Читать книгу Приключения Макса в Древнем Египте - Светлана Егорова - Страница 1

Вместо предисловия

ИСПОРЧЕННЫЕ КАНИКУЛЫ

Макс почти закончил седьмой класс. Наступила последняя учебная неделя. В воздухе, как легкие мамины духи, витало ощущение свободы – впереди летние каникулы. Да здравствует ничегонеделание! Игры во дворе до самой темноты, пустая болтовня с друзьями, бесцельное шатание по городу. А самое главное – никаких уроков.

Каждый год в последние майские дни с Максом происходило одно и то же: изнутри его словно разрывала неуемная энергия, он не мог сосредоточиться на уроках, задирал сверстников по пустякам и препирался с учителями. В это время он получал замечаний больше, чем за всю четверть.

– Максим, почему я вижу твой затылок? – услышал он строгий голос учительницы по литературе.

– Ирина Ивановна, зачем вы нас мучаете? Осталось два занятия. Мы уже не можем воспринимать новую информацию. У меня, например, голова кипит.

– Она у тебя кипит не от знаний! – учительница заглянула в электронный журнал. – За тобой еще долг висит. Иди к доске!

– Какой долг?

– Ты нас задерживаешь.

Макса кольнуло смутное беспокойство. Он вышел к доске и увидел лица одноклассников. Дима, его друг и сосед по парте, подмигивает ему. Отличница Настя на миг подняла голову и опять уткнулась в учебник: он не представляет для нее интереса, она общается с умными и правильными ребятами. Стас, футболист и вечный соперник в соревнованиях, о чем-то хихикает с соседом Колькой. Только Таня внимательно смотрит на него. От взгляда этих зеленых глаз Макса всегда охватывает смущение.

– «Анчар». Прошу! – Ирина Ивановна постучала ручкой по столу. – Тишина!

– Мы же Пушкина зимой проходили, а вы спрашиваете сейчас!

– Образованный человек в любое время может прочитать стихотворение.

– Для чего?

– Не для чего, а для кого. Девочку удивлять своей эрудицией, – терпение учительницы подходило к концу. – Начинай!

– Какая же девочка будет слушать «Анчар»?

Класс засмеялся. Макс, ободренный всеобщим вниманием, решил порисоваться:

– Разве только какая-нибудь зубрила-отличница.

– Если «Анчар» не подходит, что же ты будешь читать? – усмехнулась Ирина Ивановна.

– Например, – Макс приложил руки к сердцу. – Я вас люблю и обожаю, беру за хвост и провожаю.

Опять смех.

– Не тяни время!

– Я болел, когда мы его изучали.

– То есть ты не знаешь?

– Не знаю!

– Останься после урока.

Прозвенел звонок. Ученики с криками и хохотом бросились из класса. Кого-то придавили в дверях.

Макс не торопясь собрал учебники и подошел к учительскому столу. Ирина Ивановна записывала домашнее задание в журнал, исподлобья взглянула на насупившегося ученика.

– Ах да, Максим! – Ирина Ивановна откинулась на спинку стула. – Все на публику работаешь? Показываешь, какой ты смелый и остроумный. Но ты ошибаешься – смелость заключается не в бесцеремонности и хамстве. Если продолжишь в том же духе, растратишь зачатки таланта, который у тебя есть. А я, как учитель, не могу позволить этому случиться, так что давай позвоним твоей маме и расскажем ей про нашу ситуацию.

Мама Макса была активным человеком, участвовала во всех школьных мероприятиях: на экскурсию, в поход в лес на выходные, выпустить стенгазету, придумать номер ко дню учителя – без мамы обойтись не могли, поэтому в конце учебного года директор школы всякий раз вручал ей похвальную грамоту. При этом она работала и постоянно училась и того же требовала от Макса. В общем, мамы было слишком много в его жизни.

– Зачем звонить маме? Напишите замечание в дневник.

– Думаю, звонок будет полезней, – усмехнулась коварная Ирина Ивановна.

Она поднесла телефон к уху. Макс направил маме мысленный посыл: «Не отвечай! Не бери трубку!»

– Алло! Здравствуйте, Елена Сергеевна! У вас найдется пара минут?.. Замечательно, мы с Максом решили вам позвонить… Нет-нет, ничего не натворил. Осталось еще одно занятие по литературе, а за ним числится долг. Чтобы получить пятерку за год, он должен все сдать… Конечно, вышлю вам на почту… И программу на следующий год?.. Хорошо, и ее пришлю. Спасибо вам за помощь! До свидания!

Она положила телефон на стол и улыбнулась Максу. Настроение испортилось.

Была большая перемена, и Макс поплелся на улицу. Школьный двор, залитый солнечным светом, напоминал курятник, с визгом носились по дорожкам младшие школьники, старшие – сидели на лавочках и бордюрах. Дима и Стас гоняли мяч в коробке в дальнем углу двора. Через бортик перелезли парни из девятого класса. Стас ударил по мячу, Дима выставил ногу, но промахнулся, мяч пролетел выше и откатился к долговязому девятикласснику. Тот хихикнул и слегка толкнул мяч дружку. Немного подождав и убедившись, что парни не собираются возвращать мяч, Стас крикнул:

– Мяч отдайте!

Старшеклассники проигнорировали его слова и перебрасывали мяч, красуясь друг перед другом: гасили полет стопой, подкидывали коленом, принимали на грудь. Макс почувствовал, как под ложечкой шевельнулось что-то темное и лохматое. Он направился к коробке, про себя отметив, что поблизости нет ни одного учителя начальных классов. Бросил рюкзак на землю и с легкостью перепрыгнул через бортик. Он подошел к девятиклассникам со спины долговязого, и, когда мяч полетел в его сторону, выскочил вперед и крикнул:

– А так умеете?

Он выпятил грудь, мяч отскочил вверх, и Макс, ударив по нему со всей силы ногой, послал Стасу.

– Тебе, что, жить надоело?

Верзила толкнул Макса в спину, и он отлетел к парню с рыбьими глазами. Тот с силой отпихнул «мелюзгу» в центр круга. Макс не удержался и упал. Парни засмеялись. Подбежали Дима и Стас, готовые ввязаться в драку, – трое против четверых.

– Спокойно, пацаны, – Макс вскочил на ноги и, стараясь сохранять самообладание, повернулся к обидчику. – Чувак, тебе не повезло, у меня сегодня день не сложился, очень хочется кому-нибудь врезать!

Макс кинулся на долговязого, увернулся от хука в челюсть и ударил его в солнечное сплетение. Парень охнул, размахнулся и выбросил руку вперед. Удар пришелся Максу в глаз. Посыпались звезды. Не помня себя от боли, гнева и обиды, молотил длинного руками и ногами, пока он не упал. Подскочили друзья и оттащили Макса в сторону. С трудом восстановил дыхание, ощупал заплывший глаз.

– Ну, ты крут! – Стас хлопнул его по плечу. – Длинный, кажется, заныл, как девчонка.

– Ладно, идем на историю.

Всеволод Александрович уже начал урок. Опустив голову, Макс за спинами друзей прошел на свое место.

– За опозданием последует наказание. Но позже.

– Всеволод Александрович, сжальтесь над нами! Последний урок, а вы нас наказать хотите. Лучше расскажите, что-нибудь интересное! – Стас плюхнулся на стул.

– Да! – поддержал класс.

Историк понимающе улыбнулся.

– Ладно, и что же вы хотите услышать?

– Ну, что-нибудь героическое, про битвы, походы, осады.

– Хорошо, – учитель задумался. – Расскажу я вам про Древний Египет.

– Ой, не надо! – взмолился Макс. – Скукотень невыносимая!

– Почему же? Ты что-нибудь, кроме учебника, читал по истории Египта?

– Одно слово «древний» сон нагоняет! И фараоны – одного от другого не отличишь.

– Вот как? Назови имена фараонов, которых ты знаешь.

Макс задумался.

– Э, ну… Тутанхамон!

– Отлично, одного вспомнил. А знаешь ли ты, что прежде у него было имя Тутанхатон, которое означало Живой образ бога Атона?

– Не знаю.

Учитель размашистым почерком написал на доске ТУТАНХАТОН и энергично подчеркнул четыре последние буквы.

– Вы представить не можете, что это окончание значило в те времена. Фараон Эхнатон открыл миру бога Атона, разрушил религиозные каноны и вступил в войну со жрецами.

Макс зевнул. Всеволод Александрович усмехнулся уголками губ.

– Образованный человек должен знать историю…

– Учителя всегда так говорят про свои предметы.

– Не только своей страны, но и мировую, – историк сделал вид, что не услышал комментарий.

Он достал из портфеля объемную книгу с золотым тиснением на обложке История Древнего Египта.

– Здесь много написано про оружие, битвы и осады, про быт, науки и искусства. Кто из вас возьмется за лето осилить этот труд, а потом сделает доклад в сентябре?

Каждый захотел спрятаться за спину одноклассника.

– Никто не хочет? – учитель обвел взглядом класс. – Настя?

– Я лучше напишу сочинение, как провела лето в Египте.

– Тогда кто же?

Всеволод Александрович ждал, что ученики проявят инициативу. Напрасно, ответом послужило гробовое молчание, все головы склонились над учебниками.

– Тогда доклад сделает, – историк подошел к Максу и положил книгу на парту. – Тот, кто лучше других знает про битвы. Максим.

Макс чуть не задохнулся от возмущения.

– Я тоже напишу сочинение про Египет! – выкрикнул он.

– А чтобы ты не забыл про доклад, я вечером позвоню твоей маме.

– Причем тут моя мама! Вы, что, сговорились шантажировать меня?

Одноклассники облегченно рассмеялись. Пронесло!

– Зато умным за лето станешь! – Дима хлопнул его по спине.

Макс в ответ лишь дернул плечом.

Вечером гулял допоздна. Да и как можно уйти домой, если на улице еще светло, только небо немного потемнело, и тонюсенький месяц зацепился рукой за гвоздик и с любопытством наблюдает за стайкой ребят во дворе. Если так весело, и незнакомое теплое чувство льется в сердце при виде Таниного улыбчивого лица.

Но вот друзья разошлись по домам. Оставшись один, Макс вспомнил про звонки учителей маме, про драку и лиловый синяк. Предчувствуя крепкий нагоняй, без шума вошел в квартиру, разулся и на цыпочках прокрался мимо гостиной.

– Максим, зайди к нам, – услышал строгий мамин голос.

В комнате работал телевизор, папа смотрел какую-то передачу про политику, люди в студии, перебивая друг друга, о чем-то кричали. Мама сидела в кресле, обложенная книгами.

– Это еще что на лице? Дорогой, выключи, пожалуйста, телевизор!

Папа никогда не спорил с мамой, нажал кнопку пульта и с сочувствием посмотрел на Макса.

– Ты еще и подрался?! И, конечно, во имя справедливости?

– Они отобрали мяч и вели себя нагло, вот я и проучил их. – Макс решил не сдаваться. – Это и наша площадка!

– Блаженны кроткие – ибо они землю наследуют, а ты лезешь на рожон из-за какой-то площадки, – сказала мама. Макс не понял. – Сегодня мне звонили два учителя! Жаловались на тебя. Я понимаю, что ты устал. Но прошу тебя, соберись. Через несколько дней мы будем отдыхать на море.

Она сделала паузу.

– Еще я обещала учителям, что все задания ты выполнишь. Я за этим лично прослежу.

Макс вышел из комнаты с тяжелым сердцем. Приходится принимать решения родителей как данность, как, например, плохую погоду, – с этим же ничего не поделать, просто надо смириться.

Глава 1

СОЛНЕЧНЫЙ УДАР

В субботу семья летела в Египет. Уж здесь-то мама, точно, не будет мучить его стихами и историей. Две недели отдыха! Египетское блаженство!

Однако Макс ошибался. Мама с непреклонной настойчивостью следовала своему обещанию. Только он выходил из моря на берег, она манила его под тент и просила рассказать стих. Только они с папой спрыгивали с банана, мама подсовывала ему историю Древнего Египта, открытую на нужной странице. Макс терпел, стиснув зубы. Он знал, если ей пришла в голову идея, она поставит все верх ногами, но воплотит ее в жизнь, поэтому папа и Макс обычно переглядывались, разводили руками и шли выполнять.

Как-то в один из очень жарких дней, когда не было сил идти дальше бассейна, и они, разморенные, растянулись на шезлонгах, к ним подошел юноша араб с каталогом в руках и по-русски с сильным акцентом начал рекламировать экскурсии. Мама вялой рукой взяла буклет, полистала его и остановилась на снимках пирамид. Тут араб запел соловьем.

– Как можно отдыхать в Египте и не побывать в долине царей и не увидеть Карнакский храм! Фараоны строили его полторы тысячи лет. Вам откроется самое сердце Египта, вы прикоснетесь к тайне зарождения человеческой цивилизации, где сокрыты тысячелетия дворцовых интриг, убийства, войны. Вам повезло, завтра автобус выезжает в Луксор, места еще есть.

– Дорогой, – мама обернулась к папе. – Давай съездим, посмотрим на пирамиды. Уже неделю лежим около бассейна, пора сменить картинку.

– Ну, не знаю, я бы еще полежал, – откликнулся папа из-за журнала про автомобили.

– Макс, а ты что скажешь?

– Нет, мам, ты и так мой отдых превратила в ад, а тут еще какие-то пирамиды!

– Нельзя быть такими амебами! Что вы будете вспоминать, возвратившись домой? Все, решено, завтра едем на экскурсию, – она кивнула арабу и отдала буклет.

Утром Макса разбудили в пять часов. Не до конца проснувшись, он нацепил рюкзак, в который накануне положил воду, пару бутербродов, апельсин и фонарик, а мама сунула книжку про древний Египет.

В автобусе он сел к пожилой немке, подальше от родителей, и тут же заснул. Иногда его будил голос экскурсовода. Сквозь сон Макс слышал обрывки рассказов о царице Хатшепсут, которая надевала бороду во время церемоний; о фараоне Эхнатоне, отрекшемся от богов своих предков, за что жрецы стерли его имя со всех памятников; о его жене, царице Нефертити, самой красивой женщине в мире; о Клеопатре, которая пыталась восстановить былую мощь Египта…

Наконец, приехали в Луксор. Автобус кое-как втиснулся в длинный ряд других автобусов. Всюду сновали туристы с фотоаппаратами. Со всех сторон неслась разноязыкая речь. Выйдя из прохладного автобуса, Макс почувствовал, что жара туго спеленала его. Небо без единого облачка равнодушно взирало, как внизу под безжалостным солнцем копошатся суетливые настырные людишки.

– Макс, не отставай, иди сюда, – позвала мама.

Он нехотя подошел к своей группе, окружившей гида, тот давал последние наставления, как вести себя на территории святилища, а затем повел притихших туристов по аллее сфинксов к Карнакскому храму.

– Надень кепку, – сказала мама Максу.

– Я, кажется, забыл ее в автобусе.

– Сбегай за ней, скоро температура до сорока градусов поднимется, не хватало еще получить солнечный удар. Мы будем в храме, найдешь нас.

Макс со всех ног бросился обратно на стоянку. Двери автобуса оказались закрыты. Чуть в стороне стоял местный мальчик, ровесник Макса, в старой линялой зеленой футболке и потертых джинсовых шортах, в руках он держал корзину с бутылками воды. Миндалевидные черные глаза с минуту наблюдали за белым мальчишкой, дергавшим двери автобуса.

– Купи воды. Пять долларов, – сказал он.

– Спасибо, у меня есть.

– На целый день тебе не хватит, скоро солнце так начнет палить – не обрадуешься. Это тебе не у бассейна лежать.

– Где ты русскому научился?

– Туристы научили.

– А как ты понял, что я русский?

Мальчик ухмыльнулся. На правом виске виднелись две маленькие родинки и тонкая жилка, дрожащая, когда мальчик улыбался.

– Купи воды. Две бутылки отдам за семь долларов.

– Ладно, дай одну.

Макс порылся в карманах, достал смятую банкноту с изображением Авраама Линкольна и протянул продавцу, схватил холодную бутылку, покрытую крошечными капельками, и побежал обратно к храму.

– Обязательно зайди в гробницу Нефертити, – услышал Макс и, не оборачиваясь, помахал рукой.

Свою группу Макс нашел недалеко от храма Рамсеса, перед входом в который вознеслась статуя великого фараона. Гид рассказывал про три святилища, расположенных в часовне Сети II рядом с храмом. На Макса часовня не произвела впечатления – обычная коробка с тремя входами.

– Где кепка? – спросила мама.

– Нет ее, я воды купил, буду голову поливать, если начнет припекать.

Они подошли к сфинксам с бараньими головами, перед каждым из них находилась маленькая статуэтка фараона. Солнце медленно приближалось к зениту, воздух рябил от жары. Футболка под рюкзаком намокла. Скорей бы уж попасть в храм или, на худой конец, спрятаться в тень у дальней стены. Там какие-то люди в набедренных повязках и шапочках сновали туда-сюда, не обращая внимания на посетителей музея. Один прохожий толкал тележку, груженную мешками, двое других вели беседу, прошла женщина с кувшином на голове, человек провел двух ослов, на спинах которых были закреплены носилки, на них лежал полуобнаженный мужчина с массивным ожерельем и обмахивал себя веером. Макс зажмурился. Открыв глаза, увидел, что возле стены, кроме туристов, никого нет. Наверное, так начинается солнечный удар. Он выплеснул воды из бутылки на голову. Вода уже стала теплой, полилась по затылку, затекая за ворот футболки и не принося облегчения.

– Мам, я там посижу, – он махнул рукой в сторону колонны. – Что-то скучно здесь, все одно и то же. И жарко.

