Читать книгу Байки кота Коврика. Как сыр в масле… Книга первая - Таня Стар - Страница 1

Без кота и жизнь не та.

Эта история о самом ленивом коте не выдумка, он и сейчас, лёжа на диване, бороздит мыслями просторы Вселенной или ещё чего-то там.

Сродни масти тигрицы – кошка, окотившись, зализывала родовые раны, полагая, что все котята явились на свет.

Вдруг, нежданно-негаданно, высунулась голова последнего из помёта. Шмякнувшись оземь, малыш чуть слышно запищал: «Здрасте! Вот он я! …принимайте».

Первая претенциозная мысль последыша (а это был кот) сформировала неуживчивый характер новоиспечённого жителя планеты Земля.

«Почему я последний? Почему меня не разбудили? Вы, братишки, обалдели! Хотя бы в бок пихнули, что настала пора родиться. Пре-да-те-ли! – нудно бубнил крепыш. – Я делил с вами живот мамки… а вы, как только хлебнули воли, немедля обо мне забыли. Мало того, что в утробе притесняли, толкались, так ещё напоследок бросили».

С такими лукавыми мучительными мыслями уродился плутоватый, знаменитый байками кот.

Мамашка почистила отщепенцу шёрстку, тщательно вылизав, как и других полосатиков. В надежде подкрепиться, котенок с силой оттолкнул уснувших братьев и сестер, чтобы примоститься к опустошённой сородичами титьке.

Дорвавшись до заветного соска, малыш отчаянно тягал её из последних сил. Донельзя намаявшись, он чтобы не пищать от голода, повис на мамке, вцепившись в нее, словно вошь за кожух. Отогревшись в тёплых пушистых объятиях, котёнок забылся сном и, посапывая, тешил надеждой натрескаться молока от пуза: «Пусть пустая, зато незанятая. Буду первый, кто поест досыта следующий раз».

Ночью от голода урчал живот и, услышав храп и писк неблагосклонной родни, сластена проснулся и жадно потягал мамку. Наскребав напёрсток еды, сытый рыжик отвалился, словно клещ, напившийся крови, и мертвецки уснул, хоть выноси, куда хочешь, не услышит.

Он рос счастливее, если бы не совал нос во все дыры. Из-за чрезмерного любопытства, он часто влетал в неприятные истории. Борьба за выживание и место под солнцем научили его быть стойким к невзгодам и выносливым к голоду.

Спустя десятилетие, темперамент у кота поутих, интерес к неизведанным далям канул в лету, и на смену пришло философское спокойствие и отрадная лень.

Теперь это был жирный, потерявший талию кот, который то и делал, что жил мечтами. Лень достигла абсурдной глубины, он даже ел, лежа у миски. Если бы не естественные надобности, он так и валялся бы, будто коврик у порога, урча под нос любимые мелодии.

Чаще всего размышления славного кота сводились к главной мысли: «Если бы я был…».

Итак, вот вам рассказ от первоисточника, – кота Коврика.

Понятное дело, что у человека с именем Михаил (имя хозяина) фантазии ни на грош. Завидев меня, он, умилившись, произнёс скрипучим голосом (наверное, много курил): «Что за прелестный кот! Смотри дорогая, у него на мордочке чёрное пятно, – и обозвал первым пришедшим в голову именем. – Мурзи-и-к! А давай-ка назовем его Мурзиком!» – Предложил он жене, которая приласкала меня, приложив к теплой груди.

Мужик сразу мне не понравился:

– …ха-ха! Мурзик …он, что издевается? Уверяю, что он скоро узнает почём фунт лиха, если хоть раз произнесёт скверную кличку! – и я затаил злобу на незнакомого дядьку.

Видите ли, он восхитился мордашкой. Я думаю иначе: «Если тебе кто-то нравится (впрочем, я никогда не сомневался, что стал любимцем семьи), нельзя называть его мерзким именем, – Мурзик».

С тех пор, я ни разу не отозвался на обидное имя.

Хозяин, он же тупой! Уж, сколько раз, гипнотизируя взглядом, я внушал ему, что негоже, такого милашку, как я, обзывать грязнулей, – Мурзиком, я имею в виду. А он, словно не замечая моего презрительного, – фе! продолжал, а я усердно игнорировал.

Мою проблему, как всегда, решил случай.

Как-то раз, переступая порог дома, Михаил споткнулся об меня и, влетев в стену, чуть было не расшиб лоб (так ему и надо!). Как гаркнет:

– Разлёгся! здесь… как у себя дома (хм… интересно …а разве я ни у себя дома? я просто уверен, что это он у меня дома). Валяешься на пороге, будто коврик! – и, отвесив пинок под пушистый хвост, рявкнул: – Ковриком себя возомнил? – невзначай окрестив новым именем, – Коврик.

С тех пор, хозяева, всё чаще, называли меня в шутку – Ковриком, в основном, когда спотыкались об меня на пороге. Имя приклеилось ко мне, будто банный лист (ну, сами знаете к чему…).

На мой взгляд, имя Коврик было таким же ужасным, как и Мурзик. Но основательно закрепилось за мной, по согласию моего хвоста, вернее кончика, который, то и дело, предательски реагировал на призыв.

Ковриком я был не только, когда валялся, где не попадя, но и потому, что шерсть у меня была длинной, мягкой и пушистой. Доля истины в наречённом имени присутствовала, вот и пришлось смириться.

