Читать книгу Пылающая гора. Книга 2 - Татьяна Милях - Страница 1

Глава 1

Извиваясь лентой под копытами коней, просёлочная дорога вела супругов де Круа в поместье герцогини д’Амбуаз. Очередной поворот заставил Анри вспомнить о своей первой встрече с Шарлоттой, и граф, придержав коня, весело посмотрел на жену и напомнил ей о конфузе, в котором она предстала перед ним в первую встречу. Смущаясь дерзких высказываний, девушка осуждающе взглянула на супруга, растеряно улыбнулась и невольно покраснела. В тот день они оба не догадывались, что эта встреча окажется для них судьбоносной, но теперь воспоминания о ней заставляли супругов смеяться. Анри признался, что Шарлотта смешила его своим сердитым видом, а Шарлотта рассказывала, насколько граф злил её своей наглой улыбкой.

– Я тогда не сделал самого главного, – улыбнувшись, произнёс де Круа.

– Чего же? – поинтересовалась Шарлотта.

Показывая знаком, что хочет сказать ей это на ухо, граф поманил супругу. Девушка направила свою лошадь к мужу и чуть наклонилась. Оказавшись в непосредственной близости, Анри неожиданно обхватив жену и поцеловал. Кони, прижавшись боками, встали и, растерянно косясь удивлёнными глазами на хозяев, смиренно дожидались, когда же они нацелуются. Когда граф выпустил девушку из объятий, она засмеялась, пришпорила кобылу и помчалась прочь.

– Догоняй! – задорно крикнула Шарлотта, и Анри последовал за ней.

Охваченные весёлой погоней молодожёны не заметили, как оказались на месте – так быстро пролетел для них путь. Бабушка безумно обрадовалась приезду внучки, она успела соскучиться по любимице, хотя расстались они совсем недавно. Услышав о приезде своей воспитанницы, вскоре подошёл и Пьер де Форше, желая повидаться с нею. Разумеется, Анна д’Амбуаз первым делом усадила гостей за стол, а позже Анри попросил Пьера потренироваться с ним. Мужчины удалились на лужайку, а женщины решили прогуляться.

Когда господа остались одни, де Круа признался Пьеру, что не только желание пофехтовать привело его сюда, и рассказал о случае накануне, когда они с женой подверглись нападению. Услышав рассказ, де Форше страшно разволновался, понимая, какая опасность грозила и Шарлоте, и графу.

– Мой отец говорил, вы знаете человека, который может разузнать, что это за люди? – поинтересовался Анри.

– Да, граф. Матье Борель, мой давний приятель, и живёт тем, что расследует различные дела. У него явно талант к сыску. Я сейчас же напишу ему и попрошу помочь. Шарлотта для меня почти как дочь. Я уверен, он постарается сделать всё возможное и разберётся, что это за люди.

– Я готов оплатить его услуги, – ответил Анри. – Считаю это своим долгом. Передайте другу: я не поскуплюсь.

– Хорошо, – согласился Пьер и, не откладывая, попросил одного из слуг подать ему бумагу и перо. Слуга выполнил указания, и старый вояка, устроившись на земле, написал письмо, а затем передал конверт с приказом срочно передать послание приятелю. Анри подкинул парню серебряную монету, и тот радостно помчался за пределы поместья.

– Хотелось бы, чтобы сыщик сегодня же приступил к делу, пока этих молодчиков не закопали. Может, кто и признает их? – нахмурился граф.

– Не беспокойтесь, мессир, Матье знает своё дело. Уверен, как только он получит нужную информацию, сразу даст мне знать, и мы подъедем к вам.

– Нет, лучше сообщите, где я смогу с ним встретиться и лучше без посторонних глаз. Кто знает, вдруг в замке остался кто-то из сообщников разбойников? Не зря один из них отирался вместе с нами на реке.

– Но тогда назначим встречу в моём доме, ни у кого это не вызовет никаких вопросов, и ваши слуги ничего не узнают.

На том и порешили. Пару часов господа упражнялись в фехтовании, а затем вернулись к дамам. Герцогиня, крайне довольная тем, что де Круа привёз внучку и позволил вдоволь с ней наговориться, уже более благосклонно относилась к зятю. Шарлотта не стала тревожить бабушку рассказами о недавнем нападении, тем более закончилось оно для них благополучно. Супруги ещё немного посидели и ближе к вечеру вернулись в замок.

Дни пролетали незаметно. Шла вторая неделя медового месяца графа де Круа. Целыми днями молодожёны были вместе и практически не разлучались. Они ездили на конные прогулки по окрестностям, граф показывал супруге владения, рассказывая интересные истории, и больше ничто не огорчало их. Правда теперь Шарлотта за пределы замка выходила вооружённая кинжалом, который прятала на ноге за подвязкой чулка. Частенько, с удовольствием наблюдая, как жена, задрав юбки, проверяет, надёжно ли он закреплен, Анри бросался целовать её ножки. Она, смеясь, отбивалась от мужчины, и порой после такой борьбы им приходилось заново одеваться. Бывало, к прогулкам по окрестностям присоединялись и Луиза с мужем. Не обращая внимания на присутствие сестры, граф, не скрывая чувств, обнимал и целовал жену. Рамон тоже решил не стесняться и поцеловал Луизу. Заметив пылкость зятя, брат притворно заворчал:

– Э-э-э-э! Полегче там! Что это ты так вцепился в мою сестру? – как можно строже говорил он, изображая ревность.

– А ты, братик, зачем всё время обнимаешь мою подругу? – притворяясь обиженной, фыркала Луиза.

– Ты кого больше ревнуешь: меня или подругу? – смеялся Анри.

– Конечно подругу! Такому волоките, как ты, не стоит доверять, – шутила сестра.

На самом деле, наблюдая за тем, насколько счастливы близкие ей люди, Луиза ощущала беспредельную радость.

Вечерами вся семья собиралась на лужайке в парке, господа забавлялись незатейливыми играми и общались. В один такой вечер Анри, наблюдая за женой и сестрой, развлекающих маленького племянника, размышлял: «Вот, кажется, чего человеку для счастья надо? По большому счёту совсем немного. Любимая женщина, добротный дом, дети и средства, чтобы твоя семья была сытой и одетой. Почему нам всегда мало того, что мы имеем? На протяжении тысячелетий люди заняты алчной погоней за богатством, желая получить больше, больше, больше. Больше денег, больше власти, больше женщин. Для чего? Зачем столько? Порой в своей бесконечной погоне за деньгами, властью и славой человек проводит всю жизнь, не задумываясь о смысле существования. Деньги с собой в гроб не положишь. Да и вряд ли на том свете они нужны, – усмехнулся про себя граф. – Детям? Да из-за них они перегрызутся прямо на не остывшей могиле, превратившись из близких людей в лютых врагов. Да и зачем детям столько? Чтобы так же прожигать жизнь, как их отец?

Власть? Что такое власть? Возможность подчинить себе других. Хорошо, если власть употребляют во благо, например, на защиту обездоленных и помощь нуждающимся. Но чаще всего обездоленными и нуждающимися становятся, наоборот, от чрезмерного злоупотребления этой властью. Власть позволяет унизить другого человека, обобрать или, хуже того, даже убить, в полной уверенности, что наказание не последует. Власть развращает… Она превращает человека в чудовище, вызывающее не только страх окружающих, но ещё отвращение и ненависть. Как можно жить, когда десятки, сотни, тысячи людей тебя проклинают и желают зла тебе и твоим близким? Причём на том свете, как известно, все равны, и привилегий не бывает. Нет, возможно, предоставят одну привилегию за все твои деяния: жариться в самом центре сковородки, выжигая из души всю непомерную гордыню и пустое тщеславие. А какая слава останется после тебя, да и останется ли? Только короли известны в истории, а имена остальных растворяются в реке времени, и никто не вспоминает о них, несмотря на всё их безмерное самомнение при жизни. Единицам удалось оставить свой след в истории, остальные забыты навсегда.

Женщины… Почему их должно быть много? Почему мы, мужчины, как охотники гоняемся за их количеством? Желаем усладить своё мужское самолюбие? Пытаемся доказать собственную силу и превосходство перед другими, менее удачливыми самцами? Получаем удовольствие, замечая зависть в глазах других мужчин? Для чего мы это делаем? Опять-таки порадовать свое тщеславие… Наслаждаясь победами, обижаем женщин своим пренебрежением, воспринимая их лишь как придаток мужчины, который создан для того, чтобы ублажать нас. И в результате в погоне за сладострастием забываем о любви, разменивая жизнь на случайные и ничего не значащие связи…»

Де Круа вздохнул, обращаясь к себе: «Да, брат, как ты расфилософствовался о смысле жизни! Услышал бы Гильём! Долго смеялся бы. А Рене, наверное, решил бы, что ты свихнулся. Совсем недавно ты сам только этим и занимался, и всё тебя устраивало: и не смущала добыча денег любыми путями, и сам с остервенением карабкался к власти и должностям, и женщин менял как перчатки. Что с тобой стало, Анри? Неужели любовь так перевернула твоё самосознание? Похоже, на то, – ответил себе граф. – И что теперь? Ты же не откажешься от всего, что у тебя есть? Не пойдёшь в монахи? – спрашивал себя де Круа, – Нет, конечно! Просто теперь я понимаю, ради чего стоит жить и к чему стремиться», – сделал заключение граф.

За размышлением де Круа не заметил, как к нему подошёл слуга. Анри наконец отвлёкся от мыслей и взял записку, поданную слугой. Она была от Пьера де Форше. Дядюшка сообщал, что сыщику удалось узнать нечто значимое, и он готов рассказать графу о расследовании, и если де Круа желает поговорить с Борелем лично, он может приехать завтра к двенадцати часам в поместье д’Амбуаз. Анри несколько разволновался: что расскажет ему этот человек?

Утром граф засобирался в дорогу. Разумеется, Шарлотта поехала с мужем, не упуская возможности повидать бабушку. Анри не стал объяснять жене, что явилось истинной причиной его поездки, для всех она оставалась очередной прогулкой в соседнее поместье, с целью потренироваться с Пьером фехтованию.

Как только супруги оказались на месте, де Круа, оставив Шарлотту в распоряжение герцогини, направился на поиски дома Пьера. Граф довольно легко нашёл жилище дядюшки, поскольку тот проживал неподалёку. Раньше Анри не бывал в гостях у де Форше и теперь с интересом осмотрелся. Дом оказался небольшой, но чистенький; сразу видно, здесь хозяйничала женщина. Подумав, что он ничего не знает о жизни Пьера кроме того, что тот был легендарным воином, граф решил расспросить старика о жизни, пока они ожидали приятеля дядюшки. Устроившись за столом и пробуя вино с виноградников герцогини, де Форше, между тем, поведал о себе. Оказывается, ранее у мужчины была семья, но пока он, защищая интересы короля, находился в походе, на его родную деревню напали и разграбили её, при этом погибли и жена, и дочь с сыном. Мужчина после этого так и не женился. Семьёй для него стали герцоги д’Амбуаз. А к Шарлотте старый вояка привязался, как к собственной дочери. Не так давно Пьер встретил женщину, к которой проникся чувствами, но их связывала скорее духовная близость. «Да, стары мы уже для бурной страсти», – смущённо улыбнулся Пьер.

За последнее время Анри услышал много историй из жизни других людей и начал понимать, насколько жизнь за стенами дворца отличалась от той, что кипела внутри них. При дворе трагедией считалось невнимание короля или отсутствие возможности получить очередные преференции, и граф неожиданно подумал: насколько это ничтожно по сравнению с настоящими трагедиями простых смертных.

Тем временем в дом зашёл ничем не примечательный человек: среднего роста, крепкого телосложения, с невыразительными чертами лица. Встретишь такого на улице и не обратишь внимания, не вспомнишь, как он выглядел. Мужчина поздоровался с Пьером и взглянул на графа. Анри поразили глаза человека. Они были цепкими, словно репейник, и когда он смотрел, казалось, проникал в самую глубь души, просвечивая насквозь. Граф поднялся навстречу, твёрдо и уверенно посмотрел на сыщика, протянул руку, поздоровался и предложил мужчине сесть, чем заслужил симпатию Матье. Знатные господа, обращающиеся к нему с делами, часто отличались высокомерием, рук не подавали и за один стол с собой не усаживали. Сыщик опустился на стул и с удовольствием выпил немного вина.

– Пьер сообщил, вам удалось выяснить, что за люди напали на нас с женой? – с нетерпением спросил де Круа.

– Да, мессир граф, – ответил Матье. – Конечно, мне пришлось потрудиться, прежде чем я добыл нужную информацию, но, думаю, она вас заинтересует. Я успел прибыть на место до того, как остывших бедолаг потащили на кладбище. Меня пригасили для расследования этого происшествия, – пояснил Борель. – Не каждый день на дороге в лесу находят сразу шесть трупов. Осмотрев место, я понял: они напали на проезжающих путников, но на беду разбойников предполагаемая жертва оказалась им не по зубам. Один был застрелен, четверо мастерски заколоты, и ещё одного убили ножом. Думаю, это сделала ваша жена, – утвердительно произнёс Матье.

– С чего вы взяли? Я сам его убил, – возразил де Круа.

Графу совсем не хотелось впутывать в дело Шарлотту, если вдруг оно дойдёт до суда. В связи со всеми обстоятельствами такой исход, конечно, был мало вероятен, но всё же.

– Не беспокойтесь, мессир, никто кроме меня не знает об этом. Все так и решили, что это были вы. Не станут же грабители сами друг друга убивать до того, как получат деньги, а на женщину никто и подумать не смел. Хочу так же сообщить, правосудие не собирается призывать к ответу ни вас, ни тем более вашу жену. Разбойники получили по заслугам, вы только защищались, – успокоил господина сыщик. – Когда мертвецов повезли на кладбище, – продолжил повествование Матье, – собралось достаточное количество любопытствующих людей. Мне удалось расспросить, не видел ли кто этих молодчиков раньше? Пятеро оказались не местными. Видимо, промышляли грабежами и каким-то образом попали в наши края. А вот толстяка узнали, – сыщик взглянул на графа и доложил: – Он из поместья де Маси.

– Де Маси? – удивился Анри.

– Да, мессир, этот человек работал у барона. И я предположил, что именно толстяк нанял этих головорезов для нападения на вас.

– Но зачем ему это? – удивился Пьер. – Получить денег?

– Конечно, его интересовали только деньги, – согласился Матье. – Но меня несколько озадачил один факт: почему для этого он выбрал именно вас, граф? – взглянул на Анри сыщик. – Поместье де Маси далековато от вашего, и чтобы вести за вами наблюдение, необходимо подолгу отлучаться. А это чревато невыполнением своих собственных обязанностей при доме господина, и вряд ли хозяину это понравилось бы, – размышлял он.

– Вы считаете, его послал сам барон? – догадался де Круа. – Шарль?

– Нет, мессир, его отец, Луи, – уточнил Борель. – Мне сложно было получить информацию от прислуги барона, – признался сыщик и пояснил: – Все напуганы и не желают разговаривать с посторонними, и когда я уже отчаялся, ко мне подошёл один человек. Он служит в доме де Маси, и, услышав, чем я занимаюсь, решил рассказать всё, что знал. Его дочь обесчестил Шарль и заставил бедняжку избавиться от ребёнка. В результате девушка умерла, а безутешный отец затаил обиду на господина и, не в силах самостоятельно отомстить барону, он решился встретиться со мной. Если его господин узнает о нашей встрече, не поздоровится ни ему, ни его семье, а потому я обещал не раскрывать его имя, и мы не сможем сослаться на этого слугу, если вы решите обратиться в суд, – предупредил Матье.

– Понимаю… – нахмурился Анри и, подумав, спросил: – Но зачем Луи де Маси послал их? Хотел отомстить мне за сорвавшуюся помолвку сына?

– Хуже. Ему нужна ваша жена, – ответил Борель.

– Шарлотта? – удивился Анри и вспомнил историю менестреля.

– Да. Я всё объясню, – и сыщик начал рассказ…

Когда Шарль вернулся домой с приёма маркиза де Круа, отец, разумеется, ничего не подозревая о случившемся скандале, поинтересовался: как обстоят дела со свадьбой? Но сын ответил, что он не только не объявил о дате венчания, а наоборот, расторг даже помолвку. Луи де Маси пришёл в бешенство и орал на весь дом, какой его сын болван.

– Но отец! Она изменила мне! – пытался оправдаться Шарль. – Анри де Круа фактически открыто сказал об этом! Если бы я не отказался от Шарлотты, то весь двор смеялся бы надо мной. И так уже за моей спиной господа потешались, что я ношу рога, даже не успев стать мужем, – пересказал насмешки барон и уточнил: – Ходили даже слухи, что она беременна от графа! Зачем мне чужой бастард?

– Ты полный дурак! – вышел из себя отец. – Когда могли узнать о её беременности? Если граф только накануне вернулся в свой замок, а она никуда не выезжала за пределы поместья д’Амбуаз?! Как ты мог поверить в подобную бессмыслицу?! Да будь она трижды порочна, ты должен был на ней жениться! Ты что, не знаешь, что делать с распутными девками? Если она действительно такая, то это нам только на руку. Проще подкладывать в постель нужным людям. Сейчас же поезжай обратно! На коленях стой, руки целуй, проси прощения! Говори, что из-за большой любви и ревности ты совершил такую глупость. В ногах валяйся, но чтоб она простила тебя и согласилась вновь выйти за тебя замуж. Она простит, – уверенно проговорил Луи. – Выхода у неё иного нет! Кто теперь её возьмет замуж: ни приданого, ни чести! Мне плевать на её невинность! Мне нужен её титул и возможность через неё попасть во дворец и приблизиться к королю.

Не доверяя сыну и беспокоясь, как бы Шарль снова всё не испортил, отец решил вместе с наследником отправиться к герцогине. Но на следующий день, когда мужчины уже собирались садиться в карету, к дому де Маси подъехали знакомые господа и сообщили свежую новость: что на внучке герцогини д’Амбуаз, от которой отказался Шарль, теперь женится Анри де Круа. «Граф объявил о своей помолвке с девицей, которую сам же и обесчестил», – хихикали злословы, оживлённо рассказывая, как Анри под давлением своего отца согласился жениться на Шарлотте. Луи де Маси, старательно сдерживая бешенство, натянуто улыбался господам, пока гости не сели в экипаж и не скрылись из вида. Отец Шарля с удвоенной яростью обрушился на сына, ругая наследника, что из-за своей глупой ревности тот разрушил его так хорошо разработанный план.

– Нет! Не просто так старый лис Генрих де Круа заставил сына жениться на ней! – предположил барон. – Он сразу понял выгоду этого союза! Женитьба на Франсуазе де Ловаль не открывала таких возможностей, как брак с д’Амбуаз, и маркиз тут же ухватился за эту возможность! – догадался Луи.

Старший де Маси, злясь на сына, несколько дней ходил чернее тучи. Но позже, успокоившись, барон подумал: ещё не всё потеряно и можно попробовать исправить положение. Луи позвал Шарля для разговора.

– Нам нужно подумать, как получить эту девку, – проговорил он.

– Но как? Она уже помолвлена с де Круа, – растеряно возразил Шарль.

– Ты тоже был помолвлен, – недовольно фыркнул Луи. – Надо отобрать её у графа. Пока они не женаты и пока у них нет детей, шансы есть. Вот когда у неё появится ребёнок от де Круа, который получит её титул, тогда уже ничего не поделаешь.

Отец и сын решили изобразить нападение на юную герцогиню, где Шарль должен был выглядеть спасителем. Родовитые проходимцы рассчитывали, что из чувства благодарности девушка будет обязана простить Шарля и согласиться выйти за него замуж, отказавшись от помолвки с де Круа. Но семейство де Маси упустило момент. Пока Шарль наведывался в Париж и встречался там с Анри, старая герцогиня вместе с Шарлоттой, оказывается, тоже отправились в столицу. Заговорщики поздно узнали об этом, прозевав идеальный момент, и дамы успели спокойно вернуться домой. Напасть на женщин в поместье не представлялось возможным. Это не простолюдинку из хижины выволочь. Куда девать слуг? Не вырежешь же всех? Да и в управляющих у герцогини служил Пьер де Форше, а барон не знал человека, готового сразиться с этим стариком. Кроме того, это из-за крестьянки никто разбираться не станет, а здесь наследная герцогиня! Безусловно, разразится скандал, и тогда ниточки могут привести к де Маси. Поэтому Луи решил не торопиться, а ждать подходящего случая. Желая находиться в курсе дел, барон направил верного человека следить за Шарлоттой, чем и занимался толстяк, которого позже убила девушка.

Сначала соглядатай, расспрашивая слуг о делах хозяев, околачивался возле поместья д’Амбуаз, но Шарлотта больше никуда не отлучалась из дома, и случая заговорщикам не представилось. После свадьбы толстяк следил уже за девушкой и за её мужем. Постоянно маячить возле замка он опасался, ему показалось, что граф обратил на него внимание, но вскоре толстяк сумел договориться с одним парнем с конюшни де Круа, и слуга пообещал сообщить, когда молодожёны соберутся на прогулку. Успокаивая парня, что всего-то хочет предупредить крестьян о прибытии хозяина для лучшей подготовки встречи, он пообещал заплатить за невинную информацию. Молодой конюх, рассчитывая таким простым способом немного подзаработать, недолго думая, согласился. Договорившись, где его можно найти, толстяк ждал парня в условленном месте, а узнав о поездке графа на строительство фабрики, тут же послал гонца к де Маси. Услышав, что супруги де Круа согласились посетить деревенскую свадьбу, соглядатай барона встретился в лесу с нанятыми бароном головорезами и вечером в таверне, где заночевали Анри с Шарлоттой, показал разбойникам их жертву.