Макс присел в тени, разглядывая полуразрушенных сфинксов. Рядом мальчишка взгромоздился на древний памятник, а его мать советовала, какую позу лучше принять, чтобы фотография получилась эффектнее. Подошел служащий и попросил спуститься со статуи.

Вон среди туристов мама с папой, слушают внимательно, ни одного слова не пропускают.

– Переходим в гипостильный зал, – сказал экскурсовод.

Макс накинул рюкзак на одно плечо и без особого желания пристроился в конец группы. Но открывшаяся картина потрясла даже его. Огромный зал с множеством гигантских колонн и… без крыши. Макс подошел к одной из колонн, расписанной иероглифами, дотронулся до теплого известняка и пальцем провел по рисунку, похожему на крест, но с петлей наверху. Послышался шепот, как шелест: «Нефертити ждет тебя». Макс оглянулся, рядом стояла мама и тоже разглядывала иероглифы. Группа разбрелась между колонн.

– Ты слышала?

– Что?

– Кто-то шепнул про Нефертити?

Мама пощупала его лоб.

– В ближайшей лавке купим бандану.

Что за наваждение? То странные люди, то голос. Макс попытался сосредоточиться на рассказе гида, но навязчивая мысль о ждущей его царице не давала покоя. Он вертелся, оглядывался по сторонам и все время ловил недовольный мамин взгляд, но ничего не мог с собой поделать.

Экскурсия по храму закончилась без происшествий. К этому времени солнце палило во всю и заставляло туристов прятаться внутри храмов и в тени стен, только привыкшие к жаре торговцы сувенирами расположились возле ворот. Максу купили платок в мелкую черно-белую клетку. Улыбчивый продавец повязал его вокруг головы мальчика, как обычно носят арабы.

За обедом Макс успокоился и повеселел – ничего странного не происходило, сначала он прислушивался к каждому шороху, но больше не слышал потусторонних голосов. «Во всем виновата жара», – подумал он.

Подкрепив силы, туристы отправились в город мертвых, или долину царей. Белые скалы нависали над ними, в вышине кружилась одинокая птица. Группа долго шла по пыльной дороге, как сказал гид, к величию смерти и тишины. После сытного обеда передвигать ноги было тяжело. Макс и знакомая немка плелись в самом хвосте. Чувствуя лишь усталость и никакого уважения к мертвым, Макс брел, наблюдая, как из-под кроссовок взбивается пыль.

– Мы входим в долину царей, – объявил экскурсовод. – Начнем осмотр с гробницы Рамсеса IV, затем посетим гробницы Аменхотепа II и Тутмоса III, у желающих посмотреть усыпальницу Тутанхамона будет полчаса в конце экскурсии.

Внезапно Макс почувствовал смутное беспокойство, как будто он должен что-то сделать, но не сделал. Почему так испортилось настроение? Он не мог понять, что с ним происходит.

Пока туристы осматривали первую гробницу, волнение Макса нарастало, он не выдержал и предложил родителям:

– Давайте сходим в гробницу Нефертити.

– Разве она существует? Макс, я не уверена, что нам разрешат посетить то, что не запланировано. Лучше не отставать от нашего гида.

Улучив момент, Макс спросил экскурсовода:

– Скажите, пожалуйста, а где находится гробница Нефертити?

– Ее до сих пор не нашли, – пожал плечами молодой человек. – Есть предположение, что недавно обнаруженное захоронение и есть усыпальница царицы, но подтверждений этому пока нет.

– А где находится это захоронение?

– Рядом с гробницей Тутанхамона.

По дороге экскурсовод рассказывал про проклятие фараона. Мол, археологи разбудили духа мести, охранявшего мумию Тутанхамона, и навлекли на себя проклятие. Туристы улыбались, какая же экскурсия может обойтись без страшилки! Стоит ли бояться? Что необычного может произойти в гробнице, полной посетителей? Тысячи людей туда ходили, и ничего не случилось.

Небольшими группками спускались в усыпальницу. Все чувства мальчика обострились, он замечал мельчайшие детали: на лестнице шестнадцать ступеней, в отличие от предыдущих гробниц стены узкого коридора не украшены надписями и рисунками со сценами провода фараона в царство мертвых, трещина в плите, отколотый кусочек камня, спертый воздух. Вошли в просторную комнату. Внезапно сердце ударилось в грудь, под ложечкой засосало, пальцы задрожали мелкой дрожью. Напряжение Макса достигло крайней точки. Он не понимал, то ли кричат его мысли, то ли действительно слышит голоса. «Нефертити ждет тебя. Ты нужен царице. Поспеши!»

Посредине следующей комнаты стоял саркофаг из кварцита с вырезанными на углах крылатыми Нефтидой и Исидой, которые охраняли мумию фараона. Внутри саркофага находился золотой гроб. Туристы столпились около него и с любопытством разглядывали крышку гроба, повторяющую фигуру юного правителя, и северную стену с изображением Тутанхамона в окружении богов.

Завороженный Макс смотрел в другую сторону – на ни чем не привлекательную стену без фресок и узоров. Она, как магнитом, притягивала его к себе, он медленно сделал несколько шагов и коснулся прохладной плиты. Она поддалась, без шума раздвинулась, и открылся проход. Макс шагнул в темноту.

Стена тут же сомкнулась. Кромешная тьма окружила его, стало холодно, было тяжело дышать влажным, прелым воздухом. Он рванулся обратно, принялся стучать и звать на помощь, но никто не отозвался. Мальчик приложил ухо к шершавому камню, но с другой стороны не доносилось ни звука. Он съехал по стене на пол. Сколько он просидел, пока вспомнил, что в рюкзаке есть фонарик? Макс осветил помещение. Весь пол заставлен утварью, предназначение которой он даже предположить не мог, в его жизни такими вещами не пользовались. Он вышел в коридор, дошел до следующей двери. Вот сейчас он ее распахнет, а за ней его группа и мама с папой. Но в комнате никого не было.

Опять коридор. Посветлело. Подойдя к лестнице, Макс увидел открытую дверь, услышал гул голосов, где-то рядом проехала телега, ревел осел… Мальчик бросился вверх по ступеням, выбежал наружу и зажмурился от нестерпимо яркого света.

Глава 2

В ФИВАХ

Недалеко гортанно кричала женщина, что ее гуси лучшие на базаре, и вовсе они не умерли от голода. Макса удивила странная речь, он понимал все, что говорилось, но фразу произносили непривычным образом. Вдруг кто-то вскрикнул совсем рядом. Он приоткрыл один глаз. Напротив стояла женщина с корзиной, наполненной овощами, похожими на репку или желтую свеклу. Светло-коричневый прямой калазирис¹ по щиколотки, державшийся на одной лямке, оставлял грудь открытой. Макс зажмурился и пробормотал:

– Ой, извините, я ничего не видел!

– Скорее сюда! Сюда! Посмотрите на него! – заголосила женщина.

– Это что за чудо такое? – пробасил мужской голос.

Макс повернулся на бас, хотел сказать, что заблудился в гробнице и потерял свою группу, открыл глаза и замер от удивления. Перед ним стоял высокий, смуглый, полуголый человек. Его бедра прикрывал небольшой схенти², сшитый из продольных кусочков кожи, а спереди от пояса до колен спускался прямоугольный кусок грубого льняного холста. Вокруг начали собираться зеваки, на которых было одето не больше, чем на первых двух, и все босы. Макс затравленно озирался. Ну, хоть кого-нибудь увидеть в шортах и футболке! Женщина с корзиной подошла ближе, дотронулась до майки, провела пальцем по клетчатому платку, обмотанному вокруг головы, потом опустила глаза и уставилась на кроссовки.

– Кто ты? – произнес бас. – Чужеземец? Или послал Апоп³ проклятый тебя разрушить наш храм, надругаться над могилами умерших?

Макс в изумлении раскрыл рот и спросил:

– А кто такой Апоп?

Теперь замерла толпа. Замешательство стало сменяться враждебностью. Женщина с корзиной заверещала:

– Да это же злой дух! Морочит голову нам! А пришел он, чтобы украсть младенцев наших и съесть их!

Толпа враждебно загудела.

– Я не злой дух! Я сейчас все объясню, – Макс перевел дыхание. – Мы с мамой и папой поехали на экскурсию…

– Что за слово странное? – люди переглядывались между собой. – Это земля такая?

– Нет, не земля. Ну, ты едешь куда-нибудь очень долго, а потом всякие древние памятники рассматриваешь, фотографируешься рядом с ними…

– Что-что?

– Типа рисунок получается – памятник и ты около него, а потом на аватарку выкладываешь.

– Люди честные! Что слушаете вы этого беса? Не видите разве, что забирает он разум ваш, а с ним и сердце. Узнает имя ваше, и не найдете вы покоя в вечности, – Макс явно не нравился тетке с репкой.

– Нет-нет, не слушайте ее! Меня зовут Макс, мне тринадцать лет, я в восьмой класс перешел, каникулы у меня, вот и приехали на море. Не нужен мне ваш разум, мне бы свой найти, а то голова кругом идет.

– Болезнь, что ли, такая? Каникулы? – спросила дребезжащим голосом бабка с тростью и на всякий случай отодвинулась во второй ряд.

Макс вздохнул.

– Ну, так вот, гид повел нас в гробницу, – не успел Макс договорить, как люди начали издавать воинственные возгласы и угрожающе трясти кулаками, даже бабка размахивала клюкой.

Со всех сторон понеслось:

– Грабитель! Будь проклят! Пусть сожрет Амат⁴ твое гнилое сердце!

– Я ничего не грабил! В жизни чужого не взял! Ну, не отдал Димону диск с AC/DC, приеду – обязательно верну.

Толпа не утихала и с каждой минутой становилась все больше. В задних рядах не слышали, о чем говорят в центре, люди толкались, желая узнать, что случилось, одни сами не знали и только отмахивались, другие через плечо бросали: поймали посланника Апопа, хотел стереть город с лица земли.

– В кенбет⁵ его, к судье! – закричала женщина с корзиной.

– Женщина, это вас к судье надо отвести за нарушение общественного порядка. Вы б хоть прикрылись, где ваш стыд? – не выдержал Макс.

Женщина вытаращила на него глаза.

– Да ты меня чернить вздумал перед людьми? Вот покажу я тебе! – она замахнулась свободной рукой, но ее остановил басовитый мужчина.

– Назначат уста Нехена⁶ сами наказание, не нашего ума это дело.

– Дайте же до конца сказать, – взмолился Макс. – Мы спустились в гробницу Тутанхамона, – толпа резко замолчала, по площади разносился только звонкий голос Макса. – Ну, чтобы посмотреть на его саркофаг. Я дотронулся до стены, плиты разъехались, и я оказался в каком-то помещении, наверное, тоже чья-то гробница, но там всякие драгоценности были, а мумии не было. А потом я как-то сюда вышел. В общем, если вы покажете мне дорогу обратно, я с удовольствием уйду и беспокоить вас больше не буду.

Макс улыбнулся самой добродушной улыбкой. Даже вредная географичка говорит, когда он улыбается, день становится светлее.

– Тутанхатона?

– Э, ну да, Тутанхатона.

– Так, жив и здоров великий сын Атона, хвала Отцу небесному, да продлит дни его безмятежной жизни!

– Хотел навести порчу на родственника фараона и утащить в мир мертвых!

– Скормить его крокодилам! Наказать стеной! – неслось с разных сторон.

Макс искал сочувствия, затравленно оглядывался, но вокруг – ни одного доброго лица. Ждать помощи было неоткуда. Мокрая от пота футболка прилипла к телу, стало зябко, по коже побежали мурашки.

– Ведем в кенбет, пусть там вершат справедливый суд!

Басовитый мужчина, как клещами, схватил Макса за локоть. Толпа расступилась. Проходя мимо старухи с клюкой, мальчик получил удар по голове. Он оглянулся, но вредная бабка юркнула за спины людей. Египтянин дернул Макса:

– Иди, не напустишь больше ни на кого порчу!

Они шли через ряды торговцев, перед которыми стояли низкие столики с разложенными рыбинами и кусками мяса или большие корзины, полные хлеба и овощей. Бедные покупатели держали в руках вещи для обмена: сандалии, чеснок, горшок, отрез материи. Люди побогаче расплачивались кольцами с пальцев и браслетами с запястий. Завидев приближающуюся процессию, и продавцы, и покупатели привставали, вытягивали шеи, любопытство толкало их примкнуть к шумной толпе во главе со странным мальчиком. Вышли на узкую улочку, по обе стороны которой располагались лавки с разнообразными товарами. В самом ее начале пахнуло ароматом свежевыпеченных сластей. Дородный хозяин стоял у входа в пекарню с подносом в руках: медовое печенье, сладкие булочки и засахаренные финики дразнили обоняние проходящих мимо людей. Дальше шли лавки с благовониями, тканями, украшениями, здесь же продавались заморские предметы роскоши.

Улочка вывела на широкую дорогу. «Наверное, местный Арбат», – подумал Макс. Глиняные заборы скрывали от посторонних глаз красивую и легкую жизнь обитателей, до прохожих едва доносились нежные голоса, услаждавшие слух хозяина, и звуки музыкальных инструментов. Чем дальше продвигались по улице, тем красивее и выше становились дома. Из-за оград виднелись кроны акаций и пальм, фасады особняков и дворцов с плоскими крышами. Из ворот одного дома вышел упитанный мужчина в белоснежном схенти из тонкого полотна, левый край которого был задрапирован в мелкую складку и закруглен снизу. Костяная пряжка скрепляла кожаный пояс. На плечах лежал ускх, тяжелое многорядное ожерелье из крупного бисера, покрытого цветной пастой. В отличие от босых людей в толпе, сандалии на толстой кожаной подошве оберегали его ступни от мелких острых камешков. Несмотря на невысокий рост, он умудрялся смотреть на всех сверху вниз. По его оттопыренной, как у верблюда, губе каждый мог догадаться, что это – знатный человек, привыкший повелевать. Он обвел толпу скучающим взглядом и спросил мужчину в переднике:

– Зачем держишь этого отрока? Украл он что-нибудь?

– Да снизойдет благодать на тебя и твою семью, сиятельный господин! Поймали мы на базаре посланника Апопа, напустил он порчу на царевича Тутанхатона, здравствовать ему многие века!

– Это неправда! – воскликнул Макс. – Ни на кого я не напускал порчу, и никакой я не посланник Апопа, я его даже не знаю.

Вельможа с неприязнью оглядел Макса с ног до головы.

– Ведешь его в кенбет?

– Да, господин, пусть решит судья это дело.

Вельможа потерял интерес к происходящему, как будто все время сталкивался с посланниками злых сил, и толкнул ворота, намереваясь зайти обратно. Взорам простолюдинов открылся двор, мощенный каменными плитами, с множеством построек для слуг и приготовления еды, закромов для хранения зерна и жаровен. В глубине стоял просторный дом с маленькими зарешеченными окнами под самым потолком. В саду, окружавшем особняк, в тени сикомор и акаций, наверняка, царила прохлада даже в самый знойный час. Макс, цепляясь за последнюю спасительную соломинку, с мольбой обратился к богачу:

– Постойте, господин, вы не можете бросить человека, попавшего в беду! Вы должны выслушать меня!

Вельможа обернулся:

– Что за дуралей! Разве меня много?

Толпа засмеялась.

– И как смеешь ты, ничтожное создание, обращаться ко мне без почтения?! Хочешь получить десять плетей за оскорбление правой руки визиря? Не должен я тебе ничего! Ты всего лишь пыль около моих ног.

И захлопнул дверь за собой. Тот, в переднике, потянул Макса за руку:

– Не смей обращаться к высокородным господам, пока они сами не спросили тебя.

Толпа продолжила путь. Весть о порче царской семьи летела далеко впереди. Над заборами высовывались головы слуг и детей, чуть-чуть приоткрывались двери, чтобы в щелку рассмотреть пойманного беса. Макс слышал, как за спиной обсуждали, что хорошо бы перед тем, как содрать с него кожу, посадить в клетку и возить по городу.

Вдалеке зазвучали трубы, толпа раскололась, и середина улицы оказалась пустой, люди попадали на колени и уткнулись головами в землю. Египтянин потянул Макса вниз.

– Лбом в землю! Не слышишь, что едет жрец Амона-Ра? – и в эту минуту отпустил локоть мальчика.

В голове Макса зароились лихорадочные мысли, что если сейчас дать деру, никто из толпы не бросится следом за ним, иначе это будет неуважением к жрецу, но вскочить надо быстро, чтобы соседи не успели схватить. Трубы запели совсем рядом, возвещая о приближении носилок. Макс, как заяц, прыгнул в сторону и пустился наутек в ближайший переулок. Его стражник ахнул, но тут же прижал лоб к земле.

Макс несся как можно дальше от толпы, сворачивая в замысловатый лабиринт узких улочек. Во многих домах ворота держали плотно закрытыми, а там, где двери были открыты, во дворе работали люди. Попадавшиеся на пути прохожие с удивлением смотрели вслед необычно одетому мальчику.

Оказавшись в пустынном переулке, Макс перешел на шаг, тяжело переводя дух. По лицу струился пот, платок сбился на бок. Мальчик стянул его и протер лицо. Дрожавшие ноги подкашивались, совсем не осталось сил, он чувствовал, что потеряет сознание, если не передохнет несколько минут. Но не мог же он усесться посреди улицы, вдруг по тревоге подняли всю стражу и бросили на его поиски?

Удача улыбнулась Максу. Он заметил приоткрытые ворота, подкрался к ним и заглянул внутрь. Во дворе пусто. Из двухэтажного дома с навесом, подпертым двумя деревянными опорами, не доносилось ни звука; на крыше, покрытой пальмовыми стволами, сидели две кошки, запыхавшийся, вспотевший мальчишка их не интересовал. Он убедился, что никто не выглядывает из маленьких окон, и метнулся к постройке рядом с домом. Тихо затворил за собой дверь.

