Читать книгу Жемчужная брошь - Татьяна Михайловна Гончарова - Страница 1

– Аккуратно, держись за поручни, Соня! – миловидная блондинка пытается придержать кудрявую дочку за капюшон, чтобы не упала, но та рассерженно и очень самостоятельно освобождается.

Анна Николаевна улыбается малышке, и вспоминает себя в ее возрасте. 1949 год. Ей четыре. Они с мамой садятся в метро, чтобы ехать к бабушке. На улице холодно, и метель сбивает с ног, но под землей всегда тепло.

–Аня, дай мне руку! – совсем юная мама пытается справиться со строптивой дочерью на эскалаторе, но Анечка непримирима – никакого контроля, она не упадет, взрослая уже! Тогда мама хватает ее за концы шерстяного шарфа, завязанного сзади, помогает сойти с последней ступеньки. Подходит поезд, они бегут, при этом Аня упирается, а мама сердится и из последних сил тащит ее за воротник шубки. На последней секунде она затаскивает дочь в вагон метро, двери мягко закрываются за ними. Аня возмущенно ревет на весь вагон и заслуженно получает шлепок по попе. Удар несильный, к тому же Анина цигейковая шубка делает его совсем невесомым, но Аня делает вид, что сейчас умрет от боли. Она плачет и одной рукой дергает бабушкину круглую брошку, на которую застегнута сверху шубка вместо оторвавшейся пуговицы, а другой пытается ослабить шарф на шее. Ей жарко, душно и очень хочется раздеться.

–Не позорь меня! – шипит мама сквозь стук колес. – Что люди-то скажут? Ну-ка успокойся, а то милиционер тебя заберет!

Милиционер – это довод, и Аня еще раз обиженно всхлипывает, расправляет нахмуренные, почти бесцветные бровки, позволяет маме вытереть нос концом шарфа и, наконец, затихает, глядя в свое отражение в оконном стекле. Румяная с мороза, синеглазая, с чуть распухшим от слез носом она корчит веселые рожицы своему отражению, пока оно не пропадает. Вагон подъезжает к станции…

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Маяковская»!

Анна Николаевна судорожно вздыхает. Где он, ее Мишустый, это его станция. Сколько прошло лет? Сегодня ей 67, а тогда было 16. Математика никогда не была её сильной чертой, а вот Мишка считал моментально. Наверное, он все-таки был гением…

Мишка стал ее первой любовью. Первой и, пожалуй, единственной. Они познакомились здесь, в метро. Она читала «Мартина Идена» Джека Лондона. Уже давно собиралась прочесть, да вот все никак не могла себя заставить: слишком уж заголовок непривлекательный. Вот «Зов предков», «Белый клык», «Люди бездны» – совсем другое дело: так и хочется взять с полки. А что такое «Мартин Иден»? Она пыталась вчитаться в текст, но все никак не могла сосредоточиться. Устав, подняла голову и посмотрела в оконное стекло вагона. Там уже давно не было розовощекой малышки, корчащей рожицы, она как будто растворилась во времени и глухих перегонах метро. Теперь на Аню из темноты глядела строгая девушка в белом платьице с гладкой прической. На груди – комсомольский значок. Девушка была очень красивая и очень серьезная. А чья это улыбающаяся рожица рядом так бесцеремонно ее разглядывает? Аня нахмурилась и повернулась к явно веселящемуся незнакомцу с кудрявым чубом.

–Что, не читается? – парень кивнул на книгу, лежавшую у нее на коленях. – Не доросла еще!

Аня дернула носом и отвернулась. Она не собиралась общаться с грубияном. Но парень не собирался сдаваться. Он возник прямо перед ней, поднял с ее колен книгу и сказал:

–Это моя любимая книга. Ты знаешь, ее очень любил Маяковский? А это, между прочим, мой любимый писатель! И живу я на Маяковской! Помнишь? «Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту…»

Анечка покраснела и подумала: «Неужели у Маяковского там, действительно, так: «к любым чертям с матерями катись»… Это же просто ужас!»

Парень открыл ее книгу и начал читать вслух: « И в то время как Артур, подхватив разговор, в двадцатый раз стал рассказывать о приключении на пароме, – как на него напали какие-то пьяные хулиганы и как Мартин Иден бросился на них и спас его, – герой этого приключения, насупив брови, молча думал о том, что выставил себя болваном, и еще больше прежнего терзался вопросом, как же нужно вести себя в обществе этих людей. Он явно делал все время не то, что надо. Он был не их породы и потому не умел говорить их языком. Все это было несомненно. Подделываться под них? Но игра, наверное бы, не удалась, да и вообще притворство было не в его натуре. В ней не было места для обмана и фальши. Будь что будет, но он должен оставаться самим собою. Сейчас он не может говорить их языком, но со временем сможет: в этом он был убежден непоколебимо».

–Вот это человек! – продолжил он и отдал книгу Ане. – Человек, который не хочет пресмыкаться перед мещанами. Он увлечен своей целью, и он всего добьется сам. Понимаешь? Сам.

Аня зачарованно кивнула. Она и понятия не имела, что какой-то хулиган из метро может цитировать ей, умнице и отличнице, с таким жаром Маяковского и учить ее жизни на примере какого-то Мартина Идена. Это было так не похоже на всех ее знакомых, так интересно и по-настоящему.