Читать книгу Рождество на планете Зайчики - Татьяна Муратова - Страница 1

Мой юный читатель, прежде чем окунуться в небольшую фантастическую сказку, послушай, как она родилась. Много лет назад я ходила в школу и активно читала. В те времена книг было мало, на них записывались в очередь и дежурили по ночам у магазина. Мой папа очень любил читать, поэтому подписывался на классиков, а мне покупал Антологию современной фантастики – много томов, по одному в два-три месяца. Безумно интересно: братья Стругацкие, С. Г. Лем, А. Беляев, А. Толстой, И. Ефремов, даже с иллюстрациями. Конечно, я сочиняла сама, про космос и науку, про роботов и детей будущего, умных, смелых, благородных, но потом повзрослела, у меня родились детки. Они полюбили фантастику и вернули мне детство. Эта книжка для вас и ваших родителей, которые верят в сказки.

Ванин страх.

Не всегда крепко зажмуренные глаза и почти настоящее оружие под подушкой спасают от кошмара.

Увы, двенадцатилетний ученик седьмого класса Ваня Петров знал об этом не понаслышке – неискоренимый страх сидел в мозгах: оказаться запертым в салоне автомобиля, где висела неприятная духота, и висела она на замкнутой тишине. Всё это означало одно – никто не поможет. По позвоночнику бежал горячий пот, а сердце колотилось, как после четвёртого круга школьного стадиона – быстро, громко. В окружающей тишине по рёбрам и в горло: пусти, пусти, пусти!

Последние модели Храмиш 2125*, оборудованные внутренним режимом микроклимата с увлажнением, циркуляцией синтетического воздуха и любимого запаха, стали для жителей города отдушиной, спасением в адском пекле летних дней. Для всех, кроме Вани Петрова. Именно Храмишей он боялся – вернее, их внутреннего пространства. Клаустрофобия* звучала приговором для него и его мамы, ведь иного способа передвижения по городу уже двадцать лет не существовало. Один человек – один вид транспорта: с пяти до четырнадцати лет – велосипед или самокат, потом – автомобиль. Ваня мучился: когда садился в машину, режим микроклимата заклинивало. Вот сейчас в Храмише автоматически заблокирована дверь, и солнце превратило металл в жареный пепел, через окна обещая телу будущее куры-гриль. Дышать становилось тяжелее и невозможнее. Воздух вязкий, сухой, вонючий не лез в дыхательные пути, застревал в горле, закупоривал нос – и заполошное испуганное сердце пыталось выпрыгнуть и спрятаться в любой продуваемой щели: пусти, пусти, пусти. «Неужели опять?» – вместе с набухающей кровью веной на виске раздувался ужас. Ваня хватался за дверную ручку, за другую, дёргал, бил кулаком в окно. Под мышками расползлись мокрые пятна, лицо скрылось под потной плёнкой, щиплющей прыщи. На рубашке не осталось сухого места, невыносимо густо накрыло аурой футбольной раздевалки после длительной тренировки.