С первыми лучами бандиты отправились готовить засаду. В задачу злодеев входило убить графа и захватить девушку. Луи де Маси понимал: живой Анри де Круа им опасен, всё же речь шла не о простой девушке, а о его жене. Кроме того, чтобы иметь возможность снова выйти замуж, Шарлотта должна была стать вдовой. Но услышав о богатстве де Круа, разбойники захотели подзаработать ещё и решили заставить графа принести выкуп за жену и только после этого его убить. Потому они не стали сразу стрелять в Анри, а вступили в переговоры, в результате чего и поплатились жизнями. Узнав о провале своей затеи, де Маси не мог понять, как это графу удалось уложить сразу шестерых противников: не дьявол же он на самом деле? Но подумав, Луи предположил, что с де Круа был кто-то ещё, и успокоился лишь тем, что свидетелей не осталось, а потому никто не расскажет о причастности самого барона к делу и не сможет связать с ним это нападение.

Анри, нахмурившись, слушал сыщика. Он и не думал, что этот заносчивый недотёпа, каким Шарль казался ему, окажется на самом деле таким проходимцем, да и его отец, оказывается, тот ещё негодяй. А Пьер де Форше пришёл в недоумение: из-за его девочки кипят такие страсти, и всё из-за титула, который она может передать своему сыну?!

– Это правда, граф? Вы женились из-за этого титула? – разочаровано спросил он.

Отвлекшись от своих мыслей, де Круа удивлённо взглянул на Пьера.

– Из-за титула? – рассеяно спросил он. – При чём тут титул? Я даже не задумывался об этом, – но немного подумав, добавил: – Впрочем, вы правы. Отец поэтому и отнёсся благосклонно к объявленной мною помолвке, потому что понимал выгоду от этого брака. Но я сделал бы то же самое, если бы у Шарлотты вообще не было никакого титула, – искренне ответил граф.

Взглянув на графа, Пьер почувствовал, что мужчина говорит правду, и успокоился.

– Самое страшное ожидало бы девочку, если бы их план удался., – уточнил Матье. – Именно эти подробности, которыми делились отец с сыном и вынудили бедного слугу найти меня и всё рассказать. Бедный отец потерял дочь и, услышав, что говорил напившийся Шарль, как он отомстит девушке за связь с графом, просто возмутился. Слуга был вне себя и не хотел, чтоб ещё одна невинная душа пострадала от этого чудовища.

Выслушав сыщика, Анри побледнел и сдавил серебряный бокал, из которого пил, и заметил это, только когда вино потекло по его руке, словно кровь.

– Спасибо, месье Борель, вы хорошо сделали свою работу, – мрачно проговорил де Круа и достал кошелёк. – Держите, это вам за труды, – и, немного подумав, добавил: – У меня к вам есть дело. Я хочу нанять вас на работу.

– Мессир, если вы хотите нанять меня для убийства, то сразу предупреждаю: я этим не занимаюсь.

Граф удивлённо поднял на сыщика глаза:

– Убийства? Что вы, месье! Если мне понадобится, я сам могу убить кого угодно. Мне нужно, чтобы вы следили за бароном Луи де Маси и сообщали о всех его планах. Я должен знать, что ещё задумало это гнилое семейство, – уточнил де Круа. – Я буду платить вам пятьдесят луидоров в месяц, плюс столько же на расходы. Меня не интересует, как вы распорядитесь этими деньгами: наймёте осведомителей, заплатите за отдельные сведения или заберете себе. Мне всё равно. Главное – я должен иметь информацию о том, что задумал Шарль и его отец в отношении моей жены. Потом, когда опасность минует, я обещаю утроить вас на полицейскую службу в Париже. Думаю, такой человек, как вы, будет полезен господину Ла Рейни1. Вы согласны?

Сыщик задумался. Он давно мечтал найти постоянную работу, а не перебиваться случайными заработками, тем более многие его клиенты были совсем не богатыми людьми. Годы шли, а как это сделать, Матье не знал. А теперь, похоже, удача сама идёт в руки. А на такие деньги, которые обещал платить граф, они с женой, наконец, смогут купить домик и перестанут скитаться по чужим углам, не юнцы уже оба. Да и граф сыщику понравился. Борель разбирался в людях и почувствовал, что от де Круа не стоит ждать подлости, и мужчины ударили по рукам.

– Пока никто не должен знать, что вы работаете на меня, – предупредил Анри. – Я не хочу их спугнуть. Они могут затаиться, и мы не узнаем, что затевают эти де Маси. Будем держать связь через Пьера.

Борель согласился с графом.

– И ещё, – задумался Анри. – Мне нужен человек, который охранял бы мою жену, когда я не смогу находиться с ней рядом. Шарлотта может постоять за себя, но она наивна и доверчива и не чувствует опасности. Вы, Пьер, не подойдёте, – заметив, что старик хотел предложить себя, возразил де Круа. – Вы должны присутствовать при герцогине. Кроме того, этот человек не должен вызвать кривотолков о Шарлотте, – сообщил граф условия к претендентам в телохранители.

– Ну, тогда лучше моей Адель никого не придумаешь, – хмыкнул Матье. – Эта женщина двух мужчин стоит. Правда на шпагах она сражаться не умеет, но рука у неё тяжёлая, – засмеялся мужчина, потирая подбородок. Ему порой доставалось от разъяренной супруги, когда он неосторожно задерживался в кабаке. – Да и ножом она владеет мастерски.

Пьер посмотрел на графа и в подтверждении слов сыщика одобрительно кивнул головой. Он хорошо знал жену друга и мог доверить ей свою воспитанницу. А Борель рассказал историю своего знакомства с женой.

Это произошло в тюрьме Шатле,2 куда ещё молодым человеком Матье захаживал по делам. Обычные горожане старались обходить это место стороной. Квартал, где располагалась тюрьма, пугал мрачными узкими улочками, зловонными и опасными. Территорию здесь давно поделили между собой собиравшиеся в тавернах парижские бандиты и владельцы испускающих тошнотворную вонь скотобоен.

Днем на задворках уличных лабиринтов резали животных, а ночью та же участь постигала случайно или по незнанию забредших сюда прохожих. Впрочем, сами названия улиц рассказывали о профессиональных качествах местных жителей: улица Большая Скотобойня, улица Требухи, улица Пьера-Рыбака, улица Резни, улица Живодерни… Не забыть бы еще улицу, которая называется Долина Несчастья – тут уж никакой комментарий не нужен. А сам замок Шатле называли «Тюрьмой смерти». Здесь и заметил Матье Борель свою Адель. Он зашёл по делу на одного злостного разбойника и, когда мужчина следовал мимо клетушек, огороженных решётками, увидел крепкую молодую женщину, отрешённо уставившуюся в потолок. Она заинтересовала сыщика, и он спросил у знакомого надсмотрщика, за что заключена эта девушка. Тот, засмеявшись, ответил:

– Убийца… Порезала дворянина серпом, от чего тот и откинулся.

– Врёшь! – вскочив на ноги, воскликнула девушка, гневно сверкая глазами. – Он хотел изнасиловать меня, а я только защищалась! Конечно… Кто я и кто он?! Дворянин имеет право делать с крестьянкой все, что хочет, – чуть не плача проговорила она и села на место. – Если бы господин надо мной надругался или даже убил, никто и не подумал бы его судить. А теперь меня повесят за то, что я защитила свою честь, – сокрушалась бедняжка.

Девушка неожиданно тронула сердце молодого сыщика, и Матье стало жаль её. Он провел собственное расследование и убедился: пленница говорила правду. Тогда Борель решил спасти её. Но понимая, что тягаться в суде с дворянином не стоит, Матье подготовил побег. У парня имелись небольшие накопления, благодаря которым тюремщик согласился помочь осуществить задуманное.

На первом этаже Шатле находилась небольшая комната, в которую через маленькое окошко проникал свет с улицы. Это был морг. Туда сваливали трупы утопленников, выловленных в Сене, а также многочисленных жертв, убитых ночью на парижских улицах. Оттуда и стащили мужчины труп похожей девушки и посадили его вместо Адель. Никто и не думал разбираться, та ли это девушка, и от чего умерла? Но с тех пор Адель оставалась преданной Матье. Молодые люди уехали из Парижа, поженились и поселились в провинции, где их никто не знал, и вот уже почти двадцать пять лет супруги вместе. За это время успели вырастить троих детей, у которых теперь своя жизнь в городе.

– Кроме того, она может заменить вашей жене конюха – так мастерски Адель управляется с лошадьми. А ещё она отлично готовит вкуснейшие пирожные. Моя жёнушка всю жизнь мечтает завести свою харчевню, – поведал Борель достоинства любимой женщины.

– Хорошо, – согласился Анри. – Но вы согласитесь расстаться с супругой на некоторое время? – засомневался он.

– Мессир, мы уже столько лет вместе, что небольшая разлука будет только на пользу нашим отношениям, – засмеялся сыщик.

Договорились, что в ближайшее время Пьер привезёт женщину в замок де Круа, а Анри должен был убедить Шарлотту в необходимости ещё одной служанки. Ещё раз обговорив все детали, мужчины разошлись.

Анри, как полагается, потренировался с Пьером и вечером с женой вернулся домой. По дороге граф сообщил, будто дядюшка просит взять в прислуги жену его друга: дети уже выросли, и женщина, оставшись одна, скучает, к тому же ей очень хочется накопить на собственную харчевню. Шарлотта не понимала, зачем ей ещё одна служанка, но она была готова помочь Пьеру. Анри рассказал, насколько женщина замечательно ладит с лошадьми, а значит, сможет сопровождать её в прогулках, когда ему самому будет некогда. Супруга согласилась…

Через день Пьер привёл новую служанку, и перед Шарлоттой предстала крепкая женщина с не лишённым привлекательности лицом. Адель несколько неуклюже поклонилась и, не зная, куда деть руки, сложила их на животе. Заметив смущение женщины, Шарлотта ободряюще улыбнулась. Что-то в Адель придавало ей уверенности в себе, и госпожа окончательно согласилась принять женщину к себе в услужение. В обязанности Адель вменили уборку в комнатах юной герцогини и сопровождение её на прогулках. Служанка не досаждала хозяйке своим присутствием, незаметно став её тенью, и Шарлотта быстро к ней привыкла.

Глава 2

Совсем позабыв про дела при дворе, Анри де Круа продолжал наслаждаться семейной жизнью. Но, как выяснилось, сами дела про графа не забыли, и в один прекрасный день, когда вся семья только заканчивала обедать, с дороги, ведущей в Париж, выскочил всадник, направляющийся прямиком к замку.

Заметив гонца, Анри помрачнел: он узнал дворцового курьера, которого и сам частенько посылал по срочным делам. «Не иначе Жером один не справляется», – с досадой подумал де Круа и оказался прав. Шустро спрыгнув с коня, гонец поспешил к графу и передал письмо. Как и предполагал Анри, помощник жаловался, насколько он завален бумагами, и сетовал, что в одиночку не может разгрести наплыв просьб и жалоб. Оказывается, совсем недавно произошло событие, из-за которого получило новое развитие дело об отравлениях, и господа пачками взялись писать доносы, которые вместо министерства полиции постоянно попадали на стол де Круа.

Анри поморщился: «Ну неужели не могли сами разобраться с этим и не тревожить меня?» – подумал он. Жером опять перестраховывался, понимал де Круа, а ему вовсе не хотелось возвращаться в Париж. Тем более Анри рассчитывал вернуться в столицу вместе с женой, но он понимал: наверняка итальянец не успел закончить декорирование дома. И куда теперь везти Шарлоту? Во дворце графу был предоставлен отдельный кабинет с примыкающей к нему спальней, но эти комнатушки никак не назовёшь супружескими апартаментами. Там можно переночевать одинокому холостяку, а для проживания семьи они не подходили. «Даже просто снять квартиру или дом, потребуется время», – осознавал граф, и пока он размышлял, домашние, устремив на Анри вопрошающие взгляды, ожидали пояснений.

– Жером пишет, что завален работой, и важность дела требует моего присутствия. Придётся завтра возвращаться в Париж, – недовольно проронил он. – Я так рассчитывал ещё отдохнуть от дел двора, – посетовал граф и, взглянув на Шарлотту, добавил: – К сожалению, я не могу взять тебя с собой: в доме не закончен ремонт, и нам пока негде жить. Как только всё закончится, я сразу пришлю за тобой или приеду сам, – пообещал супруг и заметил, как у девушки потускнели глаза. Он понимал переживания супруги, ему самому было не легче и не хотелось расставаться с любимой. Вечером, прогуливаясь под руку с женой по парку, граф почувствовал, насколько она опечалена. Погружённая в свои думы Шарлотта почти ничего не говорила и только бросала на мужа взгляды, полные тревоги и тоски. Анри остановился, обнял её и заглянул в глаза:

– Ну что ты так расстраиваешься? – попытался успокоить он девушку. – Пройдёт всего неделя – и мы снова встретимся. Для меня эта разлука так же невыносима, – заверил её де Круа. – Луиза порой месяцами не видит Рамона и не страдает так.

– Да, но Рамон уезжает в часть, а ты в Париж, – грустно уточнила Шарлотта и прижалась к мужу. Анри догадался, чего боится девушка, и, поцеловав в лоб, произнёс:

– Глупенькая, я люблю только тебя. Мне не нужна ни одна другая женщина. Как ты этого не поймёшь?

Услышав признание, бедняжка немного успокоилась, но, грустно взглянув на графа, вздохнула:

– Всё равно я буду скучать. Я уже скучаю, – призналась она.

Вечером у Анри состоялся разговор с отцом. Генрих был решительно настроен в своей затее продвигать сына при дворе.

– Необходимо подумать, как тебе попасть в палату пэров, Анри, – начал беседу маркиз.

Сын изумлённо взглянул на родителя:

– Отец, о чём ты? У нас ещё и ребенка нет, а ты уже начинаешь такой разговор.

– Необходимо заранее готовить почву, – уверенно произнёс Генрих. – Думаешь, такое можно провернуть в один день? Тебе нужно переговорить с Кольбером. Он прекрасно знает финансовые дела всех герцогов-пэров, наверняка найдутся такие, у которых есть проблемы с деньгами. Мы можем помочь им, взамен заручившись поддержкой на будущее, а пока они подготовят общественное мнение к тому, чтобы узаконить твоё регентство.

– Но регентство существует для королей, – возразил Анри.

– Ну, опекунство или ещё как! Какая разница, как назвать? – фыркнул отец. – Главное, чтобы это сработало, и ты смог занять место в парламенте вместо своего малолетнего сына. Кроме того, ты знаешь все сплетни и распри между знатнейшими дворянами, подумай, где на этом можно сыграть и использовать в свою пользу.

Младший де Круа вздохнул, ему совсем не нравилась идея отца. Может, раньше такая перспектива и увлекла бы Анри, но теперь это ему казалось бессмысленной суетой. Конечно, он полагал, что смог бы принести Франции гораздо больше пользы, чем многие заседающие в палате, выжившие из ума и занимающееся самолюбованием знатные пэры, заботящиеся исключительно о собственном благополучии. Но граф понимал: бороться с ними в парламенте всё равно, что драться с ветряными мельницами.

– Знаешь отец, я не стану обращаться к Кольберу с такой просьбой, – твёрдо ответил сын. – Он и так много сделал для меня, а здесь необходимо нарушать правила, принятые при дворе. Мне право неловко.

– Хорошо, – недовольно заворчал отец. Генрих почему-то ожидал такого ответа. – Но встречу с ним ты можешь мне устроить? Я сам поговорю с министром. А насчёт правил ты зря беспокоишься. Они и так всё время нарушаются, и на замену одним придумываются другие, особенно когда это кому-то выгодно, – усмехнулся маркиз.

Организовать подобную встречу сын не отказался и подумал, возможно, отцу и удастся провернуть задуманное? Анри знал, каким даром убеждения обладает его родитель, и Генрих де Круа остался доволен разговором.

В свою очередь сын рассказал о своём разговоре с Матье Борелем и попросил отца позаботиться о безопасности Шарлотты. Услышав, какие козни строит барон де Маси, Генрих разволновался. Он совсем не ожидал от дворянина подобного бесчестия, и, разумеется, в планы отца не входило терять невестку и тем более единственного наследника. Маркиз, конечно, пообещал сделать всё возможное для защиты девушки и выказал готовность противостоять планам заговорщиков.

Утром Анри попрощался с близкими, поцеловал жену и, вскочив в седло, помчался в столицу, а слуга Себастьян по обыкновению поехал в экипаже следом. Карета, которую подарил король, осталась в замке, на ней позже планировали отправить Шарлотту.

Вернувшись в Париж, Анри, первым делом направился в свой особняк. В слабой надежде, что, может, архитектор закончил декорирование раньше, и тогда можно будет послать за женой, граф переступил порог и остолбенел. Завершением и не пахло! Наоборот, итальянец ободрал все обои, вскрыл старый паркет, а на потолке и стенах работали мастера, монтируя новомодную лепнину, кажется, в стиле барокко, – граф особо не разбирался в этом. Сначала де Круа, не понимая, что происходит, стоял в полной растерянности, но потом его заметили рабочие и, видимо, послали за архитектором. Марио, сияя, явно довольный собой, подошёл к графу, но заказчик тут же оборвал восторги итальянца:

– Чёрт побери! Что здесь происходит? – возмутился Анри.

– Всё идёт по плану, – улыбаясь, ответил архитектор.

– Но я просил только поменять мебель, шторы и кое-какой декор, – начал повышать голос де Круа. – А вы что сделали? Вы разрушили мой дом! – закричал он.

Итальянец растерянно посмотрел на заказчика:

– Но как? – растерялся он. – Вы же сами всё одобрили и подписали чертежи и сметы! Вот! – Марио побежал в соседнюю комнату, а через минуту вернулся с бумагами и ткнул в них пальцем – Вот! Смотрите! Здесь ваши подписи, все сметы тоже подписаны. По ним ваш банкир выплатил необходимые суммы и материалы уже в работе. Мастера трудятся целыми днями, – заговорил итальянец, с присущим этому народу темпераментом размахивая руками. Анри проверил: всё верно. На бумагах стояли его подписи. Он вспомнил, как уезжая, совершенно не вникал в суть того, что подсунул архитектор, и подмахнул все его идеи. Граф похолодел:

– Боже! И что это будет? – проговорил он.

– Bellezza! È bellissimo! 3– взмахнул руками Марио. – Это будет самый блистательный дом во всей Франции! – стал уверять итальянец. – Мы сделаем всё по самой последней моде! У вас будет всё самое лучшее! Весь Париж будет завидовать вам! – заверял он.

– Да, а куда я привезу свою жену? – не сдержался и вновь заорал граф, не разделяя восторгов архитектора.

Явно не понимая, чем возмущён заказчик, Марио захлопал глазами:

– Ваша жена останется довольна. Вот увидите.

Анри зарычал. Похоже, с итальянцем разговаривать бесполезно, понял он. Марио увлечён своим проектом и не понимает негодования хозяина. Оглядевшись, граф осознал, что и самому здесь оставаться невозможно, и только спросил:

– И сколько это будет продолжаться?

– Месяца два, – неуверенно ответил архитектор.

– Два месяца? – снова возмутился Анри. – Чтоб через месяц всё было готово, или я всех в порошок сотру! – закричал граф. – Все поняли? – мастера, замерев, смотрели с лесов на господина, явно не понимая его негодования. – Чтоб работали с утра до ночи, без этих ваших перерывов! Сделаете, как я сказал, ещё сверху добавлю денег каждому! – пообещал де Круа, и рабочие, обрадовавшись обещанию, сразу вернулись к работе, а раздраженный хозяин вышел на улицу. «Что ж, остается только ждать и жить во дворце», – шумно выдохнув воздух фыркнул граф, продолжая сомневаться, что такой ремонт продлится два месяца даже с его пожеланиями.

Очутившись в своём кабинете, Анри стразу наткнулся на Жерома. Парень обрадовался появлению патрона и доложил о событиях, произошедших в Париже за время отсутствия графа. Столица бурно обсуждала слухи по делу о ядах. Появлялись всё новые подозреваемые, а главное – фигурантами дела становились столь высокородные господа, что оно приобрело политический оттенок.

Граф вспомнил пролог этого дела… История, нашумевшая на всю страну, тогда задела и Анри. Все началось пять лет назад: в 1675 году после продолжительной болезни скончался его дальний родственник шевалье Годен де Сен-Круа, имевший чин капитана королевской гвардии. В квартире, которую снимал офицер, обнаружили предметы, весьма необычные для жилища бравого вояки. Оказалось, что де Сен-Круа располагал настоящей алхимической лабораторией с ретортами и перегонными кубами. Полиция опечатала квартиру покойного, но какие-либо следственные действия не предпринимала, поскольку шевалье скончался вроде как от естественных причин. Внезапно к королевским приставам явился лакей из дома маркизы де Бренвилье по имени Лашоссе и потребовал доступа в опечатанное помещение. Слуга уверял, что у де Сен-Круа хранились его деньги, и просил позволения забрать их. Чиновники, разумеется, лакею отказали, но решили повнимательнее присмотреться к жилищу покойного офицера. В результате в кабинете де Сен-Круа нашли шкатулку со склянками, наполненными какими-то веществами, непонятный список, а также письма маркизы де Бренвилье.4

Заинтересовавшись содержимым склянок, полицейские опробовали капли и порошки на кошках и собаках, в результате чего бедные животные издохли. Сыщики убедились, что де Сен-Круа изготовлял яды, и предположили, что, похоже, маркиза де Бренвилье как-то со всем этим связана. Позже лакей снова пожаловал на квартиру покойного, и полицейские поинтересовались у Лашоссе, что он знает об интересной шкатулке? Бедняга побледнел, страшно перепугался и пустился наутёк. Тогда служители правопорядка всерьёз занялись и слугой, и самой маркизой.

