Читать книгу Квадратные углы - Светлана Раимовна Ляндина - Страница 1

Квадратная жизнь.

– Почему ты здесь сидишь? В твоем положении вредно есть эту мерзость. К тому же сильно дует, и ты можешь застудить спину.

Я взглянула на него. Обычный дядька. Таких на вокзале много. Можно даже не обратить внимания на то, что на нем дорогая куртка из вельвета, а часы на руке не китайского производства. Глаза карие, волосы аккуратно уложены на бок, пухлые щеки, добрая улыбка. Высокий.

Молодая девушка официантка принесла мне горячий шоколад.

– Пей, – он подвинул стакан одним пальцем, – а то остынет и будет не вкусным.

Девушка скромно улыбнулась и, одарив нас нежной улыбкой, скрылась стеклянной витриной.

– Так почему ты здесь? – строго взглянув на меня, снова спросил он.

Огненный напиток обжег губы. Я сделала большой глоток и почувствовала во рту неприятный привкус ванили.

– Я купила билет на поезд, но не поехала.

– Почему?

От удивления он передернул плечами.

– Меня там не ждут, – честно ответила я.

Он посмотрел на мой огромный живот и недовольно фыркнул. Как будто я обидела его этим признанием.

– Ну, да. Ну, да. А где ты живешь? Почему не едешь домой? Неужели тебе приятно сидеть в этой вонючей дыре?

Я сделала еще глоток. Теперь какао стал вкуснее и даже ничем не пахнет.

Дядька сложил пухлые ручки на столе, словно школьник, стукнув браслетом от часов. Короткие пальцы с круглыми ногтями-пуговками почему-то показались мне забавными. Они слишком чистые и мягкие, как подушки на кровати у моей бабушки.

– Хорошо, – вытянув губы трубочкой, недовольно проговорил он, – не хочешь отвечать? Не надо! Я сам все вижу.

– В Самаре живут мои родители, – сказала я. – Они не обрадуются, если увидят это…

Он снова взглянул на мой живот.

– Они не знают про твоего ребенка?

– Не-а.

– А как ты оказалась в Москве? Одна, да еще в таком положении.

– Сбежала из дома.

Какао уже остыл. Мужичок махнул рукой, и официантка тут же подлетела к нашему столику.

– Дайте нам что-нибудь покушать. – Попросил он, мельком взглянув в цветную брошюрку на столе. – Пирожки свежие? А кофе хороший, или растворимый?

– У нас все свежее, – мило ответила девушка. – А кофе я сама вам сварю. Какой вы любите?

– Крепкий без сливок и без сахара, – бросив недоверчивый взгляд в сторону стойки, проговорил дядечка. – А еще принесите для девочки что-нибудь вкусненькое.

– Хорошо.

Мы снова остались одни.

– Так куда ты пойдешь?

– Пока не знаю, – ответила я. – Поезд уже ушел. А на гостиницу… У меня нет денег.

В горле пересохло, и я с трудом произнесла последнюю фразу.

– Как тебя зовут?

– София. А вас?

– Сан Саныч Лапин.

Он смутился, но уже через секунду улыбнулся.

Неожиданно перед моим носом очутилась тарелка с пирожками, а мужичку принесли кофе и два пакетика с сахаром. На всякий случай. Хоть он и не просил.

– Так что дальше? – спросил он. – Что ты будешь делать?

Пухлые ручки вздрогнули. Глаза с жадностью посмотрели на пакетики с сахаром. Ему хочется сладкий кофе, но что-то останавливает.

– Не знаю, что будет дальше, но домой я не вернусь.

– Ну, да. Ну, да.

Его голова на мгновение перестала соображать.

Я взяла со стола пакетики с сахаром и спрятала их в карман куртки. Сан Саныч выдохнул.

– А хочешь увидеть Петербург? – неожиданно спросил он. – Или ты там уже была?

– Не-а. Не была. А что там?

– Просто я еду домой. – Засуетился дядечка. – Тебе все равно куда ехать, а мне…

Он полез в сумку.

– Что? – удивилась я. – Зачем вам…

– Да мне не надо. – Он достал из сумки телефон. Навороченный. Я такой впервые вижу. – Вот смотри.

Он ткнул пальцем, и на дисплее появилась фотография.

– Что это?

– Моя пекарня, – гордо сказал Сан Саныч. – Я пекарь-кондитер. У меня сеть своих магазинов по всему городу.

Теперь я поняла, почему у него такие милые пальчики и необъятный живот. К тому же он сластена.

– И что?

– Мы с женой живем в этом же доме, только на верхнем этаже. Над пекарней. С утра до ночи я работаю. Наташа, моя супруга, управляет всей этой ерундой. Она разбирается с бумажками и даже помогает мне на кухне. А вот дома у нас бардак. Никто не следит за порядком. Просто некогда. Понимаешь?

– У вас нет детей?

– Дети есть. Один сын – врач. А другой … – он махнул рукой, – можно сказать, что его нет.

Сан Саныч вскочил на ноги. Будто змея ужалила, за мягкое место.

Девушка тут же очутилась у нашего столика. Такие клиенты оставляют хорошие чаевые. И она не ошиблась.

– Вот. Держи, дочка.

Он бросил на стол купюру. Официантка скромно поблагодарила и предложила нам завернуть в пакет оставшиеся пирожки.

Через час мы уже ехали в поезде.

Сан Саныч ушел к проводнице, а я расстелила постели. В купе мы оказались одни, хотя в поезд село много людей.

Санкт-Петербург популярное направление, если учесть, что сейчас весна, у детей каникулы. Так еще иностранцы, мечущиеся из одной столицы в другую, заполняют все виды транспорта.

– Ну, как ты тут, девочка?

В двери сначала показался большой живот, а уж потом вошло все пухлое тело. Сан Саныч снял куртку и остался в тонком шерстяном джемпере.

– Хорошо, – ответила я и тут же села, чтобы он мог подойти к столу.

– Тут вот пирожки, – проговорил он, вынув пакет из сумки. – Хотя они не очень вкусные. Вот, если бы ты попробовала мои! Вот те действительно восхитительные!

Нам принесли чай. В стаканах. С сахаром и двумя ломтиками лимона.

– Я люблю выпечку, – почему-то сказала я, хотя сама редко ем мучное. – Вы печете хлеб, или торты?

– Хлеб я пеку только дома. Для своих. А работаю в основном с десертами.

Поезд тряхнуло. Сан Саныч, наконец-то, уселся, тяжело пыхтя и громко вздыхая. Он не старый, но прикидывается немощным, как будто ждет, что его пожалеют.

Пироги с чаем оказались как нельзя кстати. Желудок уже устроил целое представление: с песнями и плясками.

– Ну, давай рассказывай. Кто твои родители, и почему они не рады тому, что ты ждешь ребенка?

Свет погас, и за окном полетели фонари: один за другим. Поезд набрал скорость.

– Даже не знаю с чего начать?

– С чуда! – Усмехнулся он. – Ребенок – это настоящее чудо. Вот с него и начни.

Мой малыш. Что можно рассказать о человечке, которого никто не ждет на этом свете? И многие даже не знают о его существовании.

А он уже существует. Вернее – она. Моя маленькая девочка.

– У тебя ведь будет дочка? – будто прочитав мои мысли, спросил Сан Саныч. Потом смутился и тут же добавил: – Мы мечтали с женой о девочке. Но получились два сына. А у тебя сразу видно, что будет девчонка. Живот круглый. Да и сама ты такая хорошенькая, как куколка.

Теперь смутилась я. Хотя комплимент от пожилого мужчины – это приятно.

– Да, это девочка.

– И скоро? – он хитро улыбнулся. – Когда тебе рожать?

– Примерно через неделю. А может через две.

Поезд снова тряхнуло.

– Ты немного поспи, – предложил Сан Саныч, и сам же завалился на полку. – Ехать не далеко. Но уже ночь, и нужно отдохнуть. Ты долго сидела там, на вокзале?

– Не-а, не долго. Я приехала утром за билетом, потом пошла в магазин и там немного прогулялась. А когда вернулась, то…

– Не села на поезд?

– Нет.

Он снял носки. Ноги отекли от неудобной обуви. Я заметила, как ему тяжело переворачиваться с одного бока на другой. Хотя вес не такой большой.

– Что же такого ты натворила, что не хочешь вернуться к родителям? Для чего нужно было сбегать из дома?

– Мой отец жестокий человек. Он не знает слово «нет» и не терпит возражений. Ни от кого. Не от детей, не от жены, не от подчиненных на работе.

От этих слов мне самой стало неприятно. Жалуюсь тут на родного человека.

– Жизнь она квадратная, София. Каждый угол – это испытание. И нужно их пройти, чтобы познать настоящее счастье. Внутри, они не такие болезненные, как снаружи. Поэтому, лучше не выходить за пределы своего жизненного квадрата. Терпеть, налаживать отношения, а не искать счастья на стороне.

– Углы?

– Да. У всех они одинаковые. Только воспринимают их по-разному. Кто-то не заметит, перешагнет, а потом спокойно продолжит жить. А кто-то стукнется об угол так сильно, что уже не оправится от удара, упадет, и ниточка разорвется.

– Какая еще ниточка?

Улыбнулась я.

– Та, что связывает углы. Это и есть наша жизнь. Ее нельзя рвать, нужно вынести все четыре испытания.

– Почему именно четыре?

– Так у квадрата только четыре угла.

– А! Ну, да… Значит мой ребенок – это первый угол?

– Вряд ли. Дети – это счастье.

– Да так. Но, мои родители… Они не примут…

– Бывает и такое, – спокойно проговорил Сан Саныч, хотя заметил слезы у меня в глазах. – Вот я своих детей избаловал, а теперь пожинаю плоды.

– Они вас не любят?

– Они меня обожают! – выпучив карие глаза, воскликнул он. От возмущения задрожали губы. – Я же их отец. Как они могут меня не любить? Я вложил в них всю свою жизнь. Всю душу! Понимаешь?!

Мне стало стыдно. У людей все не так, как в моей семье. А я тут…

– Извините, – промямлила я. – Вы сами сказали, что пожинаете плоды. Вот я и подумала.

– Они хорошие мальчики. Только слишком проблемные. Особенно один. Но младший меня радует. Хотя тоже…

Он укрыл одеялом голые ноги. Плечи опустились, но в глазах – гордость.

За окном промелькнул какой-то город, окутанный в тусклый свет фонарей. На сером небе взошла луна. Я тоже залезла под одеяло и взглянула на Сан Саныча. Сегодня вряд ли он уснет. Уж слишком взволнован.

– Старший с детства был бунтарем. Да и сейчас таким остался. Вечно его тянуло на приключения. То подерется с мальчишками во дворе, то обзовет учителя нехорошим словом. Мать всегда отдувалась за него, постоянно бегала к директору школы и стояла на коленях, лишь бы этого оболтуса не выгнали на улицу.

– И что помогло?

– Нет! – усмехнулся он, но в оправдание добавил: – Макс добрый парень. В нем кипит чувство справедливости. Вот и попадает в разные неприятные истории, а потом…

– Его выгнали из школы?

Этот парень мне уже нравится. Я тоже всегда была шустрой девочкой.

– Выгнали, – недовольно сморщив нос, проворчал Сан Саныч, а потом заметил мой игривый огонек в глазах и добавил: – Ничего хорошего в этом нет, София. Он – горячий перец. Живет эмоциями, а не головой. А это плохо для мужчины в таком возрасте.

– А сколько ему? – удивилась я.

– Тридцать три в конце месяца будет.

Ого! Сколько же Сан Санычу лет, если его сыну уже больше тридцати?

– А младшему сколько? – ради интереса спросила я.

– Алексу тридцать.

– Так у вас уже внуки, наверное, есть?

– Какие внуки! – Засмеялся он. – Они оба не женаты. Макс служит на благо отечеству, сначала в Спецназе, несколько раз был в горячих точках, потом запил, и его посадили в кабинет, дали погоны.

– А Алекс?

– Алекс? – Удивленно посмотрел на меня Сан Саныч. – Когда ты его увидишь, то сама поймешь что к чему.

– Он что голубой? – случайно вырвалось у меня.

– Хрен его знает.

Махнув рукой, он отвернулся к стенке.

Рано утром мы подъехали на такси к дому.

Обычный район в старой части города. Дом из желтого кирпича. Во дворе отреставрированный круглый фонтан, который работает летом. Всего три парадные и небольшая парковка для машин.

Весь первый этаж занимает кафе. А два этажа сверху – жилые.

– Вот мы и приехали.

Когда я была маленькой, и отец еще не построил дом за городом, мы жили точно в таком же районе. Где всегда тихо, но за углом улицы вырастают, как на дрожжах, современные торговые центры, такие огромные, что упираются крышами в небо. Рядом должен быть парк, или бульвар. А еще в таких местах много лавочек и красивые фонари, вокруг растут старые деревья и цветут кустарники.

Мы поднялись на третий этаж. Сан Саныч открыл дверь в квартиру.

В огромном холле нас встретила красивая женщина. Высокая, примерно около ста восьмидесяти сантиметров, пышное тело, волосы цвета выгоревшей соломы.

Холодные глаза внимательно оглядели меня с головы до ног. Муж предупредил ее, что везет девушку, но видимо забыл сказать о самом главном.

– Она немного в положении, – оправдался Сан Саныч, заметив удивление на лице своей супруги. – Наташенька, я не мог оставить ее на вокзале.

Женщина не успела ничего сказать, как он быстро схватил свою сумку, снял ботинки и скрылся в комнате. Тут же забыл про свои больные ноги, про вес, и про то, что его должны пожалеть.

Я прижалась спиной к двери. Неприятная ситуация. Что может подумать человек, оказавшийся в таком положении? Что я – шарлатанка или чокнутая? А может она думает, что я любовница ее мужа?

– Как тебя зовут? – спокойно спросила женщина.

Ласковый голос сразу успокоил меня.

– София.

– А меня Наталья. Только не надо вымудряться, – предупредила она жестко. – Просто Наталья. И все. Хорошо?

– Хорошо.

Так мы и познакомились.

Мне выделили небольшую, светлую комнатку в конце огромного коридора. Я разложила вещи в шкаф, а потом села на кровать и осмотрелась вокруг. На стенах светло-голубые обои; комод, спрятанный в нише; возле окна письменный стол, заваленный журналами. Над кроватью висят старинные часы, как в доме у моей бабушки. Они громко тикают, но звук приятный, равномерный. Из окна видна детская площадка.

Интересно, как живут богатые люди? Мой отец бизнесмен, но нас трудно назвать миллионерами. Так, что-то средненькое, между нормальным и низким уровнем. А тут своя пекарня, да еще несколько штук по всему городу! Значит, они не бедные.

Пока Сан Саныч с Натальей сидели на кухне, я прошлась по квартире. Тихо, на цыпочках, так, чтобы не подумали, будто я в первый же день сую свой нос во все щели.

Квартира просторная, окна выходят и на широкий проспект, и во двор. Большой балкон в гостиной. Ванная, в которой есть нормальная душевая кабина и джакузи. Отдельный туалет и кладовка.

Ничего особенного, чтобы выдавало их как богатую семью, я не увидела. Обычные деревянные двери, обои на стенах, мебель хорошая, но без позолоты. Мой папа, например, любит все блестящее, лакированное, чтобы парча на окнах сверкала, а на полу лежали шикарные ковры. Тут все наоборот. На полу натуральный паркет, на стенах картины и много книг.

В первый день Наталья меня ни о чем не расспрашивала. Просто открыла дверь и впустила, как будто ждала этого всю жизнь. А уже на второй день мы смогли поговорить.

– София, я не требую от тебя многого, – сложив красивые руки на столе, сказала она. – Понимаю, что в таком положении будет трудно выполнять всю работу по дому. Но, хотя бы уборка в квартире. А, если останется время то, приготовить что-нибудь не сложное на ужин. Мы люди не привередливые, едим простую пищу. Нам не нужны шедевры, требующие многочасового стояния у плиты. Просто свари картошку, или рис. Сан Саныч очень любит макароны по-флотски. Он готов их есть каждый день. В магазин за продуктами обычно езжу я. Стираю, глажу. Только на уборку не хватает времени. Ты сама видишь, в каком состоянии квартира. Я попрошу Алекса, чтобы он тебе все показал.

– Я сама справлюсь.

– Хорошо. С утра отсыпайся. Мы уходим рано. Сан Саныч уезжает на производство к пяти часам, иногда работает ночью, а я ухожу к семи. Завтракаем мы сами.

– А когда приходите домой?

– Сан Саныч уже в три часа дома. Я обычно прихожу чуть позже, около четырех.

– Хорошо.

– Ты справишься с плитой? Она немного не такая, как у всех.

Я взглянула на плиту. Обычная, только очень большая.

– Тут духовка странная, а варочная панель вроде нормальная.

– Тогда справишься. – Улыбнулась она. – Ты умеешь готовить?

– Немного. Бабуля учила меня варить борщ, а еще печь пироги.

– Молодец. Тогда, я спокойна. Борщ мы любим.

– А ваши дети что едят?

– То же, что и мы. Мальчики редко бывают дома, поэтому не подстраивайся под них.

Я с облегчением выдохнула. Все это не сложно. Уборка – дело привычное, а сварить макароны еще проще.

– Так кто этот принц, что сделал тебе ребеночка?

Я налила в кружку кипяток. Пакетик чая всплыл на поверхность и окрасил воду в коричневый цвет. Запах мелиссы ударил в нос.

– Год назад я познакомилась с парнем. Он вроде бы был нормальным.

– Нормальным? – Усмехнулась Наталья. Ей показалось забавным то, как я разговариваю. – А потом?

– Может, я расскажу все с начала? – предложила я. А то, люди даже не знают, кого впустили в дом.

– А, давай! – сказала она, придвинув чашку кофе к себе ближе. – Ты рассказывай, а я пока поем. Хорошо?

Эта женщина прекрасно умеет слушать. А я как раз очень люблю поговорить.

– Два года назад я сбежала из дома. Просто в один прекрасный день встала с кровати, закинула кое-какую одежду в рюкзак и отправилась на вокзал. К вечеру я была уже в Москве. Там живет моя подруга. Она устроила меня на работу, и дала угол в комнате. Сначала я мыла посуду в ресторане при отеле, а потом стала горничной.

– Почему, София? – без особых эмоций на лице, спросила Наталья. – Почему Москва? Неужели в Самаре нет работы? И почему ты не пошла, учиться после школы?

– Я не могла больше оставаться дома. Отец бы убил меня рано или поздно. Мама и младшая сестра терпят, а я больше не хочу. Поэтому пришлось уехать. А где лучше всего затеряться? Конечно же в Москве. Больше негде.

– И ты все два года работала в отеле?

– Ага. Там хорошо платили и коллектив дружный.

Я подлила ей в чашку кофе.

– Спасибо, – вежливо проговорила она. – И что же было потом? Родители тебя нашли?

– Не-а. Я поменяла паспорт и теперь меня зовут София. А на самом деле у меня другое имя.

– Понятно. То есть ты скрылась от своих родителей и теперь… – Она задумалась на секунду. – Что теперь будет, София? Как ты собираешься жить дальше? Или подожди. Ладно. Бог с ними, с родителями. Где твой парень? Почему ты в таком положении оказалась одна на вокзале? Да еще без денег.

В груди кольнуло.

– Он вовсе не мой парень. Когда я работала в отеле, он останавливался у нас. Сам он из Питера, а в Москву приезжал по работе. Первый раз мы ходили в кафе. Потом он уехал, а через полгода вернулся, и все закрутилось.

Трудно говорить о нем. Сразу же пересохло в горле, а в голове всплыли неприятные воспоминания.

– Он знает, что ты беременна?

– Знает. Осенью он опять приехал, и я ему все рассказала. Он дал мне денег и велел избавиться от ребенка. А сам снова исчез. Насовсем. Да, я и не стала его больше искать. Раз не хочет, то пусть живет спокойно. Он женат, и есть маленький ребенок.

Наталья ничего не сказала.

Я заметила, какие у нее необычные руки. Ладонь широкая, а пальцы тонкие, длинные. На левой руке мизинец чуть кривой. Зато ногти идеальной формы, не длинные, покрыты прозрачным лаком.

На кухню зашел Сан Саныч, как обычно, шлепая босыми ногами по натуральному паркету. Его цепкий взгляд сразу же уловил напряжение в наших лицах.

– Макс звонил. На следующей неделе будет дома.

Наталья сразу расслабилась. Новость о ее любимом сыне подняла настроение.

– Так рано? – удивилась она. – Я думала, он там пробудет две недели.

– Макс сейчас в командировке, – уточнил Сан Саныч специально для меня. – Он живет с нами. Ты, наверное, уже видела его комнату? А вот младший живет отдельно.

Комната Макса находится рядом с кухней. Она большая и очень солнечная. Когда я зашла в нее утром, то сразу же поняла, что она пустует не так давно. Кровать застелена, но пахнет сигаретами.

– София, я должна тебя предупредить, – сказала Наталья, робко взглянув на мужа. – Макс парень немного грубый. И может обидеть человека, даже не подумав. В душе он не злой, но осторожный. Видимо, профессия наложила отпечаток. Пару лет назад мы наняли женщину для работы по дому. Милая старушка, одинокая, бывшая нянечка детского сада. Есть свои дети, трое внуков. Она проработала у нас ровно неделю, пока не вмешался Макс. Он пробил ее по базе и узнал, что ее внук сидел в тюрьме. А зять, муж младшей дочери, был когда-то бандитом в девяностые года. Мы с Сан Санычем не хотели выгонять ее, так как нас устраивало то, как она ведет хозяйство. Вкусно готовила и даже ходила по магазинам за продуктами, чего мы от нее не требовали. Но, наш сын думает по-другому. Он быстро избавился от старушки и теперь требует, чтобы мы нанимали людей для работы, только с его согласия.

Недовольно фыркнув, Сан Саныч тяжело плюхнулся на мягкий стул. У него снова отекли ноги.

– Я сам все улажу, – сквозь зубы пробурчал он. – Почему мы должны слушаться этого несносного мальчишку? Пусть командует у себя дома. А мы сами разберемся, что надо, а что нет.

Покачав головой, Наталья промолчала. Она хорошо знает своего сына, но так же знает жесткий характер мужа. Раз уж Сан Саныч так сказал, то никто не сможет переубедить его в обратном. Он сам привел меня в этот дом, и сам собирается отвечать за свои необдуманные поступки.

На следующий день утром я проснулась рано. Потянулась, сладко зевнула, затем открыла один глаз. Осмотрелась. Открыла второй глаз. И вспомнила, где нахожусь.

Ощущения необычные. Вроде я в чужом доме, а – комфортно, легко, как будто давно здесь живу. Часы знакомые, и голоса за окном. Точно так же в Самаре дворники рано утром начинают друг с другом переговариваться. Иногда ругаются, а иногда обсуждать важные «дела», касающиеся всего дома, всех жильцов, всех бабушек во дворе.

На столе поверх журналов скользнули первые лучи солнца, постепенно, медленно, украдкой сползли на пол, а потом добрались до шкафа. Весенний ветерок чуть шевелит нежную тюль на окнах, он проникает сквозь узкую щель в деревянной раме. Прохладно. Зато свежо, и можно полностью, с головой, укутаться в пушистое одеяло. Вынуть пятку наружу, пошевелить пальцами.

За дверью послышались чьи-то шаги. Я встала с кровати, накинула халат и попыталась завязать пояс на несуществующей талии. Талия изменилась, а пояс нет. Пришлось застегнуть пуговицы, которые тоже не выдерживают такой нагрузки.

От испуга, первое, что пришло в голову, а вдруг это приехал Макс? Но потом вспомнила, что его еще не будет несколько дней, и успокоилась.

В дверь постучали.

– Можно?

Я потянула за ручку и тут же отошла на шаг назад.

– Привет, – сказал незнакомый мужчина, после небольшой паузы.

Я сделала еще шаг. Он тоже отступил в сторону.

– Я тебя разбудил? Прости, что так рано.

– Нет. Нет. – Засуетилась я, еще туже затянув пояс на халате. Почему-то мне показалось, что я стою совсем голая. – Я читала книгу и…

Его взгляд остановился на моих, дрожащих руках.

Это Макс, или нет? Я думала, он похож на отца, а он вылитый Наташа. Даже глаза такие же светлые, почти прозрачные. Рост средний, очень худенький, золотистые кудри, аккуратный нос.

– Алекс.

На губах скользнула улыбка. Слишком нежная для мужчины. Она никак не вяжется с его холодными глазами.

– София.

Представилась я и тоже улыбнулась.

– Тебя что, так сильно запугали Максом? – сделав шаг вперед, спросил он. – Или ты боишься всех мужчин, которые врываются к тебе в комнату рано утром?

– Не-а. Мужчин я не боюсь. – Выпятив живот, усмехнулась я. – Пусть они меня бояться. А вот Максом меня действительно припугнули.

Алекс протянул мне руку.

– Кофе хочешь?

– Хочу.

Я согласилась, а потом вспомнила, для чего меня взяли в этот дом. Уж точно не пить кофе и валяться до обеда в постели.

– Я сама приготовлю.

– Да прекрати, – спокойно сказал он, потянув меня за руку. – Ты не знаешь, какой я люблю. А вот я знаю, какой любишь ты.

Мы пошли по темному коридору.

– И какой? – Мне стало любопытно. – Вы не можете этого знать. Я очень капризная девушка.

Алекс резко остановился. Цепкие пальцы вонзились в мою маленькую ладонь.

– Ты со мной кокетничаешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, снова потащил меня на кухню. – Не трать время на эти глупости. Терпеть не могу, когда женщины ведут себя, как маленькие девочки. В твоем положении нужно быть скромнее.

Мне стало стыдно. Особенно когда вспомнила, что он не большой любитель женщин.

– Я не кокетничала, – попыталась оправдаться я.

Но он не стал меня слушать, а грубо перебил:

– Не правда. Ты же не дурочка? Должна понимать, с кем можно так себя вести, а с кем – нет.

Мы зашли на кухню. Усадив меня на стул возле окна, он подошел к шкафчику и достал стеклянную банку с кофе.

– Я не буду пить с тобой кофе.

– Конечно, не будешь. Я тебе и не предлагал.

Он взглянул на меня через плечо. От обиды, я надула губы, но его это только развеселило.

– Ты забавная.

– А ты ненормальный.

Через пару минут он налил себе кофе, а мне какао. Хотя я ему об этом не говорила, но он действительно угадал мой любимый напиток.

Взгляд сразу же упал на его руки. Я впервые вижу, чтобы у мужчины были такие аккуратные ногти: чистые, блестящие, будто отполированные. Пальцы длинные, ровные. Ладонь узкая, но сильная. Видны вены под тонкой кожей.

Он знает, что руки его главное украшение. Поэтому старается держать их на виду: часто прикрывает ладонью рот, или убирает волосы за ухо.

Целый час мы просидели на кухне за разговорами. Съели все печенье, что было в вазочке, намазав его вишневым варением, которое почему-то оказалось с косточками. Выпили еще по кружки горячего кофе и какао. А потом принялись за конфеты, спрятанные в шкафчике над холодильником.

Время пролетело, и я даже не заметила, как рассказала ему обо всем, что произошло за мою не слишком длинную жизнь.

– А чем твой отец занимается? – спросил он.

– У него сеть автосервисов. А сам он – механик. Причем, очень хороший механик. Он с самого детства болеет машинами.

– Так значит, ты кое-что знаешь о машинах?

– Я знаю о них практически все.

– Даже.

Моя самоуверенность развеселила его.

– Вместо сказок на ночь, я слушала рассказы о стареньком Шевроле с потертыми шинами, или о заморской принцессе Феррари. А еще мой папа говорил, что машина всегда соответствует характеру владельца. Вот у тебя какая машина?

– Пассат.

– Не самая дешевая модель, но и не дорогая. Классика. Хозяин такой лошадки ценит комфорт, но не выпячивается. Остается в тени, при этом имеет определенный вес в обществе. А двигатель какой?

– Двухлитровый.

Теперь он уже взглянул на меня с интересом.

– Ого! Любишь скорость?

– Я бы так не сказал.

– Значит, быстро не разгоняешься, но любишь, когда мотор рычит.

– Да, люблю. Этот звук мне приятен.

– Чувствуешь силу, но не пользуешься ей.

– Наверное.

– А какого цвета?

– Черного. Только купил, два месяца назад.

– Еще и практичный.

– А мой отец? У него Лексус. Там стоит во дворе. Видела?

Он загорелся, даже пересел на другой стул, ближе ко мне.

– Видела.

– Брутальная. Правда?

– Скорее – шикарная. Впрочем, как и он сам. Любит быть на виду. Большие скорости, мощный двигатель, красивая обложка и все такое. Он весь в этой машине. У него даже телефон крутой. Я такой еще не видела в продаже.

– Так значит, ты оцениваешь человека по машине?

– Не совсем так. Люди сами по себе сложный механизм. А машина – лишь отражение в зеркале. Чем легче интерфейс, тем проще человек.

Алекс пожал плечами и точно так же, как и его отец, недовольно фыркнул. Длинные пальцы нервно постукивают по краю стола, привлекая к себе внимание.

В коридоре раздался резкий звонок в дверь. Для меня он стал неожиданным. Кто может зайти в гости в девять часов утра? Да еще зная, что хозяева в это время на работе.

Удивленно взглянув на меня, Алекс нехотя вышел из-за стола и направился в прихожую.

Мне снова пришла в голову мысль, что это Макс. Надо же, как сильно меня запугали. Я дрожу даже от звонка в дверь. Что же будет, когда я с ним встречусь?

Первые пять минут было тихо. Потом послышался взволнованный голос женщины. Алекс ей что-то ответил на повышенных тонах. И снова тишина. Я встала со стула, еле вынув живот из-под стола, и подошла к двери. Руки стали холодными. Почему-то я сразу догадалась, что говорят обо мне.

– Вы даже ее не знаете, – послышался незнакомый голос, – подобрали на вокзале. Как так можно, Алекс? Ты же умный парень. Твой отец на эмоциях может натворить глупостей, но ты с Наташей! Не понимаю.

– Прекрати, – проговорил Алекс. – Это его решение. Ни я, ни мама не можем…

Его тихий голос растворился в огромном холле. Женщина шепотом что-то ответила, но потом снова перешла на крик.

– Вот приедет Макс и поставит Санычу мозги на место! А то расслабили мужика. Позволяете ему творить, что захочет. Должны же быть какие-то рамки?! Тащить незнакомую девку в дом! Да еще оставляют ее одну в квартире. Вы хоть видели, что у нее пузо уже на голову лезет? Ей скоро рожать. А дальше? Саша будет кормить ее и этого малыша? Тогда зачем вам нужна такая прислуга?

– София не прислуга. И прекрати орать на меня.

Его спокойный голос и уверенный тон охладил пыл крикливой дамы. Почему-то она не стала с ним дальше спорить, а просто фыркнула недовольно и вышла за дверь. Хлоп! И тишина.

Неприятно быть свидетелем такого разговора. Вроде бы она и права – действительно, зачем Сан Саныч мне помогает? С другой стороны, обидно, что меня считают прислугой.

Я тихонечко вышла в коридор, и пока Алекс все еще был в холле, проскользнула в свою комнату. Малышка стукнула в бок. Ей уже тесно в этом капкане. Срок большой, а она все еще никак не родится.

– Потерпи, – погладив живот, вслух сказала я. – Мне тоже плохо.

– Как ты, Соня?

В дверь заглянул Алекс. Он подумал, что я разговариваю с ним.

– Нормально.

Я вынула из шкафа свой рюкзак. Нужно как можно скорее уйти из этого дома, пока не приехал страшный Макс, или эта дама не выставила меня за порог. Зачем ждать, когда у Сан Саныча начнутся проблемы из-за меня. А ему все равно не дадут спокойно жить, пока не избавятся от неприятеля. Хотя трудно назвать меня «неприятелем», скорее – наглой приживалкой, или мошенницей.

– Что ты делаешь? – спросил Алекс, наблюдая, как я складываю одежду на кровать. Он даже растерялся. – Просто возьмешь и уйдешь? Вот так?

– Как так?! – вспылила я, еле сдержав слезы. Они как всегда подступили неожиданно. – Рано или поздно, но меня выгонят из этого дома. Понимаешь? Никто не даст мне остаться здесь. Особенно когда родится ребенок!

– Дурочка, именно из-за ребенка мой отец привел тебя в наш дом.

– Почему? Причем здесь мой ребенок?

Алекс сел на край кровати, аккуратно отодвинув в сторону мою кофту. Ему в голову не пришло, что на покрывале не сидят в джинсах, в которых ходят по улице. Или это только в моей семье есть такое правило?

– Когда я учился в старших классах, мама родила девочку. Ее назвали Аней.

Я села с ним рядом.

– Что с ней стало? Она умерла?

– Ей не было и года. Сердце. – Он весь сжался, как будто это произошло только вчера. – Папа до сих пор не может забыть ее.

– А Наташа?

– Она сильная. Никогда не покажет, что плохо. А папа другой. Наивный и очень добрый. Он винит себя в смерти дочери. – Алекс взглянул на меня. – Это все не случайно, София. Ты не должна уходить.

– Но, что я могу…

– Ты можешь, спасти его.

– Как? Как я могу кого-то спасти?!

Вскочив на ноги, я даже не заметила, как халат распахнулся. Живот вывалился наружу. Хорошо хоть я надела с утра лифчик, а то бы предстала перед парнем во всей красе.

Совершенно не смутившись, Алекс равнодушно взглянул на мою огромную грудь, увеличившуюся, за последние месяцы в чуть ли не в три раза. Потом перевел взгляд на ноги, и вот тут у него проснулся профессиональный интерес.

– Тебя не беспокоит эта вена? Давно она в таком состоянии?

Я быстро одернула халат, но он только в некоторых местах прикрыл мое круглое тело. Все остальное вывалилось наружу.

– Она появилась на пятом месяце. До этого не было. Видимо вес прибавился, и увеличилась нагрузка на ноги.

– Ты показывала ее хирургу?

– Нет. Я давно не была у врачей.

– Как это? Разве ты не наблюдаешься у гинеколога? – строго спросил он.

У меня давно закончилась регистрация. Я не могу позволить себе обследоваться в платной клинике. Последний раз я была в больнице три месяца назад. Тогда мне и сказали пол ребенка.

– Да. Наблюдаюсь, – растерялась я, – только ногу не показывала.

– Завтра придешь ко мне на работу, – приказным тоном сказал Алекс. – Я скину тебе на телефон адрес. Это здесь не далеко, всего десять минут ходьбы. Поняла?

Я спрятала руки за спину. Хоть бы он не заметил, как трясутся пальцы. У меня ничего нет: ни медицинского полиса, ни справок. Нет денег на обследование, нет прописки.

– Почему к тебе? Сан Саныч говорил, что ты хирург. – Попыталась выкрутиться я. – К тому же детский.

– Я работаю в больнице. В ней есть все отделения, и гинекология тоже.

Как тупой, объяснил он, проговаривая слова медленно и четко.

– У меня все в порядке.

Я почесала пальцем нос.

– Хватит, Соня! Я уже понял, что у тебя нет денег. Прописку мы тебе сделаем со временем, полис оформим. Завтра ты придешь ко мне в клинику, она частная, и мы с тобой сходим к моему хорошему другу. Он отличный гинеколог. Сдашь анализы. А я посмотрю твою ногу. Хорошо?

Малышка стукнула в ребро. Действительно, давно нужно было показаться врачу. Я даже не знаю, все ли в порядке у моей девочки.

– Хорошо.

Алекс встал с кровати.

– Хочешь посмотреть пекарню моих родителей?

– Не знаю, – пробормотала я. Слишком быстро он меняет темы. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой квартире. Тут все не так, как у меня дома.

– Я тебе помогу. Правда, я здесь не живу уже двенадцать лет, но кое-что помню.

– А тебе не надо на работу?

– У меня еще осталась неделя отпуска.

Целый час Алекс водил меня по квартире. В первый день я многого не увидела, но сейчас уже хорошо ориентируюсь в длинных коридорах. Она вроде бы не большая, но тут так много вещей: какие-то потайные шкафчики, забитые коробками; на высоких стеллажах в гостиной тысячи книг, покрытые тонким слоем пыли; здесь же стопки с бумагами; много живых цветов в глиняных горшках; альбомы со старыми фотографиями, которые давно никто не смотрел.

В ванной и в туалете оказалось еще хуже. Какие-то банки с чистящими средствами, разноцветные тюбики неизвестного назначения, огромные упаковки бумаги и целая коробка душистого мыла одной марки. За ширмой в кладовке оказалась швабра с ведром. А тряпки я нашла на кухне в шкафчике под раковиной.

– Вот и все! – с довольным видом сообщил Алекс, как будто мы смотрели не квартиру, а какой-то дворец, наполненный красивыми вещами и выкрашенный в золото. – Все запомнила? Первая комната от кухни – Макса. Вторая – гостиная. Угловая – родителей. Там, напротив ванной – моя бывшая. Сейчас в ней…

Склад. Куча ненужной мебели и три велосипеда.

