Читать книгу Право выбора - Светлана Николаевна Куксина - Страница 1

Звонок раздался ровно в одиннадцать. Ирина как раз присела на диван, чтобы обдумать порядок оставшихся действий, и посмотрела на часы.

Сегодня суббота, а это значит, что день расписан заранее: уборка, стирка, перекуски на ходу и долгожданный отдых. Под отдыхом Ирина понимала как минимум двухчасовую прогулку по лесопарку за городом плюс время на дорогу. В общем, добрую третью часть дня она наслаждалась жизнью.

В отличие от Есенина, который признавался в автобиографии, что к субботе испытывает неприятное чувство, Ирина любила субботу. Этот день принадлежал ей безраздельно с тех самых пор, как она стала жить отдельно от родителей.

Она сразу завела такой обычай, все к нему постепенно привыкли и в субботу её не тревожили.

Уборка практически закончена, бельё замочено в ванной, можно немного помечтать об отдыхе. А тут – звонок…

Пять дней в неделю Ирина добросовестно отрабатывала свою зарплату, сидя в офисе; часть воскресенья принадлежала родителям и друзьям, а суббота была всецело её днём. До обеда она легко справлялась со всеми делами, а потом…

Потом она на автобусе ехала за город с неизменным тормозком в руках. Бабушка с детства приучила – идёшь в лес, клади в карман бутерброд (чёрный хлеб с салом), пару варёных яиц и помидорку с огурчиком. Маленькая бутылочка чистой воды тоже обязательно входила в этот джентльменский набор. Девушка свято блюла обычай бабушки, у неё для этого была даже специальная небольшая матерчатая сумка.

Сосны загадочно шумели над головой, словно обсуждали что-то важное; берёзы отлично оттеняли их стволы, покрытые красивым загаром, и что-то неразборчиво, но нежно лепетали на своём языке; солнце золотило верхушки всех без разбору деревьев; а редкие причудливой формы облака задумчиво плыли по небу, будто на ходу раздумывали, стоит ли здесь задержаться или всё так же величаво – медленно плыть дальше, не обращая внимания на земную суету.

Ирине нравилось всё: она рассматривала деревья, легонько прикасалась к их стволам, ощущая под рукой приятную тёплую шершавость; заглядывалась порой на небо так, что спотыкалась на ходу и однажды чуть не упала; с одинаковым жадным интересом она разглядывала муравьиные тропы, мох под ногами и облака над головой.

Погуляв два (чаще с хорошим гаком) часика по лесу, Ирина выбирала красивую полянку и усаживалась перекусить. С некоторых пор ритуал продолжался несколько необычно, но об этом не знал никто.

И вот что странно. Ей казалось в этот момент, что нет на свете еды вкуснее. А предложи ей сало дома – и ведь не будет. В лесу же – идёт за милую душу.

Об этом её особом субботнем распорядке знали все мало-мальски близкие ей люди, поэтому в субботу её никто никогда не тревожил. И вот – звонок в дверь…

Какое-то время Ирина с недоумением смотрела в сторону входной двери, словно не верила собственным ушам. Действительно ли она слышала звонок, или он ей почудился?!

Ирина замерла. Но трель звонка настойчиво проникла к ней в уши вторично. Кто-то звонил. Нет сомнений. И этот кто-то был явно чужой…

Или случилось что-то экстраординарное, или страшное, или…

Не дай Бог…

Ирина нерешительно встала с дивана, спросила сама у себя вслух: «Интересно, кто бы это мог быть? И что такого ужасного могло стрястись?» – и, так и не найдя ответа, пошла открывать дверь, всё убыстряя шаг и начиная волноваться.

Посмотрела в глазок. За дверью стояла смутно знакомая женщина. Явно намного старше, так что бывшей одноклассницей быть не может. Маминых немногочисленных подруг Ирина всех знает отлично…

Случайная знакомая?! Чья-то родственница или из маминого окружения, но не близкого?! Вот, вроде и видела где-то и когда-то, но где и когда – нипочём не вспомнить.

Ну да ладно, раз она пришла, то это значит, что я ей зачем-то понадобилась, – решила Ирина, победив сумятицу в мыслях. – А я её вспомню, так сказать, в процессе беседы. Или сама назовётся… Не съест же меня эта женщина, – и рывком распахнула двери.

