Оглавление
Татьяна Аксакова-Сиверс. Семейная хроника
Предыстория
Часть первая
Детство
В семье Шереметевых
Первая поездка за границу
Гимназические годы
Вторая поездка за границу
Летние впечатления
Строгановское училище
Лето 1912 года – Штеры. Бородинская годовщина
Штеры
Андрей Гравес. Весна 1913 года
Лето 1913 года
Свадьба
Спешиловка
Начало войны 1914 года
Снова в Москве. Рождение Димы
Женитьба Шурика
В Кремле
Часть вторая
Предисловие
В годы крушения Российской империи
В Козельске
В Калуге
В послевоенной Европе (1923 год)
Снова в Калуге
На Лазурном побережье
Последние годы в Калуге
На Мойке
На улице Красных Зорь
В Ленинградском ДПЗ
В Саратове
«Ежовые рукавицы»
В исправительно-трудовом лагере
Вниз по Вычегде – вниз по Вятке
В поисках работы и жилища. Воспоминания о лагерных друзьях
Районная больница
Вятскополянская Школа рабочей молодежи
Кузина Зина
Последние годы в Вятских Полянах
Жизненный круг замыкается
Воспоминания о гибели брата
Отрывок из книги
В ночь на 1 марта 1821 года в сельце Аладино Козельского уезда Калужской губернии был большой пожар. Дотла сгорел двухэтажный барский дом, построенный сенатором Кожиным для своей дочери Александры Николаевны при выдаче ее замуж за небогатого помещика Афанасия Андреевича Чебышёва. Молва гласила, что виновником пожара был сам владелец Чебышёв, подверженный припадкам безумия. Семейное несчастие – лишение крова – осложнилось тем, что во время пожара Александра Николаевна почувствовала себя плохо. Ее на простынях перенесли в деревню, где и появился на свет мой прадед, будущий участник обороны Севастополя и впоследствии адмирал Петр Афанасьевич Чебышёв. Он был шестым ребенком в семье. Старше были два брата и три сестры.
После пожара Александра Николаевна, будучи женщиной энергичной, взяла бразды правления в свои руки. Ее ненормальный супруг был сначала отстранен от всяких дел, а потом, так как состояние его здоровья все ухудшалось, из села Березничи, под Козельском, был призван на помощь предводитель дворянства князь Оболенский, который определил и даже сам отвез несчастного Афанасия Андреевича в Хлюстинскую больницу в Калуге, где тот в конце концов и умер.
.....
К началу 1899 года развод завершился, и мама тут же венчалась с Николаем Борисовичем в домовой церкви Шереметевского странноприимного дома. На свадьбе были только свои, семья. Из Петербурга приехали сменившие гнев на милость бабушка и дедушка. Мама венчалась в светло-сером суконном платье с белыми розами. После свадьбы молодые поселились на Пречистенском бульваре в казенной квартире Удельного ведомства, куда к этому времени были доставлены из Петербурга мамины вещи. Среди них находился ее рояль и прекрасная столовая цельного красного дерева. В спинках и сиденьях обеденных стульев, в английской манере, были вделаны соломенные сетки, и в одной из таких сеток двухлетний Шурик карандашом провернул небольшую дырочку. Этот стул пользовался у мамы особым почетом. Она говорила, что пролила над ним немало слез, когда в продолжение пяти лет нас не видела. Скептики при этом, может быть, пожимали плечами и замечали: «Tu l'as voulu, Georges Dandin!», но я не принадлежу к их числу и по опыту знаю, что страдание, в котором мы сами виноваты, ничуть не легче стихийных бедствий[6].
Вполне веря, что мама нас часто вспоминала, я все же должна отметить, что первые годы ее замужества были очень счастливыми. Я еще застала тот золотой век, когда, расставаясь на два-три часа, дядя Коля так крестил и целовал маму, как будто она уезжала на Северный полюс. Это делалось при всем честном народе, в любой фешенебельной гостиной, и подчас вызывало добродушную усмешку присутствовавших; но дядя Коля не выносил никаких чужих норм, и всякое подлаживание под мнение света было для него неприемлемым. Маму он в ту пору очень любил и не считал нужным это скрывать.
.....