– А моя комната? Что там было?

– Раньше в ней жила бабушка. Но она пустует уже больше десяти лет.

Понятно. Работы здесь будет много. Не привыкла я жить в таком хламе. Раз хозяевам некогда наводить порядок, то придется мне заняться обустройством этого гнездышка.

И тут вспомнился советский мультфильм про Кузю и Нафаню. Где маленький домовенок, качая головой, вздыхает: «Беда, беда, огорчение». Так и здесь. Живут интеллигентные люди, а в доме – беда, огорчение.

– Так, что? – пожал плечами Алекс. – Пойдешь смотреть пекарню? Отец обрадуется, если ты навестишь его детище.

– Но его там нет. Он же на производстве. Или я ошибаюсь?

– Да. Здесь только кафе и магазин, а все пекут в другом помещении. Но, мама наверняка сидит в своем кабинете.

– А где ее кабинет?

– Здесь же внизу. В пекарне располагается и главный офис. Там она работает.

– Мне бы тоже начать работать. – Я огляделась по сторонам, мысленно представив объем работы, который придется выполнить за короткий срок. – Мне скоро рожать, а тут полно дел.

– Пойдем. Всего лишь на полчаса, не больше. Скушаешь пирожное, немного проветришься.

Уговаривать меня пришлось не долго. Люблю я сладкое. Мучное не очень, а вот пирожное и конфеты обожаю.

Через десять минут, я как солдат, уже стояла у двери в холле в куртке и сапогах. Алекс с кем-то разговаривал по телефону, пока я надевала шапку.

– Ладно. Конечно, буду. Я тоже соскучился.

Ну, почему он такой? Симпатичный парень, умный, добрый, а любит мужчин, а не женщин. Почему, таким хорошим людям, как Сан Саныч и Наташа, не везет? Один сын – пьяница, а второй… Вот такой. Хороший, но внуков не подарит.

– Извини, Сонь. Мне позвонил старый друг и …

– Да, ничего. Я сама дойду до пекарни. Благо, что не далеко. Заблудиться, не получиться.

Одарив меня виноватой улыбкой, Алекс облегченно выдохнул.

Только мы вышли из квартиры, как соседняя дверь открылась. На пороге появилась старушка. Очень элегантная в строгом пальто и шляпке. Таких дамочек обычно рисуют в книгах, особенно когда речь идет о театрах, или выставках.

Классическая сумочка на сгибе руки, седые кудри прикрывают морщинистую шею, юбка-карандаш чуть ниже колен, и обязательно сапожки на устойчивой невысоком каблучке.

– Алекс, – сухо поприветствовала дама.

– Маргарита Францевна, – так же ответил Алекс.

Моя персона тут же заинтересовала старушку. Особенно деликатное положение и возраст.

– Не слишком ли молода? Ты, наконец-то, женился, или все так же пудришь мозги девчонкам?

– Это наша родственница.

Как ни странно он ответил, да еще стоит и ждет следующего укола. Мы могли бы сразу уйти, но почему-то слушаем ядовитые нападки.

– А твой брат уже вернулся?

– Пока нет. Обещал приехать завтра, но его еще на неделю задержали в Москве.

Слава Богу! Его не будет еще неделю!

– Жаль, – печально проговорила женщина. – А как у тебя дела? Все трудишься?

– Как обычно. – Пожал плечами Алекс, а потом добавил: – Ничего нового.

– Хорошо.

Заперев дверь на три замка, Маргарита Францевна медленно поплелась к лестнице. Мы покорно двинулись вслед за ней.

– Вы далеко собрались? – нарушил молчание Алекс, когда мы почти уже спустились на первый этаж.

– Иду в пекарню. Ко мне сегодня придет подруга. Нужно купить фирменный торт твоего отца. Ну, тот… который с фруктами и кусочками горького шоколада. Как же он называется? Не вспомню.

– «Французский поцелуй».

– Точно! – обрадовалась старушка. – Ты такой умница, Алекс.

Настроение у бабули сразу же поднялось.

– Маргарита Францевна, а вы не могли бы взять с собой Софию? А то мне нужно уйти, а она никогда там не была.

Я дернула его за рукав. Зачем? Не хочу я идти с этой ведьмой.

Алекс улыбнулся.

– Кто такая София? – удивленно вскинув брови, спросила она. И взглянув на меня, уже более дружелюбно сказала: – Ты, деточка, ни разу не была в пекарне своего родственника? Не верю. В этом городе все побывали там. И даже люди, которые приезжают из других регионов и то знают про местную достопримечательность. А шедевры, созданные его отцом – это настоящее произведение искусств.

Когда мы вышли на улицу, полил дождь. Не холодный, а уже весенний, тихий. Алекс записал мой номер телефона, затем помахал рукой, чмокнул бабулю в щеку и сел машину.

Черный Фольксваген моргнул нам фарами на прощанье.

– Несносный мальчишка, – проворчала Маргарита Францевна. В голубых глазах блеснула слеза. – Я знаю их с детства. Наташина бабушка была моей учительницей в школе.

– Правда?

Она встрепенулась.

– Ой, ладно. Расскажу как-нибудь потом. А сейчас пойдем, покажу тебе кафе. Заодно познакомлю с одной девочкой Олей. Она работает на кассе. Чудесное создание! Еще там мальчик Юра, он помогает Наталье с документацией. А еще там обитает одна кикимора, которую по каким-то непонятным причинам, Сан Саныч терпит уже много лет.

– Она что злая? – напряглась я.

Старушка остановилась.

– Сколько тебе лет, милая? Впервые слышу, чтобы людей оценивали по злости. Так обычно говорят дети.

– Мне двадцать, – нисколечко не смутившись, ответила я. – Может это и странно, но я боюсь злых людей. Слишком много их было в моей жизни.

Старушка взяла меня за локоть. Ее тонкие пальцы в белых кожаных перчатках цепко ухватились за куртку.

– К сожалению, София, на свете действительно много плохих людей.

– Почему все так бояться Макса? – откровенно спросила я. – Неужели он действительно такой страшный? Или меня просто запугивают?

Она засмеялась.

– Кто? Макс? Да ты что, девочка! Он замечательный парень. Добрый, нежный, немного вспыльчивый и наивный. Его все любят. Нет такого человека, который не попал бы под его обаяние. В этой семье боятся не Макса.

– А кого?

– Все мы разные, София. Кто-то добрый, но глупый. А кто-то умный, но хитрый. Люди не бывают хорошими или плохими. Не бывает так, чтобы всем нравился один человек, а какой-то стал полным изгоем. Его все равно кто-нибудь тоже полюбит.

Мы зашли в кафе. В одиннадцать часов здесь уже полно народа. Кто-то покупает торт домой, кто-то сидит за столиком с чашкой ароматного кофе.

Помещение оказалось не таким большим, как выглядит снаружи. Хотя здесь довольно таки просторно и хватает места и для того, чтобы посидеть компанией, и чтобы пройтись вдоль витрины и рассмотреть товар.

– Правда тут уютно? – спросила старушка с таким гордым видом, как будто это ее собственная пекарня, а не соседа.

Я кивнула в ответ. И действительно, здесь уютно. А еще пахнет домашней выпечкой.

– Добрый день, Маргарита Францевна! – поздоровался с нами странный мужчина. – Как вы поживаете? Давно к нам не захаживали. Я уж думал, что вы куда-то уехали.

Глупые очки в круглой оправе соскользнули с носа. Он поправил их худым пальцем и удивленно взглянул на меня.

Интересный субъект! Таких в Самаре не встретишь.

Бирюзовый костюм плотно натянут на тощее длинное тело. Высветленные добела волосы густо намазаны блестящим гелем. Ухоженные руки то и дело взлетают в воздух, словно крылья бабочки. Ботинки начищены до блеска.

– Юрик, куда же я уеду. Меня и здесь неплохо кормят. Вот познакомься с моей спутницей.

Старушка чуть подтолкнула меня вперед, словно показывая товар на рынке. Юрий протянул руку.

– София, – представилась я.

– Юрий, – пожав мою руку, гордо сказал он. – Так ты и есть та самая София? Не удивляйся. Я все знаю. Еще вчера Наталья Васильевна мне про тебя рассказала. А сегодня Сан Саныч позвонил и велел мне, привести тебя сюда и накормить чем-нибудь вкусненьким. Только я подошел к парадной, как меня опередил Алекс. И мне пришлось уйти.

– Юрик здесь главный, – почему-то шепотом произнесла Маргарита Францевна. – Он правая рука Натальи.

– Ну, что вы! – засмущался парень. – Я вовсе не главный. Просто помогаю хозяевам, хотя это не входит в мои обязанности. В этом заведении хозяйничает Валерия. Она администратор и лучшая подруга Натальи Васильевны.

– Кто? Эта ведьма? Что ты говоришь, Юра? Она пустое место, а не администратор.

Недовольно сопя, бабуля направилась к витрине со сладостями. Юра пожал плечами, но догонять ее не стал. Хотя она этого ждала.

– Хочешь что-нибудь паа-пробовать? – манерно растягивая слова, спросил он меня. – У нас большой ассортимент пирожных. Даже есть мороженое и горячий шоколад.

– Не-а. Спасибо. Я ничего не хочу.

Старушка надолго зависла у витрины. Отлично зная всех работников пекарни, она не упустила момент, чтобы поговорить с каждым. Юрий тоже исчез. В кафе зашла толпа подростков, и все помещение превратилось в шумный базар. Столики возле окна моментально заняли. Девочки-продавцы засуетились с подносами в руках. Зазвенела посуда. В воздухе повис аромат крепкого кофе вперемешку с ароматом ванили.

– У вас все в порядке? – прозвучал голос у меня за спиной. – Может, вам лучше сесть?

Молодая красивая женщина взяла меня за локоть. Я взглянула на нее, и в глазах все поплыло.

– Вот сюда. Посади ее на стул. Юра, давай быстрее, а то…

И все. Свет погас. Голоса пропали. На какое-то время мозг полностью отключился, и я провалилась в черную пропасть.

– София, открой глаза.

Голос Алекса снова вытащил меня на свет. Сначала появились тени, потом запахи. Силуэт длинного худого тела навис над моей головой. Во рту вкус лекарства. А по потолку скачут солнечные зайчики.

– Она нас слышит? – взволнованно спросил Сан Саныч.

– Не кричи, – одернула его Наталья.

– Это мы виноваты. – Послышался испуганный голос Маргариты Францевны. – Привели ее туда в самый час-пик, когда полно студентов.

– Вы ошибаетесь, – вмешался в разговор Юрий. – Она упала, потому, что была голодная. Алекс даже не накормил завтраком бедняжку.

Сколько же их здесь? И где мы находимся? Неужели уже вечер, и все вернулись с работы?

Я приоткрыла один глаз. Второй все еще спит и не хочет никого видеть.

– София!

Все разом кинулись ко мне. Сан Саныч оказался ближе всех к кровати. Его толстый живот чуть не отдавил мне руку.

– Все! – повысил голос Алекс. – Отошли в сторону!

Потупив взгляд в пол, Юрий тут же отступил на шаг назад. Старушка с Натальей все так же пытаются пробиться ко мне, но Сан Саныч их остановил.

Я огляделась по сторонам, насколько это возможно. Большая палата, пропахшая хлоркой и лекарствами. В углу два мягких кресла, дальше стоит круглый стол, тумбочка и небольшой холодильник возле окна. Все дорого и красиво.

– У тебя что-то болит? – спросил Алекс. Его холодные пальцы легли на мое запястье.

– Нет, – ответила я чужим голосом. – Что со мной случилось? Я никогда не падала в обморок.

От страха затряслись губы, и я тут же взглянула на свой живот. На месте. Значит, с ребенком все в порядке.

– Такое бывает, – ласково проговорил Сан Саныч, хотя в глазах промелькнули слезы. – Алекс сказал, что…

Он не смог закончить фразу, а только вопросительно взглянул на сына. Наташа обняла мужа, чтобы немного успокоить. Уж слишком его взволновала вся эта ситуация.

– Нельзя тебя одну оставить ни на минуту. – Улыбнулся Алекс. – Только отъехал от дома, как ты устроила целый спектакль. Напугала публику и меня тоже.

Я попыталась улыбнуться в ответ, но почему-то даже на это не хватило сил. Губы растянулись, но эмоции полностью выбили из колеи.

Поняв всю сложность ситуации, Юрий не стал мешкать и потихоньку вывел всех из палаты. Сан Саныч, конечно, начал сопротивляться, но тот выволок его за дверь насильно, сказав, что нужно оставить меня на попечение врачам. Наталья вышла последняя и плотно закрыла за собой дверь.

Через минуту в палату вошел пожилой мужчина. Он оказался гинекологом, которому Алекс хотел меня показать.

– Ну что, милая дама, давайте вас посмотрим! – сказал он мягко, но громко. – Снимите одежду.

Я попыталась привстать, но голова снова куда-то поехала. Руки задрожали. Алекс стянул с меня кофту, а брюки я кое-как спустила до колен.

– Пульс нормальный, – проговорил доктор после полного осмотра. – Давление в норме. Нужно сдать анализы и посмотреть гемоглобин. Вы хорошо питаетесь? Сколько часов в день гуляете? Как спите?

Я растерялась. Мне уже пора рожать, а он хочет, посмотреть мои анализы. И причем здесь питание и сон? Ребенок уже большой и просится наружу.

– Она скоро родит? – спросил Алекс, заметив мой недовольный вид. – Срок уже большой.

Старикашка кивнул головой.

– Пора бы уже. Я думаю, что в ближайшие дни. – Он взглянул на меня. – Если хотите ускорить процесс, нужно поработать. Сделайте приятно себе и мужу. Это поможет вашему малышу.

– Как? – не поняла я. – Что нужно сделать?

Щеки Алекса вспыхнули ярким румянцем. Доктор хитро улыбнулся.

– Любовь, милая. Только любовь. Именно она поможет вам родить ребенка.

После недолгого пребывания в больнице, мы вернулись домой.

Юрий сразу же направился в пекарню. Масса эмоций ввели парня в какой-то неописуемый транс. Он всю дорогу плакал и винил Алекса во всех грехах. Потом долго передо мной извинялся, а напоследок, когда мы уже вышли из машины, поцеловал мне руку и еще раз сказал: «Это он во всем виноват».

– Бедный мальчик, – покачав головой, сказала Маргарита Францевна. – Юра такой ранимый человек. Все принимает близко к сердцу.

Когда мы поднялись на третий этаж, она открыла дверь в свою квартиру. Из узкой щели показалась голова кота. Жалобный вид и потрепанные усы, развеселили меня. На душе даже стало лучше.

Весь вечер Сан Саныч с Натальей не отходили от меня ни на шаг. Как будто я инвалид, или тяжелобольная. Сначала сварили суп, потом напоили горячим чаем с мятой, чтобы я лучше спала.

Раньше, обо мне заботилась моя бабуля. Тоже кормила с ложечки, если я болела, гладила по голове большой натруженной рукой. Потом укутывала в пуховое одеяло, которое бывает только в деревянных домах с печкой, поила горячим чаем, а еще рассказывала интересные сказки перед сном.

Сейчас ощущения те же, что и много лет назад.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросила Наталья, когда я уже легла в кровать.

– Спасибо вам, – расчувствовалась я. – Из-за меня столько хлопот… Я отработаю все, что вы для меня сделали.

– Глупости. Никаких хлопот ты нам не доставила. Мы обе женщины, и понимаем, как тяжело на таком большом сроке. Всегда кружится голова, ноги болят, теряется чувство равновесия. Это самый беспомощный период, когда многое не можешь контролировать. Сама рожала три раза.

– Вы совсем меня не знаете.

– Узнаем, – твердо сказала она, – а теперь отдыхай.

Наталья женщина не простая. Мало говорит, смотрит исподлобья, но сердце у нее доброе. Сразу видно, что она живет среди мужчин, где нужно быть и любящей матерью, и примерной женой, так еще и подстраиваться под их образ жизни. А мальчишки – это особый народ.

Около полуночи позвонил Алекс.

– Как ты, Сонь?

– Лежу. Ем, – отчиталась я. – Много ем. Твой отец считает, что я слишком худая.

– Правильно считает. Тебе нужно хорошо питаться.

– Я прибавила пятнадцать килограмм за время беременности. Этого мало? Скоро я буду похожа на бегемота. Ты видел растяжки? Это ужасно!

Он усмехнулся.

– Сколько же ты весила до беременности, если сейчас такая худенькая? Килограмм сорок?

– Примерно. – Тоже улыбнулась я. – Ты не сравнивай меня с собой. У меня рост метр пятьдесят восемь. А ты, наверное, все метр восемьдесят?

– Восемьдесят два, – поправил он меня. – Я не сравниваю. Сам всю жизнь был тощим. Даже при моем росте, я вешу всего семьдесят два. Хоть каждый день ем папины пироги, а все равно не толстею.

– У меня тоже нет проблем с весом.

В трубке послышался странный скребущий звук, как будто кто-то царапает стену.

– Что это у тебя там? – напряглась я.

– Это Бернар. Собака. Друг попросил, присмотреть за ним пару дней. А он, зараза, дерет мебель. На диване уже отгрыз все пуговицы. А вчера залез в шкаф, достал с нижней полки мои носки, пожевал их немного и запрятал под стол на кухне. Вечером я устроил ему взбучку. А он мне за это, содрал шторы в комнате и разбил горшок с цветком. Как он достал до подоконника? Не понимаю. Сам маленький, а прыгает высоко.

Увалившись на кровать, я прижала телефон к уху, достала из комода маленькую подушку и подложила под ноги. Стало гораздо удобнее.

– Что будешь делать завтра? – спросил Алекс сонным голосом. Уже двенадцать, а мы все болтаем.

– Нужно заняться домом. Раз моя девочка не хочет появляться на свет, придется ее немного расшевелить. А то, я вечно буду ходить с животом.

– Не торопись. Всему свое время. Природу не обманешь.

– Знаешь, как тяжело носить такой груз? Я чувствую себя, как ржавый пикап, который еле движется по дороге, скрипит и пыхтит на каждом повороте.

– Ты на него совсем не похожа.

– Может и так, но ощущение – один в один. Так еще масло в двигателе подтекает, и постоянно требуется заправка.

Поясница тут же заныла, как будто почувствовала, что говорят о ней.

– Хочешь, я тебе помогу?

– Поскорее родить, или что?

– Нет, – засмущался Алекс. – В этом я не помощник. А вот в уборке я – спец. Могу передвинуть что-нибудь тяжелое, или вынести мусор на улицу.

– Ты поможешь мне с уборкой? Правда?

– Помогу. Мне все равно нечем заняться.

– А как на это посмотрят твои родители?

– Мы им не скажем, – прошептал он в трубку. – Пусть, это будет наш маленький секрет.

– Хорошо. Секреты я люблю. Тогда до завтра.

С утра, не успела я почистить зубы, как он пришел. Бросил в комнате сумку и сразу же направился на кухню. Включил кофеварку. Я прошла в свою комнату, чтобы переодеться. А, то не прилично ходить по дому в пижаме.

– Доброе утро.

Он сварил мне какао, а себе налил в кружку крепкий кофе.

– Вкусно пахнет.

Я села за стол. Алекс достал из холодильника сыр.

– Хочешь, сварю кашу?

– Нет.

– Тогда бутерброд?

– Хорошо.

– Как ты себя чувствуешь? Голова больше не кружится?

– Не-а, не кружится. Я спала сегодня, как младенец.

Горячий напиток обжог губу. Я подула в кружку, а потом сделала большой глоток. Вкус шоколада взбудоражил аппетит. Вчера не хотелось, есть, а сегодня напал жуткий голод.

– Папа тебе пытался дозвониться с утра, но твой телефон отключен.

– Ах, да! – встрепенулась я. – Точно. Я вчера его отключила. А что он хотел?

– Он здорово за тебя испугался. Мама никогда не падала в обморок во время беременности. А тут такое… Он перенервничал.

– Бедный.

Снова чувство вины проникло в самое сердце.

Алекс ничего не ответил, а только хитро улыбнулся. Ему нравится, наблюдать за тем, как я поглощаю бутерброды с сыром один за другим.

– Почему ты все время трогаешь свой нос? – спросил он, когда я потянула руку к лицу.

– Я?

– Да. Ты его постоянно трешь. То пальцем, то рукавом.

– Не знаю. Наверное, привычка?

Бутерброды закончились.

– С чего начнем? – спросила он, когда я допила какао.

– Думаю, надо вынести мусор. А потом займемся самой большой комнатой.

Он надел спортивные штаны и футболку. Я в это время помыла посуду и застелила свою кровать.

– За дело.

И мы принялись за уборку.

За первый день мы вычистили гостиную. Вынесли все коробки, перенесли горшки с цветами на подоконники, расставили на полках книги, отдали в химчистку ковер и покрывала с дивана и кресел. Я намыла полы, а Алекс залез на стремянку и протер огромную хрустальную люстру на потолке.

Ближе к трем часам, он уехал домой. В холодильнике остался вчерашний суп, и я не стала больше ничего готовить.

На второй день пришла Маргарита Францевна. Она тоже включилась в процесс уборки и взяла на себя кладовку. Вдвоем с Алексом они вычистили все стеллажи, расставили на полках банки с вареньем и компотами. Я в это время постирала, а потом погладила шторы на кухне.

Третий день мы разгребали бывшую комнату Алекса. Четыре огромных мешка с барахлом отправились в мусорный контейнер. Куча ненужных баночек, коробочек, тряпок и разных железок, непригодных ни для чего, были разобраны и определены в нужные места.

– Здесь раньше стоял письменный стол, – сказал Алекс, указав пальцем в угол напротив окна. – Он сейчас в твоей комнате.

– А где кровать, шкаф? Почему все выкинули и превратили комнату в склад?

– Ты спишь на моей кровати.

– А все остальное?

– У нас когда-то был гараж. Прямо за соседним домом. Папа машину туда не ставил, а использовал для хранения разного хлама. В один прекрасный день кому-то отдали эти земли, и все гаражи снесли. Я как раз к тому времени съехал к другу на частную квартиру. И тогда они все вещи из гаража, перетащили в мою комнату.

Вот так и появляются свалки. Сначала банки, потом швейная машинка и велосипеды. Горы растут, а убраться некому.

Я еще раз огляделась по сторонам. Стало чище, но уюта все равно нет.

– Тебе нравилась эта комната? – спросила я. – Мне кажется, она темная и какая-то узкая. У твоего брата больше места и два окна. Почему тебе дали ее, а не другую? Даже моя комната и то просторнее.

Сев на стул, Алекс задумался. На переносице образовалась глубокая складка.

– Ты считаешь ее маленькой?

– Не маленькой, а не уютной.

Он пожал плечами.

Только сейчас я заметила, какой он худой. В майке и шортах до колен, он выглядит, как мальчишка. Высокий, стройный. Прямая спина, длинные ноги. И лицо совсем юное.

– Ты знал, что в вашем дворе живет бомж? – спросила я, между прочим.

– В нашем?

От любопытства, он выглянул в окно. Двор пустой. Только машины, и дети бегают вокруг фонтана.

– Он уже ушел.

– Что за бомж? – вдруг заинтересовался Алекс. – В нашем дворе нет бездомных.

– А ладно.

Я махнула рукой и хотела пойти на кухню, как он меня остановил.

– Нет, нет. Расскажи. Где ты видела его?

– Какая разница?

– Если это лысый и толстый мужик в трениках, то разница есть.

– Да, он был лысый и в спортивных штанах. А в чем дело?

Алекс засмеялся.

– Это вовсе не бомж, София. А наш сосед из крайней парадной. Петр Васильевич Колобок. У него свой бизнес, огромный дом за городом и вон тот Мерседес, что стоит около забора.

Он показал мне на белоснежный немецкий автомобиль. Настоящий конь с трехлитровым двигателем, и стоимостью, как квартира в Ленинградской области.

– Как это? – удивилась я. – Он был весь в грязи. Голодный, трясся от холода.

– Ага! Он такой! Не обращай внимания.

Я еще раз выглянула в окно. Алекс встал у меня за спиной и тоже посмотрел, только не на машину, а на мой нос, который снова начал зудеть и чесаться.

– Ты с ним не разговаривала?

– Не-а.

– София?

– Ну, немного.

– Ты спускалась вниз?

– Я вышла на улицу всего на минуту. Он был таким несчастным.

– Зачем?! Он – пьяница! О чем с ним разговаривать?

– Он сказал, что ему не хватает денег на хлеб.

– О, Боже!

Схватившись за голову, засмеялся он.

– Что?

– Он богаче тебя в тысячу раз. У него свои кафе и рестораны по всему городу. А ты клюнула на его слезные жалобы! Он больной человек! Любит изображать из себя нищего. Ты хоть видела, какой у него живот? Разве бомжи бывают такими жирными?

– Я не подумала об этом.

– Так ты дала ему денег?

– Пятьсот рублей.

– Обалдеть. – Сев на стул, он кое-как успокоился и уже серьезно спросил: – Он взял?

– Взял.

– Ладно. Завтра он вернет тебе эти деньги.

Стало обидно. Подумаешь, обманули! Что мне жалко пятьсот рублей человеку? Может ему в этот момент они были очень нужны? А мне все равно тратить не на что.

– Ты всем даешь, если просят? – спросил Алекс. – У тебя есть лишние деньги?

– У меня их вообще нет.

Он странно скривил губы. Впервые такое вижу. Рот съезжает в сторону, уголки губ опускаются вниз. Так обычно делают дети, когда обижаются на учителя в школе, или на маму.

– Ты не голодный? – спросила я.

– София, ты постоянно думаешь о еде! – воскликнул он, заметив мой жалостный взгляд. – Мы недавно завтракали. А ты снова проголодалась.

– Сейчас два часа! Уже все нормальные люди обедают.

– Пойдем.

Он потащил меня на кухню.

– Только я сама приготовлю.

Вчера я сварила борщ и порезала салат. Сан Саныч оценил и даже попросил добавку. Наталья тоже похвалила, но много есть, не стала. Она четко следит за весом.

– Вкусно.

Опустошив тарелку с супом, Алекс отложил ложку в сторону.

– У меня бабуля работала поваром в школе, – с гордостью сказала я, – и мама многому научилась у нее. С раннего детства я любила наблюдать за тем, как они готовят. Бабуля пекла чудесные пироги, а мама варила невероятно вкусные супы.

– Твоя бабушка еще жива?

– Да.

– Тогда, почему ты не уехала к ней? Она знает, где ты?

– Нет. Я никому не сказала.

– Почему? София, я не понимаю.

Он так нежно произносит мое имя, что даже сердце замирает. Я не привыкла к такому обращению.

– Я хотела, сбежать от…

– От чего?

Зеленые глаза прожгли меня насквозь.

– От всего. Даже от бабули.

– Почему?

– Она меня тоже предала, как и родители.

– Ты злишься на нее?

– Конечно, злюсь, – сказала я слишком резко. – Мои родители бросили меня и сестру на целый год. Они уехали на север работать, а нас оставили в деревне. Тогда было тяжело найти деньги для бизнеса. Кредиты давали под бешеные проценты, а богатых родственников у нас не было. Вот они и отправились на заработки. А потом открыли свой первый автосервис.

– Так они не просто так вас оставили, а поехали зарабатывать деньги на семью.

– Не важно. Мама могла бы остаться с нами.

– Разве вам было плохо в деревне? Ты сама говорила, что любишь бабушку.

– Что в этом хорошего? Бабуля тоже еще работала. Целые дни проводила в школе, даже по субботам. А воспитание сестры полностью упало на мои плечи. Дед пил, никогда не помогал. Настя была еще совсем маленькой. Мне было восемь, а ей пять.

– Это было так давно, София. Нельзя держать обиду.

– Родители не должны оставлять своих детей. Нет такой причины, чтобы это случилось.

– Ты не права. Ситуации бывают разные. Они вас не бросили. Ты сама рассказывала, что твой отец успешный бизнесмен. Значит, вы жили не бедно. Он дал тебе многое, но пришлось пожертвовать одним годом жизни. Они же не отдыхали на севере, а много работали.

– Без нас.

– Ну и что?

– А то, что я хотела быть рядом с мамой.

– Я понимаю. Но все же выбрось свою злость из головы. Мы любим родителей, не смотря ни на что. И они любят нас.

– Мы их любим, а они думают только о своих деньгах. Особенно папа. Ему не нужны дети, для него самое ценное в жизни – это машины.

– Ты так думаешь?

– А разве не так?

Алекс промолчал, но, посмотрел на меня как-то странно. Может, осудил, а может, задумался над моими словами.

Чайник закипел. Мы еще немного посидели, а потом он уехал домой.

Как только я осталась одна в квартире, то сразу же написала сообщение подруге. Она до сих пор думает, что я уехала к родителям.

«Привет, Верка. Прости, что не позвонила. Ты не угадаешь, куда я попала? Не Париж, но тоже не плохое место. Меня приютила одна семья. Лапины. Правда, смешная фамилия? Но, они все лапочки. Такие добрые, милые. Пиши мне. Целую».

Мы с Веркой мечтали поехать во Францию. Пытались копить деньги, откладывали с каждой зарплаты по несколько сотен в месяц, а потом подсчитали общую сумму за год и поняли, что Париж нам не светит. Пока.

Верка в этом году поступила в университет на юриста, а я вот… забеременела. Неожиданно… Не скажу, что приятно, но деваться некуда. Мимолетные удовольствия всегда стоят дорого.

Может именно поэтому, я так и не смогла вернуться в Самару. Посмотреть отцу в глаза. Рассказать маме правду о том, как сильно ошиблась в своем первом парне. Расстроить бабулю.

Вечером к нам зашла Маргарита Францевна, держа в руках своего смешного кота.

– Чаплин снова разболелся, – сообщила она. – Что с ним делать, ума не приложу? Всю ночь орет, а днем бегает по коридору и раскидывает обувь в разные стороны. Может, он сошел с ума?

– Ему сто лет. Он уже старый, больной кот. Что ты от него хочешь?

Сан Саныч брезгливо взглянул на усатого. Он терпеть не может животных в доме.

– А если он помрет? Что я буду без него делать?

– Нового заведешь.

– Что ты такое говоришь, Саша?! – воскликнула старушка в ужасе. – Ты хоть помнишь, как он у меня появился? Кто мне его подарил?

– Макс. А кто же еще? Только он пристраивал соседям всех бродячих зверей с улицы.

– Нет, Саша, это Алекс привел этого милого котика.

Наталья погладила Чаплина по блестящей шерстке.

– Алекс?! – подпрыгнув от возмущения, спросила старушка. – Он издевался над бедным животным. А Макс его спас и принес ко мне.

Смешной кот вздрогнул от крика хозяйки.

– Алекс лечил его. – Заступился за сына Сан Саныч. – У кота была сломана лапа, и он за ним ухаживал.

– Да, он долго с ним возился. Кормил с ложечки, носил в лоток.

Подтвердила Наталья.

– Не помню, – капризно проговорила Маргарита Францевна. – Мне принес его Макс. Сказал, что кот ничей, и что он болеет. Чем уж ваш Алекс его лечил, не знаю. Но, Чаплин был худой и еле живой.

– Мальчику было всего двенадцать. Чем он мог, лечить кота?

Я усмехнулась, когда увидела недовольную мину бабули. Губа оттопырена на метр вперед. Так и хочется ее закатать назад.

Маргарита Францевна не стала спорить с любимыми соседями. Забрала своего плешивого кота и двинулась в сторону двери, а потом остановилась и через плечо пробубнила:

– Алекс хороший мальчик. Даже Софии помогает по дому. Только кота мне принес Макс, а ваш младший сын издевался над ним.

Она ушла, громко хлопнув дверью. Вроде не стала ругаться, но характер показала.

– Так тебе помогает Алекс? – спросила Наталья, как обычно, сухим тоном. По ее виду не поймешь – сердиться она, или нет.

– Немного.

Пришлось соврать. Он сам попросил меня не выдавать его.

Сан Саныч недовольно фыркнул, нежные пальчики нервно схватились за край скатерти. Я села на стул, а Наталья ушла в свою комнату, так и не проронив ни слова.

– Милая, я не хочу, чтобы ты так много работала, – взяв меня за руку, проговорил Сан Саныч. – Тебе нужно больше отдыхать. Спи, кушай, смотри телевизор, гуляй по парку. Ты знаешь, что тут рядом парк?

– Я еще не выходила на улицу.

Честно призналась я.

– Почему?

– Мне никуда не надо.

– А гулять?

– Я редко гуляю.

– Сходи в магазин, на рынок.

– Мне ничего не надо.

– Ну, да. Ну, да.

Он встал. Я еще больше вжалась в стул.

– Я тебе дам немного денег.

– Не надо…

Я хотела уйти, но он снова усадил меня на стул.

– София, ты не будешь, работать бесплатно. Я вижу, как много ты сделала за эти дни.

– Разве это много?

– Не перебивай меня, девочка. – Его мягкие пальцы легли на мое плечо. – Мне приятно приходить домой и видеть тебя. Раньше дети были маленькие, а теперь мы с Наташей остались одни. Макс все время в командировках. Алекс живет отдельно. А в квартире осталась лишь тишина. Теперь появилась ты. Скоро будет еще один человечек бегать маленькими ножками по дому.

– Надеюсь, что скоро.

Я улыбнулась. Сан Саныч тут же расцвел. Его пухлые губки, точно такие же, как у Алекса, задрожали от волнения.

– Скоро, деточка. Скоро. Не торопи время.

В дверь позвонили. У нас в Самаре не принято после девяти часов вечера ходить в гости. Но, видимо в этом городе, свои законы. Здесь люди ложатся спать поздно, поэтому все магазины и школы работают с девяти, а то и с десяти, часов.

Наталья открыла дверь. Даже, при включенном телевизоре, я услышала снова этот неприятный голос. Женщина, которая к нам приходила и кричала на Алекса. Тогда я не видела ее лица, но помню каждое слово и даже этот еле заметный украинский акцент.

– Как дела? – спросила женщина.

– Хорошо, – ответила Наталья.

Они прошли в гостиную.

Я пожелала Сан Санычу хорошего вечера и направилась в свою комнату. Не хочу нарываться на неприятности, слушать упреки в свой адрес. Даже знакомиться с ней не хочу.

Только я вышла из кухни, как в коридоре показалась женщина. Невысокого роста, хорошая фигура. Не худая, не полная. На вид около сорока, а может чуть больше. Стрижка под каре. Яркая блондинка. Черты лица мягкие, красивые голубые глаза.

Она направилась на кухню, чтобы поздороваться с Сан Санычем. А тут я. Да еще с недовольным лицом. Мы прошли мимо другу друга, не проронив ни слова. Она даже голову не повернула, даже не взглянула. Только аромат ее сладких духов поздоровался со мной. И я громко чихнула.

Моя комната находится не далеко от гостиной. Но стены в доме толстые, капитальные, поэтому я не услышала их разговора.

Да и что там слушать? Я знаю, о чем пойдет речь.

Зачем вы взяли эту девочку к себе домой?

А вдруг она мошенница?

Или еще лучше – вдруг она ненормальная? Сбежала из дурдома и притворяется беременной.

Разве можно доверять ей? Она же еще такая молодая!

Хорошие вопросы. Только Наталья вряд ли прислушается к ней. В этом доме у меня есть защитник, и она во всем поддерживает его, даже если, в чем-то сомневается.

Прошло почти два часа, как дама пришла к нам в гости. Я прочитала несколько страниц очень скучной книжки, а потом решила перед сном сходить в туалет.

В коридоре темно, и только узкая полоска света пробилась из-под двери в гостиную.

– Все равно, Наташа, вы совершаете ошибку. – Послышался тихий женский голос. – Дома хранятся украшения, деньги. У вас только картины стоят больше миллиона. Вы совершенно не знаете эту девушку. А вдруг она что-то украдет?

Так я еще и воровка? Неожиданно!

– Это всего лишь деньги, – громко произнесла Наталья. Она не умеет говорить тихо. – Не беспокойся, Оля. Девочка беременна, куда она сбежит? Тем более, она не из бедной семьи. Зачем ей наши картины?

– Это она так сказала? И ты веришь, что человек из состоятельной семьи сбежит из дома? Что ей не сиделось в своей Самаре под крылышком родителей? Она совсем ребенок! Малюсенькая, как пятнадцатилетний подросток. Вы хоть ее паспорт видели?

– Видели. Ей двадцать. То, что она не с улицы – это точно. Девочка домашняя, вежливая, хорошо воспитанная. К тому же не ленивая. Видишь, как дома стало? Я даже не помню, когда у нас была такая чистота.

– С таким пузом она вычистила всю квартиру?

– Ей помогает Алекс. Я думаю, что и Маргарита Францевна внесла свою лепту. Она не упустит момента, чтобы не порыскать у нас по шкафам.