– Я уж было подумала, что ты спишь ещё, – бесцеремонно сказала посетительница, проходя мимо хозяйки прямо в комнату. – Но потом решила, что ничего не случится, даже если разбужу. Молодая… много спать вредно… жизнь проспишь…

– Что так долго не открывала? – поинтересовалась она, усаживаясь на диван и рассматривая Ирину, словно цыган лошадь.

Ирина не стала садиться. Первым её желанием было выставить нахалку за дверь, но женщина явно годилась ей в матери, хоть и выглядела довольно молодо, поэтому девушка набрала в лёгкие воздуху побольше, чтобы дать себе разрядку и не сорваться, потом медленно выдохнула и только тогда уже спокойно поинтересовалась:

– Простите, а вы кто?

– Не помнишь меня? – слегка удивлённо спросила женщина и выразительно скривилась. – Я – Элеонора. Мама твоего сокурсника Юры Шатиро.

– Надеюсь, его-то ты помнишь?! – не смогла скрыть сарказма в голосе нежданная гостья, картинно повела плечами и пристальным взглядом обвела комнату.

– Ну, ещё бы, – тоже с изрядной долей сарказма ответила Ирина, уже не делая скидку на возраст собеседницы. Как вы, так и мы.

Юрка был самым красивым парнем на их курсе. Девчонки по нему прямо с ума сходили, сохли. Правда, Ирина их восторга не разделяла: она не любила кукольную красоту в мужчинах. Девчонка – куколка – это ещё ладно, но парень…

К тому же Юрку она знала раньше – пересекались в кружке юннатов в Доме детского творчества классе, кажется, в седьмом. Или в шестом…

Был у неё короткий период увлечения всякой живностью: летающей, ползающей и бегающей. Она выдержала целую четверть, пока не улеглось любопытство и не увлекло новое дело – кружок радистов, а Юрка мелькнул пару раз и исчез, быстро поняв, что это не его. Он и тогда был смазливой куколкой, девчонки ахали восторженно, поэтому и запомнила его Ирина. Даже вздохнула вслед: везёт же некоторым. Почему такая несправедливость?! Ну к чему такая девичья красота парню?! Такая нежная кожа?! Ресницы – махалки, словно опахала?!… А теперь кажется, что это видеоролик из предыдущей жизни и не её, а совершенно незнакомого человека.

И что, интересно, могло понадобиться Юркиной матери в её скромной квартирке?! Они и с Юркой-то пересекаются раз в сто лет и то по чистой случайности, а уж с его мамашей и подавно. Так… виделись несколько раз мимоходом… вот и все отношения…

Элеонора! – с иронией хмыкнула про себя Ирина. Насколько она в курсе, раньше ту звали Танькой; но потом, когда Юркин папаша – успешный базарный торгаш – сколотил кой-какой капиталец, мать Юрика сочла своё имя не подходящим новому имиджу богатой дамочки и быстренько перекрасилась в Элеонору.

Квартирку приобрели из пяти комнат, хотя их всего трое в семье, открыли магазин, потом второй; и тут папашу прихватило от страха перед какой-то проверкой (поговаривали, что им заинтересовались органы; причём, так и говорили – Органы!), и он попросту дал дуба, оставив безутешную вдову достаточно обеспеченной женщиной. Она быстренько продала магазины, куда-то удачно пристроила денежки и стала жить на ренту. Никакая работа её не интересовала.

Ирину не слишком волновали сплетни её родного городка: в их доме не принято было перемывать косточки знакомым и незнакомым, поэтому она никогда не вдавалась в подробности чужой жизни. Просто бабы на работе частенько сплетничали обо всех и обо всём, и она волей-неволей оказывалась их слушательницей. Рты им не заткнёшь, а ей не выходить же всякий раз за дверь?! Этак и с работы вылететь недолго, потому что языки её коллег неутомимо работали весь день. Не в коридоре же ей трудиться?!

Вот и сейчас в её мозгу всплыло что-то где-то когда-то случайно услышанное, и эти сведения как-то не расположили Ирину к пришедшей к ней женщине. Нет, если бы она пришла в другой день, в другое время, то … может быть…

Но в субботу?! Это святотатство!