Когда глаза привыкли к полутьме, Макс увидел плетеные ящики с непонятными инструментами, расставленные на полках, козы лежали посредине сарая, одна посмотрела в его сторону и жалобно заблеяла, вдоль стены домочадцы сложили сено до самого верха. Он проскользнул мимо коз, влез на стог и забился в дальний угол – снизу его никто не заметит. Мальчик свернулся калачиком и закрыл глаза. Надо разобраться с тем, что случилось. Как он попал сюда, и какое это время? Но ведь не подойдешь просто так к первому встречному и не спросишь: «Ой, извините, я тут в веках заблудился, не подскажете дорогу в двадцать первый век?» Макс решил, что знакомства лучше не заводить. Надо дождаться ночи и выбраться из города, а сейчас самое время подкрепиться. Он развернул бутерброды, выпил теплой воды и почувствовал, как на него наваливается тяжелый сон.

Максу снилось, что его везут в клетке по городу, а беснующаяся толпа тычет в него палками и бросает камни. Бабка с клюкой не отходит от повозки и сыплет проклятиями. Погонщик поворачивает к нему злое лицо, скалит зубы и бьет плетью. Макс кричит им, что происходящее – жестокое недоразумение, он может все объяснить, но от его слов люди озлобляются еще больше. Макса подвезли к зловонной яме и вытащили из клетки. Еле передвигая ноги, спотыкаясь, он подошел к краю и увидел внизу львов. Он из последних сил крикнул, что невиновен, пытаясь образумить толпу, но вместо этого получил удар клюкой в спину, сорвался с края и полетел вниз.

Проснулся от собственного крика, в полумраке долго не мог понять, где находится. Облегчение, что жив, и это был всего лишь сон, сменилось воспоминаниями о другом кошмаре, что он таинственным образом попал в параллельный мир или другое измерение, и как теперь выбраться отсюда, не представляет.

Около двери послышались голоса. Женщина произнесла:

– Я хорошо слышала, что кто-то кричал.

– Госпожа, во дворе нет никого.

– Проверь в сарае, может, там спрятался вор.

Макс поглубже зарылся в сено, острые сухие травинки кололи спину и прилипали к шее. Он прижал рюкзак к груди и затаил дыхание. Два человека вошли внутрь.

– Госпожа, все на месте.

– Мама, я принес нити. Дядюшка Сехнеб передавал поклон, – донесся с порога мальчишеский голос. – Знали бы вы, что сейчас творится в городе!

– Бубу, залезь на стог сена, посмотри, есть там кто-нибудь?

Макс покрылся холодным потом, услышав эти слова. Легкие шаги приблизились к стогу. Мальчик продолжал говорить без остановки:

– А кто там может спрятаться? Так вот, в городе стража ищет злого духа, глашатаи ходят по улицам с вестью, если кто увидит беса в облике юноши, одетого на чужестранный манер, должен немедленно схватить его и вести к верховному жрецу.

– А как же поняли, что это злой дух?

– Он признался, что напустил порчу на царевича, и говорил странно, вроде как полоумный, заикался, дергался, и одна нога у него короче другой, – мальчик карабкался по стогу. – Мимо проезжал верховный жрец Амона-Ра, бес почувствовал, что приближается его погибель, прокрутился три раза на одном месте и исчез, никто не успел и глазом.., – мальчик вскарабкался на вершину стога и замолчал на полуслове.

– Ох, что творится! Сейчас достану защитные амулеты, разложу по всему дому, чтобы злой дух у нас не поселился.

– Ты что замер, маленький господин? – в голосе раба слышалась тревога.

Макса бросило в жар: он вспомнил, что небрежно выкинул салфетки и листок из папиного журнала, в которые мама завернула бутерброды! И теперь наверняка мальчишка замер над этим комком бумаги. Еще пару секунд и его вытащат из сена, а потом сбудется кошмарный сон.

– Так вот, прокрутился он и исчез. Говорят, что теперь злые духи будут часто приходить в землю египетскую.

– Что ты болтаешь, Бубу? – испуганно отозвалась мать.

– Это не я так говорю, в народе слух ходит, что жрецы держат совет, как можно уберечь народ благочестивых Фив и прогнать злых духов. А вина за то, что являются бесы средь бела дня, лежит на фараоне. Боги разозлились на него и позволили напустить проклятому Апопу порчу на царскую семью.

– Да замолчи ж ты, гнусный мальчишка! Вырвать тебе язык за хулу на фараона, и то мало будет! Быстро иди в дом, и чтобы до ужина тебя не видела. Еще отцу расскажу про бунтарские речи.

Они ушли. Тишину в сарае нарушали редкие вздохи коз. Макс боялся пошевелиться, ему казалось, что раб притаился и ждет удобного момента, чтобы схватить его. Собравшись с духом, Макс высунул голову, осмотрелся и полностью вылез наружу. Руками разворошил сено, но бумажек не нашел. Проверил рюкзак. Куда же они могли запропаститься? Обидно будет, если из-за помятой страницы с масляными пятнами от колбасы его скормят львам.

Размышления прервал солнечный свет, ворвавшийся в помещение, кто-то открыл дверь и зашел внутрь. Макс не успел спрятаться и вжался всем телом в сено. Шаги направились в его сторону, и вскоре показалась голова мальчика. Они встретились глазами, и оба замерли – один от ужаса, что его обнаружили, другой от неожиданности, что кто-то все-таки прячется в их сарае. Мальчик начал приходить в себя и уже открыл рот, чтобы завопить во все легкие, но Макс опередил его:

– Тише-тише, не кричи, пожалуйста! Я не вор, я не замышляю ничего плохого против тебя и твоей семьи.

Черные миндалевидные глаза в страхе смотрели на чужеземца. Голова мальчика была побрита наголо, только с висков торчали прядки волос. На правом виске виднелись две родинки и тонкая жилка, дрожащая от страха. Смутное воспоминание шевельнулось в сознании Макса и так же быстро улетучилось.

– Понимаешь, я в беду попал, мне нужна помощь, но мне не к кому обратиться.

– Ты тот бес, которого все ищут?

– Я не бес, могу поклясться, чем хочешь, но ищут меня. Правда, я не знаю, за что они хотят меня казнить, я ничего плохого не сделал.

– А царскую семью ты желал умертвить?

– Нет, что ты! Это все тетка с корзиной на меня наговорила.

– Поклянись.

– Клянусь!

– Нет, не так. Повторяй за мной. Клянусь перед лицом великого Амона-Ра, дарующего жизнь и проливающего свет, что я не замышлял убить фараона и его детей, не хотел съесть младенцев земли египетской и не убивал невинных!

Макс с чувством повторил. Из дома послышался голос матери:

– Бубу, ты где, непослушный мальчишка?

– Ой, мама зовет! Я ночью приду после того, как все уснут. Это твое? – он протянул Максу скомканный листок и спрыгнул вниз.

Мальчик пришел, когда стемнело, и все звуки в доме стихли, лишь громко стрекотали кузнечики в небольшом палисаднике.

– Эй, ты не спишь? – приглушенным голосом спросил Бубу, прикрыв за собой дверь.

– Нет! Стой на месте, я сейчас фонарик включу, а то еще на козу наступишь, – Макс достал из рюкзака фонарик и посветил на мальчика. Тот ахнул от удивления.

– Как ты смог зажечь маленькое солнце ночью? Кто ты? Бог Ра или его сын?

– Иди скорее сюда. Я научу тебя зажигать солнце – это просто.

Бубу принес с собой лепешку и немного козьего молока.

– Ты, наверное, проголодался.

Макс оторвал от лепешки половину и с набитым ртом принялся объяснять, как включить и выключить фонарик. Протянул его Бубу. Маленький египтянин, поколебавшись несколько секунд, взял неуверенной рукой, нажал на кнопку, и свет погас.

– Ох, злой Сет проглотил солнце! – Бубу вздрогнул всем телом.

– Сет тут вовсе ни при чем! Нажми еще раз на то же место, – Бубу нажал, и луч осветил потолок.

Мальчик с восхищением смотрел на необычную вещь; решив проверить, будет ли подвластно ему маленькое солнце, несколько раз включил и выключил фонарик.

– А я тебя тоже могу кое-чем угостить. Ты когда-нибудь ел апельсины?

– Апельсины? – Бубу засмеялся. – Какое смешное слово! Нет, я никогда не ел эту еду.

Макс достал из рюкзака оранжевый фрукт, снял кожуру, и в воздухе сладко запахло. Бубу сглотнул. Одну половинку Макс отдал новому другу, вторую оставил себе, отделил от нее одну дольку, по пальцам тут же потек липкий сок, показал кусочек апельсина мальчику и положил в рот. Бубу повторил то же самое и от удовольствия закатил глаза, отделил еще одну дольку, только собрался съесть ее, как что-то вспомнил и сказал:

– Я отцу и матери отнесу, пусть тоже попробуют это волшебное яство.

– Что ты, ни в коем случае! Они тебя спросят, где ты взял апельсин, и тебе придется рассказать про меня. Ешь сейчас, а то потом засохнет и будет невкусно.

Поколебавшись, Бубу откусил от дольки небольшой кусочек и медленно разжевал его. Он ел, причмокивая и издавая звуки. Вздохнул над последней долькой и с сожалением съел ее.

– Тебя Бубу зовут? А меня Макс.

– Ма-а-а-кс, – протянул Бубу. Теперь ему казалось, что у этого чужеземца все загадочное и волшебное, даже имя, как будто пузырик лопается во рту, когда произносишь его. – Ты откуда? Где твой дом?

– В России.

– Никогда не слышал. Это далеко?

– Да, очень. На севере. Бубу, ты сказал, что жрецы хотят защитить Фивы от злых духов. Значит, этот город – Фивы?

– Да, ты прав.

– А какой фараон сейчас правит?

– Фараон Эхнатон.

Макс вспомнил про книгу о Древнем Египте и достал ее из рюкзака.

– Что это? – Бубу склонился над раскрытыми страницами.

– Это книга, разве ты не знаешь?

– Для чего она?

– Ну, в книге записывают умные мысли. В этой написано про Египет.

Макс провел пальцем по оглавлению, нашел главу про фараона-реформатора.

– Ага, годы правления 1353-1336 до нашей эры… Вот, засада, что я здесь делаю? Как мне отсюда выбраться?!

– Ты можешь сказать мне, какие умные мысли написаны про Египет?

– Здесь написано, как люди живут, какие храмы и города строят, какими ремеслами занимаются.

– А мне ты расскажешь?

– Конечно, но не сегодня. Тебе пора уходить, а то еще искать будут.

Бубу нехотя попрощался и ушел. С тех пор египтянин приносил непрошеному гостю еду два раза в день, а по ночам при свете фонарика Макс читал ему историю Древнего Египта. Бубу очень нравилось слушать. Он с интересом рассматривал иллюстрации и карты, их в книге было много. Как-то раз одна картинка особо привлекла его внимание.

– Что это? Прочитай, – попросил он.

– В мастерской стеклодела, – произнес Макс.

На рисунке художник изобразил сценку из жизни ремесленника. Один из рабов поддерживал огонь в печи, другой просеивал песок, рядом с воротами сидел на корточках мальчик. Мастер держал в руках длинную палку с прикрепленной формой на конце.

– Это – отец, – Бубу дотронулся до рисунка пальцем.

– Это – Ненджу, – показал на одного раба. – А это – Джуба.

– А мальчишка, стало быть, ты, – серьезно сказал Макс.

Бубу принял слова друга за чистую монету. С каждым днем он все больше убеждался, что Макс прибыл из загадочной страны волшебников, которые знают все и про Египет, и про его семью.

Глава 3

ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ СУДЬБЫ

По древнеегипетским меркам у Бубу была небольшая семья: мама, папа, бабушка, сестра семи лет и два раба. Мама – видная женщина высокого роста, ширококостная, с густой шевелюрой, ей не было нужды носить парик. А папа с каждым годом становился все меньше и едва доходил ей до бровей, зато торчащий животик все явственнее выступал над схенти, проплешина на его голове ярко блестела под лучами солнца, и он стеснялся выходить на улицу без парика или шапочки, плотно облегающей голову. К рабам относились как к родственникам, их не били плетьми и не ущемляли в еде. Господин Несмин, пребывая в хорошем настроении, давал им посуду, изготовленную в мастерской при доме, и рабы шли на рынок, чтобы обменять ее на нужные им вещи.

Однажды за ужином госпожа Мерит обратилась к рабам:

– Ненджу, ты брал вяленую рыбу из кладовой?

– Что ты, госпожа!

– А ты, Джуба?

– Как я мог? – он покачал головой. – Мы едим со всеми.

У Бубу застрял кусок в горле, он опустил глаза в тарелку с вареной полбой и боялся посмотреть на мать.

– Странно, я вчера пересчитала всю рыбу, и ее было на одну штуку больше.

– Может, ты ошиблась, – заметил отец.

– Может, и так, но в последнее время продукты у нас заканчиваются немного быстрее.

– Госпожа Мерит, не думай на нас! Мы никогда ничего не съели бы без разрешения, – взмолились рабы.

Хозяйка промолчала, но в ее душу закралось подозрение. Ужин закончился в напряженной обстановке: мать ела, ни на кого не глядя, рабы всем видом показывали, что обижены обвинением, Бубу нервничал от того, что пропажу еды обнаружили. Только отец без конца рассказывал городские новости.

Бубу размышлял, как кормить Макса. Сначала решил, что ему самому надо есть поменьше, и откладывать еду для друга, но из этой затеи ничего не вышло. Стоило матери и бабушке увидеть недоеденную пищу в плошке, они тут же всполошились:

– Бубу, ты собираешься выкинуть еду? Ты почему не ценишь труд отца? Он работает целый день на жаре, чтобы прокормить столько ртов!

Спрятать удалось небольшой кусок лепешки. Тогда Максу пришлось уснуть голодным. Неизвестно, как долго бы так продолжалось, если бы однажды отец не поймал Бубу с поличным. То ли мать заподозрила мальчика и заставила отца выследить его, то ли это была чистая случайность – сейчас можно гадать.

Та ночь была такой же, как и все, – жаркой и душной. Бубу долго лежал на циновке, прислушиваясь, все ли заснули. Дольше всех, как обычно, не ложилась мать, она без устали что-то делала по дому, уже и рабы давно спали, а она только поднималась под крышу. Здесь веяло прохладой, задувал легкий ветерок, от которого еле колыхались плетеные занавески на окнах. Вскоре все шорохи стихли. Сестра посапывала на соседней циновке. Бубу встал, на цыпочках спустился по лестнице и вышел во двор. Огромные звезды ярко светили над головой. Казалось, залезь на крышу и сможешь дотянуться до них рукой. Короткими чирками пролетали падающие звезды, через все небо тянулся Млечный Путь. Выйдя из тени дома, Бубу успел сделать пару шагов, как услышал строгий голос отца:

– Бубу, ты куда собрался?

Бубу молчал.

– Покажи, что у тебя в руке!

Мальчик протянул руку, на раскрытой ладони лежал кусок хлеба.

– Куда несешь лепешку? Отвечай!

Бубу не смел врать взрослым, ведь за это Амат съест его лживое сердце, но и правду не мог сказать, иначе его друга казнят.

– Бубу, ты хочешь, чтобы я отстегал тебя плетью? Почему молчишь? – отец схватил мальчика за плечо и встряхнул.

– Ты нес лепешку для кого-то? Этот кто-то прячется у нас?

Бубу поднял на отца испуганные глаза.

– Понятно! Где? В сарае?

Дрожь пробежала по лицу мальчика, он сжал амулет с изображением руки, защищающей от злых духов и несчастий, – вдруг оберег поможет сейчас и Максу. Господин Несмин решительным шагом направился к двери сарая, Бубу чуть не плача бросился за ним вдогонку.

– Отец, подожди, позволь я тебе все объясню!

– Объяснять надо было раньше. А сейчас я сам все выясню.

Он рывком открыл дверь. Макс зажег фонарь и, улыбаясь, свесился со стога. Улыбка погасла, когда понял, что выдал себя.

– Спускайся вниз, преступник! – скомандовал египтянин.

Макс на негнущихся ногах слез на землю. Хозяин дома разглядывал его несколько секунд. Совсем мальчишка, наверное, ровесник Бубу, чужеземная одежда, чумазый и зловонный. Стеклодел догадался, что это и есть злой дух, которого искали несколько недель назад.

– Подай-ка мне веревку, – обратился он к Бубу.

– Отец, пожалуйста, не надо!

– Этот бес очень хитер, он задурманил тебе голову, но теперь попался. Завтра с раннего утра отведу его в кенбет. А сейчас надо его связать, дай веревку.

Бубу, глотая слезы, снял бечевку со стены и протянул отцу. Макс от отчаяния не мог произнести ни слова. Его охватило равнодушие к происходящему, молча позволил связать себе руки и ноги. Господин Несмин закрепил веревку на перекладине под крышей, чтобы Макс не смог убежать, а сына увел в дом. Пленник остался наедине с горькими мыслями.

С первыми лучами солнца хозяин в сопровождении рабов, вооруженных дубинками, вошел в постройку. Из-за двери выглядывала госпожа Мерит. Боясь быть околдованной, она не отважилась последовать за мужчинами, но женское любопытство все-таки заставило ее наблюдать со стороны.

Макс поднял тяжелую голову. Всю ночь его терзали видения мучительных казней. Бубу рассказывал ему, как разнообразны пытки, палачи в Фивах знали все о боли и с легкостью вытаскивали правду из преступника. Но даже если несчастный сознавался в содеянном и раскаивался, смерть могла быть очень долгой. Макс хотел умереть быстро.