Когда будущая маркиза Мари Мадлен Дре д Обре вышла замуж за де Бренвилье, семейное счастье молодых длилось не долго. Супруг отличался распутным нравом и мотовством. Мари, недолго думая, ответила мужу тем же и нашла утешение в объятьях офицера Сен-Круа, сама пустившись во все тяжкие. Мадам не менее мужа швыряла деньгами и пристрастилась к выпивке и азартным играм. Супруги де Бренвилье, не стесняясь, изменяли друг другу и не видели в этом ничего плохого. Подобные открытые отношения маркизы с Габриелем шокировали высший свет, но особенно поведение Мари Мадлен возмущало её отца – человека строгих нравов. Господин Дре д'Обре занимал должность судьи и потребовал арестовать любовника распутной дочери. Полиция уважила просьбу большого чиновника, и вскоре офицера арестовали и препроводили в Бастилию. Именно в тюрьме Сен-Круа и познакомился с итальянским алхимиком Экзили, который имел репутацию искусного отравителя. Наверное, это знакомство и подвигло Габриеля сменить ремесло военного на преступное, но более оплачиваемое дело изготовления ядов, чем он и занялся, покинув стены Бастилии.

Когда в прелестную головку Мари пришла идея отравить отца – никому доподлинно неизвестно, но высокородная любовница решила избавиться от влиятельного родителя, мешающего ей вести разгульный образ жизни и донимающего своими нравоучениями и нудными проповедями. Кроме того, маркиза надеялась получить наследство, поскольку они на пару с мужем успели промотать и состояние де Бренвилье, и огромное приданное Мари, составляющее двести тысяч ливров. Дочь подослала на службу к Дре д'Обре подкупленного лакея. Слуга регулярно подмешивал господину в еду яд, и, разумеется, бедный старик начал болеть и чахнуть. Позже Мари Мадлен сама убедительно исполняла роль заботливой сиделки, ухаживающей за больным отцом, и лично подала несчастному бульон с последней порцией отравы. Господин Дре д'Обре скончался в страшных мучениях, но никто не заподозрил истиной причины смерти судьи, вскрытие не выявило следов какого-либо яда. Но Мари Мадлен ожидало разочарование: наследство оказалось не таким уж и большим, поскольку его пришлось делить с двумя старшими братьями, которые, как и отец, занимали высокие судебные должности.

В благотворительных целях маркиза де Бренвилье посещала больницу. Благочестивая женщина лично ухаживала за пациентами, не подозревающими, что получают из рук заботливой аристократки яд. В результате несколько человек скончалось, и Мари Мадлен, убедившись в эффективности снадобий Сен-Круа, позже отравила и братьев, а помогал госпоже в этом тот самый Лашоссе. Похоже, де Бренвилье совершенно не терзали угрызения совести, даже наоборот маркизе доставляло удовольствие отправлять людей в мир иной, потому как ещё объяснить желание Мари отравить свою сестру-монашку, надоедавшую ей чтением морали, а также собственную дочь, "потому что она дура"?

От подобной участи несчастных уберегло только то, что Сен-Круа скончался, и полиция заинтересовалась прекрасной Мари Мадлен. Маркиза успела сбежать из страны сначала в Англию, а потом женщина укрылась в одном из монастырей в испанской Фландрии. Осталось непонятным, зачем де Бренвилье изложила на бумаге все свои художества? Хотела замолить грехи, или наоборот безжалостной убийце было приятно осознавать, сколько людей она отправила на тот свет? Но для неё это оказалось роковой ошибкой. Испанские власти выдали преступницу Франции, и за Марри явился сам лейтенант Дегре.

Вскоре отравительница предстала перед судом. Улики против маркизы были неопровержимыми, и уставшая от преследования Мари на допросах призналась во всём. Лашоссе к тому моменту успели колесовать, а маркизу де Бренвилье подвергли пытке, а затем в июле 1676 года обезглавили.

Но следствие не закончилось. Маркиза успела признаться, что ей было известно о более ранних покушениях на Мазарини и на Кольбера. Получалось, преступления касались высокопоставленных лиц, а, следовательно, затрагивали сферу политики. Теперь полиция стала по-другому смотреть на неожиданную болезнь Кольбера, свалившую министра с ног. В число потенциальных жертв входил и сам Людовик XIV, который одно время получал письма с предупреждениями об опасности отравления. Анри в то время уже работал при дворе и видел эти письма, а в 1675 году король заболел, что вызвало огромную тревогу. После раскрытия подобных фактов де Круа вызывали в полицию, желая выяснить, не причастен ли граф к покушениям, раз уж имеет родственные связи с офицером-алхимиком.

Годен де Сен-Круа исходил из младшей ветви рода де Круа, но она не была столь успешной, как родственники старшей линии. Это и понятно: обычно главным наследником оставался старший сын, а младшим доставались сущие крохи. Но даже то немногое, что оставил его род, Годен не приумножил, а промотал в играх и попойках. Незадолго до смерти капитан заходил к Анри с просьбой помочь деньгами, но зная, что в пользу эти деньги не пойдут, граф отказал. Уже сколько раз Годен спускал всё, что ссуживал ему Анри, и графу надоело бессмысленно помогать беспутному родственнику. Шевалье тогда пригрозил отомстить, но Анри привык к его ругани и выставил капитана за дверь. После смерти офицера, доказывая, что не имел никаких серьёзных дел с родичем, графу пришлось серьёзно попотеть. Получилось, после смерти Годен выполнил своё обещание и попортил кровь Анри.

Между всего прочего в вещах шевалье нашли непонятный список господ, который заинтересовал сыщиков. После показаний маркизы следователь заподозрил в нём шайку заговорщиков. Фигурировало там и имя Анри де Круа. Но граф доказал, что перечисленные в списке господа просто одалживали офицеру деньги, и вскоре всё успокоилось.

Дело де Бренвилье не могло остаться тайной и взбудоражило парижское общество. Многие господа имели родственников и супругов, мечтающих о наследстве, никто не отменял и соперников по карьерной лестнице, а потому французов охватил страх быть отравленным. И подобные опасения имели под собой почву. Желая очиститься от грехов, господа на исповедях признавались в отравлениях, а проповедники доносили подобные факты до властей. Полиция приходила в ужас от всё множащихся преступлений. Медицинская наука, долго преследуемая церковью, не позволяла установить причину смерти, и сложно было разобраться: больной умер от яда или от естественной болезни. «Между тем, приобрести "эликсир наследства", как называли отраву, было проще простого. Благо в Париже проживало множество знахарей, алхимиков, колдунов, гадалок и прочих носителей тайных знаний. Заезжие иностранцы отмечали, что в столице Людовика XIV "алхимиков больше, чем кухарок". И почти все они либо сами умели готовить яды, либо знали, у кого их можно достать».

Боязнь отравления, разумеется, проникла и во дворец. Могущественный военный министр маркиз де Лувуа потребовал от Габриеля Никола де Ла Рейни тщательного расследования всех преступлений, связанных с ядами, и генерал-лейтенант полиции старался изо всех сил.

Однажды лучший сыщик Парижа, Франсуа Дегре, получил донос от небогатого адвоката по имени Перрен. Доносов лейтенант повидал на своем веку немало, однако сообщение адвоката заставило сыщика сразу заняться его проверкой. Накануне Перрен ужинал в доме известной гадалки Вигуре, где и познакомился с другой гадалкой Мари Босс. Адвокат с удивлением отметил на мадам дорогущий наряд, который не каждый дворянин мог себе позволить, поскольку стоило платье не менее пятнадцати тысяч ливров, а доход аристократа средней руки составлял около тридцати тысяч в год. Напоить тучную даму средних лет было сложно, но Мари оказалась настолько несдержанной в потреблении спиртного, что ближе к ночи её разобрало, и она начала хвастаться: "Ну и работенка! У меня в клиентах одни герцоги, маркизы и графы. От высокородных особ просто отбоя нет! – радовалась гадалка. – Еще три отравления – и можно уходить на покой с богатством в кармане!" Господа посмеялись, но Перрен, недолго думая, решил сообщить о признании колдуньи куда следует.

Лейтенант Дегре отнесся к доносу со всей серьезностью. Планируя взять болтливую гадалку с поличным, сыщик подослал к мадам Босс жену одного из своих подчиненных, будто бы желающую избавиться от скряги-мужа. Колдунья встретила клиентку со всем вниманием и вскоре подготовила для неё необходимые снадобья. После проверки подтвердилось, что это яд, и Дегре немедленно доложил о колдунье генерал-лейтенанту полиции. Ла Рейни приказал действовать, и Мари Босс вместе с родственниками и гадалкой Вигуре оказались в тюрьме. Вскоре арестованные наперебой начали давать показания, признаваясь в занятиях алхимией. Правда, поиск «философского камня» занимал колдунов меньше всего – они хорошо зарабатывали на приготовлении ядов. Но полицейских мало интересовали знания арестованных на бесовском поприще алхимиков, Дегре нужны были заказчики. Постепенно всплыли подробности, от которых бросало в дрожь даже бывалых полицейских, а когда стали известны имена покупателей, Ла Рейни и вовсе разволновался.

Вигуре и Босс продолжали давать показания, в деле появлялись все новые подозреваемые, и в поле зрения следствия попала очередная гадалка и колдунья Катрин Лавуазен, в клиентах которой ходил чуть ли не весь Версаль! Заинтересовавшись её бывшим любовником Лесажем, Дегре выяснил, что тот оказывал высокородным господам магические услуги, включавшие гадание, привороты и общение с дьяволом. Вскоре колдун был арестован. Лессаж был очень зол на Лавуазен, поскольку та в свое время выдала его полиции, и благодаря ей он несколько лет провел на галерах. Теперь колдун был готов сдать всех и каждого, но с особой охотой рассказывал о своей бывшей пассии.

Материалы следствия росли и множились. Узнав о деле, Людовик пожелал выжечь дьявольскую скверну каленым железом и приказал основать особый трибунал, который в память об органе, каравшем ведьм и еретиков в Средние века, громко назвали «Огненной палатой». Трибунал предполагал, что итог судилища будет таким же: сожжение на костре опаснейших врагов веры и престола. Первое заседание палаты над отравителями и колдунами, вступившими в сговор с сатаной, состоялось в 1679 году. А когда отец вызвал Анри с требованием, наконец, жениться, граф ещё шутливо подумал тогда: «Вот пришёл и мой ссудный день».

Поскольку в руки к де Круа частенько попадали письма господ со своими подозрениями и попытками обратиться напрямую к королю, графу приходилось вникать в суть дела о ядах. Вот и росли кучи кляуз на столе у Анри. Вспомнив всю эту историю, де Круа с сожалением взглянул на заваленный бумагами кабинет и понял: в любом случае ему пришлось бы жить во дворце – столько работы скопилось за его отсутствие. «Похоже, Париж страшно напуган, и каждый старается отвести от себя беду. Вон как, не жалея сил и бумаги, господа строчат доносы», – с досадой подумал граф и, попросив Жерома принести чего-нибудь поесть, сразу приступил к работе. Ночь уже давно с удивлением заглядывала через окно в кабинет господина, когда строки поплыли у Анри в глазах. Осознавая, что у него больше нет сил всё это читать, де Круа прошёл в соседнюю комнату и, свалившись на кровать, уснул.

Утром Анри снова принялся за работу. Большинство вопросов являлось делом силового министерства и ведомства Ла Рейни, и граф выказал недовольство Жерому: помощник и сам мог всё это отправить в нужные инстанции. Парень не согласился и выложил перед графом письма с кляузами на высокопоставленных господ, связанных с Кольбером. Парень знал о дружеских отношениях патрона с министром финансов и подумал, что министра следовало бы поставить в известность о подобных доносах. Де Круа внимательно изучил бумаги: в одном из посланий некий Хуго Сорель докладывал, что видел, как известная дама, скрываясь под вуалью, прошла в одно из заведений, пользовавшееся дурной славой. Об этом доме ходили слухи, будто там обитает дьявол и служатся «чёрные мессы». Доносчик утверждал, что когда женщина вошла в дом, встречающий её человек произнёс имя госпожи де Монтеспан.

Прочитав послание, де Круа решил незамедлительно доложить патрону о неприятном письме и тут же направился к министру. Жан-Батист Кольбер был сыном зажиточного купца из Реймса. Оказавшись на государственной службе, он вскоре обратил на себя внимание Мазарини, который назначил его своим управляющим. На этом посту Кольбер с такой ревностью и изобретательностью отстаивал интересы своего патрона, что Мазарини порекомендовал его Людовику XIV, и тогда ещё молодой король назначил Кольбера интендантом финансов. Кроме того, Кольбер ведал королевским строительством, изящными искусствами и фабриками. Работая до пятнадцати часов ежедневно, министр не обращал внимания на придворный мир и мнения света и ходил к королю пешком. Он привык ставить себе высокие цели, обладал широким кругозором, но в то же время был упрям и суров до жестокости – в общем, представлял собой политико-экономическими воззрениями своего времени.

Анри зашёл в кабинет и поприветствовал Кольбера. Господин встал навстречу графу:

– Здравствуй, де Круа! Такая неожиданность! Я ждал тебя только на следующей неделе, – радостно приветствовал министр посетителя.

– Я с удовольствием бы остался ещё на месяц, но Жером срочно вызвал меня: не справляется он один с наплывом писем, – посетовал Анри. – Боится брать на себя ответственность.

– Да, граф, незаменимый ты у нас, – хмыкнул Кольбер.

– Незаменимых не бывает! – возразил де Круа.

– Бывает, Анри, бывает, – серьёзно ответил патрон. – Можно поставить человека на должность, и вроде он выполняет ту же работу, но результат выходит совсем другим, – нахмурившись, вздохнул министр. – Чувствую, последнее время маркиз Лувуа копает под меня. Создание Огненной палаты было инициировано с его подачи. А следствием руководит де Ла Рейни. Генерал-лейтенант во всем слушается маркиза. Охрана, стерегущая арестованных, также подчиняется Лувуа, так что Его сиятельство имеет все возможности для манипуляции над процессом, и эту возможность он не упустит. Не зря Лувуа лично наведывался в Венсенский замок и лично допрашивал Лесажа. После этого визита колдун проявил редкую словоохотливость и даже оговорил маршала Люксембурга – старого соперника Лувуа на военном поприще, – возмутился Кольбер.

В самом деле, маршала обвинили в связях с дьяволом и прочих ужасах. Многие аристократы, проходившие по делу о ядах, предпочли бежать из страны, но только не Люксембург. Полководец сам явился в Огненную палату и был заключен под стражу. Однако обвинения против маршала рассыпались в суде, и его пришлось выпустить. Между тем обвиняемые продолжали говорить, причем большая часть подозрений удивительным образом касалась врагов министра Лувуа или их родственников.

– А я являюсь его главным соперником, – продолжил монолог министр. – Мир, который наконец -то подписали в феврале, позволил закончиться войне, которую вела Франция. Любая война разорительна для страны! – возмущался он. – И мои действия вызывают недовольства Лувуа и других высших чинов, которые хорошо погрели руки на этой бойне.

Когда, наконец, был заключён договор с голландцами, и мир лежал у ног Людовика, гордость монарха не знала границ. Он произнёс фразу, исполненную тщеславия: «Только моя воля позволила заключить этот мир, коего так желали те, от кого он не зависел». Французский народ разделял энтузиазм короля. Париж присвоил ему титул Людовика Великого, несмотря на огромные налоги и постоянный контроль, которому по воле короля обложили подданных. Но невозможно было встретить человека, будь то дворянин или простолюдин, который бы не превозносил монарха до небес и не выражал бы готовность отдать все свои силы и достояние на служение Людовику. А все проклятия, связанные с нуждой, вызванной войной, легли на голову министра финансов.

– Они затянули страну в финансовый кризис, и он продолжает углубляться! А я перешел к политике оздоровления, но тут же получил отпор! Нужно заставить откупщиков5, доселе грабящих государство, вернуть несправедно присвоенное. Моё подозрение в данной ситуации равнозначно уверенности. Король, похоже, недооценивает размеры беды. Он знает, что денег не хватает, но не понимает, что война не может «кормить» войну, и спокойно взирает на крушение моей доктрины, которая ставила своей задачей сделать его «самым богатым монархом в мире», – возмущался министр, зная, что Анри никому не передаст его слова и не переврёт их. – Я ненавижу рантье не меньше, чем монахов, считаю и тех, и других бездельниками! Я изыскиваю способ снизить курс ренты, стараясь уменьшить государственный долг, а этот Лувуа делает все, чтобы мне помешать, – возмущался Кольбер.

Анри, не перебивая, выслушал тираду болеющего за финансовое состояние дел Франции Кольбера, поскольку во многом соглашался с ним, и когда патрон излил своё возмущение, граф, наконец, смог доложить, зачем он пришёл.

– Я хотел сообщить вам не очень приятную информацию, – заговорил он. – Похоже, дело о ядах приобретёт ещё более политический характер. Сегодня мне в руки попало письмо, в котором говорится, как на «черных мессах» была не раз замечена Атенаис де Монтеспан.

Услышав имя, Кольбер озабочено взглянул на графа. Эта фаворитка короля входила в его партию и всячески им поддерживалась. Кроме того, она, являясь, по сути, главным врагом силового министра, не любила Лувуа. Правда последнее время Атенаис вышла из того фавора, каким пользовалась ранее. За многие годы, проведённые с ней, Людовик несколько охладел к женщине и теперь имел ещё одну официальную любовницу, маркизу де Мэнтенон, но король и до этого позволял себе заводить новых любовниц, не порывая со старыми, практически имея гарем из нескольких женщин одновременно.

– Где это письмо?

– Оно осталось у меня в кабинете.

– Срочно несите его ко мне, – потребовал Коьбер.

И не откладывая, де Круа направился обратно. Но на столе, где он оставил бумагу, граф ничего не обнаружил.

– Жером, где письмо с упоминанием знатной особы, которое ты мне передал с пометкой «очень важно»?

– Здесь оно было, у вас на столе, – удивлённо ответил подчинённый.

– Но его нет!

– Не может быть, – удивился Жером и сам пошарил по столу, не желая признавать отсутствие нужной бумаги. – Не могло же оно под землю провалиться, – шептал парень и даже заглянул под стол. Осмотрев всё вокруг, письма мужчины так и не обнаружили.

– Кто заходил ко мне? – нахмурившись, поинтересовался Анри.

– Никого не было, мессир, – пожал плечами парень.

– Ты никуда не выходил? – строго спросил граф.

– Нет… Хотя постойте! – вспомнил помощник. – Я буквально на минуту отлучался, – и пояснил: – Леон пошёл разносить рапорты и корреспонденцию по службам, а я собирался добавить ему ещё писем из пачки «неважное». Но меня не было от силы минуты две-три. Не могли же за это время его украсть? – удивлялся Жером.

Де Круа гневно взглянул на виновато хлопающего глазами помощника, но графу ничего не оставалось делать, и он вернулся к Кольберу ни с чем.

– Плохо, – нахмурившись, произнёс министр. – Как бы узнать, кто его мог взять? – задумался он.

– Что нам это даст? Его, скорее всего, всё равно пустят в ход, кто бы это ни был, – предположил де Круа.

– Мы могли бы продумать, по кому, прежде всего, собирается ударить этот человек, и отсюда строить защиту. Но то, что, прежде всего, пострадает мадам де Монтеспан, – это бесспорно, – вздохнул министр. – Хотя, если Лувуа решит доказать её причастность к делу, он это сделает. Его люди умеют добиваться нужных показаний, – был уверен Кольбер.

Анри совсем не нравилось находиться между двух огней. Он уважал своего непосредственного начальника Лувуа. Правда маркиз часто разговаривал несколько грубо и заносчиво, хотя по возрасту был не на много старше графа, но и Кольбера де Круа уважал не меньше и был многим ему обязан. Обсудив ситуацию, Кольбер решил заранее подготовить хороших адвокатов для Атенасис. Министр не бросал своих людей, тем более влияние женщины на короля было ещё достаточно велико.

Неожиданно патрон поинтересовался:

– Ну а что твоя жена? Как устроилась на новом месте? – сменил он тему.

– Она не приехала со мной, – ответил граф и, заметив удивлённый взгляд, объяснил: – Перед отъездом я затеял ремонт, но мой архитектор так увлёкся, что, похоже, мне не скоро удастся попасть в собственный дом, – печально хмыкнул Анри.

Кольбер улыбнулся:

– Ох, уж эти итальянцы! Мы сами виноваты… Следуя за модой, часто обращаемся к ним. Ну и что ты планируешь делать?

– Не знаю, как быть, – признался де Круа. – Искать дом или подождать немного? Может, всё же архитектор управится в отведенный мною срок, – растеряно ответил граф.

– Ну, если понадобится помощь, обращайся. У моего знакомого пустует замечательный домик. Правда ближе к окраине и до дворца далековато. Но если потребуется, думаю, мы сможем с ним договориться по сходной цене. Можешь написать жене, пусть выезжает.

– Я бы не хотел, чтоб она передвигалась одна, – озабоченно нахмурился Анри.

Кольбер с удивлением взглянул на де Круа, и ему пришлось рассказать о нападении и расследовании, проведённым для него Матье.

– Да, это серьёзно, – согласился патрон. – Я и не думал граф, что твой брак имеет подобную подоплёку, – удивлённо произнёс министр. – Оказывается, с помощью юной герцогини ты можешь подняться по иерархической лестнице? В этом есть свой смысл, – одобрительно взглянул Кольбер.

