Читать книгу Куколка наша - Татьяна Дмитриевна Порецких - Страница 1

Я сидела на веранде своего любимого домика в Тарусе и писала третий роман с рабочим заглавием «За глухой стеной одиночества», хотя я уже точно знала, что назову его «Ненормальная – это нормально». Дело шло к завершению, а у меня кончились все запасы бумаги. Я перевернула лист, исписанный мелким почерком с одной стороны, и, не останавливаясь ни на секунду, продолжила, что называется, строчить как из пулемета:

«Если любовь есть, то ее бездна, но и сама любовь всегда – бездна. «Любовь, я тебя презираю!» – неистово и молча кричала молодая женщина в безответную темноту. Она падала в черную бездонную пропасть. Она хотела умереть, но не могла уйти из жизни спокойно. Ей еще не явилось открытие тождественности желаемого и неизбежного, которое человек делает в свои последние дни, часы, минуты. Одного желания оказалось недостаточно. Снова мелькнули отблески пламени на дне пропасти, снова женщина открыла глаза. Ничего нового она не увидела. Сияние отраженного света вернуло ее в ту же самую комнату, из которой она сделала свой шаг в беспросветность. Женщина протянула руки, чтобы ухватиться за проникающий луч солнца, но он, робкий и слабый, не удержал ее, почти невесомую, еще не бестелесную. Душа умерла, а тело жило».

Меня отвлек свет фар. У калитки остановилась машина, я приостановила звучание «Маленькой ночной серенады» Моцарта и пошла встречать нежданного гостя.

– Привет. Почему без предупреждения? Где мой заказ – продукты и две упаковки бумаги? Почему явился сегодня, а не в субботу? – с напускной строгостью поинтересовалась я, хотя была рада этой незапланированной встрече.

– Ты уезжаешь со мной в Москву. Поставь чайник, попьем чайку и в путь. Улетаем в Германию: я завтра, ты через неделю.

Мы вошли на веранду. Виктор посмотрел на стол, где по стопочкам были разложены главы романа.

– Слушай, мать, ответь мне, зачем я подарил тебе ноутбук?

– Чтобы был.

Я накрывала на стол, а Виктор рассказывал мне о событиях прошедшего месяца. Из Берлина к нему прилетал представитель организационного комитета выставки учебной литературы. С ним была переводчица – немолодая дама, которая когда-то училась в Москве. Она увидела мои книги «Ты позови, а я не услышу» и «Как долго ты меня любил», проявила к ним интерес. Виктор сказал ей, что, помимо монографий, энциклопедий, словарей и учебников, выпускает серию любовных романов.

– Романов о любви, – поправила я его.

Он подарил переводчице две моих книжки. Немцы улетели, а через неделю позвонили и сделали выгодное для нас предложение. Виктор ничего мне не говорил, пока вопрос не решился окончательно. Романы будут изданы на немецком языке. Нас приглашают на выставку и для подписания договора.

Я, конечно, сомневалась, что мои книги о любви могли серьезно заинтересовать немцев, однако, через неделю вошла в аэропорт. Когда объявили регистрацию на рейс до Берлина, я заняла очередь и набрала номер Виктора.

– Привет! Увижу тебя, судя по всему, без опоздания.

– Слушай, мать, ты, как всегда, вовремя. Я тут с принимающей стороной обсуждаю наше недельное пребывание. Планируется культурная программа, нам выделяют автомобиль с водителем и русскоговорящим гидом. Куда мы поедем, что хотим посмотреть после окончания выставки и подписания всех бумаг?

– Куда угодно, кроме Мюнхена и Баварии вообще. Не хочу второй раз в «альпийскую сказку». Не опоздай в аэропорт. Пока.

Очередь на регистрацию продвигалась медленно. Мне невольно пришлось слушать разговор, который вела стоящая за моей спиной пара. Я их не видела. Некий господин беседовал со своей спутницей. Вероятно, это был пожилой немец. Тембр голоса, построение фраз, акцент говорящего позволили мне сделать такое предположение. По репликам молодой женщины, с характерными диалектизмами, я посчитала ее жительницей Центрального Черноземья. Он хорошо и без лишних эмоций говорил по-русски, называл ее Валери, ставя ударение на последний слог. Она его никак не называла, и речь ее нельзя было назвать правильной, корректной и спокойной. Мне особенно резало слух ее произношение звука «г».

Женщина была недовольна тем, что он нарушил их договор. Собеседник несколько раз просил ее говорить тише. Она не внимала его призывам, потому как боялась вновь остаться обманутой. Он уже два раза «вешал ей лапшу на уши»: «Уговорились, я все отдаю этому рыжему, ты ложишь деньги на мою карточку, мы летим к тебе в Берлин. Получилось, евров нет, жить я буду в гостинице. И снова здорово. Ты будешь сидеть спереди, а я бултыхаться в хвосте, у туалета». Немец несколько раз пытался все объяснить женщине, она обрывала его на полуслове. В общих чертах я поняла суть его оправданий. Деньги на ее счет поступят сразу после того, как некий Генрих по дипломатическим каналам отправит все семь экземпляров чего-то в Германию. В отеле она поживет дня два-три: ему надо подготовить сына к тому, что в их доме поселится молодая русская женщина…

Подошла моя очередь, я поставила чемодан на весы, повернулась и увидела тех, чью беседу подслушала. Очень немолодой мужчина, лысый, худой, в очках, а рядом с ним – красивая блондинка. Мы встретились с ней взглядами… Это была она. Я не сомневалась, что она меня не узнает. Я же, как оказалось, не смогла забыть ее лица. И не забуду никогда.

После нашей с ней первой встречи прошло более трех лет. Я знала ее настоящее имя, поняла, кто такой «Генрих», что стоит за словами «семь экземпляров». И вот, мы летим с ней в одном самолете. Удивительно, но никакого волнения я не чувствовала. Села в кресло, закрыла глаза и начала вспоминать события тех трех недель. Спокойно. С того самого дня, когда все началось. Или закончилось.

Глава первая

Был день очередной проверки на прочность, или скрытого тестирования. Так я называла то, что намеревалась проделать сегодня. Я шла в редакцию нового издания для женщин, чтобы заключить договор о сотрудничестве.

– Лара, – протянула мне руку молодая особа. – Я веду рубрику «Он и она». Думаю, мы с вами сработаемся. Присаживайтесь.

Я кивнула головой и улыбнулась. И это была не только улыбка вежливости. Весьма забавно пополнился ряд имен тех редакторов, с которыми я постоянно общаюсь – Зара, Мара, Лара.

– Я поставила ваш текст о мужской неверности в первый номер нашего журнала. Кстати, как вы относитесь к правке? Спрашиваю потому, что существенно переработала его и изменила название.

– Спокойно отношусь ко всякого рода литературной обработке, если она, так сказать, в пределах разумного.

– Очень хорошо. Чуть позже можете у секретаря взять верстку и посмотреть свой материал в готовом виде. А теперь о втором тексте «От любовницы на время к любовнице навсегда». Он не помещается на разворот, но не это главное. Эта безнадега не в нашем формате. Вам придется его полностью переписать. Назовите его «Жена не стена» и дайте нашим читательницам десять-пятнадцать конкретных советов, как вести себя с женатым мужчиной, точнее, как увести его. Одежда, включая нижнее белье, а лучше – его отсутствие, обувь, аксессуары, макияж, духи, походка и т.д. Разумеется, самое главное – секс. Сначала идет цифра, за ней сам совет, после него пять-шесть конкретизирующих предложений. Итого – не более пяти тысяч знаков. Два дня вам хватит? Если потребуется моя помощь, звоните.

Секретарь предложила мне ознакомиться с договором и вместе с ним протянула две странички моего текста, «существенно переработанного» Ларой. Я вышла в холл, села в кресло, надела очки, убедилась, что в документе есть мой псевдоним и поставила свою подпись. Бегло пробежалась по абзацам отредактированной статьи. Некоторые из них поменялись местами, перед каждым из них стояла цифра. Фраза, заканчивающая повествование, теперь его начинала. «Улики, которые он оставляет» редактор переименовала в «Похоже, он собирается слинять». И это было в пределах разумного, если учесть, что однажды в Интернете я увидела свой материал «Любовь ушла: померкли краски жизни» под заголовком «Любовь прошла, завяли помидоры». Но и это не самое удивительное, точнее, мерзопакостное. По дороге сюда, в киоске, на обложке мужского журнала я прочитала выноску «Эти лживые и корыстные стервы» и поняла, что пора звонить Виктору.

