Читать книгу Белоснежка и семь трупов - Татьяна Луганцева - Страница 1

Ася – худая, высокая девушка с большими глазами чайного цвета – стояла у окна и умиротворенно смотрела на зимний пейзаж. Вид из окон, выходящих в парк, ей очень нравился. Заснеженные деревья выстроились вдоль дорожек, по которым с визгом носились разрумянившиеся дети. Единственно, к чему Ася не могла привыкнуть, – это ко второму этажу, так как всю жизнь прожила на верхних этажах в многоэтажных домах. В эту квартиру, принадлежащую ее гражданскому мужу Борису – капитану речного флота, Ася переехала месяц назад, оставив свое жилье пустовать, так как ее окна выходили на широкий, загазованный проспект и рядом не наблюдалось ни одной зеленой посадки.

Хрупкий, точеный силуэт Аси на фоне окна нарушал слегка округлившийся живот. Ася была беременна. Многие называют это положение интересным, хотя что интересного встречать каждое утро в обнимку с унитазом, когда токсикоз выворачивает тебя наизнанку? Может быть, некоторым интересны еженедельные походы к гинекологу или покрывшееся прыщами лицо, как у подростка? Некоторым женщинам, наверное, интересно наблюдать, как на отекших ногах появляются и потом медленно исчезают ямки от надавливания пальцем, к тому же очень увлекательно покупать себе туфли на два размера больше, особенно если и до беременности у тебя был немаленький размер. Ася так и не могла решить для себя, что в этом «интересном положении» интереснее всего для нее, тем не менее она находилась уже на четвертом или пятом месяце. Поэтому супруги на семейном совете решили, что лучше для здоровья будущей мамы и будущего новорожденного жить в квартире Бориса и дышать свежим воздухом раскинувшегося за окнами парка.

Ася пребывала в состоянии ожидания неизведанного и непонятной ей тревоги, разные мысли кружились в ее голове. Ася даже раньше декретного отпуска оставила адвокатскую практику, боясь навредить будущему позднему первенцу. Она правильно рассудила, что посещение тюрем и общение с «невинными», с их точки зрения, людьми вряд ли пойдет долгожданному ребенку на пользу.

Перед ее глазами всплыло потное лицо двадцатилетнего парня в веснушках, смотрящего на нее сквозь толстые стекла сильно увеличивающих очков и надрывно кричащего ей, словно Ася носила на груди значок слабослышащих людей.

– Да! Да! Да! Это я убил свою мать, но разве я в этом виноват?! – Взгляд его светлых, честных глаз проникал в самую душу. – Разве я виноват, что она произвела меня на этот свет, а нормальных условий для существования не предоставила?! А когда я попросил ее отдать мне свою пенсию, единственное, чем она могла помочь своему собственному ребенку, она вдруг вспомнила, что ей на эти деньги надо есть и пить! – Подследственный вытер оплеванные губы и продолжил: – Представляете, она снова подумала о себе! И вот, – парень сокрушенно развел руками, – мне пришлось восстановить справедливость.

Ася подумала тогда: «А что, если и я произведу на свет такого же восстановителя справедливости?» – и в ответ почувствовала довольно-таки сильный толчок в животе, словно упрек ее гадким мыслям. Так впервые Ася ощутила, как ребенок шевельнулся внутри. Когда же она – будучи защитником в суде, а не обвинителем – потребовала высшей меры наказания для своего подзащитного вместо десяти лет лишения свободы в колонии строгого режима, предложенных прокурором, Ася поняла, что пора уйти на отдых, пока она таким образом не пересажала всех своих «подзащитных», очищая этим общество, где предстояло расти ее будущему ребенку. Дело было в том, что ее подзащитный обвинялся в издевательствах над тремя малолетними детьми.

