Читать книгу Ангел + ангел + студент - Светлана Пригорницкая - Страница 1

ГЛАВА 1

Случайное знакомство 

Боль пришла, как всегда, внезапно. Чёрными, корявыми корнями она медленно прорастала в мозг, колола, разрывала его на ошмётки. Изображение перед глазами разбилось на тысячи мелких квадратиков. Квадраты дрожали, мерехтели, словно в густой дымке, толкали друг друга, создавая болевой хаос.

Рядом что-то зашелестело. Корешки в голове, словно получили второе дыхание. Боль вышла на новый виток. Что это? С трудом приоткрыв глаза, Максим, скорее угадал, чем увидел жёлтые женские лоферы. Светка Ковалёва. Просто страничку перевернула. Кто-то хлопнул тетрадью по подоконнику. Кто-то прошептал детерминанты спроса и предложения. Экзамен. Не заставишь же ребят не дышать, только потому что у него, видите ли мигрень началась.

Медленно поднявшись со скамейки, Максим оперся ладонью о стену. Тёплая, шершавая. Так же медленно, шаг за шагом, пошёл по коридору. Пальцы проваливались в выбоины, впадинки, спотыкались на старых неровностях стены. Когда-то он читал, что если какой-то орган перестаёт чувствовать, то другие органы берут его функции на себя. Стал плохо видеть, зато слух и тактильные ощущения зашкаливают. Наконец, ладонь зацепилась за угол. Ещё чуть-чуть и дверь в туалет. Там сейчас не должно быть никого.

Грохот воды о раковину снова взорвал мозг, но, когда холодные струи потекли за шиворот, боль чуть притупилась. Опустившись на грязный кафель пола, Максим свернулся калачиком. Может повезёт и сегодня боль продлится недолго. И тогда есть шанс, хотя бы последним зайти в аудиторию. Как же невовремя скрутило. Последний экзамен, его фамилия в списке через два человека. И некого даже попросить предупредить преподавателя. Как назло, Ирка Марпл, последняя надежда любого студента из их группы, уже зашла в аудиторию. Остальные ребята, хотя и знали о проблеме Максима, были настолько погружены в предстоящий экзамен, что даже не заметили, как он вышел.

Пошарив дрожащей рукой в кармане, Максим нашёл пустую пластинку «Парацетамола». Сжав её в кулаке, попытался болью, спровоцированной тонким алюминием, «перебить» боль в голове. Но организм даже не заметил, как на ладони выступили тёмные капельки крови.

   Несколько месяцев назад, когда первый приступ скрутил тело, Ирка вызвала «скорую». Причём сделала это такими словами, что медики приехали через десять минут и довольно быстро сняли боль. Максим помнил, как молодой врач безразлично заполнял какие-то бумажки, попутно рассказывая, что болезнь тургеневских барышень, под названием «мигрень» вылечить нельзя. Её надо просто пережить: закрыть окна, лечь в тёмной комнате, создать абсолютную тишину и принять лекарство. Доктор написал название препарата, оставил бумажку на столе и уехал с чувством выполненного долга.

На следующий день Максим пришёл в аптеку и протянул в окошко бумажку. Цена лекарства оказалась настолько заоблачной, что он несколько секунд тупо хлопал руками по карманам, делая вид, что забыл кошелёк. Поняв, что купить спасительный препарат сможет не раньше, чем выиграет главный приз в лотерею, он зашёл в другую аптеку и взял обычный «Парацетамол». Теперь, при первых признаках надвигающейся боли, Максим выпивал сразу пару таблеток, ложился под одеяло, затыкал уши и старался думать о прекрасном. Иногда это помогало, иногда нет.

Месяц назад Ирка, собрав ребят, объяснила его ситуацию. Однокурсники скинулись кто сколько мог и купили дорогостоящее лекарство. К сожалению, в упаковке, стоившей, по мнению Максима, просто неприличные деньги, оказалось всего восемь таблеток. И ушли они в экзаменационные дни очень быстро. Таблетки ушли, а боль осталась, навещая его с завидным постоянством.

По коридору громко процокали каблуки. Максим снова сжался, ещё крепче обхватывая голову руками. Звонкое эхо отскакивало, резонируя одновременно во всех уголках черепной коробки. Хотя, у головы нет «уголков». Что ж, способность анализировать не атрофировалась. И на том спасибо. Какая же лошадь носится по универу на каблуках?

– Могу я вам чем-нибудь помочь? —раздался над головой приятный женский голос.

   Максим с трудом открыл глаза. Коричневые туфли на высоком каблуке стояли прямо перед ним. «Наденьте тапочки» буркнуло сознание.

– У вас пистолет есть? – прошептал Максим, снова опуская голову на колени.

– Нет. А вам застрелиться или меня застрелить?

– Вы-то тут при чём? – сквозь зубы процедил он, мечтая только о том, чтобы добрая самаритянка оставила его в покое.

– Я вызову «скорую», – сказала девушка, отходя к окну.

– Не стоит, – поморщился Максим. – Я и так знаю, что они скажут: «Мигрень не лечится, надо полежать, помечтать о чём-нибудь хорошем» и когда-нибудь это пройдёт.

Закончив разговор по телефону, незнакомка намочила носовой платок и, присев, положила его Максиму на лоб. Холодные струйки покатились, щекоча кожу. На секунду даже показалось, что боль снова начала отпускать, но в этот момент, тишину прорезал очередной стук каблуков. Что ж за день? Все, как будто сговорились припереться в университет на каблуках.

Приоткрыв глаза, Максим чуть не задохнулся от удивления. Прямо перед его носом, словно по мановению волшебной палочки, появилась пластинка с заветным лекарством.

Когда таблетка уютно расположилась под языком, Максим счастливо вздохнул. Лекарство начинало действовать почти мгновенно. Не сказать, что боль ушла, но теперь она была гораздо терпимее. Мелкие квадратики начали сбиваться в один расплывшийся рисунок и уже через минуту Максим узнал склонившуюся над ним студентку пятого курса Агату Лозовую.

–– Ну чё, рахит, ожил? – высокомерно бросила девушка. Приподняв веко Максима, она некоторое время разглядывала его зрачок. Поняв, что «рахит» пришёл в себя, Агата безразлично повернулась к стоявшей за её спиной девушке. – Между прочим, Сонечка, препаратик стоит бешенные бабки. А я, в отличие от тебя, не миллионер.

«Сонечка», не глядя, вынула из сумки кошелёк, достала двадцатидолларовую купюру и небрежно сунула собеседнице. Девушка расцвела в довольной улыбке. Фривольно потрепав Максима по макушке, она скрипуче пропела:

– Обращайтесь, юноша.

Чуть приподняв голову, Максим проследил, как Агата вышла из туалета. Стук её каблуков он теперь слушал, как песню. Как же это здорово, когда голова не разрывается от боли, не лопаются от напряжения глаза.

Осторожно наклонив голову к одному плечу, затем к другому, он умиротворённо вздохнул. Лёгкая боль в висках почти не считалась. Можно даже успеть на экзамен. Интересно, сколько времени он здесь просидел?

– Даже не думай, – словно угадав его мысли, сказала незнакомка. – Сейчас всё равно хорошо не сдашь.

   «Какое уж тут хорошо? – расслабленно пронеслось в голове, – Хоть бы на трояк натянуть». Хотя, конечно, обидно. Предмет он знал на «отлично». Но сегодня, как говорят, не до жиру, быть бы живу.

– Дай свою зачётку и посиди на скамейке, – приказала девушка, помогая ему выйти в коридор.

  Сидя у двери аудитории, Максим исподлобья наблюдал, как вышла из кабинета пожилая преподавательница экономики. Пожалуй, если бы он не следил специально, даже не заметил бы, как спряталась за манжетой её блузы зелёная купюра.

В подобном положении Максим оказался впервые. Было невыносимо стыдно. Закусив губу, он разглядывал столпившихся у окна однокурсников, пытаясь определить, заметил ли кто-нибудь зелёный презент, выглядывающий из белоснежного рукава преподавателя.

– Можешь не беспокоиться об экзамене, – будничным голосом прокомментировала незнакомка. – Я объяснила ситуацию Надежде Власовне, и она сказала, что поставит тебе экзамен по текущим оценкам. Оказывается, ты, Максим Шубанов, весьма умный студент, пользующийся глубоким уважением преподавателей.

   «Ещё бы не пользоваться уважением, когда за тебя такие бабки заплатили, – зло пронеслось в голове. – Уважала бы она меня за спасибо». Поймав на себе пристальный взгляд собеседницы, Максим смутился. Наверное, девушка сказала последние слова с иронией и совсем не заслужила потока злости, который он мысленно вывернул на неё.

– Пойдём, я довезу тебя до дома.

– До дома слишком далеко, – прошептал Максим. – А до общежития я и сам дойду.

Боль прошла, но теперь навалилась слабость. Поднявшись со скамейки, Максим покачнулся. Внутренности, словно превратились в тяжёлый камень и тянули тело вниз. Ноги стали ватными, а в голове собирался мутный, серый туман. Успокоившись после болевого шока, организм разомлел, глаза сонно слипались. Идя следом за своей спасительницей, Максим уже не мог понять ни где он, ни как оказался на парковке, рядом с университетом.

Опустив голову на тёплую кожу мягкого сидения иномарки, он даже не заметил, как провалился в глубокий сон.

ГЛАВА 2

В чужой квартире

   Не открывая глаз, Максим удивлённо прислушался. Тишина настораживала. Где привычные крики ребят, с которыми уже третий год делит комнату в старом, холодном общежитии? Где топот по коридору, хлопанье дверей? Открыв один глаз, он огляделся. Мягкая прохлада, погружённая в приглушённую темноту огромной комнаты, казалась чем-то мистическим. Как будто картинкой из другой жизни. Может это рай? Или ад? Хотя, вряд ли в аду специально для него включат кондиционер. В голове начало понемногу проясняться и память услужливо выделила события последних часов. Головная боль, незнакомка, экзамен…и всё, провал. Как он оказался в этой комнате, Максим совершенно не помнил. А вдруг «добрая самаритянка» оказалась торговкой органами и он, Максим Шубанов, всё ещё находится под наркозом и даже не чувствует, что стал на одну почку изящнее. От дурных мыслей волосы на голове зашевелились. Осторожно подняв одеяло, он сделал первичный осмотр. Нет, никаких свежих шрамов, ни странных ощущений. Даже наоборот, по всему телу вальяжно катилась волна давно забытого чувства удовлетворения. Удовлетворения от хрустящей чистоты постельного белья, от приятной свежести майского утра, от завораживающей, забытой тишины, от состояния лени, внезапно завладевшей телом. Куда бы не привезла его незнакомая «Сонечка», – это было место его мечты. Хотя, наверное, пора уходить? «Лежи, – властно приказал мозг. – Пока не выгонят, лежи». Закрыв глаза, Максим снова окунулся в непередаваемое блаженство ничегонеделанья.

