Читать книгу Рей и Рита. Прости меня, моя любовь - Татьяна Юрьевна Никандрова - Страница 1

Пролог

– А че это Рей со своей замарашкой порознь сидят? Расстались, что ли? – злорадно усмехается светловолосая девушка с красными губами, аккуратно отпивая горячий чай.

– Ага, поговаривают, что все: прошла любовь – завяли помидоры, – отвечает ее подруга, пухлая кареглазая брюнетка.

– Оно и неудивительно, – фыркает блондинка. – Куда этой деревенщине такого красавца? Поди, все, что было, уже показала, и удерживать больше нечем.

– Да нет, ходят слухи, что это, наоборот, она его бросила, – понизив голос, сообщает брюнетка. – А он еще бегал за ней, прощение вымаливал, представляешь?

– Да ну?

– Говорят, цветами ее заваливал, чуть не под окнами дежурил. А она не простила, представляешь?

– А что он такого сделал-то? Загулял? – блондинка вскидывает брови.

– Вроде того, – грустно вздыхает кареглазая.

–Пф, подумаешь! Мужики все полигамны, а красивые тем более! Чего она хотела? Чтобы он на нее одну до самого гроба смотрел? – блондинка качает головой. – Глупая она. Такого парня упустила… А я-то думала, у них любовь.

– А, может, такой и бывает любовь? – робко возражает брюнетка. – Либо все, либо ничего?

– Ишь чего захотела, – смеется ее собеседница. – Так только в сказках бывает. А в жизни – все по-другому.

Глава 1 (два с половиной года спустя, июнь)

Денис

С расслабленным вздохом откидываюсь в гамак и плавно покачиваюсь на нем, наслаждаясь неярким закатным солнцем. В руке любимый малиновый Дайкири, в ушах незамысловатый американский рэп, а в голове пустота и легкий дурман от выпитого. Я смотрю на розовое небо с сизыми прожилками облаков, на друзей, резвящихся у бассейна, на девчонок в коротких летних платьях и блаженно улыбаюсь.

– Рей, затянешься? – ко мне подлетает Дашка и, наклонившись, подносит к моим губам зажатый между двумя пальцами косяк.

Делаю глубокий вдох, а затем, обхватив девушку за талию, утаскиваю ее к себе в гамак. Дашка хохочет и сопротивляется, но только для виду. На самом деле ей нравится, когда я вот так в наглую к ней пристаю. Сама говорила.

Она ложится на меня сверху, сдергивает мои наушники и жадно впивается в губы страстным поцелуем. Дашка вообще очень пылкая натура. Она из тех, кому вечно мало и кто любит пожестче. Это-то мне в ней и нравится: не строит из себя чертову святошу, открыто признает, что порочна, и не стыдится этого.

– Хочешь пойдем наверх и я сделаю все так, как ты любишь? – предлагает она, игриво оттягивая мою нижнюю губу зубами.

– Давай, – меня долго уговаривать не нужно. Мы с Дашкой не виделись несколько дней, поэтому я совсем не прочь, чтоб она меня обласкала.

Девушка обхватывает мою ладонь и тянет за собой на второй этаж летнего домика ее родителей. Дашкины предки почти все время в разъездах, и мы с друзьями зависаем на ее даче чуть ли не каждые выходные.

Закрыв за собой дверь, мы валимся на кровать и начинаем торопливо стаскивать друг с друга одежду. Дашка двигается быстро, но в то же время плавно, словно кошка, и уже через пару секунд предстает передо мной в чем мать родила. Красивая – с большим упругим бюстом и аппетитными, в меру широкими бедрами.

Накрываю ее своим телом, ощущая тепло разгоряченной на солнце кожи. Облизываю два пальца, касаюсь ими чувствительного и уже немного припухшего от возбуждения клитора. Мягко массирую нежную плоть, размазываю влагу по ее промежности и, убедившись, что девушка готова, резко вторгаюсь в нее.

– У меня скоро месячные, так что можешь не вынимать, – выдыхает она мне в щеку, и я ускоряюсь.

Мы занимаемся сексом долго, шумно, изощренно. С живым воодушевлением и неутомимым интересом познаем тела друг друга, меняем позы, материмся, периодически обмениваясь грязными возбуждающими фразочками. Мне нравится называть ее шлюхой в постели, а она, задыхаясь от наслаждения, одаривает мой член всевозможными эпитетами. И мне, черт подери, приятно их слышать. Чувствую себя каким-то секс-гигантом, не иначе.

Достигнув кульминации, мы обессиленно откидываемся на подушки, и эротический накал между нами спадает. Дашка болтает о какой-то ерунде, но я почти ее не слушаю. Закидываю руки за голову и вперяюсь взглядом в невысокий деревянный потолок. Моя потребность удовлетворена, и теперь Дашка уже не кажется мне такой красивой и веселой.

И нет, дело вовсе не в ней, просто последние пару лет у меня всегда так: после секса хочется ненадолго абстрагироваться от девушки, с которой спал. И Дашка тут не исключение, хотя в целом она мне очень нравится, и мы вместе уже больше трех месяцев.

Под ее монотонное щебетание, я, сам того не замечая, погружаюсь в дремоту. Но стоит моим векам сомкнуться, как я тут же вздрагиваю. Нет, этого мне делать никак нельзя. По крайней мере, не сейчас. Сегодня ведь хороший день. Веселый, беззаботный. К чему портить настроение образами прошлого, которые атакуют сознание каждый раз, когда я закрываю глаза?

Слегка мотаю головой, поворачиваюсь на бок, чтобы лучше видеть Дашку, и изо всех сил стараюсь вслушаться в ее разглагольствования… Но тщетно. Процесс уже запущен, и воспоминания, которые я с таким упорством выкорчевывал, вновь накрывают меня с головой.

Синие глаза, каштановые волосы, россыпь веснушек на прекрасном лице… Эх, Рита, Рита… Моя несбывшаяся мечта и потерянная надежда. Когда ты уже сжалишься надо мной и покинешь мои мысли насовсем?

Глава 2

Денис

Рита Смирнова исчезла из моей жизни больше двух лет назад, и за все это время появлялась в ней лишь яркими вспышками, которые я могу пересчитать по пальцам одной руки.

После нашего болезненного разрыва она с отличием закрыла зимнюю сессию, а потом… Потом перевелась в другую группу другого потока, и мы практически перестали видеться.

Первые полгода после расставания я никак не мог смириться с произошедшим и не оставлял попыток наладить отношения с Веснушкой. Но она обрубала все мои начинания на корню, вновь и вновь давая понять, что я ей больше не нужен.

Самым удивительным было то, что Рита вовсе не делала вид, что мы незнакомы. Хотя именно так себя вели все мои бывшие девушки. Та же Вика Колесникова, с которой я встречался до Смирновой, ходила по универу с высоко поднятой головой, всем своим существом демонстрируя, что она знать меня не знает, и вообще я для нее пустое место.

Рита же, наоборот, всегда казалась если не дружелюбной, то вполне вежливой. Она неизменно отвечала на мои приветствия, а иногда, если видела меня первой, здоровалась сама. Веснушка никогда не грубила мне, не строила кислую мину при пересечении наших взглядов, но, несмотря на это, казалась невообразимо далекой.

Каким-то образом Рите удалось выстроить невидимый барьер между нами, на который я натыкался каждый раз, когда хотел заговорить с ней или приблизиться. То ли дело было в ее односложных ответах, то ли во взгляде, который со дня нашего расставания сделался еще более холодным, то ли в парнях, которые все время вокруг нее крутились.

И нет, они не делали ничего такого: не трогали Риту и даже не подвозили ее до дома (за этим я несколько раз проследил), но в то же время они смотрели на нее такими заинтересованными взглядами, что отрицать их увлеченность ей было бы глупо. Рита одаривала всех своих поклонников пряными улыбками, но близко к себе не подпускала. И от этого факта мне становилась чуть легче.

Если честно, в тот период жизни мне было очень хреново. В первые недели после того, как Рита перевелась в другую группу, я и вовсе думал, что сдохну. Сдохну от тоски по ее губам и телу.

Каждый раз, встречая Веснушку в коридоре универа, я смотрел на нее, как голодный зверь. Скользил взглядом по ее острым коленям, тонким запястьям, изящным ключицам… И возбуждался от одной только мысли, что когда-то она была моей.

Я наблюдал за тем, как мягко она убирает волосы за ухо, как эротично потягивает сок из трубочки, как смущенно поправляет пуговицы на блузке, и погибал от острого желания немедленно оказаться рядом.

Конечно, это не могло продолжать вечно, и я все-таки выкинул несколько глупостей: пытался поцеловать ее силой, отловив в раздевалке после физкультуры, караулил после работы в надежде подвезти до дома, напивался и звонил ей среди ночи, чтобы признаться в любви.

Но ни одна моя попытка нормализовать наши отношения не увенчалась успехом. Рита отвергала меня с завидными регулярностью и хладнокровием, и под конец мне стало казаться, что ее чувства ко мне и правда умерли. Что она и правда смогла забыть нас.

После того, как я осознал эту ужасную истину, мое состояние стабилизировалось. Да, оно было стабильно плохим, но все же стабильным.

Каждый день я думал о том, как меня все задолбало. Друзья и вечеринки казались слишком шумными, девчонки – слишком вульгарными, а в чае всегда было слишком много сахара. Слишком рано надо было вставать по утрам, слишком холодно было на улице. Всего было слишком много. А вот Риты в моей жизни – слишком мало.

Переломным моментом стал тот, когда до меня дошли слухи о том, что Смирнова встречается с каким-то парнем из аудиторской фирмы, в которую она устроилась на стажировку.

Да, забыл сказать, Ритины успехи в учебе гремели на весь универ. Она выигрывала всевозможные олимпиады, участвовала в научных конференциях и главное – получила приглашение на стажировку от крупной международной компании, еще даже не закончив институт.

В этой самой компании, как я понял, она и познакомилась с этим самым Макаром, высоким, неприятным типом с выступающим кадыком. Периодически он забирал ее после пар на своем серебристом внедорожнике и увозил неизвестно куда и неизвестно зачем… Нет, известно, конечно же, но думать об этом совсем не хотелось.

Как-то я выловил Ксюшу Белкину, с которой Рита по-прежнему тесно общалась, и устроил ей допрос с пристрастием, мол, что это за хрен, с которым Смирнова ездит и серьезно ли у них все. Но от Белкиной проку было мало:

– Она строит отношения с новым парнем, совсем не похожим на тебя. Он восхищается ею и боится потерять. А ты никогда не боялся – и потерял, – со злорадством в голосе поведала мне рыжеволосая и скрылась в коридоре, оставив в моей душе неприятный осадок.

Мне стало очевидно, что из нас двоих только я барахтаюсь в болезненных воспоминаниях о прошлом, тщетно пытаясь склеить то, что было разрушено. Рита же двигалась дальше: строила карьеру, налаживала личную сферу и, кажется, была счастлива.

