Читать книгу Тени прошлого - Таисия Кольт - Страница 1

Глава 1

Оливия Хоуп сидела в садовом кресле под развесистым дубом, прикрыв глаза и сложив руки на груди. Ее ровное дыхание не прерывалось, и со стороны могло показаться, что женщина крепко спала. И только веки, сомкнутые на глазах, иногда подергивались, выдавая миссис Хоуп, ибо она просто делала вид, что погружена в объятия морфея. Женщина терпеть не могла спать днем, особенно в этом ужасно неудобном кресле-шезлонге, но по состоянию здоровья ей был показан постельный режим и отсутствие любых стрессовых ситуаций, и за этим тщательно следил ее муж Ричард Хоуп, который сделал уход за женой смыслом своей жизни.

Поэтому чтобы не спорить с супругом и хоть на какое-то время оказаться вне его контроля, женщине приходилось устраиваться здесь в послеобеденные часы. В это время мистер Хоуп, самоустранялся, чтобы не мешать жене отдыхать в тишине прекрасного парка, который раскинулся вокруг особняка Торнтон-Холл, где супруги проживали со дня своей свадьбы вот уже пятнадцать лет.

Зная, что ее муж может иногда подходит и проверять все ли с ней в порядке, миссис Хоуп обычно вела себя очень тихо и притворялась спящей, так как праздные разговоры с супругом ее сильно утомляли. «А ведь когда-то мы могли обсуждать что-то часами, – пронеслось в голове женщины. – Что с нами произошло?» Но ответить сама себе Оливия не успела, так как ее белокурая дочь Саманта подбежала к матери и слегка встряхнула женщину за плечо.

– Мама, мама, ты слышала новость? Бабушка сказала, что скоро в поместье Датч-корт вернутся хозяева, которые отсутствовали лет двадцать! Вот будет здорово, если у меня наконец появятся друзья по соседству! А ты знаешь, кто владеет этим поместьем?

Оливия нехотя приоткрыла глаза, но слова закрыла их.

– Саманта, эти слухи появляются каждый год, когда открывается туристический сезон. Не думаю, что это правда. Но даже если и так, это не повод, чтобы сходить с ума. Этот дом давно пустует, так давно, что я даже не помню, кто в нем раньше жил.

– И все равно это прекрасная новость! – упрямо повторила девушка, топнув ножкой. – Пойду поищу папу, может он что-то знает про наших будущих соседей?

Саманта мечтательно закатила глаза, а затем, бросилась к матери и, поцеловав ее в лоб, так же стремительно понеслась по садовой дорожке, ведущей к дому.

Оливия Хоуп с тревогой посмотрела в сторону быстро удаляющейся фигуры дочери. Девушке было невдомек, какое действие оказали ее слова на мать. Оливия сказала, что не помнила владельцев поместья Датч-корт, но это была ложь.

Расправив затекшую спину и, миссис Хоуп слегка приподнялась в кресле и, не зная, куда деться от нахлынувшего на нее отчаяния, закрыла лицо руками и зарыдала. Лицо мужчины, которого она не видела все эти годы, снова возникло у нее перед глазами, и женщина почувствовала, что сердце сейчас вырвется из ее груди. Бернард Шон. Это имя раньше она произносила с благоговейным восторгом, лелеяла в памяти все, что было связано с тогда еще молодым человеком, который вместе с родителями проживал в соседнем поместье, название которого несколько минут назад произнесла Саманта.

Оливия нервно сплела пальцы рук и медленно прилегла обратно в кресло. Вот если бы вернуть те годы, то все могло бы сложиться иначе. Ее жизнь, семья, дети. Безусловно, ей повезло с Ричардом. Такого верного и преданного мужа еще поискать. Да и дети у них замечательные. Почему же упоминание о Датч-корте сразу сделало женщину глубоко несчастной? Как будто все эти годы она прожила зря, без любви и счастья. Сердце женщины снова пронзила острая боль, похожая на удар кинжала. Любовь. Что толку сейчас вспоминать об этом, спустя столько лет? Откуда ей, двадцатилетней девушке, было знать, что это такое? Могла ли она безошибочно определить разницу между влюбленностью, страстью и настоящим глубоким чувством?

Оливия закусила губу и от боли чуть не вскрикнула. Да, конечно, она любила Бернарда. Сейчас можно говорить и думать все, что угодно, но ее чувства тогда не вызывали сомнений. Это было взаимная симпатия, иначе он не страдал бы так и не писал все эти письма уже потом, когда отцу Бернарда пришлось оставить Датч-корт, и вся их семья переехала в Индию. Конечно, Оливия думала, что они давно продали поместье, ведь ничего не предвещало их возвращения. И вот спустя двадцать лет Бернард Шон со своей женой Сандрой должны вот-вот приехать и начать жить по соседству.

Гримаса страдания исказила бледное лицо Оливии. Почему она запомнила имя этой женщины? Самое обычное, ничем не примечательное, но оно зразу впечаталось в ее сознание, и даже несмотря на то, что женщины никогда не встречались, Оливия испытывала к ней крайнюю неприязнь. У них, наверное, тоже есть дети, Берни что-то писал ей об этом, но она сразу сожгла все письма. Слишком много терзаний доставляли ей эти строчки.

Безысходность вновь возникшей ситуации просто убивала Оливию. Они встретятся, она и Бернард, спустя двадцать лет. Сердце бешено забилось в груди несчастной женщины, и она почувствовала, что не может дышать.

– Дорогая, с тобой все в порядке? – услышала она позади себя, и, обернувшись, увидела своего мужа, который как всегда дежурно улыбался и кисло смотрел на нее бесцветными глазами.

Оливия, наконец, смогла сделать вдох и, придав лицу радостное выражение, протянула руку навстречу Ричарду.

– Да, все хорошо! Просто я немного задремала, а потом мне вдруг стало тяжело дышать. Но все уже прошло, не беспокойся.

– Я не могу не переживать, ты же знаешь! Доктор сказал, что тебе нельзя волноваться и нужно беречь себя. Ты не захотела ехать в пансионат, поэтому я забочусь о тебе и отвечаю за твое здоровье.

Не обращая внимание на протестующий жест супруги, Ричард Хоуп не дал ей возможности перебить его и стал помогать женщине подняться с кресла.

– Вот так, осторожно. А теперь позволь мне проводить тебя в дом, там гораздо уютнее и нет этого пронизывающего ветра. Да и мне будет спокойнее знать, что ты рядом, – взяв Оливию под руку, заботливый супруг повел ее по садовой дорожке.

Глядя на удаляющую пару, случайный свидетель мог подумать, что это по-настоящему счастливый брак, где двое, муж и жена, прожив вместе столько лет, с такой теплотой заботятся друг о друге.

Но наблюдавшая за ними горничная Лесли знала, что это не совсем так. Она осуждающе цокнула языком и поправила фартук на своей униформе. Девушка не так давно работала в Торнтон-Холле, но уже успела кое-что понять для себя и сделать выводы. Достав из кармашка маленькое зеркальце, Лесли стала разглядывать свое миловидное личико, уже успевшее загореть на летнем солнце, как вдруг услышала позади себя чей-то кашель и смех.

Вздрогнув от неожиданности, служанка повернулась и увидела Джека – сына старого садовника. Подмигнув девушке, парень бросил в нее репей, а разразился громким хохотом, глядя, как Лесли пытается избавиться от колючего растения, крепко приставшего к ее переднику.

– Очень смешно! – огрызнулась Лесли, отбросив репей в сторону и с недовольным видом поправив свои непослушные каштановые волосы. – Тебе, видно, нечем заняться, раз играешься как глупый мальчишка. Многие молодые люди в двадцать четыре года уже могут похвастаться кое-чем и получше.

– Я просто пошутил, извини, – примирительно начал молодой человек. – Мне и вправду скучно.

– А разве тебе не велели помогать отцу и строить новую оранжерею позади дома?

– Да, сэр Ричард сказал, что к осени нужно будет все закончить, но я так понимаю, что у них совсем нет денег, – хмыкнул сын садовника.

– Чушь! – отрезала девушка. – Не говори о том, чего не знаешь! Я сама видела, как хозяйка убирала свои драгоценности в сейф в своей спальне. Думаешь, ее муж стал бы покупать миссис Хоуп бриллианты, если бы они были на мели?

– Ну, про украшения миссис Хоуп мне, конечно, ничего неизвестно, но я слушал, что говорил управляющий Картрайт.

– И что же? – от возросшего любопытства щеки Лесли зарделись, а во взгляде появился блеск.

– Он рассчитывался с одним из младших садовником после того, как уволил его.

– И?

– Когда он выдавал ему жалованье за последний месяц, то сказал, что тому крупно повезло. Ему-то хоть заплатили, а вот тем, кто остался, повезло меньше и может некоторым придется остаться без зарплаты, – заговорщически произнес Джек.

Девушка округлила глаза и придвинулась ближе к молодому человеку, взяв его за локоть.

– А Картрайт не говорил, кому именно из слуг не заплатят?

– Еще как говорил, – едва сдерживая улыбку, бросил парень. – Той любопытной горничной, которая везде сует свой милый курносый носик.