Элеонора не обратила на её сарказм никакого внимания.

– Я пришла, – по-деловому начала она, вполне уверенно чувствуя себя в незнакомой квартире, – чтобы обсудить с тобой важный вопрос.

Брови Ирины непроизвольно взлетели вверх. Важный вопрос?! У неё с этой фифочкой?!. С которой случайно виделись пару раз сто лет назад?! Да что у них может быть общего?! Какие вопросы?! А если и появятся, то ответы скорее всего у них не сойдутся. Они же на жизнь смотрят с разных платформ и в разных направлениях! Да и живут на разных планетах, если совсем уж честно.

Девушка даже рот открыла, чтобы всё это выпалить разом, но гостья не дала ей возможности заговорить.

– Мой Юрочка на год старше тебя, – продолжала вещать Элеонора, не обращая никакого внимания на мимику девушки. – Я считаю, что вы можете составить хорошую партию, что вам надо познакомиться поближе, получше узнать друг друга. Тебе, Ирина, нужно изучить наши привычки, наш образ жизни и научиться ему соответствовать.

Ирина поначалу так растерялась, что могла только молча смотреть на собеседицу, некрасиво открыв рот, но очень скоро её начал душить смех.

– А моё желание вы учитываете? – поинтересовалась она придушенным голосом. Очень ей не хотелось, чтобы смех вырвался наружу. Невежливо это как-то. Над ровесницей она бы посмеялась, а над Юркиной мамашей не может – воспитание не позволяет смеяться над старшими. – А вдруг в мои планы не входит изучение ваших привычек?!. А право выбора?! . У меня есть право выбора, право самой выбрать себе спутника жизни?! Мы, кажется, не в Средневековье живём. У нас давно равноправие.

– Не торопись, – властно оборвала её собеседница и сделала предостерегающий жест рукой. Она даже не улыбнулась. Так и осталась серьезной и сосредоточенной, как – будто решала важную теорему, которую никак не могла доказать. – Я знаю, что живёшь ты на съёмной квартире, потому что в вашей крошечной двушке живут твои родители и младшая сестра и там элементарно тесно, что лишних денег в вашей семье нет и что олигарха на твоём небосклоне пока не предвидится. А ты молода, умна, образованна, хорошо воспитана. Из интеллигентной семьи. Это тоже важно. Я же не вечно буду сильной и здоровой (все мы когда-то становимся немощными), но такие, как ты, стариков не бросают.

Видишь, я с тобой предельно откровенна и забочусь не только о сыне, но и о своей старости. У меня один сын, рано или поздно он приведёт в дом жену – мою невестку, и как она будет относиться ко мне, одному Богу известно. Я не хочу надеяться на Бога, слишком это ненадёжно, поэтому пришла к тебе. Вы учились в одном институте, пусть и на разных факультетах, общались, и, хотя с той поры прошло уже четыре года, не думаю, что забыли друг друга в лицо. Мой сын не из тех, кого можно легко забыть. Он красив, умён, хорошо воспитан, твёрдо стоит на ногах, обеспечен…

– Но… – попыталась вступить в разговор Ирина, не хватало ей с утра в субботу только панегирика в честь Юрки.

– Не надо ничего говорить сейчас, – снова властно оборвала её Элеонора и встала с дивана. – Я не буду больше утомлять тебя разговорами. Перейдём к делу… Пока остановимся вот на чём: я оставляю тебе конверт с некоторой суммой…

– И не протестуй, – заметив, что девушка хочет возразить, сказала она, бросила на тумбочку конверт и направилась к двери, подхватив Ирину под руку. – Купи себе новую стильную одежду, обязательно съезди куда-нибудь за границу отдохнуть, хоть на несколько дней, чтобы вдохнуть воздух свободы; и только потом мы с тобой поговорим конкретно. И о праве выбора тоже. Даю тебе месяц … ну, пару месяцев на обдумывание, но с сыном моим за это время обязательно повидайся. И лучше не раз… Якобы случайно встретитесь где-нибудь. Где, когда и в какое время он бывает, я тебе написала. Записка тоже в конверте. Никому о нашем разговоре ни слова. Буквально – никому. Понятное дело, что и Юрику тоже ни слова не говори. Мужчин вовсе не обязательно посвящать во все подробности своей личной жизни. Спать спокойнее будут.

