Читать книгу Опасная близость - Татьяна Новикова - Страница 1

СЕЙЧАС

– Добрый день. Меня зовут Александра, и я готова принять ваш заказ, – произношу зазубренную фразу, не поднимая взгляда от блокнота.

– Добрый день, Александра, – отвечает мужской голос.

Плотный, вибрирующий. И внезапно моё сердце пропускает удар.

Потому что я помню этот голос, каждый его оттенок, малейшую интонацию. От испепеляющего гнева до запредельной нежности. Он пришел сюда поужинать, а я… я даже не узнала его сразу.

Он одет в белую рубашку, и рукава по обыкновению закатаны – так было и три года назад, – а верхняя пуговица расстегнута. У него холодный взгляд и тонкие губы.

Мы знакомы. Мы настолько близко знакомы, что я знаю про родинку под сердцем. Помню, какая колючая щетина на щеках, и то, что он любит горькую туалетную воду.

Напротив него – миловидная блондинка в обтягивающем коротком платье.

– Я буду салат с теплым ростбифом и клюквенный лимонад, – щебечет спутница моего "призрака".

Медленно киваю. Голова словно ватная. Кажется, урони её вниз – и уже не сможешь поднять.

– А… вы? – обращаюсь сумбурно, позабыв всё, чему меня учили.

– Стейк слабой прожарки и черный кофе без сахара. Спасибо.

По правилам я должна предложить ему пирожное к кофе, но я-то знаю, что он ненавидит сладкое. Поэтому киваю отстранено и сбегаю, пока весь ресторан не заметил, как краснеют мои щеки и как сильно молотит в груди.

Передаю заказ на кухню и несусь в туалет, смыть отчаяние и стыд от внезапной встречи.

Он ужинает с роскошной блондинкой, а я одета в белую блузку и брюки, которые делают мои ноги короткими и толстыми. Уставшая, замученная после восьми часов на ногах, с зачесанными назад волосами.

Где справедливость?!

– Я на секунду! – кричу напарнице-Дине. – Подмени меня, пожалуйста.

– Без проблем, – отвечает та.

Моё лицо горит, когда я обмываю его водой. Поднимаю голову и натыкаюсь на колючий взгляд черных глаз.

– Саша, – не спрашивает, а утверждает.

Он не может находиться здесь. Эта зона не для клиентов – для персонала. Но он стоит напротив. Высокий, широкоплечий. Холодный. Отчужденный. Абсолютно равнодушный, как в последнюю нашу встречу.

– Здравствуй, – только вот смотрит на меня мучительно.

Я дергаю плечом, изображаю безразличие.

– Привет.

– Ты совсем не изменилась, – произносит он тихо.

А затем оказывается в опасной близости, и… его губы находят мои.

Нас накрывает волной безумия. Нет сил думать трезво, здраво. Анализировать или решать. Мы на самом дне, в бездне, и нас несет всё дальше, вниз, где лишь черная всепоглощающая тьма.

Прочь от прекрасной блондинки, от долгой смены, от ресторана, из которого меня уволят, если узнают, что я вытворяю в туалете для персонала.

И разумом я понимаю, что должна прийти в себя. Очухаться. Вырваться из пленительных чар. Отказаться.

Но его губы горячи, а долгие поцелуи опаляют, лишают возможности дышать.

– Саш, ты в порядке? – в туалет стучится Дина. – Живот прихватило?

Она дергает за ручку, и моё наваждение, мой злой гений рукой прижимает дверь, мешая той открыться. Он отрывается от меня, но смотрит тяжело и жадно.

– Всё… всё хорошо, – еле совладав с голосом, отвечаю.

Ноги трясутся будто после многочасовой тренировки. Мне приходится привалиться к стене, потеряв опору в виде мужчины, что пахнет табаком и пороком.

– Скажи, чтобы она ушла, – шепчет мне на ухо.

– Дин, я скоро приду. Иди.

– Может, тебе нужна таблетка? Ты вся побледнела.

– Всё хорошо. Иди, – повторяю жестче и, когда цокот каблуков затихает вдали, говорю демону в обличии человека: – Ты тоже уходи.

Изгибает бровь. Насмешливо. Дерзко.

– Уверена?