– Ах ты, бессовестный врун! – рассердилась Лесли и бросилась за садовником, подхватив со стола серебряный поднос и размахивая им над головой.

Джек, по-видимому, вовремя распознал намерения девушки огреть его столь изысканной вещью, поэтому быстро скрылся за сараем, куда устремилась рассерженная служанка.

В этот момент на лужайку перед домом в сопровождении Саманты вышла дама преклонного возраста. Она устало посмотрела по сторонам, на секунду задержала взгляд на шезлонге возле лужайки и, заметив, что оно пустует, пробормотала:

– Я полагала, что Оливия еще здесь. Странно, ты не сказала мне, что она уже легла спать.

–. Наверное, папа вернулся и решил увести ее в дом. Здесь становится прохладно, – поежилась девушка.

– Твой отец слишком печется о ней. Моя дочь не ребенок, а взрослая женщина. Сколько он будет обращаться с ней как беспомощным младенцем!

– Бабушка, ну ты же знаешь, папа мечтал стать врачом с самого детства! У него в крови ухаживать за теми, кто нуждается в медицинской помощи. Мама сейчас для него единственный пациент. Ты же сама рассказывала, что после того, как папа женился на маме и родилась я, ему пришлось отказаться от своих планов и переехать сюда, – девушка говорила спокойным ровным голосом и было заметно, что эта беседа на эту тему происходит у них не впервые.

– Как же, пришлось отказаться от планов! – возмущенно закряхтела старуха. – Если бы не я и твоя мать, то Ричард уехал бы в Африку изучать редкие болезни, и сгинул бы там безвестно. То, что он породнился с нами, спасло ему жизнь!

Девушка устало вздохнула.

– Но мама же полюбила его, так почему ты просто не можете порадоваться за них? На свете так мало счастливых людей!

– Счастливых? – старуха закашлялась. – Ты еще очень молода, Саманта, и не понимаешь многих вещей, хотя бы то, что в юности твоя мать…

– Не стоит так долго гулять в такую пору! – не дал договорить ей Ричард, оказавшийся прямо позади дочери и миссис Валенсии Лонгдейл.

– Как он всегда тихо подкрадывается! – буркнула пожилая женщина и недовольно отвернулась.

Не обращая внимания на ее слова, Ричард продолжил:

– Саманта, я уложил твою маму в постель. Она хотела повидать тебя перед сном.

– Конечно, папа, уже бегу, – девушка бросилась к парадной двери и, обернувшись, крикнула: – Проводи, пожалуйста, бабушку обратно в дом, я обещала, что погуляю с ней, но сейчас слишком холодно.

Ричард помахал дочери рукой в знак согласия и натянуто улыбнулся стоявшей рядом с ним Валенсии Лонгдейл.

– Пойдемте-ка обратно, а то вы и впрямь простудитесь.

Миссис Лондейл со злостью посмотрела на мужа своей дочери и презрительно бросила:

– Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, Ричард, а особенно в твоей.

Мужчина вскинул брови.

– И не надоело вам враждовать со мной, Валенсия? Мы столько лет живем под одной крышей, пора бы зарыть топор войны, а?

Пожилая женщина гневно взглянула на зятя.

– Ты до сих пор не понял одного, Ричард. Оливия никогда не принадлежала тебе, так как ты того хотел. И это не твоя вина. Так вышло, что она любила и до сих пор любит другого.

– Я не позволю вам говорить там так со мной!

– Не смей перебивать меня! – отрезала Валенсия, – Ты спас ее, когда моя девочка осталась одна. Но это не дает тебе права распоряжаться ее жизнью по твоему усмотрению. Ты слишком много взял на себя, но запомни, от судьбы не уйдешь. То, что уготовано свыше, обязательно случится и ни ты, ни кто другой не сможет этому помешать. Топор войны, говоришь? Так вот, война еще даже не начиналась. Но время тяжелых испытаний уже близится. И совсем скоро нам всем придется несладко.

С этими словами Валенсия Лонгдейл решительно направилась к дому, оставив Ричарда в оцепенении стоять посреди лужайки.

Глава 2

На следующее утро в столовую к завтраку спустились почти все обитатели Торнтон-Холла.

Во главе длинного дубового стола как обычно восседала Валенсия Лонгдейл. Справа от нее сидела ее дочь Оливия и зять Ричард, который безуспешно пытался подцепить вилкой кусок ароматного омлета. Оливия задумчиво намазывала тост вишневым джемом и, казалось, что ее мысли где-то совсем далеко от ее родового поместья.

Младшая дочь Валенсии Карла еще спала, и ее место за столом пустовало, что вызвало крайнее недовольство миссис Лонгдейл.

– Пора бы научится пробуждаться вовремя, – пробурчала Валенсия. – Сколько я твержу о хороших манерах, и все без толку. Завтрак подается в определенное время, и заставлять всех ждать это просто дурной тон.

– Мама, она еще слишком молода, чтобы думать о том, сколько полагается спать. В ее возрасте я вообще не думала о распорядке дня, а занималась, чем хотела, – вздохнула Оливия. – Ты каждый раз вспоминаешь об этом, и каждый раз мы начинаем завтрак без Карлы. Не вижу в этом ничего дурного.

– Вот именно. И к чему это привело? – старуха закашлялась и скрюченными пальцами взялась за стакан с водой. Ричард вскинул бровь, но ничего не сказал, принявшись за тосты с джемом, запивая их крепким кофе.

– По-моему, мама сегодня не духе. Больше, чем обычно, – тихо прошептала мужу Оливия, и тот едва заметно кивнул, бросив на Валенсию настороженный взгляд.

В этот момент в столовую впорхнула Саманта с сияющей улыбкой на лице.

– Саманта, какое у тебя изумительное платье! – воскликнула Оливия, обрадовавшись возможности разрядить обстановку. – И выглядишь ты просто чудесно!

– И так похожа на свою мать! – добавила Валенсия Лонгдейл. – В молодости она была первой красавицей, не мудрено, что сын хозяина Датч-корта был без ума от нее.

Ричард подавился тостом и закашлялся, а Оливия испуганно взглянула на мать, но миссис Хоуп продолжала невозмутимо помешивать свой отвар из шиповника, который она неизменно пила по утрам вот уже пятнадцать лет.

Усевшись за стол, Саманта помахала всем рукой в качестве приветствия и пододвинула к себе тарелку с пирогом.

– Знаешь, дорогая, – Ричард мило улыбнулся жене. – Я распорядился, чтобы к осени построили новую оранжерею. Ты так любишь цветы! А прежняя оранжерея скоро совсем потеряет вид. Да и она такая темная.

– О, это будет так чудесно! – Оливия нежно погладила мужа по руке.

– Уверена, она будет огромная! – поддакнула Саманта, наливая себе кофе.

– Но уж никак не больше, чем в Датч-корте, – не унималась Валенсия. – Там оранжерея еще со времен короля Георга. Правда она пришла в запустение. Еще бы, столько лет никто не занимался ею. Но теперь хозяева вернуться и наверняка восстановят всю усадьбу.

Оливия опустила глаза и убрала руки на колени. Ричард снова поперхнулся и в изумлении уставился на старуху:

– Какие еще хозяева? То есть, я хотел спросить, вы о ком?

Валенсия бросила на Оливию дьявольски хитрый взгляд.

– Так те самые. Бернард Шон и его жена.

Оливия взволнованно поднесла руку к груди и снова опустила ее.

– Я был уверен, что они продали усадьбу, – Ричард сдвинул брови.

– Нет, папочка! – воскликнула Саманта. – И это так здорово! Теперь соседнее с нами поместье перестанет пустовать, и мы будем ходить друг к другу в гости. Ведь, правда, мама?

Оливия бросила взгляд полный отчаяния на мужа, но потом все-таки взяла себя в руки и улыбнулась дочери.

– Конечно, моя дорогая. Как ты захочешь.

– А, и еще, совсем забыла, – Саманта положила в тарелку два тоста, и начала густо называть их клубничным джемом. – С минуту на минуту должен приехать Рассел. Я приглашала его погостить к нам на выходные. Он звонил вчера и сказал, что приедет сегодня в девять.

– Это твой приятель из колледжа? – машинально спросила Оливия.

– Да, помнишь, я рассказывала тебе. Он пишет стихи и увлекается биологией. Особенно его привлекают кольчатые черви.

– Фу, гадость какая! – Валенсия скривила рот. – А Рассела я хорошо помню. Хорошо, что он приедет. Распоряжусь, чтобы ему приготовили комнату. Напомни мне, что через неделю Итон обещал приехать в гости. Этот несмышленый юнец, хоть и мой племянник, но такой же и твой Рассел – одна учеба на уме. И все же, я люблю, когда в доме гостят молодые люди. С ним чувствуешь себя моложе.

После завтрака все вышли в сад, дома осталась только Валенсия и Карла, которая, наконец, встала и позавтракала самой последней в полном одиночестве.

В свои двадцать пять лет эта девушка была ничем не обременена, и самое трудное дело в течение дня для нее было выбрать, какой наряд надеть на прогулку по Лондону, если туда собиралась ее компания.