Сейчас, находясь в теплой, светлой квартире, она чувствовала себя сказочной принцессой в добром, заснеженном королевстве, куда только что в ее выдуманный замок вошел любимый – голубоглазый принц. Борис, как всегда в последнее время, на обед приезжал домой, неся с собой соки, йогурты, фрукты, тем более что на работе зимой ему делать было абсолютно нечего, пока река находилась подо льдом. Он был счастлив, что его любит такая умная и добрая женщина, как Ася, которая оказалась еще и прекрасной хранительницей их уютного семейного очага, и вместе с ней Борис с нетерпением и нежностью ожидал появления их ребенка. Ася смотрела в его пронзительно синие, внимательные глаза, смотрела на фрукты на столе, слушала мирно тикающие часы на кухне и понимала, что еще немного такой спокойной жизни – и она завоет от тоски. Ася чувствовала себя этакой корзинкой для яиц, которая должна быть прочной, иначе могут разбиться яйца – единственное, что было в ней ценного на сегодняшний момент. Сразу на ум приходила ее давняя подруга Яна, которая напоминала вихрь, ураган. Яна имела необыкновенное свойство наполнять собой все помещение, куда бы она ни пришла. Все окружающие начинали смотреть только на нее из-за яркой внешности и неординарной манеры поведения. Кроме того, она, словно магнит, притягивала к себе различные приключения и неприятности. После того как Яна полгода назад уехала в Италию, жизнь Аси словно остановилась, было заметно, что время идет, только по увеличивающемуся животу и растущему чувству тоски.

– Что тебе еще дать? – заботливо поинтересовался Борис. – У тебя ноги не замерзли? Спина не болит?

– Все хорошо, любимый, не беспокойся. Я, пожалуй, пойду прилягу, – ответила Ася, стараясь быстрее уйти, чтобы не сорвать свои гормональные капризы на ни в чем не повинном муже.

В этот момент в комнате громко зазвонил телефон, Ася, держась за талию, подошла к нему, сняла трубку и спросила:

– Алло?

– Привет, подруга! – раздался громкий, бодрый голос на другом конце провода.

– Яна! – ахнула Ася. – Тебя так хорошо слышно, словно ты находишься в соседней комнате! Я так соскучилась по тебе, не видела тебя уже сто лет и сто зим! Как раз только что думала о тебе! Я получила все твои открытки и посылки, спасибо тебе большое за подарки!

– Ерунда! – сказала, как отрезала, подруга.

– Как там у вас погода в Италии?

– Не знаю.

– Как не знаешь? – удивилась Ася.

– Я сейчас в аэропорту, в Шереметьево. Уже пять часов, как нахожусь в России.

– Ты – и в аэропорту?! – воскликнула Ася, издавна зная страшную фобию подруги к полетам. – Как же ты смогла преодолеть свой страх и прилететь самолетом?

– Преодолеть страх мне помогла выпитая перед полетом бутылка коньяка, так что ответить тебе, как я летела, я не могу, потому что ничего не помню. Не помню также, как я сошла с трапа, вернее, меня вынесли и отнесли в комнату милиции, где я, собственно, и спала все это время.

– Яна, жди меня! Я сейчас тебя встречу! – крикнула не своим голосом от радости Ася, кинула трубку и принялась судорожно одеваться.

– Дорогая, ты куда? – забеспокоился Борис. – Ты же хотела отдохнуть?

– Какой там отдых! Все, отдых закончился, Янка в Москве! – Заметив, что муж тоже потянулся к дубленке, Ася предостерегающе подняла руку: – Я сама ее встречу! Нам надо поболтать, поплакаться о нелегкой женской доле!

– Поплакаться? – недоуменно переспросил Борис, скользнув взглядом по клубнике со сливками, так и не доеденной Асей.

– Мужчинам никогда до конца не понять женщин! – гордо парировала Ася, нахлобучила шапку по самые уши и хлопнула входной дверью.

Зябко ежившись в дубленке, Ася сидела за рулем своей «восьмерки» и, прогревая мотор, радовалась предстоящей встрече с подругой. Приехав в аэропорт, Ася прошла в зал ожидания и сразу увидела Яну. Друзья назвали бы ее солнцем на небе, а ее недоброжелатели окрестили бы по-простому – бельмом в глазу. На фоне унылой, серой толпы, одетой в темную зимнюю одежду, Яна выделялась, как индюк в курятнике. Высокого роста, с длинными белыми волосами, в бирюзовом полушубке из неизвестного природе зверя, огненно-красной короткой юбке и такого же цвета высоких сапогах на шпильках, Яна напоминала маяк посреди зала. Яна заметила подругу, помахала ей рукой, и они обе кинулись в объятия друг друга. Ася прослезилась.

– Выглядишь шикарно!

– Последнее время сорю деньгами направо и налево, никак не могу насладиться богатой жизнью после стольких лет безденежья и нищеты. – Яна обвела взглядом голубых глаз помещение аэропорта. – Вот я и на родине! Я отсюда уезжала без сожаления, но с какой радостью вернулась обратно! Да что мы тут разговариваем стоя! Пойдем, подруга, в самый лучший ресторан, посидим, поговорим обо всем. – И Яна решительно взяла подругу под руку и зацокала каблуками на выход, Ася засеменила рядом, еле поспевая за Яниными семимильными шагами.