   Издалека послышалась трель входного звонка и за дверью пронеслось чуть слышное шуршание. Женский голос о чём-то поговорил с пришедшим и дверь снова закрылась. «Нет, всё-таки надо вставать», – снова подумал Максим. Спустив ноги с кровати, он растерянно обвёл взглядом комнату. Кровать, огромный телевизор на стене, встроенный шкаф, прикроватная тумбочка… Его одежды нигде не было. Прикрывшись одеялом, он наклонился, изучая пространство под кроватью и в этот момент в дверь тихо постучались. Не дожидаясь разрешения, в проём заглянула худенькая остроносая девушка. Лукаво улыбнувшись, незнакомка кивнула и громко зашептала:

– Максим Александрович, вы уже будете вставать или предпочитаете ещё поваляться?

   Это домашнее «поваляться» заставило Максима растянуть губы в глупую улыбку. «Максим Александрович, – мысленно протянул он, вслед за девушкой. – прям, как на светском рауте».

   Увидев, что гость улыбается, девушка совсем осмелела и осторожно вошла в комнату.

– Вы, наверное, свои вещи ищете? Так не ищите. Я их постирала, погладила и принесу вам после кофе. Так вам кофе сейчас подавать или чуть попозже?

– Спасибо, – смущённо махнул рукой Максим. – Не надо кофе. Принесите лучше вещи, и я уже пойду.

– Что значит, «не надо кофе»? – возмущённо пожала плечами девушка. – Софья Эдуардовна велела сварить вам геркулесовую кашу, так как вы от экзаменов отощали слишком. И не отпускать без завтрака. К тому же Алёша, шофёр Софьи Эдуардовны, ждёт внизу, чтобы отвезти вас в общежитие. Софья Эдуардовна специально из-за вас сегодня на работу на такси поехала. Если хотите, я вам завтрак лучше в постель принесу, а то наш, – девушка презрительно кивнула на дверь, – опять свои пять копеек вставит.

   Не дожидаясь ответа, незнакомка вышла и через несколько минут вернулась, неся на серебряном подносе кофейный сервиз и тарелку, наполненную геркулесовой кашей. Подмышкой девушка прижимала его вещи.

   Решив, что чуда наполовину не бывает, Максим перестал отказываться и с завидным аппетитом опустошил всё, что было на подносе. Глубоко вздохнув, он перевёл взгляд на мягкие подушки, но тут же отогнал коварное желание «поваляться ещё пять минуточек».

Прикрывая рукой пальцы на ноге, Максим натянул носок. Удивлённо моргнув, бросил затравленный взгляд на собиравшую посуду помощницу. Огромная дырка, которую он уже неделю собирался зашить, оказалась аккуратно заштопана. Девушка исподтишка бросила на него хитрый взгляд и, хихикнув, выскочила из комнаты.

   Неумело застелив кровать, Максим растерянно топтался на пороге. Уйти, не попрощавшись, показалось неприличным, а уж столкнуться по пути с «нашим», как определила статус находящегося в доме мужчины, незнакомка, казалось вообще, смерти подобным. Дверь распахнулась так внезапно, что Максим от неожиданности снова плюхнулся на кровать.

– Уже собрались? –почти закричала девушка, тряхнув головой так, что широкая белая повязка упала ей на глаза. – Давайте я провожу вас до машины.

   Оставив домашнюю работу, под видом заботы о госте, девушка устроила себе небольшой перерывчик. Ни собранные в тугой пучок волосы, ни хрустящий крахмалом халатик не смогли превратить юное создание в классическую горничную. Сдёрнув с головы повязку, она понеслась к двери.

– Наташа, – властно раздалось сзади. – Тебе заняться нечем?

   Максим затравленно сжался. Так хотел уйти незаметно. Ну, по крайней мере, незаметно для «нашего». Повернув голову, он столкнулся взглядом с красивым холёным мужчиной в домашнем халате. Опершись плечом о косяк, тот стоял, вальяжно покачивая в руке элегантные тонкие очки,

– Вы, значит, и есть наш незваный гость? – то ли спросил, то ли констатировал он, окидывая Максима презрительным взглядом.

– Почему же «незваный»? – по-бычьи опустив голову, вступила в разговор Наташа. – Очень даже званый. Софья Эдуардовна, хозяйка квартиры, – девушка сделала многозначительную паузу, – лично пригласила Максима Александровича провести ночь в апартаментах для гостей. Не так ли, Максим Александрович?

   Максим растерянно перевёл взгляд на Наташу. Честно говоря, он совершенно не помнил «пригласила ли его лично» Софья Эдуардовна, но однозначно понял, что потерять друга, в лице Наташи ему не хотелось. Вскинув голову в стиле героев Юнгвальд-Хилькевича, он гордо кивнул, подтверждая слова горничной.

– Кто же против? – расплылся в добродушной улыбке мужчина. – Наша Софья Эдуардовна просто одержима спасанием убогих, оказанием помощи болезным да недоразвитым. Это я не вас имею в виду. Были, знаете ли, и до вас прецеденты.

– А вы бросьте Софью Эдуардовну, – наивно хлопнув ресницами, подсказала Наташа.

– Не дождёшься, – захохотал мужчина, обнажая безупречно ровные, белоснежные зубы. – И вообще, договоришься, Наталья. Совсем место своё забыла. За что тебе только платим?

– Вы не платите. А Софья Эдуардовна мною довольна.

   Мужчина не удостоил девушку ответом и быстро свернул разговор.

– Всего доброго, Максим Александрович. Надеюсь, что больше вас не увижу.

Показательное пренебрежение больно ударило по самолюбию. Максим несколько минут зло сверлил глазами «нашего», стараясь выудить из-под коврика, потрёпанную за годы голодного обучения, гордость и дать достойный ответ.

– Наташа, – Максим несколько наиграно развернулся к девушке. – Когда я могу увидеть Софью Эдуардовну, чтобы выразить ей свою благодарность?

   «Наш» разразился звонким, заразительным хохотом. Максим смутился. Вопрос, действительно, прозвучал несколько пафосно.

   Небрежной раскачивающейся походкой мужчина подошёл вплотную к Максиму и засунул в его ладонь новенькую хрустящую купюру.

   –Я не хочу тебя здесь больше видеть. Бери бабки и вали отсюда.

   Щеки Максима вспыхнули. За последние сутки это была уже вторая унизительная купюра. Но если вчера он ничего не смог сделать, то сегодня всё было в его руках. Швырнув в лицо визави стодолларовую бумажку, Максим развернулся и гордо вышел из квартиры в сопровождении довольно улыбающейся Наташи.

ГЛАВА 3

Снова в общежитие

   Общежитие встретило Максима привычным гамом. Ребята носились по коридорам. То там, то тут звенели стаканы, гремели кастрюли. Ребята отмечали сдачу последнего экзамена.

   Максим остановился на пороге и обвёл взглядом обшарпанные, покрытые грязными потёками стены. Когда же здесь последний раз делали ремонт? Впрочем, вопрос поставлен неправильно. Когда здесь делали качественный ремонт? Потому что просто замазать грязные стены, пройтись кисточкой по жирным поручням, так это каждый год.

Каждый год ребята, скрипя зубами, сдавали деньги на краску, кисти, побелку, на бензин для завхоза, на новую машину ректору… Все тихо ругались, но воспринимали поборы, как само собой разумеющееся. И только сегодня, выйдя из шикарной квартиры незнакомой Софьи Эдуардовны, Максим со всей чёткостью ощутил ничтожность своего существования. Ведь получается, что даже горничная Наташа стойко отстаивала право на уважение и благодарность перед мужчиной, который пытался ущемить её положение. А они, будущие экономисты, слава нации, молчали.

   Нет, нельзя всё-таки пускать нашего человека в нормальное общество. Вот жил себе, жил, ни о чём не задумывался, так на тебе, надо же было увидеть, как живут обеспеченные люди. И всё. Теперь полная голова вопросов без ответов. И на душе противно, словно это его вина, что живут ребята в мире, полном несправедливости.

   Поднявшись на пятый этаж, Максим медленно открыл дверь в свою комнату. Пять пар глаз одновременно пробуравили его насквозь.

– Нагулялся? – облегчённо выдохнул Митька Семёнов. – Где тебя всю ночь носило? Олег, набери скорее Ирку, а то она всё отделение полиции на ноги поднимет. Скажи, что Макс нашёлся.

Ничего не сказав, Максим прошёл к шкафу, стоявшему у двери. Сейчас бы молча переодеться, лечь в кровать и не слушать зудение товарищей. Не отвечать на вопросы. А главное, забыть всё, что случилось сегодня утром. Шорох Иркиных кроссовок, он мог бы выделить из тысячи других звуков. И именно этот шорох сейчас нёсся по коридору.

Дверь без стука распахнулась. Максим едва успел выставить вперёд руки, чтобы не получить дверью в лоб. Ирка никогда не запаривалась глупыми вопросами, типа, одеты ли ребята? Ждут ли её появления? Конечно, ждут. А кто не ждёт, сам виноват. Нечего без штанов по комнате ходить.

Вбежав, девушка резко швырнула на стул кожаный рюкзак и схватив со стола мутный, высокий графин, налила стакан воды. Пока Ира пила, ребята молчали. Максим чуть приподнял уголки губ. Даже не видя однокурсницу, он мог представить, как скатываются капельки воды по её подбородку, как она придерживает рукой сползающие с вспотевшего носа очки. И даже то, что она сейчас скажет не вызывало сомнения.

