Читать книгу Кот в яблоках с карамелью - Светлана Светленькая - Страница 1

Глава 1. Правда о женской дружбе, которой не бывает

– Ты не понимаешь, я люблю тебя. – Красивая крашеная блондинка с четвертого курса иняза Лилия Королева некрасиво покусывала губы. Ее большие янтарные глаза сейчас напоминали рыбьи, что придавало ей сходство с пираньей.

– И я тебя. – Красавец пятикурсник Даниил Строгов, погладил девушку по голове, так мазнул рукой по макушке, как гладят соседскую собаку: по привычке, без эмоций, не глядя.

– Так ты просто хотел, чтобы я начала ревновать? И то кольцо с бриллиантом для меня? – Глаза Лильки с какой-то жадной надеждой смотрели на объект своего вождления. Нет, мечтать девушка не умела. а вот идти к своей цели, не считаясь с чувствами других, это да. И этот красавчик был ее целью.

Строгов даже не посмотрел на девушку.

– Нет. Я же уже сказал, оно для Киры. Я решил сделать ей предложение и мои родители это решение одобрили. Его голос звучал ровно и спокойно без особых эмоций, как и положено будущему дипломату. Собеседница сразу почувствовала, что его решение взвешенное и намерения серьезны. Значит, все эти приезды родителей в универ и на дискотеку продиктованы были не желанием посмотреть со стороны на подружку сына, а присмотреться к ее подруге Кирке Васнецовой.

– Но ты же любишь меня. Меня, а не ее! – Лилька смотрела на парня с отчаянием, она чувствовала, что надежда на красивую и безбедную жизнь уплывает из ее рук. Не то, чтобы ей не нравился сам Даниил, он был страстным и пылким в постели, обладал прекрасной спортивной фигурой и был мечтой всех студенток с первого по последний курс и даже преподавательниц, подходящего возраста.

– Мне как будущему дипломату нужна умная, тактичная и воспитанная жена! Крепкий и надежный тыл. Жена, которая будет заботиться обо мне, на которую я всегда смогу положиться. А Кира – провинциалка, и воспитание у нее провинциальное. Она умница, не бегает по ночным клубам, не вешается на парней, не пьет, не курит, одевается со вкусом, хоть и скромно. За два года мама приучит ее к Спасалонам и наведет лоск. Она станет прекрасным дополнения для меня. И вообще, это не обсуждается. – На лице юноши промелькнула гримаса, которая показала, как ему надоело это препирательство и наскучила собеседница. Он, конечно, еще планировал какое-то время и после помолвки с Кирой попользоваться услугами девушки, тем более что в постели для нее не существовала каких-то рамок и запретов – она была раскованной и смелой, но после этого разговора решил порвать до конца.

– Почему именно она, моя единственная подруга? Она же серая мышь. Тебе никогда такие не нравились- Лиля попыталась использовать последний аргумент, так как понимала, что этот бой она проиграла.

– Потому же, почему она твоя единственная подруга. – Он попытался повторить интонацию собеседницы теперь уже своей очередной бывшей девушки. Потому что она одна такая. Ты же понимаешь это сама. Она правильная, честная преданная, с обостренным чувством справедливости. Такая, о какой мечтает каждый мужчина. «Ах, какая женщина» нужна только для ресторана, а такая как она – для домашнего пользования. Ее приласкай, и она, как кошка, ласковая и навечно твоя, готовая свернуться клубочком и спать у твоих ног. Прости, скоро пара, мне пора. И да, для Киры мы расстались еще до летней сессии и ни в какой Турции не отдыхали, – бросил он уже через аплечо.

И пошел не оборачиваясь и не глядя на Лильку, которая еще несколько минут назад представлялась всем Королевой, так как в паспортном столе не поставили точки над «е» и Лилька из Королёвой стала Королевой, теперь сжимала до боли кулаки, и ее глазки стали злыми, делая ее еще более похожей на хищную пиранью.

– Домашняя кошечка, честная и преданная. Ну, будет тебе честная. Зря Кира ты встала на моем пути. Прости, в любви каждый сам за себя!– злобно прошипела она.

