Читать книгу Подвези меня до счастья - Светлана Шишлова - Страница 1
ОглавлениеВообще-то я обожаю дождь. И если сегодня я ему не рада, то это совсем не значит, что я – зануда, а просто так совпало. Во-первых, я забыла зонт. Во-вторых, у меня разрядился мобильник. А в-третьих, эта автостанция с гордым названием «Автовокзал» закрыта на ремонт. Впрочем, она не совсем закрыта, есть окошечко кассы. Даже два окошечка. Но это как-то не утешает.
Ну почему я такая бестолковая? Ну что мне стоило позвонить Игорю: так, мол, и так, ложная тревога – с мамой все в порядке, можешь приехать и забрать мою драгоценную особу. И приехал бы! Сидела бы сейчас в тепле. И этот мелкий дождь казался бы мне не отвратительно назойливым, а весьма деликатным: легонько постукивал бы в лобовое стекло и стекал аккуратными ручейками.
– Рыжова, ты что ли?
Передо мной вдруг возникло сияющее лицо. Такое знакомое, но…
– Не узнала? – воскликнуло лицо, – Ну, ты, Людка, даешь!
– Катя! Конечно, узнала! Хотя, если честно, не сразу. Ну, еще бы! Ты так изменилась, Катюша. Пополнела, похорошела…Тебе идет, не вздумай опять похудеть!
– Да я и не собираюсь. Мой худых-то не любит.
И Катя звонко рассмеялась. Вот если бы она сразу так – я бы узнала ее сразу. Наша главная хохотушка на курсе осталась ею же. Почти каждая её фраза сопровождалась смешком. Так, под этот колокольчик, Катя мне и поведала, что замужем, детей двое, и муж хороший, непьющий. Пытаются сейчас создать семейный бизнес. Но проблемы…
Я слушала Катю, как слушают музыку. Даже про дождь забыла. Воспоминания согрели меня…
Если бы не тетя Таня, мамина сестра, то я бы ни за что не решилась поступать в столичный вуз. Для сельской девочки пределом мечтаний был областной педагогический. Но тетя Таня была непреклонна.
– Ну и зачем он нужен, этот твой «пед»? Денег – никаких, одни нервы. Иди лучше на юриста или экономиста. А главное, давай-ка ко мне, в Москву! А то я, как на пенсию вышла, так хоть волком вой. Хожу по квартире и словом перекинуться не с кем.
На том и решили. Еду в Москву! Правда, вскоре выяснилось, что профессия юриста, как, впрочем, и экономиста мне не грозит. Штурмовать эти факультеты без должного материального обоснования чистое безумие.
Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось. Да и тетя была уже не столь категорична: куда хочешь – туда и поступай! Я и поступила.
Помнится, меня поразили тогда два открытия. Во-первых, я поняла, что учеба – это не обязательно скучная и нудная работа. Она, оказывается, может быть захватывающе интересной.
Я единственная из группы была из села. Испытывала ли я по этому поводу комплексы? Я даже не помню. По-моему, нет. Я настолько была поглощена процессом узнавания, что себя просто не ощущала. Какие же они классные, эти девчонки и парни из нашей группы! Просто небожители какие-то!
А затем я сделала второе открытие. Оказывается, я среди этих небожителей тоже кое-что значу. Неожиданно легко и лучше многих сдала сессию. Но даже не в этом состояло мое открытие, а в том, что я среди наших стильных москвичек вниманием парней не только не обделена, а даже много более того. Я поняла, что могу нравиться! Вообще, я это и раньше знала. Конечно, были у меня кое-какие романы в школьные годы, у кого их не было? Но ведь одно дело успех в сельской школе, и совсем другое – в столичном институте. А впрочем, я противоречу сама себе. В том-то и дело, что разницы, как оказалось, нет. Хоть в столице, хоть в деревне. И если ты в своем селе производишь на мужчин правильное впечатление, то и будешь его производить на них в любой точке земного шара, где бы ты ни оказалась. Уж теперь я это точно знаю.
Виктор.… Когда же я увидела его впервые? Даже не могу сказать. Он был старше на курс, но как-то плавно влился в компанию парней из нашей группы. Впрочем, он всегда был тем человеком, который бывает своим в любой компании. Такой вот у него божий дар.
Помню, он как-то обратился ко мне с пустяковым вопросом, я что-то ответила, потом мы о чем-то пошутили… Дальше – больше. И каждый раз при встрече в суматошных институтских коридорах мы притормаживали, чтобы переброситься парой слов. С ним вообще было очень приятно общаться: широкая белозубая улыбка ослепляла, а глаза за стеклами очков были такие необыкновенно умные. Потом я привыкла к его звонкам и часто под многозначительным взглядом тети болтала с ним по телефону.
– А кто у него родители? – интересовалась тетя.
– Понятия не имею. Какое это имеет значение? Мы просто друзья, – отмахивалась я.
– Ну-ну! Друзья так друзья. Только в подоле смотри не принеси! Институт сначала закончи!
– Теть Тань! Ну, Вы вообще!
Как она может такое говорить! Витя, он же… Он, действительно, только друг. В том смысле, в каком бывает «Подружка», и больше ничего! Да, он симпатичный парень, но это ничего не значит. По крайней мере для меня.
Но тетя как в воду смотрела.
Она как-то ненадолго легла в больницу. А Виктор однажды вечером позвонил и сказал, что случайно оказался возле моего дома, и в руках у него диск с нашумевшим фильмом. Разумеется, я сказала: «Так заходи, давай посмотрим!»
А через девять месяцев родился Ваня. Конечно, я ни о чем не жалею, как можно! Ведь у меня такой замечательный сын! Я только помню, что мне было очень жалко Витю. У него был такой умоляющий взгляд! И вообще, без очков он смотрел совсем иначе, по-новому. Я с наслаждением купалась в этом взгляде, наблюдая, как он любуется мною. Но у меня было такое чувство, что это нельзя, потому что Витя мне почти как брат. Но потом его нежность успокоила меня, и в голове стала крутиться навязчивая фраза из старого фильма: «А если это любовь?».
– Вот так мы и живем!
Эта финальная фраза Катюхи вернула меня в действительность.
– Сама-то как? – продолжала она, – Сынуля – то, наверное, уже большой? Сколько ему? Лет десять?
– Двенадцать.
– Ого, как летит время. Ну а Витька-то как? Наверное, в таких крутых начальниках ходит. Конечно, в Москве-то и перспектив побольше, не то, что тут… Но мой ни в какую никуда не хочет ехать. Да и куда? Правда? В Москву? Всю жизнь на съемной квартире жить? Разве на свое жилье заработаешь? А тут у родителей дом двухэтажный, сад. Правда же?
– Конечно. Зачем ехать? Я вот смотрю на тебя и вижу абсолютно счастливую бабу. На правда же?
– Ну вообще, наверное, – довольно засмеялась Катя.
– Ну вот видишь! А живи ты в Москве или хоть в Париже, и вдруг что-то у тебя не сложилось бы. Какая разница – где быть счастливой. Главное – быть!
Я вдруг почувствовала, что залезаю в такие словесные дебри, из которых трудно будет выбраться. Эта беда со мной иногда случается.
– Не слушай ты меня, дурочку! Париж, я думаю, еще ни одной бабе не пошел бы во вред, правда?
– Да уж! – охотно согласилась Катя.
И мы расхохотались.
– Людка, ну ты мне так ничего и не рассказала! Как Виктор-то?
– Не знаю. – пожала я плечами.
– То есть? – оторопела подружка. – Вы что, развелись?
– Да. Уже давно. Почти сразу после института.
– Да ты что! Никогда бы не поверила. Такая пара! Мы же все тебе завидовали: девочка из глубинки, а такого парня отхватила! Там одни папа-мама чего стоят! С такими не пропадешь. Как сыр в масле катайся. И чего это вы вдруг, а?
– Катя, оно как-то и не вдруг… Знаешь… Давай не будем, а?
– Ну ладно. – вздохнула она. – Не будем. А я тут свекровь встречаю, сейчас должна подъехать. А ты мне телефончик – то свой дашь? Может, когда буду в Москве…
– Ну, конечно, Катя! И обязательно, в любое время!
И пока я царапала на протянутом клочке бумаги свой номер, Катюша причитала, как заведенная.
– Развелись, значит. Ну ты и дура, честно тебе говорю. А хотя… Ну и ладно. Ты, главное, не переживай, мужики – дело наживное. Главное, что сама баба видная. Ты, Людка, и раньше была девка – ничего, а теперь вообще за версту в глаза бросаешься, аж завидно.
– Слушай, Кать, а теперь давай я тебя буду хвалить. Ты в зеркало-то смотришься? Тебе ли кому завидовать, дурочка! Заканчивай давай!
– Да ради бога, уже закончила. Ой, кажется мой автобус! Да, точно. Ну все, я побежала. Пока, давай, счастливо добраться!