Кстати, у меня есть и неприятная кличка, – Половик. Им меня оскорбляют, когда я путаюсь под ногами. Каждый раз, члены семьи чертыхаются на пороге, когда, придя с работы, наступают на мой пушистый хвост (и орут, словно это я им на хвост наступил… странные повадки у людей …их логику не понять). За непослушание и проказы они всегда ругают меня, обзывая Половиком.

Бывают и приятные моменты в жизни, когда хозяева, выказывая любовь, чешут мою полосатую, будто у тигра, великолепную спинку, приговаривая: «Коврик …Коврик».

Уж я то, купаясь в ласках, отрываюсь на полную катушку, урчу словно кларнет, изгибаясь, ровно гуттаперчевый мальчик, под нежной рукой хозяйки. Дозволяя женщине гладить живот, я намекаю на глубочайшее доверие к ней. Жаль, что почесушки случаются крайне редко, из-за занятости хозяев.

Однако, стоило, возгордившись, продефилировать надменным шагом перед домашними, выставляя напоказ собственную значимость и величавость (ведь я же – кот, а не какая-нибудь мышь под веником), как они, тотчас же, саркастично назовут Ковром. Для меня это звучит, ну типа – Король.

Дурацкие клички навесил на меня милый старикан, да и флаг ему в руки. Пусть называет, как хочет, лишь бы не бил! Однако, я принципиально не отзовусь на первое имя, – Мурзик, потому что считаю себя чистюлей, который две трети жизни лижет свою попу и всё, что её окружает.

Я жил в большом одноэтажном доме. С годами я смирился с прозвищем – Коврик. Хотя, справедливости ради, данное имя определяет мой образ жизни, ведь я днюю и ночую на пороге дома, исполняя высокую миссию по охране жилья.

Невзирая на полное презрение хозяев к моему возлежанию у порога, я таки честно исполняю долг. С тех пор, как об меня каждый член семьи, уверяю вас, ни один раз, вытер ноги, я до икоты ненавижу порог, но меня к нему тянет с силой магнита, потому что врождённое любопытство и неистребимое желание знать новости с первых рук, с годами, только усугубилось.

Воинственный окрас достался мне по наследству от папы, а поперечные полоски от мамы. Устрашающее рваное чёрное пятно в пол морды, удачно скрывало милую рожицу.

Да! Я рыжий! И не стесняюсь этого. Моя шерсть, торчащая дыбом, всегда предупреждала о готовности атаковать и шипеть по любому поводу.

Забыл сказать, что меня на привязи в доме никто не держал. В удобное время, я покидал его через маленький лаз внизу наружной двери, прикрытый, от посягательств чужаков, куском линолеума.

Скажете, если я не прав.

Двуногие считают, что домашние коты катаются, как сыр в масле, и жизнь наша, – сытая и спокойная. Однако, не каждый человек способен видеть подводные камни в сытой жизни кота.

Чем я недоволен, спросите вы? Ответ вы найдёте в моих рассказах и, дослушав последний, надеюсь, измените представление о сладкой жизни пушистых собратьев.

– Погодите-ка… кто это за дверью возится?

По шороху я распознаю любого из домашних.

– Наверное, Михаил.

Скрипнула дверь.

– Брысь! – Михаил, чертыхаясь, поддел меня ногой, да так ловко, что я подлетел на полметра. – Найди другое место для возлежаний …тебе углов мало?

– Мяу! – я рванул с места.

В стотысячный раз я видел приземляющийся на хвост ботинок сорок пятого размера. Следом сыпалась до боли знакомая тирада нотаций.

– Половик! Какого чёрта?! Вечно валяешься на пороге! Ты что, оглох?! Не слышишь, что я пришёл? – яростная ругань летела со скоростью пулеметной очереди.

Во мне взыграла обида:

– И что из того, что я слышу? Щас же… разбежался …не велика честь, перешагнёшь. Я з-а-анят! А кто байки о котах расскажет людям? Ты что ли? Что ты о нас, котах, знаешь? – с выпученными глазами я невозмутимо ждал извинений.

Однако в руках хозяина появился тапок. Я пригнулся, чтобы увернуться.

– Мяу-у! – протяжно взвизгнув, я умчался под кровать, прочесав спину с головы до хвоста поперечным краем доски. – Яи-й!

Это было больно …блин! не вписался. И где только у хозяина мозги? Я всегда лежу у порога. Пора привыкнуть. Под ноги надо смотреть, куда ступаешь! Проклиная забывчивость старика, я, всё же, покинул сторожевое место.

В следующий раз устрою ему западню, не отмоется.

В изголовье кровати, вернее под ней, на всякий пожарный случай, я забаррикадировался старыми коробками, чтобы враг не отыскал.

Притулившись к стене, я горевал: «Снова досталось! За что?!»

Посидев в тёмном углу, я осторожно, выглянув из-под кровати, оценил, – злится хозяин или нет.

Сделав правильный вывод, я гордо, словно Король, проследовал из засады на кухню, где хрустя челюстями, Михаил обгладывал мясо на косточке, и сунулся мордой в свою миску.

Обнюхав пустую посуду, я напомнил, скребя лапой по полу, жадному хозяину, что пора бы перекусить, разъясняя недотёпе, на кошачьем сленге, что надо делиться мясом, ведь я же кот, а не какой-то травоядный кролик.