– Если честно, я не думал о выгоде, когда решил жениться на Шарлотте, – ответил Анри. – А вот мой отец зацепился за эту возможность и даже хочет переговорить с вами, надеясь протащить меня в пэры. Даже не дожидаясь совершеннолетия ещё даже не рождённого сына, – усмехнулся граф.

Внимательно изучая собеседника, министр проговорил:

– Твой отец молодец. Далеко смотрит. Знаешь, де Круа, я готов встретиться с ним и помочь тебе. Мне нужны свои люди в парламенте. Тем более эти зазнавшиеся лорды своей тупостью меня порой бесят. Они держатся за отжившие себя законы и не дают развиваться прогрессу.

– Хорошо, я сообщу ему, что вы готовы с ним встретиться, – обрадовался Анри, что так легко смог выполнить просьбу отца.

Вернувшись к себе, граф сразу же написал домой о разговоре с Кольбером.

Покончив с делами, Анри решил написать жене и, думая, с чего начать, озадачено уставился на чистый лист бумаги. Мужчине никак не давались слова, которыми он хотел бы обратиться к любимой. Перебираемые в голове строчки, ложась на лист, превращались в какие-то бездушные буквы и не выражали того, что чувствовал де Круа, и казались ему безжизненными и сухими. Даже само обращение к Шарлотте вызвало затруднение у графа. Дорогая, милая, любимая – всё звучало как-то холодно и банально.

Анри сидел и злился, не зная, как быть. «Да, Леджар бы уже написал такое стихотворение, что сердце любой девушки растаяло, – вспомнил граф признание менестреля в балладе, исполненное на свадьбе в деревне. – Как эти поэты находят слова?» – вздохнул Анри и всё-таки нацарапал первую строчку: «Любимая моя Шарлотта». «Нет!» – подумал он. – «Шарлотта, любимая моя!» Ему показалось, так лучше, а потом вроде пошло легче. Граф написал, как он скучает и мечтает быть снова с ней и как изнывает по ночам, тоскуя по любимой, и сообщил о сложившихся обстоятельствах, которые не позволяют супруге пока приехать к нему в Париж. Де Круа надеялся забрать её чуть позже, когда отремонтируют его дом, и просил не обижаться, поскольку он любит только её. Перечитав послание, Анри всё же остался недоволен. Письмо казалось ему холодным, но ничего лучшего у него не получалось. Граф вообще до этого никаких любовных писем не писал, если не брать в счёт записки о предложении свидания. Разве можно доверить бумаге те чувства, которые он испытывал, думая о Шарлотте?! И снова вздохнув, де Круа решил отправить письмо таким, как есть. Запечатав конверт сургучом, он отдал его Леону, а сам вернулся к работе. Не желая чувствовать тоску, разрывающую сердце, Анри полностью погрузился в дела, стараясь меньше думать о жене.

Глава 3

Спустя три дня де Круа зашёл проверить, как идет ремонт в его доме. Надо отдать должное, мастера действительно торопились, и работа заметно продвинулась. Решив всё-таки разобраться, чего теперь ожидать на выходе, Анри попросил архитектора заново показать, что же он перед отъездом не глядя подмахнул. Итальянец с азартом показывал чертежи и зарисовки, затем провёл хозяина в гостиную, где уже наносили фреску на центральную стену, и рассказал, какая роспись должна появиться на потолке. Граф ответил, что и одной более чем достаточно, а остальные стены пусть оставит в покое:

– Если уж очень понадобится, повесим картины, а на потолке не стоит ангелов городить. Это дом, а не храм, – проворчал де Круа.

Архитектор запротестовал:

– Потолок тогда будет казаться пустым и нарушит задуманную мной композицию!

В результате сошлись на облаках по периметру, но только с условием, что это не задержит сроки окончания ремонта. В итоге, когда Анри понял замысел итальянца, он согласился: действительно, интерьер будет изысканным, и Шарлотте, скорее всего, понравится. Своим одобрением граф бесконечно порадовал Марио, и итальянец, сверкая глазами, раскланялся.

Раздумывая, стоит ли искать жильё или лучше немного подождать и привезти жену уже в новый дом, де Круа неожиданно понял: он не сможет вырваться даже на три дня, а вместе с супругой может получиться ещё дольше. Пусть Шарлотта и великолепная наездница, но вряд ли девушке понравится больше суток трястись в седле почти без отдыха, и Анри решил: наверное, придётся подождать. Кроме того, графу необходимо было разобраться с делами, и всё равно молодой супруге пришлось бы целыми днями сидеть одной, подруг здесь у неё нет, а в замке у родителей продолжала гостить Луиза, и жене там будет веселее, – предположил де Круа.

Предупредив мастеров, что станет регулярно заходить и проверять выполнение работ, Анри вышел из дома и у порога столкнулся с виконтом де Безьером. Граф очень обрадовался встрече.

– Мне вчера сказали, что ты приехал, – воскликнул Рене. – Вот и решил навестить тебя с утра, – пояснил он. – Ты что, к себе не пригласишь? Боишься, что сглажу твою молодую жену? – засмеялся виконт.

– Шарлотта со мной не приехала, – сообщил граф. – И если ты зайдёшь внутрь, – кивнул Анри головой в сторону двери, – то поймешь, почему, – и чтобы друг не задавал вопросов, вернулся с приятелем в дом.

Оценив масштаб разрухи, устроенный итальянцем, Рене только присвистнул:

– Ну, брат, я думал, ты только кровать поменяешь. А тут! – хмыкнул он.

– Я тоже так думал. Но перед отъездом взял и подписал всё, что подсунул мне этот проходимец, и вот видишь… – вздохнул де Круа.

Вспомнив, насколько граф был рассеян перед свадьбой, приятель не удивился, а только захохотал:

– Да, Анри, ты тогда был явно не в себе. Мы с Гильёмом это заметили. Ну что ж, раз ты один, ждём тебя вечером в «Весёлой кобыле».

– Не знаю, – не уверенно ответил де Круа. – Все словно взбесились: пишут и пишут просьбы, жалобы, доносы. С этим делом об отравлениях все друг на друга строчат без устали, и всё это попадает ко мне. Я скоро мозоли на пальцах натру, отписывая рапорты к письмам, – раздражённо пожаловался граф.

– Да, Париж напуган, – согласился виконт. – Боком выходят повсеместно принятые браки по расчёту. Но думаю, тебя эта участь минует. Помню, какими глазами Шарлотта смотрела на тебя, поэтому вряд ли она захочет травить супруга. Разве что твоих любовниц, – засмеялся друг.

– Или мои любовницы её, – задумчиво проговорил Анри, вспомнив о пропажи письма. Буквально накануне к нему заходила Диана. Граф снова вежливо выставил женщину. «Может, это она стянула письмо? Но зачем?» У де Круа пока ничего не складывалось с исчезновением документа, и это его раздражало.

– Нет, мы всё же ждём тебя в «Весёлой кобыле»! Ничего не случится, если твои дела пару часов подождут. Мы столько не виделись, – не отставал друг.

Пообещав подумать, Анри отправился ко двору разбираться с посланиями. Надо сказать, это получалось у графа довольно быстро. Он уже научился просматривать лист наискосок, выделяя самое главное, и, если его ничего не привлекало, тут же отдавал письмо Жерому или Леону. Жером в присутствии патрона стал более уверенным и уже по-хорошему включился в работу и живо дописывал рапорты к каждому прошению и обращению. Отбракованные письма отправлялись на стол к Леону, которые парень проворно разносил по инстанциям или просто выбрасывал совершенно уж бестолковые. Мечтая, наконец, поесть по-человечески, Анри решил, что действительно стоит вечером встретиться с друзьями, и направился в любимый трактир.

Весь трактир шумно приветствовал графа, радуясь его возвращению. Приятели обсудили волнующие события, а Анри рассказал, как он проводил время в поместье и о деревенской свадьбе. За разговором приятели не заметили, как остальные посетители заведения дошли до нужной кондиции и начали петь и завели «Таверну». Слова песни про выпивку неизменно поднимали настроение завсегдатаям кабака, и мужчины истошно орали «Хей!», чокаясь кружками. Песня закончилась, и графу вдруг сделалось грустно. Он вспомнил Шарлотту и как хорошо было ему с любимой там, в деревне, и сердце мужчины охватила тоска. Заметив состояние друга, Рене похлопал его по плечу и предложил:

– Давай выпьем за твою жену, – господа за это с удовольствием подняли бокалы, а Гиьём как всегда бесцеремонно поинтересовался:

– Я тут подумал, Анри, может, ты специально не привёз жену в Париж? Боишься, что половина рогоносцев, которые стали таковыми по твоей вине, захотят отплатить тебе той же монетой? – засмеялся он.

Рене осуждающе взглянул на друга: маркиз, как всегда не подумав, подначивает. Виконт сразу заметил, что, несмотря на беззаботный вид, глаза Анри оставались печальными. Услышав предположение Гильёма, граф усмехнулся. Подобная мысль приходила в голову де Круа, но он знал, что его жена не похожа на многих женщин при дворе, и доверял ей. Но так же Анри понимал, насколько Шарлотта доверчива, а потому вполне может попасть в ловушку, ловко расставленную дворцовыми интриганами. Вот этого он действительно боялся. Правда, признаваться в своих чувствах к супруге де Круа даже друзьям не собирался. Анри полагал, что так он становится слабее.

Ближе к полуночи господа засобирались по домам, но поскольку графу было некуда идти, и никто его не ждал, Гильём предложил Анри переночевать у него. Друг согласился, но в доме у маркиза де Круа долго не мог уснуть: образ Шарлотты не покидал воображение графа, его сердце сжималось от тоски, и, обнимая подушку, Анри проклинал итальянца с его ремонтом и себя: почему он сразу не забрал супругу с собой в Париж? После этого вечера де Круа, не желая страдать от разлуки, уже не расслаблялся, а с головой ушёл в работу и ложился спать, кода уже валился с ног от усталости. Правда, мысли о любимой часто посещали его, и Анри оставалось утешаться тем, что каждый минувший день приближает их встречу.

Через неделю в Париж неожиданно нагрянул отец. Маркиз привёз сыну письмо от жены. Анри несколько раз перечитал послание, и душа мужчины наполнилась счастьем и тоской одновременно. Шарлотта писала, что скучает и мечтает вновь увидеться. Для графа это признание звучало приятней музыки: она тоскует по нему! Анри слышал голос любимой, видел печальные огромные глаза, и ему хотелось обнять супругу, но у мужчины не было возможности сделать это, и он печально вздохнул. Де Круа ещё раз взглянул на листок, покрытый ровными изящными строчками, и поинтересовался у отца, почему он не привёз Шарлотту с собой, но Генрих недоумённо пожал плечами:

– Я как-то не подумал об этом. Да и чего ей здесь делать? У нас в замке девочке гораздо лучше, чем в вашем душном Париже. Они с Луизой прекрасно проводят время!

С грустью вздохнув, Анри поднёс письмо к лицу, вдыхая аромат духов жены, и, аккуратно сложив, спрятал листок в нагрудный карман: пусть греет сердце.

Генрих де Круа приехал в столицу, полный решимости осуществить задуманный им план, и ожидал встречи с Кольбером. Анри выполнил желание отца и проводил его к министру. Вернувшись, Генрих просто сиял: по-видимому, господа обо всём договорились.

– Через три дня при дворе намечается большой бал, и я намерен остаться, – довольный собой доложил отец. – Кольбер обещал свести меня с нужными людьми.

– Отец, не слишком ли ты торопишь события? – снова забеспокоился сын.

– Ничуть. Я всё делаю аккуратно и пока только забрасываю наживку, пусть обсасывают и привыкают к ней, – хихикнул маркиз. – А уж потом будем действовать наверняка.

– А где ты собираешься жить? Видел, что творится в моём доме? – растеряно спросил Анри.

– Не беспокойся. Я уже устроился недалеко от дворца, в номерах. Кстати, я рассчитываю и тебя видеть на балу, – безапелляционно заявил Генрих.

– Вообще-то я не собирался идти, – возмутился сын и пояснил: – У меня накопилось много дел, и я допоздна занимаюсь только работой.

– Я не заставляю тебя отплясывать на балу весь вечер. Как раз наоборот, тебе необходимо представиться нужным людям, – настаивал отец.

– Меня и так все знают, – фыркнул Анри.

– Это совсем другое, дорогой. В таком деле требуется лично переговорить с каждым человеком и договориться с господами о дальнейшем взаимодействии. Не переживай, это не займёт много времени, а потом можешь спокойно оставить бал и вернуться к своим делам, – миролюбиво сообщил маркиз, и сыну пришлось согласиться.

Накануне бала граф де Круа получил письмо от Бореля. Сыщик сообщал, что оба де Маси не собираются отказываться от идеи заполучить внучку герцогини д Амбуаз в жёны Шарлю. Луи де Маси нанял новых головорезов и ждёт удобного случая для нападения. Матье был уверен, что в замке де Круа есть человек, который снабжает барона информацией, но он не может пока выяснить, кто это. Сыщик заверял, что Адель неотступно следует за Шарлоттой, не позволяя госпоже одной углубляться в парк, не то чтобы отправляться на прогулку в лес, поэтому графу не следует сильно беспокоиться, поскольку его жена находится под бдительным присмотром служанки, а бандиты вряд ли решатся напасть на знатную даму в пределах замка.

Прочитав послание, де Круа несмотря на все заверения Бореля ужасно разволновался и его сердце сжалось. Анри захотелось всё бросить и отправиться к супруге, но здравый смысл сдерживал мужчину. Граф убеждал себя, что в замке Шарлотта в безопасности, а ему необходимо закончить работу. Кроме того, Анри понимал, насколько разозлится отец, если сейчас он покинет Париж: маркиз же старался ради него. Де Круа взял себя в руки и вновь занялся разбором посланий, но беспокойные мысли постоянно возвращали его к любимой.

Балы при дворе проводились с регулярным постоянством. Практически каждую неделю знатная публика собиралась на светские приёмы. Королю-Солнцу приходилось чем-то занимать мучающуюся от безделья свору дворян, дабы аристократы, увлёкшись танцами и любовными интрижками, не имели свободного времени для интриг дворцовых и заговоров против него самого, поскольку каждый бал требовал тщательной подготовки. Желая произвести фурор, вельможи заказывали наряды и украшения, закладывали блистательные экипажи, заботились приобретением модных аксессуаров, таких, как шляпы, веера, табакерки и прочие дорогостоящие безделушки, без которых не могли обойтись высокосветские щёголи. Никому не хотелось «ударить в грязь лицом», и дворцовых снобов заботило лишь впечатление, которое они произведут на окружающих. Господа не желали получить осуждения от охочей до сплетен знати, а также стать объектом придирчивой критики не менее наблюдательных парижан. Придворные разучивали танцы и постигали «тайные» знаки, томились в ожидании любовных похождений и обсуждали очередной адюльтер известного господина либо дамы. В результате головы аристократов, радеющих лишь о нарочитой показухе, были забиты мыслями о сопутствующей очередному празднику мишуре. Сумасшедший водоворот тщеславия, захватив родовитую публику, цепко держал господ в жадных объятиях, не позволяя выбраться из него и трезво взглянуть на себя со стороны. Увлечённое швырянием золотой пыли в глаза заносчивое сборище опускалось всё глубже в пучину плотских и алчных утех и совершенно не задумывалось, какой ценой обходятся королевские развлечения нещадно обираемому и задушенному налогами народу. Для удовлетворения своей непомерной гордыни придворные спускали целые состояния, когда остальное население страны страдало от нищеты и голода.

Версаль вовсю шумел весельем, когда в огромный зал пожаловали отец и сын де Круа. Появление Анри вызвало некоторое недоумение в обществе. Господа жаждали оценить юную супругу графа, и отсутствие при нём жены вызвало радостно-ядовитые кривотолки среди публики. Когда же Генрих де Круа завёл разговоры о возможности для Анри заседать в палате пэров вместо будущего малолетнего внука, всем и вовсе стала понятна истинная причина столь неожиданной свадьбы известного светского повесы и богатого холостяка. Придворных изначально удивлял подобный брак, никто не видел в нём выгоды для де Круа. Разговоры о том, что Анри вынужден был жениться, дабы не пострадала его дворянская честь, развлекали господ, но по большому счету никто не осудил бы графа, если бы тот отказался жениться на опозоренной девушке. «Сама виновата», – сказали бы многие и от души посмеялись бы над глупышкой. А теперь задуманная отцом многоходовая комбинация стала очевидна и снискала уважение среди дворян гораздо больше, чем если бы они посчитали причиной женитьбы большую любовь. Подобный вывод знати самого Анри вполне устраивал. Таким образом, мужчина надеялся обезопасить свои чувства к Шарлотте от врагов. Убедив себя в ничтожности значения для графа его жены, дамы, делавшие ставку на де Круа, моментально оживились. Но Анри откровенно скучал и не проявлял интереса к изворотливым особам, посылающим ему призывные знаки, и в том числе не замечал ни томные взгляды Франсуазы, ни пылкие взоры Дианы. Графу давно порядком надоели бесконечные рауты с их жалкой суетой и мелкими интригами, и он покорно танцевал с дамами, назначенными ему церемониймейстером. Все танцы при дворе следовали по определённым правилам, и от этого становилось ещё скучнее, и Анри с нетерпением ждал момента, когда отец позволит ему удалиться. В перерыве между танцами де Круа заметил Гильёма и Рене. Сразу повеселев, он направился к друзьям. Генрих де Круа уже успел заручиться поддержкой в продвижении сына у отца Гильёма, герцога д’Эсенваля. Не оставил маркиз без внимания и отца Рене, надеясь на помощь дальнего родственника короля.

– Анри, я не ожидал, что ты решишься подняться настолько высоко, – удивлённо произнёс виконт.

– Я и сам не ожидал этого, – поморщившись, ответил граф. – Потому отец так обрадовался моему выбору и сразу ухватился за помолвку с Шарлоттой, – пояснил он.

Рене понимающе взглянул на друга и поддержал:

– В этом нет ничего плохого. Ты больше других заслуживаешь продвижения и лучше многих пэров сможешь решать дела государства.

– Ты скажи это королю, – не желая быть услышанным посторонними, тихо проронил Гильём. – Наш монарх не любит людей, превосходящих его в чём-либо: в уме, таланте, деньгах и даже в любви, – ухмыльнулся маркиз. – Толковые люди Людовику достались по наследству. А новых он особо не продвигает и не заботится, что оставит после себя.

Согласившись с мнением маркиза, друзья заговорчески переглянулись, но тут объявили новый танец, и кавалерам пришлось направиться к девушкам, объявленным церемониймейстером. На этот раз Анри досталась Сюзанна де Додвиль. Девица радостно скакала возле графа, попутно посылая торжествующие взгляды Франсуазе, оставшейся стоять у стены. Тут де Круа заметил Шарля, важно направляющегося к мадмуазель де Ловаль. «Выполз гусь» – зло подумал граф, зная о заговоре, который готовит барон с отцом против него и его жены.

По окончании танца Генрих де Круа представил сына двум родовитым господам. Желая угодить отцу и стараясь произвести хорошее впечатление, Анри переговорил с каждым. Так за вечер графу несколько раз приходилось разговаривать с нужными людьми по желанию де Круа-старшего. Маркиз, похоже, был в ударе и ближе к ночи, развалившись в кабинете сына и счастливо потягивая вино, рисовал радужные картины будущего. Анри безучастно слушал отца. Душа графа находилась рядом с Шарлоттой, и ему не терпелось встретиться с супругой. Когда маркиз, наконец, закончил монолог, Анри попросил отца, как только он вернётся в замок, отправить Шарлотту в сопровождении Пьера де Форше в Париж. Но, как оказалось, Генрих не торопился домой, а планировал остаться в столице, целенаправленно продвигая свою идею в жизнь. Тогда Анри не выдержал:

– Для исполнения задуманного нам нужен ребёнок! А как, скажи, мы получим его, если я не могу спать со своей женой? – в конце концов разозлился сын.

– Так вот что тебя заботит! – понимающе засмеялся отец. – Ты прав, нужно как-то привести Шарлотту сюда. Но с другой стороны, неделей раньше, неделей позже – это погоду не делает, – спокойно ответил Генрих.

Зло взглянув на отца, граф направился к своему столу, и ему ничего не оставалось делать, как снова заняться работой.

Пошла четвертая неделя разлуки супругов. Генрих де Круа так и не собирался возвращаться обратно, а Анри всё не мог разобраться с делами. Отделка дома была далека от завершения, хотя срок, поставленный де Круа, подходил к исходу. Граф становился всё более раздражительным, порой его просто трясло от злости. Нервное состояние патрона заметили и его подчиненные. Молодые люди старались лишний раз не тревожить господина, но де Круа начинал орать из-за любой провинности, чего раньше за ним не водилось. Жером и Леон никак не могли взять в толк подобное поведение графа, а Анри продолжал беситься, не зная, как ему быть, чтобы встретиться с любимой.

Глава 4

Дни, проведённые в замке вдали от мужа, казались Шарлотте неимоверно длинными. Девушка отчаянно тосковала, и даже присутствие подруги не радовало её, как раньше. Она понимала, насколько привязалась к графу, он стал просто неотъемлемой частью её жизни. Мысли уносили её к Анри, омрачая красивое личико юной мадам. Общение с Луизой и Рамоном ненадолго отвлекало Шарлотту, но оставшись одна, она, страдая от одиночества, скучала, с нетерпением ожидая, когда муж вернётся и заберёт её в Париж. Вскоре от графа пришло письмо. Прочитав его, девушка поняла, что скорой встречи ждать не стоит, и страшно расстроилась. Шарлотта не понимала, зачем ей дожидаться завершения ремонта дома? Она не столь притязательна, ей вовсе не нужны шикарные апартаменты… Письма от супруга больше не приходили, и, в конце концов, глупышка решила, что Анри, окружённый светскими красавицами, просто забыл про неё и не хочет видеть. Ночами, ругая себя за то, что поверила в любовь графа, бедняжка плакала и терзала себя мыслями, зачем она влюбилась в него так сильно. Потом вспоминала, как была счастлива с Анри, и её душа рвалась на части.

