Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки 1964–1980
Описание книги
«…Порою, когда в голову мне приходят необычные мысли, я думаю о том, что материнские дневники (а настоящая книга – это второй из трех томов ее записок) – это не просто автобиография, которую она так и не собралась писать (а поступи она так, то автобиография ее была бы, вероятно, произведением высоколитературным и фрагментарным, в чем-то сродни «Самосознанию» Джона Апдайка, которым она восхищалась), а замечательный автобиографический роман, сочинять который она никогда и не собиралась. Если развивать мою фантазию согласно традиционной траектории, то первый том дневников, «Заново рожденная», окажется романом воспитания – ее «Будденброками» (вспоминая монументальное произведение Манна) или, на более камерной ноте, ее «Мартином Иденом» (прочитанный ею в юности роман Джека Лондона, о котором моя мать с нежностью отзывалась до конца жизни). Этот второй том, который, позаимствовав фразу из дневников, я назвал «Сознание, прикованное к плоти», стал бы романом о деятельной, успешной зрелости. О третьем и последнем томе я пока умолчу…»
Отрывок из книги
В начале 1990-х годов моя мать иногда предавалась мыслям о написании автобиографии. Меня это удивляло, так как я знал ее как человека, совершенно несклонного рассказывать о себе напрямую. «Писать преимущественно о себе, – сказала она однажды интервьюеру из “Бостон ревью”, – кажется мне окольным путем к темам, которые меня действительно интересуют… Мои собственные вкусы, удачи и невзгоды никогда не представлялись мне образцовыми».
Эти слова моя мать сказала в 1975 году, еще не завершив предписанный ей в клинике необычайно жестокий курс химиотерапии – врачи пытались излечить (впрочем, без особых надежд на длительную ремиссию и тем более выздоровление, как сказал мне один доктор) метастазировавший рак груди, который диагностировали у нее в предыдущем году (то было время, когда родственникам больных рассказывали больше, чем самим пациентам). Вновь обретя способность писать, она принялась за сочинение эссе для «Нью-Йорк ревью оф букс», которые впоследствии были объединены в книгу «О фотографии». Примечательно, что с точки зрения «автобиографии» моя мать полностью отсутствует в этих эссе и даже едва появляется в «Болезни как метафоре» – сочинении, которое вообще не появилось бы на свет, если бы не опыт стигматизации, сопутствовавший онкологическому диагнозу в те годы (а сегодня, в смягченной форме, продолжающий существовать в виде самостигматизации).
.....
Я запрещаю себе думать, чувствовать, потому что размышления и чувства –
Так продолжаться не может…
.....