Саманта убежала играть в теннис с Расселом, который, как и обещал, прибыл ровно девять. Молодые люди задорно смеялись, не замечая никого вокруг. Ричард все еще выглядел раздраженным после полученных известий за завтраком, но все же проводил свою жену в день увесистого дуба и усадил ее в кресло.

Пытаясь скрыть нервозность, Ричард укрыл жену пледом и как бы невзначай спросил:

– Значит, все-таки он вернется.

– Ты о ком? – пытаясь скрыть волнение, спросила Оливия.

– Ты прекрасно знаешь! Не надо в очередной раз притворяться! Боже! – Ричард отвернулся и силой стиснул зубы.

Оливия подняла на мужа изумленные глаза

– Ты не должен со мной так разговаривать. Я всегда была честна с тобой. Я вышла за тебя замуж по любви, ты же знаешь. Зачем опять ворошить прошлое?

Ричард молчал. Казалось, в нем сейчас идет напряженная внутренняя борьба, исход которой трудно было предугадать. Потом он, ни слова не говоря, сел перед женой на колени и положил голову ей на ладони.

– Прости меня, любимая! Я просто так переживаю за тебя, за твое самочувствие, что совершенно не могу держать себя в руках. А эти новости совсем могут выбить тебя из колеи.

Оливия вытерла слезы и погладила мужа по мягким русым волосам.

– Мне не за что прощать тебя, Ричард. Ты всегда был мне хорошим любящим мужем. Я должна гордиться тобой и благодарить судьбу за то, что ты есть у меня. Приезд наших соседей ничего не изменит.

Ричард Хоуп поцеловал ее бледные пальцы и сжал их в своих руках.

– Все будет хорошо, Оливия, верь мне! Я столько лет оберегал тебя и наше счастье, что теперь ничто не сможет разрушить нашу любовь.

Женщина вздрогнула и испуганно посмотрела на мужа.

– Ты думаешь, нам все-таки что-то угрожает? Ты не веришь, что спустя столько лет я забыла прошлое?

Ричард улыбнулся жене, встал с земли и отряхнул свои брюки.

– Я знаю, что никакой опасности нет. А если и будет, я справлюсь со всем, обещаю. Тебе совершенно не о чем беспокоится. Давай-ка я лучше почитаю тебе.

Ричард присел на скамейку рядом с женой, и, взяв из ее рук небольшой томик стихов, раскрыл его на первой странице и принялся декламировать.

Наблюдавшая эту сцену со стороны, сестра Оливия Клара фыркнула и, тряхнув головой, распустила свои роскошные волосы так, что они заструились у нее по спине.

Подойдя к супругам поближе, она кашлянула.

– Доброе утро! Я все никак не привыкну рано вставать, и как вам это удается?

Ричард недовольно глянул на нее, покосился на Оливию, но заметив, что она мило улыбнулась сестре, тоже широко заулыбался и встал поприветствовать девушку.

– Доброе утро, Карла! – сухо бросил он. – Наверное, все оттого, что в Лондоне ты вела слишком насыщенную ночную жизнь и привыкла поздно ложиться спать. Мы здесь почти ничем не заняты, оттого наш день заканчивается довольно рано, и все успевают выспаться.

Карла сверкнула на мужчину своими обворожительными карими глазами и лукаво прищурилась.

– Что верно, то верно. У вас здесь скука смертная. Даже не с кем поиграть в теннис. Моя племянница увела единственного достойного партнера и теперь, я уверена, будет играть с ним до самого обеда.

– Ричард может составить тебе компанию, ведь правда, дорогой? – встрепенулась Оливия. – Он прекрасно играет и уверенно держит ракетку в руке, жаль, что из-за меня ему так редко приходится это делать.

– Мне бы не хотелось оставлять тебя одну, – поморщился ее супруг, – да и Карле вероятно требуется партнер помоложе.

– Молодость не всегда является преимуществом. Зрелость и опыт очень часто более ценны, – сладким голосом пропела Карла и задорно рассмеялась. Ричард густо покраснел, но его жена даже не заметила этого и, забрав из рук мужа книгу, сказала:

– Ну, вот и славно! Вы поиграете, а я немного отдохну, а если мне станет скучно, я пойду и понаблюдаю, как вы ловко отбиваете мячи. Уверена, Карла обыграет тебя, дорогой.

– Это мы еще посмотрим, – подбоченился Ричард. – Пойду схожу за ракеткой и переоденусь.

– Мне тоже нужно в дом, – заторопилась Клара и, помахав рукой Оливии, взяла под руку Ричарда и потянула его за собой.

– Не скучай, дорогая. Я постараюсь скоро вернуться к тебе, – Ричард поцеловал жену и вдвоем с Карлой они направились к особняку.

Оливия задумчиво посмотрела им вслед, а потом, закрыв лицо руками, заплакала навзрыд.

Глава 3

Проходя мимо беседки с левой стороны особняка, горничная Лесли немного задержалась, так как ей показался странным обрывок разговора, который она только что услышала.

Судя по всему, в беседке разговаривали двое: мужчина и женщина. Точнее сказать, мужчина пытался разговаривать, а его собеседница не давала ему продолжить и постоянно прерывала его реплики страстными поцелуями.

Лесли покачала головой, и, постояв еще несколько минут, брезгливо отвернулась, так как мужчина уже не сопротивлялся и слился с обольстительницей в протяжном поцелуе.

Вернувшись в особняк, горничная, все еще находясь в плохом расположении духа, плюхнулась на стул и, пододвинув к себе тарелку с супом, начала есть.

– Что с тобой? – изумленно проговорила кухарка, которая всегда любила поболтать с Лесли и теперь была крайне удивлена, что девушка ни слова не сказав, сразу принялась за еду.

– Ничего, – буркнула Лесли и продолжила есть, громка чавкая.

Кухарка обиженно хмыкнула и, отвернувшись от подруги, стала намывать посуду в раковине.

Видимо, наконец, заметив, что кухарка всерьез дуется, Лесли встала из-за стола и примирительно подошла к ней.

– Прости, Хлоя, не знаю, что на меня нашло. Сегодня все валится из рук, да еще и Джек со своими шуточками, – видя, что кухарка не реагирует на ее слова, Лесли решила затронуть тему, которая не оставит равнодушной ее подругу: – Представляешь, Джек сказал, что в это месяце могут не заплатить жалованье, так как у хозяина совсем нет денег!

Это подействовало на кухарку должным образом, потому что она уронила тарелку в раковину и всплеснула руками, отчего брызги разлетелись по всей кухне:

– Да ты что? А говорили богатый дом, богатый дом, да лучше бы я осталась у Френсисов, они и то платили больше.

– Ну у Френсисов дом не такой красивый и вообще они какие-то странные.

– Зато в них я была уверена и работала, не зная забот. А здесь все хозяева чокнутые: старуха совсем выжила из ума, пристает ко всем подряд, ее внучка вроде ничего, но все время торчит в поместье, ни подруг, ни друзей. Оливия от чего-то все время лечится, хотя мне кажется, она на самом деле здорова, просто прикрывается, чтобы поменьше оставаться наедине с мужем.

Девушки захихикали, и Лесли поняла, что Хлоя на нее больше не обижается.

– Да, Хлоя, все здесь ведут себя не как положено. Даже Ричард, который везде трубит, как он любит свою жену, а сам только и думает, как прибрать ее денежки, которые достанутся ей после смерти Валенсии.

– А разве Валенсия не содержит их всех и этот дом? – удивилась кухарка.

– Не знаю, – пожала плечами горничная. – Я слышала, что все состояние находится в руках старухи. Она получает с него проценты, но основную часть трогать нельзя. Когда Оливия вышла замуж за Ричарда, то им перепала какая-то часть, но он, то ли уже все потратил, то ли неудачно вложил, но в итоге к настоящему моменту он почти на мели.

Хлоя забрала волосы назад и придвинулась ближе к подруге.

– Но ведь они не могут всю жизнь ждать и надеяться, на смерть старухи? Она крепкая и может протянуть лет до ста.

– Не меньше! – рассмеялась Лесли. – Конечно, Ричард может попросить у нее денег, но Валенсии никогда не нравился ее зять, поэтому думаю, она испытывает удовольствие, видя, как он мучается и не может справиться с недостатком средств.

– Но ведь она дала разрешение на их брак! – возразила Хлоя.

– Конечно, а что еще ей оставалось делать? Нужно было спасать свою дочь, ту историю удалось быстро замять, но Валенсии нужно было срочно что-то делать с дочерью. Поэтому, когда подвернулся Ричард, она сразу взяла его в оборот. И только потом поняла, какую ошибку совершила. Но было уже поздно, он был мужем Оливии и распоряжался всеми ее деньгами как хотел.

– Откуда ты все это знаешь? – засомневалась кухарка. – Это же было восемнадцать лет назад. В те времена ты ее ходила на горшок.

– Джек рассказывал мне, – устало протянула горничная. – А ему говорил его отец.

