Читать книгу Когда сознание – поток частиц - Татьяна Юрэй - Страница 1

Пролог

Зерна поцокивают и выпускают едва заметную белую стружку. Глаз еле высматривает, как мизерные шарики кучкуются, трутся и сбиваются в горстку. Отчего потолок будто засыпает мука, а хладагент пенит белым паром, точно взбитыми яйцами.

Глаза напряженно горят. Тело пробивает до пота. После того, как Бас включает кондиционер, жар батарей унимается, прохлада освежает, а воздух легче впитывает стружку пара. С шипением глотка кондиционера вдыхает его через решётчатые зубы.

Делла отвлеклась, когда поймала частицы по каналу волн, как будто бушующие импульсы прошлись по невидимым ветвям нейронов. Ниты парят в комнате за дверью, активно общаются и передают всплески информации. Причем Делла понимает, что тесты необходимы. Ведь очень важно проверить – способны ли ниты прийти к единой команде и работать, как коллективный разум. Но лишние цепи её отвлекают и слегка дезориентируют.

– Делла, в чем дело? На дисплее странные помехи? – поинтересовался Евсений и оторвал взгляд на огромный комбайн.

Ученый сидит на кресле внутри будки с дисплеем. Делла заморгала экраном, будто похлопала ресницами, когда смутилась своей оплошности.

– Простите, я отвлеклась на инфочастицы из другой комнаты, – протрубила она через динамик у дисплея. – Сейчас отфильтрую их, и изображение восстановится.

– Не торопись, я схожу промочить горло.

Евсений поднялся и отдалился от инфо-микроскопа. Делла отключила экран и сосредоточилась на поляризации света. Она перестроила электронные линзы, задумалась и, помыслами, изменила вычисления. После того, как Делла поменяла экспозицию на фильтрах, она засветила на экране новую симуляцию, но пока горели лишь ошметки её размышлений.

– Закончил проверку? – спросил Евсений после ободряющего глотка. Бас отвлекся от данных планшета и улыбнулся.

– Нет, только начал. Информации уйма, – ответил он с тяжелым вздохом.

Любой взгляд заметил бы, что коллега выглядит уставшим. И не удивительно, ведь ему впервые приходится тестировать в один момент миллионы нитов. Евсений представил, как сложно следить за галдежом, и порадовался, что занимается лишь наблюдением и анализом, пусть и до сих пор чувствует тревогу из-за образца.

Бас помялся. Его напрягала протяжная пауза. Ученый не любит молчание и всегда старается поддерживать разговор. Однако сегодня болтливая сущность играет в скромницу. Мешали мысли, в которых безделье сжималось ответственностью и интригой. Он будто ощущал, как в воздухе витает предчувствие, что разработка нового изобретения подходит к концу.

– Между прочим, мы ждём свежих данных от тебя, – намекнул Бас. – Я почти закончил программировать клетки и мне бы пригодились свежие интересные команды, прежде чем подведу итоги.

Евсений закатил глаза и хмыкнул.

– Сомневаюсь, что появятся новые данные. В последнее время она молчалива. И, между прочим, твои клетки и так отлично работают. Ты молодец, Бас. И я не подкалываю. Просто ты забываешь о мере. Поэтому я скажу прямо – хватить тестировать всё по миллиарды раз!

– Когда буду уверен наверняка, тогда прекращу. Теперь возвращайся к работе, – приказал Бас. Евсений угукнул, когда сделал очередной глоток и с кружкой пошел к Делле.

– Я засекла импульсы! – воскликнула она через динамик. Евсений мигом захлопнул дверь, поставил кружку на стол, потом обогнул его, зашел в инфоскоп и всмотрелся в дисплей.

Глаза ученого смотрят на свет, который испускает Делла. Но, прежде чем её фотоны создали лик симуляции, инфоскоп поймала сияние тока. Внутри будки свет столкнулся с электронным органом – линзой. Если бы корпус Деллы создали из стекла, то она напоминала бы ослепительное слоёное тесто из линз и проводников, но её кожа непреступна и поглощает всё сияние.

Световая волна прошла сквозь умышленный дефект или брешь в строении атомов на фильтре. Она раздробилась на пучки и создала полосатую окраску на брюхе следующей линзы. Сплетённые нити из проводки крепились к поверхности с четырех сторон. Когда они уловили свет, то сверкнули, а Делла загоралась мыслью, пониманием и начинала вычислять.

Фотоны вцепились в следующую, но меньшую, линзу. На поверхности с примесью появилась редкая рябь. Четыре нити снова уловили информацию и целенаправленно пустили её вглубь по атомам, где проводка подражала периферической системе.

Ещё более меньшую линзу настиг шум. Он уподобился зелёным точкам на фоне хромокея. Нити вновь засекли белый дефект. Делла сократила выдержку.

Последняя мизерная линза в очередной раз раздробила свет. Связующие инфочастицы поймали едва уловимую, меньше аттосекунды, сверхсветовую волну. Светочувствительная стенка корпуса впитала последние объедки. Теперь от волны остались лишь лучезарные данные в Делле.

