Читать книгу Встречная полоса - Татьяна Чистова, Татьяна Михайловна Чистова - Страница 1

Подошвы предательски скользили по скату крыши, тихий сентябрьский ветерок на высоте стал резким, обжигал лицо, пронизывал насквозь. Он трепал волосы, заставлял жмуриться и отворачиваться, подсвеченную золотом синеву небес ранней осени застилала дрожащая пелена. Стас опустил голову и сделал еще шаг по дребезжащей кровле. Порывы ледяного ветра толкали в грудь, Стас поежился и в два прыжка оказался на шатре крыши. Здесь можно передохнуть, постоять на верхотуре, держась за мачту антенны или присесть на корточки за широченной спутниковой тарелкой. Но до нее еще надо добраться – осталось шагов пять по стальному, покрытому пятнами коррозии ребру. По скату шуршали занесенные ветром из парка желтые листья, взлетели, закружились воронкой и исчезли за парапетом. Стас пригладил поднятые ветром волосы и посмотрел по сторонам. Силуэты высоток, купола и кресты храмов, – все накрывала невесомая сизая дымка, за ней пряталось и солнце. Неяркое, уставшее за долгое лето, оно отдавало земле и небу последнее тепло, готовилось скрыться под одеялом облачности, что несли к городу обещанные синоптиками циклоны. Но это будет еще нескоро, не завтра и даже не послезавтра. Стас смотрел то на золотые кроны берез и кленов в парке на другой стороне дороги, то в бледно-синее небо над головой. «До отпуска две недели осталось» – он улыбнулся, повернул к солнцу лицо и зажмурился от удовольствия. Заявление подписано, новая снаряга куплена, лежит в рюкзаке, виза открыта, билет на самолет заказан… Даже Марину удалось уговорить, убедить, что это последняя вылазка, и после нее у них начнется настоящая семейная жизнь – тихая, размеренная, с поездками в супермаркет за продуктами и воскресными обедами у родственников. Губы надула, конечно, но к утру согласилась отпустить мужа на недельку в Норвегию.

Чтение мыслей на расстоянии – обычно дело в их семье, он успел к этому привыкнуть. Телефон завозился в кармане, Стас поднялся на ноги, вытащил дрожащую трубку и улыбнулся, увидев определившийся номер.

– Да, говори! – крикнул он, отворачиваясь от ветра и балансируя на проржавевшем ребре.

– Стас?! – услышал он голос жены, – ты в офисе?

– Да! – подтвердил он, не уточняя, в какой именно части конторы сейчас находится.

– Отлично! – ответила она, и тут же без пауз, проглатывая от волнения слова, затараторила:

– Жди меня там, сиди на месте! Я сейчас приеду к тебе! Мы приедем, с Машкой! Есть разговор! Ты меня слышишь?! – она говорила и смеялась одновременно, Стас отвернулся от ветра, закрыл одно ухо ладонью и слышал в трубке и голос подруги жены, и музыку, и трель чужого мобильника.

– Слышу, слышу, – подтвердил он, – что за разговор, о чем?

Вроде, вчера все решили, договорились. Вдруг, она опять за свое – не езди, зачем тебе эти скалы сдались, можно и в Москве по стенкам полазить, а если что, что она тогда делать будет?.. И так далее, в том же духе. Да еще и Машку с собой тащит, в качестве подкрепления, что ли? Плохи его дела, от двух блондинок ему точно не отбиться. От платиновой, голубоглазой Маши и золотистой, с зелеными глазами и ямочками на щеках – Марины, жены…

Притихший ненадолго ветер поднялся вновь, ударил в плечо, Стаса мотнуло вбок, он успел повернуться в ветру спиной и на скользких подошвах поехал вниз по скату крыши к парапету.

– Узнаешь, – загадочно произнесла шепотом Марина, – потрепи. Я Машку сейчас у «Фрегата» высажу, потом сразу к тебе поеду. Жди меня! – капризно потребовала она и из трубки понеслись короткие гудки. Стас врезался коленками в ограждение крыши, успел отшатнуться и застыл с зажатым в руке мобильником. Ну, это уже легче. Машка с кредиткой мужа ринется грабить магазин, и Марина приедет одна. Что там у нее произошло, интересно? Прошло всего ничего – три с половиной часа, как они расстались, он еще на работу опоздал, сборы неожиданно затянулись. Не в первый раз, впрочем.

– Надеюсь, что не в последний, – Стас улыбнулся, а пауза между порывами пришлась кстати, Стас перебежал по гребню крыши и присел за «тарелкой». Теперь ветер мог бесноваться сколько угодно, вогнутый кусок пластика дрожал от ударов и закрывал собой человека. Стас проверил коробку – так и есть, отошли контакты, и уже два дня офис мается без спутникового ТВ и интернета.

– Все, наслаждайтесь! – Стас полюбовался делом своих рук, вытащил и вогнал разъем в гнездо еще раз, проверил прочность крепления. Все, до прилета следующей вороны коннект обеспечен, можно возвращаться. «Сколько раз Сане говорил» – Стас критически осмотрел коробку с оборудованием – ее внешний вид не выдерживал никакой критики. «Сегодня же бригаду пришлю, пусть заменят тут все» – он полюбовался делом своих рук и завертел головой по сторонам. Справа поднимался шпиль «сталинской» высотки на Садовом кольце, слева и внизу шевелили ветками почти облетевшие деревья небольшого парка у станции метро. Долго наслаждаться пейзажем не пришлось – в руке ожил мобильник. Стас глянул на экран и нажал отбой.

– Да иду я, иду, – проворчал он себе под нос и перешагнул через хлипкое ограждение крыши, повис над дорогой, упираясь подошвами в стену над окнами шестого этажа. Посмотрел вниз – на парковку рядом с офисом въезжала красная блестящая машинка. «Уже? Ничего себе, быстро долетела!» – Стас натянул веревку, подергал для верности, выбрал ее и спустился еще ниже, на пятый этаж. Коснулся носком блока кондиционера, оттолкнулся и миновал в полете одно окно. Из-за задраенных наглухо створок послышался дружный вздох, мелькнула чья-то удивленная физиономия, но Стас уже завис у другого окна. Бухгалтерши и два менеджера вылетели из-за столов, орали что-то, махали руками, приглашая его войти. Кто-то даже кинулся к окну, но Стас помотал головой, ослабил страховку и поехал вниз по стене на четвертый этаж. Отсюда уже было видно, что въехавшая на парковку машина – не подаренный Марине на свадьбу отцом «Ситроен», а мелкий «Матиз», собственность секретаря хозяина фирмы. «Подождем» – Стас переступил подошвами ботинок по стене, добрался до предпоследнего от угла окна и ступил на скользкий подоконник. Ступил – громко сказано, повис над белым отливом, едва касаясь подошвами металла, постучал в стекло. Крупный, лысеющий мужик с недовольным лицом уставился в окно, соображал несколько секунд, глядя на довольного, раскрасневшегося от ветра и солнца Стаса, покрутил пальцем у виска и нехотя поднялся с кожаного кресла.

Черезов Александр Сергеевич – гендиректор фирмы собственной персоной – навалился пухлым животом на подоконник, повернул ручку и приоткрыл створку. Стас оттолкнулся от стены, поджал колени и влетел в кабинет директора, приземлился на матовый светлый ламинат, одернул пиджак.

– О, я первый, – он отстегнул страховку и закрыл окно. Директор вернулся за стол и уткнулся в монитор. Стас полюбовался на себя в зеркальную створку стенного шкафа и пригладил волосы. Да, Марина права – к загорелой коже и зеленым глазам подходит именно этот цвет рубашки, зря он упирался. Стас ухмыльнулся, вспоминая сегодняшнее утро, поправил галстук, смахнул с ботинок пыль и уселся на угол стола.

– Охота тебе по крышам лазить, – проворчал старинный друг и одноклассник Сашка, глядя на Стаса в щель между монитором и лампой над ним, – я уже монтеров с объекта вызвал. Еще полчаса потерпеть без «В контакте» не мог? Чего ты туда поперся? Что бы я Марине сказал?

– Нужны они мне, – отмахнулся Стас, – мне за расписанием следить надо, чартер до Бергена уже два раза переносили. Да и размяться захотелось, и новое снаряжение проверить заодно. А крыша – ерунда, я и не такие маршруты проходил, по неподготовленным трассам в том числе. А Марине сказал бы – улетел твой муж. Да никуда бы я не улетел со страховкой… Эй, стой! Не трогай, это мое! – Стас кинулся к окну, но было поздно. Веревка с карабинами и обвязкой взвилась вверх и исчезла за выступом на стене. Стас высунулся в окно и заорал вверх, в бледную густую синеву:

– Снарягу мою верните! Охране внизу отдайте, я потом заберу!

В ответ донеслось что-то вроде «ладно», Стас еще повисел немного в окне и вернулся в кабинет. Черезов злорадно захихикал, поглядывая на Стаса мелкими голубенькими глазенками с редкими ресницами, но осекся, закашлялся и сделал суровое лицо. Дверь открылась, в кабинет вошли сразу несколько человек, стало шумно, деловито и душно. Стас закрыл окно, уселся справа от директора и взял из рук секретаря папку с отчетом. Рядом шуршали и переговаривались, главный бухгалтер нервно покашливала и стучала по блестящей столешнице авторучкой, в кармане начальника отдела продаж завибрировал мобильник. Стас достал свой телефон, посмотрел на темный экран, убрал обратно. «Успею. Наверняка, по магазинам вместе пошли» – он открыл папку и сосредоточился на таблицах и графиках.

– Попрошу внимания, – значительно прогудел Александр Сергеевич, и совещание началось.

Прерваться пришлось через полчаса – телефон успел пискнуть дважды, а Стас, провожаемый ехидным взглядом начальства, уже был в коридоре. В трубке что-то прошелестело, потом раздался глуховатый, но уверенный и четкий голос:

– Стас, сегодня, часов в пять приезжай за мной, – попросил отец и вздохнул глубоко, словно переводя дух после пробежки. Приступ астмы ему сняли, но в больнице заставили пролежать почти две недели, хорошо, хоть удалось выбить ему отдельную палату. Старик стойко перенес вынужденное заключение и разлуку со своей старой, крохотной квартиркой, с соседями-пенсионерами, но теперь рвался домой.

– Хорошо, заеду, – торопливым шепотом пообещал Стас, – я тебе попозже позвоню. Все, отец, я больше не могу говорить, меня начальство вызывает.

– Сашка, что ли? – нарочито небрежно поинтересовался отец, – беги, докладывай.

И нажал «отбой». Черезова Александра Сергеевича отец Стаса недолюбливал давно, одноклассник сына отвечал старику взаимностью, хотя оба уже и не помнили, какая именно кошка пробежала меду ними больше тридцати лет назад.

«В половине пятого уеду» – решил Стас и вернулся в кабинет. Но совещание уже закончилось, грохотали стулья, на пол падали ручки и исписанные листки бумаги, кто-то негромко засмеялся, но сразу умолк. Стас пропустил высокую сухопарую главбухшу, подмигнул толстой рыжей Светке, начальнице отдела кадров и остановился в дверях. Черезов глянул мельком на своего зама и снова уткнулся в монитор.

– Отчет секретарю твоему передадут, – проворчал генеральный, – посмотри, завтра мне верни. Или по сети перешли, – все так же, не глядя на собеседника, распорядился директор. Стас кивнул, снова посмотрел на молчащий телефон, развернулся на каблуках и вышел из кабинета. По длинному коридору мимо светло-шоколадных дверей направо почти до конца, потом поворот, тупик и вот она, заветная дверь – кабинет заместителя генерального директора ООО «ТехноСервис». Вид деятельности – установка, наладка и обслуживание пожарной сигнализации и охранных систем. Стас занимал этот тихий уголок уже пятый год, менялась только табличка на двери. Менеджер, помощник руководителя, начальник отдела, заместитель генерального директора – оставалась последняя ступенька, но подниматься на нее Стас не торопился, ему было комфортно и на этом уровне. А пару лет назад кабинет расширили за счет коридора, отгородили предбанник гипсокартонном, и в получившейся приемной поселилась бледная, вечно напуганная секретарша. Стас долго не понимал, зачем ему это чудо природы, напрасно убеждал Черезова, что пользоваться телефоном и факсом прекрасно умеет и сам.

– Пусть будет, – распорядилось руководство, – к тебе, Нестеров, люди не в гости сюда приходят, а по делу. Заказчики, поставщики, – муторно перечислял он категории посетителей, – проверяющие, наконец. Их встретить надо, занять чем-то до твоего прихода, чаем напоить, или еще чем, смотря по обстановке. Так что пусть сидит, займи ее чем-нибудь.

Вот и весь разговор. Марина явилась на третий день, осмотрела новую приемную и ее украшение, заявила, что не хватает цветов на окнах и дерева в углу, и увезла мужа с собой, в кино. Бледную девушку за монитором она словно и не заметила, Стас облегченно вздохнул и забыл о своем «приобретении». Та правила игры приняла и старалась лишний раз о себе не напоминать. Вежливо здоровалась, прощалась, в рекордный срок освоила сложную конструкцию – гибрид принтера, сканера и факса и поставила на подоконниках горшки с цветами. Стаса такой расклад вполне устроил.

Он уже миновал последнюю перед поворотом дверь и оказался на развилке, остановился на полпути и свернул к окну. Нашел в телефоне номер жены, нажал вызов, послушал длинные гудки и уставился в окно. «Где она, интересно? Прошло уже…» – он снова принялся перелистывать список звонков. Отец звонил сорок минут назад, а Марина… Да, прошло больше часа. «Фрегат» – очень большой магазин» – Стас улыбнулся своим мыслям и направился к кабинету.

– Станислав Андреевич, вам письмо пришло, а я пароль на электронку забыла, – с порога встретила его секретарь, – там заказчик новый, хотел с вами проконсультироваться по поводу…

Она принялась листать толстую книжку в черной обложке, где вела список неотложных и важных дел. Стас махнул секретарю рукой – успокойся, сиди, я сам – рванул на себя дверь и оказался в кабинете. Маленький, конечно, зато отдельный и вид из окна отличный – на парк и еле различимые в мутной синеве силуэты двух высоток за верхушками деревьев. И на забитую машинами парковку и дорогу внизу – Стас приоткрыл окно, вдохнул свежий, с привкусом горечи от увядавших листьев воздух и уселся за стол.

– Заказчик, заказчик, – бормотал он себе под нос, пока тщетно пытался открыть почту. Пока вспомнил, что проблемы с внутренней сетью устранили только вчера, пока дозвонился ленивому сисадмину, пока тот соображал, в чем дело и переспрашивал кого-то – прошло минут пятнадцать. Стас открыл главную страницу поисковика пробежал взглядом страницу с новостями. Вернее, только собрался сделать это, но не успел, уставился на фотографию под заголовком главной новости: «ДТП на Ленинском проспекте».

– Два часа назад в результате лобового столкновения автомобилей «ситроен» и «мерседеса» представительского класса погибли два человека: водитель и пассажир «Ситроена». Пассажиры и водитель служебного «мерседеса» пересели в автомобиль сопровождения и покинули место дорожно-транспортного происшествия, – Стас прочел текст сообщения дважды, потом уставился на фотографию с места происшествия – нечеткую, мутную, снятую, явно, на мобильник. Но и этого качества было достаточно, чтобы разглядеть помятую широченную морду бронированного «мерина» без номеров, развороченный бок красного «ситроена», машину ДПС, «скорую» и груду обломков на дороге рядом.

– Обалдеть можно, – проговорил Стас, рассматривая снимок, – на встречку уже лезут, мало им своей полосы.

Даже этой фотографии и еще на двух, появившихся после обновления страницы, было понятно, что «Мерседес» топил по разделительной и в какой-то момент вылетел на встречку, где снес своей тушей легкий, как елочная игрушка, «цитрончик».