Катя молниеносно чмокнула меня в щеку и побежала, огибая лужи. На миг она затерялась в вывалившейся из чрева автобуса людской массе, а затем в компании пожилой грузной женщины направилась к стоящей поодаль красной Ниве. Перед тем, как сесть за руль, Катюха мне улыбнулась и помахала на прощание рукой. Я тоже. Все. Они укатили.
Кстати, а телефон у меня она так и не взяла! Заторопилась и забыла. Вот он, этот несчастный позабытый листочек, сиротливо мокнет под моросящим дождиком меж пальцев. И воспитание не позволяет бросить его, какая бы ни была грязища вокруг. Тем более, что до ближайшей урны всего несколько метров. Я двинулась в ее направлении, огибая лужи. Вдруг какой-то наглый лихач резко затормозил у меня за спиной. Я живо представила, как вся грязная вода из только что оставленной позади лужи перекочевала ко мне на любимый плащ. Я обернулась. Верне, извернулась, пытаясь разглядеть собственную спину. Но, кажется, ничего криминального там не появилось. Но водителя, хозяина этого разъяренного автомустанга, я на всякий случай окатила леденящим душу взглядом. И, между прочим, сработало.
– Простите, я Вас забрызгал? – Он выскочил из машины. – Но я ничего не вижу. Вот только здесь чуть-чуть. Вы позволите?
И шагнув ко мне, он стал усердно стряхивать капли с моего плаща. Но это было совсем необязательно, поскольку данная часть плаща находилась там, именуемой ягодицами.
Я отскочила, как ужаленная.
– Да что Вы себе позволяете?
– Простите, ради бога. Простите, я только хотел…
– Я понимаю, но не нужно!
– Разумеется…Я свернул сюда за сигаретами… И тут Вы… Еще раз прошу прощенья.
И он быстрым шагом направился к табачному ларьку.
В это мгновенье разверзлись хляби небесные и дождь из моросящего вмиг превратился в проливной. Привокзальная площадь стала быстро пустеть. Лишь отдельные бедолаги с зонтами и без поспешно и в разных направлениях пересекали ее в поисках укрытия.
Для меня ближайшим дождеубежищем был козырек вышеназванного ларька. Я метнулась к нему и снова столкнулась с этим типом. Он опять извинился. Я не ответила, отошла в сторону и стала стряхивать с волос капли воды. Он сделал пару шагов к своему автомобилю, но затем, остановился, посмотрел на небо и, словно что-то вспомнив, торопливо вернулся и встал рядом со мной. При этом он с демонстративным, как мне показалось, неудовольствием поглядывал на небо. Я – тоже. Но в отличие от него, мое огорчение было совершенно искренним: ведь у меня же не было рядышком личного авто.
– А Вы в Москву? – вдруг услышала я его голос.
– Да.
– Я тоже в Москву. Так что, если желаете, могу подвезти.
Я посмотрела в эти честные глаза. Интересно, а у маньяков какие бывают глаза? Может быть, как раз такие? Темные и смотрят насквозь.
– Спасибо, я на автобусе.
– На каком?
– Обычном.
– Но я что-то не наблюдаю…Он окинул рукой пустующую площадь.
– Он придет.
– Интересно. И как скоро?
– Через полтора часа.
– О! В это время я уже буду подъезжать к Москве. Но это такая проза – Москва…Гораздо романтичнее провести этот час здесь, возле этой чудной табачной лавки, на фоне дождя… Ну что ж… Счастливо оставаться!
И тип вальяжно, не обращая внимания на ослабевший, но все еще довольно злой дождь, поплыл к своему автомобилю. Подойдя, открыл дверцу и весело крикнул: —Ну что, не передумали?
– Передумала! – неожиданно для себя ответила я и по-хозяйски зашагала к машине.
– Вы не против, если я сяду на заднее? – спросила я и, не дожидаясь ответа, открыла дверцу.
Какое блаженство! Тепло и сухо!
– Как будет угодно, не против, – запоздало ответил он на мой совершенно не требующий ответа вопрос.
Машина плавно тронулась. Я мельком взглянула в водительское зеркальце, и наши глаза встретились. В его взгляде я прочитала маленькую обиду, прикрытую насмешкой. А может быть, мне это показалось? В любом случае – переживет.
А что это у меня в руке? Ах да! Это же забытый Катей листок с телефоном! Пусть. Потом выброшу. Лень даже пошевелиться. Вот так, абсолютно расслабленная, и просижу до самой Москвы. Даже пальцем не шевельну. Как хорошо! И какая у него чудесная музыка! Правда, для полноты счастья не мешало бы чуть-чуть погромче. Особенно сейчас, обожаю эту вещь. Тип, словно подслушав мои мысли, коснулся кнопки автомагнитолы и в салон ворвался волнующий «Белль» И сразу отпала назревающая было необходимость заполнять пустоту ненужными разговорами. Но надо же! Оказывается, у нас с товарищем общие музыкальные пристрастия. Интересно! Да и сам он, откровенно говоря, кажется мне все интересней. Совсем чуть-чуть, но все-таки… И, пожалуй, я больше не буду называть его «Типом». Ну и что, что он меня не слышит, это неважно. Главное, чтобы моя совесть была в ладах сама в собой, ведь человек спас меня от проливного дождя, холода. А я так неблагодарно, по-свински себя веду: сижу, гордо уставившись в окно, словом с ним не перемолвлюсь. Действительно, неудобно молчать всю дорогу. Но как начать? И как его зовут, интересно?
– Юра.
– Что?
Он мысли читает?
– Меня зовут Юра. А Вас? Давайте познакомимся.
– Давайте. Люда.
– Это плохо.
– Что плохо?
– У Люд плохой характер.
– Что за бред! Ничего подобного!
– Не согласны?
– Конечно, не согласна.
– Значит, у Вас характер хороший?
– Просто замечательный!
– Да? Интересно, кто же так считает?
– Да все поголовно.
– И муж?
Молодец! Как ловко задан этот ключевой, неизменно всех интересующий при подобных знакомствах вопрос: «А ты свободна?»
– И муж, конечно! – ответила я.
Он внимательно посмотрел на меня и заявил.
– А вот это неправда. Вы, Люда, не замужем.
– Что? Почему это? – возмутилась я.
– Почему? Не знаю. Но что не замужем – это точно. У Вас слишком независимый вид.
– Да?
Я была не на шутку озадачена. Всю жизнь считала себя слабовольной мокрой курицей. А что касается того, замужем я или нет, то тут мой спаситель-водитель, конечно, прав. Да, официально я не замужем. Но если бы этот разговор происходил не сегодня, а, скажем, через пару недель, то тогда он, точно, оказался бы не прав. Потому что не далее, как месяц назад мы с Игорем подали заявление в ЗАГС. Да-да, сподобились наконец, после пятнадцати лет знакомства.
Кто такой Игорь? Это мой давний, самый верный, самый надежный друг, а с недавних пор и почти муж. Мы с ним – из одного села.
В первый раз я его увидела в девятом классе. Его семья приехала тогда из какой-то среднеазиатской республики. Тогда многие оттуда приезжали. Он стал учиться в нашем классе. И поначалу очень мне не нравился: весь в себе, смотрит на всех свысока. Потом он как-то мне объяснил, что это у него такая защитная реакция. Он сказал, что очень робел в моем присутствии и таким способом, под маской высокомерия, старался скрыть свое смущение. Этакий Байрон!
Потом я поступила в институт. Помню, с наступлением первых холодов приехала домой. Он зашел за мной, и мы пошли гулять. Было холодно, звездно, а губы у него были очень горячие.
Ну и что с того? У меня впереди – новая жизнь, у него – армия. Что могут значить несколько поцелуев? И поэтому на его, как мне показалось полушутливый вопрос: «А ты будешь меня ждать из армии?» я так же шутя, ответила «Ну ты с ума сошел».
И почти не вспоминала об этом. Вышла замуж, потом развелась, жила с тетей, потом одна. А Игорь, оказывается, все это время держал меня в поле зрения. Переехал в Москву, устроился сначала охранником, потом – персональным водителем. А потом дела у него пошли еще лучше, и он занялся своим бизнесом.
Игорь…Он хороший. Он любит меня. Я ему верю. Столько лет быть в роли запасного! Кто бы еще стал? А он – такой. Потому что он очень сильный, внимательный, заботливый. И очень верный. И я его люблю. Или почти люблю. Обязана просто. Разве нет?
Игорь лежал на спине и, давя неприязнь, смотрел, как Нина одевается. Вероятно, стараясь походить на звезду стриптиза, она делала это нарочито медленно. Дура. Лучше бы убралась с ворохом одежды в ванную.
Странно. Вот вроде все при ней. Почему же ему не доставляет ни малейшего удовольствия созерцание этого процесса? И как, черт возьми, это случилось, что вот уже в который раз он оказывается в постели с этой чужой, и так и не ставшей ни на йоту близкой ему женщиной?
Тогда, в первый раз. дело наверняка было нечисто. Но утверждать это с уверенностью Игорь все-таки не мог. Нина, их соседка по подъезду, выскочила как-то из своей квартиры, когда он поднимался на свой второй этаж.
