Читать книгу Она нечаянно нагрянет - Татьяна Казакова - Страница 1

Она очнулась и прислушалась – кажется, ушли, попробовала встать, но боль захлестнула, казалось, боль разорвет легкие. Со стоном опустилась на пол, затихла, стараясь осторожно дышать. Ничего, все пройдет, просто надо немного полежать и скорее отсюда… успокоиться, не торопиться. Вряд ли они скоро вернутся, а может, не вернутся никогда. Все в порядке – руки, ноги целы, а главное – успела предупредить. Дышать стало легче. Перевернувшись на бок, попыталась встать – дыхание опять перехватило. Господи, как больно! Переборов боль, она все-таки встала, вышла в сени, подергала дверь – заперто. Повернула замок… Да что же это? Как будто кто-то придерживает дверь снаружи, подергала посильнее – так и есть, на засов закрыли. Вот сволочи! Ничего, можно в окно вылезти. Она вернулась в дом, в глазах потемнело, прислонилась к стене, отдышалась и тут только заметила, что окна снаружи ставнями закрыты. Сразу и не заметила – в доме горел свет. Как же быть? Вспомнила – в соседней комнате в сумке телефон. Надо только набрать номер. Она попробовала выпрямиться – задохнулась, можно было идти только сильно нагнувшись. «Как старушка», – усмехнулась про себя. – «Ничего, лишь бы добраться до телефона». Так и доползла до соседней комнаты и тут почувствовала запах гари. Неужели опять чей-то дом подожгли? И вдруг, как полоснуло! Это их дом горит! Ну конечно, вон дым из-под двери! Пожар! На улице послышались голоса, она хотела закричать, но в глазах опять потемнело…

* * *

– Тетя Дусь, – в окно тихо постучали, – это я, Валентина. Не посмотрите за моими? Мне в город очень надо, бабушку я покормила, поменяла ей все, на плите каша и суп гороховый. – Голос звучал просительно и немного льстиво.

Евдокия Матвеевна открыла створку и посмотрела на часы.

– Ты чевой-то, ни свет ни заря? Что за спешка такая?

– Да мне вчера Настя Копылова сказала, что пособие можно оформить, я справки-то давно собрала, да все никак не соберусь отвезти, а там еще и очередь. Если сейчас опоздаю на восьмичасовой автобус, то…

– Да ладно, что я не знаю, что ли. Беги скорей. Конечно, присмотрю, чего уж там, не боись. Валь! – Крикнула, спохватившись уже вслед, – Купи нам сушек, тех, что прошлый раз привозила.

– Куплю, конечно, постараюсь пораньше вернуться! – Последние слова уже кричала издалека.

Евдокия Матвеевна вздохнула и стала собираться. Хорошо, что она привыкла рано вставать. Уже и курей покормила, и упрямую козу Мотьку подоила. Конечно, в огороде дел полно, но ничего, успеется. Вальке надо помочь, девка хорошая, уважительная, жизнь у нее только не сложилась.

Росла без отца, и то сказать, кто ж с такой бабой уживется – крикливая, бестолковая, ленивая. Клавка целыми днями по селу скакала, от одних к другим, языком трепала да семечки лузгала. Недаром ее прозвали «блоха» – блоха и есть. Муж с ней, правда, несколько лет прожил – это пока Митька их еще маленький был, а когда Валька родилась, сразу же и сбежал. И все. Ни слуху, ни духу.

Так что своего отца Валька не помнила, а Клавка дочку и не замечала вовсе, только своего ненаглядного Митеньку все жалела да баловала. Кое-как он девять классов кончил, лоботрясничал да водку пил до армии, а после завербовался куда-то и пропал. Вот бабушка ихняя, Татьяна Иванна – совсем другая была: и в огороде, и в доме, и постирает, и за Валькой присмотрит, и совет дельный даст, и языком никогда не трепала, за что соседи ее уважали, а Валька-то за ней как кот за веревочкой, и сызмальства помогала. И такая девчонка умненькая вышла: школу одиннадцатилетку закончила очень хорошо, даже в институт наметилась, да тут у бабушки инсульт случился, а мать ее Клавка, чтоб за матерью не ухаживать, возьми да и свинти к сыночку: мол, Митенька в помощи нуждается. Обещалась через месяц вернуться – да какое там… Очень ей надо с больной матерью валандаться, она же первая бездельница и сплетница. Так что про институт Вальке пришлось забыть, пошла работать на ферму к Кольке «живодристику» – так его Евдокия Матвеевна прозвала, а за ней и все деревенские, очень уж она меткие прозвища давала. А у Кольки походочка такая – шажочки мелкие и жопой крутит, ну чистый «живодристик».

Но мужик был с головой, коровник построил, коров купил, «газель» приобрел, стал фермером: доярки понадобились, бабы, кто помоложе остался, потянулись на ферму и Валька с ними, благо рядом – бабку-то надолго не оставишь одну. Подруг у нее не осталось, была когда-то одна Наденка, соседки их Гальки дочка, с ней бегала Валька в начальную школу в Соколово, а потом уж стала ездить в райцентр Озерное. Наденка один годок с ней вместе прокаталась, а потом ее Галька определила жить к сестре своей в Озерном, так что пришлось Вальке одной грязь месить до автобуса.

Дорогу совсем порушили со всех сторон – до Соколова теперь не три километра, а все пять надо вышагивать, с той стороны деревья стали валить за какой-то надобностью, да так всю дорогу и завалили, нонче только в обход можно пройти, а к автобусу, что на Озерный ходит, добираться по уши в грязи. Конечно, кто тут жить-то останется? Только старики да старухи. И что интересно? Старики почему-то быстро мерли, а бабки – нет, крепкие были. А уж молодежь-то давно разбежалась кто куда, даже и до Москвы, говорят, добрались.