– Да.

Уходи, как ушел однажды. Тебе не привыкать бросать меня, лишать равновесия своими словами и поступками. Уничтожать мир под моими ногами, обращая его в пепел.

Ты бросил меня и пропал на долгих три года. Потерялся в неизвестности, и я почти забыла о том, что твое дыхание пахнет кофейной горечью. Я научилась жить без тебя.

– Дина обслужит ваш столик, – добавляю зачем-то.

– А ты… – делает паузу, позволяя мне самой сказать.

– А я не готова. Мне опасно находиться с тобой наедине.

Я честна, и он – моё проклятие, моя главная ошибка – принимает этот ответ. Кивает отстраненно и покидает туалет так, словно ничего не произошло.

Я выхожу спустя несколько минут, убедившись, что на горизонте нет никого, хоть отдаленно похожего на человека из моего прошлого. Трусливо выглядываю в зал: он сидит напротив блондинки, и та что-то рассказывает, увлеченно жестикулируя.

А я вспоминаю наши недолгие отношения, разрушительные для нас обоих. Между нами двенадцать лет разницы. Но его руки лежали на моих бедрах, и пальцы скользили по коже, поднимая платье. Его губы, жесткие, требовательные, знали самые чувствительные мои точки.

Его последние слова выжгли на мне ожог: «Нам не стоит больше видеться. Я никогда тебя не любил».

Я прошу Дину заменить меня и, сославшись на больной желудок, убегаю из ресторана.

А он остается.

Дьявол из прошлой жизни. Лучший – некогда – друг моего папы. Его партнер по бизнесу.

Человек, предавший доверие моей семьи ради встреч со мной.

Человек, предавший меня саму.

Мельников Богдан.

***

ТРИ ГОДА НАЗАД

Папа любил повторять, что в бизнесе, как и в любви, нужно сохранять трезвый рассудок. Страсть мимолетна, в ней легко захлебнуться. Он никогда и никому не доверял: ни в работе, ни в деньгах, ни в делах.

Мой папа мог показаться черствым чурбаном, но я-то знала, как сильно он любит маму, как готов положить горы к её ногам. Только с ней – и со мной – он был нежным и ласковым. Для всех же остальных: цербер, который может порвать в клочья. Не человек – машина.

Поэтому, когда в нашем доме однажды появился молодой мужчина, и папа, хлопнув того по плечу, назвал его «хорошим другом», я сразу поняла, что человек этот какой-то особенный. Никого другого отец не водил к нам домой, предпочитая оставлять знакомых где-то там, вдалеке от нас, за порогом.

– Богдан, это моя жена, Ира, а это моя дочь, Александра. Девочки, сообразите что-нибудь на стол. Будем праздновать.

Мужчина смерил меня долгим – чуть дольше, чем требовалось – взглядом.

– Очень приятно, – ответил тихо, а я запомнила, как изгибаются его тонкие, упрямо поджатые губы.

Мы сидели в столовой, в тарелках дымилось мясо с овощным гарниром. Папа рассказывал, что они заключили какую-то важную сделку, и что без Богдана этот контракт никогда бы не получили. Тот лишь невесело ухмыльнулся, будто похвала ему претила. Я помню, что разглядывала его из-под длинной челки, делая вид, будто увлечена едой. Он был сдержан в общении, но похвалил мамин ужин и сказал, что для него честь быть нашим гостем.

– Сашка у меня студентка, в лучший университет её отдал, на платное отделение. Будет финансами заведовать, как отучится. Голова у неё светлая, всё получится, – нахваливал меня отец, и я стыдливо краснела.

– Нравится учеба? – ради поддержания диалога спросил Богдан.

И я ощутила себя маленькой девочкой, которую допрашивают взрослые за столом. А ты сидишь такая в платьице, с косичками, и смущаешься под их строгими взглядами. Странное чувство. Я… почему-то я не хотела казаться маленькой этому мужчине.

– Да, вполне, – ответила сухо.

Вот и весь наш диалог.

Кто же этот Богдан? Откуда он взялся? Папа не рассказывал про него раньше, я не помню среди деловых партнеров этого мужчину. А такого невозможно не запомнить, даже если увидел случайно. У него даже имя особенное, редкое, необычное.