– Алекс! Я так и думала. Эта добрая душа всем помогает. А вот старухе нечего тут делать. Гони ее подальше. И смотри, Наташа, эта девочка запудрит мозги твоему сыну. Вон она, какая хорошенькая. Как куколка. А он мужик одинокий, к тому же падкий на женщин. Ты сама его знаешь.

– Кто? Алекс?

– Причем здесь Алекс! Ему не нужна такая дурочка. А вот Макс…

– Я поговорю с ним.

– Пусть Саша поговорит. Для Макса отец большой авторитет.

– Я сомневаюсь, что Макс обратит на нее внимание. Она еще совсем ребенок, к тому же немного наивная.

– Наивная? – усмехнулась Ольга. – Ты хотела сказать – глупая?

– Она еще маленькая. Какой там может быть ум.

Дальше я не стала слушать этот бред. Сходила в туалет, а потом вернулась в свою комнату, залезла под одеяло и закрыла глаза. Сегодня был слишком длинный день.

Утром Алекс привез покрывало из химчистки, а еще протянул мне пятьсот рублей.

– Я не возьму твои деньги.

Начала сопротивляться я, но он сунул мне их в руку.

– Это не мои. Колобок сам их отдал.

– Ты его видел?

– Вчера вышел от вас, а он как раз садился в машину. Пьяный в доску, но помнит, что ты ему давала деньги.

– Он пьяный сел за руль?

Мои круглые глаза и открытый рот, снова развеселили его.

– Ты такая забавная! Как будто с луны свалилась. Таким людям закон не писан. Они ездят по городу в любом состоянии: хоть пьяные, хоть трезвые. Все равно никто не остановит.

– У нас в Самаре нельзя ездить пьяным за рулем.

– Ты серьезно? – прыснув в кулак, спросил он. – Откуда ты знаешь?

– Мой папа никогда не садился в машину не трезвым.

– Твой отец богатый?

– Он зарабатывает, но не миллионер. – Пожала плечами я. – А причем здесь деньги?

– Нашим миром, Сонечка, правят большие деньги. Только очень большие, а не те, что зарабатывает твой отец, или я.

– А ты мало зарабатываешь?

– Ну, не столько, чтобы позволить себе лишнего. Я всего лишь врач, а не нефтяной магнат.

– Я всегда считала, что врачи много получают. У нас был сосед, дядя Федя, он тоже работал хирургом. Так вот за год он накопил на дом в Сочи, а еще купил огромный джип Инфинити, а жене открыл собственный салон красоты в центре города.

– Ого! – приподняв одну бровь, удивился Алекс. – Видимо, он крутой мужик, раз ему платят такие деньги. А он лечит детей, или взрослых?

– Ты, что! – воскликнула я. – Разве детям делают пластические операции?

– А! Так он пластический хирург! Сразу бы так и сказала.

Странный. Какая разница, какой хирург? Все равно врач.

– За детей меньше платят? – спросила я.

– За пластические операции больше платят, – ответил он.

Я задумалась. Если дядя Федя зарабатывает «большие» деньги, то он может ездить пьяным на своем огромном Инфинити?

– Ты будешь чай? – вдруг сменил тему Алекс. – А то я еще ничего не ел.

– Буду. Я тоже только встала.

– Тогда я поставлю чайник.

Мы крепко позавтракали, а потом снова принялись за дело. Маргарита Францевна появилась позже и то ненадолго. Она записалась на прием к ветеринару, чтобы показать своего ненаглядного кота.

– Бедный, он даже ничего не ест. – Чмокнув его в усы, пролепетала бабуля. – Я дала ему сметанку, а он отвернулся. А потом отказался от семги. Представляешь, София? От семги!

Алекс не стал слушать бабские разговоры, и ушел на балкон. Там еще остались коробки со старыми советскими журналами. Он перетащил их в холл, а потом надел куртку и вышел из квартиры.

– Что-то ты хмурая, девочка? – спустив кота на пол, спросила Маргарита Францевна.

– Ничего, – вяло ответила я. – Устала очень. Еще плохо спала.

– Только в этом дело?

– Вчера к нам приходила Ольга.

Бабуля скривила лицо.

– Эта ведьма?

– Она назвала меня глупой.

– Ну, не обижайся, милая. За то ты красивая. Зачем тебе быть умной? – снисходительно сказала бабуля и, не обращая внимания на мой недовольный вид, продолжила: – Когда-то Ольга была лучшей подругой Наташи.

– Почему была? А сейчас?

Любопытство перебороло обиду, и я подсела к ней на диван.

– Они дружат давно. Только Наталья старше ее на пять лет. Но это им никогда не мешало общаться. У Оли муж был профессор, преподавал в университете. Потом он умер, и она больше не вышла замуж. Осталась вдовой с двумя девочками на руках. Ей было тогда лет тридцать, не больше. Наши мальчишки Алекс с Максом с самого детства знали ее дочерей. Сан Саныч даже сватал Макса к одной из них.

– И что? Они не поженились?

– Нет. Однажды Наталья застукала свою подругу в… Как бы это сказать? Макс всегда был мальчиком темпераментным. Иногда, даже слишком. Так вот Наталья застала свою подругу в комнате у сына. Голую, стоящую в неприличной позе. Ну, ты понимаешь?

– Что за поза?

– Не хорошая. Когда женщина на коленях…

Тут я покраснела. Секс для меня до сих пор является не изученным материалом, но некоторые вещи я все же знаю. Один раз читала эротическую книгу и пару раз с Веркой смотрела порнуху из интернета. А опыт с Майклом многого мне не дал. Два раза, что мы переспали в отеле, больше были похожи на гонки на выживание. Быстренько и по-тихому, чтобы никто не застукал.

– Она его совратила?

– Не она его. – Засмеялась старушка. – Ты бы видела свои глаза. Ох, София. Какая же ты еще маленькая. Кому я рассказываю об этом?

– Нет, нет. Расскажите! – попросила я, умирая от любопытства. – Сколько ему было тогда лет?

– Примерно семнадцать. А может и меньше. Не помню. Давно это было. Только после того случая, Наташа перестала общаться с Олей. Она пошла, учиться в институт, получать второе образование, и познакомилась с этой ведьмой Лерой. Они подружились. А потом уже лет через десять, Оля сама пришла к ней на работу и попросила прощение. Сейчас они снова общаются, но Наталья все равно с опаской относится к своей подруге.

– Почему? Она ее не простила?

– Оля до сих пор не равнодушна к Максу. Мне кажется, она даже не вышла замуж из-за него.

– Они до сих пор встречаются?

– Не знаю. Макс любвеобильный мужчина. Женщин меняет, как перчатки. Но, Оля его все равно любит. Это видно даже не вооруженным взглядом.

– Но, она старая!

– Она старше его на шестнадцать лет.

Из коридора послышался шум. Пришел Алекс.

– Я пойду. Не буду, вам мешать.

Маргарита Францевна нашла своего питомца под кроватью в моей комнате. Потом еще раз окинула зорким взглядом все углы, дала мне пару советов, как правильно мыть пола, и пошла домой.

– Я немного отдохну, – сказала я Алексу, когда мы остались одни в квартире. – Ты справишься без меня?

Пока я мыла посуду, прихватило спину.

– Иди, полежи на диване. А я вынесу последний мешок на мусорку.

Я ушла в свою комнату. Там кровать удобнее. Тем более, хочется вытянуть, уставшие ноги, и подложить под спину подушку.

Никогда не думала, что беременной быть, так тяжело. Живот тянет вниз, и постоянно болит поясница. В первый триместр мучил токсикоз, а теперь постоянно хочется, есть и спать. Еще тянет на цитрусы, которые врач мне строго на стога запретил даже нюхать, не то, что есть.

Алекс вернулся через пару минут.

– Не улице хорошо. Может, сходим, прогуляемся? Тебе нужен свежий воздух.

Я закрыла глаза.

– Не хочу. Спина жутко болит.

Он присел на кровать, снял носки, а потом лег рядом со мной.

– Давай, разотру.

Я повернулась на бок, подставив ему спину. Он приподнял кофту.

Теплые руки прошлись вдоль всего позвоночника. Вверх, вниз. Аккуратно, не спеша. Волна удовольствия проникла даже в кончики пальцев на ногах. Волоски на теле встали дыбом.

Как же мне нравится, когда делают массаж. Особенно такие умелые руки, как у Алекса.

– Расслабь плечи.

Пальцы скользнули по лопаткам, поднялись вверх и проникли в самую гущу волос. Задели ухо, шею и снова опустились вдоль позвоночника.

О, да! Эти места особенные. Обычно, я никому не разрешаю трогать свою спину. Но, сейчас… Окончательно снесло голову. Тело растеклось по кровати, а изо рта потекла слюна.

Вот так бы всегда лежать и не о чем не думать.

– Лучше?

– Угу.

Он убрал руки, и я повернулась к нему.

Кровать широкая, но мы лежим близко друг к другу. Только мой живот разделяет нас.

– Почему ты оставила ребенка? – неожиданно спросил он. – Ты думала, что тот мужик на тебе женится?

– Майкл? Нет. Он женат. К тому же старше меня на двадцать лет. Я ни на что не рассчитывала.

– Тогда почему? Ты такая молоденькая. Зачем тебе ребенок?

– Я испугалась.

– Чего?

– Уколов.

– Ты боишься уколов?

– Жутко. С детства их не люблю.

– Почему?

– Не знаю. – Я потерла нос рукавом, а потом снова легла на спину. – Как же хорошо. Уже ничего не болит.

Он взглянул меня своими зелеными глазами.

– Ты красивая, Соня.

– Ты тоже, – ответила я, а потом быстро добавила: – Добрый. Ты очень добрый, Алекс.

– Я понял.

Улыбнулся он.

Какая же я идиотка. Даже не могу нормально принять комплимент. Несу какую-то чушь. Недаром Наталья надо мной смеется, говорит, что я еще слишком детская.

Он придвинулся еще ближе. Губы коснулись щеки.

– Мне пора домой. А ты отдыхай и больше не прыгай по квартире с тряпкой. Поняла?

– Обещаю.

Его глухой голос усыпил меня. Только входная дверь закрылась, как я тут же провалилась в сон.

В эту ночь мне приснилась моя дочка. Веселая и уже взрослая. Лет десять-одиннадцать. Мы вместе гуляли по берегу моря, и почему-то рядом с нами шел мальчик, незнакомый, совсем еще маленький. Дочка взяла его за руку, чтобы его не унесло огромной волной. А он крепко вцепился пальчиками за мой подол и засмеялся, когда теплая вода окутала его пяточки.

Весь сон я не запомнила. Дети о чем-то говорили, бегали, играли. А утром остались только ощущения, и мне они понравились. Легкая усталость вперемешку с полным удовлетворением. Как будто выиграла сражение, длившееся почти всю жизнь, получила желаемое, а теперь наслаждаюсь покоем.

Алекс заехал за мной на своем новеньком Пассате. Мы решили съездить на рынок за овощами.

Еще только десять часов, а детей во дворе собралась целая стайка. Холодно, а они бегают, играют, громко щебечут. На лавочках, возле фонтана, сидят бабули, внимательно наблюдая каждый за своим чадом, и тут же успевают обсудить вчерашний сериал, некогда покоривший сердца всех бразильцев.

– Неужели мы все закончили? – спросил Алекс.

– Вряд ли, – ответила я. – В этом доме еще много работы.

– А мне кажется все чисто.

Я только усмехнулась.

– Мартышкин труд.

Он убрал мой ремень безопасности, который еле застегнулся на огромном животе. Уж очень жмет.

Я поблагодарила его улыбкой и вытянула вперед уставшие ноги. Ночью ребенок так толкался, что ребра до сих пор болят. А руки снова отекли, как подушки.

– Может тебе остаться? – забеспокоился он. – Что-то ты сегодня выглядишь не очень.

– Я устала. Не могу дождаться, когда начнутся роды. По всем прогнозам, я уже должна была стать мамой.

Ветка березы низко повисла над капотом машины. Алекс сжал пальцами руль, но так и не завел двигатель. Первые лучики солнца отразились в зеркале заднего вида.

– Доктор тебе подсказал, что нужно сделать.

Он произнес это тихо и сразу же отвернулся.

Странно. Алекс всегда смотрит в глаза и ничего не стесняется. А тут… Голос изменился, и ресницы чуть дрожат.

– А что он сказал?

– Ничего…

Он махнул рукой, так и не взглянув в мою сторону.

– Ну, Алекс, скажи. Может, я просто не слышала? – взмолилась я. – Почему ты молчишь? Разве не видишь, как мне плохо?

Я дернула его за рукав.

– Ничего.

– Как это ничего? Скажи!

– Отстань. Я сморозил чушь.

– Нет, нет, нет. Ты сказал это не просто так.

– Просто.

– Ну, Алекс.

– Секс, София. Он сказал, что тебе нужно заняться сексом.

Его голос стал более уверенным, но брови все такие же хмурые.

– Я такого не помню. Он ничего не говорил про секс.

– Он говорил про любовь.

Теперь он посмотрел мне в глаза.

– Ах, да. Про любовь…

И тут я вспомнила.

– Я мог бы тебе помочь.

– Чем?

– Я – мужчина. Ты – женщина. Тебе это нужно, а мне будет приятно.

– Что? – Опешила я от неожиданности. – Ты предлагаешь мне… Нет, Алекс. Этого не может быть. Ты готов переспать со мной? Тебе будет приятно?

Брезгливо передернув плечами, я даже на мгновение потеряла дар речи. С беременной? С таким огромным животом? С растяжками на груди? Фу! Я бы не стала!

– Ты говоришь так же запутанно, как мой брат. Он иногда начинает предложение с конца. А иногда забывает смысл того, что хотел рассказать. И получается полная чепуха, которую без рюмки не разберешь.

– Подожди! – одернула я его. – Причем здесь твой брат? Мы говорили о другом.

– Забудь. – Усмехнулся он. – Давай сделаем вид, что я ничего не предлагал? Хорошо?

Весь этот разговор завел меня. Мало того, что мне так плохо, так еще он смеется надо мной.

– Нет, подожди. Почему мы должны забывать? Ты предложил мне помощь, а теперь прячешься в кусты?

– Да, ты что, Сонь? Я не хотел тебя обидеть.

– Ты меня не обидел. Просто, почему ты так делаешь?

– Что?

– Все!

– Что, все?

– Ты хочешь переспать со мной, или это шутка?

Алекс испуганно взглянул на меня. Видимо он впервые встретил такую дуру.

– А ты сама хочешь?

– Я хочу, – твердо ответила я. – А вот ты…

– Я тоже хочу.

– Тебя не смущает мое положение?

– Не смущает.

– А как мы это сделаем? И где?

Теперь уже испугалась я. Завела мужика, а сама…

– Мы можем поехать ко мне, – робко предложил он, – а можем подняться в квартиру. Все равно родители придут поздно.

И мы поднялись.

Я еле проснулась в десять часов. Давно не было так хорошо. Ноги не болят, девочка всю ночь вела себя спокойно. Только спина немного ноет, да губы распухли от поцелуев.

Зазвонил телефон. Я протянула руку к тумбочке и сразу же нажала на кнопку.

– Как ты, София? – спросил Алекс. – Я тебя не разбудил?

– Привет. Я только открыла глаз.

– Один?

– Пока один.

– А что со вторым?

– Он обычно просыпается позже.

– И когда его можно застать в бодром виде?

– Кого?

– Второй глаз.

– А?

– Ладно, проехали.

Встряхнув головой, я села. Включила мозги, а потом уже задала человеческий вопрос. Не глупость, а нормальный вопрос, на который нормальный человек нормально ответит.

– Ты уже на работе?

– Да. Сегодня вышел первый день.

– Отпуск всегда быстро проходит.

– Это точно.

За окном полил дождь. И только сейчас я заметила, что на деревьях появились почки. Значит уже скоро лето.

– Как ты себя чувствуешь? – загадочно спросил Алекс. – Вчерашняя терапия не прошла даром?

– Пока не знаю.

Почему-то я засмущалась. Никогда не думала, что пересплю с… Хотя он совсем не похож на такого. Только улыбка слишком нежная, а больше ничего.

На заднем плане послышались голоса. Алекс что-то ответил, а потом прошептал в трубку:

– Мне пора. Вечером перезвоню.

– Хорошо.

Я свесила ноги с кровати. Вставать не хочется, но пора заняться чем-нибудь полезным. Например, приготовить обед, или сходить в магазин за хлебом. А так можно проваляться целый день. Я привстала, и из меня потекла вода. Простынь намокла за секунду. В животе резко кольнуло, словно в меня воткнули горячую спицу.

– Нет.

Я еле встала с кровати. Дикий испуг сковал мозг.

Ночная сорочка прилипла к ногам, я сделала шаг, и снова боль пронзила все тело. В этот момент кто-то постучал в дверь. Я попыталась, ответь, но не смогла. Через секунду в комнату вошел мужчина. Я не рассмотрела его лица, но только помню испуганные черные глаза и большие сильные руки, которые подхватили меня словно пушинку.

– Алекс, что делать? – услышала я грубый голос у своего уха. – У нее отошли воды. Да, да. Хорошо. Нет, она ничего не говорит. У нее шок. Не болевой. Куда везти? Хорошо. Позвони папе. Ладно, уже еду.

Я прижалась к его плечу, как к родному. Резкий запах табака ударил в нос. Из-под воротника рубашки виднеется татуировка дракона.

Мужчина посадил меня на кровать, затем резко стащил мокрую сорочку. Я сжалась от холода, по коже побежали мурашки.

– Что бы надеть?

Он бесцеремонно порылся в шкафу, потом выдвинул верхний ящик комода и вынул платье.

Под рукой оказался край простыни, и я потянула ее на себя, чтобы прикрыть свое беззащитное тело.

– Убери это, – жестко приказал он. – Она мокрая. Нужно надеть это дурацкое платье. Черт! Да где здесь перед, а где зад? Как бабы это носят? Пуговицы должны быть впереди?

– Да, – тихо ответила я.

– Хорошо. Теперь все понятно.

Через минуту я была уже одета. Платье, чистое белье, потом куртка и сапоги. Все произошло как в тумане.

Мы быстро доехали до роддома. Я только слышала, как он всю дорогу разговаривает с Алексом по телефону, и как сильно шумит дождь за окном. Больше ничего не помню.

Роды прошли быстро. Алекс ни на минуту не отходил от меня. Он первый взял девочку на руки и даже сам перерезал пуповину.

Все девять часов, пока я рожала, Сан Саныч с Натальей сидели в комнате ожидания. Позже приехала Маргарита Францевна с букетом цветов, а после работы пришел Юра.

Только утром на следующий день им разрешили меня увидеть.

– Где тут моя девочка? – воскликнул Сан Саныч со слезами на глазах.

Его большой живот тут же улегся мне на руку. Страстно расцеловав меня в обе щеки, он немного успокоился. Как обычно фыркнул, но на сей раз не от возмущения, а от радости.

– Как ты себя чувствуешь, София? – спросила Наталья, отодвинув мужа в сторону. – Тебе уже приносили девочку?

Я взглянула на детскую кроватку. Ночью медсестра принесла чистое белье и подушку с одеялом.

– Сказали, что скоро принесут.

– Не волнуйся, с ней все в порядке. Сан Саныч разговаривал с врачом. И Алекс ее уже посмотрел. Девочка здорова и скоро будет с тобой.

Горячая слеза скатилась по щеке.

– Вы так много для меня делаете. – Снова расплакалась я. – Даже не знаю, как вас благодарить.

– Ну, что ты! – воскликнул Сан Саныч, нахмурив брови точно так же, как это делает Алекс. – Тебе нельзя плакать, девочка. Сейчас мы должны радоваться, что малышка, наконец-то, родилась.

Ну, конечно, я рада. И то, что она родилась, и то, что такие хорошие люди находятся рядом. Я лежу в хорошей больнице, в палате, которая стоит огромных денег. И роды принимал друг Сан Саныча. Чего бы мне плакать?

Только мы заговорили о ребенке, как в двери показалась медсестра с девочкой на руках. Маленький кулечек в шапочке. Торчат одни глазки и курносый нос.

– Какая она красивая! – в один голос воскликнули Наталья и Сан Саныч.

Когда малышка оказалась в моих руках, я смогла получше ее рассмотреть. Папины голубые глаза, рыжие кудряшки, пухлые губки. А еще она пахнет ванилью и моим любимым какао.

– Она рыжая. – В палату вошел Алекс, пока мы любовались девочкой. – Я уж подумал, что нам подменили ребенка. А потом внимательно пригляделся… Нет, наша. Те же пальчики, что у мамы. И упрямое выражение лица.

Он поцеловал меня в лоб, словно маленькую девочку.

– У нее, что папа был рыжий? – удивился Сан Саныч. – Или в твоей родне были золотые волосы?

– Она вылитая папа. Только у него темно-рыжие волосы. Почти медные.

В палату вошел врач и, увидев такое скопление людей возле ребенка, тут же начал ругаться.

– Все домой. Дайте мамочке и малышке отдохнуть. С ума сошли! Они весь день вчера работали. Столько сил потеряли. А вы… Ну, так же нельзя!

– Ладно, мы уходим. – Сан Саныч еще раз поцеловал меня в щеку. – Мы завтра придем.

– Хорошо, – сказала я, еле шевеля губами. Усталость накрыла внезапно.

Они все вышли, и остался только врач.

– Отдыхайте, а позже придет медсестра и поможет вам с кормлением. Сейчас девочка сытая.

Малышка сладко зевнула, не успел доктор выйти за дверь, как она уже уснула. Я уложила ее рядом с собой, накрыла одеялом и тоже закрыла глаза.

Именно этой минуты я ждала все девять месяцев, пока носила мою крошку под сердцем. Думала о ней, мечтала, втайне надеялась, что она будет похожа на меня, или на мою маму. Но оказалось, что красивее ее никого нет на свете.

Пахнет чудесно. Крошечные пальчики на руках. Кожа нежная. Мелкие кудряшки выглядывают из-под чепчика. Носик-пуговка. Ресницы дрожат на розовых щечках.

Ангел. Мой маленький, долгожданный ангел.

После ужина меня навестил еще один человек. Если бы не татуировка на шее, я бы не узнала его. И резкий запах табака.

– Привет, – пытаясь придать серьезный вид лицу, строго проговорил он. – Можно войти?

Ему не идет хмуриться. Морщинки вокруг глаз, говорят о том, что он часто улыбается.

– Проходите.

Он замешкался в двери, но потом все же зашел. Высокий, как и родители. Волосы черные, глаза – два уголька. Тело сильное мускулистое. Не похож он на спецназовца. Хотя видно, что натренированный и выправка солдатская.

– Как малышка? – заглянув ко мне под бок, спросил он, а потом отошел в сторону и уселся в кресло возле окна. – Это точно твой ребенок? Она какая-то рыжая.

– Точно моя. – Засмеялась я, и он тоже улыбнулся. – С ней все в порядке. Спасибо вам, что привезли меня сюда.

– Я здорово испугался. Никогда не имел дела с беременными женщинами. А тут такое…

Он уставился в окно. Снова посыпал дождь. Не любит он смотреть в глаза, постоянно прячет улыбку, как будто стесняется чего-то.

Я тоже смутилась. О чем нам говорить? Я даже, по сути, не знаю, кто он такой.

– Вы, наверное, Макс?

– Да. А тебя я знаю. Читал досье.

Вот теперь он – мент. В голосе появились стальные нотки.

– Правда? – испугалась я.

– Отец – предприниматель. Не очень честный, но без судимости. Мать – учитель начальных классов, из семьи интеллигентов. Сейчас не работает. Младшая сестра восемнадцать лет учиться на первом курсе в университете. Будущий ветеринар. Бабушки, дедушки все из простых семей. Рабочие. Ты окончила школу и подалась в бега. Сменила имя. Раньше была…

– Я знаю свое имя, – перебила я его пламенную речь. – Что вы хотите этим сказать? Что я не достойна, общаться с вашими родителями и жить в их доме? Или не той породы, как Лапины?

Макс опешил. Он не ожидал, что я стану огрызаться. Слишком еще сопливая.

– …тут даже не может. Я разве сказал что-то подобное. Черт, какое-то издевательство. С чего ты взяла такую глупость?

Алекс был прав, он говорит не понятно, глотая половину слов и без всякого смысла.

– Что? – растерялась я.

– Я имел в виду, что ты нормальная. Ну… без всяких осложнений. Чистая.

– А.

Мои выпученные глаза и открытый рот, еще больше смутили его. Видно он редко общается с женщинами. Ему легче найти общий язык с мужиками, где-нибудь в баре с кружкой пива в руке, или с автоматом на стрельбище.

Девочка пискнула во сне и снова закрыла глазки. Макс тут же вскочил на ноги.

– Она голодная, или что?

– Нет, она поела. Наверное, сниться что-то.

Он низко склонился над кроватью. Вот теперь я увидела его улыбку.

– Неужели ей уже снятся сны? Она еще только вчера родилась.

– Не знаю. Всем сняться сны.

– Мне не сняться, – грустно признался Макс, – …что-то такое друг рассказывал … потом забыл, а вот сейчас… может и сняться.

Он снова меня запутал своей невнятной речью. Даже голова пошла кругом. Интересно, он просто не образованный, или это сказываются проблемы с психикой? Кажется, его отец рассказывал что-то про военные операции, про горячие точки?

Я взяла девочку на руки. Стало страшно в такой компании. Заметив мое замешательство, Макс дернулся, словно от удара молнии. Мышцы под тонкой футболкой напряглись, а из-под ворота показалась голова дракона. Возле запястья я заметила еще татуировку, в виде креста. А на безымянном пальце буква А.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, – уже более четко произнес он. – Уже поздно, а завтра на работу.

Я только махнула головой. Через секунду он скрылся за дверью.

В роддоме мы провели всего четыре дня. Утром пришел Алекс и сказал, что ближе к двенадцати часам нас выпишут. Я собрала вещи и приготовила одежду для малышки, которую накануне принесла Наталья.

– Почему ты не работе? – спросила я Алекса, когда он в очередной раз зашел к нам в палату.

– Я взял выходной.

– Из-за меня?

– И из-за тебя тоже.

– Что это значит?

Его хмурая складка на переносице, встревожила меня. Что-то здесь не так. Сейчас он похож на врача, а не на друга, которого я хорошо знаю.

– Соня, девочку выпишут сегодня. А тебя переведут в другое отделение и подержат еще пару дней.

– Что?!

– Подожди. Не надо кричать. – Он взял меня за плечи. – Ты сама знаешь, что у тебя не все в порядке со здоровьем. Кровотечение – это не шутки. И оно само не пройдет. Нужно всего пару дней, чтобы проколоть уколы.

– Нет. Нет, – упрямо проговорила я. – Никаких больше больниц. Я выйду отсюда вместе со своей дочерью. Алекс, ты сума сошел? Как я могу остаться, а ее выпишут? Кто будет ее кормить, укладывать спать? И вообще…

– Я тебя понимаю, – сказал Алекс таким тоном, как будто я несмышленый ребенок. – Ты же взрослый человек. Правда? Сейчас ты не долечишься, а потом будет еще хуже, и ты попадешь в больницу не на два дня, а на месяц.

Он старше меня на десять лет и умнее, но это не дает ему право решать за меня такие вопросы. Я сама знаю, как жить дальше.

– Нет! – отрезала я, демонстративно отвернувшись от него.

– Это даже не обсуждается, София. После обеда тебя отведут в гинекологию.

Никогда не думала, что он такой жестокий.

К глазам подступили слезы. Он прав. Кровотечение сильное, и я ничего не могу изменить. Мое здоровье подвело не только меня, но и мою маленькую дочку, которая так нуждается в материнской заботе.

– Хорошо, – сдалась я. – Только как же ребенок? Кто будет с ней все это время?

– Не волнуйся, мы позаботимся о малышке.

Он обнял меня, и слезы брызнули ручьями. Я всегда плачу, когда кто-то меня жалеет.

– Ты же не сможешь… А как же работа? Как она без моего молока? А как я без нее?

– Молоко будешь сцеживать. Юрка готов ездить за ним каждый час.

– А кто будет с ней дома?

– Максу дали несколько дней в счет отпуска. Мама будет после обеда помогать. Вечером – я. Там еще есть Маргарита Францевна.

Ужас! Моего ребенка будет воспитывать какой-то неотесанный мужик в татуировках? Что он понимает в этом?

– Макс очень добрый человек, – словно прочитав мои мысли, сказал Алекс. – Он хорошо справляется с малышами. К тому же он сам согласился.

– Макс? Сам? – удивилась я.

– Да. Он даже кроватку купил для девочки и заказал коляску. Правда, мы хотели желтую, или красную, но он настоял на зеленой. Сказал, что у ребенка с рыжими волосами должна быть только зеленая коляска.

Сейчас и он бредит. Видимо у них это семейное.

– Алекс, она еще совсем маленькая. Ты хоть это понимаешь?

– Соня, два дня. Только два дня. А потом ты приедешь домой к своей дочери.

Я села на кровать. Даже не села, а скорее упала. От бессилия и от обиды.

– Только скажи, как ты ее назовешь? А то ребенок до сих пор без имени.

– Я хотела Алиса, – растерялась я, – но пока точно не определилась.

Он сморщил нос. Видимо ему не понравилось это имя. Хотя мне самой оно уже не нравится.

– Ты подумай еще. Ладно? Только не торопись, ей потом жить с этим именем.

– А как бы ты ее назвал?

– Я? – удивился Алекс.

– Да, ты.

– София, я не…

– Ты был со мной во время родов. Даже помог мне вызвать эти самые роды. Потом перерезал пуповину, взял ее первый на руки. Алекс, ты имеешь право дать ей имя.

Повисла напряженная тишина. Даже когда у него родилась сестра, никто не спросил, какое имя ему нравится. А тут совершенно чужой ребенок.

– Даже не знаю, – взволнованно проговорил он. – Елки-палки. Алиса? Так можно назвать кошку, но не девочку. Почему именно это имя?

– Если тебе не нравится…

В этот момент у него зазвонил телефон. Он еле вынул его из кармана джинсов и виновато произнес:

– Извини, я отвечу.

Я села на кровать.

Почему так сложно подобрать имя своему ребенку? Все девять месяцев, что я ее носила, в голове крутились сотни мыслей. Мне нравилось много имен. А сейчас я не могу даже представить, какое должно быть имя у маленькой девочки, которую я еще совсем не знаю. И не знаю, понравиться ли ей оно?

В соседней палате мамочка назвала дочку Сашей, в другой – Мариной. Медсестру, которая делает нам уколы, зовут Милана. Санитарка, старая женщина с тряпкой – Елена. В гардеробе работает Тамара, а еду нам приносит Ольга. Имен так много и все хорошие. Если бы мама была рядом, или моя подруга Верка, которая осталась в Москве – они бы точно помогли мне выбрать правильное имя для моей малышки. Но, их нет, и никто берет на себя такую обязанность. И я еще не готова.

Через час приехал Сан Саныч и забрал девочку домой. Без имени и без мамы. Они тоже все расстроились, когда узнали, что меня оставят в больнице еще на несколько дней. Пусть ненадолго, но когда дело касается маленького существа, так сильно нуждающегося в материнской заботе, все становится гораздо сложнее.

– Не волнуйся, милая. Мы позаботимся о твоей дочке.

Попытался успокоить меня Сан Саныч, а у самого глаза на мокром месте.

– Только не оставляйте ее одну, – взмолилась я. – Она будет плакать.

– Ну, что ты! Мы все будем рядом!

– Спасибо.

После их отъезда, меня перевели в отделение гинекологии. В соседний корпус, где уже нет детей, и женщины лежат с другими проблемами.

Все бы ничего, но здесь меня поджидала еще одна неприятность. Не такая глобальная, как с дочерью, но неожиданная. Моим лечащим врачом оказалась Ольга, та самая подруга семейства Лапиных, которая так старательно пыталась меня выжить из их дома.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась я.

– Заходи.

В смотровом кабинете повисло напряжение. Я села на стул. Она даже не подняла голову от своих бумаг. Что-то забила в компьютер, а потом снова принялась писать в журнале.

– Сколько полных лет? – спросила она.

– Двадцать.

– Роды первые?

– Да.

Она взглянула на меня поверх очков. Вблизи ее голубые глаза оказались очень красивыми. Руки ухоженные. Только голос неприятный. Грубый, немного вульгарный. Там говорят торговки на городском рынке.

– Ребенок уже дома? – более дружелюбно спросила она.

Робкая слеза скатилась по моей щеке. Я размазала ее по всему лицу и махнула головой. Говорить, уже нет сил.

– Не плач, София. Скоро ты будешь со своей дочкой. Иногда такое случается. Надо потерпеть.

Сегодня она добрая. Мне даже стало легче после ее слов.

– Я не умру? – спросила я.

– Дурочка! С чего ты собралась умирать? Тебе еще ребенка воспитывать. Или ты ее подаришь незнакомым людям?

– Нет. Просто…

Мне стало стыдно, что разревелась, как идиотка.

– Давай, раздевайся. Сейчас посмотрим тебя. Там одноразовые пеленки и тапочки. Иди за ширму, а я сейчас подойду.

Я разделась, а потом залезла на огромное кресло. Ольга вернулась через минуту.

– Что тут у нас? – Она взяла с полки какой-то инструмент. – Ну, ну. Жить будешь. Тут все не так страшно. Одевайся.

Она села за стол и снова принялась писать. Потом пришла медсестра. Ольга дала ей какую-то бумажку.

– Сдашь анализы, а потом Катя проводит тебя в палату. Поняла?

– Хорошо, – ответила я. – А долго мне здесь лежать?

– Неделю. Не больше.

– Ого. Алекс сказал, что два-три дня.

– Что Алекс в этом понимает? Он привык резать людей, а здесь совсем другое. Женский организм непредсказуем. Но, ты не волнуйся. Мы тебя быстро поставим на ноги. А теперь иди, отдыхай.

Первый день без ребенка прошел в слезах и ежеминутных звонках домой. Сначала отвечал Юра, который с утра забежал навестить девочку. Потом трубку взяла Маргарита Францевна. Она четко отрапортовала, как малышка спала, сколько раз за ночь поела и как сходила в туалет. Ближе к вечеру Наталья показала мне дочку по скайпу.

Юра, как и обещал, каждые три-четыре часа приезжал ко мне в больницу за молоком. Он успевал не только выполнять обязанности курьера, но еще поработал жилеткой для меня.

– Ну, что ты, Софи. Все же хорошо, – ласково произнес он. – У тебя такая замечательная дочка. Она совсем не капризничает и даже ночью хорошо спала. Наталья Васильевна кормила ее всего пару раз. И один раз вставал Макс.

– Как он с ней справляется? – осторожно спросила я.

– Кто? Макс?

– Да.

– Хорошо справляется. Только злится.

– Злится? На кого? На ребенка?

Теперь злиться начала я.

– Да, нет! Не на ребенка! – Засмеялся Юра, показав идеально белые зубки. – Его бесит, что у девочки нет имени. Ее приходится называть просто «малышка». С утра он обращался к ней «мадам», а теперь почему-то зовет – Марусей.

– Маруся? – немного оттаяв, спросила я. – Что это за имя? Маруся. Может – Маша?

– Может и Маа-ша. Но, он сказал, что если ты не дашь девочке имя, то он так будет ее называть.

И он сдержал свое обещание. Вечером Макс сам мне позвонил. Сначала я не ответила, потому, что незнакомый номер. Тогда он мне написал сообщение «Это Макс. Возьми трубку».

– Ты что глухая? – довольно грубо прорычал он. – Мне некогда названивать тебе по десять раз. Трудно ответить, или ты чего-то боишься?

От такой наглости я даже растерялась. И этот человек сейчас находится с моим ребенком.

– Я просто…

– Ладно. Забей. Мне наплевать на твои оправдания. Просто скажи, как зовут твою дочь? Или мне называть ее «зайкой»? – с издевкой спросил он.

– Я пока не решила.

– Ах, не решила? – передразнил он меня. – И когда ты решишь?

– Я хотела… Алиса, но Алекс…

– Что?! – Он так заорал, что у меня телефон чуть не выпал из рук. – Какая еще Алиса? Ты крещеная, или…

Из трубки полились ругательства. Такие, каких я раньше никогда не слышала.

– Я – атеистка.

– Еще лучше! А я – верующий. Поэтому девочка будет носить христианское имя. С сегодняшнего дня она – Мария.

– Вы не имеете права…

– Я?!

На сей раз, он придумал новые ругательства. И что интересно, они ни разу не повторились.

Прикрыв ухо рукой, я мысленно посчитала до десяти.

– …твой ребенок сейчас у меня на руках.

– Я знаю. Простите. Просто…

– Не надо передо мной извиняться. Я хочу, чтобы ты поняла – теперь я имею права на все. Это девочка мне не безразлична. И если бы было не так, я не стал бы брать отпуск за свой счет и сидеть с чужим ребенком. Поняла?