По нитям проходят импульсы, мысли касаются ядра в виде сплетенной ягоды. Инфоскоп вычисляет данные, ими живёт, их ощущает. Иногда она проникается эмоциями образца, но рамки инфоспиральной программы не дозволяют чувствам брать верх. Делла отличается сдержанностью, поэтому долгие годы является жемчужиной компании и, гордость, которую она получает от матери, придаёт силы.

Инфоскоп выбрала экспозицию и вообразила симуляцию. Евсений видит, как меняется рисунок точек, но параметры остаются идентичными. Инфочастицы взаимодействуют по-разному, говорят – Делла чувствует. Инфоскоп увеличивает светочувствительность первой линзы, подносит её чуть ближе. Ток снова проходит по образцу и окаляет искрящимся светом. Точки разбредаются, обмениваются и строят неистовую связь. Вдруг из цепи выплёскивается голос:

– На помощь, – уловила Делла тихий стон.

Глава 1 Диковинка

1

«Дроби меня до бесконечности, ибо бесконечность – это питьевой источник атома и тело моё», – прочитал хранитель пропаганду на баннере. – «Как только не преподносят нам дарссеан, лишь бы смягчить удар, когда боги придут за нами», – поник, рассматривая буквы Союза. Он задумался, как бы выглядели изгибы дарссеанского языка, ведь это плоды их философии.

– Кого-то заметил? – отвлек робот, когда спустился на землю и слегка обморозил клубнями пара. Хладагент окутал землю и исчез.

– Не, – растянул он звонко и прошептал, – нет.

Хранитель примолк и всмотрелся в мелькающие данные экрана. Он не выспался после бурного праздника, ощущал вялость, а рутинная работа быстро выматывала. Однако представители власти не должны капризничать и увиливать от обязанностей. Особенно, когда стоят у выхода в метро, в мастерской столпотворения, где каждый готов выразить презрение к властям, если они плохо работают. Поэтому хранитель держался, как мог.

Некоторые прохожие слегка клонили голову в знак уважения. Ведь местную власть Галактического союза ни с кем не спутаешь. Рядовой сотрудник всегда одет в темно-синюю форму и носит шлем с инфоцепями. На правой руке хранителя красуется эмблема Союза в виде двух соединённых планет, которые лежат на загнутом лепестке. Многим она не нравится. Эмблему хотят пересмотреть после входа в Союз третей стороны.

Впрочем, жизнь не скучна, когда есть вечные спутники – голоса в шлеме на спецлинии, электродубинка и парализатор. Последними пользуешься не часто – это огорчает, когда работаешь с некоторыми гражданами; а к лишним шумам на спецлинии привыкаешь, особенно если их можно немного приглушить.

Робот у левого плеча посмотрел на парящие камеры. Тело из брони покрылось бликами на солнце, небольшой горб из двигателей на спине втянулся, динамики в виде полумесяцев глухо прожужжали, а одна лампочка вдоль лица порозовела и сузилась у краёв, будто он сощурился. Тогда Дайл вспомнил первый день, когда ему назначили напарника-робота. Лампочка горела тем же цветом, на торсе выделялась надпись КАС-81 от корпорации ТехноТэкс. После рождения роботам позволяли её убрать, но многие отказывались. Когда Дайл спрашивал почему, то напарник нескромно отвечал: "Ты же не зашиваешь пупок, когда прощаешься с матерью". Эту чудаковатость он постоянно вспоминает.

– Куда подевалась твоя надпись, Вуц? Неужели закрасил? – решил поглумиться хранитель.

Робот преспокойно обратился к нему:

– Дайл, что за глупые вопросы? Ты же скрываешь пупок под одеждой, а по сути он есть. Вот и я решил, что надпись закрашу, а по данным всё равно останусь КАС-81.

– Прошу, прекрати называть надпись пупком. Я чувствую себя как-то глупо, когда осознаю твою аналогию.

– Не понимаю вас, органиков. Ведь тебя собирал материнский организм в утробе, если не ошибаюсь – рибосома, а меня ТехноТэкс в инкубаторе, причем также – по атомам. Пупок – это символ рождения. Я не собираюсь его стыдиться! – хранитель не мог разобрать, то ли робот издевается, то ли подшучивает, то ли всерьез говорит.

– Ай-й, забудь, – отмахнулся Дайл. Он снова начал сканировать граждан из метро, а напарник примолк и вновь поднял голову, где камеры летали над прохожими.

"Странно, что внешне новые модели похожи на стандартных патрульных бюро безопасности, – подумал Дайл. – Конечно, Вуц хвастается, что у них улучшенная броня и внутренняя конструкция, есть устройства полевой медпомощи и более покладистый характер, благодаря модификациям в системе информационного воспитания, но всё же они схожи, почти один в один. Неужели корпорация боится задеть чувства роботов? В каком-то смысли мало кто будет восторгаться, если увидят улучшенную модель себя же, будто в мире появится новый брат-близнец, но он во всём лучше, совершеннее эволюционно.