Он сидел на заднем сидении. Сквозь жар раскалённой изнутри машины, словно через пекло пожара перелез на пустующее место водителя и, всхлипывая, принялся оживлять этот железный бездумный гроб. Руль не крутился, гудок не шёл, аварийка не реагировала, электроника вышла из строя, педаль западала, коробка передач безвольно болталась. Ваня искал кнопку разблокировки, но раскалённый до кипения воздух мешал думать и двигаться. Кондиционер умер, окно не спускалось ни на щель. Это конец. Ваня закричал. Сейчас удушливая жара съест его тело, разум и душу. Все клетки организма, накаченные страхом, взорвались, изрыгнув магму наружу. Ваня сломался: он умер от жары и ужаса. Глупо? Глупо, но как есть. На финальной ноте отчаяния его швырнуло из сна в рассветный полумрак комнаты. Двоюродный брат на диване храпел громко, залихватски. В стену стучали сердитые соседи. Хорошо, что маму не разбудили, после смены на заводе она спала крепко. От крика запекло в горле; сев на кровать, Ваня посмотрел на краснеющее за окном небо. Волосы на голове всё ещё шевелились, а майка пахла унизительным страхом. Повторяющийся раз за разом сон пришёл за месяц до праздника Рождения Нового Мира. В этом году Ваня, наконец, увидит зиму и настоящую ёлку. Ваня уже три года копил деньги на полёт к мечте – с детским кошмаром самому справиться не вышло. Денег всё равно было мало, но двоюродный брат купил им с мамой билеты. Наверно, он очень богатый, его тридцатилетний двоюродный брат, прилетевший в гости из экспедиции на Проксима b*. Брат мог купить себе квартиру или сделать операцию на восстановление волос, которые у него выпали от облучения на той самой планете, но решил отправить единственных своих родственников за мечтой, космолётом до Зайчиков. Красивое название для планеты, правда? Это потому, что только там водятся дымчатые зайчики с чёрными кончиками ушей и розовыми носиками – даже в зоопарке не научились разводить таких. Ваня вздохнул: скоро, совсем скоро – может, страшный сон больше не успеет прийти до отлёта? На Землю давно не приходила зима, даже в Арктику – ряд экологических и климатических катастроф привели планету в печальное состояние вечного лета со слякотным намёком на весну и осень. Кругом стояла жара или, в лучшем случае, дождь – при нём хоть дышалось легче. На Экваторе жили в гидрокостюмах, на полюсах тоже, большие города теснились в средней полосе, где на три месяца в году снимали респираторы. Того, кто помнил зиму и трогал снег, на Земле давно нет в живых. Семьдесят лет назад ушлые космолётчики обнаружили снежную планету Зайчики и шустро её выкупили, пока Мировое правительство не передумало. Планета – чудо, полёт туда по карману лишь очень богатым людям, а на праздник Рождения Нового Мира очередь расписана на десять лет вперёд. Но Ваниному брату дали без очереди, потому что он ветеран космических войн и у него заслуги, даже медаль есть настоящая, не визуальная. Брат не любил ею хвастаться, но Ване показал: красивая, тёмно-синяя с золотыми буквами, из сплава с тем самым металлом – проксимом, который на осваиваемой планете нашли.

Чтобы окончательно прийти в себя, Ваня посмотрел на звёздное небо и в стотысячный раз представил, как это будет. Они с мамой вместе с пятьюдесятью девятью пассажирами взойдут на палубу космолёта. Четырнадцать дней проведут в полёте и выйдут на планете, сплошь укрытой снегом. Белым и пушистым, прохладным и хрустящим. Говорят, его можно есть – все от восторга едят, а некоторое несут в термосе в помещение, там он тает и его пьют! Не верится Ване, хотя очень хочется верить. Они прилетят в первый день двенадцатидневника, ещё никто до них не будет ходить вокруг Рождественской Ели и просить счастья. Их группа первая. Как только артефактные Куранты Нового Мира ударят первый раз, они пойдут со свечами вокруг дерева и будут просить об исполнении Личного Заветного Желания. Ваня попросит об избавлении от повторяющегося ночного ужаса. Не было ещё случая, чтобы желание у кого-то не исполнилось – недаром все туда стремятся, хоть и за бешеные деньги. А потом они отправятся обратно, потому что на следующий день прилетит новая группа. И так двенадцать дней до Ночи Рождества Нового Мира. Последний бой курантов самый могущественный, говорят – свет вокруг, радость и все плачут, а зайчики скачут. Мама сказала, что она тоже будет просить, чтобы Ваня машин не боялся, чтоб уж наверняка, ведь как ему иначе по городу передвигаться? Только Ваня ведь не о машине будет просить, а о снах. Или это одно и то же? Ладно, на месте разберутся.