Кавалеров в деревне тоже никаких не наблюдалось. Да откудова им взяться, кавалерам этим: что тут делать-то? Колхозы развалились, работы нет и, самое главное – нет дороги. Ближайший автобус останавливается в двух километрах от Грибков и проходит крайне редко, а тот, который почаще ездит, так и того пуще – километра три надо идти. В хорошую-то погоду – одно удовольствие, а вот, когда дожди начинаются – беда, только в сапогах, да и то не каждый пройдет.

Раньше у них в Грибках и магазин был, и почта, а теперь почту закрыли, осталась хлипкая палатка, за продуктами ходили в то же Соколово или ездили в Озерное. А Ока? Евдокия Матвеевна вспомнила, как они на Оку ходили еще совсем недавно, до тех пор, пока деревьями дорогу не завалили. К ним в прежние года даже дачники приезжали, все нахваливали их природу: и лес рядом, и Ока и родник. Валька с Наденкой девчонками тоже бегали на Оку купаться… А теперь, что? Тьфу! Дороги нет, дачников тоже нет, погибает деревня…

Валька тут совсем одна из молодежи осталась, некоторые приезжали только на выходные, но женихов не привозили. Но откуда ни возьмись, все ж таки появился у Вальки кавалер – тракторист из Соколова, Толик «лбом об столик». Никчемный парень, пьяница и гуляка. В свое время уехал на заработки в Москву, работал где-то, машины чинил, а потом вернулся, чего-то не заладилось там. Вернулся в свое Соколово, устроился трактористом. Пахал как-то Вальке огород, ну и влюбился. А как не влюбиться – небольшая, ладненькая, на щечках ямочки, носик чуток вздернутый, а коса аж ниже попы, не девка – картинка.

Валька поначалу его прогоняла, а потом вдруг замуж вышла, даже не погуляла совсем. Соседи вокруг отговаривали ее: зачем он ей сдался, пьянь такая, а она отмалчивалась и отшучивалась, да ведь видно, что не любит его, так зачем? Зачем стало понятно через несколько месяцев после свадьбы.

– Господи, Валька-то, тихушница… И когда только успели снюхаться?

– Недаром говорят: «В тихом омуте черти водятся»…

– Оно теперь понятно… И то сказать, среди местных жениха теперь не найдет. Кому нужна с привеском-то?

– Да еще бабка парализованная.

– Только все равно жалко ее, ну что это за муж? Одно слово – «Толик, лбом об столик.

– Когда ж она родить-то должна?

Деревенские подсчитывали, гадали, судили-рядили, а потом пошли другие новости, и про Вальку на время забыли. А она горбатилась на ферме с утра до вечера. Днем забежит домой, бабушку покормит и обратно.

Толик после свадьбы месяц, наверное, держался, не пил, а потом пошло-поехало. Напьется и где-нибудь валяется, хорошо, если дружки его приволокут, а то Валька сама надрывается, тащит. Он орет на всю улицу, обзывает ее последними словами, правда, не бил, чего уж зря наговаривать. Евдокия Матвеевна сколько раз ей говорила: «Брось ты его, алкаша этого, все равно толку от него никакого», а она лишь отмахивается, а потом Анечка народилась, уж такая хорошенькая, да смышленая девочка, и совсем не похожа ни на мать, ни на отца. Чернявенькая такая, да кудрявая, а глазки синие-пресиние, и ресницы, что твое опахало. Опять стали соседи гадать, в кого ж она уродилась такая. Потом кто-то вспомнил, что врде отец Валькин чернявый был.

А как Анечке два годика исполнилось, случилось несчастье – Толик пьяный под трактором заснул, а тот возьми, да и поехай. Валька его схоронила, честь по чести все сделала: и отпели его в местном храме, и гроб купила хороший, и поминки справила хорошие, с кутьей, холодцом и блинами. Только заметила Евдокия Матвеевна, что не пролила она ни слезинки.

После похорон Валька, бедолага, осталась совсем без средств – ферму Коле «живодристику» пришлось закрыть. Местная власть отобрала у него землю, сказала – незаконная. Коля поначалу трепыхался, бегал, все бумажками тряс, ездил в город, судился-рядился, а потом плюнул, ферму закрыл, скотину продал и уехал, говорят, в Москву, а может и куда еще – неизвестно.

Доярки, кто помоложе, отправились в город на заработки, кто-то стал выращивать на продажу овощи. Валька тоже торговала овощами с огорода, таскала ведра к дороге: в город-то на базар не могла поехать, на себе много не попрешь, да и боялась надолго из дома отлучаться. Евдокия Матвеевна по-соседски ей помогала, тем более, что жила одна, так уж сложилось, что ни мужа, ни деток у нее не было, а Татьяну Иванну, Вальку и Анечку любила, как родных.

Когда Толик был еще жив, заходил к ним его единственный родственник, брат двоюродный, тоже из Соколова. Гостинцев привозил разных, Валька после его отъезда к ней всегда забегала, приносила конфет шоколадных вкуснющих и брата хвалила.

На похороны тоже брат приехал, и деньгами помог, оставил телефон, велел, в случае надобности звонить, да Валька не будет просить – не тот характер.

Евдокия Матвеевна закрыла калитку и заспешила к соседям, а то еще Анечка проснется, а мамки нет.

* * *

На прием Валька так и не попала, хотя и очередь была небольшая. То чиновница эта, Елена Гавриловна, без конца куда-то выходила, то в кабинет к ней заходили постоянно какие-то люди с папочками в руках. Вежливо предупреждают, чтоб не беспокоили и сидят там, чаи распивают, вернее кофе.