– Ты так ярко одета, – подала Ася робкий голос, – на нас все смотрят.

– Ха! Меня часто принимают за особу легкого поведения, но эти умники получают достойный отпор, я даже смею предположить, что они больше не будут интересоваться легкомысленными девицами никогда, в страхе снова ошибиться. Почему порядочная женщина не может ярко одеться? Кто устанавливает нормы? Может, я люблю ажурные чулки, короткие юбки, блестящую бижутерию, насыщенные цвета! Вообще-то я согласна, что у меня своеобразный вкус, можно даже сказать, его совсем нет, но я в этом не виновата. – Яна рассмеялась.

Ася, счастливо улыбаясь, смахнула озябшей рукой слезу с ресниц, Яна заметила этот жест и отреагировала, похлопав подругу по плечу:

– А ты, как все беременные женщины, стала совсем сентиментальной. Скоро ждать крестницу?

– Крестника, – поправила ее Ася, – ультразвуковое исследование показало, что будет мальчик.

– Все равно!

Подруги подошли к Асиным «Жигулям». Яна скептически осмотрела машину и произнесла:

– Я думаю, что мой багаж сюда не поместится.

– Большой чемодан? – уточнила Ася и осеклась, увидев груду чемоданов, сумок, коробок, саквояжей, которые везли вслед за ними на больших тележках. – За вами летел грузовой самолет?

– Нет, но половину багажного отделения я заняла, – невозмутимо ответила Яна.

– Неужели эта огромная куча вещей вся твоя? – не могла поверить подруга.

– Это малая часть, – задумчиво произнесла Яна и тут же, встрепенувшись, закричала, быстро срываясь с места: – Жди меня здесь!

Через двадцать минут подъехал грузовик. Двое мужчин еще двадцать минут грузили вещи, оставшуюся часть решено было сдать в камеру хранения аэропорта. Ася запретила ехать подруге в гостиницу и предоставила в ее распоряжение свою пустующую квартиру. Яна отдала вконец ошалевшим мужчинам на грузовике деньги, ключи от квартиры и бумажку с адресом квартиры, попросив их привезти туда все вещи и разгрузить их.

– Ты не боишься, что они украдут часть твоих вещей? – обеспокоенно поинтересовалась Ася.

На что Яна глубокомысленно изрекла:

– Надо уметь доверять людям, тем более что я все равно не смогу понять, взяли ли они что-нибудь или нет, я не помню всего, что сама собирала.

Позже они устроились за уютным столиком на двоих в небольшом, но дорогом, элитном ресторане русской кухни. Яна заказала все меню, жутко соскучившись по родным блинчикам с икрой, подаваемой в хрустальных розетках на льду, и семге в винном соусе. Из напитков Яна заказала белое вино, а Асе вишневый сок и минеральную воду.

Ася отпила глоток сока и начала разговор:

– Судя по количеству привезенных вещей, ты приехала надолго?

На лице Яны промелькнула тень беспокойства, она ответила:

– Надолго, по крайней мере я на это надеюсь. Если бы ты знала, Ася, как я устала от тоскливой, сытой жизни. Вступить в наследство за неимением других наследников оказалось довольно-таки простой и быстрой процедурой. То, что мне расписывали как слегка запущенный дом, мне показалось сногсшибательным дворцом. Я быстро уладила вопрос с прислуживающими в доме людьми – парой итальянцев преклонного возраста, ни слова, естественно, не понимающих по-русски и очень плохо изъясняющихся с помощью английского языка. Я подписала контракт, где взяла на себя обязательства в течение пяти лет выплачивать им зарплату, вне зависимости от того, где я сама буду находиться. Взамен они будут содержать мой дом, домище, в состоянии эксплуатационной готовности и в соответствии с санитарными нормами.

– Что ты сказала? – не поняла Ася.

– А! – махнула рукой Яна. – Когда на голову сваливается такое хозяйство, поневоле начинаешь разбираться в таких вопросах.

– Значит, у тебя была прислуга? – с восторгом спросила Ася. – Вот бы мне лежать на диване и командовать кем-нибудь, чтобы убирали, стирали, готовили, шли за покупками.