Я вышла из шикарного офисного здания, где разместилась очередная обитель глянцевой ереси для «независимых и успешных», в которой я, далеко не юная особа, согласилась нести чепуху, нечто вздорное и ложное. Моя маска – пятый по счету псевдоним – ничуть не спасала меня от себя. И этот еретик в моем обличье, давно заслуживший своими проповедями быть заживо сожженным на костре, собирался поговорить о границах дозволенного со своим змием искусителем. Но не успела я и рта открыть, как он меня опередил.

– Слушай, мать, молодец, что позвонила. Тебе на карточку перевели очередной гонорар. Имей в виду. И еще. Есть одно выгодное для нас с тобой дельце, надо встретиться и обсудить.

– Слушай, сын! – сохраняя его интонационный строй, закричала я так, что некоторые прохожие повернулись в мою сторону. – Насколько я помню, благодетель ты мой, моя статья называлась «Она не всегда говорит правду». Даже представить не могу, во что она теперь превратилась. Хорошо, что я давным-давно не читаю твой пошлый и, выражаясь твоим языком, отстойный журнал. Из твоей помойки кормятся лишь непросвещенные и бездушные особи неопределенного пола. Поставлять в нее отходы больше не собираюсь. Ни за какие деньги.

Я отключила телефон и вошла в метро. Я прекрасно понимаю, на что иду, когда отдаю каждый свой текст в руки Виктора. Иногда мне кажется, что написать циничнее и омерзительнее о взаимоотношениях мужчины и женщине после меня уже никто не сможет. Ан нет.

– Ну, и как Зара-Мара оценила очередной шедевр? – почти без издевки спросил муж, удобно устраиваясь в кресле в гостиной.

– Можешь не верить, но зовут ее Лара. Тут ты в точку попал. А если опустить подробности, то примерно так же, как ты, когда подарил мне два томика Жорж Санд на мои ожидания получить от тебя нечто иное.

– Не поняло, – попытался пошутить муж, но, как оказалось, неудачно.

Он встал и пошел за мной в ванную. Прежде чем захлопнуть дверь, я резко повернулась к нему.

– А что тут понимать?! Именно так, как ты и сказал – «не-по-ня-ло».

Я включила душ и начала с каким-то ожесточением смывать с себя переживания и впечатления последних часов этого дня. Налила в ванну горячей воды и погрузилась в белоснежную искрящуюся пену. Через несколько минут я успокоилась. Ничего необычного не случилось. Произошло то, что я и ожидала, хотя на презентации нового журнала и говорили о его непохожести на другие «легковесные» издания. Текст, названный как «От любовницы на время к любовнице навсегда», который в течение нескольких дней создавался, так сказать, умом и сердцем, был отвергнут. Примеры из жизни и литературы, цитаты из классики, научные данные о психологии и физиологии полов, рассуждения о роли любовницы в жизни мужчины и т.д., – вся эта безнадега, по мнению редакции, в лице Лары, читательницам не нужна. Они жаждут и получат руководство к действию «Жена не стена». Вторая статья «Улики, которые он оставляет», написанная «левой ногой», получила одобрение нынешних просветителей и воспитателей молодежи, и с новым названием уже ждет выхода в свет. Помню, как мы хохотали с мужем, когда я зачитывала ему некоторые абзацы. Он тогда удивился, что, оказывается, некоторые мужчины, великие конспираторы, дарят своим женам и любовницам одинаковые духи.

Кстати, и зачем я сейчас обидела мужа, напомнила ему о «дареном коне»? На мой прошлый день рожденья он накрыл стол, разлил по бокалам джин с тоником, хотя я всегда предпочитала красное вино, подарил два романа Жорж Санд. В тот вечер я не стала в сотый раз говорить, что хотела бы перечитать так любимую мною в студенческие годы Франсуазу Саган. Для него за этими иностранными именами стоит одно – «бабский бред».

В банном халате и с мокрой головой я прошла в спальню и включила компьютер. Муж стоял за моей спиной и, вероятно, хотел услышать какие-то объяснения. Нет, его уже не интересовало, что произошло в редакции. С опозданием, но его все-таки задели мои слова по поводу подарка. А я не настроена была говорить об этом.

– Почему же ты так радовалась этим дурацким книжкам, если твои ожидания не сбылись? – Он спросил это, явно нервничая. И такое состояние ему было несвойственно.

То, что сейчас происходило между нами, начинало походить на выяснение отношений. Мы уже давно этим не занимались. Мне надо было остановиться или сменить тон общения. Но я не смогла этого сделать и продолжала злобно выплескивать свое раздражение, хотя понимала, что муж тут не при чем.

– Во-первых, романы Жорж Санд, или Авроры Дюпен, в моем присутствии попрошу дурацкими не называть. Во-вторых, к твоему сведению, ожидания оправдываются, а мечты сбываются. В-третьих, я не готова именно сейчас обсуждать наши взаимонепонимания, которым через три недели исполнится пятнадцать лет. Только не подумай, что я напомнила о годовщине ради получения очередного подарка. Кстати, о дарах и приношениях. Свари и принеси мне кофе. И надеюсь, ты помнишь, что в субботу мы идем на день рождения к Наде. Если тебе нетрудно, когда поедешь по Крымскому мосту, сверни на набережную. Купишь ей на вернисаже картину, настоящую, написанную на холсте маслом. Полагаюсь на твой вкус. И, пожалуйста, постели себе в гостиной. Я буду работать.

Через пять минут муж поставил на стол чашку кофе, встал за моей спиной и положил руки мне на плечи.

– Я, конечно, сделаю все, о чем ты просишь. Но боюсь, что снова получится, как с теми книжками, – он говорил спокойно и по-доброму.

– Прости меня, пожалуйста. Твой подарок замечательный. А сейчас ты попал под горячую руку. Сделка с собственной совестью до сих пор не дает мне покоя. Эти Зары, Мары, Лары все еще выводят меня из себя. Господи, и что за имена у них такие?! – Я повернула голову и подбородком прижалась к его ладони. – На картине не должно быть ни сосен, ни волн, ни квадратов. Пусть это будет нечто от новоявленного Пиросмани. В коридоре, у телефона, лежит моя карточка. Снимешь тысяч десять – пятнадцать. Спокойной ночи!

После одиннадцати в нашей квартире, как всегда, наступила тишина. Я выключила компьютер, достала чистый лист бумаги и начала писать:

«Он говорит, что никогда не видит снов, может быть, потому, что больше, чем я, устает, а возможно, утром их забывает. Я по ночам смотрю сюжетные цветные сны, хорошие и плохие, запоминаю их и пересказываю ему. И некоторые из них сбываются: увидела кровь – неожиданно приехала мама, увидела покойника – резко изменилась погода, увидела мясо – заболела… Он смеется и не верит в мои вещие сны, считая все это женской фантазией. Каждую ночь стала видеть один и тот же сон: теряю его и не могу найти, зову, а он не слышит. Плачу во сне и просыпаюсь с мокрыми глазами и болью в сердце. Через какое-то время появился второй навязчивый сон: мы голые лежим на виду у незнакомых людей в грязной соломе, вокруг нас мутная вода. Я рассказала ему эти сны и увидела знакомую ухмылку на лице, услышала те же слова – «бабский бред».

А недавно мне приснился чудесный сон. Мы молодые и счастливые, ничего плохого еще не случилось в нашей жизни. Он идет мне навстречу и широко-широко распахивает свои объятья. Я бегу к нему в необыкновенно восторженном состоянии, повисаю у него на руках, задыхаясь от любви. Не расскажу ему свой сон. Зачем рассказывать?! Этих распахнутых мне навстречу рук я не увижу больше никогда. Раньше мы могли прекратить любые размолвки, выяснения отношений, ссоры и даже скандалы одним вопросом: «Ты меня любишь?». И неважно, кто его задавал. Замирало сердце. Теперь уже давно не было ни этого вопроса, ни этой остановки сердца».

