Читать книгу Нужно верить - Татьяна Николаевна Маркинова, Татьяна Маркинова - Страница 1

Посвящается мальчику, который явился мне между снами.

Ванюшка проснулся раньше всех. В избе было холодно. На печи спали его больная мать и младшие братья. Мальчишка неохотно выбрался из-под старого тулупа, который остался еще от отца, и посмотрел в мутное окно. На улице было пасмурно. Едва-едва начинало светать.

В животе вдруг заурчало. Ванюшка вспомнил, что не ел уже два дня. Да и братья его с матерью тоже. Эх, война, война, скольких детей она заморила голодом, скольких замучила страшными болезнями.

– Ты уже проснулся? – раздался с печи тихий голос матери.

– Да, пойду к председателю. Попрошу у него работу. А вы спите. Нечего на улице делать. Сыро там, – шепотом, но строго, совсем по–взрослому, басовито, произнес Ванюшка.

На самом деле мальчишке было двенадцать лет, но выглядел он как восьмилетний. Маленький и худенький. С тоненькой шеей, на которой виднелись синие венки. Его редкие русые волосенки торчали в разные стороны. Сразу было понятно, что расческа их уже давно не касалась. Впрочем, не до внешности было парнишке. Мучила его одна горестная мысль – нужно было найти работу, ведь он в семье теперь главный и должен позаботиться о матери и малышах.

Обмотав стопы серыми портянками и одев дырявую фуфайку, мальчишка прихватил с лавки большой картуз с поломанным козырьком и, чуть скрипнув дверью, вышел в сени. В сенях пахло гнилыми досками и сухим укропом, что висел у дверей, напоминая о наступающем лете.

Задержавшись на крылечке, Ванюшка осмотрел свое хозяйство. У прясла все еще местами лежали кучи грязного снега, а рядом с ними вороха прошлогодней картофельной ботвы. Еще несколько дней и надо будет браться за уборку – сжигать мусор и копать огород.

Думая о том, где взять картошку на посадку и, чавкая грязью, мальчишка шел по деревенской дороге к председателю с надеждой, что тот ему поможет – даст работу, а значит и хлебный паек, которого Ванюшка не видел уже довольно давно. Как они выживали все это время, после закрытия завода, он и сам не знал.

Когда началась война, отец его добровольцем ушел на фронт. Спустя два года он погиб. Ванюшка и вся его семья очень скорбела по потере родного человека и всеми силами старалась выжить в тех суровых условиях.

Еще в начале войны возле деревни, где жил Ванюшка, поставили завод, на котором местные и городские жители, день и ночь мастерили снаряды. Мать и Ванюшка, которому на тот момент было всего-то восемь лет, тоже пошли туда на работу. Каждый день ранним-ранним утром, он и его мама вставали к станку и ворочали металлические, тяжелые снаряды, зарабатывая себе и маленьким Сашке и Мишке на хлеб. Да, было тяжело, потому что еды не хватало. От голода Ванюшка все время чувствовал слабость. Он быстро уставал, но, понимая, что кроме него больше некому, собирал свои силенки в кулачок и работал наравне с взрослыми и другими детьми, которых на заводе было больше. Именно мальчишки и девчонки, чтобы успеть сдать необходимое количество снарядов, стояли у станков дни напролет, а то и даже ночами.

Было даже такое, что взрослые, не выдержав нагрузки, сбегали с работы, но Ванюшка не смел. Да, он был самым маленьким среди детей, остальные были старше десяти лет, но он, похоже, был самым ответственным и серьезным.

Часто случалось, что во время смен некоторые маленькие работники падали в полуобморочном состоянии от изнеможения, а бывало, что и умирали. Каждый раз, когда такое случалось, у Ванюшки сжималось сердце. Он тоже боялся не выдержать такого графика адского труда, но мысли о младших братьях, об отце, который погиб на фронте, придавали ему сил. А еще сил придавали надежда и вера, что когда-нибудь это закончится и он сможет пойти в школу.

Четыре года проработал на заводе мальчонка, помогал семье, как мог, как умел. Другой раз, когда его смена заканчивалась, он вставал у станка вместо матери, чтобы та могла немного побыть дома, Сашке с Мишкой хоть рубашонки постирать. Помогал фронту, надеясь всем сердцем, что своим трудом он приближает победу, что он тоже, пусть и небольшой, но внес свой вклад в борьбу с врагом.

И вот наступил день победы. Все были счастливы. Ура! Наконец-то можно перевести дух, отдохнуть от каторжного труда и постоянного страха. Пришла пора начать налаживать свой быт, свою жизнь. Так думали все. Но не тут-то было. Война закончилась, но кругом была разруха, голод продолжался, потому что работы не стало. С окончанием войны завод по сборке снарядов сразу закрыли, а оборудование увезли в другой далекий город.

Мать Ванюшки, оставшись без хлебного пайка и не зная, где его заработать, помыкалась, помыкалась и слегла. Вот уже несколько недель спускалась с печи только раз в день, чтобы сходить в туалет. Теперь она постоянно лежала под старым грязным тряпьем, время от времени приподнимая голову, чтобы посмотреть на ребятишек.

Тяжело было Ванюшке смотреть на мать, которая всю войну работала наравне с мужиками и ни разу не охнула, не пожаловалась на тяжелую жизнь. Тянула семью, как могла, отдавая свой паек детям. Себе оставляла лишь крохи, чтобы были силы проснуться на следующее утро и снова пойти на работу. Ванюшка вспоминал мать, какой она была до войны. Веселая, красивая, улыбчивая, а сейчас почти седая, худенькая, сгорбленная.