– Записывайте, – заговорила в зажатая в руке телефонная трубка, Стас отвлекся, записал на первом попавшемся под руку обрывке пароль, аккуратно положил трубку на телефон. А сам все не мог отвести взгляд от монитора – новость не сходила с главной страницы, записи постоянно обновлялись, появлялись новые ссылки. Стас щелкнул по самой свежей – она вела на сайт информационного агентства. «Только что стало известно, что служебный «мерседес» принадлежал ОАО «МегаОйл», в машине находился вице-президент компании Анатолий Огарков, его водитель и охранник. Они получили незначительные травмы и смогли самостоятельно покинуть место происшествия, пересев в машину сопровождения. Обе женщины, находившиеся, в «ситроене», погибли в момент столкновения. Как нам стало известно…»

Дальше Стас читать не стал, полез в карман за мобильником, запутался в подкладке и вытащил, наконец, пиликающий телефон. Сбросил вызов, набрал номер жены и с минуту слушал длинные гудки. А сам свободной рукой схватил мышь и переходил по ссылкам, открывал новые окна до тех пор, пока не наткнулся на ролик, уже выложенный в сети очевидцами. Снимали девушку с собакой на руках, пес лаял и вырывался, а за спиной «модели» бронированный монстр с включенным проблесковым маячком вылетел на разделительную и походя снес шедший по своей полосе алый «ситроен». Дальше грохот, крики, камера поехала в сторону и вниз, картинка оборвалась.

Телефон Марины не отвечал, длинные гудки слились в один, в сети на новостных порталах появлялись все новые и новые фотографии с места ДТП, в кабинет несколько раз заглянула секретарь, но тут же спряталась, загремела чем-то, хлопнула дверью. Мобильник разразился оглушительной трелью, Стас, не глядя, сбросил звонок, не отводя глаз от монитора. Сотовый зазвонил снова, потом в третий, потом в четвертый раз. «Отвалите» – Стас снова набрал номер жены, поднес трубку к уху и закрыл глаза. «Отвечай же, отвечай, ну, что тебе стоит» – твердил он про себя, вскочил с кресла и подошел к окну.

– Слушаю вас, – деловито-вежливо отозвалась трубка. Говорил, вернее, кричал, стараясь перекрыть шум дорожного движения, крики и рев сигналов молодой, и, судя по голосу, крепкий мужик.

– Я звоню Марине, Нестеровой Марине, – Стас не сразу сообразил, что сказать, ляпнул первое, что пришло ему в голову.

– Вы ей кто? Родственник? – фоновый шум стих: говоривший то ли сел в машину, то ли просто отошел подальше от шумной трассы.

– Муж, – ответил Стас.

Ответа не было почти минуту, он слышал, как хрипит рация, как переговариваются несколько человек, и даже разобрал несколько слов: «труповозка» и «схема».

– Инспектор Лосев, – представился собеседник, – ваша жена устроила ДТП, выехала на встречную полосу и врезалась в «мерседес».

– Где она? – перебил инспектора Стас. Слов ДПСника он не слушал, даже не вникал в их смысл, ему было достаточно того, что зафиксировала камера оставшегося неизвестным свидетеля. Мент мог бормотать что угодно, Стасу было не до него.

– Здесь, – отозвался Лосев, – они обе пока здесь. Но скоро увезут. Номер морга можете узнать…

Стас пихнул телефон в карман, вытащил из ящика стола ключи от машины и вылетел из кабинета. Секретарь едва успела убраться в сторону, выронила пластиковую бутылку с водой и та мягко шлепнулась Стасу под ноги.

– Извините, Станислав Андреевич, – это последнее, что он слышал в тот момент. Исчезли звуки, краски, мир окрасился черно-белым, воздух сгустился, стал вязким и липким, застревал в горле, опутал руки и ноги, сковал движения. Осталось только чувство времени, мерзкое, гнусное чувство, что он не успевает, идет слишком медленно, отстает, и понимает, что опоздал уже безнадежно, если не навсегда. Вслед ему что-то орали, трезвонил в кармане пиджака телефон, шедшие навстречу сотрудники шарахались по сторонам, стрелка на турникете отказывалась загораться зеленым. Стас перемахнул металлические стержни и рванул к выходу. Выскочил на парковку, нашел свою белую «тойоту», кое-как открыл дверь, завел двигатель. И уже промчался мимо парка, выруливал с боковой улицы на забитый машинами проспект, когда сообразил, что мобильник непрерывно звонит уже минут пять.

– Что? – рявкнул он в микрофон, одной рукой выкручивая руль и обходя неторопливую маршрутку, – что тебе?

– Стас, погоди, вернись. Не психуй, что случилось-то? Хочешь, я с тобой поеду? – голос Черезова вернул времени его нормальный ход, Стас даже успел вовремя заметить красный и остановился в общем потоке. Но стоило директору замолчать, как время вновь сорвалось с цепи, рвануло дальше.

– Не надо, – успел проговорить Стас в трубку и коснулся подошвой ботинка педали газа, – не надо, Саня. Спасибо. Я сам.

Над переполненным транспортом проспектом струился горячий густой воздух, асфальт плавился на солнце как в июльский полдень. От жары и выхлопов дышать было нечем, но собравшаяся на обочине толпа и не думала расходиться. Кто-то уже вылез на перекрытую полосу и, уворачиваясь от злых взмокших ДПСников, фотографировал груду покореженного металла. Стас остановился, выскочил из «тойоты» и ринулся прямиком к толпе, расталкивая людей, ринулся к разделительной.

Все было гораздо хуже, чем он думал – от «ситроена» осталась половина, не пострадали лишь задние дверцы, багажник и колеса. Остальное превратилось в груду пластиковых обломков, треснувшее лобовое стекло провалилось в салон, левая передняя дверца валялась на дороге метрах в пяти от машины. «Мерин» возвышался над крохотной машинкой, горбилась выгнутая крышка капота, асфальта касался край полуоторванного переднего бампера.

– Туда нельзя, – путь Стасу преградил молодой серьезный ДПСник в кислотно-зеленом жилете, надетом поверх синей формы.

– Там моя жена, – попытка обойти инспектора не удалась, серьезный юноша в синей форме раскинул руки в стороны и шагнул Стасу навстречу. Охнул коротко и согнулся от удара в живот, уронил с головы фуражку, но успел сдавленно проорать что-то невразумительное. Блестящее крыло новенькой машины было уже близко, оно сияло чистотой, Стас смотрел на яркие диски-ромашки на заднем колесе и все никак не мог заставить себя посмотреть вправо. Там, в черно-серой мешанине пластика он заметил много бурых, уже засохших пятен, а на заднем сиденье лежала белая, с золотой цепочкой сумка. Марина купила ее недавно, на распродаже, и долго хвасталась перед подругами. Стас повернул голову, посмотрел на оскаленную беззубую морду «мерина», на груду красных обломков у него под «носом» и отвернулся. Потом сделал шаг, еще один, вытянул руку, чтобы коснуться крыши «ситроена», но его грубо рванули назад, потащили прочь, к обочине.

– Тебе же сказали – нельзя, – рычал что-то на ухо, – куда прешь, стой тут, или я тебя оформлю…

– Я тебя сам оформлю! – дернулся Стас, но бесполезно, его держали двое, и держали крепко. А со стороны газона на обочине к ним уже бежали люди – один, в клетчатом пиджачке и узких брючках ловко перепрыгивал препятствия на асфальте, следом торопился низкий и плотный, с камерой наперевес.

– Вы – родственник?! – прокричал тот, в пиджачке, – отлично, у нас сейчас прямой эфир, вы очень удачно приехали! Итак, что вы можете сказать нашим телезрителям? Как прокомментируете произошедшее? Намерены ли вы подавать в суд и требовать возмещения ущерба? Какого – морально, материального? Того и другого сразу? – орал ухоженный тощий корреспондент, в экстазе подпрыгивал на месте и размахивал микрофоном перед лицом Стаса.

– Пошел ты, – он попытался отмахнуться, привстал на носки, чтобы рассмотреть, что там делается за спинами ДПСников и группы немногословных людей в штатском. Они побродили вокруг «мерина», сфотографировали что-то, потом двинулись к «ситроену». Здесь никто не задержался – пара снимков, быстрый осмотр, кто-то пнул машину по заднему колесу, и группа отбыла на двух машинах прочь.

– Насколько мне известно, женщин в машине было две, – продолжал наседать на Стаса юноша в клетчатом, – и одна из них ваша жена. Что вы чувствуете сейчас, что планируете предпринять после похорон? Ведь в ДТП виновата именно она, вы готовы расплатиться с пострадавшей стороной…

Реакция у корреспондента оказалась отменная, кулак прошел в сантиметре от его виска. Стас удержался на ногах, равновесия не потерял и чуть пригнулся перед следующим броском. Тварь в клеточку закрывала ему обзор – к месту ДТП уже подъезжал эвакуатор, а гнусное прилизанное существо не желало убираться с дороги. Впрочем, соображалка у него оказалась на месте, с расспросами к Стасу он больше не лез, сосредоточился на очевидцах. Те охотно лезли в камеру и наперебой выкрикивали свои версии произошедшего.

– Зачем? – заорал Стас на инспекторов и бросился к эвакуатору, – что вы делаете? Их же трогать нельзя, прекратите…

Гайцы покосились на него и дружно отвернулись, да еще и голос подвел, сорвался, сведенные как судорогой мышцы ослабли, и Стас еле-еле смог добраться до своей брошенной «тойоты». Теперь время еле тащилось, шаркая, как древний старик по коридору богадельни, стрелки наручных часов дрожали и неохотно ползли вперед. Стас вцепился в руль, положил подбородок на руки и прикрыл глаза. Пока растащили, погрузили и увезли машины, пока подобрали с проезжей части обломки, пока убирали заграждения – прошла, казалось, целая жизнь. Силуэты зданий, деревьев и машин расплывались перед глазами, дробились, дымка сгустилась, потемнела, стала похожа на пепел. И зверски хотелось пить, кружилась голова, поток транспорта на проспекте то замедлялся, то ускорял ход, рев двигателей и гудки слились в низкий протяжный вой. Он бил по нервам, к горлу подступила тошнота, лицо и ладони стали липкими и влажными перед глазами на миг потемнело, и Стас не сразу заметил подошедшего к «тойоте» уставшего инспектора.

– Ты езжай домой, отоспись, – посоветовал он, – а завтра с утра вот сюда позвони, и сюда, – он подал Стасу через открытое окно исписанные обрывки бумаги и пояснил:

– Это группа разбора, а здесь узнаешь, куда жену твою увезли, когда экспертиза, потом вещи заберешь. Сегодня даже не пытайся, поздно уже. Давай, давай, езжай, – он дождался, когда Стас заведет двигатель и отъедет. Брошенный на заднее сиденье мобильник надрывался на все лады, трезвонил, не переставая. Стас прикусил нижнюю губу и сосредоточился на одном – держать дистанцию и следить за светофорами. Но пропустил свой поворот, проехал еще два перекрестка и развернуться смог только на третьем. От напряжения дрожали руки, перед глазами колыхался клок сизого тумана, застилал собой дорогу. «Не могу больше» – Стас повернул руль вправо, проехал немного по тихой улице и остановился. Надо купить воды и передохнуть, посидеть, закрыв глаза, собраться с мыслями. И заткнуть, наконец, чертов телефон, сил больше нет слушать его вопли. Мобильник словно подслушал его мысли и запиликал с новой силой.

Номер был незнакомый, звонили с городского. Стас с минуту смотрел на моргающий экран и не выдержал:

– Слушаю, – через силу выговорил он, но услышал только шорох бумаг и отдаленные голоса, эхом разносившиеся по гулкому помещению.

– Говорите! – уже нетерпеливо повторил он и приготовился нажать «отбой», когда услышал уставший женский голос.

– Наконец-то, – выдохнула она, – два часа до вас дозвониться не могу. Завтра с десяти до половины четвертого можете забрать тело. Если срок хранения больше суток, то платно, прейскурант у них есть, можете ознакомиться.

– Что – с десяти до половины четвертого? – переспросил Стас, – почему завтра? А экспертиза? А…

– Какая экспертиза! – уже раздраженно воскликнула женщина, – семьдесят девять лет, и так все понятно! Инфаркт у вашего папаши был, мгновенная смерть, врач засвидетельствовал. Реанимация не помогла…

– Инфаркт? – Стас зачем-то вышел из машины, привалился к задней дверце и вцепился свободной рукой в волосы, – инфаркт? У кого?

– Вы – Нестеров Станислав Андреевич? – неуверенно уточнила тетенька сразу ослабевшим голосом, – а Нестеров Андрей Михайлович – ваш отец?

– Да, – уже стемнело, светились окна домов, включилось уличное освещение. Стас смотрел то на свою застывшую тень, то на яркую подсветку салона красоты на другой стороне проспекта.

– Ну, вот, я же говорю вам, – оживилась женщина, – завтра. С десяти до половины четвертого. Все, молодой человек, мне некогда, меня больные ждут.

Из трубки понеслись короткие гудки, а Стас все держал телефон, слушал их, как метроном, как реквием. По только что оборвавшейся жизни двоих людей, и повисшей на тонкой, едва заметной ниточке третьей. «Так не бывает» – крутилось у него в голове, пока он ехал по темному городу к больнице – «так не бывает. Это не со мной. Это ошибка, две ошибки. Пожалуйста».

Ошибки не было. Вход в отделение давно закрыли, недовольная дежурная медсестра сказала, что она только что заступила на пост и вообще справок не дает. И попыталась захлопнуть перед Стасом дверь.

– Подождите, – он принялся рыться в карманах костюма, улыбнулся криво и выудил, наконец, две купюры по пятьсот рублей, протянул их медсестре. Женщина молча смотрела на посетителя и часто моргала густо накрашенными ресницами.

– Узнайте, пожалуйста, когда… как… Как это произошло, – руки задрожали, и он едва не выронил деньги.

– Здесь жди, – медсестра вытащила купюры из его пальцев и шагнула назад.

– Он в платной палате лежал, в отдельной! – в ответ на его крик медсестра кивнула и захлопнула стеклянную дверь. Стас отошел к окну на площадке, сел на низкий подоконник, уставился на никогда не спящий город. Огни, огни – неподвижные, яркие, и быстрые, едва заметные, скользящие по краю тьмы и света, сливающиеся в реки, исчезающие в общем потоке.

– В три часа дня, – раздался за спиной равнодушный голос, – новости посмотрел, ему плохо стало. Сразу не заметили, а потом поздно было. Но все быстро произошло, – Стас не оборачивался, он смотрел на отражение в черном стекле – свое и женщины в белом халате. Потом кивнул, поблагодарил ее и пошел по ступенькам с седьмого этажа вниз.

– Завтра! – крикнула медсестра ему вслед, перегнувшись через перила, – завтра забрать можете…

– С десяти до половины четвертого, – перебил ее Стас, – я помню. Спасибо.

Он вышел во двор больницы, сел за руль, оперся локтями на колени и закрыл ладонями лицо. Стало тихо, темно, и очень спокойно, пять минут назад все закончилось для него навсегда, теперь можно никуда не торопиться, никого не ждать, никому не звонить. И его теперь тоже никто не ждет, не спешит навстречу, не наберет его номер… Рядом завозилось что-то, засопело, ткнулось в бедро. Стас открыл глаза – рядом с машиной сидела крупная черная дворняга, принюхивалась и внимательно наблюдала за человеком. Стас посмотрел на часы – половина первого ночи, он и сам не заметил, как заснул в открытой машине.

– Отойди, – хриплым со сна голосом попросил он, и пес вскочил, отбежал в сторону. Стас захлопнул дверцу, завел двигатель и поехал по пустым улицам домой.