– Я всё выяснила, – выдохнула девушка, вытирая тыльной стороной руки мокрые губы. – Увезла его мадам, которая ведёт факультативные занятия по культуре пятнадцатого века в нашем университете. Директриса картинной галереи «Гала» Тышкевич Софья Эдгаровна.

– Эдуардовна, – поправил Максим, выходя из-за двери.

Ребята, стоявшие перед Иркой, дружно сжались. В гневе та была несдержанной. Могла рюкзак на голову опустить, могла просто наорать так, что мало не покажется.

– Ну и придурок ты, Шуба, – Ира яростно развернулась и, уперев руки в бока, сверлила Максима горящим взглядом. – Между прочим есть люди, которые беспокоились о тебе. И всю ночь не спали, представляя, как престарелая тётка использует обескровленное тело голодного студента Шубанова для своих эротических фантазий. Мог бы и позвонить.

– Не мог, – буркнул Максим. – Свалился, как подрубленный. Проснулся только утром.

– Может всё-таки тебя использовали? – прошептал Витька Смирнов, не сводя с Максима восторженных глаз. – Не обязательно в качестве сексуальной игрушки. Например, для экспериментов. Ты не помнишь, может тебя инопланетяне выкрали?

– Никто меня не выкрадывал, – Максим посмотрел в горящие глаза однокурсника и понял, что тот уже придумал целую трагедию из его отсутствия. – Просто таблетки от мигрени имеют очень сильный успокаивающий эффект. Мне об этом ещё доктор рассказывал. После них нельзя садиться за руль. А тем более в моём случае: экзамены, пару ночей не спал… Вот меня и развезло.

– И всё-таки она Эдгаровна, – расслабленно растянулась на жёстком стуле Ира. – Мне в милиции сведения дали точные. У неё корни литовские. Из панянок.

– Рассказывай, что узнала, – Митя, лёгким движением руки, смёл со стула затёртые до дыр конспекты и осторожно сел, стараясь сконцентрировать вес на, менее раскачанных, передних ножках. – Не зря же мисс Марпл всё утро носилась из одного отделения в другое.

– Ничего особо интересного, – скрывая довольную улыбку, начала Ирина. – Сначала я выяснила, что ушёл студент Шубанов в сопровождении какой-то шикарной тётки. Затем наш охранник видел, как потащила она его к стоянке. Ну а дальше уже дело техники. Выяснила номер машинки, на которой увезли нашего героя-любовника и поплакала в полиции, что забыла в этой машине клетку с, заражёнными вирусом Цильмана-Островского, мышами.

– Что ещё за вирус Цильмана-Островского? – настороженно почесал затылок Витька.

– Какая разница? – отмахнулась Ира. – Хотя занервничали представители органов не на шутку. По номерку выяснили, что машинка принадлежит не какому-то дяде Васе, а дамочке с такими длинными ноготками, что может лёгким движением руки любую шею перерезать. Хотели даже лично до элитного района подвезти. Но я сказала, что приехала на спецтранспорте из лаборатории, и что справимся сами. Слёзно попросили не задерживаться. Так что если тебе понадобится адресок твоей пассии, то обращайся.

– Ирка, ты гений, – обрадовался Максим. – А то я, честно говоря, в машину залез, из машины вылез, приблизительно в каком районе знаю, но точный адрес пришлось бы искать долго. А мне обязательно надо зайти, поблагодарить эту… Софью Эдуардовну.

– Правильно сказал, – подняла указательный палец Ирка. – Обязательно. Сдать экзамен на «отлично» даже не заходя в аудиторию до тебя могли немногие.

– Откуда ты знаешь, что на «отлично»? – Брови Максима удивлённо поползли вверх.

– Ты не заходил в аудиторию передо мной, а когда я вышла, тебя уже не было. Во время моего ответа Надежда Власовна выходила и вернулась через минуту с чьей-то зачёткой, в которой поставила оценку. Судя по довольной улыбке и выглядывающей из рукава купюре в пятьдесят евро, я поняла, что оценка должна быть неплохой. Далее, судя по выпирающему заднему карману твоих штанов, можно сделать вывод, что это та самая зачётка и что-то ещё.

   Максим растерянно вынул из кармана небольшой пакет, на который в свете быстро сменяющихся событий не обратил внимание. В пакете, действительно, находилась его зачётная книжка и блистер дорогостоящих таблеток.

ГЛАВА 4

Соня

   Соня медленно шла по гудящей мостовой, разглядывая пролетающие мимо автомобили. Как хорошо иногда пройтись пешком, никуда не торопясь, ни о чём не задумываясь. После обеда позвонил Алёша и спросил, когда за ней подъехать, Но сегодня генеральному директору сети художественных галерей «Гала», захотелось отказаться от услуг шофёра, почувствовать себя, как в молодости свободной от обязанностей, от пресловутого чувства долга, от ответственности, в конце концов. Как в то время, когда можно было бежать из школы в компании подружек, радоваться таким мелочам, как новая заколка, новый мобильник, новый автомобиль. Впрочем, нет, когда появился новый автомобиль, она уже разучилась радоваться.

Когда Соне исполнилось семнадцать лет, отец умер. Никто даже подумать не мог, что этот полный энергии и позитива мужчина в один прекрасный день упадёт и больше никогда не встанет. Слушая по телефону страшное известие, Соня стояла, закусив губу, в центре Лондона и пыталась выдавить хоть одну слезинку. Отца она видела очень редко. То он устраивал какого-нибудь юного самородка из глубинки, то организовывал выставку на краю света, то продвигал славянскую культуру за рубежом. Одно время отец пытался приобщить Соню к работе в созданной им сети художественных галерей, но тогда у неё были совсем другие интересы.

Родственники со стороны отца тоже не благоволили к ней. Да и не мудрено. Бабушка, Ядвига Тышкевич, происходила из дворянского рода великого княжества литовского. Даже в советские времена, Ядвига Бенедиктовна не скрывала своих корней, гордо величая себя не иначе, как графиней Тышкевич. Как она не попалась в руки тогдашнего режима, так и осталось загадкой

Когда никому не известная балерина Елена Владырь познакомилась с её сыном, графиня и подумать не могла, что Эдгар, который был старше девушки более чем на тридцать лет, через месяц узнает, что скоро станет папой. Злые языки тут же вооружились калькуляторами и принялись вычислять мог ли он быть отцом ребёнка балерины. Ядвига гордо игнорировала сплетни, а вечно занятый Эдгар и подавно не замечал ни насмешливых кивков партнёров, ни частого отсутствия молодой жены, ни её откровенно влюблённых взглядов, направленных на начальника охраны фирмы Кирилла Лозового. Неизвестно, сколько длилась иллюзия счастья для знаменитого художника, но уже через пять лет все заметили, что он всё больше времени проводит, организовывая выставки, участвуя в реставрационных работах, расположенных подальше от дома.

После смерти мужа Елена искренне пыталась взять в руки бизнес, но необходимость вставать спозаранку, заниматься пристраиванием деревенских самородков, всё то, чему Эдгар Юозович бескорыстно посвящал всё своё время, оказалось за пределами её возможностей. Уже через год Елена выскочила замуж за Лозового, переписала на него бизнес и вновь окунулась в волшебную роскошь ничегониделанья.

Соне так, как матери не повезло. Её рабочий день начинался в шесть утра и заканчивался тогда, когда заканчивались дела. Это могло быть и в девять вечера, и в два часа ночи.

Вот и сегодня, пять часов вечера, а впереди ещё длинная скучная презентация в Центре Шовковской. Конечно, это не её протеже представляет своё «произведение искусства», но она обязана присутствовать. Да и самой интересно, что нового у конкурентов.

Ну, вот, пожалуй, и всё. Прошлась немного, позволила себе такую роскошь и быстрее в такси. Через тридцать минут придёт парикмахер, а через полтора часа начало презентации.

Подъезжая к дому, Соня со смутной надеждой подняла глаза на тёмные окна спальни. Может всё-таки передумает Игорь и ей не придётся краснеть перед партнёрами, объясняя, что гражданский муж настолько занят, что не смог сопровождать её. Мелочи, конечно. Можно и одной пойти. Игорь постоянно твердил, что никому нет дела до того, с кем ты пришла. Но Соня в таких случаях чувствовала себя абсолютно незащищённой.

Окна закрыты, значит нет дома. Последняя надежда, вильнув хвостиком, защипала глаза и исчезла. По-детски дёрнув подбородком, Соня заставила себя собраться: не хватало, чтобы обслуживающий персонал был в курсе её плачевной личной жизни. После того, как несколько лет назад в автомобильной аварии погибла мама, Соня полностью взяла на себя семейный бизнес, хотя официально он принадлежал Кириллу. Не считая ни времени, ни здоровья, она взвалила на себя все организационные вопросы, оставив отчиму только непыльную работу по подсчёту прибыли.

   Расплатившись с таксистом, Соня вышла из машины и, не оглядываясь, побежала к подъезду.

– Софья Эдгаровна, – раздалось из-за спины, и Соня удивлённо оглянулась. Софьей Эдгаровной её называла только Наташа, и то переиначив отчество на более частое в употреблении Эдуардовна.

   Стоявший у подъезда паренёк показался знакомым. Впрочем, за прошедшие после смерти отца годы, на пороге её квартиры, вот так же смущённо теребя авоську с любовно завёрнутым в чистую тряпочку презентом из деревни, стоял не один десяток молодых мальчишек. С надеждой заглядывая ей в глаза, ребята искренне верили, что, если не сегодня, так завтра «добрая тётя Соня» возведёт их на Олимп и даст ускорительный пинок в сторону яркой гламурной жизни.

Присмотревшись, Соня поняла, что этот юноша не имеет ничего общего с закомплексованными, ищущими лёгких путей, нереализованными художниками. Длинная роза, вместо привычного кусочка сала, полностью выбилась из стандартного образа среднестатистических просителей. Память тут же услужливо открыла имя вчерашнего гостя. Улыбнувшись, Соня изучала лицо парня. Где вчерашний скрюченный ребёнок, доверчиво прижавшийся к её плечу? Где глаза, сверкающие слезами боли и отчаяния? Рядом стоял высокий, прекрасно сложенный молодой человек и даже взгляд, в котором Соня всегда могла прочитать общую характеристику очередного претендента на помощь фонда, был не извинительно-предлагающий, а обычный задорный взгляд студента, радующегося жизни со всеми её прелестями и недостатками.