Я выключила лампу и положила аккуратно исписанный лист в папку «Мое». Таких папок у меня много. В них законченные тексты, от маленьких, на полстраницы, до больших, на десяток страниц. Каждый из них имеет свое заглавие, этот я назвала «Не расскажу тебе свой сон». То, что я доверяю бумаге, необязательно передает мои собственные переживания, ощущения, эмоции, чувства. Прочитанная книга, кем-то произнесенная фраза, какое-то воспоминание, впечатление, что-то случайно увиденное или услышанное может заставить меня взять авторучку и чистый лист бумаги. Это не дневник, хотя почти все я излагаю от первого лица. В своих сочинениях я вольна вести речь от трех грамматических лиц. Обычно человек пишущий представляет свой рассказ отстраненно: «Она проснулась, ей показалось, у нее нет выбора…». Построение речи от третьего лица имеет характер литературности, некоторой искусственности, относительной ограниченности. Я же в своих записях часто предпочитаю форму изложения от первого лица, она кажется мне наиболее простой, открытой, естественной и изначальной: «Я проснулась, мне показалось, со мной что-то происходит, обо мне он не думает…» Степень участия авторского «я», на мой взгляд, порождает целую гамму оттенков и нюансов. Несколько лет назад я попробовала писать от второго лица. Этот довольно необычный, несколько вычурный тип повествования, созданный представителями «нового романа» во Франции, встречается крайне редко: «Ты проснулась, тебе показалось, твой муж тобой пренебрегает…». Стилизованный, излишне затейливый, нарочито усложненный, замысловатый характер такой речи и определенная трудность ее создания явились причинами, по которым я отказалась от нее. Вообще-то, любая речь исходит от «я», обращена к «ты» и повествует о «нем» или «я».

Я легла в холодную постель и перед сном вспомнила разговор со своим бывшим коллегой, доцентом, рецензирующим черновой вариант моей диссертации. Он отметил, что надо исправить, сократить или расширить, потом долго хвалил меня. Когда разговор подошел к концу, он сказал, что, без сомнений, защита пройдет успешно, но ученого из меня не получится. Почему? Потому что я не так, как профессор – мой научный руководитель, как он, этот доцент, и другие сотрудники кафедры, отношусь к бумаге. Все свои черновые мысли, какие-то заметки, вставки в текст я пишу на абсолютно новых, ранее неиспользованных белоснежных листах и лишь с одной стороны. Для настоящего ученого это непозволительная роскошь. Помолчал и добавил: «Как и для настоящего писателя».

Глава вторая

Я лежала под одеялом и не хотела ни садиться к компьютеру, чтобы по просьбе Лары превратить хороший текст в бред старой сивой кобылы, ни звонить с извинениями Виктору. Он не тот человек, который в них нуждается. Как он частенько говорит, мы с ним повязаны. Да, теперь мы с ним два сапога, погрязших в болоте цинизма, лицемерия и лжи, за которые неплохо платят. Каждый лелеет надежду однажды вырваться из плена грязи, отмыться и пойти своим путем. Когда-то я шла по одной ровной дороге, которая, как мне тогда казалось, завела меня в тупик.

Если же отрешиться от моего душевного состояния, то можно сказать, что в моей сегодняшней жизни наступила некая внешняя стабильность. Все течет размеренно и относительно спокойно. А несколько лет назад «забавное» времечко было. В одночасье менялись политические, социально-экономические, морально-этические законы и устои общества. Окружающие меня люди резко богатели или уходили за черту бедности. Родственницы, подруги и коллеги стремительно меняли профессии, квартиры, мужей, внешность… И вот в такой ситуации глобальных перемен случилась история, которая изменила мою жизнь.

Я самозабвенно занималась преподаванием и научными изысканиями в области исторического языкознания. Сложившейся в стране социально-экономической ситуацией владела плохо, реалий бытия не знала, в общем, была весьма наивным человеком, далеким от прозы бурной по тем временам перестроечной жизни. И эта самая жизнь очень часто оставляла меня с не выплаченным за работу жалованием.

Прошло несколько безденежных и безрадостных месяцев. Рано утром раздался звонок. Я обрадовалась сразу по двум причинам: телефон за задолженность по оплате пока не отключили, и сейчас мне, вероятно, сообщат, когда я могу приступить к работе по совместительству: учить абитуриентов русскому языку. Из трубки зазвучал голос Виктора. Это мой однокурсник, бывший корреспондент заводской многотиражки, уволенный за профессиональную непригодность. Но по воле своей любовницы, влиятельной и состоятельной чиновницы, он стал совладельцем и главным редактором журнала для мужчин. Вероятно, он был наслышан о моем бедственном положении и решил поучаствовать в устройстве судьбы жены инженера.

– Слушай, мать. Тут такие дела: можешь не только подзаработать, но и закрепиться в моем журнале. У меня сегодня «сдаванка», а один материал не готов. В рубрику «Наши конкурентки», или «Деловая», должен пойти текст о хозяйке туристической фирмы. Она мне бесплатный тур по Европе делала. Информация о ее конторе у меня есть, а вот всякой ерунды, где училась, какая семья, чем увлекается и т.д., нет. Офис у этой Натальи в гостинице, что в двух шагах от твоего дома. Я обо всем с ней договорился. У нее полчаса свободного времени. Ждет она тебя в 11.00 в баре отеля. В это время там не бывает посетителей, найдешь. В 13.00 ты у меня в редакции, наберешь быстренько текст на страничку и получишь весомую для тебя сумму «зелеными».

Около одиннадцати, я, пребывая в немыслимом волнении, переступила порог бара. У стойки сидела эффектная молодая женщина, к ней я и направилась.

– Доброе утро, Наташа. Можно мне так вас называть? Я присяду?

– Валяй, садись. Зови меня Натали, так привычнее. Откуда меня знаешь?

– Какое у вас чудесное имя! Мне о вас Виктор рассказал. Он, кстати, очень доволен услугами вашей фирмы.

– «Фирмы» говоришь? Да, фирма веников не вяжет. Че тебе надо? Не мямли, говори прямо. Конкурентка что ль?

– Нет, что вы! Я у вас узнать кое-что хотела. Натали, где вы учились, какое учебное заведение окончили?

– Девять классов сельской школы. Хватает с лихвой. Не головой работаю.

– А как вы в столице оказались? Как пришло решение начать свое дело? Вам кто-то помог?

– Приехала на базаре шмотками торговать. Не получилось. Познакомилась с одним москвичом, он и подсказал, как бабки делать. Дело пошло. Может, у входа его видела. Он автобус с туристами из Финляндии ждет. Опаздывают горячие парни.

– Вы и иностранных туристов принимаете?

– Странная ты какая-то! А за чей счет я живу, по-твоему?

– Этот молодой человек у входа, он ваш компаньон?

– Можно и так сказать. Присосался гад, как пиявка. Но и без него нельзя, опасно.

– Натали, а ваши родители где живут, чем занимаются? Вероятно, гордятся вашими успехами?

– В Тверской области, в деревне они обитают. Ничем не занимаются, летом в огороде копаются, зимой за скотиной смотрят. Чем гордиться-то? Они думают, что я продавщицей работаю.

– Чем вы увлекаетесь, как проводите свободное время?

– Ничем я не увлекаюсь, некогда, целый день в гостинице. Когда клиентов нет, в баре сижу.

Компаньон Натали приоткрыл дверь и поманил ее рукой. Она быстро оделась и убежала, не попрощавшись. Я крикнула ей вслед слова благодарности.

Пока ехала в метро, успела в уме набросать черновик о простой сельской девчонке, сделавшей карьеру в столице, и подумать, на что первый гонорар потратить: за телефон заплатить или сапоги купить. Не буду же я в рваных ботинках на работу ходить!

Вошла в кабинет Виктора счастливая и довольная собой: справилась с первым в своей жизни интервью. Он встал из-за стола и, что называется, заорал благим матом.

– Ну, ты, мать, даешь! Где ты была и зачем приперлась? Ладно, ты меня подвела: бабок из-за тебя лишился, материал оплачен был, ты Наталье чуть переговоры не сорвала. Она три раза в бар спускалась, все тебя ждала, но никого там, кроме двух дешевых проституток у барной стойки, не было. Материал слетел, я в типографию спешу. Некогда мне тут с тобой отношения выяснять. Иди и дальше за три копейки свои глаголы и наречия сортируй.