В коридорах Управления было душно и сыро, и Стасу казалось, что он уже третий час сидит в предбаннике. Вернее, не сидит, а бродит туда-сюда от торцевой стены с небольшим мутным окном до узкой лестницы на первый этаж. Чтобы не заснуть, не смотреть одну точку перед собой, не думать, не вспоминать, не оставаться одному в пустой квартире – сейчас он был готов на что угодно. Даже просидеть здесь еще два, три часа – столько, сколько понадобится, чтобы дождаться следователя. В остальных кабинетах дело двигалось, очередь, если и успевала образоваться, то быстро рассасывалась, а на дверь с цифрой «14» так болтался подпечатник с вдавленной в пластилин ниткой. Кроме Стаса никто в этот кабинет не стремился, народ кучковался у соседних дверей. После бессонной ночи голова была неожиданно легкой и пустой, мысли, эмоции – все потеряло остроту, но не исчезло, а словно подернулись дымкой, больше похожей на пепел. Поэтому на маленького, с поднятыми почти до ушей плечами старшего лейтенанта, остановившегося у дверей заветного кабинета и звенящего ключом Стас сначала не обратил внимания. Потом долго смотрел в обтянутую синей форменной курткой спину и сообразил, наконец, что следователь Кормилицын А. В. прибыл на рабочее место. Дверь закрылась перед носом, Стас постучал и толкнул створку.

– Вы ко мне? – лейтенант уже уселся за пыльный, заваленный бумагами и разным хламом стол, положил перед собой портфель и втянул голову в плечи.

– К вам, – подтвердил Стас, – я Нестеров. Мне сказали, что дело у вас.

Кормилицын с минуту смотрел в окно, на пыльную решетку за ним, кивнул и повернулся к посетителю.

– У меня, – подтвердил он, – и вещи вашей жены тоже у меня. Вот, – он грохнул дверцей облезлого от старости сейфа, достал черный пластиковый пакет и положил его на груду старых журналов.

– Распишитесь, – из портфеля на свет появилась опись, Стас взял листок, пробежал строчки, и потянулся за предложенной ручкой.

– Все, можете идти, – Кормилицын запихнул бумагу в портфель и включил системный блок компьютера. Надрывно загудел вентилятор, но после пинка успокоился, и в кабинете стало тихо.

Стас заглянул в пакет, положил его на стул и спросил негромко:

– Это все?

– Да, – не глядя на него, кивнул лейтенант, – все. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела я вынес и отправил в прокуратуру. Можете идти.

– Погоди, – Стас подошел к столу, расчистил на нем свободное место, оперся ладонями о столешницу, – я не понял – почему отказ? На каком основании? А экспертиза? А схема ДТП? А…

– Обращайтесь к руководству, – уши Кормилицына скрылись под жесткими погонами, он внимательно смотрел на покрывавший монитор слой пыли, словно читал свою речь с черного экрана.

– Обращусь, – пообещал Стас, – обязательно обращусь. Фамилию и должность мне назови, чтобы я ничего не перепутал.

Апатию и безразличие как рукой сняло, под ребрами словно пружина сжималась, усталость и боль последних суток нашли выход и вот-вот вырвутся наружу. Стас знал за собой эту слабость, и, как всегда, оказался не готов, помнил только, что сейчас надо очень внимательно слушать оппонента, а, по возможности, записать, все, что он говорит. Руки не дрожали, строки на листе выходили четкими и аккуратными, только хвосты у букв получались угловатыми, острыми, а стержень рвал бумагу.

– Вот и напишите туда, – Кормилицын даже откинулся на спинку стула, – он вам подтвердит, что дело закрыто в связи с гибелью виновной.

– Виновной? – голос снова подвел, и Стас пожалел, что оставил бутылку с водой в машине. В горло ничего не лезло, он не ел со вчерашнего дня, да и не смог бы, даже если бы и захотел.

Кормилицын кивнул и включил, наконец, монитор. Стас стоял над ним столбом, комкал в руках исписанный лист.

– Кто – виновная? Марина? Да я же сам видел запись в сети – эта тварь бронированная по встречке топила, Марина уйти в сторону не успела, ей некуда было… Виновная… Ты охренел, лейтенант, она пять лет за рулем, ни одного нарушения… Там дорога, как стекло, ни одной выбоины…

Орать он мог сколько угодно, следователь упорно смотрел то в монитор, то в окно. Пружина под ребрами разжалась и рывком пошла вверх, воздух закончился, и на мгновение стало темно. Но все быстро вернулось в исходное, только черный пакет валялся на полу, а Стас сидел на стуле. Рядом стоял Кормилицын со стаканом теплой воды.

– Не ори, – следователь протянул стакан посетителю, – или я наряд вызову. Пей, – он вернулся на свое место и снова поднял плечи, нахохлился, как снегирь на ветке. Отвернулся, принялся просматривать документы на экране, и говорил еле слышно, словно сам с собой:

– Ты еще спасибо скажи, что дело не завели, тебе с этой конторой век не расплатиться. У того «мерса» бампер ст

о

ит, сколько я за год зарабатываю. Пострадавший не в претензии, предъявлять тебе ничего не будет. Ты хоть знаешь, кто в том «мерине» ехал?

– Знаю, – Стас поставил пустой стакан на черную папку, – Огарков какой-то.

– Правильно. Это вице-президент нефтяной компании и ехал он на служебной машине с включенным проблесковым маячком. Твоя жена выехала ему навстречу, так в протоколе сказано. Все, иди, мужик, – вздохнул Кормилицын, – я тебе все сказал, все отдал. Иди, и не выделывайся. Если жить не надоело.

– Не все, – два слова дались с трудом, внятно произнести их Стас смог не сразу, – я тебя понял, только…

– Что – только? – уставился на него следователь, – что тебе непонятно? Иди уже, суда не будет, денег ты никому не должен…

– Я не об этом, – отмахнулся Стас, – ты сказал: протокол. Будь другом, дай посмотреть. Никто не узнает.

– Для того чтобы ознакомиться с материалами дела, вам необходимо обратиться в прокуратуру, написать заявление, получить резолюцию. И потом – милости просим, – заученно произнес Кормилицын и снова загремел дверцей сейфа. А когда повернулся, на столе перед ним лежала купюра приятно-оранжевого цвета. Кормилицын на всякий случай поднял плечи и положил руки на колени.

– Пожалуйста, – повторил Стас, – никто не узнает. Я не скажу. Я должен знать, как Марина… Мне очень надо. Пожалуйста.

– У тебя пятнадцать минут, – лейтенант вытащил из портфеля скоросшиватель, положил его на стол, прихватил деньги и вышел из кабинета. Стас схватил папку, развернул ее: схема аварии на двух склеенных листах, маршруты следования обеих машин, показания очевидцев. «Автомобиль «ситроен» под управлением 25-летней жительницы Москвы выехал на полосу встречного движения и столкнулся с «мерседесом», принадлежащим нефтяной компании. Об этом свидетельствует расположение автомобилей: «мерседес» стоит в своей полосе, лишь одним колесом заехав на разделительную. Это незначительное смещение произошло в результате удара» – Стас наскоро прочел текст, перевернул страницу.

«Превышая установленный в г. Москве скоростной режим, вела транспортное средство со скоростью 75 км/ч. При совершении маневра не убедилась в его безопасности. При возникновении опасности для движения, не приняла возможные меры к снижению скорости, вплоть до остановки транспортного средства, хотя такую возможность имела» – Стас рванул папку к себе, задел рукавом ветровки стакан, тот упал и покатился по полу.

«Совершила столкновение с автомобилем марки «Мерседес» гос. номер… В ходе расследования установлено, что водитель автомобиля «ситроен» совершила преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 264 УК РФ», – Стас привалился к стене, вытер ладонью взмокший лоб. «Бред, полный бред, она в левый ряд редко совалась, даже на пустой дороге» – он глянул на часы и открыл следующий лист. «Комплекс повреждений, установленных при исследовании трупа Н., имеет признаки прижизненного происхождения и возник от ударного воздействия со значительной силой тупых твердых предметов с преобладающей контактировавшей поверхностью. Места приложения и направления воздействия сил…» – Стас пробежал выводы эксперта, остановился на последних строках:

«Смерть гр-ки. Н. наступила от тяжелой черепно-мозговой травмы и травмы грудной области. Как каждое из этих повреждений, так и их совокупность могли явиться причиной смерти Н. Повреждения, обнаруженные у Н., являются опасными для жизни в момент причинения, и по этому признаку квалифицируются как тяжкий вред здоровью. Между причиненными повреждениями и смертью Н. имеется прямая причинно-следственная связь…»

– Вот! – рявкнул Стас на вернувшегося лейтенанта, – вот, читай:       прямая причинно-следственная связь! Чего тебе еще надо, чтобы завести дело! Эта сволочь должна ответить, по закону…

Кормилицын вырвал у Стаса папку и пихнул ему в руки пакет. Сам бросил скоросшиватель на стол и повернулся к посетителю:

– По какому закону? Ты сам соображаешь, что говоришь? Иди отсюда, таблеточек попей успокоительных, или водки – что тебе больше нравится. Сама виновата – выехала на встречку, получила в лоб – вот тебе и связь! Давай, проваливай! – он открыл дверь и мотнул коротко стриженной белобрысой головой в сторону темного душного коридора. Стас вышел из кабинета, остановился на пороге, наклонился к уху Кормилицына и произнес негромко:

– Это все брехня, вранье от первого до последнего слова. Он убил ее, этот Огарков, мою жену и Машку, а сам свалил с места ДТП. Но я его достану, будь уверен. Так начальству своему и передай. Обязательно достану. Но не сегодня, дайте мне пару дней. Мне сначала двоих похоронить надо.

До дома он добрался поздним вечером, долго бродил в темноте по пустой огромной квартире. Потом поставил чайник, вернулся в коридор. В ванной свет включить все же пришлось, отблеск упал на черный бок полупустого пакета. Это момент Стас откладывал целый день, вернее, просто было не до него. Слишком много всего – звонки, соболезнования, переговоры с родителями Марины, хлопоты о могиле отца. Удалось договориться, чтобы его положили рядом с матерью и дедом, могильщики буквально выкручивали руки, требуя денег за каждый взмах лопатой. «Капаем магыла» – от этой таблички, прибитой к столбу у въезда на кладбище, пустота внутри стала горячей, липкой, под ребрами вновь распрямилась пружина, ударила под дых. Желудок отозвался спазмом, голова болью, и Стас был готов отдать любые деньги, чтобы поскорее убраться отсюда, чтобы все поскорее закончилось.

Зато сейчас у него полно времени, надо чем-то занять себя, отвлечь до завтрашнего утра, когда круговерть начнется по новой. В землю лягут сразу двое, а послезавтра… Стас сел на край ванной, расстегнул «молнию» на белой сумке. Косметичка, ключи на брелке, кошелек, мобильник с севшим аккумулятором, документы, помада, россыпь мелочи… Стас по очереди достал их из сумки, повертел в руках и убирал обратно. На кухне засвистел чайник, Стас выключил газ, налил полную чашку кипятка и вернулся в ванную. Все это надо отдать ее родителям, ему это ни к чему. Или убрать подальше, чтобы потом, через год или больше, достать, вспомнить… Дожить бы. Да только зачем теперь?

Стас держал в руках небольшой белый конверт из плотной бумаги – он выпал из тонкой брошюрки. Пригляделся к строкам, написанным мелким острым почерком и ничего не понял. Термины, цифры перемежались обычными, «человеческими» словами, Стас поднес листок к глазам, но так и не смог разобрать смыл написанного. Зато разглядел дату – под пятью предложениями стояло вчерашнее число. Оборотную сторону медицинской формы явно заполнял кто-то другой, здесь все читалось отчетливо, так отчетливо, что не помешал ни померкший светильник, ни сгустившийся перед глазами туман. «Диагноз: беременность четыре недели, полноценная, патологии не выявлено». И направление в женскую консультацию для постановки на учет, выданное на имя Нестеровой Марины Викторовны. На черно-белый, как штрих-код квадратик распечатки Стас глянул только один раз, убрал его в сумку и ушел на кухню. И сидел перед окном почти до утра, слушая, как шумит начавшийся сразу после полуночи дождь.

Он лил целый день – ровный, монотонный, с серого, словно закатанного в асфальт неба. Оскальзываясь на мокрой траве, Стас подошел к краю могилы, бросил в нее цветы. На обитую бордовой тканью крышку гроба полетели комья мокрой земли, и над могилой за несколько минут вырос аккуратный холмик. В него воткнули деревянный крест с фотографией отца и двумя датами под ней, Стас перекрестился, развернулся и быстро зашагал к воротам кладбища. Зонт он бросил на заднее сиденье «тойоты» рядом с букетом из восьми крупных снежно-белых роз, любимых цветов Марины. Сведенные как судорогой скулы, головная боль, звон в ушах уже стали привычными, и Стасу казалось, что исчезни они – и он без сил упадет на ровном месте. Боль подгоняла, не давала остановиться, заставляла действовать: идти, бежать, ехать – все, что угодно, только не стоять не месте, не молчать. И он ехал так быстро, как мог, но не успел – две мелких аварии надежно перекрыли проспект, поток машин еле полз, повинуясь жестам мокрого злого регулировщика.

К маленькой церкви Стас бежал, не обращая внимая на взгляды шедших навстречу людей. «Плевать» – он прижал к груди мокрый букет, свернул по дорожке вправо и перешел на шаг. Первым, кого он увидел, был отец Марины, невысокий, жилистый человек в черном костюме стоял на широком крыльце и смотрел в небо. Потом повернулся, прищурился и двинулся Стасу навстречу.

– Сволочь! Скотина! Ты даже сегодня не мог по-человечески, – коротышка вцепился обеими руками в лацканы пиджака зятя, – мерзавец! Даже сегодня…

Тесть тряс Стаса, как щенка за шкирку и твердил одно и то же ровным, монотонным голосом. В нем не было ни злобы, ни ярости, просто жуткая усталость и отчаяние, приправленная горем.

– Не надо, Виктор Леонидович, – Стасу удалось вырваться, – не надо так. Я отца хоронил, потом в пробку попал. Простите меня, пожалуйста.

Он обошел обессилившего, опустившего руки тестя и направился к дверям церкви. Из-за приоткрытой створки пахло ладаном, и слышался напевный речитатив молитвы.

– Сегодня же убирайся из моей квартиры! Сегодня же! Если завтра найду тебя там – сам выкину! – выкрикнул из-за спины отец Марины.

– Хорошо, – не оборачиваясь, согласился Стас, и вошел в церковь.

Закрытый гроб несли ему навстречу, Стас посторонился, пропустил мать Марины, даже не взглянувшую на зятя, заплаканную старшую сестру и двух перепуганных племянниц. Девчонки узнали Стаса, одна попыталась сказать ему что-то, но мать дернула ее за руку, и девочка отвернулась.

– Ты сволочь, Нестеров, – произнесла вполголоса сестра Марины, – почему ты отпустил ее одну? Как ты мог, ты же знал, что она… – и с ненавистью глянула на Стаса такими же зелеными, как у Марины глазами.

– Я не знал. Она не сказал мне. Не успела…

Но оправданий никто не слушал, на его слова обращали внимания не больше, чем на вой ветра в верхушках голых деревьев. Глухой стук земли по светлой крышке гроба – и все, он ушел первым, чтобы не слышать ни рыданий, ни проклятий в свой адрес.

На переезд ушло еще два дня, Стас забрал из квартиры все, что могло напомнить о нем безутешным родственникам Марины. Кое-как разместил все в старой отцовской однушке, пристроил машину на платную парковку, купил в магазинчике во дворе продукты и вернулся в квартиру. Облезлые бумажные обои, древняя люстра с разбитым плафоном, волнистый линолеум в коридоре – старик упорно отказывался делать ремонт. «Вот помру, тогда делай тут все, что захочешь» – время пришло, да только зачем теперь ему все это? Сладкий чай и упаковка со снотворным – вот все, что ему нужно. Стас проглотил таблетку и свалился на диван, но забытье не приходило, мысли оказались сильнее, крутились в голове, не давали отключиться.