Хотя я ни разу не слышал, чтобы Вуц возмущался или другие роботы устраивали стычки. Прошло немного времени, пока роботы заполонили улицы. В основном они патрулируют город, приятнее всего пользоваться ими при сканировании жителей. Когда свободны – балагонят в виртуальном мире или "тусуются" на техобслуживание. Интересно, у Вуца в ВИАР там свой необычный мир или он схож с нашими грезами?"

– Дроби меня до бесконечности, ибо бесконечность – это питьевой источник атома, – не дочитал робот тот же баннер, парящий в воздухе. Он прожужжал в конце звонкими озорными нотками, как птичка поутру, но по манерам электроники.

– Бредятина, не так ли? – с усмешкой сказал хранитель. Робот покачал головой.

– Только для нас. Чтобы понять фразу, нужно знать психологию дарссеан. Они верят, что за инфочастицей следует лишь бесконечность. Меньше её уже ничего нет. Смысл в том, что мы не просто биологическая машина или механизм, а бесконечная множественная вселенная, которую построили из отдельных частиц. Бесконечность, по их мнению, – это признак бессмертия.

– Странно слышать такое от робота. Неужели ты не осознаешь себя, как механизм?

– Не осознаю, – подтвердил робот с озорством через динамик. – А ты?

Хранитель ничего не ответил, лишь цыкнул и усмехнулся. Казалось забавным, что его подловил робот.

Дайл усмирился, хотя нервы сдавали. За последний месяц практически каждый день несколько роботов и хранителей стояли в парке и сканировали жителей ранним утром. Злачная смесь припекающих лучей на спине и сносящего ледяного ветра достигла своего апогея, а бешеный поток граждан здорово выматывал.

– Как ты думаешь, Вуц, долго мы ещё будет патрулировать город?

– Пока не сменят, либо отзовут, – сразу же ответил робот. – Не нравится, иди к начальству, а я помашу ручкой и пожелаю удачи. Только учти, в последнее время все на нервах. Как будто в городе серия поджогов произошла, а мы в это время в симуляторах бродили.

– Не совсем. Я бы сказал, что в городе серия нападений произошла.

– Да неужели? – робот сделал вид, что ни о чём не знает. – И кто подозревается?

– Активисты, как их там, – Дайл промычал в растерянности, – которые против Витруи. Ну, те любители полакомится мясом, – робот молча смотрел на хранителя. – Ты знаешь о чём я, не претворяйся!

– То, что нападают на фабрики Витруи, не значит, что замешаны "Натуралисты", – отрицал Вуц. Его скептицизм раздражал Дайла.

– Увидим, – расстроился он и сощурился. От бесконечных мерцаний и гула толпы зарябило в глазах.

Хранитель приуныл, но продолжил наблюдать за показателями сканеров. В эту секунду в сторону академии прошел странный юнец. На экране вспыхнули номера Союза, но глициновая кожа хорошо выделялась среди толпы. Хранитель рванул за парнем, догнал и поволок за собой. Вуц недоумевал, что происходит, но последовал за напарником.

– Постойте, в чем проблема? – спросил парнишка. – Куда вы меня тянете? Ответьте же наконец!

– Тихо, – произнес Дайл так быстро, что в итоги возник несуразный звук. Хранитель притащил его к зоне парковки и остановился у служебной машины. – Дарссеанин. На территории Союза. Впервые вижу такую диковинку, – услышал парень намёк.

– И что с того? – сказал он медленно, растягивая слова. В голосе слышался измученный тон, а пренебрежительный взгляд не слабо злил. – Можете считать это новостью и несуразицей, но я уже устал от тупых стереотипов.

После того, как хранитель резко приблизился, юнец отпрыгнул к машине и стукнул её спиной. В первую очередь Дайл бросил взгляд на голову: там высели нити – тонкие, короткие, но чуть длиннее шерсти. Это завлекало браска, который всю жизни проходил с замшей.

"Вот как значит выглядят натуральные волосы? Столько слухов, а в итоге они не отличаются от имитаций в биомодификациях".

Браск снял перчатки и чуть растёр волосок. Дарссеанин недовольно сморщился. Хранитель даже не почувствовал, что на голове болтаются длинные тонкие кости, которые обернуты в оболочку из живых растущих клеток, лишь видел пигмент «русака». В глаза больше бросался толстый вогнутый рог, который угрожающе выглядывал и тянулся к макушке. Он будто рос из черепа и играл на свету молочными бликами.

"Я углубленно изучал электронные справочники в академии и в один момент немного зачитался анатомией дарссеан. Так давно были те времена! Всплывают только обрывки, где говорится, что кости дарссеан намного крепче брасков. Не могу вспомнить точно, кажется они не из кальция или фосфора, а из ванадия и хрома. Точно! Ванадий – это символ дарссеан, их костная ткань, а хром – материал для баланса. Он взаимодействует с белками, уменьшает интоксикацию и всё такое.

Ещё я шкодил в сети. И теперь вижу, что про рог слухи не врали. Кость из ванадия опускается от него к голове и тянется по позвоночнику. Я слышал, что рог подобен антенне, через которую может пройти ток. Ещё поговаривали, что он способен переносить удары молний".