И я пошла. Но, как и куда, не помню: шок, провал памяти. Очнулась в вагоне метро, вся, так сказать, в слезах и дешевой губной помаде. Какой-то старичок пытался вернуть меня в реальность: «Что, милая, кошелек украли?». Я осмотрелась и поняла, что еду в правильном направлении – на работу. Чувства свои описать не могу, было и больно, и обидно, и стыдно, и унизительно, и противно, и отвратительно, и мерзко.

Я никому не рассказала о том, что со мной произошло. Не хотела огорчать мужа тем, что его жена выглядит как дешевая проститутка. Тем более, ему бы не понравилось, что не он, а я ищу дополнительную работу. Не хотела просвещать знакомых и подруг по поводу безденежья нашей семьи. Не хотела, а главное – не могла все рассказать коллегам. Грош цена такому лингвисту, который по речевому поведению не смог отличить деловую даму от, так сказать, падшей женщины. Хотя, кто помнит то время, может быть, и согласится со мной: ни одежда и аксессуары, ни манеры и речь не могли однозначно говорить о социальном статусе человека. Все смешалось…

Через неделю после того случая позвонил Виктор. Поинтересовался, что у меня плохого в жизни, рассказал кучу пошлых анекдотов, над которыми сам и хохотал, похвастался своими успехами. Тиражи его журнала растут, штат расширяется, двух секретарш сногсшибательных взял. С одной, правда, придется расстаться. Эта «живая визитная карточка», которую он выбирал по принципу противопоставления «блондинка – брюнетка, худая – полная…», а затем обучал необходимым навыкам и приемам, формировал «по образу и подобию своему», стала его раздражать. Почему? Ну, например. Звонят ему, состоятельному и состоявшемуся во всех отношениях господину, возглавляющему солидное издание, и слышат от его юного секретаря: «Вы уже второй раз зво/ните», – а дальше последуют и до/говор, и ката/лог, и квар/тал…

– Слушай, мать, – солидный господин заговорил голосом Виктора, – ты извини, что тогда накричал на тебя. А почему ты с Натальей не встретилась? С работы не отпустили?

Виктор не тот человек, от которого я хочу что-то намеренно скрыть. Но он и не тот, человек, которому я могу доверить что-то сокровенное, тайное. Я пересказала ему без прикрас и преувеличений тот диалог с Натали. Минуты две он, выражаясь его языком, ржал во все горло. Я даже трубку от уха отодвинула. Затем резко прервал свой процесс, и заговорил спокойно и серьезно.

– Слушай, мать, у меня к тебе деловое предложение. Я так понимаю, что на работе тебя никто и ничто не держит. Увольняйся. Найдем, чем тебя занять. У меня появилась куча знакомых в бабских журналах. Пристроить тебя в качестве автора – раз плюнуть. Напечатай на машинке этот твой разговор с проституткой и гони ко мне. Есть идея.

С этого дня и началась моя новая жизнь. Вскоре в журнале появилась статья «Тверские девчонки», написанная каким-то знатоком жизни путан всех времен и народов. В свой текст он включил и краткую историю грехопадения моей Натали. Я получила первый гонорар и предложение от Виктора – ежемесячно писать в рубрику «Женские тайны» его издания для мужчин. Он сдержал слово и выполнил второе свое обещание по поводу того, что стоило один его плевок. Я стала автором единственного в своем роде журнала для семейных женщин, уже давно сменившего редактора, а вместе с ним и свое приятное дамское лицо на боевой «раскрас».

Все эти воспоминания успокоили и даже развеселили меня. Я выглянула из-под одеяла и посмотрела на часы, было около двенадцати. Пора пить кофе. Начинался рабочий день.

Поздно вечером пришел муж, с картиной. Таким сияющим я его давно не видела, поэтому решила одобрить его выбор и нахваливать чью-то мазню, какой бы бездушной и бессмысленной она ни оказалась. Может быть, художник, как и я, продает не вдохновенье.

– Получай, как ты и хотела, картину грузинского художника. Ничего пока не говори, разверни ее и смотри. Быстренько помоюсь и все тебе расскажу, – выпалил он, раздеваясь, и протянул мне большой пакет.

Я поставила картину на диван и тут же опустилась на колени. То, что я увидела, искренне восхитило меня. Я была в восторге.

– Боже! Какое чудо! – закричала я, чтобы меня было слышно в ванной. – Мы никогда, никому и ни за что ее не отдадим! Для Надьки я найду другой подарок.

Нет, это не был новоявленный Николай Пиросманашвили. Живописца, сотворившего такое чудо, ни самоучкой, ни примитивистом не назовешь. Хотя, как и его известный земляк, он обладал каким-то непосредственным наивно-поэтическим видением мира. Но если величаво-торжественные произведения Нико Пиросмани отличаются статичностью четко построенной композиции, строгостью колорита, то для нашей картины такая характеристика явно не подходила. Сплошные тончайшие нюансы, светлые полутона, с едва заметными, почти неразличимыми переходами, небольшие яркие акценты и многочисленные полунамеки. И все, включая белоснежные облака, позу героини, ее волосы и наряды, находилось в движении от дуновения легкого ветерка. Мне даже показалось, что там, в ее мире цвета, света и тепла, звучит флейта.

На меня смотрела то ли куколка, то ли девочка, то ли девушка. Она не являлась уроженкой Кавказа. У нее были короткие, курчавые, золотисто-соломенного цвета волосы, васильковые глаза, чуть раскосые, как у всех красавиц. На фоне голубого неба она стояла, слегка наклонившись и приподняв одну ножку, готовая к танцевальному движению, шагу в неизвестность или полету. То яркое и пестрое, что было у нее под ногами, походило и на ковер на манеже, и на шатер, и на куполообразную стеклянную крышу, и на цветочную поляну. Возникали многочисленные предположения и ассоциативные ряды. Кто она? Может быть, и Дюймовочка, и сказочная принцесса, и циркачка, девочка на шаре, и балерина, и даже райская птичка. Может быть, и ангелочек, только что спустившийся с небес. На ней было очень короткое светло-розовое платьице из атласа, пышное, с рюшами и рукавами фонариком. Под грудью оно перетягивалось широким поясом, завязанным за спиной огромным бантом, похожим на крылышки. Ее шейку украшали разноцветные бусы. Штанишки, чуть ниже колен, тоже атласные, светло-бежевые, отделанные кружевом. Ажурные чулочки, туфельки, из золотистой мягкой ткани и с яркими бантиками. Все в мимике, фигуре, жестах, одежде, украшениях этого очаровательного существа умиляло и восхищало до слез. Для меня непостижимо, как с помощью обычных красок и кисти можно создавать нечто, завораживающее и дающее такой эмоциональный всплеск.

В правом углу картины, как это принято, стояли год ее создания и имя художника. Я не сомневалась, что Григор Нарекаци – это псевдоним живописца. Но зачем современный грузинский художник, написавший такое светлое и жизнерадостное полотно, взял себе имя известного армянского поэта 10 века? Оно ассоциировалось у меня с чем-то мрачным, печальным и даже трагическим. В студенческие годы я писала курсовую работу о его церковных гимнах и песнях. До сих пор помню некоторые фразы, которые перед защитой учила наизусть: «После восстановления в середине девятого века государственности, возникают предпосылки для армянского возрождения, идеи которого наиболее глубокое выражение нашли в лирико-философской поэме Григора Нарекаци «Книга скорбных песнопений».

Муж прервал мои воспоминания и любование чудесным творением талантливого человека. Он вкратце рассказал, как, следуя моему совету, после обеда поехал на Крымскую набережную. Дождь лил как из ведра, продавцов и покупателей картин почти не было. Однако он не отчаялся и принципиально хотел отыскать хоть одного грузинского художника. Такового не оказалось, но, к счастью, нашелся перекупщик, у которого он и приобрел это чудо. Кстати, очень дешево. Потом вернулся в свой офис, где до позднего вечера работал с документами.