– Да. Поняла.

– Когда я увидел тебя в этой мокрой сорочке с испуганными глазами… Я в ответе за вас двоих. И это серьезно, а не шутки. Ты еще ребенок, а детей я обязан защищать. Так меня воспитали родители.

– Да. Поняла.

Повторила я, как заведенная кукла.

– Так я могу, называть ее Машей, или нет?

– Да. Пусть будет Маша. Наверное, это лучшее имя для нее.

– Хорошо.

Макс успокоился. Он выиграл сражение. Хотя у него все козыри на руках, а у меня ничего нет, кроме моих чувств к дочери и беззащитного положения.

Утром он снова позвонил мне. Только уже без крика и без мата. Просто рассказал про Маруську и спросил, когда ее можно искупать в ванночке. Наш разговор продлился ровно минуту; он даже не спросил как мое здоровье, и не умерла ли я за ночь после нашего вчерашнего диалога.

В палату зашла Ольга. Сегодня она улыбается и больше не смотрит на меня волком.

– Как дела, София? – спросила она с порога.

– Нормально.

– Вот и отлично. Как твоя малышка?

– Она умница. Даже не капризничает без меня.

Она села на стул возле окна. Короткий халатик, надетый на хрупкое тело, приоткрыл стройные ноги.

– Я вчера звонила Наташе. У них все хорошо. С девочкой нянчится вся семья. И она, действительно, умничка. Такая спокойная.

– Да.

Я убрала книгу на тумбочку. Мне привез ее Юра, чтобы немного отвлечь от грустных раздумий.

– Макс не очень хорошая нянька? – спросила Ольга.

Мои переживания, видны не вооруженным взглядом. Постоянно шмыгаю носом, да вид замученный.

– Да.

– Не волнуйся. Он справится. Макс еще не в такие передряги попадал.

– Он грубый! Солдафон! А она маленькая девочка. Знаете, что он мне наговорил по телефону? Ужас! Наш сосед-пьяница и то так не ругается. А этот…

Ольга засмеялась. Звонко, как будто ей пятнадцать лет. Я тоже улыбнулась. Ее настроение немного разрядило обстановку.

– Представляю, – сквозь смех, проговорила она. – Макс может такое устроить. Даже не посмотрит, что ты годишься ему в дочери. Без тормозов парень!

Она преувеличила. Макс старше меня всего на тринадцать лет, он никак не может годиться мне в отцы. Ох, уж эта ревность! Съедает все чувства, не дает адекватно относиться к людям. Если бы не Макс, Ольга даже не обратила бы на меня внимания, не стала бы пилить Наталью за безрассудство. Ей было бы наплевать, кто моет пол в их доме и стирает белье.

После обеда приехал Алекс за молоком. Его внешний вид немного взволновал меня. Обычно он улыбается, а тут пришел хмурый, а под глазами синие круги.

– Что-то случилось? – спросила я. – Ты плохо спал?

Взъерошив рукой светлые кудри, он взглянул на меня с такой нежностью, что защемило сердце. У него какие-то проблемы. И это точно связано не с работой.

– Алекс, что с тобой? Ты не хочешь мне рассказать?

– У тебя своих проблем много. Не забивай голову чужими заботами.

– Ты мне не чужой.

Он промолчал. Сейчас у него глаза стали совсем прозрачными: они похожи на стеклышки от бутылки, сверкающие на солнце. Ресницы длинные, густые. А губы нежные, как у младенца. Природа щедро наградила его красотой: она больше мужская, но в то же время изящная.

– Мне предлагают одну работу…

– Какаю?

– Ты когда-нибудь слышала про организацию «Врачи без границ»?

– Нет?

– В прошлом году я был в Париже, где проходил ежегодный европейский конгресс детских хирургов. Там был стенд, и я взял флайер. А уже в октябре отправил им свое резюме, и мы начали обсуждать возможность для сотрудничества. В ноябре у нас состоялось онлайн-собеседование, потом они попросили определенные документы, и вот недавно стало известно, что я зачислен в пул детских хирургов.

– Что это значит?

Я совершенно не поняла, о чем он говорит. Какие импортные словечки, новомодные выражения.

– Мне придется уехать.

– Куда? Надолго?

– Примерно на год. В Либерию.

– Это где-то рядом с Китаем?

Прикрыв рот рукой, он еле сдержал улыбку.

– Это Африка.

– Ты поедешь в Африку? Но, там жарко и много кусачих тварей.

– София! – Все же засмеялся он. – Какие еще кусачие твари?

– Я не помню, как они называются. Такие большие, с зубами.

– Ягуары?

– Нет. Они летают. Ни комары, а… Как их там.

Почесав нос пальцем, я задумалась.

– Оставь его в покое. – Он убрал мою руку от лица. – Москиты, мухи?

– Точно! – воскликнула я. – Москиты. Нам про них рассказывали в школе. Они даже могут съесть человека.

От смеха, у него потекли слезы. Но, мне совсем не весело.

– Что ты там будешь делать?

– Работать.

– В Африке?

– Да. Там жуткая нехватка врачей. Особенно детских хирургов. Это конечно все по доброй воле, без принуждения. Но я, как любой нормальный человек, обязан выполнить долг.

– Перед кем? Кому ты обязан, Алекс?

– Мой брат много служил во благо нашей Родины. Он дважды был ранен.

– Так он – военный. А ты – врач. У нас в стране тоже есть больные дети, и они очень нуждаются в хороших специалистах. Всему миру не поможешь, Алекс.

– Ты рассуждаешь как ребенок.

– Там страшно.

– Везде страшно.

– Нет. В нашей стране нормально.

– Ох, уж это твое «нормально». Ты везде вставляешь это слово. Оно глупое.

Я надула губы.

Он вскочил на ноги и медленно направился по длинному коридору в сторону гардероба. Люди столпились возле небольшого окошка, пытаясь пролезть друг другу через голову. Я тоже встала с холодной металлической лавки и поплелась за Алексом.

Надо любой ценой отговорить его от этой затеи. Как мы будем жить без него целый год? Что будет с Натальей, если она узнает, что ее второй сын тоже геройствует?

Однажды, она рассказывала мне, как сходила сума, когда Макса заслали в Чечню. И чем его любовь к войне закончилась? Пьянкой и расшатанной психикой. А еще нервным срывом матери.

Пока я шла по коридору, Алекс успел взять в гардеробе куртку. По его виду, я сразу поняла, что он не собирается со мной больше разговаривать. Иногда он бывает таким упрямым.

– Не уходи вот так, – взмолилась я. – Поговори со мной, Алекс. Ты же знаешь, как мне плохо. Я целый день жду, когда кто-нибудь приедет ко мне.

Накинув куртку на плечи, он остановился. Минуту думал, а потом подошел очень близко и обнял меня. Я уткнулась носом в его рубашку. Мне знаком этот запах.

– Не уходи, – снова попросила я, пытаясь его разжалобить.

Но, растопить ледяное сердце очень нелегко. Наверно, поэтому он до сих пор одинокий.

– Пока, София. Завтра я зайду в это же время.

Я осталась в коридоре одна, даже люди все куда-то исчезли.

В больнице меня продержали семь дней. Я потом только поняла, что чем больше я нервничаю, тем хуже становится. Только на шестой день кровотечение остановилось, и я сразу написала расписку, чтобы наконец-то, выйти из этого проклятого места. Ольга была не довольна, но все же дала мне выписку.

Домой меня привез Юра. За неделю мы так сблизились, что теперь стали чуть ли не самыми близкими друзьями. Он оказался хорошим парнем. Вернее назвать его парнем – трудно. Юре уже тридцать пять лет, и для меня он уже взрослый мужчина.

– Как я рад, что тебя выписали! – воскликнул он, лихо повернув руль вправо. – Не думай, я не устал к тебе ездить. Мне даже было приятно проводить с тобой время. Но, мы же понимаем, что ребенку нужна мать. А тебе нужен ребенок.

Сегодня он выглядит потрясающе: белые джинсы в обтяжку, пиджак цвета морской волны на меховой подкладке, на ногах туфли из тонкой нежно-кремовой кожи и странная шляпка, которую он купил в Милане.

Интересно, почему Алекс выглядит по-другому? По нему даже не скажешь, что он той же ориентации, что и Юра.

– Ты давно не видел Алекса? – осторожно прощупала я почву. – Вы с ним дружите?

– С Алексом? – выпучив на меня удивленные глаза, спросил Юра.

– Да. А разве вы не…

Я загадочно улыбнулась, а он как-то сразу занервничал.

– С Алексом я общаюсь редко, – холодно ответил он. – И то, только из-за того, что это сын Натальи Васильевны. И мы не друзья.

– Тебе он не нравиться. Но почему?

– Алекс – монстр. Я с такими не якшаюсь. Это не мой человек.

Скривив демонстративно губки, намазанные прозрачным блеском, он лихо зарулил во двор.

– Подожди, – остановила я Юру, когда он собирался уже выйти их машины. – Почему ты так говоришь про него? Что он такого сделал?

Юра изобразил тяжелый вздох. Сразу видно, что ему хочется посплетничать. Даже глаз задергался от предчувствия чего-то приятного.

– Алекс жил с ад-ниммаа-им другом, – медленно проговорил он, специально растягивая слова. – Примерно около трех, а может и четырех лет.

– Они были женаты?

– Нет. Что ты! Слава Богу, до этого не дошло! Она, бедняжка, долго терпела его дурной характер. Все думала, он исправиться. Но со временем становилось только хуже. А потом Алекс совсем слетел с катушек, и они расстались.

Она? Я не ослышалась? Так он жил с женщиной?

– А разве он не голубой? – не сдержалась я, чем сильно развеселила Юру.

– Кто? Алекс? Деточка, ты свихнулась? Такие злюки не входят в нашу дружную команду. Он – мужлан! Самый настоящий представитель мужского пола! Грубый и жестокий. – Юра снова тяжело вздохнул. – Не знаю, как у таких хороших людей, мог родиться такой сын. Ох, уж и натерпелись они от него. Столько Наталья Васильевна выплакала слез, пока он жил с этой девушкой.

Вот теперь я окончательно запуталась. Алекс не голубой. И оказывается вовсе не Макс – причина всех несчастий в семье? Стоп. Но, Макс пил. Так говорил Сан Саныч. И его выгнали из школы за плохую учебу и за драки. А вот про Алекса мне плохого ничего не говорили.

А теперь о главном. Я переспала с Алексом, думая, что он – гей. А все оказывается совсем не так, как я себе представляла. Ведь была же мысль, что он не похож на голубого. Так почему я себе придумала эту чушь?

Пока мы поднимались на третий этаж, Юра все продолжал рассказывать:

– И самое противное в этой истории то, что она до сих пор любит его. Так ведь и не вышла замуж, хотя прошло столько лет. А он, паразит, пользуется этим. Знает, что ей тяжело, так специально травит. То случайно зайдет в кафе, как будто ему нужно увидеть мать. А иногда просто прибегает к ней, чтобы поплакаться в жилетку. Первое время, когда он только устроился в эту клинику, ему было нелегко привыкнуть к такой нагрузке. Морально тяжело, да и физически. Попробуй постой за операционным столом по шесть, а то и по десять часов за смену. Так еще дети. С ними всегда нелегко. Так вот, он чуть ли не каждый день прибегал к ней на работу и лил слезы о своей тяжелой жизни. А Лерка все это терпит. Мужественно выслушивает, а потом весь день руки трясутся.

– Так она работает в вашем кафе?

– Это наш администратор. И она лучшая подруга Натальи Васильевны.

– Это ее Маргарита Францевна так не любит?

– Ее. Лера немного грубовата, а старая ведьма не любит самодостаточных женщин. Она называет ее – феминисткой.

Дверь нам открыл Сан Саныч. Сегодня он пришел с работы пораньше, так как Максу нужно было куда-то уйти. Я не стала долго любезничать, быстро скинула сапоги у порога, на ходу сбросила куртку и зашла в свою комнату. Малышка только уснула. Ее золотые кудри рассыпались по подушке. За семь дней, пока я лежала в больнице, девочка подросла.

Слезы подступили к глазам. Как же я скучала.

– Она – ангел.

Сан Саныч встал у меня за спиной.

Его улыбка досталась маленькому существу, которое так внезапно ворвалось в размеренную жизнь семейства Лапиных. За семь дней он привык к ней, как к родной внучке.

В комнате все изменилось. Поставили детскую кроватку, рядом пеленальный столик, появился комод для одежды девочки. Еще куча игрушек, небольшой ночник на тумбочке, в виде цыпленка.

– Как красиво! – не удержалась я от восхищения. – Кроватка просто шикарная. Я впервые такую вижу. Она что регулируется?

Юра гордо шагнул в центр комнаты.

– Я сам ее собирал. Она регулируется не только по длине, но и по высоте. А смаа-три, какое белье. Алекс заказал его в каком-то крутом магазине. А подушка?

– Все очень красиво! Спасибо вам большое.

Я взглянула на Сан Саныча, но тот только фыркнул от скромности.

– Это все Макс, – пробурчал он. – Я даже не знал, что такие кроватки существуют. Раньше все было проще: деревянные игрушки и все такое. А сейчас! Ты еще не видела коляску. Только не удивляйся, но она зеленая.

– Я уже знаю. Алекс рассказал.

– У Макса странный вкус, – сморщив нос, проговорил Юра, – но спорить с ним бесполезно. Он как танк: бьет прямо в лоб.

Это точно. Я сама попала под его обстрел.

– Как она себя вела?

– Наша Машенька – умненькая девочка. А потом у нее столько нянек, что не забалуешь. Каждый накормит, каждый поиграет. Ей не на что жаловаться.

– Это точно, – послышался голос Макса за спиной. – Балуют ее все. Если так будет продолжаться, то из девочки вырастит принцесса на горошине. Даст она вам всем жару. Сами потом будете мучиться.

– Ах! – махнув рукой, Сан Саныч вышел из комнаты.

– А где Марго? – спросил Макс у Юры. – Я попросил ее остаться с Маруськой. Почему здесь один папа?

– Не знаю, Макс. – Юра пожал плечами. – Я ездил за Софией, а Марго не видел.

– Кто такая Марго? – удивилась я.

– Наша соседка, – пояснил Макс. – Бабуся Марго.

– Это только Макс позволяет себе так называть Маргариту Францевну. И что удивительно, ей это нравится.

Юра снова пожал плечами. То ли его возмущает поведение Макса, то ли он это говорит, как шутку.

– Ладно. Оставлю вас. Мне уже пора на работу, а то Наталья Васильевна попросила меня, заняться накладными и еще кое-чем.

– Иди, займись «кое-чем».

Макс усмехнулся, но взглянув на меня, снова нахмурил брови.

Расцеловав меня в обе щеки, Юра ушел.

Первое время малышка отказывалась от груди. Она привыкла к бутылочке и соске. Мне понабилось полдня, чтобы она наконец-то поела. Всю ночь я боролось с ее упрямым характером. Она ревела, краснела, потом начала икать от голода. Но, я не сдалась, выкинула все бутылочки в мусорное ведро и снова дала грудь.

– Ты вредная, а я вреднее.

Открыв широко рот, она все же не выдержала и жадно присосалась крошечными губками к моей груди. То ли голод замучил, то ли поняла, что я тоже с характером.

Утром все повторилось заново. Снова крик, слезы, икота. Потом тишина и спокойствие. И снова крепкий сон.

В дверь постучали.

– Можно? – спросила Наталья, заглянув в комнату.

– Конечно. Почему вы еще не работе?

Уже семь часов. Обычно в это время уже никого дома нет.

– Макс не может к тебе зайти. А малышка всю ночь плакала и под утро тоже. Так он весь извелся. Нервничает. Даже не отпускает меня на работу. Велел узнать, все ли у вас в порядке?

– Да. Все в порядке.

– Хорошо. Я ему скажу.

Только она вышла, как зазвонил телефон.

– София, что у вас случилось? – послышался взволнованный голос Алекса.

– Ничего. Почему ты звонишь так рано? Еще только семь часов.

– Прости, если разбудил. Папа сказал, что Маша всю ночь плакала.

– Не хотела брать грудь, а кушать хочется.

– Конечно, это проблема. Тебя долго не было рядом с ней, она отвыкла. А сейчас все в порядке?

– Нормально.

– Ладно.

Он уже хотел попрощаться, но я его остановила.

– Алекс, подожди.

– Что?

– Я давно тебя не видела. Что-то случилось? Почему ты последние дни не приходил ко мне в больницу?

– Некогда было, – устало проговорил он. – У меня сейчас очень тяжелый ребенок. И родители не адекватные. Так еще другие пациенты. Просто какой-то завал.

– Но, твоя мама сказала, что ты приходил сюда каждый день.

– Я не могу разорваться, София. Мне хочется, и помочь родителям, и увидеться с тобой.

– Я поняла. Спасибо.

Странно, почему считается, что маленький ребенок – это тяжело? Ничего особенного не случилось. Вот она родилась, и жизнь дальше продолжилась. Побежала, как и раньше, размеренно, перепрыгивая через небольшие ямки проблем.

В нашем доме ребенок – счастье. Только приходит Наталья с работы, как Маша уже оказывается у нее на руках. Потом тоже самое происходит с Сан Санычем. Алекс много помогает, бабуля каждый день заходит навестить. Я успеваю, и посидеть в ванной, и полежать на диване с книжкой, и сходить в парикмахерскую, или в магазин. Все как обычно, как у людей. Дедушки, бабушки, дяди, тети.

Ближе к обеду Наталья вернулась домой. У нее поднялась температура, и резко заболело горло.

– София, ты не могла бы сходить вниз и забрать у водителя кое-какие документы? – заглянув ко мне в комнату, попросила она. – А с Машенькой посидит Маргарита Францевна.

– Конечно. Она только что уснула. Вы что-то плохо выглядите.

– Я заболела. Полежу немного, выпью таблетки.

Пока девочка спала, я успела сбегать в аптеку за лекарствами, вызвала врача из поликлиники и сходила в кафе за документами. Потом приготовила куриный бульон для Натальи и снова спустилась вниз, чтобы встретить машину с выпечкой. Обычно это делает администратор, но сейчас она в отпуске.

Товар разгрузили. Я прошлась по кафе. Здесь, как обычно, полно людей, вкусно пахнет ванилью и играет музыка. Ко мне подошла девушка и протянула накладную.

– Здесь нужно подписать.

Сначала я растерялась, а потом взяла ручку и поставила свою подпись. Так началась моя «трудовая деятельность». Если это можно так назвать?

В первый день я познакомилась со всеми сотрудниками кафе. На второй, объездила остальные пекарни, а их насчиталось по городу всего шесть. Юра на время стал моим личным водителем. На третий день мы посетили сам цех, где производится весь товар. Именно в этом священном месте проводит большую часть жизни Сан Саныч.

Через месяц я уже спокойно могла заменить Наталью на пару часов в офисе.

Она остается дома с Машей, а я заполняю журналы, или слежу за отгрузкой товара. Не скажу, что мне нравится эта работа. Цифры, бумаги, расчеты – все не мое. Я девушка энергичная и привыкла работать руками, а не головой. А тут приходится напрягать мозги, да еще отвечать за людей в пекарне.

Работа не сложная, если понимаешь, что делать. А для меня многое осталось загадкой. Чтобы вникнуть полностью в процесс этого бизнеса, нужно сначала отучиться в институте, набраться опыта, вложиться душой и огромным количеством времени. А у меня маленькая дочь на руках, и терпенья с горошинку, никак у Натальи.

– Тебе нравится работать в пекарне? – как-то спросил Сан Саныч, когда мы вечером собрались на кухне за столом.

– Ну, так.

Сморщила я лицо.

– Ничего, ты еще молодая, – вмешалась Наталья, – научишься. Это пока тебе кажется все страшным и непонятным. А через полгода будешь с радостью бежать на работу.

Я пожала плечами. Может и так. Возможно, когда Маша подрастет, у меня появится время на учебу. Поступлю в институт, как когда-то мечтали мои родители, и найду себе работу по душе. А может, так и буду работать в пекарне.

– Скоро вернется Макс, – сказал Сан Саныч. – Вот он удивиться, когда увидит нашу малышку. Она так сильно подросла.

Чайник закипел. Сегодня на десерт мои любимые эклеры со сливками.

– Да, долго его не было, – с грустью в глазах, произнесла Наталья. Она всегда скучает, когда сын уезжает далеко.

– Ничего, – набив рот пирожным, промычал Сан Саныч. – Это же санаторий. Хорошо хоть выбили путевку, а то бы он сам никогда не поехал туда. А у него нога больная и давление скачет. Надо следить за своим здоровьем, раз уж смолоду подорвал.

Пухлые пальцы потянулись к сахарнице. Он думал, никто не заметил, но зоркий глаз жены всегда начеку.

– Саша! – одернула она мужа. – Имей совесть. Говоришь о здоровье, а сам снова ешь сладкое. Ну, нельзя тебе. Нельзя.

Мы посидели еще немного, а потом Сан Саныч ушел в свою комнату. Он встает очень рано, поэтому рано ложиться спать.

Странная у них семья. Никогда не сплетничают, не жалуются на жизнь, не обсуждают политику. Иногда Сан Саныч кинет фразу типа: «И что? Причем здесь президент? У нас сами люди не дружат с головой, а хотят жить хорошо». Наталья обычно пожимает плечами, но ничего не комментирует, только слушает.

И соседи нам нравятся. И то, что место на стоянке всегда занято. И на работе все сотрудники пусть не идеальные, но вполне сносные, адекватные. И дети хорошие, и даже с внучкой повезло. Ни у кого из знакомых нет девочек с рыжими волосами, а у нас есть.

В моей семье все было по-другому. Только бабуля приезжала к нам в гости, как начинались пересуды.

– Вон, глянь на Юльку! – говорила мама про мою подружку из школы. – Растет девка не путная. Мать – проститутка, отец – пьянь. В кого девчонке нормальной уродится? Вот и мается, бедная, с такими родственничками.

Бабуля поддакивала, радуясь, что не одна она так думает.

А еще у нас в доме было принято, обсуждать всех, кого папа брал на работу. Будь то сварщик, или механик. Иногда под руку попадались и офисные работники, иногда обслуживающий персонал. Мама знала их всех, а бабуля в лицо не видела, но всегда говорила так, как будто читала на каждого досье.

Этот – урод, у другого толстые ноги, у уборщицы почти нет на голове волос, а у бухгалтерши муж убежал к любовнице.

Только папа никогда не участвовал в этих разговорах. Слушал, но молчал. Терпеть не мог сплетни.

Мы с сестрой тоже любили перемыть кому-нибудь кости. Только не в присутствии родителей. Обычно в ход шли самые простые вещи, которые могли обсудить девочки нашего возраста. Это школьные подруги, чьи-то поцелуи за гаражом во дворе, прическа учительницы, или новый фильм о любви. Больше всего Настю интересовали мальчики. Я была далека от этого, а она уже с раннего возраста бегала за школу и обжималась с одноклассниками, иногда гуляла по парку с нашим соседом Колькой.

Все мы разные. Моя семья – простая, но со сложной историей. Лапины – сложные, но с простым отношением к людям.

А моя сложная история с простым отношением к людям начала формироваться именно благодаря этим двум семьям.

По подоконнику застучал дождь. Мелкий. Такой обычно идет только летом. Листья на березах сразу же приобрели другой цвет. Если до этого они были пыльные и темные, то сейчас стали яркими, живыми.

Убрав посуду со стола, я села на стул возле окна. Белые ночи – это красиво. Такое в Самаре не увидишь.

– Завтра выходит Валерия, – сказала Наталья, прикрыв дверь за Сан Санычем. – Теперь она возьмет на себя всю работу по кафе. Можешь отдохнуть.

Это хорошо. Пока есть время, схожу в парикмахерскую. Пусть немного приведут в порядок мои непослушные локоны.

– Она ваша подруга? – из любопытства спросила я.

– Мы с Лерой учились вместе в институте. Правда, она младше меня на восемнадцать лет. Но, нашей дружбе это не мешает.

Значит, ей уже тридцать пять. А Алексу только тридцать. Почему же он влюбился в женщину, которая старше его на пять лет? Или его привлекают старые женщины, или она должна быть необыкновенной красоткой?

– А почему Алекс не живет с вами? – сменила я тему. Снова из любопытства. Но Наталья любит говорить о сыновьях. – Здесь так много места. Две комнаты совсем пустуют.

– Он давно живет отдельно. Как только окончил школу, так сразу и съехал. Сначала снимал с другом квартиру, а когда пошел работать, уже купил свою. Мы с отцом помогли, добавили чуть-чуть.

– А Макс?

– А Макс, тоже практически не живет с нами. Раньше мотался по стране, потом постоянные командировки. Только последний год он сел в кабинете и сейчас хоть иногда появляется дома. А так тоже: учения, спецзадания. Сейчас вот лечится уже больше месяца. Потом еще что-нибудь будет. И так всегда. Ему нет смысла съезжать от нас. Один он совсем пропадет.

– Тем более! – удивилась я. – Вас никогда нет дома, Макса тоже. Так зачем Алексу жить отдельно?

Она вся сжалась, как будто, я спросила ее о чем-то запретном, о том, о чем просто так не спрашивают.

– Алекс с детства был самостоятельным, очень общительным, живым мальчиком. У него было много друзей, много девушек. Он любил учиться, занимался спортом: лыжами, плавал и даже увлекался борьбой. Ему было тяжело жить под присмотром. Все время отчитываться, быть привязанным к кому-то. Но, при этом, он любит контролировать других. Для него важно – не болею ли я или отец, что мы едим, что пьем, с кем общаемся и что делаем. Даже маленьким он был очень внимательным. Заботился обо мне, как о хрустальной вазе. Даже муж меня не так баловал, как это делал Алекс. Он и сейчас такой же. Каждый день звонит, всегда интересуется нашими делами.

– Да, он постоянно рядом.

Это коснулось и меня. Пусть ненавязчиво, но он действительно помогает всем.

– А Макс другой. Он – мое сердце, моя душа. Пусть с кучей недостатков, но он моя опора. Железная стена, за которой я себя чувствую защищенной.

– Я думала он хулиган?

Она улыбнулась.

– Ох, сколько мы с отцом натерпелись. Никогда не видела таких кошмарных детей. А тут сама родила.

– Но, он добрый.

– Очень. У него золотое сердце. И он готов отдать его полностью за людей, которых любит. К тому же он ненормальный патриот. Ненормальный друг, брат и сын. У него все на грани: эмоции, чувства, слова, поступки.

Вот еще одна странность в их семье. Алекс заботится, а любят Макса. Один – самостоятельный и не доставляет хлопот, но второй – все равно лучше, пусть даже пьяница и дебошир, зато добрый.

Так же и у нас. В нашей семье всегда была любимицей Настя. А почему? Потому, что бабуля родом из Казахстана, и моя мама на половину казашка. Первая родилась я, вылитая отец: золотистые волосы, голубые глаза, хрупкая. А Настя другой породы. Той, которая должна быть каждая «нормальная» женщина. С мощными бедрами, огромной грудью, шикарными черными волосами и с сильными ногами.

Я – по мнению бабули – дохлая мышь, непригодная к продолжению рода. Настя – мощь и надежда всего человечества. В нее заложена генетическая память всей нашей семьи, во мне – ничего кроме смазливой мордашки, и пустой головы.

Утром в кафе уже собрались стайки студентов. Две пожилые женщины с маленькими внучатами заняли столик в центре зала. Молодые парочки все больше прячутся по углам, там мягкие диванчики, и всегда можно поглазеть в окна.

Девочки за кассой, заметив меня у двери, тут же натянули дежурные улыбки. Они почему-то считают меня племянницей хозяина.

– Привет, София! – Выглянула Оля из-за стеклянной витрины. – Хочешь, я тебе кое-что покажу?

Аромат сладких специй ударил мне в нос.

– Хочу, – подойдя ближе, сказала я.

– Смотри, что нам сегодня привезли.

На прилавке, среди огромного количества разноцветной выпечки, я заметила торт, украшенный нежно-розовой глазурью, свежей малиной и завитушками ярко-рыжего цвета. На другом конце витрины, там, где продаются пирожные, на огромном блюде выложили кругленькие корзиночки тоже с розовым кремом и такими же завитушками, что и на торте.

– Это наша новая продукция! – весело сообщили девочки. – Торт называется «Мария», а пирожные – «Маруськи».

Не веря своим глазам, я еще раз перечитала ценник. Неужели Сан Саныч сделал их в честь моей доченьки? Вот это сюрприз. Пару дней назад, он намекал, что хочет сделать мне подарок ко дню рождения, но какой не сказал.

Девочки вдруг притихли и тут же разбежались по своим рабочим местам. Я оглянулась. Красивая женщина очень высокого роста вышла из подсобки и направилась в нашу сторону. Вальяжно, будто рассекает воздух высокой грудью.

– Какая безвкусица, – недовольно скривив тонкие губы, проговорила она. Ее холодный взгляд остановился на моем торте. – Совсем сума сошли из-за этой девчонки.

Жалобно взглянув на меня, Оля тихо отошла в сторону, а потом и вовсе скрылась с глаз суровой начальницы. В этот момент с улицы зашел Юра. Как обычно в ярком костюме и с обворожительной улыбкой на губах.

– Софи, ты пришла посмотреть на новое творение шефа? – взяв меня под руку, спросил он. – Правда, они чудесные? Так похожи на нашу маленькую девочку: такие же розовые щечки, губки как малина и эти золотые кудряшки!

Женщина медленно повернула голову в мою сторону. Она не ожидала, увидеть меня здесь, да еще в такой неудачный момент.

Почему-то я подумала, что она сейчас извиниться, или хотя бы улыбнется и сделает вид, что ничего не произошло. Но, я ошиблась. Она сухо отдала указания Оле, а потом демонстративно повернулась к нам спиной и снова скрылась в темном коридоре в конце зала.

Вот так я познакомилась с Валерией.

На следующее утро Наталья сама попросила меня выйти на работу. У нее снова поднялось давление. Не высокое, но болит голова, и постоянно хочется спать.

Для нее остаться дома с ребенком гораздо легче, чем сидеть в небольшом кабинете за компьютером и пересчитывать один и те же цифры по десять раз. А для меня вырваться на свободу – это уже счастье. Пусть даже придется работать, только бы не мыть полы в квартире и не готовить обед.

В среду в пекарне тишина. Особенно в утренние часы. Заняты только два столика, за то у кассы образовалась небольшая очередь. В основном это студенты и работники ближайших офисов, или торговых центров.

Только я открыла дверь, как мой телефон ожил.

– Соня, ты где? – бодрым голосом спросил Алекс.

– Я в пекарне.

– Хорошо. Будь там, я сейчас приеду.

– Может, встретимся дома?

– Нет, нет. Не уходи. Я буду через минуту.

Дурочка! Он хочет увидеть ее, а я этого не поняла. Зачем встречаться дома, когда здесь его любимая Лера? Даже повод не надо искать.

Через пять минут он открыл дверь. Окинул зал взглядом, нашел меня и быстро направился к стойке. Он снова похудел. Хотя может мне показалось. В узких джинсах и белой рубашке с коротким рукавом, его фигура стала еще стройнее и выше. Волосы отросли, и светлые кудри легли за уши. Легкая щетина покрыла подбородок.

– Пойдем за тот столик.

Он повел меня в самый угол, где колонна закрывает вид на витрину. Обычно там прячутся влюбленные парочки.

– Почему ты не на работе? – спросила я, сев на мягкий диванчик у окна. – Что-то случилось?

Обычно он приходит к нам домой только вечером.

– Ничего. Мне дали выходной.

– Выходной?

– Я, как папа Карло, двое суток работал без отдыха.

– Тяжелый пациент?

– Да. Но, давай… Плевать на эту работу. Я пришел по другому поводу.

В этот момент в зале показал Валерия. Я ее сразу заметила, и Алекс тоже.

– Так что ты хотел? – рассеяно проговорила я, а сама слежу за его взглядом.

Он даже не повернул голову в ее сторону.

– София, я хотел тебе кое-что предложить. Только ты не торопись с ответом.

Она сегодня красивая. Хотя как обычно. Блестящие черные волосы уложены в аккуратный пучок. Белая шелковая рубашка и юбка черничного цвета, как влитые сидят на идеальной фигуре. Туфли на высоченных шпильках. В ушах маленькие бриллианты. А на безымянном пальце кольцо, но уже с неприлично-большим камнем. Это, скорее всего подарок Алекса, он как раз в его вкусе.

– Ты меня слышишь?

Он снова вернул меня в реальность.

– Да. Так, что ты говорил?

– София, я тут подумал.

Она снова прошла по залу. Встала возле окна с телефоном в руке.

Интересно. Они когда-то были влюблены друг в друга. Жили в одной квартире, вместе спали. Она – такая роскошная, и он – обычный врач, вечно голодный, вечно уставший.

– … ей нужен отец. Пусть даже формальный. Но это тоже не плохо. Согласись?

Почему он смотрит только на меня? Она ведь так близко.

– Так, что ты думаешь по этому поводу?

– Я?

О чем он говорил? Я все пропустила мимо ушей, пока любовалась этой женщиной.

– Выходи за меня замуж.

– Что?

Вот теперь я очнулась.

– Ты слушала меня? Или я разговаривал со стеной?

– Прости, Алекс. Я плохо спала ночью. Ты не мог бы повторить все, что говорил?

Снова появилась складка на переносице. Он так долго распинался передо мной, а я пялюсь куда-то по сторонам.

– У твоего ребенка в свидетельстве о рождении прочерк в графе отца. Тебя это устраивает?

– У нее есть отец. Только он…

– Только его нет.

– Да. Его нет. И что теперь делать? На свете много детей, у которых есть только один родитель. И это нормально.

– Нормально! Для тебя может и нормально, а девочке нужен отец. Хотя бы на бумажке. Тем более она все равно растет у нас на глазах. Я не чужой человек.

– Почему ты хочешь на мне жениться, Алекс? Зачем тебе это?

– А почему бы нет? Я свободен. Ты тоже. Ребенок растет. Время летит. Ей придется с этим жить. Понимаешь? Она пойдет в школу, потом в институт, найдет парня и выйдет замуж. Для девочки важно, чтобы был отец.

– Не знаю.

– Подумай, София. Я тебя не тороплю.

Пока я была в своих раздумьях, он уже ушел. Я даже не слышала, как он попрощался, как встал, как вышел из кафе.

«Девочке нужен отец». Эта фраза крепко засела у меня в голове. Так всегда говорила мама, когда все ее подруги уговаривали уйти от отца. Таким способом она оправдывала свои чувства к нему. А он этим пользовался.

Нужен ли ребенку отец? Хороший или плохой. Если плохой, то зачем он нужен? А если хороший, то он в любом случае будет. Он же не бросит своего ребенка?

– Ты не должна этого делать, София.

За мой столик села Валерия. Она все это время наблюдала за нами со стороны. Я за ней, а она за мной.

– Почему? – растерялась я.

– Послушай меня, девочка. – Ее хищные ногти вонзились в мою руку. – Алекс не просто так предлагает тебе жениться. У него всегда все просчитано. Даже то, что ты воспринимаешь как помощь, для него – это хорошо продуманный шаг. Он ничего не делает без выгоды.

– А какая выгода от меня?

– Не знаю. Но, ты можешь не слушать меня. – Пожала она плечами. – Поговори с Натальей или с Сан Санычем. Спроси у них совета. Тогда все сама поймешь.

Все эти разговоры меня окончательно запутали. Кто-то меня пугает Максом, а кто-то выставляет Алекса – монстром. То ли это ревность, то ли зависть, то ли просто обычные человеческие сплетни?

На следующее утро я никуда не пошла. Убрала телефон подальше и занялась домом. Все меня так достали, что захотелось просто посвятить целый день дочери. Наталья с Сан Санычем ушли на работу, а мы с Машенькой затеяли грандиозную уборку. Девочка любит, когда я громко включаю музыку и бегаю по комнате с тряпкой. Она лежит в люльке на колесиках, которую можно передвигать с места на место, и только вращает круглыми глазками, наблюдая, как я скачу со шваброй в руке.

За два месяца я вернулась к своему прежнему весу. Теперь платья, которые я раньше носила, стали мне впору. Только в груди немного узковаты.

Одно такое, как раз пригодилось для уборки. Оно уже старое, но широкое и удобное. Только длинное, поэтому я задрала подол и завязала его поясом.

– Красота? – спросила я дочку.

Девочка улыбнулась. Ей нравится красный цвет.

Первой моей жертвой стала комната родителей. В ней всегда чисто, поэтому время на нее ушло не много. Потом я прибралась в гостиной, а к обеду дошла до комнаты Макса.

Здесь всегда пахнет табаком, хотя дома он не курит. Я налила в ведро побольше моющего средства с ароматом цитруса и принялась драить полы. Девочка задремала в люльке, но все еще под музыку дрыгает ножкой.

