо, но взгляд у него точно как у матери.

Женщина сделала долгую паузу, во время которой на её лицо плавно возвращалось привычное выражение любезной дамы с крохотной слабостью немного и безобидно перемыть чужие кости.

– Одно время он, кажется, ухаживал за моей дочерью, но далеко это не зашло. И, слава Богу! А потом Роман так некстати завёл с ним дружбу. Одним словом, он стал часто к нам захаживать. Наверное, тебе это покажется полной глупостью, но не так давно я стала замечать, что он как-то странно разглядывает мою дочь. Понимаешь, не как мужчина – красивую женщину. Как-то по-другому, украдкой со спины.

Елизавета Аркадьевна снова помолчала, вскинула глаза. У Ирины также взлетали длинные ресницы.

– Понимаю, всё звучит очень глупо. Ты, наверное, злишься, что я зря отнимаю у тебя время. Но если бы я знала, к кому обратиться, кто не покрутит пальцем у виска. Я просто места себе не нахожу…

Вероника улыбнулась. Женщина, очевидно, как-то по-своему истолковала её улыбку, потому что сразу приободрилась.

– Ты появилась вовремя, моя милая. Я подумала, что ты как раз такой человек, который хотя бы попытается меня выслушать и понять. И не будет смеяться. Ведь это твоя профессия, в конце концов. Наверняка, тебе приходится выслушивать и не такую чушь.

Вероника снова улыбнулась, подумав, что приходится выслушивать за деньги и в определённое время. Но вслух сказала:

– Если я могу вам чем-то конкретным помочь, я готова попробовать.

– Вероника, я ничего особенного не прошу, – моментально откликнулась дама, – если тебя не затруднит, пожалуйста, понаблюдай за этим молодым человеком, присмотрись. Сделай это для меня. Тебя с ним непременно познакомят. Я просто хотела бы услышать, что ты о нём думаешь.

Вероника пожала плечами, хотя, предлагая помощь, имела в виду совсем другое.

– Я постараюсь, хотя, по-моему, вы тревожитесь напрасно. У вашей дочери есть теперь надёжная защита, и от любого дурного глаза в том числе.

Елизавета Аркадьевна улыбалась, но так, очевидно, не считала. Глаз у Вероники и правда был намётанный. Мать Ирины показалась ей на самом деле не на шутку встревоженной. И даже перешедшая по наследству к Ирине маска болтушки-хохотушки её не спасала.

Вот только раздумывать об этом у Вероники не было, ни времени, ни желания. Она отмахнулась от посетившего её неприятного чувства, расценив повисшее молчание, как подходящий момент для прощания, и, решительно поднявшись, вновь вцепилась в сумочку. Но Елизавета Аркадьевна и не пыталась её удерживать.

Вероника, не оглядываясь, пробежала дорожку до конца и проворно выпорхнула на улицу.

Преодолев все препятствия, Вероника перевела дух и огляделась. Напротив её белоснежной «Вольво» стояла новой модели «Волга» с поднятым капотом. Загорелый парень склонился над двигателем. Вероника могла видеть только его блестящую спину и потёртые рабочие штаны. Это был Ваня, двоюродный брат Ирины. Он работал в университете. Не кто-нибудь, доцент кафедры философии. Вероника попала в преподаватели не без его помощи. Собственно, он и познакомил её со своей сестрой, а та, в сою очередь, уговорила Веронику стать свидетельницей на свадьбе.

Чтобы не получить порцию новой болтовни, Вероника решила не отвлекать Ваню от работы. Но он сам поднял голову и подозвал её неопределённым взмахом руки. Вероника осталась стоять на месте. Ваня сам двинулся к ней вразвалочку, обтирая руки заляпанной тряпкой.

У парня было довольно симпатичное своеобразное лицо с серыми внимательными почти всегда чуть прищуренными глазами, над которыми нависали густые рыжеватые брови. Он небрежно поигрывал обаятельной улыбкой, как будто заигрывал с девушкой. Его и без того светлые волосы совсем выгорели на солнце и приобрели такой же рыжеватый оттенок, как и брови. Ваня жить не мог, не напуская на себя значительность и деловитость, как будто никто ни в чём не мог разобраться без него, и особенно Вероника. Девушки на него западали, но впечатление портил бегающий взгляд, что придавало ему некоторое сходство с Елизаветой Аркадьевной. Более чем средний рост Вероника готова была списать из его недостатков, это у неё была патологическая слабость к высоким мужчинам.

– Почему за воротами? – добродушно усмехнулась она.

– У гаражей скоро шарики развесят. И фонарики…Ну не глупость ли? Тётушка как придумает! Даже если я хочу переночевать, я должен оставлять машину на улице, пока все гости не разъедутся. У меня, видите ли, масло течёт. А то, что я вместо таксиста, с тех пор как Ирка подала заявление, это никого не волнует…

Ваня немного остыл, перевёл взгляд на Веронику и многозначительно приподнял одну бровь.

– Что за секреты в беседке? Новый свадебный проект?

– А ты ещё и за женщинами успеваешь подглядывать?

– Да плевать мне на ваши сплетни. Голова уже трещит от этой свадьбы.

Ваня вдруг переменился в лице и странно ухмыльнулся.

– У меня к тебе есть небольшая просьба.

– Я тороплюсь – довольно грозно предупредила Вероника.

– Что-то не очень похоже было, когда вы хихикали в беседке. Но просьба, в общем-то, не моя, а Романа. Он сам не решается с тобой заговорить.

– Я не замечала, что Роман страдает от излишней скромности.

Веронике не очень нравился Ванин тон.

– Только не ори сразу, выслушай… – он замялся, – Я дал Роману почитать твою диссертацию.

Веронику вмиг захлестнуло раздражение.

– Зачем? – выговорила она, с трудом сохраняя спокойствие, – Диссертация нужна была твоей студентке, если я правильно помню. Я тебе доверяла.

– Он так просил, ты не представляешь. Это что-то вроде свадебного подарка, – Ваня сохранял непринуждённый вид человека, видящего Веронику насквозь, явно маскируя неуверенность и какой-то свой промах, – Да что в этом страшного? Любой может ознакомиться с твоей диссертацией в библиотеке.

– Не любой, а только студент с читательским билетом.

– Не важно. Проблема для меня сейчас в том, как тебе её вернуть.

– Что значит – проблема? – Веронику эти игры начинали бесить.

– Роман не хочет её отдавать. Он говорит, что отдаст тебе её только в собственные руки.

– Пусть отдаёт, я жду.

– Вот он и просил, чтобы ты за ней завтра заехала к нему.

– Куда, на мальчишник?

– А что в этом такого? Свежее мнение тебе не повредит.

– Первый раз слышу, чтобы в чисто мужской компании, перед свадьбой понадобилась женщина. Ты его правильно понял?

– Слушай, он просил – я передал, – делано разозлился Ваня, изображая нетерпение, – Прихоть у него такая. Хочет извиниться и отдать диссертацию в собственные руки. Или хочет познакомить тебя с кем-то.

Ваня довольно по-дурацки усмехнулся.

– Сосватать тебя.

– Что?

– Да заскочи на чуть-чуть. Не съедят тебя там. Мальчишки умирают от любопытства и не знают, как к тебе подъехать.

– Интересно, что Роман задумал… А кто там будет?

Ваня передёрнул плечами.

– Я буду, Вадим, Артур… Кто обычно, вся компания. Вопрос в том, кто тебе нужен. Дима Казанцев будет, конечно.

Вероника среагировала скорее инстинктивно.

– Я уже столько о нём слышала. Что этот Дима из себя представляет?

– Ой, не надо о нём… Терпеть его не могу, – Ваня поморщился, – Строит из себя… Один тон, когда он с тобой разговаривает, чего стоит. Я на ступень ниже, что тут добавить?

– Но Роману он, кажется, нравится? – заметила Вероника.

– Роману?! – Ваня презрительно усмехнулся, – Ты это серьёзно? Они работают вместе. За этого Диму крайне выгодно держаться из-за папочки. Вот и вся примитивная логика.

У Вани был вид знатока человеческих душ.

В Веронике начало опасно оживать неуёмное женское любопытство. За свою жизнь она перепробовала на вкус многое из того, что находилось под общественным запретом, но до сих пор не поддалась ни одной вредной привычке. И лишь со своим любопытством никогда не могла до конца совладать. Оно частенько заводило её за пределы разумного. Она уже точно знала, что поедет к Роману. Возможно, ей удастся в спокойной обстановке до свадьбы взглянуть на этого загадочного Диму. Молодого человека, который не оставлял равнодушными ни красавиц накануне свадьбы, ни почтенных вдов в возрасте. К тому же, заставлял завидовать хладнокровных мужчин.

– Я постараюсь заглянуть к нему, – пообещала Вероника.

Ваня довольно, с видом победителя кивнул. Вероника махнула ему рукой, прыгнула в машину, и, не смотря на то, что обычно очень осторожничала за рулём, рванула с места и помчалась на приличной скорости.

2.

Вероника снимала часть трёхэтажного коттеджа на тихой, утопающей в зелени улице. Но обитала в основном на одном этаже. Поскольку Вероника имела ещё довольно смутное представление о своих дальнейших планах, о покупке или о строительстве собственного дома она пока не помышляла. Она переживала достаточно странноватый для себя период, находясь в каком-то зависшем состоянии. Вероника выжидала, если так можно выразиться. Она слишком долго упорно работала, и её бешеная целеустремлённость начала иссякать. Ей надоело упираться, она ждала удачи, сама себе в том до конца не признаваясь. Она ждала чего-то такого, что само вдруг свалится на голову. Может, какое-то заманчивое предложение?

Тем не менее, день до самого вечера был привычно разбит на временные блоки. Проторчав в университете намного дольше, чем предполагала (всем хотелось понять, что она из себя представляет, особенно коллегам), Вероника едва успела забрать платье у портнихи. Пролетев на скорости по супермаркету, она открыла калитку своего маленького дворика, когда уже смеркалось.

Ещё летний, но уже со сдвигом на осень, конец дня был так красив! Паук свил огромную кружевную паутину прямо над её крыльцом. В тёплом воздухе в каком-то прощальном танце кружилась мошкара. Вероника замерла и некоторое время разглядывала затихшие старые плодовые деревья, чёткими силуэтами вырисовывающиеся вдоль забора.

В последнее время её всё чаще посещали мысли о бесполезности собственной непрекращающейся гонки. Хотя, скорее это была уже не её прихоть, она попала в бурлящее течение, оно несло её само по себе, как-то ему сопротивляться означало выпасть из него или унестись в другую сторону.

Сбросив туфли у двери, Вероника прошла в комнату и зацепила за дверцу шкафа вешалку с длинным бирюзовым платьем. Появиться на свадьбе в горящих алых тонах выглядело заманчивым, но Вероника решила не рисковать. Бирюзовый цвет шёл ей, платье тонко скрывало недостатки и выгодно подчёркивало достоинства. Оно мягко облегало фигуру, сбоку проходил разрез, открывающий часть ноги при ходьбе, вырез на груди украшала эффектная вышивка из крупных цветов. Вероника редко шила платья на заказ, но этим впервые осталась довольна. Она ещё не выбрала подходящие украшения, у неё их попросту не было. Их покупку Вероника решила оставить на последний момент, тем более из всей окружавшей её суеты это казалось наиболее приятным.

Из ритма нельзя было выпадать. Следовало срочно хоть как-то позаботиться о еде. К Веронике обещала заглянуть супруга мэра. До этого визита она ждала ещё пару важных звонков. Привычное кружение.

Вероника была равнодушна к женской болтовне, но воспитана достаточно строго, поэтому на внимание, что бы оно за собой не таило, привыкла отвечать вниманием. К счастью она также прекрасно научилась сочетать приятное (да зачастую и неприятное) с полезным, и мало что могло испортить ей настроение надолго. Она пусть ещё расплывчато, но подумывала об открытии собственного кабинета и рассчитывала всеобщий интерес к своей персоне направить в оплачиваемое русло. После того как очень «большой» по местным меркам в столице человек разрекламировал её, проще говоря, собственноручно ввёл в городской «свет», она была нарасхват. Правда пока в качестве приятной собеседницы и украшения любого вечера.

Что касается супруги мэра, не в пример прочим высокопоставленным жёнам, она была молода, и, естественно, очень привлекательна. Но её портил нервный тик: она постоянно прикусывала нижнюю губу и морщила нос. Это подсказывало Веронике, что деньги мужа ожидаемого счастья ей не принесли и, вообще, ей очень одиноко. А значит, в ближайшем будущем она могла созреть до потенциальной клиентки. Вторым в списке был её десятилетний сын, вполне сформировавшийся двоечник и хулиган.

Это был привычный образ жизни Вероники. Она использовала каждую свободную минуту и вечно опасалась потратить время зря. Так и прошел последний перед свадьбой день, выдавший на финише рекордный результат выполненных задач.

Ближе к вечеру Вероника застряла в пробке и должна была признать тот факт, что родной город на дорогах постигла участь столицы, страдающей от перенаселения, и прочих крупных городов. Кто бы мог подумать?

На дороге же, прислушавшись, наконец, и к себе, оказавшись в вынужденном бездействии, она должна была признать, что ощущает непривычное беспокойство. Больше того, оно как-то стремительно начало переходить в возбуждение. Сердце прыгало, руки подёргивались, вцепляясь в руль. Предметы, за которые она пыталась взяться, летели в разные стороны.

Вероника работала над тем, чтобы избавить людей от их заблуждений по поводу действительности, но сама так и не научилась быть до конца честной с собой. Ей потребовалось время и несколько самообманов, чтобы признать, что истинная причина её странного состояния кроется в предстоящей поездке к Роману. Очевидно даже, что в её жизнь давно не вмешивался мужчина. Мужским вниманием она никогда не была обделена, особенно после того, как появились собственные деньги, но вот затронуть её душу… Это давно никому не удавалось, если кому-либо удавалось вообще.

Перед зеркалом Вероника тоже давно не крутилась. Всегда находилось что-то более важное, чем это восхитительное девчоночье занятие. Она была так поглощена завоеванием мира, что какие-то незначительные детали собственной внешности её мало трогали. В этот вечер в полумраке дома Вероника первым делом задержала взгляд на собственном отражении в массивном старом зеркале.

После долгого раздумья она надела шоколадно-коричневое довольно короткое платье. Оно создавало приятное ощущение раздвоенности: строгость и вместе с тем откровенно подчёркивало фигуру, просвечивалось сквозь вставки в некоторых местах, но не выдавало никаких секретов, сколько не вглядывайся, лишь местами обманчиво переливалось. Свой привычный «конский» хвост она распустила, тщательно расчесав волосы. На шею повесила золотой круглый медальон.

В самые худшие дни Веронике казалось, что красиво только её имя, холодное и величественное. Бесспорно, это была полная чушь. Она всегда оставляла за собой шлейф притягательности. Она была красива не как Ирина. Вероника не ослепляла и не сражала наповал, она была на любителя. И у этого любителя в будущем были все шансы превратиться в ценителя, так как она не раскрывалась сразу. У неё были тонкие, довольно правильные черты лица. Непонятного оттенка, ближе к зелёным, небольшие глаза восхищали силой взгляда и манили пляшущими в них восхитительными хитринками. Все противоречия и всё многообразие её натуры сменялись в них как в калейдоскопе. Вероника почти не пользовалась косметикой, но свои безупречной формы губы всегда сочно выводила яркой помадой. У неё были роскошные густые волосы, светло-русые с пепельным оттенком, и всегда здоровый свежий румянец. И упругая изящная фигура была великолепна. Но всё это было не главным. К Веронике тянула, как магнит, какая-то огромная внутренняя сила, которую почти все непроизвольно ощущали.

Не совсем уверенно застегнув лакированные чёрные туфли, Вероника вышла из дома, стараясь ступать легко и грациозно. Ноги отвыкли от таких высоких каблуков. Неизвестно откуда принеслось ощущение, что её ждёт приключение.

Вероника долго путляла среди совершенно одинаковых многоэтажек нового района, расползшегося по северной части города. Дома образовывали настоящий бетонный лабиринт и нумеровались в абсолютно непостижимом, неизвестно кем придуманном порядке. Она изрядно утомилась притормаживать и расспрашивать прохожих, которые сверху вниз недружелюбно посматривали на её копну волос и сверкающую машину. Наконец, пожилой мужчина с очаровательной толстой собачкой породы «шарпей» с улыбкой указал ей нужный номер дома.

Вероника выбралась из машины, запрокинула голову и обвела глазами новенькие панельные дома. Их крыши терялись в мутном небе. Они напоминали гигантские, словно готовые в любой момент повалиться набок, коробки с прорезями и вызывали головокружение.

Вероника, не спеша, растягивая минуты какого-то непонятного предвкушения, вошла в прохладный подъезд, с уже исцарапанными всевозможными глупостями стенами. Лифт видимо не работал, так же как и домофон. Во всяком случае, он не отзывался на нажатие кнопки вызова. Приятный сюрприз.

Покрутившись на замусоренной лестничной площадке, Вероника двинулась пешком на восьмой этаж.

Преодолев весь путь, она перевела дыхание и остановилась как вкопанная у обтянутой коричневым кожзаменителем двери. Сердце выпрыгивало и громко выстукивало куда-то в виски, не столько от подъёма, сколько от снова нахлынувшего волнения. Однако за дверью стояла подозрительная тишина. Вероника достала из сумочки измятую бумажку с нацарапанным на ней адресом и сверила номер квартиры. Ваня всё нарочно придумал, без сомнения. Он считал, что у женщин нет мозгов, это естественный закон природы, и не уставал это доказывать на практике. Но она всё же надавила на звонок.

Роман так резко распахнул перед ней дверь, как будто всё это время стоял по другую сторону, прильнув к глазку и держась за ручку. От неожиданности Вероника отпрянула назад и смутилась как девчонка. Роман был в светлой рубашке с расстегнутым воротом, отчего его и без того смуглое тело казалось особенно загорелым.

– Я думал, ты не решишься заявиться в мою берлогу – улыбнулся он, скаля роскошные блестящие зубы.

Вероника вошла в полутёмную, современно, хотя довольно стандартно оформленную прихожую с аркой. В квартире и в самом деле стояла поражающая тишина. Вероника сняла туфли, опасаясь, что её слишком быстро выдворят, и сразу показалась себе совсем низенькой, как будто спрыгнула с пьедестала на землю. Бросила беглый взгляд в зеркало – щёки раскраснелись, как у матрёшки, и бешено горят глаза. Она нерешительно двинулась вслед за хозяином, повесив сумочку на ручку двери.

Не успев подумать, что Роман в этот вечер почему-то один, Вероника оказалась в квадратной комнате с открытой балконной дверью. Деревянныё жалюзи почти не пропускали свет, комната освещалась одиноким, но безумно ярким лучом клонящегося к закату солнца, пробивающимся где-то сбоку, и тусклым круглым светильником. Кто на чём – на дорогих плетёных креслах с мягкими подушками, на каких-то восточных пуфиках, друзья Романа разместились вокруг низкого бамбукового стола с разноцветными стёклами вместо столешницы и молчали, как убитые. На столе среди пепельниц, полных окурков, только кружки с чешским пивом, запечатанная бутылка водки и красное бордо. Все как один оценивающе уставились на Веронику. Не хватало только залиться краской, как в детстве.

Вероника смогла, однако, с достоинством опуститься на принесённый из кухни стул. Роман поставил перед ней красивый розовый бокал на длинной кручёной ножке и сел напротив. Немного придя в себя, Вероника откинула волосы назад и более спокойно огляделась.

– Что всё это значит? – спросила она с искренним недоумением, и её голос прозвучал как прилетевший из потустороннего мира.

Роман рассмеялся.

– Не пугайся. Мы не тупо напиваемся, честное слово. Просто ждём одного моего приятеля. Он обещал нам шикарную баню у реки и живых раков, но опаздывает больше, чем на час. Мы ждём и слегка разминаемся. Присоединяйся. По-моему атмосфера подходящая.

Он хитро обвёл глазами комнату.

– Подходящая – для чего?

– Для разговора с интересным человеком, конечно, – невинно улыбнулся Роман.