– Вставай! – Несмин ткнул дубинкой в ногу.

– Не трогай его! – закричала хозяйка дома. – Приведи стражников, пусть сами заберут его!

– Женщина, помолчи!

Стеклодел никогда не отличался особой храбростью. Он изрядно трусил перед этим мальчишкой. Жена права, надо бы привести стражников, но разве мог уважаемый на своей улице господин Несмин показать всем знакомым, что не в состоянии защитить домочадцев. Перед тем, как идти в сарай, он надел на себя множество защитных амулетов. Тогда ему показалось, что никто, даже проклятый Апоп, не сможет причинить ему зла, но сейчас, стоя лицом к лицу с врагом, его уверенность улетучилась.

Ненджу взял конец веревки, которой Несмин связал мальчика, и встал рядом с хозяином.

– Пошли, – сказал стеклодел.

Пленник так и остался обвитым веревкой. Он прыгнул вперед, дернувшись всем телом, потерял равновесие и упал. Женщина вскрикнула и захлопнула дверь, в постройке наступила темнота. Джуба в испуге бросился к выходу, забыв, что козы преграждают путь, споткнулся об одну из них, решил, что это злой дух не пускает его, и завопил во все горло. Козы подскочили на месте и заблеяли. Началась возня, шум, едва виднелись мечущиеся смутные силуэты. Трое мужчин выскочили из сарая и приперли дверь палкой. Переводя дыхание, хозяин дома спросил у жены:

– Ты зачем захлопнула дверь?

– Когда он упал и задергался, я подумала, что сейчас он превратится в змея Апопа, и испугалась.

– Джуба, а ты зачем ударил козу, еще и кричать стал?

– Я испугался крика госпожи.

– Вот как с вами можно дом защитить? Ничего еще не случилось, а вы разбежались в страхе, – Несмин повернулся к двери.

– Не ходи туда, прошу, – умоляюще простонала Мерит. – Может, он уже превратился в змея и ждет за дверью. Только ты откроешь дверь, он проглотит тебя, а потом нас и детей.

Стеклодел побледнел. Хотя беспощадное жаркое солнце еще не взошло, и было прохладно, его лоб покрылся испариной. Он уже сделал шаг в сторону ворот, чтобы пойти за стражниками, как из сарая донесся голос мальчика:

– Эй, я не змей и не умею ни в кого превращаться! Вы можете войти, я ничего вам не сделаю, – египтяне хорошо слышали, что пленник говорил из глубины сарая.

Глава семейства убрал палку, подпиравшую дверь, и немного приоткрыл ее. Макс сидел со связанными руками и ногами. Вид мальчика произвел на хозяина самое жалкое впечатление, ему пришла на ум мысль – если бы Бубу оказался один в какой-нибудь варварской стране, например, в Нубии⁷ или Пунте⁸, с ним бы тоже не церемонились, а просто принесли в жертву.

– Почему ты не развязал веревку и не сбежал?

– Узлы слишком тугие.

– Ты бы мог использовать чары, которыми тебя одарил проклятый Апоп,– не удержавшись, влезла в разговор женщина.

– Пару недель назад я не знал, кто этот Апоп. Нет, мы, конечно, проходили историю Древнего Египта в пятом классе, но ведь с тех пор прошло почти три года, я все и забыл, – взрослые переглянулись, не понимая, что несет этот мальчишка.

– Как ты оказался в Фивах? Из какой земли приехал? Где твои родители? – засыпали Макса вопросами со всех сторон.

– Может, ты беглый раб? – выдвинул новую версию Джуба. Ее сразу отвергли, даже женщина посчитала это глупостью.

– Отвечай и не вздумай врать, я вижу тебя насквозь, – предупредил хозяин.

Макс начал свой рассказ, но египтяне его не понимали. Они цокали языками, недоверчиво переглядывались и задавали новые вопросы. Что за самолет? Отель? А экскурсовод?

– Ну, пирамиды-то вам известны? Надеюсь, вы знаете, что это такое? – теряя терпение, как бы в насмешку спросил Макс.

Египтяне задумались. Несмин покачал головой – нет, пирамиды им не известны.

– Вы не знаете, что такое усыпальница фараона?!

– Гробница фараона называется священной высотой. Самая высокая священная высота у фараона Хеопса, – объяснил Несмин.

– Фараона Хеопса знаю,– воодушевился Макс. – Еще я знаю, что потом ваши высоты будут называться пирамидами. Так вот в гробнице Тутанхамона я потерялся и попал сюда.

– В том, что случилось с этим мальчишкой, виноват он сам, зачем полез, куда не надо, – сказала хозяйка.

– Хорошо еще, что в Фивах оказался, а ведь мог и в царство мертвых угодить, – произнес Джуба.

Все притихли, и некоторое время стояла тишина.

– А Макс умеет зажигать маленькое солнце, называется фонарик, – из-за спин взрослых высунулась голова Бубу.

– Да! Я хотел спросить, почему вчера, когда мы вошли в сарай, вдруг сделалось так светло?

– Бубу, закрой дверь поплотней, – Макс дотянулся до рюкзака, вытащил фонарик и направил луч света на стену, осветил глиняные кирпичи и ящики с инструментами. Египтяне ахнули. Хозяин дома склонился над Максом и долго разглядывал необычный предмет.

Наконец стеклодел сказал:

– Все, что ты рассказал, похоже на правду, и в то же время на вымысел. Я не образован, и мне сложно отличить ложь от истины. Я должен отвести тебя в кенбет, пусть там решат, что с тобой делать.

– Господин Несмин, ты всегда успеешь отвести меня к судье! Но я могу принести тебе гораздо больше пользы, если останусь в твоем доме.

– Расскажи отцу про умную книгу, покажи картинку! – сказал Бубу.

– Я буду помогать в мастерской! – Макс на лету подхватил подсказку.

Стеклодел усмехнулся:

– Даже мой сын еще не смышлен для такой работы, хотя крутится возле меня с пеленок и многое познал. А тебя я вижу первый раз в жизни, и ты уверяешь, что можешь помочь мне?

– А кормить лишний рот? Мы не богачи, – встряла Мерит.

– Если ты позволишь, я расскажу, как надо правильно делать стекло. И ты станешь самым лучшим мастером в Фивах. И даже в Египте!

Несмин на время задумался.

– Господин Несмин, я могу остаться в твоем доме?

– Хорошо, пока живи.

– Пусть вначале помоется, с ним рядом тяжело дышать. А потом поест. Еще не хватало, чтобы соседи говорили, что я заморила ребенка голодом! – подала голос хозяйка.

Бубу, радостный от того, что все закончилось благополучно, подбежал к Максу, обнял его и с чувством сказал:

– Теперь у меня есть еще и брат!

– Макс, пойдем, я остригу тебе волосы, а потом Бубу отведет тебя к Нилу, – сказала женщина.

Госпожа Мерит остригла Макса наголо, оставив прядки на висках, как у Бубу. Мальчик обернул ткань вокруг бедер, но, несмотря на загар, светлая кожа и серые глаза выдавали в нем чужеземца. В комнату вошла сестра Бубу, ее тело не прикрывал ни один лоскут ткани! Макс отвел глаза. Что ж это за страна такая, где все ходят голые, и никто не придает этому значения?

– Макс, это моя младшая сестра Майя. Ей семь лет.

– Привет, – буркнул Макс, не поднимая глаз.

Девочка, едва прикасаясь, провела пальчиком по щеке Макса.

– Ее удивляет, что твоя кожа такая светлая, – перевел Бубу жест Майи.

Госпожа Мерит вручила Максу кусок мыла, и они вдвоем с Бубу направились к реке мыться. Встречные прохожие бросали на них любопытствующие взгляды, но ни у кого не возникло подозрений, что мальчик со светлыми пучками волос и есть тот самый злой дух, который переполошил Фивы несколько недель назад.

Глава 4

ОГОНЬ, ТОРФ И МЕДНЫЕ ТРУБКИ

Господин Несмин держал мастерскую по производству стеклянных изделий. Ему помогали два раба. Троих взрослых человек хватало для изготовления десятка сосудов в день.

Работа начиналась на рассвете. В небольшой глиняной печи Джуба и Ненджу топили просеянный песок, и он превращался в вязкую массу. Хозяин опускал заготовку из глины, прикрепленную к длинной палке, в печь и без остановки вращал палку, чтобы стекло обволокло заготовку. Потом ее извлекали из печи и с помощью плоских камней придавали форму. Когда изделие застывало, палку вынимали, а глину внутри сосуда осторожно выдалбливали.

На полках в мастерской стояли сосуды для благовоний, вазы, флаконы, чаши разных размеров, кособокие, неправильной формы, со стенками разной толщины. Макс скептически осмотрел утварь. Да, домой бы он такое не принес, даже как сувенир из Древнего Египта. По всей видимости, и у купцов посуда господина Несмина не пользовалась спросом.

Не переставая вращать палку, стеклодел указал Максу головой на циновку в углу, а сам сосредоточился на изготовлении нового флакона. После того, как рабы поставили очередной сосуд остывать, хозяин подошел к мальчику:

– Что скажешь, Макс, нелегкое у меня ремесло?

– Господин Несмин, если выложить печь обожженными глиняными кирпичами и сделать ее больше, то можно добиться более высоких температур.

– А для чего это нужно?

– Чтобы стеклянная масса стала однородной и легко принимала нужную форму. Еще нужна печь, в которой изделия могли бы остывать…

Стеклодел расхохотался и потрепал Макса по голове:

– Мальчик, что ты говоришь? Как можно остывать в печи?

– Если стекло остывает на открытом воздухе, оно становится хрупким, и на стенках появляются пузырьки. А если оно остывает постепенно, вместе с печкой, то будет более прочным.

Господин Несмин в раздумье посмотрел на Макса:

– И что еще ты предлагаешь?

Макс не ответил, он с удивлением наблюдал, как Джуба собрал смесь навоза и соломы и кинул в печь.

– Ты используешь навоз для топки?

– Конечно, а что ж еще? – пожал плечами хозяин.

– Господин Несмин, в Египте сейчас добывают уголь?

– Я не знаю, что это такое.

– А ты знаешь, что такое торф?

– Нет, – протянул стеклодел.

– Недалеко от Фив есть болота? В долине Нила?

– Полным-полно.

– Отлично, тогда торф мы наберем там, – Макс замолчал, вспоминая, все ли он перечислил. – А где-нибудь можно заказать медные или железные трубки?

– Медные можно, но они будут стоить дорого.

– Надо постараться купить, без медных трубок не получится дутое стекло, – Макс увидел сомнение в глазах мастера. – Господин Несмин, ты хочешь, чтобы все Фивы покупали товары лишь у тебя? Слава о твоем мастерстве распространится по Египту. Ты будешь поставлять вазы и чаши во дворец фараона, в Сирию, Месопотамию, Вавилон. Ты откроешь новые мастерские…

Глаза стеклодела подернулись влагой, он унесся в мечты, представляя себя в огромном доме, а во дворе стояла очередь из чужеземных купцов.

– Постараюсь найти медные трубки разных размеров. Но если не получится то, что ты обещаешь, будешь работать на меня до последнего вздоха.

На следующий день закипела работа. Джуба, Бубу и Макс запрягли осла в тележку и поехали на реку, чтобы набрать вязкого ила для кирпичей. Во дворе дома госпожа Мерит и Майя помогли им смешать ил с соломой и водой. Всей семьей наполняли смесью деревянные формы и выкладывали получившиеся кирпичи во дворе для просушки.

Второй поход был на болота за торфом.

Каждое лето Макс приезжал к бабушке и дедушке в деревню, дед часто брал его с собой набирать топливо на зиму. Теперь мальчик надеялся, что обнаружит торф на болотах Нила. Ведь если они не найдут его, то все усилия сделать дутое стекло, используя навоз, будут тщетны – они никогда не получат нужную температуру.

Накануне вечером господин Несмин раздал указания, кто чем будет заниматься завтра: госпожа Мерит с рабами пойдет на базар обменивать продукцию на еду, а он с Максом и Бубу отправится на болота за торфом.

Встали рано; еще солнце не взошло на небе, а они уже вышли из ворот дома. Стеклодел вел ослика, а полусонные Макс и Бубу плелись позади. Навстречу попадались редкие прохожие, даже у городских ворот не было обычного столпотворения. Молча вышли на пыльную дорогу, ведущую вдоль Нила на юг. Шли несколько часов, пока вдалеке не увидели зеленые заросли.

– Там начинаются болота, – махнул рукой Бубу.

– А что это за растение?

– Папирус.

Дойдя до зеленых побегов, Макс обратился к стеклоделу:

– Господин Несмин, отдохни, а мы с Бубу поищем торф.

– Моли бога Ра, чтобы ты нашел волшебный торф. И если он окажется хоть вполовину таким, как ты говоришь, узнаешь, что такое египетская щедрость.

– Спасибо, господин Несмин! Поиск может занять много времени. Если не обнаружим торф на этом болоте, то выше по течению он может быть в избытке.

Стеклодел в упор посмотрел на Макса, весь его вид говорил, лучше мальчику обнаружить торф сегодня. Он достал лепешку, разделил ее и раздал мальчикам, а сам полез под тележку, чтобы солнце не мешало спать.

Макс и Бубу шли вдоль кромки папируса, время от времени Макс заходил в воду и осматривал берег. Повозка и господин Несмин скрылись за очередной излучиной реки.

– Скажи, как выглядит то, что ты ищешь? – робко спросил Бубу.

– Торф похож на землю, он черный, жирный и рассыпчатый.

– Разве земля горит?

– Бубу! – закричал Макс. – Я вижу его!

Он бросился к черной земле, поросшей папирусом и травой, зачерпнул обеими руками, словно ковшом, и протянул Бубу. Мальчик, не разделяя радости Макса, едва слышно произнес:

– Отец будет недоволен!

– Беги за ним, пусть едет сюда с тележкой.

Когда стеклодел увидел, что торф – это всего лишь земля, он дал выход гневу.

– Ты думаешь, что появился здесь из далекого будущего и можешь морочить мне голову? Даже дети знают, что земля не горит. А ты решил посмеяться надо мной?

На этот раз Бубу не заступался за друга, а стоял, опустив голову и переминаясь с ноги на ногу.

– Господин Несмин, доверься мне! Мы нашли торф, а это самое главное, высушим его и получим отличное топливо. Давайте соберем в тележку.

– Вот сам и собирай, у тебя не получится делать из меня дурака, – он отошел и сел поодаль спиной к мальчикам.

Макс ничего не ответил стеклоделу, набрал в руки торф и отнес в повозку. Бубу стоял в нерешительности, потом посмотрел на отцовскую спину и сошел в воду. Набрав телегу с верхом, они отправились домой.

Кирпичи высохли, и рабы с мальчиками сложили их рядом с постройкой, а торф разложили по всему двору под мягкими лучами заходящего солнца. Ужин прошел при грозовом молчании главы семейства, все притихли, даже госпожа Мерит не проронила ни слова.

Утром Макс обратился к хозяину дома:

– Господин Несмин, кирпичи надо обжечь, чтобы они сделались крепче.

– Делай, что хочешь, но не отвлекай меня от работы.

– Без тебя мы не справимся. Мы не сможем сами выложить печь.

– Если ты такой умный, что утверждаешь мне, отцу двоих детей и владельцу мастерской, что земля горит, то сам и печь строй!

– А если я покажу, что торф горит, ты выложишь новую печь?

– Мальчик, если случится такое чудо, то я достану даже медные трубки.

Несколько дней Макс и Бубу ворошили торф, чтобы влага поскорее ушла, и измельчали его. Вскоре масса высохла, ребята собрали ее в мешки, отложив несколько горстей, и пошли к знакомому кузнецу, чтобы тот под прессом сделал два брикета.

Стеклодел прикрикивал на рабов, поторапливая их, – сосуд вот-вот застынет, а форму придать не успели, когда на пороге появились мальчики с торфяными кирпичиками в руках.

– А сейчас, господин Несмин, я кое-что покажу, – сказал Макс.

– Ты видишь, я занят? Сядьте там, – мастер показал в угол.

Поставив сосуд остывать, он обернулся к ребятам.

– Ну, что там у вас?

– Сейчас покажу, как горит земля.

Взрослые рассмеялись. Не обращая внимания на насмешки, Макс подошел к печи и положил брикет в середину потухающего огня. Обессиленные, цепляющиеся за жизнь язычки пламени лизнули черные, лоснящиеся в огне стенки кирпичика, как бы пробуя его на вкус. В воздухе запахло травой, и через несколько мгновений вспыхнул яркий огонь. Египтяне замерли.

– Ты заколдовал землю? – с опаской спросил Несмин.

– Я ничего не колдовал. Это не простая земля, а торф, его используют как топливо. Я уже объяснял тебе. Надо посильнее спрессовать массу в мешках, тогда брикеты будут давать много тепла. На торфе можно сделать такую посуду, что на базаре ее влет раскупят.

Стеклодел взял второй брикет – тяжелый, твердый как камень.

– Я сбегаю к кузнецу, – Бубу от радости помчался бы и на край света. – Попрошу еще сделать.

– Постой, не торопись. Надо обдумать. Кузнец спросит, зачем мы землю прессуем. И тогда у нас не будет секрета.

– Не волнуйся, господин Несмин. Отнесем кузнецу мешки с торфом и скажем, например, что решили выложить пол в загоне для коз, ведь ровный пол легче убирать. Ну, так что, мы будем печь строить?

– Сейчас и начнем.

Больше никто не оспаривал предложения Макса, стоило ему заговорить о чем-то, как хозяин дома сразу это выполнял. Рабы обожгли кирпичи и выложили стенки печи, кузнец спрессовал торфяные брикеты, и Несмин принес домой длинные медные трубки разных размеров.