Моя же жизнь напоминала руины. Бизнес, который так долго кормил нас с Пеплом и Бобром, развалился. Впрочем, так же, как и наши некогда дружеские отношения. Нам удалось вовремя соскочить с этой нелегальной темы, а иначе бы я уже давно мотал свой срок в местах не столь отдаленных.

Саныч, мент, который все это время крышевал нас и к которому я относился с плохо скрываемым презрением, на деле оказался не таким уж говнюком. Именно он дал нам важную, а главную своевременную информацию о том, что крупная партия нашего товара найдена в другом регионе и очень скоро все ниточки приведут к нам.

Сворачивать дело, которое приносило стабильный доход и обеспечивало нам безбедное существование, совсем не хотелось, но свобода само собой дороже. Когда мы только начинали заниматься подделкой денежных банкнот, то, разумеется, понимали, что не сможем кормиться этим вечно. Этот черный бизнес дал нам возможность подняться, срубить бабла и почувствовать вкус легких денег – на этом его миссия завершилась.

Мы с Пеплом поделили поровну оставшийся кэш и закончили карьеру фальшивомонетчиков. Бобер, понятное дело, ни копейки от нас не получил. После его предательства, пусть оно и было ненамеренным, и я, и Пепел полностью оборвали с ним все связи.

Кирюха долго ходил как в воду опущенный, вымаливал у нас прощенья, а, осознав, что мы на его уговоры не поведемся, побежал обратно в свиту к Андрею Белому. Тому самому засранцу, который меня чуть не подставил. Кстати говоря, годом позже его все же посадили. Он, в отличие от нас, не смог вовремя завязать с незаконной деятельностью и поплатился за это.

Благо у меня остались неплохие сбережения, на которые я мог вполне комфортно жить. Точнее не жить, а проматывать свою жизнь в клубах, барах и на вечеринках с килограммами травы и литрами алкоголя.

По учебе я совсем скатился, и если бы не подкуп жадных до денег преподавателей, то не видать бы мне последнего курса как своих ушей.

Я плавал на дне болота под названием "вечное похмелье", когда в моей жизни появилась Дашка. Красивая, уверенная, немного стервозная и влюбившаяся в меня как кошка. Она как-то сразу взяла меня в оборот и мигом выдернула из того дерьма, в котором я хоронил себя заживо.

Не подумайте, Дашка отнюдь не была моралисткой и блюстительницей порядка. Девушка так же, как и я, любила повеселиться, не брезговала легкими наркотиками и крепким алкоголем. Но она во всем знала меру и в любой момент могла остановится. Чему, собственно, и учила меня.

Благодаря Дашке я стал понемногу приводить себя и свою жизнь в норму, а через какое-то время ее батя, известный и весьма богатый бизнесмен, предложил мне непыльную работенку в его офисе за вполне солидный оклад.

Так наши с Дашкой отношения сделались еще серьезнее, и я сам не заметил, как постепенно она перевезла ко мне все свои вещи и практически поселилась у меня на хате. Не скажу, что я был сильно против или, наоборот, сильно за. Мне, если честно, было по барабану.

Дашка казалась мне классной девчонкой, она не делала мозги, неплохо справлялась по хозяйству и по большому счету нам было хорошо вдвоем. Чего еще мне нужно?

Я уже давно не ждал от отношений фейерверков и зашкаливающих эмоций, как это было с Ритой. Понимал, что вряд ли со мной во второй раз случится что-то подобное, поэтому просто довольствовался своим "хорошо".

Но все это было до того, как шутница-судьба вновь переплела наши с Ритой пути.

Глава 3

Рита

После очередной довольно вялой ссоры с Макаром мы принимаем решение расстаться. Ну сколько можно удерживать друг друга рядом, если с каждым днем становится все очевидней, что наши взгляды и планы на будущее совершенно не совпадают? Он хочет семью и детей, а я хочу двигаться вверх по карьерной лестнице и через пять лет стать менеджером регионального проекта.

Наверное, несовпадение наших целей связано с тем, что Макар на шесть лет старше и уже давно созрел для всех этих семейных дел. Он постоянно говорит, что мне, как женщине, нет нужды пропадать на работе. И если мы поженимся, он обязательно будет меня обеспечивать.

Но, если честно, мне такой расклад поперек горла. Не для того я последние несколько лет грызла гранит науки и пахала как лошадь, чтобы просто выйти замуж и сложить ручки. Я, между прочим, кровью и потом заслужила место в компании, на которое претендовало более тридцати кандидатов, и не собираюсь его никому отдавать.

Аудит – это моя мечта и мое призвание. Это я поняла с первых дней стажировки. Цифры всегда манили меня своей точность и определенностью, а быть аудитором значит быть настоящим виртуозом в сфере цифр.

Мне нравится сравнивать данные, анализировать таблицы, искать недочеты, выстраивать гипотезы и копаться в огромных массивах информации, чувствуя себя, как странник в поисках клада. Работа у меня ужасно увлекательная и, что немаловажно, крайне хорошо оплачиваемая, особенно по сравнению с заработком официантки.

Поступив на стажировку, я сразу познакомилась с Макаром, и он стал кем-то вроде моего наставника: объяснял рабочие моменты, знакомил с коллективом, даже помогал с написанием диплома. И вот на фоне общей деятельности мы с ним как-то незаметно сблизились: сначала он подвез меня до дома, потом пригласил на ужин, затем поцеловал на прощанье, ну и там закрутилось.

Порядочный, педантичный, немного скучный Макар был полной противоположностью человека, о чьем существовании я велела себе крепко-накрепко забыть. И меня это очень радовало.

После расставания с Денисом я проживала свой личный ад и была на грани того, чтобы свести счеты с жизнью. Понимаю, звучит глупо и абсурдно. Но это сейчас. А тогда его предательство казалось мне вселенской трагедией, и каждое утро я жалела о том, что проснулась.

Я не понимала, почему мне так больно. Ведь вроде жива. Вроде здорова. Но вставать с кровати желания не было. Даже пошевелить рукой или открыть глаза представлялось непосильной задачей. Хотелось лежать в кромешной тьме с задернутыми шторами и тихо скулить. Хотелось забыться. Хотелось умереть.

Из депрессии мне помогли выбраться бабушка и Ксюшка Белкина. Первая закармливала меня всякими вкусностями, вторая чуть ли не силой вытаскивала на прогулки и промывала мозги на тему того, что счастье человека заключено в нем самом, и вообще, все, что ни делается, все к лучшему.

Белкина увлекалась различными тренингами и марафонами личностного роста и с удовольствием передавала мне полученные знания.

– Рейман – абьюзер и негодяй! – вещала она. – Даже хорошо, что вы сейчас расстались и ты не успела выскочить за него замуж. Потому что в итоге вы бы все равно пришли к такому финалу. Это у него генетическое. Ты ведь говорила, что Рейман старший бросил мать Дениса? Ну вот. А сыночек весь в папашку: стоит наклюнуться серьезным отношениям, как ему непременно нужно все испортить. И пока он сам не осознает свою проблему, пытаться изменить его – гиблое дело.

Ксюша была убеждена, что таких, как Денис, не исправить, и активно насаждала мне мысли о необходимости скорейшего выбрасывания его из головы.

Но на деле сделать это оказалось гораздо труднее, чем в теории. Основная проблема заключалась в том, что я просто дико, до умопомрачения, до бессонницы скучала по Денису.

Просыпалась среди ночи в холодном поту, задыхаясь от любимого запаха. Прокручивала эпизоды наших с ним встреч по сто раз на дню. Как чертова маньячка, часами гипнотизировала его профиль в Инстаграм. В итоге психанула и удалила с телефона это приложение.

Но потом я вновь дала слабину: собственными руками нарисовала портрет Дениса и повесила его на стену рядом с кроватью. Так создавалось ощущение, что мы вместе, и боль на какое-то время стихала.

Каждый раз, когда реальный Денис предпринимал попытку заговорить со мной, взять за руку, а однажды даже поцеловать, все мое нутро натягивалось в струну. Я не знаю, откуда во мне брались силы на то, чтобы давать ему отпор. Во время его близости я балансировала на грани, рискуя вот-вот сорваться в пропасть.

Но все же держалась. Еле-еле, но держалась. Наверное, помогали мысли о голой девушке, сидящей в его шкафу. Этот отвратительный кадр я запомнила на всю жизнь, и никаким средствами его из моей памяти было не вытравить.

Денис стал моей ночной истерикой. Моей болью. Моей самой большой потерей. И на то, чтобы забыть его, я потратила немыслимо много сил и времени.

Но в конце концов я поставила точку. Да, мне было тяжело, я хлюпала в подушку, мазала сопли у монитора, перебирая его фото. Зато я ее поставила. Сама.

И сейчас я могу по праву собой гордиться: мне почти удалось забыть Дениса. Почему "почти"? Да потому что каждый раз, когда я вижу его, даже издалека, сердце предательски екает. Не знаю, может, это привычка, а, может, я просто немного не в себе, раз по-прежнему реагирую на человека, который в кровь истерзал мне душу.

Но во все остальные моменты – на работе, дома, в институте, во время чтения и прогулок – я совершенно нормальный человек. О Денисе не думаю, улыбаюсь и радуюсь жизни.

– Очень жаль, что у нас не вышло, – грустно вздыхает Макар, наблюдая за тем, как я застегиваю босоножки. – Я буду скучать.

– Я тоже, – скорбно киваю я. – Но уверена, ты обязательно найдешь свое счастье.

– Спасибо, – улыбается он и коротко чмокает меня в щеку на прощанье. – Удачи, Рит.

– И тебе, – бросаю я через плечо, выбегая из его квартиры.

Вот это я понимаю расставание. Взрослое, цивилизованное, спокойное. Никаких тебе скандалов, слез, истерик. Никаких разбитых сердец, душераздирающих сцен прощания и боли. Поняли, что не подходим друг другу, и разошлись. Эх, всегда бы так.

Медленно бреду по тротуару, залитому мягким июньским солнцем, и неожиданно для себя сворачиваю на центральную улицу. Она вся пестрит и переливается яркими витринами магазинов, расположенных по обеим ее сторонам.

С любопытством разглядываю изысканные костюмы и модные туфли, находящиеся за намытыми до блеска стеклами, как вдруг мой взгляд натыкается на неописуемой красоты платье. Черное, элегантное, утонченное – аж дух захватывает! Но такое только на праздник наденешь… Хотя у меня ведь как раз скоро выпускной! А наряд я так и не купила. Может, сейчас самое время?

Пару мгновений мнусь на месте, а потом, мысленно отругав себя за нерешительность, захожу в магазин. Внутри светло, чисто и пахнет розами. По периметру стоят манекены, облаченные в вечерние туалеты, а у прилавка с благодушным лицом меня приветствует продавщица.

Показываю ей платье, запавшее мне в душу, и иду в примерочную. Как я и предполагала, одеяние смотрится на мне впечатляюще, село как влитое. Но и цена у этого волшебного наряда прямо-таки заоблачная. В жизни не покупала себе таких дорогих вещей.

