Читать книгу Затмение - Светлана Ос - Страница 1

Здесь и внутри – ни души, и вокруг – ни души.

Остановись помолчать… Помолчав, поспеши

Без сожалений свернуть на обратный маршрут —

Эти дороги давно никуда не ведут.

Сколько о каждой ни думай и не выбирай,

Пункт назначения – даже не ад и не рай,

Ибо не знают о них ни в раю, ни в аду —

Эти дороги давно никуда не ведут.

Это – мираж через лица, слова, города —

Ими возможно идти, но прийти – никогда…

Ими несёт на спине кто вину, кто беду.

Эти дороги давно никуда не ведут.

И шли рядами —

Тщета к тщете —

Кто со щитами,

Кто на щите.

Держали ветки

В кривых руках

И били метко,

Наверняка.

Кричали: «Примем,

Лишь попроси,

Но только Имя

Произнеси».

Стою меж ними —

Им нет числа…

Сказала б имя,

Да голос слаб.

Квинтэссенция сложного – проще простого:

Не убившее нас, убивает другого,

Подтверждая закон монохромности мира:

Что не белые пятна – то чёрные дыры.

Ты живи и думай, что всё не зря.

Примиряйся с мыслью и примеряй

Наугад волнения и покой —

Я когда-то тоже была такой…

Пусть бежит и вьётся в твоих руках

Путеводной нитью моя строка,

Только в ней и образы, и слова —

На закате скошенная трава.

Ты живи и думай, что всё не зря.

Ледяное сердце нетопыря

Не забьется с первым лучом зари,

Но качай мой образ себя внутри,

Как качает ветер огни свечей…

Я тебя уже не спрошу, зачем

В тех краях, где зимняя ночь длинна,

Где о сладкой смерти поёт Луна

И над миром кружится вороньё,

Ты растишь осину в саду своём…

Её миры – лишь пепел и зола

И прах веков на каменных скрижалях.

Она, как в пропасть, смотрит в зеркала,

Но зеркала её не отражают.

Покоя нет, движенья тоже нет —

Статичность равноценна перемене…

Её строка не оставляет след,

А слово не отбрасывает тени.

При лунном свете

Край неба жемчужно-сиз.

Букет соцветий

С ладони сорвётся вниз —

Я здесь у края,

У пропасти временной

И Ты – я знаю —

Стоишь за моей спиной.

И Ты – я знаю —

Всё это придумал сам.

Огонь меняет

Картины на голоса

И саркофагом

Непрожитого едва

Горит бумага,

Стирая мои слова.

Горит бумага

Со строчками на излом.

Речная влага

Как колотое стекло —

Стикс неприветлив

И, всё-таки, верь-не верь:

Мы живы, нет ли? —

Никто не поймёт теперь.

Мы живы, нет ли? —

И то, и другое – миф.

Кривые ветви

Как пальцы болотных нимф —

И в их оправе

Любой силуэт костляв…

На сердце давит

Кармическая петля.

На сердце давит

Накрученное извне.

По чёрной лаве

Ты делаешь шаг ко мне

Без эпатажа,

Но взгляд отвести нет сил:

Твой облик страшен…

И этим почти красив.

Твой облик страшен

И мир до предела сжат.

На картах наших —

Две точки, два рубежа.

И между ними —

Камней бессловесных ряд,

Но дай им имя —

И камни заговорят.

Но дай им имя,

На веру одно приняв —

Что вечность ими

Проходит через меня:

Я – сердце камня…

И мне не бывать другой.

Закрой глаза мне

Холодной своей рукой.

Закрой глаза мне —

Мне больно на всё смотреть:

На выбор давний —

Не выжить – не умереть,

На то, что раной —

Словесной ли, ножевой —

Клеймён не равный,

А трепетный и живой.

Клеймён не равный

В пустыне искавший рай,

Кто в час туманный

Пришёл заглянуть за край

И бросить в бездну

Диковинные цветы…

…А я, исчезнув,

Воскресла такой, как Ты…

Мои фракталы не просят корма,

Мои лучи пресекают свет.

Я – только то, что меняет форму

И только то, что меняет цвет.

Я – лишь стакан – не пустой, не полный,

Ни отступить и ни в руки взять.

Я – только то, что нельзя запомнить

И только то, что забыть нельзя.

Я – ваш убийца и ваш хранитель,

Прямая трасса и лабиринт —

Я стану тем, кем меня увидят,

Не поменяв ничего внутри.