Наконец все было готово. В мастерской собралась семья в полном составе. В новой печи растопили песок до однородного состояния, Макс опустил в него конец медной трубки, намотал стеклянной массы, вытащил на открытый воздух и стал дуть в трубку, все время ее вращая. Произошло чудо – масса начала превращаться в шар, постепенно увеличиваясь в размере. Никто не мог сдержать восхищения, египтяне издавали возгласы и били ладонями по бедрам. Макс перестал дуть в трубку, только вращал ее, чтобы стекло застывало равномерно. Когда шар перестал смещаться в сторону, Макс остановился и растерянно обратился к стеклоделу:

– Господин Несмин, я не знаю, как снять сосуд с трубки.

– Маленький волшебник, я знаю как. Пусть тебя это не тревожит!

Он взял инструмент, похожий на ножовку, точным движением отрезал стеклянный шар от трубки и поставил его во вторую печь остывать.

Ненджу застенчиво спросил:

– Господин Макс, а можно мне попробовать?

– А может, ты предоставишь это право мне? – тут же отреагировал стеклодел.

Несмин взял самую толстую трубку и повторил все, что делал мальчик. Образовался шар таких огромных размеров, что все были поражены, даже Макс.

– Господин Несмин, больше не дуй, а то стенки станут слишком тонкими, и все время вращай.

Этот сосуд еле-еле поместился в сушильную печь.

– Отец, разреши и нам попробовать, – попросил Бубу.

– Возьмите самые тонкие трубки, чтобы предметы получились маленькими, иначе не уместятся в печи.

Дети и рабы бросились разбирать трубки. Майе досталась самая тоненькая. Макс помог набрать ей стеклянной массы на кончик, и девочка боязливо подула в трубочку.

– Подожди, больше не дуй, сейчас сделаем зверушку, – сказал Макс.

Он взял щипцы, подцепил массу и слегка вытянул ее, получился отросток, так он проделал еще три раза, стало похоже на четыре ноги. Завороженная Майя смотрела, как из шарика получается животное. Мальчик подогнул переднюю ногу – казалось, лошадка без головы и шеи вот-вот шагнет. Они сняли тело с трубки. Теперь набрали совсем немного растопленного стекла. Майя чуть-чуть подула, образовался малюсенький шарик. Макс забрал у нее трубку и принялся раскатывать раскаленный сгусток на гладкой поверхности кирпича, чтобы он принял продолговатую форму. Несколько движений щипцами – появилась лошадиная голова. Домочадцы, затаив дыхание, смотрели, как в его руках рождалась лошадка с развевающейся на ветру гривой. Обрадованная Майя захлопала в ладоши, все ее игрушки состояли из пары старых кукол, которых мать сплела из пучков соломы, а теперь у нее есть лошадка, как настоящая. Египтяне удивлялись, как это стало возможным делать фигурки. Больше всех восторгался сам мастер. Лошадку тоже отправили в печь.

– А теперь послушайте меня, – строго сказал хозяин. – То, что сейчас мы делали, – строжайшая тайна. Никто не должен узнать об этом. Завтра я пойду на рынок, покажу сосуды и лошадку, посмотрим, что сможем выручить на них.

У Майи глаза наполнились слезами, она шмыгнула носом – вот-вот расплачется. Мать прижала ее к себе.

– Не плачь! Я не буду продавать лошадку, всего лишь покажу. Вдруг какой-нибудь вельможа закажет у меня игрушки для своих детей. Вечером принесу домой, будешь играть.

– Тогда давайте еще сделаем тюльпан, – предложил Макс. Как-то на ярмарке он видел, как стеклодув делал цветы и колоски.

– Что-что?

– Это цветок такой. Наверняка, женщинам понравится. Ты подаришь его какой-нибудь знатной госпоже, она покажет своим подругам, и за стеклянными цветами будет стоять очередь. Майя, возьми трубку потолще и набери стекла.

Девочка дула в трубку и постоянно вращала ее, а Макс приминал, вытягивал, давил, добавлял еще стекла, пока масса не приобрела форму бутона, вытянул стебель. И вот готов тюльпан. Все решили, что это – заморское чудо, потому что такие цветы в Египте не росли.

Утром погрузили новые изделия в тележку, накрыли куском ткани, и господин Несмин и Джуба ушли на базар. Наступило время ужина, а они все не возвращались. Госпожа Мерит не находила себе места, раздражение сквозило в каждом ее слове, она прикрикивала на детей, придиралась к Ненджу, что он плохо почистил инструменты, не накормил коз, не принес воды, а сама все время выглядывала из ворот на улицу. Только когда солнце почти опустилось за горизонт, вернулся стеклодел с Джубой, они сияли от радости и напевали песню.

– Ну что, как все прошло? – накинулась с расспросами жена.

– Женщина, мы не ели целый день! Сначала накорми нас, а потом спрашивай.

За ужином господин Несмин, набивая рот едой и чавкая, рассказал в мельчайших подробностях, что случилось на базаре.

Они выехали на самое многолюдное место, открыли изделия, и тут же собралась толпа. Все дивились изящным предметам. Женщины разглядывали цветок, детей привлекла лошадка, а мужчины передавали друг другу огромный сосуд, ощупывая стенки. К тележке пробился вавилонский купец и спросил, кто изготовил такие чудные товары, потом сказал, что хочет обменять большой сосуд на ковер.

Госпожа Мерит ахнула и закрыла рот руками. Стеклодел показал на тележку, закрытую полотном. Жена бросилась к ней, откинула ткань и замерла от неожиданности. Там лежали ковер, большой кусок мяса и сосуд с благовониями. Майя заглянула в тележку и, не увидев лошадку, тихо заплакала.

– Ну, что ты плачешь? Я же сказал, что верну игрушку тебе. Джуба завернул ее в ковер. Хотя велико было искушение продать, один вельможа долго упрашивал меня обменять лошадку на перстень. Отстал после того, как я пообещал ему изготовить такую же, – он подмигнул Максу.

Потом появился служитель храма, в мгновение ока оценив необычные сосуды, хотел забрать все и из-за этого чуть не сцепился с вавилонским купцом. В конце концов, забрал один, поменьше, взамен обещал принести мясо барана. Священнослужитель долго не возвращался, и Несмин подумал, что жрец обманул и забрал сосуд даром. Он уже собрался уезжать домой, как пришел служитель и пригласил его в храм. Там стеклоделу дали мясо и заказали пять самых больших сосудов, какие можно вообразить.

Тюльпан обменяли на кувшин с благовониями.

– Макс, когда пойдешь мыться, я разрешаю тебе взять немного масла, чтобы умастить тело, – хозяин по-отечески обнял мальчика. Сейчас он любил его как родного.

– Завтра у нас будет тяжелый день, много заказов, поэтому работать придется всем, – господин Несмин откинулся на подушки, со стоном вытянул короткие, полные ноги, прикрыл глаза и погрузился в мечты.

Глава 5

ЯЗЫК МОЙ – ВРАГ МОЙ

Теперь в мастерской работали даже госпожа Мерит и Майя. Женщина часто причитала, что дом заброшен, и соседи распространяют слухи, что она заставляет старую бабушку выполнять домашнюю работу. Но стеклодел был непреклонен: позарез не хватало рук, а работников со стороны он брать не хотел, чтобы не раскрылся секрет.

Взрослые занимались изготовлением ваз, чаш, кубков и разных сосудов в то время, как дети делали мелкие предметы, животных и цветы или бусинки. Кстати, эта мысль – дуть бусинки – пришла в голову хозяйке дома. Майе так понравилось изготовление маленьких шариков, что вскоре в углу появилась заполненная ими корзина. Мать делала из них украшения: здесь лежали и серьги, и ожерелья, и браслеты, и нити с бусинками для волос.

Уже не надо было ездить на базар. Покупатели по вечерам сами собирались во дворе господина Несмина. Около госпожи Мерит толпились, в основном, женщины; около господина Несмина – мужчины. Обсуждали выставленные предметы, орнаменты, цены. Иногда высказывались толковые идеи, хозяин не подавал вида, что заинтересовался, но на следующий день пробовал воплотить в жизнь то, что услышал накануне. К чести стеклодела, он был искусным мастером и придумывал новые формы, научился изготавливать разноцветное стекло и наносить на стенки предметов более тонкие и сложные узоры. Джуба и Ненджу молчаливыми тенями сновали между покупателями, подносили новые изделия. Купцы скупали товар в больших количествах, что вызывало недовольство других стеклоделов.

Господин Несмин сделался подозрительным, ему все время казалось, что кто-то подглядывает, как они трудятся в мастерской. А когда приходил незнакомый человек и просил принять на работу за еду, стеклодел прикрикивал на него:

– Иди к тому, кто тебя подослал, пусть кормит тебя и кучу таких же бездельников! Нет здесь работы для чужаков.

Знакомые стеклоделы стали чаще наведываться в дом Несмина, но он и близко не подпускал их к мастерской, разговаривал во дворе или приглашал в дом. От всех расспросов о том, как он изготавливает стекло, хозяин уклонялся и старался поскорее сменить тему.

Тогда завистливые конкуренты начали распространять слухи, что господин Несмин колдует, и если класть еду в его посуду, она быстро портится и вообще может отравить человека. Слух дошел до судьи, к стеклоделу пришли стражники и отвели в суд. Там, обливаясь потом от страха, господин Несмин рассказал, как делает стекло, умолчав про торфяные брикеты. Судья отправил в мастерскую двух служителей, чтобы те выяснили, нет ли какого колдовства. В мастерскую набились все желающие, пока господин Несмин объяснял процесс производства, Джуба и Ненджу собрали кизяк в углу и загрузили в печь, незаметно подложив под него несколько брикетов торфа. Стеклодел протянул трубку одному из служителей, помощник судьи боязливо подул в нее, а когда на конце образовался шар, изумлению присутствующих не было предела. Вернувшись в суд, служители подтвердили, что господин Несмин никогда не колдовал, а является великим мастером, и очернить честного человека хотят завистники. После этого случая слава о золотых руках господина Несмина распространилась далеко за пределами Фив.

Поначалу, ложась на циновку ночью, Макса мучили мысли о родителях и друзьях, но с каждым днем воспоминания блекли и становились все более смутными. Уже не резало глаз и не щипало в носу при мысли о маме. И Таня, смеющаяся Таня, осталась в прошлом. Вернее, в далеком будущем. Лишь чувство неудовлетворенности, как будто что-то позабыл сделать, угнездилось где-то на донышке сердца. Дневные заботы в мастерской, новые друзья заглушали на время эту тревогу.

Редко после долгого рабочего дня Максу и Бубу удавалось пообщаться с соседскими ребятами. Макс пробовал научить их играть в футбол, смастерил из тряпья подобие мяча. Но игра никому не понравилась, правил не соблюдали, лупили друг друга по ногам, дрались и подняли столб пыли. Теперь хозяйки из ближних домов следили, чтобы дети не переступали границ в своих затеях. Чаще всего на улице играли в восстановление мощи Амона-Ра. Дети делились на две группы. Одни представляли фиванских жрецов, которые отстаивали культ солнечного бога. Другие, сторонники Атона, противостояли им. Макс не понимал, в чем смысл игры – Амон-Ра и Атон для него были всего лишь далекими мифами из древнего мира, но в игру ввязывался со всей решимостью одержать победу.

Так было и в тот вечер. Мальчики выбрали Амона-Ра, надели ему черную бороду и водили через перекресток. Вторая команда поджидала его на середине дороги и пыталась отобрать бороду. Это надо было проделать, не дотронувшись ни до одного сопровождающего. Они шли тесным кругом, и когда Макс или товарищи по команде просовывали руки между плечами, обязательно раздавался крик: «Рука!», и виновник выбывал из игры.

Амон-Ра уже несколько раз пересек дорогу, а противникам ни разу не удалось даже дотронуться до его бороды. И тут Макс вспомнил, что в мастерской есть крюки разной длины, и можно воспользоваться одним из них, чтобы содрать бороду. Он бросился в дом, нашел тонкий и длинный крюк и вихрем выскочил на улицу, не заметив, что неподалеку от ворот остановились носилки, и мужчина с бесстрастным лицом и немигающим взглядом наблюдает за игрой. Голова незнакомца, полностью обритая и блестевшая от масла, выдавала его принадлежность к жреческому сану, перстень-печать с выгравированными иероглифами привлекал внимание не только простолюдинов, но и знатных людей – служитель храма обладал практически неограниченной властью. Плотно сжатые губы свидетельствовали о скрытной натуре. Он не страдал от излишеств и неумеренных желаний – впалые щеки и жилистое тело подчеркивали аскетический образ жизни.

– Эй, Амон-Ра, наступает ночь, пора пересекать небосвод, – закричал Макс, подпрыгивая от нетерпения. – Сейчас ты лишишься бороды и силы, потому что закончилось твое царство, пришло новое время, и ты должен уступить место Атону.

Макс просунул крюк между охранниками, почти коснулся лица Амона-Ра, но мальчик слегка повернул голову, и крюк скользнул мимо.

– Ах ты, гнусный мошенник! Ты думаешь, тебя спасут эти уловки? Ты лишь отсрочил время своего падения!

– Нет, время великого Амон-Ра не кончится никогда, – ответил с воодушевлением Бубу. – Сколько бы ни старался злой Апоп поглотить наше солнце, оно все время выходит на небосвод! Сколько бы ничтожный Атон ни пытался низвергнуть великого из великих, столько же раз его будет ждать разочарование! Все его попытки будут тщетны!

Мальчики пересекли дорогу, и Максу с его группой пришлось вернуться на середину перекрестка. Мужчина встал с носилок, не отрывая взгляд от стайки ребят. Он не показывал виду, что его заинтересовал исход игры. Когда команды по очереди оскорбляли противоположное божество, лицо незнакомца оставалось равнодушным и невозмутимым, как у мумии.

Амон-Ра достиг полуночи, или середины дороги, Макс изловчился и крюком содрал бороду. Подняв палку вверх, он издал пронзительный крик:

– Народ Египта, возрадуйся! Настал час возмездия, культ ненавистного Амона-Ра пал! Да пребудут справедливость и благоденствие в нашей земле!

– Подойди ко мне, – раздался надменный голос.

Макс оглянулся. Немигающие глаза смотрели на него холодно и враждебно. Боевой настрой улетучился в одно мгновение. Макс, предчувствуя беду, на ватных ногах подошел к незнакомцу. Остановился чуть поодаль от него, не смея поднять голову.

– Ты знаешь, что Атону поклоняются отщепенцы и прокаженные?

Макс покачал головой.

– Ты знаешь, что нет более великого и справедливого бога, чем Амон-Ра?

Макс замялся:

– Ну, вообще-то любой народ считает своего бога великим.

– Запомни, величие земле египетской даровано Амоном-Ра. А из-за таких, как ты, неверующих и слабых духом, подвергнутся испытаниям невинные. На нас обрушатся несчастия, придут дикие племена гиксосов, они разорят наши дома, а родных уведут в рабство. И все это будет послано нам в наказание за ваше предательство!

Священнослужитель резко повернулся и направился к воротам господина Несмина. После того как он скрылся в глубине двора, один из рабов-носильщиков решился чуть слышно сказать Максу:

– Если к тебе обращается жрец мер, ты должен упасть на колени и не сметь поднимать на него глаза. Ты легко отделался, потому что за такие речи могут содрать кожу живьем.

Веселье закончилось, дети разбежались по домам, чтобы не попадаться на глаза служителю, а Макс и Бубу вошли во двор. Около открытой двери в мастерскую стоял жрец мер и рассматривал изделия.

Господин Несмин с подобострастием подносил все новые сосуды. Рабы Ненджу и Джуба не смели появиться на глаза высокопоставленному гостю и прятались в сарае.

– Макс, тебе лучше уйти в дом, чтобы не злить его, – шепнул Бубу.

Мальчик проскользнул за спиной жреца и скрылся за дверью.

Наступило время ужина. Разрезая гуся, лицо хозяина лоснилось от радости, заплывшие глазки излучали торжество:

– Жрец мер сделал заказ на два года вперед, завтра мне надо будет явиться в храм, чтобы уладить кое-какие вопросы и получить задаток. Наконец-то мы будем богаты. Жена, надо присмотреть участок земли для нового дома и большой мастерской, эти уже никуда не годятся.

Он с причмокиванием облизал жирные пальцы.

– Отец, можно мы поедем с тобой?

– Да, господин Несмин, возьми нас с собой, я никогда не ходил в ту часть города и очень хочу посмотреть на целый храм, а не его руины.

– Вот дрянной мальчишка! – госпожа Мерит замахнулась на Макса. – Твой поганый язык чуть не навлек на нас всех беду! И как это тебе взбрело на ум кричать на улице, что Амон-Ра падет от руки Атона?

– Прости, госпожа Мерит, я не думал, что к этому отнесутся так серьезно. У меня дома можно говорить все, что вздумается, и никому не придет в голову тебя казнить. Тем более, это была игра. Мне нет никакого дела до вашего Амона.

Утром господин Несмин надел праздничный сусх. Одежда состояла из калазириса по колено и плиссированного синдона⁹, который завязывался полуузлом вокруг бедер и скреплялся пряжкой ювелирной работы. Парик из растительных волокон, завитых мелкими локонами, прикрыл проплешину. Жена принесла сандалии, но стеклодел ни в какую не хотел обуваться. После долгих препирательств сдался и, тяжело кряхтя, застегнул ремешки вокруг щиколоток.

Повозка сначала дребезжала по знакомой Максу улице, ведь он часто ходил на рынок с госпожой Мерит и Бубу. В это раннее утро на базарной площади уже вовсю шла торговля. С разных сторон сыпались приветствия.