Только девушка, спрятавшаяся за колонну, этого уже не слышала, она съехала спиной по гладкой поверхности и, опустившись на корточки, зажала уши руками. Она не плакала. Кирка, как называли ее ребята во дворе и однокурсники, никогда не плакала. Так ее с детства приучил отец: «Позволить себе слезы может только красивая женщина, такая как твоя мать или старшая сестра, а таким как ты нужно быть сильными, чтобы с достоинством сносить удары судьбы». Папа хотел, наверное, как лучше, но эти слова навсегда засели в ее голове. В отличии от сестры она всегда училась хорошо и много читала, тогда как та бегала на свидания и дискотеки. Кира любила сестру и понимала, что она не виновата в том, что красавица и что все вокруг, увидев ее, улыбаются. «Хорошо хоть при виде меня не кривятся, а просто не замечают», – иногда думала девушка. Она приучила себя к порядку, выработала привычку планировать свой день и выкраивала время на любимые занятия: почитать, порисовать, иногда что-нибудь пошить или переделать. Не то чтобы родители не покупали ей одежду, просто ее старшая сестра Снежана всегда выбирала первая и не всегда денег хватало и на младшую, все «понимали», что старшей нужнее, и поэтому Кира часто перешивала себе юбочки и блузки из вещей, которые привозила сестра отца, тетя Лариса. Все эти вещи поступали в пользование младшей Васнецовой. Иногда среди них попадались симпатичные платьица и сарафанчики как раз размера девушки, и у нее возникали подозрения, что тетушка, которая ее очень любила, делала это намеренно. Но никогда ни мать, ни отец, ни сестра не пытались эти вещи забрать. Увидев на Кире новое платье, мать только хмурилась, а платье оказывалось на следующий день с огромной прожжённой дырой на самом видном месте. «Извини, – говорила Снежана и хлопала своими красивыми голубыми глазками. и слезы были готовы сорваться с ее длинных ресниц. – Я не хотела». И Кира прощала. В самом деле, как можно было не позавидовать такому красивому платью изумрудного цвета с синими васильками по подолу.

Она любила сестру и прощала слабости. Когда встал вопрос об учебе и отец сообщил младшей дочери, что ей придется выбирать из училищ и колледжей в родном городе, девушка вспылила. Она закончила школу с золотой медалью и могла претендовать на любой столичный вуз, но Снежана уже в четвертый раз планировала поменять учебное заведение, а с ее троечным аттестатом она могла претендовать только на платные места, а это значит, отсутствие стипендии и общежития, значит съем квартиры. Снимать квартиру с кем-то старшая Васнецова не могла, так как не могла ужиться с невоспитанными и грубыми соседками, каковыми были все кроме нее. И потому денег и возможности учить еще и младшую у семьи не было. И тут вмешалась тетя Лора, она приехала на такси, молча помогла собрать племяннице чемодан, молча взяла ее за руку и молча, не позволив даже попрощаться, затолкала в машину, сев следом и тем самым отрезав все пути к отступлению. Благодаря ей теперь Кира Васнецова была отличницей четверокурсницей факультета иностранных языков. Жила она в общежитии и подрабатывала написанием рефератов и курсовых работ не только по нескольким иностранным языкам, но и по культуре, истории и праву. Тетя пыталась поначалу взять племянницу к себе, но девушка проявила характер и устроилась в общежитие.

Теперь это была самостоятельная независимая девушка двадцати одного года от роду с волевым, практически мужским характером, правильная, выдержанная, честная, с обостренным чувством справедливости по отношению к другим.

У нее сформировалось четкое представление о себе как о серой мышке, как неоднократно называли ее родители, когда думали, что она не слышит, и о гадком утенке, которому не суждено превратиться в прекрасного лебедя. Ни фигуры 90-60-90, ни длинных ног от ушей, ни больших голубых, как у сестры глаз, ни копны светлых, как у матери, волос у нее не было. Ее прямые волосы приходилось обрезать по плечи, они не поддавались никакой завивке и всегда имели неопределенный цвет: ни то каштановые, ни то русые, да еще к какой-то вульгарной, по словам матери, рыжинкой. Но и со своей внешностью девушка уже свыклась, и поэтому ее не ранили слова подруги, единственной подруги, которая разгоняла всех остальных желающих общаться сокурсниц. Да по сути Кире и некогда было общаться, бегать по ночным клубам, да и время на другие развлечения у нее не было. Один раз в месяц она звонила родителям, даже не для того что бы сообщить как у нее дела, они никогда не спрашивали, а просто узнать что у них все хорошо, что все живы и здоровы. Первое время она пыталась звонить сестре, но та все время куда-то спешила, и постепенно она перестала ей навязываться.

И вот теперь эта «сильная, правильная с обостренным чувством справедливости девочка» сидела на корточках и сжимала руками голову. Как быть, как успокоить единственную подругу. Ей было жаль Лильку, ни то чтобы Даниил был у нее первым и единственным, конечно, нет. Но он был Даниилом Строговым, легендой не только универа, но и всего города. Красивый, спортивный, за версту видно породу и воспитание. Вокруг парня всегда кружился хоровод разноцветных бабочек. Лилька же была стрекозой – стройной, красивой, в прозрачных невесомых нарядах. Лилька сама выбрала ее в подруги, сама подошла в первый день занятий, сама села рядом, и вот сейчас Кира впервые не знала, что ей делать.