– Всё, – отрезала она, собственноручно открывая входную дверь. – До встречи через два месяца.

– Деньги в любом случае твои, – добавила она, сама захлопнула за собой дверь и ушла, а онемевшая от всего услышанного Ирина ещё какое-то время столбом стояла в коридоре, пытаясь понять, что произошло. Это на самом деле было, или это такой странный сон приснился ей прямо среди бела дня. Хотя, с чего бы ей стала сниться Юркина мать?!

Ну и дела… Это её так сватали или?!…

Девушка в конце концов стряхнула с себя оцепенение и вернулась в комнату. Постояла на пороге, потом неторопливо дошла до тумбочки и нерешительно взяла в руки конверт. Секунду помедлила и вытряхнула содержимое на диван.

Стодолларовые купюры веером легли на покрывало. Ирина ахнула и не сразу решилась пересчитать деньги. А когда пересчитала, ахнула вторично – ровно пять тысяч. С ума сойти!

Первым порывом было – вернуть деньги. Ирина даже стала быстренько запихивать их в конверт, но потом сообразила, что ни за что не догонит новую знакомую – та явно не пришла пешком, а где живут Шатиро, она не помнила, если вообще когда-нибудь знала.

Какое-то время Ирина сидела на диване, тупо глядя в потолок, затем вспомнила о стирке, машинально включила старую допотопную, но безотказную машинку, как-то постирала замоченное, хотя – убей Бог! – не помнит как, и так же машинально стала собираться в лес.

Удовольствие, которое она обычно при этом испытывала, сегодня куда-то исчезло; Ирина всё делала автоматически, что называется на автопилоте, и это не прибавило ей любви к незваной гостье.

Прогулку она тоже помнила плохо. Ноги машинально отмеряли метры и километры; глаза, словно она внезапно ослепла, не видели ничего вокруг; голова напоминала пустой гулкий котёл.

И никакого удовольствия.

Пустота.

Хотя … нет…

Из головы не выходила странная ситуация, в которой она оказалась не по своей воле.

Ирина решительно не знала, что ей делать. Узнавать Юркин адрес и ломиться к ним домой с криком: «Заберите ваши деньги!»? Караулить Элеонору у дома? Или всё же «случайно» встретиться с Юркой? Но с какими словами она протянет ему деньги?!Какой бы странной ни показалась ей Элеонора, она, в первую очередь, Юркина мать и явно заботится о сыне, хоть и говорила о себе тоже. Во вторую очередь, она женщина, а женщины не должны подставлять друг друга. Должна быть какая-то солидарность…

Ладно. Ирина решительно стряхнула с себя докучливые мысли, похожие на бродячих собак, потому что метались как попало, и огляделась. Как далеко она сегодня забралась! Раньше она редко забредала в эту сторону. Её интерес – в противоположном направлении.

Надо идти обратно, а то следующий автобус придётся долго ждать. Придется возвращаться в город и портить любимую субботу, но делать нечего. Пусть сегодня останется всё как есть, а завтра она подумает на свежую голову. Сосредоточиться на проблеме легче там, где она возникла.

Принимать предложение она не будет в любом случае, но вот с чего начать – она тоже пока не знает.

– Что-то ты сегодня рассеянная, доченька? – заметила мать за обедом, хотя вопрос вертелся у неё на языке почти с самого того момента, когда старшая дочь переступила порог родительского дома.

– Да, нет. Всё нормально, мам, – отмахнулась Ирина, не заметив, как мать обеспокоенно переглянулась с отцом и тот подал ей условный знак, который означал «не лезь, мол, если что – сама скажет».

Младшая сестра Ирины – Дианка – выразительно сморщила симпатичный носик и смешливо фыркнула:

– Что, сестрёнка, втрескалась в кого-нибудь?! Давно пора! И чего тянула, не пойму?!

Мать сердито посмотрела на младшую дочь:

– У тебя выпускные экзамены в этом году, а голова глупостями забита. И что за слова у тебя?

– Да сдам я экзамены, – отмахнулась Дианка с легкомысленным видом. – Я лучше всех в классе учусь.