Валька сама видела, как секретарша на подносе заносила чашки с кофе и какие-то печенюшки тонюсенькие в хрустальной корзиночке. И так вкусно запахло кофеем, что Валька невольно сглотнула, провожая взглядом поднос.

В 13 часов из кабинета вышла Елена Гавриловна, сказала, что идет обедать, и ласково посоветовала сидящим в очереди тоже перекусить в кафе напротив. Очередь безропотно покивала в ответ, но с места никто не двинулся – знаем мол, сейчас встанем, а потом скажут, что не стояли. А еще в кафе напротив та-акие цены, нет уж, как-нибудь потерпим.

И Валька сидела, боясь пропустить очередь, и все считала, сколько перед ней человек. Вроде совсем немного. Она подумала о доченьке, о бабушке, как там они? Спасибо тете Дусе, что помогает им. Чтобы она делала без нее? Если не дадут пособие, надо как-то выкручиваться. Картошку продавать больше нельзя, надо на зиму приберечь, капусту скоро надо квасить, огурцов еще засолить, да по грибы сходить в дальний лес, там, говорят, опят много.

– Видать, нонче не попадем, – пожаловалась пожилая женщина, которая была впереди.

Валька машинально кивнула и огляделась. Очередь потихоньку таяла, она совсем уж обнадежилась и приободрилась, вот только есть хотелось очень, но она старалась не думать о еде. Вот и пожилая женщина, что была перед ней, прошла в кабинет. Валька осталась в приемной одна. Ну уж одну-то ее точно примут, и время еще полчаса до шести часов. Открылась дверь – женщина вышла, Валька шагнула вперед.

– Женщина! Вы куда? Подождите, вас пригласят, – строго сказала секретарша и вошла в кабинет с какими-то бумагами.

Валька покорно вернулась на место и с тоской смотрела на часы. Вот уже десять минут осталось… пять… одна.

– До свидания, Светочка, – Елена Гавриловна выпорхнула из кабинета и столкнулась с Валентиной. – Вы ко мне? Ну что же вы? Надо пораньше приезжать, поспать, наверное, любите. Теперь в четверг приезжайте, да пораньше очередь займите. Да, кстати, – она опять обернулась к секретарше, – я завтра немного задержусь, надо Дашеньку в музыкальную школу отвезти, Дмитрий Афанасьевич в курсе. Пока-пока.

Елена Гавриловна скрылась за дверью, оставив резкий запах духов.

– Это что же, опять приезжать? – Растерянно спросила Валентина. – Я ж тут с утра целый день просидела.

– Ничего страшного, еще раз приедете. Ну что же вы? Мне закрывать надо, я, в отличие от вас, тороплюсь, между прочим.

Валька хотела огрызнуться, что она тоже торопится, что у нее ребенок маленький, бабушка лежачая и соседку надо отпустить, но только тяжко вздохнула. По дороге на остановку вспомнила, что сушки не купила и стала озираться в поисках нового супермаркета, где покупала их в прошлый раз. Вообще, городок изменился с тех пор, как Валька сюда ездила в школу, вот только дороги, пожалуй, прежними остались – такая же грязь непролазная.

В супермаркете народу было много, естественно – все после работы, с тележками трудно было разойтись. Валька взяла корзинку: чего ей брать-то, только сушек, но пока шла по рядам, вспомнила, что масло подсолнечное закончилось, сырки купила сладкие Анечке, а еще гречку и муку. До сушек добралась с полной корзинкой.

– Возьмите сухариков с маком, такие вкусные. Я в прошлый раз брала, так мои дети за один присест все слопали, – посоветовала симпатичная женщина с тележкой, доверху набитой продуктами.

Валентина поблагодарила, взяла пакет с сухарями и направилась к кассе. Очередь была небольшая, но в кассе сидела ученица. Она без конца открывала свой справочник, искала стоимость товаров. Валька посмотрела на часы. Господи! Время-то сколько! Она может на автобус опоздать, а следующий только девятичасовой и идет в объезд, оттуда до Валькиной деревни пять километров пехом.

Из магазина бегом бросилась на остановку, споткнулась, упала, пакет разорвался. Валька заплакала, теперь она точно на автобус опоздает, пока собирать все это будет, да еще пожадничала, купила только один пакет, а сумка у нее небольшая, все не влезет. Она стала собирать кульки с крупой, слезы капали, но она их не вытирала, стараясь собрать быстрее, может еще на автобус успеет.

* * *

Лешка подкатил тележку к машине и стал укладывать в багажник продукты. Внезапно почувствовал толчок.

– Ой, извините. Вы не подвинетесь, тут под машину мои сырки закатились.

Лешка недовольно посторонился. Женщина достала свои сырки и взглянула на него.

– Валя! Ты?!

– Леша?

Он несколько брезгливо разглядывал ее: дешевая курточка, платок, повязанный по-старушечьи и, о ужас, резиновые заляпанные сапоги – неужели это та девушка, которую он так любил несколько лет…

Лешке исполнилось четырнадцать лет, когда отца назначили начальником строительного управления в небольшом подмосковном городке на Оке, и тогда они всей семьей решили перебраться туда, поближе к его работе.

Городок, собственно, и городом стал называться совсем недавно, раньше был поселок, но все необходимое там имелось. Были несколько магазинов, поликлиника и больница, отделение милиции, почта, сбербанк, детский садик, школа. Позже построили кафе, кинотеатр и даже ресторан. Лешка пошел в восьмой класс в новую школу.

С Валей Трофимовой учился в параллельных классах, а заметил ее он на школьном вечере: она читала отрывок из «Евгения Онегина». Читала по-детски старательно, а сама была небольшая, хорошенькая и почему-то, глядя на ее ямочки, на толстую косу и хрупкую фигурку, хотелось ее защищать, хотя вроде и обидчиков не наблюдалось.