Он просто появился в нашей жизни.

И ушел поздним вечером, а я всю ночь перерывала интернет в поисках крупиц информации. Почему-то мне хотелось узнать всё о нем. Но, к сожалению, сеть молчала. Удивительно, в двадцать первом веке про любого можно накопать компромата.

Кроме него.

Он был словно призрак.

Меня злило отсутствие результатов. Я копалась ещё и ещё. Подключила подруге-Риту, и вместе мы излазили интернет вдоль и поперек.

– Неуловимый какой-то этот твой Богдан, – покачала головой Ритка после нескольких часов бесполезных поисков.

– Он не мой.

– Тем более. Забей на него, чего ты к нему привязалась?

– Как ты не понимаешь? – я разозлено тряхнула волосами. – Мне нужно знать, с кем сдружился папа. Он его домой привел, понимаешь?!

– Так спроси у него сама.

Подружка пожала плечами. В её мировоззрении всё было просто и понятно.

– Угу, так и спрошу. «Пап, а что за мужик к нам приходил?»

– Почему нет? Ты имеешь право знать, кто к вам шастает. Сашка, ты слишком загоняешься, реально. Всё, я отказываюсь продолжать. – Она хлопнула крышкой ноутбука. – У вас есть что-нибудь сладенькое?

Ритка – невозможный едок всяких вкусностей. Пирожные, тортики, конфеты пропадают в ней как в бездонной бочке. Никак, между прочим, не отражаясь на фигуре. В ней, миниатюрной брюнетке, сорок килограмм живого веса. Ветром её не сдувало только потому, что Рита обвешивалась с ног до головы побрякушками и носила туфли на пятнадцатисантиметровой платформе.

Мы спустились вниз, на кухню, где развернулось настоящее поле боя. Мама разложила по всему пространству – тридцать метров, как-никак! – посуду, ингредиенты, а сама шинковала ножом зелень. На плите что-то булькало и пыхтело.

Вообще-то в теории мы могли позволить себе кухарку, но мама слишком любила готовить. Она каждый день придумывала что-то новенькое, устраивала нам с папой вечера разных кухонь. Судя по запаху, сегодня нас ждало что-то азиатское, остро-сладкое, на кокосовом молоке.

– Здравствуйте, Ирина Валерьевна, – помахала подруга маме, та улыбнулась в ответ.

– В морозилке мороженое, – угадала она мысли Риты.

– О, спасибо. Слушайте, – подруга залезла в холодильник, достала ведерко ванильного пломбира, хозяйским движением взяла ложку. – А что к вам за Богдан такой приходил?

Я попыталась пнуть ее под столом, но Рита перла как танк. Её уже невозможно было остановить.

– Сашку он явно смутил, она теперь думает только о нем одном, всё пробить пытается в интернете. Я уже пальцы стерла помогать ей!

– Он меня не смутил, – ответила я напряженно. – Просто раньше папа гостей не водил. Разве это не странно?

– Я не спрашивала особо, – мама стряхнула зелень с доски в кастрюльку. – Поняла только, что они уже несколько контрактов вместе ведут. Значит, Дима ему доверяет. Давай и мы доверимся. Не переживай, не думаю, что наш папа подружился с плохим человеком.

Ха, не переживай. Легко сказать.

Мельников не давал мне покоя. Тревожил. Занимал все мысли. Стал болезненным нарывом, на который легонько надавишь – и он ноет. Но я совсем не беспокоилась о том, кем он является на самом деле.

Просто хотела его раскусить.

Я еще не знала, что совсем скоро мы встретимся вновь.

Не знала, как близок судный день.

***

В клуб «Оро» невозможно попасть простому смертному. Только избранным, лучшим из лучших. Даже среди так называемой золотой молодежи далеко не все имеют сюда доступ. По особым карточкам – черным, с золотым шрифтом, – которые выдаются на одну персону. Только так. Исключений нет.

Я никогда не понимала царящий вокруг «Оро» флёр недоступности (да ну, будто нет других хороших клубов!), но, когда Денис раздобыл аж четыре приглашения, согласилась пойти. Надо же приобщиться к великому, чтобы потом с чистой душой плеваться.