Он начал откупоривать бутылку с вином. Его сильная рука легко закручивала штопор. Вероника не любила вино, предпочитала что-нибудь крепкое, но дело было в машине. Она была законопослушна и не собиралась добираться домой на такси. И чувствовала себя как школьница на первом свидании.

Между тем Роман представил ей собравшихся. В этом почти не было необходимости. Вероника знала всех, за исключением двоих.

Рядом с Романом важно, с видом старожила, сидел Ваня. Он привычно многозначительно поглядывал на Веронику.

По другую руку от Романа разместился Вадим. Этому высоченному с мощными, как глыба, плечами и великанскими руками парню предстояло стать свидетелем на свадьбе, а значит, в каком-то роде, её партнёром. Его каменное лицо имело почти всегда одинаково пренебрежительное выражение. Стрижка, что-то вроде «каре» закрывала уши, серые узкие глаза скучающе смотрели на Веронику: «кто такая, что в ней особенного и из-за чего столько разговоров».

С ещё одним приятелем Романа Вероника тоже была знакома. Его звали Сергей. Он совершенно терялся на фоне Романа и Вадима: более чем невысокого роста, с квадратным борцовским телосложением (кажется, он и занимался раньше борьбой, даже имел какие-то заслуги). Он постоянно сыпал дурацкими шуточками и сам же над ними смеялся. Однако, девушка, насколько Вероника запомнила, у него была красивая.

Наслышана Вероника была и про Артура, даже видела мельком несколько раз. Он встречался с Людой, младшей сестрой Ирины. По национальности он был наполовину армянин, и его маниакальная, по мнению Елизаветы Аркадьевны, ревнивость приписывалась именно происхождению. Люду все напропалую жалели, а Артура никто не воспринимал всерьёз, не исключено, что ещё и из-за возраста. Ему исполнился двадцать один год, но выглядел он младше. Только Роман относился к нему со своей обычной добродушной снисходительностью. И сейчас вид у мальчика был немного затравленный. Что касается Вероники, то она приняла бы его за самого обычного русского парня. Его слегка волнистые коротко подстриженные волосы были значительно светлее, чем у того же Романа. Большие карие глаза окружали феноменально длинные пушистые ресницы, какие-то совсем детские. И снова средний рост.

Незнакомого парня с рельефными накачанными мускулами, на которых просто невозможно было лишнюю секунду не задержать взгляд, представили как Олега.

Значит, получалось, что Дима сидел рядом с Вероникой, и всё это время она могла созерцать его аккуратный безупречный профиль. Когда их познакомили, он вежливо, но без малейшего интереса повернул к ней голову. Не исключено, что именно этого мгновенья Вероника с трепетом ждала весь вечер. Но ничего особенного с Вероникой не произошло. Во всяком случае, в этом парне не было ничего такого, от чего можно было бы потерять сознание. Умные холодные глаза смотрели как сквозь её лицо. Светлые соломенные волосы зачёсаны за маленькие уши, красивые подвижные брови, темнее, чем волосы, высокий лоб, эффектная ухмылка – ничего выдающегося. Может, обычный для Вероники дух противоречия?

Ничего интересного не случилось и дальше. Роман стал задавать ей приевшиеся за последнее время, будто из стандартного, составленного кем-то для всех жителей города, вопросы, сильно смахивающие на интервью для журнала: в какой школе училась, какой институт заканчивала, откуда знаешь того-то, где познакомилась с тем-то, где за границей была, где летом отдыхала… Реакция на ответы: «ого» и «круто».

Как показалось Веронике, Роман был единственным, кто интересовался её персоной. Парни, как по команде начали курить, и скоро комната «повисла» в сигаретном дыму. Никто, даже Ваня, не обратил внимания на то, что ей это неприятно. Ко всему прочему, Веронике показалось, что она производит на компанию впечатление кого-то вроде школьной директрисы.

Выпытывание Романа, между тем, выглядело не только странно, но даже неприятно. Сергей с Олегом лениво встряли пару раз, Дима и Вадим откровенно скучали, Ваня терпеливо исполнял роль двоюродного брата невесты, а Артур, судя по всему, мечтал поскорее убраться восвояси.

– Что с моей диссертацией? Я вообще-то за ней приехала, – не выдержала Вероника, расстроившись.

Роман метнулся в другую комнату и вернулся с увесистой голубой папкой.

– Извини. Вот он, – ткнул пальцем в Ваню, – бросал её где попало. Я не удержался и стянул. Не каждый день тебе попадается в руки настоящая диссертация. Тем более, женская. Знаешь, когда-то я мечтал стать психологом и всерьёз этим увлекался. Но меня убедили выбрать более практичную профессию, и я поступил в строительный на архитектурный. Я прочитал всё, даже самое нудное. Со многим бы поспорил. Логика у тебя железная. Мыслишь не как женщина.

Веронике пришлось сжать зубы, чтобы заставить себя промолчать. Только не спор. Они этого не заслужили.

Роман повёл бровью. Похоже, его не удовлетворило её молчание. Самое забавное, что её затянувшееся присутствие никого не удивляло, даже Артура. Только Ваня нервно ёрзал на месте.

– Глотни, – Роман кивнул на бокал, – чуть-чуть можно.

Вероника рассеяно взглянула на вино в бокале. Оно имело глубокий насыщенный рубиновый цвет. Ей захотелось пригубить, но снова вспомнилось о тайной гордости – машине, в вождении она не такой уж ас. Она решительно отвернулась от бокала.

– Женщина не курит – надо же! – сказал вдруг Дима и быстро затушил сигарету. Всё это время он дымил ей прямо в нос. – Извини.

– Ничего, я привыкла, – ответила она немного ехидно.

– Да, мы отвыкли от некурящих девушек в своей компании, извини, – поддержал Роман, – Они так смолят, похлеще нас. Надо отучить их, к чёртовой матери.

Дима даже не удостоил Веронику взглядом. Голос был приятный, но она не назвала бы его завораживающим или как-то так. Скорее наоборот, отрезвляющим, возвращающим в реальность. Кажется, она уже понимала, почему Дима так нравится женщинам: немногословный, загадочный, с красивым лицом – настоящий романтический герой.

– Могу я забрать папку? – спросила Вероника с лёгким вызовом в голосе.

Роман широко улыбнулся. Проводил её до двери, дежурно поблагодарив за оказанное внимание. Даже пытался поддержать, пока она застёгивала туфли.

Вероника чувствовала себя полной дурой. Не исключено, что Роман поспорил на что-то со своей компанией, и она была объектом спора. От его наглой физиономии всего можно было ожидать.

Выскочив на улицу, Вероника выругалась от души, напугав какую-то бабулю, вдохнула воздуха и немного постояла у машины, вертя в руках ключи с пультиком от сигнализации. Теперь она будет мучиться и гадать, во что её втянули.

К владениям Елизаветы Аркадьевны Вероника подрулила, когда уже совсем стемнело. На чистом небе не по-городскому ярко горели звёзды. Погода на свадьбе обещала быть прекрасной. По замершему «парку» время от времени проносился лёгкий ветерок, чуть притрагиваясь к листве.

За дорогу Веронике удалось немного восстановить своё душевное равновесие. А от вечернего цветочно-ветренного запаха стало вдруг так хорошо, словно именно здесь в эти самые мгновенья только-только начиналась жизнь, а всё прошедшее было репетицией, суммированием опыта. Она была молодой и открытой для чего-то неведомого, прекрасного.

У девушек всё оказалось полной противоположностью: играла незатейливая музыка, ярко горел свет, на маленьком диванчике лежало одно из бесчисленных платьев Ирины. Девушки набились в полукруглую комнату с высоким потолком, выходящую на полукруглый же огромный балкон, увитый цветами. На стеклянном столике с резными ножками сияли красивейшие фужеры из хрусталя. Названия вин словно придумывались для роскошных блондинок: «Голубые небеса», «Нектар любви»… Джин и пара ликёров – кажется, пытались делать коктейли. Центр стола занимала роскошная горка «Богемия» с россыпью орешков, разноцветных цукатов, конфет, фруктов и уже перемежающихся с ними фантиков.

Действующие лица с другой стороны тоже в представлении почти не нуждались. Сама Ирина кружила по комнате в розовом платьице с постоянно спадающими бретельками. На её шее болталась подвесочка из золота с ярким рубином. Ирина сразу же бросилась к Веронике.

– Ничего себе, ты опаздываешь! Я думала, ты совсем не явишься.

Удивительно, что Роман ей ничего не сказал. Странные у него предсвадебные фантазии. Вероника извинилась. Ирина, впрочем, тут же забыла об этом. Она схватила большой чёрный футляр и сунула его Веронике под нос.

– Ты только посмотри на это! Привезли наконец-то.

В футляре лежало великолепное ожерелье из жемчуга и такие же серёжки. Роскошное обрамление свадебного наряда.

Восхитившись украшениями, Вероника плеснула себе чистого джина, опустилась в глубокое кресло и с наслаждением вытянула уставшие ноги. Редкая возможность посидеть без движения.

Разговоры о нарядах свели Веронику с ума, мальчики и чудеса косметики её тем более не интересовали, поэтому она с чистой совестью положила на колени журнал с моделями свадебных платьев и ушла в себя.

Подруги Ирины относились к ней немного настороженно, некоторые даже враждебно. Впрочем, почти как большинство девушек, с которыми Веронике приходилось иметь дело. Очевидно, в ней за версту чувствовалось некоторое превосходство, нечто для них непостижимое и непонятное. Чаще всего, когда они выясняли, что Вероника до бесконечности, не перебивая, может выслушивать про их переживания, эта враждебность сводилась на нет и даже переходила, порой, в тесную привязанность. Вероника запросто превращала себя в подобие «свободных ушей», но всегда отводила черту, до которой сближалась. По-хорошему, она мало в ком нуждалась.

Алла и Надя были девушками Вадима и Сергея, соответственно. И Алла, без сомнения, могла бы составить конкуренцию любой модели с мировым именем своими ростом и фигурой. Её бёдра были немного тяжеловаты, но это уже с придирками. Черты лица слегка простоваты, но лишь на фоне ангельского личика Ирины. Естественно и умело осветлённые волосы до плеч, Алла расчёсывала на прямой пробор и подкручивала кончики внутрь. Косметикой пользовалась лишь натуральных светлых тонов. Не удивительно, что Вадим так высоко задирал нос, когда где-нибудь появлялся вместе с ней. Но, надо заметить, Алла и смотрела на всех точь-в-точь как Вадим: важно и надменно, из-под полуопущенных век. В этот вечер на ней было короткое светло-зелёное платье без рукавов по фигуре. Рядом с босыми ухоженными ступнями лежали красивые чёрные босоножки.

Надя проигрывала подруге в росте, но формы у неё были попышнее, и лицо отличалось большей миловидностью. Отросшую и немного потерявшую первоначальный вид стрижку Надя и не пыталась как-то укладывать, и тонкие заострённые каштановые пряди небрежно закрывали ей лоб и подчёркивали маленькие причудливой формы ушки. Из под прядей выстреливали безупречные полосочки бровей. Едва заметные коричневатые румяна ещё больше выделяли её резко очерченные скулы. На девушке были узкие белые джинсы с красивым ремнём и чёрная поблёскивающая маечка с глубоким вырезом. Не требовалось защищать диссертацию по психологии, чтобы понять – с Сергеем она потому, что у того водятся деньги. Но относилась она к нему демонстративно уважительно.

Младшая сестра Ирины Люда сидела в стороне от всех, во втором кресле и молчала. Вид у неё был отрешённый, впрочем, как и всегда, сколько Вероника видела её. Вообще-то, это была довольно красивая девушка, но, конечно, не в какое сравнение с Ириной не шла. У неё были идеально правильные черты нежнейшего лица. А фигура, пожалуй, даже лучше, чем у Ирины. В ней во всей чувствовалась какая-то утончённость, большая женственность, что ли, словно она вся из фарфора. И всё же не было того золота волос, пронзительной голубизны глаз, насыщенной яркой улыбки с влажным блеском белоснежных зубов, как у сестры. Рядом с Ириной ей, бедняжке, наверняка на всю жизнь были уготованы вторые роли. Хотя, нельзя было не признать, что Люда ничего подчёркнуто не предпринимала, чтобы выглядеть столь же ослепительно. Совсем не пользовалась косметикой, не следила за волосами – всегда распущенные они беспорядочно развевались и липли к лицу, одевалась с подростковой небрежной распущенностью в мешковатые нелепые вещи. Странный взгляд, как будто она где-то далеко, не в реальности, и чрезмерная несвойственная такой молодой девушке серьёзность притягательности ей тоже не добавляли. Оставалось загадкой, к кому её постоянно ревнует Артур.

Ксения, жена Вани, в столь блистательном благоухающем духами обществе выглядела засидевшейся домохозяйкой. Её и приглашали, как Вероника заметила, по большей части для того, чтобы быстро «сообразить» на стол. Зачем-то она упорно совсем коротко стригла свои тёмные волосы. От этого лёгкие отёки под глазами выходили на передний план. Суховатым телосложением и длинными ногами Ксения напоминала легкоатлетку. Но был у неё и свой козырь: совершенно обезоруживающая милая улыбка, от которой удивительно преображалось лицо, и начинали играть ямочки на щеках. Другие девушки относились к ней немного пренебрежительно, но Ксения не обращала на это никакого внимания и активно поддерживала шумный разговор.

Единственную для Вероники незнакомку звали Оля. Пожалуй, она производила даже большее впечатление, чем Ирина. Темпераментнее, колоритнее. Более броская. С какой-то вызывающей откровенной красотой. Вот уж кто был рождён для алого платья. Чёрные локоны её волос закрывали глянцевые покрытые ровным загаром плечи. Карие чуть раскосые глаза словно были нанесены страстным мазком художника. Большие соблазнительные губы она, явно зная, что мужчины теряют от этого над собой контроль, по привычке чуть выпячивала вперёд.

Вероника в основном молчала. Она отвечала, лишь, когда к ней непосредственно обращались, преимущественно односложно. Невольно она прислушалась, только когда речь снова зашла о Диме. Говорила Оля. Что-то про новый ночной клуб, как они ходили куда-то вместе.

– У него таких, как ты, знаешь, сколько было? – перебила самоуверенную девушку Алла ехидным тоном, – Если сложить всех вместе, до Москвы можно будет выстелить дорогу.

Однако Оля нисколько не растерялась и не обиделась.

– Но и у меня их было до Москвы и обратно, – ответила она совершенно спокойно, с лёгким смешком. И из её ярких уст это не прозвучало пустым хвастовством.

– Но об этом совсем не обязательно всех оповещать, – колко заметила Алла вполголоса.

Не обращая внимания на замечания, Оля продолжала рассуждать с мечтательным выражением лица.

– Я уже была близка к тому, чтобы начать с ним встречаться…

Алла прыснула.

Ирина порывисто встала и вышла на балкон, обдав всех потоком воздуха.

– Как красиво! Как жалко лето. Идите все ко мне! – закричала она, – Ой, звезда упала! Я загадываю желание.

Она запрокинула голову назад и закрыла глаза.

Веронике стало почему-то любопытно, про что желание, и связано ли оно как-нибудь с Романом.

Ирина вдруг схватила её за руку и потащила назад в комнату.

– Вероника, мы идём в ночной клуб. Напьёмся и будем танцевать до утра. Ты с нами, и без разговоров. Но в таких туфлях ты долго не протянешь. Какой у тебя размер? И мне кажется, надо надеть что-нибудь полегкомысленней… – выкрикивала она, не давая Веронике вставить слово.

Мечты выспаться перед свадьбой растаяли.

3.

Вероника уважала пунктуальность. В восемь, так в восемь! Утром она была у дома Елизаветы Аркадьевны, и бессонная ночь не могла ей помешать.

У калитки на неё налетел упитанный мужчина. Он широко улыбался и прижимал к животу громадный букет тугих белых роз.

Платье Вероника захватила с собой, намереваясь переодеться у Ирины. Ей хотелось выглядеть свежей и не измученной ожиданием. Она бережно несла перед собой вешалку. Плечи приятно покрывались мурашками от утренней прохлады или от предпраздничной взбудораженности.

По двору как метеоры носились люди, знакомые и незнакомые. Веронику ещё несколько раз едва не сшибли с ног. Прислуги Елизавета Аркадьевна не держала, чем почему-то очень гордилась, но обладала талантом привлекать к домашним делам не только всех возможных родственников, но и не очень близких знакомых, которые, в общем-то, были ей ничем не обязаны. Вероника слишком поздно начала подозревать, что плавно попала в их число. В этот час мать невесты была озабочена лишь своим внешним видом, она могла себе это позволить в окружении такого количества свободных людей. Женщина показалась на минутку, кивнула Веронике и тут же исчезла в глубине первого этажа. Но её раздражённый срывающийся голос тут же начал доноситься то из одной, то из другой части дома.

Вероника поднялась наверх. В спальню Ирины уже набились подруги в самых сногсшибательных нарядах. Сестра и Ксения что-то подправляли на свадебном платье. Вокруг самой Ирины толкались парикмахерша и визажист. Ирина сидела перед зеркалом в прозрачном халате и выглядела несчастной.

Вероника аккуратно повесила бирюзовое платье на самое видное место и решила воспользоваться услугами парикмахерши, как только та освободится. Ей не нужно было много. Чуть тронуть распущенные волосы укладкой.

Похожая на сказочного эльфа, Люда выглядела очаровательно в бледно-розовом платье, с высокой причёской. Окинув взглядом спину сестры, она резко воткнула иголку в катушку и приложила к шее жемчужное ожерелье, которое до этого было беспардонно брошено на трюмо.

– Сестричка, надеюсь, сегодня ты снимешь, наконец, свой камень счастья? Для одной шеи этого будет многовато, – ехидно проговорила она.

– Нет, ты – дура, честное слово! – взвилась вдруг Ирина, порывисто поворачивая голову, – Иди вообще отсюда, пока я тебя не убила! Вскочила в шесть утра и на нервы мне действуешь!

Вероника даже вздрогнула, столь неожиданной и диковатой была вспышка гнева у вечно хихикающей девушки. Впрочем, она разделяла её волнение. У Ирины всё сосредоточилось на сегодняшнем дне. Он, видимо, казался ей вечностью. Если бы ей сказали сейчас, что завтра будет всемирный потоп, она бы, наверное, не среагировала. Веронике стало даже обидно, когда она подумала, что за этим днём их ждут совместные с Романом жизнь и быт. Пусть более красивые, чем были у неё с мужем, но всё же им предстоит спать в одной кровати и копаться в одном вещевом шкафу. Если у них с Романом есть хоть какое-то подобие того светлого романтического чувства друг к другу, в которое до сих пор не переставала верить Вероника, как было бы хорошо, если бы они не растеряли его.

Размечтавшись, Вероника не заметила, что уже попала под обстрел любопытных взглядов.

В половине двенадцатого Ирина стояла на середине спальни в платье, в высоких перчатках, с водружённой на утыканную мелкими цветочками и бусинками причёску фатой, с профессионально наложенным макияжем, и от волнения не могла удержаться на тоненьких каблучках своих перламутровых туфелек. На её лице, как маска, застыло взвинченное и вместе с тем чрезмерно торжественное выражение, так не свойственное её живой беспечной натуре. Сильно скованная, она напоминала приготовленное на выставку изваяние, боясь испортить что-нибудь из своего наряда неосторожным движением. Её отчаянные попытки взять себя в руки ни к чему не приводили.

К счастью, жених не заставил себя долго ждать. Во двор вместо Романа ввалился Вадим. За невесту долго предлагали выкуп. Вероника хотела присоединиться к другим девушкам, убежавшим вниз, но Ирина истерическим жестом удержала её возле себя.

В конце концов, не выдержав, Вероника выскользнула из спальни и, тихо остановившись на лестнице, могла увидеть сверху, как Вадим гордо рассыпал долларовые бумажки, преодолел бастион из родственников и легко, не смотря на комплекцию, взлетел по ступенькам. Наткнувшись на неподвижную Веронику, он быстро окинул её небрежным взглядом и, очевидно, признал, что в бирюзовом платье и она хороша сегодня. Но тут же, не моргнув глазом, поприветствовал её. Вероника задержала его ещё на некоторое время с помощью подоспевших Люды и Ксении. Конечно, все уловки были старые, вроде ключей в стакане с молоком, но получалось весело и шумно.