Пройдясь по всем углам тряпкой, я залезла под кровать. Какая-то разноцветная бумажка, а может это фантик из-под конфеты, забилась далеко к стене. Я нагнулась ниже и попыталась ее достать. Подол вылез из-под пояса. Я чуть не упала, запутавшись в нем.

– Надоел.

Намотав платье на руку, я снова заткнула подол за пояс. Еще потянулась и почти вся залезла под кровать. А вот и он. Я схватила фантик, повернула голову в сторону и увидела ноги в черных носках. В комнате тишина. Кто-то выключил музыку.

– Вот это ножки! – послышался голос Макса.

Черт. Он должен был приехать завтра.

Пришлось вылезать из-под кровати. Платье задралось до подбородка, на голове веник из немытых волос. Пока я пятилась назад, а потом поправляла подол, он стоял и смотрел на меня с улыбкой.

– Ребенок спит, а ты врубила музыку на полную мощность.

Он аккуратно взял малышку на руки и понес в кроватку. Я пошла за ним, все еще пытаясь привести голову в порядок.

– Как она выросла.

Склонившись над кроватью, Макс нежно погладил девочку по щеке.

– Вы хотите есть? – забыв поздороваться, спросила я.

Щеки до сих пор пылают от стыда. В первый раз, когда мы с ним увиделись, я тоже была полуголая: в мокрой ночной сорочке и босиком. Теперь картина не лучше: платье на шее и в один трусах. Хорошо хоть не надела стринги, а то бы позабавила мужика.

– Я жутко голодный.

– Сейчас погрею вам…

– Я сам, – перебил он меня. – Ты занимайся своим делом.

Он ушел, а я быстро переоделась. Достала плотные лосины и тунику до колен.

Пока я домывала полы в прихожей, Макс разогрел обед. С кухни потянуло чем-то вкусным.

– Ты будешь есть? – заглянув ко мне в ванную, грубо спросил он.

– Меня зовут София, – так же грубо ответила я.

Надоело. Он даже не знает моего имени. Скоро будет говорить «эй, ты» или «как тебя там?».

Его это позабавило.

– Пойдем, принцесса. Обед на столе.

За каких-то пятнадцать минут, он успел нарезать салат из свежих овощей, разогреть картошку с жареными грибами, сварить кофе.

– Кто готовил? – спросил он с набитым ртом.

– Сан Саныч.

Я тоже взяла вилку.

– А. Я так и думал. Мама никогда не готовит грибы.

Жуткая густая борода скрыла половину его лица. Такие же густые брови упрямо нависли над глазами. У меня на всем теле меньше волос, чем у него на лице.

– Да. Да. Терпеть это не могу. Потом сбрею.

Как он все замечает? Я даже на него не смотрю, а он читает мои мысли.

– Мне нет дела до вашей бороды.

– Как долго ты будешь обращаться ко мне на «вы»? Не пора ли сменить пластинку?

– А вы меня об этом не просили.

– Вот сейчас прошу.

– Хорошо. Буду на «ты».

Он снова принялся за картошку. Жадно, как будто давно не ел. Телевизор работает, но мы его не смотрим, потому, что наблюдаем друг за другом. Я – открыто, а он – украдкой.

После санатория его щеки приобрели человеческий румянец. Пропали мешки под глазами, и он больше не хромает.

Расправившись с едой, я налила кофе в чашки. Макс достал конфеты из шкафчика.

– Расскажи мне, принцесса, где же потерялся твой принц? – неожиданно спросил он. – Или твоя девочка от святого духа?

– Не знаю где он. А вам какая разница?

– Вам?

– Тебе, – испарилась я.

– Я тебе прошлый раз говорил, что теперь имею право на все, что касается тебя и Маруськи. Забыла, или хочешь, чтобы я повторил?

– Не хочу.

Вспомнив его ругательства, я сдалась. Второй раз выслушивать такую мерзость – нужны силы. А у меня их не так много.

– Так кто этот рыжий принц, который сбежал от такого чуда? Я имею в виду девочку.

– Я видела его всего пять раз. Мы встретились, переспали и все. Он пропал.

– Богатый что ли?

– Нормальный. Майкл – адвокат.

– Что это за имя? Он иностранец?

– Нет. У него отец не русский. Вот его так и назвали.

– То есть тебя привлекло заморское имечко?

От таких вопросов я растерялась. Что он хочет узнать? Порядочная я, или нет?

– Вы все кидаетесь на богатых мужиков. Для вас они как зайцы. Должны быть косые и при капусте.

– А вы любите грудастых. И что бы задница была накаченная и ноги от ушей. У женщин хоть голова есть, а у вас мужиков только одно место работает.

– Тогда, что твой адвокат нашел в тебе? – ядовито спросил он. – Ни задницы, ни ног. Коротышка. Одна только грудь. И то только сейчас, когда есть молоко. А так, наверное, и ее нет?

Щеки снова вспыхнули огнем. Таких наглецов я еще не встречала.

– Если бы ты был богат, то уже давно бы женился. А так, ни одной женщине не нужен нищий госслужащий. Да еще, который живет с родителями.

Его развеселили мои слова. Я даже увидела белые зубки. Впервые он улыбнулся так широко.

– Когда будем крестить ребенка?

Он задал этот вопрос таким тоном, как будто Маша наш общий ребенок. Он – папа, только что вернувшийся из командировки. И обстановка подходящая: кухня, стол, жареная картошка, он в шортах и майке, я в лосинах и растянутой тунике.

– А нужно? – растерялась я.

– Какая же ты еще глупая, – ласково проговорил он, так чтобы не обидеть. – Конечно, нужно. Она сейчас без защиты.

То же самое сказал Сан Саныч вечером. И Наталья его поддержала. Потом пришла бабуля на чай, и Макс ее тоже подключил к беседе.

– Представляешь, Марго, она не верит в Бога, поэтому считает, что необязательно крестить ребенка.

– Как это? – возмутилась старушка. – Мы живем в православной стране. Веришь ты, или нет, а традиции соблюдать надо. Макс дело говорит.

Удобно устроившись на руках у Макса, Маша взглянула на меня. Столько людей, и все громко говорят. Бабуля машет руками из стороны в сторону, Наталья заваривает чай. Только Сан Саныч забился в уголок на диване и, молча, ворует кусочки сахара из вазочки.

– Хорошо. Я согласна.

После долгих споров, я сдалась. В конце – концов, меня тоже крестили в детстве, и ничего в этом плохого нет.

– Только надо выбрать крестного, – подала голос Наталья.

Она редко высказывает свое мнение, не любит давить на людей. Но сейчас, когда я согласилась, она сразу же вступила в действие.

– Я хотела, чтобы крестным был Алекс.

И зачем я сказала такую чушь?

– Алекс!

Все разом заговорили. Даже Сан Саныч вскочил на ноги, задев животом стол, и тоже стал громко возмущаться.

– Алекс никогда не пойдет в церковь. Он…

– Что случилось?

Пока мы орали, на кухню зашел Алекс. Сначала он не понял, из-за чего поднялся такой шум, но когда услышал свое имя, то сразу же вступил в беседу.

– Мы выбираем крестного для Маши, – пояснила я, – и тут возник спор. Я хотела, чтобы ты им стал.

– А мы объясняем Софии, что ты не верующий и никогда не ходишь в храм.

Недовольно фыркнув, Сан Саныч снова сел на диван.

Только сейчас малышка заметила своего любимого дядю. Глазки заблестели, а ручки взлетели вверх. Макс передал ребенка брату. Такая реакция у нее только на Алекса. Ножки вытянулись в струнку, животик замер от предвкушения поцелуя. Только его губы коснулись ее щеки, как она выдохнула и схватила ручками его за волосы.

– Мое солнышко. – В его голосе столько нежности, что даже у меня замерло сердце. – Как я смогу отказать самой любимой девочке. Конечно, я стану крестным отцом.

– Ты?! – снова воскликнули все присутствующие.

– А что такого? – удивился Алекс. – Я тоже крещеный. Правда, мам?

– Конечно, – проворчала бабуля. – Я сама тебя крестила. А мой муж был крестным.

Наталья улыбнулась.

– Ну, раз Алекс согласен, значит, крестный у нас есть.

На этом и остановились.

Через неделю у моей дочки появились еще родители: Алекс и Наталья. Кроме нее кандидатов не было. Наталья заменила мне мать, а для Машеньки стала лучшей бабушкой. В этот же день отметили и мое день рождение.

Вечером, когда все разошлись по своим домам, а Наталья и Сан Саныч легли спать, мне пришло сообщение в соцсети. С самого утра поздравили девчонки из отеля, а сейчас написал Майкл.

«София, где ты? Приехал в ваш отель, а тебя нет. Звоню, а номер не существует. Девчонки сказали, что ты уволилась и уехала домой. Напиши мне, пожалуйста. Очень скучаю»

За целый день я так устала, еще выпила немного вина. Масса эмоций. И все такое. Голова пошла кругом, и решила ответить на его письмо.

Я: «Привет. Я в Питере»

Майкл: «Вот это да! А где?»

Я: «Зачем ты меня искал?»

Майкл: «Хочу увидеться. Ты на меня обиделась?»

Я: «Нет. Я сама виновата»

Майкл: « Я скучаю»

Я: «Ты только сейчас это понял?»

Майкл: «Да. Когда потерял. Позвони мне. У тебя остался мой номер?»

Я: «Остался. Я подумаю»

Он еще что-то написал, но я не стала читать.

Значит, скучает? А как же жена, как ребенок?

Только я легла в кровать, как мой телефон зазвонил. Хорошо хоть звук не громкий, о то бы ребенок проснулся. Уже час ночи.

– Ты не спишь? – послышался в трубке голос Алекса.

Он как будто чувствует издалека, что у меня кошки скребут на душе.

– Нет. А ты почему не спишь? Уже ночь.

– Не знаю. Пока доехал до дома, пока покормил Бернара. Так сон и улетучился.

– Он еще у тебя? Ты же говорил, что друг оставил его ненадолго?

– Друг уехал жить в Испанию, а собака…

– Он отдал его тебе?

– Он решил его усыпить, а я не дал. Молодой пес. Жалко.

– Так ты его оставил себе?

– Да. Пусть поживет у меня, пока я не найду ему нового хозяина. А ты почему не спишь?

– Девчонки поздравляют с днем рождения. А еще смотрела фильм.

– Какой?

– «Поющие в терновнике». Про любовь священника к молодой девушке.

– Ух, ты! Сильная тема. С мамой смотрела?

– Нет одна.

– А то она любит такие истории.

– А я люблю поплакать в одиночестве. Поэтому смотрела по интернету в своей комнате.

– Так ты плачешь еще и над фильмами? Сколько же в тебе слез?

Я надула губы.

– Очень смешно!

– Не обижайся, Сонь. Но ты слишком часто плачешь.

– Я нежная натура.

Он засмеялся.

– Это точно!

– А потом фильм жалостный. Там каждый момент – целая история. Я читала эту книгу лет в пятнадцать. Многое не поняла, а сейчас стала задумываться.

– И что ты не поняла? – теперь уже серьезно спросил он.

– Вот он, Ральф, любит Мэгги, но не может быть рядом с ней. Мучается. Помогает. А все равно, больше предан Богу, чем любимой женщине.

– И что?

– Разве можно любить мифическое существо, больше, чем живого человека? Его тянет к ней. Так чего же не хватает?

– Ты действительно многого не поняла. Он променял ее не на Бога. И его любовь была эгоистичной, не такой чистой, как у Мэгги.

– Ты так считаешь? – удивилась я. – А разве он не мечтал быть священником?

– Он мечтал получить власть. Дотянуться до Бога. Быть на одной ступени с ним. Или чуть ниже, но все же, выше, чем все остальные смертные. Тщеславие – его самый страшный грех. Но, он понял это только, прожив жизнь и потеряв все самое ценное, что подарил ему Бог.

– Так он был трусом?

– Все мы чего-то боимся.

– А чего боялся он? Что потеряет власть, если полюбит женщину?

– Легко полюбить женщину. Превратиться в обычного мужчину, копаться в земле, рожать детей. Для многих – это цель в жизни. Но, не для нашего героя.

– Почему?

– Не все люди, Сонечка, хотят обычной жизни. Некоторым этого мало.

В тело как будто воткнули тысячу иголок. И только сейчас до меня дошел смысл его слов.

– Я даже об этом не задумывалась, – тихо проговорила я.

– Прочитай книгу еще раз. Только не торопись. Обдумай каждую строчку. Получи удовольствие.

– Завтра же начну читать.

– Хорошо. Только ложись пораньше. Дочка не даст тебе днем поспать.

– Сейчас лягу.

Как же приятно, когда о тебе заботятся. Казалось бы – мужчина, а такой чуткий.

– Почему ты выбрала меня в крестные, а не Макса или моего отца? – вдруг спросил он. Они все любят Машу.

– Но, она любит тебя. Ты – самый главный мужчина в ее жизни. Она сама выбрала себе крестного.

– Ты так считаешь?

– Да, – честно призналась я. – Спасибо тебе, Алекс. На церемонии ты был восхитителен. Малышка даже не испугалась такого скопления народа. И все эти обряды, и новые лица… С тобой ей ничего не страшно. Однажды Макс сказал, что она без защиты. Но, он не понимает, что она всегда была под защитой с самого рождения.

– Спасибо.

Чтобы не говорили про него, а все равно он – лучший. Вопреки сплетням и наговорам злых языков. Всегда заботливый, всегда жизнерадостный. Никогда ни в чем не откажет, горы свернет, но поможет и всеми сила защитит. Такой со своими родителями и такой же со мной и малышкой. Мы для него стали семьей, так же как мне он стал, больше чем старший брат. А для девочки – надежной опорой.

После того как Макс вернулся из санатория, наша жизнь закипела активнее. Он часто берет Машу после работы и идет с коляской в парк. Родственники и друзья удивляются, но мне его помощь на руку. За час-два я успеваю что-нибудь приготовить на ужин, или просто посидеть в ванной и привести себя в порядок. Еще у нас вошло в привычку, каждое воскресенье ездить на рынок за овощами. Дочка остается с бабулей, или с Сан Санычем, а мы садимся в огромный черный джип и едем в магазин за продуктами.

Еще Макс любит смотреть с Машей футбол. Он укладывает ее на диван рядом с собой, прикрыв грудью от телевизора, делает звук тише и болеет за свою любимую команду. А если не нет футбола, то включает мультфильм. Малышка ничего не понимает, но ей хорошо рядом с большим дядей, который что-то постоянно говорит и улыбается, а иногда поет грубым басом песенку.

Девочка так привыкла к мужчинам в доме, что считает их своими основными няньками. Чаще всего с ней играют именно они, так как у женщин всегда много дел. Сан Саныч только появляется дома, как тут же люлька с ребенком перемещается на кухню, где он разогревает ужин, а потом долго пьет чай и рассказывает ей о новых пирожных, которые сегодня испек. Для него она лучший слушатель. Всегда молчит и улыбается.

Юра тоже прекрасный друг. В обеденный перерыв, или после работы он сразу же поднимается к нам домой и подолгу играет с девочкой. Ну, про Алекса и говорить нечего. Он приходит не каждый день, но тоже много проводит времени с Машенькой.

– По-моему она вырастет пацанкой, – пошутила Наталья. – Скоро они будут ей покупать пиво и водить с собой в баню.

В выходной день мы обычно всей семьей собираемся в гостиной. Вот и сегодня решили утроить праздничный обед, хотя праздника нет.

Ближе к двенадцати часам зашла бабуля. Она испекла пирог с капустой для Макса. Алекс еще на работе, зато Юра уже с самого утра крутится возле плиты, наблюдая за тем, как кипит плов в большом казане.

Сан Саныч с Максом повезли машину в ремонт. Вчера там что-то застучало, и в каком-то месте отвалилась железяка.

– Юра! – окликнула бабуля любопытного парня. – Хватит совать свой нос в кастрюлю. Пойди лучше, посмотри, не проснулась ли Машенька.

Недовольно скривив блестящие губки, Юра нехотя оторвался от плиты. Он так любит плов, что готов, часами сидеть рядом и смотреть на него завороженным взглядом.

– Ладно, – согласился он. – Только, если надо будет менять подгузник, то я – пас.

– Ох, уж эти мужчины.

Сначала бабуля возмутилась, но когда взглянула на Юру, тут же оттаяла. О каком мужчине идет речь?

Они оба скрылись за дверью.

– Что-то Алекс опаздывает. Плов будет готов уже через полчаса.

Схватившись за телефон, Наталья собралась ему уже звонить. В этот момент пришло сообщение.

– А вот и он, – проговорила она. – Пишет, что опоздает. Вызвали на работу. Но, обещает приехать через час.

– Хорошо.

Я поставила тарелку с салатом на стол.

– Ты о чем-то хотела меня спросить, София?

Она села напротив меня, собрав длинный подол на коленях. Сегодня на ней красивое платье, хотя обычно она предпочитает носить фланелевые теплые брюки и рубашки, или кофты свободного покроя.

Плов почти готов, поэтому у нас осталось время для разговора.

– Да, хотела. Только не знаю, как спросить.

– Если ты про Алекса, то можешь не стесняться. Мне Лера уже рассказала.

Ах, вот как? Значит, Наталья в курсе, что Алекс сделал мне предложение. Тогда уже легче. А то я боялась, что она разозлиться, или подумает, что я соблазнила ее сына.

– У нас ничего нет с Алексом. Мы с ним не спали и даже не целовались, – начала я с самого главного. – Он сам мне предложил.

– Знаю я все, – успокоила она меня. – Алекс добрый парень. Только не стоит торопиться, София. Я не против того, чтобы мой сын женился на тебе. Но, что будет потом?

– А что потом?

– А если ты встретишь мужчину и захочешь создать семью? Что тогда? Развод, снова менять документы? Так еще придется это как-то объяснить ребенку. Сейчас она маленькая, а потом вырастет и будет задавать вопросы. Ты молодая, красивая. В твоей жизни все только начинается. На свете так много мужчин, и один из них когда-нибудь покорит твое сердце.

– Да где их нормальных найти? Мне никто не нужен.

– Почему? – улыбнулась Наталья.

– Кто женится на тетке с ребенком?

– Да какая же ты – тетка? Ты еще девочка. А ребенок в любви не помеха.

– Не. Не хочу никаких мужиков.

– Это ты сейчас так говоришь. Пока в тебе сидит обида на отца Машеньки. Но, пройдет время, и все успокоится. Девочка подрастет, ты будешь работать среди людей. Так с кем-нибудь и познакомишься. Вон у Юры есть младший брат. Между прочим, не женатый, учится в университете на врача. Хороший мальчик, воспитанный. У них все в семье с высшим образованием и занимают высокие посты. Старший брат – юрист, работает при правительстве. Отец там же занимает пост министра. А мама – художник-декоратор, работает в театре.

– Вы хотите меня познакомить с Юриным братом?

– А что? Вы и по возрасту подходите, и по темпераменту. Он такой же живчик.

– Ой, не надо. Живчика мне одного хватило.

– Любой женщине нужен мужчина. И ты когда-нибудь выйдешь замуж.

– Не выйду, – уверенно ответила я. – Зачем? Что хорошего в замужестве? Стирать грязные носки с трусами, да ублажать мужа? Я насмотрелась на своих родителей. Хватит.

– Они плохо живут?

– Не скажу, что плохо. Но хорошего мало. Моя мама наполовину казашка. Послушная женщина, с определенным уставом в голове. Ее воспитывали по старинке. Готовили к предстоящему замужеству. А моему отцу как раз такая и нужна была. Он – мужчина. Настоящий мужчина. По его мнению. Сказал – сидеть, значит надо сидеть, сказал – в кровать, значит, мама запирает комнату на ключ и ложится в кровать. И наплевать, что в доме дети. Ему приспичило, и она тут же удовлетворила его просьбу.

– Ты не похожа на казашку.

– Я – нет, а Настя вылитая мама. Красивая, высокая, статная. Я похожа на отца. Только характеры разные.

– Неужели твоя мама настолько безвольная?

– Она далеко не безвольная. Там такая сила – не прошибешь! Просто ей удобно, быть зависимой, казаться слабой. К нам она относилась равнодушно, а отца возносила до небес.

– Но, почему? Вы – девочки. Это мальчиков нельзя баловать.

– Папа всю жизнь мечтал о сыне. Чтобы тот перенял его бизнес. А тут родилась я, потом Настя, и больше мама не смогла родить детей. Его это бесило, но он сильно ее любит. А она нас тихо ненавидела, за то, что мы не мальчики.

– Странная у них любовь, – задумчиво проговорила Наталья. – У всех чувства и отношения разные.

– Да, но носки с трусами одни и те же.

– Тут ты права.

На кухню заглянул Макс. Они сдали машину в ремонт и вернулись домой на метро. Тяжело пыхтя, Сан Саныч еле-еле усадил свое пухло тело на диван. У него снова отекли ноги. Он много двигается на работе, но подниматься по лестнице ему нелегко.

Из комнаты послышался плач Машеньки. Я только встала со стула, как меня опередила Наталья.

– Накрой на стол, а я посмотрю.

Она ушла, а я достала вилки из шкафчика. Сзади подошел Макс и прошептал мне на ухо:

– Она что тебя сватала Юркиному брату?

– Ага. Ты его знаешь? – так же тихо спросила я.

Наклонившись ближе, он чуть прижал меня животом к столу.

От него пахнет табаком. Раньше мне это не нравилось, но сейчас стала привыкать. Такой мужской аромат, перебивающий любой парфюм.

– Он – дебил. Не стоит с ним знакомиться.

– Понятно.

– А что ты говорила про трусы?

Теперь он прижался еще сильнее. Я даже почувствовала плечом, как напряглись его мышцы на груди.

– Мы хотели тебе купить на день рождения новые трусы.

Пошутила я, но он воспринял мои слова всерьез.

– Так он уже прошел.

– Ну, и что. В следующем году подарим.

– Странные у вас подарки, – пожав плечами, сказал он. – Раньше мама все покупала, а теперь и ты.

Сан Саныч прибавил звук у телевизора, пока жена не видит, взял с полки вазочку с конфетами и спрятал одну в карман. Макс достал из верхнего шкафчика красивые тарелки, которые Наталья приберегает для особых случаев. Я разложила столовые приборы, а потом пошла к дочке в комнату. Что-то там слишком много народу скопилось.

Девочка уже проголодалась, поэтому устроила скандал. Всем зрителям пришлось выйти из комнаты, чтобы я смогла покормить ребенка.

Только мы устроились на кровати, как заглянул Алекс.

– Привет. Я могу войти?

– Да, – ответила я, натянув платье на грудь.

Малышка настолько оголодала, что сразу же принялась за еду. Жадно схватилась губами за сосок и закрыла глазки. Алекс отвел взгляд в сторону. Хорошее воспитание взяло верх, хоть он и видел меня голой много раз. Одни только роды чего стоят.

– Ладно, я пойду. Мы ждем тебя за столом.

– Я скоро буду.

Только он вышел, как мой телефон ожил. Снова пришло сообщение от Майкла.

Майкл: «София, мы можем встретиться?»

Я: «Нет. Я пока не готова»

Майкл: «Ты живешь…»

И он написал мой адрес.

Я: «Как ты узнал?»

Майкл: «У меня связи в полиции. Ты сказала, что живешь в Питере, я и пробил адрес. Ты там недавно прописалась»

Черт! Зачем я сказала, что живу в Питере? Знала же, что он будет искать. Так еще Наталья прописала меня в эту квартиру.

Я: «Что ты хочешь от меня?»

Майкл: «Хочу увидеть свою дочь»

От страха затряслись руки. Так он знает про Машу?

Я: «Ты хотел избавиться от нее. Помнишь?»

Майкл: «Давай поговорим»

Я: «А мы говорим»

Майкл: «Не так. Нам нужно увидеться. Или хотя бы дай свой номер телефона»

Я: «Нет. Я пока не готова»

Малышка сладко зевнула. Она так наелась, что излишки молока потекли по розовым щечкам. Пальчики ухватились за край платья, и она уткнулась носом мне в грудь. Теперь придется полежать, пока она не уснула. Я отключила телефон, обняла дочку покрепче, а уже через пять минут сама провалилась в глубокий сон.

Я проснулась от того, что на кухне кто-то включил телевизор. На часах уже восемь. В это время обычно дома никого нет. Потом послышались тяжелые шаги.

Я встала с кровати, надела халат и вышла в коридор. Пахнет кофе. Причем сладким со сливками. Такой пьет только Сан Саныч, и то, когда поблизости нет жены.

Я застала его на месте преступления, с конфетой в руке.

– Почему вы дома? Что-то случилось?

Он бедный аж вспотел от испуга. Конфета упала на пол, а чашку с кофе он прикрыл рукой.

– София! Никогда больше так не делай.

Схватившись рукой за грудь, он демонстративно фыркнул, показывая свое недовольство.

– Я ничего не сделала.

– Ходишь, как тень. Тебя даже не слышно.

– Больше не буду, – пообещала я. – А что вы тут делаете?

– Завтракаю. Что же еще? Разве не видно?

– Конфеты на завтрак?

Он поджал пухлые губки.

– Все вы женщины одинаковые. Только и следите за нами.

– Хотите я вам что-нибудь приготовлю?

Не обращая внимания на его жалобы, я достала из шкафа маленькую кастрюльку. Она у нас специально для каши.

– Только чтобы была жиденькая, – попросил Сан Саныч. – А то Наташа всегда варит густую и несладкую. А я люблю, чтобы на молочке, да со сгущенкой. Хорошо, девочка?

Я сварила, как он просил: жидкую, с сахаром.

– Давно не ел манную кашу, – быстро работая ложкой, пробурчал он. – Ты хорошо готовишь, София. Не хочешь, пойти учиться на повара, или на кондитера?

– Не-а. Не очень люблю возиться на кухне.

– Ну, да. Ну, да.

Я заметила, что он все время морщится. У него снова болят ноги, но он старается этого не показывать.

– Почему вы остались дома? – спросила я, когда он доел кашу. – Вы заболели?

Он махнул рукой.

– Немного. Не обращай внимание.

И я по глупости не обратила. А к вечеру пришлось вызвать врача.

– Надо лечиться, а он все…

Наталья выкинула в мусор шприц.

Врач сделал пару уколов, а потом мы уложили Сан Саныча в кровать. Его пухлые ступни превратились в подушки, и он уже не смог дойти даже до туалета.

Ближе к девяти часам с работы вернулся Макс.

– Мам, ты должна на него повлиять.

Даже из своей комнаты, хотя она находится далеко от кухни, я услышала его громкий голос.

– Нельзя столько работать. Пи…ц! Ты хоть это понимаешь? Е… твою мать! Ему нужен отдых, и тебе тоже.

Потом голоса затихли. Я услышала, как Наталья что-то ответила, а Макс еще больше разошелся.

– Нет! Нет! Это всего лишь работа! Неужели нельзя взять отпуск и уехать куда-нибудь? Вы думаете, что без вас все встанет? Нет. Там есть Юрка и Лера тоже. А если понадобиться, то и мы с Алексом подключимся. – Его голос утонул в пространстве, а потом он снова заговорил: – Х… какая-то! Не говори ерунду. А если с ним что-то случиться? Тогда что? Тебе нужен инвалид? А ему всего пятьдесят пять!

Наталья прикрыла дверь на кухню, и больше я ничего не услышала.

На следующий день эту же тему подняла Валерия. Она повторила слово в слово своей подруге то, что вчера говорил Макс. Упустила только ругательства. Все видят, сколько сил в это дело вкладывает Сан Саныч, но при этом он совсем не отдыхает. Даже в субботу и в воскресение они умудряются работать.

– Он никуда не поедет, – упрямо проговорила Наталья, когда мы собрались в ее кабинете. – Как будто ты его плохо знаешь?

– Значит, надо уговорить, – так же упрямо надавила Лера. – У него давление зашкаливает, и ноги совсем отказывают. Разве можно так шутить со здоровьем?

– Как уговорить?

Окончательно расстроившись, Наталья махнула рукой и вышла из кабинета. В ее глазах блеснули слезы.

Мы остались одни с Валерией. После всех этих разговоров, расхотелось работать. Даже в кафе торговля вяло идет. И на улице снова полил дождь.

– Придется применить тяжелую артиллерию, – уверенно проговорила Лера.

– Какую? – удивилась я.

– Алекса.

И она позвонила ему.

Вечером пришел Алекс. Я не слышала, что он сказал отцу. Не знаю, даже что произошло. Но, после этого разговора, длившегося не больше десяти минут, Сан Саныч с Натальей собрали чемоданы и уже через два дня уехали в Крым в санаторий.

Вскоре и Алекс покинул нас. В один прекрасный день пришел к нам домой и сообщил, что уезжает в Африку. Он заключил контракт на год.

Первый квадратный угол.

Сегодня Машенька впервые осталась в детском саду на целый день. Ей нравиться играть с детьми, и с воспитателем они с первого дня знакомства нашли общий язык. Ольга Дмитриевна – большая поклонница нашей продукции. Это видно по ее пухлой фигуре. Она часто захаживает к нам в пекарню со своей дочерью после работы. Когда у нас встал вопрос, какой детский сад выбрать для девочки, она тут же предложила свою помощь. Вскоре Маша была зачислена в ясли, и сразу же стала общей любимицей всего коллектива детского сада.

Теперь мне не приходится разрываться между работой и домом.

Раньше много помогала бабуля, но сейчас она уехала в деревню. Год назад, ее сын Павел купил дом за городом и предложил ей, переселиться туда. Какое-то время, она сопротивлялась, думала, но когда здоровье совсем поджало – вопрос отпал сам собой.

Маше уже почти три года, и мы называем этот возраст «взрывным». Сколько же эмоций и сил она успевает вытягивать из всей нашей немаленькой семьи. Сколько хлопот, сколько радости. Казалось бы – маленький человечек – а чувства большие. Причем у всех: Наталья души не чает, Сан Саныч готов продать весь мир за ее улыбку, а Макс только и живет ради своей крошечной рыжей девочки.

Лишь для меня она остается – просто ребенком. Сложным и немного капризным. Я мало с ней провожу времени: то работа внезапно наваливается, то нужно съездить куда-то, то дом, то еще что-нибудь.

– Кто сегодня заберет Машу? – спросила Наталья.

Обычно мы заранее договариваемся, кто будет забирать ребенка из детского сада, а потом уже строим планы. Сегодня и у меня и у нее много работы. Скорее всего, нам придется задержаться в пекарне допоздна.

– Макс обещал, – ответила я, на секунду оторвавшись от компьютера. – Он хотел после обеда уйти с работы. Сегодня придет мастер. Будет менять трубы в ванной.

– Ах, да. Я совсем забыла. Хорошо, что ты этим занялась. А то бы так и жили с дырявыми трубами. Соседи скоро будут на нас писать жалобы.

– Пусть пишут. – Махнула я рукой. – Хочется поскорее все закончить, а то скоро приедет Алекс. Если еще не продлит контракт на один год.

В кабинете повисла тишина.

Дура! Ляпнула, не подумав. Она и так переживает, а я снова завела эту тему. Алекс уже больше двух лет в Африке, и на этой недели он должен вернуться домой. Мы надеемся.

– Он тяжело переносит жару, – спокойно сказал Наталья, как будто мы говорим о самых обычных вещах. – Скоро приедет и заберет, наконец-то, свою несносную собаку. А то они с Машенькой уже весь дом перевернули с ног на голову. Надо же завел себе животное. Ладно бы, если сам ухаживал! А то нам подсунул!

Что творит моя дочь с Бернаром – трудно описать. Они вместе спят, вместе гуляют и прыгают по лужам. Едят одну еду: что дают девочке, то сразу же оказывается в миске у собаки. Они любят одни и те же мультфильмы. Если дочка моется в ванной, то и верный друг рядом. То лапу сунет в воду, то мордой залезет. Болеют они тоже вместе. Если у Маши температура, то Бернар, словно тряпочка, лежит в углу. Он не ест, не пьет. Будет ходить за мной по пятам и жалобно скулить, точно так же, как ноет маленькая хозяйка.

Наивно полагать, что когда вернется Алекс, Маша отдаст своего любимого питомца. Она смело поменяет его на все игрушки, что лежат у нее в коробках под кроватью. Вот их ей не жалко, а верную собаку – ни за что.

Мы даже забираем девочку из детского сада вместе с Бернаром. И не важно, кто идет: Макс, я, или Сан Саныч. Только Наталья никогда не берет собаку с собой. Она так и не смогла к нему привязаться.

В понедельник утром, когда Сан Саныч и Макс уже ушли на работу, я встала раньше Маши. Обычно она не завтракает дома, поэтому я бужу ее перед самым выходом на улицу. Наталья тоже уже оделась, набегу выпила чашку кофе и, пока я умывалась в ванной, тихо исчезла из квартиры. Она всегда старается никого не будить.

С новыми трубами в квартире стало теплее. Поменяли все стояки, которые проржавели со временем, и канализацию. Даже полы и стены дома прогрелись.

Я скинула халат и уже собралась под душ, как вдруг сзади ко мне кто-то подошел. Руки обвились вокруг талии, и я услышала глухой голос Алекса.

– Привет.

Я обернулась.

– Привет, – сквозь слезы прошептала я и крепко обняла его.

Локоны, выгоревшие добела, упали мне на лицо. Раньше он никогда не носил такие длинные волосы. Кожа почти черная. Глаза уставшие, но блестят, как два прозрачных зеленых стеклышка. Тело окрепло, руки стали сильными, жилистыми. За время поездки он похудел еще больше.

– Ты собралась в душ? – все еще держа меня в своих объятьях, спросил Алекс.

Только сейчас я сообразила, что стою совершенно голая.

– Не-а. Я потом ополоснусь.

Он накинул халат мне на плечи.

В ванную зашла сонная Маша, в пижаме в горошек и с любимым медведем в руке. Тут же под ногами появился Бернар. Он сразу же узнал хозяина, хотя прошло два года.

Растерявшись, Алекс развел руки в стороны. Кого обнять первого: ребенка, или любимого питомца, который уже облизывает ему ногу? Нахмурив брови, девочка ревниво посмотрела на меня. Она, в отличие от собаки, не узнала чужого дядю.

– Мама, – запричитала она тоненьким голоском. – Кто это?

Не дожидаясь моего ответа, Алекс подхватил девочку на руки и поцеловал в пухлую щечку. Малышка засмеялась.

– Какая ты большая! Неужели не узнала своего крестного папу?

Изобразив из себя скромницу, Маша кокетливо опустила глаза в пол. При этом крепко вцепилась ручками в его рубашку.

– Вся в мать. Стесняется, но держит крепко.

Мы прошли на кухню. Бернар сразу же занял место у ноги хозяина. Даже уговоры девочки, его не сломили. Раз уж он собака – то должен уважать сильного.

– Ты приехал насовсем?

Мое сердце замерло, ожидая ответа.

– А ты этого хочешь?

Он заглянул мне в глаза.

– Конечно, – быстро ответила я.

– Значит, действительно хочешь.

– Почему ты об этом спросил? Разве я когда-то не хотела?

– Да. Я приехал насовсем, – твердо сказал он, чтобы меня успокоить.

– Хорошо.

Кофеварка громко забулькала. Я достала с сушилки две чашки и поставила на стол. Алекс любит крепкий кофе без сахара и без сливок. А Маша пьет по утрам какао с щепоткой ванили. Сегодня я присоединилась к ней.

– У вас ничего не изменилось, – заметил Алекс, – все осталось на прежних местах. Такое ощущение, что я никуда не уезжал.

За то он изменился. Внешне помолодел, но взгляд уже другой. Более опытный, осторожный.

– У нас многое поменялось. А вот в квартире давно пора сделать ремонт. Все руки не доходят.

– Ты стала деловая. Мама много про тебя рассказывала.

– Да, что про меня рассказывать?

– У тебя все хорошо?

– Нормально.

– Ох, уж это «нормально»! Точно ничего не изменилось.

Пока я наливала кофе, Маша ушла в свою комнату и включила телевизор. В это время идет ее любимый мультфильм. Бернар тоже исчез с кухни, как только услышал знакомую мелодию.

– Как у вас дела с Максом? – подвинув к себе чашку кофе, спросил Алекс. – Нашли общий язык? Он у нас парень суровый.

– Лучше не спрашивай. – Улыбнулась я, вспомнив наши первые конфликты. – Ты же его хорошо знаешь. С виду грубый, но в душе – теленок. Все так же ругается матом, смотрит футбол по вечерам.

– Он не пьет?

– Иногда зависает где-то с дружками на несколько дней. Но, возвращается трезвым. А если пьет, то только пиво.

– Ну, если не напивается, то тогда и не дерется.

Наивный. Я усмехнулась.