Я слушала его и думала, что произошло что-то невероятное. Когда я произносила фразу: «Пусть это будет нечто от новоявленного Пиросмани», – то имела в виду картину, так сказать, мастера из народа или художника, намеренно распространяющего романтический культ «наивного», не испорченного цивилизацией творчества, специально отказывающегося от устоявшихся норм художественной культуры. Муж знал, что Пиросмани не занимался стилизацией, что он является тем самым представителем примитивизма, который искренне выражал свое видение мира. Но почему-то муж искал не картину определенного, обозначенного мной стиля, а работу художника из Грузии. И то, что он нашел, было выше всех похвал. А если бы я тогда произнесла фразу: «Пусть это будет нечто от новоявленного Гогена»? Ведь именно он своим творчеством пробудил интерес к формам первобытных, ранних стилей. Тогда, вероятно, муж искал бы и нашел на московской набережной картину французского живописца. Монмартр какой-то получается. Я улыбалась порождению собственной фантазии.

За поздним ужином мы назвали случайно доставшееся нам сокровище Девочкой, потом долго выбирали место, где она отныне будет жить. Наконец муж пошел на балкон за молотком и гвоздями, а я осторожно протерла нашу Девочку, хотя она и так была безупречно чиста. Ночью в спальне нас впервые было трое. Мне это нисколько не мешало, и соперницей ее я не считала. Он был рядом со мной, и сердце замирало.

Глава третья

Я почувствовала запах кофе и проснулась. Или так. Я проснулась и почувствовала запах кофе. По оконному стеклу барабанил дождь. Каждый раз, когда я читаю или слышу слово «дождь», сама вижу или ощущаю его на своем теле, в моей голове возникает одна и та же рифмованная фраза – «Вот почему я люблю дожди: Знаю, что в дожди только верного жди». И каждый раз, начиная с подросткового возраста, когда она поселилась в лабиринтах моей памяти, я гоню ее и не могу от нее избавиться, хочу узнать, откуда, чья она, и забываю это сделать.

Я подняла глаза на нашу Куколку. Теперь мы будем называть ее именно так. И она знала, почему. Она все слышала прошедшей ночью. Для мужа я всегда – Таня, иногда – Танечка, а в особые моменты – Девочка. Мы не захотели отдавать ей мое ночное имя, мы к нему привыкли. Двух Девочек в одном доме быть не должно.

Я осторожно открыла дверь спальни, уже зная, что меня ожидает за ней. Сразу за дверью, чтобы я обязательно увидела его, стоял раскрытый зонтик. В этот раз он был веселенький, весь в розовых облаках. Я свернула облака, положила их в тот же шкаф, где они и лежали. У меня несколько зонтов, но я ими не пользуюсь. Как всегда, и в этот дождливый день муж оставил для меня один из них на видном месте. Я налила из термоса приготовленный им кофе и села к компьютеру. Сначала отправлю «Жена не стена», затем позвоню Виктору. Раньше двух он в редакции не появляется.

Пронумерованные секреты обольщения, точнее, совращения женатого мужчины дались мне довольно легко. Все сложилось для «независимой и успешной» очень удачно. Если добавить чуть-чуть иронии, то получилось вот что. Женатик с первого взгляда «запал» на красотку. Разумеется, накануне судьбоносной встречи она посетила фитнес-центр, салон красоты и бутик. После короткого разговора на выставке картин, куда она намеренно явилась в поисках достойного объекта, наша чаровница отправилась с потерявшим рассудок женатиком, охваченным страстью ненасытного самца, в ближайшее наимоднейшее кафе. В чаду и смраде от дорогих сигар ему все-таки удалось разглядеть ее холеное лицо, стройное тело и сногсшибательные наряды «от кутюр». После выпитой бутылки умопомрачительного вина, она впилась наклеенными ногтями в его плоть, и они слились в страстном поцелуе. Это чудесное произведение рук эскулапа – ее пухлые губы, занимающие треть лица и так призывно манящие, – с трудом помещались в его устах. Он уловил от ее волос, умело удлиненных, пьянящий запах духов из последней весенней коллекции и почему-то подумал, что нижнего белья на ней нет. Помогли рождению такой догадки и вывалившиеся из декольте груди, рядом с которыми не наблюдалось никаких надрезов, а ощущение в руках высококачественных кремнийорганических полимеров будоражило его кровь. В порыве чувств они метнулись к его дорогущей иномарке и дали волю своей бешеной страсти, не покидая стоянки автомобилей. Такого потрясающего секса в его пятьдесят с лишним у него еще не было. Отныне вся его оставшаяся жизнь принадлежит этой искуснице. Они удалялись от большого города, навеки соединившего их судьбы, в западном направлении, туда, где была одна из его усадеб. Малышка (так он теперь ее называл) лежала у него на коленях, одной рукой он держал руль, а другой – золотой мобильный телефон, украшенный бриллиантами. Он звонил своей законной жене, четвертой по счету, мымре и мегере в одном лице. Когда узнал, что она в тоскливом ожидании изучает инструкцию по применению пластыря для тела, за день сжигающего до трех килограммов подкожного жира, то гаркнул в трубку: «Лучше бы ты, корова, Камасутру читала». Далее прозвучало, чтобы она немедленно покинула хоромы в районе Кремля, занимающие три этажа старинного особняка, и прямиком отправлялась в свою комнату в коммуналке на восточной окраине. Разумеется, ей надо захватить и своих болезненных, сопливых отпрысков, вечно орущих и не дающих ему забыться и расслабиться после трудов праведных. Его длинноногая ундина подарит ему новых и здоровых продолжателей рода, которые появятся на свет в роддомах Швейцарии и отправятся за хорошим воспитанием в ясли-сады предместий Лондона. Затем «женатик» позвонил своему адвокату, чтобы тот завтра же начал и закончил бракоразводный процесс. Тут же набрал номер своего секретаря, чтобы он на послезавтра заказал самолет и забронировал президентские номера в отелях Милана, Парижа и Нью-Йорка. «Хочу перед свадьбой на тысячу гостей, все как один – элита нации, перед венчанием в самом большом храме страны, подарить тебе, Малышка, незабываемый шоппинг». Они подъехали к воротам имения, где их ждала многочисленная толпа челяди: немец управляющий, француз повар, англичанин садовник и т.д. Все молодые, высокие, красивые, с накаченными мышцами. Новой хозяйке на серебряном блюде преподнесли хлеб с солью, и она почувствовала себя еще более независимой, еще более целеустремленной, еще более «самодостаточной». Не зря она с отличием окончила трехдневные курсы «Формула успеха». Ей по силам любые вершины, перед ней исчезают любые преграды, что уж говорить о жене, которая не стеной, а бордюром оказалась. Она засыпала на шелковых простынях, в объятиях покоренного храпящего Эвереста, и думала: «А не замахнуться ли мне на арабского шейха?».

Примерно так я пересказываю свои материалы мужу или Виктору, когда они интересуются, о чем я сейчас пишу. И такие варианты развития событий веселят не только их, но и меня. Конечно, Лара получит через несколько секунд нечто иное, но лишь по форме. Суть не изменится.

Я выключила компьютер, достала из стола папку «Мое», стопку чистых листов бумаги и начала писать:

«Каждой женщине хочется увлечь, очаровать, околдовать, свести с ума, соблазнить мужчину своего сердца. И неважно, где он сейчас находится: рядом с другой женщиной или рядом с ней. И каждой женщине приходится интуитивно выбирать образ, привлекательный для этого мужчины, и линию поведения, благотворно влияющую на ощущения ее избранника. Ученые бессильны помочь ей: нет науки покорения мужчины, никому не удалось составить даже азбуку любви. Но это не останавливает женщину в постижении теории и практики обольщения.

Так изначально был устроен наш мир: мужчине выпала миссия нападения, агрессии, а женщине – трудная обязанность организации самозащиты. Мужское дело не так уж сложно, оно требует только нравственной, интеллектуальной и физической силы для того, чтобы уничтожить все препятствия, возводимые женщиной на пути к обладанию ею. У женщины куда более трудная задача, чем у мужчины. Она вынуждена отказывать себе в том, что ей самой хочется, бороться с искушением, быть скупой на чувства, когда все побуждает к щедрости, остужать пыл своей натуры.

Борьба мечты с возможностью, страсти со стыдливостью, нетерпения с отказом от удовольствий привела к тому, что женщина, наконец, осознала: при желании она способна сделать так, что к ее ногам упадут сотни поклонников. Но ей не нужны просто мужчины, ей необходим тот, кто ей нравится, кто будет любить ее крепко, самозабвенно, долго-долго, до конца дней. И женщина вступила в борьбу за любовь.