– Максим, – радостно протянула она руки навстречу парню. – Что ты здесь делаешь?

– Вас жду, – смущённо топтался парень, теребя в руке розу.

– Это мне? – помогла она юноше, кивнув на цветок.

– Конечно, – ещё больше смутился Максим. – Не буду вас задерживать, только хотел сказать огромное спасибо за всё, что вы для меня сделали. Если вам когда-нибудь понадобится помощь, знаете где меня найти.

– Ну что ты, Максим, – засмеялась Соня.

– Зря недооцениваете, Софья Эдгаровна. Может и мышонок льву помочь.

– Я знаю, – кивнула Соня и краем глаза заметила подходившую к дому парикмахершу.

   Махнув рукой на прощание, она прошла к двери подъезда. Женщина-парикмахер старательно делала вид, что не замечает с кем разговаривает клиент. Повернув ключ в замке, Соня распахнула дверь подъезда и незаметно повернула голову. Парень стоял на том же месте. Шальная мысль быстро сформировалась в голове и теперь не давала покоя. Попахивает скандальчиком, но, как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Нечего было подставлять её

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила Соня, пропуская парикмахера. – Через два часа презентация в Центре Шовковской, а мой кавалер занят.

   За иронической улыбкой Соня старалась спрятать смущение, но, кажется, получалось не очень достоверно.

– Я не одет для приёма, – широко улыбнулся Максим. – Но я могу забежать в общежитие и переодеться.

– Не стоит, – махнула рукой Соня, понимая, что сегодня вытянула счастливый билет, который спасёт её от косых взглядов.

Ну что же, если сегодня она хочет триумфа, то действовать надо быстро.

   Достав мобильный телефон, она нашла номер своего водителя Алёши и, договорившись, чтобы он через пять минут подъехал к дому, связалась с салоном мужской моды «Александер». Приняв довольно фривольное решение, Соня уже не задумывалась какого мнения будет на этот счёт её гражданский муж, отчим, сотрудники и партнёры. Надо было думать, прежде чем ставить её в идиотское положение перед местным бомондом.

ГЛАВА 5

Презентация

  Вечер наступил, а жара всё ещё продолжала плавить асфальт. Сев в машину, Максим удовлетворённо вздохнул. Тело одновременно и расслабилось, и съёжилось, словно выпустило сквозь поры облако обжигающего воздуха. Приключение началось, но Максим всё ещё не мог понять, что же от него хотят. Неужели всего-то поприсутствовать на каком-то показе? Если всё так просто, то почему Софья Эдгаровна так разнервничалась. Ну, постоит в сторонке. Делов-то.

На разгорячённой улице постепенно появлялся народ. Молодые мамочки с колясками, степенные старики, важно покачивая изящными тростями вышли на вечерний променад. Максим тоже любил выходить по вечерам. Просто так.

На презентацию ему до сих пор не приходилось попадать. Тем более на такую, где действовал дресс-код. Что такое дресс-код Максим представлял, но как-то удалённо. Как будто этот дресс-код был в какой-то параллельной реальности. И вот теперь пришлось столкнуться вплотную. План на ближайшее время такой: сначала к стилисту, потом в парикмахерскую. Спасибо, хоть к массажисту и депилятору не надо.

Подъехав к торговому центру, Алёша припарковал машину и, выйдя, открыл перед Максимом дверку машины. «Больной, что ли? – затравленно пронеслось в голове. – Ты мне ещё ручку подай». Бросив убийственный взгляд на водителя, Максим выскочил из машины и, не глядя по сторонам, бросился к зданию. Не хватало ещё, чтобы кто-то из однокурсников увидел.

Прохлада, жара, снова прохлада. Не сказать, что Максим был постоянным клиентом центра, но, как-то заходили сюда с ребятами. Больше поглазеть. Ну а глазели, в основном, именно на бутик мужской одежды «Александер». Впрочем, цены в бутике сразу отсевали представителей среднего класса и ниже. Цены не просто кусались, они поедали предполагаемых клиентов уже на входе. Остановившись на пороге бутика, Максим жалобно прикусил губу. Вроде как, Софья Эдгаровна предупредила кого-то о его приходе. Сказали, что ждут. А вот кто именно его ждёт? Не понятно. Не будешь же хватать за рукав каждого менеджера и, заглядывая в глаза, представляться.

Сзади кто-то подтолкнул его в спину. Алёша. Войдя, Максим восторженно остановился. Бутик был небольшой и, казался, поделённым на две зоны. Слева висели классические костюмы, на полках аккуратными стопками лежали рубашки благородных оттенков. Справа – свободная одежда простого силуэта, которую можно было носить и в офис, и вне работы. Высокий манекен в светлых джинсах, в базовом лонгсливе и в белых сникерсах на ногах заставил Максима завистливо стиснуть зубы. Не то, чтобы он плохо одевался, но, одежда, купленная по интернету, как-то слишком уж заметно отличалась от того, что висело в витрине.

   Молодой накачанный парень появился рядом с ребятами словно из ниоткуда. Ни слова не говоря, он внимательно рассматривал Максима с разных ракурсов. Едва заметно взмахнув рукой, сделал знак повернуться. И Максим повернулся. Ещё один взмах, и он повернулся в другую сторону. Честно говоря, если бы Максиму кто-нибудь сказал, что он будет вертеться перед каким-то пацаном, повинуясь взмаху его руки, он долго бы хохотал. А зря, оказывается. Наконец, удовлетворённо кивнув Алёше, словно Максима и не существовало, юноша тихо прокомментировал:

– Фронт работы в целом, понятен. Можешь вести клиента в салон, да предупреди девчонок, что от меня. Не хватало, чтобы они своими граблями мне работу испаскудили. Никакого креатива. Достаточно того, что матушка-природа побезобразничала.

Пройдя по зданию, Алёша остановился. Максим, не успев затормозить врезался ему в спину. «Салон красоты Мистер…» Что за Мистер, он так и не успел прочитать. Глядя на большие кожаные кресла, у Максима даже зубы заныли. Уже не один год он, как и все его однокурсники, стригся только у Ленки. Родители девушки отличались завидной тягой к алкоголю, поэтому Лена выживала, как могла. То бишь стригла студентов за небольшое вознаграждение. В общем-то, и Максим, и его товарищи могли себе позволить услуги недорогой парикмахерской, но в последнее время пойти к другому парикмахеру считалось среди студентов дурным тоном. Студенческая взаимовыручка. Стригла Ленка всех под одну гребёнку, зато к каждому имела персональный подход. С тем помолчит, с другим почирикает.

–– Я недавно стригся, – Максим сделал последнюю попытку отмазаться от процедуры. Но Алёша скосил глаза и так приподнял бровь, что Максим понял – по-другому не будет. Водитель Софьи Эдгаровны вообще оказался парнем неразговорчивым, зато смотреть умел так, что понять его можно было с полувзгляда.

Опустившись в кресло, Максим тяжело вздохнул. Ладно, пять минут и он на свободе. Во всяком случае, Ленке хватало на стрижку именно пять минут. Когда на плечи легло белоснежное покрывало с вышитым вензелем салона, Максим почувствовал, что пятью минутами не отделается. А уж когда Анна – девушка-стилист, как было указано на её бейджике, подкатила к креслу невысокий столик, Максим совсем сник. Ленка вместо покрывала использовала старую рубашку своего папаши-алкоголика, а из инструментов из её кармана торчали ножницы и расчёска. Сдёрнув со столика светлое полотенце, Анна сложила пальцы домиком и, прищурилась. Максим покосился на столик и почувствовал, как по волосам пробежал холодок. На столике стояли штук пять каких-то бутылочек, ножницы с обычными концами, ножницы с тупыми концами, ножницы-расчёска, с хвостиками на конце, с зубцами. В другом ряду лежали расчёски: круглые, «лопаткой», «вилкой». Прямо не парикмахерская, а операционная.

Когда щёлканье, шуршание и шелест над головой затих, Максим вынужден был признаться, что работу свою девушка знала. Каждый волос теперь, вроде и жил своей жизнью, но, в то же время, подчинялся каким-то общим правилам. Все строго в бок, выверенный подъём на определённый градус по отношению к голове. Максим провел рукой по волосам, стоят, как будто на них литр лака использовали, а на ощупь – мягкие. Чудны дела твои, стилист.

Вернувшись в «Александер», Максим сразу попал в руки уже знакомого менеджера. Казалось, парень только их и ждал. «Меня, кстати, зовут Елисей», представился он, подавая костюм и несколько рубашек. В общем-то обычные слова, но Максим почему-то разозлился. «С такими бицепсами в спортзале с боксёрской грушей сражаться, а не в магазине одежду подносить. Голубой, наверное».

Невежливо закрыв шторку перед носом менеджера, Максим аккуратно, чтобы не повредить причёску, снял полочку.

–– Рубашка из ткани Албини, длинный рукав, прилегающий силуэт, французский воротник, манжет комбинированный… – хорошо поставленным голосом вещал из-за шторки Елисей.

Недоверчиво посмотрев в зеркало, Максим нахмурился. Конечно, здорово. Тут не поспоришь.

–– Могу войти? – спросил Елисей, отодвигая шторку.

«Зачем спрашивал? – раздражённо подумал Максим. – И так вошёл».

Приложив к рубашке несколько галстуков, Елисей выбрал один. Закусив губу, он в несколько взмахов повязал на шее Максима элегантную бабочку. Надев брюки, Максим вспомнил добрым словом Наташу. Если бы сейчас, при Елисее, пришлось сверкать дыркой на носке, он бы умер от стыда.

Уже привычно щёлкнув пальцами, менеджер указал Максиму на кресло и ловко присев, поставил перед ним блестящие в искусственном освещении чёрные туфли.

– Что я сам не могу надеть? – испуганно прошептал Максим, когда Елисей взял его за пятку.

– Сиди, не вертись, – чуть раздражённо прошипел тот.