– Тогда понятно. Но я бы не верила до конца этому смазливому парнишке, уж слишком он много болтает без толку. А уж такого лентяя как он еще поискать, – вставила Хлоя и добавила: – Ставлю на что угодно, что он уже замахнулся на внучку Валенсии, иначе с чего бы ему так часто околачиваться возле корта и смотреть как она играет в теннис.

Лесли залилась румянцем и, не глядя на подругу, быстро проговорила:

– Наверное, они просто друзья.

– Друзья как же, – ухмыльнулась Хлоя, и убрала грязные тарелки со стола. – Вот уже время обеда, а он даже не показывается. Хотя раньше всегда прибегал первый, да еще и добавки просил.

– Ты же сама сказала, что он работает в саду возле корта. Там порядочно заросли клумбы, – вспыхнула горничная и стряхнула пыль с передника.

– Не знаю, кончено, только я недавно проходила мимо корта, и там никого не было. Спрашивается, где девчонка и Джек пропадают столько времени? – вскинула брови кухарка.

Лесли не нашлась, что ответить и только недовольно поджала губы.

– Тебе бы только везде совать свой нос! Лучше бы занималась стряпней, а то и тебя оставят без зарплаты!

– А ты бы лучше перестала прогуливаться по поместью и занялась своими делами, чем указывать мне! – огрызнулась кухарка.

И недовольно фыркнув в ответ, Лесли покинула кухню.

В коридоре она чуть не столкнулась с молодым сыном садовника, который явно запыхался и раскраснелся от быстрого бега.

– А Саманта хороша! Как она превосходно играет, – бросил он девушке, и, заметив, как она гневно посмотрела на него, расхохотался и схватил ее за руку.

Густо покраснев, Лесли выдернула руку и, показав парню язык, убежала в другую сторону. Джек снова не сдержал смешок и вошел на кухню, чтобы, наконец, пообедать.

Остаток дня прошел спокойно и размеренно. Саманта весело проводила время в обществе Рассела, который умел быть хорошим собеседником и рассказывал уморительные истории о своих лондонских друзьях. На завтра была намечена экскурсия по округе и было решено пораньше лечь спать. После игры в теннис Карла уехала по магазинам и вернулась только поздно вечером, пропустив ужин и получив за это выговор от своей матери. Но Валенсия никогда не могла долго сердится на свою младшую дочь, поэтому только пожурила ее и отправилась к себе сделать важный звонок.

Валенсия положила трубку и решила обдумать сложившееся положение. Она только что говорила со своим адвокатом и осталась вполне довольна. Он подтвердил, что женщина может изменить свое завещание в любой момент. Нужно только иметь соответствующий бланк и двух людей, который поставят на нем свои подписи.

Женщина устало вздохнула и присела на кровать. Она чувствовала себя старой и разбитой. Ее прогрессирующая болезнь ни на минуту не отпускала ее, и женщине приходилось почти все время превозмогать боль и бороться с отчаянием. Валенсия Хоуп чувствовала, что скоро умрет. Она не жалела себя, прожив долгую и насыщенную жизнь, ей нечего было еще желать. Но ее огорчало, что ее дочь Оливия окажется в трудном положении. Мать никогда не понимала свою старшую дочь, из-за чего они так и не смогли по-настоящему сблизиться. По характеру Оливия была больше похожа на отца, мужа Валенсии, он всегда был меланхоликом и переживал практически по любому поводу. Эта тяга к страданиям делало Оливию его точной копией, и Валенсия понимала, как тяжело живется таким людям в этом мире.

Сама миссис Лонгдейл была довольна жизнерадостна и никогда не понимала ни своего покойного мужа, ни свою старшую дочь. Клара в этом смысле была маминой дочкой, никогда не унывала, ничего не боялась и получила удовольствие от всего. Прожив в Лондоне почти год, она вернулась на пару месяцев отдохнуть от суетливой столичной жизни, но прожила уже все четыре и возвращаться обратно явно не собиралась.

Валенсия вспомнила озорной взгляд Карлы, ее вздернутый носик и улыбнулась. Все-таки младшая дочь была настоящим чертенком, и это радовало старую женщину и от души забавляло.

В это время миссис Оливия Хоуп и ее муж разговаривали перед сном, лежа в кровати.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, дорогой, – устало произнесла она и прикрыла глаза.

– Нет, я прав, и ты это знаешь не хуже меня! – бросил Ричард. – Твоя мать как будто не понимает, что мы едва держимся на плаву.

– Мама иногда бывает резка, но она с самого начала держала все в своих руках, поэтому я уверена, что она все просчитала заранее и поможет нам с деньгами, если потребуется.

– Этот момент уже настал, дорогая! Нам нечем платить слугам, я из кожи вон лезу, чтобы покрыть растущие расходы. Твоя мать должна признать, что тех денег, которые она передала нам после свадьбы, давно нет. У нас взрослая дочь, и естественно мы несем расходы, без этого никуда. А Валенсия владеет таким состоянием, что могла бы одним махом все устроить.

Оливия повернулась к мужу и взяла его за руку.

– Хорошо, я поговорю с ней.

Ричард радостно встрепенулся и недоверчиво посмотрел на жену.

– Серьезно? Значит, я убедил тебя, дорогая?

– Ну конечно, убедил. Мама все равно собралась составить новое завещание, так что я думаю, она заодно сможет и выделить нам немного денег, чтобы мы продолжали свою безмятежную жизнь.

Услышав про завещание, Ричард не заметил в последних словах жены упрека и вытаращил глаза.

– Завещание? О чем ты говоришь? Разве оно уже не составлено? Ведь после смерти твоего отца десять лет назад Валенсия уже встречалась с адвокатом.

– Я не знаю, дорогой. Я ничего не знаю, – запротестовала женщина. – Когда ты сейчас был в ванной, я пошла, чтобы пожелать маме спокойной ночи и услышала, как она говорила по телефону со своим адвокатом о завещании, только и всего.

Ричард нахмурился.

– Это очень странно. С чего бы это ей вздумалось менять завещание? Все было распределено предельно четко и ясно: все достается тебе, за исключением небольшой части, которая переходит к Карле, и приличного ежегодного содержания, пока она не выйдет замуж. А сейчас? В какую сторону все может измениться?

– Зря я рассказала тебе, Ричард. Но в любом случае, это не наше дело и мы не имеем права осуждать мою мать. Мы всем обязаны ей, так было и так будет всегда. Поэтому ее решения я обсуждать не собираюсь, – отрезала Оливия. – И, если она решит оставить все, например, Саманте, я буду только счастлива.

– Да-да, конечно, я с тобой полностью согласен, – пробормотал Ричард Хоуп, но мрачная тень легла на его лицо.

Глава 4

Бернард Шон сидел в кресле и ждал, пока его жена Сандра сделает последние приготовления к отъезду. Последние двадцать мужчина провел в Индии, и теперь перед возвращением на родину в Англию он чувствовал сильное волнение.

Их семья переехала в английскую колонию много лет назад, и все это время Бернард пытался свыкнуться со своей новой жизнью. Он женился на милой хохотушке, и она родила ему двоих сыновей, поэтому можно было сказать, что семья у Бернарда была большая и счастливая. Если бы не одно одно «но». В свои сорок четыре года мужчина продолжал оставаться преданным своим воспоминаниям. Он не мог выбросить из головы свою первую любовь, девушку, которая была смыслом всего его существования, и одна только мысль о ней давала ему силы и вдохновляла на будущие свершения.

Каждый его день вот уже двадцать лет заканчивался одинакового. Он целовал на ночь жену и детей, ложился в кровать и, закрыв глаза, вспоминал Оливию. Ее дивный овал лица, худые выразительные скулы, удивительной голубизны глаза и слегка вьющиеся длинные волосы.

За долгие годы он забыл почти все из обстановки их дома в поместье Датч-корт, он не мог воспроизвести черты лица его матери, которая умерла перед их отъездом в Индию, но Оливию он видел неизменно такой, как она и была в последнюю их встречу. Он клялся ей в вечной любви, она говорила, что никого и никогда не сможет принять и полюбить кроме него. Это были обычные слова влюбленных молодых людей. Но он в них свято верил. И даже свою женитьбу воспринимал как нечто совершенно постороннее, не касающееся его, и ждал, когда же наконец сможет вновь поцеловать руки своей единственной и сказать, как сильно он ее обожает.

Когда Бернарду сообщили, что его дядя скончался и оставил ему целое состояние, мужчина не сразу понял, что теперь может вернуться домой, в Англию. Датч-корт, пустовавший много лет, наверняка, пришел в запустение, и требовались огромные суммы на восстановление и ремонт, которых у Бернарда просто не было. Неожиданное наследство стало для него большой удачей. Теперь он мог реставрировать родовое поместье и жить в нем рядом с Оливией. А там, возможно, он что-нибудь придумает, и они смогут быть вместе.

Загадочная улыбка появилась на лице Бернарда, и, заметив это, его жена радостно подскочила к нему и прыгнула на руки.

– Бернард, я так люблю тебя! Мы еще не уехали, а ты уже счастлив и ждешь перемен с надеждой! Как это восхитительно!