Генрих де Круа всё не возвращался, и Шарлотта не имела возможности получить какое-либо известие о муже. Замечая заплаканные глаза подруги, Луиза всячески успокаивала её, но она также не понимала, почему Анри не едет за женой или не вызовет её к себе. Зная своего брата, сестра тоже начала подозревать, что Анри охладел к бедняжке, и снова злилась на брата и ненавидела его. Когда Луиза с мужем уехали домой, Шарлотте стало вовсе невмоготу, она чувствовала себя совершенно одинокой и всеми покинутой. Девушка старалась занять себя тренировками, но одной заниматься оказалось несподручно. Правда выяснилось, что Адель тоже умеет обращаться с оружием, и дамы, стреляя из пистолетов по мишеням или метая ножи, состязались, кто более меткий. Надеясь отвлечься, Шарлотта пыталась выехать на конные прогулки, но Адель, придумывая различные предлоги, вплоть до болезни её лошади, стояла стеной, не выпуская хозяйку дальше границы парка. Даже не давала госпоже выехать в поместье к бабушке, где Шарлотта рассчитывала позаниматься с Пьером и как-то развеяться.

Вечера вынужденная затворница проводила с матерью Анри. Когда все близкие разъехались, Мария тоже испытывала грусть одиночества и старалась отвлечь девушку от печальных мыслей. Женщины вместе занимались рукоделием, советовались, какие книжки лучше почитать, и обсуждали прочитанное, а часто просто беседовали за чашкой чая. Маркизе нравилась невестка, она ещё раньше поняла, что Шарлотта любит её сына, и матери было очень жаль её, она видела, как бедняжка изводит себя.

Одним прекрасным утром Шарлотта завтракала со свекровью на террасе, когда к замку подъехала карета, и из неё вышла маркиза Антуанет де Бур – давняя подруга Марии де Круа. Женщина следовала проездом из Парижа и решала завернуть к приятельнице на несколько часов, повидаться и обсудить последние сплетни. Расположившись за столом, дамы пили чай со сладостями, привезёнными Антуанет из столицы, и вспоминали старых знакомых. Маркиза высказала несколько комплиментов девушке (какая хорошенькая невестка у де Круа) и перешла к рассказу о новостях двора. Шарлотте очень хотелось хоть что-то услышать об Анри, но она стеснялась расспрашивать о муже и практически не участвовала в разговоре, а только слушала.

Конечно же аристократка выложила и последние страшные слухи про отравления. Поведала Антуанет и о порошках наследства, и о чёрных мессах, проводимых знатными дамами, желающих удержать и приворожить любовников, а также о человеческих жертвоприношениях, что повергло провинциальных слушательниц в леденящий трепет. Женщины искренне ужасались тому, что творится в Париже и при дворе, и де Бур, подозревая, что дамы не доверяют её словам, обращаясь к подруге, произнесла:

– Если вы не верите, можете спросить у вашего сына, дорогая. Граф в курсе всех этих дел, на его посту ничто не проходит мимо, – уверенным тоном выложила Антуанет.

– Как он там? – поинтересовалась мать. – Анри ничего не пишет.

– Конечно, когда ему! Если граф не занят делами, то присутствует на балах, проводимых при дворе. Это обязательно! Тем более такой красавец! Женщины так и вьются возле него! Не знаю, милочка, – взглянула дама на Шарлотту, – как вы рискнули отпустить его одного в Париж?! Хотя наших мужчин никогда не останавливало наличие рядом жены, – констатировала маркиза, даже не подозревая, какой удар нанесла по сердцу девушки.

Антуанет как ни в чём ни бывало продолжила болтать про весёлую жизнь при дворе и вспомнила последний слух, который постепенно заполнял Парижские салоны. Гостья похвалила супруга Марии за такой продуманный ход, отметив, насколько Генрих де Круа умело готовит почву для вхождения сына в парламент с помощью брака с Шарлоттой. Матери сделалось неловко. Муж и сын не вводили женщину в курс дела, и она, взглянув на невестку, почувствовала, как эта новость задела бедняжку. Девушка, изменившись в лице, побледнела и, вспомнив о якобы неотложных делах, извинилась и последовала в замок.

Шарлотта уединилась в библиотеке и, погрузившись в думы, просидела там до вечера. В конце концов, девушка пришла к абсолютной уверенности, что Анри женился на ней исключительно из желания получить титул герцога для своих детей и рассчитывал сам попасть в плату пэров. Сначала глупышка безутешно плакала, потом словно дьявол вселился в неё, и она решила во что бы то ни стало поговорить с мужем. И если всё это окажется правдой, пусть граф получит свой чертов титул, а она уедет обратно в поместье к бабушке и больше никогда не встретится с ним! Твердо решив поступить именно так, юная герцогиня направилась к конюшне и приказала на утро готовить карету: она уезжает в Париж! Вернувшись в свою комнату, Шарлотта приказала Люси собираться, но тут вбежала Адель: конюх рассказал служанке о распоряжении молодой госпожи.

– Что вы задумали? – взволнованно обратилась женщина к Шарлотте. – Никуда вы не поедете! – возмутилась она.

– Кто мне запретит? – с вызовом ответила девушка.

– Вы не можете ехать! Вы не представляете, насколько это опасно!

Но, не обращая никакого внимания на протесты служанки, хозяйка продолжала собираться. Тогда Адель помчалась за поддержкой к маркизе. Услышав новость, мать забеспокоилась. Догадавшись, что это её подруга расстроила невестку настолько, что та решилась на отчаянный поступок, Мария поспешила к девушке в надежде успокоить. Но увидев, насколько Шарлотта решительно настроена, женщина растерялась, не зная, как остановить её.

– Шарлотта, детка, нельзя так рисковать! Девушке одной небезопасно на дорогах! Мало ли что может случиться в пути?

– В самом деле, мадам, – вступила в разговор Люси, – а где вы будете ночевать? Одна в кабаке среди пьяных мужчин? – служанка понимала, ей придётся ехать вместе с госпожой, и её не вдохновляла подобная перспектива.

– Я не буду останавливаться и переночую прямо в карете, – упрямо ответила Шарлотта.

– Как же вы сможете ехать ночью? Дороги совсем не видно. Да и лошадям нужен отдых, а за один день вы явно не управитесь, – пыталась вразумить девушку Адель.

– А если с тобой что случится, что я скажу Анри? – забеспокоилась мать.

– Его огорчит разве то, что он не сможет попасть в палату пэров, – печально задумавшись, проговорила Шарлотта, и её глаза наполнились слезами.

Понимая терзания невестки, Мария проклинала длинный язык маркизы де Бур и придумывала всё новые доводы, но Шарлотта оставалась непреклонной. Адель прикинула: ночью у неё нет возможности отправить гонца к Пьеру, а утром, если хозяйка не изменит решение, де Форше не успеет добраться до них, скорее всего, они окажутся уже далеко. Служанка всерьёз беспокоилась за девушку. Муж предупредил её о грозящей опасности, и Адель, не зная, как ей быть, мысленно костерила всех мужиков вместе взятых, бросивших девочку одну под её хлипкую защиту. Женщина прекрасно понимала: в случае реальной угрозы от нескольких мужчин им не отбиться. Но жена сыщика все же решила поехать вместе с Шарлоттой:

– Вы как хотите, мадам, но меня приставили к вам, и я поеду вместе с вами, – твёрдо заявила Адель.

Шарлотта не возражала, и служанка обратилась к маркизе:

– Ваше сиятельство, прикажите, чтоб подготовили заряженные пистолеты, и чем больше, тем лучше. Мы заберём все, что есть в замке, – попросила женщина и, обращаясь к Шарлотте, добавила: – А вы, мадам, захватите свою шпагу и кинжал. И будет лучше, если вы отправитесь в своём тренировочном костюме. Только юбку свою накиньте, не стоит лишний раз привлекать внимание мужчин, а ваше платье пусть наденет Люси, – по-хозяйски распорядилась служанка.

Люси испугалась. Зачем ей наряжаться в знатную даму? Похоже, здесь что-то не чисто, – догадалась она.

– Не переживай. Ты особо никому не нужна. Когда разберутся, кто ты, сразу отпустят, – попыталась успокоить служанку Адель, но эти слова ещё больше напугали бедняжку.

– Вы так говорите, будто точно знаете, что на нас нападут, – жалобно захныкала Люси. – И с чего вы взяли, что меня отпустят? А вдруг грабители решат надругаться надо мной, – пролепетала она.

– Ничего я не знаю, – проворчала Адель. – Надеюсь, всё обойдется, а если хочешь защитить свою честь, тоже возьмешь с собой нож или пистолет, – посоветовала женщина.

Окончательно перепугавшись, Люси побледнела, но ей не предоставляли выбора, и служанке пришлось подчиниться. Платья Шарлотты горничной оказались малы, тогда Мария де Круа принесла своё. Наряд маркизы пришёлся как раз в пору, и по завершении сборов женщины разошлись спать. Мать надеялась, может, за ночь девочка успокоится, и ей удаться уговорить невестку остаться, но увидев утром Шарлотту в мужском одеянии, Мария поняла: она только укрепилась в своём решении. Девушка держалась абсолютно уверено, и её твёрдый взгляд говорил о полной решимости исполнить задуманное. Маркиза расстроилась, и ей ничего не оставалось, как, снабдив провизией и оружием, проводить супругу сына в путь.

К главному входу подали подаренную королем карету, и женщины вышли из замка. Пистолетов в рабочем состоянии в доме нашлось три штуки. Один из них Шарлотта засунула за пояс, а два взяла Адель, решив, что от Люси всё равно мало толку. Мария де Круа кроме кучера приставила к невестке двоих слуг: какие-никакие, а мужчины, вроде дамы не одни. Женщины попрощались, и карета тронулась. Надеясь оторваться от людей де Маси, Адель постучала кучеру и велела поторапливаться. Возница, щёлкнув кнутом, пустил четверку красавцев вскачь.

Только экипаж скрылся за поворотом, к конюшне подошёл молодой человек. Парень служил в замке не так давно и накануне вечером уходил в соседнюю деревню, где жила его подруга. Слуга подошёл к знакомому стойлу, но, не обнаружив гнедых, за которыми был поставлен ухаживать, с удивлением поинтересовался у главного конюха: куда подевались лошади?

– Юная мадам утром уехала в Париж, – сообщил тот.

– Как? Она уехала одна? – поразился парень.

– Почему же одна, со служанками, кучером и двумя слугами, – уточнил слуга.

Молодой человек неожиданно разволновался и попросил разрешения отлучиться домой. Отпустив парня, главный конюх задумался и решил, что стоит сообщить о нём месье Борелю: сыщик просил докладывать обо всём подозрительном…

Примчавшись обратно в селенье, юноша тут же направился в кабак и, заметив в углу четверых мужчин, подсел к ним и рассказал, что молодая госпожа сегодня утром уехала в Париж. Проходимцы оживились и, расспросив обо всём, дали слуге пару монет. Когда парень, довольный наградой удалился, коренастый мужик с тяжёлым взглядом, задумавшись, произнёс:

– Получается, их шесть человек… Правда трое из них женщины и трое безмозглых слуг. Всё же лучше перестраховаться и прихватить с собой ещё людей. Помните, что случилось с Морисом и его шайкой?

– Сисар, с Морисом разделался сам граф, а здесь только слуги да бабы, – возразил один из разбойников.

– Тебе не хочется делиться, Жакоб? – догадался главарь. – Да за пару-тройку экю найдётся достаточно желающих присоединиться к нам. Получить столь лёгкую добычу! Тем более на такой приметной карете. Хозяин обещал хорошо заплатить за девчонку, и я не хочу опростоволоситься, как Морис. Пойдёмте, здесь на дороге я знаю место, там всегда можно найти десяток отчаянных парней, – отрезал Сисар и направился к выходу. Подельники двинулись за главарём, возможно, он прав: лучше перестраховаться…

Как и планировал Сисар, они быстро сговорились с ещё пятью головорезами и пустились в погоню. Но время близилось к вечеру, а кареты они так и не нагнали. Бандиты не рассчитывали, что женщины станут гнать во весь опор, и главарь начал волноваться: может, дамы куда-то свернули? Но куда? Дорога на Париж была одна.

– Они могут заночевать в таверне у Дидье, – предположил один из бандитов. – Обычно именно там останавливаются на ночлег благородные господа.

В самом деле, хитрый хозяин таверны прикинул дневной путь до Парижа и поставил своё заведение на дороге так, чтобы путники, выезжая из столицы, к вечеру оказывались у него. Дидье постарался: следил за качеством кухни и хорошо обставил комнаты, чем привлекал богатых проезжающих. Рассчитав всё правильно, трактирщик быстро пошёл в гору.

Согласившись с догадкой товарища, бандиты решили не задерживаться в других тавернах, а двинулись прямиком к Дидье. Успело стемнеть, когда компания подъехала к нужному заведению, и Сисар, заметив богатую карету, обрадовался: они настигли жертву. Не желая вызвать подозрений, главарь приказал своим людям не соваться в кабак. Тем более его головорезы могут повести себя развязано, что, вероятно, не понравится господам, и те призовут наглецов к ответу. Оставив подельников на сеновале у конюшни, Сисар зашёл в таверну и, оглядевшись, заметил трёх женщин, спокойно ужинавших за столом, а неподалёку от дам разбойник насчитал троих слуг.

Присутствующие в таверне господа с интересом поглядывали на путниц: не так часто в таком месте можно застать знатных особ женского пола без сопровождения дворянина. Одна женщина, одетая в дорогое и богато украшенное платье, по-видимому, была аристократкой. Другая, более старшая по возрасту, похоже, её служанка, а третья, совсем молоденькая, вызывала недоумение. Для дочери она выглядела слишком взрослой, поскольку сама дама была ещё молодой. Девушка держалась гордо, совсем не как служанка, и щеголяла в странном костюме, из-под юбки которого, когда она шла, выглядывали сапоги для верховой езды и штаны мужского покроя. На боку у незнакомки висела шпага с рукояткой в виде розы, в то же время девушка была удивительно красива и грациозна. Присутствующие терялись в догадках, кто она, но правила приличия не позволяли вступить с дамой в разговор.

Пристроившись в углу, Сисар пристально следил за женщинами. Дамы перекусили и, не желая больше привлекать к себе внимания, ушли в комнату для ночлега. Выждав немного времени, главарь вышел, но тут же обнаружил, что парни успели найти выпивку. Разозлившись, Сисар отобрал у выпивох бутыль и прикрикнул:

– Хватит! Ложитесь спать! – скомандовал он. – Завтра рано вставать, нам предстоит подготовить засаду, – предупредил главарь и сам завалился к лошадям на сеновал. Но компания проходимцев не собиралась останавливаться и, достав другую не менее объёмистую бутыль, продолжала пьянствовать и угомонились незадолго до рассвета.

Адель встала с первыми лучами и разбудила остальных:

– Вставайте! Нужно поторапливаться, если хотим к вечеру добраться до Парижа.

Накануне, не замечая погони, женщина радовалась, решив, что им удалось проскользнуть незамеченными мимо разбойников, нанятых де Маси. Но за ужином в таверне служанке не понравился один человек: он слишком внимательно рассматривал путниц, и жена сыщика нутром почуяла опасность. Позже, изображая местную прислугу, Адель вышла во двор, прошлась по конюшне и обратила внимание на пьянствующую подозрительную компанию. Женщина будто случайно подошла ближе и подслушала разговор забулдыг. Мужчины рассуждали о том, что птички скоро попадут к ним в сети, и служанка поняла: их всё же догнали. Неожиданно из таверны вышел тип, который до этого разглядывал дам, и отобрал у подельников бутыль с вином. Адель вовремя успела скрыться за стойлом, и он её не заметил. Дождавшись, когда громила оправится спать, женщина прошла к трактирщику и, заплатив за выпивку «для господ на постоялом дворе», пояснила, что её брат когда-то служил с ними. Трактирщик подумал, что те господа служили разве что на рудниках или галерах, но спорить не стал: какая ему разница, если за выпивку заплачено, и отнёс постояльцам вина.

Разбудив госпожу и остальных слуг, Адель попросила двигаться, как можно тише, и сама, стараясь никого не потревожить, осторожно вывела отдохнувших коней. Женщина помогла кучеру запрячь гнедых в карету, и они, не вызывая особого шума, шагом тронулись со двора. Только отъехав от таверны, служанка приказала гнать лошадей. Четвёрка была отменной. «Может, удастся уйти? Пока бандиты проснутся после вчерашней попойки?» – поторапливая возницу, надеялась Адель. Если бы разбойники проспали ещё часа три, размышляла служанка, то они точно не смогли бы настичь беглянок.

Главаря разбудили местные петухи, настойчиво кричащие во дворе. Освежив физиономию водой из бочки, Сисар пошагал проверить своих сообщников и с раздражением услышал раскатистый храп. Догадавшись, что парни всё же раздобыли выпивку, бандит начал грубо тормошить подельников, желая быстрее отправиться в путь. Но выпивохи, не обращая внимания на крики главаря, продолжали храпеть и только что-то невнятно бухтели в ответ. Тогда Сисар вернулся на конюшню за ведром, набрал воды и облил пьяниц. Оглушённые холодным душем парни очнулись и недоумённо начали продирать глаза. Главарь собрался повторить трюк, но вновь проходя мимо стойла, неожиданно заметил отсутствие четвёрки гнедых. Сисар озадачено огляделся вокруг и, убедившись, что кареты, за которой они охотились, тоже нет, взревел. Быстро набрав воды, главарь снова окатил упившихся сообщников и пинками бесцеремонно принялся расталкивать ещё спящих. С горем пополам головорезы начали приходить в себя. Наконец до шайки дошло, что добыча ускользнула, и от жадности выпивохи сразу протрезвели. Деньги терять никто не хотел, и мужланы бросились умываться, стараясь вышибить из головы оставшийся после излишнего возлияния хмель. Перед дорогой для облегчения головной боли разбойники выпили какого-то пойла, услужливо предложенного хозяином, и тут же бросились в погоню. Стало понятно: засаду устроить не получится, придется просто нападать. Шайка рассчитывала на силовой и численный перевес и уверенная в победе особо не беспокоилась: главное – догнать женщин до того, как они доберутся до Парижа.

Лошади отдохнули и поскакали вслед за каретой. Сисар рассчитывал быстро догнать беглянок, но оказалось всё не так просто. Бандиты скакали уже больше часа, а карета так и не появлялась. Главарь начал было нервничать, как вдруг заметил знакомый экипаж, заезжающий в лес. Пришпорив коней, головорезы прибавили ход. Всё складывалось как нельзя лучше.

Всю дорогу Адель выглядывала из окна, проверяя, нет ли за ними погони, но когда путники подъехали к лесу, женщина с досадой заметила всадников, нагоняющих их. Надеясь, может, они успеют выехать к селеньям, и разбойники побоятся нападать при свидетелях, служанка приказала кучеру подгонять лошадей. Но прекрасно понимая, что не стоит рассчитывать на подобный исход, жена сыщика достала оружие, взвела курки и посоветовала хозяйке сделать то же самое:

– Если кто сунется, не задумываясь, стреляйте! – скомандовала служанка. – И приготовьте свою шпагу, – нахмурилась она.

Люси побледнела, а Шарлотта, удивлённо взглянув на женщину, не понимала, что так взволновало Адель, но всё же последовала указаниям служанки. Карета мчалась по лесу, когда дамы услышали крики нагоняющих их мужчин. Бандиты грозили кучеру расправой и требовали остановить лошадей, но возница только сильней погонял гнедых, стараясь оторваться от преследователей. Осознавая всю серьёзность положения, Шарлотта тоже побледнела. Неожиданно вспомнив слова Анри про убийство, девушка кожей почувствовала правоту мужа, но безумный страх проник в её сердце. Знатная дама не испытывала уверенности, что сможет осознанно убить человека, и ощущала во всём теле липкую противную дрожь.

Четвёрка лошадей летела по дороге, и, казалось, копыта коней вовсе не касаются земли. Шоколадные гривы развевались, словно флаги на древке, и благородные животные вызвали восхищение. Но людей, догонявших королевских красавцев, не волновало великолепие слаженного движения скакунов. Головорезов увлекала лишь страсть к наживе, и глаза преследователей горели жадным огнём. Разбойники стремились захватить добычу, и лошади в этот момент были для них только помехой. Возможно, проходимцы даже пристрелили бы животных, и только алчность останавливала их: продав таких жеребцов, можно неплохо заработать!