   «Естественно, психует, – жалобно пронеслось в голове. – А ты бы не психовал, если бы пришлось на всякого придурка ботинки натягивать? Всё-таки высшее образование – великое дело. По крайней мере прислуживать другим никогда не буду».

Стряхнув с лацкана пиджака невидимую пылинку, Елисей развернул его к зеркалу.

Максим никогда не задумывался над своей внешностью, парень и парень. Руки-ноги-голова. Но в этот момент, губы его непроизвольно растянулись в глупую улыбку. Из зеркала смотрел самый настоящий Джеймс Бонд. Откуда взялся широкий разворот плеч? Крупная шея? Всё было настолько незнакомым, что Максим с недоумением повернулся к стоявшему сзади парню.

   Глядя на удовлетворённо-спокойную улыбку Елисея, Максим вдруг осознал, что парень не прислуживал, и даже не обслуживал клиента. Елисей творил, как творил Пигмалион Галатею, как творит любой влюблённый в свою работу человек. С полной самоотдачей, вкладывая частичку души в каждый штрих, в каждую деталь своей работы.

– Нравится? – обезоруживающе улыбнулся Елисей.

–– Да, – завороженно выдохнул Максим.

– Спасибо,

   Смущённо опущенная макушка Елисея показалось Максиму такой беззащитной, что, стряхнув оцепенение, он уверенно констатировал: «И всё-таки голубой».

Несмотря на идеально сидящий костюм и новую причёску, на презентации Максим чувствовал себя отвратительно. Напыщенные, самодовольные дядьки прохаживались под ручку с толстыми, грубо накрашенными тётками в бриллиантах и иногда пытались свысока смотреть на него. При том, что большинство из них не отличалось высоким ростом, то их потуги выглядели смешно. Но смеяться было нельзя. На всякий случай. Чтобы не подвести Соню. Час назад, остановившись у входа в помещение, где проходила презентация, девушка смущённо закусила губу:

–– Макс, тебе будет очень неудобно называть меня на «ты»? – прошептала она, оглядываясь и кивая проходившим мимо них парам.

–– Легко, – так же тихо прошептал Максим.

И, действительно, перешёл на «ты», словно всю жизнь был знаком с Соней. Именно с Соней. Не будешь ведь обращаться на «ты» к «Софье Эдгаровне».

   Стоя перед непонятными геометрическими фигурами, сделанными из обычных водопроводных труб, Максим отчаянно пытался сделать вид, что наслоение металлолома его завораживает, вызывает определённые эмоции. Если быть честным, то эмоции данный вид искусства, действительно, вызывал. Только вряд ли вербальное выражение этих эмоций произвело бы положительное впечатление на эпатажного создателя шедевра.

Скосив глаза на стоявшую рядом пару, Максим с трудом сдержал улыбку. Вытянув вперёд руку, мужчина прищурился и рассматривал произведение искусства под определённым ракурсом. Максим тоже хотел посмотреть, изменится ли набор металлолома, если на него посмотреть из-под руки, но побоялся, что не выдержит и расхохочется. А ведь когда-то они с ребятами мечтали, что станут великими экономистами, будут зарабатывать много-много денег и ходить на шикарные презентации. Вот уж, как говорят, бойтесь своих желаний.

   У дальней стены официанты предлагали гостям холодные закуски и напитки. Пожалуй, это было самое посещаемое место на презентации. Пройдясь вдоль столов, Максим долго пытался найти что-нибудь знакомое, но так и не выбрав ничего, взял стакан «Кока-колы» и отошёл.

   Середину зала занимал огромный чёрный рояль, за которым такой же огромный чёрный мужчина играл «Лунную сонату». «Фарс, какой-то, – раздражённо подумал Максим. – Металлолом и Бетховен». Чёрная бабочка давила, живот урчал, напоминая, что поел он только утром, но Максим держался из последних сил. Пообещал «отпрезентироваться» – будь любезен, держись до конца.

– Ты почему ничего не ешь? – раздалось из-за спины знакомый голос. Глаза Сони блестели в свете искусственного освещения. Кажется, она совершенно не скучала на этом мероприятии.

– Я не знаю, как всё это едят, – честно признался Максим.

– Да как хочешь, так и ешь, – засмеялась девушка, беря его под руку и направляясь к столам. – Надо же из этой презентации хоть какое-то удовольствие получить. Суши любишь?

– Если это вон тот рис с рыбой, то нет.

   Соня залилась звонким смехом, обнажая крупные красивые зубы. Склонив голову набок, Максим с удовольствием наблюдал, как сморщился тонкий аристократический нос, превращая холёную бизнесвумен в обычную девчонку.

– Потерпи ещё двадцать минут и можно будет незаметно уйти. Поведу тебя в нормальный общепит, а то тут с непривычки с голоду умереть можно.

– Сонечка, – пискляво донеслось из-за спины и Максим заметил, как напряглось лицо Софьи. «Марго Шовковская», прочитал по её губам Максим.

   Полная, излишне ярко накрашенная женщина в длинном широком балахоне «а-ля Пугачёва-80», сверкая белозубой улыбкой, тянула руки, намереваясь то ли поприветствовать, то ли задушить их. Повесив на лицо неестественную улыбку, Соня медленно развернулась. Церемонно подставив друг другу щёки, дамы изобразили поцелуй.

– Ты помнишь моего Климушку? – повисла собеседница на руке парня, годящегося ей в сыновья. Причём в поздно рождённые.

– Естественно, – мурлыкнула Соня. – Это уже третье мероприятие, которое ты проводишь в компании этого юноши. Стареешь, Марго.

Шовковская натянуто захихикала, тщательно следя, чтобы ни один мускул не переработал и резко повернулась к Максиму.

– Зато тебя можно поздравить с обновкой. А что Игорёк? Поизносился?

– Извини, не представила моего кавалера. Шубанов Максим.

– Художник?

– Нет, – улыбнулся Максим, целуя покрытую слоем макияжа руку. – Экономист и просто друг Сонечки.

– Друг Сонечки, – протянула Шовковская, стукая чёрным деревянным веером по подбородку. Бесцеремонно взяв Максима под руку, она резко развернула его в сторону инсталляции. – Мне было бы интересно узнать ваше мнение, господин Шубанов, по поводу презентуемого произведения искусства.

   Максим картинно засунул правую руку в карман и, прищурившись, выставил вперёд ладонь левой руки (кажется, мужик у металлолома выставлял правую руку, но менять диспозицию было уже поздно). Прищурившись, Максим прикусил губу и заговорил плавным грудным шёпотом:

– Обратите внимание, Марго, с этого ракурса. Как сливаются в единое целое, казалось бы, несовместимые вещи: чёрный квадрат Малевича на фоне раннего Пикассо. Единый вход в преисподнюю на фоне переплетения жизненных реалий. Сильная вещь. Шедевр в чистом виде.

   Шовковская исподлобья подозрительно изучала мимику Максима. Наконец, раскрыв расписанный под хохлому веер, женщина процедила:

– Своеобразное видение, – и подхватив Климушку под руку, быстро ретировалась.

   Сзади что-то глухо всхлипнуло. Обернувшись, Максим не смог отвести взгляд от мелко дрожащей груди, сдерживающей хохот, Софьи.

– Никогда бы не поверила, что презентация в центре Марго Шовковской может закончиться такой веселухой. Ну, допустим, ту чугунную печную заслонку, как прообраз «Чёрного квадрата», я ещё могу принять, но, что ты имел в виду под «ранним Пикассо»?

– Ну, извини, – расстроенно поморщился Максим. – Образ «друга Сонечки» оказался плохо продуманным. Но у меня не было времени на подготовку, так что фразы формировались по мере поступления вопросов.

   Через полчаса Максим вышел из дверей Центра и с удовольствием вдохнул ночной свежий воздух. Развязав тугой узел галстука-бабочки, он обернулся, ожидая задержавшуюся в дверях Соню.

– По-моему, незаметно уйти не получилось, – расстроенно произнёс он.

– Зато, как наши дамы старательно делали вид, что не замечают, с кем я пришла.

– Ну вот и наступил конец твоей репутации, – констатировал Максим, небрежно засовывая галстук в карман

– Обижаешь, – смешно скривила губы Соня. – У меня лет десять назад была такая репутация, что бедным родителям пришлось высылать дочурку на учёбу за границу. Так что мы её сегодня немного восстановили. Ну что, пошли в какой-нибудь ресторанчик?

И снова то, что называется «мечты сбываются». Вот мечтал же сводить красивую девушку в ресторан. С той только разницей, что в мечтах платил, всё-таки, он.

– А как вы, девушка с гулкой репутацией, посмотрите, если я приглашу вас в общежитие? Мои вечно голодные товарищи по комнате говорят, что я просто божественно жарю картошку. А потом у нас в актовом зале ночная дискотека. Безопасность в общежитии гарантирую.

   Брови Сони удивлённо полезли вверх и лицо стало по-детски счастливым и доверчивым.

– Последняя фраза меня смутила, – улыбнулась она, – но я, пожалуй, рискну. Тем более, что я уже сто лет не ела жареную картошку. Хотя в бурную пору моей студенческой молодости это блюдо пользовалось успехом на наших столах.

   Мальчишки несмотря на дикий голод, нашли в себе мужество не нарушать ужин товарища и только из-за двери, тяжело вздыхая, вдыхали царский запах жаренной картошки.

А дальше был сумасшедший драйв на студенческой дискотеке и только в четыре часа утра Соня в сопровождении Максима вышла из общежития. Сна не было ни в одном глазу. Посмотрев на высветившиеся двадцать два пропущенных звонка, Соня, как в недалёкой юности, отключила телефон и повернулась к Максиму.

– Максим, – тихо начала девушка, – если мы больше никогда не встретимся, я хочу, чтобы ты знал: сегодня у меня был самый замечательный вечер.

– Во-первых, мы ещё даже не расстались, – засмеялся он, беря Соню за руку. – Кстати, как ты посмотришь на то, чтобы прогуляться под луной?

– Положительно. Если ты не боишься, что кто-нибудь может дать нам по шее под этой самой луной. Криминогенная обстановка в городе не очень…

– Ну, пока Алёша едет сзади, мне ничего не страшно, – засмеялся Максим.