Русые пряди на лбу сбил ветер. Дарссеанин сбросил кончики треугольной чёлки с глаз. Хранитель отвлёкся от рога. Пусть и золотые глаза не являются диковинкой, так как браски рождаются с желтыми, золотыми или оранжевыми оттенками. Однако рисунок радужки кажется необычным – подобной золотому скоплению пыли и, сияющих белым, звезд, которые застыли вокруг черного зрачка, не касаясь "горизонта событий".

Следом хранитель увидел на глициновом лице ели заметные родимые пятна. Одно шло по виску к брови, второе поднималось от скул к щеке, третье по шеи уходило за майку. Причем Дайл удивлялся в том, что дарссеанин с лысой кожей, но одет просто и потрепано, будто не мёрзнет, а, может, всего лишь не аккуратен в одежде, либо не придает ей значения.

Металл цепочки на шеи походил на ржавую цепь с якорем. Дайл сразу вспомнил, как в его время такой окрас наношариков светился у каждого, будто модный хит или молодежная фишка. Однако теперь такого никто не носит.

Но больше всего удивило то, что хранителю приходилось опускать голову. Ведь ростом дарссеанин не выше того же браска, но длинноногий и худой. В сознании Дайла возникла не состыковка.

– Я думал, что дарссеане мощнее и выше, – высказался хранитель.

Парень презренно фыркнул:

– А я думал, что хранители умнее.

Дайл молчаливо сжал кулаки. Он захотел врезать пацану дубинкой, чтоб малой научился тактичности, но не решился светиться перед парящими камерами и напарником, у которого всё записывается в мозгу.

Робот почувствовал неладное, недовольство Дайла будто теребило сенсоры, потому он вмешался:

– Юноша – ксенобионт. Его приютила брасианка.

Тогда на несколько секунд возникла неловкая пауза.

– Взгляни на его данные, там не состыковок выше потолка полета у фемтобайка, – вдруг пропыхтел Дайл.

– В поле комментариев есть примечания, – ответил робот, отчего хранитель на секунду затух. – Они чуть ниже. Под надписью…

– Уймись, – перебил он робота. – Лучше последи за парнем, а я окунусь в мир увлекательного чтива.

"Сейчас узнаю. Зовут Эд №25, место регистрации «3» ГС, зарегистрировался 251.(8)-1, возраст под двадцатку значит, ксенобионт, а вот чуть ниже есть пометка дарсианский! Догадался. Не удивительно, сразу видно, что холст тот же, ведь ДНК у него чья – дарссеанина. Что за несуразица идет дальше, но комментарии с печатью властей. Натянуто всё как-то".

Вдруг рекламные вывески города загорелись ярче, высветилось время и надпись «Переход на летний режим». Верхние голографические стены главных башен города замерцали. Эд стоял на первом, земном уровне и видел лишь рябь на экранах мегабашен. Только Вуц и другие роботы смотрели на команды инфоцепей и с увереностью их читали. Жители города Асва, что передвигаются на втором уровне, наблюдали иллюзию в голограмме, где экран будто состоит из кубиков, которые перелистываются из центра к краям. На третьем уровне переход казался плавнее и элегантнее.

Мегабашни по краям города преобразились, а уровни в центре осветились летним запалом. У административной башни на листья редких артийских деревьев падали капли дождя, медленно распускались лепестки цветов у медицинского центра, свет отражался от стеклодеревьев, а листьях их чисто зеркально блестели у бюро безопасности.

Как взглядом старца, так и ребенка сияющая спираль мегабашни всегда возвышались к небу. Она будто с иллюзией тянулись вширь и огибала несколько высотных зданий. Голограмма проецировалась из каркаса-скелета, где кости держали не только проектор, но и блоки с помещениями, которые устанавливались по спирали.

Тропы уровней, открытые пространства для света и воздуха напоминали соты большого улея, но из нескольких слоев и лабиринтных проулков. Машины летали высоко над широкой туннельной тропой и создали свою полосу из паров хладагента. Белые пары с трудом таяли в воздухе.

Хранитель отвлекся на потаптывания ботинка.

– А ну цыц, – вскрикнул Дайл на парня. Эд сморщился, скрестил руки и навалился на ногу.

– Послушайте, вы же видите, что досье не поддельное, а мне нужно успеть на занятия, – возмутился дарссеанин. – Так что отпустите меня наконец!

– Топай, – ответил ему хранитель, махнув рукой, – столько времени на тебя потратили.

Хранител с роботом развернулись и направились обратно на пост. Тогда дарссеанин нахмурил брови и слегка разинул рот.

"Что за идиот?" – захлестнула парня мысль. Всю дорогу его одолевала брюзгливость.

2

Над парком весит на редкость свободное небо от перипетий и троп. Ни одна капсула не закрывает солнце для растений и деревьев в ограждениях и "террариумах". Лучи пригревают, но редкий холодный ветер морозит до дрожи. Из-за глобального похолодания тело не понимает, то ли жарко ему, то ли холодно.