Заметив, что карета стала медленно удаляться, Сисар грязно выругался. Так они и в самом деле могут потерять добычу! Далее дорога делала поворот, и Жакоб свернул в лес, помчавшись напрямик. Разбойник снова вылетел на дорогу как раз в тот момент, когда по ней проезжал экипаж с женщинами. Поравнявшись с кучером, Жакоб вскочил на приступок и одним ударом скинул возницу, а сам, схватившись за поводья, потянул и остановил разгорячённых скакунов. Шайка быстро нагнала застывшую карету, и один из бандитов бросился к окну со стороны Адель. Раздался выстрел, и разбойник рухнул с простреленным лбом. Через окно Шарлотта разглядела остервенелое лицо бандита, и неожиданно её охватил накал борьбы. «Я так просто не сдамся!» – пронеслось в голове у гордой герцогини, и она почувствовала, как дрожь прошла, а тело, готовое к схватке, напряглось словно струна. Если бы дама видела себя со стороны, то заметила, как леденеют её глаза, точно как у де Круа, когда он сражался с противником. В следующий момент дверь распахнулась, и девушка нажала на курок. От вида убитого ею человека Шарлотта не ощутила ужаса, а схватившись за шпагу, готовилась отражать следующую атаку. Но тут Адель приказала выбраться из кареты и попытаться скрыться в лесу. «Здесь нас точно одолеют!» – уточнила служанка. Ударив ногой подбежавшего бандита, леди отбросила его и выскочила на дорогу, обнажив шпагу. Адель последовала за ней, выстрелив ещё в одного из второго пистолета, но бандит успел отскочить, и служанка только ранила его. Выбравшись из кареты, Адель столкнулась с очередным разбойником и со всего маха врезала ему в челюсть. Тот отлетел и уткнулся мордой в пыль. Бесстрашные воительницы встали спина к спине, одна со шпагой, другая с ножом в руке. Еле живая от страха Люси осталась сидеть в экипаже и издавала звуки, похожие на писк пойманной мыши. Слуги, сопровождающие дам, не смея противостоять бандитам, просто разбежались, а злодеи, увидев женщин с оружием, оскалились:

– Не порежьтесь, дамы, – презрительно ухмыльнулся Сисар. – Лучше сдавайтесь, и мы не сделаем вам больно.

– Даже, наоборот, постараемся сделать приятно, – добавил Жакоб, с пошлой усмешкой оглядывая добычу.

Один из разбойников, пытаясь выбить оружие из рук Шарлотты, сделал пробный выпад, но девушка легко отбила удар, и тот более уверено атаковал даму. Леди легко отражала нападение бандита: он не мог сравниться в мастерстве ни с Пьером, ни с Анри, и неожиданно осознав это, Шарлотта сама перешла в наступление. Отвлекая противника, она нанесла серию ударов и следующим выпадом пронзила грудь разбойника. Злодей, с удивленьем уставившись на растекающееся кровавое пятно на куртке, повалился на землю и через секунду замер. Понимая, что она, увлечённая схваткой, убила человека, Шарлотта на мгновение оторопела и ощутила растерянность, но не тот ужас, как тогда в лесу, когда сразила толстяка. Служанка тем временем метнула нож в наступающего на неё головореза, тот попытался увернуться, но клинок всё же попал в плечо, серьёзно ранив бандита. Злодеев осталось шестеро, двое из которых были ранены. Увидев смерть товарища, щуплый разбойник помчался на Шарлотту, она тут же пришла в себя и мастерски отражала атаку, но в пылу сражения девушка отошла от Адель, и обе женщины оказались доступны с тыла, чем и воспользовались разбойники. Подскочив сзади, Жакоб схватил Шарлотту за руку и вырвал шпагу. Пока Адель доставала второй нож, на неё напали двое мужиков, и женщина отчаянно отбивалась. Сисар тем временем забрался в карету и с ухмылкой разглядывал Люси. Хотя хозяин приказал не трогать аристократку, но негодяй все же решил полапать знатную даму, когда ещё такое представится? Отбиваясь от рук мужлана, девушка завизжала, чем только ещё больше развеселила бандита.

Обезоружив Шарлотту, Жакоб повалил бедняжку на землю с явными намерениями надругаться над ней. Девушка пыталась оттолкнуть здоровяка, навалившегося на неё, но он оказался слишком тяжёлым, силы были явно не равны. Раненый Адель негодяй застыл рядом и, держась за раненное плечо, с гадкой ухмылкой наблюдал, как его сообщник борется с жертвой. Шарлотта яростно вцепилась ногтями в физиономию Жакоба, пытаясь расцарапать ему глаза. Мужчина взревел и ударил девушку наотмашь по лицу. На какое-то время бедняжка потеряла сознание, а негодяй, удовлетворённый тем, что добыча затихла и больше не сопротивляется, взял нож и разрезал кожаный жилет, который ему не удавалось порвать:

– Не порань красотку, Жакоб! – предупредил раненый бандит. – Пусть и для меня что-нибудь останется, – смеялся он.

– Ещё и штаны напялила, – недовольно заворчал Жакоб и, задрав юбку, рванул что есть силы штаны. Но прочная кожа не поддалась, и тогда разбойник ножом сделал надрез на поясе, намереваясь дальше их просто содрать. Кожа штанов поползла, оголяя бедро, но тут Шарлотта пришла в себя и почувствовала, что негодяй, увлечённый сдиранием одежды, уже не давит на неё. Будто всё ещё находится в беспамятстве, девушка осторожно подогнула ногу и в голенище сапога нащупала кинжал. Заметив, что жертва приходит в себя, бандит перекосился в паскудной улыбке и наклонился, намереваясь поцеловать леди. Увидев перед собой мокрый похотливый рот, Шарлотта с отвращением сморщилась, отвернула лицо в сторону, и губы проходимца угодили в скулу. Тут Сисар, решив, что не стоит оставаться на дороге, крикнул:

– Жакоб, не сейчас! Распрягайте лошадей! Карету оставим здесь, она будет нам мешать, а эту берём с собой, – показал главарь на Люси.

Жакоб, собираясь возразить главарю, приподнялся и повернул голову, на мгновение отвлёкшись от девушки, и в этот момент Шарлотта с ненавистью воткнула нож в шею бандита. Схватившись за горло, здоровяк захрипел и свалился на девушку, заливая её своей кровью. Горячие, липкие струи растекались по телу Шарлотты, и омерзительное ощущение охватило её. Девушке захотелось поскорее избавиться от ненавистного тела, и она напряглась, пытаясь спихнуть бандита. Но его товарищ, вдруг осознав, что девчонка убила подельника, зарычал и, собираясь отмстить, направился к несчастной.

Тут Люси, испугавшись не то за себя, не то за хозяйку, закричала, показывая на Шарлотту:

– Я не госпожа! Вот она госпожа!

Сисар, догадавшись, в чём дело, заорал на своего пособника:

– Стоять! – гаркнул он, и бандит остановился. – Вяжите их! Потом разберёмся! На дороге собрались развлекаться, не можете немного подождать?! – ругался главарь.

Приятель убитого, грязно бранясь, взял верёвку и направился к Шарлотте, не успевшей высвободиться от придавившего её тела.

Адель тем временем продолжала бороться с двумя бандитами, но, конечно, одолеть мужчин женщине оказалось не под силу. Разбойники отобрали у неё нож и начали выкручивать руки. Сисар праздновал победу…

Глава 5

Примчавшийся от Матье Бореля гонец передал графу де Круа письмо. Прочитав его, граф в ярости швырнул чернильницу, разбив её о стену. Сыщик сообщал, что Луиза с мужем вернулись домой к родителям Рамона, и в замке остались только женщины и слуги. Хотя Адель и старается удержать Шарлотту в доме, но непоседливая мадам последнее время перестала её слушаться и пытается выезжать одна. Совсем недавно служанке пришлось соврать о болезни лошади, лишь бы не позволить хозяйке отправиться в поместье д Амбуаз к своей бабке. Борель выражал беспокойство, как бы злодеи не обнаглели и не напали на девушку прямо в парке. Душу Анри охватило смятение, и он, стиснув зубы, словно лев, запертый в клетке, метался по комнате, не зная, что ему делать. Несколько успокоившись, граф подумал и решил обратиться к друзьям с просьбой привезти супругу в Париж. Этим же вечером де Круа поспешил в «Весёлую кобылу», рассчитывая застать там приятелей.

Гильем и Рене, увидев друга, несказанно обрадовались: давненько они не веселились вместе! Но граф выглядел настолько взволнованным, что мужчины догадались: похоже, у друга неприятности, и они перестали шутить. Немного выпив, Анри поделился историей о нападении в лесу. До этого граф не сообщал о происшествии, он не видел в этом необходимости, а теперь, осознавая, что товарищи должны понять, насколько серьёзная опасность угрожает его возлюбленной, рассказал ещё и историю Леджара. Беспокойство де Круа усиливалось тем, что в замке действительно не осталось никого из мужчин, не считая слуг, и женщин по большому счёту некому защитить. «Вдруг Матье прав, и барон решит идти напролом?» – переживал Анри.

– Я не понимаю, зачем они хотят похитить Шарлотту? – недоумевал граф. – Она уже замужем… Как они планируют получить развод? Это немыслимо. Но человеку, который предупредил меня об опасности, я доверяю. Он не станет напрасно пугать, – уточнил де Круа.

– С чего ты взял, что де Маси мечтают о разводе? – подумав, заговорил Рене. – Вполне возможно, они планируют тебя просто убить. С этой историей о ядах всё можно списать на колдунов и обиженных любовниц.

Де Круа нашёл доводы друга убедительными, тем более они уже пытались это сделать: «Действительно, надо быть осторожней, – рассудил он. – Вот теперь и ты, как все, начнёшь бояться отравления, всеобщий страх затронул и тебя», – усмехнулся про себя граф.

– А может, они просто хотят тебе отмстить? Ты испортил их планы, умыкнув девушку. Вот они и злятся и мечтают досадить тебе, – предположил Гильём, но догадка Рене показалось Анри более веской.

Разумеется, друзья согласились помочь:

– Мы с утра отправимся в путь, – заверил Рене, – и привезём Шарлотту в Париж. А здесь, Анри, ты уже сам сможешь позаботиться о безопасности супруги, – улыбнулся виконт.

– Можешь рассчитывать на нас, – ободряюще потрепал плечо друга Гильём и уточнил: – В ближайшее время король не планировал охотиться, так что всю неделю мы абсолютно свободны, – весело сообщил маркиз.

Приятели при дворе выполняли крайне почётные обязанности, связанные с охотой, а поскольку подобные мероприятия проводились Людовиком не настолько часто, как балы, то господа имели достаточно свободного времени в отличие от Анри.

– Я напишу сопроводительное письмо и завтра передам его вам, – обрадовался граф.

Как и договаривались, утром следующего дня товарищи завалились в кабинет де Круа. Но как ни торопился Анри, друзья отправились в путь только ближе к полудню. Неожиданно появившиеся текущие дела и неотложные вопросы отвлекали то одного, то другого, не позволяя покинуть дворец. И вот, наконец, Гильём и Рене миновали пределы столицы и, пришпорив коней, понеслись в сторону замка де Круа.

Господа скакали весь день, и когда солнце уже опускалось к горизонту, маркиз и виконт попридержали лошадей:

– Похоже, мы не успеем засветло добраться до таверны Дидье, – предположил Рене. – Придётся заночевать в первой попавшейся забегаловке.

Гильём согласился, и когда начало темнеть, приятели остановились в кабаке у дороги. Господа не захотели спать на тюфяках, полных клопов, а заночевали прямо в сене неподалёку от лошадей, но как только рассвело, друзья вновь заторопились в путь. Предчувствие опасности, грозящей любимой женщине друга, подгоняло мужчин: Анри сумел вселить в души товарищей беспокойство. Вскоре всадники заехали в лес в нескольких часах езды от таверны Дидье. Они следовали рысью по лесной дороге, когда неожиданно услышали выстрелы, гулко разносящиеся по лесу. Похоже, стреляли не так далеко, и друзья, встревоженно переглянувшись, пришпорили лошадей, пустив их вскачь. Через несколько минут они увидели знакомую карету и ватагу бандитов, напавших на женщин. Не раздумывая, господа слетели с коней и, выхватив шпаги, бросились на злодеев. Гильём налетел на ближайшего к нему человека и в считанные секунды расправился с разбойником. Увидев серьезного противника, негодяи тут же отпустили женщин и, намереваясь удрать, кинулись к своим лошадям, но одного из них настиг Рене, второй успел вскочить на коня и скрыться в лесу. Сисар, заметив бегство своих людей, выпустил Люси, вывалился из кареты и, не разбирая дороги, бросился в кусты. Бандит, намеривающийся связать Шарлотту, попытался сопротивляться, но Рене в считанные секунды выбил шпагу из рук негодяя, и тот свалился виконту в ноги, умоляя о пощаде. Де Безьер не оставил подлецу жизнь и хладнокровно проткнул его шпагой.

Тем временем, Шарлотта, наконец, высвободилась от придавившего её тела и смогла сесть. Взволнованная напряжением схватки девушка пыталась отдышаться и только теперь осознала весь ужас происходящего. Вся залитая кровью бандита она брезгливо оглядела себя и поднялась с земли. Как только леди встала на ноги, она не выдержала и её тут же вырвало. Распоротая штанина обнажила родимое пятно на бедре юной мадам, но ей было не до него – отвращение от всего случившегося яростно выходило наружу. Единственно, на что у несчастной хватало сил в этот момент, – так это удерживать пояс штанов, чтоб уж совсем не обнажить ягодицу.

Разделавшись с теми, кого успели застать на месте, друзья решили не тратить время на погоню и не стали преследовать бежавших бандитов.

– Похоже, мы вовремя, – нахмурившись, произнёс Рене.

– Да уж, Анри не зря так волновался. Если бы задержались ещё немного, точно опоздали, – согласился Гильём.

Мужчины одновременно взглянули в сторону Шарлотты и, увидев оголённое бедро девушки с пятном в виде короны, переглянулись:

– А всё же, Рене, ради этого стоило нестись сломя голову, – подмигивая виконту, проговорил Гильем. – Теперь мы тоже знаем, как оно выглядит, – добавил он и засмеялся.

Де Безьер улыбнулся, и друзья деликатно отвернулись. Шарлотта постепенно пришла в себя. Отдышавшись, девушка огляделась и, заметив, как друзья, отвернув лица, прячут улыбки, страшно сконфузилась. Она поняла: её злосчастное пятно опять на виду у посторонних. Упрекая себя за неосмотрительность, леди застегнула булавкой порезанный разбойником пояс и, старательно прикрывая обнажённую ногу, завязала обратно юбку. Застегнуть порезанный корсет не получалось, и она его заколола другой булавкой. Люси собралась было вытереть кровь с лица и одежды госпожи, но ей тут же стало плохо, и служанка грохнулась в обморок. Адель заворчала и принялась приводить неженку в чувства, а Шарлотта сама, как могла, обтёрла кровь с лица, шеи и груди. Как бы ей хотелось сейчас принять ванну и смыть с себя весь пережитый ужас и грязь. Но они были в лесу, и реки по близости не имелось, а потому леди пришлось довольствоваться влажным платком, который она промывала водой из фляги, истратив тем самым всю питьевую воду. Когда девушка закончила приводить себя в порядок, друзья повернулись и сочувственно переглянулись. Для благородной дамы Шарлотта выглядела просто ужасно. Виконт с маркизом вновь осознали, насколько вовремя они подоспели.

– Мадам, как вы здесь оказались? Мы никак не ожидали встретить вас на дороге, – озабоченно поинтересовался Рене.

– Действительно, какого черта, вы здесь делаете? – не заботясь о выражениях, возмутился Гильём. – А если б мы опоздали, что бы было тогда? – отругал девушку маркиз.

– Я направляюсь в Париж, – не понимая, чему удивляются друзья, пожала плечами Шарлотта. – А что здесь делаете вы? – в свою очередь спросила она.

– Мы ехали за вами, – пояснил Рене. – Ваш муж попросил нас доставить вас к нему.

– Анри послал за мной? – переспросила девушка, и лучик надежды, что она все же дорога ему, проник в сердце глупышки.

– Послал… – хмыкнул Гильём. – Да он вконец извёлся без вас! Но сам он поехать не мог, вот и попросил, чтобы мы ему помогли, – объяснил маркиз.

Бесхитростные слова Гильёма просто разливали бальзам по израненной душе Шарлотты. Анри страдал без неё! Девушка была почти счастлива и даже забыла, что могло с ней произойти минуту назад.

Рене, между тем, осмотрел «поле боя». Виконт отметил убитого Шарлоттой ножом в горло, насчитал двоих разбойников с огнестрельными ранами по разные стороны от дороги, но увидев ещё одного, пронзённого шпагой, остановился, озадаченный. С этим бандитом не сражался ни он сам, ни Гильём, и, удивлённо взглянув на Шарлотту, спросил:

– Это вы его?

Девушка утвердительно кивнула головой, Гильём подошёл посмотреть и одобрительно взглянул на жену друга:

– Да, эта девушка стоит того, чтобы за неё сражаться, – прошептал он виконту.

– Ещё как! – согласился Рене и обратился к Шарлотте: – Ну что ж, Ваша светлость, вы сократили наш путь более чем вдвое. Садитесь в карету, пора отправляться. Только по дороге надо будет заехать куда-нибудь и привести вас в порядок. В таком виде во дворце появляться не стоит, – усмехнулся Рене. – В Париже и так кипят нешуточные страсти с этими колдунами, а вы сейчас выглядите, как самая настоящая ведьма, – пошутил он.

– Надо сказать, очень привлекательная ведьма, – лукаво уточнил Гильём.

– Почему мы должны ехать во дворец? – не понимала Шарлотта.

– Потому что Анри сейчас вынужден жить там. Его дом занял итальянец, – засмеялся Рене. Друг видел, что творится в особняке де Круа.

Адель неожиданно обнаружила, что её платье тоже пострадало:

– Главное, не честь, – гордо произнесла женщина, а Шарлотта поблагодарила смелую служанку:

– Спасибо, Адель, вы спасли меня!

– Что вы, Ваша светлость, во второго я промазала, – посетовала жена сыщика.

– Если бы вы вовремя не заметили бандитов и не организовали защиту, мы не смогли бы дать им отпор, – ответила госпожа и добавила: – Вы могли и не ехать со мной, но поехали.

– Не могла я не поехать! – возразила Адель. – Я обещала графу беречь вас. Он знал, что вы беспечны и можете попасть в ловушку, вот и приставил меня к вам, – призналась женщина и, услышав эти слова, Шарлотта совсем растаяла: оказывается, Анри хотел защитить её! Значит, она ему все же не безразлична! И девушка счастливо улыбнулась.

К счастью, кучера только немного зашибли, но не убили. Мужчина, кряхтя, выполз из кустов, готовый вновь править лошадьми. Сбежавшие слуги тоже вернулись и, оправдываясь, что у них не было оружия, виновато прятали глаза. Господа немного пожурили беглецов: даже женщины смогли защитить себя, а мужики струсили. Тем было, конечно, стыдно, но своя рубашка, как говорится, ближе к телу.

Вскоре компания тронулась в путь. Благородные господа сопровождали дам верхом, а женщины, устроившись карете, смогли передохнуть от пережитого волнения. Дальше поездка проходила спокойно. Только Люси всё никак не могла прийти в себя, выглядела бледной и слабой, словно это она сражалась больше других. Служанка всю дорогу сидела в полуобморочном состоянии. Ей делалось плохо всякий раз, когда она переводила взгляд на свою госпожу, до конца не отмытую от крови, и Адель, ругаясь, приводила недотёпу в чувства.

Гильём всю дорогу шутил и рассказывал, как Анри зарылся в своих бумагах, и как по всему Парижу ищут отравителей и колдунов. Рене тоже не отставал от приятеля. Развлекая женщин, господа рассказывали анекдоты и охотничьи байки. Солнце уже опускалось за горизонт, а путники только подъезжали к пригородам столицы.

– Придётся заночевать где-то здесь, – проговорил Рене. – До дворца слишком далеко, а ночные улицы кишат бандитами и насильниками. А вам, Ваша светлость, на сегодня уже достаточно выпало приключений.

– Может, переночуем в «Весёлой кобыле»? – предложил Гильём.

– А что? Неплохая идея, – согласился де Безьер и улыбнулся. – Кухня там хорошая, а девушки помогут привести Шарлотту в порядок. Говорят, и номера там не плохие, – рассуждал виконт. – Может, и Анри туда придёт? Хотя вряд ли… Он слишком занят и не подозревает, что мы так быстро управились, – хмыкнул Рене, и друзья повернули в любимый трактир.

– Да! Удивился бы Анри, узнав, где мы сейчас находимся. Да ещё с его женой, – захохотал Гильём, когда приятели подошли к дверям заведения. – Представляю его лицо, когда мы ему расскажем об этом, – не унимался маркиз.

– Может, не стоит ему говорить? – улыбнулся Рене. – Как бы он нам за свою жену шеи не свернул.

Друзья посмеялись и зашли в трактир.

– А это приличное место? – оказавшись внутри, засомневалась Шарлотта. Она тут же заметила вульгарно разодетых девиц.

– С нами приличное, но одной девушке сюда приходить не стоит, – деликатно ответил Рене.

– Не беспокойтесь, Ваша светлость, здесь только приличные люди, – добавил Гильём. – Ну, а девушки вас пусть не смущают, ни Анри, ни Рене с ними никогда не связывались.

– А вы? – вдруг спросила она.

Гильём улыбнулся и покраснел:

– Ну, было пару раз, так, по пьяни, – растеряно проронил он и почему-то засмущался.

Приятели осматривались, выбирая место, где бы им присесть, а посетители таверны удивлённо уставились на необычную компанию. Через некоторое время в зале установилась тишина. Маркиза д‘Эсенваля и виконта де Безьера все знали… Но уж больно странных женщин привели друзья. Высокая благородная дама с бледным лицом, служанка в порванном и испачканном платье, а третья – растрёпанная и чумазая в мужской рубашке с заколотым на булавки корсете и в странной юбке. Несмотря на неприглядный и устрашающий вид девушки, она была, безусловно, красива, а кровь придавала незнакомке демоническое обличие. Наверное, именно так и должна выглядеть настоящая ведьма, подумали многие.