С одной стороны, такое платье – вещь на один, максимум на пару раз, поэтому отдавать за него ползарплаты кажется безумием. Но с другой – мне очень хочется порадовать своего внутреннего ребенка. Я тружусь с пятнадцати лет и никогда не разрешала себе покупать то, что по-настоящему нравится. Всегда смотрела на цену, искала, что подешевле.

Но сейчас, работая в аудиторской компании, я получаю белее чем достойные деньги… Может, стоит разок позволить себе действительно роскошную покупку?

Когда я выхожу из магазина с красивым картонным пакетом в руках, мое сердце от радости стучит как ненормальное. Вот это да! Купила себе дорогущее платье и буду в нем блистать! Так держать, Ритуля!

Глава 4

Денис

Наши активисты явно не халявили, когда организовывали выпускной для всего курса экономистов. Повсюду шары, букеты и даже на фотозону раскошелились. Красиво, конечно, но мне ли не знать, что через пару часов безудержного веселья рожи на фотках у всех будут кривые и пьяные.

Пробираюсь меж столов и сажусь рядом с Пеплом. Друзьями нас теперь назвать, конечно, сложно, но вот ровные приятельские отношения удалось сохранить. И не то чтобы мы сильно старались это сделать, просто по-другому не получилось. Как никак мы с ним росли бок о бок и до недавнего времени учились в одной группе.

Если честно, после расставания с Ритой я очень переживал, как бы она не сошлась с Пеплом. И хоть в свое время я ошибся, посчитав, что эти двое водят меня за нос, теперь, когда Веснушка была свободна, они беспрепятственно могли сблизиться.

Но, к счастью, этого не произошло. Уж не знаю, чья в этом заслуга, но, скорее всего, обоих. Рита вообще никогда всерьез не была заинтересована в Тохе, а он из уважения к моим незаживающим ранам не предпринимал попыток перевести их отношения на новый уровень.

Помнится, когда я признался Пеплу, из-за чего Рита меня бросила, он посмотрел на меня как на умалишенного. В его голове просто не укладывалось, как я мог так облажаться.

– Вот ты дебил… Ты же ее любишь! Нахрена трахать другую?! – восклицал он.

А я стискивал зубы и молчал. Потому что сказать мне было нечего. Я и сам задавался этим вопросом месяцами напролет, и никакого другого ответа, кроме того, что я конченный мудак, не нашлось.

Отправляю в рот канапе на шпажке и улыбкой кошусь Пеплова. Он сегодня прям при параде. Брюки, пиджак, белая рубашка – все при нем. Сто лет его таким нарядным не видел.

Хотя, стоит отметить, что сегодня все выглядят куда лучше, чем обычно. Некоторых девчонок с макияжем и прической вообще не узнать. Преобразились, как Золушки в ночь перед балом. Локоны длиннющие, платья сверкают, каблуки высотой с девятиэтажку – не привычные зубрилки, а самые что ни на есть красавицы.

Даже Белкина, с озабоченным лицом шныряющая по залу, сегодня похожа на Джессику Реббит. Огненные волосы, красное платье с разрезом до бедра, тонюсенькие шпильки – вылитая мультяшка.

Поймав мой взгляд, староста демонстрирует мне средний палец и, гордо вскинув подбородок, шествует дальше. После нашего с Ритой разрыва Ксюша стала презирать меня еще больше. Они ведь лучшие подружки, женская солидарность, чтоб ее.

Отпиваю шампанского, неспешно откидываясь на спинку стула, а через секунду игристое чуть не идет у меня обратно через нос. Прокашлявшись, подношу салфетку к губам и вновь возвращаюсь взглядом ко входу, у которого стоит Рита. Красивая настолько, что у меня аж мурашки по спине врассыпную побежали, аж дыхание перехватило.

В последний раз я видел Веснушку больше трех месяцев назад: на ходу пересеклись в Красной. Тогда она была чем-то озабочена, говорила по телефону и явно спешила, так что нам даже поздороваться по-человечески не удалось.

Но сегодня… Сегодня Рита выглядит расслабленной и спокойной. На ней черное платье в пол, сексуально облегающее ее женственные формы. Вырез спереди непривычно глубокий, и я не могу удержаться от того, чтобы несколько раз не погладить взглядом ложбинку между ее аккуратных грудей.

Рита неспешно идет по залу, а я жадно ловлю каждое ее движение – поворот головы, взмах ресниц, легкую улыбку, предназначенную не мне. В ней совершенно все до мельчайших деталей, до кончиков пальцев, до последней веснушки на лице.

Рита занимает соседний стол и принимается оживленно болтать с Белкиной, которая как обычно активно жестикулирует и машет рыжей гривой. Медленно выхожу из оцепенения и поворачиваюсь к Пеплову, который тоже смотрит на Риту, но уже без того голода, как раньше, просто с интересом.

– Давай за окончание универа и за новую главу в нашей жизни, – рвано выдыхаю я, поднимая бокал.

Антон кивает, и мы чокаемся. Залпом выпиваю шампанское и вдруг вздрагиваю, буквально напоровшись на взгляд морских глаз. Рита смотрит прямо на меня, открыто, со слегка вздернутыми уголками губ.

Отвечаю ей широкой улыбкой и беззвучно произношу "привет". Она немного наклоняет голову набок, качает ей, как бы здороваясь, а затем опускает глаза в тарелку.

Я продолжаю, как зачарованный пялиться на Риту, но она больше не глядит в мою сторону. Пьет, есть, смеется, общается с одногруппниками, а на меня больше ни взгляда.

Но мне и этого хватило, даже волнительно как-то стало. Раньше Рита всем своим видом показывала, что я ей безразличен, что мне вообще ничего не светит: ни взгляд, ни разговор. А тут ни с того ни с сего такая щедрость: смотрела так, будто не было между ними пропасти в несколько лет, интерес даже какой-то в глазах мелькнул…

Официанты подносят горячее, но мне сейчас совсем не до еды. Весь аппетит куда-то улетучился, а мысли в голове превратились в несуразицу.

А вдруг Рита смягчилась? Вдруг позволит подсесть, заговорить? Вдруг не отвергнет, не оттолкнет? Знаю, глупость, конечно… Но почему-то от одной мысли, что это возможно, сердце так и зашлось, так и загудело в груди…

Глава 5

Рита

На протяжение всего вечера я не могу избавиться от чувства, что за мной наблюдают. И не кто-то там, а он, человек, которого я так старательно избегала все эти годы. Между нами натягивается какое-то странное ощущение связи, которое я даже объяснить толком не могу.

Просто мне все время кажется, что его взгляд блуждает по моему телу и лицу, захватывает пряди волос, касается ткани платья. Я чувствую это даже тогда, когда смотрю в другую сторону и разговариваю со знакомыми. И от этого его взгляда, такого внимательного и пытливого, внутри все трепещет и вибрирует.

– Ритка, а они тебе правда постоянную работу предложили? – интересуется моя приятельница Катя, очевидно, в связи с тем, что Белкина только что во всеуслышание восхваляла мои успехи на стажировке.

– Да, предложили, – смущенно отвечаю я. – Я уже согласилась, даже договор подписали.

– Какая ты молодец! – восхищенно тянет Катя. – А я думала, туда только по блату берут.

– Как видишь, нет, – усмехаюсь я, делая глоток шампанского.

– Вот так, Катька, учиться надо было, а не со Стасиком своим по углам зажиматься! – нравоучительно вставляет Ксюша. – Глядишь, и тебя бы на престижную работу взяли.

– Ой, Белкина, а сама-то! – вспыхивает Катя. – Кроме собственной свадьбы ни о чем последние полгода и думать не думала!

– А ты не завидуй, Кать, не завидуй, – хихикает Ксюша, в очередной раз демонстрируя колечко на безымянном пальце. – И тебя когда-нибудь твой ненаглядный замуж позовет. Ну, если на эклеры, конечно, налегать не будешь.

Катя бросает на Белкину грозный взгляд, но пирожное все же откладывает.

– Ну а ты, Рит? Как у тебя с Макаром? – спрашивает она. – В ЗАГС еще не собрались?

– Нет, мы пару недель назад расстались, – слегка поджав губы, сообщаю я.

– Да ну?! – Катя отвешивает челюсть. – Вот это облом! Сочувствую!

– Да все нормально, – отмахиваюсь я. – Мне все равно сейчас не до отношений.

Взгляд опять против воли дергается в сторону Дениса. Его повышенное внимание, которое я прямо кожей ощущаю, становится невозможно терпеть. Когда наши глаза встречаются, скулы тут же вспыхивают румянцем. Какая же неловкая ситуация!

Заталкиваю в рот тарталетки с икрой и сосредоточенно жую, пытаясь унять дрожь в коленях. И чего он все время на меня смотрит? Нет, он и раньше, конечно, смотрел, но я почти всегда ускользала от его взгляда, а теперь… Теперь даже никуда не денешься. Не будешь же сбегать с собственного выпускного, только потому что твой бывший об тебя вот-вот глаза сломает.

Вечер превращается в самую настоящую пытку, и я с трудом могу сосредоточиться на веселье, которое разворачивается вокруг. Ведущий проводит конкуры, сокурсники за столами с аппетитом поглощают горячее и закуски, Белкина уже в сотый раз рассказывает историю о том, как Алтуфьев сделал ей предложение во время прыжка с парашютом, а я все сижу и алею как маков цвет.

Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Неужели я весь выпускной так и буду сидеть, как восковая фигура? Не расслаблюсь, не потанцую? Обязательно надо повеселиться! Но прежде надо остудить пылающие щеки. Приложить к ним лед или просто умыться…

Да, про умыться это отличная идея. Схожу в уборную, немного освежусь, а потом нырну прямиком в толпу танцующей молодежи.

Аккуратно выбираюсь из-за стола, пересекаю зал и выхожу в коридор в поисках туалета. Заметив нужную комнату, захожу внутрь, включаю кран с холодной водой и, намочив ладонь, брызгаю себе не лицо. Капли застывают на щеках, губах и шее, слегка остужаю разгоряченную кожу. Проделываю эту процедуру еще несколько раз, а затем промакиваю лицо бумажным полотенцем.

Выхожу из уборной, на ходу поправляя платье, и прямо слету врезаюсь в кого-то. Так, что аж немного назад отпружинило. Ох нет… Не в кого-то, а в Реймана, который в этот самый момент выруливал из-за угла.

Для него наше столкновение, кажется, тоже стало неожиданностью, потому что он вздрогнул, рвано выдохнул, но тем не менее успел придержать меня за локоть, чтобы я не рухнула.

И вот мы стоим друг напротив друга на расстоянии дыханья, а он… Он меня не отпускает. Кожа в тех местах, где сомкнуты его пальцы, полыхает огнем, и несколько бесконечно долгих секунд мы поглощаем друг друга глазами, не говоря ни единого слова.

– Извини, – наконец произносит он.

– Ничего, – отзываюсь я, моргая и вырываясь из омута его лазурного взгляда.

Он неспешно, как бы нехотя отпускает мой локоть, и я делаю шаг назад. Собрав волю в кулак, разрываю наш затянувшийся визуальный контакт, и, обогнув Дениса, возвращаюсь обратно в зал.