Главное оружие женщины – обольщение, умение показать себя во всем блеске, предстать перед любимым в свете своих достоинств. Обольщение – не низость, не насилие, не тирания, если оно – порождение искренней, действенной и активной любви женщины. Обольщение без любви – обычная кража чувственных наслаждений, дело тщеславное, суетное – в общем, вещь сугубо порочная.

Что может очаровать мужчину в женщине? Конечно, речь не о том, в каком наряде, с какой прической и с каким макияжем она покорит сердце мужчины. По большому счету, все это – суета сует. Есть вещи незыблемые, не подверженные воздействию времени, влиянию относительных эталонов красоты и моды. Это – все то, что имеет только женщина и излучает только женщина.

Взгляд женщины. Глаза мужчин по своей зоркости не уступят ни микроскопу, ни телескопу, от них не ускользнет ни одна деталь в лабиринте женской красоты. Его любопытство может привлечь ямочка на щеке, кольцо локона, форма бровей той, на которую он направил свое зрение. При этом он ждет лишь одного – ее молниеносного взгляда из-под ресниц. Он любуется женщиной не только для того, чтобы наслаждаться ее красотой, но еще и для того, чтобы по блеску ее глаз, по едва уловимому выражению лица отгадать, какие мысли, какие чувства владеют той, с которой он встретился взглядом. И если ее взгляд отражает огонь души, свет сердца, то неважно, опустила она стыдливо завесы ресниц или нет, возможна вспышка любви.

Улыбка женщины. Женщина улыбнулась. Ее особой мимики лица и выражения глаз достаточно для того, чтобы мужчина разгадал тайну этой улыбки. Есть бесчисленные варианты улыбок женщины. «Я – улыбка» бывает самодовольной, отвергающей, высокомерной, презрительной; «улыбка – тебе» – это выражение сердечной симпатии во всех существующих оттенках: целомудренной скромности, дразнящего кокетства, святой тайны, благодарности. «Я – улыбка» из-за примитивного эгоизма искажает и компрометирует самое красивое женское лицо. «Улыбка – тебе» продиктована чувством «да», она играет на всем лице женщины и лучится из ее глаз. Только такая улыбка чарующа, только она протягивает невидимую нить к мужчине, вызывает взаимное расположение душ – любовь.

Голос женщины. Слух мужчин играет заметную роль в зарождении любви. Тембр звучащей женской речи уже сам по себе производит впечатление на мужчину. Чары женского голоса, свойственные ему оттенки спокойствия, доброты, нежности, способны вызвать у него сладостное волнение, захватить, обольстить его, явиться каким-то невероятным колдовством. Эта всесильная власть голоса нередко заставляет мужчину остановиться и посмотреть в ту сторону, откуда доносится чудесным образом волнующий его голос женщины.

Запах женщины. Притягивает мужчину к женщине и чувство обоняния: запахи женского тела возбуждающе действуют на него, образуют некую ниточку взаимной связи. Некоторые женские запахи улавливают только мужчины. Мужчина может клясться, что никогда не полюбит эту женщину, но однажды, случайно оказавшись рядом с ней, вдруг почувствует, как ему хочется приблизиться к ней. Это действуют ее половые природные запахи, самые соблазнительные. Но не всегда должны царствовать лишь естественные запахи, нередко и аромат духов способен творить чудеса.

Тысячи томов не хватило бы для того, чтобы перечислить все способы, с помощью которых женщина добивается любви мужчины, все приемы, к которым она прибегает, чтобы довести симпатию мужчины до любовного томления и безумной страсти. Чтобы привлечь внимание мужчины, женщина старается стать лучше и, призвав на помощь все отпущенные ей природой дары, настойчиво стучится в дверь, ведущую к взаимности.

Мудрая женщина наследует опыт своих праматерей. Одна из заповедей, которым она следует, гласит: чем продолжительнее, упорнее и настойчивее она будет бороться с мужчиной за обладание ею, тем богаче трофеи одержанной победы. Истинные дочери Евы никогда не пожалеют времени, потраченного на такую борьбу. Они молоды и красивы, они ловят на себе взгляды мужчин, в которых загорается огонек похоти. Они проходят мимо таких поклонников, они выбирают лучшего из лучших, сдерживая свое нетерпение и замечая, как время отсеивает слабых мужчин. Истинной любви неведомы ни спешка, ни усталость. И когда на горизонте появляется тот, кому женщина готова отдать свое сердце, она завоевывает любовь тем путем, который указала ей сама природа.

Существует предположение, что секрет соблазна постичь невозможно. Искусству обольщения научиться нельзя, как мало изучить поэтику, чтобы писать стихи. Тонкие знатоки человеческих душ не раз делали попытки проникнуть в тайны успеха обольщения и пришли к выводу, что они скрыты в стихийном проявлении страстной натуры, в ее природной честности жажды любви. Не существует особой техники завоевания сердца мужчины. Как и любой вид искусства, искусство обольщения – это сублимированная энергия, творческий выброс эротики, любви, секса – как вам угодно, то есть всего того, что горячит кровь мужчины, делает женщину в его глазах прекрасной, неотразимой, интересной и желанной.

В женщине изначально, с рождения должна быть заложена особая чувственность. И в этом кроются разгадки легкости покорения мужчин некоторыми избранницами природы, хотя, возможно, они даже не стремятся к такой цели. Такого успеха никогда не добьется женщина целеустремленная, связанная социальным достоинством, отягченная размышлениями. Ей надо стать более женщиной, постоянно ощущать и использовать силу женственности».

Раздался телефонный звонок. Я находилась в потоке своего сознания, стирающем из памяти пронумерованные фразы, сложенные в текст и переданные Ларе с помощью компьютера. Я излагала на бумаге заимствованные у мудрых людей мысли, ставшие моими и озаглавленные мной «Обольщение в стиле ретро». Я забыла о времени, Викторе и его деловом предложении.

– Слушай, мать, только не кричи. Конкурентов развелось до и больше, журнал раскупается плохо, пришлось тираж сокращать. Ты все знаешь, но ты не знаешь, что твою статью я хотел назвать «Эти лживые и корыстные суки». Не назвал. А ты говоришь «помойка». Конфетка, а не журнал.

– Слушай, новоявленный кондитер из бывших мусорщиков, переходи к делу, – спокойным тоном прервала я Виктора. – Ты довел меня до полного нравственного разложения, но, оказывается, имеешь какие-то границы вседозволенности. Что ты еще хочешь от меня?

Предложение моего растлителя, как всегда, было заманчивым, и манило оно к чужим берегам. Я попросила несколько дней, но не на размышление, а на разрешение маленьких проблем. Мне надо было обсудить все с мужем, ему надо было поговорить по поводу внеочередного недельного отпуска с руководством. Мы обязательно поедем. И нечего тут размышлять.

Глава четвертая

Я проснулась позже, чем это обычно происходит. По стеклу стучали капли дождя, а запаха кофе не было. Вот почему я проспала. Мне надо было принимать решение и звонить Виктору. Муж не может поехать со мной в Тунис, хотя мы мечтали с ним посетить настоящую Африку. В прошлом году отдыхали лишь в той части Египта, которая находится на Синайском полуострове. Он настаивает, чтобы я не отказывалась от возможности бесплатно побывать еще в одной стране, кстати, самой европеизированной из арабских государств. По его словам, мы сэкономим деньги, которые пришлось бы заплатить за его путевку. Они пригодятся нам: пора менять машину, отслужившую свой срок. Весна, недостаток солнечного света и витаминов, а там тепло и много самых разных фруктов. Кроме того, как я сказала, Тунис славится услугами талассотерапии, а я так люблю все эти процедуры с использованием морских солей, грязи и водорослей.

Я села за письменный стол и подняла голову на нашу Куколку. Я была рада за нее. За окном апрельская слякоть, а ей ярко светит солнышко.

– Ты все вчера слышала. У него неотложные дела. Вот даже кофе мне не успел приготовить. Не знаю, лететь мне или не лететь на побережье Северной Африки. Ну, и что ты думаешь по этому поводу? Ничего ты не думаешь, потому что маленькая. Если бы ты могла посмотреть вниз, то увидела бы, что под твоими ножками стоит дата твоего появления на свет. Тебе пошел второй годик. Танцуй, улыбайся и ни о чем не беспокойся. У тебя есть мы.