– А любовь, мамочка, это вовсе не глупости, – добавила она нравоучительным тоном. – Тем более, когда тебе уже далеко за двадцать, как нашей Иринке. Не до пенсии же ей тянуть с любовью?! Пора бы уже определиться, приглядеть хоть кого-нибудь, хоть старпёра какого, а то так и останется у разбитого корыта в ожидании принца.

Дианка крутанулась на стуле, оказалась лицом к лицу с сестрой и выпалила:

– Не ходят по нашей улице принцы, сестрёнка. Не ходят! Они вообще пешком не передвигаются. Исключительно на лимузинах! Подбирай хоть кого-нибудь.

Ирина усмехнулась: её развеселил выпад младшенькой. К разговорам о том, что замуж пора, она давно привыкла. Это нормально. Людей всегда заботят чужие печали, особенно если этих печалей в помине нет.

– Диана! – рассердилась мать, но…

– Ты смотри, – развеселился внезапно отец. – Яйца курицу учат. Дожили! А, мать?

– А ты что помалкиваешь? – обратился он к Ирине с наигранным выговором. – Сидишь, как засватанная, и помалкиваешь, будто боишься свекрови не угодить. Или впрямь что серьёзное случилось? Так поделись с родителями. Мы тебе худого не посоветуем.

Ирина посмотрела на отца и вдруг тоже развеселилась. Вот он, её тыл. Крепкий и надёжный. А всё остальное вполне решаемо.

– Всё нормально, пап, – фыркнула вдруг она совсем по-детски. – Всё в порядке. Всё замечательно. Я просто задумалась. Ни о чем…

– Ну, тебе виднее, – ответил отец, и дальше всё покатилось по наезженной колее: обычные воскресные разговоры, шуточное пикирование с сестрой, игра в шахматы с отцом, плетение бус с матерью. С некоторых пор Ирина увлеклась и с азартом изобретала всё новые узоры, выплетала цветочки и косички, вышивала бусами картины и плела броши.

У них уже вся стена была увешана работами её и матери. Гости – сослуживцы отца и матери, приходившие к ним чаще всего на праздники, – хвалили и говорили, что можно выставку устраивать, так интересно и качественно у них получается. Ирина с матерью только улыбались. Конечно, похвала и кошке приятна, но рановато им записываться в великие мастера. Рановато.

Некоторое оживление и разнообразие в воскресное послеобеденное время вносили визиты соседа дяди Васи. Высокий, худой и нескладный, он был отчаянным спорщиком, но больше всего любил рассуждать о политике.

Мать частенько морщилась, уходила в другую комнату, так ей надоедали безапелляционные разглагольствования соседа и его резкий голос, а Ирина оставалась. Ей нравилось слушать эти разговоры и сравнивать со своими мыслями.

– Ты пойми, – гудел дядя Вася, наставляя на отца указательный палец, – нельзя в угоду внешней политике гнобить собственный народ! Замордовали людишек! Мы ж не можем все быть бизнесменами – у кого-то ж ещё и совесть осталась!

– Да я согласен, что бизнес наш не отличается честностью, – пытался вклинить собственное мнение отец, но дядя Вася уже завелся, и не было такой силы, которая могла бы его остановить на скаку.

– Какая честность?! Она близко к нашему бизнесу не ночевала! Но я даже не об этом! Хапуги были во все времена и у всех народов! Обидно, что господами стал малюсенький процентик, а товарищами перестали быть все! Во, как они нас перевернули! Не за что нам власть любить! Не за что!

Ирина редко вмешивалась в такие разговоры. Что она могла сказать двум взрослым мужикам, неоднократно битым жизнью?! Но сейчас осмелела:

– А как же национальные проекты? Материнский капитал недавно придумали? Придумали! Очень нужная вещь! Мамочки вздохнули! Помощь всяким там … производителям?

– Эх! – горько скривился дядя Вася. – Купили вас, молодежь, за три копейки! Всю страну разворовали! Разграбили! Недра и те поделили! Теперь откупаются, а вы и рады! Словно нищие с протянутой рукой по расплодившимся, как вши в войну, социальным организациям. Во, расплодили бездельников! Раньше зашел в сельсовет, переписал дом на другого хозяина, получил денежки – всё, купля-продажа состоялась. И никаких ста прописанных человек в одной квартире! Никакого кидалова! Всё в похозяйственной книге видно. А теперь? Путают нас специально, чтоб времени ни на что не было. Власть – она размышления народные не любит! Ей болванчиков подавай, чтоб кивали молча, со всем соглашались.. . С такими удобнее!