Молча отстранив Сандру, Бернард провел рукой по волосам и недовольно взглянул на нее.

– Ты слишком эмоциональна. Тебе следует сдерживать свой темперамент. Там, куда мы отправимся, люди ведут себя очень сдержанно и не позволяют чувствам выходить наружу. Запомни это.

– А что я такого сделала? – заморгала женщина.

– Ничего, – буркнул ее муж и пошел в свою комнату за портфелем.

«Глупая курица!» – в сердцах бросил он, оказавшись в одиночестве. Мужчина вдруг почувствовал, что ненавидит свою жену. И осознав это, он не на шутку испугался за себя.

«Нужно держать себя в руках. Это до добра не доведет», – Бернард пытался успокоиться, но ощутил неизвестное доселе чувство раздражения и неприязни к женщине, с которой он прожил бок о бок уже столько лет.

Оглядев свою комнату, он задержал взгляд на их свадебной фотографии, и, сморщившись, вышел, захлопнув за собой дверь.

А две недели спустя Бернард Шон, его сыновья и жена Сандра прибыли в Лондон и остановились в небольшой гостинице.

Ремонтные работы в Датч-корт подходили к концу, и до переезда оставалось совсем немного. Поместье было огромным и на полное восстановление особняка потребовалось бы гораздо больше, чем мог себе позволить глава семейства Шонов, поэтому чтобы снизить расходы, Бернард решил оставить часть дома открытым для посещения, чтобы туристы или местные жители, за небольшую плату могли посещать Датч-корт как музей. Дом представлял собой шедевр георгианского стиля и для музейного сообщества был выгодным приобретением.

Торжественное открытие музея запланировали на начало августа и решили устроить праздник для всех местных жителей, чтобы привлечь внимание к новому культурному объекту.

Эта новость быстро разлетелась по округе, в том числе с нетерпением открытия усадьбы ждали и в Торнтон-холле.

Саманта больше всех радовалась изменениям, которым подвергся особняк по соседству с ними. Ее жизнь текла размеренно, и редкий раз что-то нарушало покой и умиротворение сложившегося уклада молодой девушки аристократической семьи. Основные развлечения ее были верховая езда, игра в теннис и редкие поездки в столицу, где она виделась с друзьями и посещала модные магазины одежды и ателье.

Оставалось две недели до открытия музея. Как обычно, после завтрака Саманта отправилась покататься верхом, оседлав свою любимую лошадь. После небольшой прогулки, Саманта резво спрыгнула с лошади, передав ее в руки садовнику, и на садовой скамейке. Девушка закрыла глаза и почти задремала.

Солнце сильно припекало. Резкие крики птиц заставили ее поморщиться, а тень, загородившая солнце, была причиной того, что девушка недовольно открыла глаза.

– А, это ты Джек? Ты меня напугал, – сказала Саманта, запрокинув голову назад, и так сильно прогнувшись, что рубашка натянулась на ее груди.

– Ой! – воскликнула девушка, почувствовав, что пуговица вот-вот расстегнется, и резко ссутулилась.

Джек облизнул пересохшие губы. Девушка выглядела так свежо и привлекательно, что он смутился и резко, развернувшись, ушел в другую сторону.

Саманта посмотрела на удаляющуюся фигуру сына садовника и, пожав плечами, встала с лавки и легкой походкой побежала в сторону дома, напевая веселую песенку.

Пробегая мимо матери, как обычно полулежавшей в кресле, девушка крикнула:

– Мама, я только что ездила в Датч-корт, там уже все готово к празднику. Говорят, что его устроят через две недели! Вот будет здорово!

Помахав дочери в ответ, Оливия уронила голову обратно на подушку и тихо застонала.

Потом она резко встала и отбросила в сторону плед. Затем женщина убедилась, что на нее никто не смотрит, и поблизости никого нет, быстрым шагом пошла в конюшню.

Оседлав свою лошадь, женщина направилась по знакомой дороге на Датч-корт.

Поместье сильно изменилось за последние месяцы. Следов былого запустения почти не осталось, было заметно, что хозяева вкладывают большие деньги в его реконструкцию.

Привязав лошадь у ворот, Оливия вошла внутрь и почувствовала, как воспоминания из прошлого волной захлестнули ее. Поборов сильное волнение, женщина пошла по еле заметной тропинке и уперлась в небольшое строение. Это был летний домик, который редко использовали, но он много значил для парочки влюбленных двадцать лет назад. Отворив дверь, Оливия переступила порог и вскрикнула, так как перед ней стоял Бернард Шон.

Явно не ожидая здесь кого-нибудь встретить, мужчина стоял, как громом пораженный и, не мигая, смотрел, на женщину.

– Бернард! – только и смогла вымолвить она.

– Боже мой, Оливия! – он заключил ее в свои объятья и стал гладить по волосам.

Когда они смогли, наконец, заговорить, Бернард произнес:

– Это похоже на сон! Неужели прошло двадцать лет?

Оливия улыбнулась и потянула Бернарда за собой на скамейку.

– Мне кажется, что этих лет как не бывало. Но Берни, мы уже не те юнцы, которыми расстались, – тихо прошептала Оливия.

– Но я все также сильно люблю тебя! – с жаром воскликнул Бернард Шон и хотел поцеловать ее, но женщина покачала головой и уткнулась в его плечо.

– А ты изменился. Раньше ты был скромнее, – пробормотала Оливия и снова улыбнулась.

Бернард вздохнул.

– Я много думал, Оливия, все эти годы я думал о тебе. И теперь я знаю, что мне нужна только ты.

Оливия удивленно посмотрела на него.

– А как же твоя жена?

Бернард махнул рукой.

– А, с этим уже ничего не поделаешь.

– Но ведь и я замужем, Берни. Наши жизни сложились и ничего нельзя изменить, – возразила женщина.

– О чем ты говоришь? – непонимающе спросил Бернард.

– Ты знаешь, я любила тебя, сильно любила, но теперь я стала другой. Все в прошлом, пойми это. Мы не должны вспоминать об этом и воскрешать тени тех дней.

– Но это не тени, Оливия, это мы с тобой! Мы все те же, – не унимался Бернард.

Жестом Оливия попросила его замолчать, а затем встала со скамейки.

– Прости меня, Берни. Я не должна была приезжать сюда, но мне хотелось еще раз окунуться в атмосферу тех счастливых дней. Окунуться и забыть, оставить все там, двадцать лет назад. А теперь мне пора. Я надеюсь, что ты еще будешь счастлив.

Оливия провела рукой по его щеке и, повернувшись к двери, быстро покинула домик, а Бернард так и остался сидеть на скамье.

Глава 5

1

Вечером за ужином в Торнтон-Холле все оживленно разговаривали. Больше всех веселилась Саманта, так как ожидание скоро праздника в честь открытия музея занимало все ее мысли.

– Бабушка, вот будет здорово! – в очередной раз восклицала раскрасневшаяся Саманта. – Они устроят ярмарку, будут артисты, клоуны, карусели, и даже гадалка!

Валенсия пробормотала в ответ что-то непонятное, а Оливия, улыбнувшись дочери, сказала:

– Раньше такие праздники устраивали довольно часто. Мы всегда ждали их с нетерпением, поэтому я рада, что теперь и ты сможешь почувствовать всю прелесть этих мероприятий.

Саманта энергично закивала с набитым ртом.

– Да, совсем забыла сказать, – как бы невзначай бросила Оливия, – я сегодня получила письмо от хозяина Датч-корта, он нас всех приглашает на ужин в честь открытия музея и их возвращения.

Послышался звук разбитого стекла.

– Прошу прощения, – Ричард выглядел так, словно его хватил удар. – Я разбил свой бокал.

– Это к счастью! – промолвила Карла, но он даже не взглянул на нее и принялся подбирать осколки с пола.

– Я помогу тебе, – Оливия бросилась собирать битое стекло и вдруг ойкнула, порезав палец. Подняв руку, женщина увидела, как кровь заструилась по ее ладони.

В эту минуту в гостиную вошла горничная Лесли.

– Лесли, где ты ходишь? – недовольно загремела Валенсия. – Когда ты нужна, тебя никогда нет на месте. Видишь, здесь без тебя никто даже не может убрать осколки. Займись этим поскорее.

Лесли принялась за работу, а Оливия так и продолжала стоять и недоуменно смотреть, как кровь стекает по ее руке, оставляя на мраморной коже извилистый след.

– Пойдем, дорогая, – чересчур назойливо произнес ее муж. – Я перевяжу тебе руку.

Когда парочка удалилась, Карла недовольно поджала губы, а Саманта весело заметила:

– Как здорово, когда люди так любят друг друга! Папа всегда такой заботливый!

– Это не всегда признак сильных чувств, дорогая, – язвительно заметила Карла и смутилась под стальным взглядом матери.

– Что ж, – Валенсия вернула себе хорошее расположение духа. – Будем готовиться к праздничному вечеру. Карла, возьми с собой Саманту и пройдитесь по магазинам. Я хочу, чтоб у вас были самые красивые платья.

