Читать книгу Covid. Удар дракона - Тао Цзэдун - Страница 1

Начиная с глубокой древности, умные люди видели и понимали, что с нашим миром что-то не так. Неизменные поиски гармонии, конструктивизма и хоть какого-нибудь смысла в круговращении бытия не могли в полной мере удовлетворить наблюдательный разум, способный мыслить о себе самом, то есть, осознавать свою исключительность. И чем больше (глубже) человек проникал в тайны мироздания, тем больше возникало вопросов – глобальных и неразрешимых, в принципе. Обычно, всё заканчивалось тем, что претрудная мудрость к старости возвращалась обратно к истокам, к простоте. "Мудрец не знает многого…"¹ Этот сложный эксперимент она называла Путем. Конечно, подразумевалось, что прошедший Путь-Дао достиг цели. Ведь, невзирая на осознанный круговорот – мириады метаморфоз, сотни, тысячи превращений², человек все равно стремился выйти за грань, перешагнуть предел естественных законов и больше не участвовать в представлениях (лицедействах) мира сего. А именно, – стать неуязвимым для смерти, замыкающей круг. Итак, начиная с глубокой древности, цель бытия умными людьми была конкретно определена – бессмертная жизнь.

Наряду (параллельно) с ограниченным во времени материальным существованием человека в земной реальности всегда наблюдалась некая "проницательная" духовная среда, внушающая смертному телу мысли о вечном. Этот факт невозможно отбросить, как не пытались порой люди мыслить рационально, стряхивая с себя вериги, суть – внушения. Проблема оставалась: чужие, по сути, пороки и страсти входили извне в сферу человеческой жизнедеятельности, и горькая (неприглядная) правда больно резала глаз. Быт духовного мира определял сознание тела с мозгами, и с этим ничего не поделать. Хочешь, не хочешь, человеческому индивиду приходилось как-то ладить с духовным сообществом и жить дальше. Здесь и в будущем… Собственно, такая перспектива (ад кромешный) как раз и пугала умного, способного адекватно оценивать ситуацию человека. И поэтому он усиленно искал выход.

Предлагаемый читателю новый роман на примере древних практик (трактатов) Поднебесной рассказывает о сложном Пути современного человека. И о том, как духовный мир пытается ему в этом помочь. Страшные поветрия (эпидемии) случались и в древности, но вряд ли последняя похожа на них. Человечество подошло к порогу, за следующим холмом – бесконечность, времени почти не осталось… Это понимают все умные люди. Как и то, что "COVID" лишь начало конца. Новый вирус углубляет сознание до предела, до самого дна, и весь оставшийся Путь человечество пройдет (допьет чашу) очень быстро. "Не все мы умрем, но все изменимся…"³

Есть пять драконов – пять чувств, правящих миром, реальные духовные силы, стоящие за миром вещей, – есть Начало и есть конец. А также пять героев в традиционном китайском сегменте бытия – сообществе людей и драконов, познавших ещё в древности все основные законы движения ци (жизни, энергии), впитавших их с молоком матери и теперь с легкостью покоряющих остальной мир. И это не экспансия желтой расы, а закономерный процесс. COVID, удар дракона – привет из прошлого – опыт многотысячелетней китайской культуры общения духовного мира и человека. Баланс ци (циркуляция энергий) и трансформация. Для современного индивида подобный духовный подход к жизни, пожалуй, открытие. Увы, сейчас люди в подавляющем своем большинстве к такому мировосприятию не готовы.

О чем же роман? Современное китайское общество, точно также как и остальной мир сталкивается с определенными духовными трудностями – проблемами перевода (непонимания). Не все понимают, что жизнь – это Путь. У обычных людей и дела как у всех – ежедневные заботы, бизнес, любовь. Но духовный мир устал ждать ответа… – диалог затянулся. И драконы приоткрывают часть бездны, – достают прямо из преисподней матрицу (первичную материю) и подсовывают её "глупому" телу с мозгами. Начинается неконтролируемая трансформация, тот процесс, с которым на протяжении веков и тысячелетий имели дело лишь сугубо алхимики Дао, настоящие мастера. Возникает довольно курьезная ситуация, – много юмора и невероятных приключений, связанных с потусторонним "загробным" миром; драконы попадают в мир людей, а люди в мир духов. И всё это на фоне угрожающей пандемии – тут уж совершенно не до смеха. Любовь и смерть зависит от выбора каждого; Царство Небесное и царство земное. Много вопросов и много ответов… – по-настоящему нужных, мудрых советов учителей Дао в наступившие критические времена. Ведь "COVID" – лишь первая ласточка, прилетевшая к нам с Востока. "Не дай вам Бог жить в эпоху перемен"⁴, – говорили древние умные люди. Но жить все равно придется, и нужно знать как.

Роман разбит на десять частей – эпизодов. И это не звездные войны, а реально земные. Ведь по ту сторону находятся настоящие воины – Ангелы Света. И война (постоянная брань, борьба за власть и подчинение слабых), их стихия, персональное кредо. Да, таков Путь. А человек полагает, что окружающий его огненный мир просто обязан быть толерантным по отношению к хлипкой внутренней плазмазоли⁵. И в этом его первое заблуждение.

Вечное Царство

О нём много говорили в древности, и много сделали в настоящем, чтобы реализовать мечту – достичь предела возможностей человека. И вероятно, Царство бы наступило уже давно, по крайней мере, всеобщее внутреннее осязание гармонии, если бы не систематические столкновения (сшибки) с действительностью, – кто-то упорно мешает осуществить задуманное и разрушает уже отстроенные миры. Словно природа, запрограммированная на самоуничтожение, издевается над человеком, и на все его десять тысяч прекрасных идей приготовила равное количество пакостей. Поэтому, в земной реальности, будущее хоть и прекрасно, но иллюзорно, равно как и то, что достигнуто в настоящем – материя таит в себе разрушение, и её накопление (критическая масса) только ускоряет процесс распада и увеличивает силу взрыва.

И думаете, что после этого кто-то перестанет мечтать и строить? Нисколечко. Ведь вечное Царство незыблемо, его гипостасис⁶ концептуально проявленный в мире и инстинктивно доминирует в сознании каждого. Здесь даже неспособные (в априори) к созиданию падшие твари всеми силами пытаются реализовать себя. И, поражаясь собственному безумию, смотрят в будущее с ужасающим оптимизмом. Ибо кто может противостоять творческой идеи Создателя мира, вложившего в природу вещей самодостаточный автогенез⁷.

Тогда откуда столько ярости, сопротивления Творцу? Что могло увлечь материю (в том числе и духовную) к саморазрушению и дать обратный эффект? Не иначе как сама природа Небытия⁸, хоть и воспринимаемая превратно материей как смерть, но довлеющая и торжествующая над бытием твари – вечная Нетварная Жизнь. Кто-то скажет, что это оправдывает "самоубийство". А кто-то и рад умереть (стереть программу), и делает всё для этого, – но не может. Нет такого закона пока.

Эпизод I

Глава 1

"Из Бытия и Небытия произошло всё, из невозможного и возможного – исполнение; из длинного и короткого – форма. Высокое подчиняет себе низшее; высокие голоса вместе с низшими производят гармонию; предшествующее подчиняет себе последующее".

Лао-цзы.

Драконье Царство имело все претензии и права на гегемонию в мире, так как пришло на Землю задолго до людей. Ведь не зря змия называют древним; каким-то образом он же оказался в прекрасном саду, вкушая райское блаженство и созерцая обнаженных людей.

Нужно заметить, что границы нравственности всегда были немножко размыты, чтобы тварь дрожащая не чувствовала себя слишком уверенно и не возгордилась непомерно раньше отведенных времён. Следовательно, змий дополнял райскую идиллию, создавая тем самым полную и законченную гармонию – возможности имелись (с учетом эвентуальной⁹ угрозы), дверь восприятия оставалась открытой, тварь манили фантастические плеорамы¹⁰, вот только обнаженному человеку не следовало сходить с утлой лодочки (собственного ума). О мудрости древнего змия здесь, похоже, бессмысленно распространятся, ибо эта тема, как раз, и явилась камнем преткновения, – глупо наступать на одни и те же грабли. "Мудрец не знает многого…" Так вот, знания в первую очередь сыграли злую шутку со змием. А потом уже пошла череда неприятностей – потеря баланса (гармонии) и неразбериха в низах. Можно себе представить, что творилось в земных департаментах после грома Небесного¹¹…

Имея всепоглощающую природу и хороший аппетит, драконье царство неизбежно принялось воевать между собой за пищу и территории.

Как оказалось, вширь Земля не меньше, чем ввысь. Правильнее сказать, высота приложилась в глубину и простерлась до такой бездны, что заглядывать туда у любой твари – кишка тонка. По сути, ламинарная¹² Вселенная никогда не была плоской (мелковатой), всегда существовал приличный объем, но её космологическая сингулярность¹³ имела ровную плотность Света. Так вот, человек сделал шаг, и произошло турбулентное смешение связей – представления (образы) отличаются от реальности. Вселенная (сознательная) стала катастрофически расширяться изнутри (!), тем самым создавая давление на "горизонтах событий". И, хотя галактики пока не сталкивались, многим пришлось потесниться. (Как известно, в центре каждой галактики имеется так называемая "черная дыра", вокруг которой вращаются звезды. Часть материи затягивается в "дыру", а часть отталкивается обратно, таким образом, образуя свечение по краям – горизонт событий.) То же самое происходило и на Земле, – люди (и пища) начали исчезать (таять) в Небытии¹⁴. Это лишь добавило путаницы в неспокойном Драконьем Царстве.

А, в общем, "большой взрыв", растянувшись во времени на несколько миллиардов лет, предполагал даже места отдыха – прекрасные для тела и души, особенно в горах, где воздух чист и светел, а низкая облачность и туман вызывает чувство прострации близкое к ощущению бесконечности бытия. Хотя (опять же), вполне возможно, именно в горах сингулярный процесс¹⁵ (расширение со сжатием) стал настолько быстрым и сложным, что просто оказался недоступным для понимания. Особенно, после того как открылись врата (портал) в Вечную жизнь.

Пять драконов¹⁶ сидели у потухшего костра и, переворачивая остывающие угли, грели конечности, уже прилично задубевшие от декабрьского ветра.

– И кто это посоветовал строить монастырь в таком месте? – спросил Третий дракон, которого мы условно назовем Влюбленным Красавцем. – Неужели мало было гор, не таких высоких, и расположенных не так далеко от людей. Глядишь, и заглянул бы кто-нибудь на огонек.

– Мы изначально пытались расширить империю, но ордината всегда имеет большую ценность чем абсцисса, если она хоть как-то доступна для чувств, – произнес Главный, то есть, Первый дракон.

По его грозному виду и решительности было понятно, что он не уступит и пяди отвоеванной территории, хотя при этом всем придется мерзнуть и голодать.

– Можно, в принципе, как-то привлечь сюда насельников из соседних монастырей, – произнес Второй дракон, которого ввиду легкости его мыслей называли Сентиментальным. – Я знаю, что Госпожа Вод могла бы пос… поспособствовать.

– От неё одна только сырость, – передернул от озноба чешуйчатыми плечами Четвертый дракон, знакомый с Госпожой Вод не понаслышке.

Его мы назовем Музыкантом, так как он умел играть на 5-струнном цине.

– Засуха не лучше потопа, – заметил Пятый дракон, которого можно было назвать Стратегом, ибо он сумел, пускай и на короткое время, укротить в империи стихию огня (алчность цзедуши¹⁷).

Этот разговор состоялся давно, по земным меркам. По Небесным – словно вчера. А по духовным законам с тех пор спокойно могла пройти целая вечность – дюжина их, – слиться в один счастливый миг или растянуться до бесконечности в ожидании чуда.

Лули

Увы, чуда не произошло. Никто не позарился на Лули в период цветения – с дождями в Сиане дело обстояло неважно и "жасмин" видимо был недостаточно влажным¹⁸. Собственно, цветение длилось уже минимум десять лет, а за это время любой цветок потеряет первозданную свежесть. Двадцать семь – для Китая окончательная старуха; маленькая комнатка в общежитии, с блеклыми обоями, знавшими лучшие времена, хоть и аккуратная, но обставлена нищенски (по нынешним меркам). Да и диван от "Versace", который Лули видела недавно на выставке, сюда бы просто не поместился, ни за что бы ни влез в узкие зарешеченные проемы дверей. О лифте в один квадратный метр говорить вообще не приходиться.

А может ей просто не везет, не под той звездой родилась?.. Вернее сказать, постоянно везет она – тащит всю компанию на своих костлявых девичьих плечиках, которые уже начинают сгибаться, превращаться в клюку. Увы, времени на фитнес просто нет, да и сил. Этим ловко пользуется шеф Лули, мужчина в летах – солидный дядя, у которого кроме официальной жены есть ещё несколько любовниц на стороне, притом, на полном обеспечении. Лули у него в качестве прикрытия. Когда госпожа Вонг (жена шефа) приходит в контору, она видит несчастное, безликое существо, полностью погруженное в отчеты и придавленное графиками – в очках с большими диоптриями, дико согнутое над столом. Над тем самым столом, на котором среди бумаг, и забавы ради, господин Вонг уже "осчастливил" Лули несколько раз, будучи навеселе. Определенно, это можно даже назвать извращением. И госпожа Вонг остается спокойной, уверенной в своем супруге; подобного за мужем она никогда не замечала. Поэтому, когда господин Вонг говорит, что задерживается на работе, жена ему свято верит. Правда, Лули обязана всякий раз извиняться перед госпожой Вонг за свою нерасторопность. Ведь по легенде, именно благодаря неуклюжести Лули шефу приходиться часами ждать отчеты… Уволить он её тоже не может, – кто потом такую возьмет на работу? А босс Вонг Реншу – настоящий джентльмен и филантроп. И он действительно помогает многим (в это время), делает вклады и обеспечивает их благосостояние.

Когда Лули была маленькой, она жила в горней деревне, у бабушки с дедушкой. У нее, конечно, были родители, но отец погиб ещё до её рождения, а мать трудилась на благо страны, на каком-то секретном заводе в Ухане. Виделась с дочкой не часто – пару раз в год. Остальное время Лули была предоставлена горам и собственной фантазии. Здесь у неё имелись свои знакомые феи и их покровители – могущественные драконы. С этими феями и драконами всю жизнь воевала бабушка Лули – школьная учительница и идейная атеистка. "Драконов не может существовать в принципе!" Но ведь Лули знала… и ходила часто в горы с дедушкой, повидавшим на своем длинном веку настоящих драконов. Наверное, именно благодаря этим драконам он двадцать лет прожил в пещере… а потом так и остался в окультуренных им же горах. Полностью перевоспитался, поверил и полюбил.