– Ну, это ты зря, сосед, – покачал головой отец, не соглашаясь с такими речами. – Материнский капитал – дело хорошее. Молодым всегда трудно с жильем, а так – всё-таки помощь.

– Какая помощь?! – продолжал кипятиться дядя Вася. – Ваш материнский капитал – это «Титаник»! Слыхал про такой пароход?!

– Кто ж про него не слыхал?! Но при чём тут?!.

– А при том! Цены на жильё как взлетели?! Гнилушку предлагают, а не дом за этот капитал! В любой деревне! Молодым деваться некуда – хватают и тонут! Денег на ремонт нет! Работы нет! Попробуй за что-нибудь зацепиться. Если в город на работу – опять же расходы дополнительные! В крупном городе этот ваш капитал копейки!..

Скрипнула дверь. Это мать не выдержала, вошла в комнату и с досадой сказала:

– Умен ты, Василий, из нашей квартиры правительством руководить, а посади тебя в Кремль – и тот же «Титаник» изобразишь! Хватит лясы точить! Посидели – и будет!

Дядя Вася мать уважал и отчасти побаивался. Тут же подхватился со стула:

– Извиняй, хозяюшка! Заболтался я! И в самом деле пора и честь знать, – и шустро вымелся за дверь.

– А ведь, Раиса, он в чем-то прав, – почесал голову отец. – Цены на жильё и впрямь взлетели до небес… особенно по сравнению с нашими зарплатами…

– Ты ещё в демагогию ударься, – оборвала его мать и присела на диван рядом с Ириной. – Простому человеку при любой власти туго. При Советах только и подышали. Хоть и не всё тоже хорошо было, но всё-таки… Слова о равноправии, о нашей значимости в голову нам вбили. Человеком второго сорта ни один работяга себя не чувствовал, не то что нынче. Да что теперь говорить?! Люди не выбирают, когда им родиться. Хоть войны нет и то хорошо. Кому-то и в этом плане не повезло. Я своих дедов и не видела… из-за войны этой проклятой … – мать вздохнула горестно, сгорбилась. – Не порти нам воскресенье с этим Васькой оглашенным!

Домой Ирина вернулась поздно. После обеда у родителей она ещё немного побродила по городскому парку с бывшей одноклассницей Мариной, у которой был годовалый сын и вечно занятый на службе муж.

Они по очереди толкали перед собой коляску с малышом, сидели рядышком на скамеечке, любуясь окружающим их спокойным и привычным пейзажем, болтали ни о чём и обо всём, иногда вспоминали школьные проказы и смеялись над собой и одноклассниками, но о посещении Элеоноры Ирина не обмолвилась ни словом. Ситуация требовала вдумчивых размышлений в одиночестве, иначе станешь посмешищем всего города. Сплетни у них, не успевая родиться, с космической скоростью распространяются по всему городку.

Нет, подругу сплетницей она не считала, но ведь человек может и случайно обмолвиться, так что лучше всего – промолчать.

– Марин, а ты материнский капитал одобряешь? – спросила вдруг Ирина, когда трёп ни о чем закончился и наступила небольшая пауза.

– Жаль, у меня первый, я бы не отказалась, – рассмеялась Марина. – У меня знакомая одна превратила капитал в деньги. Конторы такие открылись: им отдаешь проценты, а тебе денежки на руки чистоганом.

– Как это? – не поняла Ирина. – Нельзя же, вроде…

– Если очень хочется, то можно, – продолжала веселиться Марина. – Оформляешь бумажки, будто ты у них кредит берешь. Шестьдесят тысяч забирают как проценты, остальное – твое. В общем, и волки сыты, и овцы целы. Одно плохо: деньги эти халявные быстро кончаются. Сама понимаешь – родители разные. Некоторым погулять бы, а до детей дела нет. Родились, так выживут как-нибудь.

