Отрывок из книги
Бывает в жизни хотя бы раз такой день, который меняет все. Все нутро человека переворачивает. Как это происходит? Что тому причиной? Война, смерть, измена, горе, нечаянная радость, спасение, обретение веры, что? А иногда почти ничего. Пустяк. Ничего, что было бы видно со стороны. Ничего, даже если рядом человек, который весь день смотрит в глаза. Даже и он не сможет разглядеть. Впрочем, у каждого человека свой такой день. И своя причина. А у вас он уже был?
Снова я в городе детства. Обидно до холодка в сердце, что этот неторопливый, а когда-то, во времена детства, тишайший, сонный городок теперь не имеет к моей жизни никакого отношения. Умерла бабушка. Совсем давно, мне было шестнадцать. Ее немалые сбережения, которые она готовила мне на свадьбу, на жизнь, растаяли в инфляции начала девяностых. Когда отец отдал мне три тысячи из восьми, это был размер моей стипендии. Я купила себе колбасы. А дом детства отдал неродным детям любимой женщины, обретенной в пятьдесят лет. Тем, кто никогда тут не был и не жил, кто даже не видел моих бабушку и дедушку. Раньше я часто думала: что они сказали бы, если бы вдруг прозрели? Вдруг хоть на час могли бы вернуться оттуда, откуда еще никто не возвращался от начала времен, кроме Христа? Сейчас, в этот теплый августовский день, они смотрят на меня застывшими глазами на непохожих на них лицах, высеченных на могильном камне. Бабушка – в три четверти, дедушка – в глаза. Но ничего нет в этих глазах, никакого ответа…
.....
Шла и чувствовала нечто странное: растворение времени в себе. Видела себя как бы немного со стороны и слева сверху. Но не себя сегодняшнюю, а лет восьми. Я сегодняшняя была тут же. Просто параллельно. Почему-то вспомнились слова Сергея Есенина, что «ни одной тайны не узнаешь без послания в смерть…» Вот я, маленькая, в сшитом бабушкой платье. Оно самое простое из тех, что она сделала для меня. А потому любимое. В мелкий красный и зеленый горох, отороченное всего-навсего узкой красной ленточкой. Не любила я всех этих ее оборочек, воланчиков, кружавчиков и рюшек. Любимым бабушкиным магазином был магазин тканей, тут же, неподалеку от дома, на Дирижабельной. Редко «выбрасывали» что-нибудь симпатичное и стоящее. Но бабушка ходила часто, вдруг удача?
Двор детства, вот окна квартиры бабушки и дедушки. Всего три: кухня, спальня и зал. Высокий первый этаж. Вот здесь поздно вечером, чтобы не видели и не ругались соседки, у приступки подъезда бабушка трясла половики. Вдоль коридора был самый длинный и старый, сплетенный еще в деревне ее собственными руками и руками ее многочисленных сестер. Вот здесь, оставшись надолго одна, я нашла тихий угол во дворе и пописала. Не могла дождаться бабушку. Ужасное хулиганство и безобразие. Зато вспомнить забавно. Это урок: надо уметь хулиганить и безобразничать! Вот тут, через дорогу от дома на улице Академика Лаврентьева, был тайный «штаб» наших с Жанкой противниц-подружек. Мы никак не могли найти его! А наше укрытие они быстро разгадали. Даже кусты этого «штаба» помню: с красными прутьями веток, ровными овальными листьями и белыми пучками цветов. К осени эти цветы наливались в несъедобные белые ягоды. Теперь – дорожка ухоженная, широкая, и никаких кустов. Здесь был край нашего мира. Дальше, через парк, поселок Гранитный. В детстве он казался далеким, как другое государство, чем-то немыслимым, за краем мира. Но это в наших детских играх.
.....