Стоит ли описывать осень в горах? Или весну? Голые камни, ручьи, клочки неба… – снег, скалы, орлы. Растиражированные буклеты предоставляют целый спектр прелестей – гамму красок и чувств, говорят о красотах с размахом. Но на деле, это маленькие замкнутые миры, статически депрессивные; они поражают воображение только постороннего наблюдателя, случайно потратившего миллион на экскурсию. Видимо оттого, что дедушка Лули дотошно изучил слякоть и холод – иней на стенах и перебои с едой, – в это время года он особенно чутко относился к простым вещам. И эта чуткость передалась Лули. Феи маленьких лужиц и ручейков незаметны для глаз случайных туристов. А ведь именно с этих истоков берут начало большие реки, от них питаются могущественные повелители гор. И стоит невероятных усилий проложить длинный путь сердца, чтобы однажды коснуться озябшими пальчиками чешуйчатой кожи дракона – осторожно, не спугнув дикого зверя, умилостивить его и приручить.

Глава 2

"У Неба пять воров. Видящий их процветает. Пять воров в сердце – действуй сообразно с Небом. Тогда Вселенная в твоих руках, мириады превращений родятся в твоем теле".

Трактат "Иньфуцзин".

Вот раньше люди были селективные, что ли. Конечно, не все, а только те, кто получал соответствующее воспитание. В древности, как и сейчас, воспитанием людей занимались драконы. Но те древние драконы определенно имели признаки благородства, врожденное чувство меры и, наконец, какую-то совесть. Не то, что нынешние…

Пять драконов пришли в монастырь сообразно открывшимся новым вакансиям и возможностям Сияющей веры¹⁹. Кто-то скажет: "Парадокс, нонсенс!" Но на деле – в Поднебесном Срединном царстве²⁰ места хватало всем. Так сложилось традиционно, что стремящиеся к единству учения и философские системы великой Желтой страны изначально сглаживали противоречия мира, и в этом была их ценность. При таком подходе, даже у самого отъявленного разбойника и смутьяна появлялась надежда, и его порой нелепые потуги на нравственном (духовном) поприще не зарубались на корню. Так вот, каждый из этих драконов препроводил своего императора прямо к заветной двери – Вратам Вечности, помогая, чем только можно и исходя из предоставленных каждому Небом ресурсов. Возможно, они ожидали от Неба своей награды… Возможно, они её непременно получат. Но оказавшись не у дел, драконы обратили свой взор на остальной (отсталый) мир. Ибо по своей природе, они могли смотреть пока только туда. Но ведь и в мире можно находить правильные вещи. Или, почти правильные… и учить (воспитывать) массы в духе преданности Небесам. Ну, или хотя бы кого-то из них.

Зедонг

Учиться Зедонгу хотелось с детства – постигать мир, и проникать в него дальше, чем видишь. Ему не нравились плоские зеркальные отмели – хорошая рыба везде найдет свою глубину. Имея допытливый ум, он сразу понял, что жизнь – она разная, может быть горькой и сладкой. И у кисло-сладких ягодок дерезы (годжи) бывают "волчьи" ядовитые сестры, от которых крепко проносит живот. С раннего детства познав на себе их полезные свойства, Зедонг увлекся фармакологией, и в итоге на Северо-Американском континенте получил неплохое образование, вместе с тем повсеместно продвигая маркетинг китайской чудо-ягоды "Нинся гоуци", не объясняя подробно, в чём их польза, а в чём вред. Ведь не секрет, что яды в малых количествах лечат. И если добавить к горсти сушеных "барбарисок" одну ядовитую – эффект непременно последует. Правда, опыты китайской традиционной медицины на просторах континента полной Свободы вскоре пришлось прекратить, так как Зедонгом всерьез увлеклась антимонопольная служба страны. Всё дело в нездоровой конкуренции на рынке продукта. Ягоды годжи почему-то реально помогали только от господина Мао Зедонга, и завистники натравили на него всех чиновников. Да и фамилия с именем китайского фармацевта резали слух. Так или иначе, Зедонгу пришлось переселиться "восточней болота"²¹, и заново открыть для себя родину грез.

Только приехав обратно из Америки – домой в Сиань, Зедонг сразу ощутил мощь древней культуры. Вероятно, долгое время вращаясь в западных тинных запрудах, он развил в себе соответствующие щупальца, отростки чувственного восприятия – окружающий мир более не казался плоским и строго материальным. А может быть, в деле осознания внутренней глубины родного города Зедонгу помогла вера его западных пациентов в чудо-ягоды – вера в реальные чудеса, распространяемая теперь в древней Чанъяни новыми христианами, понаехавшими из-за бугра. И хотя Зедонг как фармацевт знал, что чудес не бывает, за каждым явлением стоит реальный механизм сокрытых от глаз сил природы (движения ци), он всё же стал захаживать в молельный дом по соседству и созерцать эйфорию доверчивых граждан, кумекая при этом, каким образом это дело использовать в выгодных коммерческих целях. Как ни странно, но здесь люди тоже излечивались от различных недугов. Наверное… Женщина, руководившая церковью и лечившая всех силой Господа, кстати, была врачом, и Зедонг сразу почувствовал возникшую меж ними общность, профессиональную связь.

Древние города. Они несут в себе печать времени – отголоски эпох, запечатленных в камне и глине – емкость духа, достигшего однажды цветущих Райских садов и воплотившего мечту в земной действительности. Там, где это удалось, навсегда сохраняется связь между землей и Небом, и накаты не выразимых чувствами состояний непременно будут достигать открытого им сердца, верующего в чудеса. Кто-то, наверное, непременно упомянет здесь о прелести²²… А кто-то и рад будет почувствовать праздник души, и убедиться еще раз, что "загробный мир" таки существует. Так что не будем строго судить.

Вот и Зедонг, невзирая на скепсис умного и здорового организма, вдыхая воздух Сианя, наполненный еще властными флюидами династии Тан, подходил к врачу-проповеднику Чжао Мейфен осторожно, с некоторой снисходительностью к маленьким женским слабостям – всегда и везде командовать парадом, на белом в яблоках скакуне. Тем более, что госпожа Чжао Мейфен была настоящей леди (судя по фамилии), и к тому же получила образование в Лондоне.

Вероятно, Зедонг хотел окунуться в древность поглубже. Или просто поближе познакомиться с леди Мейфен. Но он купил два билета на экскурсию к горе Уданшань, что в провинции Хубей, и предложил один понравившейся ему женщине, врачу и миссионеру.

Глава 3

"Дух сам собою пребывает внутри. То вдруг приходит, то вдруг уйдет. И никто не может его познать. Потеряй его – погрузишься в смуту. Обрети его – и во всем проявиться порядок. Очищай усердно вместилище духа. И энергия жизни сама соберется в тебе".

Трактат "Гуань-цзы". Внутреннее делание.

Порядок возникновения вещей невозможно нарушить. Но можно внести хаос, сумятицу в очередность событий путем насилия и грабежа. Расшатывая, таким образом, устои, падший духовный мир ни к чему не стремится, ибо его пустота – результат потери порядка вещей. И хотя древними много говорилось о пустоте, в конечном счете, это был просто эффект несостоятельности того духовного мира, в котором жил человек. Даже если баланс внутреннего и внешнего теоретически здесь и возможен, обрести гармонию в таком сложном и запутанном мире удавалось немногим. Всё оттого, что просторы Поднебесной сотрясали постоянные войны, порождаемые завистью "сынов неба"²³, и созидательный духовный процесс, разумеется, подменялся учением о пустоте²⁴. Но, пусть даже следуя логике падшего мира… пустота все равно не являлась конечной целью обретения себя в вечности. В поднебесном Драконьем царстве никто, в принципе, не был согласен на полную и бессмысленную пустоту. А то, что подобное состояние – проклятие духовного мира, ежечасно третирующего человека, всегда искусно замалчивалось и облекалось в обтекаемые формулировки. Конечно, чему-то же пытались научить духи людей, – в первую очередь, как жить (сосуществовать) с ними такими. Управлять энергиями и выдерживать равновесие. И при этом ещё не потерять… милость Небес!

Но пусть не думают легкомысленно люди, что драконы все это время просто болтались без дела; они, по сути, являлись прекрасным инструментом воздействия на мир, на сознание бессознательных граждан; внушая телам страх и трепет, драконы заставляли чаще поднимать глаза к Небесам. И, не допуская расхлябанности, строго следовать Пути и подчинятся законам природы. Кто-то же должен был здесь соблюдать хоть какой-то порядок.

Джиан

Джиан, так звали в детстве шансяо (полковника) Чэнь Джена²⁵. И хотя разница в значении имен была приличной, но если произносить детское имя быстро и с армейским энтузиазмом, то смысл будет один и тот же. "Китайский парень (корень), это не больной человек Востока"²⁵. Подражая герою Брюса Ли, полковник Чэнь Джен часто повторял эту фразу про себя, особенно в моменты, когда ему приходилось очень туго, и он один отбивался от сотни упорных вьетнамских головорезов, воюя в джунглях за интересы своей великой страны. Война-то, собственно, происходила не столько за плацдармы, сколько за идеологию, и когда эта идеология существенно поменялась, начиная с "Северных территорий"²⁷, конфликт себя исчерпал. После окончательной демаркации границы и подписания мирного договора²⁸ надобность в военных операциях отпала. А полковник (боец невидимого фронта), фактически выживший один из своего полка – латанный, перелетанный вернулся домой к мирной жизни, в новый ему совершенно неведомый мир. И первым делом он понял, что у него нет белого красивого костюма Мао²⁹, чтобы очаровать потенциальную Лиэр³⁰.

Конечно, годы службы – вынужденного и строгого соблюдения системы активности меридианов "шичень"³¹, а также железной армейской дисциплины, не могли пройти бесследно и не принести результата. Качественно собранный внутренне (в том числе и врачами) полковник не сломался и не запил. Он взялся за дело – принялся строить дома, получая по армейской линии хорошие рекомендации надежного делового партнера, и льготные кредиты от государства за свои многочисленные раны и пролитую кровь. Таким образом, строительная компания "Джиан и товарищи" быстро освоила свободные ниши Гонконга, сразу же после возврата контроля над территориями, и вошла в сложную конъюнктуру местного строительного бизнеса. Полковник Чэнь Чжен купил себе белый костюм Мао, а когда возникала потребность – одевал "хаки", брал свою любимую QBZ³², и ехал решать вопросы, как он привык это делать. И всё-то было бы ничего, если б не упорство местных духовных иерархий, окопавшихся за годы империализма в мозгах "диких лебедей"³³ и опустивших тенёта в их души мафиозных структур. Как бороться с людьми полковник хорошо знал, а вот как с духами – имел весьма смутные представления. Хотя…

Дело в том, что случайно, на одном официальном приеме полковник Чэнь Джен встретил-таки свою Лиэр. Как полагается, он щеголял в белом костюме, но Лиэр – дочь босса одного из кланов, была истово верующей католичкой, и на дух не переносила матерную конкретику "красных" идейных парней.

Глава 4

"Сокровенное – оно во мраке располагает десять тысяч вещей, но его форма не видна. Оно из пустоты рождает принципы, соприкасается с одухотворенным разумом и создает установления, пронизывает древнее и настоящее, разделяя категории всего сущего; переплетает между собой силы инь и ян и развязывает жизненные начала. Одно разделяется, другое соединяется, таким образом образуется небо и земля. Небесные тела и солнце вращаются по своим кругам, твердое и мягкое соединяется. Все возвращается на свои первоначальные места, конец и начало всего определены. Одно рождается, другое умирает, их судьба ясна".

Трактат "Тай сюань цзин".

То, что человеческий разум достаточно свободно может шастать по Вселенной, драконами, (духами) всегда использовалось очень рационально. Проникнуть в места малодоступные с помощью энергий и возможностей тела человека драконам помогали знания. Увязав законы построения Вселенной в схемы, человеку предлагались даже перемещения во времени – познание будущего, хотя оно, это будущее (в том числе и будущее бесконечной Вселенной!) вряд ли могло зависеть от того, каким образом упадет три монетки или от гадания по палочкам тысячелистника³⁴. Ведь в принципе, – какая польза от знаний, если ими нельзя воспользоваться и корректировать это самое будущее? Но этот момент ловко обходили вниманием: три монетки… и ты творец своей судьбы, а заодно и властелин времени! Явная несуразность такой манипуляции определенно была искусно скрыта от ума – сознания человека. Идея расположения точки зрения разума человека в нужном для познания месте на самом деле являлась не чем иным, как захватом этого самого разума (сознания). Притом – абсолютно добровольно, так как человек от Творца имел свободную волю и мог уклоняться туда и сюда – "стремиться к тому, чего ему не хватает и отбрасывать то, что у него в излишке"³⁵. Ведь такое состояние ума "близко к смыслу сокровенного!" Так появились гадательные мантики "И цзина" (Книги Перемен) – познание воли Неба, воли богов. А то, что эту волю тоже можно изменять на свое усмотрение, (вдруг тебе не понравился расклад – оттого и называется практика гаданий Книгой Перемен), если ты достаточно умный и смог проникнуть в тайны триграмм и гексаграмм через афоризмы их толкований, предполагалось (предлагалось духами) изначально. Иначе, зачем брать в руки кости?.. Вот и получалось, что человек, сам того не подозревая, становился архитектором Вселенной – времени и пространства. Не меньше. Этот малюсенький микроорганизм – даже не песчинка по сравнению с бесконечностью той же материальной Вселенной – двигал многотонные звезды, системы, галактики, как ему заблагорассудиться! Абсурд идеи, хотя мантика "Книги Перемен" с виду трезво практична и рациональна, обнаружился с развитием прикладной науки, (дискретной математики, в частности); на этом фоне, несомненно, усматривается гениальность мышления Конфуция, который сразу сказал, что не рассуждает о чудесах, насилии, хаосе и духах. А здесь все четыре элемента в одном, и что ещё забавнее: "И цзин", претендующая на тайную доктрину со всей присущей ей мистической составляющей, напрямую опровергает корреляционную ассоциативность (зависимость) факта от истины³⁶. И при этом методика "реальной смены будущего" при помощи гаданий (Книга Перемен) таки вошла в конфуцианский канон. Браво! (Аплодисменты).

Ши Лао

Господин Ши Лао (старец) тоже не сразу стал уважаемым и почтенным. Тем более, раньше никто бы даже и не подумал назвать его господином. В детстве он носил имя Лиу (течение), которым его называли в семье близкие, а когда немного подрос, получил приставку "товарищ". В то время течение жизни вдруг получило резкое ускорение (духовный прогресс), можно сказать, кардинально превысило все свои гипотетические возможности и потеряло реальную узнаваемость (технологическая сингулярность). Оттого понять, что творилось во времена хунвейбинов²⁷ сейчас практически невозможно. А тогда было всё предельно ясно, и товарищ Лиу шагал в первых рядах красной гвардии Мао, пока не выяснилось, что у него есть душа, и эта "зараза", наверное, верит в Бога. Впрочем, к чему эти "пережитки прошлого" – хунвейбины жгли всё подряд и стоили новую жизнь, от самого начала. А Лиу писал для товарищей стенгазеты – крупные пиктограммы красивым почерком, – предельно понятную историю сотворения мира.