Наконец, проникнув в заветную спальню, Вадим невозмутимо рассыпался в дежурных комплиментах и вручил Ирине круглый замысловато оформленный букетик из мелких нежных розочек с вьющимися по краям длинными закрученными ленточками. Придержав шлейф, Вероника помогла спустить невесту вниз. Однако у дверей им ещё предстояло выслушать длинную и очень нудную речь трое суток добиравшейся на свадьбу родственницы на тему, какой Ирина бриллиант, и какое счастье, что она досталась Роману. Будто кто-то в этом до сих пор сомневался.

Вокруг Вероники забегал оператор с камерой, она сказала в объектив несколько не менее дежурных, чем у Вадима фраз. Тем временем, на машинах подправили ленточки, прикрепили последние бантики, и Ирину с облегчением затолкали в белый лимузин, после чего многие вздохнули свободнее.

Напряжение, просто бившее в воздух электрическими разрядами, спало, лишь, когда все торжественные церемонии, вся официальная часть остались позади. Но Ирина так и не успокоилась. Её глаза потерянно перебегали с одного предмета на другой и ничего не выражали. Это начинало настораживать. В машине Вероника заметила, что Ирина не сняла подвеску с рубином. Золотая цепочка стекала в вырез платья из-под массивного жемчуга. Очевидно, эта вещь была ей очень дорога.

Вероника честно исполняла роль свидетельницы, и ей не хватало времени рассматривать гостей и обращать внимание на мелкие детали. Роман тоже немного нервничал, это Вероника скорее почувствовала, чем разглядела, но от этого своего обычного обаяния не утратил. Вадим, так же, как и она, старался работать с полной отдачей и почти всё время держался около неё, что вызывало довольное заметное возмущение со стороны Аллы. Девушка, скорее всего, не столько испытывала ревность, сколько недоумевала, почему Ирина не пожелала выбрать в свидетельницы её саму.

Что касается Димы, Вероника должна была полностью признать свою вчерашнюю ошибку. Это давалось ей почему-то не без удовольствия. Она то ли не разглядела его в темноте, то ли поторопилась с выводом. Он был восхитителен. Дело было даже не во внешности. В нём было что-то такое неуловимое, что выбивало почву из-под ног не только у женщин. Какая-то волнующая притягательность, которую не опишешь словами. Да, он был высоким, стройным, с красиво развёрнутыми плечами, его серо-голубые глаза потрясали глубиной, но вовсе не поэтому от него трудно было отвести взгляд. В его лёгких, словно он весил совсем мало, движениях сквозила какая-то особенная грация. Пожалуй, он напоминал ей молодое, полное сил строптивое животное, которого не существует в природе. Ему был очень к лицу шикарный костюм тёмно-серого оттенка. И этот проглядывающий в нём во всём шик также удивительно и непостижимо сочетался с лёгкой развязанностью в манерах, как и мягкое спокойствие его взгляда с постоянно прорывающейся внутренней неукротимостью. С ним заигрывали все девушки подряд, но Вероника не заметила, чтобы он отдавал предпочтение какой-то одной. Её голова, время от времени, так или иначе, поворачивалась за ним. Хорошо, что Роман постоянно оказывался рядом, временами предпочитая Диму невесте. Однако, Вероника, как ни старалась, не смогла разглядеть в поведении Димы ничего странного и, тем более, пугающего. Всерьёз пугало её то, что мужчина давно так не притягивал к себе её внимание. Это было немного опасно, учитывая её всё возрастающую необъяснимую тоску.

Между тем, свадьба успешно продвигалась по стандартному расписанию. Переехали через семь мостов, через один из которых Роман перенёс Ирину под визги гостей. Залили всё шампанским, разбили пустую бутылку, побили об тот же несчастный мост море бокалов на счастье.

Потом отправились за город, на берег реки. Погода стояла великолепная, как и предвидела Вероника: летняя, но не слишком жаркая, чуть тронутая неизбежно приближающимся осенним дуновением, с лёгким, немного печальным ветерком. На деревьях разбросались первые жёлтые мазки.

Мать Романа умерла много лет назад, отца он не знал совсем, так что встречала «молодых» Елизавета Аркадьевна. За день она дважды переоделась, не раз всплакнула, но выглядела бодренько. Зять совсем её приручил. Под его ослепительными улыбками и грубоватыми шутками она таяла, как сливочное масло.

Вероника зашла в дом, отказавшись от очередного бокала. Она нашла ванную, вымыла руки и попыталась подправить косметику и растрепавшуюся причёску. Можно было передохнуть и как следует встряхнуть Ирину. Она взяла девушку за руку и увела в прохладную тихую комнату. Перчатки Ирины повлажнели и запылились. Она нервно сняла их и бросила на стул, потом уставилась на обручальное кольцо на тонком пальчике.

– Всё уже позади. Успокойся. Теперь надо только веселиться. От тебя больше ничего не требуется. Ты потрясающе красивая невеста. Честное слово, я не видела лучше, – сказала Вероника с неподдельной теплотой.

Но девушка отстранилась. Вид у неё, по-прежнему, был совершенно отсутствующий.

– У меня жутко разболелась голова от этой дурацкой причёски – произнесла она сквозь зубы.

– Ты просто перенервничала и устала.

В конце концов, ничего не добившись, Вероника решила полностью доверить заботу о ней Роману.

Для празднования свадьбы на целую ночь сняли самый большой и самый модный в городе клуб «Колибри». У закрытого входа прогуливались разряженные девушки, рассчитывавшие, как обычно, провести там вечер. Дорогу им преграждали строгие охранники в форме.

Вероника первой поднялась наверх и оглядела расставленные на огромном пространстве круглые столики, на каждый из которых сверху спускался столбик света. Она представила себе, какая неразбериха начнётся, когда вся нескончаемая, подвыпившая масса гостей начнёт за ними размещаться

Но волновалась она зря, всё произошло довольно быстро и организованно. На большинстве столиков стояли таблички с именами. Надо было отдать должное Елизавете Аркадьевне: изрядно потрепав нервы себе и окружающим, она продумала всё до мелочей.

Пока гости рассаживались, Ирину и Романа завалили подарками, преимущественно деньгами в конвертиках.

За весь нескончаемый вечер Веронике пришлось произнести столько тостов и речей, что у неё запершило в горле. Ещё она танцевала с Вадимом «Цыганочку», чтобы невесте вернули украденную туфельку, отгадывала загадки, прокатывала через мужские брюки яблоко и делала ещё массу совершенно немыслимых вещей, впрочем, обычных на свадьбах.

Дима танцевал с каждой девушкой по очереди, в том числе и с невестой. Танцуя в это время неподалёку с Вадимом, Вероника внимательно наблюдала за ними. Они разговаривали, но никаких молний между ними не пролетало. Так могли бы беседовать двое давних знакомых, не более. Танцевал Дима и с ней самой. Они обменялись лишь несколькими незначительными фразами. Его полное равнодушие огорчило Веронику, но она тут же заставила себя не думать о нём.

Рядом Роман танцевал с Людой, и Вероника получила полное подтверждение тому, о чём начала подозревать ещё с утра. Люда была влюблена в Романа. Вероника не понимала, почему не заметила этого раньше. Бедный Артур не находил себе места. Всё же примесь армянской крови была не так уж виновата.

Вероника получила возможность немного расслабиться, лишь, когда гости отчасти насытились, изрядно выпили, наплясались, наорались «горько» и начали уставать. Про неё вспоминали всё реже и реже, и она осторожно прикоснулась к кулинарным шедеврам, приготовленным внизу, в старом ресторане, где, возможно ужинали ещё её родители.

Вероника почти не прикасалась к спиртному, если бы она опрокидывала в себя все бокалы, которые ей подносили, её давно бы унесли без чувств. Теперь ей интересно было наблюдать, как среди именитых гостей начинается разброд. Наряды заметно теряли свою помпезность, лица расплывались, чинный светский разговор постепенно превращался в резкие выкрики с взмахами рук, с частым, довольно неприличным смехом.

Белое платье Ирины мелькало, как маяк, у лестницы, в компании молодёжи. На девушке уже не было фаты.

К Веронике вдруг легко наклонился Роман и пригласил её на очередной медленный танец. Он тоже выглядел весьма потрёпанным: на щеке остался след чьей-то помады, без пиджака. Но трезв «как стёклышко», в отличие от друзей. Наверное, и он чувствовал себя некомфортно, как и Ирина. Может быть, в простенькой свадьбе Вероники всё же была какая-то прелесть, в том, что не было ничего лишнего и ничего напоказ?

Вероника жутко устала, но отказываться не стала. Роман увлёк её на самую середину зала.

– Ну, как ощущаешь себя с кольцом на пальце? – спросила она, чтобы не молчать.

– Да ничего не изменилось, – улыбнулся Роман, – Для меня, по крайней мере. Это Ирине захотелось замуж.

– Все вы так говорите… – усмехнулась Вероника.

«Ну, почему, в самом деле, просто открыто не признаться, что ты счастлив и добился своего?» – подумала она.

Когда танец закончился, Роман не отпустил её руку и быстро подвёл к трёхэтажному белому торту с розочками из безе, возвышавшемуся на огромной стеклянной подставке.

– Давай, разрежем его. Может, вся эта канитель закончится, наконец, – предложил он.

Вероника любила сладкое и давно с нетерпением поглядывала на белоснежную гору с несъедобными фигурками жениха и невесты на верхушке. Она начинала уже подозревать, что свадьба удастся на славу, и до торта дело не дойдёт. К тому же официанты сбились с ног, поднося к столикам новые блюда и добавки старых. Она с готовностью поддержала Романа. Они взялись за концы ножа в форме миниатюрной пилы с изящными ручками и отпилили аппетитный пахнущий ванилью ломоть.

Но гости не дремали, они тут же среагировали на их самовольные манипуляции, зааплодировали, издали восторженные возгласы и подняли неизвестно откуда взявшиеся в считанные секунды бокалы. Вероника отошла от Романа, и ей пришлось произнести очередной тост. Поскольку, невесты рядом не было, она полностью посвятила его жениху, вернее уже мужу.

Едва ковырнув кусочек, Вероника попала в общество дам «за пятьдесят». Пришлось долго «любезничать». Затем вежливо перекинулась словечком с мэром и его супругой. Проскочившая мимо Елизавета Аркадьевна похлопала её по плечу и бросила на ходу:

– Не забывай, что ты мне обещала!

Вероника машинально кивнула. К вечеру Елизавета Аркадьевна полностью пришла в себя, как будто сумасшедшего дня и не было вовсе.

Присесть хоть ненадолго так и не удалось. На Веронику налетели девушки и увлекли прятать невесту. Одна из них кричала прямо ей в ухо, что поймала букет невесты.

Ирину отвели вниз, в пустынный полутёмный ресторан. Оставив там девушку, Вероника медленно поднялась в зал. Оглядевшись, она вдруг поняла, что ей совершенно не к кому присоединиться. Ваня исчез, как назло. Когда было не до него, он вечно лип, как банный лист, а когда в нём возникала надобность, испарялся. Вероника целый день была в центре внимания, а теперь внезапно осталась совсем одна. Скорей бы уж, правда, всё закончилось.

Покрутив головой, она не сразу поняла, что именно за её столиком сидит Дима. Напротив разместилась Люда. Она опять распустила свои волосы, и, довольно взлохмаченные, они лежали на плечах.

Немного поколебавшись, Вероника направилась к ним. Увидев её, Дима тут же затушил тлевшую сигарету и изобразил на лице лёгкую улыбку.

– Кажется, мы заняли твой столик, Вероника? – он вскинул голову, – Извини, мы сейчас уйдём.

– Сидите.

Вероника нерешительно опустилась на стул и оглядела поверхность стола. Трудно было теперь разобраться, кто и что из какой тарелки ел. Она очень аккуратно и по возможности тихо сняла туфли с измученных ног. И лишь тогда поняла, что Люда плачет. Без всякого стеснения перед ней, она размазывала по щекам слёзы и громко всхлипывала.

– Больше я так не могу, – проговорила она хрипловатым голосом, не обращая на Веронику никакого внимания, – Послушать его, так я здесь самая первая шлюха и вешаюсь на каждого встречного.

– Что-нибудь случилось? – осторожно спросила Вероника.

Она чувствовала себя по-идиотски, но, в конце концов, она села на своё место. Это был столик жениха и невесты, он был отмечен белым букетом с серебряными бусинками.

– Сначала мамочка меня отчитала, потом Артур наорал на меня при всех. Впрочем, к этому уже все привыкли. Никто не обращает внимания, – Люда перестала всхлипывать и вытерла слёзы.

Дима протянул ей чистый аккуратно сложенный носовой платок.

– Пойду найду его, а то будет ещё хуже… – Люда вздохнула и отодвинула ногами стул.

– Посиди. Он сам примчится. Ещё и прощения попросит, – бросил Дима, но Люду он не убедил.

– Нет, я его найду – упрямо повторила девушка и встала.

Дима только пожал плечами.

– Как знаешь…

Люда быстро ушла.

Веронике стало совсем неловко. Хоть бы кто-нибудь подошёл к ним сейчас.

– Кажется, вчера у тебя не было таких длинных ногтей, – проговорил вдруг Дима, внимательно разглядывая её тёмно- бордовый маникюр со стразами.

– Они накладные, – улыбнулась Вероника, слегка краснея и отдавая должное его наблюдательности. – Я всегда коротко стригу ногти. Они мешают печатать. А, что, это так бросается в глаза?

– Да, достаточно сильно. Когда перед лицом машут нереально длинными наращенными когтями, ощущение, что ты когда-нибудь останешься без глаза. Кто первый сказал, что это красиво?

Мысленные призывы Вероники были услышаны. Она заметила, что к их столу приближается высокий грузный мужчина с громадными похожими на глыбу плечами. Тёмные густые волосы вместе с головой напоминали какую-то геометрическую фигуру. На лице выделялись большие с жёстким властным взглядом глаза под тяжёлыми нависающими дугами бровей, и такой же тяжёлый квадратный подбородок. На мужчине был дорогой чёрный костюм, на руке превосходные часы. На вид ему можно было дать лет пятьдесят.

Однако Вероника успела передумать на счёт чьего-нибудь вмешательства. Сидеть с Димой за одним столом было не так уж обременительно.

Мужчина, между тем, сразу же склонился к ней, затем перевёл взгляд на Диму. Она начала лихорадочно надевать под столом туфли, но они никак не хотели налезать на отёкшие ноги.

– Мой сын времени не теряет. Он, как всегда, со всеми уже знаком. А вот нас так друг другу и не представили, – сказал мужчина низким хорошо поставленным голосом.

По лицу Димы пробежало едва уловимое недовольство.

– Вероника, это мой отец, Виталий Георгиевич. Ты, наверняка, слышала о нём, – сказал он невозмутимо.

– Просто, Виталий.

Мужчина улыбнулся, но в его взгляде появилось плохо скрываемое раздражение. Он поцеловал Веронике руку и отодвинул стул.

– Моему сыну всё не терпится записать меня в старики, а то и похоронить. Но, я думаю, рановато. Можно присесть?

Вероника согласно кивнула. Кажется, она забыла сказать, что ей приятно познакомиться, но момент был упущен. Виталий тяжело опустился на стул.

– Ты можешь идти, – сказал он вдруг сыну небрежно.

Но что удивило Веронику, так это то, что Дима спокойно встал и, вежливо кивнув ей головой, неторопливо ушёл. Вероника не без сожаления проводила его долгим взглядом.

– Мой сын – жуткий эгоист. Дальше своего носа он плохо различает что-либо. Но в этом я сам виноват, – не понятно к чему ввернул Виталий с картинным вздохом.

Потом резко переключился на Веронику.

– Я уже столько слышал о тебе. Признаться, очень хотел познакомиться. Утром тебя невозможно было поймать. Ты порхала, как бабочка. Ничего, что я на «ты»?

– Ничего, – кивнула Вероника, – А где же ваша супруга? Я что-то так и не имела удовольствия увидеть её.

– О, она осталась дома. Это для неё слишком. Плохо себя чувствует. В последнее время у неё, знаешь ли, проблемы со здоровьем.

Довольно уклончиво.

– Что ж, очень жаль.

Замена сына на отца оказывалась совершенно не предпочтительной.

– Ну, как тебе свадьба? – поинтересовался Виталий, обводя глазами зал, – Как тебе всё это?

– Шикарно – быстро ответила Вероника. Ей не хотелось ещё и обсуждать свадьбу.

– Какой размах! Сколько денег на ветер!

Виталий оглядел стол, очевидно в поисках чего-нибудь, что можно было бы плеснуть Веронике в бокал, но так ни на чём и не остановился. Почти все бутылки были пустыми. Официанты расслабились.

– А знаешь, что бы я сделал? Придумал бы что-нибудь оригинальное, какой-нибудь безумный круиз, необитаемый остров… Чтобы, действительно, запомнилось на всю жизнь. Вся эта показуха – бессмысленная трата денег и времени.

Вероника не успела ответить. К ней почти подбежала Алла и, наклонившись, возбуждённо выпалила в самое ухо:

– Вероника, мы не можем найти невесту!

– Она в ресторане – бросила Вероника нетерпеливо.

– Её там нет. Её, вообще, нигде нет. Мы всё обыскали.

От Аллы сильно пахло сигаретами. Она говорила так, будто у Вероники было плоховато с головой, и с первого раза до неё никогда не доходило. Хотя, возможно, сейчас это было не так уж далеко от истины. У Вероники уже путались мысли. Она посмотрела на Виталия. Почему-то он не понравился ей. Она никогда не судила по первому впечатлению, но лёгкая неприязнь зародилась.

– К сожалению, мне надо вас покинуть – сказала она с натянутой улыбкой и поднялась.

Неожиданно Виталий бесцеремонно удержал её резким движением сильной руки.

– Вероника, могу я надеяться на продолжение нашего знакомства? – он посмотрел ей в глаза и тут же пояснил с непринуждённой улыбкой, – У нас с женой юбилей через несколько дней. Приходи. От этого дикого сборища ты уже успеешь отдохнуть.

– Постараюсь.

Вероника выдавила из себя улыбку, пытаясь освободить локоть из железных пальцев Виталия. Он самым невинным образом улыбался. Выдержав непонятную паузу, удовлетворённо кивнул и резко отпустил её.

– Извините, – заставила себя произнести Вероника и устремилась вслед за Аллой, ощущая спиной его взгляд и почти не сомневаясь, что он всё так же, чуть насмешливо, улыбается.

Спустившись вниз, Вероника наткнулась на Романа с компанией друзей. Они оживлённо обсуждали пропажу Ирины. Оцепенение от разговора с Виталием улетучилось. Ей стало интересно, что они ещё задумали. Её фантазия иссякла, и сил ни на какие забавы не осталось.

Роман сразу же бросился к ней.

– Вероника, что это такое! Где моя жена? Мы всё здесь облазили.

– Да не знаю я! – рассмеялась Вероника, отодвигая его рукой, – Правда, не знаю.

Роман сверлил её своим пронзительным огненным взглядом. Оттолкнув его, Вероника подошла к кучке девушек.

– Вероника, куда вы её спрятали? Что это ещё за шутки? – набросилась на неё Надя.

Девушка была уже изрядно пьяна, с трудом ворочала языком и едва могла устоять на высоких каблуках.

– Да при чём здесь я? Мы же вместе отвели её в ресторан.

Они, должно быть, сами решили подшутить над ней.

– Её там нет. Можешь проверить – неожиданно серьёзно сказала Алла.

Она повела открытыми плечами и надула губы. Подошедший сзади Вадим заботливо набросил ей на плечи синий атласный пиджачок.

Вероника оглядела холл, обошла охранников и неторопливо вышла на улицу. Трудно было представить себе, что Ирина могла выскользнуть куда-то незамеченной в своём платье. Вопрос был ещё и в том, куда и зачем ей понадобилось выходить одной.