Путешествие начинается

Большой серебристый космолёт IG-8* восхищал: отполированным боком сиял на солнце, соблазняя изнывающих от жары пассажиров обещанием прохлады и свежего воздуха – это не то, что грузовые или рейсовые звездолёты, ржавые телеги по межзвёздной перевозке.

Ваня глубоко вздохнул и тут же пожалел о своей опрометчивости – горячий воздух, обжигая, проскользнул в лёгкие. Маску он не надел: во-первых, предвкушая микроклимат салона, во-вторых, не переносил маски, тоже из-за сна, где маска возгоралась от жары прямо на лице. «Всё, – приказал себе, – ты летишь на планету Зайчики, и страха больше не будет, ведь праздник меньше, чем через месяц». Конечно, мама говорила надеть маску, но Ваня уже взрослый, сам решает, что носить. Двоюродный брат, правда, говорит, что он не слушается, потому что у него папы нет. Неужели, действительно, поэтому? Ваня вытер рукавом пот с лица и вздохнул – в его чемодане лежали необходимые зимой вещи: тёплая куртка на меху, вязаная шапка, ботинки меховые на толстой подошве и даже купленные мамой у бабушки возле аэропорта шарф с варежками. Всё вместе – эксклюзивные вещи по цене автомобиля БАС-504* только для путешествующих на планету Зайчики. Сейчас не верилось, что всё это можно будет на себя надеть.

Ваня огляделся вокруг и покрепче сжал мамину руку. Брат проводить их не смог, срочно вызвали на базу, велел Ване следить за мамой, чтобы её никто не обидел. Посадку объявили, досмотр прошли, документы и билеты проверили – значит, вокруг соседи на ближайшие двадцать девять дней. Разные, но у всех в глазах – ожидание, предвкушение, которые не спрятать: ещё бы, они сейчас счастливчики, им завидует весь мир – тот, который не увидит зиму. Лично Ваню так просто распирало от счастья, он даже улыбнулся, хотя думал, что не умеет.

У входа в открытых овальных дверях их встретили две стюардессы: молодые – моложе брата, одинаковые, в юбочках-шортиках и майках-бронежилетах. Корабль внутри сиял белизной. Долгожданный воздух кондиционеров с лёгким морским бризом – как в маминой машине – обдувал разгорячённое лицо. Мама повела в общую каюту, и они заняли места для взлёта. Потом их обещали покормить и провести экскурсию по кораблю. Рядом с Ваней три соседа, он их рассматривал с любопытством. Ближе всех – невероятно толстый мужчина лет сорока – Ваня сразу решил, что мечта у того – кушать много и худеть. Второй сосед – мечтательного вида сухонький дед из серии тайных миллиардеров, этакий современный Скрудж*. Третий сосед ввёл Ваню в ступор: он никогда таких не видел. Это был невысокий щуплый мужчина неопределённого возраста – наверняка, в детстве выглядел бледнокожим рыжеватым пацаном с веснушками по телу, с постоянно искусанными, исцарапанными ногами и руками, с долго заживающими вавками. Мужчину звали Стёпа. На редких засаленных волосах торчал кверху даже не хвостик, а штырёк из волос, смазанных чем-то жирным и закрученных толстыми, тоже рыжими, как и волосы, нитками. Под правым глазом у Стёпы переливался фиолетовый фингал. Одет мужчина был специфически: в мятые шорты-бриджи, в футболку с надписью «Я – герой», жилетку со множеством карманов, на исцарапанных руках болталось два браслета с шипами. Когда уселись в кресла, Стёпа достал из кармана Чупа-Чупс, нервно пальцами и зубами содрал фантик и с видимым облегчением запихнул леденец в рот. «Подозрительный тип, – решил Ваня. – Надо присмотреться» Мечта Стёпы могла оказаться абсолютно не тривиальной: от игрушечной машинки, как у мальчика в песочнице из далёкого детства, до жажды мирового господства. «Надеюсь, Рождественская Ель не все желания исполняет» – вздохнул Ваня.