– Нечему так восхищаться, все не совсем так, как ты представляешь, – мрачно ответила Яна, – или это я не такая, или наши люди еще не привыкли к обслуживающему персоналу, но для меня прислуга была в тягость. Совесть не позволяла смотреть, как убеленная сединами женщина моет пол, вытирает пыль, заметь, в моем доме. Я, как ненормальная, выхватывала у нее тряпку и начинала мыть пол сама, а она, видимо, думала, что я недовольна ее уборкой и поэтому показываю, как следует убираться. Домоправительница хваталась за сердце и пыталась отнять у меня тряпку, я не отдавала, стараясь уговорить ее присесть на диван и отдохнуть, а со стороны это выглядело, словно я наказываю, то есть дерусь с прислугой. Еще более дико выглядела эта старушенция с подносом, полным еды, появляющаяся каждое утро в моей спальне. Я напрасно пыталась убедить ее, что я не завтракаю в постели. Она насильно усаживала меня в кровати, неодобрительно цокая языком и покачивая головой. А уж когда домработница случайно обнаружила меня за мытьем посуды, ее чуть удар не хватил. Ей все-таки под конец удалось приучить меня к мысли, что я обязана использовать их труд, потому что это является их работой и они с мужем получают за это от меня неплохие деньги. Но я едва не довела ее до сумасшествия тем, что за каждую услугу, что она мне оказывала, я кланялась, расшаркивалась, краснела, по сто раз говорила: «Спасибо!» В конце концов это ее тоже сильно утомило, и мы стали друг от друга прятаться.

– Но тебе повезло хотя бы в том, что ты пожила в таком огромном доме! – Ася все-таки была настроена на оптимистический лад.

– Не все и здесь так просто, – отрезвила ее Яна. – Надо родиться в таком доме и в такой обстановке, чтобы чувствовать себя там уютно и хорошо. Я же боялась такого большого помещения и вообще не понимала, зачем мне столько комнат. Люди, приходящие к нам в гости, принимали мою экономку – седую, величественную даму в безупречном черном платье с белоснежным накрахмаленным воротником – за владелицу дома. Откуда им было знать, что хозяйкой дома является глупо улыбающаяся особа, скромно сидящая в уголке дивана.

Яна поставила пустой бокал на стол и вздохнула:

– Хорошо еще, что Ричард был со мной.

– Да, расскажи мне, как у тебя с ним? – загорелись глаза у подруги. – Вы столько пережили с ним, чтобы быть вместе.

– Скажи еще, что столько людей положили.

– Да, трупов было предостаточно! Роковая любовь, – мечтательно протянула Ася.

– Гробовая любовь, – уточнила Яна, – по крайней мере кончилась эта любовь именно так.

– Господи, он что, умер? – всполошилась Ася, округлив и без того круглые глаза.

– Смотрю я на тебя, подруга, и начинаю верить господину Споку, говорившему, что все женщины во время ожидания потомства глупеют. Неужели ты думаешь, что я сидела бы здесь и развлекалась, если бы мужчина всей моей грешной жизни обитал на небесах? Мы жили в Италии вместе в моем доме. Он каждое утро приносил мне в спальню розы, только что срезанные в саду, и осыпал ими мою огромную старинную кровать. Яркое, теплое солнце прорывалось ко мне на постель причудливыми бликами сквозь арочное окно. Солнечные зайчики плясали на его смуглой шее, в густых темных волосах.

Ася смотрела на подругу, широко открыв глаза.

– Яна, ты случайно не увлеклась чтением женских любовных романов?

– Нет, подруга, это сама жизнь навеяла на меня вдохновение. Мы проводили с Ричардом время, словно в раю, я поняла, что не ошиблась, решив, что Ричард моя единственная любовь и один шанс из миллиона стать счастливой.

– Ну, так в чем тогда дело? – нетерпеливо перебила ее Ася.

– Временами наша идиллия прерывалась вспышками ссор и взаимных претензий. Мне не давал покоя мой неуемный темперамент и, прямо скажем, непростой характер.

– Все понятно, – сокрушенно проговорила Ася, – ты превратила его жизнь в ад.

– Больно быстро он сдался, – обиделась Яна.

– Не все люди мазохисты, – строго оборвала ее Ася, – а я-то так надеялась, что у вас все будет хорошо, что вы поженитесь в Италии, это так романтично! Сначала я была против вашего союза, так как не хотела, чтобы такой хороший человек, как Ричард Тимурович, страдал от такой бестии, как ты. Потом я смирилась и даже, честно говоря, была приятно удивлена, что он всерьез полюбил тебя. Но ты превзошла саму себя, ты упустила такого потрясного мужчину!