Рядом с ярко расцвеченным входом в ночной клуб на ровной асфальтированной площадке располагались летние пластмассовые столики под зонтиками «Coca cola». От площадки ярусами спускались клумбы в «диком» камне и гранитные порожки. Куда хватало глаз, разбрелись полупьяные гости. То тут, то там они образовывали небольшие шумные группки.

Вероника вдохнула прохладного уличного воздуха. Вокруг всё было залито жёлтым ночным светом фонарей. Старые каштаны мелко вздрагивали от проносившегося лёгкого ветерка. «Какой же этот город всё-таки маленький и скучный!» – подумала Вероника, разглядывая застывшие на перекрёстке редкие машины. Но стоянка перед клубом вся сплошь сияла дорогими автомобилями гостей.

На бордюрчике рядом с пушистой клумбой одиноко сидел Артур. Ссутулившись, он сжимал в пальцах тлевшую сигарету. Вероника посмотрела на него с некоторым сомнением. И, всё же, подумав немного, она подошла к нему.

– Люда нашла тебя? – спросила она совсем не то, что хотела спросить сначала.

Артур испуганно поднял голову. Оглядев Веронику, он делано небрежно усмехнулся. На самом деле он действительно почему-то побаивался её.

– Значит, теперь она тебе жалуется? – произнёс он с неожиданным неприкрытым злом в голосе. – Какое вам всем дело до наших отношений? Мало, что ли, тем для сплетен? И трепитесь, и трепитесь! Что вы все лезете? – взвился он вдруг.

– Да, абсолютно никакого дела.

Вероника даже отступила на шаг от его гневного выпада.

– Просто, вряд ли, ты добьёшься чего-нибудь, так унижая свою девушку при всех. Впрочем, извини. Это, правда, не моё дело. Я хотела спросить, не видел ли ты Ирину?

Артур посмотрел на Веронику в упор, сверкая глазами, и резко выкрикнул, как будто именно она была сейчас его наипервейшим врагом:

– Не видел! И не видел бы больше никогда! Я всё равно не позволю Люде общаться со всеми этими людьми! Она не такая, как сестра. Я вытащу её из этой семейки! Она одна там нормальный человек. И никто мне не помешает, как бы её не настраивали против меня. И ты, Вероника, не лезь. Не лезь, а то пожалеешь. А мне, если вдруг понадобится советчик, я сразу обращусь к тебе, не сомневайся.

Вероника примирительно пожала плечами. Трудно было понять, что у этой парочки, дурость или молодость берёт верх, но ей, в самом деле, не стоило вмешиваться.

Вероника вернулась в клуб. Похоже, Роман начал тревожиться всерьёз. Было довольно забавно наблюдать, как он носится туда-сюда и пытается не подавать виду, что ему давно не смешно. Кольцо для него ничего не значит! Вероника улыбнулась. И тут к ней незаметно своей лёгкой походочкой приблизился Дима и так же, как отец, взял её за локоть. Он чуть наклонился и сказал ей в самое лицо:

– Кажется, у нас кое-что непредвиденное. Ты, надеюсь, не поднимешь панику?

Вероника почувствовала запах апельсинов.

– Думаю, нет, – произнесла она неуверенно.

Дима увлёк её за собой. Ей до сих пор как-то не приходило в голову, что могло что-то случиться, поэтому она довольно смело дала себя увести.

Ночной клуб сообщался с огромной многоэтажной гостиницей. Под лестницей, ведущей наверх в зал, недалеко от входа в ресторан обнаружилась железная дверь с красной облупившейся надписью «Служебное помещение». Заглянуть туда, видно, и в голову никому не могло прийти. Под лестницей была кромешная темнота, но и без того дверь трудно было различить, так как её предусмотрительно выкрасили под цвет стены. Однако, тяжёлая дверь оказалась не заперта, и Вероника потянула её на себя. Раздался громкий противный скрип, и ей в лицо пахнуло краской. Дима щёлкнул выключателем. Поморщившись от резко вспыхнувшего яркого света, Вероника увидела кучу разного хлама: сломанные стулья из ресторана, вёдра, доски, рабочие инструменты. Прямо перед ней располагалось затянутое паутиной окно со старой решёткой.

Вероника сделала робкий шаг вперёд и подняла голову. В следующую секунду она непроизвольно вскрикнула и, отпрянув назад, со всей силы наступила каблуком Диме на ногу. На одном из старых полусломанных стульев сидела Ирина в какой-то ужасной немыслимой позе. Её ноги были широко расставлены в стороны, голова свешена на бок, глаза закрыты, а руки заведены назад. На выгнутых плечах было в клочья разорвано платье, большая красивая грудь почти полностью вывалилась из остатков кружевного белья. Обрывки платья на плечах и груди были залиты чем-то тёмно-бордовым, но даже с расстояния не похожим по цвету на кровь. Это какое-то гротескное и, вместе с тем, леденящее кровь зрелище едва не свалило Веронику с ног. Задрожав, она оглянулась на Диму и, задыхаясь, спросила:

– Что здесь произошло?

– Я не знаю.

В его глазах был такой же испуг, только изо всех сил скрываемый.

– Я просто не хотел, чтобы меня застали здесь одного.

Опомнившись, Вероника двинулась к Ирине. Дима последовал за ней. Руки несчастной девушки были примотаны к спинке стула прозрачным скотчем, но, впрочем, не настолько туго, чтобы она не могла освободиться. На губы наклеена полоска такого же скотча.

Ирина не двигалась, но тяжело дышала через нос, и по её яркому румянцу, пылавшему сквозь остатки косметики, было видно, что она не только жива, но, очевидно, и невредима. Запах краски заглушал сильный запах спиртного, исходивший от девушки. Вероника тронула одно из липких пятен на платье и поднесла палец к носу. По запаху было похоже на вишнёвый ликёр.

– Кто мог сделать с ней такое?

Вероника сама не знала сейчас, что в ней пересиливает: ужас или изумление. И тут она ясно услышала звонкие голоса и смех Романа и девушек. Похоже, все они устремлялись к двери, видимо, привлечённые полосой света. Но ужасней всего было то, что с ними шла Елизавета Аркадьевна. Отвлекать их уже не было времени. Вероника попыталась стянуть лифчик с порванной застёжкой и прикрыть Ирине грудь. Совершенно не укладывалось в голове, когда и как всё это успело случиться.

Дима придержал компанию за дверью, но Роман с Сергеем и Елизавета Аркадьевна всё-таки просочились в щель. Роман вскинул голову и застыл, вцепившись рукой в дверной косяк. Выражение немого ужаса и даже какого-то отвращения, исказившее его лицо навсегда врезалось Веронике в память.

– Что здесь происходит!? – прокричал он сдавленным голосом.

Вероника стояла над Ириной, как убийца с ножом.

– Я не знаю.

Она опомнилась и осторожно отклеила полоску скотча от губ девушки. В губы намертво въелась розоватая помада. Ирина слабо пошевелила головой, вдохнула воздух и издала какой-то нечленораздельный звук. Это выглядело уж совершенно невероятным, но, похоже, она была пьяна до бесчувствия.

Роман ошарашено поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Сергей точно так же таращил глаза.

– Чёрт, что с ней сделали? – истерически закричал Роман, подбегая к Ирине и начиная распутывать её руки, – Её изнасиловали?

– Я не знаю, – растеряно повторила Вероника, – Мы только что нашли её.

Елизавета Аркадьевна сползла по стене. Это был обморок. Сергей бросился помогать ей. Толпившиеся у двери девушки в ужасе переглядывались. Роман легко, как пушинку, подхватил Ирину на руки и двинулся к выходу. Заляпанная разорванная юбка волочилась по полу.

Вероника встретилась взглядом с Димой и быстро пошла за Романом.

К счастью, большинство гостей уже утратили способность ясно мыслить, и инцидент не наделал всеобщего переполоха. Ирину быстро затолкали в первую попавшуюся машину. Елизавету Аркадьевну привели в чувство. Всполошившимся объяснили, что женщине стало нехорошо от перенапряжения за день. Мать и дочь увезли. Вакханалия продолжилась.

Вероника ещё долго неподвижно стояла у входа, уставившись на пляшущие неоновые огоньки сиреневой вывески магазина напротив. Трудно было поверить в то, чему она только что стала свидетелем. Что же могло произойти за такой короткий отрезок времени? А, может, она перестала реально оценивать время, и с того момента, когда она потеряла Ирину из вида, его прошло намного больше, чем ей казалось? Даже если так, легче от этого не становилось. Что могло случиться с девушкой? Первое, что приходило ей в голову, совпадало с тем, что с перепугу предположил Роман. Второе: кому-то мог приглянуться её жемчуг. Но зачем обычному вору вытворять такое? Не говоря уже о том, что свои жемчуга Ирина давно сняла, жалуясь, что серёжки оттянули ей уши, а ожерелье мешает танцевать.

Вероника, хочешь, не хочешь, вспомнила разговор с Елизаветой Аркадьевной в беседке. Ей тогда ещё показалось, что в нём нечто большее, чем безобидная болтовня. Женщина боялась чего-то. Она боялась, что что-то случиться с Ириной. И, помнится, она боялась именно Димы. Но почему? Неужели такое мог сделать он? В конце концов, именно Дима нашёл Ирину. Но Вероника вообще отказывалась представить, что на подобную выходку способен психически здоровый человек, а до сих пор ей казалось, что сумасшедших поблизости нет. Она, всё-таки, кое-что смыслила в этом. И особенно не представлялось, что это мог быть Дима с его ясным внимательным взглядом и размеренными движениями.

Замёрзнув, Вероника вернулась в зал. Надо было отвлечь оставшихся гостей, которые так и не поняли, что произошло. Завтра неизбежно кто-нибудь из девчонок всё разболтает. Но абсолютное большинство, как ни крути, ничего не видело собственными глазами, и есть надежда, что происшествие с Ириной приобретёт вид приукрашенной сплетни. Проще говоря, пойдёт игра в «испорченный телефончик». А сегодня пусть думают, что у молодых началась первая брачная ночь.

Ваня так и не нашёлся. Теперь Вероника была этому только рада. Она вспомнила, что небольшая компания отправилась в роскошном белом кабриолете, которым весь день все восхищались и на котором мечтали прокатиться, к реке – прощаться с летом. Кабриолет принадлежал одному из москвичей. В машину напихались, как сельди в бочку. Возможно, Ваня тоже уехал.

У Вероники до сих пор дрожали руки и подгибались колени. Она уже, наверное, в сотый раз рассеяно оглядела зал. За столиками творилась полная неразбериха. Значительная часть гостей, скорее всего, сдалась и удалилась спать. Несколько парочек лениво танцевали под медленную тягучую музыку. Какая-то девушка полностью повисла на своём партнёре, и они, время от времени, жадно целовались. За этим унылым зрелищем устало наблюдали скучающие охранники и выстроившиеся в линию официанты. И те, и другие, очевидно, считали, что пора закругляться.

Вероника подошла к стойке бара и заставила себя выпить рюмку коньяка. Это не особенно помогло ей.

Времени оказалось значительно меньше, чем казалось. Едва перевалило за полночь. На улице вдруг начался фейерверк. Очень кстати. Все способные держаться на ногах помчались к выходу. А Вероника так и не смогла успокоиться. Она снова и снова прокручивала в голове разговор с Елизаветой Аркадьевной. Она уже чувствовала какое-то подобие вины, что не придала ему должного значения. Просто отмахнулась. И, уж, точно, не собиралась шпионить за Димой. Неужели же у Елизаветы Аркадьевны действительно был серьёзный повод для беспокойства? Но если это было так серьёзно, и она решилась втянуть Веронику, почему не рассказала ей всё, как есть? Почему плела какие-то глупости? Но, определённо, у неё снова и снова создавалось впечатление, что Елизавета Аркадьевна намеренно хотела привлечь её внимание к Диме. И ей это удалось. Почему Дима, наконец, вообще оказался на свадьбе, если для самой хозяйки он был таким нежеланным гостем? Надо было срочно поговорить с ним.

Вероника спустилась вниз. Димы нигде не было. У входа Олег обнимал какую-то потрёпанную красотку.

– Ты не видел Диму? – обратилась к нему Вероника.

Она не особенно рассчитывала получить вразумительный ответ, но Олег оказался совершенно трезв. Должно быть, занимался спортом.

– Папочка свистнул, и он уехал, – ответил Олег, не без интереса разглядывая Веронику из-за плеча своей куколки.

Возможно, он прикидывал, нельзя ли приударить, заодно, и за ней.

Вероника снова поднялась в зал. От постоянных пробежек вверх и вниз у неё невыносимо болели ноги. Она с удовольствием поехала бы домой, но взыграла вдруг совесть и начала ненавязчиво подталкивать её отправиться к Ирине. Что ни говори, она была обязана разузнать, что там происходит, и предложить свою помощь. Последний раз оглядев зал, Вероника решила, что больше здесь не нужна, и, не без труда разыскав свою сумочку, вышла на улицу.

Она поймала такси. Свою машину Вероника неохотно предоставила в распоряжение гостей. Подъезжая к воротам, она с облегчением заметила знакомое белое мерцание у гаражей.

В доме светилась пара окон, что отделяло его от тёмных и безжизненных соседских коттеджей. Вероника быстро прошла по изученной до каждого камешка дорожке тихо шелестевшего двора. У крыльца курили Вадим и Алла. Они вполголоса переговаривались.

– Как они? – спросила Вероника, останавливаясь возле парочки.

Вадим усмехнулся и пожал своими мощными плечами. Фонарь над крыльцом слабо освещал его надменное лицо. Алла зябко куталась в его пиджак.

– Вы можете как-то объяснить, что произошло?

Вероника оглядела обоих. Вадим снова пожал плечами. Своим поведением он начинал её раздражать.

– Почему я должен что-то кому-то объяснять? Да, успокойся, Вероника. Ты же, в конце концов, Ирине не нянька. Кто-то неудачно пошутил, вот и всё.

– Но вы же давно друг друга знаете. Или у вас так принято шутить?

– От Ирины всего можно ожидать, – спокойно заявила Алла, – Наверняка, она сама впуталась в какую-то историю. Она только с виду такой ангел, Вероника. Я бы удивилась, конечно, если бы такое случилось с кем-нибудь другим, с тобой, например, но с ней…

Алла махнула ухоженной ручкой.

Вероника подумала, что не стоит особенно прислушиваться к словам девушки. Похоже, она завидовала всем, кто красивее её. Тем не менее, оба, действительно, не выглядели обескураженными.

Вероника вошла в дом. После довольно ощутимого холодка улицы её окутало теплом. В коридоре широкими шагами прохаживался Роман. Он нервно затягивался измятой сигаретой.

– Ну, и как всё это понимать? Что, в конце концов, произошло, кто-нибудь объяснит? – остановила его Вероника.

– Ты у меня всё это спрашиваешь? Думаешь, я не хочу знать, что произошло? – выкрикнул Роман.

Слова застревали у него в горле, а глаза как-то болезненно сверкали.

– Но не могло же это случиться просто так, без всякой причины? – не унималась Вероника, внимательно вглядываясь в лицо Романа.

– Я не знаю…

Он с полной беспомощностью посмотрел на Веронику.

– Ну, Ирина-то объяснила хоть что-нибудь?

Роман покачал головой. Вероника забрала у него сигарету. Стоять рядом с его нервно подёргивающейся рукой становилось небезопасно. Она не собиралась выкидывать бирюзовое платье так скоро.

– Она и пары слов связать не может. Ничего толком не понимает. Или делает вид. Ты представляешь, заявляет, что ничего не помнит! Как такое может быть? Я спрашиваю: «Тебя били, пытались изнасиловать?». Она говорит: «Нет.». И тут же плачет и говорит, что ничего не помнит. Я её осмотрел всю – никаких следов. Не похоже, чтобы с ней что-то сделали. Только лоб слегка стёсан. Но это она, скорее всего, сама чесанулась. Не удивительно… Как, ты скажи мне, она оказалась пьяной? Ладно, она не помнит, что было потом, но нарезалась-то она так зачем? Не силой же её поили. Кто там с ней был, Вероника? Ты видела кого-нибудь? Ну, почему она даже мне ничего не хочет рассказывать? – Роман чуть не плакал, – Что теперь делать?

– В ресторане никого не было, – задумчиво произнесла Вероника.

Действительно, когда Ирина успела так напиться? Она была совершенно трезвой, когда её отвели вниз. За весь день она сделала лишь несколько глотков «Шампанского». Можно, конечно, предположить, что спиртное на всех действует по-разному, и она как следует «приняла» незадолго до того, как её вздумали прятать. Но в любом случае, напиться до бессознательного состояния она бы при всём желании не смогла. Ситуация комично-трагично-фантастическая. Одно Вероника знала: Ирина была в постоянном напряжении на протяжении всей свадьбы. Не то, чтобы она боялась кого-то или чего-то, просто не похожа была на себя.

– Роман, в той комнате могли остаться какие-нибудь следы, – пришло вдруг Веронике в голову, – Не так просто затащить девушку в подсобку. Не сама же она туда пошла…

– Вероника, ты в своём уме? Может ещё милицию вызвать, экспертизу провести? – огрызнулся Роман, – Тогда тёщу я похороню точно. А у меня вся недвижимость на неё записана.

Вероника разозлилась на себя. Почему ей не пришло в голову покопаться в том хламе сразу? Ещё бы! Такое зрелище увидишь не каждый день. Она была слишком потрясена.

– Рома, с кем ты разговариваешь? – услышала Вероника страдальческий голос Елизаветы Аркадьевны. – И прекрати курить в доме…Неужели так трудно выйти на улицу?

Роман легко подтолкнул Веронику вперёд. Вероника без особого энтузиазма двинулась на голос. Про Диму она почему-то не решилась спросить.

Елизавета Аркадьевна сидела на большой низкой кровати. Её лицо опухло, глаза были заплаканы. В руке она заторможено держала чашку, в которой плавно покачивался лимон. Вероника осторожно присела рядом. У неё вдруг возникло жестокое желание как следует тряхнуть даму.

– Ах, Вероника, это всё он. Я же знала. Господи, я знала, но не представляла до конца, на что он способен, – запричитала женщина, – Чёртова мстительная семейка!

– Успокойтесь.

Вероника погладила руку Елизаветы Аркадьевны с так и не снятыми массивными золотыми перстнями.

– Я чувствовала, – женщина проигнорировала её слова, как будто обращаясь к самой себе.

– Наверное, у вас есть серьёзный повод всё это говорить, – мягко заметила Вероника.

– Что же мне теперь делать? Что будет с Ириной? Что будет с моей девочкой?

Елизавета Аркадьевна по-прежнему не обращала внимания на слова Вероники. И вдруг посмотрела ей в лицо.

– Завтра все придут сюда! Все приглашены к нам домой! Что мне делать?

Елизавета Аркадьевна разрыдалась.

– Успокойтесь, – повторила Вероника более настойчиво, – Никто ничего толком не понял, уверяю вас. Конечно, всё это неприятно, но такую трагедию разыгрывать не стоит. Все живы и даже почти здоровы. Успокойтесь и ложитесь спать, сейчас это самое лучшее, что можно придумать. А завтра по возможности ведите себя, как ни в чём не бывало. А я вам помогу.

Она ещё раз погладила Елизавету Аркадьевну по руке и вышла из комнаты.

Мать Ирины обвиняла Диму, если конечно Вероника правильно поняла её закодированную речь. Но эта женщина была не так проста. Общаясь с ней, Вероника постоянно чувствовала фальшь. Но всё терпеливо проглатывала, пока это было безобидно. А Дима в её представлении по-прежнему меньше всего был похож на психа.

Но кто же поступил так с Ириной? Веронике начинало казаться, что с девушкой именно каким-то невероятным диким образом пошутили. Вадим, при всей его беспринципности, выразился довольно точно. Но зачем? С какой целью? Просто унизить перед всеми? Нужно было очень сильно ненавидеть Ирину, чтобы сознательно сделать такое.

Роман был ещё в коридоре. Он сидел в кресле, низко склонив голову. Вероника подошла к нему.

– Что за человек этот Дима, твой друг? – спросила она напрямую.

Роман вскинул голову.

– А почему он так тебя заинтересовал? Наслушалась тёщи? Она его не любит. Не знаю, за что. У них что-то мутилось с Ириной. Насколько я понимаю, ничего серьёзного. Не обращай внимания. А что, он тебя зацепил?

