Оглавление
Татьяна Шорохова. Война-спутница
Предисловие
Я узнала от мамы…
На нейтральной полосе
Знамение
Рама
Война
Мать-сестра
Десант
Граната
Мины
Тимоша
Чехословаки
Очень хороший немец
Бои
Котята
Это страшно!
Гости
Буханка хлеба
После освобождения
Пасха
Дядя Коля
Севастопольские ромашки
Букет на волне
Перекрёстная память
Счастливая попутчица
Записки экскурсовода
Благодарный дельфин
Под солнцем войны
Оплошность оказалась к месту
Истории из жизни участников воины
В небе и на земле
Какая музыка!
«Искры памяти»
Настоящий русский медведь
В каком возрасте надо начинать воспитывать защитников Отечества?
«Не будь Победы, нам бы – не родиться…» Подборка стихов разных лет
Из жизни медсестры
Если бы…
Тимофей
О былом, о настоящем
В штольнях Инкермана
Третий штурм
К 70-летию Победы
Родительским день
Тайнозримая Россия
Образы Севастополя
Людмила Павличенко
Девятое мая
Прорыв блокады
На воде и хлебе: год 1995-й
В день Победы
Не сбывшееся
В поезде
На реке Смородине
Георгий Победоносец
Отрывок из книги
Рождённые в первые десять-пятнадцать лет после Великой Отечественной войны, мы росли рядом со счастливыми людьми: теми, кто дожил до Победы, отвоевав на фронтах; кто, оказавшись в оккупации, пережил радость освобождения; кто долгие послевоенные годы был наполнен памятью о тяжёлых событиях военных лет, но при этом сохранил прекрасные человеческие качества. Через этих людей, и в первую очередь, через маму, в свои тринадцать-пятнадцать лет хлебнувшей лиха в оккупации, я знала о войне, в прямом смысле слова, понаслышке. Теперь понимаю, что от этого слышания, заполнявшего наш семейный досуг, когда долгими вечерами при отсветах огня от печки мы слушали мамины рассказы, и зародились во мне чувства любви к Родине, священного отношения к подвигу, почитания тех, кто вынес войну на своих плечах и пронёс в сердцах её боль, её душевные и телесные раны через всю жизнь. В те 1950-60-е годы их ещё не называли ветеранами, узниками концлагерей, блокадниками. Это пришло позднее. По крайней мере, для подроставшего поколения.
Она была естественной для нас, детей, – среда обитания среди победителей, напитавшая наши души, мировосприятие своими понятиями, своим отношением к жизни, родной земле, людям. Рассказы повидавших войну собственными глазами дополнялись и её внезапным вторжением в нашу мирную детскую действительность: то мальчишки подорвутся на минах или снарядах, то бывший полицай из тюрьмы вернётся и поселится где-то неподалёку, то накинет женщина чёрный платок, получив позднее сообщение о гибели мужа или сына. Помню безногого сапожника на тележке, отталкивавшегося от земли плоскими деревяшками, людей с пустыми рукавами, безногих на самодельных деревянных протезах, да и слепых, с изуродованными лицами.
.....
Мы же тогда ничего про Колю не знали. Он в армии служил, в самоходной артиллерии. Последнее письмо с Западной Украины прислал перед войной. Это теперь уже добились через военкомат, и нам сообщили, шо он в декабре сорок первого умер в немецком плену на территории Польши. Двадцать один годок ему был. Так вот, оказывается, когда бабушка тут угасала, он там мучился. И бабушка с ним словно лицом к лицу разговаривала. Умерла она тихо. В саду барском её похоронили, где уже и другие люди лежали. Плохо без бабушки стало. И всё хозяйство домашнее на мои руки легло. Царство ей Небесное. Очень добрая бабушка была у меня. Евдокия.
Когда немцы первый раз отступили, стала я в хате убирать, где фашисты квартировали. Смотрю, за сундуком что-то такое лежит, банка железная на деревянной ручке. От верха этой банки к низу верёвочка протянута, как суровая нитка, только потолще. Качнула я банку, внутри что-то колыхнулось – тупо так. Шо, думаю, с ней делать? Дай, думаю, в ведро мусорное выкину, а потом вынесу.
.....