Перед глазами все плывет, а сердце в груди трепещет пойманным мотыльком… Нет, это безумие какое-то! Чистой воды помешательство! Ну разве можно после стольких лет, после такого болезненного разрыва, после предательства, которое меня чуть не уничтожило, вот так раскисать?

Занимаю свое место рядом с Белкиной и то ли от жажды, то ли от нервоза разом опустошаю бокал шампанского. Реймана в зале не видно, и я расслабленно выдыхаю. Хоть несколько минут посижу в покое.

Денис

Возвращаюсь в зал и тут же выхватываю из толпы тоненькую фигурку Риты. Она сидит на стуле, слегка покачиваясь в такт музыке, и выглядит, как ожившая фантазия. Самая мучительная и самая яркая.

У меня вдруг возникает сумасшедшее желание подойти к ней поближе, поговорить, втянуть носом ее волшебный цветочный запах. С одной стороны, это глупо и безрассудно. Но с другой… Я ведь видел… Нет, даже не видел, а чувствовал в ней живой отклик. Когда мы столкнулись в коридоре и на мгновенье соприкоснулись взглядами, меня прям захлестнуло.

И наконец я решаюсь. Подхожу к Рите со спины, мягко касаюсь ее плеча и наслаждаюсь легкой дрожью, пробежавшей по ее телу. Девушка оборачивается и опаляет меня синевой глаз, приправленной немым вопросом во взгляде.

– Потанцуем? – протягиваю ей раскрытую ладонь и застываю.

А вдруг откажет? Вдруг рассмеется прямо в лицо?

Но она соглашается. Легкий кивок головы, воздушное прикосновение ее пальцев, томительные секунды пути до центра зала – и вот мы с Ритой танцуем, покачиваясь на волнах упоительной мелодии Медляка:

Давай последний раз, как в последний раз,

Давай не как всегда, давай сейчас,

И пусть никто нам не мешает, родная,

Мы молча вспомним то, что намечтали когда-то,

И пусть кому-то сбудется, танцуй

Со слезами на глазах, я буду вспоминать твой запах

И буду знать, что ты самая-самая…

Ты самая-самая-самая-самая-самая…

Внешний мир исчезает, люди вокруг перестают существовать. Передо мной только она. Рита. Моя и не моя. По-прежнему родная и по-прежнему желанная.

Я посильнее стискиваю ее ладонь, и вдруг взгляд цепляется за татуировки на наших руках, которые образуют целое сердце: одна половинка ее, другая – моя. И вроде бы ничего такого, но от увиденного в моей душе разрывается настоящая бомба. Я ведь люблю ее. До сих пор люблю. И, чего уж лукавить, никогда не перестану любить.

Она поднимает на меня глаза и, кажется, читает мои мысли. А меня вдруг накрывает ощущение того, что сегодня что-то произойдет. Может, это взгляд Ритин, такой глубокий и небезразличный, а, может, смятение ее, красноречиво гуляющее на щеках, вселяет в меня надежду… А может, я просто сам этого до одури хочу… Но предчувствие чего-то прекрасного не только не покидает, но и нарастает в груди. Делается больше, мощнее, шире. Заставляет кровь бурлить и натягивает нервы в струну.

Глава 6

Рита

В голове шумит, и я чувствую себя так, будто у меня внезапно подскочила температура. Становится нестерпимо жарко, даже душно, словно в парилке. Даже окно приоткрыть хочется.

Но я прекрасно понимаю, что дело не в отсутствии свежего воздуха, а в Денисе. В том, как он нанизывает мои всколыхнувшиеся чувства на ниточку своего взгляда, как оставляет на коже невидимые ожоги, как встряхивает душу своим дурманящим запахом шалфея и корицы.

И от этого его неприкрытого, неприлично острого обаяния меня колотит изнутри как от озноба. В ушах громыхает сердцебиение, а ноги кажутся ватными и непослушными…

Сейчас, в эту самую секунду между нами что-то происходит. Что-то неявное, но вполне ощутимое. И мне вдруг становится страшно. А что, если я все-таки сорвусь в эту пропасть? Вдруг не устою? И зачем я только согласилась с ним танцевать? Ведь понимала же, что по лезвию иду, что с дьяволом шутки плохи…

– Знаешь, иногда я вспоминаю прошлое, – вдруг тихо начинает Денис. – Детство, юность, институтские годы… Кажется, что все это было лишь вчера. Вроде только научился плавать, только сдал ЕГЭ, только получил права… И тут оп – тебе уже двадцать три, и ты на выпускном. Время течет неумолимо быстро, не находишь?

Его слова окунают меня в мое прошлое, и я закусываю щеку с внутренней стороны. Воспоминаний у меня, конечно же, много, вот только, как ни крути, самые красочные связаны с ним. По-прежнему с ним, хотя с нашего последнего разговора минуло два с лишним года.

Ни Макар, ни другие парни, с которыми я общалась, не смогли пробудить во мне даже тысячную долю тех эмоций, которые рвались наружу при одном только взгляде на Дениса. Признаваться в этом, разумеется, не хотелось, но обманываться себя глупо. Рейман все еще имеет надо мной власть, как бы грустно это ни звучало.

– Да, время скоротечно, – вздыхаю я, пытаясь выпутаться из собственных мыслей.

– А еще говорят, что оно лечит. Как думаешь, это правда?

Его лазурно-голубые глаза впиваются в мое лицо, и до меня доходит, что в этом вопросе заключен гораздо более глубокий смысл, чем может показаться.

– Нет, неправда, – отвечаю я. – Время просто притупляет боль, и потихоньку ты начинаешь к ней привыкать.

От моей фразы его взгляд делается таким нестерпимо острым, что, не выдержав, я отворачиваюсь. Нет, все-таки танцевать с ним – невыносимая мука, будто на углях топчешься, будто по разбитому стеклу ходишь.

– Я плавал где-то на дне. На дне холодной, черной пучины, – вдруг произносит он шепотом, наклоняясь к моему уху. – Там не было света, не было любви, не было ничего хорошего. Я смотрел в пустоту, безуспешно боролся с течением времени и таял… Таял, растрачивая себя понапрасну. Я замерзал во льдах ложных убеждений, терял себя на дне бутылки и тщетно молил у бога помощи. А потом появилась ты и отогрела меня своим теплом. Теплом своей кожи, теплом своего сердца, теплом своего тела… Теплом любимой женщины. И я ожил. Я воскрес. Я возродился… Лишь благодаря тебя, Рит, я дышу. Благодаря тебе улыбаюсь и благодаря тебе верю, что любовь и счастье существуют. Что они не вымысел. Не чья-то злая шутка.

Эта короткая исповедь раскаленным железом отпечатывает на моем сердце каждое сказанное Денисом слово. Мне и больно, и радостно, и томительно – все сразу. И эти эмоции, губительные, но в то же время прекрасные, берут и обрушиваются на меня, словно цунами. Удивительно, что с ног не сбивают.

Песня заканчивается, и я, так ничего и не ответив, мягко отстраняюсь от Дениса, чувствуя, как внутри все полыхает и дымится. Иду обратно к своему месту, пытаясь унять чересчур сильную внутреннюю дрожь.

Надо ехать домой, надо покинуть этот вечер, пускай он и в самом разгаре. Это какое-то наваждение, морок какой-то. Если сейчас не уйду, точно произойдет что-то непоправимое.

– Это че такое было? – хмуро интересуется Белкина, очевидно, имея в виду наш с Денисом танец.

– Не спрашивай, – качаю головой я, доставая из сумочки телефон.

– Ритон, прости, конечно, но если ты до сих пор что-то чувствуешь к этому смазливому гаду, то ты просто дура.

– Знаю, что дура! – вспыхиваю я, потому что слова подруги очень уж перекликаются с моими собственными переживаниями. – Знаю! Я бы все отдала, лишь бы не чувствовать! Душу бы продала, чтобы не трепыхаться перед ним как стебелек на мартовском ветру! Невыносимо! Невыносимо это…

Мой голос дрожит, а на глазах выступают слезы.

– Ладно, Ритуль, извини, что я так резко, – смягчившись, Ксюша обнимает меня за плечи. – Но ты не забывай, что почти три года продержалась. Еще немного, и он исчезнет их твоей жизни насовсем.

– Хорошо, – торопливо киваю, промакивая салфеткой глаза. – Я поеду домой, Ксюш. Что-то настроение пропало веселиться.

– Езжай, – одобряет Белкина. – Отдохни, комедию какую-нибудь посмотри, а завтра созвонимся. И помни, ты сильнее, чем кажешься.

Вызвав такси, чмокаю подругу в щеку, прощаюсь со знакомыми и покидаю шумный зал ресторана. Иду по пустынному коридору и почти достигаю выхода, когда за спиной слышу шаги. Оборачиваюсь, хотя, и не глядя, прекрасно знаю, кто позади.

Денис приближается ко мне уверенной походкой. Одна рука в кармане элегантных модных брюк, в другой он держит пиджак. Белая рубашка застегнута не на все пуговицы, а под ней виднеются татуировки.

Громко сглатываю в надежде, что он не намерен продолжать наше общение. Просто подошел попрощаться, просто хочет пожелать удачи…

– Ты домой? Давай провожу, – предлагает он так, будто и не было всех этих лет, будто мы до сих пор вместе.

"Беги, глупая, беги!" – вопит мой внутренний голос, и я осознаю, что это чертовски хороший совет. Но пошевелиться не могу. Стою как вкопанная и отчаянно пытаюсь одержать победу в своей внутренней борьбе.

Не дождавшись моего ответа, Денис подхватывает меня под руку, и мы вдвоем выходим на улицу. Вдали я замечаю такси и, набрав побольше воздуха в легкие, выдаю:

– Провожать меня не нужно, спасибо. Я меня вон, уже машина подъехала.

– Какая? Тот красный Опель? – проигнорировав первую часть моего высказывания, уточняет парень.

– Нет, белая Шкода, – зачем-то говорю я.

– А, вижу, – кивает Денис и все так же под руку тащит меня к нужному автомобилю.

Открыв дверь и усадив меня на заднее сидение, Рейман, к моему великому ужасу, огибает машину и опускается рядом. Напряжение достигает пика, и я смотрю в одну точку прямо перед собой, совершенно не зная, как мне реагировать и что говорить…

А сказать-то явно стоило! Стоило возмутиться, вытолкать его из такси, напомнить, что он мне больше никто!

Но я молчу. Сижу ровно, обхватив руками колени, и молчу. А когда машина плавно трогается с места, выезжая с парковки, до меня вдруг доходит, что я только что подписала себе приговор.

Глава 7

Рита

Автомобиль плавно движется по сумеречным улицам, а я не могу унять волнение, которое лавой разливается по телу. Слышу учащенное дыхание Дениса, который сидит в двадцати сантиметрах от меня, и сама дышу с трудом.

Парень медленно разворачивается ко мне лицом и буквально впивается взглядом в мою левую щеку. Замечаю это боковым зрением, но посмотреть на него в ответ не спешу. Страшно.