Денис учился с нами на одном курсе и последние два года безнадежно подкатывал к Рите. Даже сейчас он сидел слишком близко к ней и будто невзначай периодически задевал ладонь ладонью. Подруге он нравился, но не настолько, чтобы пуститься во все тяжкие. Она держала Дэна как запасной вариант, не забывая периодически сокращать расстояние – чтобы не сорвался с крючка.

Если вдуматься, подруга та ещё манипуляторша.

Впрочем, Денис не жаловался.

Я размешивала трубочкой коктейль и осматривалась. Денис с Кириллом пошли к бару за добавкой. Рита надувала пузырь из жвачки, пританцовывая у столика. Подруга надела такое короткое мини, что я побаивалась каждый раз, когда она поднимала руки. Юбка так и грозила оказаться в районе пупка.

Я предпочла брючный комбинезон с длинными рукавами и широкими штанинами. Вроде бы нейтрально и даже скромно, если бы не вырез на всю спину, который заканчивался у самого копчика.

– А тут неплохо! – хихикнула Рита, перекрикивая музыку. – Атмосферно!

– Ну да, нормально.

Пожала плечами. Клуб как клуб. Кроме именитых диджеев и дорогущего алкоголя, ничего необычного.

– По-моему, Кирилл твердо намерен уйти сегодня с тобой. Он же тебя взглядом сожрал! Видела, как он метнулся за коктейлем? Детка, ты плотно зацепила парня.

– Кирилл может закатать губу.

– Совсем не нравится? Вроде симпатичный, в футбольной команде играет, – подруга вздохнула.

Она давно мечтала сбыть меня кому-нибудь, а я всё не давалась. Мне нравилась свободная жизнь. Наверное, я помру в одиночестве, окруженная двадцатью пятью кошками, но пока не встретился тот парень, который смог бы заставить меня хоть ненадолго сойти с ума.

– Не в моем вкусе.

– Ой, всё. – Она закатила глаза.

– Слушай, кто бы говорил. Денис вон за тобой бегает. Чего ж ты до сих пор с ним не встречаешься?

– Денис слишком идеальный, мне нужен кто-то другой. Но как друг он неплох. Знал же, что я мечтала сюда попасть, и нашел приглашения. О, мальчики! Вы так оперативно!

Парни поставили перед нами стаканы с напитками, запотевшие, разноцветные. Кирилл пододвинулся ко мне поближе.

– Пошли туда? – кивнул на танцпол.

Долбила музыка, и люди двигались в каком-то сумасшедшем едином порыве, сливаясь с ней.

– Чуть позже.

– Понял, принял, жду.

Мы пили коктейли и танцевали у столика. Денис показывал иномарку, которую родители планировали подарить ему на день рождения. Кирилл хвастался тем, что его почти взяли в молодежную сборную. Они начали обсуждать какие-то скучные футбольные темы, какие-то трансферы и лиги. Рита давно скрылась в толпе, а Денис даже не заметил, увлеченный беседой.

Я незаметно выскользнула и тоже ушла к танцполу. Мне нравится растворяться в движениях, закрыв глаза, ориентируясь только на чувства. Одной. Без сомнительных кавалеров.

Пол трясся от битов. Музыка оглушала. Надо признать, в этом есть какое-то свое очарование. Здесь качественный звук и нет пьяных, подкатывающих тел мужского пола. Если кто-то перебирает с выпивкой, его оперативно устраняет охрана.

Я качнулась в танце, поймала волну. Прикрыв веки, мотнула головой.

Мелодия понесла за собой, и вскоре я полностью отдалась ей как умелому любовнику.

Поэтому, когда по талии скользнули чьи-то руки, я не сразу сообразила, что ко мне приблизился чужак. Касания были горячи, сильны, совершенно завораживающие. Вздох. Я оказалась прижата к мужскому, натренированному телу. Близко-близко. Вплотную. Так, что спиной ощущала, как тяжело вздымается грудь, как напряжены его мускулы.

– Кирилл! Ты что себе позволяешь? – Я обернулась и…

Застыла на месте. Передо мной стоял, насмешливо изогнув левую бровь, друг отца. Человек-призрак. Человек-загадка.

Мельников, черт бы его побрал, Богдан.