Заявление в суде приняли без проблем, зарегистрировали, записали телефон. Даже предложили услуги адвоката, Стас сказал, что подумает. Но ничего не надумал, звонков не было, предложений пока не поступало. В горло по-прежнему ничего не лезло, кое-как ему удавалось сжевать за день пару бутербродов – и все. Понимал, что на чае долго не протянуть, но пересилить себя не мог. Вот и результат – стучит сердце, колотится в висках кровь, словно не снотворное принял, а баночку энергетика выпил. Странный эффект. Может, в аптеке что-то напутали?

Нет, с таблетками все было в порядке – стучали в дверь. Негромко, но настойчиво, даже требовательно. «Звонок же не работает» – Стас сполз с дивана, натянул джинсы. Ремень нужен, он скоро их потеряет прямо на ходу. Подвернул пояс, набросил на плечи футболку и поплелся в коридор.

– Кто? – в глазок ничего не разглядеть, маячит кто-то с той стороны, но стоит вплотную к двери. И, вроде, один.

– Нестеров Станислав Андреевич здесь живет? – деловито поинтересовались из-за двери.

– Да, – помедлив, отозвался Стас, – что вам нужно?

А сам все старался припомнить, кому он говорил о смене места жительства? Получалось, что никому, о переезде не знал даже Саня Черезов, хоть и звонил по три раза на дню, узнать, как дела и не надо ли чего.

– Я действую по поручению своего клиента в ваших интересах. Нам надо поговорить, – ответили из-за двери.

Хрен редьки не слаще – какой клиент, какие интересы? Или это обещанный адвокат? Они что – теперь с визитом на дом приходят?

Стас приоткрыл дверь, уставился на посетителя. Гость был ему ростом до плеча, крепкий, плотный, с круглой физиономией под загорелой лысиной и тонкой полоской усов над сочными яркими губами. Смотрел не снизу вверх, а как на равного, даже с превосходством, сразу давая понять, кто тут хозяин.

– Вы кто? – начал Стас, но гость молча перешагнул порог, огляделся в темном тесном коридоре.

– Где мы можем поговорить? – осведомился «адвокат», – зовите меня Бирюков Евгений Николаевич, я представляю концерн «МегаОйл».

– Сюда проходите, – Стас захлопнул дверь и пошел в кухню. Представитель убийцы вошел следом, скептически осмотрел крохотное помещение и угнездился на табуретке рядом с холодильником.

– Присаживайтесь, Станислав Андреевич, – предложил он Стасу, указывая на соседний табурет. А сам брезгливо провел пальцем по чистому облупленному пластику стола и положил на него небольшой плоский портфель из мягкой коричневой кожи.

– Я постою, – Стас привалился к стене у двери, подтянул джинсы. Бирюков оглядел собеседника, закинул ногу на ногу и заявил:

– Нам известно, что вами написано заявление в суд. Хочу сказать, что ваше дело заведомо проигрышное, и вы ничего не добьетесь.

– Почему это? – поинтересовался Стас. Таблетки подействовали, голова начала кружиться и слова Бирюкова он воспринимал с трудом, как под наркозом.

– Объясню, – представитель сменил позу, смахнул с носка лакированного ботинка невидимую пылинку и заговорил резко и отрывисто:

– Родственники погибшего не имеют права возражать против закрытия уголовного дела, если следствие считает виновным погибшего. Ваша жена нарушила правила движения, выехала на встречную полосу и спровоцировала ДТП. Следствие признало ее виновной, в связи с ее смертью дело прекращено…

– В связи с их смертью, – поправил Бирюкова Стас, – их было двое.

– Да, там была еще одна женщина, – досадливо поморщился недовольный замечанием «адвокат», – но это к делу не относится…

– Ты не понял, – Стас отклеился от стены и уселся на табурет, посмотрел на матовую лысину гостя, попытался заглянуть в черные крохотные глазки, но безуспешно. Голова стала легкой, пружина под ребрами исчезла, только язык ворочался с трудом, как у пьяного:

– Ты не понял, их было двое – Марина и ребенок. В ней был мой ребенок, сволочь. Она бы пешком пошла, на метро, на такси – как угодно, куда угодно, только не на встречку.

Лысина Бирюкова разом взмокла, он вцепился в ручку своего портфеля, открыл его, закрыл покосился на засохший цветок на подоконнике и невозмутимо продолжил,

– В своем заявлении вы указываете, что причины аварии бездоказательны и фальсифицированы…

– Да, и тебе это прекрасно известно. Тебе и твоему хозяину. Огаркову, если я не ошибаюсь. Можешь передать, что ему придется ответить за их смерти. Пока не знаю как, но я заставлю его это сделать. А теперь пошел вон. Катись, я сказал! – последние слова дались с трудом, Стас поднялся из-за стола, подошел к мойке и налил в кружку холодной воды. Позади что-то щелкнуло негромко, зашелестела тонкая бумага. Стас отпил глоток и обернулся.

Бирюков занес авторучку над каким-то бланком и пристально смотрел на Стаса.

– Сумму назовите, – произнес представитель, – ту сумму, которая вас устроит. Я уполномочен решить этот вопрос немедленно, здесь и сейчас. Вы получаете чек, я скажу вам, как вы сможете его обналичить или перевести деньги на свой счет в любом банке. Я даже помогу вам сделать это. И напоминаю, что господин Огарков со своей стороны отказывается от взыскания с вас материального ущерба, причиненного вашей женой… Черт!

Круглые глазки зажмурились, раздался глухой стук – господин Бирюков врезался затылком в холодильник, выронил ручку и принялся тереть мокрое лицо рукавами пиджака. Ручейки бежали по вороту нежно-розовой рубашки, ниспадали по обтянутому дорогой тканью животику на колени и лаковые носки ботинок. Стас наполнил кружку еще раз и вылил ее содержимое Бирюкову на голову.

– Пошел в жопу вместе со своим господином Огарковым, – вяло проговорил он и бросил кружку в мойку, – и побыстрее. Меня уже от тебя тошнит, держаться нету больше сил. Катись, или я тебя сам выкину…

Сил осталось ровно на то, чтобы выволочь с кухни хрюкающего и стонущего Бирюкова и дать ему хорошего пинка под зад. Представитель вылетел на заплеванную площадку и вцепился обеими руками в перила, повизгивал и бормотал что-то невнятно. Потом наклонился, подхватил с пола свой портфельчик и резво побежал вниз по лестнице, попискивая что-то в телефон.

Стас не выдержал, рассмеялся ему вслед, но получилось нехорошо – глухо, отрывисто. Как ворон среди ночи прокаркал, но неожиданно стало легче.

– Вот и поговорили, – Стас захлопнул дверь, повернул в замке ключ и потащился в комнату, рухнул на диван и закрыл глаза. Но сон не шел, все стояла перед глазами мокрое испуганное рыло Бирюкова, не отпускало, не давало отключиться. Стас нашарил на столике рядом упаковку со снотворным, кинул в рот еще одну таблетку, поглотил ее и отвернулся к стене. Это сработало, забытье накрыло его, захлестнуло, унесло в спасительную бездну. И выкинуло на поверхность от звонка мобильника – телефон трезвонил, забытый в кармане пиджака, запертого в шкафу. Стас брел к нему минуты две – пока сообразил, пока поднялся, пока определил направление. Ответил сразу, даже не попытался понять, чей номер определился на экране.

– Стас, ты как? – участливо поинтересовался женский голос, – у тебя все в порядке? Может, надо что?

– Нет, нет, нормально, – отказался он от помощи и только сейчас узнал собеседника. Светка, начальник отдела кадров «ТехноСервиса», тоже когда-то с ними в одном классе училась.

– Спасибо, Свет, все нормально, – повторил он уже осмысленно.

– Понятно, – произнесла она, и тут же спросила:

– Ты когда придешь? Тут дел накопилось. Или отпуск раньше возьмешь, очередной же у тебя через неделю только…

– Нет, какой там отпуск, – Стас подошел к окну, посмотрел на засыпанный желтыми листьями газон и лужи перед подъездом, – сегодня у нас что?

– Вторник, – сообщила Светка.

– Завтра приду, – пообещал Стас, – с утра, как положено. Спасибо тебе.

– Да не за что. Я Сане скажу, что ты завтра выходишь?

– Конечно, предупреди. Все, пока.

Стас отложил телефон и вернулся к шкафу. Завтра надо выглядеть по-человечески – одеться, причесаться. Вот эту рубашку можно надеть, она еще ничего, или эту… Он захлопнул дверцу шкафа, свалился на диван и закрыл глаза. Какая разница – какую? И уже неважно, подходит ли она ему по цвету или нет, кто теперь это оценит?

В кабинете с того дня ничего не изменилось, даже листок с записанным паролем на электронку лежал на месте. Секретарь тоже никуда не делась – пискнула из-за монитора приветствие и быстренько смылась с глаз долой. Стас включил компьютер, проверил почту, потом позвонил генеральному, но того на месте не оказалось. «Странно, машину я его, вроде, видел. Или показалось?» – он еще не был уверен сам в себе, поэтому раздумывать по поводу отсутствия Сани Черезова в офисе не стал. Нашел папку с отчетом, открыл и попытался сосредоточиться на цифрах. Это здорово помогло, отвлекло от тяжелых мыслей, заглушило грызущее чувство вины и собственной беспомощности. И все было хорошо до тех пор, пока в коридоре не завыла сигнализация и жутковатый голос «железной девочки» не пригласил всех пройти на выход.

– Станислав Андреевич, пожарная тревога! – придушенным от страха голосом сообщила секретарь.

– А, ерунда, закоротило что-то, – Стас даже не поднял головы от документов, – сейчас все поправят. Так что без паники!

Но секретарь не отставала:

– Нет, нет, это настоящая тревога, горит что-то! – в ужасе прошелестела она, – нам всем сказали выйти, и бухгалтерии тоже!

А вот это уже серьезно – этих теток с места не сковырнешь, если только вместе с компами и чайником. Похоже, где-то задымление, вот сирена и надрывается. Может, покурил кто-то под датчиком, а тут шухер до небес. Но деваться некуда.

Стас быстро шел по коридорам, кивками отвечал на приветствия и все высматривал в толпе грузного Черезова. Но без толку – генеральный выбрал удачный денек, чтобы прогулять работу. Перед офисом собралось много народу, Стас обошел их и уселся в свою «тойоту». Покрутил ручку настройки магнитолы, послушал музыку, пролистал телефонную книгу в мобильнике. Глухо, пусто и тихо – ни звонка, ни смс-ки, все словно вымерли. Ладно, надо возвращаться, вникать в работу, все равно больше ничего не остается.

Сигнализация умолкла, и толпа перед офисом быстро начала редеть. Стас вошел в здание одним из последних, приложил пропуск к датчику на турникете. Но зеленая стрелка не появлялась, диод упорно горел красным.

– Да что такое! – Стас крутил кусок белого пластика и так, и этак, но без толку.

– Открой! – крикнул он охраннику, но тот отвернулся и поднял телефонную трубку. Произнес в нее что-то и вышел из стеклянной будки.

– Вон там подождите, – не глядя на Стаса, произнес угрюмый мужик в ЧОПовской форме и ткнул пальцем в сторону комнаты для посетителей и курьеров – крохотного закутка без окон и дверей.

– Чего подождать?! Обалдел, что ли! – рявкнул Стас, – открывай давай! У меня пропуск сдох, не видишь, что ли! Я сейчас себе новый сделаю!

– Не сдох, а заблокирован, – перебил его охранник, обернулся и убрался на свой пост. Стас только открыл рот, чтобы спросить, в чем дело, когда услышал грохот каблуков по лестнице. По ступенькам боком осторожно спускалась толстая Светка, в руках она тащила какие-то папки, документы в прозрачных файлах и пакет в веселенький голубенький цветочек.

– Пойдем, – не глядя на Стаса произнесла она, – в приказе распишешься и я тебе трудовую отдам. Деньги на карточку получишь, может, уже сегодня придут.

И тяжело затопала впереди, ввалилась в темную комнатенку и свалила свою поклажу на стол.

– Здесь, теперь здесь и вот здесь, – ткнула она пальцем по строкам, указывая Стасу, где поставить подпись и принялась поправлять кофточку с блестками.

Приказ об увольнении      «по соглашению сторон» был датирован сегодняшним числом. Стас ухмыльнулся, глядя на каракули Черезова. «Вчера подготовили? Или сегодня? Не знали точно, когда приду». Он откинулся на задних ножках стула, привалился к стене и заявил громко, чувствуя, что губы сами растягиваются в улыбке:

– Я это не подпишу. Я не согласен.

– Не согласен – уволим по статье, – огрызнулась Светка, – за появление на рабочем месте в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Или того и другого сразу.

«Снотворное – это наркотик или нет?» – прикинул он, продолжая улыбаться. Сегодня была первая ночь, когда он спал без таблеток, ну, во всяком случае, первую ее половину. А до утра в потолок глядел и поднялся в пять утра, чтобы хоть чем-то заняться.

– Валяйте, увольняйте, – Стас продолжал раскачиваться на стуле, рассматривая взбешенную Светку.

Она обиженно сопела напротив и прижимала папки к могучей груди. А еще два года назад ее ветром мотало, когда мыкалась по бюджетным лавочкам, да еще и после развода с мужем с двумя пацанами на руках. Стас ее сам тогда сюда привел, убедил Черезова новую единицу в штатное расписание внести и взять одноклассницу на должность инспектора отдела кадров. Светка даже потом «отблагодарить» его пыталась, намеки разные делала и на таран перла, но он уже с Мариной встречался, потом свадьба, потом…

– Ну, что? Чего молчишь? – Стас вскочил на ноги, прошелся по каморке, врезался бедром в угол стола и зашипел от боли. Светка молча следила за ним и теребила толстыми короткими пальцами волан на вырезе блузки.

– Стас, ну зачем ты так, – начала, было, она воспитательную беседу, но Стас перебил ее:

– Не твое дело. Тебя, Сашки и любого другого это не касается. Это мое личное дело. Хотите увольнять – увольняйте, только… – он снова плюхнулся на стул и посмотрел Светке в глаза. Та заморгала и принялась перебирать бумаги в папке, среди них Стас заметил свою трудовую книжку.

– Сколько вам пообещали… за меня? – спросил он негромко, – интересно очень. И кто? Ко мне лысый приходил, с наглой мордой. А к вам?

– Я не знаю, не видела, – заговорила, глядя в сторону Светка, – с ними Саня разговаривал. Потом меня вызвал, велел приказ подготовить. А сам смылся, сказал позвонить, когда все закончится. Нам же заказ большой сделали, можно только на них теперь работать, и деньги вперед перевели, почти половину! Монтаж пожарной сигнализации в подсобных помещениях нового офиса. Архив, комната для персонала, лифтовые и все такое. Контракт вчера подписали, как только Сашка им пообещал тебя убрать, – в запале выболтала Светка коммерческую тайну ООО «ТехноСервиса».

Стас молчал, начальник отдела кадров шуршала бумагами, за дверью прогуливался охранник.

– Ты же сам все понимаешь, – снова заговорила Светка, но уже тихо и зло, словно отчитывала его, как неразумного ребенка, – ты извини, что так получилось, но ты сам виноват. Да, трагедия, да Марину жалко. Но ее не вернешь, и она сама виновата, что на встречку выехала, сама! И ты хорош, тебе помочь хотели, а ты…

– Свет, Марина не виновата. Она беременная была, я потом узнал, – перебил ее Стас, и в комнатенке стало очень тихо, так тихо, что Стас слышал, как звонит телефон на втором этаже офиса.

