Драматическая борьба за детство, а в конечном счете за будущее страны и нации, разворачивается не только на педагогических баррикадах, но в экономике, политике, культуре, в психологической науке и даже в религиозной сфере. И об этой драматической борьбе в условиях эпохальных перемен, переживаемых Россией, пишет автор – президент Консорциума «Социальное здоровье России», 40 лет своей профессиональной деятельности посвятивший психологическому обеспечению гуманизированной социальной политики и охранно-защитной превенции социального сиротства и преступности несовершеннолетних.
Книга адресована тем, кому небезразлична судьба нашего детства, а значит, и будущее страны и нации.
Оглавление
Светлана Беличева-Семенцева. На переломе эпох. Исповедь психолога
Вместо пролога
Знаки судьбы
Пассионарный 1991 год
Калина красная
Поворот судьбы
Режиссер
Начать сначала
Педагогические баррикады
Дорога к Богу
Кого Бог любит, того испытывает
Тяжкий путь прозрения
Самый счастливый 1989-й
Пути Господни неисповедимы
Из огня в полымя
Стартовая площадка моей научной карьеры
Бег с препятствиями
Школа выживания
Урок впрок
Перевал, преодоленный вдвоем
Роман, который принес мне свои сюрпризы
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается
Ох уж эта наука
Оправданный авантюризм
Бои неместного значения
С Богом и без Бога
О чем вещал кладбищенский ворон
Небескорыстная любовь лжепророков
Бог не выдаст, свинья не съест
Схватка с коррупцией
Беда одна не ходит
Спасительное эхо прошлого
Непредвиденный зигзаг судьбы
О пошлость, как ты многолика
К чему приводит опошление святынь
Горькие плоды оптимизации
Где же выход?
Времена не выбирают
Наш скорбный труд не пропадет
Отрывок из книги
Людям свойственно ощущать чужой пристальный взгляд. Даже если человек дремлет в электричке, глубоко погружен в свои переживания на концерте или раздраженно скучает в очереди, он забеспокоится от устремленного на себя взгляда, невольно начнет оглядываться по сторонам, пока не поймет, в чем дело.
Но когда беспокойство испытываешь в таком необычном месте как пустынная кладбищенская аллея, не просто беспокойство, а чувство мистического страха начинает овладевать душой. В тот июньский день 1992 года, находясь по делам в Санкт-Петербурге, я выбралась в Александро-Невскую лавру. Было около четырех часов пополудни. Нежаркое солнце пробивалось сквозь ветви старых развесистых некропольских лип и кленов. Я не спеша брела вдоль правой крайней аллеи, где были захоронены русские композиторы прошлого века. За надгробием Петра Ильича Чайковского аллея обрывалась полуразрушенной часовней. Свернув влево, недалеко от входа в часовню я остановилась у скромного обелиска, увенчанного мраморным женским бюстом, на котором значилось: Здесь покоится прах девицы Варвары Николаевны Асенковой. Родилась 17 апреля 1817, скончалась 19 апреля 1846.
.....
Очень его занимала и моя судьба. И он, в своей спокойной аргументированной манере обстоятельно доказывал мне, что я должна отказаться от моей теперешней, тоже очень суетной и напряженной деятельности и целиком уйти в кабинетное творчество, и что именно сейчас у меня для этого есть все условия. Меня обижало его упорное нежелание понимать и принимать смысл и содержание моей работы и невозможность оставить ее на полпути, незавершенной.
Да и в наших жизнях, меня и моей подруги, все было ох как не гладко. Я приезжала после своих потрясающих командировок в дом, где меня совсем не ждали. Она возвращалась, переполненная впечатлениями к мужу, который был занят своей жизнью и своими проблемами. Что-то очень сильно не ладилось у всех нас, и отмахнуться от этого было все труднее и труднее. Каждый из нас искал свой выход. Подруга все больше погружалась во все новые и новые дела, я все больше зарывалась в книги и уходила в себя. У нас не принято было плакаться в жилетку и делиться своими житейскими трудностями.