Валя жила в пятнадцати километрах от городка в деревне Грибки с бабушкой, матерью и старшим братом, до школы добиралась на автобусе. Лешка специально выходил из дома пораньше, чтобы пройти мимо автобусной остановки, когда она приезжает. Он исподтишка наблюдал за ней, боясь насмешек приятелей, а через год их классы объединили, и так получилось, что оказались они за одной партой, вот с той поры и были неразлучны. Конечно, сразу их стали поддразнивать одноклассники, два раза Лешка даже подрался, и шутки прекратились. А вот учителя забили тревогу, вызвали родителей, предупредили, чем могут закончиться эти отношения. Валькина мать нарядилась и отправилась в город в школу. Вернулась злая и сразу набросилась на дочку.

– Смотри, Валька, принесешь в подоле – выгоню! Пойдешь тогда к своему ненаглядному, у них, небось, всего полно, они богатеи, не нам чета, это мы, деревенские, голь перекатная.

Она ругала, но про себя надеялась, что может, получится у дочери захомутать парня, выйдет замуж в богатую семью, и про родных не забудет.

У Лешки тоже был разговор с родителями, вернее с матерью.

– Лешенька, представляешь, Наталья Ильинична мне сказали, что ты влюблен в эту невзрачную деревенскую девочку, Трофимову, но я, конечно, не поверила, ведь я знаю, что у тебя хороший вкус.

– Напрасно.

– Что напрасно? – Не поняла Мария Павловна.

– Напрасно не поверила.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я люблю Трофимову Валю и невзрачной, как ты выразилась, ее не считаю.

– Опомнись, Алексей! Она же деревенская, полуграмотная девчонка, кроме косы ничего в ней нет.

– Мама, не говори того, чего не знаешь. Валя умная и хорошая, очень хорошая. И потом, мы ведь тоже не в Москве живем.

– Это разные вещи, мы москвичи, здесь мы живем временно, а после окончания школы ты будешь жить и учиться в Москве. Уверяю тебя, в институте будет много приличных девушек, уж получше этой… – Она запнулась, увидев, как он зло прищурился.

Больше ничего не стала говорить, но вечером пожаловалась мужу. Он только засмеялся.

– Ну что ты, ей-богу, всполошилась? Что он жениться, что ли собрался? Ну подумаешь, влюбился в какую-то девчонку, ему только шестнадцать, увидишь, через год в другую влюбится, а то и раньше.

Но прошло два года, а Лешка по-прежнему был влюблен в Валю Трофимову, а она в него. Первая близость произошла на выпускном вечере. Они убежали к реке и там целовались до одури, пока совсем не потеряли голову.

Лешка целовал плачущую, растерянную Вальку, с восхищением гладил распущенные волосы.

– Какая ты красавица! С тебя картину хочется писать. Валюш, ну что ты? Не плачь, пожалуйста, ведь мы любим друг друга, мы поженимся, и все будет хорошо, вот увидишь.

– Ты уедешь в город учиться, а я здесь останусь.

– Но ты же хорошо училась, поедем вместе, будем к экзаменам готовится…

– Я не могу бабушку оставить, и потом мать не работает, а Митька уехал. Как они тут без меня?

– Да тебе о себе надо думать, тебе учиться надо, ты же хотела в педагогический поступать.

– Нет, не могу я их бросить. – Она тяжело вздохнула.

– Валя! А о тебе кто подумает?

– Нет, Леш, – упрямо покачала головой, – я сейчас дома нужна. А знаешь, что? Я годик поработаю, а на будущий год буду поступать. А ты меня подождешь, да? Не забудешь?

– Ну что ты говоришь? Как я могу забыть тебя? Ты моя любимая, самая красивая, ты такая… – Он не договорил, стал ее целовать.

Лешка уехал в город, поступил в институт, письма она попросила писать в.

Соколово, «до востребования». Получив первое письмо, не утерпела, прочитала по дороге в автобусе, потом дома бабушке. От бабушки у нее не было секретов. Бабушка слушала, молчала, только с любовью смотрела на нее. Иногда на подушку текли слезы. Валька нежно гладила ее, вытирала слезы, потом перечитывала письмо про себя и аккуратно складывала в коробку из-под конфет. Мать к ним не заходила, ее и дома-то почти никогда не было, целыми днями бегала по соседкам и без конца грызла семечки. Господи! Как же Валька их ненавидела! Не успеет убраться, опять от них мусор. Когда мать, получив очередное письмо от Митьки, сказала, что надо бы ему помочь, Валька даже обрадовалась. Та быстро собралась в дорогу и укатила. Вскоре прислала одно письмо, что у Митеньки все хорошо, зарабатывает много, собирается жениться, надо бы ему подсобить с обустройством, а потом уж и домой вернется. Больше писем не было. Валька писала несколько раз сама, но ответа так и не дождалась. А тут дядя Коля «живодристик» зашел как-то и стал звать к себе на ферму. Доить коров Валька умела, работы другой все равно не было, да и ферма была рядом, днем можно было домой забежать к бабушке, ее всегда отпускали.

Первые два месяца Валька так уставала, что, приходя домой, сразу засыпала, даже есть не могла. Зато платили исправно, зарплату никогда не задерживали, и даже премию дали. На Новый Год приехал Лешка, но у Валентины было столько работы, что встретились они всего пару разочков. А еще через два месяца Валя заподозрила, что беременна, но все же сомневалась, хотела сразу же написать Леше, но решила прежде к врачу сходить, чтобы наверняка узнать, так ли это.

В городке в поликлинике к гинекологу сидело несколько женщин, Валька заняла очередь и достала книжку.

– Кто последний? – Услышала над собой. Она подняла голову – перед ней стояла Мария Павловна, Лешкина мать. – Я, здравствуйте, – тихо сказала она и спряталась за книжку.