– Игорек, будь другом! У меня прямо беда – гардина упала…Помоги!
Конечно, он зашел. Поправил все как надо, но уйти сразу, не приняв весь груз восторженной благодарности, не удалось. Нина непременно хотела его чем-нибудь угостить. От спиртного он отказался наотрез. А вот чашка кофе ему, пожалуй, не повредит. Он так наивно полагал. Но, похоже, кофе тот был с сюрпризом. Сразу после той злополучной чашки он неожиданно почувствовал нестерпимое желание и сладкую тяжесть, от которой хотелось немедленно избавиться. А Нинка вдруг стала приторно назойливо заглядывать ему в глаза и приговаривать: «Игорек, что с тобой? Тебе нехорошо? Ты как-то в лице переменился. Ты приляг, полежи немного, и все пройдет…». Голова, действительно, немного кружилась, но дело было совсем не в ней. Он прилег, а она с нарочитой заботливостью склонилась над ним так низко, что ее завитые мелким бесом кудряшки касались его лица. Через секунду Игорь схватил ее и скорректировал положение их тел. Она ойкнула, но как будто была к этому готова…
А после этого он встал и ушел. Молча и не обращая внимания на восторженное кудахтанье Нины. И чувствуя себя виноватым за… Да, собственно, он и сам не мог бы сформулировать «За что». За осквернение себя, что ли? Словно выкупался в приятной теплой грязи. Но ее неистовство долго стояло перед глазами. И это было главное. Игорь, сколько помнил себя, всегда любил только Людмилу. И его опыт с другими женщинами лишь укреплял его в этом. Но никогда, никогда не мог он добиться от нее ответного взрыва, адекватного силе заряда его любви. «Льдинка моя». Так он называл ее в минуты мучительного счастья. А она по-детски виновато зарывалась на его груди, и сквозь разметавшуюся копну своих волос шептала: «Милый, ну я не знаю…Я, наверное, какая-то неправильная…».
Нина уже оделась и своими короткими пальцами с неимоверно длинными квадратными ногтями суетливо расправляла химические колечки на собственной голове.
– Ну что, Игоречек? Ты так на меня смотришь… Тебе нравится? запела она. – Мне так больше идет, правда? Но сколько стоит! Вчера в парикмахерской бешеные деньги оставила. А ты… Бука такой! Мог бы хоть когда-нибудь… Людмиле-то своей не забываешь, и на Женский день и так…
– Я тебя просил, не смей произносить ее имя!
Он поднялся с дивана и направился к входной двери. Нина засеменила следом…
– Да что ты, Игоречек, я же пошутила. Ты – мой лучший подарок.
Она протиснулась в тесном проеме коридора встала перед ним, заслонив собою входную дверь.
– Когда теперь ждать, а? Ну скажи… Ну не сердись, ну…
– Дай пройти.
– Ну нет, Игорек. Ты сначала скажи. А то я буду ждать, нервничать, вдруг нечаянно с Людкой обмолвлюсь чем…
– Слушай! – Игорь уже начинал злиться. – Давай по-хорошему, открой дверь!
– А куда тебе торопиться? Твоя-то ведь только завтра приедет. Сама мне говорила. Так, может, я вечерком зайду?
– Только попробуй.
Игоря утомлял этот уже ставший традиционным обмен колкостями. Но избежать его не получалось. Он чувствовал себя как выжатый лимон. Нина же, напротив, как подзаряженная батарейка, бойко тараторила:
– Да не волнуйся ты, я не собираюсь осквернять ваше священное ложе любви. Кувыркайся там со своей Людкой сколько тебе… А может, так просто почаевничаем. У меня и пирог есть.
В чем-чем, а в проницательности ей отказать было нельзя. Видя, как глаза мужчины начинают темнеть от гнева, она тут же заткнулась и распахнула перед ним дверь.
Но стоило ему сделать несколько шагов по лестничному пролету, как вслед ему она сочно прошипела: «Так жди с пирогом!».
И не дожидаясь ответа, захлопнула дверь.
Я не намерена продолжать разговор в этом игривом тоне. В конце концов, я ему не лохмушка с дороги, а добропорядочная пассажирка. И пусть он не сверкает своими глазами в зеркальце! Я больше ни разу не гляну туда. Не дождется. Смотреть только на дорогу! Кстати… Впереди на обочине показалась отчаянно голосующая парочка. Вот их обязательно бы надо подобрать!
– Юра, Вы видите? Может, им в больницу? – волнуясь, спросила я.
– Возможно. – Спокойно ответил он и стал плавно тормозить.
Мы поравнялись с интересной парочкой: суетливым худым пареньком и его спутницей, судя по всему, находящейся на последнем месяце беременности.
– Слушай, друг! – обратился парень к водителю. – Тут жене плохо стало. До больницы не подбросишь? Тут недалеко.
– Ну что, подбросим? – повернулся ко мне Юрий.
– Конечно! А как же! – с улыбкой согласилась я.
А я вдруг отметила про себя, что паренек увидел меня и почему-то слегка растерялся. Впрочем, мне могло это и показаться… Представляю себе его состояние.
Будущий отец сел на переднее сидение, девица – рядом со мной. Тронулись.
– Тут недалеко поворот будет. Там через поле – и участковая больница. Это не очень долго. Минут пятнадцать… Вот там нас и высадите…
Парень суетился, без конца озираясь по сторонам. Ну и папаша будет, подумала я, весь какой-то дерганый. Такому и ребенка-то не доверишь. Кстати, как он там, ребеночек-то? Я скосила глаза на девицу и не увидела на ее лице никакого страдания. Спокойна, как удав. Ну и хорошо. Значит, пока еще нет повода для волнений.
– Вот сейчас будет этот поворот! – нервно засуетился парень.
Беременная вся подалась вперед и замерла, напряженно вглядываясь в дорогу. Крайне необщительная особа. Но не это меня смущает, а ее поза… Она же просто вдавила свои коленки в собственный живот! Как же это можно! И разве ей так удобно? Никаких неприятных ощущений? Я уж не говорю о том, что это очень вредно для ребеночка. Да ни одна беременная женщина не станет так сидеть! А может, не такая уж она и беременная? Хороший каламбур. В другое время я бы обязательно посмеялась. А теперь… В голове пронеслась вереница криминальных дорожных приключений, коими кишат наши журналы, телевидение и людская молва. Неужели?.. Если так, то не лучше ли как-то подготовиться к возможным неприятностям?
У меня в сумочке есть один предмет, с которым я по настоянию Игоря не расстаюсь вот уже несколько месяцев. И пока, слава богу, в нем не было необходимости. Но вдруг?.. Я потерла глаз, словно мне что-то туда попало. Заморгала и полезла в сумочку за зеркальцем и салфеткой. И пока промокала несуществующую слезу, еще раз удостоверилась в том, что девица как-то особо, не по-доброму напряжена. Я сунула зеркальце в сумочку, оставив кисть погруженной в нее. И, как оказалось, не зря!
Юра уже съехал с шоссе и петлял по извилистой дороге. Дождь закончился, и солнце радостно играло в лужицах. Мы въехали в небольшой перелесок.
– Стой! – неожиданно скомандовал парень.
В его руке вдруг оказался направленный на водителя пистолет.
– Не шевелись! – услышала я змеиный шепот девицы.
Её ядовитый взгляд должен был, вероятно, вусмерть загипнотизировать меня. Но у меня был другой сценарий. Не успела машина затормозить, как я истошно завизжала.
– Какое «Тормози»! Вы что, не видите, у нее же воды отходят!? Она же сейчас родит. На полу уже целая лужа, да вы только посмотрите!
Парень с тупым выражением лица послушно потянул шею в заданном направлении, желая воочию лицезреть эту самую лужу. И тут мой перцовый баллончик, вплотную поднесенный к его озадаченному лицу, выпустил мощную струю. Одновременно с этим я свободной правой рукой неумело, но от души саданула девицу кулаком по носу и тотчас открыла дверь за глотком свежего, лишенного перцовой начинки, воздуха. То же самое сделал и Юра. В его руке уже был оброненный незадачливым налетчиком пистолет. А тому уже было не до пистолета. Он выл, чихал, отчаянно тер глаза и сквозь слезы невнятно матерился. Слегка беременная размазывала по щекам идущую из носа кровь, стараясь, вероятно, смешать ее в равных пропорциях со слезами. Конечно, досталось перчику и мне. Но это были скорее не перцовые, а слезы радости. Сквозь них я с удовольствием наблюдала, как Юра за шиворот вытаскивает парня из машины. Как затем он с озверелым лицом шагает к вывалившейся из салона девице, а та со сбитым на бок животом пятится от него, спотыкается о своего друга и соратника и падает на землю. А затем парочка дружно вскакивает и улепетывает в кусты.
– Давай быстрее отсюда! – командует мне Юрий.