– Доброе утро, господин Несмин!

– Какие сосуды ты привез сегодня? А мне заказали под благовония!

– Пристраивайтесь сюда!

Но господин Несмин только щурился и качал головой.

Дальше дорога лежала через незнакомый район, над которым стоял смрадный кумар. Макс вертел головой, пытаясь понять, откуда идет запах, заглянул в открытые ворота и увидел, как мастер положил шкуру в сосуд для вымачивания, в то время как его подмастерья гребнями очищали подготовленные шкуры, на деревянных основах для колчанов, щитов и боков колесниц сушились кожаные предметы. «Здесь живут кожевенники», – догадался Макс. В следующем переулке мастера сидели на коленях рядом с гончарными кругами, а на подставках вдоль заборов стояли обожженные горшки, кувшины и чаши с тонкими узорами на стенках. Потом шел длинный ряд ткацких мастерских, под навесами рядом со станками на низких скамеечках, прижав ноги к животу, трудились прядильщики и ткачи, на телегах лежали свернутые полотна для продажи. Выехали на широкую улицу. Что сказать, квартал богачей! И дома, и прохожие смотрели на них свысока. А вон виднеется святилище.

Храм поразил своим величием. Стены расписаны иероглифами, изображениями фараонов, животных и птиц. И все это раскрашено в разные цвета. Макс и Бубу задрали головы вверх и рассматривали рисунки.

– Оставайтесь здесь и присмотрите за повозкой, – стеклодел с трудом сполз на землю. – Вас все равно не пустят внутрь.

Он направился к главному входу, что-то сказал охраннику и скрылся с ним в храме.

В тени стены сидел человек, голова его, выбритая так же, как и у жреца мер, лоснилась от масла. На столике перед ним лежало несколько свитков. Рядом стояли две бедно одетые женщины. Ни вышивка, ни бахрома, ни драпировка не украшали их узкие платья из грубого полотна с тесемками через плечи. Прямые волосы, разделенные пробором посередине головы, спускались до плеч. На лицах ни следа косметики. Дописав без спешки, писарь отложил заостренную палочку, подул на папирус, чтобы подсушить тушь, свернул трубочкой и протянул одной из женщин.

Макс подошел ближе, чтобы слышать разговор.

– Господин писец, мой муж отправился на суд Осириса, он был честным и добрым человеком, всегда приносил жертву богам, – всхлипывая, говорила вторая женщина.

Писец не поднимал голову, вдова не представляла для него интереса – судя по ее одежде, она не могла щедро одарить его. Служитель Амона-Ра слышал такие истории по много раз на дню, и все они заканчивались одинаково, простолюдинки с несчастным видом протягивали ему какую-нибудь мелочь.

– Ему нужен магический свиток с самыми сильными заклинаниями, чтобы его сердце не свидетельствовало против него.

– Все зависит от того, сколько ты готова заплатить за такое заклинание, – лениво процедил писец. – Можно написать магические формулы специально для твоего покойного мужа, но тогда ты должна принести гуся.

Легкая судорога пробежала по лицу женщины – гуся было взять неоткуда.

– Мой муж честно и много трудился, но мы не могли позволить себе гуся даже на празднование разлива Нила, – пробормотала она.

– Сколько у тебя есть?

Женщина протянула головку чеснока и умоляюще взглянула на писца. Он недовольно поморщился, взял чеснок, положил в сосуд для пожертвований и вытянул свиток с текстом.

– Его звали Мехи.

Писец начал заполнять пропуски в тексте именем покойного. Бубу потянул Макса за руку:

– Пойдем, посмотрим на сфинксов.

– Он, что, продает прощение грехов?

– Нет, даже жрецы не в силах отпускать грехи, а вот заставить сердце молчать на суде – это они могут.

– С помощью этой бумажки? – воскликнул Макс. – Да они просто обирают бедных!

– Тише, замолчи! Твои слова еще хуже, чем ты произнес вчера. Пойдем отсюда, пока никто не услышал.

Макс выдернул руку и подошел к писцу.

– Извини, что отрываю тебя от важного дела, но мне очень хочется спросить.

Писец и женщина повернули к нему удивленные лица.

– Твои заклинания… Они уже написаны… Ты наштамповал одинаковые для всех и просто вписываешь туда имена умерших. Тебе все равно, что делал человек на протяжении жизни, главное, чтобы родственники приносили чеснок, хлеб, гуся или масло?

– Как смеешь ты, дерзкий мальчишка, сомневаться в правоте жрецов! – побагровел писец. – Я продаю освященные заклинания, которые помогут умершему на посмертном суде.

– А эта помощь зависит от платы? – перебил Макс. – Ну, например, за гуся Осирис не увидит, что покойный издевался над рабами или грабил бедных, а чеснок при таких грехах не поможет?

– Конечно, зависит! Если жрец составляет индивидуальное заклинание, оно обладает большей силой, но и стоит дороже.

Макс потерял осторожность и благоразумие.

– Ты хочешь сказать, что силу и расположение жреца можно купить за гуся? А как же справедливый суд, который вершит твой храм? Если богач привезет повозку с пожертвованиями, то он всегда прав, и у бедняка нет никаких шансов на возмездие, как и на то, чтобы его определили в рай после смерти.

– Ну, все хватит! Ты перешел границы дозволенного, – он схватил Макса и потащил к храму. – Эй, стража, я поймал бунтаря, позовите начальника Унуэмдиамона.

Бубу, стоявший поодаль, увидел, что друг попал в беду. Он подбежал к писцу и со слезами умолял его:

– Господин писец, отпусти его, пожалуйста! Он у нас дурачок – не понимает, что говорит. Он маленький из люльки выпал, головой ударился. А потом его собаки чуть не съели, с тех пор заговаривается. Все соседи мои слова подтвердят, чудной он. Отпусти его!

Но писец, не обращая внимания на причитания Бубу, тащил упирающегося Макса. У входа в храм он передал смутьяна трем стражникам, повелев заточить в подземелье. После этого, разъяренный, повернулся к Бубу:

– Советую тебе забрать повозку и убраться со священной земли, чтобы глаза мои тебя не видели. А если будешь досаждать мне своим присутствием и воплями, отправишься следом за братцем.

Бубу ничего не оставалось, как взять ослика под уздцы и пойти в сторону города. Тонкая фигурка мальчика с вздрагивающими плечами медленно удалялась под палящими лучами солнца.

Глава 6

ЗНАНИЯ – КЛЮЧ К СВОБОДЕ

В подземелье было темно, холодно и сыро. Изредка слышались крики, наверное, кого-то пытали или наказывали. Макс забился в угол, обнял колени, пытаясь сохранить остатки тепла. Зубы выбивали неудержимую дробь. «Зачем я прицепился к писцу, что теперь будет со мной, почему я не могу промолчать и быть в стороне, все время надо влезть в самое месиво!»

Жрецы точно не будут с ним церемониться, сразу казнят без суда или вообще про него забудут, тогда он умрет от голода и никогда не сможет вернуться домой, к родителям. Наверное, они уже в Москве. Конечно, мама заставила всю полицию Египта прочесать пирамиды, но как они могли найти его, если он застрял в четырнадцатом веке до нашей эры.

Время остановилось. Макс не понимал, как долго он пробыл в заточении, несколько часов или, может, уже сутки. Постепенно задремал. Ему приснился волшебный город среди скал, спокойные, улыбающиеся лица. Навстречу идет женщина, очень красивая, ее лицо кажется знакомым, силится вспомнить, где он ее видел. Она произносит тихим мелодичным голосом: «Я жду тебя». Он это тоже слышал. Она протягивает ему тонкую руку, украшенную браслетами и кольцами. Он тянется к ней…

– Вставай, шакал! – Макса дернули вверх.

Детина-надзиратель потащил мальчика из клетки. Второй стражник, такой же верзила, освещал факелом длинный коридор подземелья. Подошли к еле заметной двери в стене, за ней – узкая лестница. Наверху пленника втолкнули в просторный холл с колоннами по периметру. На стенах горели факелы, в узкие окна под потолком лился малиновый свет заката. В огромном зале царил полумрак. Спиной к ним стоял жрец мер и смотрел, как солнце посылало последние лучи. Он сделал знак рукой и стражники вышли.

– Ты опять смущал людей? – голос раскатился по залу. Жрец не повернулся к Максу.

– Нет, я спросил писца, есть ли разница между магическими заклинаниями для бедных и богатых, и кому жрецы помогают в загробном мире – богатому убийце или честному бедняку.

– Твоего ли ума это дело? На протяжении многих веков жрецы помогают умершим пройти суд всевидящего Осириса. Ушедшим душам нужна поддержка там, в судилище, поэтому родственники и обращаются к жрецам, постигшим таинства вселенной, единственным, кто может оказать последнюю помощь. А ты лишаешь их надежды.

– Я хочу справедливости.

– Ты слишком мал и не образован, чтобы судить о ней. Ты даже не видишь разницы между Амоном и Атоном.

– Ну, может, эти два бога и одинаковы для меня, но не такой уж я и необразованный. Поверь, господин, кое-что я знаю больше твоего.

– Ты дерзишь? – интонации в голосе выдали негодование жреца мер, но он по-прежнему наблюдал закат солнца.

– В каждом моем слове ты видишь то насмешку, то оскорбление. У меня и в мыслях этого нет. Просто, несмотря на мой возраст, я знаю математику, геометрию и астрономию лучше тебя.

Жрец мер проводил взглядом последний солнечный луч, на землю опустилась темнота. Он повернулся к Максу, на его худом лице с впалыми щеками играли отблески пламени факелов.

– Если это пустое хвастовство, ты умрешь жестокой смертью за оскорбление жреца вездесущего Амона-Ра. Завтра проверим, на что ты способен.

Он хлопнул в ладоши, и те же стражники увели Макса обратно в подземелье.

Жрец мер долго думал о строптивом мальчишке, его самоуверенность доходит до наглости, говорит открыто и на равных, пренебрегает авторитетом и властью первого человека в храме после верховного жреца. Но великий Амон-Ра знает, как ему, Келадону, надоело подобострастие простолюдинов. Безусловно, мальчишку надо наказать. По лицу жреца скользнуло подобие усмешки, он прищурился, глядя на огонь. Что ж, предложим ему испытание. Оно будет изощренным, на грани жизни и смерти. Если ошибется, значит, умрет. Что сказал этот мальчишка? Ах, да! Он обладает знаниями большими, чем тот, кто учился четырнадцать лет, корпел над древними манускриптами по ночам, лишь бы сдать экзамен и стать посвященным.

Жрец направился в хранилище папирусов, достал несколько свитков, пробежал по ним вскользь быстрым взглядом и положил обратно. Достал следующую партию, из всей кипы оставил один. Жрец перебирал рукописи, пока не выбрал три свитка. Он с нежностью прижал их к груди и пошел в свою келью.

– Пусть получит три самые сложные задания, которые я насилу решил на экзамене, – бурчал себе под нос Келадон.

Утром стражник принес Максу лепешку и воду. Мальчик жадно набросился на еду, отрывал большие куски и проглатывал, почти не жуя. Пришли два служителя и приказали следовать за ними. Макса довели до тупика очередного коридора, здесь они остановились. Мальчик не решался спросить, что они собираются делать. Осмотрелся. Вверху, под потолком прорезано небольшое узкое окно, в него просачивался бледный свет, и доносились звуки со двора. Около стены лежала груда кирпичей, и стояла тележка с раствором.

Немного погодя, пришел жрец мер в сопровождении младшего священнослужителя, который держал в руках узелок и лист папируса.

– Вчера ты хвастал, что обладаешь обширными знаниями. Тебе придется доказать, что не лгал. Ты должен решить три задачи. Если не решишь хотя бы одну, то умрешь. Сейчас жрецы выстроят стену, которая отделит тебя от всего мира. Свое решение будешь передавать через отверстие, вынув нижний кирпич. Получишь новое задание, если предыдущее выполнишь правильно.

– А где гарантия, что ты выпустишь меня, когда я все решу?

– Если такое чудо произойдет, и ты решишь все задачи, стену разрушат. Будь в этом уверен. Жрец никогда не нарушает данного слова.

– А меня будут кормить?

– Еду получишь после того, как решишь все задачи.

– То есть, если какая-то задача окажется слишком сложной для меня, и мне придется долго думать, я умру от голода?!

– Вот именно.

– Я не умею читать ваши иероглифы.

– Здесь останется младший жрец, он прочитает тебе задание столько раз, сколько потребуется.

Келадон кивнул жрецам, и те принялись выстраивать стену. Их руки привычно возводили кладку в два кирпича толщиной, очевидно, эту работу они выполняли не в первый раз. Вскоре служители Амона-Ра отделили Макса от внешнего мира. Младший жрец склонился к отверстию внизу стены и прочитал первое задание: «Построй пирамиду высотой 2/3 ее основания». Затем просунул свернутый папирус и узелок в проем и заложил его кирпичом.

Макс стоял некоторое время в задумчивости, потом развернул сверток. В нем лежали веревка с узелками около метра длиной и письменные принадлежности. Мальчик взял веревку, узлы располагались на одном расстоянии друг от друга, пересчитал – их оказалось двенадцать. На уроках геометрии Елена Николаевна всегда говорила, что египтяне не представляли жизнь без египетского треугольника, они использовали его и в земледелии, и астрономии, и даже при строительстве пирамид. Но что это был за треугольник, с какими свойствами – Макс уже вспомнить не мог. Наверное, веревку дали не просто так. А может, она заменяла транспортир и циркуль в те времена?

Макс прижал к полу концы веревки одной рукой, ногой наступил на один из узелков, другой рукой потянул веревку вверх. Получился какой-то кривой треугольник, явно, не достижение египетской мысли. Он сдвинул ногу правее, причем вершина треугольника чуть опустилась вниз, образовался прямоугольный треугольник. Макс положил его на пол и пересчитал узелки. Три, четыре и пять. Он вспомнил теорему. Пифагор доказал, что если сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, то треугольник прямоугольный. Макс почувствовал, что решение витает в воздухе, достаточно протянуть руку и взять его. Он обошел треугольник, внимательно рассматривая каждую сторону. Три, четыре, пять. Высота должна быть 2/3 основания. Но нет стороны в два узла. А если умножить числитель и знаменатель на два? Получится 4/6. Вот сторона с четырьмя узлами, и она опирается на сторону в три узла. Эврика! Если отложить три узла в противоположном направлении, получится равнобедренный треугольник, в котором высота равна четырем узлам, а основание – шести. Макс кинулся к папирусу и быстро накарябал решение задачи остро заточенной палочкой, опуская ее в тушь, затем вытолкнул кирпич и закричал во весь голос:

– Эй, здесь есть кто-нибудь? Я знаю ответ!

– Слушаю тебя, – тут же отозвался жрец.

Макс просунул свиток с решением и услышал удаляющиеся шаги.

– Постой! Ты куда?

Прижался лбом к холодной стене. Еще две задачи. Вот бы они оказались такими же легкими!

Жрец мер сидел за столом, перед ним лежал лист с перечнем продовольствия в храме. Приближается праздник, и ему надо подготовиться к великому событию, чтобы всего было в достатке, и Амон-Ра остался доволен. С низким поклоном вошел младший служитель. Жрец мер послал ему холодный недовольный взгляд:

– Зачем отвлекаешь попусту?

– Господин, ты сказал сообщить сразу, как отрок решит задачу. Он решил.

Жрец мер развернул папирус и слегка приподнял бровь.

– Вот как!

Он протянул второе задание. Служитель взял его обеими руками и, попятившись назад, вышел.

Макс услышал спешные шаги, и затем голос с запинкой прочитал: «У нас есть 15 кантаров¹⁰ зерна на 6 человек, но разница между каждым последующим человеком составляет 1/3 кантара зерна. Сколько понадобится зерна каждому человеку?»

Макс радостно засмеялся. Он, конечно, не помнил формулу арифметической прогрессии, но в задаче не так много членов, чтобы их все не перечислить. Он схватил перо и записал:

х1, х2 = х1+1/3, х3 = х2+1/3, х4 = х3+1/3, х5 = х4+1/3, х6 = х5+1/3

Затем привел к одному уравнению:

х1 + (х1+1/3) + (х1+2/3) + (х1+3/3) + (х1+4/3) + (х1 + 5/3) = 15

6х1 + 15/3 = 15

6х1 = 10

Ответ: х1 = 5/3, х2 = 2, х3 = 7/3, х4 = 8/3, х5 = 3, х6 = 10/3

– Я решил! Отнеси, пожалуйста, ответ жрецу мер, – Макс судорожно просунул папирус в отверстие.

Служитель не смог справиться с любопытством и заглянул в свиток. Его учили решать такие задачи по-другому. Он не знал, правильным ли был ответ, но то, что мальчишка знал, как вычислять дроби, – его поразило. Он побежал к жрецу мер.

– Прости, что отрываю от дел, отрок решил и эту задачу, – с низким поклоном служитель протянул свитки.

Жрец мер развернул ответ. Да, логика чужая, но намного проще той, с помощью которой они решали такие задачи в школе при храме. Не говоря ни слова, он протянул третье задание.

Последний свиток гласил: «Нарисуй строение тела человека». Мальчик с облегчением обмакнул палочку в тушь и вывел корявые границы человеческого тела. Высунув язык, он старательно рисовал сердце, ребра, позвоночник… Поднял к свету рисунок и остался доволен.

Жрец с противоположной стороны стены не слышал ни звука, на цыпочках подкрался к отверстию и склонился к нему, оттуда доносилось только сопение Макса и скрипение палочки. Вдруг в отверстии появился скрученный лист папируса, и раздался веселый мальчишеский голос:

– Отнеси жрецу мер и разрушь стену. Или лучше разрушь стену, а потом вместе отнесем. И еще, я очень хочу есть, так бы и проглотил целого быка.