– Да ты что! – прошептала Светка, – ужас какой! Боже мой, Стас, какой ужас! – она захлюпала носом, деликатно высморкалась в бумажный платочек и зашептала, вытаращив круглые карие глазки:

– Стас, не лезь в это дело, прошу тебя, не надо. Им человека убить, что…

– Я знаю, – усмехнулся в ответ он, – можешь мне не говорить. Ладно, ребята, я за вас рад. Работайте, а я пойду, воздухом подышу. Да не реви ты, что с тебя взять, дура подневольная.

Он поднялся со стула, взял пакет, заглянул внутрь. Все на месте – веревки, пояс, карабины. Вот и славненько.

– Стас, ты ешь хоть что-нибудь? – сквозь слезы проговорила Светка, – на тебя же смотреть страшно. Ты как зомби, так нельзя.

– А я и есть зомби. Я умер, только этого пока никто не видит.

«Все, хватит» – Он пинком распахнул дверь, бросил пропуск на стол и вышел из каморки.

– Подожди! – Светка выбежала следом, – постой!

– Я не буду это подписывать, – не оборачиваясь, предупредил ее Стас.

– Ты денег не получишь, – прошептала Светка за его спиной.

«Подавитесь» – он бросил пакет на заднее сиденье «тойоты» и сел за руль. Дворники скользили по стеклу, разгоняли воду, неприятно шуршал прилипший к стеклу березовый лист. Стас завел двигатель, выехал с парковки и не торопясь поехал к дому отца.

      Две недели – шесть собеседований, и все как под копирку. Тесты, анкеты на трех листах, одинаковые вопросы, делано-вежливые улыбки менеджеров по персоналу. «Мы вам перезвоним» – все встречи заканчивались одной фразой. Даже те две, на которых Стасу удалось пройти уровень мелкой офисной шушеры и пообщаться с руководителями отделов. Но итог был предсказуем – телефон молчал, не отвечали даже те, кого Стас полтора десятка лет считал друзьями. Или мычали что-то невразумительное: кризис, падение продаж, перестановки, сокращения. Впрочем, предлагались и другие варианты: подождать пару месяцев, перезвонить на недельке и остальное в том же духе. Стас вежливо прощался, от расспросов «как сам?» уходил и… стирал из телефонной книги очередное имя. До тех пор, пока список не оказался пуст.

Время для него остановилось, он замечал смену дня и ночи, чувствовал голод, жажду, но все потребности перебивал сон. Тяжелый, без сновидений, он стал наркотиком и спасением одновременно. Как и ноутбук – перед экраном Стас проводил все свободные часы. А их теперь было в избытке – в гробовой тишине квартиры отчетливо раздавался стук клавиш и щелчки мыши. «Мы созданы, чтобы энергию природных ресурсов обратить во благо человека. Способствовать в регионах деятельности концерна долгосрочному экономическому росту, социальной стабильности, содействовать процветанию и прогрессу, обеспечивать рациональное использование природных ресурсов» – шептал Стас, прикрыв глаза. Подойди, толкни в плечо в любое время дня и ночи, спроси: а в чем, Станислав Андреевич, состоит миссия концерна «МегаОйл»? Что вам известно о ее истории? О социальной политике? – ответит без запинки, как на экзамене по матанализу в университете. Про биографии господ из совета директоров и говорить нечего, даты, должности от зубов отлетают. Особенно биография этого красавца – высокий, поджарый с благородной седой бородкой и короткими светлыми волосами, зачесанными на загорелый лоб – Огарков Анатолий Константинович, первый вице-президент по экономике и финансам собственной персоной. Родился, учился, женился – вся информация тщательно выверена, причесана, разложена по полочкам. И фотогалерея наличествует: Огарков в детском доме, Огарков на заводе в окружении улыбчивых рабочих, Огарков и попы, Огарков и жена. Ростом мужу до плеча русоволосая особа с пухлыми щеками представала всегда в одной ипостаси: на голове скромный платочек, одета во все длинное и прямое скучных цветов, стоит, глазки закатив, в одной руке свечка, другая занесена для крестного знамения. Огарков не отстает, свечку держит двумя пальцами, смотрит на огонь. Другой рукой трет глаза, словно слезы утирает, от умиления, не иначе.

«К ним, что ли, на собеседование сходить» – усмехнулся Стас, просматривая сайт компании, – вот отличная должность: «начальник группы внедрения перспективных решений». Я им внедрю, пожалуй. Или вот: «Специалист группы тестирования», и условия прекрасные – оклад, премия, годовой бонус… Суки.

Когда экран застилала мутная дрожащая пелена, а глаза резало так, словно в них насыпали песка, Стас выключал ноутбук и ложился спать, вырубался мгновенно, вставал разбитый, с гудящей головой и плелся в ближайший магазин. Дальше день катился по обычной колее – завтрак, он же обед под шум дождя и ветра за окном и ночное бдение перед монитором в полной тишине и одиночестве. Время замкнулось в кольцо, новые сутки не отличались от прошедших, и Стас сам не помнил, в какой день (или ночь) он набрал в поисковике запрос: «способы самоубийства».

Сеть предложила шесть миллионов ответов, осталось выбрать лишь один из множества вариантов. Отравление, повешение, выстрел в голову, выстрел в сердце, перерезание вен – все не то, все грязно, тошнотворно и не дает гарантии стопроцентного результата. Рука дрогнет или дозировку не рассчитал – и все, привет, ты растение до конца жизни. Нет, здесь надо хорошенько подумать, все предусмотреть, все взвесить. Голова, как тогда, в последний рабочий день, стала ясной, хаос мыслей исчез, сменился сеткой аналитической таблицы. И к рассвету дождливого дня Стас уже знал, что ему делать, это будет последний полет, последний прыжок в никуда. Осталось только определиться с местом и временем.

Преображенский мост оказался слишком низким, на Лужнецкий попасть не удалось, поэтому оставался Смоленский. Старейший в Москве, высотой метров двадцать, и вид с него отличный: высотка на Кудринской площади, Белый дом, старый район, почти не изуродованный новой застройкой, внизу река. И поблизости никого, значит, не будет и свидетелей, никто ничего не заметит. И искать его тоже никто не будет, при падении с такой высоты гарантирован удар о воду, затем контузия, паралич в ледяной воде – все займет минуту, не больше. Что такое минута мучений по сравнению с тем, что он уже пережил? Так, детский лепет. А попасть на мост – дело техники, но нужно торопиться, пока река не покрылась льдом. Да и ждать уже нечего – за неделю ни одного звонка, деньги на исходе, остатки сил тоже. Можно даже завещание не писать, все равно эту халупу и мокнущую под окном «тойоту» оставить некому. Если только заправить машину на последние и врезаться на полной скорости в здание нового офиса этой поганой конторы. А вдруг, бак не взорвется? Нет, так не пойдет, нужно наверняка…

Решение созрело, оформилось, в жизни появилась цель. И сразу стало легче, теперь он точно знал, что будет дальше, и торопился. Привел в порядок квартиру, выкинул хлам, даже окна зачем-то вымыл и полил полудохлую пальму в горшке на кухонном подоконнике. Вернулся сон, аппетит и даже зазвонил мобильник. Правда, это оказался оператор из банка, сообщил, что срок действия карточки закончился, и если господин Нестеров желает…

– Спасибо, не надо, – ясным бодрым голосом отказался Стас от услуг банка, – и вам всего хорошего, девушка. Было приятно иметь с вами дело.

      Вот, собственно, и все, все счета закрыты, долгов после себя он не оставит. Банк вычеркнет его фамилию из списка клиентов, а менты, чуть позже – из списка живых. Надо пройтись и все еще раз обдумать, прокрутить в голове алгоритм действий. На ходу думается особенно хорошо, да и погодка что надо – мелкий дождь и ветер, все условия для променада.

Стас шел по старому району мимо уцелевших пятиэтажек, поднял воротник куртки, закрываясь от ветра, и запихнул руки в карманы. Здесь он мог гулять с закрытыми глазами, каждый поворот дороги, каждый дом он помнил с детства. Прошел вдоль забора детского сада, миновал оживленный пятачок перед продуктовым магазином, постоял на перекрестке и перебежал дорогу. Здесь уже пошла новая застройка, шестнадцатиэтажки громоздились одна за другой, как угрюмые утесы в норвежских горах. Нахлынули на миг мысли об отпуске, о пропавшем билете и улеглись мгновенно, такие же пустые, никчемные, как воспоминания о школьных оценках.

По тротуару Стас прошел мимо подъездов, повернул и направился к крохотному скверу посреди стиснутого каменными башнями дворика. Ни детей, ни собачников поблизости – дождь и ветер разогнали всех. Несколько чахлых деревьев, ворох бурых листьев на желтой траве, мокрые лавочки – Стас прошел мимо и направился к арке у въезда во двор. «Шевроле» лихо влетела под арку, подняло из лужи фонтан брызг и влетело передним колесом в яму. Стас усмехнулся, взял правее, чтобы обойти машину и остановился в последний момент. С той стороны пролета что-то рухнуло на асфальт с жутким тихим треском и осталось лежать посреди дороги – длинное, темное и живое. Оно шевелилось, стонало и странно булькало, рядом с тем местом, где была голова, неторопливо собиралась черная лужа, в ней лежало что-то белое и острое, расколотое на множество частей. Стас плечом прислонился к стене и не мог сделать ни шагу – ни вперед, ни назад, смотрел, не отрываясь, на то, что осталось от человека. А тот жил – на инстинктах, на рефлексах, хрипел, плевался, его руки были странно вывернуты, из-под манжет куртки торчали белоснежные обломки костей, по луже у раздутой, как мяч, головы расходились круги от дождевых капель.

– Мать твою, – простонал кто-то за спиной, – это ж он на мою машину мог, вот урод, дебил конченый…

Стас обернулся – за его спиной подпирал стену тучный бледный дядька лет под пятьдесят. Он непрерывно матерился сквозь зубы, терзал в волосатых пальцах мобильник и свободной пятерней зачесывал на затылок редкие волосенки.

– Кто это? – зачем-то спросил мужика Стас.

– Наркоман, наверное, – отозвался тот, – полетать решил. Уже второй раз за полгода. Там, на одиннадцатом этаже, «крокодил» варят, взрывались два раза, потом один выпал, теперь, вот, второй. Задолбали…

Тот, на асфальте, приподнялся над лужей, голова свесилась, как у сломанной игрушки, мотнулась, раздался жуткий надрывный кашель, черная с белыми осколками лужа росла на глазах. Стас не выдержал, развернулся и рванул обратно через сквер мимо фасада дома к магазину и обратно, вдоль строя пятиэтажек к себе. Завыли за спиной сирены, мелькнул в темных стеклах синий свет от проблесковых маячков, но Стас уже промчался мимо магазина, влетел в свой подъезд, взбежал по лестнице, ввалился в квартиру. Первым делом ринулся в душ, потом в кухню, сел на подоконник и смотрел в темное окно во двор, на свою машину внизу и на себя, на свое отражение. «Нет, сволочь, нет. Хрен ты угадал, паскуда, я умру, обязательно умру, но не так. А жить я буду, пока жив ты. И я достану тебя, пока не знаю, как, но достану. А дальше все равно, мне наплевать на все, что будет дальше» – прорвалось, наконец, осенило, дало подсказку нечто, виденное у арки. Стас принес из комнаты ноутбук, включил модем и первым делом зашел на сайт «МегаОйл». О, да здесь обновление! Полюбопытствуем.

«Мы рады сообщить вам, что сбылась наша общая мечта – примадонна оперной сцены согласилась дать единственный концерт в Москве. Благодаря усилиям первого вице-президента по экономике и финансам господина Огаркова переговоры завершились успешно. Дива даст концерт в Москве через два месяца. Билеты можно приобрести…» Стас крутанул колесико мышки, страница поползла вниз. Отлично, это еще не все.

«Я несказанно рад, что мне удалось привезти ее в Москву. Да еще и в день рождения моей супруги. Мы являемся поклонниками таланта певицы, и будем счастливы послушать ее выступление. Я обязательно буду на этом концерте…» – короткое интервью завершала фотография Огаркова: тот по обыкновению, одной рукой держал свечу, второй промокал глаза платочком.

– Отлично, – Стас снова посмотрел в окно, – опера это отлично. Я тоже буду, можешь не сомневаться.

Кольцо треснуло, раскололось, и застоявшееся время рвануло вперед. Дни, недели – Стас скоро сбился со счета, а потом бросил эту затею. Значение теперь имели только дырки в мишени – еще неделю назад разброс заставлял краснеть и психовать от злости. Зато сейчас все было почти хорошо – почти все пули легли в зону поражения важнейших органов. Стас с довольным видом рассматривал мишень на мониторе, инструктор вытащил из «Викинга» пустой магазин, загнал в рукоять следующий.

– А у вас неплохо получается, – Стас ухмыльнулся и взял протянутый ему пистолет, – вы могли бы стать отличным снайпером. Реакции на выстрел у вас нет, физически развиты, темперамент близок к флегматику, эмоции контролируете, – Стасу стало даже не по себе под этим взглядом –«рентгеном» серых глаз инструктора по стрельбе. Невысокий, щуплый, он осмотрел Стаса с головы до ног еще раз и надел наушники.

– А еще что? Какие требования к снайперу? – Стас прицелился в ростовую мишень, но передумал, опустил пистолет.

– Что? Повторите, – инструктор приподнял желтое «ухо» и стал похож на глуховатого деда.

– Требования, – повторил Стас, – что еще, кроме темперамента и контроля эмоций.

– При отборе учитывается много параметров. Желательно наличие у кандидата, например, разряда по спортивному ориентированию, по легкой атлетике, горная подготовка приветствуется.

– Еще, – не отставал Стас, – что нужно, что бы стать хорошим стрелком?

– Наблюдательность, зрительная память, выносливость. И тренировки, конечно, – устало выдохнул инструктор, – ежедневные тренировки. У нас в подразделении еще и рукопашка была, командир отделения настоял. Прошу вас, – инструктор махнул рукой, приглашая Стаса к барьеру.

Две обоймы по восемь патронов вылетели за четверть часа, Стас забрал распечатки мишеней и расплатился с администратором. Инструктор курил на крыльце, кивнул Стасу на прощание.

– Завтра приду, – пообещал он, – после обеда, часа в два. И вот еще, – он замялся, этот вопрос терзал его уже несколько недель, а ответ все не находился.

– Да? – инструктор бросил окурок в урну и уставился на Стаса.

– Я хочу купить пистолет. Не подскажете, как можно это устроить?

– Легко, – улыбнулся инструктор, – берете справки, что вы не псих и не алкоголик или наркоман, идете в местный ЛРО, берете разрешение и покупаете травматический пистолет. Резинострел или газовый, что вам больше нравится.

– Спасибо, – Стас сбежал с крыльца и зашагал к метро. Нет, это все не то, сами играйте в эти игрушки. Ладно, время пока терпит, можно еще подумать. А вот рукопашка… Это можно устроить хоть сегодня. Этот мужик в тире, вроде, знает, что говорит, к его словам надо прислушаться.

– В армии служил? – невысокий, поджарый человек, назвавшийся Игорем, смотрел изучающе, словно мерку снимал. Под его взглядом стало неуютно, Стас чуть расставил ноги и заложил руки за спину.

– Да, полтора года.

– Молодец, – протянул Игорь, дернул плечом с синей татуировкой, показавшейся из-под черной майки, и неторопливо обошел новичка.

– В каких войсках служили? – Стасу пришлось обернуться.

– Не дергайся, отвечай на вопрос, – скомандовали из-за спины. В полуподвальном помещении клуба было сумрачно и холодно, Стас поежился и отчеканил, как на построении:

– В связи, в спецаппаратной.