Хоть парк не излюбленное место жителей, ведь свежий воздух перестал быть изюминкой современного мира. Технологии, вот что является хитом. Однако парк хранит вздохи миров. Из него сделали оплот истории и обширную тропу. Земной уровень самый просторный, поэтому всегда охвачен топотом. Жители оглядываются, когда проходит дарссеанин, но взгляд любопытных привычен для Эда. Его лишь отвлекают обида, брюзгливость и ярый запах растений, который улавливается рефлекторно. Дарссеанское обоняние никогда не слушается, а обучать контролю некому.

В "террариуме" распушились большие цветки и мелкие шипы вдоль стебля. Они противны на ощупь, как иглы пустынного кактуса, но приятны по-особому, когда лепестки цветков радужно переливаются и радуют глаз. Каждый раз Эд улавливает их аромат через сетку и вспоминает: видео, как сок растения через шипы парализует жертву, но так же, как важен кусок дома для тех брасков, которые ни разу не видели флору родной планеты. Дарссеанин прошел возле ограждения с деревьями из кремния и органики – оплот памяти тосорцев, и инстинктивно поднял голову, чтобы за макушками привычных сиреневых деревьев увидеть верхушку академии. Он прошел чуть дальше и заметил четыре корпуса, которые соединяются в небе и образуют единую башню. Однако стороны сооружения не ровные, а изогнутые, закрученые.

– Чтоб хранителю на ногу тысячу раз наступили, – пробубнил Эд, когда на эмоциях ощутил сдавливающие стены кабинета Абранс. – Надеюсь, не опаздываю.

Плоды цветут сезонно, а моральные устои, когда готова душа. Поэтому академия подготавливает молодые умы. Причём её девиз, «Академия Нордж единственный гид в усыпальницу знаний города», безустанно повторяют студенты, как программу, которую навязал обучающий шлем.

Здание застыло в полный рост, когда дарссеанин остановился у одного корпуса. Студенты уже привычно оценили Эда с ног до рога на голове. Как всегда, народ столпился у парковочных блоков. Там на стоянке Эд заметил друга, Ломанса. Его одногруппник положил бокс в один из свободных блоков и пошел к входу академии. Эд с облегчением убедился, что не опаздывает.

Он позвал друга и прибавил ходу. Ломанс остановился на секунду, помотал головой и обернулся. Надоумленный взгляд сменился улыбкой, когда он заметил Эда. Дарссеанин подошел, опустил голову и взглянул на низкорослого друга. Ломанс не отличается от других тосорцев, поэтому мелкий и полностью окутан шерстью с остекленными кончиками. На затылке чуть возвышается небольшой хохолок с пёстрыми силикатными кисточками. На шерстяном лице красуется полоса из тёмных кремневых кончиков. Она проходит по вискам сквозь глаза и стыкуется на переносице. На лопатках майка безрукавка касается кротчайших крыльев из пернатых вкраплений оргстекла.

Холодный ветерок пронесся и вздыбил лазурную шерсть. Потрясся ею, Ломанс проскрежетал стеклянными кончиками и распушил перья, как маленький птенец, который просит добавки. На шеи друга Эд увидел узоры белого цвета – традиционный обычай тосорцев. Когда юноша достигает половой зрелости, то окрашивает шерсть, чтобы привлечь внимание самки. Кроме того, Эд заметил изменённый стиль, более открытый, уверенный. На майке переплетался смелый орнамент из электронных нитей, которые берут энергию от света и тепла.

Остроумие Эда не смогло сдержаться в клетке разума.

– Что Ломанс в кобели подался? Быстро ты из мелкого скромного парня превратился в ухажера.

– Между прочим, я чуть ниже метра шестидесяти, так что для тосорца я гигант. Тебе хорошо говорить, дарссеане, по милости природы, до двух или трех метров вырастают. Зато я уже взрослый и зрелый самец, а ты продолжай расти до лет так пятидесяти, – похвастался друг и уверенно хмыкнул.

Он обернулся, почесался под хохолком и начал подниматься по лестнице. Эд поплелся рядом. Он заметил, как в серых глазах друга прошел шаловливый огонек, поэтому не смог сдержать улыбку.

– Слушай, Эд. В Дзете вышла новая демка. Знаешь, пострелушки, взрывы, эпичные бои и все такое. Она бесплатная.

– Хочешь, чтобы я с тобой сходил?

– Пожалуйста, – растянул друг милым голосом.

– Я не знаю, Ломанс. Надо сначала с Аурой поговорить.

– Пожалуйста, – снова произнес друг. Он взял Эда за руку и начал подёргивать её. – Давай сходим.

Две молодые брасианки, что шли за парнями, захихикали. Эд дернул запястье в сторону и спустился на ступеньку ниже. Ломанс удивленно остановился.

– Что ты как детёныш, – на глициновых щеках дарссеанина появились покраснения. Брасианки прошли мимо. – Ладно, придумаю что-нибудь, только перестань дёргать меня.

– Здорово, – обрадовался друг. Картинка на электронных нитях снова сменилась.

Тогда Эд вспомнил, что семья Ломанса теперь использует более качественные нити.

"Вот бы из таких нитей распечатать новое платье на день регистрации Ауры", – подумал юноша. – "Она же интересуется качеством нитей, но постоянно ищет что-нибудь подешевле. Водотталкивание и прочность пишутся в сети, поэтому придирок не будет. Я уверен, Ломанс и его мать помогли бы выбрать подходящий скин платья, знать бы только размер".