– Даже не знаю, как это произошло, – растерянно развела руками Яна. – Он часто уезжал в Москву, здесь же у него ресторан, ответственность за сотрудников. Потом возвращался, нервничал, ревновал меня ко всем итальянцам, начиная от шестнадцатилетних юнцов и заканчивая древними старцами. Теперь-то я понимаю, почему он нервничал. Ричард прекрасно знал, что мы – русские – можем нормально жить только у себя на родине, и он хотел вернуться в Москву, но боялся даже заикнуться об этом, так как чувствовал, что я еще не насытилась заграничной жизнью. Бурные ссоры заканчивались таким же бурным примирением.

– Вам надо было подумать о ребенке, – гнула свою линию Ася.

– Вот уж воистину все мысли об одном! Да мы в этот период могли родить только гром и молнии!

Яна нервно вертела пустой бокал в длинных тонких пальцах с ярко красными, ухоженными ногтями.

– Уже месяц я его не видела, он уехал после нашей последней ссоры и больше не вернулся.

– Ссоры? Что между вами произошло? – участливо поинтересовалась Ася.

– Да так, ерунда, я сидела у себя дома, на диване, с Джорджио.

– С Джорджио?

– Ну, да, это мой знакомый, молодой парень, мой ровесник, родственная душа, так сказать. Его прабабушка была русская и эмигрировала из России в Италию, с тех пор в их семье из поколения в поколение все немного знали русский язык. Джорджио, между прочим, работал управляющим делами у человека, оставившего мне наследство в память о любви к моей бабушке. Джорджио – дипломированный экономист.

– Я уже поняла, что Джорджио славный малый, – недовольно произнесла Ася, – главное, что он еще, наверное, и красивый, к тому же моложе Ричарда лет на двенадцать, да по национальности не русский, а темпераментный итальянец. Как это впечатляет! – притворно воскликнула Ася и сурово спросила строгим учительским голосом: – Он вскружил тебе голову?

– Вот и ты туда же! Да мы спокойно сидели в гостиной, он мне что-то говорил, пусть даже и о любви, может, он других слов по-русски не знает? Ну, подумаешь, Джорджио положил мне руку на бедро… И тут вошел Ричард и как начал кричать: «Целоваться с этим жиголо?!»

– Целоваться?! – переспросила Ася.

– Мы целовались, как брат с сестрой, а Ричард, не разобравшись, сразу стал кричать. Может, я родственную душу встретила на чужбине и расслабилась.

– Конечно! – горячо поддержала ее Ася. – Ричард ведь не русский, он монгол!

– Хватит издеваться! Я к тебе, как к подруге, за сочувствием обратилась. У нас с Джорджио ничего не было – ничего! Этот случай – всего лишь минутный порыв, ничего более, и такое могло произойти с каждым! С каждым!

Ася упрямо покачала головой.

– Если бы нормальная женщина заполучила такого порядочного, уравновешенного, надежного, сильного и привлекательного мужчину, как Ричард, она вряд ли отдалась бы минутной слабости с самозванцем.

– Не отдавалась я ему! – в отчаянии закричала Яна на весь ресторан. – После этого случая Ричард собрал все свои вещи и уехал, сказав, что навсегда, мол, ничего у нас не получается, а ведь раньше говорил, что я девушка из его снов, – прослезилась Яна.

– Кошмарных? – уточнила Ася, делая глоток минеральной воды.

– Тебе не жалко подругу?

– Мне жалко вас обоих.

Яна налила себе вина и проговорила:

– У меня все не как у людей, я только сейчас мучительно захотела за Ричарда замуж, когда он меня бросил. Ну, что за странные существа – мужики? Когда я уезжала, я не хотела, чтобы он ехал вместе со мной. Я предупреждала, что я не сахар, мол, еще спасибо скажешь, что не связался со мной. Нет! Прилип ко мне, как банный лист. А в итоге я оказалась права: все равно ничего не вышло, но страдаю теперь я, так как получается, что это он меня бросил!

– Да, такого удара твое самолюбие вынести не может!

– Я и сама не знаю – самолюбие это или любовь? Именно это выяснить я и вернулась в Москву. И если это все же окажется любовь, ему от меня не уйти!