– Связист, значит, – вздохнул Игорь и остановился, – ну, ладно, допустим. Назови-ка мне три преимущества проводной связи перед остальными.

– Скрытность, точность, достоверность, – успел произнести Стас перед тем, как полыхнула перед глазами белая вспышка, а покрытый плотной тканью пол рванул навстречу. От удара в живот он успел уйти, откатился в сторону, и даже поймал в захват ногу инструктора, но тот успел вывернуть Стасу запястье, наклонился, произнес на ухо:

– Верно, не врешь. Теперь дальше поехали.

Все заняло пару минут, не больше. Стас стоял на четвереньках, вытирал разбитый нос рукавом толстовки, из прокушенной губы на пол капала кровь. Игорь присел рядом на корточки, протянул Стасу бумажный платок.

– Хреново, – констатировал он, – ничего не выйдет. Двигаешься погано, противника не видишь, руки висят, концентрации нет.

«Будет» – но вместо слов получилось невнятное мычание, Стас сплюнул в платок, скомкал пропитавшуюся кровью бумагу.

– Надумаешь – приходи через недельку, – слова Игоря донеслись словно из-под потолка, – когда в себя придешь.

Стас кое-как поднялся на ноги, помотал разбитой головой и прижал грязный мокрый от крови рукав к губам. Инструктор с усмешкой наблюдал за ним, хрустел пальцами рук, перекатывался с носка на пятки.

– Я не могу через неделю, – хрипло произнес Стас, – у меня времени нет.

– Торопишься, значит? – участливо поинтересовался Игорь и улыбнулся, увидев, что новичок кивнул в ответ.

– Тебе решать. Завтра, к десяти будь здесь. Жду пять минут. Бинты купи для рук, по мешку работать будешь. И белка побольше ешь, а то еле ноги передвигаешь.

– Хорошо, – Стас умылся в туалете, полюбовался на себя в зеркало – по левой скуле расползается кровоподтек, нос распух, верхняя губа тоже. «Красавец» – усмехнулся он и вышел на улицу, стараясь поменьше крутить головой по сторонам. Каждое неловкое движение отдавалось спазмом и болью в висках, но сейчас Стас был даже рад ей. Она глушила ту, засевшую в сердце, словно неоперабельная опухоль, отвлекала, заставляла жить дальше.

Бинты пригодились – по мешку он бил сначала голыми руками, почувствовав жжение, заматывал костяшки. И работал дальше, до изнеможения, до тумана перед глазами, почти до обморока.

– Хорош, хорош, говорю, – Игорь оттаскивал ученика от снаряда, выталкивал на ковер, – сюда смотри. Удар ногами, показываю по эффективности в порядке убывания…

В пах, в колено, удар носком ботинка в голень, в ребра по лежащему противнику – он повторял их дома и на пробежке, утром и вечером. Уход от удара головой в лицо, болевые приемы, стойки, блоки – они снились ему по ночам. В зале руки и корпус сами принимали нужное положение, опущенная голова инструктора и его взгляд исподлобья не казались угрожающими, наоборот – вызывали бешеную злость и желание пробить защиту. Это удалось через три недели, от удара снизу в подбородок Игорь грохнулся на спину и изумленно мотал головой. Стас подал ему руку, помог подняться, довел до лавки у стены.

– Охренеть, – пробормотал инструктор, – научил на свою голову. Ну, это я сам виноват, расслабился, – мгновенно нашелся он и стянул с рук перчатки. Стас рассматривал свои разбитые в кровь костяшки пальцев

– Тебе сколько раз говорили – не работать голыми руками по мокрой поверхности, – учительским голосом завел свою песню инструктор, – вот, получи. Но все равно не боец ты, и никогда не будешь. А удар у тебя ничего. Раньше где тренировался?

– Да, в скалах, маршруты проходил, – Стас лизнул содранную кожу.

– А чего раньше про горы не говорил? – удивился Игорь. Он самостоятельно поднялся на ноги и ощупывал нижнюю челюсть.

– Ты не спрашивал, – парировал Стас и тут же спросил, глядя инструктору в глаза:

– Мне пистолет нужен. Можешь мне помочь? Цену сам назови, мне все равно.

– Пистолет? – задумался Игорь, – какой именно? Травмат, газовый?

– Нет, обычный, – ответил Стас.

– Обычный, значит. Надо подумать. Тебе по воронам пострелять или как?

– Или как, – Стас побрел к раздевалке. В зале кроме них никого не было. Неудивительно – сейчас одиннадцать часов утра, разгар рабочего дня, зато к вечеру бойцовский клуб будет переполнен. Подтянутся офисные крысы, чтобы аккуратно настучать друг другу по разным частям тела, сбросить лишний адреналин и закончить томный вечер бокалом пива в спортбаре поблизости.

– Ты мне ТТХ хоть приблизительно назови, – Игорь шел следом и сморкался в полотенце, – обозначь конкретно. Калибр, прицельная дальность и все такое.

– На твой выбор, – обернувшись, негромко произнес Стас, – дальность метров тридцать или пятьдесят, больше не надо. А калибр… Чтоб башку гарантированно разнес.

– Понятно, – Игорь бросил полотенце в шкаф, – башку не себе, надеюсь, сносить собрался?

«Как получится»       – Стас наклонился над раковиной и плеснул себе в лицо холодной водой.

Вечером пришлось нарушить традицию – вместо монитора Стас смотрел на исписанный лист. По привычке собрал все цифры в таблицу, в соседних столбцах расписал затраты, подвел итог. Посмотрел на результат и отложил лист в сторону. Что ж, так тому и быть, последняя гастроль того стоит. И это еще без билета. Сайт концертного зала выдал ему и схему мест, и цены на них. Хоть обозначено действо было как благотворительное, цифры оказались далеко не гуманные. От четырех нолей на хвосте где-то в дальних рядах до совсем уж неприличных значений, сопоставимых по стоимости с половиной его квартиры. Дальняя часть зала была раскрашена красным, передние ряды пустовали. За исключением нескольких мест в центре, перед сценой. «Мне сюда» – Стас сверился с прайсом и внес в таблицу еще одну цифру, еще раз подбил итог, осмотрелся.

– Надеюсь, что она и впрямь хорошо поет, – он проверил свои подсчеты еще раз, – на миру и смерть красна. У нее, вроде, сопрано? Или контральто? Я в этом не разбираюсь. Да какая разница, лишь бы не фальшивила…

Игорь позвонил через два дня поздно вечером. Злой, раздраженный, он буркнул коротко «завтра с утра» и назвал цену. Таблица пополнилась еще одной графой, итог увеличился почти на три тысячи долларов.

– Устроит? – нелюбезно поинтересовался Игорь.

– Да, – отозвался Стас, – как договаривались. В клубе?

– В каком, нахрен, клубе! – взбесился инструктор, – башкой думай, а не другим местом. В гараже у меня, на Сходне. К десяти приезжай, отзвонишься, я тебя встречу.

К десяти так к десяти – Стас вернулся к монитору, посмотрел на план зала еще раз, выбрал место в третьем ряду недалеко от прохода и нажал кнопку «забронировать». Оператор позвонил через пять с половиной минут, долго допытывался, уверен ли господин Нестеров в своем выборе, не передумал ли и каким образом собирается расплачиваться.

– Наличными, – предупредил Стас и продиктовал адрес для курьера. Встречу назначили на послезавтра. «Успею» – прикинул он, и привычно, как снотворное открыл страницу с видео. Этот сорокасекундный ролик он выучил наизусть, знал, что псина называется китайская хохлатая (с на редкость мерзким характером тварь), что девушку зовут Алена, и что бронированный монстр снесет «ситроен» на тридцать девятой секунде показа. Но вместо нечетких мутных кадров любительской съемки на экране появился черный квадрат. «Ролик удален» – предупреждала сделанная белым по черному подпись в нижнем углу.

Странно не чувствовать вообще ничего – нет боли в разбитых костяшках пальцев, разжался стискивавший голову обруч, пружина под ребрами плавно распрямилась и пропала. Пропал мир – крохотная квартирка перестала существовать, Стас остался один среди холода и тьмы. «Еще чего. Рано, еще две недели» – сказал кто-то ободряюще, – «потерпи, недолго осталось. Скоро ты снова ее увидишь. Ее и отца».

– Хорошо, – произнес Стас в монитор, – я потерплю.

Утро выдалось холодным, с резким ветром и первым льдом на лужах. Он хрустел под подошвами ботинок, пока шли к гаражу, пока повеселевший к утру Игорь открывал калитку и пропускал гостя вперед.

– В общем, ты понял: я тебя не видел, ты меня тоже, – в сотый раз повторил инструктор и положил на капот синего «Фольксвагена» черный тяжелый пакет.

– Деньги покажи, – Стас молча выложил стопку купюр, Игорь пересчитал их, бросил через опущенное стекло в салон.

– Смотри, – он зашуршал пакетом, лязгнул чем-то негромко и вытащил пистолет. Стас потянулся к нему, но инструктор толкнул его в плечо.

– Погоди, – он взял оружие в руки, вскинул, прицелился в дверь, – хороша вещичка. Я бы себе такую взял не стрелять, не на разборки ходить, а просто, чтобы как картина- смотреть! Элегантное мощное оружие. «Беретта», красавица. Массивная изящная преемница старины-«кольта». Прицельная дальность – пятьдесят метров, вес – девятьсот пятьдесят грамм без магазина. Держи, – он с сожалением передал пистолет Стасу.

Толстая мощная рукоять легла в ладонь, Стас поднял оружие, прикинул его вес.

– Здоровый какой, – произнес он, – такой в карман не спрячешь.

– Как просил, – ответил Игорь, – сюда посмотри. Прицельная линия длинная, балансировка отличная – это обеспечит высокую точность и кучность стрельбы. Правда, живучесть у нее снижена за счет применения легких сплавов, я слышал, что механизмы затвора разрушаются после четырех тысяч выстрелов. Но с другой стороны – это оружие не для спорта, а для войны. Ведь на войне, редко когда пистолет сделает четыре тысячи выстрелов. Или тебе не интересно?

– Интересно, интересно, – Стас перевернул пистолет, посмотрел на рукоять.

– Все включено, – хохотнул Игорь и вытащил из нагрудного кармана куртки два полных магазина, – здесь тридцать штук, на первое время хватит. И вот еще, бонус.

Он подал Стасу небольшой тяжелый пакет с «рассыпухой».

– Здесь еще тридцать штук. Башку разнесут гарантировано, в общем, все, как заказывал. Пробовать будешь?

– Буду, – Стас загнал магазин в рукоять, щелкнул предохранителем.

– Пошли, – Игорь вышел из гаража первым, закрыл дверь и повел Стаса за собой по лабиринтам гаражного кооператива. Замыкал цепочку строений металлический сарай с проеденной коррозией крышей. Внутри кто-то был – то ли скулил, то ли стонал и бился о стены. Но все эти звуки заглушал рев двигателей – метрах в тридцати возвышались защитные экраны у дороги, МКАД примыкал к гаражам почти вплотную.

Игорь пробрался через заросли бурьяна, толкнул надрывно заскрипевшую дверь и вошел в будку первым. Стас пролез следом, остановился на пороге.

– Зачем это? – он смотрел на крупного тощего пса, привязанного к намертво врытому в землю столбу.

– Ворону поймать не смог, извини, – Игорь пнул пса в живот, тот заскулил, попятился к стене, поджав хвост.

– Давай, чего ждешь. Только отойди подальше, чтобы не обляпаться, – Игорь сделал несколько шагов назад, остановился у «двери». Стас поднял «Беретту», навел перекрестье прицела на морду пса. Два черных глаза уставились на него, пес трясся и рвался с привязи, хрипел полузадушено, когда веревка впивалась ему в шею.

– Давай, кончай его и пошли, – торопил Игорь, – представь, что это… Сам придумай, короче. Да стреляй уже, мать твою!

Рука дернулась, мушка сбилась в прицельной планке, ствол поехал вниз. Пес выл и рычал, потом замолк на мгновение и бросился на человека, но отлетел обратно – привязь держала его крепко.

«Я не могу» – Стас отвел пистолет от собачьей морды и трижды выстрелил в угол, в груду пластиковых мешков. Рука сдержала мощную отдачу, мушка в прицельной планке почти не сбилась, на белой поверхности появились рядом три дыры. Сарай заволокло пороховым дымом, пес скулил и визжал, бился о стенки сарая.

– Ты что творишь! – Игорь переорал звук выстрелов, – а если рикошет! Башку включи, киллер хренов!

– Какой рикошет, тут давно сгнило все, – Стас опустил пистолет, обошел Игоря и зашагал через бурьян.

– Ни черта у тебя не выйдет! – крикнул ему в спину инструктор, раздался шорох и короткий щелчок. Стас, не оборачиваясь, шел по щебенке, Игорь догнал его, в руках инструктора еще раз что-то сухо щелкнуло, и Стас заметил исчезающий в рукаве складень. Игорь перехватил его взгляд и пояснил:

– Я веревку разрезал. Нужен он мне, я собак не ем. Хотя было как-то, давно, в армии, когда на юге срочную служил. Ничего, прокатило с голодухи… А ты не боец, бросай ты свою затею. Раз пса не смог, значит, и дальше не сможешь. Пока не изменишься. Тебе оборотнем надо стать, и все само собой получится.

– В смысле? – Стас посмотрел инструктору в глаза. Нет, не смеется, наоборот аж перекосило – то ли со злости, то ли с досады.

– Шерстью что ли обрасти и по ночам на луну выть? Так у меня времени нет, – шутка не удалась, Игорь ругнулся коротко, сплюнул под ноги и пояснил:

– Не в шерсти дело. Ты внутри должен стать другим, отказаться от себя прежнего. Правильного, честного, порядочного. Как в сказках человек волком становится, знаешь?

– Читал в детстве, – ответил Стас.

– Плохо читал, – Игорь грыз зубочистку, сплевывал щепки, – или не те сказки. Оборотнем становились, перекинувшись через нож, от этого менялась внутренняя сущность – и человека, и зверя…

– На перекрестке? В полнолуние? – Стасу надоел этот разговор, и он прибавил шаг.

– Ладно, проехали. Давай, зайдем еще на пару минут, – Игорь догнал Стаса и потянул за рукав к своему гаражу.

– Вот еще, – на капоте «фольксвагена» появилась кобура, – можешь на плече носить, можешь на поясе. Советую под мышку ее повесить и одеждой прикрыть. Только пиджак или куртку свободную выбирай, чтобы не спалиться. Хотя… – Игорь с досадой махнул рукой, глядя, как Стас неловко вертит в руках кобуру, помог пристроить ее на место.

– Спасибо, – Стас вышел из гаража, застегнул куртку. Удобно, и, главное, незаметно. Висит под сердцем, и тяжести совсем не чувствуется. Надо будет дома потренироваться. В новом доме и в новом костюме.

С риэлтором он встретился в полдень, расписался в документах, получил наличные, отдал ключ. Вышел из отцовской квартиры и, не оглядываясь, зашагал к метро. «Тойоту» два дня назад он продал соседу, тот таксовал в свободное от основной работы время, и обрадовался по дешевке идущему в руки хорошему товару. Новую квартиру – темную двушку с низкими потолками – он нашел в последний момент. Выбирал по цене, она оказалась самой низкой, хоть и заплатить пришлось сразу за три месяца. Место неудобное, шумное, проходное – рядом сразу два торговых центра и станция метро. Все закатано в асфальт и бетон, даже кустов нет, не говоря уж о деревьях. Но это ненадолго, какая разница, где провести две последних в жизни ночи.

Агент – ушлый юноша в обтягивающих джинсиках, черном узком пальто и остроносых ботинках – предъявил Стасу документы на квартиру. Хозяин – Тюрин Сергей Анатольевич, восьмидесяти трех лет от роду – доверял фирме по торговле недвижимостью сдавать свое жилье внаем и получать от сделки арендную плату. И перечислять ему деньги на банковскую карточку.

