Оглавление
Татьяна Толстая. Тело: у каждого своё. Земное, смертное, нагое, верное в рассказах современных писателей
Марина Степнова. Кулёма
Алексей Варламов. Партизан Марыч и Великая степь
1
2
3
4
Саша Николаенко. Добрая сказка
Добрая сказка
Один человек
Любопытный случай
Бесконечный запас
Алексей Сальников. Водоплавающая кошка
Юрий Буйда. Йолотистое моё йолото
Евгения Некрасова. 92 кг
Майя Кучерская. Пионы
Действующие лица:
Сцена первая
сцена вторая
сцена третья
сцена четвёртая
сцена пятая
сцена шестая
Александр Архангельский. Крупный план
Вера Богданова. Антитело
Евгений Водолазкин. Чьё тело?
Сергей Шаргунов. Кровинка
Алла Горбунова. Здесь, при жизни
***
***
***
Жирный в утреннем свете
Иное присутствие
Михаил Турбин. Рыбка
Анна Матвеева. Красавица
Анна Чухлебова. Тесность
Дмитрий Данилов. Автомат Калашникова
Арсений Гончуков. Его дневник
Ася Володина. Безымянный
Даша Благова. Родинка
Елена Колина. Член шайки, или История одной любви
Алексей Федорченко. Населённые пункты
Григорий Служитель “Реплика”
Ольга Брейнингер. Поллок и Брейгель
Татьяна Толстая. Про испанцев, еду и любовь
Тимур Валитов. Последний раунд
Василий Авченко. Отец Мороз
Татьяна Замировская. Kк
Ася Долина. Тег
Тег
Стыд
Молоко
Екатерина Манойло. Мы с тобой одной крови
Татьяна Стоянова. По контуру тела
Владения
Вскрытие
Дерево жизни
Елена Холмогорова. Какого цвета аленький цветочек
1
2
3
4
Анна Хрусталёва. Зинаида Петровна
Николай Коляда. Подтяжка
Марина Москвина. Хрустальный желудок ангела
Дмитрий Воденников. Не стыдно
Татьяна Щербина. Шея
Елена Посвятовская. Пятница вечер
Денис Драгунский. После тела. Hommage au comte Léon Tolstoï
Фридрих Горенштейн. День, оставшийся под обрывом[2]
Об авторах
Отрывок из книги
Выходили всегда в сумерки. Летом и вообще по суху и теплу добирались быстро: переулок, ещё один, мимо Щепного рынка – и на углу Среднемосковской и Малой Дворянской сразу направо. А зимой насилу плелись в густой мозглой темноте, лилась под ноги накатанная масляная дорожка, Саня отставал, спотыкался и всё ныл сквозь шали и башлыки. Канючил сказку.
Мама! Мама … пожалуйста!
.....
Марыч плыл на носилках в раскалённом воздухе по больничному коридору, мимо боксов, стеклянных стен и плакатов санпросветбюллетеня. Промелькнуло серое от пыли лицо Модина с пустыми и пьяными глазами, ему что-то резко выговаривал высокий мужчина в военной форме. Несколько раз кто-то повторил слово “эпидемия”, подошла женщина в белом халате и с лицом, закрытом марлевой повязкой. Марыча погрузили в машину, и снова замелькали перед глазами заборы, дома, водокачки и столбы.
А солнце поднималось всё выше, оно укорачивало тень санитарной машины, но Марыча в этой машине уже не было. И так он лежал и смотрел до тех пор, пока, дойдя до самой верхней точки, солнце не замерло и не осталось в этой вышине и в его замершем взгляде навсегда – маленькое, злое, жгучее и узкое, как зрачки степной женщины.
.....