– Прости, я не могу разрушить стену без приказа жреца мер. Сначала я должен показать ему твой ответ.

– Ну, тогда возвращайся быстрее!

Келадон сидел за столом над тем же развернутым папирусом. Взгляд его замер в одной точке, в такие минуты жрец погружался в себя, ничего не видя вокруг. Мальчишка говорил правду, он знал геометрию и математику лучше посвященных. Кто же он? Где получил тайные знания и что знает еще? Почему живет в семье стеклодела, ведь видно невооруженным глазом, что он не родственник и не раб? В то же время он относится к богам без страха и поклонения. А может, он и есть сам бог? Или, по меньшей мере, его посланник? Да, кстати, про стеклодела. Ведь он совсем недавно стал изготавливать удивительные товары. Может, это связано с появлением этого мальчика? Но третье задание, видимо, оказалось ему не по зубам, да и откуда он мог знать о строении тела человека, если всего три касты осведомлены об этом: жрецы, лекари и бальзамировщики.

Жрец мер вздрогнул от неожиданности, когда над его ухом тихо произнесли:

– Возьми ответ, он справился и с этим заданием. Еще он требует, чтобы его выпустили, как можно скорее. Он очень голоден и зол.

Жрец мер развернул папирус, на нем была мазня, но приглядевшись, увидел, что из сердца выходят сосуды, которые направляются к голове, и омывают легкие, видны две почки, желудок, кишечник. Он свернул папирусы и быстрым шагом направился к верховному жрецу.

Верховный жрец готовился совершить омовение прежде, чем вознести молитвы Амону-Ра. Рядом с ним находились младшие служители, в чьи обязанности входило помогать при ежедневных процедурах.

– Приветствую тебя, Келадон! Что привело тебя в столь неурочный час?

– Прикажи всем выйти, всезнающий. Я хочу рассказать тебе, что случилось на днях.

Верховный жрец с помощью служителей опустился в небольшой бассейн, махнул рукой, и в помещении они остались вдвоем. Жрец мер начал рассказ с вечера знакомства с Максом, он поведал все подробности, упомянув и о странном внезапно появившемся таланте господина Несмина делать прекрасные стеклянные изделия. Верховный жрец поливал себе на голову воду из ковша, смывая благовонное масло, тер тряпочкой кожу, но не пропустил ни слова из рассказа Келадона.

– А это – решения задач, – жрец мер протянул папирусы.

– Какой необычный ход мыслей! Чья это школа? Вавилонская? Индийская?

– Они отстают от нас на десятки лет, поэтому посылают своих людей в наш храм на обучение. Это не вавилонская и не индийская школа.

– Ты говоришь, на вид отроку тринадцать лет? Разве мог он своим умом дойти до этого решения?

– Нет, он знал, как решать задачу. Служитель, охранявший его, сказал, что мальчишка засмеялся, услышав задание, – оба в раздумье замолчали. – Он не похож на детей египетской земли, у него серые глаза, как у финикийских купцов, светлые волосы и кожа гораздо бледнее, несмотря на загар.

– Приведи его ко мне после вознесения молитвы великому Амону-Ра. Может, наш Бог ниспошлет видение, для чего этот отрок появился в Фивах.

Жрец мер склонился в низком поклоне и, пятясь, вышел из помещения. Его сменили младшие служители, которые окружили старца: одни промокали тело материей, другие держали мази для умащения, третьи с одеждой для обряда замерли вдоль стены.

Глава 7

В СЕТЯХ ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА

Два жреца разрушили стену и отвели Макса в трапезную. На столе стояла одинокая тарелка с тушеными бобами и крылышком гуся. Макс с удовольствием вдохнул запах еды. Краем глаза видел, как жрецы боязливо разглядывают его. Насытившись, Макс откинулся к стене:

– Ну, что будем делать дальше?

– Великий жрец приказал привести тебя после службы.

– Хорошо, я не против. А может, сейчас вы покажете храм?

Жрецы переглянулись между собой.

– А то знаете, я видел только руины колонн.

– Храм великому Амону-Ра простоит вечно, – прервал один из них. – Несмотря на тяжелые времена, всегда найдутся последователи бога, которые будут жертвовать на содержание храма.

– А почему сейчас тяжелые времена? Судя по росписям и убранству, да и по этому крылышку гуся, – Макс показал на обглоданные косточки. – Вы неплохо живете, гораздо лучше, чем простые люди в Фивах.

– Фараон сначала сократил пожертвования богам, а потом и вовсе прекратил их. Возвеличил одного никому не известного бога Атона, и все средства уходят на его восхваление. Боги гневаются и насылают на землю египетскую то засуху и голод, то племена дикарей.

– Н-да, дикари – это плохо. Ну, так что? Покажете мне священное озеро?

Жрецы отрицательно закачали головами.

– А статую Амона-Ра? Или его ладью?

Жрецы в страхе выпучили глаза.

– Понятно. А хотя бы внутренний двор?

– Это можно, но давай поторопимся, скоро закончится служба. Верховный жрец не должен тебя ждать.

После небольшой прогулки Макса отвели во внутренние покои. В просторном помещении восседал верховный жрец в окружении помощников, справа от него сидел жрец мер. Старец рассматривал мальчика: да, Келадон говорил правду; самое важное, что сразу бросалось в глаза, – не внешность (внешность, как известно, обманчива), а то, как он держался. Верховный жрец всегда чувствовал запах страха, который разъедал изнутри стоявших перед ним, и приходил в состояние экстаза, чувствуя тонкий сладковатый запах, который сочился из всех пор посетителя. Вот и сейчас он втянул дрожащими ноздрями воздух, но не учуял ничего подобного. Мальчишка спокойно стоял и оглядывал всех по очереди.

– Как зовут тебя? – обратился к нему верховный жрец.

– Макс.

– Макс, ты знаешь, почему мы здесь находимся?

– Нет.

– Это суд великого бога Амона-Ра, от твоих ответов зависит твоя жизнь. Если будешь говорить правдиво и искренне, будешь жить.

– А за что меня судить? Вот он, – Макс показал пальцем на жреца мер. – Вот он обещал, что отпустит меня после того, как я решу три задачки. Сказал, что жрецы не нарушают слова. А получается, что меня, во-первых, не отпустили, а во-вторых, еще и суд устраивают, как будто я что-то украл, и жизни-здоровью угрожают!

– Отрок, пади на колени! – прогремел голос одного из присутствующих. – Как смеешь ты проявлять неуважение в доме Амона-Ра?

– Что-то я не понял! Это я проявляю неуважение? А по мне, это вы проявляете неуважение, поскольку обещали перед лицом вашего бога отпустить меня, а сами силой удерживаете.

– Макс, тебя никто не обвиняет в преступлении. Суд собрался, чтобы определить, кто ты, откуда, и для чего явился сюда, – верховный жрец жестом показал, что задавать вопросы будет он сам. – Итак, из какой земли ты прибыл?

Первым желанием Макса было соврать, что он из Греции, что путешествовали вместе с отцом, в Средиземном море разыгрался шторм, их корабль разбился, а его самого выкинуло на берег. Но потом вспомнил, как мама все время повторяла: все тайное становится явным. Вдруг они зададут какой-нибудь вопрос, на который он не сможет ответить? И решил говорить правду, хотя прежде никто ему не верил и даже хотели побить.

– Из России.

– Никогда не слышал об этой земле, где она находится?

– Далеко на севере.

– Как ты оказался здесь?

Макс опустил голову. Верховный жрец задал вопрос, после ответа на который его предадут смерти за ложь. В зале воцарилась тишина.

– Я не знаю, как это получилось. Я увидел дверь в стене, вошел в нее, а обратно выйти не смог, пошел по коридору и вышел уже в этом времени.

Среди служителей пробежало движение, они зашептались. Макс исподлобья посмотрел на них, но не увидел ни насмешки, ни недоверия на их лицах.

– Где была эта дверь?

– В гробнице Тутанхамона, но я не грабитель. Я из другого времени, ну типа, как четвертое измерение. Я живу через тридцать пять веков после вас. Люди со всего света приезжают в Египет, чтобы посмотреть на гробницы фараонов, руины храмов. Вы не подумайте, что я богохульствую и проявляю неуважение, я говорю правду.

– Что ты использовал, чтобы увидеть эту дверь? Курения, свечи, магические заклинания?

– Нет, ничего такого, – Макс на мгновение задумался. – А вообще, я купил воду у египетского мальчишки, и полил себе на голову.

– Какими тайными знаниями ты обладаешь? Не смей врать! Тебе все равно придется поделиться с нами.

– Под тайными знаниями ты имеешь в виду те задачки? – Макс ухмыльнулся. – Да, у нас любой школьник их решит еще лучше меня.

– Не увиливай от ответа. Мы знаем, что ты научил стеклодела изготавливать прекрасные товары.

– А, так я это в книге прочитал. Ну, это вроде ваших папирусов с записями.

– О чем книга? – верховный жрец приподнялся с места, дрожа от нетерпения.

– В ней говорится об истории Древнего Египта. С самого начала и до конца вашей цивилизации.

– Где эта книга? – вкрадчиво спросил жрец.

– Послушайте, если я скажу, вы отпустите меня?

– Кто еще, кроме тебя, знает, что в ней написано?

– Только я, – вырвалось у Макса.

– Хорошо, отдай нам книгу и будешь волен сделать выбор – уйти отсюда, куда хочешь, или послужить Египту во славу его.

– Ладно, если ты позволишь, я сам принесу ее.

В сопровождении небольшого отряда охранников Макс подошел к дому господина Несмина. Дверь открыл Бубу. Увидев Макса, его лицо просияло, но мгновение спустя заметил мускулистых стражников за спиной друга и испуганно спросил:

– Ты не свободен?

– Бубу, кто пришел? – раздался голос госпожи Мерит. Она выглянула из-за двери и, не обращая внимания на стражу, схватила Макса за ухо. – Сколько раз я тебе говорила держать язык за зубами?

Она втащила его во двор. Макс ухватился за ее руку и заскулил от боли. Стражники не вмешивались в происходящее и с безразличным видом наблюдали, как хозяйка дома таскала мальчика за прядки волос на висках. На крики из мастерской вышли господин Несмин и рабы.

– Слава великому Амону-Ра, тебя отпустили! – он воздел руки к небу. – Женщина, оставь Макса в покое! Почему здесь стражники?

– Господин Несмин, я пришел за книгой, – потирая голову, ответил Макс. – Я отдам ее верховному жрецу и вернусь.

– Можно я пойду с тобой? – спросил Бубу.

– Вот еще чего надумал! Никуда я тебя не пущу! – прикрикнула на него мать.

Несмин задумался. Если Максу позволили выйти за пределы храма, скорее всего, дело разрешится с пользой для него, а раз так, было бы неплохо, чтобы верховный жрец заметил и Бубу. Может быть, тогда появится крошечный шанс устроить сына в школу при храме.

– Пусть идет, но оба должны вернуться до заката, – господин Несмин возвратился в мастерскую.

Макс забежал в дом. Книга лежала на том же месте, под циновкой, он схватил ее и с радостным кличем выскочил во двор.

При входе в храм охрана долго не соглашалась впускать Бубу. Начальник стражи заявил Максу:

– Мы посадим тебя опять в подземелье, а его выкинем в Нил.

– Думаю, верховный жрец будет очень недоволен таким приемом и заставит тебя просить прощение, потому что иначе я не произнесу ни слова.

– Жрецы очень изобретательны и могут разговорить любого человека.

– Тогда я буду врать и, даже если скажу правду, никто не поверит. В любом случае ты в этом будешь виноват.

Начальник стражи задумался и решил послать одного из охранников к жрецу мер. Келадон не замедлил явиться, окинул Бубу быстрым взглядом. Мальчик, теребя от волнения края набедренника, не смел смотреть в лицо жреца.

– Пусть войдут оба!

Проследовали внутрь храма. Торчащая из подмышки Макса книга притягивала мысли Келадона, сковывала его волю. «Только благодаря своему уму я жрец мер. Но я достоин большего. Я рожден повелевать, а не стоять, согнувшись, выслушивая старческие думы верховного жреца. Храму нужен сильный и умный повелитель, и Ра выбирает меня. Долгожданный миг настал. Теперь все зависит от книги, которую так небрежно несет Макс. Кто много знает – тот правит миром», – говорило тщеславное сердце Келадона.

Жрец мер протянул руку и сказал Максу:

– Дай мне книгу.

– Нет, я отдам ее верховному жрецу сам, – не успел Макс договорить, как Келадон схватил его за шею и потащил за колонну. Бубу вздрогнул от испуга, но остался на месте.

– Ты отдашь ее мне!

– Эй, да больно же! Что ты вцепился в меня? Ты все равно не поймешь, у нас письменность другая. Да держи же! – Макс вскрикнул от боли: потерявший терпение жрец мер выкрутил ему руку.

Келадон раскрыл книгу, сквозь него, куда-то вдаль, смотрел Тутмос I, незнакомые письмена усеивали лист. Его удивила бумага, такая тонкая на ощупь и прочная.

– Это бумага, ее изобрели китайцы, не помню в каком веке, – пояснил Макс.

Жрец мер перелистнул несколько страниц, на одной из иллюстраций священнослужители несли золотой ковчег с телом Осириса, чтобы совершить ритуал оживления бога.

– Как это возможно? – жрец мер находился под тяжелым впечатлением и даже не заметил, что говорит вслух. – Это же святая святых, даже неофиты не имеют представления об обряде. Книгу надо уничтожить!

– Как это уничтожить? Я должен отдать ее верховному жрецу.

– Сколько таких книг существует в мире?

– Именно таких? – Макс взял ее и открыл на последней странице. – Тираж десять тысяч экземпляров.

Жрец мер в ужасе закрыл глаза. Он и представить не мог, что столько непосвященных могли узнать то, что на протяжении тысячелетий охраняли жрецы Египта как зеницу ока.

К ним подошел младший служитель:

– Верховный жрец в нетерпении ждет отрока и свиток под названием книга.

Старец сидел в одиночестве. Увидев Бубу, в его голове пронеслось: «Вот это истинное египетское дитя, наши младенцы уже рождаются со страхом перед величием и могуществом богов и их служителей, а с молоком матери впитывают уважение и трепет перед высшими кастами».

– Кто это?

– Это Бубу, мой друг. Можно он побудет со мной?

– Можно, но сейчас пусть поиграет во дворе. Угости его финиками, – обратился он к слуге.

Когда они удалились, Макс протянул книгу верховному жрецу. Тот сидел, не двигаясь, лишь губы шевелились:

– Невидимый Амон есть Ра лицом и Пта телом, – услышал Макс молитву.

Прочитав молитву до конца, старец обеими руками взял книгу, раскрыл ее на первой странице и начал медленно листать, рассматривая каждую иллюстрацию.

– Ты поделишься со мной тем, что здесь написано?

– Да, конечно, но господин Несмин сказал, чтобы мы вернулись до заката.

– Вас отвезут домой. А сейчас ты можешь прочитать про настоящее? – он заметил жреца мер. – Келадон, тебе придется уйти. Божественная истина предназначена для ушей верховного жреца и никого более.

Макс раскрыл главу, в которой рассказывалось о правлении фараона Эхнатона, о его супруге Нефертити, о новой религии и крахе XVIII династии. Верховный жрец внимательно слушал, иногда прерывал и вставлял комментарий. После прочтения долго молчал, наконец, произнес:

– Отрок, которому открылись такие знания о настоящем и будущем, может быть только посланником великого Амона-Ра. Теперь я знаю, что хочет наш бог и зачем тебя прислал, – он сделал паузу. – Чтобы ты открыл мои глаза и показал истину, сокрытую от меня за мое тщеславие. Сейчас поезжай домой, но пообещай, что придешь завтра после утренней службы и почитаешь мне.

– Ладно, а Бубу можно с собой взять?

– Я вижу, ты привязан к этому мальчику.

– Это единственный близкий мне человек здесь, он умный и преданный.

– Хорошо, возможно, ты прав. Пусть приходит.

Книгу верховный жрец оставил себе.

Макс и Бубу приходили в храм каждый день, охранники привыкли их видеть и уже не звали начальника стражи. Бубу оставался во внутреннем дворе или гулял между колонн, разглядывая рисунки, а Макс читал верховному жрецу. Чем больше времени он проводил со старцем, тем большим уважением к нему проникался. Слушая о внутренней и внешней политике того или иного фараона, жрец недовольно цокал языком и объяснял, почему стоило поступить иначе, как возможные действия могли бы способствовать усилению мощи Египта, и сетовал, что молодое поколение слишком самоуверенное, и должно чаще спрашивать совет у оракула или жрецов. Или, наоборот, кивал головой в знак солидарности с поступками царя.

Наступил день, когда мальчик прочитал последнюю главу. Верховный жрец долго сидел с закрытыми глазами.

– Книга закончена, – Макс положил ее на стол. Не увидев никакой реакции, он произнес. – Ну, я пойду?

Ответом послужила тишина. «Может, тихо уйти? Или остаться на месте? Ладно, посижу еще. Что на уме у этих жрецов – не разберешь», – Макс наблюдал за строгим профилем старца. Морщинистые, в узелках вен руки лежали на коленях, как у прилежного школьника. Жрец повернул голову и устремил пронзительный взгляд на мальчика:

– Я хочу задать тебе один вопрос, но прежде, чем ответишь, ты должен хорошо подумать. Египет с древних времен был и пока остается самым могущественным царством на земле. Из самых дальних земель нам присылают дары в знак дружбы, со всего света к нам за знаниями стекаются пытливые молодые люди, стремящиеся продвинуться по должностной лестнице, купцы дивятся нашим товарам. И все величие рухнет из-за мракобесия сумасшедшего правителя? Нельзя свершиться проклятию Апопа. Ты должен вступить в битву за процветание Египетской земли!