Девушки восторженно захлопали в ладоши, а горничная Лесли лишь покачала головой и, подняв совок с осколками стекла, вышла из столовой.

– Поедем в Лондон! Там как раз открылся новый универмаг. А заодно я навещу Рассела. – Он сейчас мается от безделья. Впрочем, как всегда.

– Тебе стоило присмотреться к нему поближе, – заметила Карла. – Парень явно неравнодушен к тебе. В этой глуши ни одного достойного жениха, а в твоем возрасте уже пора задуматься о замужестве.

– Тетя, ты же сама не замужем! Значит, и мне пока не куда спешить.

Вернувшись к разговорам о платьях, девушки покинули столовую, радостно помахал Валенсии.

Но лицо Валенсии было серьезным как никогда.

2

Закончив перевязывать порез, Ричард положил руку Оливии к себе на колени и нежно погладил ее ладонь. Все это время супруги молчали, но Ричарду казалось, что сейчас самое время, чтобы начать важный, хоть и неприятный для него разговор.

Сжав ее пальцы в своих руках, мужчина тихо спросил:

– Почему ты не сказала мне, что Бернард написал тебе письмо?

– Я сказал об этом только что за ужином, – проронила Оливия и попыталась убрать руку с колен Ричарда, но он только сильнее стиснул пальцы и бросил на жену резкий взгляд.

– Что он написал тебе?

Оливия нервно дернулась и встала. Не глядя на мужа, она пересекла комнатку и остановилась у окна, выходящего в сад.

– Ничего, только то, что я сказала. Он будет ждать нас в своем особняке в 7 вечера. Будет торжество в честь открытия Датч-корта, и Бернард хочет видеть старых друзей.

– Значит, друзей, – ухмыльнулся Ричард. – А ты уверена, что он и меня приглашает? А то может у вас будет тет-а-тет? И лишние гости будут помехой?

Взгляд Оливии помрачнел. Она приблизилась к мужу и лицо ее исказила гримаса боли. Пощечину, которая последовала вслед за этим, Ричард явно не ожидал.

– Никогда больше не напоминай мне об этом, слышишь? – Оливию трясло. – Я не вернусь к Бернарду, он в прошлом. Ты мой муж и я уважаю тебя, но ты должен вести себя достойно. Мы не должны отдаляться друг от друга, только не сейчас. Прости меня.

Ричард изумленно посмотрел на жену, а она тем временем оставила его одного и направилась в сад.

Дойдя до развесистого дуба, Оливия прислонилась к широкому стволу и слезы заструились по ее щекам.

– Мама, – вдруг услышала она.

Саманта стояла рядом и недоуменно смотрела на мать.

– Что с тобой, мамочка? – девушка ласково погладила мать по плечу и нежно обняла ее.

– Все хорошо, моя дорогая, все хорошо, – голос Оливии дрожал, но он она даже постаралась улыбнуться.

– Вы поругались с папой? Все из-за того, что в молодости ты любила другого человека? – девушка говорила спокойным голосом, но чувствовалось, что она сильно волнуется.

– Это все ерунда. Бабушка наговорила тебе неизвестно что. Она перегибает палку, используя тебя как орудие против Ричарда. Он никогда особенно не нравился ей, но это нечестная игра. Твой отец самый лучший на свете и у меня нет поводов для слез. Я просто немного устала.

Оливия приблизила лицо дочери к себе и поцеловала ее в нос, девушка улыбнулась и они, обнявшись, пошли по дорожке к дому.

В это время Ричард продолжал стоять в комнате, где они только что на повышенных тонах разговаривали с женой.

Мужчина не мог понять, что происходит. Казалось, что его жена совсем не изменилась. Она по-прежнему много времени проводила в постели либо в саду, была тихой, милой и внимательной. Но эта пощечина, это проявление характера совсем не понравилось Ричарду. Он знал Оливию много лет, и такая ссора произошла между ними впервые. Значит, все-таки что-то произошло. Женщина не могла поменяться так сильно без веской причины. Но что же ему теперь делать? Если его догадка верная, то Оливия сейчас на распутье. Он прекрасно знал, что женщина любила Бернарда двадцать лет назад.

Когда Ричард и Оливия познакомились, она была так прелестна! Но у него не было ни единого шанса – девушка была влюблена в своего друга детства Бернарда Шона. И Ричарду пришлось отступить. Но потом, когда семье Шонов пришлось уехать в Индию, и влюбленных разлучили. Ричард до сих пор не понимал, почему им не дали пожениться. Да, Оливия и Бернард были молоды, но им было уже по двадцать лет, что им мешало начать жизнь вместе? Ричард догадывался, что возможно не последнюю роль в этом сыграла Валенсия, ведь она контролировала каждый шаг дочери, а значит, при желании могла устроить и эту свадьбу.

Но когда Ричард вернулся из заграничной поездки, то нашел Оливию в таком ужасном состоянии, что просто не знал, как к ней подступиться. Девушка страдала и не замечала ничего вокруг. Но Ричард был терпелив. И, в конце концов, не без помощи Валенсии, состоялась их свадьба. Вряд ли Оливия любила его. Ей было все равно, за кого выйти замуж, а Ричард просто оказался настойчивее остальных женихов. Поэтому-то их союз и продолжал до сих пор держаться. До сих пор.

«А что будет дальше?» – пронеслось у него в голове. Денег катастрофически не хватает. Оливия обещала надавить на Валенсию, и та пока молчит о завещании. Может Оливия что-то напутала? Все-таки ее нервное состояние не может не оказывать на нее влияние, доктор предупреждал, что могут начаться проблемы с памятью, сном, ориентировкой в пространстве. Он постоянно опекает ее, но в любой момент Оливия может сорваться, вот как сейчас. Тогда от нее можно буде ожидать чего угодно. Она станет неконтролируемой.

Представив себе это, Ричард нахмурился. Его всегда устраивало, что за Оливией требовался уход, так и должно было быть: она делала то, что он ей говорил, беспрекословно слушалась его и подчинялась. Теперь если она станет более норовистой, то он не сможет проворачивать свои делишки и жить так, как ему хочется.

«Нужно поговорить с Валенсией. Она хоть и терпеть меня не может, но в вопросах, связанных с Оливией, ей придется быть на моей стороне», – Ричард решительно встал и направился наверх, где через пять минут уже постучал в комнату Валенсии Хоуп.

Глава 6

1

Когда через несколько дней Бернард Шон со своей семьей приехал в Датч-корт, все слуги выстроились в ряд и дружно приветствовали хозяев. Прислугу пришлось нанимать заново, так как из прежних работников никого не осталось – дом слишком долго пустовал. Только дворецкий Гарднер еще помнил родителей Бернарда и прослезился, когда увидел их сына взрослым мужчиной и отцом семейства.

Датч-корт предстал перед его владельцами в небывалом великолепии. Особняк в георгианском стиле был полностью восстановлен и поражал своим убранством. Устройством дома занимался управляющий, и можно было с уверенностью сказать, что со своей задачей он справился превосходно.

Бернард Шон не верил, что он все-таки вернулся сюда. В этом доме столько всего напоминало ему о прошлом. Мужчина недовольно поморщился, так как на ум пришли слова, сказанные Оливией. Неужели она больше не любит его? Этого не может быть! Ну конечно она это не всерьез. Просто все случилось так неожиданно, поэтому она растерялась и не смогла дать волю чувствам. Но это скоро пройдет, и они снова будут вместе.

Бернард уже успел написать ей официальное письмо и пригласить на ужин всю семью. Само собой, ему не хотелось видеть ее мужа, но другого выхода не было. Нужно было соблюдать приличия, в конце концов, они соседи и давние знакомые.

До праздника оставалось совсем немного, нужно было только продумать меню на ужин с семейством Хоуп и позаботиться о напитках. Он сам сможет этим заняться, Сандра слишком впечатлительная и до сих пор не привыкнет к Англии, отчего большую часть времени проводит у себя.

Зазвонил телефон и Бернард снял трубку.

– Да, я слушаю. Кто? Льюис? Не может быть! Это ты, старина? Как я рад тебя слышать! Да, сколько лет прошло…А сейчас мы вернулись и теперь планируем начать новую жизнь в Англии. Ты уже знаешь, что мы собираемся устроить торжество в честь нашего возвращения? Конечно, я тебя приглашаю пятого августа в субботу. До встречи, Льюис!

Закончив разговор, Бернард задумался. Звонил это старый друг Льюис Трэмп, они не виделись много лет и теперь, узнав о возвращении Бернарда, его друг хочет повидаться.

Это была обычная просьба, но почему-то мужчине стало не по себе. Какое-то нехорошее предчувствие появилось и так же внезапно ушло.

«Я едва узнал его голос. Что могло так изменить человека? Я становлюсь слишком подозрительным, – покачал головой мистер Шон, – Льюис отличный парень, будет приятно снова увидеться с ним».

2

Карла и Саманта вернулись из магазина с покупками и вот уже два часа примеряли платья и украшения.

Девушки веселились от души и их смех и радостные возгласы раздавались по всему дому.