– А возвращаться?

– Дорогая моя Софья Эдгаровна, – смешно приосанившись, начал Максим, – Это я в плане подраться не силён, зато если бы вы видели, как я удираю.

   Идя по ночной мостовой, Соня краем глаза рассматривала своего спутника. Переодевшись в короткие брюки и тонкую полочку, парень, не стесняясь подпрыгивал, посылая к её ногам зелёные ёжики первых молодых каштанов, упавших под порывом ветра. Подняв глаза к небу, Соня задохнулась от восторга. Надо же, какая прекрасная ночь. Когда же она в последний раз смотрела на звёзды?

В тридцать два года, Соня считала себя этакой матроной. Ответственной, наделённой опытом. Сегодняшняя скучнейшая презентация, закончившаяся таким замечательным вечером, абсолютно выбила её из колеи.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

– Что рассказывать? – удивлённо поднял брови Максим. – Родился, учился… Пока всё. Расскажи лучше о себе.

– Тоже ничего интересного, – пожала плечами Соня. – Обычная жизнь.

– Типа, богатые тоже плачут?

– Представь себе, как раз мой вариант. Деньги ведь не приносят счастья. Они не согреют, не поддержат в трудный момент…

– Зато на эти деньги можно купить шубку, которая согреет. Хлеб, который накормит…

– И всё равно, как говорил Малыш: «Не в пирогах счастье».

– А в чём?

– Наверное в том, чтобы тебя любили, понимали, поддерживали.

Максим зло засмеялся. Найдя очередной ёжик каштана, он швырнул его подальше и, рассматривая первые проблески солнца на сером небе, продолжил разговор:

– Когда у человека есть деньги, его почему-то больше любят, чаще поддерживают. А уж как понимают, когда у тебя в кармане шуршит…

– Может ты и прав, – согласилась Соня. – Но мне в жизни не повезло и не спасла ни шубка, ни машинка… Мой отец женился на маме будучи уже в летах. Я всю жизнь вынуждена была терпеть презрительные взгляды, которые в той или иной форме намекали, что к папе я не отношусь даже боком. Что нос у меня не Тышкевичей. Что губы у меня не Тышкевичей. И так далее вниз. Сначала папа приходил ко мне по вечерам, книжки читал, но, со временем, он стал отдаляться. Зато папин начальник охраны, мой нынешний отчим, не скрывал свою приязнь ни ко мне, ни к маме. Эти постоянные поглаживания, похлопывания я, по глупости, воспринимала, как дружбу, а потом оказалось, что именно его приписывают мне в отцы. Когда осознание того, что тебя предали, пришло, мне исполнилось всего пятнадцать лет. Пресловутый переходный возраст. Что я творила… Сейчас даже вспомнить стыдно. Наверное, таким образом я отстаивала своё право быть Софьей Тышкевич, но отец продолжал избегать меня. Сейчас я думаю, что, может быть, он просто был очень занят. Тогда открывались одновременно несколько ответвлений его галереи в разных городах. Но я страдала и выражала свой протест самым ужасным образом. В шестнадцать лет, когда меня, пьяную, сняли с крыши ресторана, терпению отца пришёл конец. Представительница рода Тышкевичей станцевала стриптиз на балюстраде самого дорогого ресторана. Через неделю я отправилась учиться в Лондон. А ещё через год отец умер. Кирилл пытался связаться со мной, но в тот момент я сдавала экзамены и телефон был отключен. Так что на похороны к отцу я не попала. А потом, даже не выдержав годового траура, мама вышла замуж за Кирилла и передала ему права ведения бизнеса. Я не осуждала мать. Ей, реально, тяжело было заниматься делом, в котором она ничего не понимала. Но её поспешность меня задела. Тем более что после этого скоропалительного брака все соседи в нашем коттеджном посёлке окончательно уверились в том, что я дочь Кирилла Лозового.

– Почему ты не сделаешь генетический анализ? Это сразу поставило бы всё на свои места.

– А всё и так стоит на своих местах, – показательно задорно махнула рукой Соня. – Я вкалываю, чтобы бизнес отца держался на плаву, Кирилл ведёт финансовую документацию и вовремя выплачивает мне зарплату. С тех пор как погибла в автомобильной аварии мама, он всё чаще начал привлекать к работе свою дочь от первого брака, Агату. Ты её знаешь. Блондинка, которая учится в вашем университете на пятом курсе. Это моя сводная сестра и, по совместительству, компаньон в бизнесе. Пока ещё начинающий, но акула та ещё. Она и Кирилла, и меня не задумываясь перекусит и выбросит.

– Но в бизнесе же есть и твоя часть? – удивлённо пожал плечами Максим.

– Нет, – зло сверкнула глазами Соня. – Отец счёл меня не готовой к ведению дел его фирмы и всё переписал на маму. Правда, с условием передать мне право на ведение бизнеса, когда я остепенюсь. А мама официально всё переписала на Кирилла и погибла, не сделав ничего для того, чтобы обеспечить свою дочь. Вот такая я богатая плакса. А по поводу генетического анализа, то я его никогда не сделаю, потому что боюсь. Боюсь узнать, что я, действительно, никакая не Тышкевич. Что моя мама обманула отца. Обманула меня… И вообще, пока я верю в своё происхождение, мне легче жить.

– А Кирилл? Он же считает тебя своей дочерью. Неужели он не обеспечит тебя?

– Сейчас мне кажется, что Кириллу просто выгодно было поддерживать эти слухи. А как только отец с матерью умерли, его отношение ко мне полностью изменилось. Теперь на первое место вышла Агата. А Соня стала просто хорошим работником, достойным неплохой оплаты, чтобы не открывала рот лишний раз. По-моему, он никогда никого не любил. Ни маму, ни меня, ни свою первую жену, ни даже Агату.

   Звёздное небо постепенно светлело, укрывая яркие ночные светила туманной дымкой рассвета. Точно такой же рассвет Соня встречала много лет назад, на последнем школьном звонке, вместе с уставшими беззаботными подругами. В то утро солнце так же величественно выплывало из-за серого горизонта, обещая яркую новую жизнь, полную приключений, любви, новых впечатлений и страстных эмоций. Прошло много лет, а ничего не изменилось. Солнце всё так же загадочно выплывает из-за горизонта, обещая всё те же новые старые эмоции. Жаль только, что поверить в чудо с каждым годом становится всё сложнее.

Ностальгия с головой окутала сознание и в глазах начало пощипывать от неисполненных надежд. Дело ведь даже не в том, что ушёл отец, так и не поверив в неё. Не в том, что ушла мама, даже не дав ей шанс доказать, что она, дочь Эдгара Тышкевича, сильная натура, способная взлететь и победить все преграды. Это дело прошлое. А есть ещё и настоящее, в котором она, Софья Тышкевич, ищет понимания у малознакомого мальчика, единственного, который без лишних отговорок отложил свои дела и посвятил вечер ненужному, скучному мероприятию только потому, что об этом попросила она.

Прожив четыре года в гражданском браке, Соня так и не дождалась предложения руки и сердца, и далёкая девичья мечта о фате и венчальной церемонии уплывала всё дальше в небытие. Ну не наденешь же белую фату в тридцать два года. Хотя в Лондоне, где Соня провела юность, сорокалетняя невеста в белом флёрдоранже было явлением более чем обычным. Всему своё время, мечта о свадьбе уже похоронена, скоро в то же помойное ведро ляжет и её мечта о маленькой дочке. Сколько раз она намекала об этом Игорю, но тот упорно делал вид, что не замечает её постоянно проявляющегося материнского инстинкта. С завидным постоянством гражданский муж давал понять, что если ей надо кого-то любить, за кем-то ухаживать, кому-то покупать безделушки, то для этого у неё есть он. «Может этот мальчик тоже проявление моего материнского инстинкта?» пронеслось в голове, и Соня старательно спрятала улыбку.

В этот момент Максим медленно взял Сонину руку и, поднеся к губам, осторожно поцеловал запястье.

 Пронзительный электрический удар прошёл по всему телу, заставляя сердце покрыться мелкими пупырышками страха. «Что за глупости лезут тебе в голову? – испуганно пронеслось в сознании. – Просто мальчик таким образом выразил благодарность». Подняв глаза, Соня встретилась взглядом с Максимом и сердце залила забытая волна страсти. «Домой, домой, домой, домой», – снова закричало сознание, но губы уже потянулись навстречу жадным губам Максима.

ГЛАВА 6

«Совет в Филях»

Покачивая обтянутой короткой юбкой попой, секретарша неспешно сервировала стол. Положив на блюдце кофейную ложечку, девушка сделала шаг к креслу и незаметно прижалась длинной ногой к колену сидевшего за столом мужчины. Хозяин кабинета едва заметно нахмурился и покосился на гостя. Судя по тому, как, неприятно усмехнувшись, тот отвёл глаза, полуэротическая сценка шефа и секретарши от него не ускользнула. Подняв глаза, Кирилл смерил девушку неприязненным взглядом. Так и не закончив сервировку, та мгновенно ретировалась.

Помешивая ложечкой кофе, Кирилл с раздражением разглядывал сидящего напротив, Игоря. Кто бы мог подумать, что пройдёт всего четыре года и скромный, затюканный парнишка, встреченный им на каком-то затрапезном показе мод, превратится в ещё не ожиревшего, но приближающегося к критическому пределу, увальня? Помнится, когда они разговаривали в первый раз, Игорь показательно крутил в руках супердорогой айфон и время от времени картинно проводил ладонью по безупречной укладке. Парнишка даже не подозревал, что Кирилл ещё до собеседования выяснил его финансовый уровень и знал, что айфон нерабочий, а причёску сделала его знакомая девушка-стилист в качестве бартера за определённые услуги. Но даже стараясь произвести неизгладимое впечатление на предполагаемого работодателя, Игорь не смог выдавить из себя холуйскую натуру и сидел перед Кириллом, едва не сползая с краешка стула. И глаза. Кирилл почему-то хорошо запомнил его глаза. Глаза тридцатилетнего неудачника, карьера которого, блеснув хвостом жар-птицы, пообещав быть такой радостной и богатой, так и осталась мечтой. Тогда Игорь уже прекрасно понимал, что надежды можно подавать до двадцати пяти, а к тридцати их надо реализовывать. И если мужчина, перешагнув четвёртый десяток, всё ещё носится по кастингам, как начинающий мальчишка, то выглядит это, по меньшей мере, смешно. А жизнь идёт всё быстрее и всё меньше рекламодателей хотят связывать свои бренды с, хотя и не лишённым привлекательности, но давно уже не юным лицом.