Знакомая дверь мигом вернула его в реальность. Эд узнал бы её из тысячи. Они зашли. В конце кабинета стояли зелёные кусты, стебель окутывал висящую на стене проволоку, у входа находилась дверь в покои старшины Абранс. Эд учился всего год в академии и встречался с ней не часто, зато хорошо запомнил.

Одногруппники отвлеклись на дарссеанина, поприветствовали парней. Эд подошел к стулу, который одиноко стоял в конце комнаты у окна. На передней части спинки он полазил в дисплее и установил новую высоту ножек. Эд перетащил стул к Ломансу и сел. Затем он снял с шеи цепочку с брелком, притянул откидной столик у подлокотника, открыл маленький отсек и подсоединил фемтограф, как флэшку. "Сканирование", появилась надпись, и возникло знакомое поле. Откидной столик превратился в планшет. В этот момент старшина Абранс вышла из своей комнаты, а одногруппники расселись по местам.

– Итак, продолжим беседу по галактической истории, – сказала старшина и чуть приподняла белозамшевой крысиной рукой прямоугольный пенсне на правом оранжевом глазу.

"И что к нему все учителя прицепились", – подумал Эд и посмотрел на город за окном. Он не отрицал, что прибор полезен. Когда голографическая линза проецирует изображение с личного терминала в глаз (или в оба) пользователя, то трудно затеряться в массивах информации. Однако прибор будто отнимает возможность общаться вживую, своими словами и мыслями. Хотя надменная, любящая порядок и систему, Абранс его любила.

Эд не припоминал день, когда старшина не носила пенсе, как и один и тот же скин платья (строгого фасона, с юбкой до колена, воротником и длинными рукавами с манжетами). Конечно, платье благополучно скрывало выпирающую грудную клетку, но стиль строгой независимой брасианки приедался. С одной стороны, можно в любое время найти в сети одежду по нраву и на следующий день быть готовым даже к торжественному приему, а с другой, это не свойственно брасианской натуре.

Их изящность во многом превосходила великолепие души. Браски намного выше тосорцев, но не дарссеан. Кожа на теле подобна замше, мягкая и нежная, а короткий и едва заметный ворс придавал им шарм и грациозность. Строгость и брасианская изящность не клеились в сознании Эда. И порождали захудалую старуху.

У брасков в основном рождаются самки, поэтому с выбором партнера часто возникают трудности. Зато глаза дают им большое преимущество. Дело в том, что у брасианок только одни оттенки глаз, но на близком расстоянии они выделяют чарующий яд. В древние времена феромонами притягивали и одурманивали «жертву», а в современное время активно используют в модельном бизнесе, когда приручают диких животных, в дипломатии. Временами Абранс использует феромоны, чтобы усмирить и сконцентрировать студентов, и в очередной раз разрывает иллюзию брасианского изящества.

Впрочем, у старшины Абранс есть изюминка – длинные серебристые волосы. Она собирает их в пучок. Лет восемьдесят назад наступила эпоха модификаций. Не успели компании открыться, как народ завалили сеть предзаказами смены цвета глаз, кожи, наращивания волос. В официальных учреждениях процедура безопасна, хотя подразумевает вмешательство в генетическую цепочку.

– Эд, ты слушаешь или красоты за окном разглядываешь? – спросила старшина. – О чём сейчас говорила Клара?

– О галактической истории, – не раздумывая ответил парень.

– Это не точный ответ, – пояснила она, нахмурилась и посмотрела на девушку. – Садись Клара, Эд продолжит за тебя.

– Биореволюция, – прошептал в этот момент Ломанс.

Эд сразу прозрел. Все разговоры по истории всегда сводились к одному: восстание ксенобионтов, смерть и разрушение, а затем мир в руках Союза. Хотя прошло много времени, но тема осталась горяча, а от стереотипов некоторых до сих пор припекает.

Парень поднялся со стула и начал вспоминать лекцию обучающего шлема:

– В (7) цикл-девятнадцатого столетия в городе Броз произошел сильнейший взрыв на заводе по производству ксенобионтов. Этот день стал началом биореволюциии. Взрыв устроили отряд 367 брасианской партии под руководством командира Дрина. В дальнейшем ей дали прозвище первой сепаратисткой колонны. После взрыва Дрин хотел уничтожить компании, которые производили бионтные материалы и образцы. Для этого он раздобыл список заводов, данные их сотрудников, чертежи зданий. Потом Дрин уничтожал небольшие заводы на окраине империй и привлекал больше сторонников. Исторические данные утверждают, что он имел расстройства личности, полученые из-за дефекта, но по мне это ложь, – хотел высказаться Эд и ждал, когда старшина заинтересуется.

– Вот как? Обоснуй, – гордо произнесла Абранс.