– Господа! Кто это обидел ваших спутниц? – поинтересовался трактирщик, подозревая, что женщины попали в переделку, а друзья спасли их.

– Лучше спросите, скольких обидели они, пока мы не подоспели на помощь! – засмеявшись, ответил Гильём. – Эта женщина убила одного и ранила двоих! – показал он на Адель. – А вот эта юная леди, – указал мужчина на Шарлотту, – уложила троих здоровых мужиков замертво! На лице прекрасной амазонки кровь врагов! – весело уточнил маркиз.

Хотя лицо Шарлотты по дороге женщины оттёрли, но всё остальное отчищать не было мыла. Волосы и те были перепачканы кровью.

Услышав о подвигах девушки, таверна дружно загудела. Всем захотелось услышать подробности столь захватывающей истории, но Рене остановил порыв публики:

– Для начала давайте позволим женщинам помыться, отдохнуть и переодеться, а потом их ещё необходимо накормить, – обратился виконт к трактирщику.

Хозяин понимающе кивнул головой и сделал знак двум девицам, работающим здесь. Порой в заведении предоставляли подобную услугу клиентам. Шарлотта вместе с Адель прошли вслед за женщинами, и, ко всеобщему удивлению, дама в шикарном платье потащила следом за воительницами короба с платьями. Стоило странным гостьям удалиться, как публика наперебой начала расспрашивать приятелей, но Рене не тропился рассказывать о происшествии, даже Гильём молчал, словно издеваясь над любопытствующими. Через некоторое время девицы, сопровождавшие незнакомок в комнату, вернулись и начали увлечённо перешёптываться с подругами. Совсем скоро в трактире разнеслась новость:

– Девушка в странном мужском костюме, это Шарлотта д’Амбуаз жена графа де Круа, – передавали друг другу женщины.

Некоторые компаньонки высказывали недоверие подобной догадке, но девицы убеждали сомневающихся подруг вескими доводами:

– Жанет готовила ванну для леди и видела пятно на её бедре. Оно в форме короны! – говорили они, и сомнений не осталось: девушка точно жена де Круа.

Все уже были наслышаны об этом роковом пятне, из-за которого граф и женился, но подобная новость ещё больше заинтриговала публику. В конце концов, один из завсегдатаев таверны не выдержал и спросил напрямую:

– Рене, Гильём, да объясните же, наконец, как вы оказались здесь с женой Анри де Круа, и почему она в таком виде?

Друзья сдались и поведали, как по просьбе друга, поехали за женой графа и как неожиданно встретили мадам в лесу, когда на неё напали бандиты. Публика, затаив дыхание, слушала удивительно захватывающую историю и искренне поражалась: кто бы мог подумать, что такая хрупкая девушка оказалась столь отважной! Неудивительно, что Анри де Круа выбрал её.

– Не зря её бабка говорит, что в жилах герцогини течёт кровь амазонок! – завершил свою речь Гильём.

И когда Шарлотта, отмытая и посвежевшая, одетая в шикарное платье и с аккуратно уложенными волосами, вышла в зал, восторженные крики встретили юную герцогиню. Господа поднимали кружки за здоровье жены графа де Круа, между собой отмечая, что, переодевшись, девушка стала ещё привлекательней: теперь ясно, почему граф был готов перерезать горло каждому, кто плохо о ней отзывался, – перешёптывалась публика.

Дамы, смущённые всеобщим вниманием, скромно присели рядом с приятелями. Похоже, здесь их уже считали своими, и это женщинам казалось неожиданным. Трактирщик подал блюдо с мясом и тушёными овощами, предупредительно уточнив, что всё за счёт заведения: ему приятно принимать у себя таких гостей! Дамы попробовали угощение: на самом деле еда в заведении оказалась отменной. Хозяин остался доволен восторженной оценкой его кулинарных способностей и поклонился. Даже распутные девки не смущали Шарлотту, а были милы и доброжелательны. Когда все поели и выпили, господа неожиданно запели «Таверну». Поддавшись всеобщему веселью, Шарлотта смеялась и хлопала в ладоши в такт музыке, а мужчины задорно пели и чокались кружкам. Друзьям показалось, что никогда ещё в таверне не было так беззаботно, как в этот вечер. Сегодня забегаловка явно оправдывала своё название.

Немного посидев в зале, Шарлотта поднялась в отведённую ей комнату. Надо сказать, трактирщик постарался: выделил мадам самую приличную, с огромной кроватью, застелив шёлковыми простынями. Несмотря на веселье и шум, царящие внизу, девушка быстро уснула – слишком много бедняжке пришлось пережить за этот день.

Глава 6

По утру друзья, покинув таверну, завезли служанок в особняк де Круа, предположив: женские руки пригодятся для уборки уже отделанных комнат, а Шарлотту доставили во дворец. Господа проходили по переходам Версаля, как вдруг столкнулись с Шарлем де Маси. Увидев девушку, барон оторопел: он совсем не ожидал встречи:

– Ваша светлость, вы здесь? – растерянно проговорил барон.

– А где она должна быть, если не рядом со своим мужем? – холодно взглянул на него Рене и, заметив, как де Маси побледнел, подумал: «Похоже, друг прав: Шарль, скорее всего, знал о готовящемся нападении».

– Да, но вот…– мямлил Шарль.

Не дожидаясь ответа, друзья властно отодвинули барона в сторону и повели мадам дальше. Оглянувшись, Рене встретился с растерянным взглядом молодого человека. Господа подошли к кабинету де Круа, но Анри на месте не оказалось, и, предположив, что друг скоро вернётся, приятели оставили девушку ждать, а сами, откланявшись, удалились. Они свою миссию выполнили. Оставшись одна, Шарлотта с любопытством огляделась. В просторном помещении располагались три стола, заваленные бумагами. Она подошла к самому большому и солидному, решив, наверное, что это и есть рабочее место Анри. Неожиданно послышался скрип, и, повернувшись, девушка увидела в углу на диване молодого человека, лениво протирающего глаза. До этого на него никто не обратил внимания, и, очевидно, она разбудила юношу. Наконец, парень сонным взглядом посмотрел на даму и, тут же пробудившись, встрепенулся:

– Мадмуазель, отойдите от стола! – неожиданно строго скомандовал он. После пропажи письма де Круа запретил кому бы то ни было входить в кабинет в его отсутствие и уж тем более подходить к своему столу. Леон старался точно исполнять указания патрона. – И вообще, что вы здесь делаете? Граф не разрешает находиться здесь посторонним, – сердито заворчал молодой человек. – Ходят тут, ходят. Чего вам, женщинам, надо? Где только гордость? – продолжал брюзжать Леон.

– Не пойму: вы о чём? Я тут первый раз, – удивлённо захлопала глазами Шарлотта.

– То-то и оно. Одну выставит, так другой чего-то надо. Вот ещё вы заявились… Чего непонятного? Он женат! А вы такая молоденькая, а туда же. Постыдились бы… – стал совестить девушку молодой человек.

– И как часто он принимает женщин? – насторожившись, спросила Шарлотта.

– Так я вам и говорю: никого он не принимает! А вы всё навязываетесь, – продолжал возмущаться юноша.

Шарлотту порадовал ответ парня: её страхи оказались напрасными.

– А там что? – увидев приоткрытую дверь, спросила она и направилась в соседнюю комнату.

– Стойте! – повысил голос Леон. – Туда нельзя! Там спальня графа.

Но дама, несмотря на протесты парня, зашла и огляделась. Себастьян, по-видимому, сегодня ещё не появлялся здесь, поскольку вещи графа были разбросаны, а постель не заправлена. Анри не отличался аккуратностью. Молодой человек с возмущением выпалил:

– Да что ж вы за наглая девица такая? Выходите сейчас же! Мне попадёт от графа, если он вас здесь увидит! – ругался юноша и неожиданно услышал голос де Круа:

– Леон, с кем ты там разговариваешь?

Парень, словно ошпаренный, выскочил из спальни и начал оправдываться:

– Мессир, я выгонял её, но она не слушает! Да ещё зашла в вашу спальню и не желает выходить.

– Кто она? – недовольно спросил Анри.

– Не знаю. Дама. Она не представилась.

– Какого чёрта! – начал ругаться де Круа и, собираясь выдворить навязчивую поклонницу, решительно направился в комнату, но увидев жену, остановился в дверях. – Шарлотта? – изумлённо произнёс Анри. – Откуда? Я ждал тебя только дня через три! – граф счастливо улыбнулся и, кинувшись к девушке, стиснул её в объятиях. – Это точно ты? – проговорил он и посмотрел в её глаза. Душа мужчины ликовала, и в следующую секунду он поцеловал супругу.

Ничего не понимая, Леон осторожно заглянул в комнату:

– Мессир?

Оторвавшись от Шарлотты, де Круа засмеялся и ответил:

– Всё в порядке, Леон, это моя жена.

Юноша вышел из комнаты и, столкнувшись с только что вошедшим Жеромом, растерянно посмотрел на товарища.

– Жена? Но она, наверное, младше меня! – недоумевая, произнёс Леон.

Жером ещё не видел супругу графа, но Леон развеселил его своими словами:

– И что из этого? – засмеялся он.

– Но я думал, его жена несколько постарше… Граф-то уже не молодой.

Подобное высказывание повергло Жерома в хохот. Он был старше Леона, и такая наивность смешила его. Когда-то Жерому тоже казалось, тридцать лет – это глубокая старость, но вот ему уже двадцать семь, и тридцать уже не за горами, но теперь этот возраст мужчину не страшил.

А де Круа всё не мог прийти в себя от столь неожиданного появления супруги:

– Господи, ты не представляешь, как я скучал, – прошептал он, не спуская глаз с любимой и рассматривая каждую её черточку. – Я даже не думал, что буду так мучиться без тебя, – признался Анри и, снова обняв девушку, выдохнул: – Я безумно тебя люблю…

Сердце Шарлотты пело: она оказалась не права и бессмысленно изводила себя недоверием к мужу, но всё же с обидой в голосе спросила:

– Но почему ты ничего не писал? Я с ума сходила! Думала, ты совсем забыл меня, – призналась она.

– Глупенькая, как я мог забыть тебя? – улыбнулся де Круа. – А не писал? – граф задумался и виновато вздохнул. – Понимаешь, не получается у меня писать письма. Разве можно передать словами, что я испытываю к тебе… – Анри страстно поцеловал девушку, и голова у него закружилась. Граф подхватил жену на руки и понёс на кровать. Догадавшись, что он собирался делать, Шарлотта испуганно зашипела:

– Ты с ума сошёл! Там же люди, – показала она глазами на дверь.

Аккуратно положив супругу на кровать, Анри вышел из комнаты и столкнулся с подчинёнными, преданно уставившимися на него в ожидании указаний:

– Идите куда-нибудь… Пообедайте! – фактически выталкивая парней из кабинета, приказал граф.

– Но ещё утро, – уже оказавшись за дверью, растерянно возразил Леон.

– Значит, позавтракайте, – не меняя командного тона, поправился Анри. – И раньше чем через час на глаза мне не появляйтесь! – добавил де Круа, захлопнул дверь и запер кабинет на ключ.

– Но я уже завтракал, – пожав плечами, произнёс в закрытую дверь Леон и недоумённо взглянул на Жерома.

Напарник засмеялся и по галереям замка потащил Леона к крылу, где располагался буфет.

Анри вернулся в спальню.

– Что они подумают? – смущённо покраснела Шарлотта.

– Что я люблю тебя, – улыбнулся граф, раздеваясь…

Жером и Леон добрались до буфета. Приятели перекусили и выпили чая. Сколько надо времени, чтоб выпить его? Понимая, что время ещё не истекло, они продолжали сидеть за столиком. Леон озадаченно смотрел на Жерома, а тот понимающе улыбался.

– А она красивая, – вдруг мечтательно произнёс Леон.

–Кто? – не понял Жером.

– Ну, жена де Круа.

– Не мечтай, – засмеялся парень.

– Да нет, я ничего не имею в виду, просто так.

– Ладно, наверное, нам пора возвращаться, пойдём, – позвал Жером, и молодые люди поднялись.

Вернувшись, господа озадаченно остановились у двери. Кабинет оставался всё так же запертым, хотя по их подсчётам час уже прошёл. Удобно ли будет постучаться? – растерялись приятели и, не решившись этого сделать, так и продолжали ждать в коридоре. Но проходящая мимо публика бросала на помощников де Круа удивлённые взгляды, и тогда парни стали делать вид, будто они обсуждают волнующую их тему, но тут к ним подошёл Шарль де Маси.

Встретив во дворце Шарлотту с друзьями графа, Шарль догадался: план, разработанный отцом, провалился. Старший де Маси нанял новых головорезов для похищения герцогини, и Шарль ждал только известия, когда это произойдёт. В его задачу входило заманить графа в ловушку, и когда де Круа отправится освобождать жену, убить его. «Похоже, она вновь смогла улизнуть», – не понимая, что могло случиться на этот раз, недовольно подумал барон. Ему захотелось разузнать, каким образом Шарлотта сумела добраться до Парижа, и он решил встретиться с Анри. Но когда де Маси подошёл к кабинету графа, он вдруг заволновался. «Возможно, это друзья де Круа помешали разбойником захватить девчонку! А если граф теперь знает, что это мы с отцом всё устроили? Тогда мне несдобровать, – понимал барон. – Только Сисар мог рассказать, кто его нанял… Но ни виконт, ни маркиз при встрече ничего не высказали мне. Правда, как-то странно посмотрели… С другой стороны, если бы Сисар всё выложил господам, они не прошли бы мимо меня просто так», – размышлял Шарль и решительно направился к двери, но его остановили подчинённые графа.

– Чего это вы здесь стоите? – озадаченно спросил Шарль у молодых людей.

– Да так, – неопределённо ответил Жером.

– Мне надо переговорить с де Круа, – сообщил де Маси, пытаясь обойти парней.

– Туда нельзя, – ответил Жером и вновь перегородил дорогу незваному посетителю. – Граф занят.

– И чем же он занят, что не может уделить мне пару минут? – фыркнул господин.

– Какая разница, но он никого не принимает, – настаивал Леон.

– Ну, может, я всё же спрошу, примет ли он меня, – вознамерился постучать Шарль, но мужчины не позволили барону этого сделать.

– Не надо тревожить графа, он с женщиной, – как можно убедительнее произнёс Жером. – Сегодня утором к нему приехала жена, – не желая вызывать ненужных сплетен, пояснил парень. – Поэтому зайдите со своим делом попозже, – посоветовал он.

Понимая, что переговорить с де Круа сейчас не получится, Шарль решил послушаться совета помощника и, недовольно хмыкнув, надменно удалился. Неожиданно он ощутил бешенство. Барон даже предположил, что он ревнует. Шарль не понимал, какие чувства он испытывает к Шарлотте. Когда они познакомились, девушка понравилась ему. Можно ли это было назвать любовью? Трудно сказать… Если де Маси вообще мог питать к кому-либо подобное чувство. Объявив о разрыве с мадмуазель д’Амбуаз и сетуя на свои несбывшиеся надежды, он переживал горькое разочарование: Шарль уже считал девушку своей и мечтал о близости с ней. А узнав о свадьбе де Круа и Шарлотты, барон страшно разозлился. Он понимал: благородная леди теперь ему не достанется, и злость на Анри разожгла в мелочной душе молодого человека страстную жажду отмщения. Теперь Шарлю казалось, будто де Круа обманул его, и от этого понимания ненависть барона становилась всё сильнее. Столь же сильным стало и его желание завладеть девушкой, ставшей теперь женой графа. Похоже, завистник надеялся таким способом получить то, о чём мечтал, и одновременно поквитаться с соперником. Шарль понимал: он не сможет просто соблазнить мадам де Круа. Она не Франсуаза, падкая до всего экзотичного и низменного. Поэтому барон решил получить девушку по-другому, и его не волновало, понравится ли ей это. Главное – обрести желаемое, считал Шарль и сейчас, представляя, как де Круа обнимает его бывшую невесту, де Маси готов был взорваться от ненависти к нему.

Между тем Анри действительно обнимал Шарлотту. Он любовался юной женой и, разглядывая её, поинтересовался:

– Всё же объясни, как моим друзьям удалось так быстро тебя привести?

– Просто я сама направлялась в Париж, – улыбнулась она.

– Как? – граф выпустил супругу из объятий и настороженно взглянул ей в глаза. – Ты сама поехала? Одна? Но зачем?

Заметив волнение мужа, девушка виновато потупилась:

– Я не могла больше оставаться в замке. Я думала, ты разлюбил меня и забыл, – грустно вздохнув, призналась она. – А тут ещё приехала подруга твоей матери и рассказала, как ты веселишься на балах, и что твой отец, используя мой титул, надеется провести тебя в палату пэров, – Шарлотта обиженно надула губки.

Внимательно взглянув на жену, де Круа догадался, чего себе насочиняла девушка:

– Как ты могла подумать, что не нужна мне? – с упрёком произнёс он. – И что же ты собиралась делать? – улыбнувшись, поинтересовался Анри.

– Я хотела поговорить с тобой, – вздохнула Шарлотта. – И раз тебе эта палата пэров так нужна, дать её тебе. А самой потом уехать и жить в поместье с бабушкой и никогда больше с тобой не встречаться.

Анри погладил супругу по голове:

– Всё-таки какая ты глупенькая, – засмеялся граф, снова обнимая её. – Чтобы я имел возможность стать пэром, ты должна родить мне сына, – уточнил он. – Думаешь, я отпустил бы тебя? Не дождёшься! – воскликнул граф и поцеловал жену, а после укоризненно покачал головой. – Поэтому ты поехала одна?! А если бы с тобой что-то случилось?

– Ну, всё же обошлось, – улыбнулась девушка. – Правда, тренировочный костюм пришлось выкинуть. Я не смогу его больше надеть, – беззаботно ответила она.

– Не понял: почему выкинуть? – насторожился граф.

– Ну, он был весь порезан да ещё в крови этого негодяя, – не задумываясь, проговорила Шарлотта, и от воспоминания о происшествии бедняжку просто передёрнуло от отвращения.

– Какого негодяя? – переспросил Анри и напряжённо прищурился. – Рассказывай, что произошло! – строго сказал он, и супруга выложила всю историю о нападении.

Де Круа слушал молча. Шарлотта видела, как хмурится муж, как сжались его губы, и каким сердитым сделался взгляд. Он встал и нервно заходил по комнате. Анри злился на себя, понимая, что из-за того, что он не писал ей, она напридумывала себе чёрт знает что и подвергла себя такой опасности! А если бы он так вовремя не послал за женой Гильёма и Рене? Сейчас бы Шарлотта не сидела на его кровати… И вспомнив совет Леджара говорить как можно чаще любимой о своих чувствах, граф понял, насколько менестрель был прав. Это просто чудо, что друзья успели вовремя! Анри подошёл к супруге и прижал её к груди.

– Обещай больше никогда не делать так! Зачем ты поехала одна? – взволновано проговорил он. – Никогда никому не верь, если кто-то будет говорить тебе, что я не люблю тебя. Слышишь?! – мужчина твёрдо посмотрел Шарлотте в глаза. – Ты поняла меня? Запомни: у меня нет никого дороже тебя! Не было и не будет! Ты единственная женщина в моей жизни. Понимаешь?! Я люблю одну тебя! – горячо признался он и с силой сжал тело девушки в объятьях.

Шарлотта смотрела на мужа, широко раскрыв глаза. Ей даже стало страшно от того, настолько взволнованно и твёрдо он говорил.

– Понимаю, – прошептала девушка и осознала, какая же она была дурочка, считая, что он её не любит, и сердечко восторженно затрепетало.

Продолжая сжимать Шарлотту в объятьях, Анри подарил любимой бесконечный поцелуй, и, почувствовав, как желание снова охватывает его, увлёк жену обратно на постель.

Через некоторое время граф взглянул на часы: его подчинённые должны были уже вернуться, и де Круа улыбнулся.

– Пора мне возвращаться с небес на землю, – произнёс он.

Мужчина оделся, открыл дверь и увидел Жерома и Леона, скучающих под дверью:

– Заходите, – скомандовал Анри и как ни в чём не бывало направился к своему столу и приступил к работе.

Молодые люди вошли и тоже подключились к делу. Леон с любопытством посматривал через приоткрытую дверь, как девушка прибирала в спальне вещи графа, а потом, наткнувшись на книгу, взялась её читать. Время тянулось, и Шарлотта вышла в кабинет. Граф поднял голову и, улыбнувшись, посмотрел на супругу:

– Скучаешь? – спросил он.

– Да, не знаю, чем заняться… Книжка оказалась неинтересной… Может, мне помочь вам?

– Ну, тогда присаживайся с Леоном. Он объяснит, что делать, – согласился Анри.

Юноша быстро ввёл жену патрона в курс дела: какие письма куда складывать, и девушка подсоединилась к работе. Вдруг Леон сделал неловкое движение и рассыпал уже подготовленную пачку писем. Готовясь получить от де Круа взбучку, парень замер, но граф, взглянув на помощника, остался совершенно спокойным:

– Я всё соберу, – испуганно заверил молодой человек.

– Конечно, Леон, ничего страшного, – снова углубившись в изучение бумаг, проговорил граф.

Подчинённые переглянулись: патрон не злится как раньше, и, взглянув на Шарлотту, догадались о недавней причине раздражительности графа и понимающе улыбнулись друг другу.

Вечером к де Круа зашли Рене и Гильём. Шарлотта, перекинувшись несколькими фразами с мужчинами, удалилась в спальню, предоставив им возможность поговорить. Анри обрадовался приятелям:

– Я вам обязан жизнью, – обнял товарищей граф.