Так распорядилась судьба, теперь в моей жизни нет человека, у которого я могу попросить совета. Это я раздаю рекомендации сомнительного свойства направо и налево.

Когда-то в мое любимое издание ежемесячно приходили сотни писем от женщин. Они искали поддержки и помощи, просили совета. Чтобы ответить на один вопрос статьей в журнале, мне приходилось консультироваться со специалистами, прочитывать десятки книг по психологии, перелистывать страницы классических произведений в поисках нужной цитаты или удачного примера. После такой напряженной подготовительной работы, я еще две-три недели оформляла свои и чужие мысли в текст. Прошло время. Есть журнал, есть я, мы оба изменились и разошлись. Но ни он, ни я лучше не стали. Он сохранил свое название, но изменил суть. Я тоже не ангел, перешагнула через себя, заменила настоящую фамилию кучей псевдонимов и начала сотрудничать с Зарой-Марой-Ларой. Оказалось, что «все эти сопли и слюни» никому не нужны. И пошло, и поехало. Иногда мне кажется, что дальше уже некуда. Но, как всегда, я ошибаюсь.

Только что звонила Зара. Эта девочка моложе меня лет на пятнадцать, если не больше. У нее нет никакого жизненного опыта. Полагаю, что у нее нет высшего образования. Никакого, ни журналистского, ни филологического, ни психологического. Но, как всегда, с позиции всезнающего наставника она начала меня поучать, что и как мне написать для их «самодостаточных» читательниц на тему «Вовремя расстаться». Я не стала прерывать Зару репликой о том, что нет слова «самодостаточная» в русском языке. Далее она сообщила, что мою рубрику «Отвечаем» снимают. Удивляться и огорчаться мне не следует, потому как меняется абсолютно все: обложка, шрифты, количество страниц, размер иллюстраций и т.д. Теперь мне не надо отвечать на поставленные мной же вопросы «Что одевать на первое свидание? Как наладить отношения в новом коллективе?..»

– Что надеть на первое свидание, – на секунду прервала я монолог своей наставницы.

Зара продолжила тараторить о том, что мне предоставляют право поднимать животрепещущие проблемы, действительно волнующие читательниц, и давать им конкретные советы. Я остановила щебетанье очаровательной иноземной птички, как мне казалось, имеющей восточные корни. Наверное, я ошиблась в ее родословной.

– Зара, пожалуйста, приведите мне хотя бы один пример. И тогда мне все станет ясно. Я пойму, какие проблемы ставить и как их разрешать.

– Мы уже планируем, какие материалы пойдут в летние номера, обсудили все с издателем и главным редактором, и вот что мы для вас придумали. Записывайте. Май. Как сбросить эти ужасные два килограмма? Июнь. Как быстро и правильно обновить гардероб? Жара. Как подготовиться к ней в офисе? Курортный роман. Как оказаться во всеоружии? А дальше сами продолжите.

– Конец отпуска. Как пережить эту трагедию? Сентябрь. Как сделать мужа рогоносцем? – выпалила я, надеясь, что Зара почувствует мою иронию и улыбнется.

Но Зара ничего не поняла. Она восхитилась предложенными мною темами, попросила их повторить, внесла в свой план и на серьезной ноте закончила наш разговор.

– Материал «Он не хочет ребенка» жду в начале следующей недели. Как всегда, несколько вводных предложений. В этом случае о том, что семья без детей – нормальное явление. Затем три–четыре предполагаемых причины его нехотения, разъяснение его позиции и небольшое заключение, почему следует прислушаться к его доводам. Всего пять тысяч знаков и, как обычно, никакой сентиментальной «воды». Все с позиции равенства полов. Вы и сами все знаете.

Да, я знала, о чем мне не следует писать. Издатель, живущий за океаном, и которого я в глаза не видела, главный редактор, молодящаяся лесбиянка, пропагандирующая всякую чушь под соусом «гендерное знание», Зара, доводящая до меня их политику, отвергают как несущественное то, что, на мой взгляд, и есть самое главное.

Я думаю, что, по большому счету, когда люди любят друг друга, вопрос – появится ли на свет новый член семьи? – не возникает. Наверное, неслучайно, нормальная женщина, а не вся из себя гламурная мифическая читательница, почти никогда не признается окружающим в том, что муж не хочет иметь ребенка. Обычно она ссылается на свой незрелый возраст, желание пожить друг для друга, отсутствие собственной квартиры или должного материального достатка, стремление получить образование или нужную профессию. Если сказать честно, то нет такой причины, по которой мужчина, по-настоящему любящий и любимый, может, глядя в глаза самого близкого человека, сказать: «Я не хочу иметь ребенка». Поэтому каждая разумная женщина интуитивно чувствует, что за таким нежеланием мужа что-то скрывается: от неулаженного конфликта между ними до его сомнений в чувствах к ней.

Дети – это «чудо великое», «вершина любви». Они рождаются и в юные годы своих родителей, и в начале подъема по служебной лестнице, и в периоды безденежья… Ребенка, тем более – первого, нельзя не хотеть. Он естественное, ожидаемое, заведомо обожаемое продолжение мужчины и женщины, их взаимной любви.

Но жизнь есть жизнь. Иногда она создает ситуацию, когда женщину начинают терзать сомнения: последовать совету супруга или поступить по велению собственного сердца. Понятно, если муж без особых причин не соглашается иметь ребенка, если есть внутрисемейные проблемы, вопрос о детях поднимать не стоит. Рожают ребенка, когда отношения имеют прочную основу, но не ради попытки сохранить брак. Однако нередко женщина пытается наладить отношения с мужем или удержать его любой ценой. Может ли рождение ребенка укрепить семью, возродить любовь между супругами? Как и на все вопросы, касающиеся человеческих взаимоотношений, на этот тоже нельзя дать только отрицательный или только положительный ответ. Единственное, что следует порекомендовать молодым женщинам, оказавшимся в подобной ситуации, – это не спешить рожать нежеланного мужчине ребенка. Бывает так, что в планы мужчины вовсе не входит дальнейшее совместное проживание с женщиной, которая хочет или уже ждет от него ребенка. Он в любое время может уйти из семьи. В этом случае женщине с малышом суждено дальше идти своим путем. А вдруг ребенок, зачатый в результате расчета «удержать мужчину», станет нежеланным и для нее? Такое иногда случается. Кроме того, установлено, что ситуация зачатия предопределяет судьбу малыша. Когда мужчина не хочет стать отцом, то женщина старается хитростью или обманом забеременеть и как бы насильно сделать мужчину счастливым. Так поступать опасно: отношение родителей к будущему младенцу уже в момент интимной близости влияет на сценарный ход его жизни.

Некоторые немолодые женщины уверены, что их семьи основаны на взаимной любви и проверены временем на прочность. Однако гармоничными их браки назвать нельзя. Когда половина союза, женщина, не чувствует себя по-настоящему счастливой, то постепенно между супругами возникает полоса отчуждения. Разделяющий «барьер», суть которого – нежелание мужа стать отцом, может привести к печальным последствиям. Промедление для женщин так называемого критического возраста нежелательно. Если им не удастся прийти к разумному соглашению с мужьями, то, скорее всего, они должны взять на себя всю ответственность за последующее: завести ребенка, рассчитывая только на свои силы. При этом женщине следует осознать, что она рожает (берет) ребенка для себя и при любых обстоятельствах он будет для нее желанным и бесценным.

К сожалению, некоторые мужчины признаются в том, что так называемый инстинкт отцовства у них полностью отсутствует. Стремление сделать карьеру, добиться материального благополучия, иметь относительную независимость и какие-то иные стимулы и ориентиры в жизни отодвигает для них появление ребенка на длительный срок, иногда – на «никогда». Если некоторые мужчины в состоянии побороть инстинкт отцовства или вовсе его не имеют, то женщины, способные рожать, вряд ли откажутся испытать радость материнства. И не стоит этого делать. Женщина зрелого возраста, готовая воспитать малыша и материально обеспечить его, искренне желающая его родить или взять, ни при каких условиях не должна отказываться от роли матери, основного своего предназначения в жизни. Состояние замужества относительное, нередко преходящее, а ребенок, он навсегда принадлежит женщине-матери и навеки с ней.

Мои выстраданные размышления прервал телефонный звонок.