Он улыбнулся своей обычной бесшабашной улыбочкой. Веронику немного резанула его реакция.

– Сходи к Ирине. Она, вроде, всегда тебя слушала. Всех этих истерик я больше не вынесу – попросил Роман.

Вероника начала подниматься наверх. На ступенях она услышала приглушённый голос Романа:

– Чёрт, давай, отвечай…Ну, бери же трубку!

Она увидела зеленоватый огонёк мобильного телефона.

Ирина сидела на смятой всклокоченной постели, поджав колени. Её волосы растрепались, многочисленные средства для укладки мешали освободить их полностью. Косметика больше размазана, чем стёрта. Красные затуманенные глаза наполнены слезами. На лице застыло какое-то паническое отключённое от реальности выражение. У кровати на коленях сидела совершенно протрезвевшая Надя. Вероника опустилась с другого края.

– Ну, как ты? Пришла в себя немного?

Вероника попыталась взять Ирину за руку.

– Ты тоже это видела? Это, правда, так было, или они надо мной прикалываются?

Вероника кивнула.

– Что мне теперь делать? Как я буду смотреть людям в глаза?

Ирина закрыла лицо руками и рухнула на подушку.

– Для начала объясни, что с тобой произошло? Почему ты даже Роману ничего не рассказываешь?

– Я ничего не помню. Отстаньте от меня! Почему все думают, что я что-то скрываю? – закричала Ирина в каком-то исступлении.

Вероника, не раздумывая, встала.

– Уложите её спать – сказала она Наде, – Завтра придумаем, что с ней делать.

– Меня тошнит…

Ирина отпихнула руку Нади и попыталась снова подняться, но ей это не удалось. Надя поспешила на помощь.

Вероника быстро вышла. Плотно прикрыв в спальню дверь, она спустилась вниз.

– Сейчас с ней бесполезно разговаривать – сказала она Роману, – Остаться помочь вам?

Энтузиазма в её голосе, по-прежнему, не звучало. Роман, видимо, это расслышал.

– Не надо. Поезжай домой, отдохни. В конце концов, это не твои проблемы, – ответил он тихо.

Вероника невыносимо хотела домой.

– Смотри, а то я останусь. Твоя тёща вряд ли в состоянии подготовиться ко второму дню так же блестяще, как к первому.

– Но это не повод, чтобы всё теперь свалить на тебя. Спасибо, Вероника, ты и так сделала достаточно. А тёща сама виновата. Ей хотелось всех поразить, чтобы все ещё долго говорили: «Ну, у Ирины и свадьба была!». Вот и добилась своего по полной программе. Теперь о нашей свадьбе никогда не забудут. Настоящее шоу получилось.

– Она старалась для вас.

Веронике искренне не хотелось, чтобы Роман всё своё зло выплёскивал на Елизавету Аркадьевну. Пожелав ему спокойного остатка ночи, она вышла во двор.

Вероника завела машину и осторожно выгнала её из ворот. Как всё-таки обманчиво время! Иногда один единственный день вмещает в себя столько событий и тянется, тянется, словно резиновый, а иногда недели пролетают как одно мгновение, не оставляя ни малейшего следа.

Вероника, не спеша, рулила по заснувшему городу. Несколько минут назад ей казалось, что из неё выжали все соки, но внутри вдруг словно заработал дополнительный, аварийный источник энергии. Поддавшись внезапному порыву, она развернула машину и быстро доехала до клуба. Без препятствий проникла внутрь. Гулянье ещё не закончилось. У самых стойких, наверное, тоже открылось второе дыхание. Они орали какие-то дурацкие песни в отобранный у музыкантов микрофон.

В считанные секунды Вероника добралась до помещения, где нашли Ирину. Дверь была по-прежнему приоткрыта, и оттуда всё так же лилась полоска света. Вероника заглянула внутрь. То, что там творилось на исходе ночи, выглядело совершенно невероятным. Пожилая женщина в грязном тёмно-синем халате размазывала шваброй воду с пеной по скользкому плиточному полу. Вокруг был наведён лёгкий, но всё же бросающийся в глаза порядок. Женщина не удивилась, увидев Веронику.

– Туалет там, – сказала она, раздражённо махнув рукой в неопределённом направлении.

Вероника прикрыла дверь. Ей было не совсем понятно, почему в этой жуткой комнате понадобилось срочно среди ночи убирать.

Вероника немного постояла у двери. Мимо прошли два официанта с подносами, нагруженными грязной посудой.

– Надо же, никто сегодня не подрался. И почти никто не буянил. Чудная свадьба какая-то! – переговаривались они.

Вероника проводила их задумчивым взглядом.

Что ж, ей оставалось только с чувством выполненного долга отправиться домой.

Но случившееся ни на минуту её не отпускало. Она пыталась даже понять, мог это сделать кто-то из окружавших её людей или нет. Впрочем, в неразберихе свадьбы в клуб мог проникнуть кто угодно, хоть об охране и позаботились. При желании это не составило бы особого труда. Хуже всего было то, что теперь не было никаких шансов разобраться – кто, с кем и где был в такое-то время. Всё перепуталось. Можно было для успокоения предположить, что это чья-то пьяная выходка, но успокоения не наступало. Ей ничего не оставалось, как собрать всю свою волю и заставить себя отвлечься и отдохнуть.

4.

Веронике даже удалось поспать пару часов. Правда, лучше бы она вовсе не ложилась. Кровать тянула, как мощный магнит. Тяжёлая голова клонилась к подушке, руки и ноги отказывались двигаться. Но самое главное, её начало преследовать ощущение, что всё произошедшее вчера случилось не с ней. Это чувство было сродни удару по голове чем-то тяжёлым – то ли всё привиделось, то ли разыгралось на самом деле.

Совершенно не представляя, что делать с волосами, Вероника наскоро собрала их в хвост и выпила стакан сока. Место вчерашнего бирюзового занимало другое, заранее приготовленное платье. Но надевать его и, вообще, как-то заниматься собой не хотелось.

Платье было из чёрного бархата. По вырезу груди и понизу шла тонкая серебристая каёмочка. Поверх надевалась тонкая прозрачная накидка. Это было, своего рода, второе длинное с рукавами платье в размытых разноцветных цветочках с листиками. Вероника купила этот наряд в Париже за приличные деньги и до настоящего дня не знала, зачем он ей. Наверное, ей хотелось иметь хоть одну дорогую вещь от знаменитого модельера.

Она громко зевнула и села напротив платья, чувствуя, что безнадёжно теряет время, но не в силах пошевелиться. И только расплывчатые мысли о голубоглазом молодом человеке вернули её к жизни, заставив одеться. Она накрасила губы, может быть, чересчур яркой алой помадой, в ближайшей крохотной парикмахерской попросила девушку хоть что-нибудь сотворить с её волосами и, с замирающим сердцем, отправилась на продолжение свадьбы.

Несмотря на вчерашние события, все приготовления шли своим чередом. Гостей пригласили к двенадцати, но, разумеется, никого так рано не ждали. Во дворе уже закончили расставлять столы в форме буквы «П». Их, без особой спешки, накрывали и украшали цветами, не обращая внимания на тучки, с утра гуляющие по небу. Роман присоединял проводки к гигантским колонкам, выставленным на крыльцо. Он выглядел уставшим и не выспавшимся, но, так, должно быть выглядело большинство веселившихся вчера. Елизавета Аркадьевна казалась озабоченной, и только, хотя лицо запудрила значительно сильнее, чем обычно. Веронике не хотелось говорить ни с ней, ни с Романом Ей, вообще, не хотелось попадаться им на глаза, поэтому она сразу включилась в работу.

Ваня тоже мелькал во дворе, но как будто стеснялся смотреть Веронике в глаза и всячески избегал приближения к ней. Но один раз они всё-таки столкнулись.

– Не надо было пускать его, – сказал он, глядя в землю.

– Ты имеешь в виду Диму? – быстро отреагировала Вероника.

Ваня встрепенулся и стрельнул на неё встревоженным взглядом, как будто ляпнул что-то лишнее.

– Всё будет хорошо, – уверенно произнесла Вероника.

Интересно, что они все от неё скрывали?

Постепенно гости подтягивались. Вероника изо всех сил вслушивалась в разговоры за столом. Но обсуждали только то, что Ирина напилась, и её пришлось силой тащить домой. Что ж, такие пересуды выглядели вполне невинными. Впрочем, изобилие отменной еды и крепкие напитки манили всех значительно больше, чем подробности вчерашнего происшествия.

Ирина появилась самой последней. На ней было фисташкового цвета облегающее платье-бюстье. Её разглядывали с несколько злорадным сочувствием, но Роман быстро разрядил обстановку. Вероника же была поражена до глубины души переменой, произошедшей в девушке. Бледная, измученная, с тёмными тенями под глазами. Но не это напугало Веронику. В глазах Ирины застыло какое-то странное жутковатое выражение, какой-то немой вызов. Как будто ей надоело притворяться и казаться не той, кто она есть на самом деле. Ощущение было такое, что девушку подменили. Это была она, и не она. Не верилось, что на этом осунувшемся лице когда-нибудь могла бы заиграть прежняя, лучезарная жизнерадостная улыбка. Ирина даже не пыталась вести себя естественно. Плотно сжав губы, она молчала и, казалось, ничего не видела и не замечала вокруг себя. Вероника поняла, что никаких объяснений она так и не дала. Возможно, стоило оставить её в покое пока.

Погода быстро разгулялась. Вероника почти наслаждалась тем, что ей не надо больше развлекать гостей. Однако, Дима, ради которого она подсознательно и пришла, так и не появился. Не было и Виталия. Ей быстро стало тоскливо. Но задуманный Елизаветой Аркадьевной большой спектакль необходимо было доигрывать до конца.

Незаметно приблизился вечер. Вероника порвала о куст свою накидку. Пришлось её снять. В открытом платье становилось прохладно.

Она подсела к девушкам, которые сгрудились на углу стола, как будто ни одной из них не хотелось замуж. Они скучали и ели мороженое. Без Димы всё как-то заметно потеряло азарт.

– Есть что-нибудь новое? – спросила Вероника у Аллы тихо.

Алла равнодушно пожала плечами. Похоже, это был её любимый манерный жест.

– Говорю тебе, Вероника, Ирина постоянно во что-нибудь вляпывается. Дня не проходит. Я знаю её со школы. Например, на выпускном она умудрилась накуриться травки, потеряла сознание, разбила голову об подоконник и порвала платье, рассказами о котором ещё за месяц всем прожужжала уши, на самом интересном месте. Знаешь, это тоже выглядело не очень красиво. Пришлось вызывать её отца, тогда он ещё был жив. И нам же всем попало за то, что ничего подобного ни с кем из нас не случилось. Хочешь более свежий пример? Успокойся и забудь об этом.

Вероника отошла от стола. Если Алла называла себя подругой Ирины, то должно быть её собственные взгляды на дружбу устарели.

В беседке на перилах сидели парни. В сгущающихся сумерках, усиленных густой листвой сада, мелькали красные огоньки их сигарет.

– Вероника, иди к нам! – позвал Роман, увидев её, – Как настроение?

– Ничего, – откликнулась Вероника, приближаясь, – Только немного неспокойно гулять в темноте.

– Всё думаешь о вчерашнем?

– Что-то вы темните… – произнесла Вероника задумчиво, – Ты, например, можешь поручиться за всех своих друзей?

Она сказала это полушутливо, но Роман посерьёзнел, потёр подбородок и неопределённо пожал плечами.

– Вообще-то, у меня один друг, Вероника. Так что за всех я, конечно, не могу отвечать.

Сергей при его словах гордо подался вперёд.

– А, может, у Ирины был какой-нибудь тайный сумасшедший обожатель? – предположила Вероника, – Ты ничего подозрительного не замечал?

Роман всё так же серьёзно покачал головой. Его глаза насторожено разглядывали Веронику.

– Клянусь, я знаю не больше тебя, – сказал он твёрдо.

Вероника вернулась к столу. Девушек уже не было. Гости танцевали под разноцветными огоньками, развешенными над квадратной асфальтированной площадкой.

Вероника поправила вывалившийся из вазы букет. Прямо перед ней на стуле покачивалась Люда. Вид у неё был на редкость довольный. С милой улыбкой на лице она ковыряла ножом большое красное яблоко. Вероника села рядом. Девушка медленно повернула к ней умные, глубокие глаза, словно напрашиваясь на разговор.

– Ты тоже думаешь, что это сделал Дима? – спросила Вероника без долгих вступлений.

– Ты о чём? – невозмутимо ответила вопросом на вопрос Люда.

– Всё о том же. Об Ирине.

– А кто думает, что это сделал он?

– По-моему, все ваши.

– Все – это моя мамочка?

Девушка что-то обдумала про себя. Потом уверенно заявила:

– Нет, конечно, это не он.

– Я слышала много противоречивого и про него, и про его семью, – произнесла Вероника задумчиво.

– Ещё бы! Ему столько людей завидует. Вас познакомить поближе?

– Я вижу, у вас весьма доверительные отношения, – заметила Вероника, – А ты не слишком расстроена по поводу того, что произошло с сестрой.

– Я расстроена!? – в голосе Люды зазвучало какое-то жестокое неудержимое веселье, – Как жалко, что я ничего не видела. На что это было похоже?

– Думаю, на выходку сумасшедшего.

– О, сестрёнка умеет довести людей до полоумия, так что удивляться не приходится. Знаешь, один её школьный поклонник от безысходности написал нашему отцу письмо на работу, что его дочь – проститутка. Даже указал место, где она работает. Якобы на окружной трассе. И подписался директором школы.

Тут же со странным блеском в глазах девушка добавила:

– А ты обратила внимание, какой амулет Ирина носит на шее? Она никогда его не снимает. Как ты думаешь, почему? Спроси у неё. Возможно, в нём ключ ко всему, что случилось.

Вероника встала из-за стола. Какая-то злорадная чушь! Ирина представлялась ей всегда очаровательной кокеткой, покорять мужчин для которой – спортивный интерес. Она не могла всерьёз верить в какой-то амулет, кто бы ей его не дал. И всё же, действительно, не снимала ту подвеску. Вероника была уже готова голову дать на отсечение, только бы узнать, что же произошло в ресторане в те двадцать, а может тридцать, а, может, больше минут. Кто теперь вспомнит, сколько времени прошло на самом деле?

Наслаждаясь одиночеством, Вероника раздумывала о том, что если тихо уедет домой, никто, должно быть, не заметит её исчезновения. Она зашла за дом и вдруг отчётливо услышала голос Вани. Остановившись и прислушавшись, она поняла, что он разговаривает с женой. Они сидели на лавочке за большим подстриженным кустом.

– Ты должен всё рассказать. Прямо сегодня, – сказала Ксения твёрдо.

– Ты, что? Как я могу рассказать такое? Соображаешь, что говоришь! – восклицал Ваня.

Вероника скользнула в тень дерева, куда не доставал свет фонаря.

– Конечно, должен. Разве можно дольше скрывать! Ты совсем с ума сошёл! – продолжала убеждать его Ксения.

Но тут Ксению громко позвали со стороны дома. Она вскочила с лавочки и пронеслась рядом с Вероникой. Вероника не успела подумать, о чём парочка говорила в уединении, как начали звать и её саму. Два женских голоса просто разрывались. Один принадлежал Елизавете Аркадьевне. Потом кто-то сказал:

– Она не могла уехать, я только что её видел.

Вероника потопталась на месте. Ей не очень хотелось, чтобы Ваня застал её за подслушиванием. Но она была, очевидно, права всё время: история с Ириной – не случайность, они что-то скрывали. Хотя, мало ли о чём могли говорить супруги?

Вероника тихо выбралась на тропинку. Елизавета Аркадьевна, оказывается, предлагала сыграть партию в бридж. Им не хватало человека. Вероника не возражала. По крайней мере, игра в карты притупляла все остальные навязчивые раздумья.

Домой Вероника попала около полуночи. Но спать совсем расхотелось, не смотря на то, что вчерашняя усталость должна была бы удвоиться. Она села на край ванны и рассеянными движениями стёрла помаду с губ. Мысли перемешались. В голове была полная каша. Не наплевать ли ей, в конце концов, на то, что случилось с Ириной? Что-то с ней самой было не так.

Вероника набрала полную ванну, сделала себе джин с тоником и упала в пену. Вот только увлечься мужчиной ей теперь не хватало. Предстоящий день заранее представился потраченным впустую. А надо было ещё и снова менять наряд.

Утром Вероника надела короткое асфальтового цвета платье с ярко-голубым треугольником у плеча. Это было её любимое платье. Она надевала его на множество самых разных вечеринок. Оно побывало во многих городах. Она даже посадила не него маленькое пятнышко итальянским соусом для спагетти. С платьем было связано немало приятных ярких воспоминаний. Самое главное, длинная юбка не путалась между ног, не стесняла движений.

К счастью праздник не затянулся. Видно, все уже чувствовали, что для хозяев торжество превратилось в мучение. Около пяти вечера гости начали разъезжаться.

Ирина промелькнула лишь несколько раз. В её облике ничего не изменилось, кроме платья. Цвета слоновой кости с квадратным вырезом, пышными рукавчиками и «рваной» юбкой оно было украшено большой бриллиантовой брошью и выгодно оттеняло красоту девушки, как-то удивительно гармонируя с её бледностью.

Вероника чувствовала огромное облегчение, что всё позади. Но к свадьбе так долго готовились. У неё уже вошло в привычку слышать в телефонной трубке возбуждённые голоса Ирины или Елизаветы Аркадьевны. Почему-то, они выбрали её главным экспертом и советовались по каждому вопросу, словно она только и делала, что выходила замуж или организовывала свадьбы. Кроме того, перед ней неприятно замаячили будни, наползая горой накопившихся мелких дел. Новая работа одинаково приятно будоражила новизной и пугала встречей со студентами.

Командировку на конференцию Вероника восприняла с радостью, как прекрасный повод выключиться на время из событий и дать всему утрястись.

5.

Прошла последняя летняя неделя. Вероника готовилась встретить новый учебный год. Кому-то это показалось бы странным, но ей не терпелось с головой уйти в работу. Её расписание почти определилось, и все пары, похоже, начинались после большой университетской перемены в двенадцать, словно потакая её слабости подольше поспать.

В один из последних выходных Вероника решила навестить семейство Ирины. Она рассудила, что прошло достаточно времени, чтобы что-то прояснилось. Любопытство прямо сжигало её, стоило вспомнить о свадьбе. Наконец, разузнать, как у них дела, просто требовали приличия.

Вероника оставила машину у забора. Когда видишь людей на протяжении какого-то времени каждый день, а потом теряешь с ними связь на целую неделю, кажется, что прошла вечность, и что-то просто обязано было произойти.

Увидев Романа во дворе, Вероника успокоилась и приободрилась. Он мыл свою маленькую, с всякими навороченными прибамбасами спортивную машину, поливая её из длинного, похожего на змею, шланга. Вероника быстро прошла по дорожке и приблизилась к нему. Мельчайшие брызги воды попали ей на лицо.

– Что, визит вежливости? – Роман поднял на неё глаза. Он широко улыбался прежней улыбкой, – Ты к тёще? Её нет. И, кажется, она обиделась на тебя.

– Как Ирина? – быстро спросила Вероника.

– Ирина? – Роман посерьёзнел и опустил глаза, – А ты ничего не знаешь?

– Нет…

Вероника слегка встревожилась.

– Ты удивительно невосприимчива к городским сплетням, – усмехнулся Роман.

– У меня нет на сплетни времени.

– Интересно, чем ты всё время занимаешься, что у тебя никогда не бывает времени?

– По твоему лицу я вижу, что с Ириной ничего страшного не произошло, – спокойно вставила Вероника.

– Она в психушке, – невозмутимо подытожил Роман.

И тут же широко улыбнулся, увидев реакцию Вероники.

– Не пугайся, не всё так плохо. После того идиотского случая она стала совершенно невыносимой. Орала на всех, психовала, сидела, закрывшись в комнате, ничего не ела. Тёща тебя хотела к ней пригласить, ты же у нас специалист. Потом, когда не дозвонилась до тебя, привела какого-то знакомого врача. Он посоветовал Ирине отдохнуть пару недель. Она в отделении, где лечат неврозы, в одноместной роскошной палате. Можешь её навестить, буйных психов там нет.