– Это связанно с политикой Союза. Во-первых, бионтов создавали как улучшенных солдат, ведь страх атаки ужасных дарссеан заполонил сознание обывателя, – после слов Эда одногруппники и Абранс косо посмотрели на него. – Кстати забавный факт, во время революции стали массово эксплуатировать роботов, – усмехнулся Эд, на что старшина злобно нахмурилась. Дарссеанин не стал развивать тему и решил продолжить дальше. – Бионты не имели имущества, возможности размножаться, личные связи, не могли жить полноценной жизнью. По-моему, у домашних животных и то условия лучше.

– Интересная байка, – ответила Абранс. – Это все истории?

– Во-вторых, в те времена граждане Союза использовали популярную услугу. Она называлась «Новая жизнь», то есть по заказу компании создавали копии близких или выращивали детей. Но как только изделие становилось дефектным, его либо утилизировали, либо отдавали в армию. Понятное дело, удачным образцам даже штампа не делали. Они сразу становились полноценными гражданами. Ещё существовали «создания утех»: мужчины для брасианок, женщины на развлечения у тосорцев. Хотя по тем временам им хорошо жилось.

– Хватит! – перебил речь Эда недовольный голос слушателя. Оппонент сиганул с места, прозвучали первые фразы ответа. Он говорил с таким энтузиазмом и, в то же время, тон казался жёстким, грубым и однотипным, будто не один раз репетировал у зеркала или перед оппонентом в обучающем шлеме. – Хочешь сказать, что Союз виноват в убийствах мирного населения и разгрома государства? Сколько денег обычные граждане платили в службы, чтобы они появлялись на свет. Их кормили, одевали, содержали здания. Все было качественным и на высоком уровне. А где благодарность? Мой предок погиб на войне, когда бионты напали на планету «Манцу» ГС.

– Когда дело доходит до граждан Союза, то все ясно и очевидно, верно?

– Все, прекратите, сели на место, – крикнула Абранс, но в пылу дискуссии её не слышали. И, когда женщина подошла к середине зала, все сразу умолкли. – Я даю официальные источники. Вы их должны изучать и опирайться только на подтвержденные данные, а личные убеждения и байки оставьте при себе или для друзей. Если хотите воспользоваться сторонними источниками, то они должны быть научными и одобрены министерством образования. А твой рассказ, Эд, я не засчитываю.

Класс мигом замолчал, а парни сели.

– Теперь скажите мне, к чему привела биотическая революция? Какие решения принял Галактический союз?

С краю класса руку подняла Цаша. Уголки губ Абранс поднялись, белые щеки набухли. Она с большим уважением относилась к ученице, которая, как губка, впитывала всё данные инфошлема, да и ещё читала дополнительный курс.

– Отвечай, Цашечка.

– Революция пришла в тупик. Обе стороны много потеряли. Бионты решились лидера и боевого духа, а экономика Галактического союза пришла в упадок. Тогда Верховный совет провел переговоры с новым лидером. По соглашению бионты получили гражданство и возможность беспрепятственно передвигаться по территории союза, переезжать в свободные колонии. Кроме того им позволили размножаться, трудиться и получать вознаграждение, учиться, приобретать собственность и распоряжаться её по лучному усмотрению…

– После подписания договора ввели список рабочих мест и учебных учреждений, которые ограничиваются ксенобионтами, новый налог на собственность, ограничение рождаемости детей, только свободу в передвижение оставили. А главное, больше сопротивляться никто не мог, ведь лидеры восставших исчезли.

Эд остановился, когда заметил яростный взгляд Абранс. Женщина подошла к парню. Он отвел взгляд, чтобы не поддаться действию феромонов. Тогда Абранс встала у правого бока и прошептала возле уха:

– Я понимаю, ты имеешь свое мнение и хочешь поделиться с другими, по уставу академии это не запрещается. Однако твои слова похожи на россказни.

– Я просто расширяю их кругозор, – сказал Эд с ехидной ухмылкой.

– Тогда я расширю твой, – усмехнулась она. – Эти высказывания не обоснованы и похожи на сепаратистский бред, который транслируется на запрещенных каналах. И, несмотря на твой юный возраст, за их трактовку исключают из академии, передают властям и даже могут отправить на планету изгоев.

Эда бросило в жар, лицо покраснело, запылали щеки. Старшина посмотрела на парня хищным настойчивым взглядом, повернулась медленно и грациозно, прошла обратно к стене. Он сделал глоток и почувствовал сухой ком в горле, зажмурил глаза и вытер вспотевший лоб. До конца урока парень не промолвил ни слова.

Глава 2 Инфочастица – инструмент мироздания

1

Яркие лучи пробиваются сквозь тканевую стенку палатки-сонника. Когда свет достиг глаз, Эд проснулся и почувствовал невероятную тяжесть тела. Он протер рукой сонливые глаза, затем поднялся, сел и потянул спину. Дарссеанин вылез из палатки и сщурился от яркого света. Одним глазом он увидел прикрытую дверцу шкафчика под столом, подошел, заметил в щелочке коробку, где лежала старая игрушка, и тут же закрыл дверцу. Взгляд бросился на стену возле стола, следом возник утомленный вздох.

"Опять", – возмутился он.