И его ладони собственнически лежали на моих бедрах.

Он молчал. Не говорил ничего лишнего, не разрывал зрительный контакт. Но его пальцы чувствовали меня сквозь тонкую шелковую ткань. Недопустимо. Запретно. Совершенно порочно. А я словно загипнотизированная, не могла вырваться.

Мои губы совсем пересохли.

Мельников настолько нарушил все мыслимые и немыслимые границы, что по-хорошему заслуживал пощечину. Но я позволяла его рукам оставаться там, где они лежали. Позволяла прижимать меня к себе. Позволяла вот так смотреть.

Он качнулся под очередной удар звука, словно намекая: продолжай, ничего не изменилось. И мне захотелось поддаться порыву.

Вопросы успею задать потом.

Сейчас же… будь что будет.

Мы ведь не делаем ничего плохого. Танцуем, и только. Многие в клубе трутся друг о друга, разве что не срывая одежду, елозят по разгоряченным телам, целуются так, что можно показывать в фильмах категории «для взрослых». А мы… всего лишь движемся в одном ритме, и мужские руки направляют мое тело в нужном направлении.

Что ему сказать? Поздороваться? Спросить о чем-то? Что вообще будет правильно в этой странной ситуации?

Впрочем, Мельников не страдал от отсутствия между нами диалога. Казалось, его вообще ничего не смущает, и обстановка естественна и банальна. Он изучал меня, издевательски щурясь, дожидался реакции.

Я отстранилась, понимая всю неправильность ситуации. Ведь это партнер моего отца, его друг. Может, он вообще таким образом меня проверяет: насколько я легкомысленная и готовая пуститься во все тяжкие.

А я не такая.

– Что-то не так? – его голос был хрипловат, и в нем чувствовались насмешливые нотки.

Что ему ответить?

Всё совсем не так. Начиная от того, что меня в жар бросает при одном упоминании его имени, и заканчивая этим танцем, о котором почему-то даже вспоминать стыдно – таким запретным он кажется.

Я не успела ответить, потому что к нам подошел Кирилл, оттеснил Мельникова от меня.

– Я тебя заждался, – сказал он невпопад, явно для того, чтобы вообще хоть что-то сказать.

В эту секунду на его плечо легла тяжелая мужская ладонь.

– Свободен, – Богдан говорил предельно спокойно. – Девушка занята.

– Дядь, да ты кто вообще такой? Совсем упился, что ли? – Кирилл хрустнул костяшками пальцев. – Саш, он тебя обижает?

Я помотала головой, только вот моего мнения не особо и спрашивали. Кирилл всё же решил показать, кто здесь альфа-самец, и скинул с себя руку, а затем попытался ударить Мельникова в живот.

Это решение было стратегической ошибкой.

То, с какой легкостью, Богдан впечатал кулак в скулу Кирилла, даже восхищало. Какой-то животной, первобытной яростью.

Никто даже не обратил внимания. В клубах, даже элитных, случаются потасовки. Конечно, если стычка перерастет в настоящую драку, то прибежит охрана – и обе стороны выбросят на улицу. Но пока никто не переходит негласных границ – деритесь в свое удовольствие.

– Ты… ты… – взревел Кирилл.

Он вскочил на ноги и хотел ответно ударить, но Мельников перехватил бросок, заломил руку Кирилла ему же за спину, заставив согнуться в три погибели.

– Я ещё раз повторяю: девушка занята, – сказал очень вежливо и добавил, обращаясь ко мне: – Поехали отсюда?

Я завороженно кивнула.

Рите оставила короткое смс-сообщение, мол, не волнуйся, меня отвезут домой. Кирилл смотрел на меня исподлобья, но не лез и не пытался напомнить, что вообще-то он планировал закончить этот вечер со мной вместе. Я беспрепятственно вышла на свежий воздух.

Иномарка Мельникова, темно-синяя, тонированная, остановилась у входа в клуб.

Я села на переднее сидение, почему-то ощущая себя ужасно порочной. Щеки покрывал румянец, хотя по сути я не делала ничего такого. Уехать с другом отца – что в этом такого?

– Друзья тебя не потеряют? – спросил Богдан, вдавив в пол педаль газа.

– Нет, я их предупредила. А что ты делал в клубе?