Вместо этого с утроенной силой стискиваю свои колени и концентрируюсь на дороге, открывающейся впереди. Надо глядеть куда угодно, только не на него. Так, возможно, у меня будет шанс выдержать эту пытку.

Но тут Денис меня касается. Ничего такого, просто кончики его пальцем медленно ложатся на мое запястье. Но этого достаточно, чтобы моя броня развалилась как карточный домик. Поворачиваю к нему голову, и лицо тут же вспыхивает. Будто меня кипятком облили.

Его голубые глаза в полумраке салона кажутся смолянисто-черными и как-то лихорадочно поблескивают. О чем он думает? Чего хочет?

Денис ничего не говорит, и его молчание в стократ хуже, чем слова. Уж лучше бы он болтал о чем-нибудь, намекал, отпускал свои шуточки ниже пояса… А так, в этой давящей тишине между нами слишком много сокровенного, слишком много прошлого, слишком много нас.

В безмолвном напряжении мы добираемся до моего дома, и Денис покидает такси вслед за мной. На ватных ногах иду к подъезду, чувствуя за спиной его шаги.

Господи, ну почему все против меня? Ведь как назло моя квартира пуста, и бабушки в ней нет. Уехала неделю назад к родственникам в родной поселок и обещала вернуться только к концу месяца. А мне как быть? Как справиться с искушением, которое лишает меня рассудка?! Эх, бабушка-бабушка, не вовремя ты уехала! Совсем не вовремя!

Денис

Медленно плетусь за Ритой, любуюсь ее тонкой талией и стройными щиколотками, показывающимися из-под платья. Голова пульсирует от противоречивых вопросов, роящихся в ней, и каждый новый шаг в сторону подъездной двери только усугубляет мой раздрай.

Я просто провожу ее до квартиры, ничего больше. Провожу, пожелаю хорошего вечера и распрощаюсь. Поздно же ведь уже. Нет, уходить мне, конечно, не хочется. Совсем не хочется… Но что же делать? Напроситься на чай среди ночи? Ну это бред, и в контексте наших отношений прозвучит пошло. И глупо.

Внутри горит дикое желание сблизиться с Ритой, вновь ощутить такой давний, но не забытый вкус ее губ, почувствовать на себе порхание ее легких пальчиков… Но я боюсь все испортить, ведь впервые за столько лет в ее взгляде нет привычного льда.

Я прекрасно понимаю, что не бывает все и сразу. Я виноват перед ней, очень виноват, и тот шанс, который она, возможно, сейчас мне дает, неимоверно хрупок. Одно неловкое движение – и разлетится на тысячи осколков. Я не должен спугнуть ее, не должен облажаться.

В конце концов если сейчас мне удастся сделать все грамотно, то есть вероятность, что Рита согласится на новую встречу со мной. И так постепенно, шаг за шагом я смогу наладить отношения с человеком, чье отсутствие в моей жизни стало настоящей катастрофой.

Да, мне не надо спешить. Ведь все и так хорошо. Все просто замечательно. Год назад и я мечтать не мог, чтобы Рита позволила проводить ее до дома, а теперь… Теперь я поднимаюсь вслед за ней по темным лестничным пролетам, слышу, как шуршит ее платье и позвякивают каблучки, вижу ее тонкие оголенные плечи, объятые сумраком. Это ли не счастье?

Мы подходим к Ритиной квартире, и она, несколько раз провернув ключ в замочной скважине, приоткрывает дверь и застывает на пороге, словно не решается войти. Это из-за бабушки, догадываюсь я. Она спит, наверное, а Рита боится ее разбудить.

– Рит, это был классный вечер. Я рад, что мы…

– Зайдешь? – не дав мне договорить, хрипло спрашивает она.

– Что? – не верю своим ушам.

Рита ничего не отвечает, шагает в квартиру, а дверь… Дверь она оставляет открытой. Скидывает босоножки, и, не включая света, проходит вглубь прихожей.

Сердце пропускает несколько ударов, я, громко сглотнув, захожу следом. Сознание вдруг становится кристально чистым, должно быть, из-за шока, зато чувства обостряются до предела.

Рита стоит в метре от меня, прислонившись к стене, и не сводит с меня обжигающего взгляда. Мне не нужно слов, я все читаю по ее глазам. Там и горечь, и желание, и смятение – все перемешалось. И мне вдруг становится ясно, что она ничего не забыла. У нее так же, как и у меня, в самой глубине души по-прежнему болит и тоскует. По тому, что не сбылось. По тому, что могло бы быть, но не сталось.

Шагаю к ней и на выдохе приникаю к ее губам, таким желанным и таким родным. Она пахнет все так же: цветами, летом и… Любовью. Да, именно так. Запах Риты для меня и есть запах любви, потому что в моем мироощущении эти два понятия – одно и то же.

Целую Риту жадно, нежно, упоенно. Пробую сначала нижнюю губу, потом верхнюю, смакую, наслаждаюсь плавными движениями ее языка и погибаю от восторга. Осознание того, что она отвечает мне, что он тоже хочет нашей близости, пьянит и доводит до безумства.

С каждой секундой наш поцелуй становится все более глубоким, более жарким, более откровенным. Мои пальцы скользят по Ритиной коже, путаются в ткани ее платья, теряются в ее шелковистых волосах… Мне по-настоящему рвет крышу, тело наполняется пульсирующей энергией, и единственное, чего я хочу в это мгновенье – увидеть Риту без одежды. Голую. Беззащитную. Мою.

Вжимаю любимую в стену, провожу носом по ее шее и с силой закусываю губы. Нет сил на прелюдию, нет времени на размышления, я просто хочу ее. До боли в сердце хочу. Стягиваю вниз тонкие лямки платья и обхватываю ладонями грудь, а затем скручиваю твердые соски, перекатывая их в пальцах, как горошины. Рита фантастически прекрасна, даже лучше, чем в моих воспоминаниях, и я решаю полностью отдаться порыву.

Резким движением задираю ее платье, нащупываю тонкое кружево трусиков и сдвигаю его в сторону. Затем в два счета справляюсь со своей ширинкой, обхватываю Риту за ногу под коленом и, приподняв ее повыше, вхожу в ее тепло. Быстро и напористо.

Она жмурится и впивается ногтями в мои плечи, а я полностью перестаю себя контролировать:

– Как я скучал! Боже, как я скучал! – выдыхаю я ей в ухо. – Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю.

Повторяю признание, как мантру. Оно идет от чистого сердца, изнутри, и я не могу остановиться. Двигаюсь внутри Риты, полностью растворяясь в ощущения, таких мучительно сладких и невыносимо острых, что мозг напрочь отключается, высекая на подкорке одну единственную мысль: больше я без нее не смогу.

Рита стонет, обжигая своим горячим дыханием мои губы и щеки, выкрикивает мое имя, вбирает мою плоть полностью, до самого основания. Я вжимаю ее в стену, сминаю подол ее задранного платья и погружаюсь в нее с каждым новым толчком чуть глубже. Я счастлив, преисполнен радости и расщепляюсь на атомы от неземного чувственного наслаждения.

Когда мы, обессиленные и удовлетворенные, наконец сползаем по стене на пол, я касаюсь пальцем нежной бархатной кожи и размазываю свое семя по Ритиному бедру, рисуя на нем замысловатые узоры. Затем притягиваю ее к себе и вновь целую в губы. Нет, я не могу остановиться. И да, мне все мало. Ведь я так долго ждал этой возможности, как безумный грезил о прощении, и вот – Рита в моих объятьях. Так что я всерьез намерен растянуть этот миг навечно.

Глава 8

Денис

Мы целуемся, как обезумевшие, не в силах оторваться друг от друга. И вроде между нами уже все случилось, но я не насытился Ритой. Совсем не насытился. Хочется касаться ее мягких губ, тонуть в море ее глаз и остановить это потрясающее мгновенье. Чтобы оно никуда не уходило. Чтобы не исчезало и не сменялось будущим.

Но, к сожалению, это не в моей власти. И будущее, превращаясь в настоящее, все же наступает.

У меня звонит телефон. Звонит долго, протяжно, настойчиво. Сую руку в карман и, не глядя на экран, сбрасываю вызов. Потом перезвоню, потом отвечу. Все потом. Сейчас для меня существует только Рита со слегка опьяневшими от страсти глазами и блаженной улыбке на лице.

Но звонок повторяется снова. На этот раз ставлю телефон на беззвучный режим, краем глаза замечая, что звонит мне Дашка.

Вот черт! А я ведь совсем про нее забыл… Не то что про наши отношения, про ее существование даже не вспоминал. Как только увидел Риту на выпускном, все остальные мысли разом вышибло. И про работу, и про друзей, и про Дашку тоже.

Кладу мобильник обратно в карман, но звонки продолжают поступать. И хоть телефон на беззвучке, противная вибрация, сопровождающая вызов, нарушает чудесное безмолвие нашей ночи.

Твою ж мать! Надо отключить к чертям собачьим это гребаный телефон, пока он окончательно не разрушил волшебство между мной и Ритой. Тем более, что на ее лице я вижу едва уловимое беспокойство…

Вновь лезу в карман, однако Рита мягко обхватывает мое запястье и хмурится так, будто что-то почувствовала:

– Денис, ответь честно, ты сейчас в отношениях?

Ее вопрос, как удар обухом по голове. Аж круги красные перед глазами пошли.

Что же мне ответить? Признаться, что встречаюсь с другой? Рассказать об этом сейчас, когда мы лежим на полу ее квартиры полуголые и разгоряченные?

Это же безумство, самоубийство настоящее! Я слишком хорошо знаю Риту, чтобы надеяться на то, что она это проглотит и простит. Если скажу правду, она выставит меня за дверь, и дело с концом. И даже тот факт, что я готов сиюминутно бросить Дашку и больше никогда с ней не общаться, вряд ли станет смягчающим.

Я уже открываю рот, чтобы соврать, сказать, что я одинок, как вдруг слова застывают на языке, пришибленные внезапно озарившей меня мыслью: чего мне точно Рита никогда не простит, так это новой лжи.

Да, я могу сейчас навешать ей лапшу на уши, но если она, не дай бог, узнает правду (а она может узнать, ведь мы с Дашкой фактически живем вместе), то я потеряю ее навсегда. Не в смысле на пару лет, а вообще насовсем, на всю оставшуюся жизнь. А этого допускать никак нельзя.

Прикрываю веки и с силой выдавливаю самые неприятные, самые болезненные слова в моей жизни:

– Да, в отношениях. Вроде как.

Огонек в Ритиных глазах тотчас гаснет, словно свеча, которую задули. Взгляд тяжелеет, а с губ срывает короткий вздох.

Опять. Опять я сделал ей больно. Да что ж я за скотина такая?!

– Это она, да? – хрипло уточняет Веснушка и, получив в ответ мой понурый кивок, добавляет. – Возьми трубку.

– Рит, она для меня ничего не значит! Мы…

– Возьми трубку, – негромко повторяет Рита, и опять в ее голосе я слышу железо. Холодное, тугое, несгибаемое.

Нет, она не шутит. И выбора у меня нет.

С тяжелым сердцем достаю мобильник и принимаю уже который по счету вызов:

– Да.