Я сажусь рядом с ним, и мы срываемся с места. И те несколько минут, что отделяют нас от шоссе, мы ошалело молчим. Зато потом, когда наша машина по – хозяйски въехала на трассу и через минуту устало пристроилась на ее обочине, мы смотрим друг на друга и вдруг начинаем безудержно хохотать.
– А ты молодец! Не ожидал. И как ты сразу просекала ситуацию? А я вот, дурак, повелся…Если бы не ты… отсмеявшись, сказал Юра.
– Да я и сама не знаю, что-то мне в них не понравилось. Все ждала какого-то подвоха. А Вы? Вам ничего не показалось подозрительным? Наверное, Вы – очень доверчивый человек, да?
– Люда, неужели мы и теперь на «Вы»?
– А почему «И теперь»?
– У них же был пистолет! Страшно подумать, что могло произойти. Я знаю случаи, когда убивали из-за зимней шапки. А тут на кону была машина…
– Вы думаете? Ой! Ну, хорошо…Ты думаешь, это из-за машины?
– А что же еще думать? Сколько убийств на дорогах происходит! Ты что, телевизор не смотришь?
– Смотрю.… Иногда.
Да и я так же, иногда.… Слушай, а как ты это классно заорала: сейчас родит! Ты что, нарочно это придумала? Ты догадалась?
– Ну конечно! Я же сразу поняла, что никакая она не беременная. И чтобы огорошить их так и закричала.
– А как это ты поняла, что она не беременная? Я так вот поверил.
– Понимаешь, ни одна женщина в положении не будет так сидеть, как она: коленки вместе и прямо в живот уперлись…
– Ну да, если у тебя дети есть, то тебе виднее…Есть?
Он спросил это почему-то с грустью в голосе.
– Есть. – Бодро ответила я.
Не вижу никаких поводов для грусти!
– Значит, и правда, замужем?
– Ну, я уже говорила. – Ушла я от прямого вранья. – И не пора ли нам ехать? После таких волнений очень домой хочется. Да и Вас, наверное, ждут.
– Опять «Вас»?
– Ну… Мне так удобнее, Юра. Да и какая разница?
– Действительно!
Он достал откуда-то бутылку минералки, задумчиво посмотрел на нее.
– Стеклянная. Можно было съездить этому.… Даже в голову не пришло. Тоже вариант.
– Это вода?
– Да. Будешь? – он протянул мне бутылку.
– Нет, спасибо. То есть да… Мне бы умыться. После этого баллончика такое ощущение, как будто все лицо горит.
– Я помогу, – сказал он и вышел из машины.
Перед бампером мы встретились. Я невольно про себя отметила, какой он высокий! И крепкий! Ой! Лучше бы я не затевала это умывание. Опять такое чувство, словно в паутину попала.
– Давай, я полью, – сказал он просто.
Я улыбнулась, быстро смотала волосы в пучок и наклонилась, протянув ладони. Вода была не очень холодной. Настоящее блаженство!
Вдруг мой взгляд упал на вырез моей блузки. Прекрасно! Как нарочно, выставила всю грудь напоказ. Идиотка!
Я резко выпрямилась.
– Спасибо.
– Не за что.
Он стал медленно пить из бутылки, не сводя с меня глаз. И каких глаз! Это невыносимо! Я отвернулась, достала из сумочки расческу и зеркальце. А вот это, действительно, прекрасно! И вот за это я люблю дождь. Волосы после него всегда такие пушистые и великолепно лежат. Для моих вечно распущенных косм дождь – лучший кондиционер.
– Ну что, поехали? – с улыбкой спросил Юрий.
– Поехали, – в тон ему ответила я.
Разумеется, я села рядом.
Несколько минут я рассеянно смотрела на убегающий за стеклом пейзаж. Юрий поставил какой-то диск, и я стала вслушиваться в слова незнакомой песни.
– Люда, а Вы в Москве где живее?
– Что? На Преображенке.
– Да? Я там часто бываю. У меня там Мишка живет. Друг детства.
– Понятно. А Вы?
– Я за городом.
– Понятно.
Я вдруг заметила, что мы опять на «Вы». Это ни хорошо, ни плохо, это просто оттого, что между нами опять – барьерчик. И отлично, что он есть.
– Что Вам понятно? – ухмыльнулся он.
– Ну…Что живете за городом – то и понятно. Вероятно, в хорошем доме, красивом. Таком же, как и Ваша машина.
– О! Вы заметили?
– Конечно! Да и должна же я сделать Вам что-то приятное за то, что Вы там, на автостанции, спасли меня от дождя. Например, комплимент…
– Машине?
– Да! Мне не жалко.
– А мне лично Вы никакого комплимента сделать не желаете?
– А Вы в этом нуждаетесь?
– Еще как!
– Неужели? – я сочувственно заглянула ему в глаза. – Неужели замучили комплексы? Надо же! А по виду не скажешь.
Тут он, наконец, засмеялся.
– Этот разговор нас не знаю куда может завести. Но, точно, не туда, куда хотелось бы.
– Вы сами поняли, что сказали? – вздохнула я. – Я-то, например, знаю свои недостатки. Но вот не думала, что и мужчины тоже этим страдают.
– Недостатки? У вас? Вы шутите. Да и чем это, интересно, мужчины тоже страдают?
– Есть такой недуг – словесное недержание.
Он опять рассмеялся.
– Ну, я думаю, это неопасно. – Сказал он.
– Правда? Вы меня утешили.
Повисла минутная пауза.
– Юра, а у Вас уже были такие случаи? Я имею в виду этих обормотов с большой дороги – псевдобеременную эту?
– Слава богу, до сего дня не случалось. Я ведь вообще-то не занимаюсь частным извозом. – Тут он посмотрел на меня. – Исключения бывают крайне редко.
– Понимаю.
– Правда? Понимаете?
Тут мы встретились глазами. На миг я почувствовала себя голой.
– Конечно, понимаю, – затараторила я. – Отчего не подобрать бедную женщину в приступе альтруизма?
– Люда, Вы всегда так витиевато выражаетесь?
– Да. Постоянно.
– Не верю.… А что касается альтруизма, тот тут Вы ошибаетесь. Я, конечно, могу иногда проявить милосердие, но как правило, не на дороге. Просто Вы, Люда, мне очень понравились. Очень. И Вы это знаете, не можете не знать.
– Почему это я должна знать? – вспыхнула я. – И чем так провинилась дорога?
– У меня отец был таксист.
– Был? Он умер?
– Погиб. Его зарезали. В машине.
– Простите.
Я отвернула пылающее лицо.
Бестактная дура! Что это со мной? Говорю Бог знает что. Чувствую себя абсолютной идиоткой. И почему, интересно, у меня так горят щеки и подрагивают колени?
Раздался звонок мобильного. Юрий достал трубку.
– Да, скоро буду. Конечно, помню. Ну, все, пока, я перезвоню, – сказал он кому-то, явно стараясь закруглить разговор.
И этот третий, незримо вторгшийся в салон автомобиля, враз остудил мои щеки и отрезвил мой ум. Действительно, через пару часов меня на пороге встретит Игорь. А того, кто сейчас сидит рядом со мной – его женщина. Жена, любовница – неважно. Кто-то ведь есть. Кто-то ему звонит и ждет. И поэтому все эти мои «девичьи» смущенья просто смешны, нелепы и совсем неуместны.
– Это с работы. – зачем-то пояснил Юрий.
Совсем необязательно было это делать! Я ответила понимающей улыбкой.
– Но это на самом деле с работы! – воскликнул он.
Я аж задохнулась. Да мне-то что? Да ради бога!
– Только не надо, Люда, делать вид, что тебе это безразлично. – заявил он.
– Делать вид?.. Да с чего Вы…Да мне-то…И, интересно, в честь чего опять на «ты»?
– В честь того, что ты мне нравишься. Впрочем, я это уже говорил.
– И этого достаточно, чтобы перейти на «ты»?
– Как правило – нет. Но в данном конкретном случае по причине внезапно возникшей обоюдной симпатии это вполне естественно.
Я аж рот раскрыла. Ну и наглец.
– И вот не нужно опять делать вид, что это всё не так! Люда, я тебя умоляю… Давай… Вот сейчас мы устроим небольшой ланч и все обсудим. Не возражаешь?
– Какой ленч? – не на шутку испугалась я.
– Легкий. Вон, видишь, шашлычная? Там всегда отличное мясо и восхитительные пирожки. Честное слово! Я сейчас вернусь.
Он затормозил и вышел из машины.
Я посмотрела ему в спину. Что это со мной, да в конце-то концов!? С той самой минуты, как я увидела этого нахала меня не покидает простая, бесстыдная, грубо сформулированная мысль: «Этот мужик сделан специально для меня». И хоть я с самого начала старалась развенчать ее, она фокусировалась в моем мозгу и ждала своего часа. И вот я ее озвучила. Даже вслух. Он сделан специально для меня. Хорошо, что он это не слышит.