Валька чувствовала, что Лешкина мать ее недолюбливает, хотя Лешка ничего такого не говорил. Мария Павловна кивнула в ответ и досадливо поморщилась, оглядывая ее. Господи! И угораздило же Лешеньку влюбиться именно в эту деревенскую девчонку. Личико, правда, смазливое, но одета – просто кошмар. Курточка страшненькая, замызганная, а на ногах сапоги резиновые. Господи, ну кто в наше время ходит в резиновых сапогах? Интересно, зачем это она к гинекологу пожаловала. Неужели… Да нет, не может быть, во всяком случае, она будет начеку.

– Заходите!

Валька неловко поднялась и вошла в кабинет. Врачиха осмотрела ее и подтвердила беременность.

– Замужем?

– Нет.

– Что будем делать?

– А что делать?

– Ну рожать или аборт?

– Не знаю, – растерянно прошептала Валька.

– А кто знает? Парню-то сказала?

– Нет еще.

– Ладно, давай определяйся, только быстрей, а то аборт будет поздно делать.

Валька вышла, не заметив каким недобрым взглядом проводила ее Лешкина мать.

– Ой, здравствуйте, Мария Павловна! Что же вы в очереди стояли? Проходите, пожалуйста.

Врачиха, лебезила перед пациенткой, поскольку ее муж работал в Управлении под начальством мужа Марии Павловны.

– Да вот время выкроила, думаю надо зайти провериться – давно ведь не была.

– Правильно сделали. Раздевайтесь вон там за ширмочкой. Все надо вовремя делать.

– А что девушка передо мной была, ну с косой, нездорова?

– А, русская красавица… Почему нездорова? Она беременна, да молодая, глупая, не знает еще оставлять ребенка или нет. А зачем ей ребенок? Ей и восемнадцати нет и без мужа…

– И не говорите… Зачем себе жизнь портить?

Неделю Мария Павловна все думала и гадала, как поступить. Ведь если узнает сын, что Валька беременна, тут же женится на ней, учебу бросит, а в лучшем случае посадит ей на шею жену и ребенка. Вот ужас! Она даже передернулась от этой мысли. Нет, надо что-то предпринять, иначе жизнь сына, да и ее, будут загублены. Как только решение созрело, Мария Павловна с утра поехала в Москву к сыну. В квартире чисто, обед приготовлен, не зря она платит деньги соседке по площадке Наталье Николаевне, та со своими обязанностями справляется хорошо. Она послонялась по квартире, заглянула в комнату к Лешеньке, и сразу увидела конверт. Не задумываясь, вскрыла – так и знала, вот оно. Хорошо, что Лешенька не читал. Письмо было от Вальки, она сообщала, что беременна и спрашивала, что ей делать. Мария Павловна услышала шум открываемой двери и быстро спрятала письмо в карман.

Она кормила сына обедом, спрашивала об институте, рассказывала о сельских новостях и как бы между прочим заметила, что видела в кинотеатре Валю Трофимову с кавалером, кстати ее часто видят с парнями, говорят, гуляет напропалую, а с виду такая скромница.

– Не может быть, – Лешка отбросил вилку, – ты ошиблась.

– Нет, я не ошиблась, а вот ты как раз очень ошибался в этой девушке. Да, кстати, наш сосед, твой одноклассник Дима Петренко, он может подтвердить, он же ее хорошо знает.

– Все равно, я не верю.

– Ну как хочешь, – легко согласилась Мария Павловна, про себя подумав, что Дима подтвердит все, что нужно – куда он денется, кругом зависит от мужа, вот недавно денег одолжил на мотоцикл. Так что здесь она спокойна, а вот с Натальей Николаевной надо поговорить, чтобы никаких писем из деревни Грибки не передавала.

* * *

Валька растерянно хлопала глазами – никак не ожидала встретить свою первую любовь. Какой он красивый, черные кудрявые волосы и синие глаза – вылитый Анечка, вернее, она вылитый отец, который и знать ее не захотел. Валька как бы очнулась, вспомнив обиду. Сколько писем – и все напрасно, ни словечка в ответ. Однажды она даже решилась позвонить, поехала на почту в Соколово и под пристальными взглядами всех сотрудников набрала его номер. Она не могла прямо сказать о своей беременности, только спросила, почему он не пишет.

– А разве в этом есть необходимость? По-моему ты этого не хочешь.

– Неправда, я хочу… – Она запнулась, чувствуя, как все окружающие прислушиваются к разговору. – Когда ты приедешь? Нам надо поговорить.

– Только летом, после экзаменов, тогда и поговорим.

– Летом… – Прошептала она и повесила трубку.

С почты ее провожал Толик, он и раньше пытался ухаживать за ней, но раньше был Леша, а теперь… Валька не стала отвергать кавалера, а через месяц он позвал ее замуж, тогда она честно сообщила ему, что беременна. Толик ответил, что ему все равно, он ее любит, будет заботиться о ребенке и обещал бросить пить. Валька сказала, что подумает, ночами плакала и хотела еще раз позвонить Леше, но срок прошел – аборт делать поздно, и она решила, пусть уж лучше Толик, чем быть матерью одиночкой.

– Ну как живешь? Чем занимаешься?

Валька неопределенно пожала плечами, не зная, что сказать.

– Да так, по дому.

– А, ну да, дом, семья. – Он замялся, но все-таки спросил – Как дома?

– Нормально.

– Учиться не надумала?

– Пока нет…

– Леша! Ну что же ты? Я ищу тебя на той стороне, а ты все еще здесь копаешься – Красивая девушка в стильной кожаной курточке, помахивала конвертом.

– Смотри, какие чудесные фотографии получились, особенно, где мы на пляже.