Отхлебнув глоток, Кирилл отставил чашку на край стола. Чашечек для кофе было две, но хозяин гостю кофе не предложил. Отвернувшись, Игорь сделал вид, что не очень-то и хотелось и перевёл взгляд на фотографии за стеклянной дверкой шкафа.

Из белых тяжёлых рамок смотрели две девушки. Чуть полноватая брюнетка улыбалась в объектив. Уголки крупных губ были едва приподняты, и улыбка читалась скорее в прищуренных глазах, сверкающих из-под длинных ресниц. Несмотря на бросающуюся на первый взгляд простоту, в девушке просматривалась элегантность, свойственная, как считал Игорь, «породистым» дамам. Но главное, в её глазах читалась какая-то внутренняя заполненность. Наверное, именно такие девушки могут блуждать по джунглям Южной Америки, подниматься на Эльбрус, проехать автостопом с незнакомым бродягой. Девушка на второй фотографии была её полной противоположностью. Длинные белые волосы, тонкие губы, голубые глаза и абсолютная внутренняя пустота. Во всяком случае так казалось Игорю.

Искоса Кирилл изучал взгляд Игоря. Слегка презрительный на фотографию своей гражданской жены Сони и затравленный на фото Агаты. Кажется, Агату он ненавидел и боялся даже на фотографии. Впрочем, дочь Кирилла отвечала родственнику тем же.

– Что за срочность? – устало закуривая сигарету, произнёс Кирилл.

– Сонька дома не ночевала, – сквозь зубы процедил Игорь.

– Ты о ком в подобном тоне говоришь, Козодоев? – поперхнувшись дымом, закашлялся Кирилл. – Какая она тебе Сонька?

   От возмущения он даже не сразу понял суть сказанного. Залпом выпив остаток кофе, Кирилл удивлённо повернулся к собеседнику. Наконец, до него дошёл смысл фразы. Аккуратно затушив сигарету, он развязал тугой узел галстука и приказал:

– Подробнее.

– Таскалась всю ночь наша Софья Эдгаровна с мальчишкой-студентишкой. Домой припёрлась, глазки блестят, губки горят. Ну девица из темницы, ни дать-ни взять.

– С Софьей всё понятно. Ты, козёл высокооплачиваемый, где был?

– А вы меня не купили, – с вызовом тряхнул крашенными кудрями визави. – Занят был.

От такой наглости глаза Кирилла полезли на лоб.

– Чем же ты был занят, если твоя непосредственная работа, Геша Козодоев, не выпускать Софью Эдгаровну из кровати? И чтобы она, Софья Эдгаровна, даже не задумывалась о других мужиках. Ты, малыш, потерял квалификацию? Тебе выписать отдельную статью расходов на «Виагру»?

– Не смейте со мной так разговаривать, – подскочил с кресла Игорь и без разрешения вынул сигарету из пачки, лежавшей на краю стола. – Я четыре года, как верный пёс, таскаюсь за ней. Я оставил блестящую карьеру, отказался от личной жизни… А где благодарность?

– А на банковской книжке ты ничего не находишь в конце каждого месяца? – Кирилл вышел из-за стола. Подойдя к собеседнику, он толкнул его назад в кресло и навис, сверля злым взглядом. – Кстати, по поводу твоей карьеры. Я тут растерялся. Звонками завалили. То Кельвин Клейн. То Джордж Армани. Звонят, плачут, куда делась наша супермодель Геша Кемпбел? Или ты у нас под псевдонимом Геша Мосс дефилировал? Нет, дружочек. Давай-ка вспомним твою карьеру. В каком возрасте ты стал лицом Урюпинской фабрики туалетной бумаги? «Мистер обосрись и оботрись». В восемнадцать? Блестящее начало карьеры. Что у нас дальше? Дефиле в избе-читальне села Зажопинска? Напомни-ка мне, Геша, что я упустил? И глазками ты на меня не сверкай. О личной жизни он размечтался. Забыл, как «Мивину» с «Дошираком» по три раза в день жрал. Я за половину тех денег, что тебе платил, куплю этого пацанчика, который Софье понравился, и будет он работать не покладая… Ну в общем, хорошо работать будет.

– Помечтайте, Кирилл Александрович, – пряча раздражение, буркнул Игорь. – Только пацанчик этот к деньгам может оказаться гораздо равнодушнее, чем вам хотелось бы.

– В каком смысле? – Кирилл закурил новую сигарету и отошёл к открытому окну.

   Вид вновь развалившегося в кресле Игоря теперь не раздражал его. Были проблемы посерьёзнее.

– В таком смысле, что предложил я ему бабок, только пацанчик пальцы веером раскинул и послал меня подальше.

– Сколько предлагал?

– Сто баксов. Для студента сумма более чем внушительная.

–– Жлоб, – скрипнул зубами Кирилл, яростно затягиваясь сигаретным дымом.

– Может и жлоб, – покладисто согласился визави. – Только дело ведь не в сумме. У мальчика принципы. А купить принципы, Кирилл Александрович, даже вам слабо. Так что раскидываться проверенными кадрами я бы вам не советовал. С Сонькой… Пардон. С Софьей Эдгаровной мы по-семейному разберёмся, а вот пацанчика возьмите на себя. Не хочу его больше видеть в моей кровати.

За дверью послышался шум. «Кирилл Александрович занят»: – истерично шептала секретарша. Вслед за этим высказыванием последовал такой поток отборного мата, что мужчины смущённо переглянулись и опустили головы. Дверь распахнулась и в кабинет влетела Агата. Игорь сжался в кресле, стараясь стать совсем незаметным. Судя по растрёпанному виду девушки, новость уже дошла до неё и вызвала определённый душевный резонанс.

– Я так понимаю, что совет уже в Филях? – не здороваясь, зарычала она, по-кошачьи подбираясь к скукожившемуся в кресле Игорю. – Могу я узнать, где тебя носило и почему Сонька вынуждена была пойти на презентацию одна? Или ты считаешь себя непревзойдённым?

– Агаша успокойся, – не поднимая головы, буркнул Кирилл. – Что случилось, то случилось. Корни проблемы мы выясним потом. Сейчас надо в экстренном порядке решать, что делать с этим студентом? Он, кстати, из какого учебного заведения?

– Из нашего, – девушка устало плюхнулась на огромный кожаный диван и, открыв сумочку, принялась остервенело что-то искать. – Я его видела несколько дней назад. Наша Сонька-добрая душа спасала болезного от мигрени. Никогда бы не подумала, что у сестрёнки такой дешёвый вкус. Мальчишка так себе, по всем показателям. Хотя, говорят, на презентации выглядел весьма презентабельно. Простите за тавтологию. Ладно, на нашу удачу живёт этот Ромео в общежитии, так что завтра же придётся его навестить. Достань аппаратуру покруче, – перевела она взгляд на Игоря, – и, чтобы сегодня всю ночь, как Алёша Стаханов вкалывал. Чтобы наша престарелая Джульетта завтра даже не вспомнила о мимолётном свидании. Ты, кстати, ещё помнишь, что с женщиной в постели делать надо?

– А ты хочешь мне мини-курс по сексологии преподать? С практическими занятиями? Так я не против. Можешь даже экзамен принять после трудов праведных.

– Ты чё, манекен, совсем нюх потерял? – лицо Кирилла начало медленно наливаться яростью.

– Ладно, – устало бросила Агата, собирая в сумочку разбросанные вещи. – Твоё поведение мы обсудим на следующем заседании. А сейчас не до скандалов.

ГЛАВА 7

Первые трудности

   Соня и Максим медленно шли по прожаренной за день мостовой. День выдался тяжёлый и встреча, которую каждый ждал с таким нетерпением, началась совсем не так, как они хотели. Максим кусал губы и пытался найти слова, чтобы начать неприятный разговор, а Соня, как назло, казалась всё более далёкой и закрытой. Наконец, глядя куда-то в сторону, девушка тихо констатировала:

– Ты хочешь поговорить со мной о чём-то важном? Я правильно поняла твоё молчание?

– Да, – потупил глаза Максим и по привычке засунул в рот ноготь большого пальца.

   Соня улыбнулась, знакомы всего несколько дней, а она уже знает, что Максим всегда грызёт ноготь большого пальца, когда начинает нервничать. Прикусив губу, она попыталась мысленно восстановить в памяти, как ведёт себя Игорь в таких случаях. И не смогла. Нервничал тот часто, а вот что-нибудь из его привычек так и не вспомнила. Медленно развернувшись к Максиму, Соня подняла свои ухоженные руки и, поиграв пальцами, пошутила:

– Если тебе поможет, то могу предложить мои ногти.

   Шутку Максим не оценил и, резко отдернув палец, поморщился.

– Максим, – начала Соня. – Ни ты мне, ни я тебе ничего не должны, поэтому можешь говорить всё, что думаешь. А можешь ничего не говорить. Я и так всё пойму.

– Не знаю о чём ты сейчас подумала, – буркнул Максим, раздражённо мотнув головой, – но у меня, действительно, есть разговор, который нельзя откладывать.

   Соня оперлась руками о поручни моста и подставила лицо уходящему солнцу. Казалось, она прекрасно знает о чём пойдёт речь и заранее решила для себя, каким будет финал их беседы.

– Тебе надо сводить свою сестру к психиатру, – наконец выпалил Максим и тяжело вздохнув, опустил голову.

– Куда сводить? – изумлённо прошептала Соня. – В каком смысле, к психиатру?

– В самом прямом, – прошептал Максим, пиная ногой оказавшийся рядом камешек. – Извини, что лезу в дела твоей семьи, но это касается тебя. Мне не хотелось бы, чтобы эта припадочная дама когда-нибудь кого-нибудь атаковала.