Он ни красив, ни уродлив, он как раз такой, какому хочется положить ладони на плечи, хочется погладить этот ежик волос, хочется.… И чтобы он этим своим голосом говорил мне.… И чтобы вволю, до самого донышка, насмотреться в его глаза…
Довольно! А как же Игорь? А как же мой сын? Ведь наконец-то у Вани сложилось нормальное представление о семье: он, я и Игорь. И я не имею права разрушать эту детскую иллюзию. Ваня, он почти взрослый, но именно сейчас ему нужен рядом если не отец, то кто-то исполняющий эту роль. Да и не способна я на предательство. А что это, если не предательство? Мысль материальна, я верю в это.
Из дверей придорожной забегаловки показался Юрий. В руках у него был пакет. Возникшая откуда-то колонна автомашин не дала ему возможности сразу перейти дорогу, а я зато получила лишнюю пару минут на беззастенчивое рассматривание объекта, так смутившего мое спокойствие. Какая у него хорошая голова! Мне не нравится слово «Залысина». А вот голова такая очень даже нравится. И когда он вот так смотрит в сторону, то похож.… Не знаю на кого, но, точно, на кого-то похож…Что-то в этом такое родное…
Все! Он уже рядом.
– Если бы ты знала, какие там ароматы! Что-что, а мясо тут готовить умеют. Но за столиками одни мужики, поэтому я тебя туда не приглашаю. Мне кажется, приличная женщина чувствовала бы там себя не очень комфортно.
– Спасибо!
– За что?
– За «Приличную женщину».
– А! Пожалуйста. Ну, так что? Я голоден, как черт. А ты? Давай перекусим. Может, отъедем и поляну накроем? Смотри, солнце…
Он положил руку на спинку моего сиденья. Его лицо приблизилось на опасное расстояние. Единственно, чем можно обезопасить себя – это не смотреть в его глаза. Там можно утонуть и не выплыть.
– Нет, я не хочу есть.
– Понятно. Ты просто меня боишься. Ну, хорошо, давай прямо здесь, в машине пожуем чего-нибудь.
– Юра, спасибо, я, действительно, не голодна. И если вы на самом деле считаете меня приличной женщиной, то прошу вас, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «Вы». Мы знакомы всего лишь час.
Он, не глядя, закинул пакет на заднее сиденье. С минуту молча рассматривал мой замороженный профиль. Затем стал говорить.
– Ты это серьезно? То есть я хотел сказать: ты, действительно, говоришь то, что думаешь? Это правда? Неужели я ошибся… Мне показалось, что ты.… Ведь как только ты села ко мне в машину, они все летают и летают… Ну что ты так смотришь? Я похож на сумасшедшего? Впрочем, наверное, похож.
– Кто? Кто летает? – шепотом спросила я.
– Флюиды! Или как их там! Кто же еще? Ты не могла этого не заметить. Я вообще еле вел машину, хотелось бросить руль и… Люда, я не очень умею говорить… И, знаешь, я совсем не умею рисовать. Но если бы умел, и мне бы дали задание нарисовать образ, женщину, которую я хочу… Которую я хотел бы назвать своей, понимаешь, в высшем смысле… То это был бы твой портрет. Я и сам не знал, что так бывает.
Он замолчал, словно вмиг выдохся. И снова стал, молча смотреть на меня. Я взглянула на него и опять отвернулась. Невозможно видеть его глаза. Там можно растаять, раствориться, я не должна…
Это всего лишь дорожное приключение. Разве можно верить словам? Да он о них забудет, как только приедет домой к любимой жене…
– Ты женат?
Теперь я смотрела прямо на него. А он отвел взгляд.
– Я не могу тебе солгать. Да. Но это не имеет значения…
Я расхохоталась.
– Ты не поняла. Мы просто живем в одном доме, но давно уже чужие люди. И как только она купит квартиру…Она, видишь ли, выбирает. Просто ей нравится процесс. Если бы ты ее знала…
– Увольте! Мне совсем необязательно знать Вашу жену. И тем более, выслушивать гадости в ее адрес, – холодно сказала я.
– Какие гадости? Ты не так поняла. – потерянно возразил он.
– Юрий, если вы сейчас не тронетесь, то я выйду из машины и стану ловить попутку.
С видом поверженного гладиатора он завел мотор.
Пасмурный пейзаж опять поплыл мимо.
– Сколько еще ехать? – спросила я.
– Мало.
– А именно?
– Полчаса.
– Юра, Вы меня высадите на любой автобусной остановке, ладно?
– Я могу и до дома довезти. Или хотя бы до метро.
– Спасибо, не нужно.
– Как прикажете.
Повисло молчание. Он коснулся автомагнитолы, и вновь в салон полилась спасительная музыка. Не важно, какая. Ее можно просто слушать и прекратить, наконец, выпускать на воздух лживые, фальшивые слова. Я, по крайней мере за последние пару часов столько фальши из себя исторгла! А почему? Наверное, потому, что не верю в чужую искренность. А. Может, все наоборот: не верю, потому что сама не искренна?
Слова, слова, слова.… Это все понятия эфемерные. Почему же я сама – понятие очень даже материальное – сижу, словно под пыткой? И мне все труднее держать этот независимый вид. Дышу я почему-то часто, у меня мелко дрожат колени, а внизу живота разливается невыносимая истома. Со мной этого никогда прежде не было. Никогда. Что это?
– Люда, а Вы не думали о том, что все это – не случайно? И то, что Вы стояли там в ожидании автобуса? И что мне понадобилось купить сигареты не где-нибудь, а именно там, в этом захудалом ларьке?
– Я не знаю… Я не хочу об этом думать. Извините.
– Но что-то ты должна обо всем этом думать! Ты же не кукла тряпичная, черт побери! А живой человек!
– Юра, я Вас очень прошу прекратить это!
Он обреченно умолк.
Уже начались новостройки преддверья Москвы. Еще несколько минут – и наши траектории навсегда разойдутся. И это хорошо. Бунт внезапно проснувшейся плоти будет благополучно подавлен. Разумеется, это в том случае, если он не дотронется до меня. Иначе я просто растаю, растворюсь, меня не будет. Но, похоже, к счастью, Юра не из тех, кто позволяет себе лишние движения без высочайшего женского позволения. Как я сказала? К счастью? А я ничего не напутала?
А вот и решение проблемы – автобусная остановка.
– Юра, остановите здесь. Пожалуйста.
– Хорошо. Знаешь, я ведь понимаю, что ты могла обо мне подумать. Действительно, я не прав. Так напролом, сразу… Извини, но ты неправильно все поняла. Я могу подождать. У тебя будет время, чтобы разобраться. Телефон дашь?
– Это ни к чему.
– Даже телефон? – он удивленно посмотрел на меня. – Я что, тебя чем-то обидел?
– Нет, конечно.
– Тогда почему? Ведь это наши жизни…
– Вот именно! У каждого своя жизнь. Я ничего не хочу менять в своей. Даже теоретически.
Я посмотрела ему в лицо. И то, что я увидела, смутило меня. В его взгляде была жалость.
Я коснулась замка на своей сумочке.
– Люда, Вы что, хотите мне заплатить?
Я не знала, куда себя деть от неловкости.
– Ну… – неопределенно протянула я.
– Ни в коем случае! Впрочем… Поцелуй в щечку я, надеюсь, заработал?
– Конечно!
В моем голосе – сама вежливость. Я шутливо вытянула шею, подставляя щеку.
И в тот же миг ощутила на своих губах его рот. Или мой рот ощутил его губы. Я не помню. Я только помню, что это было так, как никогда раньше. И это было трудно, просто невозможно прервать. Но я все-таки сумела. Вылетела из машины и пулей понеслась по какой – то дорожке вглубь новоиспеченного квартала. Там, покружив немного среди домов – близнецов и остудив пылающее лицо, я вернулась на остановку.
Конечно, его уже не было.
А разве я не этого хотела?
Села на первый же подошедший автобус. Очень хотелось посидеть вот так, уткнувшись лбом в холодной стекло, наедине с собой среди толпы. И незаметно поплакать. О чем? Не знаю. Наверное, о том, что такая вот я дура непутевая.
Ленка вышла на улицу. Хоть покурить спокойно! Надоело! Достали все: и больные, и врачи, и весь этот больничный людоворот!
И зачем только она согласилась пойти в санитарки? Словно в ее годы больше и устроиться-то некуда. Ну, подумаешь, продавцом не получилось. Так это разве она виновата? Все мать: то пожрать принеси, то выпить.… А касса-то не резиновая. И так нахомутала долгов – еле расплатилась. Ну не к станку же на завод, в самом деле! Конечно, можно зарабатывать известным способом… Но противно. Чтобы всякая мразь тебя своими лапами хватала! Как пьяный отчим когда-то… Брр! Ладно, пока пусть так, хоть ради трудовой книжки, а дальше – видно будет.
Из дверей вышла незнакомая девица в белом халате и деловито направилась к другому корпусу. Практикантка? Или новенькая медсестра? Увидев Ленку, новенькая притормозила и, оглянувшись на окна терапевтического корпуса, спросила:
– Сигаретки лишней не найдется?