– Лиза, я тут случайно одноклассницу встретил, вот…

– Да? – Она бросила небрежный взгляд на Вальку.

Валька потянула носом, вдыхая приятный аромат духов, и тут же покраснела, испугавшись, что вдруг от нее пахнет потом. Она засуетилась, запихивая пакеты в сумку, а они, как назло, не помещались.

– Да что же это такое? – Бормотала Валентина, готовая выбросить продукты, лишь бы поскорее уйти от них, таких красивых и чужих.

– Подождите, у нас в машине полно пакетов, – с этими словами девушка открыла багажник, достала пакеты и с улыбкой стала помогать Вальке перекладывать продукты.

Алексей переминался с ноги на ногу.

– Значит, вы учились вместе? Здорово.

– Спасибо, я пойду, до свидания, – Валька неловко подхватила пакеты и пошла в сторону остановки.

– Валя! Постой!

– Мне некогда, я опаздываю, – крикнула она, не оглядываясь.

Автобус ушел – она опоздала. На остановке никого. Валька в бессилии опустилась на скамейку под навесом и заплакала. Какая она дура! Так ждала этой встречи и что?…

Она заметила Лешкин брезгливый взгляд, заметила участливый взгляд его знакомой… Лизы… Девушка была такая красивая, не то, что она… Как она сказала? «У нас в машине». У них… И фотографии… У них… А она? На что она надеялась? Еще раз дура! Все! Забыть навсегда! У нее есть Анечка, а их вычеркнуть из памяти, из жизни…

А дома ожидал сюрприз – незнакомый мужчина, который, оказывается, очень долго ее ожидал. Тетя Дуся слегка покачивала головой, как бы намекая, что она еще не поняла, что за птица к ним залетела, однако оказывала незнакомцу всяческие знаки внимания. Валька заглянула в соседнюю комнату – Анечка и бабушка уже спали. Валька тихо прикрыла дверь и со вздохом вернулась к гостям. Тетя Дуся поила мужчину чаем с вишневым вареньем и домой вроде не торопилась – видно, не терпелось узнать, зачем тот пожаловал. Валька вздохнула, насыпала сушек в вазочку и тоже присела за стол, ей очень хотелось есть – ведь целый день ничего не ела, но при незнакомце было неудобно.

– Валентина Васильевна, – начал, наконец, мужчина, – меня зовут Михаил Петрович, и я представляю интересы своего заказчика. – Он сделал паузу, а Валька и тетя Дуся в недоумении переглянулись.

– Вам чего надо-то? – не выдержала тетя Дуся.

– А надо мне вот что… Я хочу вам сделать выгодное предложение… Мы покупаем у вас эту землю за о-очень хорошие деньги, а вы переезжаете в другое место.

– В какое место?

– Это уж, какое вам понравится. Только сделать надо все быстро.

– Но как же так? Я не могу… и как же без мамы?

– У вас документы на землю есть?

– Есть, конечно, и на землю и на дом, но без матери я не могу продать.

– Ничего, это мы уладим.

– Да нет, не могу я без ее согласия продавать.

– Валентина Васильевна, давайте сделаем так, вы все обдумаете, а через день дадите ответ. Хорошо? Не провожайте меня.

– Погодите! – Тетя Дуся опомнилась первой. – Погодите-ка! А денег-то сколько дадите?

– 20 тысяч.

– 20 говоришь? А не маловато будет?

– Помилуйте, да кто же вам больше даст за это, с позволения сказать, жилье? В крайнем случае, мой клиент немного добавит. Всего хорошего.

Дверь хлопнула, тетя Дуся вернулась за стол, а Валька ела холодную кашу прямо из кастрюли.

– 20 тысяч… Слышь, Валентина, чего этот «губошлеп» предложил. Деньги вроде хорошие, но узнать надо, что купить-то на них можно. Ты пока время потяни, ничего не подписывай, а у людей знающих поспрашай.

– Да не буду я ничего продавать, к тому же и мать не согласится.

– Да и где она, мать-то твоя?

Через день Михаил Петрович явился за ответом. Валька опять ему сказала, что ничего продавать не собирается, тем более, дом оформлен на мать. Тогда он попросил адрес брата и сказал, что этот вопрос он постарается уладить. Валька в ответ пожала плечами, пусть договаривается с матерью, она все равно дом не продаст. А тут соседка тетя Галя, повстречав ее у колодца, сказала, что к ней тоже этот губошлепый приходил, и она будет продавать дом, пока деньги дают, все равно тут глухомань. А тетя Дуся еще от нескольких слышала, что дома у них покупают. Среди деревенских поползли разные слухи: кто говорил, что землю скупают под строительство коттеджей, а кто говорил, что у них месторождение нашли, то ли нефти, то ли газа. Слухи подтверждались приездом чиновников, которые ходили, осматривали, записывали, вымеряли, но на вопросы жителей не отвечали.

Валька еще раз съездила в райцентр, на этот раз попала на прием и отдала документы. Ей сказали, в течение 30 суток рассмотрим. А как жить этот месяц, если деньги кончились и кроме картошки и морковки есть нечего. Надо опять ехать в город, искать работу, другого выхода нет. А как быть с Анечкой и бабушкой? Тетю Дусю неудобно просить, сама ведь уже немолодая, да и платить ей нечем. Но просить ее и не пришлось. Как-то она сама зашла вечером, Валька с Анечкой как раз ужинали.

– Садитесь, теть Дусь, поужинайте.

– Вот ватрушечек испекла, кушайте, мои дорогие. Это что же, весь ваш ужин? Вальк, девочке ведь витамины нужны, не может она одной картошкой питаться. Я вот тут подумала – надо тебе на работу определяться.

– А как же с Анечкой быть – садика ведь у нас нет, а еще бабушка?