– Аминь, – подытожила Ася.

– К тому же я хочу открыть свое дело! – похвасталась Яна и посмотрела на подругу, оценивая, какое впечатление произвели на нее эти слова.

– Ты?!

– Да, а что? Все последнее время я только тратила деньги, в чем весьма преуспела. Теперь хочу попробовать начать их зарабатывать, а если повезет, то и приумножить капитал. В Италии я совсем не знала, что делать с деньгами, у них свои нравы, свои обычаи, к тому же я так и не научилась воспринимать до конца их живую, быструю речь.

– Итальянцы одни из самых темпераментных людей на свете!

– После общения со мной они уже в этом не так уверены, – ответила Яна и продолжила рассказ: – На родине все проще и понятнее, здесь найдутся люди, которые мне помогут. Деньги у меня есть, энтузиазма хоть отбавляй, организаторские способности ярко проявлялись у меня с детства. Мне нужен в помощь человек с холодным умом, твердым и спокойным нравом.

– Извини, но под это описание подходит Ричард Тимурович. А уж дела открывать у него талант. Ричард же одним из первых зарегистрировал частную адвокатскую контору – она и до сих пор здравствует и процветает. Потом он ушел оттуда, открыл клуб-ресторан, который тоже приносит доход, да что я рассказываю, ты и сама все знаешь!

– Он вряд ли захочет мне помочь, – грустно ответила Яна.

– Других таких организаторов, которым к тому же можно было бы без опаски доверить твои деньги, я не знаю. Он благородный человек и, возможно, не сможет отказать тебе в помощи. Все-таки он любил и жил с тобой какое-то время.

– Ася, прекрати говорить о нашей бессмертной любви в прошедшем времени!

– Извини, я не заметила.

– Ты ведь мне тоже не откажешь в помощи? – обратилась к подруге Яна. – Ты же юрист.

– Адвокат по уголовным делам, а это вряд ли тебе пригодится, надеюсь. Таких разносторонних, талантливых юристов, как Ричард…

– Ну, все, хватит! – оборвала подругу Яна. – Говори яснее, поможешь мне или нет?

– Сейчас я беременная, – робко начала Ася.

– Надеюсь, это не означает, что ты стала слабоумной?

– Чем смогу – помогу! – сдалась Ася. – А чем ты собираешься заниматься?

– Честно говоря, я в растерянности, наверное, стоматология. Я же по образованию врач-стоматолог. Открою сногсшибательную стоматологическую клинику с лучшим оборудованием.

– Это будет сложно осуществить, – задумчиво проговорила Ася, откидываясь на спинку стула, есть она уже больше не могла, – в Москве очень много стоматологических клиник и кабинетов, иногда даже кажется, что больше, чем у людей зубов. Американские, немецкие.

– А я открою итальянскую поликлинику! У итальянцев очень хорошие зубы. Главное, запустить броскую рекламу, набрать грамотных специалистов, и дело пойдет! В этом-то меня не обманешь, я, как специалист, сразу пойму, добросовестно врач работает или нет.

– А как насчет рекламы?

– Посетишь нас один раз, и больше проблем со стоматологией не будет никогда! – радостно сообщила Яна.

Ася задумалась:

– Нет, так не годится, словно человек, посетивший клинику, потеряет все свои зубы, и, естественно, проблемы исчезнут сами собой с потерей последнего зуба.

– Тогда, – задумалась Яна, – хочешь иметь такие же крепкие зубы, как нос у Буратино, – посети итальянскую стоматологию!

– Что ты несешь?! – ужаснулась Ася.

– Хочешь грызть пиццу, зайди сначала к нам! – не унималась Яна.

– Пиццу не надо грызть, или она месячной давности? Грызут сухари, или ты так тонко намекаешь в своей рекламе, что после того, как клиент расплатится с вами, он сможет позволить себе только сухари? Назови клинику «Белоснежка», как тебя звали в детстве, «Белоснежка» – звучит по-доброму, к тому же предполагает белозубую улыбку.

– Ты – гений, Ася! А Джорджио, когда выйдет из больницы, поставит мне итальянское стоматологическое оборудование, – просияла Яна, хлопнув подругу по спине рукой с десятью золотыми браслетами.

– Выйдет из больницы? – переспросила Ася.

– Ну, да, – смутилась Яна, – видела бы ты, как крушил все подряд, в том числе и Джорджио, твой уравновешенный и спокойный Ричард Тимурович.