Дело произошло в городе Циндао в провинции Шаньдун. Товарищ Лиу приехал туда с поездом дружбы искоренять четыре пережитка прошлого, помогать местным студентам изобличать монархистов. Вопрос касался одной сотрудницы городской больницы, фамилия и имя которой, по мнению студентов, изучавших историю, были созвучны фамилии и имени буржуазного художника эпохи Тан, изобразившего на своих картинах аспекты сладкой жизни императора и его гарема. Это не могло не затронуть чувства революционно настроенной молодежи; копнули глубже, и оказалось, что "монархистке" симпатизируют многие в больнице, и даже первый секретарь горкома вступился за неё. Тут молодые товарищи, и Лиу вместе с ними, принялись выявлять скрытых "агентов горкома"; возможно, где-то перестарались. Они обливали черной краской сотрудников больницы, заставляли их прыгать, лаять и кричать "Я – нечисть!" Тех, кто не хотел прыгать, били по пяткам, кололи иголками и проводили "душеполезные" беседы в кладовой среди куч грязного окровавленного белья. В этой-то темной коморке Лиу впервые испытал на себе адские муки.

Студенты заволокли в кладовую дежурную медсестру, прямо за волосы – подругу сотрудницы со странной фамилией, и, сорвав белый халат, попытались воспользоваться её беззащитным телом. Но вдруг, Лиу обнаружил на шее несчастной крестик – самый настоящий! И хотя было темно, а хлебнувшие медицинского спирта подростки – залившие зенки по-полной, ничего почти не соображали, Лиу понял, что перед ним настоящая христианка. Какие еще нужны доказательства! Он потянулся рукой, взялся за крест и рванул его с шеи девушки. Но крест вмиг стал раскаленным – блеснул словно молния, и вонзился в ладонь, – вошел прямо в руку, оставив на месте проникновения рану, похожую на стигмат. И как не пытался Лиу вырвать, выковырять его, выгрызть зубами, крестик словно растаял, растворился в крови и проник в его сердце. На этом моменте Лиу и узнал, что у него есть душа – совесть заговорила, заорала на ухо бестолковому телу. И хотя Лиу отбивался от "призрака", – голос не умолкал, – он стал кричать через рот, обличая товарищей (пока те насиловали бедняжку), бросая тело самого Лиу то в жар, то в дикий холод. Никогда ещё Лиу не испытывал подобного ужаса – такого озноба и такого огня геенского, жгущего изнутри. Без сомнений, эти состояния переживала его душа; ведь в темной комнате была нормальная температура. Лиу выскочил оттуда как сумасшедший. Он сигал в больничный прудик и заворачивался в три одеяла – ничего не помогало. Решив вдруг, что у него горячка и бред, Лиу разбил об пол пять термометров. Каждый упорно показывал 36,6. Тогда он принялся жрать все подряд лекарства, которые находил в больнице и запивать спиртом. На его месте любой бы умер от передозы, но Лиу лекарства не помогали, и страшный огонь креста – жгучий и леденящий одновременно, не уходил из тела. Определенно, тело было сопряжено с чувством души…

Много воды утекло с тех пор. Товарищ Лиу стал господином Ши Лао. Он отсидел десять лет в трудовых лагерях за неправомерный, "некомпетентный" подход – кормил свиней, и скрипел зубами от мук и бессилья, – крест в теле жестко давал о себе знать. Потом ещё долго лечился – работал, жил, любил, и не смог… не смог видеть, как его родные (близкие) просто загибаются под тяжестью ноши. Тогда он понял, что это только его крест – пошел в один из вновь открывшихся монастырей, и не получил облегчения. Древние даосы учили правильно и мудрено, но никто не объяснял, что делать с крестом в теле; современные только подражали их внешнему виду. Буддисты же вообще ничего не делали, кроме гимнастики. В одном католическом монастыре ему посоветовали истязать тело и лупить его плетью; он только кисло улыбнулся в ответ. Много побродив по стране, Ши Лао, наконец, осел в Сиани, став каллиграфом. Здесь ему немножечко полегчало, особенно когда он брал Евангелие от Иоанна и выводил красивым почерком: "太 初 有 道, 道 与 神 同 在, 道 就 是 神"³⁸.

Теперь, если кто-то из туристов заказывает ему каллиграфический этюд, господин Ши Лао – измученный старик, в повидавшем много дождей и солнца, выцветшем солдатском ватнике, наперво пишет эти известные строки. Но мало кто ведает, почему он это делает. Книга всегда у него под рукой – с ней ему легче нести свой внутренний крест.

Глава 5

"– Сы! С вами можно начать разговор о "Ши цзин". Когда я говорю вам о чем-нибудь, что совершилось в прошлом, вы (уже) знаете, что последует в будущем".

Конфуций. "Лунь юй" Ответ ученику Цзы-гуну.

Кто-то сказал, что будущее туманно. Видимо у него были на то причины.

Пять драконов ещё раздували угли, как в их монастырь пришел новый указ³⁹, не то, чтобы сверху, а где-то издали и со стороны Запада. Согласно новому указу, всем предписывалось сложить крылья и заняться трансформацией материи в тонкие области – насытить прану энергией жизни. То, что эта жизнь может быть различной, само собой упускалось из виду, – свинарник на первом этаже предполагал дополнительный обогрев⁴⁰ – теплый пол, но никто не спрашивал, как в таком доме дышится. "Заткни нос и не кашляй".

– Они, определенно, там все с ума посходили, – произнес Красавец, подняв тонкую бровь и указывая в сторону столицы.

– Чтобы сойти с горы, сначала нужно на неё взобраться, – заметил Стратег. – "Правящий с помощью добродетели подобен звезде Гуй, которая занимает свое место в окружении созвездий"⁴¹.

– Данное новое положение, наверное, подразумевает акт смирения, – предположил Сентиментальный дракон, который мог летать и без крыльев, одной только мыслью.

– Нам нужно окопаться и перейти к обороне, – со всей ответственностью заявил Главный.

– Но циркуляр как раз и предписывает подобные действия, – произнес Музыкант. – Кто же высидит в этом свинарнике (гадючнике) и не начнет огрызаться?

Музыкант, мелодично присвистнув, щелкнул в сторону зубастой пастью,

Джундже и Дандан

Девушке в Китае необходимо уметь постоять за себя. Потому, что если вдруг начнут бить, никто не сделает скидку на то, что ты девушка. Традиционно, женщине в Китае жилось хорошо только в императорском гареме, особенно, если в гареме девушек больше тысячи и твоя очередь придёт не скоро. Но советская власть лишила её этой привилегии, уравняв в правах с мужчиной, но не в силе, – накосячила, отгребай по-полной. Тут уже не до сентиментальности, учитывая тот факт, что мужу необходимо было на ком-то регулярно совершенствовать свое кун-фу.

В первый же день, как Дандан пришла в клуб, у нее начались проблемы. Проблемы были и в универе, хотя училась Дандан хорошо. Но задеть плечом в коридоре девушку с живыми, словно ртуть, глазами добавляло проблем каждому, – почему-то парни вели себя с Дандан именно так. А всё оттого, что "Красная Ртуть"⁴² ходила с высоко поднятой головой и не опускала глаза, не уступала тропу сильным мужчинам, не отводила виновато взгляд в сторону, словно побитая собачонка.

Дедушка Дандан был настоящим мастером. Он работал агрономом, и всё время проводил в полях возле растений. От них он получал энергию жизни, которая исходила от земли, поднималась на тонких стеблях, чтобы, в конечном счете, утучнеть и принести богатый урожай. Кто видел и знает, сколько энергии содержит в себе злаковое поле, тот сразу поймет, о чем идет речь. Стоит только провести по колосьям рукой. А дождь, солнце и ветер – постоянные товарищи дедушки, доставляли ему все необходимые компоненты для созидания цельной органичной натуры. И хотя у дедушки не было учителя, он один в полях освоил все базовые принципы ушу, со временем став настоящим мастером. Мог даже летать над полем, – как утверждали некоторые случайные и не совсем трезвые свидетели. Но, кто им поверит? Однажды дедушка ушел в поле… и не вернулся.

Так или иначе, все свои знания дедушка-мастер Ли передал внучке, которая по традиции детство провела с родственниками в деревне. Кого еще было ему учить в этих полях?

Повзрослев и попав в город, Дандан поняла, что здесь иная "злая" энергия – она ломает человека и делает его слабым. О чем уже говорилось однажды – "В чем сила, брат?" И Дандан решила не сдаваться, не прогибаться под злую силу – характерным движением кисти ловить змия за жабры и, зажимая его в кулаке, отправлять обратно, откуда он прилетел. Так она и поступала, отчего многие парни в универе ходили с фингалами. А кто сомневался, тот лично на себе проверял силу дракона.

В ночном клубе, куда пришла работать Дандан старшим менеджером, был уже старший менеджер. Красавчик – весь из себя, он видимо решил, что мир принадлежит избранным, и заносчиво повел себя с руководством клуба, вернее сказать, дерзко ответил хозяину на справедливое требование приходить на работу раньше персонала, а не после всех. Без сомнений, красота спасает даже мужчин… Его не выгнали сразу, даже не понизили в должности, ибо клуб был женским, а Джундже – его визитной карточкой. Но приставили к парню помощника, причём на равных правах – второго главного менеджера. Хозяин видимо был человеком бывалым, судя по шрамам, и нашел такого специалиста, который сочетал в себе красоту, силу и знания – прямо из Уханьского университета, по праву претендующего на первое место среди учебных заведений в материковом Китае.

"Объедок?!"⁴³ – первое, что произнес удивленный Джундже, когда увидел своего конкурента.

И последнее… Красота требует жертв, даже если ты император, а она – Ян-гуйфей⁴⁴. Джундже взялся было за стакан с тоником (встреча произошла возле бара), движение получилось неаккуратным, и жидкость брызнула девушке прямо в лицо.

Коварная мужская красота – злая сила, обвилась вокруг шеи Дандан, словно гадюка, но девушка резко стряхнула кистью, и Джундже улетел на темную сторону клуба, от прилавка в танцполе.

"Батл, так батл". Конечно, Джундже сразу же поднялся (он был совсем не слабеньким, и кое-что смыслил в драке) и снова упал – и так восемь раз. Потом он понял, что имеет дело не с "объедком", а с мастером, и сразу проникся уважением, которое моментально переросло во взаимное пылкое чувство.

Любовь. Она наполняет жизнь смыслом, делает счастливыми даже инвалидов. А тут два молодых красивых человека в черных строгих костюмах, прямо как Нео и Тринити, и загадочная, фантастическая ночь впереди. В ночных клубах встречи всегда полны риска и неожиданностей – любовь, не привычка. А отношения без адреналина, это извините, "пердимонокль"⁴⁴ – словно китайская еда без перца.

Эпизод II

Глава 1

"Сунь-цзы сказал: война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.

Поэтому, в ее основу кладут пять явлений: первое – Путь, второе – Небо, третье – Земля, четвертое – Полководец, пятое – Закон".

Сунь-Цзы. "Искусство войны".

Выбирая Небо, ты выбираешь войну. Выбирая Любовь, ты выбираешь войну. Выбирая мир, ты автоматически выбираешь войну. Диалектика жизни такова (по Гегелю), что любой тезис имеет своего противника (антитезис) и, вступая с ним в отношения, рождает новое явление – синтез боя (схватки), результат столкновения. А тот в свою очередь, находит себе достойного противника, и так до бесконечности. Пока Абсолютный Дух не познает сам себя через человека. То, что настоящий брак – истинная война, супругам, наверное, объяснять не нужно. Это, что касается рода человеческого. А духовная жизнь вообще невозможна без столкновений, очерчивающих границы – ибо этим характеризуется качество духовного материала, его способность противостоять падению. Иначе, откуда это явление – падение духовного мира? Вот и получается, что понимание действительности происходи от испытания на себе возможностей жизни. Говорят, – столкнулся с действительностью. Духи знают не понаслышке, как это происходит. Так и человеку, можно легко воспарить, ломиться по жизни, не чувствуя берегов, пока обстоятельства не остановят, пока на своей шкуре (банковской карте) ты не поймешь, – деньги закончились, и уже никто никуда не идёт (не едет на море). Думаете, при этом удастся избегнуть конфликта? И видимо оттого, что очень хочется возразить (многим притом, даже автору), возникает явление, называемое борьбой противоречий, короче – войной. Наличие достойного противника ценно, как условие возвращения духа на Небеса через сопротивление материи.

Пять драконов приняли вызов. Они собрали способных к сопротивлению и заложили фундамент – основание силы, поднявшись на которое в любой момент можно расправить крылья и взлететь до Небес.

– Если участь мира предрешена, стоит ли заниматься набиванием рук? – спросил Сентиментальный Главного, глядя как тренируется целая армия.

Новая (старая) власть запретила христианство, и к ним в монастырь прибилось большое количество духовных сущностей, окормлявшихся возле церкви Сияющей веры, а также светлые души не желавшие вступать в брак. И хотя монастырь "Пяти Драконов" официально теперь считался даосским, дух в нем оставался прежним, где-то как раз на уровне видения Пути.

– Мир должен прогнуться, и нам Небо поможет, – произнес Главный, ничуть не сомневаясь.

Он сделал выпад, и гора отодвинулась на метр. – Я не сказал, – горы подвинутся; я убежден, что горы примут правила нашей игры и пойдут на сотрудничество. Мы приложим терпение к нашей силе, и будем смотреть, как Небо нагибает вершины до самой земли.

Главный стиснул зубы и когти.

– А если все-таки горы закоснут⁴⁶ до конца, окаменеют в упорстве? – возразил Стратег.

– Тогда мы ударим по ним кулаком нашей ярости? – произнес Главный. – Для этого, собственно, и набиваем лапы и руки.

– То есть, мы будем действовать в контексте стратагем⁴⁷, – облизнулся от удовольствия Музыкант.

Собрание, недоумевая, посмотрело на "блаженненького".

– Ну, делать то, что обычно, – уточнил Музыкант, – имея при этом Небесные перспективы. О, назовем это искусством войны.

Музыкант поднял согнутый коготь.

– Именно так, – подтвердил Главный.

– Ничего нового. Поднебесная всегда так жила, – резюмировал Влюбленный Красавец.