– Я пока в силах, пригляжу, чего уж.

– Тетя Дусь, я ведь платить-то вам не смогу.

– Ты чего! Чего удумала?! Платить! Я чего у тебя денег просила?! Дуреха! Не нужны мне твои деньги, смотреть я не могу, как ты мучаешься. Может, позвонила бы тому, другу Толика, что в Москве живет?

Валька покачала головой.

– Ну ладно, это дело хозяйское. Ты подумай насчет работы-то.

– Я прямо завтра поеду в Озерный. Зайду к однокласснице своей Зинке Ивановой, она в магазине работает, может, присоветует чего, она ведь все знает.

– И то верно, так и сделай.

* * *

Магазин Валя помнила еще со школьных времен, вывеску только поменяли, раньше был просто «Магазин», а теперь «Универсам», а в остальном, как и прежде. Она открыла дверь и сразу увидела Зинку. Та с деловым видом, возвышаясь над грузчиками, принимала товар, рядом терпеливо топтались люди. Валентина встала в очередь и наблюдала за Зинкой. Все такая же командирша, волосы покрасила, теперь блондинкой стала, грудь и раньше была большая, а теперь, вроде еще больше стала. Голубые глаза были густо подведены синим карандашом, а на полных губах перламутровая помада, а еще она обладала удивительно низким голосом. Валька вспомнила, как в школе ее даже самые отъявленные хулиганы побаивались, во всяком случае, старались не задевать. Зинаида не торопясь, приняла товар и, наконец, повернулась к очереди и улыбнулась – господи, сбоку сверкнула золотая фикса и, вроде, Зинаиде украшение это очень нравилось, поскольку она все время старалась ее показать. Работала она быстро, ловко взвешивала, заворачивала, покрикивала на покупателей, которые ей не перечили и смирно дожидались своей очереди.

– Ой! Трофимова! Какими судьбами? Сто лет тебя не видела! Ну ты даешь! По-тихому замуж вышла, ребенка, говорят, родила и пропала. Косу-то не отрезала? Вам чего, женщина?! Не видите, я занята?! Все торопятся…

– Зин, я лучше попозже зайду в обед.

– Смотри, обязательно приходи. Ой! Я ж сегодня с обеда отпросилась.

– Ну тогда в другой раз как-нибудь.

– Не, Трофимова, так не пойдет. Без десяти два жду тебя у выхода… Что вы ждете, женщина? Ну говорите что-нибудь! Ничего не выбрали? А чего ж вы здесь битый час стояли? Ну народ…

Валька вышла из магазина, посмотрела на часы. До двух еще три часа. Она огляделась, не зная, чем себя занять, бездумно шла по центральной улице. Как давно она здесь не была. Вот кинотеатр «Пламя», куда они с Лешей ходили, вот кафе-мороженое, напротив ресторан «Русалка». В кафе они с Лешей тоже были пару раз, а вот в ресторане Валька не была. Кто-то очень знакомый показался на крыльце ресторана. Кто же это?

– Валентина!? Неужели ты?

– Димка! Петренко! А я тебя сразу и не узнала! Такой важный стал.

– Не важный, а солидный. Ну чего мы здесь стоим, давай подвезу. – Он широким жестом открыл дверцу шикарной машины.

Валька замешкалась.

– Да мне в общем-то, никуда не надо, я с Зиной Ивановой договорилась встретиться в два часа, а пока вот просто гуляю.

– Садись, раз время есть. Мне тут в одно место только заскочить, и я свободен. Поехали.

Валька махнула рукой и села в машину.

– Ну, рассказывай, как живешь. Слышал, замуж вышла.

– Муж умер.

– Вот те на… Да уж… Не знаешь, как оно повернется… Ничего, ты у нас девушка красивая, вон какие ямочки, а коса… Ты косу-то не остригла?

– Да вот она в пучке.

– Уф! Слава Богу… Такая коса… в общем, одна не останешься.

– Да я и так не одна, у меня дочка, Анечка.

– Да ну? Сколько дочке-то?

– Четыре годика.

– Ни фига себе, вот время летит. Слушай, а ты все там живешь-то? В Грибках?

– Все там.

– Там же глухомань совсем. Чем ты занимаешься?

– Да вот работу ищу, поэтому и приехала. Думала Зинка что присоветует.

– Да брось! Нашла у кого совета спрашивать, у Зинки Ивановой! Что она тебе предложить может? Продавщицей у них работать? Это не для тебя, воровать ты не сможешь, обвешивать тоже, ты у нас девушка принципиальная… Постой-ка… Кажется мне пришла хорошая мысль… Тут к нам прибыл один бизнесмен из самой Америки, я сам его встречал квартиру ему снял на год, временно к нему приставлен водителем. Так вот, ему нужна помощница по хозяйству. Ты как, сможешь?

– А что надо делать?

– Ну убрать, приготовить, постирать.

– Да смогу, конечно.

– Вот и отлично… Так, мне вот сюда ненадолго забежать надо…Ты посиди пока, журнальчик почитай, я быстро.

Валька даже не успела возразить, да и зачем. Делать все равно нечего, а в машине так приятно, она посмотрелась в зеркало – вроде все в порядке, можно журнал посмотреть.

– Ну вот и я, на сегодня совершенно свободен. Сейчас звякну нашему американцу.

– Здравствуйте, Макс, это Дмитрий…да… Как устроились? Я как раз звоню по этому поводу. Помощницу вам нашел, когда можно заехать? Сейчас? Окей.

– Дим, а по-русски он говорит? Я ведь английский только по школьной программе знаю.

– Говорит, конечно, он русский, то есть Гольдберг, но, в общем, мужик хороший. Ну чего ты испугалась?

– Может, я не смогу, как он привык.