– Слушай, мать. Я только что встречался с Натальей. Все решено и уже оплачено: она перевала деньги на счет журнала за рекламу и твой текст о Тунисе. Кстати, не забудь фотоаппарат. У нее к тебе просьба, я обещал, что ты ее выполнишь. Это новое для нее направление. К туристической выставке и началу сезона ей нужен каталог. Привезешь всякие разные рекламные материалы. Когда вернешься, возьмешь на себя всю текстовую часть этого самого каталога, напишешь об истории страны, климате, валюте, отелях, экскурсиях, сувенирах и прочей ерунде. Сама все знаешь, не первый год замужем.

– Вот тут остановись, – прервала я Виктора. – Я полечу одна, отпуск мужу не дали. Заказывать ему билеты и оформлять путевку на его имя не надо. Пожалуйста, передай Наталье эту информацию и мой пламенный привет. Извинись за меня, что все так получилось.

Ближе к вечеру позвонила Надя. Это моя приятельница, которая, без преувеличения сказать, ежемесячно оповещает меня, что уходит от мужа. Причина ее громких заявлений – недовольство доходами супруга, который к тому же редко бывает дома. На мой взгляд, Надя прекрасно устроилась и безбедно существует. Но переубедить ее невозможно. Она постоянно твердит мне: «Я выходила замуж за преуспевающего во всех отношениях футболиста, а трачу лучшие годы на жизнь с нищим помощником тренера провинциальной команды». После его возвращения с дорогими подарками, зарплатой и премией за выигранные матчи, она витает в облаках, наслаждается счастьем и возможностью делать покупки в дорогих магазинах. Как только он уезжает, она приступает к реализации плана «Ухожу навсегда», но, как правило, лишь на словах.

В этот раз ситуация осложнилась приближающимся днем рождения Нади и поведением ее мужа, не появившимся накануне, а главное – не приславшим ни денег, ни подарков. И в конце нашего разговора она возвышенно-торжественным тоном заявила мне:

– Вот увидишь, теперь я точно ухожу навсегда! Чтобы ты не сомневалась, докладываю: в шикарном ресторане, а не дома, одни, а не с мужьями и детьми встречаемся послезавтра вечером. Клянусь, что без состоятельного мужчины я оттуда и шага не сделаю!

– Не сомневаюсь, и не клянись. Назови время нашей встречи и то место, где ты собираешься обрести счастье в лице щедрого и добропорядочного олигарха.

Надя – это весомая и неотъемлемая часть моей жизни, прошлой, настоящей и, надеюсь, будущей. Я ее люблю со всеми ее достоинствами, недостатками и даже с тем, что именуют пороками. В рассказе о ней я могу произнести, что она моя хорошая знакомая, приятельница, подруга, могу назвать ее моей Надей, нашей Надькой. Хотя у моего мужа несколько иное отношение к этой женщине, но и он регулярно интересуется, почему это Надька два дня нам не звонит, не приходит в гости, не напрашивается к нам на дачу.

Летним субботним днем за городом мы можем часами сидеть и молчать: он читает, я что-то пишу. Нам это молчание не в тягость и даже по-своему приятно. И вдруг муж говорит: «Все. Звони Надьке. Скажи, что через час мы ждем ее на нашей станции». И вот она выходит из вагона, красивая, нарядная, с пакетами гостинцев и … удочками. «Да, да, мои дорогие», – улыбаясь, говорит она, – на утренней зорьке наловим карасей и приготовим на обед настоящую уху, а не ваши запасы из холодильника». Дом сразу же оживает. Она устремляется к шкафу, по пути включает музыку, достает одежду для себя и кучу соломенных шляп, чтобы всех нас троих одеть в головные уборы, приглянувшиеся ей в этот раз. Отсылает мужа в ближайшую деревню за молоком, варит на нем пшенную кашу, накрывает стол в беседке, через забор приглашает соседей попробовать ее кулинарное произведение, искренне удивляется, почему они отказываются от ее предложения, после обеда отправляет мужа топить баню и т.д. Вечером дом и участок ярко освещены, все заняты делом. Муж добывает червей, затем выкатывает из гаража велосипеды, на которых мы отправимся на рыбалку. Надя возмущается, что за участок такой, сплошная тень от огромных деревьев, делает небольшую грядку, чтобы посадить редис поздний, семена которого она привезла, я подношу ей инструмент и воду. Полночи мы все проводим в бане, где стол уставлен не только яствами, но и напитками. Утром я, накануне лишь чай с травами пьющая, просыпаюсь, чтобы не разбудить мужа, осторожно выхожу из спальни, направляюсь в комнату Нади, по дороге вижу, что второй час дня, застаю ее, сладко спящую, и будильник, предусмотрительно выключенный. Ничего страшного, что мы проспали, потому что сейчас она сварит борщ к обеду, заранее зная, что зорьку нам не встречать, она привезла капусту, свеклу и все остальное.

Бывает и по-другому. Останавливается около нашего дома такси, мы удивлены и мгновенно обрадованы: из машины выходит Надя. Радость сменяется недоумением, потому как она не одна, не с супругом, с которым я и муж не нашли общего языка, а с каким-то молодым человеком. Надька, улыбающаяся и очень взволнованная от неумения говорить ложь в глаза, сообщает нам, что это ее троюродный брат, неожиданно приехавший ее навестить и встретившийся ей в подъезде, когда она уже собиралась выходить из дому, чтобы своим визитом нас, скучающих бездельников, порадовать. День до обеда проходит весело и суматошно, на время послеобеденного отдыха уставшая Надя уединяется в своей комнате с не менее подуставшим «братом», к вечеру в беседке устраивается чаепитие, а с наступлением темноты Надя просит моего мужа отвести их на станцию. Муж возвращается, ставит машину в гараж, с силой хлопает дверцей и воротами и, проходя мимо меня, копающейся под каким-нибудь кустом роз или моющей посуду, бросает: «Чтобы этой твоей развратной подруги здесь больше никогда не было! Чтобы я не видел и не слышал ее в своей квартире! Можно представить, что здесь творилось бы в мое отсутствие! Бордель устроили». Я никак на подобные угрозы и оскорбления не реагирую, более того, продолжаю свои занятия и улыбаюсь. Проходит месяц, на протяжении которого мы с Надей постоянно общаемся и встречаемся, правда, не на глазах у моего мужа. И однажды он может позвонить мне с работы и сообщить: «Свяжись с Надькой. Через два часа встречаемся у памятника Пушкину. В театр вас, развратниц старых, поведу».

Глава пятая

Я проснулась с мыслью о том, что мне необходимо работать над статьей «Он не хочет ребенка». Хотя наставления Зары и мои взгляды на проблему существенно расходились, я обещала представить материал в срок. Сегодня пятница, приближаются насыщенные событиями выходные дни. В субботу днем нам надо купить подарок для Нади, вечером я пойду в ресторан, а муж, скорее всего, отправится за покупками к предстоящему торжеству, а затем заедет за мной. В воскресенье мы отвезем часть продуктов и напитки на дачу и наведем там порядок. Я так соскучилась по своим растениям! И я знаю, что после продолжительных холодов им нужна моя помощь.

Сейчас мне следует срочно набрать на компьютере две-три странички и выслать их Заре, которая явится в послеобеденное время понедельника в редакцию и обнаружит текст в своей почте. Все мои редакторы постоянно жалуются на страшную загруженность, всегда торопят меня, ссылаясь на жесткие сроки поступления материалов, но при этом приходят в офис часам к двум, покидают его часам к пяти, имеют два выходных дня, минимум два отпуска в течение года, а работают одну неделю в месяц, перед «сдаванкой» – отправкой номера в типографию.

Мне тоже грех жаловаться на тяжесть труда, которым я занимаюсь, на временные затраты его характеризующие. Я пишу текст, как обычно говорю Виктору или мужу, левой ногой и в течение нескольких часов. И хотя я называю свои статьи бредом старой кобылы, по большому счету, они таковым не являются. Мои рассуждения не должны быть алогичными, бессвязными и абсолютно вздорными. После редактора рубрики, то есть после Зары, Мары и Лары, моя писанина попадает к главному редактору, его заместителю, литературному редактору, корректору. Все эти люди не выпустят в свет нечто полностью противоречащее общепринятому мнению и пониманию.