А ведь прав дядя Вася, – мелькнуло у Ирины в голове. – Лучше работа достойная, чем подачки.

– А ты бы что с ними сделала? – поинтересовалась Ирина вслух.

– Я бы обменяла свою квартиру на большую. С доплатой.

Разговор сошел на нет; время, отведенное для прогулки, тоже вышло. Марина заторопилась домой, подружки быстро попрощались, и Ирина направилась к себе.

Проблема с Элеонорой так и осталась неозвученной и нерешенной, но девушка не унывала. Промолчала – и правильно!

Вечером она (а ещё лучше утречком на свежую голову) поразмыслит и найдёт выход из ситуации. Найдет сама. Это её проблема, ей и решать. Иначе чем она лучше Элеоноры, которая перекладывает свои заботы на плечи других и решает свои проблемы за счет спокойствия совершенно посторонних ей людей?!

Всё устроится! Не зря же кто-то умный заметил: даже если вас съели, у вас всё равно два выхода. А её ещё даже не покусали, – решила Ирина и успокоилась.

Ничто не помешало ей сегодня отдохнуть в хорошо знакомой и потому уютной компании. Даже в двух: в семейном кругу и с Маринкой и её малышом. Настроение у Ирины несмотря ни на что было отличным. Маринкин малыш был таким забавным, с розовенькими пухлыми щечками и любопытными глазенками, что, находясь рядом с ним, невозможно было хандрить и кукситься.

Дорога домой немного омрачилась приставаниями нахального субъекта, который даже машину не остановил, а ехал рядом и зудел:

– Девушка! Поедемте кататься!

– Спасибо! Нет!

– Девушка, а в ресторан?

– Без меня! – сквозь зубы цедила Ирина, но наглый парень и в ус не дул.

– А я с вами хочу!

– Хотеть не вредно!

– Девушка, я добрый! Хотите колечко золотое в подарок?! Просто покатаемся, поужинаем и всё! Девушка…

– Я спешу!

– А я вас отвезу! Разрешите представиться…

– Преставиться вы можете где угодно и когда угодно, а меня оставьте в покое!

– А вы с юмором!

– С сатирой тоже!

Машина остановилась, парень выскочил из неё как черт из табакерки, и Ирина непроизвольно шарахнулась в сторону. Кто его знает, что у этого малахольного на уме. А улица, как назло, пуста. Что за невезуха?!

Нахал рассмеялся весело. Открыто. И совсем не опасно. Быстро раскрыл какой-то документ и на ходу попытался сунуть его под нос девушке.

Ирина, испуг которой уже почти прошел, но неприязнь к незнакомцу осталась, гневно воскликнула:

– Оставьте меня в покое!

– Извините ради Бога, – покаялся навязчивый незнакомец и даже глаза потупил на мгновение. Играл, стервец. Девушку передёрнуло. – Я журналист. Целый день сегодня провожу эксперимент, и знаете, что интересно, вы первая, кто отказался от моего предложения. Даже замужние клевали!

– Я вам не рыба, чтобы клевать! – сердито фыркнула Ирина, но испуг покинул её окончательно. Ей стало интересно. – А зачем вам понадобился такой эксперимент?

– Изучаю моральный облик наших горожан, точнее – горожанок, – на полном серьезе ответил парень, и Ирина презрительно фыркнула:

– Вот уж глупости! Заняться вам больше нечем?! У нас так всё замечательно, что никаких проблем?! Ни с дорогами, ни с обслуживанием в магазинах, ни с коммунальщиками?!…

– Ну почему?! – пожал плечами парень. – Проблемы всегда есть, но и эта тема интересна людям.

– Ну да, – ехидно согласилась Ирина, – в городе сплетников мало. Так к ним ещё ваш бульварный листок примкнул. К мужикам ещё начни на улице приставать, может, кто морду набьет! Желаю успеха!

Журналист с кислой миной промямлил:

– А на вид – интеллигентка, – прыгнул в машину и уехал, не оглянувшись, а Ирина теперь уже без всяких помех спокойно вернулась домой.

Вечером ничего путного ей в голову не пришло, и вообще ни о чём думать не хотелось – настрой сбился. Она немного полистала какой-то лёгкий романчик, так и не поняла в нём ни слова, попыталась смотреть телевизор – тоже без всякого успеха, хлебнула чаю, поглядела в окно, а потом просто махнула на всё рукой и отправилась спать.