Когда сойдутся за этой дверью

Стена воды и стена огня,

В то, что он есть, я смогу поверить

Тому, кто верит, что нет меня…

Не тони в воде, не гори в огне,

Обрастай корой и деревяней,

Чтоб не быть задетою за живое,

Утешайся мыслью, что нет вообще

Ничего в тебе, кроме двух вещей:

Годовых колец и колючей хвои.

Не смотри в себя, не смотри вокруг —

Мира больше нет, а тебя – в миру:

Никому теперь никуда не деться…

Не играй с судьбой в несвою игру —

И к тебе не явится лесоруб

С топором в руках и занозой в сердце.

Верь-не верь – случаются чудеса:

Сколько стеблей в ряд ни коси коса,

Всё равно однажды найдет на камень —

И засохшим деревом без корней

Ты кому-то снишься… в кошмарном сне

Со своими мыслями и стихами.

Переплетаясь хмуро

Кронами и тенями,

В осоловевший сумрак

Мы проросли корнями

И глубоко, и страшно

Так, что на перепутье

Видевший нас однажды

Прежним уже не будет:

Там, где стволы качая

Ветер отравой дышит,

Странник замрёт, случайно

Имя своё услышав

В птичьем надрывном свисте,

В волчьем протяжном вое…

Станет сухие листья

Мёртвой питать водою,

Гнать от себя рассветы

Яростнее и резче

Скрипом корявых веток —

Призрачным и зловещим.

Там, где обломки иллюзий прячет

Иная веха,

Вплетая нервом тональность плача

В оттенки смеха,

Как лишний повод подняться выше

В глухом миноре

Туда, где эхо тебя не слышит,

Тебе не вторит,

Кривой дорогой, поскольку ею

Легко вернуться,

Поняв, что мира душа прочнее

Его конструкций —

Живых и мёртвых, невыносимых

И бесконечных…

Когда в основе – две скрытых силы:

Ничто и Нечто —

Два абсолюта и между ними —

Мы все как струны:

Едва коснёшься, прошепчешь имя,

Начертишь руны —

И вспыхнет пламя краснее меди

На шпилях башен,

И выйдет месяц – румян и бледен,

Красив и страшен,

И новым бликом на острой грани

Рассвет забрезжит,

Когда твой выбор от мирозданья

Тебя отрежет…

А где не вечен наш голос, вечны

Лишь отголоски,

Один другому – последний встречный

На перекрёстке.

По разным болотам путём одним

(Без жалобы на погоду)

Туда, где нет выхода, шли они

Оттуда, куда нет входа.

И вилами писанным по воде

(Как будто бы не напрасно)

Манил их безумный апрельский день —

Не пасмурный и не ясный.

И звали сюжеты издалека

За сказкой не понарошку,

И мир их скрипел и вращался как

Избушка на курьих ножках

Когда (ради красного ли словца?)

Им многое обещала

Простая история без конца

(Она же – и без начала)…

Но там, за избой, в лесополосе

Несытые выли волки…

Поэтому жили и были все

Несчастливо и недолго.

Веришь, что в золото плавим медь мы —

Чучела-вамп, подсадные ведьмы,

Куклы на поле чужих сражений…

То ли приманки, то ли мишени?

В королевстве Крестового Короля

Всё, что бант для тебя, для меня – петля:

От любой бесконечности до нуля

Мы ни в чём и ни чем не схожи.

То, что бал одному, то другому – бой…

Не печалься/не бойся – я не с тобой

Ни в текущей жизни и ни в другой —

Той, которая будет позже.

Так случалось со всеми: когда на крик

Из колоды вдруг выпадет Дама Пик —

Не вполне понимаешь, в какой тупик

Иногда заведёт кривая…

Но, когда отрываешься от земли,

Из души – без учёта широт и длин —

Так легко выбивается клином клин…

Даже страшно, порой, бывает.

(И. Бродский)

Вы прошли наугад, пряча сердце за тканью плаща.

Я была здесь всегда под покровом из мха и плюща.

Ветер глушит сигналы и с этой, и с той стороны:

Мы не слышим друг друга, поскольку ни в чём не равны

Словно вечный огонь и смертельное жало ножа,

Словно воздух и свет с нежеланьем смотреть и дышать,

Словно чёрная бездна и смелость ходить по краям —

Вы живёте и живы – и этим честнее, чем я…

Я – никто и ничто, только в ряд – кирпичи, кирпичи,

На которых натальный рисунок едва различим.

Шаг ко мне и страшней, и больней, чем два шага назад

И не сделать его – способ душу спасти и глаза.