Вероника молчала. Ей было не по себе, она пыталась придумать, о чём говорить дальше.

– Кстати, она так ничего и не объяснила. Вообще не разговаривала со мной, – добавил Роман, – Она так реагировала, когда я её спрашивал! Просто взрывалась. Я решил её пока не трогать.

– Разбирайтесь в этом сами, – произнесла Вероника задумчиво. В конце концов, зачем они делают из неё идиотку?

– Ты по-прежнему думаешь, что я что-то знаю и не хочу тебе говорить? – Роман нахмурился, – Это не так, клянусь. Теща ведёт себя очень странно, но и из неё ничего не вытянешь. Она сразу прикидывается невинной овечкой и начинает городить всякую ахинею. Хотел бы я сам знать, кто преподнёс мне такой свадебный подарочек! Я думаю, ты была права: это какой-то придурок с улицы.

Роман вдруг как-то особенно внимательно посмотрел на Веронику. Она отступила на шаг назад.

– Ладно, я зайду в другой раз. Пусть твоя тёща не обижается, меня не было в городе. Передавай ей привет. А Ирина пусть быстрее выздоравливает.

Вероника уже развернулась, чтобы уходить. Роман опустил шланг в траву и остановил её.

– Ты не забыла, что у Казанцевых юбилей? Тебя, кажется, приглашали.

Вероника растерялась. Это совсем вылетело у неё из головы.

– Вряд ли ту реплику на свадьбе можно назвать приглашением…– начала она, но Роман проворно открыл дверцу машины и помахал в воздухе красивым конвертом с тиснением.

– А как тебе это? Настоящее официальное приглашение. Я уполномочен тебе это передать, – его глаза странно засверкали, – Неужели не хочешь воспользоваться? К ним не так-то просто попасть в гости.

Кажется, Вероника начинала относиться настороженно к всякого рода торжествам.

– Юбилей как раз завтра. И, насколько я знаю, тебя там очень ждут. Приходи, я тоже буду.

Роман почти упрашивал её.

– Ты? – Вероника искренне удивилась, – А ты-то там каким боком?

– А почему, нет?

Глаза Романа продолжали буравить её.

Вероника задумалась. Вряд ли Елизавете Аркадьевне понравится, что она отправляется вместе с Романом в гости к Казанцевым, да ещё когда дочь в больнице. Впрочем, почему она должна переживать из-за этого, а не Роман? Её, в конце концов, на самом деле приглашал Виталий.

– Смотри, я там обязательно скажу всем, что заранее предупредил тебя, – Роман хитро прищурился, – Не оправдывайся потом, что ты забыла, подарка не было или платье было не готово.

– Наверное, я приду, – согласилась Вероника.

– Да…– Роман замялся, неуверенно поглядывая ей в глаза, – наверное, это лишнее, ты сама всё понимаешь, но не болтай особенно, где Ирина…

– Конечно.

Вероника понимающе улыбнулась, подумав, что об этом с упоением болтает весь город, и двинулась к машине.

Юбилей ни на минуту не выходил у Вероники из головы. Она, как всегда, с натяжкой призналась себе, что решилась пойти не только из любопытства. Хотя, и поэтому тоже. Ей хотелось, наконец-то, взглянуть на знаменитую семейку в полном составе. Но больше всего хотелось увидеть Диму ещё раз. А такая прекрасная ненадуманная возможность вряд ли могла представиться когда-нибудь потом.

С подарком не было никаких проблем. У неё имелись три коллекционные очень дорогие книги, от которых все приходили в восторг. С платьем тоже затруднений не возникало. У неё в запасе осталось ещё одно ни разу не надевавшееся платье, белое, длинное с чёрным узором в виде молнии в вырезе груди. Для свадьбы она отвергла его сразу. Но теперь слиться с невестой ей больше не грозило.

Всё воскресенье Вероника с волнением ждала вечер. В результате столько провозилась, собираясь, что опоздала.

Дом Казанцевых располагался в том самом районе, где выросла Вероника. Когда-то он назывался городскими «низами» и был заполнен ветхими деревянными домиками, из которых все мечтали перебраться в комфортабельные квартиры. Теперь район считался престижным. Новоявленных богачей привлекало спокойствие тихих узких улочек, густая зелень холмов, вид на водохранилище – маленький обособленный уголок в самом центре города, куда не доставали суета и шум машин. Вокруг Вероники, как бастионы, возвышались огромные коттеджи. Они словно старались перещеголять друг друга своим величием. Однако дом Казанцевых произвёл на неё неожиданно приятное впечатление. Она непроизвольно рисовала его с образа Виталия, но дом резко отличался от своих собратьев, совершенно лишённый средневековых зубцов на стенах и других архитектурных излишеств. Трёхэтажный, оштукатуренный, не слишком громоздкий, он располагался на склоне заросшей зеленью горки. Вниз спускалась узкая лестница, извиваясь среди кустов. Дом был украшен множеством навесных балкончиков с резными решётками, с которых живописно свешивались лианы яркой повители. Вокруг дома тянулась невысокая изгородь, закрывавшая двор лишь благодаря зарослям хмеля, от калитки к дому вела ровная дорожка их мозаичных плит.

Уже смеркалось. Район ярко освещали огромные фонари. Но в доме Казанцевых не светилось ни одно окно. Вероника удивилась. Она открыла легко поддавшуюся калитку и осторожно, озираясь, нет ли во дворе собаки, подошла к двери. Всё безмолвствовало. Создавалось впечатление, что в доме никого нет.

Ещё более осторожно Вероника надавила на кнопку звонка. Роман мог запросто разыграть её. Что ж, она выглядела замечательно в вечернем платье, штурмуя чужие двери! Чтобы она не говорила потом, ей всё равно никто не поверит, что она не сама выдумала повод заявиться в гости.

Но Веронике почти без промедления открыл высокий, подтянутый мужчина в очёчках с видом вышколенного дворецкого. Не сказав ни слова, он почтительно кивнул головой и впустил её в дом. Вероника оказалась в совершенно тёмной прихожей, за которой тянулся не менее тёмный длинный коридор. В его конце каким-то призрачным мерцающим светом выделялись две высокие с полукруглым верхом двери из мутного стекла. Так и не проронив ни слова, мужчина шагнул куда-то в бок, в темноту и исчез. Вероника осталась одна в гробовой тишине. Ничего не понимая, она неуверенно шагнула вперёд. Под её ногой зловеще скрипнул дощатый лакированный пол.

Вероника сделала ещё несколько шагов, и вдруг ей стало невыносимо страшно. Страшно до такой степени, что захотелось развернуться и побежать назад. Однако она всё же добралась до светящихся дверей. Некоторой уверенности ей придала слишком уж домашнего вида полочка с какой-то вычурной пепельницей и сухим букетиком, которую её привыкшие к полумраку глаза разглядели на стене.

Вероника толкнула двери, они легко, бесшумно открылись. Она оказалась на пороге большого, но не такого просторного, как у Елизаветы Аркадьевны, зала. Почти всё его пространство занимал длинный стол, покрытый светлой скатертью, великолепно сервированный. На нём стояло множество угощений, а по краям стола в два почти безупречных ряда выстроились одинаковые пузатенькие горящие свечи. Открывшиеся двери качнули их пламя. Вероника замерла, уставившись на мечущиеся огоньки. Она словно попала на пир к вампирам. Но тут от стен вдруг отделились люди, начали громко смеяться и зачем-то зааплодировали ей. В тот же момент загорелся свет. Вероника непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, сразу увидела вездесущего мэра с супругой. Словно визитная карточка города. Он гоготал громче всех. Наверное, Веронике тоже следовало смеяться, но она никак не могла прийти в себя и от неожиданности, и от самого неподдельного испуга. К ней устремился Виталий, одетый в чёрный костюм, который его несказанно стройнил.

– Вероника, прости! Мы не смогли удержаться от маленькой шутки, – говорил он сквозь смех, – Мы всего лишь хотели сделать тебе сюрприз. Тебе, наверняка, в таком духе разрекламировали нашу семью! А, вообще, это Роман придумал, так что расправляйся с ним.

Вероника неуверенно улыбнулась. Её сердце бешено колотилось. Несомненно, она была бы неподражаема, панически выбегая на улицу. А ведь она вполне могла бы такое выкинуть. Интересно, что тогда предпринял бы Виталий? Бросился догонять её? Это было бы по-настоящему весело.

Вероника нетерпеливо отыскала глазами Романа и Диму. Они держались рядышком и выглядели как два примерных папенькиных сыночка. Просто Беляночка и Розочка в мужской интерпретации. На обоих были строгие чёрные костюмы. Однако надо признать, являли собой довольно странную пару. Роман сразу поразил её непонятной и не совсем уместной жизнерадостностью и энергичностью, тогда как Дима выглядел уставшим и даже несколько заторможенным.

Вероника не без труда выговорила поздравления и поспешила избавиться от тяжеленных книг. Похоже, гости ждали именно её прибытия с нетерпением. Но, кроме мэра, Вероника никого больше не знала из сидящих за столом.

Виталий говорил так громко, что у Вероники закладывало уши. Он вставил ей в руку бокальчик с каким-то крепким напитком. Ей пришлось с ходу произнести тост. Хорошо, в голове отложилось множество готовых фраз после свадьбы. Выпив одним глотком прекрасной выдержки коньяк, Вероника поморщилась, но от разлившегося в груди тепла почувствовала себя увереннее. К ней вернулось любопытство, и она начала вертеть головой в поисках загадочной супруги Виталия. Даже имя у неё было чем-то интригующее: Арина Сергеевна.

Как будто прочитав мысли Вероники, Виталий подвёл к ней высокую, с удивительно прямой, горделивой осанкой, прямо как из «Института благородных девиц», женщину. Действительно очень красивую, с тонкими поразительно правильными чертами бледного гладкого лица. Только у огромных глубоких глаз и чувственно обрисованных губ собирались еле заметной сеточкой морщинки. Светлые волосы были собраны на затылке в эффектную причёску. Черты лица женщины излучали какое-то уже знакомое таинственное покоряющее обаяние. Но её взгляд, в самом деле, был необычен до мурашек. Он словно поглощал, затягивал в себя, как воронка, как будто изучал каждую клеточку и проникал до самого сердца. В нём были и надменность, и загадочность, и что-то ещё неподвластное уразумению. Какая-то маленькая вселенная. Но у Димы были совершенно другие глаза, не такие большие и не такие пронзительно голубые.

Женщина приветливо улыбнулась Веронике и протянула красивую, словно выточенную скульптором руку. Вероника слабо пожала её.

– Надеюсь, ты не на машине? – продолжал выкрикивать Виталий.

Не в силах оторвать зачарованного взгляда от лица Арины Сергеевны, Вероника машинально отрицательно покачала головой.

– Мальчики, идите сюда!

Виталий широким взмахом руки подозвал к себе Диму и Романа. Они послушно подошли.

– Покажите Веронике дом, – распорядился он.

Потом повернулся к Веронике и обратился к ней:

– Моя жена любит всякие старинные антикварные вещички. Так что у нас есть, на что посмотреть.

Дима без лишних слов взял Веронику за руку. По спине пробежала лёгкая дрожь, когда она дотронулась до его прохладных пальцев. На такой обычный жест со стороны любого другого человека Вероника не обратила бы внимания, но сейчас, в этот момент прикосновение его руки выглядело для неё почему-то очень интимно.

Дом производил впечатление: простотой, вкусом, уютом. В нём действительно было много редких вещей. Даже лестницу украшала продолговатая медная ваза в пол человеческих роста с чеканным орнаментом на египетские темы, прямо как из гробницы фараона. И всё же по непонятной причине чувствовалось в этом доме что-то противоестественное, из-за чего возникало непонятное желание поскорее оттуда убраться.

Во время небольшой прогулки говорил преимущественно Роман. Дима же был абсолютно безучастен, он как запрограммированный, выполнял распоряжение отца, но руку Вероники ни разу не отпустил. Вообще, создавалось странное впечатление, что Роман здесь хозяин.

За время осмотра дома Вероника успела отметить и кое-что ещё. Сергей, очевидно, был не прав, считая себя единственным другом Романа. Судя по всему, сам Роман очень гордился своей дружбой с Димой.

Вернувшись в зал, Вероника нерешительно опустилась на первый подвернувшийся стул. Она чувствовала себя сбитой с толку. Рассеяно она проследила, как парни подошли к Виталию и долго что-то говорили ему. Он явно возражал, но потом всё же кивнул согласно головой. Дима подошёл к матери, наклонился и что-то сказал и ей. Она улыбнулась уголками губ и тоже кивнула головой. Роман с Димой быстро вышли.

Вероника почувствовала досаду. Дима её уже как-то подчёркнуто не замечал. Ещё бы, разве возможно соревноваться в красоте и юности с теми девушками, что сами прыгали ему на шею! Хотя, где-то на уровне подсознания, она чувствовала, что это здесь ни при чём. Вряд ли его поразишь одной красотой. Может его сердце занято?

Веронике кто-то из женщин наложил целую гору салата. Она повернула голову и вздрогнула. К ней совершенно бесшумно подсела Арина Сергеевна.

– Как тебе дом? Как тебе моя коллекция? Моё скромное хобби…– спросила она мягким вкрадчивым голосом.

Вероника растерялась. От взгляда этой женщины, действительно, хотелось куда-нибудь деться.

– Прекрасный дом, – выговорила она, наконец, стараясь улыбнуться.

– Я прочитала отрывок из твоей диссертации. Кое-что показалось мне интересным, – продолжала Арина Сергеевна, не обращая внимания на её замешательство.

– Спасибо, – слова вылетали сами собой.

Вероника уже ничему не удивлялась и не раздражалась, но, должно быть, её застывший взгляд говорил обратное, потому что женщина немного смутилась.

– Извини, Роман сказал, что можно.

– Ничего, – так же машинально, – Если Роман решил, что теперь он распоряжается моей диссертацией, то, безусловно, можно.

Вероника без особой надежды посмотрела на дверь. Неужели, Дима больше не вернётся?

– Вы с моим сыном подходите друг другу, – сказала женщина вдруг, будто в точности прочитав мысли Вероники, – Я бы с удовольствием женила его на такой умнице, как ты.

Вероника вопросительно подняла брови.

– Простите? Я, кажется, не совсем правильно вас поняла…

– Это ты меня прости, я говорю странные вещи.

Арина Сергеевна посмотрела ей в глаза так, словно хотела вложить в них что-то.

– Мне недолго осталось жить, поэтому хочется разложить всё по полочкам. А твоё появление можно охарактеризовать отрывком из знаменитой оперы: «О, фортуна!».

Вероника молчала.

– Не буду тебе больше надоедать.

И прежде, чем Вероника нашлась, что ответить на эти более чем странные реплики, женщина улыбнулась, поднялась и, не спеша, выплыла из зала. Вероника не могла оторвать глаз от её спины, так же, как от лица.

Прошло несколько минут. Вероника передёрнула плечами и осмотрелась. Ощущение было такое, будто она попала из одного измерения в другое. Кто-то бросился произносить в честь хозяйки тост. Вилка так и торчала в салате. Вероника взяла её в руки, повертела, потом отложила и, наконец, сообразила, что нужно взять бокальчик с коньяком. Взяла, посмотрела на него и поставила назад на стол. Почему-то очень захотелось действительно крепко выпить, только не в этой компании.

Наверное, это называлось: «чем дальше в лес, тем больше дров». А не привиделось ли ей всё с самого начала? Свадьба с привязанной к стулу Ириной, свечи на столе, Роман рядом с Димой с таким лицом, как будто это женщина, о которой он мечтал всю жизнь и теперь умирал от гордости перед всеми. Арина Сергеевна, словно материализовавшаяся из воздуха и начавшая нести какую-то ерунду. Вероника успела привыкнуть, что всё в её жизни просто, понятно и как раз давно разложено по тем самым полочкам. В её сознании словно возникла трещина.

Приближение Виталия, в отличие от жены, было подобно цунами.

– Как ты? Не скучаешь?

Он грузно плюхнулся на стул рядом с Вероникой. Она всё ещё рассеяно обводила глазами зал. Виталий так и сверлил её пристальным, пожалуй, даже нескромным взглядом.

– Познакомилась с женой? Как впечатление?

– Ваша жена – очень своеобразная женщина, – не смогла придумать ничего любезней Вероника, опуская глаза на свои пальцы с одним единственным золотым колечком с крохотным бриллиантиком.

– Нервничаешь?

Виталий позволял себе какой-то слишком уж покровительственный тон.

– Почему вы думаете, что я нервничаю?

Вероника подняла глаза, но тут же снова опустила их, словно не выдержала взгляд Виталия. Он, должно быть, отметил «один-ноль» в свою пользу.

– У тебя нервные пальчики. Им постоянно нужно что-нибудь теребить.

Виталий рассмеялся и, наконец, отвёл глаза.

– Так что, моя жена? Что она успела тебе наговорить? Чем шокировала?

Он кашлянул и снова оглядел Веронику.

– Пожалуй, я вызову такси, – произнесла она неожиданно для себя, – У вас просто чудесно, но мне пора домой. Я вас поздравила, свой долг выполнила. Последние полгода я катастрофически не высыпаюсь.

Виталий давил на неё. Первое неприятное впечатление усилилось. Возможно, остался осадок от того, как её встретили здесь. А, может, просто раздражало поведение Виталия. С одной стороны ей хотелось хоть немного поставить его на место. Но с другой, она не привыкла перечить людям сильно старше по возрасту. Это было своего рода «табу».

– Увидела, что мой сын ушёл, и сразу потеряла ко всему интерес? – воскликнул вдруг Виталий, – Неужели и тебе он успел заморочить голову? Ну и скорость! А я-то думал, ты – птица большого полёта!

Это было настолько в точку, что Веронику передёрнуло. Всё же она терпеливо положила сумочку на колени и немного помолчала. Не хотелось отвечать сгоряча, поддавшись первому порыву.

– Вообще-то мы с вашим сыном обменялись всего парой фраз. Это и знакомством-то назвать нельзя. Мне не совсем понятно, зачем вы так торопитесь испортить мне впечатление?

Виталий посерьёзнел и потёр подбородок.

– Впечатление? Не знаю, что и сказать тебе…Он похож на хамелеона. Он будет менять цвет в зависимости от твоего характера и настроения. Он будет таким, каким ты захочешь его видеть. Таким, каким представишь его себе. Ты не заметила? А он к тебе уже присматривается и оценивает. Он просто повернётся к тебе нужной гранью. Ты не даже не почувствуешь, как попалась на крючок.

– А, может, я мечтаю попасться?

В Веронике проснулся необъяснимый азарт, но Виталий оставил её слова без внимания.

– Ты удивишься, но я всю жизнь мечтал о дочери. Наверное, необычно слышать такое от мужчины, но с девочкой проще. Если бы у меня была дочь, я бы баловал её, как принцессу. Не важно, пусть бы она выросла избалованной. Я бы оберегал её до самого своего последнего дня. А я, знаешь ли, собираюсь жить очень долго. С сыном всё по-другому. В него вкладываешь все силы, надеясь, что он станет лучше тебя самого, что на него можно будет положиться во всём, можно будет доверять, как самому себе, гордиться, наконец. С ним невольно связываешь какие-то определённые надежды. Мечтаешь передать своё дело, надеешься, что он станет достойным продолжателем, а ты спокойно с чистой совестью уйдёшь на покой.

Последовала эффектная пауза.

– Я заведусь, если начну говорить на эту тему. Не хочу забивать тебе голову. Я не скрываю и не пускаю пыль в глаза: мы не ладим с сыном. Ты знаешь, я вдруг недавно понял: ему скоро тридцать лет! Тридцать! Полжизни за плечами! А единственный смысл жизни этого человека – делать всё наперекор мне. Мне надоело притворяться, иногда мне кажется, убил бы его собственными руками. Его самодовольная физиономия для меня как «красная тряпка». Он же считает себя умнее и хитрее всех на свете, а что в голове? Ветер! Есть какие-то цели? Нет. Терплю его рядом только из-за жены. Знаешь, Вероника, я всего в жизни добился сам. В тридцать лет я…

Виталий вдруг осёкся. Немного, помолчав, он махнул рукой.