– Как скажете, – Стас показал распечатку, подтверждавшую перевод денег, и сделка состоялась. На кухонном столе лежал конверт с билетом, в шкафу под курткой висела кобура с «Береттой». Оставался последний штрих – важный, ответственный, оттянувший на себя почти треть от суммы в таблице расходов.

В Пассаж Стас пришел к открытию, шел мимо бутиков, смотрел на сонных консультантов, на манекены, читал надписи. «Вот это подойдет» – он свернул, вошел в предпоследнюю дверь. Сразу две обесцвеченных овечки шагнули ему навстречу, мгновенно оценили его внешний вид и потеряли к покупателю интерес.

– Костюм, рубашку, пальто, ботинки, – подогнал их Стас, – и поживее.

В примерочной он не задержался, выбрал отличный серый костюм из шерсти с шелком, тонкую белую рубашку, черные ботинки, галстук. Прогулялся между манекенами туда-сюда, посмотрел на себя в зеркала. Девицы заученно улыбались и сыпали комплиментами, а Стас прикидывал, как поведет себя под пиджаком кобура. «Если что – локтем прикрою, а лучше портфель куплю. Или не надо? Хотя тех, кто сидит на ВИП-местах не обыскивают на входе…» Новые ботинки приятно поскрипывали при каждом шаге, пальто село отлично, и девицам не надо было прикладывать усилий, чтобы убедить Стаса в том, что он отлично выглядит. Удивило их только количество налички, деньги они пересчитали дважды и отдали Стасу пакеты с покупками.

Дальше все прошло быстро – часы он купил быстро, ткнул пальцем в первый попавшийся «Брегет» на витрине, расплатился и был таков. Последним был мягкий кожаный портфель для ноутбука. Стас внимательно исследовал его внутренности, и решил, что «Беретту» в зал можно пронести и в нем, а потом незаметно переложить в кобуру. На этом первая часть обязательной программы была окончена, он отвез все домой и снова вышел под дождь. Хорошо, что метро рядом, до него добежать можно за три минуты, зато ехать далеко, в разные части города.

На одной могиле он оставил шесть красных роз, нашел кладбищенского сторожа, заплатил ему, договорился, чтобы тот присматривал за отцовской могилой. На второй – через час – появились шесть белых лилий. Стас постоял, глядя на фотографию Марины, смахнул со стекла прилипшие листья, поправил мокрый венок.

– Потрепи, – попросил он, – немного осталось. Сегодня все закончится, и я вернусь к тебе.

Расписанный по минутам день заканчивался, свежий и выспавшийся перед концертом Стас оделся и долго рассматривал себя в мутное зеркало в прихожей. Все отлично, его ни за что не отличить от преуспевающего ворюги, готового выложить за удовольствие послушать чарующее контральто оперной примы почти миллион рублей. Пожалел, что не догадался прихватить в магазине туалетной воды, чтобы полностью раствориться в толпе, прижал левый локоть к боку. Все просто отлично, «Беретта» висит под мышкой и со стороны совершенно незаметна. Выхватить ее можно одним движением, сняв с предохранителя еще в кобуре, поднять, прицелиться и выстрелить. Жалко, что пуля уйдет в затылок Огаркова, и он умрет в неведении. Ничего, хорошо, хоть так все получится. Он и «Ситроен»-то, наверняка, не заметил, видел только груду металла, когда в машину сопровождения пересаживался. И вряд ли задержался посмотреть, что произошло.

Стас схватил с подзеркальной полки мобильник – звонила диспетчер. Такси ждало у подъезда, Стас накинул пальто, взял портфель, выключил в квартире свет и присел на пустую полку для обуви. «Пять, четыре, три, два один. Поехали» – он захлопнул дверь, прыгая через ступеньку, сбежал по лестнице, уселся на заднее сиденье «форда».

– Крокус-Сити, – скомандовал Стас водителю и положил портфель на колени. Хоть и выехали заранее, а все равно не рассчитали, угодили в пробку. Пока объезжали, пока стояли на светофорах, пока неслись по кольцу к концертному залу, Стас не сводил глаз с часов. Только бы успеть, вдруг, в зал перестанут пускать после приезда Огаркова, вдруг, его место займет кто-то другой, вдруг…

К парковке у зала они подлетели за четверть часа до начала концерта. Стас кинул деньги на переднее сиденье, выскочил из машины и рванул по лестнице к дверям. Так и есть – опоздал, тут пусто, ни суеты, ни спешки, никто не бежит, никто никуда не торопится. Стас попытался соорудить на лице свою самую обворожительную улыбку, готовясь умолять персонал пропустить его в зал, ворвался в тренькнувшие перед ним двери.

– У меня билет, куда идти?! – бросился он к важному юноше в униформе, на ходу стаскивая с себя пальто. Тот сделал грустное лицо и сообщил голосом диктора, читающего с экрана некролог:

– Концерт отменен, прима не приехала из-за болезни. Примите наши извинения за испорченный вечер.

***

Удобный график – сутки через трое. Отдежурил, погулял по территории, помедитировал перед монитором, глядя на изображения с шести камер наблюдения, сдал смену и домой. Отсыпаться, отъедаться, смотреть в окно, бродить под дождем по улицам. Столько ходить пешком Стасу раньше не доводилось, он только сейчас оценил этот способ отделаться от сжигавших душу и сердце мыслей. От шока, вернее паралича, он отошел через сутки, поднялся с дивана и полдня тупо слонялся по тесной чужой квартире. Странное чувство – словно летел на лыжах с горы, да так, что елки и скалы сливались в кашу, теряли контуры, как расходящийся в небе белый след самолета. И уже показался впереди трамплин, старт в вечность. Он уже близко, только руку протяни – и тут удар, толчок в плечо отшвырнул с трассы, небо и земля закручиваются в воронку, пропадают из виду. А потом ты видишь себя среди голых камней и льда, поднимаешься на дрожащих ногах, смотришь на обломки лыж, прислушиваешься к себе. Вроде, все цело, можно идти, можно жить дальше. Вот только зачем?

Дорогая дизайнерская одежда висела в шкафу, «беретта» лежала на столе, рядом поблескивала в отблеске монитора россыпь патронов. Стас снарядил магазин, загнал его в рукоять пистолета, вскинул, прицелился в стену. На лбу Огаркова красовалась жирное красное пятно, его центр пришелся точно в перекрестье прицела. «Патроны побереги, пригодятся» – Стас убрал «беретту» в кобуру, положил на антресоли. Еще сутки он совершенно свободен, потом на дежурство. В ЧОП охранником взяли без проблем, хватило паспорта и военного билета. Руководитель смерил взглядом фигуру кандидата, задал несколько вопросов и все, можете приступать к работе. Да и не охранник он никакой, а сторож – проверка пропусков, обход объекта по периметру да контроль работы камер, всего и делов то. Любой справится, но за копейки желающих мало, вот и взяли его, не глядя, и запихнули на самый тухлый объект – в коррекционную школу. Зато спокойно, дети тихие, многие и говорить-то толком не умеют. Сотрудники культурные, вежливые, здороваются утром и вечером. Стас кивал в ответ, провожал последнего, закрывал ворота и возвращался на пост. Чай, бутерброды – и вперед, вдоль забора. Обход занимает сорок-сорок пять минут, в зависимости от погоды и настроения. Сразу за воротами дорога, за ней башни нового микрорайона, два магазина, рядом строится огромный торговый центр. Дальше, если дойти до торца здания школы, отчетливо слышен грохот поездов – линия метро здесь выходит на поверхность, в темноте через заросли кустов видны огни и ярко освещенные окна вагонов. Дальше идут высоченные, с витками «егозы» поверху бетонные плиты забора соседнего предприятия, их сменяет грязная, в выбоинах дорога и площадка с мусорными контейнерами за ней. Вонью оттуда несло жуткой, поэтому здесь Стас не задерживался, шел к воротам школы, смотрел на освещенные окна высоток. И возвращался обратно, в тепло и тишину, к мыслям, планам. Чертил таблицы, схемы, рвал бумагу в клочки, выбрасывал в корзину. Это тебе не план-фактный анализ, не динамика продаж. Исходных данных кот наплакал, известны только два параметра. Он жив, и Огарков тоже, и между ними пропасть. Бездна, размером с Большой каньон или Марианскую впадину, ее недра полны чудовищ и пахнет так, что аромат помойки за забором элитным парфюмом покажется. И еще кое-что не обсуждалось, принималось сразу за аксиому, за постоянную, за параметр, близкий к понятию «абсолютный ноль».

– Я буду жить, пока жив ты, и не днем, ни минутой больше, – Стас снова открыл на мониторе досье, крутил колесо мыши. «Повторенье – мать ученья» – перед глазами плыли названия фирм, торговых домов, банков, магазинов, все, что принадлежало Огаркову, входило в его империю, подняло на такую высоту, что и птица не долетит. А если и доберется, то сдохнет в разреженном воздухе, упадет с разорванными легкими.

Эту информацию Стас собирал по крупицам, шерстил все доступные открытые источники, вносил в досье все, что хоть краем касалось убийцы. Все факты, даже косвенные, где фамилия чиновника упоминалась только раз, или о его присутствии говорили лишь сплетни. Известно, что самую достоверную информацию поставляет агентство ОБС, надо только научиться читать эти сводки и сопоставлять со сведениями из проверенных источников.

Впрочем, здесь ОБС оказалось бессильно, в разделе мелких и крупных шалостей олигарха Стас сделал только одну запись. Невнятная статейка в мутной газетенке полунамеками полтора года назад поведала уважаемым читателям то ли об интрижке господина Огаркова, то ли о небольшом скандальчике с юной особой. Упоминалось вскользь, что особа эта еще не достигла возраста вступления в брак, и охотно отзывалась на приглашения других состоятельных господ. Больше, как ни старался, найти продолжения этой истории Стас не смог, репутация убийцы была безупречной. Кроме имени и возраста шлюхи сетевые сплетники ничего толкового предложить ему не могли. В остальном господин Огарков был чист, аки слезы ребенка. Или его собственные – на фотографиях он представал либо с платочком у глаз, либо смотрел прямо в объектив. Ухоженный, с надменно-покровительственным выражением лица он смотрел с протокольных снимков, белые волосы, ухоженная бородка и светлая кожа делали его похожим на римскую статую.

– Ничего, потрепи, я скоро, – Стас откинулся на стуле, закачался на задних ножках. Заложил руки за голову и уставился в потолок, прикрыл глаза. И в который раз расписался в своей беспомощности – он до сих пор не знал, что ему делать, как добраться до цели. Пригревшаяся внутри злость ожила, забродила, пошла вверх, к горлу подкатил тяжелый комок. «Надо пройтись» – Стас поднялся на ноги и вышел во двор.

Погодка не подкачала, начавшийся вечером дождь закончился, ветер разорвал тучи и в прорехах мелькали далекие яркие звезды. В домах микрорайона светились несколько окон, Стас посмотрел на часы. Почти час ночи, и все, кому завтра на работу, давно спят. Кусты под ветром неприятно шевелились, стучали голыми ветками, по дорожке с жутковатым шорохом перелетали сухие листья. Стас пошел дальше, посмотрел вслед метропоездам, с воем и грохотом пролетевшим в дали, быстренько пробежал мимо «ароматной» контейнерной площадки и направился к крыльцу. Странный, новый звук заставил его остановиться, он выбивался из обычных шелестов и тресков ночи, был чужим и приближался. Топот ног, звук падения и негромкий говор на чужом языке. Их было четверо, четверо на одного, упавшего под ноги промышлявшим в ночи «гостям города» с ближайшей стройки. Все в черном, одного роста, с одинаково невозмутимыми плоскими лицами, с глазами, где нет ни одной мысли, зато через край бьет инстинкт. Инстинкт захвата новой территории и уничтожения конкурентов. И битва за ресурсы конкурента, в данном случае – за недорогой мобильник и сумку, перекинутую на длинном ремне через плечо.

Упавший пытался подняться на ноги, ему удалось выползти на освещенный пятачок у единственного фонаря, но его схватили за куртку, потащили в темноту, к мусорке. Неудивительно, падальщиков всегда тянет к дохлятине, а если жертва еще жива, то это ненадолго.

– Стоять! – заорал Стас, перемахнул через ворота и рванул вдоль школьного забора вправо, на звук. Орать, требовать, угрожать было бесполезно, эта публика понимает только силу. Медлить он не стал, от удара в подбородок грохнулся навзничь первый налетчик, рядом успокоился получивший по ушам второй. Третий отполз сам, подвывая и кляня Стаса на своем языке, зато четвертый сам ринулся навстречу. Нож в его руке Стас скорее почувствовал, чем увидел. Предположить легко – либо у гастарбайтера при себе имеется аргумент, либо у него бешенство – здоровый человек на сильного противника с голыми руками не полезет. Пены изо рта не видно, значит верно первое предположение. Разворот, уход в сторону, рука с ножом рывком идет за спину налетчика, дальше тихий звон, хруст и вой.

– Пошел нахер, – в ответ раздался глухой стук башки о металлическую стенку, а Стас услышал стон и легкое движение за спиной. Оглядываться некогда, пригнуться и ударить локтем назад было делом трех секунд. Голова сидевшего на асфальте мотнулась, он вскрикнул и свалился на бок, закрыл руками голову.

– Извини, – Стас подошел к человеку, присел рядом на корточки, тронул за плечо, – я не рассчитал. Давай, давай, поднимайся, – он помог человеку подняться на ноги. Тот тяжело дышал и вытирал с лица кровь. Потом поднял голову и зажал пальцами разбитый нос.

– Спасибо, – прогнусавил он.

– Не за что, – Стас подвел его к воротам, остановился у калитки. Оба молчали, один хлюпал носом и откашливался, Стас молчал, разглядывал человека. На вид ему было около сорока, ростом немного ниже, тощий, но спину держит ровно. Волосы темные, зачесаны вперед, одет аккуратно, насколько можно прилично выглядеть после драки на помойке. Лицо узкое, улыбка странная, уголки рта кривятся по очереди, взгляд остановившийся.

– Спасибо, – еще раз повторил человек и осторожно рукавом куртки вытер губы.

– Ты откуда тут взялся? – проговорил Стас, – жена из дома выгнала?

Тот улыбнулся своей диковатой улыбкой и осторожно помотал головой:

– Нет, сам ушел. Прогуляться решил.

– Ну и дурак, – резюмировал Стас, – нашел место и время. Домой вали. Сам дойдешь?

– Да, – кивнул тот, и отупил назад, – дойду, спасибо.

Он перешел дорогу и пропал в темноте.

«Пожалуйста» – буркнул про себя Стас и вернулся в школу.

Сменили его вовремя, напарник расписался в журнале «дежурство сдал – дежурство принял». Стас отзвонился руководству и с чистой совестью зашагал к метро. Можно было и на маршрутке доехать, но зачем, когда лучше прогуляться лишний раз. Выложенная плиткой тропинка подходила к домам, машин на парковках было немного, час собачников прошел, время выгула детей еще не наступило. Поэтому и в сквере, и на детских площадках было пусто, но на этой. На качельках за низким заборчиком сидел кто-то, отталкивался длинными ногами от земли, поджимал колени и с упоением раскачивался, задрав голову к небу. Стас сбавил шаг, остановился, разглядывая впавшего в детство своего ночного знакомого. Тот заметил Стаса, прекратил раскачиваться и кивнул ему.

– Ты чего? – Стас перешагнул покрытый синей краской заборчик, подошел к качелям, сел рядом на свободное место.

– Ничего, – отозвался тот, – сижу. Воздухом дышу.

– Давно? – глядя на подъехавший к подъезду «пассат» спросил Стас.