– Рей, сладкий, почему до тебя не дозвониться? – громко голосит Дашка, а я с ужасом понимаю, что Рита слышит каждое ее слово.

– Слушай, я сейчас занят и…

– Ты видел мое сообщение или нет?! – как-то чересчур возбужденно перебивает меня она.

– Нет, – глухо отзываюсь я. – Даш, я потом тебе перезвоню.

– Рей, я беременна!

Тук-тук, тук-тук, тук-тук – в голове нет ни единой мысли, только глухое сердцебиение. Смысл Дашкиных слов доходит до меня мучительно медленно, а когда все же достигает сознания, земля уходит из-под ног.

Похолодевшими пальцами сжимаю трубку и сипло уточняю:

– Т-ты уверена?

– Конечно, уверена! Уже пять тестов использовала – все положительные, – в голосе девушки слышится смех, а мне горько, хоть плачь.

И черт с ней, с беременностью, которая меня совсем не радует. Плевать на Дашку, которую я не люблю. Душа болит о Рите, которая от услышанного вся как-то сжимается и невольно отодвигается от меня подальше. Она выглядит такой жалкой, такой растерянной… Так суетливо поднимает лямки платья, так судорожно поправляет подол…

Смотрю на нее, и сердце кровью обливается. И тоскливо мне, и скорбно, но сделать ничего не могу. Знал бы, что хочет сказать мне Дашка, ни за что бы трубку не поднимал. Но время назад не отмотаешь, былое не вернешь.

– Ау, Рей? Ты что, в обморок свалился? – насмешливо интересуется Дашка в ответ на мое затянувшееся молчание.

– Я перезвоню, – говорю я единственное, на что способен, и сбрасываю вызов.

Я понимаю, что веду себя как мудак, но по-другому просто не могу. Мне не то что разговаривать с Дашкой, думать о ней неприятно. Хоть я и осознаю, что она вовсе не виновата в том, что своим признанием только вонзила нож в сердце моей мечты.

Рита по-прежнему сидит на полу, но на меня больше не смотрит. Плечи ссутулены, лицо будто окаменело, взгляд в никуда, пустой и потерянный.

– Рит, позволь мне все объяснить, – начинаю я, потирая веки, но она меня перебивает.

– Денис, я такая глупая…

– Ты не глупая, – возражаю я, с болью наблюдая за тем, как она заламывает тонкие пальцы.

– Нет, глупая. Глупая и жалкая. Думала, что люди меняются. Делают выводы. Учатся на ошибках.

– Я изменился, клянусь, – отвечаю я, понимая, что это камень в мой огород.

– И как же?! – она повышает голос, и ее огромные синие глаза, наполненные влагой, обращаются ко мне. – Ты все такой же как был! Такой же эгоистичный, жестокий и лживый!

Она замолкает, смаргивает слезинку и безжизненно добавляет:

– Разница лишь в том, что раньше ты изменял мне, а теперь изменяешь со мной.

Глава 9

Рита

Я так долго убегала от своих чувств, так старательно прятала их внутри, что в какой-то момент даже сама поверила, что излечилась. Что больше не болею Денисом, что переросла наши несложившиеся отношения, что поборола в себе эту зависимость.

Но стоило нашим губам соединиться, стоило его горячим пальцам скользнуть мне под одежду, как я поняла, что ошибалась. Он меня поцеловал, и все то давнее, больное и тягучее, и новое, волнительное и жаркое, – нахлынуло разом. Окутало полумраком душу, затуманило разом, охватило каждую клеточку тела.

Нет, была б моя, я бы, конечно, ни за что не позволила Денису вытворять со мной все это, не принимала бы его исступленные горячие ласки, не отвечала бы на них. Но воли не было. Она утонула в океане его глаз, исчезла, потерялась.

И вот я, словно голодный зверь, опять цепляюсь за его плечи, опять выдыхаю его имя, опять таю в его руках. И все то, что, как я думала, давно похоронено, взвивается во мне с такой неуправляемой силой, что сердце вот-вот разорвется в клочья.

А он шепчет, что любит. Шепчет, что скучал. Ну как тут устоять? Как воспротивится тому, что идет из самой глубины?

И все, происходящее между нами, так прекрасно, так сладостно и… Так обманчиво.

Но я понимаю это не сразу, а когда у него начинает надрываться мобильный телефон. Ну кто может так названивать среди ночи? Конечно, женщина. Тут без сомнений.

Но оказывается, что это не просто женщина, которая считает Дениса своим, как когда-то считала я. Это беременная от него женщина.

Господи… Денис станет отцом! У него будет ребенок! Он будет его купать, качать, смешить, целовать, любить… Будет покупать ему крошечные вещички, наряжать в забавные костюмчики и целовать в пухлые розовые щечки. Его малыш будет делать первые шаги, говорить первые слова, называть его папой. Ребенок – это целая Вселенная, другой мир, безграничное счастье и… Это не мой ребенок. Это ребенок другой женщины. Той самой, которая сейчас звонила Денису и так нуждалась в нем.

Смогу ли я когда-нибудь встать между людьми, которые ждут общего малыша? Нет. Никогда. И ни за что. Я сама выросла без родителей. Знаю, что это такое. И быть женщиной, ломающие семьи, не хочу. Не желаю быть той дрянью, которая спит с чужим мужчиной, зная, что где-то там его ждет другая.

В тот момент, когда я услышала голос этой Даши в трубке, когда уловила суть ее слов, меня как гранитной плитой придавило. Так больно сделалось, так горестно. Закричать захотелось, зареветь, чтобы вытолкнуть из себя эту адскую муку, чтоб избавиться от ощущения собственной ничтожности, которое с ног до головы окатило.

Эх, дура я, дура. Время идет, а я не умнею. Ведь не даром говорят, что предавший однажды предаст не единожды.

А я-то надеялась, что Денис изменился. Что осознал многое, многое понял. А на деле выходит, что люди не меняются. В мелочах, может, только или внешне. Но нутро не изменить.

Жизнь в очередной раз наказывает меня за мою наивность и излишнюю доверчивость. Нет, не просто наказывает… Она топчется на мне грязными сапогами. Будто мало мне шрамов на сердце, будто не получила свое. "Не получила? Так на!" – смеется она, складывая меня пополам ударом под дых. "Хотела быть с Денисом? Вот тебе Денис! Обезоруживающе красивый и… Не твой!"

Он что-то говорит мне, но я не слышу. Медленно, опираясь на стену, поднимаюсь с пола. Голова кружится, меня ведет, будто я пьяна. Денис встает вместе со мной, пытается поддержать под руку, но, помотав головой, я отказываюсь от его помощи. На негнущихся ногах захожу в ванную, закрываю дверь на защелку, включаю воду и поднимаю взгляд к зеркалу.

Дать второй шанс – это как дать вторую пулю тому, кто не убил тебя с первого выстрела. И я только что собственноручно вложила эту пулю в дуло пистолета, направленного мне в сердце.

Ну вот опять. Опять на меня смотрит истерзанная, униженная и разбитая Рита. Та самая Рита, которую я так отчаянно убивала в себе все эти годы. Латентная жертва. Бесхребетная дура, помешавшаяся на человеке, который уже не раз и не два смешал ее с грязью.

Денис

Рита сидит в ванной уже четверть часа, а я расхаживаю по ее квартире, в панике пытаясь найти выход из сложившейся крайне щекотливой ситуации. Шок от Дашкиных новостей пока уходит на второй план, и я не позволяю мыслям об этом пробраться в сознание. Мне нужно как-то успокоить Риту, убедить ее, что Дашкина беременность ничего не меняет и я по-прежнему хочу быть только с ней.

Когда Веснушка наконец выходит в коридор, то выглядит куда лучше. Глаза не кажутся заплаканными, плечи расправлены, а лицо спокойно. Она даже выдавливает из себя некое подобие улыбки, а затем удивляет меня вопросом, которого в текущих условиях я никак не ожидал:

– Чай будешь?

– Эм… Да, давай, – в замешательстве отвечаю я, следуя за ней на кухню.

Рита ставит на плиту чайник, достает из серванта коробку конфет и садится напротив меня.

– Поздравляю, – глядя мне прямо в глаза, тихо говорит она.

– С чем? – не понимаю я.

– Как с чем? – Рита насмешливо вскидывает брови. – Ты ведь скоро станешь папой.

И только когда она произносит это вслух, до меня наконец доходит. Папой. Я стану папой. Это же сумасшествие какое-то! Что-то из области фантастики! Я и отец – да эти понятия просто несовместимы!

Пока я пребываю в активной фазе стадии отрицания, Рита подпирает ладонью подбородок и продолжает:

– Расскажи мне о ней. Ну, об этой девушке.

Линия разговора, которую она пытается выстроить, выходит за рамки нормальности, по крайней мере, в моем понимании. Но то, что Рита не выгоняет меня из дома и не шлет мне проклятья, кажется отличным знаком, поэтому я готов сыграть по ее правилам, пусть они и граничат с безумием.

– Да нечего рассказывать, – выдыхаю я, пожимая плечами. – Познакомились в клубе, встречаемся месяца три, ничего особенного.

– Понятно, – отзывается Рита, и ее лицо делается крайне задумчивым.

– Но я ее не люблю. Мне только ты нужна.

– А как же ребенок?

– Я… Я не знаю, мы что-нибудь придумаем. Наверное. Может, она вообще не захочет рожать…

– Бросишь беременную девушку ради меня? – с вызовом спрашивает Рита.

– Да, – без колебаний отвечаю я. – То, что между нами, для меня дороже.

Веснушка усмехается, но как-то невесело. Встает из-за стола и неспешно разливает чай по чашкам.

– Такие жертвы вовсе ни к чему.

– В смысле? – напрягаюсь я.

– Между нами только черная пропасть из обид и боли. И больше ничего нет, – она ставит передо мной горячий напиток. – Ни-че-го.

– А секс в коридоре для тебя тоже ничего не значит? – оскорбленно интересуюсь я.

– О! – Рита вновь улыбается. – А с каких это пор секс стал иметь для тебя значение? При мне такого не было.

– Ты вот шутишь, а для меня это вопрос жизни и смерти.

– Неправда, – качает головой она, опять садясь напротив. – Ты и раньше говорил, что умрешь без меня. А вот сейчас сидишь, целый и невредимый. Хоть мы и не были вместе все это время.

Ее слова полны злого сарказма, но это лучше, чем слезы.

– Я люблю тебя, Рит. И поэтому хочу быть с тобой. А про беременность, – я перевожу дух. – Черт, если честно, для меня это как гром среди ясного небо. Я не думал, не ожидал и уж точно этого не хотел.

– Ты ведь вырос без отца? – Рита слегка наклоняет голову набок.

– Да, и что?

– Я тоже выросла без родителей. Так себе участь, согласись?

– Да мне пофиг.