– Здрасьте, приехали. Тебе работа нужна? Тогда поехали.

Макс Гольдберг жил в новом девятиэтажном доме, который гордо возвышался среди старых двухэтажных домиков, но из некоторых уже были выселены жильцы, и окна зияли пустыми проемами, видимо, осталось недолго им тут стоять.

– Скоро не узнаешь наш Озерный, смотри, какие дома строим, современные, со стеклопакетами, с улучшенной планировкой…

– Дим, а можно в таком доме купить квартиру?

– Естественно.

– Сколько она может стоить?

– А тебе зачем?

– Да ко мне тут приходил один, хочет дом наш купить.

– Сколько предлагал?

– 20 тысяч.

– Долларов?

– Ты чего? Рублей, конечно.

Димка пренебрежительно присвистнул.

– За такие деньги ничего не купишь, разве что сарайчик.

– Да я и не собиралась продавать, так поинтересовалась.

– Постой-ка! Вспомнил! Краем уха слышал, что-то в Грибках хотят строить, то ли поселок коттеджный, то ли трассу, вот землю и скупают, а это значит…

– Что?

– Что землю можно выгодно продать… – Он пропустил ее в лифт – Так, нам на пятый. – Валька стала поправлять пучок.

– Зачем ты косу в пучок спрятала? Такая красотища… Ну вот, пришли, – Димка нажал на кнопку звонка и весь подобрался – Здравствуйте, Макс, а вот и мы.

– Добрый день, проходите. У меня мало время, приступим сразу к делу. Меня зовут Макс, а вас?

– Валя… Валентина.

– Я еще толком не распаковал свои вещи. Значит, все разложить, повесить, что-то постирать и погладить. Машинка стиральная в ванной комнате, утюг и доска там, в гардеробной. – Он говорил и показывал Вальке квартиру, внезапно обернулся, она от неожиданности уткнулась ему в грудь.

– Ой, простите.

– Самое главное не сказал – я буду платить вам 150 долларов в неделю, отдельно буду давать на продукты. Суббота и воскресенье – выходные, но возможно попрошу кое-что сделать за отдельную плату. Вас устраивает такой распорядок?

Валька зачарованно кивнула.

– Отлично. Завтраком и ужином кормить меня не обязательно, только приготовить. А вот обедом – желательно. Обедать я буду дома, здесь негде больше поесть… Да, иногда надо будет организовать небольшой фуршет. Посмотрите, что там надо купить из посуды, ну и вообще… Так, вот ключи. – Он уже был у входной двери и вдруг опять резко повернулся.

– Совсем забыл. Дайте мне номер вашего мобильного телефона.

Димка слегка ее толкнул в бок, не давая сказать – Да она вот как раз пойдет покупать новый, а то старый совсем плохо работает.

– Это правильно. Купите надежный, надо, чтобы связь была хорошей, без перебоев. Дмитрий сразу же запишите Валентине мой телефон и сообщите мне ее. Да, вот деньги на продукты. Я не вегетарианец, ем все, главное, чтобы продукты были свежие. Жду вас завтра. До свидания.

Дверь захлопнулась, Валентина ошеломленно таращилась на деньги, не веря, что столько бывает.

– Ну вот, а ты боялась.

– Господи, Димка, я не смогу, – она в отчаянии застонала.

– Чего ты не сможешь-то?

– Он же привык, наверное, все заморское, фуршет…Я читала, конечно, но что надо подавать на эти фуршеты?

– Да это, когда стоя едят, просто закуска.

– А стирать? Я ж не умею в машинке, у нас никакой машинки нет, у нас вода в колодце.

– Так, пойдем в ванную, с этим я тебе помогу. Ну вот, смотри, здесь инструкция есть. Иди осматривайся, а я пока почитаю.

– А деньги? Зачем так много?

– Может и немного, ты загляни в холодильник, проверь, что там есть, потом порошки разные надо купить, ну мало ли что. Все, иди разбирайся.

Валентина обошла квартиру. Сколько же здесь комнат? Ну это столовая или гостиная, а это, конечно, кабинет, там спальня. Ого! Ничего себе шкафчик. Господи! Сколько же у него вещей? Но, отодвинув зеркальную дверцу, она обнаружила, что шкаф был наполовину пуст, зато там стояли чемоданы и пакеты, надо полагать с вещами, про которые он сказал «разобрать». Валька открыла чемодан, стала аккуратно развешивать вещи, проверяя, все ли чистые. Разбирая вещи, она пыталась вспомнить внешность Макса, но поняла, что не запомнила его совсем, наверное, от робости боялась на него взглянуть. Вроде темные волосы, высокий, в очках, очень строгий, хотя и молодой. Сколько же ему лет? Почему она решила, что молодой? Она задумалась…

– Валь!! Где ты там? Иди, покажу, как работает машинка и поедем в магазин, пока время у меня есть, помогу тебе купить телефон и продукты.

Со стиральной машинкой Валька разобралась быстро, а вот, что покупать на обед, не могла придумать.

– Надо было его спросить, что приготовить, а то вдруг сварю, а ему не понравится. Дим, подскажи, что варить-то?

– Да обыкновенный обед. Борщ можешь приготовить? Да? Вот и отлично.

– А на второе?

– А на второе мясо поджарь. Вырезку. Сейчас на базар съездим там все и купим.

Сидя в машине, она вдруг вспомнила про телефон.

– Димка! Я же не умею пользоваться телефоном этим, да и денег у меня нет, чтобы купить.

– На телефон я тебе дам, потом отдашь, не переживай. Вот как раз и связной. У тебя паспорт с собой? Ну и отлично. Вперед и с песнями!

Через полчаса они вышли из связного с новеньким телефоном и пакетиком с инструкцией, которую Валентина попыталась читать.