– Странный вопрос. Что обычно делают в клубах? – он усмехнулся. – Пожилые люди, типа меня, не могут развлекаться?

Интересно, сколько у нас с ним лет разницы? Десять, двенадцать? Явно не больше пятнадцати, хотя по Мельникову сложно определить реальный возраст. Но вряд ли бы папа близко общался с «молокососом», как он называл молодых выскочек в бизнесе.

– Я имею в виду… не похоже, что ты любитель всего такого.

Он пожал плечами.

– Ты права, мне больше по душе другие виды отдыха.

Какие – он сообщать не собирался, а я не стала уточнять.

Рядом с ним меня охватывало странное чувство. Не знаю, как объяснить его. Одновременно и чудовищная неловкость, словно ты общаешься с каким-то важным человеком, и… раскрепощенность. Меня не тяготило молчание. Я не хотела замкнуться, как делала это обычно при незнакомых людях.

– Куда мы едем?

– А куда ты хочешь? – просто спросил он.

– Может быть, к дамбе?

– Поехали.

…А потом мы стояли на мосту и смотрели, как залив бьется о металлические створки дамбы, как черная вода пытается разрушить построенное человеком строение. Тишина была практически нерушимая – если не считать плеск волн и завывание ветра.

И это было так странно: просто находиться рядом. Не искать темы для разговора, не отбиваться от подкатов (как в случае с Кириллом). Слушать шум воды, думать о своем. И не переживать, что человеку рядом с тобой неуютно.

Потому что интуитивно я догадывалась: Богдана всё устраивает.

Он накинул мне на плечи свою куртку, пропахшую горькой туалетной водой. Куртка казалась огромной, я могла в ней потонуть.

– Спасибо, – укуталась плотнее.

– Я думал о тебе, – внезапно признался Богдан, стоящий позади меня.

Руки его легли на мою талию, обхватили, прижали к себе.

– Правда? – сглотнула.

Неожиданная искренность смутила меня, заставила сжаться, испытать трепет пополам со страхом. Я не понимала, чего ожидать, но знала наверняка – мне хочется знать. О чем он думал, почему именно обо мне. Чем я могла его зацепить? Я, обычная студентка, скучная и неприметная, не любящая чужое внимание.

– С того дня, когда твой отец пригласил меня к вам домой. – Голос его обволакивал, заполнял каждую клеточку моего тела пузырьками, словно игристое шампанское. – Я не мог перестать о тебе думать. Это было недопустимо, я понимал. Ты – дочь моего партнера. Ты – младше меня. Это со всех сторон неправильно.

– Я тоже думала о тебе, – и прикусила губу, стесняясь своего признания под шум воды. – Даже в интернете информацию искала.

– Нашла?

– Не-а.

– Ну, можешь спросить у меня напрямую, – он хмыкнул. – Я отвечу.

– Можно тебя поцеловать?..

Я сама не ожидала от себя такой прямоты. Но почему-то этот вопрос первый, который появился на уме, и первый, который сорвался с языка. Почему бы и нет? Он ведь сам признался, что думал…

Богдан развернул меня к себе, играючи, как будто в танцевальном движении. Куртка чуть не съехала с плеча, но он придержал ее рукой. Он целовал меня нежно и сладко, аккуратно, едва касаясь губ. И я таяла от этой его ласки, почти невинной, лишенной грязи, неприкрытого вожделения.

Наши силуэты освещали фары машины Мельникова. Мимо, по дамбе, проносились автомобили. А мы целовались, совершенно завороженные, позабывшие обо всем.

Целовались в этот вечер и в десяток других, запретных вечеров, в которые Мельников забирал меня с соседней улицы (чтобы его авто не заметили мои родители), катал по городу, показывал новые места.

Он был прекрасным собеседником, и я не чувствовала себя рядом с ним глупой или маленькой. Наоборот, он легко поддерживал мои темы, а я – его. Мы находили схожесть в мелочах, обсуждали такие вещи, о которых я никогда бы не смогла говорить со сверстниками.

Мы виделись редко: у него бизнес, у меня – учеба, дополнительные курсы, активная студенческая жиизнь.