– А мне не пофиг. Ты вот сидишь здесь со мной, чай пьешь, разговариваешь… А где-то там девушка, у которой будет ребенок, пытается до тебя дозвониться, но тщетно, ведь ты занят – признаешься в любви другой, – ее голос звучит ровно, но взгляд словно выкован из стали. – А знаешь, что самое печальное? Что на ее месте могла бы быть я. Я могла бы сидеть с положительным тестом в руках, пока ты трахаешься на стороне.

Каждое ее слово, будто хлесткая затрещина, обжигает лицо и отравляет душу.

– Такого никогда не будет. Ты – единственная, от кого я действительно хотел бы детей, – сжав челюсти, цежу я.

– Ты уже называл меня единственной. И что случилось потом?

– Господи! – взрываюсь я. – Ты теперь мне всю жизнь это будешь притыкать?! Ты и сама не образец благонравия, Рит! Думаешь, я не знаю, что у тебя есть парень? Макар или как его? Но тебе это не помешало переспать со мной!

Рита удивленно расширяет глаза и потрясенно качает головой:

– Мы с ним расстались несколько недель назад. И раз ты подумал, что я способна на такое, то ты совсем меня не знаешь.

Ее слова вводят меня в ступор, а она роняет лицо в ладони, и ее плечи сотрясаются от беззвучных рыданий.

– Рит, не плачь, – я протягиваю руку и мягко касаюсь ее локтя. – Прости меня. Я дурак.

Рита вскидывает голову, и тут до меня доходит, что она вовсе не плачет. Она смеется. Закатывается беспричинным, граничащим с истерикой хохотом.

– Знаешь, я думала, что самое сложное – это отпустить человека, – сквозь смех говорит она. – Но нет, самое сложное – не позвать его обратно. И я учту это. Обязательно учту.

– О чем ты, Рит? – непонимающе морщусь я.

– Я люблю тебя, Денис, – тихо говорит она, и шальная улыбка сначала замирает на ее лице, а потом и совсем сползает. – Но при этом ты мне противен. Ты считаешь себя крутым, потому что перепробовал все в этой жизни. Но по-настоящему силен не тот, кто может себе многое позволить, а тот, кто может от многого отказаться. А отказываться ты не умеешь.

– Что это значит? – мрачно интересуюсь я.

– Это значит, что все кончено. Навсегда, понимаешь? – она говорит спокойно, но я чувствую, что тот барьер, который мне удалось сегодня сломать, вновь вырастает между нами. – Иди домой, проспись, а наутро отправляйся к этой своей Даше.

– Я…

– И сделай одолжение, – она не дает мне вставить слово. – Не отказывайся от ребенка. Возможно, он будет тем самым человеком, благодаря кому ты наконец поймешь, что такое настоящая любовь.

Глава 10

Денис

Возвращаюсь домой далеко за полночь. Пьяный, разбитый и подавленный. От Риты я направился прямиком в бар, где отчаянно пытался утопить свою боль в выпивке. Результат получился неутешительный: сознание замутнилось, координация нарушалась, но боль никуда не ушла.

Когда Веснушка выпроваживала меня из своей квартиры, она была такой холодной, такой сдержанной, такой уставшей. Казалось, ей осточертело терпеть мое присутствие в ее жизни, и единственное, чего она на самом деле желала, это забыть меня. По-настоящему забыть.

Я повторял ей слова любви, клялся, что больше никогда не оступлюсь, но она не слышала меня. На ее лице опять была маска непроницаемости, и она лишь утомленно закатывала глаза в ответ на мои пылкие речи.

Да, покидая дом Риты, я знал, что она снова превратилась в Снежную Королеву, которой была последние два с лишним года, и возвела между нами толстую стену. Наверное, даже более толстую, чем была до этого.

Бросаю ключи на невысокую тумбочку в прихожей, скидываю ботинки и, пьяно покачиваясь, бреду по коридору. Интересно, Дашка уже спит? Или меня дожидается?

Ответ на эти вопросы не заставляет себя долго ждать. Едва я приоткрываю дверь в спальню, как до меня доносится ее недовольная язвительная реплика:

– Явился, не запылился!

Игнорирую Дашкин выпад, устало снимая с себя одежду и кидая ее на стоящий поблизости стул. В голове шумит от выпитого, а в теле ощущается вялость.

– Почему так долго? – уже более спокойно интересуется она, садясь на кровати.

– Сама понимаешь, выпускной, – апатично отзываюсь я, опускаясь рядом с ней.

– Понимаю, – кивает Даша, буравя меня пристальным взглядом. – А моя новость? Ты даже никак не отреагировал. Будто это пустяк какой-то.

Она старается говорить сдержанно, но в ее голосе явственно звенит обида. Еще бы. Она ко мне с такими известиями, а я "перезвоню позже".

– Ох, – я устало запускаю пятерню в волосы и несколько секунд молчу. – Блин, Даш, я… Я не знаю, как мне реагировать. Мы ведь не планировали ничего такого…

– Да, не планировали, но иногда, когда занимаешься сексом без презерватива, такие вещи случаются! – раздраженно бросает она, складывая руки на груди.

– Ты говорила, что это безопасные дни! – подражая ее тону, отвечаю я.

– Я так думала, но Господь распорядился иначе…

– Господь?! – неожиданно для себя взрываюсь я. – Какой нахрен Господь, Даш?! Ты че несешь?! Это называется залет! Мы были беспечны, понадеялись на авось, и вот, что из этого вышло!

От моих слов Дашка сразу как-то сникает, понурит голову и тихо спрашивает:

– Ты что, совсем не рад?

– Если я скажу, что рад, ты мне поверишь? – зло усмехаюсь я.

Дашка ничего не отвечает. Какое-то время мы сидим в тишине. Каждый думает о своем.

– Рей, – наконец негромко начинает она, подползая и обвивая руками мою шею. – Я понимаю, что ты в шоке. Я и сама, как только увидела результаты теста, чуть с ума не сошла… Но ведь это наш с тобой ребенок. Маленькая частичка нас, понимаешь? Разве это не здорово?

– Здорово, – соглашаюсь я, глядя в одну точку.

– Вот, – приободряется она. – Ты напуган, страшишься неизвестности, но я уверена, что мы с тобой обязательно справимся. Другие ведь справляются. Мы поженимся, обустроим быт, и все у нас будет замечательно, слышишь?

– Поженимся? – резко повернувшись к ней лицом, повторяю я.

– Ну да, а как же иначе? – она недоуменно хлопает глазами. – Ребенок должен быть рожден в браке, разве нет?

– Даш, я… – набираю в легкие побольше воздуха и говорю, вероятно, самые ужасные слова, которые только можно сказать беременной женщине. – Я не женюсь на тебе.

Она отлетает от меня так, словно получила пощечину. Зеленые глаза горят гневом и непониманием и быстро начинают наполняться влагой.

– Но почему?! – восклицает она с укором. – Ты что, не веришь мне? Думаешь, я вру про беременность, чтобы затащить тебя под венец?! Это не так, Рей! Хочешь, можем завтра съездить к гинекологу? Я сдам все анализы, и ты сам убедишься в правдивости моих слов!

– Нет, не в этом дело, – качаю головой я. – Просто… Просто я не люблю тебя, Даш. Прости.

Она смотрит на меня так, будто не верит. Потрясенно подносит пальцы к губам в тщетных попытках унять трясущийся подбородок. В этот момент Дашка выглядит до боли несчастной и уязвленной, но я ничего не могу поделать. Мне нечем ее успокоить, да и слов, которые хоть как-то могут смягчить удар, у меня нет.

Конечно, чисто по-человечески мне ее жаль, но после ночи с Ритой все прежние чувства во мне умерли, и я перестал вообще что-либо ощущать по отношению к Дашке. Она будто стала мне чужой, и даже тот факт, что в ее животе растет мой ребенок, ничего не меняет.

Если честно, раньше я думал, что новость об отцовстве взбудоражит меня, встряхнет, сделает счастливым. Но на деле я чувствую лишь глухое раздражение и тяжелую ношу ответственности, которая нежданно-негаданно рухнула на мои плечи.

Хотя, наверное, это связано с тем, что беременна от меня именно Дашка. Ведь если бы на ее месте оказалась Рита, я бы испытывал совершенно другие эмоции. Потому что она для меня особенная, первая и неповторимая, а все мои последующие отношения – лишь жалкие суррогаты того, что было между нами.

Я не могу врать Дашке, что люблю ее, не могу притворяться, что меня устраивают те крохи радости, которые я получаю от отношений с ней. Не могу связать с ней дальнейшую жизнь. И жениться тоже не могу.

– Это из-за нее, да? Из-за этой девчонки с твоего универа? – вдруг спрашивает она сиплым голосом.

Да уж, у женщин просто феноменально развита чуйка! Просто очуметь можно, как запросто они все понимают без слов.

– Из-за нее, – глухо подтверждаю я.

–Ты… Ты был с ней сегодня? Спал с ней? – Дашка дрожит всем телом.

– Да.

В приступе бессильной ярости она набрасывается на меня с кулаками, бьет по голове и плечам, толкает, выкрикивает ругательства, но я выдерживаю ее нападки ровно, почти безэмоционально. Лишь едва прикрываю руками лицо, чтобы она не выцарапала мне глаза. Мне не больно, наоборот, я чувствую какое-то странное упоение от ее тумаков и проклятий. Наверное, потому что точно знаю: заслужил.

Выдохшись, Дашка в слезах откидывается на подушки и безжизненно произносит:

– Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?

– Нет. Поступай так, как считаешь нужным. Я поддержу тебя в любом случае, – отвечаю я. – От отцовства я не отказываюсь и буду помогать тебе всем, чем только смогу, обещаю.

Несколько минут она молчит, нервно покачиваясь из стороны в сторону и, видимо, напряженно размышляя, а затем выдает:

– Тогда я оставлю ребенка.

Глава 11

Рита

Когда за Денисом закрывается дверь, я умываюсь, снимаю свое дорогое, но такое несчастливое платье и заваливаюсь в кровать. На все выходные. Реву, корю себя за слабость, поедаю мороженое и морально самоуничтожаюсь.

Когда ко мне приходит Белкина, обеспокоенная тем, что я не отвечаю на ее звонки, я запускаю подругу в квартиру и вновь принимаю горизонтальное положение.

– Переспали, да? – с тяжелым вздохом интересуется она, садясь на кровати.

Я со всхлипом киваю.

– А у него другая, да?

Вновь тоскливый кивок.

– Так я и думала, – она забирается ко мне под одеяло и сочувственно гладит по волосам.

– Мне так стыдно, Ксюш, – шепчу я.

Какое-то время Белкина молчит, а потом выдает:

– За любовь не должно быть стыдно, Рит. Стыдно должно быть за предательство.

Весь день она успокаивает меня, а вечером чуть ли не силой вытаскивает на ужин, потому что, по ее словам, мне просто необходимо проветриться. Поначалу я сопротивляюсь как могу, но в итоге соглашаюсь, потому что Ксюша просто не понимает слова "нет".

Споласкиваюсь в душе, скручиваю влажные волосы в гульку на затылке, надеваю шорты, просторную футболку и демонстрирую Белкиной, что готова к выходу в свет. Подруга скептически цокает, но от комментариев воздерживается.