– Я? – Макс задохнулся. – Мне тринадцать лет. Какие битвы?

– Без твоей помощи народ осиротеет, лишится защиты великого Амона-Ра, тогда придут дикие племена и выжгут наши поля, а людей продадут в рабство.

– Но что я должен делать?

– Я расскажу тебе об этом позже. Сейчас возвращайся домой и подумай, готов ли ты отдать жизнь за сохранение мощи Египта, готов ли ты изменить ход истории. А потом я помогу тебе вернуться в твое время.

Во внутреннем дворе жрец мер и Бубу поджидали Макса. Келадон восседал на резной табуретке, а Бубу устроился прямо на ступеньках. Из храма вышел Макс, не похожий на себя, бледный и очень расстроенный. Не попрощавшись со жрецом мер, он в глубокой задумчивости направился к воротам.

Глава 8

СНОВА В ШКОЛЕ

Ночью, лежа на циновке, Макс не мог уснуть. В окошко виднелся маленький четырехугольник ночного неба. Загадочные египетские звезды. Умершие предки. Так, кажется, сказал Бубу, показал на далекую звезду и в полной уверенности заявил, что это – дедушка, который приглядывает за внуками и охраняет их.

– А где твои предки?

– Знаешь, я не верю в эту чушь, – отмахнулся от него Макс.

Бубу обиделся и не разговаривал с ним весь день.

Теперь Макс думал, наблюдают ли его предки за ним, что бы они сделали на его месте. Прадедушка точно согласился бы помочь. Ведь он, как только началась война, ушел на фронт добровольцем и не вернулся. Он отдал жизнь за правое дело. Тогда почему Макс трусит и ищет причину для отказа? И как он сможет вернуться домой без помощи жреца? Да и вообще, есть ли у него право выбора, и между чем выбирать: остаться здесь навсегда и дуть стеклянные изделия или участвовать в заговоре жрецов с высокой вероятностью быть казненным и мизерным шансом вернуться домой?

– Ты не спишь? – прошептал Бубу.

– Нет.

– Почему ты расстроен? Что произошло в храме? Верховный жрец напугал тебя?

– Он хочет, чтоб я выступил на стороне храма в борьбе с фараоном. Правда, он называет это борьбой за процветание Египетской земли.

– Ты согласишься?

– Я еще не решил.

– А он не сказал, что надо будет делать?

– Нет.

– Мне было бы страшно. Ты очень смелый!

Макс повернул голову, увидел блестящие глаза такие же, как звезды, и понял, что завтра пойдет в храм и объявит о своем согласии.

– Бубу, ты поможешь мне?

Бубу приподнялся на локте.

– Ты, правда, хочешь, чтобы я пошел с тобой?! Конечно, я пойду, куда скажешь. Но сначала надо отца уговорить, не хочу идти без его согласия.

После завтрака мальчики отправились в святилище. Верховный жрец совершал утренний обряд, и они без дела слонялись по внутреннему двору.

– Макс, идем, я покажу тебе любимый рисунок.

На одной из колонн красочный рельеф «повествовал» о том, как богиня Исида хитростью заставила старого Амона произнести тайное имя.

– Что тебе здесь нравится? – удивился Макс.

– Посмотри, какая она хитрая и умная. Она продумала каждое действие, и даже всезнающий Амон-Ра не смог раскусить ее замысел.

Макс взглянул на друга по-новому, никогда бы не подумал, что в послушном и робком мальчике могут родиться подобные мысли. С точки зрения Макса, Бубу – просто идеал ребенка. Что бы ни говорили ему родители, он никогда не перечил, казалось, у него нет своего мнения, и Макс раздражался из-за этого. Ему хотелось прервать взрослых и напомнить о правах ребенка. Останавливало то, что они вряд ли поймут, а госпожа Мерит еще и бить начнет.

К Максу подошел служитель и пригласил к верховному жрецу. Старец сидел в ритуальной одежде в той же комнате, где проходили чтения, запястья и предплечья схвачены золотыми браслетами, с плеч свисала шкура пантеры, покрывающая всю спину, голова животного соединялась с передними лапами на груди верховного служителя.

– Доброе утро! Господин Несмин не говорил, что сегодня – праздник.

– Приветствую тебя, Макс! Я хотел, чтобы великий Амон-Ра сегодня особо благоволил моим просьбам. Итак, если ты здесь, то принял решение?

– Думаю, что Амон-Ра услышал тебя.

Верховный жрец с облегчением прикрыл глаза.

– Но у меня есть одно условие! – прибавил Макс.

– Говори, я все выполню.

– Я хочу, чтобы Бубу мне помогал.

– Я и сам хотел это предложить. Один ты не справишься, тебе нужен преданный помощник.

– Ага, значит, ты согласен! Тогда расскажи мне, как ты собираешься вернуть меня обратно.

– Макс, тебе и твоему другу необходимо приобщиться к таинствам, а после ты уже не будешь задавать подобных вопросов. Ты будешь знать ответ.

– Ладно. Когда приступим к таинствам?

– Разум неофита надо подготовить к посвящению, а потом уже открывать ему тайны вселенной. Сначала вы оба должны пройти обучение. Начнете с изучения иероглифов, это может занять много времени. Затем вавилонский язык, красноречие, арифметика и геометрия. Тут, боюсь, Бубу будет трудно.

– По этому поводу не беспокойся, я натаскаю его, задачи будет решать лучше твоего жреца мер.

– Хорошо, но мальчик и его родители должны понимать, если ребенок попадает в школу при храме, он выходит отсюда только жрецом.

– Да господин Несмин спит и видит, чтобы Бубу взяли в школу.

– Пусть его отец сегодня придет к жрецу мер. А ваше обучение начнется завтра.

Мальчикам выделили келью. Две циновки у стены и низкий столик с двумя скамеечками – вот и вся мебель.

В первый учебный день их разбудили до восхода солнца. Около восточных ворот служитель передал мальчиков начальнику стражи Унуэмдиамону. Зевая, он произнес:

– Бегите до отсечки и обратно. Если прибежите после того, как весь песок высыплется, – он указал на песочные часы, – будете биты оба. Если прибежите раньше, то будет бит последний прибежавший. Ибо ноги мальчика отходят от его спины.

В руках он держал плеть из кожи гиппопотама. Стражник перевернул часы и поставил их на камень. Мальчики во всю прыть рванули к двум палкам, воткнутым в землю. Первые минуты бежали наравне, потом Бубу начал отставать. Уроки физкультуры не прошли даром. У Макса мелькнула мысль: «Ну, хоть сейчас не буду бит!» Метров за двадцать до финиша понял, что весь песок высыпался. Запыхавшись, подошел к Унуэмдиамону и исподлобья посмотрел на него. Тот, не говоря ни слова, схватил за руку и пять раз ударил плетью по спине. От резанувшей боли Макс задохнулся, на глазах выступили слезы. Первым желанием было пнуть здоровяка. Потом понял, что получит еще пять, а то и все десять ударов, и сдержался. Макса никогда не били взрослые. Конечно, он дрался со сверстниками, часто получал синяки и ссадины, он не боялся боли. Но сейчас совсем другое дело, ведь на него поднимает руку взрослый человек, поэтому надо терпеть, иначе эта горилла просто раздавит его, как какую-нибудь муху.

Прибежал Бубу, покорно подошел к Унуэмдиамону и получил свою порцию ударов. Первый урок закончился.

Унуэмдиамон махнул им рукой. Не глядя друг на друга, мальчики пошли следом. Солнце невысоко поднялось над землей, но уже чувствовалось, что день будет жаркий. Они подошли к стрельбищу. Макс хмуро осмотрел специальные подставки для луков, копий, колчанов со стрелами.

– Это что же, жрецы в свободное от молитв время тренируются в стрельбе?

– Нет, это сделано для стражников, чтобы находились в хорошей форме.

Охранник протянул Унуэмдиамону лук. Богатырь осмотрел оружие, подошел к канавке, линии стрельбы, неторопливым привычным движением вложил стрелу, натянул тетиву так, что она зазвенела, и выстрелил, не прицеливаясь, в доску, укрепленную в пятнадцати шагах. Стрела пробила ее навылет.

– Стрела должна долететь до доски. Не пробить доску, а просто долететь. В колчане двадцать стрел, по десять на каждого. Если ни у кого не получится, будут биты оба. Если получится у одного, будет бит второй. Ибо руки мальчика отходят от его спины.

Лук был тяжелым, деревянная основа обмотана пальмовым лыком, а тетива изготовлена из жилы быка. Макс попытался натянуть тетиву, но ничего не получилось, рога лука даже не согнулись. Бубу вложил стрелу в желобок, ему удалось чуть-чуть согнуть лук – его пальцы были крепче из-за постоянной работы в мастерской – и отпустил тетиву. Стрела упала в двух шагах от него.

– Держите лук на вытянутой руке, второй оттяните тетиву до подбородка, тогда стрела полетит далеко.

Как ни старались мальчики, стрелы падали рядом с ними. Когда колчан оказался пуст, Унуэмдиамон взял Макса за руку и нанес пять ударов. Макс про себя пообещал отомстить. Затем настал черед Бубу. Мальчик даже не ойкнул.

– Мужчина должен уметь обращаться с копьем. Если он не умеет это делать, то ничем не отличается от женщины. Его место рядом с ней, возле теплого очага, – сквозь зубы процедил начальник стражи. – Отойдите на тридцать шагов назад. Если ни у кого не получится метнуть копье до доски, будут биты оба. Если получится у одного, будет бит второй. Ибо руки мальчика отходят от его спины.

Мальчики повернулись и начали отсчитывать шаги. Макс пробормотал:

– Что это он заладил, руки отходят от спины, ноги отходят от спины. А главное, результат один и тот же – плеткой по спине. Если так дело дальше пойдет, к вечеру от нас живого места не останется.

– Тихо! Ничего не говори, а то он услышит и разозлится.

Первым метнул копье Макс, оно не долетело до доски шагов пять. Попытка Бубу тоже окончилась неудачно. Они побежали за копьями, вернулись на место, новый бросок. Все усилия безуспешны. Солнце уже вступило в свои права и палило вовсю. Пот градом катился по лицам мальчиков, при замахе и выпуске копья болью отзывались ссадины на спине. С каждым разом копья пролетали все меньшее расстояние.

– Хватит, подойдите ко мне, – сказал Унуэмдиамон.

– Может, ты прекратишь бить нас? Верховный жрец не говорил, что уроки будут сопровождаться рукоприкладством.

Унуэмдиамон ничего не ответил, но ударил Макса сильнее, чем в прошлые разы. И не пять, а шесть раз.

– Эй, чувак! Ты что считать не умеешь? Ты ударил меня шесть раз! Почему?

– За взгляд и речь.

– Какой взгляд? Что ты имеешь в виду? – Макс разозлился.

– Нет покорности и послушания, поэтому ты не справился ни с одним заданием. Ты слаб, дерзок и глуп. Ты не слышишь, что я тебе говорю. Твои уши находятся на твоей спине, и я заставлю тебя слышать, – начальник стражи повернулся к Бубу и повторил экзекуцию. – Теперь можете поесть. Вечером, до захода солнца придете сюда опять.

После завтрака младший служитель выдал им по палетке с двумя углублениями, заполненными красной и черной тушью и остро заточенными тростниковыми палочками. В небольшом помещении стояли два низких столика, на них лежали черепки глиняной посуды. Вскоре пришел учитель, один из жрецов храма.

– Побратайтесь со свитком и с письменным прибором. Не проводите дни праздно, иначе горе вашему телу! Пишите своей рукой, читайте своим ртом, спрашивайте совета того, кто знает больше вас. Если вы не услышите меня, я побью вас плетью, ибо ухо мальчика на его спине, и он слушает, когда его бьют!

Макс и Бубу переглянулись, но промолчали.

Урок чтения начался с показа простых иероглифов. Как узнали мальчики, всего их более семисот. Макс подумал, что урок никогда не закончится. Время тянулось медленно, задания были скучными, один и тот же иероглиф мог означать и букву, и слово. Египтяне не разделяли пробелом слова, поэтому Макс часто ошибался, пытаясь прочитать фразу. Но он заметил, что жрец благоволит к нему больше, чем к Бубу, которому уже досталось несколько ударов плетью.

На уроке писания Максу опять повезло больше, чем Бубу. Он привык держать в пальцах ручку. Да, не получалось вывести палочкой иероглифы одной толщины, и линии выходили кривыми, но надо всего лишь привыкнуть к новой манере писать. А вот у Бубу дела обстояли куда хуже. Палочка все время выпадала из неуклюжих пальцев, он ставил кляксы, из-за которых жрец дергал его за ухо, расстояние между иероглифами было неодинаковым, да и сами иероглифы мало походили на образцы.

Наступило время обеда. Макс с воодушевлением болтал по дороге в трапезную, Бубу плелся позади и не отвечал на реплики друга.

– Ну, что ты молчишь? Это – первый день, вот увидишь, завтра будет легче.

– Я не думал, что учиться так сложно. Наверное, даже мой отец не представляет, насколько это сложно, иначе не отдал бы меня сюда.

– Эй, отставить разговорчики! Ты же сам сказал, что пойдешь со мной, куда угодно, а теперь нюни распустил.

– Я и сейчас готов пойти за тобой. Но я и не подозревал, что учиться так тяжело, а главное, больно. Ты посмотри на мои уши, мне кажется, они как у слона, жрец все время дергает за них.

– А ты кляксы не ставь, стряхивай лишнюю тушь с палочки, – настроение у Макса было слишком хорошее, чтобы сочувствовать Бубу. – Ученье – свет. Если выучишь иероглифы, сможешь прочитать все надписи на колоннах.

После обеда они пошли на урок вавилонского языка. Ситуация диаметрально изменилась: теперь Бубу легко выполнял задания учителя, потому что часто общался с вавилонскими купцами и сносно говорил на их языке. А вот Макс с трудом выговаривал длинные слова.

– Расслабь свой рот, – учитель хлестнул мальчика плеткой. – Я буду бить тебя, ибо рот мальчика на его спине!

– Какие странные у тебя представления о строении человеческого тела! – огрызнулся Макс. – Ай! – взвизгнул он, получив очередной удар.

Но, несмотря на наказание, мальчик не отчаивался. «Вернусь домой и всех поражу знанием вавилонского языка. Еще и ученым стану, поеду на раскопки, отрою город и прочитаю все свитки. Все газеты про меня писать будут», – думал он.

Через несколько часов урок закончился. Тут же в комнату вошел другой жрец, худощавый, невысокого роста. Морщины мягко расчертили кожу вокруг глаз. Он не походил на других служителей храма – его лицо озаряла улыбка.

– Меня зовут Паухем, – представился он. – Днем я буду учить вас географии, а по ночам – астрономии.

Он рассказал, что вначале времен существовал хаос. Потом гусь-гоготун снес яйцо, которое превратилось в землю, а бог Атум произвел на свет детей. Его дочь Нут, богиня неба, отвечает за смену дня и ночи.

Мальчики слушали, затаив дыхание. Паухем развернул один из папирусов. Это оказалась карта земли, как ее представляли древние люди, – вытянутый овал, окруженный горами, которые поддерживают небосвод. Длинная ось соответствовала течению Нила. По прикидкам Макса, земли, отмеченные на крайнем юге, примерно проходили по экватору, на западе лежала Ливия, на востоке – Иран, граница севера совпадала с современной Италией.

– Какой-то сокращенный вариант! – воскликнул Макс. – Я знаю, что в ваше время землю представляли плоской. Но вообще-то она круглая! И суша окружена не горами, а океаном.

– Верховный жрец говорил мне о твоих познаниях, – улыбнулся Паухем. – Мне будет интересно послушать тебя.

– Ты не будешь меня бить, если в чем-то со мной не согласишься?

– Не бойся, я не буду тебя бить. Рассказывай.

И Макс поведал о шести материках, об океанах. Рассказал про северный и южный полюса, о Солнечной системе. Про полет человека на Луну вначале не хотел говорить, подумают еще, что хвастает, но потом все же не выдержал и рассказал, повергнув Паухема и Бубу в оцепенение. Их прервал младший служитель, возвестивший, что пришло время вечерней трапезы.

– Я это уже видел, – произнес Паухем, как бы очнувшись.

Он напомнил мальчикам, что после занятий с Унуэмдиамоном они должны явиться к нему на урок астрономии.

У восточных ворот мальчиков ждал начальник стражи с плеткой в руке. Повторилось все, что было утром, один в один: опять они прибежали слишком поздно, не смогли натянуть лук и докинуть копье; и всякий раз здоровяк их бил. Возвращаясь в храм после урока, Макс спросил наставника:

– Ты думаешь, что без плетки нельзя достичь результатов?

– Можно, но для этого у человека должно быть желание, вытеснившее лень, праздность и жалость к себе. У вас обоих этого желания нет.

– То есть ты нас мотивируешь таким образом! Да, у нас еще урок по вавилонскому языку не закончился, а меня начало мутить, что я тебя скоро увижу, – произнеся это, Макс шагнул в сторону, чтобы начальник стражи не смог дотянуться до него.

Но богатырь лишь ухмыльнулся:

– Был бы ты также быстр и ловок, как твой язык! Завтра утром жду вас на этом же месте.

Мальчики устало добрели до кельи. Паухем велел им подняться на крышу, когда стемнеет. Но ведь еще светло, можно немного полежать. Они растянулись на циновках, спины горели от ударов, лучше не шевелиться, чтобы не травмировать ссадины. Только прикрыли глаза, как провалились в забытье.