Ленка кивнула и полезла в карман.
– Прикинь, что у нас устроили! – глубоко затянувшись, начала девица. – Ведь реанимация все-таки! Нас же в училище учили.… Не дай бог, если кто посторонний войдет! А тут устроили сборище целое.… Это в реанимации-то! Нотариуса еще пригласили…
– На кой он там нужен, нотариус-то? – равнодушно спросила Ленка.
– Завещание писать!
– Завещание? Прямо в палате? А так бывает, да?
– Да все бывает. В больнице все бывает. Но ведь это реанимация! Ну конечно, за деньги тебя хоть куда пустят…
– Да ладно, чего ты, не заморачивайся. Расскажи лучше про завещание!
– Ну привезли сегодня одну бабу, еле живая. Престарелая такая, иностранка.
– Да? И кто по нации?
– Вроде, англичанка, но по-русски говорит, как мы с тобой. Плохо ей стало, упала где-то.… Ну, еще бы! Вообще удивляюсь, как она еще жива…
– А что у нее?
– Ой, там такой букет! Ничего хорошего. Не в этом дело… И как только пришла в себя, сразу потребовала нотариуса. А они и рады стараться…
– И что? Много у нее богатства что ли?
– Да в том и дело! Я только в кино такое слышала: вилла – там, вилла – сям, квартира в Лондоне, еще что-то…
– Везет же людям! – Ленка мечтательно сощурила глаза.
– Опомнись, какое там «везет»! Говорю тебе, ей жить осталось два понедельника. Чего уж тут завидовать!
– Да я не о ней. Кому-то ж все это достанется!
– Ну, это да! Сюрприз так сюрприз. Хотя, может, и не сюрприз. Может, у них там все заранее обговорено, и никаких сюрпризов. Или все в долгах. Да ну их всех! Не про нас это…
– Погоди, не убегай! А ты все это сама слышала? – Ленка схватила девицу за рукав.
– Конечно. Да тебе-то что?
– А кому она все завещала-то? Фамилию называла?
– Ну конечно! Какой-то Рыжовой. Точно, Рыжовой Людмиле Олеговне, проживающей.… Не помню я. Москвичка, в общем. Ну, все, побежала я, спасибо за сигаретку!
Медсестра рванула с места. Ленка пару секунд сосредоточенно морщила свой лоб, а затем крикнула в спину убегающей:
– А сколько она еще протянет?
– Кто знает! Может, месяц, может, два…Ее, вроде, на днях за границу увезут, а там…, – девчонка сделала неопределенный жест рукой, и вскоре ее белый халат скрылся за углом.
Ленка достала вторую сигарету, закурила, сделала пару затяжек и бросила сигарету в траву. Только зря добро перевела! Но как унять взбудораженный мозг не могла. А он, точно, был не на месте. Ни о какой работе она сегодня больше думать не будет.
Пошли они все!.. Вокруг – такая жизнь! Невидимыми потоками вокруг текут реки денег! А она никак не может найти тропку к такой вот речонке, чтобы почерпнуть из нее пару хороших пригоршней.… Значит, надо думать и искать. Искать и думать. Может быть, этот разговор и есть отправная точка для поиска нужной тропинки? И уж тогда она, Ленка, не будет распускать сопли, если придется делать резкие движения. Как говорится, цель оправдывает средства! Почему кому-то в этой жизни – все, а ей – фиг с маслом? Чем она хуже этой, как ее там… Рыжовой Людмилы Олеговны? Интересно, кстати, что за дамочка… Правда, с таким именем в Москве, может, их сотня. Но ничего. Курочка по зернышку клюет. Почесать языком с одним, с другим – вот и нарисуется нужная картинка. А потом – прощайте, ведро и тряпка! Пора тебе, ленка, и головой поработать! Да-да, представьте себе, голова-то у Ленки имеется! А вы как думали?
Я не помню, когда еще шла домой с такой неохотой. Хоть бы Игоря не оказалось дома! И тут же корила себя за эту мысль. Да, мне почему-то очень худо, но он-то чем виноват? Словно потеряла что-то. И поправить нельзя.
А если разобраться – что, собственно, случилось? Абсолютно ничего! А быть может, то и случилось, что не случилось то, что по всем законам жизни должно было случиться. Может быть, все эти банальные стишки и песенки о двух половинках – не просто красивый бред? Возможно, сегодня я встретила свою половинку и не поняла этого, оттолкнула ее от себя. Почему? Потому что должна – какое скучное слово «должна» – хранить верность тому, кто, как ты ни крути, а единое целое вкупе со мной никак составить не может. Да, не может. Или я не могу.
Словно с веригами на ногах поднялась на свой второй этаж. Холодно. Вот сейчас войду, сниму все с себя, потом под горячий душ – и спать. Закутаться с головой и провалиться в теплую сладкую дрему. И ни о чем, абсолютно ни о чем не думать.
И пора вспомнить о своем лице. У меня все хорошо! Но, похоже, установка не сработала – взгляд Игоря, открывшего мне дверь, был растерянный и немного испуганный. Неужели его так поразил мой потерянный вид?
– Привет! – сказала я, растянув при этом губы и приподняв брови. Может, сойдет за улыбку?
– Привет. Ты почему не позвонила? Я за тобой завтра собирался ехать…
– Да так получилось…
Я с облегчением сбросила мокрые туфли. Игорь помог снять плащ. Предупредителен, как всегда. И что мне, дуре неблагодарной, еще надо?
– Я тебе сегодня, вчера звонил. У тебя мобильник был недоступен.
– Представляешь, я зарядку дома забыла…Вот такие дела… Ну, как ты тут? Ваня не звонил?
– Нет. Загостился твой сынок.
– Почему-то это «твой» меня кольнуло. Похоже, я не смогла это скрыть, так как Игорь торопливо добавил:
– Да позвонит наше чадо пропащее, куда денется. Не волнуйся!
– Я не волнуюсь. Игорь, поставь, пожалуйста, чайник. Я пока переоденусь.
Он прошел на кухню, а я в комнату. Все, как всегда. Но что-то меня смутило…Сама не знаю. Ах да! Впервые Игорь не поцеловал меня при встрече. Не то, чтобы мне это было надо, а просто, это ритуал. Я так привыкла. Неужели я принесла в дом такую волну отторжения? Нет, так нельзя. Я – семейный человек, и незачем нести в дом эти никому не нужные, просто смехотворные страдания, и пугать мученическим лицом близких людей. На днях вернется Ваня. Я уже почти месяц не видела сына. И он должен попасть в нормальный благополучный дом, где никаких разладов нет и быть не должно.
Сейчас Ваня у Виктора, своего родного отца. Вот уже семь лет, как мы с Витей разошлись. И мне по этому поводу грустить нечего. У нас хорошие дружеские отношения. Впрочем, они такими были всегда. Единственное, что тревожит – это то, что мы оба слишком любим сына. Я изо всех сил стараюсь сохранять приличия и не показывать, как я боюсь отцовской любви Виктора, как ревную своего ребенка к бабушке и дедушке. Они – хорошие люди, их не в чем упрекнуть. А кроме того, семья моего бывшего мужа занимает довольно высокое общественное положение, и соответственно, располагает огромными, в моем понимании, материальными средствами. А при существующем у нас, простите, бардаке, когда за деньги можно купить все, этому святому семейству ничего не стоит нанять престижных адвокатов, и те найдут основания для того, чтобы лишить меня родительских прав. Вернее, поскольку таковых не существует в реальности, тогда они очень профессионально высосут эти самые основания из пальца. Вот этого я очень боюсь. Просто так боюсь, без причин и без повода. Гипертрофированное материнское воображение.
А Игорь в последнее время, наконец-то подобрал ключик к моему ребенку. Не знаю, почему Ваня несколько лет просто игнорировал Игоря. И всего лишь полгода как я, к моей радости, вижу, что они нормально общаются. Возможно, Ваня просто вырос и отбросил свой жестоковатый мальчишеский максимализм. А быть может, это заслуга Игоря. В любом случае – я этому рада. И именно это обстоятельство заставило меня, наконец, согласиться выйти за Игоря замуж.
– Чай вскипел. Тебе налить? – донеслось из кухни.
– Спасибо, я сама.
– Ну сама, так сама. – бодро сказал он и добавил. – Может, тебе нарезать чего? Колбаска твердая, сыр – не хочешь? Проголодалась, поди.
– Да, сделай бутербродик с чем-нибудь, все равно с чем. Давай и того и другого.
– И можно без хлеба. – закончил крылатую фразу Игорь.
Улыбнулись. Я не спеша, соблюдая свой привычный ритм, налила себе чай, долго и медленно размешивала сахар и, стараясь держать лицо, пыталась отбросить от себя бредовую мысль о том, что оба мы играем сейчас хорошо выученные роли. Роли мужа и жены.
– Ну, рассказывай, как съездила? Как мама? – он сел напротив.