Всё-таки утро вечера мудренее. А раз есть проблема, найдётся и решение. Не сегодня, так завтра, но найдётся обязательно…

Ирина твёрдо была уверена, что безвыходных ситуаций не бывает, а вот горячиться никогда не стоит – можно таких дров наломать…

Сама остыну, взгляну на ситуацию с разных сторон, поверчу её и так и этак, – размышляла Ирина, расстилая кровать, – а там и судьба, глядишь, подключится. Не зря же говорят, что от судьбы не уйдёшь.

Она уютно устроилась под одеялом и принялась вспоминать студенческие годы, когда Юрка был просто знакомым студентом, а не головной болью с оригинальной мамашей. Влюблённые дурёхи то и дело закатывали глазки: ах, Юрик! Ах, красавчик! Ах, умница! – а она только усмехалась и пожимала плечами, не понимая их восторгов.

Ирина помнит его всегда аккуратно одетым, что называется – с иголочки, спокойным и вежливым. Он был редкий чистюля, трепетно относящийся к своему внешнему виду. Это её даже раздражало иногда. Всё-таки должна быть в парне какая-то расхристанность и бесшабашность – это же не музейный экспонат, а живой человек. Юрка же больше напоминал манекен: он был такой же ухоженный, стильный и с таким же непроницаемым выражением лица.

Иногда Ирине казалось, что он носит на своём лице несменяемую маску вежливости и безразличия, отрешённости от всего, что рядом, и ей иногда хотелось сорвать эту раздражающую её безликую маску и посмотреть, какой он на самом деле – красавчик Юрка Шатиро.

И вот теперь этого вежливого, чистенького, словно вылизанного смазливого парня, о котором она напрочь забыла за четыре года, ни с того ни с сего прочат ей в мужья.

Оно ей надо?!

Впрочем, после окончания университета они иногда сталкивались на городских улицах, улыбались друг другу вполне дружелюбно и обменивались несколькими ничего не значащими фразами.

Ирина тут же выбрасывала эти встречи из головы и никогда не вспоминала о Юрке даже с лёгким вздохом сожаления. Ну, не герой он её девичьих грёз! Или всё-таки – герой?!

– Господи, помилуй! – вслух произнесла Ирина и едва не перекрестилась. Надо же до такого додуматься: Юрка Шатиро – герой её романа! Спаси и сохрани! Не иначе она в слабоумие стала впадать!

Она не отрицает его привлекательной внешности, но понимает, что лично её эта самая внешность не привлекает. Что поделаешь: сколько людей, столько и мнений. А понятие о красоте у каждого своё.

Некстати вспомнилось, как однажды на улице она шла за двумя парнями. Впереди шли две девушки, и один парень сказал другому:

– Гляди, какая симпатичная девчонка: ножки… стрижка.., идет, как пишет… Прямо глаз не оторвать.

– Ага! … Я и не отрываю, – согласился другой. – Красавица. Не зря же блондинка.

– Да ты чё?!. – возмутился первый, поворачиваясь к собеседнику. – Я тебе о тёмненькой говорю!

Она ещё посмеялась тогда. Потом ускорила шаг, обогнала девчонок и из праздного любопытства на ходу обернулась: ни в одной, ни в другой не было ничего особенного.

Самой ей одно время нравился парень с исторического факультета: невысокий, щупленький, с умным лицом, он прекрасно играл на гитаре. Несмотря на неказистую внешность, вечно был окружен толпой девчонок. Ирина никогда не любила толпу, к тому же очень быстро поняла, что без гитары, парень ей не интересен. Так что влюбленность испарилась так же быстро, как и возникла.

– К чёрту все эти воспоминания, – решила Ирина, снова заговорив сама с собой вслух. – Как-нибудь найду способ вернуть деньги и забуду всю эту лабуду, внезапно свалившуюся мне на голову.

– А сейчас спать, спать, спать, – приказала она себе и в самом деле сразу уснула. И никакие кошмары её не мучили.

Юрка с его настырной мамашей тоже не приснились – ни вместе, ни поодиночке – и на том спасибо.