Внизу в гостиной сидели Ричард с Оливией, Валенсия и Итон – племянник Валенсии, приехавший погостить на каникулы. Молодой человек держался очень скромно и редкие замечания, которые он произносил, имели отношения лишь к политике и открывали в нем страсть к изучению государственности и права.

– Вам не стоило потакать их капризам, Валенсия, – не выдержал Ричард, когда девушки наверху издали очередной боевой клич. – Это обычный вечер, можно было обойтись и надеть что-то из их обычного гардероба. У Саманты полно красивых вещей.

– Не указывай мне, как распоряжаться моими деньгами, – отрезала Валенсия, – лучше следи за своими.

– Мама, – спохватилась вдруг Оливия, – я как раз хотела поговорить с тобой о деньгах.

Ричард испуганно посмотрел на жену, пытаясь показать ей, что сейчас не подходящий момент, но было уже поздно. Валенсия стала похожа на фурию и, не дав дочери договорить, протестующим жестом остановила ее:

– Значит, твой муженек пустил по миру все то, что тебе досталось от отца?

– Мама подожди, ты не так все поняла.

– Нет уж, дай мне сказать. Я давно подозревала, что вы на мели. И теперь вы хотите, чтоб я оплатила ваши долги? Это возмутительно! Я слишком долго потакала вашим капризам, теперь не собираюсь этого делать. Твой муж никогда ни в чем себе не отказывал, но всему есть передел. Вам пора задуматься о будущем. Никаких денег я вам не дам, и не надейтесь!

Итон вжался в кресло и попытался встать и уйти, но понял, что лучше притвориться, что его там не было.

Оливия открыла рот, но только издала какой-то неопределенный звук.

– Я знала, что это рано или поздно это случится, поэтому не удивлена, что Ричард засуетился теперь, когда появилась угроза вашему браку, – гремела Валенсия. – Если угодно, я с самого начала подозревала, что ваша семья долго не протянет. Но ты оказался проворнее, чем я думала, Ричард. Сумел удержать мою дочь. Попробуй-ка что-нибудь предпринять теперь, когда Бернард Шон здесь, бок о бок с вами. И я уверена, он все еще любит Оливию и будет за нее бороться.

– Мама! – Оливия резко встала и подошла к Валенсии. – Ты не должны так говорить. Ты знаешь, что Ричард много для меня значит и, я никому не позволю плохо говорить о нем, даже тебе. Ты можешь не давать нам денег, это твое право. Но тогда просто оставь нас в покое. Ты ничего не знаешь о нашем браке и наших отношениях, поэтому, умоляю тебя, не говори больше ничего, если ты хочешь, чтобы я оставалась твоей дочерью.

Супруги вышли из гостиной, а Валенсия заскрежетала зубами и только сейчас увидела худощавую фигуру Итона, прилипшую к спинке кресла, словно манекен в магазине.

– Что, напугала я тебя? – расхохоталась старуха. – Не бойся, это обычные семейные дрязги. На самом деле я отходчивая, и если бы они не спешили, то узнали бы скоро, что я уже поменяла завещание, поэтому спорить и поливать друг друга грязью нет смысла.

– Тетя, простите, я не должен был присутствовать при такой неприятной сцене. Я, пожалуй, тоже пойду, почитаю что-нибудь перед сном.

– Иди-иди, ты хороший умный мальчик. Не то, что другие.

Парнишка, наконец, смог и встать и, воспользовавшись тем, что Валенсия о чем-то крепко задумалась, улизнул за дверь.

– Так-так, – оставшись одна, пробормотала Валенсия. – Что же теперь будет? Не думала, что все так случится. Но обратного пути нет.

Через полчаса Оливия лежала в кровати в своей спальне. Муж зашел через пару минут и радостно присел рядом с ней на край простыни.

– Я все уладил, – пропел он, и в порыве чувств поцеловал жену.

Она улыбнулась и ласково спросила:

– Ты ходил мириться с мамой? Она отходчивая, и, наверняка, уже не сердится. Мы еще уладим этот вопрос, не стоит волноваться. И про Бернарда она специально сказала, лишь бы позлить тебя. Поверь мне, все это в прошлом. Я его не люблю.

– Все в порядке, дорогая, – Ричард ласково потрепал жену по щеке. – Не стоит так переживать. Я давно знаю твою мать и ее вспышки гнева для меня не более чем обычные причуды, свойственные старикам. Я тебя люблю и знаю, что ты любишь меня. Все остальное для меня не имеет значения.

Уже засыпая, Оливия вдруг подумала о том, что она, наконец, обрела долгожданный покой. Но если бы она только знала, что буря еще грянет. И настоящие испытания ждут их впереди.

3

Лесли долго ворочалась и никак не могла уснуть.

Она жалела, что сегодня поругалась с кухаркой Хлоей и теперь думала, как бы с ней помириться.

Хотя, намеки Хлои на то, что Джеку нравится Саманта, ужасно разозлил девушку. Поэтому она и сорвалась на лучшую подругу. А ведь это могло оказаться правдой. Ну с чего бы это простому сыну садовника ухаживать за Лесли, если ему может повезти с самой хозяйкой дома? Джек был видным парнем, высокий, мускулистый, мог одной рукой согнуть кочергу и забросить ее на полмили. А его загар придавал ему сходство с героями индийских фильмов, которые Лесли просто обожала. Она давно стала присматриваться к парню, и ей казалось, что она тоже нравится ему. Но сегодня в беседке явно были двое, мужчина и женщина. И Лесли не могла с уверенностью сказать, что это были не Джек с Самантой. Ревность захлестнула ее с головой, и девушка, что она чуть не заплакала, до боли сжав руки в кулак. К горлу подступил ком, и горничная точно бы разрыдалась, если бы не услышала в коридоре чей-то голос.

Слезы моментально высохли на ее лице. Испуг и любопытство тут же отразились на нем. «В такой-то час!» – недоуменно пробурчала Хлоя и, встав с кровати, подошла к двери.

Кто-то разговаривал по телефону. Говорящий явно старался как можно меньше шуметь, но Лесли все равно догадалась, о чем идет речь. «Вот это да, – пронеслось в голове горничной. – Неужели он на такое способен?

Было совершенно безрассудно с его стороны говорить по телефону, который стоял в коридоре, где всякий мог подслушать разговор. И Хлоя еще сильнее припала к двери, стараясь не пропустить ни одного слова.

«Лучше буду об этом помалкивать, здоровее буду!» – Хлоя решительно отошла от двери и легла обратно в кровать, пытаясь еще раз прокрутить в голове услышанное. Она никогда не была трусихой, но сейчас интуиция шептала ей, что нужно быть начеку.

Глава 7

1

В субботу пятого в поместье Датч-корт царила праздничная атмосфера.

С раннего утра в парке, окружавшем старинный особняк, были расставлены палатки с развлечениями и различными угощениями, на центральной площадке играл оркестр, а по бокам от него артисты цирка готовили свои маленькие представления.

Первым пунктом программы стал огромный шелковый шатер, расположенный недалеко от главного входа. Внутри царила атмосфера загадочности и мистики. Гадалка, облаченная в длинное платье и увешанная амулетами, приглашала желающих заглянуть в будущее. Многие из местных фермеров подходили к ней с надеждой услышать хорошие вести о своем урожае или здоровье семьи.

Следующим развлечением был тир. Мужчины выстроились в очередь, чтобы продемонстрировать свое мастерство владения оружием. Выстрелы раздавались один за другим, вызывая восторг зрителей. Победители получали призы – бутылки отличного эля или кусочки вкуснейшего сыра.

Самым любимым местом среди детей была карусель. Деревянные лошадки, блестящие краской и лаком, весело кружились под музыку. Дети громко смеялись и размахивали руками, пытаясь привлечь внимание родителей. Атмосфера радости и счастья витала над всеми участниками мероприятия.

Бернард Шон вот уже неделю сам лично проверял, все ли идет по плану, и ждал этого дня в большом нетерпении. И сегодня был взволнован как никогда. На праздник пригласили ближайших соседей и жителей деревушек, расположенных недалеко от Датч-корта.

Погода стояла чудесная, и хозяева ожидали много гостей, которые уже стекались к обновленному дому и реконструированному саду.

Накануне приехал друг Бернарда Льюис. Встретившись, друзья вспоминали старые добрые времена, много смеялись, и тревога Бернарда потихоньку ушла. Льюис был все тем же весельчаком, и его приезд мог положительно сказаться на общей атмосфере вечера. Ведь этот вечер планировался только для Оливии, а Льюис мог разрядить обстановку, в случае необходимости, ведь он был посторонним человеком, а такому всегда легче препятствовать скандалу. А скандал мог разразиться. Бернард понимал, что соберутся все участники событий двадцатилетней давности, Валенсию он помнил очень хорошо, и знал, что она еще в те годы не слишком жаловала его, а теперь может выкинуть что угодно, с ее-то неуправляемым и непредсказуемым характером.