Отец ничего не знал. Никто не знал. Я никому не сказала, не хотела спугнуть, да и понимала, что одобрения мы не дождемся. Между нами разница в возрасте, чертовых двенадцать лет, практически пропасть по мнению моих родителей. Я помню, как они обсуждали одну мою одноклассницу: мужчина был старше ее всего на десять лет, но даже это вызывало у мамы искреннее возмущение.

– Это совращение малолетних, – качала она головой. – Девочке всего двадцать, куда он к ней лезет?

Папа согласно кивал.

В общем, это была наша маленькая тайна. Такая, о которой не расскажешь даже намеком. И оттого более драгоценная. Пугающая. Сладкая.

***

Отец вновь пригласил Богдана в гости в один из пятничных вечеров. Спонтанно. Я не ждала его. Поэтому, когда папа позвонил маме и сказал, что приедет «с Богдашей», мое сердце ухнуло в пятки. Мне показалось, что сейчас-то все про нас и узнают. Невозможно же не заметить, что между нами что-то есть. По взглядам, по движениям, по тому, как искрит воздух.

Как же быть?

Или я зря себя накручиваю? Достаточно сесть подальше от Мельникова, быстренько поужинать и свалить к себе в комнату под любой благовидной причиной.

Но когда Богдан появился в доме, я поняла, что не смогу уйти. Мне так нравилось наблюдать за ним. Вспоминать, как его губы скользили по моей шее и ключицам, как его дыхание согревало кожу. А сейчас он сидел за столом, расслабленный, одетый в строгий деловой костюм, и они с отцом обсуждали какие-то финансовые вопросы, мне непонятные. Стыдно, наверное, должно быть. Я ведь учусь на экономическом факультете, а в процессах не разбиралась от слова «совсем».

– Я в тебе вижу себя в молодости, – усмехался папа, разливая по рюмкам жгучий, янтарный коньяк. – Такая же хватка, такое же умение чувствовать, куда нужно вложиться, а куда – не стоит.

Мне пить никто не предлагал, маленькая же ещё. Плевать, что мне уже двадцать лет. В глазах папы единственная дочь всегда была крошкой. Впрочем, я и сама хотела оставаться трезвой. Чтобы смотреть, запоминать, впитывать.

– Саш, как у тебя в институте дела? – спросил отец, и Богдан тоже обратил на меня свой взор (причем сделал это так, словно до этого и не замечал моего присутствия).

– Да нормально всё, – я поковыряла в тарелке вилкой. – Как там еще может быть?

– Она у меня скромница, а сама без единой тройки учится! – похвастался перед Мельниковым отец. – Не дочь, а сокровище. Всё налету схватывает, когда-нибудь погружу её в бизнес, будет, кому его передать. А сам уеду в деревню, коз разводить. Всегда мечтал. Короче, хорошо, что дочь такая уродилась.

– Дим, не сглазь! – шикнула мама.

– А если я не захочу заниматься твоим бизнесом, пап? – я мило улыбнулась, но голос был строг. – У меня могут быть другие цели в жизни.

– Ну, тогда мужа тебе найду, у которого цель будет всего одна: приумножить наши доходы, – отмахнулся папа, не став спорить. – Будет он всем заправлять, а ты дома сиди и свои женские дела делай.

Я мельком глянула на Богдана, словно надеясь на его реакцию, и тотчас порозовела, потому что мимолетная фантазия завела меня совсем не в ту степь. Какое замужество? Мы даже не делали ничего, только целовались – ни на шаг дальше не зашли.

Я сама не позволяла нашим отношениям развиться в иной плоскости, а Богдан не торопил, не напрашивался, не предлагал срочно переночевать у него. Он ждал, и мне нравилось, что мои чувства ему интересны.

Мужчина оставался равнодушным.

Вечер подходил к концу, часы давно застыли на одиннадцати.

– Я поеду, – сказал Мельников, когда десерт был ради приличия съеден, и беседы закончены.

– Куда?! – отец возмутился. – Ты же выпил! Глупостей не говори, оставайся у нас, мы тебе в гостевой постелем. Да, Ир?

– Конечно, – улыбнулась мама. – Встанешь, позавтракаешь и уедешь завтра. Куда сейчас-то спешить.

Богдан покачал головой.