– Максим, – тихо позвала Соня, Повернувшись, девушка подняла руки и крепко сжала в ладонях его лицо. Максим громко сглотнул образовавшийся в горле ком и судорожно втянул воздух. – Отсюда поподробнее.

– Позавчера возвращаюсь из университета, не успел переодеться, как заходит ваша Агаша и начинает устраивать стриптиз.

– Ну, это у нас семейное, – пробормотала Соня, едва заметно кивнув.

– То же самое сначала подумал я. Но потом началось самое страшное: по-моему, твоя сестра извращенка.

– Дурачок, – неожиданно захохотала Соня. – Молодая красивая девушка предлагала тебе свои услуги. Да любой мужчина счёл бы за счастье воспользоваться.

– Чего ты смеёшься? – возмущённо буркнул Максим. – Тебе смешно, а я, между прочим, второй день дома не ночую.

– А как же твоё знаменитое умение удирать?

– Она мне все выходы перекрыла. Конечно, желание жить победило и выход я нашёл, но пережитое надолго вычеркнет меня из списка любителей погулять. И вообще, мне не понятна твоя неадекватная реакция.

   Соня медленно расстегнула кожаную сумочку с висящим на замочке логотипом фирмы и вынула большой белый конверт. Достав несколько фотографий, она протянула их Максиму.

   Несколько минут он ошарашенно разглядывал сплетённые в жуткий полуобнажённый клубок тела, затем повернул снимки в другую сторону, присмотрелся и перевёл глаза на Соню.

– По-моему в этом ракурсе я выгляжу вполне неплохо.

– В каком? – девушка взяла из его рук фотографию и звонко расхохоталась. – У тебя же тут рот набекрень. Это как же надо было отбиваться, чтобы тебя так перекосило.

– Предупреждать надо было. Теперь имеем то, что имеем. Интересно, она эти фотки в интернет выставит или для личного пользования оставит?

– По-моему эти фотографии уже выполнили своё прямое назначение. Сейчас их смело можно отправить в мусорное ведро. И забыть. Главное, что ты после всего этого остался жив. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы устроить небольшой бордельерчик по этому поводу.

Сев за руль, Соня плавно повела машину к выезду из города. Максим закрыл глаза и откинулся на спинку сидения. Ему было всё равно куда ехать. Наверное, с этой девушкой он готов был ехать хоть на край света. Чуть приоткрыв глаза, он с удовольствием рассматривал точёный профиль её лица, завитушку, спрятавшуюся за ухом, пульсирующую жилку на шее. Хотя, всё казалось таким домашним и родным, но внутри начала подниматься горячая волна желания. Наконец, машина мягко съехала с трассы и затормозила и небольшого отеля.

Максим расстроенно закусил губу. В отелях он никогда не бывал. И как снимать номер? Как расплачиваться? Все эти тонкости придётся осваивать на ходу. Вынимая из кошелька карточку, Соня привычно подошла к стойке администратора. Худая женщина в огромных очках натянуто улыбнулась. Максима передёрнуло. Показалось, что дама, словно сканером, прошлась цепким взглядом сначала по Соне, потом по нему. И показательно поджала тонкие губы. Наверное, осталась недовольна.

– Номер, пожалуйста, – пробасил Максим, прижимая покрепче Соню.

   Растерянно подняв глаза на юношу, Соня опешила. За последние годы это, пожалуй, был первый случай, когда мужчина брал решение на себя. Не сказать, что в её практике попадались только бесхребетные мальчики, позволяющие любить себя и обслуживать. Всякие были. В юности она вращалась в обществе мажоров и было всё равно кто заплатит за отель, Несколько лет, проведённых в Лондоне, жила в своей комнате в огромной квартире и необходимости бегать по отелям не было. А потом появился Игорь. И Соня, как-то незаметно, взяла все финансовые расчёты на себя, совершенно не задумываясь, насколько данная ситуация правильна.

– Люкс? – вежливо поинтересовалась администратор.

– Для начала посмотрим обычный номер, – гордо тряхнул головой Максим, доставая из кармана смятые купюры.

   Расплатившись, он взял стандартную пластиковую карточку и, всё так же держа за плечи Соню, прошёл по коридору.

– Макс, – прошептала девушка, похлопав его по руке. Кажется, занервничав, он вцепился в её плечо мертвой хваткой. Да уж, Дон Жуан из него получился слабенький. – Надеюсь, ты никого не убил?

– Даже не надейся, – прошептал он. Шёпот разнёсся по коридору, отскакивая от стен. Наклонившись, Максим прижался губами к Сониному виску и скосил взгляд. Краем взгляда он успел поймать чуть не вывалившуюся из-за стойки администраторшу. И в тот же момент ощущение неловкости, сковывающее его последнее время, прошло. Глупо хихикнув, он уже не стесняясь поцеловал Соню и вставил карточку в прорезь замка.

– Кстати, я серьёзно, – не унималась девушка. – Откуда дровишки?

– Ограбил парочку тупых заочников.

– Это как?

– Берёшь заочника тупого, одна штука и… – Максим сделал страшное лицо и зверским голосом прошипел: – делаешь ему контрольную. Вот так банально, пара практических работ, затем зачёт, контрольная в лоб и можешь повести любимую девушку в ресторан или ещё куда-нибудь.

   Закрыв рывком дверь, Максим прижал Соню к стене. Его пальцы медленно поползли по её напрягшейся шее. Губы порхали, изучая каждый изгиб плеча. От прикосновения его языка по коже лёгкими электрическими разрядами пошла волна напряжения, заставляя Соню вздрагивать и сжиматься. Шорох расстёгиваемой на груди пуговки, показался взрывом и перед глазами снова, чёрной заставкой встали кадры из её личного триллера.

   Соня игриво распушила только что вымытые и высушенные волосы и одёрнув ярко-красную короткую комбинацию, вышла из ванной комнаты. Игорь лениво перелистывал новый журнал для автомобилистов. Безразлично скользнув взглядом в её сторону, он загнул угол странички.

– Как тебе эта машинка? Правда супер. И подходит мне по гороскопу. Шучу. – Мужчина отвёл руки с журналом подальше от глаз и, разглядывая фотографию с разных ракурсов, довольно продолжил: – Хотя нет, не шучу. Это на тот случай, если ты решишь спросить, что мне подарить на день защитника отечества.

– День защитника Отечества, – закусив губу, повторила Соня, последнее время Игорь всё чаще просил подарки и аппетиты его росли не по дням, а по часам. Соне, в принципе не нравилось, когда мужчина что-то просит, ну а уж в подобной ситуации это было даже обидно. – А каким боком ты относишься к защитникам Отечества?

– Я их люблю и уважаю, – будничным голосом прокомментировал Игорь. – По-моему этого достаточно.

– Достаточно для чего? – не унималась Соня, теребя в пальцах алую ленточку на бретельке.

– Для того, чтобы меня, как минимум, поздравить, – удивлённо повернулся Игорь. – Кстати, ты чего так вырядилась?

– А сам догадаться ты не в состоянии?

– А-а-а, – растерялся мужчина. – Ты типа, про секс? Везёт тебе, старушка, такие мысли посещают.

   Игорь несколько минут разглядывал полуобнажённое тело сидящей рядом девушки и, наконец, подняв на лоб очки, тихо прокомментировал:

– Слушай, я думал, что грудь опадает только у женщин, которые кормили детей… Хотя, годы берут своё. Корми – не корми, а после тридцати уже и целлюлит, и грудь, как ушки спаниеля…

   От неожиданности Соня не знала, как вести себя, Теребя край комбинации, отороченный кружевом, она пыталась переварить информацию. Горло медленно сжималось и в глазах запорхали чёрные мошки. Наверное, ещё чуть-чуть и Соня упала бы в обморок.

– Ты что, серьёзно? – опешил Игорь. – Расстроилась? Сонь, прекрати. Ну, хочешь секса, будет тебе секс.

– Спасибо, – прошептала она, медленно направляясь к ванной комнате. – Уже не надо.

   Сердце колотилось, швыряя кровь огромными неравномерными порциями, а ком в горле не пропускал воздух в лёгкие. В душе Соня понимала, что Максим никогда не скажет ей ничего подобного, но задавленное, после того случая, чувства стыда за своё тело, взяло верх, не позволяя расслабиться. Губы Максима опускались всё ниже и ниже и по мере того, как горячая волна бурлящей рядом страсти наваливалась на неё, Соня всё сильнее и сильнее сжималась внутри, ожидая неприятных комментариев.

   Максим, шестым или седьмым чувством, понял её состояние. Взял на руки её сжавшееся, как пружина, тело и понёс к кровати. Не прекращая нежно покусывать её губы, он уверенно справился с застёжкой бюстгальтера, и Соня застонала от давно забытых ощущений. Открыв глаза, она сквозь пелену, затуманившую взгляд, взглянула в глаза Максима и первый раз с тех пор, как они вошли в номер, вздохнула полной грудью. Глаза Максима без слов сказали ей, что для этого мальчика не существует женщины более прекрасной, чем она. Запустив пальцы в его волосы, Соня закинула полные целюлитные ноги ему на спину и триллер, портивший ей жизнь последние несколько месяцев, улетучился в небытие.

   Через несколько часов, расслаблено засыпая рядом с Максимом, Соня подумала, что не ночевать дома второй раз за неделю, пожалуй, попахивает скандальчиком.

– Соня, – тихо позвал Максим. – Тебе не показалась реакция твоих родственников на наш роман несколько неадекватной?

– Почему? – удивлённо потянулась Соня. – Они занервничали. Их можно понять. Всё-таки с Игорем мы уже четыре года живём. Наверное, он им кажется более надёжным, чем юный студент.

– И тем не менее такой энтузиазм, бурная фантазия. А главное, мне кажется, твоя сестра, реально была готова на всё, только бы скомпрометировать меня в твоих глазах. Нет, столько сложностей ради сохранения семьи сестры, это чересчур.

– С Игорем им всё понятно. Он, скорее всего, никогда не женится на мне официально, не хочет иметь детей. А, следовательно, клан Лозовых никогда не потеряет столь ценного работника, да и лишних родственников с моей стороны не будет. А вот, что ты за экземпляр – неизвестно.