Ей, как и всем девчонкам нравился Даниил, он был для нее идеалом, эталоном мужчины, недоступной мечтой, до которой не доехать, не доплыть и не долететь. И теперь,после всего, она осознала, что постамент, на который она воздвигла своего кумира, дал трещину.

Она с трудом заставила себя подняться, накинула на плечо лямку сумки и пошла к выходу. Впервые она не смогла заставить себя пойти и взглянуть в глаза подруги, боялась увидеть Строгова и принять от него кольцо. Она любила его, ну, или была влюблена, это было ее первое подобное чувство. Она часто общалась с парнем, иногда спорила с ним, когда их занятия пересекались, он не был снобом, хоть и чувствовалось, что из очень обеспеченной семьи, ценил женский ум, подтрунивал над женской логикой. По крайней мере, Кирке так казалось.

Девушка вышла из здания в какой-то прострации, побрела привычной дорогой через сквер к общежитию. Телефон тренькнул, и она прочла сообщение от Лильки: «Сегодня идем в ночной клуб, отговорки не принимаются». Кира бросила телефон в сумку и взбежала по ступенькам в прохладный холл. Проскользнула незаметно мимо вахтерши тети Клавы, поливающей цветы, и заскочив в маленькую комнатку, закрыла за собой дверь. Телефон тренькнул еще раз, девушка просмотрела: кто-то неизвестный прислал видео, где ее единственная подруга договаривается с Даниилом отложить предложение до ночного клуба, так как Кира там обязательно будет и на предложения со сцены точно не сможет отказаться. Первой мыслью девушки было позвонить и спросить, что задумала подруга, и какую роль в этом замысле она отвела ей, но ее телефон был отключен.

А за окном, было начало сентября, в открытую форточку доносились звонки трамваев… Девушка не знала, сколько времени она просидела на полу, опершись о батарею отопления. Кажется за окном начало смеркаться. Кира вздрогнула и словно выплыла из прострации, в которой находилась последние несколько часов.

Как быть? Как? Конечно, Даниил привык получать то, что хотел, даже особо не настаивая и не заморачиваясь. И, наверное, она была бы счастлива с ним, вокруг бы все завидовали. Он никогда бы не поставил ее в неловкое положение и заботился о ней. Но дело в том, что она не чувствовала себя пригодной на роль домашней кошечки. Она не хотела быть подобранной, отмытой и облагороженной. И уж тем более не могла предать Лильку – как потом с этим жить. Поэтому Кира достала косметичку и нанесла боевой раскрас «А ля Серая мышь-выходит на тропу войны», достала подаренное тетей Лорой новое платье из тёмно-синего кружева – оно было таким красивым и очень шло ей. Когда она впервые примерила его, ей хотелось, что бы именно Строгов увидел ее и… «Но надо выбрать деревянные костюмы», – в голове прозвучали слова некогда популярной песни. Телефон тренькнул еще раз, опять кто-то прислал видео. Кира хотела бросить телефон на кровать, но первый кадр привлек внимание. Она нажала на кнопку и, увидев изображение на экране, в который раз за день опустилась на корточки, сжавшись в комочек. Она не рыдала, не выла и не кричала, гладя как на экране ее единственная подруга договаривается с друзьями Андрея Ревина – популярного в универе ловеласа и бабника, больше известного как Рева. Лилька сама обещала напоить подругу, от ребят требовалось затащить девушку в постель и снять на видео, потом переслать видео Даниилу Строгову. Парни наотрез отказались, только Кирка этого уже не видела, телефон выпал из ее ослабевших пальцев. Она сжалась в комочек, мир вокруг нее почернел и скукожился. Предательство подруги, ради которой она два месяца работала ночами, чтобы та смогла пойти на светскую тусовку с очередной «любовью всей жизни»; ради которой бегала через весь город, когда та лежала в вендиспансере после подарка от очередного мачо, и носила ей еду утром и вечером, потому что Лилька противно было есть больничную пищу; которой отдала все скопленные за год от подработки деньги на поездку в Турцию со Строговым – не могла же ее близкая подруга поехать в «китайских шмотках».

От накатившей тоски и боли, которая корежила и рвала на части, Кирке хотелось выть, но она не могла себе этого позволить: мог кто-нибудь услышать. В какой-то миг ей захотелось просто открыть окно и шагнуть вниз, или шагнуть под трамвай, или прыгнуть с моста, чтобы вдруг стало больно физически, и рвущая боль внутри выплеснулась наружу. Ей казалось, что она разучилась дышать, казалось, что она отделяется от своей оболочки и видит себя со стороны. Пыталась шутить, что вот так черепицею шурша едет крыша не спеша. Но только это уже не помогало, она не могла себе позволить даже такой малости, как умереть, ведь тогда она доставит неприятности родителям, подведет их. Девушка, сжав голову руками, застонала.