Вспомнив Оливию, Бернард почувствовал легкую дрожь в теле, и волна теплоты окутала его как теплое дуновение морского бриза. Этот вечер должен много решить в их судьбе. Он так и не смог увидеться с ней после того разговора в летнем домике. Но был уверен, что женщина уже передумала и жаждет встречи, так же сильно, как и он сам. Если все пройдет удачно, то они смогут быть вместе. Ничего не должно нарушить его планы, ведь сама судьба помогала Бернарду. И после вчерашнего звонка из Торнтон-холла, он понял, что никогда нельзя все просчитать заранее, так как даже, казалось бы, проверенный и четкий ход, может стать ложным, а что-то вовсе невероятное – оказаться правдой.

Поэтому теперь Бернард стоял перед зеркалом и тщательно прихорашивался. Он купил лучший костюм, галстук, жилетку. Его глаза горели любовью и страстью, которые он столько лет скрывал в своем сердце, но теперь чувства просто рвались наружу, сметая все на своем пути. Именно этим он и хотел произвести впечатление на Оливию: своей искренностью и глубокими неподдельными чувствами. А все остальное он устроит сам.

До торжественного открытия оставалось совсем немного времени, и Бернард быстро повторил слова своей речи. Все было чудесно: замечательно спланировано и теперь будет виртуозно исполнено. В этом мужчина не сомневался.

Его жена в это время примеряла очередной наряд. Из Лондона ей доставили более десяти платьев, и теперь новоиспеченная модница никак не могла выбрать, в чем появится на первом важном ужине ее новой обеспеченной жизни.

Сандра всю жизнь мечтала о богатстве. Когда она вышла замуж за Бернарда пятнадцать лет назад, то надеялась, что он сумеет обеспечить ее и их будущих детей. Но узнав впоследствии, что семья Бернарда обеднела и поэтому должна была уехать в Индию, Сандра заметно упала духом. Да, безусловно, она любила своего мужа, и родила ему двоих сыновей, но одного семейного счастья ей было недостаточно. Поэтому, когда вдруг на них свалилось внезапное богатство после смерти родственника, Сандра просто чуть с ума не сошла от радости. Теперь-то она могла по-настоящему почувствовать себя аристократкой, состоятельной и неприступной, смотреть на всех свысока, и самой говорить другим, что можно делать, а что нельзя. Она стала еще сильнее любить Берни, ведь теперь все ее мечты сбылись, и их безмятежному существованию ничего не могло бы помешать.

Надевая очередное платье, Сандра неудачно застегнула молнию, и ткань залезла под собачку. Молния не открывалась ни туда, ни сюда и Сандре никак не удавалось ни надеть его полностью, ни стащить его с себя. Когда очередная попытка, сделать хоть что-то, провалилась, Сандра решила, что нет другого выхода и нужно разрезать платье.

«Не беда, – решила модница, – попрошу портниху, она все ушьет, никто и не заметит!» Подумав так, женщина подошла к комоду, чтобы взять ножницы, и с удивлением обнаружила, что их там не было. Раздосадовано скривив рот, Сандра поискала в комнате, но ножницы как сквозь землю провалились. И тут он вдруг вспомнила, что совсем недавно ее муж вырезал приглашения и наверняка по привычке сунул ножницы в свою тумбочку. Ящик обычно был закрыт, и, потянув за него, Сандра немало удивилась, когда он оказался не запертым. Открыв его, женщина радостно улыбнулась, так как нашла ножницы. Потянувшись за ними, женщина заметила какое-то письмо в ящике. Они никогда в жизни не следила за мужем, не читала его писем и не подслушивала его телефонных разговоров, но в этот момент как будто невидимый советчик нашептал ей что-то на ухо, так как она, не раздумывая, открыла конверт и прочитала письмо.

На лице женщины тут же отразился сначала испуг, а потом ужас и негодование. Она дочитала до конца и уже хотела было смять или порвать листок, но потом взяла себя в руки и положила все обратно, закрыв ящик. Разрезав платье и сняв его с себя, Сандра накинула халат и крепко задумалась. Она даже не попыталась заплакать, ею овладела какая-то уверенность и непоколебимость. И теперь нужно было только решить, что делать дальше.

2

Оливия Хоуп стояла в своей комнате и смотрелась в большое зеркало. Платье, которое она выбрала для ужина в Датч-корте, идеально подходило ее худощавой фигуре. Она надевала его лишь однажды, когда год назад путешествовала с матерью во Франции и Италии. Платье было чудесное, длиною в пол, а его изумрудно-зеленый цвет выгодно оттенял каштановые волосы. Искусные локоны, спускавшиеся до плеч, обрамляли бледное лицо Оливии, и с такой прической она выглядела гораздо моложе. Поправив волосы, женщина надела на голову старинную тиару – подарок матери и пристально вгляделась в свое отражение. Да, сегодня она была красива как никогда. Это придало женщине уверенности, но что-то все же не давало ей покоя. Почему-то она очень боялась сегодняшней встречи. Казалось бы, не было причин для беспокойства: первая встреча с Бернардом после долгого отсутствия позади и теперь она знает, что справится с собой. Да и, собственно говоря, все ее чувства остались в прошлом, и теперь глядя на него, женщина испытывала лишь теплоту от воспоминаний, а не страстную любовь.

Значит, дело было не в Бернарде. Ричард. Оливия сразу подумала о нем и нахмурилась. Последние дни они были идеальной парой, не ругались, не обвиняли друг друга, даже финансовые трудности отошли на второй план. Все это время ее муж выглядел спокойно и уверенно, и одно это уже было подозрительно. Приезда Бернарда взбудоражил Ричарда, все в их семье это заметили. Он был зол, взбешен, не находил себе места. И вдруг такая перемена. Словно затишье перед бурей.

Оливия прикусила губу и сплела пальцы рук. Возможно, она просто преувеличивает. Ведь Ричард никогда не был особенно ревнив, но любой мужчина был бы недоволен, узнай он о возвращении бывшего возлюбленного своей жены. Поэтому можно было сказать, что в целом реакция Ричарда была предсказуема, и его спокойствие теперь свидетельствовало о том, что он не сомневается ни в себе, ни в своей жене, ни в их счастливом браке.

Оливия еще раз критично посмотрела в зеркало и заставила себя вымученно улыбнуться: «В конце концов, сегодня праздник, – решила она, – и нет повода для грусти. Никаких неожиданностей не должно произойти».

Настроив себя таким образом на хороший лад, женщина взяла свою сумочку, положила в нее свои обычные таблетки, прописанные доктором, и вышла из комнаты.

Глава 8

Льюис Трэмп выехал из Лондона в половине третьего и вскоре добрался до развилки двух дорог, идущих к соседним поместьям Торнтон-холл и Датч-корт. Остановившись, мужчина вышел из машины и подошел ближе указателю с названиями поместий. Удовлетворенно кивнув, мистер Трэмп вернулся к машине, достал небольшой чемодан и раскрыл его. Порывшись в вещах, он извлек оттуда небольшой конверт и вынул оттуда желтоватый лист бумаги. Пробежавшись глазами по близко расположенным строчкам письма, Льюис Трэмп решительно взялся за бумагу, чтобы порвать на мелкие кусочки, но что-то остановило его. В голове возник знакомый, но такой теперь далекий образ. «Что я делаю, – вслух произнес мужчина, с горечью глядя на письмо. Но рвать его не стал. Убрав письмо в конверт и положив его в карман пиджака, мистер Трэмп водрузил чемодан на прежнее место в автомобиле и неспешно двинулся по дороге на Датч-корт.

В это время Ричард Хоуп сидел в машине и ждал, пока его жена и теща спустятся. Саманта и Клара уже сидели в соседней машине, и сестра Оливии то и дело подавала Ричарду какие-то знаки. Но он совсем не обращал на нее внимание. Он напряженно думал. Он рисковал сегодня, сильно рисковал. Если бы кто-то из его семьи узнал об этом, то его наверняка осудили бы, понять его мог только очень близкий ему человек. Оливия. Могла ли она оправдать его шаг? Он сомневался. Скорее всего, нет, ведь она такая правильная и ранимая, что никогда не принимала ложь и притворство.

Ричард потер подбородок. Если подумать, то это всего лишь один из дней, таких дней еще будет очень много в их счастливой жизни. Нужно только не побояться сделать решающий шаг, и все вернется на круги своя.

В это момент из дома вышла Валенсия в сопровождении Итона и Оливии. Увидев жену, Ричард оторопел, настолько она была потрясающе красива. Ответив на его восхищенный взгляд нежной улыбкой, Оливия села в машину рядом с мужем и взяла его за руку. Когда автомобиль отъехал от ворот, Ричард обернулся на Торнтон-холл, а затем кивнул сам себе, как будто соглашаясь с чем-то, и решительно сжал губы.

Торжественные мероприятия в честь открытия музея в Датч-корте начались в 11 часов и продолжались целый день. В округе давно не происходило ничего подобного, поэтому местные жители стекались в поместье с самого утра. В два часа прибыли представители администрации графства для официального открытия и вручили мистеру Шону табличку с названием нового музея, которую незамедлительно поместили над воротами Датч-холла. Один из старейших жителей, мистер Свон, отдавший долгие годы изучению истории края, выступил с длинной речью, похвалив мистера Шона и его супруга за такое своевременное и правильное решение.