Лули

Всё как обычно – работа, коморка; коморка – работа. И пару раз в год подарок от шефа, с барского плеча. Лули терпеливо сносила невзгоды и радовалась весеннему дождю (словно курица), всякий раз надеясь, что именно он откроет её внутренне, по-настоящему. И может быть, шеф оценит её преданность и "пунктуальность". Хотела ли она стать десятой в списке – трудно сказать, но девичья наивная и доверчивая душа не знала другого мужчины, а редкость встреч способствует идеализации противника. Ведь в мире действует диалектический закон борьбы противоречий. И вот, всё как обычно – очередная весна, и Лули спешит на работу – спицы её велосипеда сверкают бусинками росы и шелестят мелодично и тонко, раздражая бродячих собак. А Лули спешит, не обращая на них внимания – уже ударил первый весенний гром и вот-вот пойдет дождь, которого она так ждала. Но плащ у Лули тоже очень тонкий, и Лули знает, – если она промокнет, обязательно схватит бронхит. Поэтому педальки так и мелькают, так и мелькают…

Тут из какого-то двора выскакивает здоровенный Барбос. Нет, не те тощие бродячие дворняги, которые сами шарахались от вида Лули, а дородный сенбернар, откормленный сосисками с "Педигри" вместе, и не видевший вечность костей. Вряд ли пёс слышал свист спиц – в таком состоянии уже ничего не раздражает; но внутреннее врожденное собачье чувство… и внезапное открытие, что он таки недополучил удовольствий от мира, подсказало ему – это шанс! И пес рванулся навстречу своему счастью, играя мышцами, лоснясь в лучах весеннего солнца от хорошего ухода и дорогого шампуня.

Вы слышали первый весенний гром? А что, если это вовсе не гром, а удар железного коня (велосипеда) об новое "Bentley"?! Громкий, неожиданный до фатальности звук торжествующей природы и справедливости. Так многим и слышалось этим счастливым весенним утром.

Девичья душа, если её только не грызет зависть, это настоящий цветущий сад – тактильно касаясь веток и вдыхая аромат, с девушкой можно беседовать вечность. О том, и о сём – раскрыть девичье сердце и выведать все его тайны – укромные уголки Эдема, упиваясь блаженством, бродить по обновленной весною земле. Вы же видели, как долго беседуют с девицами духовники?.. А всё оттого, что мир тривиален, и женщина не первой молодости уже не благоухает и не разит свежестью, а чем-то иным. Не все, конечно, но мало сохранивших свой сад в чистоте. Да и это не главное, – время берёт свое. И возможности. Девица ими полна под завязку. Вероятно, тут упование целого рода – десятки Ангелов летают вокруг и ждут своих пока не родившихся душ. Это потом эти души мир возьмёт в оборот. А пока – райский сад с Ангелами, и сны, полные сказочных грез.

Лули обнаружила себя не в саду. Она неожиданно очутилась в горах, в каком-то христианском монастыре, о котором не имела даже малейшего представления. Нет, конечно, она узнавала местность – горы Уданшань, по которым бродила в детстве с дедушкой. А также Лули знала из истории Сианя о христианстве в Китае; о том, что в древней Чанъяни, кроме терракотовой армии, существовал еще золотой квартал Инин. О нём она прочитала на "несторианской" стеле⁴⁸, и о пяти драконах в частности… Но кто бы мог подумать, что она столкнется с ними в реальности. Тут такая же вероятность, как старому велосипеду столкнуться с новой "Bentley Mulsanne" за полмиллиона долларов.

Пять императоров сидели на высоких золотых тронах, за ними стояли пять огнедышащих настоящих драконов, а маленькая Лули тряслась как собачонка на сквозняке.

– Ты что ж это мать… мать твою, подставляешь свою вагину(!) кому ни попадя?! – пробасил первый владыка, нахмурив брови и притопнув ногой.

Девушка широко открыла рот и глаза, при этом втянув голову в плечи. Все что угодно, но такой откровенной прямолинейности Лули никак не ожидала. К тому же, она вдруг ощутила, что стоит перед грозными судьями совсем обнаженной, в чём мать родила.

– Разве не знаешь, что случайная связь с мужчиной называется прелюбодеянием? – строго спросил второй, не менее грозный император, но все-таки, как-то более снисходительно к человеческим слабостям.

Он слегка улыбнулся. – Любовь – она, конечно, прощает многое, кроме неведения и лжи. А этот человек лжёт и никогда на тебе не женится.

– Не дай Бог ей такого мужа, – произнес третий Сын Неба, вздохнув. – Лучше сразу повеситься.

Видимо, он хорошо знал дело.

– Ты того, определись как-то по жизни, будь собранней, решительней, что ли. И не прогибайся перед шефом как цзун-гун²⁹ перед фавориткой, – посоветовал четвертый.

– Но она же тонкая, словно тростинка, и даже незначительное колебание ветра шатает ею влево и вправо, – заметил пятый, заслоняя ладонью глаза. – На вот, прикройся.

Он бросил ей царские шмотки – лунпао с изображением дракона.

Все, что угодно, но Лули не должна была надевать эти одежды. В древние времена такой поступок приравнивался к государственной измене, и наказание следовало необратимо – смертная казнь. Правда, Лули жила в другом веке, в другом измерении, и была совершенно незнакома с этикетом двора. И как только она надела халат раздался страшный свист… – ветер, гром, молнии, искры из глаз… – из-за трона поднялся дракон и заслонил собою полнеба. А потом низринулся на бедную Лули, как коршун на куропатку.

Лули затрепетала от ужаса, ладошками зажав глаза. Поэтому она не увидела и не узнала: дракон не разорвал её в щепки, не разнес по косточкам, а опустился и стал за ней, как ранее стоял за императором. Ведь его изображение на лунпао подразумевало реальное присутствие и покровительство.

В духовном мире всё намеки на драконов излишни: умные и осторожные люди знают, – не стоит упоминать имя дракона не к месту и произносить его вслух, даже шепотом.

Лули открыла глаза.

Моросил мелкий дождь и рясно ложился на куст жасмина, осыпая его бусинками росы. Лули лежала возле поцарапанного автомобиля. Над ней стоял пожилой и властный мужчина, и что-то объяснял полицейскому. А тот только учтиво кланялся и извинялся.

Глава 2

"Люди древности в своих знаниях достигли предела. Чего же они достигли? Они знали, что изначально вещи не существуют, – вот предел, вот вся бездна смысла, и добавить к этому нечего. Те, что шли за ними, считали, что вещи существуют, но нет границы между вещами. Те, кто шли потом, считали, что границы между вещами существуют, но никакая вещь не может быть "этим" или "тем" (объектом и субъектом). Противопоставление "этого" и "того" – вот причина затемнения Пути. А когда Пути нанесен ущерб, возникает любовная привязанность".

Трактат "Чжуан-цзы". Внутренний раздел.

Знание Пути (видение) – дело нешуточное. Тут по-любому возникает длинная цепочка связей – не одно случайное озарение, а целая жизнь, – способность делать анализ духовных открытий называется мудростью. С другой стороны, неподъёмность чужого опыта делает его бесполезным, – всё зависит от изначальной полноты в человеке, возможности его духа охватить сразу, (одним махом) концентрированный результат Пути. При этом подходов к проблеме будет множество.

Воистину, далеко от внутренней духовной жизни отстоит современный человек, обнищавший до такой степени, что любое мановение ветра принимает за чудо, свершающееся наяву. При этом, голая душа, полностью обнаженная от добродетели, считает себя достойной (о, дикий ужас) Небесных откровений! И даже этот блуд, с большой натяжкой, правда, можно назвать любовной привязанностью. А все оттого, что Небо не отвергает любые попытки. В принципе, Небу ничего не стоит из камней воздвигнуть себе сынов. Но обычно, проблемы начинаются у камней, считающих себя Сынами Неба. Когда одну женщину славной древности, лишь слышавшую о Пути, спросили, – откуда? она дала точный адрес: "Я восприняла это от сына писца, сын писца воспринял это от внука чтеца, внук чтеца воспринял это от Ясного Взора. Ясный Взор перенял это от Чуткого Слуха, Чуткий Слух перенял это от Труженика, Труженик перенял это от Сладкоголосого, Сладкоголосый перенял это от Глубочайшего Мрака, Глубочайший мрак перенял это от Хаоса, Хаос перенял это от Безначального"⁵⁰. Тут, похоже, именуемые с большой буквы посредники имеют Божественную природу… и приближаются к Творцу согласно Небесной иерархии – положенному каждому чину и званию. А полному сластей, глубоко падшему чувственному человеческому организму кажется, что он уже имеет Божественную природу. Конечно, многие вопросы решил Принявший крестную смерть, – а как ещё могло выглядеть Его проникновение Оттуда сюда и обратно? Ведь, в сущности, Путь очень длинный. И если он для человека сокращен до минимума (но не для духов!), то не стоит забывать: прежде всего, это крестная смерть, а потом уже – ходить по воде.

Но современный человек не желает отказывать себе, в чём бы то ни было. Та же женщина (слышавшая о Пути) в первую очередь говорила о сохранении идущего по Пути и, найдя одного достойного, оберегала его как могла. Не в пример современным гуру (женщинам, преимущественно), пытающимся реализовать свой блуд (любовную страсть) по полной, не считаясь с возможностями человека. О чем это говорит? О том, что они даже понятия не имеют, что сами из себя представляют, в каком духовном мире живут, и что эти духи творят. Это, с позиции древних истин…

А в современном мире даже драконам бывает несладко. То чешуя лущится, то голова застрянет в норе. А еще коварство сородичей и тупость людей. Ведь те знания, что драконы имеют, предполагают достойные сосуды – отнюдь не сырую глину и чувственный блуд. Иначе, употребить их должным образом не представляется возможным, а равно – делом полезным и нужным. Лучше уж не знать и не видеть Пути, нежели трактовать поверхностно его содержание. Так, впрочем, многие из людей и поступали, и что примечательно, стяжали в народе авторитет мудрецов.

Христианство – это особый (внутренний) раздел. В нем откровения граничат с безумием, а возможности человеческого ума исчерпываю себя уже на пороге этих откровений. Но и тут есть место приложения древних истин – способность объемно поддерживать полноту веры, и что называется, вправлять ей мозги. "Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей старое и новое"⁵¹. Из этого следует, что методы постижения не изменились, изменились возможности. Но Истина всегда опирается на закон – мудрость древних. Если, конечно, эта мудрость является таковой.

Пять драконов видели Свет – чего никак не отымешь. И сохранили предельную мудрость, не в пример остальным. Разглядывая современных "туристов", иногда даже с некоторым любопытством они отмечали, что народ схватывает налету древние истины, словно голодный пёс пищу. И по объему приближается к полноте, – хотя ни жевать, ни переваривать её уже не в состоянии.

– Что она несёт, эта женщина? – спросил Сентиментальный Дракон, указывая на сгусток материи, дико вращающийся, словно пульсар.

– Наверное, катастрофу, – предположил Влюбленный Красавец. – Сейчас раскроется портал.

Он всегда предчувствовал изменение временного континуума.

– Если её не остановить, она вышибет нам стену в монастыре, – сказал Главный.

– Звучит громко; видимо, она большой мастер извлекать много шума из ничего, – заметил Музыкант. – Гармония мелодии (смысл музыки) состоит в том, что она выражает внутреннее посредством звуков. Часто, достаточно и одной флейты.

– Эта женщина, словно камень (блинчик), пущенный по волнам, – сделал вывод Стратег. – Даже не ведает, над какой бездной скользит. Но что мы можем? Разве только, с удивлением наблюдать за полетом.

Почему-то пять драконов сразу обратили внимание на пару туристов, между которыми проскакивали искры, а иногда пробивала настоящая Вольтова дуга.

Зедонг

Можно ли жизнь начать сначала? Забелить лист, стереть прошлое, и с энтузиазмом начать чертить иероглифы. В любом случае эти линии будут стремиться повторять уже знакомые формы, – то, что не удалось с первого раза, будет пытаться проявить себя снова, но уже более осторожно, с изящностью, что ли. Подобным образом древняя мудрость предполагает иметь свое участие в будущей жизни.

Но иногда необходимо хорошо выспаться, чтобы понять на свежую голову, сколько абсурда несет в себе прежняя вязь⁵² – ведь новую жизнь можно изобразить одним знаком, совершенно новым иероглифом.

Они приехали в монастырь "Пяти Драконов" ранней осенью, когда полнота всего, что произошло от сотворения мира уже не оставляет места в душе для новых открытий. Как раз подходящее время, чтобы начать жизнь с чистого листа. Вдобавок ко всему ещё пошел дождь, освежая гамму красок и чувств. Непонятно только, зачем нужно было искать древности – кому нужны эти идолы с их извечной тоской затерянных миллионов лет у Желтого Источника⁵³. И то, что не смог обосновать Мао, легко смогла доказать леди Мейфен.

Зедонг только удивлялся – их прогулка к истокам дала совершено обратный эффект.

– Да нет тут ничего полезного, кроме понимания того, что жизнь в Господе лучше прежней, – произнесла Чжао Мейфен, скользя поверхностным взглядом по вновь отстроенному монастырю с претензией на старину. – Картины можно писать старыми красками на старых холстах, повторяя стиль великих мастеров. Без сомнений, эти подделки ценнее оригинала.

– ?!

– Да потому, что они несут в себе настоящий прорыв – дух современного Китая, а не тянут душу в тинное, архаическое болото древности.

– Обычно все рассуждают иначе, наоборот, – осторожно заметил Зедонг, – особенно сейчас, когда люди обратили свои взоры к истокам.

– Лучше бы они смотрели вперед, – произнесла госпожа Чжао. – Но как ты мог заметить, товарищ Зедонг, у этих драконов нет будущего. Новая жизнь в Господе не имеет ничего общего с их окаменевшей историей.

Действительно, проснувшись сегодня поутру в гостинице, Зедонг вдруг понял, что ему нечего предложить этим камням, горам, зданиям, – то ли осень за окном вобрала в себя все вещи и стерла их значимость, то ли смысл древнего мира полностью себя исчерпал. Даже в Америке Зедонг не переживал ничего подобного.

– Как такое может быть? – спросил он напрямую у своей спутницы, не находя другого повода для беседы.

– Жизни по вере присуще осознание запредельного. И тогда древний мир отдыхает, – лаконично ответила леди Мейфен. – Да любой отдыхает, в принципе.

И всё равно, Зедонг не мог поверить, что вот так, одним махом, верой можно перешагнуть бездну, хоть и именуемую иллюзией, – но реальную, до боли в печенках Вселенную! А, следовательно, вещи не существуют, и добавить тут нечего. Конечно, в случае с верой госпожи Джао Мейфен возможен подвох… А что, если нет? Ведь леди Мейфен с этой верой идёт по жизни, смеясь.

Еще находясь в скоростном поезде, сидя рядом со своей спутницей и улетая в "прошлое", Зедонг понял, что это не он везёт показать леди Мейфен седые пики Уданшань, а она ему покажет настоящие вершины – синтез новой реальности веры. И новой любви. Так и случилось. Теперь ему хотелось иметь её как друга, как сестру, как женщину из совершенно другой жизни, – хотелось, чтобы Джао Мейфен взяла его с собой в эту жизнь. А окружающие их вещи просто перестали существовать и представлять хоть какую-то ценность. Увы, это были совсем не те дивиденды, которые Зедонг надеялся получить с гор Уданшань.