Эх, если бы сегодня ее увидел муж, которого она пять лет назад провожала на войну, он бы свою любимую не узнал. Настолько она изменилась, состарилась не только внешне, но и внутренне.

Что поделать, мысли о смерти, которая ходит близко-близко, угнетают человека, по капелькам высасывая из него жизненные соки.

Ванюшка шел по деревне, вспоминал свою работу на заводе и думал, что хоть она и была тяжелая, но зато постоянная. Младшие ребятишки, пусть и по чуть-чуть, но все же ели хлебушек, а теперь он не знает, куда ему податься в поисках работы, где заработать корку хлеба, чтобы накормить мать и братьев. Он шел по широкой улице и прислушивался к далекому гулу проезжающего поезда, где-то там, далеко. Сейчас бы, ранним утром, он предпочел услышать крики петухов, которые раньше были в каждом дворе. Но так получилось, что их не осталось ни одного. Последний, у соседей Ванюшки, зимой издох от голода.

Деревня, в которой жил Ванюшка была небольшой. Всего-то в две улицы, но очень длинных. Находилась она в семи километрах от города, что было очень удобно. Именно из-за железной дороги и близости к городу завод сюда и привезли. Правда, сейчас от него не осталось и следа.

Думая о недавнем, мальчишка дошел до раскомандировки, куда каждое утро забегал председатель, чтобы распределить обязанности среди работников. Впрочем, обязанности людей особо не менялись, но все равно так привыкли и так нужно было делать.

То же самое было и этим утром. Стоило только Ванюшке прийти на место, как из-за угла вывернул сам председатель Николай Лукич. Пожилой уже человек, но все еще в силе. Громким голосом он поприветствовал всех присутствующих, глянул и на мальца. Видимо понял, зачем тот явился.

К председателю подошел бригадир, сухой столетний дедушка, который по совместительству еще работал и конюхом, и сторожем, и еще Бог знает кем. Работы выполнял много, как и все другие работники. Давно он уже собирался на отдых, да все никак не получалось. Дела передать ему свои было некому.

Вот скоро мужики с войны начнут возвращаться, тогда-то он и отдохнет. На это надеялся бригадир и ждал того спокойного времени, а пока надо было пахать за десятерых, и неважно двадцать тебе лет или сто.

Ванюшка терпеливо стоял в сторонке. Наблюдал за разговором взрослых. Дав распоряжения, председатель наконец-то подошел и к нему.

– Чего ты здесь в такую рань? – спросил он мальчишку.

– Знаете ведь зачем, – просительно заглянул в глаза председателю малец.

– Говори. Не тяни время, – нахмурился Николай Лукич.

– Работа мне нужна. Мамка и ребятишки уж, какой день не знамо, чем живут. В доме шаром покати ничего нет, – грустно ответил мальчуган.

– Нету для тебя подходящей работы. Мал ты еще, – отвел взгляд в сторону председатель.

– Как это мал? Как это мал? – дрожащим голосом быстро заговорил мальчишка. – В войну на заводе по четырнадцать, а то и шестнадцать часов работал, мал не был, а тут мал? Как же так?

– Война закончилась. О школе надо думать. Пусть теперь другие работают. Хватит детям горбушки ломать, – продолжая смотреть вдаль, ответил Николай Лукич.

– А как же мне сейчас жить? Чем кормить семью? Отец-то у меня погиб. Я за него остался, – чуть не плача лепетал Ванюшка. В глазах мальчишки потемнело, сердце его сжалось от боли. Сколько лет он на заводе трудился, мастером почти стал, а тут оказался никому не нужен. Даже председатель, зная его заботы, отказался ему помочь.

– Извини, брат. Ну, нету у меня для тебя работы. Нету, – сказал он и резко зашагал к сельсовету, где уже начали собираться бабки, тоже с какими-то своими просьбами: у кого дрова закончились, у кого печь развалилась. У всех были свои проблемы, которые нуждались в незамедлительном решении.

Постояв немного и проводив грустным взглядом сутулую фигуру Николая Лукича, мальчишка вытер выступившие слезы и чуть не упал от усилившейся дрожи в ногах не то от голода, не то от бессилия перед сложившейся ситуацией. В этот момент он почувствовал себя таким маленьким, слабым и беспомощным, что захотелось просто рухнуть на мерзлую землю и не вставать больше. Так тяжело было на его сердце, так больно и темно, что, казалось, вот-вот душа покинет его уставшее тело и наконец-то настанет облегчение, свобода, о которой он уже и думать забыл.

Сколько пережил двенадцатилетний мальчуган за все это время, сколько передумал, понимая свою ответственность перед родными, осознавая, что их жизни зависят только от него, известно только одному Богу, да ему самому.

Ванюшка сглотнул ком в горле. Он понял, что ничего другого ему больше не оставалось, как отправиться в поисках работы в город. Шансов найти там хоть что-то тоже было мало, потому что деревенские ребята постарше, уже отправились туда на заработки, кроме того там своих городских безработных было немало. Но что еще делать? Мальчишка поправил свой неказистый картуз и зашагал по обочине дороги в сторону города. Благо он находился не так уж далеко. Напрямки, через лесок, было еще ближе. Одна беда, прошел слух, что местные видели в нем пару тощих волков, которые запросто могли загрызть человека, тем более безоружного.