– Нет, не буду переходить на повествование о собственных подвигах. Держись от него подальше – вот мой тебе единственный совет. Совет человека, прожившего жизнь, если хочешь. Поверь мне, от него никогда не знаешь, чего ждать. Вот уж не думал, что он привлечёт твоё внимание. Впрочем, никогда не сомневался, что один талант у него всё же есть – и это как раз морочить людям головы. И этим он владеет в совершенстве, будь уверена.

Вероника давно не слышала столь высокопарной чуши. Передохнув, она решительно поднялась.

– Я всё-таки пойду. Моё такси приехало. Спасибо за приятный вечер.

Виталий поднялся вслед за ней.

– Ну, что ж. Надеюсь, ещё увидимся. Если ты так спешишь, я провожу тебя.

– Нет, нет! Не стоит. Занимайтесь своими гостями, – поспешно затараторила Вероника, – И ещё раз – мои поздравления.

Пожав Виталию руку, она кинулась к выходу.

Уже на улице она поняла, что забыла попрощаться с Ариной Сергеевной. Получилось некрасиво, но не возвращаться же было.

Вероника сунула в рот мятную жвачку и села в такси, зачем-то по привычке обрисовывая максимально безопасный маршрут до дома.

6.

Следующий день начался сумбурно. Вероника ни на чём не могла сосредоточиться. Всё валилось у неё из рук, за что бы она ни бралась, пытаясь убить время до начала занятий. Мысли разбегались. Ей так и не удалось направить их в нужное русло. В результате она вынуждена была признаться самой себе, что о чём бы ни пыталась думать, постоянно возвращается к мыслям о Диме. Плохо это было или хорошо – не имело значения. Это было так, и всё остальное оттеснилось на задний план. Начинался долгожданный первый рабочий день. Злая шутка!

Из всего потока информации о Диме Вероника зацепилась почему-то за одно – ему около тридцати лет. Она ни разу не задумалась, что это меняет, но была обрадована, что они примерно ровесники. Ей казалось, что он моложе. Он не тянул на тридцать. Хотя и ей её лет никто не давал. Иногда даже злило, что важные дамы-педагоги считают её девчонкой. Возможно, она почти не пользовалась косметикой и редко подкрашивала волосы. А, может, делала своё дело её совершенно детская способность постоянно ждать от жизни чудес и приключений. Она заглядывала в новый день с неугасающим интересом и оптимизмом ребёнка, что словно заморозило неподдельную живую юность её лица. Веронике уже давно хотелось, чтобы её уважали и воспринимали, как серьёзного человека. В это утро она подумала, что не так уж плохо выглядеть вечной девушкой без возраста.

Интерес к Диме был разожжён до предела. Но примечательным было то, что после стольких неоднозначных суждений он ухитрился остаться в её сознании чистым листом. Она так и не смогла составить о нём собственное мнение.

После кое-как приготовленного завтрака Вероника огромным усилием воли заставила себя прочистить мозги. Она знала, что если сразу не войти в ритм, можно на любом начинании поставить крест. Она убедила себя, что это проверка на крепость, испытание, искушение. Что угодно, лишь бы сбить её с намеченного пути. Не выйдет, она слишком долго сражалась за стабильность.

Просмотрев свои наброски для предстоящего дня, Вероника бережно сложила их в солидную папку, пожелала себе «ни пуха, ни пера» и отправилась в университет.

Выдержала Вероника до четверга. За эти несколько дней в круговороте новой работы и новых впечатлений её расплывчатые, не успевшие обрести какие-то конкретные очертания чувства подстушевались. Но забавным было то, что ей стало жаль терять их совсем. С непонятным самой упорством она рисовала в мыслях какие-то наброски случайных встреч с Димой.

В конце концов, отправилась с визитом к Елизавете Аркадьевне. Ничего лучше в голову не пришло. Она не знала, на что надеется. Может снова услышать какую-нибудь сплетню. Может получить какую-нибудь связующую нить. Она понимала, что это более чем глупо, но ничего с собой поделать не могла.

Елизавета Аркадьевна сидела на веранде и читала книгу. У неё был такой умиротворённо-домашний вид, что расскажи Веронике кто-то теперь о том, что произошло на свадьбе и в последующие дни, она бы и не поверила. Однако при её приближении женщина вздрогнула всем телом.

– А, детка, это ты…

Женщина натянуто улыбнулась и оглядела Веронику.

– Присаживайся. Такая жара! По всем приметам осень в этом году будет поздняя. Хочешь холодного чая с лимоном? Я сейчас принесу…

Женщина быстро настроилась и начала привычно щебетать.

Вероника прошла на веранду.

– Спасибо, ничего не надо, – сказала она поспешно, – Вам хватает волнений. Я, наверное, не во время и без предупреждения. Но я проезжала почти мимо и решила вас навестить.

– Что ты оправдываешься, Вероника?

Елизавета Аркадьевна картинно всплеснула руками.

– Ты, наверное, единственный человек, которого я рада видеть сейчас. Я уже так устала от злости и зависти тех, кто якобы считается друзьями…

Дальше Вероника потерялась. Повисло тягостное молчание. Всё получалось довольно абсурдно. Про Ирину спросить сама она не решалась, про свои успехи в университете рассказывать было неуместно.

Елизавета Аркадьевна вдруг загадочно округлила глаза и наклонилась к Веронике.

– Он позвонил сегодня утром. Ты понимаешь, о ком я говорю. Сказал, что у него срочное дело. Роман тут же подхватился и уехал, хотя по четвергам обычно валяется в постели до обеда. И его до сих пор нет. Так продолжаться больше не может. Он не должен проводить с ним столько времени. Может, ты поговоришь с Романом?

– Я думаю, Роман в состоянии разобраться, что ему делать, – мягко заметила Вероника, – Тем более, теперь это ваши дела семейные.

– А что ты скажешь о нём? Какое твоё мнение? Помнишь моё маленькое поручение?

– Ах, да…Ваше поручение. Не разглядела ничего необычного. Но в обаянии ему не откажешь.

Вероника внимательно смотрела на лицо Елизаветы Аркадьевны. В нём что-то вспыхнуло на секунду, но тут же затмилось слишком приторной улыбкой.

Что-то было не так. Вероника успела приобрести достаточно опыта в работе с людьми и пропустила через свои уши большой поток лжи, маскирующий, порой, серьёзные проблемы, а иногда и страшные тайны. Но она по-прежнему не горела желанием вникать.

– Ты была на юбилее? Я отказалась от приглашения, – вставила Елизавета Аркадьевна как бы между прочим.

Вероника кивнула.

– Расскажешь?

Вероника пожала плечами и начала довольно подробно описывать состав гостей, блюда и прочее, опуская всё, что касалось Романа. В какой-то момент она вдруг поняла, что женщина её не слушает. Она смотрела мимо неё широко раскрытыми застывшими глазами.

– Вот он, лёгок на помине…– выговорила она со странной смесью отвращения и едва ли не вожделения, не моргая.

Вероника быстро обернулась. В калитку входили Роман и Дима. Они о чём-то возбуждённо разговаривали и быстро шли по дорожке к дому. Они то появлялись, то исчезали за бурной растительностью. Что ж, она приехала по назначению, ведомая каким-то непонятным животным чутьём.

Роман первый заметил Веронику. Впрочем, её машина стояла за калиткой.

– Вероника! – крикнул он, – Иди к нам. Давно ты не появлялась.

– И где вас носило, интересно? – усмехнулась Елизавета Аркадьевна, – И, что-то я не вижу особого повода для веселья.

Улыбка сошла с лица Романа. Он раздражённо поморщился, но огрызаться не стал.

– Не думаю, что ты правильно себя ведёшь, – не унималась Елизавета Аркадьевна, избегая смотреть на Диму, – Пожалеешь, что старших не слушал, вот увидишь, пожалеешь. Выпороть бы вас, а то мало это делали в детстве, – добавила она почти про себя.

После всех недомолвок эта незамысловатая словесная перепалка очень уж сильно напомнила рядовую домашнюю склоку, а Елизавета Аркадьевна до боли стала смахивать на тёщу, воспетую в тысячи анекдотов. Женщина продолжала что-то бухтеть. Диму её слова ни сколько не тронули. Он довольно равнодушно изучил внешность Вероники, развернулся и медленно пошёл в сторону гаражей.

Признаться, у Вероники и в самом деле не было ни малейшего желания оставаться на веранде. Она всё ещё планировала спросить про Ирину, но Елизавета Аркадьевна, если её что-то волновало, обычно выпаливала всё сама. Если она молчала, значит, на то были причины. Улыбнувшись ей, Вероника выпрыгнула на дорожку.

Дима ушёл вперёд, и Вероника оказалась рядом с Романом. Он продолжал что-то бурчать, как и тёща. Вероника задумчиво разглядывала Димину спину.

– Как тебе воскресный вечер? Произвёл впечатление?

Роман приостановился и внимательно посмотрел на Веронику.

– Если честно, мне было очень скучно. Я почти ни с кем там не была знакома.

Возможно, она поспешила с ответом, но это вырвалось само собой.

Дима тоже остановился. Парни переглянулись.

– Знаешь, что…

Роман задумчиво начал изучать облака, постреливая взглядом в Веронику.

– Как насчёт того, чтобы снова немного повеселиться на выходных? У моего дядюшки роскошный дом в деревне, и он давно зовёт меня в гости. Как вы оба смотрите на то, чтобы туда прокатиться? Вероника, ты сможешь отложить свои писульки и вырваться на пару дней?

У Вероники не было в субботу ни одной пары, пока.

– А как же Ирина? – спросила она.

– А что, Ирина? – Роман нахмурился, – Она ещё неделю не будет мне мешать.

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Ты совсем свихнулась со своей наукой. Соглашайся. Когда ещё два таких парня сами свалятся тебе на голову? Обещаю, там не будет так же скучно, как в воскресенье. Мой дядя веселиться умеет, ему только повод дай.

У Вероники всё завертелось в голове. Действительно, когда ещё подвернётся такая возможность? Это было похоже на сон наяву. Два дня рядом с Димой! Два дня прекрасной многообещающей неизвестности.

Впрочем, она быстро остыла, осознав всё безумие предложения. Она подумала об Ирине. Очевидно, ей так же грозило впасть в немилость у Елизаветы Аркадьевны. Наконец, соглашаться – это было как-то слишком просто и наивно с тем имиджем, что она себе создала. Этакая неприступная столичная штучка. Дурацкая, раздражающая привычка взвешивать все «за» и «против»!

– Соглашайся…

Роман щурился на солнце, как холёный, загулявший кот.

Вероника улыбнулась. Когда её останавливало чьё-то мнение? А стали бы Ирина или Елизавета Аркадьевна думать о ней, принимая решение?

До утра следующего дня Вероника ещё не совсем отдавала себе отчёт, что согласилась поехать. Это снова как будто происходило не с ней. Но уже в университете она начала по-настоящему дёргаться, и меньше всего её волновали теории личности, о которых приходилось и думать, и очень много говорить. В голове всё словно перекручивалось, как какая-то центрифуга. То она впадала в панику, что наделала что-то несусветное, то покрывалась мурашками, представляя, что планы на выходные могут нарушиться. Парни могли передумать, Дима мог отказаться. Вчера он не проронил ни слова. Позвонить раньше времени она не могла, нетерпение выдало бы её с головой.

После семинара от Вероники долго не отвязывался один нагловатый без меры самоуверенный студент. Ему хотелось спорить и дискутировать до бесконечности, а скорее всего, как и Ване, доказывать, что женщине в науке не место. Наконец, она скрылась в кабинете заведующего кафедрой.

Сев в вертящееся кресло, Вероника набрала побольше воздуха в лёгкие и заставила себя успокоиться. Что это с ней? Это она, давно называвшаяся себя законченной карьеристкой? Стоило «свиснуть», и она готова кинуться с двумя мальчишками, один из которых женат, неизвестно куда? Но ведь ей этого хотелось, хотелось так, что трудно было держать себя в руках. Почему-то очень хотелось потерять свою слишком уж ясную голову. Голова словно давила на плечи, столько в ней накопилось разумности.

Какое-то время Вероника смотрела на трубку телефона. Потом неторопливо набрала номер Романа. Сквозь долгие парные «пик-пик» она отчётливо слышала биение сердца, ухающего по ощущениям где-то в голове, а не в груди. Как будто вся её дальнейшая жизнь решалась именно в эту минуту!

Но планы не изменились. Роман чуть насмешливо пообещал заехать сразу, как освободится, и посоветовал захватить тёплый свитер. Вероника почувствовала несказанное облегчение.

И тут ей вдруг стало смешно. Так смешно, что она едва не расхохоталась вслух. А на что она надеется, если честно перед собой? Ведь надеется на что-то, как бы нелепо это не выглядело.

Рабочий день закончился. Вероника добралась до дома, чувствуя себя полной решимости и обессиленной одновременно.

В комнатах царил чарующий полумрак. Одиночество, кажется, никогда её не тяготило. Вероника опустилась в глубокое кресло, поджала колени и подняла глаза к потолку. Её окутала тишина, нарушаемая лишь расплывчатым лаем соседской собаки. Этот миг был почти блаженством, отвоёванным у жизни.

Вдруг в дверь резко, настойчиво позвонили, безжалостно разбив вдребезги застывшее в комнатах очарование покоя. Вероника вздрогнула. Повисшая после звонка тишина была уже какой-то тревожной, словно готовой взорваться.

Вероника, не спеша, прикинула, кто это может быть, и не вклинится ли этот кто-то в её планы. Впрочем, она была почти уверена, что никому такого не позволит. На ходу заворачиваясь в халат, она направилась к двери.

Перед Вероникой предстал незнакомый молодой парень в бейсболке козырьком назад и спортивной ярко-красной куртке. Он широко и немного глуповато улыбался. Не мешало бы ей хоть иногда посматривать в окно, прежде чем распахнуть настежь дверь. Продолжая лыбиться, парень протянул ей громадный букет ослепительно-алых бархатных роз, которые его едва не перевешивали.

– Служба доставки, – выпалил он, очевидно ожидая вознаграждения.

Вероника в недоумении взяла розы и сама чуть ли не согнулась под их тяжестью. Прозрачная, хрустящая обёртка была стянута розовой ленточкой, а под ленточку поддета записка на красивой с ажурными краями бумаге. Веронике никогда ещё не дарили такое количество цветов в одном букете.

– А от кого? – спросила она.

– Не могу знать.

Вероника сунула парню какую-то денежку, он круто развернулся и пошёл широкими шагами к маленькой старой иномарочке, видневшейся за забором.

Не смотря на то, что розы были обёрнуты, Вероника больно уколола палец. Закрыв дверь, она положила тяжёлый букет прямо на пол в коридоре и с нетерпением развернула записку. «С восхищением и наилучшими пожеланиями». Витиевато, но и всё!

Вероника не нашла подходящей вазы, плюхнула цветы в пластиковое ведро и села всё в то же кресло.

Ну, и от кого розы?.

Всё же это маленькое происшествие помогло ей отвлечься. Весь день она чувствовала себя так, словно вечером сдавала серьёзный экзамен.

И всё же что-то тревожило Веронику. Хуже всего, она не могла объяснить причину тревоги. Это не было связано с поездкой, это просто витало в воздухе. Какой-то дополнительный орган чувств, словно, предостерегал её от чего-то. Внутренний голос как будто знал, что её уже никакими силами не остановить, и слабо, невразумительно ныл внутри.

Возведя барьер между собой и сомнениями, Вероника несколько раз повторила, что всё будет хорошо. Потом достала маленькую спортивную сумку и быстро покидала туда некоторые вещи, пытаясь найти баланс между тем, в чём выглядит эффектно, и что не покажется помпезным и непрактичным. Надела тёмные слегка потёртые узкие джинсы, распустила волосы и, оставшись довольна собой, зачем-то выглянула в окно.

Парни оказались на удивление пунктуальны, и мучиться ожиданием её не заставили. Очень скоро мимо забора почти бесшумно проплыла Димина зеленоватая красавица «BMW», о которой Вероника уже слышала столько восторженных возгласов. Она дождалась, пока ей посигналили, накинула на плечи горчичного цвета пиджачок с заклёпками, взяла сумку, бросила на себя прощальный взгляд в зеркало, быстро заперла дом и выскочила на улицу.

За рулём сидел Роман. Дима рядом играл в телефон. Увидев Веронику, он поднял свои красивые брови и кивнул головой в знак приветствия. Она забралась на заднее сиденье. Признаться её удивило, что в машине никого больше нет.

– Так мы что, поедем втроём? – спросила она, откидываясь назад и поправляя волосы.

– А тебе нужен кто-то ещё? – Роман выглянул из-за высокой спинки кресла, – Тебе мало нас двоих? Вот это, да! Ты чему, вообще, студентов учишь?

«Цветы уж точно не от них», – подумала Вероника.

– А можно спросить тогда, почему вы пригласили именно меня?

Это надо было спросить ещё вчера. С этого, по-хорошему, надо было начинать. Роман внимательно посмотрел на неё, но под пристальным взглядом Вероники едва ли не засмущался и отвёл глаза.

– С тобой приятно иметь дело, мы это как-то сразу поняли. Собираешься, как солдат. Лишних вопросов не задаёшь. К тому же это будет такой сюрприз для дяди!

Глаза Романа поблёскивали и напоминали спелый чернослив.

Он видно почувствовал, что ляпает что-то не то, и снова едва не засмущался. Этот наглец с вечно сияющей улыбкой! Но у Вероники был отработанный взгляд превосходства. А со студентами и вовсе по-другому нельзя, если хочешь чему-то научить.

– Знаешь, иногда все женские капризы в одном месте сидят…Хочется просто приятно провести время, оторваться. Ну, я имею в виду, просто как следует отдохнуть…

Роман резко отвернулся. Повисло молчание.

– Чего мы ждём-то? Поехали?

Он врубил музыку так, что Веронику непроизвольно отбросило назад, и надавил на газ. Она едва не рассмеялась, вспомнив свои аккуратные миллиметровые выруливания.

7.

Дорога плавно проплывала за окном. Вероника испытывала почти наслаждение от ничегонеделанья. И ещё целых два дня можно не думать вообще ни о чём! Она часто бегала от мысли, как это восхитительно, когда кто-то что-то готов сделать за тебя. Давно-давно она убедила себя, что это не про неё, и расслабляться и терять контроль никак нельзя. Только доверься, либо придётся переделывать, либо от тебя рано или поздно потребуют плату с процентами за отсрочку. Интересно, какие цели преследовал Роман? Но тут она была почти уверена, что с этим самоуверенным мальчишкой справится.

Посёлок мистического дядюшки располагался довольно далеко от города, но Роман гнал по трассе не меньше ста двадцати в час, и они добрались до темноты. Вероника успела разглядеть сие живописное местечко. Посёлок раскинулся у подножия холмов и меловых гор, и ей, как на ладони, открылись с высоты настоящие русские бескрайние луга с вьющейся по ним тоненькой голубой ленточкой реки. На холмах, размахивая хвостами, паслись лошадки и жёлтые телята. Они были привязаны к колышкам по одному, то тут, то там, в ожидании, когда их заберут домой. Чем дальше они находились, тем выглядели более игрушечными, так что, казалось, их можно переставить с места на место, как солдатиков. Сглаженных верхушек холмов касалось красноватое стремительно падающее солнце.

Как только машина остановилась, Вероника нетерпеливо встала на землю и вдохнула полной грудью пьянящий, пахнущий травами воздух. Сумерки сгущались, но она всё же рассмотрела внушительных размеров дом, утопающий в тёмной массе зелени, с покрытыми светлой штукатуркой стенами и продолговатыми в тёмных рамах окошками. На остроугольной металлочерепичной крыше поблёскивал маленький флюгер.

Из-за дощатого высокого забора доносились грубоватые голоса мужчин. Откуда-то со стороны летели задорные выкрики детей. Весь воздух казался пропитанным типично деревенскими, врезавшимися в память отрывочными кусками из детства звуками. Они прорывались сквозь какую-то особенную гулкую тишину и таяли в насыщенном влажном от реки воздухе: кудахтанье кур, лай собак, басистое мычание коров.