Дождик прошел. К монастырю ещё подтянулись туристы. Да и древности тоже оказались обитаемы – люди собрались в круг смотреть на выступление мастера, который показывал утонченное ушу, – красивые движения, головокружительные трюки. Концентрация энергии была предельной, состояние ци идеальным, движения – почти совершенным. Почти… Туристы аплодировали, раскрывая широко глаза, понимая, что таким вещам невозможно просто так научиться, этому нужно посвятить жизнь всецело.

– Да нет тут никаких секретов, – громко произнесла госпожа Джао Мейфен. – Глупые, чем вы восхищаетесь. Что полезного делает этот тунеядец? В то время, когда общество трудится, поднимая благосостояние страны, он умудрился избежать полезного труда, занявшись самосовершенствованием за вас счет. А теперь показывает "чудеса" пред народом, а вы ему за это аплодируете, да еще платите. Что такого особенного он сделал? Человеку достаточно и простой физкультуры.

Тут леди Мейфен отдала Зедонгу сумочку и вышла в круг. Оказалось, представление только начинается. Зедонг покраснел и готов был провалиться на месте; многие смотрели на них осуждающе. Как бы там ни было, в Поднебесной не принято оскорблять мастеров. Да и никто из присутствующих не хотел возвращаться во времена хунвейбинов.

Но леди Мейфен сделала несколько движений, разминая суставы, потом легко опустилась на шпагат – продольный, поперечный. Также легко вскочила и сделала кувырок через голову, приняв боевую позицию. Леди Мейфен всем своим видом показывала, что готова к схватке.

Монах оставался невозмутим, никак не реагируя на личные оскорбления, но вот брошен вызов монастырю, – леди Мейфен приняла высокую боевую стойку Шаолиньской школы. И хотя ситуация выглядела почти комичной, монах принял вызов. Он начал схватку с простых движений тайцзи (приемов ушу), не желая чем-то обидеть «туристку», приехавшую в его монастырь. Что и говорить, самообладанию монаха можно было только позавидовать. (До этого тот ложился на острые мечи). Правда, "туристка" также свободно парировала его приемы, можно сказать, по-женски эстетично, что скорее было похоже на пощечину мастеру. И монах понял, что простым убеждением "нахалки" бой не закончится. Он снова сконцентрировался, возможно, даже слишком.

Это оказалось ошибкой выбранной тактики, брешью в защите. С бабой (ведьмой) – того… нужно осторожно. Леди Мейфен… легким движением руки снизу-вверх развернула (подняла) "кундалини" противника, используя собственную мощь монаха как орудие казни (воздействия), блокирующее дворцы жизни⁵⁴. Волна неконтролируемого взрыва энергии клещами схватила мастера за горло, ударила в голову, по всему фронту; земля дрогнула и ускользнула из-под ног. На какой-то миг монах потерял равновесие, а возможно, и сознание. Удар дракона (удар хвостом) оказался настолько сильным, что на монахе треснула куртка. Но видимо, этого было недостаточно для эффекта… Леди Мейфен резко развела руки в стороны, и горы тряхнуло так, что со скал посыпались камни, дрогнуло само основание Уданшань, и зрители все как один попадали на каменные плиты.

Землетрясение длилось секунд десять, пятнадцать. За это время рассыпалась и упала в пропасть монастырская стена.

– Что это было? – спросил Зедонг, поднимаясь и отряхивая одежду.

Ведь можно было подумать, что землетрясение случилось благодаря искусству леди Мейфен. Люди с опаской смотрели на странную женщину и на горы, нависшие над головой.

– Ты пробовал ходить по воде? – ответила вопросом на вопрос леди Мейфен. – А летать?.. Правильно, зачем это нужно? Настоящая вера творит чудеса не ради показухи, а ради укрепления веры других.

На этом моменте госпожа объявила, что она вовсе не мастер ушу, а добрый доктор, практикующий дыхательную гимнастику цигун⁵⁵, к тому же – пастырь христианской церкви, и что всё в этом мире совершается силой Господа, ради спасения заблудших, – и горы двигаются, и мертвые восстают. Данный факт она как врач может подтвердить. Даже это землетрясение…

Люди с ней соглашались, и почти все подписались на её страничку в WeChat. И только монах, получивший удар дракона, знал, что землетрясение – не игра случая или совпадение. Кто мог хлестнуть сразу по трем даньтяням⁵⁶ его же оружием?.. Монастырь посетил настоящий дракон.

Глава 3

"В книге желтого владыки говориться: "Когда тело движется, оно приводит в движение не тело, а тень. Когда раздается звук, он рождает не звук, а эхо. Когда Небытие претерпевает перемену, оно рождает не Небытие, а нечто наличествующее".

Всё рожденное возвращается в нерожденное. Всё обладающее формой возвращается в бесформенное. Но нерожденное в сущности – это не то, что никогда не рождалось, а бесформенное – это не то, что никогда не имело формы.

…Лао-цзы говорил, что слава – это гость сущности.

Ныне добрая слава приносит почёт и восхищение людей. Отсутствие же славы делает человека презираемым и ничтожным. Почёт и восхищение доставляют нам удовольствие и радость, позор и презрение несут нам скорби и муки. Скорби и муки противны нашей природе, удовольствие и радость угодны нашей природе. Значит, всё связано с нашей сущностью. Как же тогда отказаться от славы?"

Трактат "Ле-цзы".

В природе нет безнадежных вещей. В мире даже желание тщетной славы это тень Истины – наверное, чуть ли не единственный мост веры для потерявших свою истинную сущность творений. И если мудрость говорит о Небесном милосердии, она должна понимать его богоприлично, подобающим мудрости образом. Раз жизнь – это дар (Дао), в любом виде, то по тени бытия можно судить о наличии вечной блаженной Славы. Даже в таком жестоком мире как наш. Поэтому не стоит сразу упрекать общество в гедонизме⁵⁷, не разобравшись в явлении. Возможно, из этого духовного побуждения (любви к жизни) и родился моизм Мо-цзы⁵⁸, говоривший о любви к ближнему за несколько веков до христианства. Невзирая на то, что последний (моизм) склонен перетекать в легизм⁵⁹, устанавливающий самые строгие законы в обществе – диктатуру, по сути.

Эту цепочку взаимосвязей полковник усматривал в реальной жизни подробнейшим образом. А, следовательно, мог легко соединить в своем сердце любовь и войну.

Джиан

Между весной и осенью⁶⁰ не один миг, между весной и осенью – жаркое, влажное лето. К жаре и влажности полковник относился как к долгу (возможно, супружескому) – дышать тяжело, жить почти невыносимо, однако любовь к родине обязывает, а она – настоящая любовь к родине, не бывает платоничной. Ведь родину не выбирают, равно и как героями не рождаются… Но, если ты не в состоянии сказку сделать былью, тебе ничем не помогут советы Ле-цзы⁶¹. При этом, "чтобы принести пользу государству (любую пользу) не обязательно подражать древности"⁶². Особенно, когда эта древность сидит уже у тебя в печенках.

Однажды на рынке полковник встретил "провидца". Чэнь Джен зашёл туда, чтобы купить букет для своей возлюбленной. В этот день был какой-то католический праздник. Полковник не разбирался во всех перипетиях христианских обрядов. Но большинство ему знакомых людей выглядели сегодня нарядно; он вел бизнес с европеизированными кантонцами, а те в свою очередь были крещенными. Поэтому глядя, как расцвели лица женщин в офисе и их блузки, Чэнь Джен решил послать леди Лиэр букет белых роз. Конечно, он мог заказать цветы через интернет. Но разве интернет может знать, что лежит у человека на сердце, разве интернет может передать его страсть – образно и в чувстве? Тем более, полковник понимал, что цветы должны быть лучшими (единственными) на рынке, а не просто букет, – иногда даже один скромный цветок может сказать больше, чем миллион безликих букетов, если он прошел путь от сердца к сердцу.

И вот, зайдя на рынок, Чэнь Джен неожиданно столкнулся с продавцом трав и снадобий, который обратился к нему с более чем странным предложением.

– Вы пришли за цветами для своей девушки, господин? Лучше купите ей полыни.

Продавец протянул полковнику грязный кулек с полынью. – Вот, сюда нужно добавить плесени, и лекарство готово.

Он всыпал в этот кулечек еще какого-то серого порошка с противным запахом.

– Отстань, – грубо ответил полковник, пытаясь обойти предпринимателя.

Рынок бурлил, предлагая товары наперебой, а также возможность узнать судьбу по руке, лицу или по картам таро. Поэтому полковник не сильно удивился, когда продавец сказал, что этот подарок лучше других, и он Лиэр очень скоро пригодится. Но…

– Оттуда тебе известно о Лиэр?

– Так вы же Чэнь Чжэнь, я узнал вас по фильмам.

Действительно, здесь в Гонконге полковник мимоходом пытался подражать стилю героя местных боевиков в одежде и манерах. Впрочем, оно как-то само получалось.

– Ты что, больной? – недоверчиво спросил полковник.

– Пока нет, – весело произнес торговец. – Но скоро сюда придут пять драконов, и тогда будет не до смеха.

– А каким боком здесь моя Лиэр? Ты что-то знаешь о ней?.. Она чем-то болеет?

– Пока нет господин, – снова повторил продавец. – Однако, если вам дорога эта девушка, позаботьтесь о ней наперед. Придет ссудный день и будет поздно.

О ссудном дне полковник уже слышал от прислуги – филиппинских мусульман по вероисповеданию⁶³.

– ?..

– Я не имею в виду – конец света, хотя это выглядит очень похоже. И не будет спасения от огня. Разве что полынь… Полынь ведь принадлежит к стихии огня, сжигает плохую энергию в теле. Вы же знаете, чем меньше плохой энергии в человеке, тем более он неуязвим. Даже для пяти драконов.

– Слушай, хватит чесать мне на уши… Ты специально меня вычислил и что-то знаешь о Лиэр. Кто тебя подослал? Конкуренты?.. Может отец Лиэр? А, ты работаешь на их клан, – догадался полковник.

– Ничуть, – скромно ответил торговец. – Но вы, господин, остались живы один из полка. И это неспроста.

– Вьетнамская разведка?.. Контрразведка? – допытывался полковник, ухватив торговца за шею.

– Не имею к ним ни малейшего отношения, господин. Я то и оружия в руках не держал.

– Тогда, что тебе от меня нужно?

– Не мне. Но госпожу Лиэр опекают древние хранители её рода – духи предков. Они пытаются договориться с драконами через меня. Ну, когда те придут с континента…

Торговец начал перебирать пакетики на своем раскладном столике, исписанном различными астрологическими знаками, подыскивая необходимые ему сведения. – А так, как дело произойдет в седьмом месяце⁶⁴, нужно действовать наперед – сами понимаете, никому не охота угодить в ад. Поэтому я решил использовать вашу везучесть… духовную силу и решительность. Вам ведь, в конечном счете, наплевать на карму и ничего не стоит вмешаться в чужую судьбу. Опять же, товарищи всегда были, – торговец кивнул на север, – с драконами на короткой ноге.

От подобной белиберды у полковника ехала крыша. Он с трудом держал себя в руках, когда его гонконгские компаньоны на сделку приглашали астрологов. Но тут дело касалось девушки хорошего рода (семейного клана), повязанной по рукам и ногам древними суевериями и сомнительными духовными практиками. И вдобавок ещё католички. Полковник, конечно, желал помочь освободиться Лиэр от уз – любых в принципе, чем-то помочь, вообще, но не таким образом!

– Тебе-то откуда ведомо, что произойдет в будущем?

– Не знаю, – ответил торговец, – само получается. Но иногда я вижу, как среди толпы разгуливают Ангелы Смерти. Вот, кстати… один из них!

Торговец снадобьями побледнел, указывая пальцем в глубину рынка. Полковник повернулся и вовремя. Мимо уха просвистело несколько пуль. Стреляли из оружия с глушителем – кто, зачем? – неизвестно. Впрочем, в строительном бизнесе у полковника время от времени появлялись враги. И исчезали.

Действуя больше по инстинктам, и по тактике, отработанной в джунглях, полковник нырнул в толпу туристов, и "выплыл" с другой стороны – далеко от того места. Но прочесав все окрестности, он не обнаружил подозрительных лиц. А когда вернулся обратно, торговца и след простыл. Видимо, имея постоянное общение с духами предков, тот не сильно желал встречаться с Ангелом Смерти. Только кулечек полыни лежал на асфальте. Полковник поднял его, понимая, что лекарство может понадобиться в любой момент.

Цветы, конечно, полковник купил. И вместе с тем стал размышлять над инцидентом. Ничего не происходит случайно. Определенно, "провидец" спас ему жизнь, и это выглядело закономерно. Чэнь Джен давно чувствовал, как провидение ведёт его по жизни – старик Саи не зря теряет лошадь⁶⁵. Но у малыша Джиана – голова тигра и мозг тигра⁶⁶. Он не верил в мистические откровения, презирал предрассудки, и считал, что человек сам творец своей судьбы. Жизнь и смерть – вещи простые. Правда, был на рынке момент, когда в нем эта уверенность дрогнула, – то, что связано лично с тобой трудно распространить на окружающих. Особенно плохо, когда ради любимого человека приходиться с головой окунаться в тягостную, просто невыносимую духовную муть. И тогда оказывается, что простые вещи в мире требуют объяснений. А смерти вообще не существует?..

Стоило, однако, проверить. В Гонконге это сделать проще простого.

После посещения монастыря госпожой Джао Мейфен и её спутником, пять драконов еще долго не могли прийти в себя.

Всё дело в том, что современные христиане, подобные леди Мейфен, не сильно задумываясь о последствиях, делают упор на чудеса и крушат "силой Господа" направо и налево духовный мир. Ведь сказано, что даже самой ничтожной верой (с горчичное зерно) можно двигать горы, и не избудет себя слово (не изнеможет всяк глагол). Что уже говорить, если этой веры немножко побольше. Тогда в стабильной на миллиарды лет Вселенной возникают "черные дыры" – смерчи, подобные торнадо с именем (например: смерч Мейфен) – провалы временного континуума, и проявляется бесконечность во всей красе. Небесный Огонь нисходит на грешный мир, прорывается, словно пламя преисподней, ибо многим здесь он нелицеприятен в чистом виде. И тогда о милости уже говорить не приходится. Этим ловко пользуются духи, в основе которых кипит отмщение Небесам – зависть и месть. До Небес они, разумеется, достать не могут, а вот тем, что пониже (в поднебесной) приходиться несладко. Конечно, у духовного мира есть много способов гасить инициативу верующих неистово. Обычно, это болезнь и связанная с ней немощь.

– Народ нужно учить последовательности духовных восхождений, порядку, а главное, чтобы их вера приносила хоть какую-то пользу душе и окружающим, – произнес Стратег, вытирая сажу и стряхивая пепел с блестящей чешуи.

– Нам ещё ничего, – заметил Сентиментальный, отрыгнув дымом с искрами, – а вот тем, кто нежнее, каково?