– Макс без драки не может. Совсем недавно подрался с одним папочкой, что на детской площадке приводит свое чадо. Маша хотела поиграть в песочнице, а мальчик кинул ей в лицо песок и ударил лопаткой по голове. Как раз с ней были Макс и Юра. Сначала Юрка поскандалил с мамашей ребенка, а потом уже Макс разобрался с их папой по-мужски. Правда, Натальи мы об этом не рассказала. А вот Сан Саныч пожал сыну руку.

– Узнаю папу.

– Да уж. А родители знают, что ты приехал?

– Нет. Я пока им не звонил. Вот выпью кофе, немного отдохну и сразу же позвоню маме.

– Ты поедешь в свою квартиру?

– Конечно. Там, наверное, за два года все паутиной заросло?

– Нет. В ней живет Макс. Иногда.

– Тогда точно все заросло. Только не паутиной, а грязью.

– Он говорит, что убирается там. Сама не знаю, ни разу не была в твоей квартире. Но, он клятвенно обещал, поддерживать чистоту.

Мы допили кофе. Взглянув на часы, Алекс тихо вздохнул. Снова появилась складочка на переносице. Теперь она стала еще более заметной.

– А как у тебя дела? Ты так и не виделась со своим отцом?

– Не-а. Зато переписываюсь с мамой. Они здорово на меня обиделись.

– Она знает про Машу?

– Да. Я ей фотографии скидываю.

– Не приезжала?

– Она нет. А сестра летом была у меня.

– Правда? – обрадовался он. – Это хорошо! Значит, вы теперь общаетесь?

– Общаемся. Я думаю, что она теперь часто будет ко мне мотаться.

– Почему?

– Ей понравился Макс.

– Наш Макс?! Она же еще маленькая? У вас два года разница.

– Так же сказал и твой брат. А еще он пригрозил, что надерет ей задницу, если еще раз получит от нее сообщение, или смайлик сердечком. Он дико разозлился, когда она ему стала признаваться в любви. Представляешь? Моя младшая сестра по уши втрескалась в Макса!

– Сума сойти! Да у вас тут мексиканские страсти. Многое я пропустил.

– А еще я подружилась с Лерой.

Раз. И глазки ожили. Вроде ничего такого не сказала, а он встрепенулся. Значит, до сих пор любит. Она тоже часто им интересуется. Только не у меня, а у Натальи.

Два. И он снова взял себя в руки. Складочка пропала, а брови взлетели вверх.

– Лера не лучшая подруга. Держись от нее подальше.

– Почему ты так говоришь? Даже твоя мама с ней дружит.

– Пусть мама дружит, а ты не связывайся с ней. Она хитрая женщина.

– Лера замечательная! – Заступилась я за подругу. – Она сильно изменилась за последнее время. Просто, ты давно ее не видел.

– Может и так, – неуверенно произнес он. – Жизнь меняет людей.

И его изменила. Он вроде прежний, но совсем другой. Как будто прилетел с ближайшей планеты и теперь удивленно смотрит на меня.

– Мне пора. Спасибо за кофе.

Я проводила его до двери.

Меховая куртка повисла на нем, как на вешалке. Отвык он от холода, поэтому еще не успел, купить новую одежду. Да, и когда? Он только сегодня прилетел. Какая-то смешная шапочка прикрыла длинные волосы.

– Созвонимся.

Только это и сказал он, а потом вышел из квартиры.

Первые дни Алекс привыкал к климату. Потом у него резко заболело горло, и поднялась температура. Макс сразу же переехал к нему на несколько дней, чтобы помочь хоть чем-то. В магазин сходить, приготовить еду. Наталья тоже разрывается между работой и сыном. Так еще Сан Саныч, как назло, свалился с сильнейшей простудой.

– Макс, хоть ты себя береги, – сказала Ольга, – а то все мужики разболелись.

Она пришла к нам вечером с бутылкой французского вина. Макс хотел тихо улизнуть из дома, но она застала его на пороге.

Наталья тут же кинулась к холодильнику. Вчера мы запекли буженину, а еще нашлась баночка красной икры. Для лучшей подруги ничего не жалко, тем более, сегодня мы еще сами ничего не ели.

– Надеюсь, ты останешься? – спросила Ольга, крепко вцепившись в рукав Макса.

– Че мне тут делать?

Его бесцеремонность всегда меня смущает. Особенно когда это касается женщин. Но, если вспомнить что было между ними, то…

– У меня вчера был день рождения. – Ее глаза с надеждой взглянули на любимого мальчика. – Посиди с нами немного, пожалуйста. Не сбегай от меня.

Он ничего не ответил.

Я прошла на кухню, чтобы не мешать им, но знаю, Маша так просто не отпустит его. Будет давить на жалость, лишь бы он поиграл с ней, или прочитал книжку. А целый вечер сидеть с собакой – скучно. Мультфильмы перед сном не разрешают смотреть. И бегать по дому тоже нельзя, потому, что дедушка болеет, и ему нужен покой.

– Не уходи, – запричитала она.

Макс скорчил недовольную мину, но не стал спорить с двумя женщинами и снял куртку. Потом подхватил девочку на руки и, не даже взглянув на гостью, ушел в гостиную.

Ольга закрылась в ванной, чтобы помыть руки, а мы с Натальей накрыли на стол. Сан Саныч не стал с нами ужинать. У него разболелась голова, и он снова лег в кровать.

– Как Алекс? – спросила Ольга. – Он уже адаптировался дома?

Наталья села за стол напротив подруги. За последнее время они снова сблизились. Вместе ездят отдыхать на море, ходят в театры. Только праздники отмечают врозь. Ольга терпеть не может Леру. И та отвечает ей взаимностью.

– Алекс изменился. Ты бы видела, какой он худой. Одни кости, да глаза на все лицо. Стал замкнутый, все время молчит.

– Там работа – не сахар.

– Он звонил тебе?

– Один раз. Но я была на работе, и нам не удалось нормально поговорить. Так перекинулись парой фраз. А потом он уже не взял трубку.

– Он мало рассказывает об этом. – Тяжело вздохнула Наталья. – Только сказал, что там все по-другому, нежели у нас. Выходных дней почти не было, иногда вызывали даже ночью. Четыре-пять операций в день. Да еще эта проклятая Эбола! Кризис в стране, нищета, голод. За то, он съездил к Атлантическому океану! – взмахнув от возмущения руками, проговорила она и смахнула слезу с ресниц. – Как будто его нельзя увидеть просто так?

– Ну, все успокойся. Он дома.

– Надеюсь надолго.

– Ты разговаривала с ним?

– Ты сама знаешь его. Он упрямый. Если чего-то вобьет в голову, то не переубедишь.

– Я сама с ним поговорю.

– Спасибо. Может хоть тебя послушает. А я уже устала воевать со своими сыновьями. Как вспомню Чечню… Каждый день ждала похоронку. Скольких ребят привезли на Родину…

– Не приплетай сюда Макса. Это было давно. Пора забыть весь этот кошмар.

Маша забралась на колени к бабушке. Она любит греть уши, когда говорят о чем-то интересном. Многого не понимает, но все равно слушает. Ловит эмоции, наблюдает за губами.

Наталья тут же сменила тему, чтобы снова не расплакаться. В последнее время она стала слишком впечатлительной. Сан Саныч утверждает, что внучка сделала ее слабой.

– Отнесу Саше поесть. А вы тут пока разливайте вино. – Наталья встала из-за стола и крикнула: – Макс! Иди, поухаживай за дамами.

Она отрезала кусочек буженины, положила салат на тарелку и понесла в комнату. Макс налил вино в бокалы, а потом снова ушел. Сегодня у него по телевизору чемпионат по боксу. Маша побежала за ним, прихватив с собой две конфеты. В ладошки не уместились, так она их спрятала в носочки.

– Как дела, София?

Наконец-то, Ольга вспомнила обо мне. За эти годы, мы так и не сблизились. Врагами не стали, но общаемся редко, только когда она приходит к нам в гости, или я записываюсь к ней в больницу на обследование.

– Все хорошо, – ответила я. – А вы как?

– Да у меня что? Вот у детей всегда проблемы. – Махнула она рукой. – Вырастет у тебя Маша, тогда узнаешь, что такое бессонные ночи. Пока они маленькие – все такие хорошие, милые. А как вырастают, так хоть за голову хватайся. Не знаешь чем помочь и какой дать совет.

Сейчас она со мной разговаривает, а первое время даже не обращала внимания. Все боялась, что я соблазню ее прекрасного принца. Но, когда поняла, что у нас с Максом ничего нет, немного оттаяла, начала улыбаться и даже иногда интересуется моим здоровьем. Только к Маше у нее нет претензий. Она не считает ее врагом.

Я не стала пить с ними вино. Наталья снова пустилась в воспоминания о трудных временах, а Ольга начала жаловаться на свою беспросветную жизнь. Таким темы мне не интересны. Да и что слушать о чужих проблемах, если я о них ничего не знаю.

Этот вечер закончился для меня чтением приятной книжки. Где герои все счастливы, а жизнь складывается, как в сказке.

Только Алекс встал на ноги и даже вышел первый день на работу, как заболела Маша. Она собрала все вирусы в одно: и горло, и температуру, и насморк. Так еще пропал голос.

В этот день мне пришлось остаться дома с ребенком, а на плечи бедной Натальи теперь свалилась и моя работа.

– Тебе что-нибудь принести? – заглянув ко мне в комнату, спросил Макс.

Машенька уснула, и я прилегла на кровать, чтобы хоть немного отдохнуть.

– Спасибо. Ничего не надо.

– Ты сегодня хоть что-нибудь ела? Или опять сидела на чае с сухарями?

– Сан Саныч накормил меня супом.

– Тогда ладно, – успокоился он. – Спокойной ночи.

Макс ушел, а я провалилась в сон. День был тяжелый. Сильный кашель измотал не только ребенка, но и меня. Каждый приступ, сопровождается рвотой. Она плохо спит и совсем ничего не ест.

Ближе к девяти часам пришел Алекс с пакетиком полным лекарств. Сначала он чем-то напоил отца, а потом взялся за Машу. Сварил картошку, мне велел переодеть дочку в теплую пижаму. Наталья тем временем поменяла постельное белье в детской кровати.

Завязав горячую картошку в полотняный мешок, он ушел в мою комнату. Я намыла посуду, а потом заперлась в ванной. Сан Саныч после горячей настойки, приготовленной женой, улегся в постель и сразу же уснул. Только Макс остался в гостиной смотреть телевизор. У него сегодня футбол.

Выйдя из ванной, я прошла на кухню. Наталья все еще возится у плиты, хотя уже одиннадцать часов. Глаза почти спят, а ноги совсем не держат.

– Мам, иди спать. – Сказала я. – Завтра еще день впереди.

– Ты права. Сил уже нет.

Выключив свет, мы разошлись по своим комнатам.

Дочка уснула прямо на руках у Алекса. Рядом лежит книжка про Колобка. После того, как он прогрел ребенку грудь картошкой – кашель немного утих. Температура второй час держится на отметке тридцать шесть. Нос дышит, и не слышно хрипов.

Я убрала книжку с тумбочки и легла на кровать рядом с ними. Маша посередине.

Под утро я проснулась от того, что занемела рука. Ребенок спит в своей кроватке. А Алекс, обняв меня за талию, пристроился сзади. Вчера я приоткрыла окно, и теперь в комнате стало прохладно. Поэтому он замерз и залез ко мне под одеяло.

Голые ноги прижались к моему горячему телу. Руку он просунул под подушку. Тихо посапывая, дочка уткнулась носом в бортик кровати. На стене тикают часы. Я чуть приподнялась на локте, чтобы посмотреть время, но Алекс снова притянул меня к себе.

– Не уходи, – прошептал он, сквозь дрему.

Я прижалась к нему сильнее и почувствовала плечом, как медленно стучит его сердце. Равномерное дыхание ребенка, и тишина за окном, снова усыпили меня.

Два дня температура еще держалась. Уже не такая высокая, но изматывающая. На четвертый день дочка прыгала по квартире, как маленькая лошадка.

– Пора тебя отправлять в садик, – пошутил Сан Саныч.

– Ура! – радостно закричала Маша.

Для нее садик – не угроза, а неописуемое счастье. Тем более дома скучно, а там полно детей и любимая воспитательница.

Малышка забежала на кухню и с порога закричала:

– Бабуля! Деда! В садик!

Пока ей еще трудно связать слова в предложение. Слишком мала. Но для девочки, которой нет еще трех лет, она говорит не плохо. У Макса получается не лучше, но мы их хорошо понимаем.

Бросив ложку в мойку, Наталья повернулась к внучке и строго сказала:

– Вот пусть он и ведет тебя в садик.

– Он болеет, – грустно проговорила Маша.

Ей всегда жалко дедушку.

– Ничего он не болеет, – еле сдержала улыбку бабушка, – а если болеет, то я сделаю ему укол.

Испугавшись за деда, девочка убежала в комнату. Сейчас она его приласкает, и болезни сразу исчезнут.

– В понедельник поведу ее в садик, – сказала я, усевшись за стол с чашкой горячего какао. – А то она нас сума сведет. Бедный Бернар уже не знает, куда от нее деться. Замучила она всех своим хулиганством. Не девочка растет, а бандит.

– Тогда в понедельник я съезжу с Сашей в больницу. Пусть посмотрят его ногу. А ты замени меня с утра в пекарни? Валерия тебе поможет с товаром.

– Хорошо. Тогда попрошу Макса отвести Машу в садик.

– Не надо. Мы сами ее по пути завезем.

Так и решили.

В пятницу мы пошли с дочкой на прием к врачу, а в понедельник она уже с радостью побежала в детский сад.

Рано утром в пекарню завезли товар. Валерия пришла на работу раньше меня и сразу же раздала задания продавцам. Она всегда точно знает, сколько сегодня будет клиентов в кафе, и сколько купят тортов и пирогов. Это зависит и от дня недели, и от погоды.

Девочки за кассой сразу же включились в работу. Многие люди приходят с самого раннего утра за выпечкой. А некоторые предпочитают сначала сделать заказ, а ближе к обеду забирают товар.

– Какой-то кошмар, – недовольно фыркнув, сказала Лера. – Скоро мы не справимся с таким наплывом народа. Когда уже, наконец-то, Сан Саныч откроет еще одну пекарню? Ему предлагали помещение в соседнем доме, но он отказался. О чем он думает? Лучше бы в Невском районе закрыл точку, а в центре сделал побольше.

Она права. Мы действительно зашиваемся. Особенно сейчас перед Новым годом.

Включив компьютер, я села в кресло. Бумаг накопилась целая стопа, хотя Наталья в пятницу все разгребла. Сидела допоздна, закопавшись в работе. В субботу, так же согнув спину, Лера перебирала счета и накладные. Сейчас наступила моя очередь.

Скучно. Лучше работать за кассой, с людьми, чем сидеть в небольшом кабинете и не видеть белого света. Даже Юрке повезло больше. Он хоть перемещается по городу, а не протирает штаны на стуле. В одной пекарне постоит с девочками за прилавком, во второй – покрасуется у витрины, как будто проверяет чистые ли они. На производстве с Сан Санычем выпьет кофе. А в конце рабочего дня забежит к нам на часок и изобразит усталость.

Мой взгляд упал на изящные руки Леры. Ногти красивые, но слишком яркий лак. Он никак не соответствует ее строгому образу. Хищный. Хотя и характер у нее – не сахар. Не скажу, что сложный, но и не простой. Слишком гордая и умная.

– Ты хотела пойти в отпуск? – вспомнила я.

– Какой отпуск, София? – криво усмехнулась она. – Скоро праздники. Работы будет много. Наверное, придется дождаться до лета, а там уж уеду куда-нибудь на море, или в горы кататься на лыжах.

– Ты умеешь кататься на горных лыжах?

– Алекс меня научил.

Она редко произносит его имя. Но, сегодня вдруг оговорилась.

– Алекс тоже умеет?

– Уже не помню.

Сразу замкнулась она.

В кабинет, с горящими глазами, ворвался Юра. Челка встала дыбом, а пиджак съехал набок.

– Там… Софи… – запыхавшись, промямлил он, – тебя ищет мужчина.

– Какой еще мужчина? – кинув холодный взгляд через плечо, удивилась Лера.

– Не знаю. – Пожал плечами Юра. – Высокий, очень красивый с медными волосами и голубыми, как небо, глазами.

Оказавшись под впечатлением, он даже стал заикаться.

– София, ты его знаешь?

Лера взглянула на меня.

– Видимо, это отец моей дочери.

Если красивый, то это Майкл. Он давно хотел со мной встретиться.

– Софи, – твердо сказал Юра, немного придя в себя, – если он тебя обидит, то я не промолчу. Буду стоять рядом и слушать.

– Юра…

– Нет! Нет! Даже не возражай. Я не оставлю тебя с ним наедине. Кто знает, зачем он пришел? Столько лет не видел ребенка, а теперь вот появился? Принц гороховый! Даже смешно!

Лера тоже поддержала друга.

– Мы будем рядом.

Только я подошла к двери, как она тут же схватила телефон. Не успела я выйти, а она уже с кем-то разговаривает.

В центре зала, где все столики оказались пустыми, я увидела его. Высокий, дорого одет. Волосы уложены на бок. Ботинки блестят, а на руке золотые часы.

– София!

Голубые глаза чуть не вылезли из орбит. Он ожидал увидеть совсем другое.

– Привет, – сухо сказала я. – Сядем?

Мы сели за дальний столик, за которым два года назад Алекс сделал мне предложение.

– Вот это да! – воскликнул Майкл. – Ты так изменилась. Никогда не думал, что из гадкого утенка с веснушками на носу, вырастет прекрасный лебедь. Платье, прическа и даже каблуки? Что с тобой произошло?

– Зачем ты пришел? – пропустив его едкие замечания, спросила я.

– Как зачем? Я тебе писал, что хочу увидеться. Разве ты не помнишь?

– Это было почти три года назад?

– Правильно. Только ты заблокировала меня во всех мессенджерах.

– И что?

– А то, что мне пришлось искать тебя через полицию.

– Ты же знал мой адрес? Мог бы появиться еще тогда?

– Тогда. – Он махнул рукой. – Какая разница когда? Сейчас, или два года назад?

Урод! Черт знает что и сбоку бантик!

– Что ты хочешь от меня?

– Хочу увидеть своего ребенка. Это же девочка?

– Это не твой ребенок. Своего ты убил на четвертом месяце беременности. Помнишь?

– Ладно тебе, София. Раз уж ты не сделала аборт, а родила ее…

– Я родила своего ребенка, а не твоего.

Из-за угла показались взволнованные лица Леры и Юры. Они следят за каждым движением Майкла и пытаются понять, о чем идет разговор.

– Мы можем договориться, – нагло произнес Майкл. – Я понимаю, что упустил много времени. Ребенок меня не знает. Но, я готов компенсировать тебе это.

– Как?

– Хочешь, я куплю тебе квартиру? Вы же всю жизнь не будете ютиться у чужих людей?

– Они нам не чужие. И какую квартиру ты купишь? Студию на окраине города?

– Хочешь в спальном районе? Пожалуйста. Только не слишком ли жирно?

В этом он весь. Когда-то он сунул мне деньги в руку и велел избавиться от ребенка. А я была уже на большом сроке.

– София, ты еще слишком молода. У тебя вся жизнь впереди. Подумай, что ты будешь делать с девочкой, когда она вырастит? Какое ты сможешь, дать ей образование?

– А ты что ей дашь?

– Все!

– А как же твоя жена и сын? Ты развелся, или будешь помогать нам через каждые два-три года?

– Я никогда не разведусь. Мне сорок пять лет. Неужели ты думаешь, что я женюсь на сопливой девчонке, у которой даже нет образования? Или я польщусь на твою смазливую мордашку?

– То есть я тебе подходила только в роли любовницы?

– Да, прекрати, София! – снисходительно улыбнулся он. – Какая из тебя любовница? Ты же еще ребенок. Неопытная, глупая девочка, избалованная отцом. Которая даже разговаривает, как деревенщина. Не-а! – передразнил меня он. – Ужас! Ты никогда не станешь настоящей женщиной. Намотай себе это на ус, милая! Ни один нормальный мужчина не посмотрит в твою сторону.

Мне стало так обидно, что даже не смогла заплакать. Только ком в горле застрял, а сердце бешено забилось.

– Я хочу увидеть дочь.

– Нет, – твердо сказала я, собрав все оставшиеся силы. – Ты ее не увидишь.

– Тогда будем решать проблему через суд.

Его голубые глаза, которые раньше мне казались прекрасными, сузились в тонкие щелочки.

– Хорошо. Будем.

– Тебя некому защитить, София. Неужели ты думаешь, что победишь?

И тут я вспомнила про Алекса. Когда-то он хотел на мне жениться, а я отказалась. Сейчас бы не было проблем, если бы не моя глупость.

– Я скоро выхожу замуж, – сказала я. Мысли вырвались наружу. – И его семья меня защитит.

– За кого? – недоверчиво взглянул на меня он.

– За сына хозяина этой пекарни.

– Насколько я знаю, у Лапина два сына. За старшего, или за младшего?

Вот теперь он испугался. Сан Саныч не последняя фигура в мире бизнеса. К тому же у него большие связи в городе.

– Какая тебе разница? Я выхожу замуж. И все!

Я встала из-за стола. Юра с Лерой восприняли это как знак и поспешили к нашему столику.

– Добрый день. Я могу вам что-нибудь предложить? – мило улыбнувшись, спросила Лера у Майкла.

Увидев такую красавицу, он тоже расплылся в улыбке. Даже забыл, что я стою рядом и про наш разговор.

– Я бы выпил чашечку кофе.

Лера тут же сменила выражение лица и, взмахнув рукой, позвала официантку. Девочка с подносом появилась через секунду.

– Обслужи клиента, – сухо проговорила Валерия. – И не забудь взять с него деньги. А то приходят тут всякие шарлатаны.

Потеряв дар речи, Майкл тяжело плюхнулся на стул. Он не ожидал такого хамства от красивой женщины. Да еще в таком приличном заведении.

В это время, мы с Юрой скрылись в подсобке.

– Ты видела ее лицо? – засмеялся Юра. – А его? Я думал, бедного мужика хватит удар. Такая шикарная девушка, а дала ему в самое больное место!

– У него даже слезы потекли.

– Это точно. Ну, Лерка! Молодец! Надеюсь, он больше не придет.

Тут появилась Лера с довольной улыбкой на лице. Ее позабавил этот случай. Обычно, она редко улыбается, но тут не смогла удержаться от смеха.

– Козел! Кофе он хочет. Пусть теперь краснеет перед официанткой. А то распустил хвост. Павлин!

– Так козел, или павлин? – не унимаясь, прыснул от смеха Юра. – Я думаю, он – животное. Но, точно не райская птица.

Мы еще целый час промывали косточки Майклу. Даже забыли про работу. Юра принес в кабинет тарелку с пирогами, и мы снова вспомнили лицо несчастной девушки, которой пришлось обслужить недовольного клиента.

– Кому ты звонила? – спросила я Леру, после того, как ушел Юра.

– Когда?

Оторвавшись от бумаг, она удивленно посмотрела на меня.

– Когда пришел Майкл.

– А.

Умеет она затянуть интригу. Вот это «А» – ее любимая фраза.

– Ты звонила Наталье? – настойчиво спросила я.

– Да. Думала, что она спустится в кафе. Почему-то я испугалась за тебя.

– Понятно. Значит сегодня дома, будет допрос. Лучше бы они не знали про визит Майкла.

– Что ты теперь будешь делать?

– Ничего. Ему не нужна Маша. Не переживай, он не будет со мной судиться.

– Тогда зачем он пришел?

– Черт его знает.

– А вдруг будет?

– Судиться? – пожала плечами я. – Может и будет.

– И что тогда?

– Тогда нужно себя обезопасить.

И мне пришла в голову только одна мысль.

Вечером я позвонила Максу и попросила его забрать Машу из детского сада.

– Что-то случилось на работе? – спросил он.

Его так просто не поведешь.

– Нет. Я хочу кое-куда сходить.

– Куда?

Ему даже в голову не приходит, что я могу пойти к врачу, или просто прогуляться по магазинам.

– В одно место, – уклончиво ответила я.

– В какое еще место? – теперь он уже напрягся. – Говори прямо.

– К гинекологу.

Может хоть так отстанет? Но, Макс на этом не остановился.

– У тебя проблемы со здоровьем? Что случилось? … позвоню ему и попрошу… Ладно, ты только не паникуй. Алекс хоть и не гинеколог, но стоит с ним поговорить. Или Ольга поможет. Она все-таки специалист в этом деле.

Со временем я стала понимать его путанную речь. Хотя не всегда и не все.

– Не надо говорить Алексу. У меня все в порядке. Просто нужно пройти медосмотр. Я работаю в общепите, Макс.

– Хорошо.

На этом он успокоился.

Ровно в восемь часов я подъехала к дому Алекса. Район спокойный и двор хороший. Его машина стоит самая первая от арки. Значит, он уже дома.

Раньше я никогда здесь не была. Только из рассказов Натальи и Сан Саныча знаю, где он живет. Консьержка подсказала номер квартиры, и я поднялась на лифте на пятый этаж. Нажала на звонок и сделала шаг назад.

Ждать пришлось долго. За дверью тишина. Я снова нажала на кнопку, и услышала, как лифт остановился и кто-то идет в мою сторону.

– У него звонок не работает.

Пожилая женщина оказалась соседкой Алекса. Она подошла к его двери и с силой стукнула кулаком, потом с чувством выполненного долга, скрылась в своей квартире.

Прошло несколько секунд, и дверь открылась.

– Соня?

Он чуть не выронил бритвенный станок из руки, когда увидел меня на пороге. Мокрое полотенце, обмотанное вокруг бедер, плотно прилипло к телу. С волос вода капает на плечи и тонкими струйками стекает по рукам. Он подстриг свои длинные локоны, и теперь короткие завитки торчат в разные стороны.

– Привет.

При виде его обнаженного тела, я растерялась. Он красивый. Слишком худой, но кожа загорелая, и ноги стройные.

Алекс тоже смутился, заметив мой изучающий взгляд. Быстро отскочил в сторону и, когда я вошла в квартиру, тут же исчез в ванной.

– Раздевайся! – крикнул он. – Я сейчас приду.

Можно подумать я не видела его голым! Почему-то в постели он не стеснялся, не прикрывался робко одеялом. А тут вдруг, повел себя, как пугливая барышня.

Прошло три года, но я помню все. Каждую мелочь, каждую родинку и даже небольшой шрам у него под коленкой.

В коридор проник запах чего-то вкусного. Я сняла сапоги и прошла в комнату. Квартира оказалась небольшой. Квадратная прихожая, комната с балконом. Рядом с кухней ванна и туалет. Чуть подальше огромная гардеробная, где Алекс поместил все свое снаряжение для спорта: лыжи, велосипед, коньки, и даже доска для серфинга.

Пока Алекса не было, я прошла на кухню и уселась на мягкий диван. Здесь только что пили кофе, поэтому так вкусно пахнет. А еще я заметила в плетеной корзинке пакет с мандаринами, которые тоже дают особый аромат.

Вокруг полный беспорядок. Подоконник завален большим количеством непонятных коробок: половина открытые, а некоторые еще не распакованные. Грязная ложка торчит в сахарнице, на разделочной доске крошки от хлеба. Тут же у мойки гора немытой посуды, которую использовали уже как минимум сутки назад. Чайник, сковорода, банка с компотом, пачка кофе, печенье в вазочке – все стоит на столе. А почерневшая шкурка от банана висит на кружке. На стуле лежат новые, еще с этикеткой, носки. У холодильника на полу валяется кухонное полотенце, скомканное в комок.

Через минуту появился Алекс в спортивных штанах и черной футболке.

– Прости, что так долго. Я только начал бриться, а тут ты.

– Это ты меня прости. Мне надо было позвонить, прежде чем завалиться в гости.

Мне нравились его длинные волосы. Но, сейчас с этой стрижкой он выглядит моложе. Только складочка на переносице придает ему солидность. А так, не похож он на серьезного врача.

– Не обращай внимания, у меня тут кавардак. Все некогда прибраться.

– Ничего страшного.

– Я не ждал гостей, поэтому…

Алекс тут же принялся варить кофе. На столе стоит шикарная кофемашина, а он все равно по старинке пользуется медной туркой.

– Почему ты здесь? – сев за стол напротив меня, спросил он. – Что-то случилось?

– Я пришла к тебе за помощью. Больше мне не к кому обратиться.

– Я слушаю. Это касается Маши?

– И ее тоже.

Всю дорогу, пока я ехала в такси, в голову лезли разные мысли. Я несколько раз повторила все слова, которые собиралась ему сказать. Крутила, просчитывала. Потом снова сомневалась и придумывала новые доводы. Но, сейчас все куда-то делось. Особенно, когда я увидела его жесткий взгляд.

– Помнишь, ты предлагал мне, выйти за тебя замуж? – переборов свой страх, спросила я.

– Помню.

Он напрягся. Даже на лбу вздулась вена. Такая синяя, не красивая. Начинается от самых волос и пропадает у переносицы.

– Тогда я отказалась. Но, сейчас подумала и…

– Прошло столько лет.

– Знаю.

– Что же произошло сейчас?

– Меня нашел Майкл. Он угрожает судом.

– Кто это?

– Машин отец.

– Ты его видела? – встрепенулся он. – Когда?

– Он сегодня приходил ко мне на работу.

– И что? Он хочет у тебя ее отобрать?

– Нет. Ты что! Он хочет ее видеть, а мне этого не надо. Он женат, Алекс.

– Чего это он вспомнил о ребенке через три года? Может он развелся, и хочет снова с тобой…

– Нет! Нет! Он никогда не разведется со своей женой. И я ему не нужна.

Алекс задумался. Даже к кофе не притронулся, а только крутит пальцем кружку, да хмурится.

– Так ты хочешь, чтобы мы поженились?

– Если ты не передумал?

– Это только из-за Майкла?

– Ты сам когда-то мне говорил, что девочке нужен отец. Пусть даже формальный. Но она тебя так любит! И мне будет спокойнее.

– Да уж. Интересный поворот.

– Я буду примерной женой.

– Нормальной, – передразнил меня он, – или не очень?

– Нормальной.

Почесав подбородок, он снова задумался. Кофе остыл. Минуты бегут. Я допила последний глоток и уже собралась уходить.

– Давай только это сделаем тихо, – вдруг заговорил он, когда я уже подошла к двери. – Пусть никто пока об этом не знает. Иначе начнутся разговоры, и все сорвется. Ты же знаешь родителей, они будут отговаривать.

– А потом? Нам все равно придется рассказать. Не будем же мы вечно скрывать? Тогда какой смысл жениться?

– Конечно, мы расскажем. Но, только после регистрации.

– Хорошо. А когда… ну, это…

– У меня в ЗАГСе есть знакомые. Завтра позвоню и узнаю, когда нас смогут поженить.

– В ЗАГСе? Нас там поженят?

– А где же еще?

– Не знаю. Я ни разу не была в ЗАГСе.

– И слава богу! Значит, ты попадешь туда впервые.

– А Максу можно сказать?

– Нет, София. Давай сначала все сделаем, а потом расскажешь, кому захочешь. Хорошо?

– Что даже ему нельзя?

– София!

– Ладно. Ладно. Я же не глухая.

– Придержи язык хоть немного.

– Хорошо.

И мы поженились втайне от всех.

Алекс договорился со своей знакомой, и уже через неделю нас зарегистрировали. Скромно, без лишней шумихи, без белого платья и без гостей. Свидетелями стали два человека из больницы, где он работает. А уже вечером, когда родители вернулись с работы, мы рассказали им обо всем.

– Как поженились? – фыркнув от возмущения, спросил Сан Саныч.

– Это просто формальность.

Мне пришлось объяснить им создавшуюся ситуацию. И про Машу, и про Майкла, и про суд. Но, почему-то эти доводы никак не подействовали на Наталью. Она сильно расстроилась.

– Мам, прости, что не сказали. – Алекс обнял ее за плечи. – Ты же всегда хотела иметь сноху. Вот я тебе ее и привел.

– Алекс, что же ты делаешь.

Она любит сына, любит меня и Машеньку. Но, фиктивный брак, по ее мнению, не может существовать.

Когда пришел Макс, положение еще больше ухудшилось. Сначала он промолчал, когда узнал новость, но ужинать с нами не стал. Перекинулся в гостиной парой слов с матерью, потом снова вернулся на кухню, взглянул на брата и сказал:

– Пойдем, обсудим кое-что.

Алекс не стал сопротивляться. Они заперлись в комнате и долго о чем-то говорили. Мы испугались, что начнется драка. Но, через пару часов, Макс вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, надел куртку и исчез из дома на несколько дней.

Теперь у моей дочери появился законный отец. Алекс официально удочерил ее и настоял на том, чтобы мы обе взяли его фамилию.

Я добровольно стала Лапиной. Разве можно отказаться от такого мужчины? Хирург, да еще на десять лет старше. К тому же Алекс – бывший жених Леры, а такой статус о многом говорит. Она не стала бы встречаться четыре года с «обычным» мужиком.

Нам понадобилось почти шесть месяцев на то, чтобы оформить все документы. Теперь у Маши в свидетельстве о рождение прописан отец, а не стоит прочерк, как раньше.

Наступило лето. Снова белые ночи, снова теплый дождь за окном.

Лера уехала на месяц во Францию к сестре. Мы с Натальей теперь работаем по очереди. День через день. В этот период город всегда затихает. Многие уезжают в отпуска, а многие переселяются на дачи. Кто-то вовсе не ест сладости в теплую погоду. Поэтому клиентов стало меньше, и соответственно, мы меньше проводим время в офисе.

Вечером после детского сада, мы пошли с Машей гулять в парк. Позже к нам присоединился Алекс.

– Так ты целый день отдыхала? – спросил он.

– Сегодня, да. А завтра пойду на работу.

– Тогда может, не стоит Машу водить в детский сад?

– Ей будет со мной скучно. Пусть лучше играет с детьми, чем слоняется по дому и достает Бернара.

Дочка помахала рукой, когда увидела Алекса.

– Но, сейчас лето. Ей тоже хочется отдохнуть. Ты все равно дома, и мама более менее свободна. В выходные дни я помогу.

– Алекс, – заныла я, – знаешь, как с ней тяжело? Она достанет любого своими вопросами. Как поет птичка? И почему надо есть кашу на завтрак? А мне приходится весь день отвечать, да читать одни и те же книжки по десять раз. Сума можно сойти!

Он взглянул на меня как-то странно. Не осуждающе, но строго. А потом спросил о работе:

– А что в пекарне совсем плохо?

– Покупатели есть, но не так много как зимой.

– А где Лера? Она что не работает?

– Она в отпуске.

– Ах, да. Я забыл. Она говорила, что поедет к сестре в Канны.

Так значит, они до сих пор общаются? А Лера молчит, хоть мы и подруги. После того, как она узнала про нашу с Алексом свадьбу, ее отношение ко мне резко изменилось. Вроде мило разговаривает, но следит за каждым своим словом. Никогда ни о чем не спрашивает, что касается Алекса. И мало говорит о своих отношениях с мужчинами. Хотя, я знаю, что они у нее периодически появляются.

Я пыталась ее убедить, что наш брак – это лишь формальность. Но, она сказала, что я сильно ошибаюсь.

– С Алексом так не получится. Он никогда не даст тебе свободно жить. Есть мужчины, с которыми легко, а есть такие, которые душат своей значимостью. Они убивают все чувства на корню.

Я еще тогда посмеялась. Это точно не про Алекса. Он никогда не лезет в мою жизнь. Всегда тактичен, скромен. Даже когда я совершаю ошибки, он воспринимает это как должное. Не сердится, не читает морали.

Но, сегодня он меня удивил.

– Почему ты не надела Маше панамку? – спросил он. – На улице жарко, и солнце печет.

– Сейчас шесть часов. Какое солнце? Оно уже не так опасно, как днем.

Я даже не заострила внимание на этом вопросе. Просто спросил, просто ответила. Как есть.

Алекс вынул из моей сумки панаму и пошел к девочке. Дети окружили его со всех сторон, не давая двинуться ни на шаг. Тогда он крикнул Маше:

– Доченька, иди к папе. Надо надеть панаму.

Она подошла к нему.

– Пап, не хочу.

Пытаясь натянуть панаму на кудрявую массу волос, Алекс строго одернул девочку:

– Хватит капризничать. Смотри, все дети в головных уборах.

– Мне жарко, – снова заныла Маша, стянув панаму с головы.

Он подхватил ее на руки. Дети с визгом разбежались в разные стороны. Им хочется играть, а тут взрослые мешают. Да еще, как назло, посыпал мелкий дождик.

Пока я возилась со своей сумочкой, которая чуть не упала с лавки, Алекс прошел мимо меня. Хмуро взглянул и даже не остановился.

Я догнала их.

– Ты как маленькая, – упрекнул меня он. – Не можешь даже нормально одеть ребенка на прогулку. Смотри, ей все руки искусали комары. На ногах синяки. У нас, что нет лосин, или тонких брючек? Она сидит в песке голой попой. Платья можешь ей надеть на праздник, или в кафе. Но, не на прогулку же!