От меня – посильней оттолкнувшись – бежать и бежать…

Я могу отражаться, но я не могу отражать —

Это знают лишь там, где за ночью не следует день,

Это знает лишь тот, кто не в силах отбрасывать тень.

Я – ничто, кроме жуткой, сметающей всё тишины,

В катакомбах которой теряются сказки и сны.

О мою темноту разбивается солнечный свет.

Я – ничто. Надо мною не властно течение лет.

И пока всё вокруг обращается в пепел и лёд,

Что других убивает, меня никогда не убьёт:

Мой творец в этом мире был груб и живое не чтил…

Я – ничто, кроме камня. А камни бессмертны… Почти.

Высекай на камне за слогом слог,

Поднимая вихри себя внутри —

И волну молчания между строк

Небо эхом космоса повторит,

И всё то, что жгло и сбивало влёт,

Рассыпаясь в образы и стихи

Этот мир c поверхности не сотрёт

Ни одной из созданных им стихий…

А когда он вступит в свои права

И закроет солнце его рука —

Всё умрёт…

…останутся лишь слова,

Потому что выбиты на века.

В этой книге все буквы как буквы и только Юс

Идеален настолько, что я за него боюсь:

Эфемерней на слух и причудливее на вид —

На сравнении с ним рассыпается алфавит

И ни этим, ни тем не похожий ни на кого,

Он как будто бы есть и как будто бы нет его.

Он – сакральное нечто на ткани банальных тем —

Не посмотришь на свет, не нащупаешь в темноте,

Ни у Бога в горсти, ни у дьявола не в чести…

Умудрился прочесть – попытайся перевести,

Но не думай стереть и по-новому начертать:

Ставлю всё к одному – не получится ничерта.

И за тем, в чём скрываешься ты от всего и всех,

Понадеявшись, что он не помнит тебя совсем

Вдруг закроешь страницу, что россыпью строк пуста

И увидишь его на другой стороне листа…

Неизменно неузнаваем —

Не придуманный, не живой —

Тот, Чьё Имя Не Называем,

Всюду следует за тобой.

Так бесплотен и безутешен,

Так фатально неисправим

В этом мире он, что замешан

На печали и на крови,

В этом мире пустом и круглом,

За который твой образ вбит

На правах чужеродной буквы,

Попирающей алфавит.

Попытаешься разминуться

И рассыпаться в миражи —

Осторожно руки коснутся

Тонких пальцев его ножи

И тебя, в ком душа живая

Потеряла затменьям счёт,

Тот, Чьё Имя Не Называем,

Безымянною наречёт.

Тяжело и отрешённо,

Со свинцовым небом вровень,

Птицы бились о решётки

До последней капли крови

У открытой настежь двери

Между будущим и давним

И без сил, теряя перья,

Камнем падали на камни…

А в лиловой мутной пене

Птичий бог за краем где-то

Собирал сетями тени

Не доживших до рассвета.

Изменчиво тянется жизни кривая

Доверчивых странников видом пугая

Отчаянно движутся мёртвой аллеей

Печальные призраки мела белее[1]

Те пророки с глиняной головой,

Что тебя любили как никого,

Выжигая в линиях на руке,

Что твоё призвание – быть никем,

Что на этом свете, как и на том,

Ты для всех не более, чем – никто,

Уводили вглубь по чужим следам

Каждый раз куда-то как никуда,

Повторяя: «Здесь, в ледяной воде,

Ты себя почувствуешь как нигде»,

Зная: всё, что отдано холодам

Из нигде не вырвется никогда…

И теперь не в мире, не мира вне

На своей несолнечной стороне

С говорящим вороном на плече

Ты живёшь не больше, чем низачем…

Но зато уже ни одной из сил

Не убить тебя… и не воскресить.

И, вроде, Изумрудный город

Был даже благосклонен к нам:

«Он обещал златые горы

И реки полные вина».

И нам «прекрасное далёко»,

Казалось, нужно позарез:

Мы шли «без страха и упрёка»,

Без компаса и карты без…

Но, чем сильнее цель манила,

Тем более сгущалась тьма…

Нам (как обычно) не хватило

Отваги, сердца и ума.

(А.С. Пушкин)

На чёрном – алая тесьма

Как Роза на Кресте —

Мой оберег, мой талисман

От этих и от тех:

От жизни их, от смерти их —

От чистого листа…

От всех и вся, от них самих —

От Розы и Креста

Когда летят комет огни

В стеклянную броню…

И пусть меня он не хранил,