– Да знаешь, все нормально. Просто у нее тогда подскочило давление, такой голос у нее в телефоне был, что я… Все обошлось. Еще до моего приезда. Да, представляешь, я Степановых видела, такие важные, что ты! А Лариска Иванова опять развелась… А Марат, ты не представляешь, себе такой дом отгрохал…
Я тараторила обо всем, что придет на память из увиденного в родном селе, а он в тон моему рассказу поднимал брови, кивал головой, улыбался, но глаза при этом не меняли своего выражения и последовательно изучали мое лицо, сантиметр за сантиметром. Я понимала, прелюдией чего является этот взгляд. Но, ни за что не дам знать о своей догадливости. Но не тут-то было. Игорь протянул через стол руку и с силой накрыл мою кисть.
– Игорь, ну ты что, мне же больно, – я с улыбкой высвободила руку. – У меня чай совсем остыл, заболталась я с тобой.
Я потянулась за бутербродом, и тут позвонили в дверь.
– Сиди, я открою, – метнулась я в прихожую и отворила входную дверь.
Моя подружка Нина почему-то уставилась на меня удивленными широко раскрытыми глазами.
– Ну что, так и будешь стоять? – с улыбкой сказала я, Мой вид вызывает столбняк? Неужели мои дела так плохи?
– Ой! – опомнилась подруга. – Так, что-то показалось. Ну, вообще-то да, у тебя такие тени под глазами… Ночью-то что делала? Хи-хи-хи, шучу. А я вот увидала в окно, что приехала. Дай, думаю, зайду, может, чаю дадут, не пожалеют. У меня и пирог как раз!
– Нина, ты без подарков можешь хоть когда-нибудь? Всю жизнь как Дед Мороз, честное слово. Ну давай проходи. Мы как раз на кухне…
– О! Я как угадала!
– Давай садись, догадливая. Тебе сладкий? – спросила я и взяла из рук Нины пирог.
– Ага. Привет, сосед! – звонко сказала подруга.
– Привет. – Ответил Игорь и стал открывать дверь на балкон.
– Игорь, кури здесь, если хочешь. Вани же нет, так что…, – предложила я.
– Я лучше на балконе.
– Как хочешь, сказала я, присаживаясь за стол, за которым уже устроилась соседка.
Вот за что люблю свою подругу, так это за ее оптимизм. У нее всегда хорошее настроение. И как здорово она смеется: кудряшки трясутся в такт каждого ее «ха-ха». Вот и сейчас она нашла что-то ужасно смешное в этой заштатной ситуации: пошел мужик на балкон курить. И заливается. Вот чудачка.
– Хватит хохотать, давай пей, остынет, – сказала я и подала чашку. – С чем пирог-то?
– С вареньем. Клубничным. Обожаю клубнику, – сощурила глазки Нина, – А ты?
– Что? Да, клубника – это прелесть.
– Вот именно! – почему-то опять засмеялась подруга. – Прелесть! Ой, ты не представляешь, какие я сапоги купила на распродаже! Я на них всю зиму облизывалась, но они столько стоили! А теперь прямо жалко, что зима кончилась.
– Другая придет, не задолит.
– Не задолит? Чудно звучит, по-деревенски так.
– Ну а куда денешься? Корни…
– Ой, перестань, не похожа ты на деревенскую. И Игорь твой не похож. Или они там у вас все такие? Если да, то я бы не против… А он, кстати, не любит, когда я к вам прихожу.
– Кто? Игорь? Да перестань! Выдумываешь.
– Ничего я не выдумываю. Сразу куда-то отдаляется. Да ничего, я не обижаюсь, ты не думай.
И тут Нина опять засмеялась. Да что такое с ней сегодня? Смешинка в рот попала? Я обожаю Нинулю и ее веселость, но, по-моему, бывает и перебор.
– Ну и отчего? – сделала я шутливое лицо.
А Нина, напротив, вдруг стала очень серьезной и тихо сказала:
– Оттого, что он тебя очень любит. И по натуре очень верный человек.
Я не знала, что ответить. Улыбнулась, пожала плечами. А она в очередной раз залилась смехом, но тут же умолкла под моим вопросительным взглядом.
– Не обращай внимания, – сказала она, – Это нервное, на работе сегодня ревизия была, вся аптека на ушах стояла. Чего накопали!
Сквозь неприкрытую балконную дверь послышался звонок мобильного. Было слышно, как Игорь с кем-то разговаривает.
– Это с работы. Срочно надо подъехать, – сообщил он мне минуту спустя.
– Надолго? – по привычке спросила я.
– Как получится, – ответил он и стал собираться.
– Ну, пора и честь знать, – заявила Нина и встала из-за стола.
– Да брось, посиди еще, поболтаем, – возразила я.
– Нет-нет. У меня там…Дела, вообще. Да и тебе надо отдохнуть. С дороги все-таки.
– Ну тогда ладно, – охотно согласилась я.
– Пока!
– Давай! Ты заходи!
– Игорь, до свидания! – громко и весело сказала Нина, заглядывая в комнату.
– До свидания. – Буркнул тот, застегивая манжеты рубашки.
Обменявшись прощальными улыбками, мы, наконец, расстались. Я закрыла за подругой дверь. И уже в который раз за последнее время стала выговаривать: – Ну, Игорь! Неужели нельзя быть вежливей? Ну что она тебе сделала? Мне просто неудобно перед ней. Все-таки, она – моя подруга!
Игорь как-то странно посмотрел на меня.
Как я устала сегодня от этих шифрованных взглядов! И даже голову ломать не буду. Я устала.
Я подошла к окну. Солнце уже садится. Какая красота – это вечернее закатное небо! А по проезжей части снуют машины. И в основном, черные, черные… И у него такая же…Интересно, где она сейчас? И что, в ней сейчас тоже кто-то слушает «Белль»? Юра-Юра-Юра…
Сильные руки Игоря сначала обхватили меня, затем развернули к себе. Я уткнулась носом в его плечо. Какой знакомый родной запах. А я? Ну как же мне не стыдно! Стыдно. Даже в носу защипало.
– Ты чего? – Игорь приподнял мое лицо. – Ты плачешь?
– Нет.
– Ну я же вижу. Что-нибудь случилось?
– Нет.
– Ну а чего же тогда?
– Я не знаю. – Уже по-настоящему заплакала я.
Игорь сжал меня еще крепче и тихо выдохнул:
– Как же я тебя люблю…
Он ушел, а я сделала то, о чем мечтала еще час назад. С упоением, потеряв счет минутам, нежилась я под душем, затем нырнула в постель и накрылась одеялом с головой.
Ну, хватит! – Ленка резко отбросила блудливую руку и встала с постели.
– Не понял. – Приподнялся на локте парень, обладающий мощным торсом, длинными светлыми волосами и красивыми чертами лица. Именно так: красивыми чертами лица. Назвать это лицо красивым – значит погрешить против истины. Впечатление портило выражение данного лица, чуждого понятию какой-либо одухотворенности.
– Я тебе что, напрашивался? Сама вчера набилась. А теперь решила динамо включить?
Ленка запахнула халат и возмущенно парировала:
– Какое динамо? Вообще обозрел! Да я тут уже два часа с тобой кувыркаюсь. Надоело!
– Да пошла ты! У меня таких…
– Парень встал, ничуть не стесняясь своей обнаженной, по всем законам античности скроенной фигуры. Прошелся по комнате, глянул в окно и лишь затем стал одеваться.
Ленка поняла, что перегнула палку.
– Андрей, ну не сердись…
Не успела она закончить фразу, как наткнулась на его злой взгляд. Черт! Она опять забыла!
– Артур! Я хотела сказать Артур. Да ладно, брось ты! Не в этом же дело. У меня к тебе предложение.
– Неужели? – Артур сменил гнев на милость и расположился в ветхом кресле с сигаретой в руке.
– Что же ты мне еще можешь предложить, детка? Кроме тебя самой ничего приличного я здесь не наблюдаю.
Он беззастенчиво оглядел убогую комнату.
– И как только ты тут можешь жить? Могла бы устроиться и получше, данные у тебя неплохие. Могу посодействовать. Ну как?
– Отстань. Он может посодействовать! Он будет содействовать, а я ноги раздвигать. Не подходит мне это!
Артур с наигранным интересом подался вперед.
– Что? Не позволяет воспитание? Мы такие моральные, да? Помнится, твой папа бутылки собирал и тем счастлив был. Ты перед кем тут выпендриваешься-то?
– Да не выпендриваюсь я! – закричала Ленка. – Пойми, вы мне все противны, все мужики!
Ленка закурила, а Артур удивленно поднял брови:
– Ты это серьезно? Интересные дела…А ты часом, не голубая? О, черт, не розовая? К девочкам тянет?
– Не твое дело.
– О! Как тут все запущено…Ну, знаешь ли, мне пора. – поднялся парень из кресла.
– Стой! Я же тебе сказала, дело есть. Садись!
– Не думаю, что мне это будет интересно.
– Это почему?
– Действительно, почему? Ну ладно, колись, слушаю. – Артур опять уселся в кресло.