– Видел я тут жареные три поросенка, кхе, кхе, – засмеялся Музыкант сквозь слезы, выступившие от едкого дыма.

Вселенная всё ещё дрожала, а через трещины и провалы прорывалось пламя и чад. Но Нюйва⁶⁷ (Хозяйка Вод) уже трудилась вовсю – где залепит, где подмажет, где просто выровняет вектор по оси… и сведёт концы инь и ян. Одним словом, занималась восстановлением баланса системы.

– У женщин сильная вера, а духовного разума – один волосок из девяти быков; но будь леди поумнее, разве бы любили так неистово и горячо, – улыбнулся Влюбленный Красавец, почесывая лапами подсмаленные бока.

– Вы ничего не понимаете, – сделал вывод Главный. – Знавал я одного "дзюлуна" на юге⁶⁸; так у него было прекрасное средство для укрощения строптивых. Говорят, он вытащил (извлек) его из самого дна преисподней. Поэтому, предлагаю наведаться к нему в гости, в седьмом месяце, когда дверь бездны немного приоткрыта. Ну, и если удастся – достать препарат.

– Дракон, наверное, этим средством у себя тараканов травит, уменьшая их плотность на квадратный метр, – снова неловко пошутил Музыкант.

– Синий Дзюлун уже давно воюет с духовной агрессией Запада – волками в овечьей шкуре, – хитро подмигнул Главный. – Не, ну посмотрите, – шо твориться, шо твориться! Нет, чтобы обратится к древности, поинтересоваться, как умные люди общались с Небесами, и тихо, скромно занимались трансформацией материи в вечность. Ничего, мы им ещё покажем… "кузькину мать".

И он помахал на Запад когтистой лапой, сжатой в кулак.

Глава 4

"Ученик Пэн Цин сказал: "Прошлое можно познать, но будущее нельзя узнать". Учитель Мо-цзы ответил: " Предположим, что твои близкие живут за сто ли отсюда и сейчас испытывают большую беду. Исход дела решает один день. Если ты прибудешь в тот день, то они будут жить, нет – они погибнут. Перед нами находится крепкая повозка с хорошими лошадьми и другая четырехколесная арба с разбитыми колёсами, запряженная клячей. Тебе предоставляется выбор, на чем ехать. На чем же ты поедешь?" Ответил: "Поеду на крепкой коляске с хорошей лошадью, так смогу быстрее доехать". Учитель Мо-цзы тогда сказал: "Как же можно говорить, что нельзя узнать будущее?"

…Поэтому утверждаю: того, кто питает к людям всеобщую любовь, кто делает им пользу, Небо непременно осчастливит. А того, кто делает людям зло, обманывает людей, Небо непременно покарает".

Мо-цзы.

Противостоять злу – основная задача человека. При этом злом Мо-цзы называет отдельную (обособленную) любовь, где каждый любит только то, что ему нравиться. В противоположность ей Мо-цзы приводит всеобщую любовь Неба, которое посылает свой дождь… на "безблагодатные и злые". И, похоже, весь мир спотыкается на этой любви, подменяя первой вторую. Ведь, с виду всеобщая любовь, в конечном счете, может оказаться только обособленным чувством заблудшей души – сердца, не ведающего глубин Небесного милосердия. А Небо обычно, кого любить – того наказывает.

Исходя из такого видения ситуации, наказание, положенное на тварь (падшую тварь) есть не чем иным, как проявлением заботы Неба – средством врачевания обособленной личности и отдельно взятой любви. И здесь всё зависит от количества эгоизма, способного противостоять "насилию" всеобщей любви.

Если кто-то думает, что, уклонившись от борьбы, он угодит Небу, то сильно ошибается. Непротивление злу стоит немалых трудов, гораздо больших, чем открытое противостояние. К тому же, отказавшись от своей сущности… – кому достанется слава? И Свет. Только встретив всеобщую любовь Неба лоб в лоб можно проникнуться Светом, и возвратить потерянный Рай.

К тому же, на разбитой телеге далеко не уедешь, и будущего не видать… Мудрость древних всегда таила в себе множество смыслов.

В народе ходят басни о беззаботной жизни драконов; какой-то чудак проспал на горах миллион лет, а потом случайно его разбудили. Правда, никто точно не укажет, где это место. Чжуан-цзы, например, называет какие-то адреса, но тут же замечает, что большая птица, закрывающая полнеба, отдыхала раз в шесть лун… А в целом, "жизнь твари – пыль, взлетающая из-под копыт диких коней"⁶⁹.

Поэтому, в какой дом не зайди, в какую колдобину не загляни, там обязательно кто-то кого-то пилит и грызет. И даже с того, кто грызет – семь потов сходит. Ведь не для доброй жизни он родился с такими зубами. А что уже говорить о несчастных, кто вынужденно терпит "легкие странности" домочадцев – ближних и дальних родственников, и мечтает, где бы найти такое болото, чтобы никто! никакая тварь не пожелала его с тобой разделить.

Любовь настигнет везде. Древние умудрялись удалять разум от мира, но потом оказалось, что пустота, это только "игра воображения". Разум – вещь нестабильная, и тем более – не самодостаточная. Для его путешествий необходима энергия материального мира, и пока человек живет, хитрый духовный мир будет его дурить, пользуясь неведением и глупостью маленькой твари, способной к трансформации материи. Но разве такую тварь можно тогда назвать разумной?

С другой стороны, те драконы, которые добились почитания глупых людей, постоянно терпят дискомфорт от несоответствия их практики с Божественной правдой, соприкасаясь с Истиной на острие разума, проникающего дальше, чем следовало бы… И тогда правда-матка режет по живому – только кровь брызжет да искры летят. Из глаз… А куда деться? Запрыгнуть в болото?.. Успокоится в тихом омуте? Да там своих чертей под завязку! Вот и приходиться носиться по Поднебесной, шарахаясь от Света, ударяясь об острые пики (горы) добродетели (древние времена) и изнемогая от тоски и усталости (наше время). И даже пять драконов, вынуждено смирившись со своим существованием вблизи Огня, претерпевали Его до конца времен, надеясь, что Небо их таки осчастливит. И не напрасно: драконы ведь имели отдых в праздники, когда благодать через край, – стойко перенося зной в будни. Драконы утоляли жажду в древние времена вполне заслужено, и этот факт дарил им надежду на будущее⁷⁰.

Тут, пожалуй, стоит упомянуть о Госпоже Вод, но потянем время (подождем до лучших времен), тем самым сохраняя интригу и наивную веру детей в добро. Ведь она – детская вера, самая сильная из всех вер.

– Хорошо, если нам удастся добыть ключи от преисподней, но как тогда решить вопрос дальнейшего сосуществования с человеком? – спросил Музыкант. – Сможем ли мы договориться с Госпожой Вод, и свободно летать, наконец? Не говорю уже о Том, кто над нами.

И он показал пальцем строго в Небо.

– Я думаю, Госпожа Вод будет, напротив, даже рада, – произнес Стратег. – Вещам давно следует добавить объема и глубины.

– Любую вещь в мире можно использовать по-разному, но мало кто знает, как обращаться с великим, – произнес "меланхолик".

– Говоря о любви, вряд ли стоит надеяться на спокойную старость, – обреченно изрек Влюбленный Красавец. – Седина в бороду – бес в ребро.

– Никто не виноват, что к старости кто-то собрал целый мешок глупых белок (белков-рецепторов⁷¹) вместо горсти каленых орехов истинной мудрости (прекращение процессов восприятия мира в организме, вследствие его обожения и трансформации), – завершил дебаты Главный Дракон. – Нам стоит поразмыслить, как деликатно открыть ящик Пандоры, – думать о будущем не наша забота.

– И кто же, если не мы? – спросил Стратег Главного.

– Не бери на себя попечение о вещах немыслимых, а используй свои особенности по назначению. Или ты считаешь, что сможешь принести вреда больше, чем можешь. Ха-ха-ха.

Главный вздохнул. – В мире ничего не происходит случайно. И в этом наша надежда.

Ши Лао

Нелегко и тем в мире, кто несет свой крест. Здесь не столько идущий изнывает от тяжести самого креста, сколько терпит страдания от непонимания окружающих. Или нежелания понимать.

Крест, особенно если он вошел глубоко в тело, вызывает отторжение этого тела от "нормального" сообщества организмов, пытающегося выжать максимум удовольствий из белковой среды – развить чувственность и испытать на себе все круги ада. А крест, он обрезает концы и ломает кайф – режет глаза, если висит на шее, и жжет духовно, став неотъемлемой частью души. С такими у общества разговор короткий, – кто добровольно согласиться терпеть дискомфорт. Самое странное, что новые, так называемые христиане в большинстве своем на дух не выносят крест. Другое дело – коммунисты. Изначально взвалив на себя железные вериги (серп и молот) они привычны к труду: если тело не ноет от усталости и боли, – нет чувства морального удовлетворения жизнью. Тут и крест подойдет, он железный и его можно накалить добела. Очень часто "легизм" каленым железом доводил до сознания блудной материи идею всеобщей любви. Главное, соблюдать равенство, баланс жизни и смерти – не цепляется за первую и не боятся последней. А Ши Лао давно так существует. Он привык к тому, что только партия понимала его состояние, – ведь он всегда был готов отдать свою жизнь, остальные как-то не очень. И поэтому, раньше ему было проще…

В старом доме, где он живет, нет водопровода. Вода в соседнем дворе. Раньше, когда все работали, воду можно было набирать без проблем. Сейчас во дворе у колонки постоянно ошиваются местные "фрилансеры" и сгорбленный старик с ведром им почему-то мешает видеть мир в розовом свете – как кость в горле. Не имея ни малейшего отношения к коммунистической идеологии, фрилансеры-забулдыги вдруг все как один вспоминают, что их вскормил атеизм, а следовательно, старик с крестом – идеологический враг. И они гонят его как собаку – кидают камнями, бутылками, или просто, от нечего делать, плюют в ведро (хоть какое-то развлечение в жизни). Ши Лао понимает и терпит – дух их свободы органически не переносит его внутренний крест. Каждый раз, выходя из дома, он идет к колонке как на голгофу.

Стоит ли описывать те внутренние тонкие состояния ущемления человеческого достоинства и преодоления собственной гордости. Пару раз Ши Лао пытался достойно ответить на оскорбления – крест тут же вгрызался в плоть, и претрудное старое тело болело по нескольку месяцев. Кто-то считает, что это окружающий мир влияет на организм – экология, плохая еда. А Ши Лао внутренне знает: если проблема в тебе, сложно найти, подобрать условия существования, чтобы жизнь вообще тебя не касалась. А у креста неудобная конструкция и острые грани.

В семейной жизни, то же самое. Ши Лао женился на медсестре, которая отнеслась к нему с особенной заботой и теплотой, после очередного столкновения с миром. Бабы, они сердобольные от природы и податливые. Только крест, вот, ограничивает возможности получения удовольствий. И после каждого акта любви Ши Лао отходил по нескольку дней – разбитый полностью, он обвинял жену в том, что в ней сидит чертова дюжина. Сейчас дюжина сидит в каждой бабе, а то и побольше. Всё зависит оттого, насколько ты с ней сможешь договориться. Но разве крест даст такую возможность? Говорят, если брак венчанный, Небесное тайнодействие компенсирует Благодатью блудную страсть. Здесь можно даже рассуждать о любви возвышенной, духовной. Но не имелось под рукой правильной церкви, и Ши Лао с женой не были даже крещенными. Как-то раз он попытался сходить к новым "евангелистам" – крест в костях провернулся так, что они затрещали. Потом он месяц не смог выходить на работу. Вот так и жили.

Одно хорошо, работа для него не в тягость, а совсем наоборот. На работе Ши Лао отдыхает. Сначала он трудился на земле – пестовал ци злаковых полей, с зари до зари, потом перебрался в город. Место в ряду каллиграфов ему выбрал сам крест. Наверное, в древности, во времена династии Тан, здесь находилась христианская церковь Сияющей веры, возможно – даже алтарь⁷². Но именно на этом месте крест не давит на сердце и не гнет до земли. Наоборот, крест открывает внутреннее пространство, и тогда дышать очень легко, всему телу. Вы пробовали когда-нибудь дышать всем телом – каждой клеточкой, каждой молекулой? Как зародыш?⁷³ Дышать вечной жизнью… То-то и оно! Крест в теле явился своеобразным ключом от врат Вечности. Но понял каллиграф Лиу эту простую истину – тайну креста, только на чудесном (священном) месте. И благо, оно оказалось не занятым, у других не нашлось внутреннего ключа.

Старец Ши Лао здесь научился даже молитве, – необходимые слова в нужном месте сами отыщутся. Их, пролежавших под спудом тысячу лет, просто обнаружить болящему сердцу, и сделать еще пару свободных вдохов, всем человеческим существом.

Глава 5

"Мэн-цзы говорил:

– Когда-то просвещенные люди своей яркостью рассудка побуждали людей также ярко светиться, а теперь хотят побуждать к этому же со своим помраченным рассудком.

…Тропинки, проложенные в путях через горы, при постоянном использовании их путниками образуют дорогу, а при неиспользовании их даже на короткое время зарастают бурьяном. Ныне и твое сердце зарастает бурьяном".

Трактат "Мэн-цзы".

Качество любой вещи зависит от дэ⁷⁴, но, если спросить о самой дэ, мало вразумительного услышишь. Чрезмерно различными окажутся определения (дефениции) дэ в зависимости от точки зрения самого субъекта. И не обязательно забираться в горы (как думают многие), хотя с гор и далеко видно, – с дэ такие штуки не проходят, можно не заметить того, что под носом. Поэтому, не стоит сравнивать своим умом великих древности – Лао-цзы с Мэн-цзы, например. Да и разброс между максимой личной воли и императивом в обществе слишком огромен – все знают (говорят) как надо, а живут, как хотят. Отсюда понимание дэ как некой магической силы – мандата Неба, определенно связанного с добродетелью человека.

А если предположить, что дэ промыслительно действует в мире, в то же время, находясь за гранью восприятия не только человеческого ума, а и остальных высших сил – обладание им невозможно, ибо само дэ обладает вещами. (Стоит заметить, что такое сакральное определение дэ не ново, но сам подход открывает видение предмета). И наличествует в вещах (разумах) в качестве веры?.. В одних она есть, а в других как-то не очень. Понятное дело, падший мир, потерявший веру (а отсюда и видение будущего) вряд ли сможет положенным (достойным) образом рассуждать о дэ. Но, однако, все возможно верующему червю.

Тогда не удивительно, что духовный мир так цепляется за человека, его дэ. С определенного момента у этой маленькой твари есть возможность потерять веру и снова её обрести. Чего не скажешь о духах. Бытует мнение, что падение (отпадение) духовного мира происходит до сей поры. И только с помощью человека кое-кто надеется возвратиться обратно. Может быть, промыслительно, человек для этого и был создан.