– Я закажу такси, а машину заберу завтра. Не хочу пользоваться вашим гостеприимством.

– Богдан, не сходи с ума. Ты нам не помешаешь, а мне будет спокойнее, если ты отоспишься у нас.

Он мимолетно глянул в мою сторону, словно подумав о чем-то отвлеченном и от отца, и от выпитого алкоголя.

– Хорошо, спасибо, – кивнул.

Мама ушла застилать кровать, а когда вернулась, Мельников поднялся, ещё раз поблагодарил папу за прием и сказал, обратившись ко мне:

– Спокойной ночи, Александра.

Но почему-то по тону его голоса я поняла, что спокойной ночь не будет…

Эта мысль засела в моей голове, и я, умываясь, переодеваясь в пижаму, обдумывала её с томительным ожиданием. Я вздрагивала на каждый шорох, скрип двери, шум ветра. Я смыла косметику и осмотрела себя в зеркале, думая, достаточно ли я красива без туши и тонального крема, с распущенными волосами, не в платье, а в шортиках и топике.

Я знала, что Богдан будет спать в соседней комнате, и сидела допоздна с ноутбуком, прислушиваясь к звукам за стеной.

«Спишь?» – написал он в час ночи, когда родители ушли в спальню, и дом окончательно затих.

«Нет», – ответила я и густо покраснела.

Почему-то простой вопрос казался мне таким интимным и запретным. Потому что наша тайна обросла новым флером. Эта близость добавляла остроты. Одно дело – целоваться украдкой в городе, а другое – здесь, рядом с родителями, в моем собственном доме.

«Я зайду?»

«Да…»

Он пришел бесшумно. Дверь приоткрылась – в комнату проник слабый свет из коридора, – и Богдан застыл на пороге. Я сидела в кровати, смотрела на него. Он был в одних только джинсах, без футболки, и мои щеки залились алой краской. Хотела было подняться.

– Сиди, – попросил шепотом.

Отложила ноутбук в сторону, и единственный источник света угас, погружая спальню в кромешный мрак. Лишь лунный свет позволял увидеть, как Богдан идет в мою сторону, как склоняется надо мной, опираясь ладонями о матрас… как его губы накрывают мои в сладком, возмутительно бесстыдном поцелуе.

Он перебрался на кровать, лег рядом со мной, обнял крепко и жарко, так, что мне стало нечем дышать. Я обхватила его ногами за талию, сама не понимая, что творю, действуя интуитивно. Поцелуи скользили по ключицам, и ладони оглаживали моё тело сквозь тонкую ткань пижамы.

Скрипнула кровать под весом наших тел. Сомнений не было, как и страха, как и желания прекратить, остановиться, свернуть с дорожки, на которую мы оба ступили.

В спальне на первом этаже спали мои родители.

А мы не спали. Всю ночь. До самого утра.

Богдан уехал в субботу утром, даже не позавтракав толком. Выпил чашку крепкого кофе без сливок – поблагодарил моих родителей и умчался к себе. Я провожала его машину, выезжающую из ворот, стоя на втором этаже. Когда мужчина шел к ней, почему-то думала: ну, обернись, посмотри наверх, улыбнись мне.

Он не посмотрел и не улыбнулся.

Впрочем, оно было логично – его провожал мой папа.

Интересно, как родители отреагируют, если узнают, что мы встречаемся? Не могут же они разозлиться. Отец сам говорил, что Богдан для него как сын, которого никогда не было. Вчера он грозился, что передаст дело моему мужу – и мне на секунду почудилось, что было бы здорово, стань этим мужем Мельников. Как-то правильно. Со всех сторон.

Я даже украдкой фамилию его примерила. Да, знаю, это глупость, но какая девушка не обдумывает свою будущую подпись, начав встречаться с парнем? Нам ведь немного надо, чтобы размечтаться. И вот мы уже продумываем семью, троих детей и обязательно собаку – лабрадора хочу, – которая будет встречать мужа, кидаясь на него всем своим весом.

Так вот. Александра Мельникова. Звучит очень аристократично.

Во мне грелось хрупкое, трепетное чувство, название которому я не могла пока дать.

Он стал моим первым мужчиной.

Он стал моим первым во всех смыслах слова…