Мы выходим из дома, садимся в Ксюшкину новую красную Мазду и под громкую, чересчур веселую музыку отправляемся в кафе под названием "Соль", в котором, судя по отзывам в Интернете, подают вкусную кесадилью.

На деле кафе оказывается самым что ни на есть баром. Широкая стойка из темного дерева, приглушенный свет, стеллажи с алкоголем – это место явно больше рассчитано на прием спиртного, чем на прием пищи. Хотя, справедливости ради, все же стоит отметить, что меню еды тут имеется и в нем есть правда есть кесадилья.

– Так, ну раз уж мы тут, надо выпить, – забираясь на высокий барный стул, заявляет Белкина.

– Меня не тянет, – бесцветно отзываюсь я, подпирая подбородок кулаками.

– А тебя никто не спрашивает, Ритончик, – отзывается подруга, заказывая бармену какие-то неизвестные мне коктейли. – Давай набухаемся, и ты забудешь Реймана!

– Если я набухаюсь, то скорее начну ему звонить, чем забуду, – усмехаюсь я.

– Нет, звонить ему точно не стоит! Надо как-то вырвать воспоминания о нем из твоей головы, – Ксюша задумчиво щелкает пальцами, а затем выдает. – О, придумала! Тебе надо склеить какого-нибудь привлекательного незнакомца и переспать с ним!

– Ну да, тогда одним мужчиной, за связь с которым я себя корю, станет больше. Отличный план!

– А зачем корить-то? – недоумевает она. – Хороший секс без обязательств – лучшее лекарство от душевных ран!

– Давай лучше съедим кесадилью? – меняю тему я. – А то у меня уже второй день в желудке одно мороженое.

Заказав мексиканские блюда, мы с Ксюшей неторопливо потягиваем коктейли и обсуждаем ее предстоящую свадьбу.

– Блин, как представлю, что у меня больше никогда не будет первых свиданий, так аж дурно становится, – признается она.

– Зато у тебя будет много чего другого, гораздо более ценного, чем дурацкие первые свидания.

– Ничего они не дурацкие! – возражает Белкина. – Первое свидание, первый поцелуй, первый секс – это же лучшее, что случатся в отношениях. Лично у меня все самые приятные воспоминания идут с пометкой "впервые".

– Вы с Димкой впервые поженитесь, впервые обзаведетесь собственным жильем, впервые станете родителями. Так что не дрейфь, Ксюха, будет в твоей жизни еще много "впервые", – успокаиваю ее я.

– Так-то оно так, – соглашается Белкина, а затем, глянув куда-то в сторону, выпучивает глаза и шипит. – Боже мой, Ритончик, вон там, справа, за столиком у окна такой классный мужик сидит! Глянь-ка!

Я медленно, стараясь вести себя непринужденно, поворачиваюсь и бросаю взгляд туда, куда смотрит Белкина. За столом в глубине зала сидят двое молодых мужчин, судя по виду, чуть старше нас. Один – блондин, другой – брюнет. От первого меня прям физически воротит, потому что он напоминает мне того, о ком думать совсем не хочется, а вот второй кажется и впрямь очень симпатичным. Коротко остриженные волосы, мужественный профиль, спортивная фигура – внешне парень определенно располагает к себе.

Я рассматриваю его чуть дольше положенного, и случается то, чего я никак не желала: он замечает мой взгляд. Да еще и отвечает на него короткой обаятельной улыбкой.

Смутившись, я отворачиваюсь и принимаюсь гипнотизировать свою надкусанную кесадилью.

– Ого, Ритуль, да ты ему понравилась! – восторженно шепчет Белкина. – Он в твою спину уже раз пять зыркнул. И как ты только умудряешься клеить мужиков с пучком на голове?

– Да он просто увидел, что я пялюсь, – поясняю я.

– Неее, – тянет подруга. – Ты ему приглянулась, зуб даю!

– Ксюш, ешь давай, – одергиваю ее я. – А то остынет!

– Ладно, – ворчит она и тоже утыкается в свою тарелку. – Уж и позабавиться нельзя! Вот как выйду замуж, как начну про ипотеку и подгузники вещать, ты еще заскучаешь по тем дням, когда я симпатичных мужиков с тобой обсуждала!

Я ничего не отвечаю, отпиваю горьковатый коктейль с плавающий в бокале оливкой и вновь впиваюсь зубами в кесадилью, когда совсем рядом раздается низкий приятный голос:

– Привет, – улыбается тот самый брюнет.

– Привет, – пытаясь как можно быстрее и изящнее проглотить еду, отвечаю я.

– Меня зовут Михаил, и сегодня я буду поить тебя коктейлями до тех пор, пока не стану для тебя привлекательным.

Я не могу сдержать смех, а Белкина по соседству так вообще весело хрюкает.

– Так что бы ты хотела выпить? – ничуть не смутившись, продолжает он.

– Ну, в таком случае, – краснею и улыбаюсь, – только воды.

– Ого, я польщен, – усмехается парень, садясь рядом. – Как тебя зовут?

– Рита, – отвечаю я, зачем-то теребя край футболки.

– А я Ксюша, – встревает Белкина, протягиваю руку Михаилу и пожимая ее. – И мне, к сожалению, пора домой.

– Как это домой? – удивляюсь я, вскидывая брови.

– Так это, деточка, – она шутливо щелкает меня по носу. – Я, между прочим, без пяти минут замужняя женщина! Так что не пристало мне по вечерам по барам шастать. Пойду готовить ужин из семи блюд для своего ненаглядного.

Про ужин из семи блюд она, конечно, загнула. Ксюшка вообще готовить не умеет, все время из кафе и ресторанов еду заказывает. Но Алтуфьев вроде не против: у Белкиной и без того полно достоинств.

Помахав нам на прощанье, подруга покидает бар, а я остаюсь наедине с Михаилом и жутко смущаюсь. Даже начинаю жалеть, что облачилась в старую футболку и не уложила волосы.

Но стоит нам разговориться, как все мое стеснение куда-то улетучивается. Михаил Аверин или просто Миша, как он попросил его называть, оказывается интеллигентным, но совсем не скучным молодым мужчиной. Он держится невероятно уверенно, однако вызывающим его поведение назвать нельзя. Миша тонко балансирует на грани дерзости, при этом не становясь наглым, и даже умудряется производить впечатление хорошо воспитанного человека.

А еще парень очень умен, это бросается в глаза с первых минут знакомства. Он свободно рассуждает о литературе и политике, говорит на трех языках, а еще побывал аж в двадцати странах.

– Больше всего мне понравилось, наверное, в Греции, – сообщает он. – Там такая непередаваемая атмосфера свободы, так величественно красиво, особенно в Афинах.

– Ух ты, как здорово, – восхищаюсь я, с его слов воссоздавая в голове образ гостеприимной Греции.

– Ну а ты, Рит? Какая у тебя любимая страна?

Признаваться в том, что мне ни разу не довелось побывать заграницей не хочется, но врать же не будешь.

– А я пока нигде, кроме России, не была, – жму плечами. – Но очень хочу увидеть океан.

– Тогда тебе надо ехать на Бали, – заявляет парень. – Там много классных пляжей и океан восхитительный.

Мы довольно долго обсуждаем жизни друг друга, и в процессе разговора выясняется, что Миша родился и вырос здесь, имеет двух старших братьев и работает в крупной нефтедобывающей компании.

Когда он, расплатившись за напитки, предлагает подвезти меня до дома, я, поборов неловкость, все же задаю давно интересующий меня вопрос:

– Миш, а у тебя девушка есть?

Парень медленно поворачивается ко мне и останавливает внимательный взгляд с поволокой на моем лице. Глаза у него зеленые, но цвет не яркий, а приглушенный, будто тронутый легкой изморозью.

– Нет, но, если бы была, я точно знаю, как бы она выглядела, – отвечает он с хитрой улыбкой. – Хочешь покажу?

– Давай, – растерянно отзываюсь я.

Парень достает из кармана мобильник, несколько раз проводит по экрану большим пальцем, а затем разворачивает ко мне. И тут уже я расплываюсь в широкой улыбке от уха до уха: он включил фронтальную камеру, и моему взору предстало собственное отражение.

– Ну что, хороший у меня вкус? – смеется он.

– Да, наверное, – хихикаю я, выходя вслед за ним из бара.

Глава 12

Рита

Стою в коридоре напротив зеркала и уже в сотый раз бессмысленно поправляю прическу, которую без преувеличения можно назвать безупречной. Мягкие каштановые локоны легкими волнами спадают на плечи, полностью покрывая их. Макияж тоже не вызывает нареканий – неброский, но изысканный и качественный, не зря потратила на него полтора часа.

Миша позвонил и сообщил, что ждем меня у подъезда, уже пятнадцать минут назад. Мой образ полностью завершен, и я, определенно, готова к выходу, но почему-то по-прежнему топчусь на месте и медлю. Хотя, говоря откровенно, причина такого странного поведения мне все же известна. И она заключается в банальном страхе.

За всю жизнь меня лишь дважды связывали отношения с мужчинами. И оба раза оказались провальными. Первый закончился разбитым сердцем и разорванными в клочья надеждами, а второй подорвал мою веру в то, что я вообще способна на сильные чувства к кому-то, кроме Дениса, ведь по-настоящему полюбить Макара я так и не смогла.

Мне отчаянно не хочется вновь собирать себя по кусочкам, как это было после расставания с Рейманом. Впрочем, имитировать оргазмы, чтобы побыстрее завершить секс, как я делала это с Макаром, тоже никакого желания нет.

И вот сейчас под окнами меня ждет парень. Красивый, молодой, интересный. А я мучаюсь страхами, сомнениями и изо всех сил стараюсь отогнать призраки прошлого.

Звонок телефона вырывает меня из раздумий, и я, прокашлявшись, подношу трубку к уху:

– Скажи, что у тебя произошло какое-нибудь чрезвычайное происшествие: платье не застегивается, или босоножки порвались, – раздается насмешливый голос Миши. – И именно поэтому ты так долго не выходишь. А иначе я решу, что ты меня динамишь, и мне придется начать петь серенады под твоим окном.

– Хочешь выманить меня наружу романтическим поступком? – улыбаюсь я.

– Нет, дело вовсе не в этом, – отзывается парень. – Просто я так скверно пою, что у тебя непременно возникнет желание выбежать и заткнуть мне рот кляпом, чтобы не позориться перед соседями.

Я смеюсь в голос, а на душе от его такой непринужденной манеры общения становится легко. Действительно, чего я так разнервничалась? Это же просто свидание. Схожу, пообщаюсь, а если не понравится – всегда смогу сослаться на головную боль и свинтить домой. Хотя что-то мне подсказывает, что эти уловки мне не понадобятся.

***

– Хорошего вечера! Будем ждать вас снова! – любезно прощается с нами девушка-хостес, когда мы с Мишей уходим из ресторана.

Наше третье свидание подошло к концу, и за это время мы оба неплохо продвинулись в том, чтобы узнать друг друга получше. Признаться честно, мне нравится абсолютно все, что я выяснила об этом молодом, но потрясающе зрелом мужчине.