– Средство отличное, способное обратить многих, хоть и опасное, по сути, – произнес Стратег, рассматривая на свет пустую пробирку (банку) с угрожающей надписью "Monster Energy". – А эта посудина действительно стерильна? Не случилось бы еще какой-нибудь непредвиденной мутации.

– Без сомнений, таким образом мы реально повысим свой статус, – признал Музыкант, сомневающийся было вначале. – Я понял, не стоит рассуждать о звучании инструментов государя Юя по тому, как они стерты (избиты)⁷⁵.

– Дай, еще раз дыхну, – предложил Красавец, и так подул в банку чистой плазмой любви, что та вспыхнула подобно кварцевой лампе.

– Проявление природных задатков нельзя назвать велениями природы в том смысле, когда человек поступает по вере, – произнес Главный. – Скорее это дэ воссоздает в человеке потерянный Рай. Незаметно для него самого и всех остальных.

Главный очертил когтистым пальцем большой круг в воздухе. – А мы скроем истинный смысл добродетели за ширмой беспрецедентного зла.

– Видеть (иметь) великое благо в малом зле – прерогатива истинной мудрости, – философски заметил Сентиментальный.

– Да, и гораздо безопасней, – добавил Стратег.

Джундже и Дандан

Молодость, это куча желаний (возможностей) и отсутствие денег. А в клуб приезжают богатые тетки, готовые платить за приятно проведенный вечер с молодым бойфрендом. При этом фирма гарантирует безопасность и высокую культуру обслуживания клиентов. Веяние пришло из Японии и прижилось в ночном клубе полулегально. Изначально он не был женским. Но богатых женщин туда привлек вид Джундже. К тому же, Джундже не был ни трансвеститом, ни геем, что тоже сыграло немалую роль. И всё шло своим чередом, пока не появилась Дандан. Она быстро навела порядок, в том числе и в сердце Джундже, и это не понравилось влиятельным бабам, приезжающим в клуб на дорогих лимузинах и с охраной.

Ночь и тишина. На клубе вывески не горят, и с виду он будто закрыт. На двери рабочие часы с десяти до десяти и табличка "Welcome" – можно понимать, как круглосуточно. Днем в этом месте можно вкусно поесть, но самое интересное происходит здесь ночью. В подвале есть даже "цветочный" зал, в том числе и для женщин. И понятное дело, танцорам приходиться не только пить с VIP-клиентками. Но зачем объяснять банальные вещи?

Дандан никогда не привлекала ночная жизнь. Ведь дедушка обучал её основам сохранения и накопления силы, энергии (жира). Поэтому, следуя природному ритму "ба цзы" к часу крысы каждая свинья должна уже крепко спать, чтобы не нарушать порядок работы внутренних органов.

Кстати, об органах… В них служил некий молодой детектив Ву Вэйдун, который подозревал, что в клубе дело нечисто, а его начальство просто закрывает глаза. Особенно после бессонных ночей, проведенных по льготному тарифу в клубе "Козодой". Но хитрую ночную птичку очень непросто подкараулить. Поэтому детектив Ву Вэйдун решил подкатить к менеджеру – девушке в строгом костюме, которая с презрительным видом наблюдала, как местный красавчик Джундже фривольно беседует с пожилой дамой… – тёщей шефа! Понимая, что парню особенно-то предъявить нечего, молодому и бедному детективу Ву Вэйдуну всё же захотелось узнать, откуда у тещи начальника деньги на все эти букеты⁷⁶. Он насчитал их порядка шестидесяти штук за вечер. А заодно и пощупать за вымя серую птичку – "хуйняо", с подозрительно странным названием и большим как у лягушки ртом.

– Наверное, вам скучно в этом шалмане, – издалека начал Ву Вэйдун, глядя, как Дандан зевнула пару раз.

Все-таки нарушение ритма давало о себе знать, – жаворонок в отличие от козодоя храпит только во сне.

– А тебе не скучно детектив приходить сюда и считать чужие букеты (деньги), – произнесла довольно цинично Дандан, ибо она в первую очередь добросовестно занималась клубом и видела клиентов насквозь.

– Ты… Вы, блин. Ха-ха… Кхе-кхе, – Вэйдун поперхнулся пивом. – Вы как меня вычислили?

– А какого рожна делать молодому парню в клубе для экзальтированных старух? – спросила в свою очередь Дандан, прищурив глаза. – Если он только не пидер?..

– Ну, ну может я просто ради выпивки. Разве нельзя?

– Выпивка бесплатно вон за тем столиком, – произнесла Дандан, взглядом указывая на тещу его шефа. – Правда, для начала нужно исполнить ритуальный танец.

– Да, танцор с меня неважный, – признался Вэйдун. – Но и вы, как я погляжу, тоже девушка… Как это правильно сказать? Дисциплинированная, вот. Вам не претит весь этот неприкрытый разврат – мужики-проститутки, трансвеститы, равно как пьяные наглые бабы, из-за огромного количества денег потерявшие всякую меру, совесть и стыд? Когда председатель Ху⁷⁷ говорил о богатых и сытых китайцах, разве он это имел в виду? И то, что, став богатыми они начнут покупать себе любовниц и любовников как в древние времена покупали наложниц и звезд оперы. Люди не товар, тем более в обществе коммунистической морали. Обществу светлых людей и ясных мыслей эти издержки дикого империализма ни к чему. Тут даже бы Конфуций перевернулся в гробу, не выдержав смотреть на ритуал… где мужи предлагают себя за деньги. Хотя он и говорил: "Никогда не давайте меч человеку, который не умеет танцевать".

– Так ты значит, ради морали и принципов шпионишь? – с насмешкой спросила Дандан. – А я думала, – честно отрабатываешь зарплату опера.

– Понимаю ваш намек, – вы на работе, и добросовестно исполняете свои обязанности. Но что, если совместить приятное с полезным?

– То есть?..

Дандан оценила предложение, смерив детектива с ног до головы. Она была девушкой неглупой и понимала, что тот предлагает ей стать осведомителем, а заодно отомстить наглой прожорливой бабе, способной выпить ведро и выжрать корыто, и купить этот клуб с потрохами вместе с её любимым человеком. Действительно, откуда такие деньги? Тех сумм, что она оставляла Джундже в качестве чаевых, ему хватило, чтобы приобрести "Феррари". Хоть и подержанную, но не дешевую машинку. Что поделаешь, купить можно любую вещь, если заплатить соответствующую цену. К тому же, Дандан знала, что эта склочная баба ведет переговоры с владельцем клуба о покупке (аренде) парня на год, с чем Дандан уж никак не могла согласиться, при всей дисциплинированности в работе. Корпоративный долг обязывает, но ревность и собственная девичья гордость тоже вполне уместны. И с чего ей просто так уступить такого красавца?

– А знаете, ваше предложение не лишено смысла, – произнесла с прижимом Дандан, прикусив губу. – В другой ситуации я бы ни за что не согласилась, но тут действительно нужно проявить сознательность и определенную гражданскую позицию.

Дандан вдруг представилась опасная и увлекательнейшая авантюра по выявлению скрытого синдиката подпольного игорного бизнеса, промышленного наркотрафика, детской порнографии и торговли органами. Кстати, относительно госпожи Вэй и торговли органами таки ходили некоторые непроверенные слухи. И это щекотало нервы.

Эпизод III

Глава 1

"Наиболее близко к сокровенному положение сразу после зимнего солнцестояния и полуночи. Тут есть продвижение вперед, но предел еще не достигнут; есть отступление, но оно не дошло до крайней точки; есть пустота, и она не наполнена. Поэтому все это называется близостью к сокровенному.

Наиболее удаленное от сокровенного положение сразу же после летнего солнцестояния и полудня. Тут продвижение вперед достигло предела и началось отступление; отступление достигло крайней точки и началось возвращение; уже достигнуто наполнение и началось сокращение. Поэтому все это называется удаленностью от сокровенного…

Небо – это одухотворенность живого, а Земля – это душа умершего".

Ян Сюн "Тай сюань цзин".

Для современного человека понимание мира, в котором он живет, близкое к летнему солнцестоянию после полудня. А заодно, и понимание всех процессов в организме, так или иначе связанных с циклами во Вселенной. Земной человек, подобно созвездию Ковша, давно свернул налево, оттого и стал еще более земным – душа умерла и спит вечным сном. Впрочем, в гробу – намного спокойнее и безопасней. Да и незачем знать современному человеку, что его движение вперед (прогресс), это отдаление от сокровенного, Он и понятия не имеет о направлениях духовного мира, которые в нем самом выражены внутренним образом. Ибо невежество современного человека, это его полнота, и на этом рубеже возможен контакт с сокровенным прямо лоб в лоб – благодаря объему⁷⁸. Словно «Bentley» с велосипедом. И именно так действует вера.

Лули

Только открыв глаза, Лули сразу почувствовала уверенность и полноту. Она проигнорировала протянутую руку солидного дяди и, подпрыгнув как на пружинке, озабоченно щелкнула язычком.

– Так, я вижу, что мой велосипедик пострадал больше всех. А ведь его покупал ещё мой отец…

Лули наглым и невидящим взглядом уставилась на «Bentley».

– Уважаемая, нам следует объясниться, – предложил солидный дядя, пред которым полицейский стоял навытяжку, – давайте сядем в машину.

Большой человек сразу обратил внимание на старый велосипед, но ему, видимо, претило то, что многие начали снимать происшествие на смартфоны, и толпа всё увеличивалась. Мужчина осторожно взял за локоть Лули, она резко одернула руку.

– Не прикасаться! – визгнула девушка так, что дядя подскочил от неожиданности. – Я еще не зафиксировала побои. Поэтому дождемся скорой помощи. Кто-то уже вызвал скорую?..

Лули скользнула по толпе все тем же стеклянным взглядом, и люди поежились.

– Будьте благоразумны, – промямлил полицейский, – это очень уважаемый человек в нашем городе. Большой человек. Гость, из самой столицы…

– А я прямо из Рима (Ватикана), – произнесла Лули. – Что, не признали? Привыкли лизать задницу разным чинушам. Где протокол? Где свидетели? Так товарищи, называем свои фамилии и имена, – мне нужны свидетели в Гаагский трибунал.

Лули быстро достала смартфон и включила камеру. Толпа мгновенно рассосалась.

– Хм, – произнес многозначительно пожилой и солидный мужчина, с которого можно было писать портрет вождя. – Я вижу, что мы с вами договоримся.

– Ни в коем случае! – категорически возразила Лули. – Родина не продается.

Она подняла сплюснутый велосипед и безнадежно бросила на асфальт. – Вы убили самое дорогое, память.

– Я готов возместить.

– Каким образом? Это внутри.

– Внутри моего автомобиля тоже неплохо. Давайте…

– Я не умею водить, – с вызовом бросила Лули. – Нет, управлять этой машинкой я, конечно, смогу, но у меня нет водительских прав.

Лули прошлась пальчиками по сверкающему капоту.

– Хм, – вторично хмыкнул мужчина. – Даже так?

Что-то знакомое из прошлого промелькнуло перед глазами, мимо… – словно жизнь наблюдателя, падающего в "черную дыру"⁷⁹.

– А она мне определенно нравиться, – добавил "лаобан"⁸⁰, обращаясь к обалдевшему полицейскому. – Давайте сделаем так: вы быстренько съездите в свое управление и доставите ей права, а мы пока оформим все документы.

– Не понял, какие документы, господин Цзян? Ведь никакого ДТП не было…

– Да ладно, ладно, – добродушно усмехнулся господин Цзян. – Документы на машину. Дарственную.

– !?

– Свяжитесь с нотариусом, – приказал солидный мужчина в салон роскошного автомобиля, из темных глубин которого несло загадочностью Вселенной.

– ?!

– Я решил.

– Но это ещё не всё, – уверенно в себе и в ситуации произнесла Лули. – А моральный ущерб? Велосипед, все-таки, подарок отца. Был бы жив мой отец… Но мама говорила, что он погиб, – мужественный биолог-исследователь.

Лули даже всхлипнула.

– Я – твой отец, дочка, – произнес немного смущенно господин Цзян. – Это я тот исследователь, и это мой велосипед.

– Разве у нас есть мандат на подобные изменения в мире; на то, чтобы в один миг повернуть направление Ковша и движение Солнца, и снова запустить эволюцию? – спросил Музыкант, который постоянно и во всем сомневался.

– А кто сказал, что мы что-то изменяем в природе?.. – произнес Главный. – Может быть, движение маятника достигло максимума в апогее, и пошел откат обратно к центру – материальный мир наполнен, и теперь более не манит перспективами. Если вгрузить сознание до предела, сразу начинаются поиски внутреннего.

– Обычно наполнение материального мира заканчивается взрывом (критическая масса), но еще не сошлись две четверки в конце. Помните: черная свинья, зеленая крыса – это знак сингулярности.

Стратег говорил о завершении цикла в 2044 году, и о пройденной точке невозврата.

– Ой, не стоит сплетать в одну нить шерсть и хлопок, – вежливо наполнил Сентиментальный. – То, что наблюдает сознание на горизонте событий – остаточное испарение "черной дыры" (излучение Хокинга⁸¹), растянуто во времени только для разума. А душа человека живет вечностью и приглашает этот разум в гости по праздникам на посиделки.

– Вот и добавим им пирожных к чаю, – произнес с озорным коварством Влюбленный Красавец. – Наполним серую жизнь приключениями, сразу станет веселей. Все говорят, что душа человека – загадка, но мало кто знает, что душа человеческая является "черной дырой" в этом мире⁸². По аналогии. Ведь обладая немыслимым объемом (вечностью), душа человека легче перышка, – её гравитационный радиус, пожалуй, даже трудно измерить.

– Кому ты это рассказываешь? – недоумевая, спросил Главный, оглядываясь по сторонам. – Зависть сама по себе невесома, но она мощно действует, исходя из желания человека навредить ближнему своему.

– Здесь, я думаю, мы без труда найдем кандидатов, – твердо произнес Музыкант. – Это единственное, в чем я уверен.

Глава 2

"Люй Дунбинь спросил:

И в прошлом, и в наши дни многие из тех, кто усердно практиковали, так ничего и не достигли. Почему?

Чжунгли Цюань сказал:

Ибо методы, которыми они вооружились, были неверны, а еще потому, что они не постигли Дао достаточно глубоко. Одни черпают сведения из слухов и пустой молвы, другие силятся постичь сложные материи; третьи выдумывают свои методы; а есть такие, что по своей воле покидают истинный Путь. Разве удивительно, что многие в результате заболевают и даже преждевременно умирают? Хвастают, будто могут изгнать демонов, смущают малосведущих ложными утверждениями. Вместо того чтобы внимать истинному учению, расхваливают неправильные методы друг друга. Воистину их жаль! Ведь даже если они непрестанно практикуют – все равно ничего не достигнут".

Чжунли Цуань и Люй Дунбинь. Трактат "Чжуань Дао цзы".