Пока Вероника осматривалась, им на встречу вышел крупный мускулистый мужчина с обильной чёрной растительностью на груди и наметившимся животиком. На нём были только яркие шорты с пальмами до колен и рваные сланцы. Лицо с колкими внимательными глазами украшали густые чёрные усы. Он тут же бросился обнимать Романа. Надо же, дядюшка, действительно, существовал! Но, наблюдая со стороны за их лобызаниями, Вероника была совершенно уверена, что этого человека не было на свадьбе.

– Это – Вероника, – быстро и лаконично представил её Роман, освободившись, как будто то, что это именно она, само собой разумелось. С Димой дядюшка, видимо, был знаком, так как они быстро пожали друг другу руки.

По Веронике скользнул оценивающий взгляд.

– Ты времени зря не теряешь, – прокомментировал мужчина с усмешкой, потом без долгих вступлений расцеловал Веронику в обе щеки, щекочась усами.

Роман вытащил сумки из багажника и подмигнул Веронике. Она легко пнула его ногой и протиснулась в узкую калитку.

Дом был огромен. В нём было столько свободного пространства, что человек двадцать могли бы запросто играть в нём в прятки и кричать «ау». Судя по всему, в нём так же закрепилось состояние бесконечного ремонта, поэтому дом поражал разномастностью обстановки. Какие-то комнаты блистали, и их интерьер казался продуманным до мелочей, в каких-то устроили жуткую свалку. Разложенные по углам рулоны с обоями, снятые багеты, куски нарезанного стекла, очевидно, стали здесь тем, к чему привыкли и чего не замечали. Огромный зал – непременный атрибут всех более или менее приличных домов, просто резал глаза изобилием самой современной аппаратуры, которая не слишком вязалась с выполненным в духе старины камином с кованой решёткой, по периметру которого её разместили. Подобные несоответствия сглаживали сухие букетики, причудливые коряги на стенах и множество прочих природных композиций, явно найденных где-то в округе или сделанных своими руками. В доме как будто сосуществовали два совершенно разных темперамента.

Комната, отведённая Веронике, находилась в длинном, освещённом приглушенным светом коридоре. В коридор же выходили ещё несколько точно таких же деревянных дверей, и Вероника подумала, что вряд ли найдёт свою комнату, если поднимется туда одна, да ещё в слегка нетрезвом состоянии. Может, стоило поставить маленький крестик мелом, как в сказке про Али-Бабу?

Пока Вероника любовалась открывающимся из окна видом на реку, внизу в считанные минуты накрыли на стол, отчего ей стало немного неловко. Но она и её сопровождающие оказались не единственными гостями. Вокруг дяди и его обаятельной улыбчивой супруги с белокурыми локонами порхала их премиленькая шестнадцатилетняя дочь Лида, которая по такому случаю не пошла на дискотеку. Как бы невзначай заглянули сосед с женой – женщиной средних лет, тёмные кудряшки которой были забавно перетянуты косынкой. Ещё два соседа из более удалённых домов, как поняла Вероника, занимавшиеся починкой машины вместе с дядюшкой, просто остались на ужин. Был также чей-то приезжий гость аж из Архангельска, который болтал без умолку и, кажется, уже немного «принял». Словом, общество весьма колоритное.

Всё бы хорошо, но Дима и Роман куда-то сразу исчезли, не сказав Веронике ни слова. Что, интересно, они подразумевали под приятным времяпровождением?

Вероника сначала растерялась и даже разозлилась не на шутку, но тут её представили как личного психолога одного из известных спортсменов, что было не так уж далеко от истины. Она сразу оказалась в центре внимания, хотя была уверена, что присутствующие за столом люди имеют весьма удалённое от реальности представление о психологии, а, возможно, и совсем сомневаются в праве на существование данной науки. Её засыпали вопросами о Москве, как будто это была другая галактика. Собравшиеся люди были такие радушные, бесхитростные, весёлые. Как можно было обмануть их гостеприимство? Хотя, Вероника чувствовала обманутой себя и снова сбитой с толку, представляя, что Роман успел наплести про неё.

Впрочем, стол ломился от вкусной домашней еды. Ради этого можно было пойти на любую авантюру. Дядя сам делал вино, да и напитки покрепче, таскал из погреба бутылку за бутылкой, и она быстро захмелела, а потом и разговорилась.

Застолье продолжалось допоздна. В открытую дверь на свет летела всякая живность. Комары, растопырив длинные лапы, с зудением парили над столом. Мотыльки падали в вино. Веронике стало так прекрасно наплевать на всё.

До своей комнаты Вероника добралась едва ли не под утро, повалилась на широкую низкую кровать с хрустящим прохладным бельём и сразу уснула.

Так она уже давно не спала – крепко, как ребёнок, без путаных снов. Как правило, её размышления плавно перетекали в сон и сливались с ним, так что, проснувшись, она не могла отделить сновидения от яви. В эту ночь она просто отключилась и открыла глаза только утром, когда лучи солнца ярко лились в окно. Она не задёрнула штору.

Вероника позволила себе немного поваляться в постели, размышляя, как всё необычно. Потом оделась и тихо выскользнула из комнаты.

Из кухни заманчиво тянуло кофе. Вероника двинулась на запах. Дядюшкина супруга улыбнулась ей, как старой знакомой. На столе стояла баночка со снятыми с вечернего молока сливками. Рядом в плетёной корзиночке лежали круглые печенья в сахарной пудре.

– Я хотела отнести тебе завтрак в постель, но не знала, спишь ты ещё или проснулась, – сказала женщина приветливо.

После завтрака и милой ненавязчивой болтовни, так и не дождавшись Романа и Диму, которые, должно быть, дрыхли, Вероника вышла за ворота и медленно пошла к реке. Конечно, она была разочарована, но изо всех сил старалась думать о чём-нибудь другом. Нет, кажется, она не жалела, что поехала. В конце концов, не родился ещё тот мужчина, из-за которого она потеряла бы голову окончательно и бесповоротно. Такими мыслями она утешала себя. Если бы знала, захватила с собой одну нудную статью, которую никак не могла дописать. В городе её постоянно отвлекали, а здесь было столько мест для уединения.

Вдруг Вероника, в буквальном смысле, наткнулась на дядюшку. Он сидел на берегу на траве, пожёвывал соломинку и, судя по всему, так же как она наслаждался одиночеством. Из воды торчали две массивные удочки.

– Присаживайся на мою куртку, Вероника, – сказал он спокойно, не поворачивая головы, – Только говори потише. Строишь планы на будущее?

– Да, нет, просто гуляю, – Вероника опустилась на траву рядом с курткой, – Красивое местечко, умиротворяющее. Ну а вы-то почему сбежали ото всех?

– Пытаюсь ощутить в полной мере выходной.

Дядя оглядел Веронику и как-то странно улыбнулся.

– Что же получается, Роман не успел жениться и уже увлёкся? С каких это пор ему нравятся интеллектуалки?

– Мы просто друзья, – поспешила заверить Вероника, приведённая в замешательство и даже обиженная таким заявлением, – Хотя, если честно меня удивило его приглашение, особенно сейчас…

Ирину она снова не решилась упомянуть. С момента приезда она не слышала о ней ни слова, как будто её не существовало. Вообще-то она с нескрываемым интересом разглядывала исподлобья этого редкого преуспевающего фермера. Оказалось, в прошлом он ещё и коренной горожанин.

– Здесь и, правда, красиво. Я много где побывал за свою жизнь, но другого такого места, куда бы так тянуло, не видел.

Дядя из-под полуопущенных ресниц хитро наблюдал за Вероникой.

– Всё равно я не смогла бы жить здесь постоянно, – задумчиво произнесла она.

– Скучно? Нужны великие свершения?

– Не знаю…– Вероника пожала плечами, – Не совсем поэтому. Это не скука, а какая-то тоска, даже не скажу, по чему конкретно.

– Город никому не даёт покоя со своим бешеным ритмом. Он заставляет бедных людей лезть из кожи вон, чтобы добиться того, что на самом деле им совсем не нужно. Только они поздно это осознают, когда обратной дороги уже нет.

– Наверное, вы правы, но я всё равно не хотела бы остаться здесь навсегда. Я люблю большие города. Не потому, что надо непременно чего-то добиться.

Вероника подняла глаза к небу. Оно было так красиво, так непостижимо и менялось каждую секунду, находясь в постоянном движении. Но именно на фоне этого неохватного купола и речка с почти неподвижной тёмной водой, течение которой угадывалось лишь по верхушкам водорослей, образовывающим маленькие водоворотики, и заросший берег, и луг с выгоревшей за лето травой казались таким крошечным, словно выхваченным из огромного пространства кусочком вселенной.

– А ты вообще не смогла бы долго оставаться на одном месте, разве не так? По-моему, тебе просто не знакомо это чувство – спокойно наслаждаться жизнью, – усмехнулся дядя, стараясь поймать её взгляд, – У таких, как ты, всегда впереди цель. И эту цель надо штурмовать. Хотя, я не кандидат психологических наук. Надеюсь, я ничем тебя не обидел?

– В чём-то вы, безусловно, правы, – согласилась Вероника, – Но мне нравится добиваться всего самой. И всё же глобальных целей у меня нет. Наверное, я живу если не сегодняшним днём, то ближайшей неделей. Всё может измениться. Я всегда к этому готова. Просто не хочу ни от кого зависеть. Этого я наелась.

– Настойчивая леди…– дядя усмехнулся в усы, – Такие, как ты, как правило, действительно многого добиваются. Если не устают чувствовать себя мужиками в юбке. На свете есть такая непреодолимая сила, как любовь, например. Для одинокой самостоятельной барышни ты слишком привлекательна.

– Я ни за что снова не стану домохозяйкой, если вы это имеете в виду, – поспешно вставила Вероника.

– Не будем спорить. Сколько людей, столько и мнений, правда? Но как же Роман ухитрился познакомиться с тобой?

– Двоюродный брат Ирины нас познакомил, – ответила Вероника, чувствуя, что подходящий момент для скользких вопросов настал.

Дядя нахмурил брови.

– Да, всё как-то забываю, что мой племянник женился…

– Его жена – настоящая красавица, – осторожно произнесла Вероника, с любопытством поглядывая на дядю.

– Бесспорно…Редкая красавица. Только кажется мне, проблем с этой девицей не оберёшься.

Вероника насторожилась.

– Почему вы так говорите?

– Не знаю…– дядя пожал плечами, – Что-то в ней есть порочное. И голова у неё сильно не на месте. Я даже на свадьбу не поехал. Не хотел смотреть на всю эту комедию. До сих пор не пойму, зачем Роман женился. Из-за денег, из-за влияния? Он, конечно, импульсивный тип и в любой момент может «дров наломать», но так ввязаться не в его стиле.

– Знаете, вообще-то я всё время думала, что они с Ириной любят друг друга.

– Да? – дядя иронично улыбнулся, – А, может, тебе просто хотелось в это верить?

– Не знаю, – Вероника с сомнением покачала головой, – У меня, вроде, нет привычки идеализировать что-либо.

– Почему же Роман тогда свой медовый месяц проводит с тобой?

Дядя рассмеялся. В его глазах заплясали искорки.

– Не буду рушить твои воздушные замки. Не в моих правилах о ком-то говорить гадости, честно, и всё же был один забавный случай. С него, собственно, всё и началось. У нас в деревне есть одна старушка – Божий одуванчик. По-моему, все уже сбились со счёта, сколько ей лет. Она что-то там шепчет над водой из своего колодца, потом даёт пить от разных болезней. Моя жена этим одно время увлекалась. Старушка живёт на параллельной улице и обычно проходит через наш огород со своими гусями. Роман как раз привёз Ирину в гости, она крутилась во дворе. Старушка остановилась у забора, посмотрела на неё, перекрестилась и молча пошла в обход. Может, конечно, потому, что на Ирине были шорты. Но на мою дочь она никогда так не реагировала, хотя та летом ходит чуть ли не голяком. Вот с того момента я как-то непроизвольно начал присматриваться к Ирине, и, знаешь, всё больше и больше убеждался, что голова у неё забита всякой дурью. Ну, скажи, куда молодая девушка могла ходить ночью одна в незнакомой деревне? Роман спал, как убитый, а мы почти до утра резались в нарды во времянке. Я видел, как она ушла во втором часу ночи, а вернулась примерно через час с хвостиком. А эта штуковина, которую она носит на шее? Я во все эти наговоры-заговоры особо не верю, но стараюсь держаться от них подальше. Если наши деревенские бабульки легко справляются с бородавками и родинками, почему не предположить существования чего-либо ещё?

Вероника начала лихорадочно вспоминать, что такое особенное Ирина носит на шее.

– По-моему, она носит обычное украшение, если вы про какую-то подвесочку с рубином.

– Ну, да! Я хорошо рассмотрел эту штуку. Она похожа на крест, только поперечная планка выше, чем надо, на перекрестье рубин, а ниже ещё четыре каких-то непонятных луча. Я даже спросил у Ирины, что это означает, но она отскочила от меня как ужаленная, когда я попытался потрогать эту вещицу. Наконец, если это простое украшение, зачем она прячет его под одежду?

– Ладно, у всех свои странности, – сказала Вероника с улыбкой, – Стоит ли уделять этому столько внимания? Скажите лучше, что вы думаете о Диме.

Дядю не сильно удивил её интерес. Он воспринял её вопрос как само собой разумеющийся и крепко задумался.

– Не знаю…– выговорил он, наконец, – Хотел бы поделиться своим мнением, но ничего определённого сказать не могу. Себе на уме. С отцом в контрах. Хотя, яблоко от яблони недалеко падает.

Мужчина заметно помрачнел. На его лицо словно набежала туча, затянув эмоциональные, выдающие все оттенки настроения, как у Романа, глаза.

– Раньше я имел дело с его отцом. Давно это было, но сомневаюсь, что он изменился. Трудный человек. Хотя, это, наверное, очень мягко сказано. Скорее, страшный. Властолюбивый и беспринципный. Пройдёт по трупам и не заметит. Болезненно не терпит, чтобы кто-нибудь в чём-нибудь его опережал. Если он не в состоянии подчинить себе человека, пустит в ход всё, в том числе физическую силу. А если не подчинит, то уничтожит. Если этот парень не хочет играть по правилам отца, ему нелегко приходится. Наверняка, каждый его шаг под контролем.

Дядя немного помолчал, словно приходя в себя от воспоминаний. Вероника впитывала всё до единого слова.

– Кстати, ты знакома с его женой? – вдруг произнёс он и осёкся. По его лицу скользнула горькая усмешка.

Руки вцепились в траву и выдернули сухой пучок прямо с землёй. Он снова усмехнулся, отряхнул руки и более спокойно добавил: – Та ещё штучка была!

– Видела один раз. Эффектная женщина. Она, правда, умеет колдовать?

Любопытство начинало плескаться через край. Дядюшка нервно рассмеялся.

– Конечно! Любая красивая женщина колдунья. А какая она была красавица! И совершенно сумасшедшая. Ничего не боялась. Она играла со своей жизнью, как хотела, и с чужими жизнями вытворяла то же. За свой век она достаточно покуражилась, – мужчина снова замолчал и наморщил брови, как будто справлялся с каким-то мощным внутренним порывом, – Только кто-то там наверху всё записывает, каждое наше слово. Никогда не знаешь, когда тебе всё это предъявят.

Дядя замолчал. Его брови сдвигались и раздвигались, то образовывая, то разглаживая глубокую складку над переносицей. Вероника терпеливо ждала.

– А кто тебе всё это наплёл, про колдовство? Елизавета, я угадал? – спросил он, наконец.

Вероника кивнула, не совсем уверенная, что правильно поступает.

– Этой бабе только попади на язык! Хотя, сплетни на пустом месте не плодятся. Какая-то основа для них всё равно есть. Прабабки Арины и Елизаветы были родными сёстрами, если ты не знаешь.

– Так они родственницы! – вырвалось у Вероники.

– По крови – да. Но уже их прабабки ненавидели друг друга лютой ненавистью. За этим стоит почти сказочная история, но история, так сказать, из первоисточника. Мне рассказывала сама Арина. Можно верить в это, можно, нет, но прабабка Арины имела, действительно, дурную славу. «Продала душу» – так про неё говорили. А началось всё с того, что её родная сестра, то бишь, прабабка Елизаветы, ухаживала за одной очень таинственной старушкой до самой её смерти. Старушка жила на окраине их родного села в маленьком домике у леса. Она была одинока, ни с кем не водилась и, говорят, действительно приколдовывала, причём по-чёрному. Так вот, перед смертью старушка якобы отдала Елизаветиной прабабке тетрадь с различными заклинаниями и рецептами всяких снадобий. Она предупредила, что в тетради заключена большая сила. Но ту тетрадь почти сразу украла прабабкина родная сестра. И почти сразу увела у неё жениха, ещё бы, с таким-то подспорьем. Тогда они и рассорились, да так, что знать друг друга не хотели. Елизавета всегда была уверена, что тетрадь, в конечном счёте, оказалась у Арины, и всегда, то ли в шутку, то ли всерьёз, мечтала ею завладеть. Но Арина утверждала, что ещё её мать сожгла какую-то пожелтевшую очень старую рукопись. То есть некие загадочные записи, действительно, существовали, но она никогда их даже в руках не держала. Елизавета ей упорно не верила и мечтала вернуть принадлежащее её семье по праву. Кто знает, может они препираются из-за этой тетради до сих пор? Кстати, Виталий был когда-то ухажёром Елизаветы.

– Почему же тогда Арина Сергеевна оказалась его женой?

Вот тут Вероника пнула, видимо, в больное место. Дядя долго подбирал слова, прежде чем ответить.

– Хороший вопрос. И самое главное – в тему. Но если серьёзно, это длиннющая история. Думаю, за деньгами погналась. Арина многим обязана Виталию. Он спас её от тюрьмы. Её обвиняли в убийстве какого-то паренька, не больше, не меньше. Но одну тюрьму она сменила на другую. И даже в психушке успела побывать с нервным срывом.

Дядя снова замолчал. Вероника ждала продолжения, боясь пошевелиться. Но её собеседник не собирался заканчивать рассказ. Он отламывал сухие былинки, разламывал их пополам и отбрасывал, потом снова срывал и крутил в своих загрубевших руках. Вероника попыталась немного сменить тему, боясь, что он больше ничего не скажет.

– А почему Виталий так не любит сына?

– А кого он любит? Он различает людей, которые могут ему пригодиться, и бесполезных для него людей. Наверное, хотел вырастить сына похожим на себя. Таким же жестоким, алчным, хладнокровно делающим деньги на всём, но не получилось. Хотя, возможно, они не такие заклятые враги, какими кажутся. Просто король стареет и не хочет уступать трон…

Мужчина поднялся, спустился к реке и обмыл в речной воде руки. Какое-то время он сидел у кромки воды на корточках, и его ботинки медленно утопали в мокром грязно-жёлтом песке. Вероника задумчиво смотрела на его спину.

– Так значит, Роман тут ни при чём? Ты приглянулась этому белобрысому красавчику?

Дядя вернулся к Веронике и протянул ей веточку незабудок.

– О, нет! Тут уж вы точно не правы, – поспешила ответить Вероника, беря цветочки с мокрым стеблем.

– Зачем же он тогда приехал? На меня посмотреть? По-моему, этот парень ничего без умысла не делает. Он не может позволить себе роскошь кататься туда-сюда. Для него время – деньги.

Вероника ничего не поняла, но ответить не успела. Откуда ни возьмись, появилась дядюшкина супруга с двумя говорливыми подругами и Веронику утащили кататься на лодке. Они беспощадно усадили на вёсла двадцатилетнего худощавого паренька – сына одной из женщин. Потом, причалив где-то на другом конце села, все вместе поехали на конезавод – смотреть на редких породистых жеребят. Всё закончилось обедом у чьего-то родственника, бывшего когда-то председателем колхоза, что являлось, должно быть, излюбленной темой его бесконечных баек. Назад Вероника вернулась только к вечеру.