– Я не успела ее переодеть после детского сада.

– Не оправдывайся, Соня. Ты – безответственная мать.

Меня накрыла волна обиды. Почему я должна терпеть такое?

– Трудно было взять запасную одежду, если знала, что пойдете гулять? Весь день просидела дома, а о ребенке не подумала. Чем ты занималась?

Маша строго взглянула на меня сверху. Она знает, что папа всегда прав. Я сама ее к этому приучила.

Мы пришли домой. Только я скинула туфли в прихожей, как Алекс схватил Машу на руки и потащил в ванную. Даже Наталья не успела поцеловать внучку.

– Что с ним? Даже не поздоровался.

– Видимо, что-то с головой.

Я ответила слишком резко. Она не привыкла меня такой видеть.

– София, что случилось? Вы поссорились?

– Нет. Ничего.

Немного остыв, я села на диванчик в холле. Не стоит срывать свою злость на родителях. Они и так за нас переживают.

Алекс вымыл девочку, потом надел на нее чистую одежду. Я зашла в комнату, и увидела, как он складывает ее пижаму в пакет.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Сегодня она переночует у меня.

Он взял ее на руки.

– Как это? Почему у тебя?

– Ты завтра работаешь. Пусть ребенок нормально выспится. Ей нужно правильно питаться, много гулять, играть в игрушки. Тебе даже лень читать ей книги.

– Алекс, прекрати.

Слезы подступили к глазам.

– Что прекратить?! – заорал он так громко, что даже часы на стене вздрогнули. – Хватит обращаться с ней, как с куклой. То она с Максом целый день мотается на машине по работе. То с дедом в пекарне. То ты таскаешь ее по своим делам. Она дома никогда не бывает. И даже не знает, что нормальные люди ужинают дома с семьей, а не в кафе пирожками и конфетами.

В двери показался живот Сан Саныча.

– Что здесь происходит? – спросил он, заметив мои слезы. – Вы даже вместе не живете, а умудряетесь поссориться. Хватит пугать ребенка. Быстро разбегайтесь по своим норам.

Не обращая внимания на слова отца, Алекс вышел из комнаты.

В субботу я отработала день, а вечером вызвала такси и поехала за дочерью. Алекс даже ни разу не позвонил, и я не стала. Раз молчит, значит у них все в порядке. Маша так любит его, что не будет капризничать, или проситься домой. Теперь у нее есть защитник.

Подъехав к дому, я увидела дочь во дворе. Алекс, с каким-то парнем сидят на скамейке, недалеко от детской площадки. Я вышла из такси и сразу же направилась в их сторону. Машенька кинулась ко мне навстречу, бросив в песочницу розовое ведерко.

– Мамочка! – громко крикнула она.

Алекс обернулся.

– Привет.

– Как у вас дела? – стараясь как можно дружелюбнее, спросила я.

– Отлично, – хитро прищурив глаза, ответила девочка. – Ты меня заберешь домой?

– А ты не хочешь?

– Мне с папой весело. Можно я еще у него побуду?

– Можно. Только, если у папы нет важных дел?

– У папы нет важных дел, – ответил Алекс.

– Ура! – крикнула Маша, подпрыгнув от радости.

Мы сразу стали не интересны, и она убежала к детям.

– Присядешь?

Пока мы разговаривали, парень ушел, и я села на лавочку.

Сильный ветер растрепал мои длинные волосы, которые я целый час пыталась заколоть в хвост. Алекс поймал локон рукой и убрал мне за ухо. Сегодня в его глазах нежность, окутавшая меня теплом.

– Прости меня за вчерашнее, – сказала я, прижавшись к его плечу. – Ты был прав. Иногда я забываю, что она еще маленькая. Со мной в детстве никто не занимался. Поэтому я так же воспитываю свою дочь. Папа всегда был на работе, или в командировках. Мама занималась репетиторством на дому. Ей было не до нас. Мы кочевали с сестрой из одного дома в другой: то к бабушке, то к тете, иногда ночевали у соседки. Я любила ходить в школу, потому, что там были подруги. Еще занималась музыкой и танцами. Да, я никому была не нужна. Но, с другой стороны, это были самые счастливые годы в моей жизни: когда был жив дед, тетя была молодой, братья и сестры маленькими. Весело мы тогда жили.

Алекс обнял меня.

– Я взял отпуск на неделю. Не хочешь съездить со мной в поход? – неожиданно поменял он тему. – И Машка немного побегает по травке.

– А как же моя работа? Мама не справиться одна.

– Нас не будет всего три дня. Я поговорю с ней.

Он убрал волосы с моего лица. Теплый ветер теперь забрался к нему под рубашку.

– А что мы будем делать в походе?

Алекс усмехнулся.

– Купаться в озере, есть шашлык, пить вино, спать до обеда.

– Мы будем одни?

– Нет. Нас целая компания. Примерно десять человек. А может и больше.

– А где мы будем спать?

– В палатке.

– А мыться?

– София, мы будем на природе. – Засмеялся он, прижав меня еще крепче. – Там есть вода, трава и небо над головой. Будет костер, песни под гитару, веселая компания, а еще комары и туалет за кустиком.

– Ужас! – воскликнула я.

– Тебе понравится.

– Ты уверен?

Он заглянул мне в глаза.

– Уверен. Мы же будем вместе.

В понедельник после работы я заехала в магазин, чтобы купить кое-какие вещи для поездки на природу. Три дня жить как дикари – это слишком много. Раньше с родителями мы ездили на пикники. Со школой ходили в походы. Но это было в детстве.

Собрав сумку с одеждой, я села на кровать. Нужно не забыть лекарства и средство для загара. На завтра обещают теплую погоду. Печенье, соки и влажные салфетки я сложила в пакет. Это в дорогу. Алекс сказал, что ехать придется около четырех часов.

В комнату заглянул Макс. Как обычно в спортивных шортах, майке и с босыми ногами. Ему никогда не бывает жарко, или холодно.

Взгляд остановился на большой сумке с одеждой.

– Вы едете с Алексом? – невесело спросил он.

– Да. А что?

Он опустил глаза в пол. Я тоже взглянула на его пятки, пытаясь понять, что же там интересного.

– Тебе нужна помощь?

– Я уже все собрала.

– Обязательно возьми спрей от комаров и клещей. Еще следи за Маруськой, чтобы она не упала в воду. И к костру путь не подходит, а то еще обожжется.

– Я все взяла.

– Она слишком мала для таких походов.

– Там все будут с детьми.

– С такими же маленькими?

– Не знаю. Наверное.

– Смотри, чтобы ее никто не обидел. Знаю я этих малолетних пацанов. У них еще в голове… Ладно. Ты сама все это знаешь.

С чувством выполненного долга, он скрылся за дверью. И пятки тоже.

Все-таки он настоящий – солдафон. Не может даже сказать, что думает. Вечно запинается, путает слова.

Эту ночь я почти не спала. Все думала про поездку. Бернар, боясь, что мы оставим его дома, лег рядом с моими тапочками, а морду положил на кровать. Мозг уже спит, а глаза все открыты.

Утром рано приехал Алекс. Он взял мою сумку и, пока Маша обувалась в прихожей, спустился к машине. Наталья расцеловала нас на прощание, а потом дала в дорогу пакет с пирогами.

Ближе к обеду мы подъехали к озеру.

Компания оказалась чуть больше, чем говорил Алекс. Хотя если считать только взрослых, то их как раз десять. И плюс четверо детей, в основном такого же возраста как Маша и младше.

Только я вышла из машины, как к нам подошел молодой парень. Красивый, как Аполлон. Высокий, стальные мышцы на руках и ногах. Видно, что он не пропускает занятия в тренажерном зале.

– Ну, наконец-то! – воскликнул он, сверкнув белоснежными зубами. – Алекс, почему так долго? Вроде сейчас нет пробок на дороге?

– Мои девочки слишком долго спят.

Отстегнув ремень безопасности, Алекс помог Маше выйти из машины.

Парень с интересом взглянул на меня.

– Вы София?

– Да.

– А меня зовут Марк.

Еще бы! У такого мужчины не может быть имя – Ваня, или Никита. Только одна улыбка чего стоит.

– Алекс, ты долго скрывал от нас свою очаровательную жену. Наверное, боялся, что мы будем завидовать? Где ты нашел такое сокровище? И почему она клюнула именно на тебя?

Из-за кустов показалась голова девушки.

– Марк, хватит болтать! Иди, лучше помоги! – прикрикнула она, грозно взглянув в мою сторону. – Пусть Алекс разбирает вещи. Не мешай ему своей болтовней.

Скривив тонкие губы, парень нырнул в кусты вслед за своей спутницей. Не проронив ни слова, не поднимая глаз. Как послушная овечка, привязанная к хозяину.

Пока мы вынимали вещи из багажника, к нам подошли два мальчика. Примерно трех-четырех лет. Маша смущенно улыбнулась, а уже через пару минут ушла с ними играть. Бернар остался с нами. На небольшой полянке возле леса родители разбили для детей лагерь. Там оказался небольшой надувной бассейн, куча игрушек и даже столик для рисования.

Друзья Алекса мне сразу понравились. Все молодые, семейные, любят посмеяться и пошутить. Они знакомы много лет и, при каждой возможности, устраивают вот такие вылазки на природу.

Пока мы ехали сюда, Алекс рассказал про то, как раньше, до его отъезда в Африку, они часто выезжали зимой в Карелию. Некоторые малыши еще тогда не родились. Снимали дома на базе отдыха, брали лыжи, коньки, санки. Любили всей компанией устраивать шумные вечеринки. Заваливались в ночной клуб, или к кому-нибудь в гости, и отрывались всю ночь напролет.

Только мы заняли полянку возле кустов шиповника, как к нам подошли трое мужчин. Они быстро поставили палатку и надули матрасы.

– Зачем ты так далеко расположился? – спросил Коля. Он тоже врач. – Может поближе к нам?

– Нет, – махнул рукой Алекс, – вы будете всю ночь шуметь. А у нас маленький ребенок.

– Тогда, здесь будет хорошо. Никто вам не помешает.

Я залезла в палатку. Мужчины ушли к озеру, чтобы вымыть шампура и почистить котелок песком. Сегодня будет уха и жаренные свиные ребра.

Пока я разбирала свою сумку, Алекс принес из машины рюкзак.

– Найди там спирали от комаров, – попросил он. – А то ночью нас съедят.

– А ты взял одеяла и подушки?

– Они в машине. Вечером достану. – Он вынул из пакета шорты. – Хочешь искупаться? Вода такая теплая.

Хорошо, что я надела купальник дома.

– Сейчас разберу вещи и приду.

Он вышел из палатки. Я нашла спирали от комаров и хотела уже убрать рюкзак, но увидела в боковом кармашке что-то блестящее. Сунула руку. Презервативы. Целая упаковка.

Зачем? Неужели он на что-то рассчитывает? Или они пригодятся для чего-то другого? Может в походе, эта вещь необходима? Я убрала их в свою сумку, от греха подальше. Сняла сарафан и пошла к озеру.

К вечеру я познакомилась со всеми членами нашей дружной компании. Дети тоже быстро нашли общий язык. Они вместе поспали после обеда, потом искупались в озере, а перед ужином сели с игрушками на покрывало.

Когда солнце зашло за горизонт, разожгли костер. Накрыли большой стол, который соорудили из нескольких маленьких столов. Мужчины занялись мясом, а женщины сварили уху из свежей стерляди. Как только, запах еды долетел до моего носа – желудок вдруг устроил настоящий бунт. Обед был давно, а на свежем воздухе аппетит зверский. Я стянула с тарелки кусочек сыра. Это пока все, что есть на столе.

– Голодная? – послышался голос за спиной.

Алекс принес мне вино в пластиковом стаканчике.

– Я сейчас слона съем.

Он поднес стакан к моим губам. Градусы мгновенно ударили в голову. Ноги задрожали, и я прижалась к его плечу. Он тоже отпил глоток.

– Крепкое.

Вскоре на столе появилась еда. Тут же прибежали дети, и началось веселье.

Вино, водка, коньяк – все пошло в ход. Мясо разлетелось первым, потом подчистили все овощи и фрукты. Дети налегли на уху. Маша со своей новой подружкой, украдкой стащили из пакета конфеты. Потом нашли еще чего-то вкусное и спрятались с головой под теплый плед, чтобы их никто не застукал. Ручки липкие, а одежда вся в шоколаде.

Виктор, самый старший из нашей компании, принес из своей палатки гитару. Его жена, преподаватель в музыкальной школе, затянула песню. Да так громко, что ее голос был слышен на другом берегу озера. Марк снова получил порцию брани от своей жены. Другие мужчины за него заступились, а потом сами же попали под ее железную руку. Хорошо, хоть Алекс в этой ситуации промолчал. Видимо уже знает характер стервозной бабы, вот и не нарывается.

В каждой компании есть такой парень, который забирает все внимание на себя. У нас Марк – мальчик для битья. Над ним шутят, а иногда даже издеваются, некоторые откровенно подкалывают. Девушки посмеиваются над его женой, которая следит за ним как цербер, заглядывает в рот, постоянно пилит за любой проступок. Но он ни на кого не обижается. Эта роль ему знакома и близка по характеру.

А еще в компании есть парень – зануда. Который чаще всего молчит, но его уважают и обращаются за советом. Это Алекс. Он не самый старший по возрасту, но к нему относятся с особым почтением: никто не спорит, никто не смеет даже косо взглянуть в его сторону.

Первым спать ушел Марк. Он столько выпил горячительного, что еле встал со стула. Потом потянулась семья с самым маленьким ребенком. Ближе к полуночи, мы тоже ушли в свою палатку. Кто-то остался у костра до утра.

Алекс принес из машины два одеяла и три подушки. Я зажгла спиральку, подвешенную под потолком. Целый день палатка была открыта, и налетели комары.

– Папочка, расскажи сказку, – нырнув под бок к Алексу, попросила Машенька.

Она не легла на мой матрас, хотя он больше по размеру.

– Какую ты хочешь?

Укутав ее в одеяло до самого носа, он погасил фонарик.

– Веселую.

– Тогда про теремок?

– Хорошо. Только давай там не будет лягушки.

– Почему?

– Она противная. А зверюшки хорошие. Пусть там придет синичка.

– Но, синичка не зверь. А в теремке жили только звери. Вот спросила маму?

– Мам, а синичка это кто? – дернув меня за руку, спросила Маша.

– Синичка? – переспросила я. – Ну… она тоже может жить в теремке.

– А папа говорит, что она не зверь.

– Она – птичка, – ответил за меня Алекс. – Но, это не важно. Слушай. Шел зайка по лесу…

Его глухой голос усыпил не только ребенка. Свежий воздух и хорошая еда – сделали свое дело. Две минуты хватило на то, чтобы мы обе провалились в сон. Даже сказку не дослушали. А он так старался.

На следующий день я проснулась ближе к обеду. Алекс уже накормил Машу кашей, а потом повел купаться на озеро. Девочка с самого рождения боится воды. Но, здесь среди детей и дикой природы она вдруг начала плавать. Да так хорошо, как будто умело это делать всю жизнь.

– Хочешь кофе?

Ко мне подошла жена Марка. Ей чуть больше тридцати, но выглядит она прекрасно. Свежее лицо и подтянутое тело. Не скажешь, что она родила двух детей.

Юля подала мне стакан с горячим напитком.

– Спасибо.

Мне стало стыдно, что я так долго спала и не помогла им приготовить завтрак.

– Никогда не думала, что Алекс станет таким хорошим отцом. – Взглянув в сторону озера, сказала она. – А мой никогда не повзрослеет. Для него существуют только железо.

– Какое железо? – все еще не проснувшись, спросила я.

– Он – тренер. Гири, штанги, гантели.

Вот теперь понятно. А то – железо? Можно подумать, что он сварщик, или автослесарь.

– А как Марк познакомился с Алексом? Они ведь не работают вместе?

Мне стало любопытно. Коля тоже врач. Никита и его жена – бывшие одноклассники Алекса. Виктор – друг детства. А как Марк оказался в этой компании?

– У нас младшая дочка родилась с дефектом ноги. – Сказала Юля. – И мы попали в больницу к Алексу. Это было пять лет назад. Он посоветовал нам, сделать операцию. Но, это было рискованно. Там сухожилия и место такое неудобное. Многие врачи отговаривали, ссылаясь на то, что ребенок может остаться инвалидом после такого серьезного хирургического вмешательства. Но, Алекс нас убедил. Мы поверили ему и не ошиблись. Было тяжело и морально и материально, потому, что операция платная. Потом долгая реабилитация. Море слез. Долги. Мы даже на время забыли, что такое нормальный сон и еда. Девочка долго не могла оправиться. Но, потом стало легче. Косточки срослись. И она пошла в детский сад на своих ногах. Вот так мы и познакомились с Алексом.

Даже сейчас ей тяжело. Это заметно по тому, как она медленно подбирает каждое слово, чтобы рассказать о тех неприятных моментах, случившихся с их ребенком. Старается сдержать слезы, которые уже готовы вырваться наружу.

– Да, уж, – только и смогла выговорить я.

Теперь понятно, почему она такая нервная.

С самого утра стоит жара. Даже вчера было прохладнее. Дети как залезли в теплую воду, так и не выходят от туда уже второй час. Я заметила у берега голубую косыночку дочери, она вместе с мальчиком играет на песке. Родителя сидят на берегу в тени большого дерева и присматривают каждый за своим чадом.

Алекс махнул мне рукой.

– Извини, что я вчера так себя вела, – виновато произнесла Юля. – Марк любит молоденьких девушек. Вот я и приревновала.

В знак примирения, она налила мне еще кофе.

– Да, ничего, – пожала плечами я.

– Почему-то Алекс нам про тебя почти ничего не рассказывал. И тут вдруг привез. Даже неожиданно. Смотрю – красивая, молодая. И мой муж рядом. Снова распустил хвост, и глазки строит, как идиот. Ну, я и сорвалась.

К нам подошел мальчик, который вчера больше всех капризничал перед сном. Мы даже из своей палатки слышали, как он всю ночь плакал.

– Мам, я хочу, есть, – противным басом проговорил он. – Дай мне конфету.

Юля тут же переключилась на любимое дитя, а я тем временем тихонько ускользнула. Разложила покрывало возле палатки и легла. Загар моей бледной коже не помешает.

Не нравится мне это семейство. И муж скользкий, и она с чудинкой.

Дети, после очередных уговоров родителей, вышли из воды и стайкой побежали к столу. Они так проголодались, что даже забыли игрушки, оставшиеся на песке возле озера. Маше достался огромный банан. Дома она не смогла бы его съесть полностью, но здесь – проглотила весь за несколько секунд.

Алекс пошел к озеру, а Машу отправил ко мне. Ему тоже хочется искупаться в теплой воде и хоть немного отвлечься от маленького тирана, который с самого утра висит на его шее.

– Мамочка! – подбежав ко мне, крикнула девочка. – Что ты тут лежишь?

Я приоткрыла один глаз.

Она так загорела, что носик стал шоколадно-розовый, а щеки пылают огнем. Светлые кудри с рыжим отливом выбились из-под косынки и прилипли к мокрым плечам. Сейчас она похожа на принцессу цветочного королевства из сказки, которую мы любим читать перед сном.

Она прилегла рядом со мной на покрывало. Вытянула, как солдатик ноги. Голубые глаза уставились в небо.

– Отдохни, доченька.

Я поцеловала ее маленькие пальчики.

– Почему папа плавает без меня? – надув губки-бантики, спросила она.

– Папа плавает далеко. Тебе туда нельзя.

– А почему далеко?

Снова началась игра в вопросы. Я рассказала ей о небе, о солнце, о птичках и о траве. Но следующий вопрос заставил меня задуматься.

– Почему папа живет далеко? А не с нами?

Я снова открыла глаза. Раньше она об этом не спрашивала.

– Не все папы живут с мамами. Бывает так, что родители живут раздельно. То есть – каждый в своем доме.

– Но, он должен жить со мной. Я же его ребенок? – с серьезным видом, спросила дочка.

– Конечно.

Теперь я окончательно растерялась. Нужно срочно позвать Алекса, в отличие от меня, он точно сможет ответить на ее вопросы.

– Я хочу жить с папой.

Маша не остановилась, а пошла еще дальше. Чем сильно напугала меня.

– Но, ты живешь со мной.

– Ну, и что. Я с тобой пожила немножко, теперь поживу с папой.

– А как я буду жить без тебя?

– Мамочка, у тебя есть бабуля и дедушка, а еще Макс и Юра. Тебе будет не скучно. А папа один. Я хочу с ним жить. Можно?

Она так привязалась к Алексу, что теперь готова бросить родную мать. Для нее он – отец. И я сама это допустила. Не нужно было соглашаться на его условия. Просто бы поженились и все. А он удочерил Машу, так еще фамилию свою дал.

После дневного сна, дочка ушла играть с детьми. Они снова заняли полянку возле леса, где можно спрятаться от палящего солнца. В кустах залег Бернар. Он целый день провел в воде, а теперь отдыхает, пока маленькая хозяйка отвлеклась на своих новых друзей.

Уже четыре часа. До ужина осталось время, и я решила пройтись вокруг озера. Здесь так красиво, что жалко тратить время на сон.

Можно искупаться в теплой воде, но я вспомнила про свои волосы. Если их сейчас намочить, то потом уже не прочешешь. Собьются в один сплошной ком, а завтра превратятся в жесткую паклю. У всех женщин в нашей компании короткие стрижки, а мои локоны отросли до пояса.

Только я зашла в лес, как встретила Николая и Марка. Они наловили целое ведро карасей.

– София, ты куда? – спросил Коля.

– Хочу прогуляться по лесу.

– Тогда сходи на другую сторону озера. Там есть ручей. Очень красивый. И тут не далеко, буквально десять минут по тропинке.

Они ушли в лагерь, а я двинулась дальше. Лес не густой, и трава не выше головы. Жутко боюсь, когда не видно просветов. Когда деревья растут так плотно, что приходится пролазить между ними. Впереди только густые заросли, и ноги еле продираются сквозь жесткие папоротники.

Карельские леса тоже густые, но в некоторых местах, как это, попадаются широкие просеки. С тонкими березками, молодыми елями и полянами, раскрашенными в разные цвета. А еще запах. Здесь он особенный. Тягучий, сладкий, будто цветочный мед перемешали с живицей.

Я вышла к озеру. Здесь действительно красиво. Те же сосны, что и в глубине леса, только уже высокие, упирающиеся макушками в голубое небо. Ковер из белоснежных ромашек. И тихое журчание воды.

На мостке, возле высокого камня, я увидела Алекса. Он махнул мне рукой.

– Иди сюда, София!

Пройдя через поляну, залитую горячими солнечными лучами, я оказалась возле ручья. Здесь прохладней. Огромная ветка пушистой березы прикрыла нас, словно зонтом.

– Как ты меня нашла?

Он подал мне руку, и я ступила на шаткие бревна импровизированного мостика.

– Я не знала, что ты здесь. Это Коля мне рассказал про ручей.

– А где Маша?

– Она осталась с детьми. А ты что делаешь?

– Надо собрать дрова на костер.

– Почему ты не взял меня с собой? Я бы помогла.

– Ты отдыхала. Я не стал тебя будить.

– Здесь так хочется спать. Ужас! Только открою глаза, и снова клонит в сон.

Он улыбнулся.

– Да, на свежем воздухе всегда так. Ешь и спишь. Больше ничего не хочется делать.

С его режимом работы, можно позволить себе такой отдых. Постоянный недосып, нерегулярное питание, стрессы, физическая нагрузка на спину и руки, а еще ночные смены, которые выбивают из привычного ритма жизни.

За островком, посреди озера, послышались голоса наших рыбаков. Теперь уже они пересели на надувную лодку.

– В конце июля и Витьки день рождения, – сказал Алекс. – Он приглашает нас к себе на дачу.

– И меня? – спросила я на всякий случай.

– Там все будут семьями. Я бы очень хотел, поехать вместе с вами.

– Мне понравились твои друзья.

– Это значит – да?

– С удовольствием, – ответила я. – А где у него дача?

– Под Выборгом. – Он улыбнулся, а потом добавил: – Нормальная.

– Прекрати меня дразнить.

Я надула губы.

– Ты все равно бы спросила. Поэтому я сразу ответил.

– Ты всегда смеешься над тем, как я говорю.

– Ну, не обижайся. Мне нравится твое «нормально», и странные вопросы, рождающиеся в этой светлой головке.

– Что не так с моими вопросами? – удивилась я. – Почему они странные?

– Ты вся странная, София. Иди сюда. – Он протянул мне руку. – Смотри.

Я подошла ближе к воде. Огромная стрекоза с прозрачными крыльями села на камыш.

– Вот это да! – Не сдержала восхищения я. Даже сердце замерло от такой красоты. – Я видела таких в деревне у бабушки. За домом было болото, которое сейчас высохло, и они там жили. Разных цветов и разных размеров. Но, эта такая огромная. Просто – гигант!

– У нее крылья такого же цвета, как твои глаза.

Я присмотрелась внимательнее. Действительно, они светло-голубые.

– У меня темнее.

– Нет. На солнце, они прозрачные. И видишь эти темные крапинки? У тебя вокруг зрачка точно такие же.

Чтобы разглядеть стрекозу получше, я наклонилась над ручьем. Алекс придержал меня рукой за талию. Заколка расстегнулась, и волосы упали мне на плечи. Светлые, тяжелые. Сразу попали в глаза, в рот, я попыталась их убрать с лица, но теплый ветерок, подувший со спины, создал свою прическу. Вот так всегда – целый час их пытаешься заколоть, а они все равно не держатся.

Алекс развернул меня к себе лицом, приподнял волосы к верху, потом туго намотал на кулак, но они все равно разлетелись в разные стороны. Он прижал меня к себе ближе, и кудрявые локоны окутали его лицо, словно тонкое покрывало.

Незнакомое чувство внезапно проникло в сердце. Раньше такого никогда не было. Что-то сжимается в животе, и напряглась каждая клеточка тела. Я почувствовала тепло его губ на своих щеках. Взгляд проникает в самую глубину души. Я вроде нормально дышу, но в то же время – задыхаюсь. То ли от запаха цветов, от ли чувств, нахлынувших так внезапно.

– Ты помнишь тот день? – прошептал он мне на ухо. – Тогда я целовал тебя.

Помню. День и время. Помню, что лил дождь за окном, а мы лежали в кровати. Голые. Измотанные. Тогда мы почти не знали друг друга.

– Мне нравится, как пахнет твоя кожа.

– Алекс…

– Ничего не говори. – Он прижал палец к моим губам. – Это было давно, но я до сих пор думаю о том дне.

Я тоже. Редко. Но иногда ночью, когда часы на стене замолкают, а дочка сладко спит в кроватке, я достаю свой телефон и разглядываю старые фотографии, где мы с Алексом. И тут всплывают воспоминания о том, как мы однажды… Всего лишь раз. Всего лишь мгновенье.

– Эй, голубки!

К берегу на лодке подплыли наши рыбаки. Если бы не они, мы бы так и стояли возле ручья. Обнявшись и, забыв обо всем.

– Там уже разжигают костер. Хватит целоваться.

Алекс махнул им рукой.

– Уже идем.

Ни мне, ни ему не хочется возвращаться. Но мы понимаем, что скоро Маша заметит наше отсутствие, и начнется истерика, слезы. Потом придется оправдываться, успокаивать, а завтра выслушивать упреки от родителей, за то, что бросили ребенка одного посреди леса.

Пришлось вернуть в лагерь. Тем же путем, но уже, взявшись за руки, и с охапкой дров.

Вечером после ужина все долго не ложились спать. Дети затеяли игру в догонялки, а взрослые, не торопясь, начали собирать вещи в дорогу. Отдых подошел к концу, и все сразу приуныли. Снова работа, снова будние дни.

Собрали столы, намыли посуду. Мужчины начистили котелок и шампура. Я, с другими женщинами, нарезала бутерброды с сыром и остатками жареного мяса, и убрали их в дорожный холодильник. Это детям на завтрак. На улице остались только пару стульев и палатки. Все остальное, ненужное, сложили в машины.

Ближе к полуночи мы сели на песке возле озера. Маша уже спит, а Бернар свернулся калачиком у моих ног.

– Тебе понравилось? – спросил Алекс.

– Очень.

– Я же обещал.

– Спасибо.

– Я рад, что вы поехали со мной.

После купания он так и не переоделся, остался в коротких шортах. Мокрая ткань прилипла к телу, обтянув стройные бедра. Ему не холодно, а я так замерзла, что еще сильнее прижалась к его плечу.

К нам подошла еще одна пара. Потом подтянулись и все остальные. Полночи мы просто разговаривали. Женщины пили вино, а мужчины разожгли костер, чтобы отогнать комаров. После дневной жары, ночь показалась холодной.

– Я хочу выпить за инициатора этого похода, – предложил Виктор. – Если бы не Алекс, мы бы сидели дома в такую жару. Он, как всегда предложил, а мы тут же собрались и в путь. Спасибо тебе, друг. Мы очень рады, что ты снова вернулся к нам.

Все поддержали тост.

Я украдкой взглянула на Алекса.

Он сидит рядом, прижавшись к моему плечу. Такой простой, родной. Как будто мы всю жизнь знали друг друга.

– Тяжело тебе было там? – спросила Вика. – Жара, эпидемии. Наверное, тянуло домой?

– Тянуло, – обняв меня за талию, тихо сказал Алекс. Щека прижалась к моим волосам. – Эпидемия – это не самое страшное. Больше всего поражает нищета, которая убивает многих детей. Грязь, жара, нет лекарств. Хороших врачей днем с огнем не сыщешь. Государство так сильно погрязло в кризисах, что еще не скоро обратит внимание на бедствующее население. Люди не доедают, утопают в религии, надеются на помощь свыше, а помощи нет.

– Жутко, – передернув плечами, сказала Юля.

– Теперь ты дома.

Протянув Алексу банку пива, Павел улыбнулся.

– Давайте выпьем за нашего героя.

– Не надо, – хмуро возразил Алекс. – Какой я герой? Это работа, а не показуха. Герои живут здесь, среди нас. Вон Вика. Она – герой!

Вика чуть не подавилась вином. Закашляла, а потом спросила:

– Я? Что ты, Алекс! Я обычный преподаватель музыки.

– Нет, не обычный. С кем ты работаешь? Скажи? Разве твоих детей можно назвать «обычными»? Один без ног, второй – вовсе не говорит и слепой. А сколько у тебя с ДЦП?

В этом его все поддержали. Заговорили разом. Коля даже от гордости покраснел.

– Ты занимаешься с «особыми» детьми. На которых многие закрыли глаза и забыли об их существовании. А ты открыла кружок и учишь их музыки. Кто-то поет, кто-то только слушает. А для них – это целый мир!

Пока Алекс говорил, Вика даже не моргнула. Только опустила низко голову и допивает крепкое вино из стаканчика.

– А Витька! – вступил в разговор Никита. – Потрясающий врач-биохимик! Гениальный ученый!

– Витька – мощь. К тому же, идеальный семьянин и многодетный отец.

– А вы так не можете! – Витя показал всем язык. – Попробуйте сделать пять детей! Кишка тонка!

Громкий смех раздался в прохладном воздухе.

Костер почти затух, и ярко-красные угольки чуть вздрагивают от ленивого ветерка. Красиво. Озеро застыло, как зеркало. Только иногда вздрагивает, если кто-то бросит камешек в воду. В лесу тихо. Даже луна на черном небе заснула, укутавшись в легкие облака.

– Не замерзла? – прижавшись ко мне плотнее, спросил Алекс. Накинул плед на плечи.

– Немного.

Тут разговор перешел на меня.

– София, а ты чем занимаешься? – спросила Юля. – Учишься, или работаешь?

Вот тут я напряглась.

– Нет, я не…

Алекс пришел на выручку.

– София работает в нашей пекарне, с моими родителями. Она хорошо разбирается в цифрах.

– Здорово! – тут же заинтересовался Марк. – У вашего отца такие вкусные пирожные. Мои дети их просто обожают.

– Наши дети, – одернула его Юля.

– Я так и сказал.

– Нет. Ты сказал «мои дети».

– Я сказал «наши».

Только Юля начала закипать, как в спор вмешался Виктор.

– Эй, хватит, петухи! Кончайте ругаться! Алекс приехал, надо радоваться. А вы только грызетесь, как собаки.

– Мы рады, – сразу осел Марк. Для него Виктор большой авторитет. – Это все Юлька.

Никто не обратил внимания на недовольное лицо Юли.

Продолжили разговаривать.

– Так ты работаешь в пекарне? – спросила меня Вика.

– Я помогаю родителям с документацией.

– Что-то мы тебя раньше не видели? – снова подал голос Марк. – Знали, что Алекс сбежал от большой любви в Африку. Но от кого… Теперь все понятно.

– Сбежал?

Я взглянула на Алекса. Но он только улыбнулся.

Его друзья даже не знают, кого он любит на самом деле.

– А чего сбегать? – пожал плечами Никита. – От таких красоток нельзя надолго уезжать.

– Да уж. Ты рисковал, Алекс.

– Рисковал, – тихо произнес Алекс. – Но, оно того стоило.

– Хватит! – Махнул рукой Витя. – Оставьте их в покое. А то девушка уже покраснела от ваших нападок. Какая вам разница – кто и что? Алекс все правильно сделал. Любовь нужно испытать на прочность, тогда она станет еще крепче, еще желаннее.

– И слаще, – добавил Марк, хитро взглянув на меня.

– Я тебе дам – слаще!

Напала на него разъяренная жена.

И снова пошли шутки в сторону бедного Марка, который уже пожалел, что подал голос.

Так прошел наш последний вечер на природе. С громким смехом, вином и бутербродами, которые мы оставили на завтрак.

Алекс первым ушел в палатку. Пока я бегала в кустики, он расстелил пастель.

На одном матрасе развалились Маша с Бернаром. Одеяло на полу, а голые ноги лежат на второй подушке, которая предназначалась мне.

– Я могу уйти в машину, – предложил Алекс.

– Не уходи. Мы уберемся на одном матрасе.

Даже в темноте я заметила, как он усмехнулся.

– Убраться можно в доме, Сонька. А на матрасе мы уместимся.

– Какая разница.

Он лег со мной рядом. Одеяло оказалось не таким уж и большим. Длинные ноги Алекса вылезли наружу. Я прижалась к его груди, а носом уткнулась в подушку.

Как же хорошо спиться на свежем воздухе. Только мы легли и даже не успели пожелать друг другу спокойной ночи, как оба провалились в глубокий сон.

Утром Алекс нас разбудил.

Две машины уже отъехали. А Вика с Колей все еще ходят по лесу. Дети доедают остатки хлеба.

– Ну, что встретимся на Витькином дне рождения? – спросил Никита.

– Еще созвонимся, – пожав ему руку, сказал Алекс. – Нужно подумать, что ему подарить.

– Ладно.

Мы сели в машину.

– Счастливо!

Вот и все. Озеро скрылось за поворотом, и понеслась трасса. Солнце жарит в окно, но в салоне свежо и уютно.

Маша еще немного вздремнула в машине, а когда проснулась, снова начала задавать вопросы.

– Почему мы уехали? Я хочу играть с Мишей.

– Потому, что маме и папе нужно на работу. А тебе в садик.

У Алекса терпения больше чем у меня. Он всегда разговаривает с ней, как со взрослым, смышленым человеком. Я так не умею. Для меня она – всего лишь маленькая девочка.

– Почему у мамы волосы длинные, а у тебя короткие?

– Потому, что мама красивая. Она – девочка. У тебя же тоже длинные волосы.

– И я красивая?

– Конечно.

– А ты?

Он усмехнулся.

– И я. Ты же моя дочь?

– Ты не очень хороший.

– Почему?

– Потому, что не хочешь, чтобы я жила с тобой.

Такое длинное предложение далось ей с трудом.

– Я хочу, чтобы ты жила со мной, – спокойно произнес Алекс. – Только, когда вырастешь. Все маленькие девочки живут с мамами.

– Почему?

– Потому, что я не умею заплетать косички.

Маша задумалась. Этот аргумент показался ей убедительным.

– Хорошо, – печально сказала она. – Но, когда я вырасту – ты заберешь меня к себе домой? Ладно?

– Договорились.

На этом и остановились. Теперь девочка успокоилась, а у меня стало на одну проблему меньше.

Вскоре из отпуска вернулась Лера. Отдохнувшая и, как всегда, красивая.

Работа снова закипела. Девочки в пекарне за последний месяц расслабились, но когда увидели начальницу, то сразу же принялись энергично выполнять все ее указания. Слишком долго Лера никем не командовала. Первый день она даже ни на кого не кричала. На второй, вспомнила, для чего она здесь находится, а уже к концу недели раздавала пинки налево и направо.