– Можно без особых хлопот получить очень хорошие бабки.
– Сколько?
– Ну точно не знаю.
– Что ты мне впариваешь? Я что, по-твоему, так бедствую, что буду напрягаться из-за каких-то…
– Сколько денег на счету, я не знаю. Но есть недвижимость. За границей. И получить все это – раз плюнуть.
– Да? Ну что ж ты не плюнула? Плевать разучилась? Если все так просто, так давай, действуй! И делиться ни с кем не придется. Я-то тебе зачем?
– Без тебя мне не обойтись. Там надо одну бабу охомутать. Ты же у нас по этому делу большой специалист.
Артур убрал с лица насмешливое выражение.
– И что, я ее обработаю, а она мне за это так все и отвалит, да?
– Нет, не так. Одна баба при смерти. И уже написала завещание. Твоя работа – жениться на той. Кому все завещано. Сделать это надо до того, как старушенция концы не отдаст. Но, судя по всему, ждать недолго.
– Ты соображаешь, что говоришь! По-твоему: трахнуть и жениться – это одно и то же? Или я невесту на аркане в загс потащу?
Ленка загадочно сощурила глазки.
– Тащить не придется, Артурчик. Сама пойдет. Под ручку с тобой.
– Да почему?
– Да потому что невестой буду я!
– То есть? Не понял…
– Я все узнала про нее. Даже видела. Кстати, сдается мне, что она даже не подозревает о скором наследстве…Ну это к лучшему. Баба эта моего роста, моей комплекции. Возраст немного не совпадает, но это незаметно…Я немного загримируюсь – и сойдет. Потом в загс пойду с тобой, с ее паспортом. Подадим заявление, потом распишемся…
– Где ты возьмешь ее паспорт?
– Это технический вопрос, мы его решим. Так вот. Для всего ее окружения должно быть ясно, что дамочка эта просто решила скрыть ото всех свое тайное замужество, потому что… Ну не знаю, такая загадочная, может…И до похода в ЗАГС ты должен засветиться рядом с ней. Где угодно, но как можно больше.
В глазах Артура начали появляться, наконец, проблески понимания. Он поднялся с кресла, стал шагать по комнате. Ленка напряженно следила за ним.
– Ну, допустим. Я понял. Это все реально. Ты же знаешь: все, что касается обработки женского пола, тут я не промахнусь.
– Еще бы! Именно поэтому я и разговариваю с тобой, а не с кем-то другим.
– Но потом…
– Что потом? – с невинным лицом переспросила Ленка.
Артур остановился перед ней и сказал ей в лицо:
– Потом, когда посвечусь с этой бабой, и у нас все выгорит в загсе… Она ведь… Она же узнает, когда новый паспорт будет делать.… И что потом?
– А она может об этом и не узнать. Зачем ей лишние переживания?
– Но как?
– Ну, например, так. Она посылает на работу заявление за свой счет в связи с бракосочетанием. Скажем, на недельку или на две. Подруге и родне какой-нибудь можно даже отослать свадебное фото. Ну что ты глаза пялишь? В свадебный костюм нарядиться трудно? Она? Напялит и она, куда денется. Тебе сколько годиков, Артурчик? Двадцать пять? О! Большой мальчик. И что, ты никогда не слышал слово «наркотики»? Слышал? Да-да-да. Они творят чудеса. При умелой подаче она не только в свадебное платье нарядится, а и голая позировать будет. А свадебное путешествие она чудесно проведет в деревенском доме, на природе, посреди лесов и полей. Жаль только, что она их не увидит, так как из погреба обзор не позволяет. Но что делать! Судьба! И когда придет пора возвращаться из свадебного-то путешествия, то тут, как на грех, беда случится: попадет наша молодая под машину…Ой, горе-то какое! Неутешный вдовец.… Но не переживай, придет время получать за жену наследство – утешишься. Ну как тебе такой план?
Артур во все глаза смотрел на девицу, спокойно произносящую всю эту тираду и в такт словам помахивающую сигаретой.
– Я на убийство не пойду, – сказал он раздельно.
– Я что-то говорила про убийство?
– Поищи кого другого. «Пока», – сказал Артур и направился к двери.
Но лишь только он взялся за дверную ручку, как до него донесся истеричный голос.
– Ну и катись! Черт с тобой! Чего ты тут изображал? Сам-то ты что можешь? «Могу посодействовать»! Только и всего! Ты что, думаешь до старости красавцем остаться и своим прибором себе навек безбедную жизнь обеспечить? Да твои причиндалы через десять лет износятся. Что, будешь задницу подставлять? Да мы с тобой оба одного болота…Что мне, что тебе папа с мамой до хрена добра накопили, по вагону пустых бутылок… Да и те сами же сдали…
Артур медленно подошел к окну, закурил.
Ленка уставилась ему в спину. Как же она обманулась в этом идиоте! Ни на кого нельзя надеяться в этой дерьмовой жизни! Никогда!
Вдруг перед ее глазами поплыли детские воспоминания… Андрей был старше ее на два года. С девчонками он всегда находил общий язык, многим даже нравился, но не Ленке. Она никогда не любила трусов. А он был трус. Мальчишки не жаловали его. И как только во дворе появлялась компания пацанов, Андрей вмиг исчезал: то мать зовет, то надо уроки делать, то еще чего…Друзей у него не было. Зато Ленка нередко слышала сетования взрослых: «Какой красивый мальчик, смирный, жаль только, что так плохо одет». А спустя несколько лет, когда его семьи и след простыл в их дворе, Ленка его встретила как-то на улице. Он услужливо открывал дверцу автомобиля перед фривольно одетой стареющей особой.
– Андрюха! – радостно позвала его Ленка.
Он оглянулся, шепнул что-то даме и подошел.
– Привет! – сказал он лениво. – Ну, как дела? Ты где, там же?
– Да, с матерью. Работаю в магазине…
– А! Ну-ну. – Затем он оглядел девушку с головы до пят и добавил. – А ты стала прямо очень даже ничего! Так бы и съел.
– А не подавишься, Андрюша? – ухмыльнулась Ленка.
– Ты знаешь, что…Вот мой телефон, звони если что. И еще…Не зови меня Андреем.
– В дела! А как же тебя называть?
– Артуром. Меня теперь все так зовут, я уж привык. Ну, пока, рад был тебя видеть!
– Ага, ну давай! Артур!
Затянувшееся молчание прервалось.
– Ладно. Я согласен. – разродился Артур.
«Ну, наконец-то, а то все нервы истрепал. Апполон-Блин-Ведерский!» – облегченно вздохнула Ленка.
Игорь прислушался к звуку мотора. Это что еще такое? Машина совсем новая. Он сам все проверял…Скорей всего – бензин. Сегодня вопреки своему правилу он заправился на незнакомой заправке – и вот результат. Развелось дельцов, чтоб им руки поотрывало!
Но на всякий случай, конечно, надо посмотреть. Пусть ребята заглянут, что там и как. А то получается, как в песне: сапожник без сапог.
Игорь подъехал к сверкающему свежей краской родному предприятию. С удовольствием оглядел родные пенаты. Хорошо! Какие же они все-таки молодцы с Серегой, что тогда, несколько лет назад создали это свое детище. И пусть все еще приходится расплачиваться по кредитам, все равно позитив намного превышает негатив. Да и дружба с Сергеем за эти годы только окрепла. Поначалу были, конечно, опасения, что друг и он же совладелец Сергей будет тянуть одеяло на себя. Впрочем, наверняка такие же опасения были и у Сереги. Но время показало, что продается все, но продажные – не все.
И, между прочим, с самого начала они решили, что кабинет у них будет один на двоих. И это правильное решение. Все прозрачно.
Сергей немного младше Игоря, но так случилось, что именно сейчас, в один и тот же год и месяц оба собрались жениться. Ну, разве это не классно? Была идея подгадать по этому поводу какой-нибудь совместный тур, но так и не договорились. Да и невесты еще между собой не познакомились. Но ничего. Все впереди. Будем дружить семьями. Правда, Игоря порой точит страшок: вдруг Нина все разрушит? Ей достаточно произнести несколько слов – и Людмилу он потеряет навсегда. Но не надо об этом думать. Он разберется с этой ситуацией. Потом.
Игорь поставил машину на привычное место и уже минуту спустя открывал дверь кабинета.
Сергей сидел, уткнувшись в газету.
– Здорово! – сказал Игорь и протянул руку.
– Привет. – Вяло отозвался тот и так же вяло пожал ее.
– Что-нибудь случилось, Серега? Чего ты как в воду опущенный?
Друг попытался изобразить бодрую улыбку, затем шумно вздохнул и сказал:
– Да ничего не случилось. Просто Светка забрала заявление из загса. Вот и все. Так что… Кина не будет! Только ничего не говори! Я что, маленький? Ведь по большому счету – все это ерунда, я это прекрасно понимаю…Но эту ерунду надо пережить. Ты извини, я пойду…Ты тут разруливай без меня, лады?