Современный человек даже понятия не имеет, в каком сложном мире он родился, и о цели своего рождения в том числе. Но не страшно, когда ум недалекий, ведь обычно, всё что он может достать вполне съедобно. Страшно, когда этим примитивным разумом пытаются осмыслить Вселенную и проникнуть за грань, вырваться в скоростные потоки, достичь бессмертия. "Не всякое бессмертие – цель культивации. Существо, которое полностью Инь и нет в нем вовсе Ян, – призрак"⁸³. Древние понимали, что духовная практика в первую должна быть правильной, современный человек считает любую духовную практику верной. И в этом трагедия глупого недалекого ума.

Люй Дунбинь спросил: "Как человек становится бессмертным призраком? Каким же методам он следовал, когда был жив?"

Чжунли Цюань сказал: "Многие пытаются культивировать Дао, но самого Дао не понимают. Желая поскорее достичь цели, ускоряют практику. В результате тела их становятся хрупкими, словно сухое дерево, а умы – мертвы, как остывший пепел. Надеясь удержать дух внутри, они упорствуют в своем намерении. А стало быть, когда входят в состояние покоя, то высвобождается лишь дух Инь. Вот оттого и становятся они призраками, не имеющими духа, бессмертными же чистого Ян им не стать. Дух Инь не рассеивается после смерти тела, оттого такого человека и называют бессмертным призраком. Однако, хотя и идет здесь речь о бессмертии, на самом деле, это всего лишь призрак, лишенный духа. Все те, кто голословно причисляет себя к буддистам, неверно практикуя сидячую медитацию, обычно этим и заканчивают".

По этим строкам можно судить о заблуждениях современного человека относительно смысла жизни, о наполнении потустороннего мира (барабашки – не обязательно полет "Интерстеллар"), и о том, что духовные практики, это игры с Огнем. А с Огнем, как известно – шутки плохи.

Зедонг

Двоякое чувство поселилось в душе. С одной стороны встреча с леди Мейфен открыла новую веху в его жизни, подарила веру, надежду, любовь; с другой… – у Зедонга возникло ощущение, что он вышел на тонкий лед. Такого с ним не случалось даже в Америке. Невзирая на помешательство четырежды безумного мира, там никто не предлагал отказаться от естественного течения жизни и порядка вещей. А леди Мейфен мешала пространство и время – определения простых вещей, к которым Зедонг привык с детства, обнаруживая в любой из них самый неожиданный смысл. Собственно, разного рода неожиданными открытиями (чудесами) доктор Чжао Мейфен и пыталась увлечь его душу, и увлекалась сама безраздельно, действуя исключительно по вере.

После рухнувших стен в монастыре Уданшань последовало воскресение мертвых.

Обратно они поехали на туристическом автобусе, чтобы побольше увидеть и узнать о родном крае (стране) – удивительно обновленной и насыщенной древними артефактами истории, рассчитанными на туристов. И леди Мейфен стоило немалого удовольствия изобличать подлог, причем действовала она как всегда радикально, повергая невольных слушателей в культурный шок.

– Какой это, нафик, цзыньвэнь (жертвенный треножник) для мяса эпохи Шан-Чжоу? От него до сей поры несёт нашатырным спиртом, которым состаривают медь. Этот-то запах я как врач ни с чем не перепутаю.

Любовь к артефактам в крови китайского народа, она словно связь времен. И леди Мейфен с большим удовольствием рвала эту связь.

– Находясь всего лишь на нижней ступеньке развития (в сансаре) и рассуждая о большом круге мироздания, существование изначально кажется делом бессмысленным и унылым, – произнесла она в другом месте, на восторженный рассказ экскурсовода о Чжуан-цзы и его безликой философии Дао.

Подходила осень; горы затягивали глубокие утренние туманы, словно провалы времени, где замирает каждый звук, даже стук сердца, а падение с горизонта событий в дыру может длиться целую вечность. Так и случилось… и скрежет о скалы скользнувшего на повороте автобуса утонул в ватной бездне – как и не было, – природа даже не почувствовала. А дальше пошли гипотетические параллельные миры.

Мимо Зедонга пронеслась стая серых гусей. Ох, эти гуси! Их так любили в Срединной империи, в прежние времена, а еще белую лошадь⁸⁴. Она тоже прошла мимо, и было странно, что звук ее копыт процокал по влажному асфальту раньше самой кобылы. На что, собственно, Зедонг и обратил внимание. Потом к нему подошел сам Чжуан-цзы⁸⁵ и тронул за плечо.

– Не сиди на холодном камне, наживешь геморрой.

– Мне кажется, я его уже заимел… или менингит. Впрочем, неважно, – ответил Зедонг, провожая взглядом белую лошадь с голубым цветком лотоса на лбу.

Такие цветы (цвет) он видел лишь в одном месте.

– Это верно. Женщины с голубым телом снятся только в дурдоме.

– Вы хотите сказать, что в этом мире лишь идиоты достигают блаженства, а остальные – просто идиоты.

– О, я вижу ты уже начал рассуждать метафизически. Тогда ответь, сколько драконов летает над нами, – три или четыре?

– В этом густом тумане?.. Надо подумать.

– Не отвлекайся на логику.

– Там пять драконов.

– Почему?

– Да потому, что нет никакой разницы.

– Здорово тебе таки досталось, – с сожалением произнес мастер. – О, идет Хозяйка Вод. Извини, у меня дела в сансаре.

И он растаял в тумане. А Зедонга накрыло новой волной, освежило так, что хрустнули все шейные позвонки.

Несло довольно долго. Он чувствовал, как обрываются связи, словно осенние листья на ветру. Гипотетически, падение должно быть почти незаметным, и Зедонг наблюдал это дело со стороны, пользуясь ещё чьим-то разумом и глазами… дракона.

– Блин, кто это придумал пробираться по грани миров, в таком густом тумане? – спросил Стратег. – Я уже десять шишек набил себе на лбу. И еще автобус, вдобавок.

– Так это же была твоя идея, пойти в обход, – подсказал Музыкант. – Кто постоянно твердил: "Сильный преодолеет преграду, мудрый – весь путь?"⁸⁶

– Да, нам нет смысла себя обнаруживать. Слышали, сверху летают драконы, целых пять, – шепотом произнес Главный.

– Опять эта баба, – догадался Влюбленный Красавец. – Но там драконов, пожалуй, будет побольше.

– Может это о нас говорилось, – предположил Сентиментальный. – Тут какая-то душа пролетела мимо меня и зацепилась за хвост.

– Так стряхни её.

– Не могу, хвост прищемило автобусом.

– Как тебя вообще угораздило? Впрочем, чему удивляться? Ты у нас еще тот романтик, – недовольно прошипел Главный.

– Да в этом тумане (мире) сейчас такое твориться… Чьи-то "электронные" мозги размазало по салону.

– И что теперь?

– Сижу пока…

Зедонг драконов не видел, но нести его перестало, и он залип на каком-то выступе горы, вместе с автобусом.

Под ними бурлила река. Сверху, несмотря на туман, было отчетливо видно, что в реке ползает громадный змий ужасного белого цвета (словно глист) и глотает сорвавшихся со скал. А народу падает в реку – немыслимо. Поэтому Зедонг начал цепляться за камни, но какая-то стервоза с крыльями, огненно-красного цвета, попыталась отодрать его от скалы, и с третьего раза ей это удалось. Они понеслись через леса, топи и болота к трем горам, на одной из которых находилось её гнездо. Правда, жилище больше напоминало котел с углями. Зедонг присмотрелся и понял, что это жерло вулкана.

Тварь с несчастным Зедонгом шуганула прямо в открытый кратер.

– Ху-уух, оторвался, – произнес с облегчением Сентиментальный.

– Что, хвост оторвался?

– Нет, автобус.

– Ну, поползли тогда дальше, пока туман не рассеялся. Вокруг слишком обжитые районы.

– Да, раньше людей в горах было поменьше. И умирали не так часто.

– Ты забыл, что творилось при Мао?

– Но тогда люди не цеплялись за вещи. Прямо зубами.

И Сентиментальный двинул хвостом, на котором еще висело несколько душ.

Есть ли жизнь на Марсе? А в преисподней?..

Оказывается, люди живут даже в огне, словно саламандры, – целая гора копошилась и дрожала от насельников ада, отрыгая время от времени в Небо гарью и копотью. А оттуда незамедлительно следовал ответ – удары молний, что только добавляло жару и азарта неутомимым труженикам. Огонь с Неба они принимали за манну, хотя все уже были черными как уголья. Но безумие в том и состоит, чтобы сжечь скорлупку, защищающую человека от мира огня – спалить всё земное дотла и летать над горами, подобно огненным птицам.

Они вылупливались и кружились над кратером – жутко завораживающее зрелище. Не зря люди издревле боялись драконов.

В огненном гнезде Зедонгу попытались разомкнуть уста – сцепленные от ужаса зубы, и вдохнуть пламя прямо в легкие.

– Открой рот, дурачек. Рано или поздно это случиться. Выжечь заразу биологической жизни можно только Небесным огнем.

– Какую заразу?.. – спросил Зедонг, и глупо открыл рот.

–В этот момент рыжая бестия, оторвавшая его от скалы, профессионально вцепилась в уста. Легкие наполнились огненным поцелуем любви.

Окислительный процесс запустился вторично, кислород начал превращаться в энергию огня и оксид – страшный яд. Не иначе, как поцелуй самой смерти.

Зедонг открыл глаза. Над ним склонилась леди Мейфен с широко открытым ртом и глазами.

– Спасибо тебе. Господи, что ты услышал меня, и спас эту несчастную душу.

Доктор Чжао Мейфен подняла руки к небесам.

На дне ущелья лежал покореженный автобус; там же неторопливо струился, звенел серебром мелкий ручей. С веток эвкалиптов падали первые желтые листья; клочья тумана сползали по склонам и обволакивали острые грани – раны души. Что может быть прекраснее ранней осени в горах? Мир замирает, останавливает бег, возвращаясь обратно к спокойной неторопливости – паучок опустит тенёта, птичка вспорхнет… и пройдет минут сорок, прежде чем снова что-то произойдет. Этот отрезок времени можно смело назвать константой жизни.

Зедонг отсутствовал во всём этом спокойствии почти сорок минут.

Глава 3

"Лао-цзы говорил: "Те, кто благоприятствует жизни, в процессе своей деятельности приспосабливаются к изменениям. Изменения возникают, когда меняются времена; те, кто понимает времена, не будут вести себя одним и тем же образом…

Но, …мудрецы не подменяют Небесное человеческим. Внешне они развиваются вместе с вещами, но внутренне они сохраняют свое истинное состояние".

"Вэнь-цзы".

Определенно, в мире есть то и другое – Небесное и человеческое. Странное дело, люди делятся на две категории: те, кто знают и помнят о Небесном, даже если не имеют его в мире, и те, кто выбирает земное (человеческое) даже если Небесного через край. При этом первая категория обычно ищет покоя и уединения, а другая на этой базе создает школы и движения. Вне сомнений, ваш проницательный ум отличает истинное учение мастера от учения его земных последователей, и никогда не выбирает то, что "полегче". Ведь, в конечном счете, человеческое – без Света, окажется стократ тяжелей. Но зачем объяснять вам, насколько труден этот путь…

Джиан

Первым делом полковник навел справки, и нашел на районе несколько ведьм, практикующих заговоры и контакт с духами. Правда, при тщательной проверке оказалось, что большинство из них просто шарлатанки – обвешанные амулетами и камнями горе-магини, пускающие неофитам пыль в глаза. Что поделать, человечек нынче пошёл не тот – обмельчал, выродился. Помнится, в джунглях его лечила одна вьетнамская ведьма своими чудесными снадобьями, – где он только не побывал: его душа бродила по вражеским штабам и рассматривала карты укреплений, а в домах терпимости рассматривала совсем другие вещи… Потом, наконец, полковник встречался с погибшими товарищами, и те водили его в свои скромные, но аккуратные жилища на другом берегу реки. В долгих и обстоятельных беседах полковник понял многое из загробного мира, возможно, благодаря этому и выжил. Так он узнал, что у любой организации есть своя духовная структура, а в ней – уязвимая область, то, что люди называют будущим. И его, соответственно, всегда можно подкорректировать. О чем ранее и говорилось в Книге Перемен. Но в духовных методиках потустороннего мира, как и в реальной жизни, полковник придерживался строгих материальных законов, и не допускал в них даже капли мистики. Только конкретные движения "ци". На поверку в Гонконге мистики оказалось навалом, а вот с конкретной практикой было туговато.

Чэнь Джен попытался еще раз отыскать прорицателя – безуспешно. Однако сидеть, сложа руки и ждать, когда тебя убьют из-за бизнеса или из-за Лиэр полковник тоже не собирался. Малыш Джиан понимал, – ситуацию проще всего разрулить изнутри, и хотя бы выяснить, что происходит. О каких пяти драконах идет речь? Возможно, это кланы Триады. К тому же, неожиданная любовь к женщине из другого лагеря вносила в эту войну романтическую подоплеку.

Просидев около трех часов на приеме у очередного медиума и поговорив с духом генерала Цзян Цзеши⁸⁷, полковник Чэнь Джен узнал о том, что начало третьей мировой не за горами, а лучшая из стратагем, это побег. Чжоутай (осторожность) – второе имя генерала, хотел было ещё привести дух Джоу-гуна⁸⁸, своего дальнего и мудрого предка, в доказательство того, что политика доброжелательности всегда побеждает, но полковнику хватило и трех часов. Он вышел с опухшей головой из каморки медиума – эта стерва постоянно курила дешевый табак, для большей проницательности, и понял, почему он так любит этот мир. В нем было свободно и легко, и ничто не напрягало, если у тебя нет плохой кармы и родственников за гробом.

Осмотревшись вокруг и купив чипсы в магазинчике «360 градусов», полковник едва не заплакал. Спокойные добрые люди, старые трамвайчики, качественная еда, чистые улицы, красивые девушки. Полковник полжизни провоевал за все эти вещи, – куда бежать? Не удивительно, что после многолетней резни в джунглях (и не только), он так полюбил Гонконг – влюбился с первого взгляда. А еще, в старом Гонконге пахло большими деньгами, как нигде в другом месте – сверкающая новая жизнь имела здесь особую мягкую привлекательность и совершенную доступность. Такое возможно там, где любая каморка, в пример той, из которой он сейчас вышел, стоит под миллион долларов (американских!). И полковнику больше всего хотелось строить здесь эти новые сверкающие здания, с длинными нулями в конце. В Гонконге, как нигде в другом месте, можно легко обналичить свой внутренний капитал – возможности (свободу) чувствует каждый (китаец), приезжающий в Сянган. Ведь именно отсюда на все континенты распространился современный культ китайских "дешёвых" вещей, переходя порой всякие разумные границы. Но в Гонконге, что важно, новая жизнь имела свой неповторимый размер. Заработать много денег – не вопрос; проблема в том, как при этом остаться маленьким человеком с его маленькими радостями и простым человеческим счастьем. Похоже, такое было возможно только в Гонконге. "Welcome".