– Давно, – отозвался сосед и снова оттолкнулся от земли подошвами черных спортивных ботинок.

– А чего сидишь? – после бессонной ночи соображал он неважно, глаза слипались, заснуть не давал только холодный ветер, обжигавший лицо.

– Некуда идти, – услышал он слова человека, – неделю назад приехал, квартиру снял. Деньги отдал, вещи оставил. Вчера прихожу – замок сменили, в квартире другие живут. Черные. Я ушел. Все.

Понятно, мужик попался на классическую разводку. Купился еще на вокзале «дешевые квартиры в центре», приехал, посмотрел. А другую искать ни времени, ни сил уже не было, поэтому остался. И что до центра сорок минут на метро, так это неважно. А с вокзала уже новых желающих подогнали, вот мужику и пришлось выметаться. Хорошо, хоть жив остался. А ему – Стас мельком глянул на соседа – хоть бы хны. Сидит, скалится криво, глаза прикрыты, на скуле синее пятно, нос распух. «Моя работа» – Стасу стало неловко, но там, в темноте, по-другому нельзя. За спиной должно быть чисто и тихо, иначе долго не протянуть. Ладно, решим этот вопрос.

– В Москву зачем приехал? – ответ он знал заранее, спросил просто так, для поддержания разговора.

– Работу искать. У нас в городе позакрывалось все или копейки платят. А у меня семья, кормить надо, – все, как и предполагалось, ничего нового.

– Ладно, пошли, – Стас поднялся с качелей, – у меня пока поживешь. Потом, когда работу найдешь, съедешь. Давай, погнали, я после ночи спать хочу. Меня Стас зовут.

– Роман, – тот вскочил, но видимо, слишком резко, схватился за столбик и постоял так, прикрыв глаза. Странный он какой-то, даже и с целой мордой – улыбается постоянно, но взгляд серых глаз затравленный, смотрит в себя, отвечает невпопад. Но, вроде, безобидный. Ничего, разберемся, одному все равно хоть вешайся с тоски. «А вот это фиг вы угадали» – Стас перебрался через заборчик и оказался на дорожке. Роман догнал его, пошел рядом.

До метро ползли почти полчаса, этот путь Стас обычно пробегал за пятнадцать минут. Роман отставал, отходил в сторону и стоял, зажмурившись, отмахивался от расспросов.

– Голова болит, – пробормотал он в вагоне метро, – трещит аж тошно. Мне в аптеку надо.

– У меня дома все есть, – Стас кое-как дотащил его до квартиры, подтолкнул в сторону кухни: сам ищи, мне не до тебя. Сам первым делом в душ, потом чашку горячего чая, потом спать. Роман устроился в соседней комнате и признаков жизни не подавал. После суток сон был, как всегда, тяжелым, вязким, приносил не отдых – забытье. Голова после него трещала не хуже, чем после спарринга, поэтому в кухню Стас выполз злой. И голодный, а шел на запах сварившихся пельменей. Странно, он эту гадость давно не покупал.

– Я в магазин сходил, – доложил Роман и снова улыбнулся по-дурацки, скривился и коснулся кончиком пальца «фонаря» на скуле.

– Нормально, – буркнул Стас и уселся за стол. Не по-людски как-то получается, кое-чего не хватает. Известно, чего, ну, за этим бежать не придется, надо в закромах посмотреть.

– Давай, за знакомство, – Роман двумя пальцами поднял стопку, взболтнул содержимое и выпил залпом. Выдохнул и аккуратно поставил пустую емкость на стол.

– Давай, – Стас опустошил свою, и принялся за еду. Прислушался е себе – все по-старому, ничего не изменилось. Даже теплее от водки не стало, можно пить, пока не свалится. В последнее время ему попадался странный алкоголь – нет блаженной расслабухи, чувства отрыва, накатывает беспамятство после передоза, и все, сразу сознание теряешь. Повторялось это за последние месяцы не раз и не два, поэтому после третьей бутылку Стас убрал, молча жевал и слушал Романа. Тот выглядел уже лучше – порозовел, идиотская улыбка исчезла, только взгляд остался прежним – отрешенным, пару раз Стас ловил его на том, что собеседник смотрит точно сквозь стену.

– Понятно, – подвел он итог, – все нормально у тебя будет, не переживай. Работу найдешь, денег заработаешь, к жене вернешься. Жену как звать?

– Лариса, – ответил Роман, глядя на пожелтевшие от старости обои.

– Вот и отлично… – договорить Стас не успел.

– А ты женат? Дети? У меня дочка, ей одиннадцать лет… – лучше бы он помалкивал. Стас отвернулся к мойке, включил воду.

– Нет у меня никого, – буркнул он через плечо. «И уже не будет» – он остервенело драил вилки и тарелки, посматривал через плечо в окно. Темно, жутко, по стеклу хлещут струи дождя. От разговора остался неприятный осадок, шевелился внутри холодным колючим комком. Стас налил себе еще водки, выпил, не закусывая, выключил воду и ушел в комнату.

Роман разглядывал портрет Огаркова с пятном во лбу. Услышал за спиной шаги, и спросил:

– А кто это? Родственник твой? Лицо, вроде, знакомое.

– Ага, родственник, – Стас плюхнулся на диван, – это так, не обращай внимания. Сволочь одна, ты его не знаешь.

Роман не поверил, отошел к шкафу, прислонился спиной к дверце и не сводил с вице-президента глаз. Стас откинулся на мягкую спинку и смотрел в потолок. Комок в желудке стал твердым, острые углы впивались в слизистую, резали едва ли не до крови. «Спокойно, не психуй. Тебе еще язвы не хватало, прободной» – это помогло, но слабо. А Роман все маячил перед глазами и говорил что-то негромко, но настойчиво. Пришлось реагировать.

– Что? Извини, я не расслышал, – произнес Стас.

– Я вспомнил, где эту рожу видел. В новостях показывали, месяца два назад. Он еще оправдывался, что те девчонки сами под колеса бросились, – Роман обернулся, и уже без своей улыбочки посмотрел на Стаса. Тот не шевелился, по-прежнему смотрел в потолок.

– Никто к нему под колеса не бросался, – произнес он через пару минут, – он сам на встречку выехал.

– Точно! – взвился Роман, – точно, машина! Он своим танком ту машину переехал! Я еще ролик в интернете видел! Сволочь какая! Девчонок тех еще виноватыми сделали!

«Не ори» – язык не слушался, губы отказывались подчиняться. Комок в желудке развалился на части, они оплыли, превратились в ледяное желе.

– А при чем здесь… – Роман то смотрел на рожу Огаркова, то пялился на Стаса, – при чем…

«Это мое личное дело» – хотел заорать Стас, но вместо этого произнес, глядя на красную точку:

– В той машине была моя жена. И ее подруга. Он убил их, обеих.

«И с ними был третий» – сил на эти слова уже не осталось, Стас поднялся с дивана и поплелся в кухню.

Глоток ледяной воды помог придти в себя, по стеклу хлестал ливень, в квартире было тихо, как в могиле.

– И что? Что ты будешь делать дальше? – спросил неслышно подошедший Роман, – ты же не можешь вот так, всю жизнь…

– Я должен убить его, – ответил Стас в темноту, – но я не знаю, как. Один раз я уже попытался, но ничего не вышло. Я не знаю…

И он рассказал все первому встречному, незнакомому человеку, которого знал меньше суток. Впрочем, нет, их знакомство длилось уже второй день, когда Стас закончил свой рассказ – как пытался искать правду, как спустил с лестницы Бирюкова, как вылетел с работы. И как продал все, что было, чтобы подобраться к Огаркову на расстояние выстрела. И как все за него решила болезнь певицы – убийца жив, здоров и на свободе, а он работает охранником в школе для умственно-отсталых детей.

Роман все еще подпирал стенку, когда Стас в изнеможении плюхнулся на табурет и повторил:

– Я не знаю, правда, не знаю. Если только пояс шахида купить и в офисе этой твари подорваться.

– Еще чего, – Роман уселся на подоконник и вертел в пальцах чайную ложку, – знаешь, что такое месть по-китайски?

Стас помотал головой, вцепился руками в волосы. Он делал одну глупость за другой, и только что совершил еще одну – протрепался. Неожиданно стало легче, липкий комок почти исчез, обруч на голове разжался. «Может, правда, у офиса его подкараулить? Высадить обойму, а последнюю пулю себе оставить…» – мелькнула шальная мысль, Стас едва слышал слова Романа.

– Китайская месть – это повеситься на воротах обидчика. Верх идиотизма, если вкратце. А вообще не вижу, в чем проблема. Все же просто, как грабли.

Он застучал черенком ложки по стеклу. Стас помотал головой и уставился на Романа. Тот спрыгнул с подоконника и уселся напротив Стаса.

– В смысле – просто? – проговорил он, – не понял. Поясни для особо одаренных.

– Да пожалуйста, – Стасу показалось, что Роман снова улыбается, – ты уже достаточно за ним побегал, так тебе его не достать. Теперь пусть он побегает за тобой. А ты выберешь момент и прострелишь ему башку. Или что тебе больше нравится. Делов-то.

«Действительно, делов-то» – Стас глубоко вздохнул, прислонился затылком к стене. Осталось немного – вынудить господина Огаркова лично гоняться за охранником из коррекционной школы. Стас представил себе эти скачки в цвете и рассмеялся.

– Ничего смешного, – отрезал Роман, – это твой единственный выход. Другого нет.

– И что ты предлагаешь? – просто так спросил Стас, – как я выманю его на стрелку?

– Надо подумать, – черенок ложечки застучал по пластику стола, – и еще: это займет много времени.

– Ничего, я не тороплюсь. И запомни, – Стас поднялся с табуретки, остановился над поднявшим голову Романом, – это только мое дело. Мое личное дело. То, что я тут тебе наболтал, ничего не значит.

– Конечно, – отозвался Роман, – как скажешь. У тебя же есть на него что-то? Тащи все, что ты накопал, посмотрим, что можно сделать.

Хорошо, что следующий день был выходным – над ноутбуком они просидели до утра. Орали друг на друга, терзали мышь, потом Роману стало плохо, и Стасу пришлось искать обезболивающее. Уже под утро, наоравшись и допив остатки кофе, оба сидели, как зомби, смотрели в сумерках друг на друга красными глазами.

– Это твой единственный шанс, – повторил заплетающимся языком Роман, – другого нет.

Стас видел это и сам, но вариант ему очень не нравился. Путь получался не просто окольным, это все равно, что ехать из Москвы на Урал через штат Небраска. Причем, поездом.

– А сработает? – в сотый раз переспросил он, Роман вздохнул в ответ:

– Не знаю. Но надо же с чего-то начинать.

«Надо. Конечно, надо» – Стас повернул ноутбук к себе, протер глаза, воззрился на экран. «Эскорт агентство предлагает заинтересованным лицам скрасить отдых общением с шикарными женщинами, которые и внешне и по образованию соответствуют их статусу. Появиться в обществе с такими представительницами слабого пола, значит обеспечить себе vip-эскорт и уважение со стороны окружающих» – пробежал он строки на главной странице сайта. «Вот сука» – он нашарил ладонью исписанный листок, поднес к глазам. После двухчасового серфа по сети им удалось поймать крошечную, еле живую рыбку – Роман отыскал продолжение одной давней истории. Та малолетняя шлюха чем-то так поразила Огаркова, что продолжила свою карьеру в новой ипостаси. Нет, с панелью Милана Цупикова не рассталась, застолбила себе делянку и владела теперь элитным агентством эскорт-услуг, сайт которого и раскопал в сети Роман.

– Ладно, уговорил, – сдался Стас, – схожу, посмотрю. Когда зарплату дадут.

– Почему? – после мозгового штурма Роман соображал неважно, – при чем здесь зарплата?

– Сюда смотри, – Стас развернул ноутбук, – и вот здесь читай.

– Для подтверждения серьезности ваших намерений, а не желания удовлетворить праздное любопытство каждый, кто желает воспользоваться услугами агентства, оплачивает просмотр каталога с фотографиями моделей. Сумма составляет триста евро. К каждому претенденту выезжает наш представитель. Обалдеть.

– Как раз хватит, – усмехнулся Стас, – картинки посмотреть. Это не выход. Фотографии девок мне покажут, а к Цупиковой как подойти? Ладно, пошли спать, у меня башка не варит.

А сам уже знал, что будет делать дальше. Непонятно, почему эта мысль пришла в голову только сейчас, когда столько времени уже потеряно. Один в поле не воин, это верно, но ведь есть и второй. И ему тоже не наплевать, что господин Огарков до сих пор жив.

У Свирских он был только один раз, когда забирал Марину с Машкиного дня рождения. Сам тогда пойти не смог, просидел половину субботы в офисе, потом пилил через весь город в Выхино. Дом и квартиру запомнил, а за полгода тут ничего не изменилось. Позвонил в домофон, назвался и поднялся пешком на шестой этаж. Муж Маши Свирской, Олег, выглядел неважно – бледный, под глазами синяки, руки подрагивают, говорит невнятно, проглатывает слова. Из-за его спины выглядывал мальчишка лет семи, глазастый, в мать, светловолосый, испуганный. Олег затолкал сына в комнату и закрыл дверь. Стас пожал влажную ладонь хозяина квартиры и остановился перед зеркальной створкой огромного встроенного шкафа-купе. Пройти в комнату Свирский гостя не пригласил, пришлось разговаривать в коридоре.

– Как ты? – первый вопрос они задали друг другу одновременно. Олег промычал что-то о своей конторе, о безутешных родителях – своих и Машиных, и о собственном карьерном росте. После похорон жены он получил должность ведущего менеджера, но по виду новоиспеченного начальника Стас так и не понял, рад тот или огорчен.

– А я в школе работаю, в коррекционной. Охранником, – выпалил Стас, – а что, очень удобно, сутки через трое. Мне нравится, – он умолк, заметив легкую насмешку в глазах Олега. Лицо ведущего менеджера преобразилось, он поджал губы и глянул на Стаса сверху вниз, хоть и были оба примерно одного роста. Но спохватился, словно вспомнил что-то, принял прежний, испуганно-пришибленный вид, закивал участливо:

– Да, да, вот как все обернулось, кто бы знал. В школе, надо же. Ну, ничего, ничего, все наладится, надо потерпеть…

Стас только собрался прервать его причитания, когда Олег заглох на полуслове и спросил, глядя на себя в зеркало:

– А к тебе разве не приходили? От… ну, ты меня понимаешь.

– Приходили, – подтвердил Стас, – сразу после похорон, на следующий день. Бирюков, кажется.

Ну? Что он тебе сказал? – Олег замер, как почуявший дичь спаниель, и уставился на отражение Стаса в зеркале.

– Херню всякую предлагал, – ответил Стас, – я его с лестницы спустил. А ты?

Почему этот разговор состоялся только сейчас, ведь прошло уже три месяца? Почему он не нашел Олега раньше, не спросил его, как он пережил те страшные сентябрьские дни? Как перенес потерю, как объяснил все мальчишке? И, главное, что он собирается делать дальше. Хотя дела у Свирского, вроде, идут неплохо. Шкаф, явно новый, из массива дерева, на боковой полке лежит брелок сигнализации с ключами от машины. А на брелке – трехлучевая звезда, вписанная в круг. «У них, вроде, «хонда» была» – Стас повернулся к Олегу. Тот перехватил взгляд гостя и заговорил, быстро, проглатывая слова:

– Зачем? Зачем, Стас? Тебе же помощь предлагали, а ты… Я с ним поговорил, очень умный человек, и внимательный. Пашку предложил в другую школу перевести, бесплатно! Там по шесть человек в классе, медобслуживание и питание пятиразовое, даже бассейн есть! Я машину поменял, ипотеку взял, скоро в нормальный дом из этого курятника перееду…