Наталья с Сан Санычем взяли путевку на две недели в Испанию. Тут снова потрудился Алекс. Он не стал уговаривать, или ругаться, просто высказал свое мнение, и он они тут же собрали чемоданы.

Макс проводил их в аэропорт, а на следующий день вместе с Машей уехал к другу в деревню на все выходные.

Утром, пока еще пекарня только открыла двери для посетителей, мы с Лерой ушли в свой кабинет. Заварили чай. Она привезла из Франции горький шоколад, который я обожаю.

Ее поездка к сестре выдалась увлекательной, к тому же за месяц, она успела посетить несколько стран Европы. А еще слетала на пару дней в Москву к своему новому поклоннику.

– Что за мужчина? – сразу же зацепилась я за интересную новость. – Где ты его нашла?

– Мы познакомились еще в прошлом году в Испании, – как обычно без эмоций, ответила Лера. – Потом он уехал в Москву, а я в Питер. Только перезванивались, иногда слали друг другу фотки. А так особого ничего не происходило.

– Совсем ничего?

Я загорелась от любопытства. Она так редко рассказывает о своих мужчинах.

– Ну, так. – Загадочно улыбнулась она. – Пару раз встречались.

– Когда? Ты все время на работе!

– Ох, София. Я все успеваю.

В тридцать девять лет она выглядит потрясающе. Стройная, как девочка. Ни одной морщинки на лице, ни одного седого волоса. Кожа загорелая, глаза блестят.

Ее шикарное тело вызывает зависть у многих женщин. Особенно у тех, кто рожал детей.

– Ты тоже время зря не теряешь.

– Я? Нет! – Махнула я рукой. – У меня все по-прежнему. Каждый день одно и то же. Работа – дом, дом – работа. А еще ребенок.

– Алекс тебе не помогает с Машей?

– Помогает. Но у него много работы.

– Не надо его жалеть, – твердо сказала Лера. – Не балуй мужика. Раз взял на себя заботу о ребенке, пусть выполняет обязанности отца. Он взрослый мужчина, знал, во что ввязывается. А если будешь все время находить ему оправдания и отгораживать от проблем – то зачем нужен такой брак?

– Но, он…

– Так будет всегда, София. Мужики сразу чувствуют на кого можно сесть, а кого носить на руках. Будь женщиной, а не прислугой. У тебя тоже работа!

– Но, у Маши много нянек помимо Алекса. И бабушка, и дедушка, еще Макс.

– И что? – Пожав плечом, она холодно взглянула на меня. – Тебе от этого плохо? Пусть воспитывают ребенка. Сами хотели внучку – вот и получили.

– Мне не плохо. Наоборот, я рада.

– Вот и отлично! Наслаждайся жизнью, пока молодая и красивая.

– Я наслаждаюсь.

Лера всегда была для меня авторитетом. Образцом для подражания. Не все так умеют жить, как она. Пусть не замужем, без детей. Зато самодостаточная, яркая, свободная, умная. Хорошо зарабатывает, ездит на новеньком БМВ, меняет поклонников, как перчатки.

Таких женщин в городе часто встретишь. Но много и таких как я: простеньких, не примечательных. Мы в основном обитаем в спальных районах, ездим на метро, или в автобусах. Вся наша жизнь проходит рядом с детьми.

А так хочется, забыть о проблемах, бросить дом, работу и окунуться в другой мир. Купить билет на самолет и оказаться где-нибудь на острове. В шикарном белом платье, босиком, в соломенной шляпе на голове. А вокруг песок под ногами и море.

Вот так я представляю себе свободу!

– Я слышала, вы ездили с Алексом в поход?

– Ага. Ездили. Маше очень понравилось. Всего на два дня. Но мы ночевали в разных палатках.

Мне стало самой противно от этих слов. То ли я извиняюсь, то ли оправдываюсь? Как будто речь идет не о моем муже, а о ее личной вещи.

Скривив дорогие губы, она равнодушно взглянула на меня. На пальчике сверкнул огромный бриллиант.

– Как он себя вел?

– Кто?

– Алекс.

– Алекс?

Я подумала, что ослышалась. Но она повторилась.

– Алекс. Да. Как он себя вел?

– Обычно. Как всегда. А что?

– Он не бил тебя?

Вот тут я запаниковала. Почему она задала такой вопрос?

– А за что он меня должен бить?

– Алекс очень не сдержанный. Будь с ним осторожной.

– Он тебя бил?

Мы никогда не говорили об этом. Хотя дружим давно.

– Мы разошлись из-за этого.

– Лера, расскажи, – попросила я, – не держи в себе. Пожалуйста.

– Мы прожили вместе четыре года. Уже хотели пожениться, но в последний момент я отказалась.

– Почему?

– Алекс сложный человек. Он контролирует все, что принадлежит ему по праву. И я понимала, что как только мы поженимся, он полностью завладеет моей жизнью. Ему нравиться командовать. А я не привыкла быть рабой.

– Но, он добрый.

– Это пока. Подожди, и он покажет себя во всей красе. Помнишь, я говорила тебе, чтобы ты не соглашалась на свадьбу с ним? И Наташа тебе сказала свое «нет». Но, ты не послушалась.

– Почему ты мне это говоришь только сейчас?

– Ты думаешь это приятно, кричать о том, что тебя били? Я пережила такой ужас, что больше не хочу вспоминать об этом. Если бы не его родителя, то…

– За что он тебя избил? Не просто же так?

– Я сказала, что не выйду за него замуж. И он взбесился. Сначала дал пощечину, а потом бил ногами. Мое лицо превратилось в кровавую маску. Два ребра были сломаны.

Не верю! Этого не может быть! Алекс не такой! Лера все еще любит его, поэтому придумала страшную историю, чтобы напугать меня.

Больше я не стала ее ни о чем расспрашивать. И дело не в том, что не доверяю. А в том, что ее мнение по поводу Алекса не объективно. Тут больше говорят обида и злость. А еще и ревность. Пусть наш брак это только видимость, но для нее, он имеет значение. Иначе бы она не стала рассказывать мне о своих проблемах с Алексом.

Тогда я решила поговорить с Максом. Он точно не будет врать и выгораживать брата, в отличие от своих родителей и друзей. Еще могла бы рассказать Ольга, но с ней у меня нет дружеских отношений. А бабуля Марго, скорее всего, мало чего знает о тех временах, когда Алекс встречался с Лерой.

Макс с Машей приехали в воскресенье вечером. Дочка после купания сразу же уснула, а Макс лег на диван в гостиной с бутылкой пива и включил телевизор. В десять часов начинается сериал про ментов.

Он в одних трусах. И даже не в шортах, а в обычных белых трусах в синюю полоску. За годы, прожитые вместе в одной квартире, он перестал меня стесняться. Тем более, родителей нет. И я обычно в это время сижу в своей комнате, а не шарахаюсь по коридорам в ночной сорочке и не пристаю с глупыми вопросами.

Я встала посреди комнаты, загородив ему экран.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Черные глаза жалобно взглянули на меня. Не любит он говорить, особенно, когда по телевизору идет любимый фильм.

– Может завтра?

– Сейчас! – решительно отрезала я. – Очень надо, Макс.

Спустив босые ноги на пол, он недовольно надул губы, почесал затылок и одним глазом посмотрел в телевизор.

– Ну, что? Говори.

Я села рядом с ним на диван.

– Почему Алекс расстался с Лерой? Что случилось между ними?

– Откуда мне знать, – опустив глаза в пол, пробурчал он. – Наверное, поссорились. Меня не было в городе, когда они разошлись. Тогда шла война.

Я не стала развивать тему о войне. Это будет бесконечный разговор.

– Он ее бил? – прямо спросила я.

Если сейчас на него не надавить, то он замкнется и ничего не расскажет.

– Кто тебе такое сказал?

Он испугался. Хотя виду не подал.

– Какая разница?

– Лера?

– Нет.

– Тогда, кто?

– Не важно.

– Если, Лера – то важно.

– Макс, какая разница?

– Спроси его сама. Только не Леру.

– Как с тобой тяжело! – взвыла я от бессилия. – Почему ты такой упрямый? Неужели трудно рассказать правду?

– Я никогда тебе не врал, – жестко сказал он. – Но, в данной ситуации, ты должна поговорить сама с Алексом. Да, он ударил ее. Но, почему – никто кроме него не знает. Ни мама, ни папа. Только он.

– А почему не знают родители?

– Они верят Лере. А Алекс не будет наговаривать на нее.

– Так он избил ее?

– Ударил, – уточнил Макс. – Это было один раз. Что у них случилось… Не важно. А теперь дай мне, посмотреть сериал.

Он все знает, но не расскажет. Макс очень близок с братом и никогда не выдаст его тайну.

Утром я утроила допрос Юре. Он не такой сильный, как Макс.

– Душа моя, Софи! – воскликнул он в страхе. – Я тебе сразу гаа-ваарил, что не люблю Алекса. Он – монстр. Если бы ты видела, что стало с бедной девочкой после той страшной ночи. Она месяц не выходила в люди. Лицо разбито! Так еще нервный срыв! Тааа-блетки! Слезы в подушку! Ужас!

– Ты видел ее?

– Сам не видел, но знаю, что так было. Поверь мне.

– Но, со мной он не такой.

Нервно вышагивая из угла в угол, Юра что-то пробормотал себе под нос. Его странные ноги напоминают циркуль: такие же длинные, и такие же худые. Желтый костюм повис на одном плече.

– Сейчас Ааа-лекс влюблен, поэтому добрый. Но, через некоторое время, он покажет свой дурной характер. Не верь ему, Софи.

– Он все еще любит Леру? – удивилась я.

Он остановился. Руки повисли вдоль худого тела. За дверью даже притихли голоса покупателей.

Он посмотрел на меня, как на дуру, а потом тихо произнес:

– Он любит тебя, Софи. Какую Леру?

– Нет, нет! Ты ошибаешься. Он любит Леру. Они до сих пор не могут друг без друга. Алекс каждый день заходит сюда, прежде чем подняться к нам домой.

– Софи, – разочарованно проговорил Юра, – он любит тебя. Неужели ты ничего не видишь?

– А в чем это выражается? – раздражено спросила я. – Он даже меня ни разу не поцеловал. Хотя было много возможностей для этого. Мы вместе ночевали. Он много раз видел меня голой. И что? Ничего! Я ему не нужна!

Сердце забилось сильнее, и я почувствовала, как начинает болеть голова. Нервы на пределе, а в глазах застыли слезы. Они вот-вот вырвутся наружу.

– Ты его любишь, Софи. Как же я этого не понял? Идиот.

Юра обнял меня, и слезы потекли по щекам.

– Почему… – еле выговорила я. А дальше уже не смогла.

– Потому, что он не может сказать тебе об этом. Когда-то Алекс с Максом дали обещание своим родителям, что никто из них, не дотронется до тебя пальцем. Потом они между собой решили, что будут тебе просто братьями. И Макс выполнил обещание, а Алекс – нет.

– А зачем Макс давал обещание? Он к этому, какое имеет отношение?

– Никакого. Он просто обезопасил тебя. И все.

Я переспала с Алексом, когда еще не знала Макса. Поэтому, Алекс тоже сдержал свое обещание. Он ни разу больше не притронулся ко мне.

– Милая, не надо плакать. – Юра снова обнял меня. – Любовь – это прекрасно. Не слушай никого. У тебя своя жизнь. Начни ее с дочкой и любимым мужчиной. Тем более, вы уже женаты.

Я вытерла слезы и попыталась улыбнуться. Не получилось. Губы трясутся.

– Мне надо умыться.

Юра хотел что-то сказать, но я уже вышла из кабинета.

В кафе почти все столики уже заняли. Мамочки с детьми, студенты, молодые парочки, милые старушки с собачками. Воздух пропитался ароматом корицы и шоколада. Девочки на кассе бегают, как заводные, складывая булочки в бумажные фирменные пакеты. Возле окна Лера с кем-то разговаривает по телефону и одновременно отдает указания официанткам. За стойкой новый баристо, молодой парень, умело готовит кофе для мужчины в солидной шляпе.

Я вышла из подсобки. Яркий свет ударил в глаза. В самой середине зала среди безликой массы я увидела его стройную фигуру. Сегодня он надел белую рубашку и темные джинсы.

Он обернулся. Наши глаза встретились. Я сделала шаг вперед. От неожиданности он попятился назад. Я тоже остановилась. Его брови взлетели вверх, как будто спрашивая – правда ли это? Я кивнула. И тогда он улыбнулся.

Через секунду я оказалась в его объятьях. Сильные руки прижали меня крепче. Время остановилось, и мы остались одни. Люди исчезли, звуки больше не слышны, запахи испарились, и даже погас свет.

– Алекс, я люблю тебя.

Первая сказала я.

– И я люблю тебя.

Он тоже признался.

Я нашла его губы, и мы растворились друг в друге, совсем забыв, что стоим посреди большого зала, где есть люди и запахи, и звуки.

С этого дня все началось заново. Обычно люди сначала встречаются, а потом женятся. А у нас все получилось наоборот. Мы женаты полгода, и только сейчас познакомились.

Конфетно-букетный период не прошел мимо нас. И мы постарались растянуть его как можно дольше.

Когда приехали родители из Испании, мы с Алексом устроили ужин. В домашней обстановке и без лишних гостей. Только они и мы. Даже не стали приглашать Юру, хоть он и пытался проникнуть в нашу компанию. Макс, пока родители отдыхали, редко ночевал дома. И сегодня тоже не появился.

Сан Саныч привез испанское вино, сыр и оливки. Наталья подарила мне красивый браслет из белого золота. Машеньке тоже достались украшения, только в большем количестве: бусы из разноцветного стекла и колечко с розовым камушком. Еще дедушка преподнес ей сумочку под ее драгоценности, с множеством карманов и блестящими замочками.

Девочка долго перебирала свои сокровища, а потом незаметно ото всех, скрылась в комнате вместе с Бернаром. Сегодня пес будет в роли модели, ему придется примерить все, что только налезет на лапы, уши и хвост.

– Пару дней можно жить спокойно, – пошутил Сан Саныч. – Что нужно женщине? Тряпки, да побрякушки.

– Трудно эту хулиганку назвать «женщиной». Она растет настоящим мальчишкой. Но, украшения любит.

Алекс с отцом выпили целую бутылку коньяка и съели все, что я наготовила на неделю вперед. Наталья лишь попробовала рыбу, да поковыряла вилкой в салате.

– Мам, что-то случилось? – спросил Алекс, заметив ее грустный взгляд.

– Нет, сынок. Перелет был трудным. Пришлось рано встать, а потом еще в самолете нас посадили рядом с женщиной и с маленьким ребенком. А я так хотела немного вздремнуть.

Коньяк ударил в голову. Алекс расслабился и положил руку мне на плечо.

– А вы тут как? – прищурив глаз, хитро спросил Сан Саныч.

После отдыха, его ноги перестали болеть. И даже живот немного уменьшился, и лицо посвежело.

Наталья заметила, перемены в наших отношениях, но говорить ничего не стала, а только внимательно посмотрела на сына.

– У нас все хорошо, – ответил Алекс и сильнее сжал пальцами мое плечо. – Вчера ходили с Машей в зоопарк, кормили козочек и кроликов. А на прошлой неделе, ездили в дельфинарий.

– Молодцы.

Только и смогла произнести Наталья.

Она устала, но почему-то не идет спать. Обычно мы сидим долго, а она первая выходит из-за стола. Никогда не засиживается допоздна. А тут все не сводит глаз с Алекса. Как будто видит его впервые.

– Вы…

– Да, мам.

– И когда?

– После вашего отъезда.

– Понятно.

Им понятно, а мы с Сан Санычем тупо слушаем их странный монолог.

– Значит, все-таки добился.

– Зачем ты так?

– А как я должна?

– Мы любим друг друга.

– А?

– Мам.

– Нет, ничего, Алекс. Ты сказал, что хотел. А я услышала.

На этом все. Тишина. Два похожих человека, и два совершенно разных мнения.

Сан Саныч выбросил пустую бутылку из-под коньяка в мусорное ведро, а потом снова сел на свое место. Смирно сложил пухлые пальчики на край стола. Ему известно, о мыслях жены, больше чем нам. Даже когда Наталья молчит, он все равно знает, что творится в ее голове.

Алекс тоже не простак и хорошо изучил характер матери. Чтобы не накалять обстановку, он быстро сменил тему. Только получилось не совсем удачно.

– Макс приходил ко мне в больницу. Вы знали, что его мучают боли в груди?

– Нет. Впервые слышим.

Испуганно взглянув на мужа, Наталья пересела к нему на диван. Они привыкли к болячкам сына, но обычно он о них рассказывает. А, тут тайком пошел к брату.

– Может у него снова болит нога, а не грудь? – недовольно фыркнув, спросил Сан Саныч. – Ты, наверное, его не так понял, Алекс? Он никогда не жаловался на сердце. С чего бы это?

– Не знаю, пап.

Наталья тяжело вздохнула.

– Эта работа его доконает. Все время в разъездах. А эти стрессы, нагрузки. В прошлом году из-за теракта в метро, он снова не мог спать по ночам. А теперь принимает какие-то успокоительные, которые выписал врач. Все с кем-то воюет. Сражается за правое дело. До сих пор верит в справедливость, как наивный мальчишка.

– Пусть лучше верит.

– Не говори ерунду, Алекс! Ему пора повзрослеть. Сколько можно играть в войну? Вся его жизнь состоит из работы и походов с дружками в бар. Когда-нибудь он или сопьется, или ему прострелят голову. Чего хорошего он оставит после себя? Какую пользу принесет обществу?

– Макс – герой! Его уважают на работе! – Алекс даже повысил голос, пока говорил о своем брате. – С него можно брать пример. Неужели, мам, ты не гордишься им? Разве не такого мужчину ты хотела воспитать?

Спрятав слезы, Наталья гордо подняла голову. Она не стала отвечать на вопрос.

– Пусть живет, как знает.

Сан Саныч махнул рукой. Он любит своих сыновей такими, какими они стали. Тем более он сам вырастил их. А у Натальи отношение к сыновьям разное. Даже приехав из отпуска, она не поцеловала Алекса. Щеку подставила, а сама не прикоснулась. Внутри сжалась, но виду не показала. Если появляется Макс, то все происходит наоборот. Он отбивается, а она мучает его своими ласками. Десять раз поцелует, десять раз погладит по руке.

Позже, когда Машенька легла спать, мы с Алексом вышли на улицу. Солнце уже ушло за горизонт, и поднялся ветер. Во второй половине лета погода резко испортилась. Часто льют дожди.

– Я беспокоюсь за него, – проговорил Алекс, обняв меня за плечи. – Он показался мне сегодня каким-то бледным.

– Макс в последнее время сильно похудел. Но, он много проводит времени на тренировках. Еще начал бегать по утрам. Я не заметила, чтобы он болел. Утром мы завтракали вместе, а потом он проводил меня на работу и даже шутил. Все, как обычно.

– Я хочу, чтобы ты завтракала со мной.

Его губы коснулись моей щеки.

– Я тоже.

– Тогда, что нам мешает?

– Ничего.

Он поцеловал меня. Долго и нежно.

– Маша спит. Родители тоже устали с дороги. Я думаю, они не заметят, если ты не…

– Хорошо, – ответила я быстро.

– Тогда… Я вызову такси?

– Да.

Рано утром меня разбудил дождь. Он тихо стучит по карнизу. За окном еще темно, но первый трамвай уже бежит по мокрым рельсам. Поют птицы.

Запах незнакомый. И стены. Все чужое.

Рядом со мной на кровати лежит Алекс. Одна рука на груди, вторая спрятана под подушку. Когда он спит, пропадает складочка на переносице. Лоб гладкий, без единой морщинки.

Я огляделась по сторонам. Квартира маленькая и не уютная, как и его прошлая комната в доме Лапиных. Сразу видно, что хозяин ее не любит. Забегает ненадолго, поспит, поест, примет душ, а потом возвращается на работу, где и проводит большую часть жизни.

Алекс лег на спину, и я забралась к нему под бочок. Как же мне нравится его запах. А еще шелковые кудри на челке. И губы. На груди мелкие волоски такие же светлые, как и на голове, а на животе, вокруг пупка, они темные и жесткие.

Я заглянула под одеяло. Там тоже все красиво, особенно длинные ноги. Они не такие худые, как выглядят в брюках. Мускулистые, сильные. Живота нет совсем, пресс жесткий подтянутый.

Как же ему не повезло с женой. Глупый ребенок, без опыта в сексе. Красивая, но совершенно бестолковая. Всему нужно учить, подсказывать. Терпеливо ждать.

Хотя… Алекс необычный мужчина. Ему нравится быть лидером в жизни, но в любви он сдержанный. Нежный и в то же время страстный. Долго ласкает, а потом берет силой.

Я вылезла из-под одеяла. Не хочу его будить. Скоро зазвонит будильник, и придется снова бежать на работу. Я нашла свою одежду, а уже через десять минут вышла на улицу. Такси приехало быстро.

– Вам куда? – спросил молодой водитель.

Я назвала адрес.

– У вас все хорошо?

В зеркале заднего вида блеснули его черные глаза. Не часто встретишь в такое раннее время молодую девушку.

– Все хорошо, – ответила я.

Он еще раз взглянул на меня, а потом включил музыку.

Я вынула из сумочки зеркальце. Конечно! Еще бы он не таращился! Длинные волосы рассыпались по плечам. Золотом окутали все лицо. Глаза блестят, губы распухли от поцелуев, щеки пытают огнем. Такие красотки редко сбегают от своих любовников рано утром.

Мы доехали до дома за пятнадцать минут. В городе нет пробок, и живем мы не далеко друг от друга.

– Не дадите свой телефончик? – спросил водитель, когда я уже собралась выйти из машины.

– Нет.

Я показала ему кольцо на пальце.

– А! – разочарованно улыбнулся он. – Тогда понятно. Всего доброго.

Сегодня Лера взял меня с собой к косметологу. Она давно мне рассказывала про чудо-мастера, который превращает гадких утят, как я, в прекрасных лебедей. По мнению моей старшей подруги, мне крайне необходимо привести брови в порядок и чуть подкорректировать губы. Свой дефект я знаю с детства, но не думала, что он так заметен со стороны.

– Верхняя губа кривая, – сразу же заметил чудо-мастер, – и немного впалая. Пару уколов и мы ее выровняем.

– Нет! – сразу же отреагировала я. – Только не уколы.

– Не волнуйся, – вмешалась Лера. – Ты его даже не почувствуешь. Зато потом будешь, как куколка.

– А можно, без уколов?

Мои испуганные глаза поубавили пыл косметолога.

– Тогда займемся бровями и уберем черные точки на носу. А потом, когда вы настроитесь, я исправлю вам ваши милые губки.

На том и остановились. Пару часов странный молодой парень висел над моим лицом. Колдовал, щипал, чистил.

Из салона я вышла совсем другим человеком. С красным носом, но с красивыми, ухоженными бровями.

– Все пройдет, – успокоила меня Лера, когда мы сели в ее шикарный БМВ, – завтра отек спадет. А сегодня старайся не выходить на улицу. Поры открыты, и может попасть зараза.

– А мы хотели съездить в магазин?

– Не сейчас. Посмотри на себя! Как ты в таком виде покажешься на людях? В выходной поедем.

Однажды, пару месяцев назад, когда мы сидели с ней в ресторане во время обеда, я похвалила ее красивый маникюр. Потом как-то сказала, что мне нравится ее стиль в одежде, и то, как она говорит, как держится на людях, как ведет переговоры с поставщиками. Нравятся ее шелковистые волосы, фарфоровая кожа.

И она вдруг зацепилась. Как будто предложили более выгодную работу, или долгосрочный контракт с большой зарплатой. Глаза заблестели, и появилась улыбка. Да такая открытая, что я даже не узнала в ней свою суровую подругу.

– Я помогу тебе, – сказала она. – Станешь у меня – звездой.

– Я?

– Конечно. Ты молодая, красивая, только не ухоженная. А мы превратим тебя в шикарную девушку.

– И как? – удивилась я.

– Очень просто. Во-первых, прекрати чесать нос.

Я сразу же убрала руку от лица.

– Во-вторых, сними свои джинсы и выброси их в мусорное ведро. Кроссовки и кеды спрячь подальше и вынимай только на прогулку с ребенком или на природу.

– А в чем ходить?

– В туфлях. И только на каблуках.

– Хорошо.

– А еще нужно заняться твоим лицом.

– Что с ним не так?

– Все, София! Брови ужасные, губы кривые, кожа хорошая, но нужно почистить. Привести волосы в порядок.

– Я хочу такие же ногти.

– Сделаем.

– Как это сделаем? Они не настоящие?

– У меня все ненастоящее, – улыбнулась она ровными зубами, – даже грудь.

– Серьезно?

– Ты думаешь, почему у меня такое тело?

– Почему?

– Мне почти сорок, а нет ни целлюлита, не растяжек. Во-первых, я занимаюсь йогой, хожу на массаж, принимаю кислородные ванны. А еще люблю париться в бане и плавать в бассейне.

– И когда ты все это успеваешь делать?

– Я занимаюсь собой каждый день. И тебе советую, не запускать себя. Пока ты молодая красивая, но когда перевалит за тридцать, появятся проблемы: морщины, грудь обвиснет, кожа на руках превратится в пергамент.

– У меня нет свободного времени. Ты сама знаешь.

– Не знаю, – обдав меня холодным взглядом, проговорила она. – У женщины всегда есть время на себя любимую. Но некоторым – лень. Это другое дело.

– У меня ребенок.

– Ой, прекрати! Маше уже четвертый год.

– И что? Она еще маленькая.

– У тебя полно нянек. Пусть растят, а ты займись собой и личной жизнью.

– Алекс очень устает на работе. Не хочу, чтобы он…

– Опять ты жалеешь его! Прекрати, София! Он твой – муж! Пусть выполняет свои обязанности.

– Он и так их выполняет, – попыталась заступиться я.

– И каким образом? Спит с тобой?

От смущения я покраснела. Как можно говорить на подобную тему с бывшей любовницей мужа?

Мне стало стыдно, а она ждала такой реакции. Удостоверилась в наших серьезных отношениях и снова напала на меня с упреками:

– Вот ты беспокоишься за Машу. Хорошо. Она твоя дочь. Ты обязана ее воспитывать, кормить, одевать. А что ты можешь дать ей, как женщина? Чему научишь, если она каждый день видит перед собой не маму, а несмышленого подростка, с косичками и не накрашенную. Каким ты станешь для нее примером?

– Все дети любят своих мам, не зависимо, как они одеваются, или красят глаза. Моя мама тоже никогда не была модницей.

– И плохо. Думаешь, твоему отцу это нравится?

– Он ее обожает.

– И не изменяет?

– Разве что с машиной.

– С какой еще машиной? – испуганно, переспросила Лера.

– Мой папа – механик. У него свои автосервисы.

– Ах, точно. – Махнула она рукой. – Тогда понятно, почему ему нравятся такие женщины.

– Может и так. Для папы существует только работа и деньги. Больше его ничего не интересует.

– Вот! – Заулыбалась она. – Поняла? Твой папа – работяга. А Алекс совсем другой человек. Ему нужна ухоженная жена.

Она права. Нужно меняться. Алекс мужчина с большими запросами.

– Знаешь, скольких женщин, каждый день, он видит на работе? – продолжила она. – И в основном это молодые мамочки с детьми. Не все замужние и не все такие простушки, как ты. Есть и акулы, которые только и мечтают заполучить молоденького доктора себе в мужья.

Никогда не задумывалась о работе Алекса. О его пациентах и уж тем более о женщинах.

– Чтобы заняться собой, нужны большие деньги. – Снова попыталась оправдаться я. – Косметолог, спортивный зал, массаж – все стоит дорого.

– Да. Очень дорого! Но у тебя хорошая зарплата.

– Не на столько.

– Тогда проси больше, – твердо сказала Лера. – Наталья не сможет тебе отказать.

– Мне стыдно.

– Ты хочешь стать настоящей питерской женщиной? Независимой, свободной.

– Хочу.

Она улыбнулась.

– Умница. Тогда, слушай свою мудрую подругу.

– Хорошо.

В субботу, когда мое лицо приобрело человеческий вид, мы с Лерой съездили в магазин и купили себе новую одежду.

Я и раньше носила платья и туфли на каблуках, но в основном мой гардероб состоял из джинсов и рубашек. Сейчас же появились более дорогие вещи, более элегантные. Кое-что я выбрала для повседневной жизни, а наряды пригодятся для праздничных мероприятий.

В пятницу у родителей юбилей. Сорок лет совместной жизни.

Мы с Алексом поехали в торговый центр за подарком, а Маша осталась с Максом дома.

– Я хотел им купить билеты в Мариинку, – сказал Алекс. – Они давно не были на балете.

Он не любит ходить по магазинам. Особенно по таким огромным, где толпы народа и пахнет нафталином.

– Ну, милый, какой балет? Отец не высидит столько часов в кресле.

– Пусть не высидит. За то хоть выйдут в люди. Они так давно нигде не были.

– Глупости! – фыркнула я, точно так же, как это делает Сан Саныч. – Они только что вернулись из Барселоны. Им хватило культурных мероприятий. Давай лучше купим что-нибудь памятное. Такое, чего будет приносить удовольствие.

– Ага. И что это? Кастрюли, или пастельное белье?

– Я хотела купить им большой комплект посуды. Машка разбила столько тарелок, что скоро не из чего будет есть. На втором этаже отдел французского фарфора. Там такие красивые сервизы.

– Сонечка, – недовольно сморщив нос, простонал он. – Посуда – это так банально.

– А твои билеты? Кому они нужны? Отец даже не пойдет на балет.

– Пойдет. Он его любит с детства. Ты знала, что его мать была балериной? Нет?

– Он рассказывал, – раздраженно, проговорила я. – Причем здесь его мать? Он не сможет сидеть там три часа?

– Пусть отсидит первый акт. Это уже не плохо.

– Алекс, ты специально меня дразнишь?

Мы встали у эскалатора. Я уже взялась за поручень и хотела поставить ногу на ступеньку, как он потянул меня за руку. Я отошла в сторону, чтобы пропустить людей. Толпа подхватила меня и понесла вперед. Я крепче ухватилась за руку Алекса. Он оттолкнул парня, прижавшегося к нему, и дернул меня назад. Рука соскользнула, и сумка упала на пол, все содержимое разлетелось в разные стороны. Половина пропала среди чужих ног, кое-что укатилось вниз по лестнице, кошелек и помада упали рядом со мной. Мы с Алексом принялись собирать то, что осталось от моих вещей.

– Зачем ты это сделал? – От обиды я чуть не расплакалась. – Где моя пудра и визитки?

Он помог мне встать.

– Прости, София. Я не думал…

– Чего ты не думал?! – заорала я.

Люди стали оборачиваться.

– Ты злишься из-за какой-то пудры? – сквозь зубы проговорил он. – Хочешь я дам тебе денег на новую? Купишь тонну этой дряни.

Подарки мы купили разные: Алекс – билеты, а я – комплект шикарной фарфоровой посуды, приехавшей прямо из Франции.

На праздник мы тоже пришли в разное время. Сначала – я, через десять минут – он.

– Какая красота! – воскликнула Наталья, приняв от меня большой пакет. – Нам дома нужна новая посуда.

Моя коробка оказалась на столе с другими подарками.

Все гости, что пришли на праздник, постарались с сюрпризами. Лера подарила своим друзьям абонемент на два дня в загородный клуб. Где тайский массаж и лечебные ванны. Юра порадовал Наталью новым ковром в спальную, а Сан Санычу преподнес плед из овечьей шерсти. Знает, как тот мерзнет по вечерам. Макс ничего не подарил, зато полностью организовал праздник. Даже купил фейерверк и пригласил на вечер музыкантов.

Все двадцать столов накрыли белыми скатертями. Официантки в красных юбочках, словно бабочки, порхают по залу с подносами. Парень, который работает у нас бариста, сегодня отвечает за вино. Музыканты заняли место возле окна, там удобно подключить аппаратуру. Поставили микрофон.

Ближе к восьми часам гости расселись за столы, и заиграла музыка. Ведущий в блестящем костюме и в черной шляпке на голове встал в середине зала.

– Дорогие гости! – сказала он в микрофон. – Сегодня мы собрались по особому случаю!

Первый тост все пропустили мимо ушей. Кто-то пересел за другие столики, кто-то еще не успел поздороваться со всеми гостями. Мы, как самые близкие родственники, оказались за соседним столом с юбилярами. Алекс, Макс, Маша и я. С Натальей и Сан Санычем села Лера и Юра. Ольга на этот вечер не пришла, хотя родители ее пригласили.

Второй тост сказал давний друг Сан Саныча. Потом поздравления полились рекой. Мы только успевали закусывать.

– Хочешь рыбу? – спросил Алекс, подвинув ко мне тарелку с рыбной нарезкой.

– Нее. Не люблю форель.

Макс протянул мне мандарин. Алекс недовольно взглянул на брата, но ничего не сказал.

– Мам, можно я пойду к бабуле? – жалобно проговорила Маша.

Ей скучно сидеть с нами за столом.

– Ты будешь им мешать.

– Нет. Мамм…

– Хватит ныть, Маша. Веди себя прилично.

Она взглянула на Макса, но он только пожал плечами.

– Мы вместе пойдем.

Выручил ее Алекс.

– И что она там будет делать?

– Ничего. Пусть посидит с бабушкой.

– Алекс…

Хотела возразить я, но он уже взял ее за руку и повел за соседний столик.

– Закусывай, принцесса – сказал мне на ухо Макс, – а то быстро вырубишься.

На моей тарелке появилась холодная буженина и ломтик лимона в сахаре.

Пока, ведущий развлекал гостей шутками, Алекс и Наталья о чем-то оживленно разговаривали. Сан Саныч, которому попался на глаза конверт с билетами на балет, даже прослезился. Обнял сына и долго что-то ему шептал на ухо. Потом они поцеловались и еще раз обнялись.

С сияющей улыбкой Наталья села за стол.

Мне стало обидно. Черт с ним! Угадал! В конце – концов, он лучше знает своих родителей.

Когда Алекс вернулся за наш стол, я демонстративно отвернулась от него и переключила внимание на Макса. Мы чокнулись, в очередной раз, а потом выпили залпом. Вино сразу же ударило в голову, и пошла пьянка. Один бокал за другим. Макс налил себе в рюмку сок, он давно не пьет крепкий алкоголь.

– Что ты делаешь? – не выдержал Алекс, когда я поставила пустой бокал на стол. – Не пей так много, Соня. Пожалуйста.

– Милый, сегодня праздник. Расслабься.

– Я чувствую, он будет не для меня.

Ведущий подошел к юбилярам. Снова тост, и снова заиграла музыка.

– Пойдем на улицу. Тебе нужно немного проветриться.

Алекс взял меня за локоть, но я сильнее схватилась руками за стул. В это время принесли горячее. Ароматные рулетики из индейки под грибным соусом, а на гарнир запекли картофель с зеленым луком. На вид – вкусно, но я так и не попробовала ничего. За то Макс налег на еду с аппетитом.

Алекс снова попытался, меня накормить, чтобы я не свалилась под стол, от выпитого вина. Но еда не лезла в горло. За то вторая бутылка оказалась почти пустой.

– Пойдем домой, – снова сказал он. – Тебе уже хватит. И так еле держишься на ногах.

– Отстань от меня.

– Тогда поешь.

– Ой, ладно.

Я демонстративно отщипнула кусок рулета, а потом запихнула его в рот. Прожевала и снова запила красным вином.

Вот так! Может теперь успокоится?

Но он только дернулся, когда я погладила его по голове.

– Прекрати.

Он не привык к такому обращению, а меня понесло дальше. Под руку попался Макс.

– Макс, – торжественно произнесла я, – ты пригласишь меня на танец?

– Я?

Взглянув на брата, он смутился. Алекс кивнул головой, и тот подал мне руку.

К микрофону вышла молодая девушка в золотом платье в пол. Ее нежный голос заполнил огромный зал. Свет потух, а на потолке зажглись звезды.

Несколько пар закружили в танце. Сан Саныч вывел жену в середину круга. Мы с Максом присоединились к ним, а потом появились Алекс с Лерой.

Теплая ладонь робко легла на мою талию. Вторая рука повисла вдоль тела. Дыхание ровное, и мы медленно двинулись в такт музыки.

– Ты хорошо танцуешь, – сказала я, прижавшись к его груди. – Даже не ожидала.

– Спасибо.

Теперь его ладонь переместилась выше по моей спине. Она уже не такая робкая. Он наклонился, и я почувствовала как, жесткая щетина оцарапала мне лоб.

Алекс с Лерой танцуют далеко от нас. Но, я хорошо их вижу. Как она смотрит на него, как он держит ее за талию. В этот момент мне показалось, что он ненавидит ее. Даже то, как он разговаривает с ней, наводит на мысль, что они далеко не друзья, как я предполагала раньше.