– Шарлотта уже рассказала о нападении, – догадался Рене.

– Да, и если бы не вы… – Анри запнулся.

– Ладно, какие счёты, – улыбнулся Гильём. – Главное – ты прямо ангел-хранитель какой-то! Словно чувствовал, что ей понадобится помощь, – удивился маркиз.

– Кто угодно, только не ангел! – засмеялся де Круа. – Я прямо не знаю, как вас благодарить.

– Да брось ты! – улыбаясь, ответил маркиз. – Мы уже, можно сказать, вознаграждены. Причём с лихвой! – добавил он и подмигнул виконту. – Правда, Рене? – де Безьер тоже улыбнулся.

– О чём вы? – вскинул брови Анри и, заметив лукаво расплывшиеся лица друзей, поинтересовался: – Чему вы так радуетесь?

– Ну, скажем так: теперь мы тоже знаем, как выглядит это родимое пятно, – виновато почесал затылок Гильём, и де Круа удивлённо посмотрел на друзей.

– Не думай, Анри, ничего такого, – поспешил успокоить приятеля Рене. – Так получилось! Один негодяй порезал костюм Шарлотты, а мы оказались невольными свидетелями этой сцены. Прямо как ты в лесу, – пояснил виконт, и оба друга засмеялись.

– Мы видели только часть всего, Анри. Возможно, если б передо мной предстало всё полностью, я тоже решил жениться, – потешался Гильём.

– Вот черти! – только и ответил де Круа, покачав головой, и улыбнулся.

Графа, конечно, не радовало, что друзья видели столь пикантную деталь на теле его жены, но почему-то он совсем не сердился на них.

– Мы должны признаться тебе ещё в одном деле, – проговорил Рене и, смущённо улыбнувшись, переглянулся с Гильёмом. Анри с интересом посмотрел на друзей: чего ещё они вытворили? И виконт покаялся: – Вчера весь вечер мы провели с Шарлоттой в «Весёлой кобыле».

– Что?! – вновь вскинул брови граф. – Вы что, ошалели? Я всю ночь мучился, ждал, когда вы вернётесь! А вы в это время развлекались в «Веселой Кобыле»? Да ещё с моей женой? – вместе с друзьями засмеялся Анри.

– Ну, а что нам оставалось делать? – пожал плечами Рене. – Ты бы видел её! Шарлотта была в таком виде! Прости, Анри, но сущая ведьма, – улыбнулся он. – Герцогиню ещё на подходе ко дворцу арестовали бы, – предположил приятель.

– А так, девочки из трактира её отмыли, одели, причесали, – дразнил друга Гильём, – и она красоткой вышла к нам. Ну, а сегодня при полном параде мы привели её к тебе, – добавил он, улыбаясь.

Анри не злобно толкнул друзей в плечо:

– Ну черти! – ещё раз проронил граф.

– Так что, ты нам ничего не должен. Мы хорошо провели время, – улыбнулся Рене.

Де Круа не обижался. Он действительно был бесконечно благодарен друзьям и нисколько не ревновал. Когда приятели ушли, Анри решил, что надо навестить Кольбера и расспросить его про тот дом, который он предлагал. «Не дело нам ютиться в рабочем кабинете» – подумал граф и утром встретился с патроном с просьбой помочь. Уже вечером они с Шарлоттой, забрав слуг, переехали в съёмный дом. Особняк оказался небольшой, но уютный, в нём имелся даже небольшой внутренний дворик с крохотным садом, где господа могли спокойно отдохнуть в тёплые летние вечера. Супруги находились на седьмом небе от счастья и не понимали, зачем они так долго мучились в разлуке?

Через пару дней Анри с женой наведались в особняк графа, где полным ходом шёл ремонт. Встретив хозяйку дома, итальянец эмоционально изложил концепцию оформления интерьера. Марио увлечённо говорил, показывал рисунки и чертежи, хвастаясь тем, что уже успели выполнить. Ему удалось увлечь мадам проектом. Шарлотте понравились идеи архитектора, и она поддержала его. Анри уже не сердился, а, махнув рукой, проговорил: «Делайте, что хотите!» Граф заметил, какие взгляды бросает Марио на Люси. Видимо, скромная красота горничной казалась пылкому итальянцу экзотичной и вдохновляла его, и он при мадмуазель старался блистать умом и красноречием. Люси в ответ посылала архитектору не менее восхищённые взгляды. Анри порадовался такому повороту:

– Мне кажется, скоро ты потеряешь свою служанку. И кто тебе будет делать причёски? – прошептал де Круа жене, показывая глазами на контрастную пару.

Шарлотта улыбнулась. Люси давно пора отдавать замуж.

Выслушав итальянца и осмотрев весь дом, хозяйка выказала желание принимать участие в его оформлении. Марио несколько растерялся. Он не ожидал, что кто-то вдруг вмешается в его проект, и первое время переживал: не нарушит ли мадам его концепцию и не испортит ли всё задуманное своими изменениями. Но вскоре итальянец успокоился: девушка обладала хорошим вкусом и виденьем цвета, они хорошо понимали друг друга, и работа с Шарлоттой доставляла архитектору даже удовольствие. К тому же с госпожой везде следовала Люси, что особенно окрыляло мужчину. Шарлотта, увлекшись оформлением дома, целыми днями пропадала или на стройке, или в магазинах, подбирая ткани и мебель. Наблюдая за юной женой, граф улыбался, его забавляло, как она старательно «вьет их семейное гнёздышко», и порой подтрунивал над девушкой. Анри был доволен: супруга занята интересным для неё делом и не скучает, а он сам может спокойно работать. Вечерами Шарлотта, рассказывая новости и сообщая, как продвигаются дела с ремонтом, восторженно щебетала:

– Совсем скоро мы сможем переехать, – радовалась она.

Генрих де Круа, тем временем, закончил свои дела, всколыхнул волну разговоров и уехал обратно в поместье.

Погрузившись в семейную жизнь, Анри всячески баловал супругу. У самых лучших портных граф заказал для Шарлотты дюжину новых платьев, в том числе и амазонку для верховой езды, а главное – решил сделать особый подарок. Ему хотел подарить девушке новый тренировочный костюм. Анри не говорил жене о своей затее, а лишь объяснил портному, чего от него требуется. Мастер сначала удивился, но позже загорелся пошивом столь необычного наряда, и когда Шарлотта приехала примерять платья, Анри преподнёс любимой для примерки и его.

Костюм пошили из особо мягкой кожи чёрного цвета. Лиф отстрочили серебряной тесьмой и украсили орнаментом из чёрного бисера. Из-под жилета выглядывала лёгкая шёлковая рубашка, отделанная по рукавам и груди великолепным кружевом. Штаны сели точно по фигуре, подчёркивая тонкую талию мадам поясом с серебряным орнаментом. Тот же орнамент спускался по бедру к колену, напоминая мужской испанский костюм для корриды, а юбка, сшитая из серебристой ткани, покрытая вышивкой из чёрных переливающихся нитей и бисера, завершала наряд. Шарлотта, облачившись в новый костюм, растеряно произнесла:

– Да как же в таком тренироваться?

Заметив её замешательство, Анри, довольный произведённым эффектом, улыбнулся:

– Так и тренируйся. Ты только одним своим видом будешь всех сражать!

Вечером Шарлотта опробовала новый костюм, и, несмотря на свою изысканность, он оказался очень удобным и не стеснял движения.

За столь приятными заботами прошёл ещё месяц. К этому времени граф разобрался с делами, и работа шла уже без напряга. Ремонт в доме, как и обещал итальянец, подходил к завершению, оставалось дождаться изготовления мебели и штор, и как только всё было готово, супруги вернулись в свой особняк.

Дом действительно получился великолепный. Потолки, стены, паркетные полы, мебель и шторы – всё восхищало роскошью и богатством, но смотрелось утончённо и изыскано. Завершающим аккордом блистательного убранства стали бронзовые люстры и подсвечники с хрусталём. Да, Анри не узнал своё прежнее жилище.

– Придётся утраивать приём, – предположил де Круа.

Увлечённые делами и друг другом супруги пропустили все балы, устраиваемые при дворе. Но совсем скоро в честь дня рождения одного из отпрысков короля ожидался грандиозный раут, на котором планировала собраться практически вся французская знать, и пропустить его было невозможно, тем более де Круа до сих пор не представил свету жену. Перед королевским приёмом Анри решил провести и «новоселье», раз все родственники всё равно пожалуют в Париж. А пока супруги готовились к балу, граф вновь пригласил портного.

– У меня достаточно платьев, – не понимала Шарлотта, тем более многие наряды ещё никто не видел.

– Нет, на этом приёме моя жена должна блистать! – возражал Анри. – Хочешь золотое платье? – спросил он.

– Фи, это вульгарно! – фыркнула девушка. – Притом, я слышала, золотое носит Атенаис де Монтсепан.

– Ты хочешь сказать, фаворитка короля вульгарна? – засмеялся граф, но немного подумав, согласился. – Да, пусть, Атенаис носит такое платье. Я не хочу, чтобы моя жена походила на любовницу монарха, – произнёс он и от некоторой двусмысленности произнесённой фразы засмеялся.

Анри вспомнил, насколько Шарлотта была хороша на свадьбе, и, не смотря на протесты жены, заказал для неё нежно-голубой туалет, украшенный тончайшим кружевом по лифу и рукавам, тем более к нему можно было надеть её великолепное свадебное украшение.

Время бала приближалось, и граф готовился представить жену обществу.

Глава 7

В назначенный день Версаль радушно ожидал наплыва высокородных гостей со всей Франции. Светский раут предполагал продлиться не один день и включал в себя постановку балета, выступление певцов и артистов, собственно, сам бал и увеселительный маскарад. Конечно, приём сопровождался угощениями, а в заключение ожидался грандиозный фейерверк. Такие королевские развлечения пользовались большим успехом у знати, и каждый год во дворце собиралось всё большее количество участников. На этот раз ожидалось не менее полутора тысяч человек, а к этому следовало ещё прибавить армию слуг, необходимую для обслуживания своры бездельников. Покои Версаля не могли вместить всех желающих повеселиться, а потому все дома и гостиницы Парижа ломились от постояльцев. Кто имел знакомых в столице, старались заранее договориться и остановиться у друзей, а главное – найти место, где переночевать. Версальский дворец расположился далековато от Парижа, но дворяне смиренно терпели подобные неудобства, стараясь получить возможность попасть на зрелищный и престижный приём монарха.

Дом Анри де Круа также заполнился гостями. Приехали отец с матерью, Анна д’Амбуаз с Пьером де Форше и конечно же Луиза с мужем, и супруги провели запланированное новоселье. Господа накрыли столы и весь вечер веселились, общались с друзьями и родственниками, с удовольствием выслушивали восхищения об изысканной отделке и красоте интерьеров дома и принимали пожелания счастливой жизни в нём. Бабушка поинтересовалась у Шарлотты, не стоит ли ей ждать правнука, но девушка с нескрываемым сожалением ответила, что нет. Герцогиня упокоила внучку: не всегда это получается так быстро, как у Луизы, но попросила поторопиться, надеясь лично дождаться наследника рода. Шарлотта только пожала плечами – что она могла сделать? На следующий день всё большое семейство отправилось во дворец.

Великолепный Версаль встречал гостей. Провинциальное дворянство ручейками стекалось из своих городков, вливаясь в бурную реку парижских чопорных аристократов, а далее вся эта звёздная масса блистательным нескончаемым потоком заполняла залы и галереи дворца. Оживлённо переговариваясь, напыщенная публика журчала праздничным гомоном и рассыпалась брызгами вежливых комплиментов и снисходительных улыбок, нетерпеливо томилась в ожидании потрясающего праздника, ревнивыми взглядами осматривая друг друга.

К главному входу подъехала знаменитая карета де Круа, подаренная графу самим королём. Из неё вышли Анри с Шарлоттой и Луиза с Рамоном. Но пары тут же разделились: офицер де Боргане встретил друзей и задержался, а Анри с женой проследовали дальше, приветствуя по дороге знакомых. Замечая устремлённые к Шарлотте любопытные и оценивающие взгляды, де Круа не обращал на них особого внимания и победно усмехался. Он знал: его супруга великолепна. Сам Анри почти не смотрел на девушку и, принимая отрешённый вид, старался не показывать перед желчной толпой своих чувств к жене. Неожиданно к супругам подошёл граф Филипп де Шатильон с Дианой де Шанье. Бывшая любовница всё же решила послушаться Анри и заняться овдовевшим графом, судя по всему, Филипп действительно увлёкся пылкой красавицей.

– Рад познакомиться с вашей женой, де Круа, – вежливо произнёс де Шатиньон, целуя руку Шарлотте.

Филипп поначалу ревновал Диану к графу и беспокоился, что женщина продолжит с встречаться с ним, но позже убедился, что они действительно расстались, и успокоился. А сегодня, оценив жену де Круа, и вовсе решил, что Анри теперь должна волновать другая забота: самому бы не стать рогоносцем с такой юной прелестницей. Поэтому де Шатиньон совершенно спокойно приветствовал бывшего любовника своей невесты и подошёл к графу вместе с Дианой.

– Я слышал, вас можно поздравить? – улыбаясь, ответил Анри и посмотрел на Филиппа и Диану.

– Да, мы с Дианой уже объявили о свадьбе, – подтвердил де Шатиньон, – и надеюсь, она вскоре осчастливит меня, родив сына.

У Филиппа от прошлого брака остались только две девочки, и он жаждал получить наследника.

– Конечно, это самое главное для брака, – ответил Анри. Он тоже мечтал о сыне.

Диана, оценив соперницу, с досадой вздохнула. Супруга де Круа была просто ослепительна и настолько юна, что не оставляла бывшей любовнице никаких шансов, и дама обречённо поняла: Анри не вернётся к ней. С другой стороны, Дина быстро нашла себе утешение, посчитав, что если бы де Круа не порвал с ней, то граф де Шатиньон не сделал бы ей предложение, а теперь она уже примеривала титул графини, к чему давно и страстно стремилась, а потому расчётливая бестия решила, что ей всё же повезло. «Де Круа крайне непостоянен, но пусть это заботит его глупышку-жену», – с издёвкой размышляла женщина. Переговорив, Филип и Диана проследовали дальше, желая поприветствовать знакомых господ.

Шарлотта держалась спокойно, хотя и чувствовала завистливый взгляд Дианы. Но особенно неприятно задевало девушку то, что также на неё смотрели и некоторые другие женщины. Дамы недовольно кривили губки и, презрительно ухмыляясь, перешёптывались друг с другом. А потому холодок недоверия к мужу время от времени заползал в душу Шарлотты. Но чувствуя, насколько крепко Анри сжимает её руку, беспокойство супруги незаметно отступало. Девушка взглянула на графа влюблёнными глазами, и, заметив её взгляд, Анри тихо проговорил:

– Не смотри на меня так. Я и так еле сдерживаюсь, чтоб не начать целовать тебя прямо при всех, – признался де Круа, устремив взгляд в противоположную от супруги сторону.

– И чего ты так боишься? – не понимала Шарлотта.

– Я вижу, сколько мужчин, увидев, насколько обворожительна моя жена, мечтает украсить мою голову рогами, – улыбнувшись, ответил Анри, памятуя, как сам ранее не стеснялся обхаживать замужних дам, и, подозревая, что некоторые мужья не прочь отплатить ему его же монетой.

– И тебя это волнует? – засмеялась Шарлотта. Ей было приятно слышать нотки ревности к несуществующим поклонникам.

– А разве меня это может не волновать? Вдруг ты решишь променять меня на кого-то помоложе и покрасивее? – улыбнувшись, взглянул на жену Анри.

– Я не вижу здесь ни одного такого, – ответила девушка.

Конечно, де Круа остался доволен ответом супруги, а особенно тем, насколько искренними глазами она при этом посмотрела на него.

Граф был прав: мысли о прелюбодеянии с его женой блуждали в головах некоторых высокородных самцов. Свежая привлекательная девушка будоражила воображение дворцовых ловеласов. При виде чудного невинного ягнёнка их глаза разгорались волчьим блеском, но охотничий пыл распутников охлаждал ледяной взгляд волкодава, охраняющего его. К тому же этот ягнёнок смотрел на своего защитника глазами, полными обожания, и опытные волокиты не решались переступать границы положенного этикета, не рискуя оказаться на шпаге у де Круа.

Вообще-то адюльтер при дворе не считался чем-то из ряда вон выходящим, даже, наоборот, являлся неотъемлемой частью светской жизни и чуть ли не главным занятием благородных повес. Чем ещё заниматься здоровым, полным сил мужчинам и женщинам, женившимся по расчёту, не занятым ни физическим, ни умственным трудом и особо не обременённым обязанностями? Праздный образ жизни очень скоро пресыщал господ, и они искали развлечений в новых случайных связях и всевозможных интрижках.

Среди гостей, лениво слоняющихся по залу, высокомерно возвышался Шарль де Маси. Он сразу заметил супругов де Круа и неотрывно наблюдал за парой. Барон видел: Анри держался спокойно, любезно общался с господами и, как показалось Шарлю, не обращал особого внимания на жену, только порой бросал на неё рассеянный взгляд. Зато девушка не спускала с мужа влюблённых глаз, и это бесило де Маси. Барон до сих пор так и не встретился с графом. Уцелевшие разбойники, вернувшись к отцу, клялись, что не разговаривали с друзьями де Круа. «Но они могли и лгать», – предполагал молодой человек и решился проверить это.

– Граф, мадам, – поклонился де Маси супругам. – Я очень рад видеть вас, Ваша светлость, – обратился барон к Шарлотте. – Надеюсь, вы простили меня за моё поведение тогда на балу. Я так наказан за свою глупую ревность, – виновато произнёс Шарль, взял руку девушки и поцеловал. Дама мужчине руки не подавала, и это выглядело несколько неприлично. – Я потерял самую прекрасную девушку на свете, – грустно проговорил барон и, взглянув на Анри, спросил: – Надеюсь, граф, вы простите мой порыв? Всё же вы обошли меня, и вам не стоит сердиться, – как можно любезнее улыбнулся де Маси.

Шарль внимательно наблюдал за де Круа. Глаза графа оставались холодными и ничего не выражали, но не похоже, чтобы мужчина злился. На самом деле Анри хотелось придушить интригана, но он старался держать себя в руках.

– Ничего страшного, барон, – ответил Анри и добавил: – Здесь столько прекрасных девушек, и вы скоро сможете утешиться, – язвительно хмыкнул он, вспомнив случай с Франсуазой в замке.

– Как вы доехали до Парижа, мадам? – поинтересовался де Маси, – Слышал, с вами произошёл некий инцидент?

– Да, но всё обошлось, – вежливо улыбнулась Шарлотта. – Мне помогли маркиз д’Эсенваль и виконт де Безьер, – уточнила она.

– Ваши друзья, де Круа? – снова взглянул на графа Шарь.

– Да, барон. Я сам не имел возможности поехать за супругой и попросил друзей помочь мне. – Анри понял, чего хочет выведать у него де Маси, и усмехнулся. – Знаете, в наших краях в последнее время стало неспокойно. Вот я и отправил друзей встретить Шарлотту, – пояснил де Круа.

– Я слышал эту историю. На вас напали в ваших же землях. Надо же, как распоясались разбойники, – изображая возмущение, проговорил Шарль.

Де Маси успокоился: похоже, всё в порядке, и на самом деле де Круа ничего не знает о причастности к этим делам ни отца, ни его самого, и, откланявшись, молодой человек удалился, всё же не упуская парочку из вида.

Тем временем официальная церемония началась, и придворные выстроились, встречая монарха. Людовик вышел в сопровождении свиты. Король важно шествовал по коридору, преклонивших колени и опустившихся в глубоких реверансах подданных. Величественно проследовав сквозь благолепный строй придворных, он водрузился на трон и сделал знак, что все могут подняться. Рядом с Людовиком расположилась королева Мария-Терезия, а на табуретах пристроились члены королевской семьи. Здесь же заняла место и Атенаис де Монтеспан, как её ещё называли «истинная королева Франции».

Очаровательная Франсуаза, Атенаис де Монтеспан, была подругой королевской фаворитки Лизы де Лавальер, позже получившей отставку. Атенаис привлекла мадам де Лавальер своим остроумием, причём до такой степени, что глупышка не могла без нее обходиться. Она совершила большую ошибку, расхваливая перед королем свою новую подругу. Броская красота полнотелой блондинки с голубыми глазами не могла не привлечь внимание сладострастного Людовика. Поначалу короля утомляли явные усилия Франсуазы-Атенаис ему понравиться.

– Она делала все, что могла, чтобы меня очаровать, но я не желал, – как-то высокомерно заметил король, но очень скоро, прельстившись прелестями красавицы, сдался.

– Она была прекрасной собеседницей, – льстиво говорили о ней вельможи, хотя в кулуарах частенько возмущались её ядовитым колким языком и исключительным высокомерием. Злые насмешки Атенаис приводили придворных в тихое неистовство, но зато развлекали самого Людовика.

– Я читал срочные депеши и отвечал на них, – объяснял король своё ночное отсутствие Марии-Терезии, появившись в супружеской спальне не раньше четырех часов утра, и королеве в очередной раз приходилось мириться с похождениями венценосного супруга.

Позже Людовик XIV привлёк к себе скандальное внимание общества, выставляя напоказ сразу двух любовниц. Во время движения войск Его величество разместил обеих фавориток в карете королевы и открыто прогуливался с ними по военному лагерю. Это было слишком даже для распутного французского двора. Бедняжка Лиза тяжело переживала охлаждение чувств со стороны монарха и выбила у него разрешение укрыться в монастыре кармелиток, где позже и закончила свои дни в молитвах и тоске.