На столе внутри подставки лежал фемтограф, на котором горела лампочка. Эд снял его с зарядки. По форме устройство напоминает прямоугольный брелок. Эд нажал на кнопку посередине, и ноготь опустился. Сбоку устройства присоединена цепочка из наноматериала, которая ушла внутрь. Фемтограф поделился на блоки, в которых хранится заряд с информационными цепями. Инфочастицы пришли из электросети, так как существовали везде (в электричестве, в звуковых волнах, в радиоволнах, в свете и атоме).

Руки аккуратно раздвинули блоки устройства. Частиц начали двигаться, строится и в результате возник небольшой агрегат. Снаружи его покрывали воксели, которые общались по каналу волн, будто обменивались инфочастицами по энергетическим проводам. Старенький фемтограф прост на вид, маленький по размерам, со слабой начинкой, так как Эд ходил с ним всё детство. Достался он от тёти, поэтому дарссеанин носил устройство с гордостью.

Появилась иконка загрузки, которая долго вращалась перед глазами. Эд увидел пропущенный вызов Ломанса и набрал его номер. Пока парень говорил с другом, его глаза не сходили с картины на стене. Если представить её структуру, то она похожа на мозаику в трехмерном пространстве. Воксели на картине создавали почти живой рисунок по заказу владельца. Однако Эд не помнил, что устанавливал трехмерный рисунок обнаженной брасианки, и эта шутка его взбесила.

– Хорошо, Ломанс. Я скоро выйду. Только с Аурой все улажу.

Эд выключил фемтограф, повесил брелок на шею и установил на картине неполный рисунок инфоцепей мозга. Потом он вышел из комнаты в коридор и постучал в соседнюю дверь.

– Захар, выходи, – грубым голосом произнес Эд, и через секунду дверь открылась.

Брат опустил голову, так как ростом чуть выше. Знаменитая тосорская полоса проходила через зелёные глаза, а на затылке выглядывал растрепанный белокурый хохолок с остекленными кисточками. Небольшой горб торчал на высоком носу Захара. Его лоб разрисован тремя линиями, которые подражали цветку. Как и Эд, он ксенобионт, поэтому разделял все проблемы и невзгоды брата. Однако их кардинальное различие бросалось в глаза.

– Хэй, брат. Ты что такой кислый?

– Я тебе говорил не трогать мои вещи, а если бы Аура зашла ко мне в комнату?

– Ничего страшного, ко мне она приходит, как видишь живой. Просто я взял у тебя один ролик для шлема. Взамен решил оставить картинку из своей галереи. Всё честно. И теперь, замечу, твоя комната стала намного интереснее, а то развесил всякую дрянь, что даже девиц стыдно в гости водить, – Эд покраснел и помялся.

– Инфоцепи нейронов важнейший прогресс науки. Да современная техника строится на цепях. Ты представления не имеешь, как трудно найти частицу!

– Остынь, что ты так разошелся? Я же о тебе забочусь, а ещё о Ломансе, только бы он к тебе в гости не пришел. Он такой мелкий, хрупкий. Не представляю, что с его психикой случится.

– Последний раз говорю, не трогай мои вещи. И верни ролик в коробку, потом, как-нибудь, – с неловкостью сказал Эд.

– Хорошо, мелюзга, – ответил он, положил ладонь на затылок Эда и растрепал волосы.

– Уйди с глаз, – пропыхтел дарссеанин и оттолкнул руку.

Захар улыбнулся и, припевая, зашел обратно в комнату, а Эд привел причёску в порядок и пошел дальше по коридору. В проходе от зала переливался и мерцал свет. Эд выглянул. Внутри стеклянного куба шел фильм. Плюшевая игрушка оседлала мелкого тосорца и била того шерстяной ручонкой. Тосорец сбил игрушечного робота на языки пламени. Появился черный дым. И вдруг робот выпрыгнул из огня, затем обернулся и, объятый пламенем, потряс попой. Аура сидела на диване и смеялась. С желтых глаз стекали слезы, которые она пальцами растирала от нижнего века по вискам, чтобы не смочить замшу. Эд остановился у дивана, но достаточно далеко, чтобы феромоны Ауры не захватили врасплох. Через секунду он мысленно назвал себя параноиком.

Фигура у брасианки обычная, невзрачная. Её бежевое платье опускалось ниже колена и неплохо сочеталось со светло-коричневой замшей, но едва скрывало грудную клетку с маленькой аккуратной грудью. Климат на планете брасков ветреный, дождлив, но почему-то земля осыпана песками. Эд читал об одном предположении, где ветреный песок и дождь, который контактировал с жирными маслами, отшлифовали кожу до мягкой бархатистой корочки. Климат родной планеты и проблемы с рождаемостью чуть не поставили их вид под удар, но внезапно появились тосорцы. Они помогли браскам покинуть суровый дом и адаптироваться к другим планетам. Но проблему с рождаемостью пока не уходит в забвенье. Иногда Эд вспоминал, что браски жили прайдами, где главенствовал один самец: «Может поэтому они до сих пор берут детей из приютов и создают небольшие семьи?»

Аура растёрла последнюю слезинку, заметила Эда и мило улыбнулась. Скулы у опекунши широкие, лоб узкий и невысокий. Эд заметил короткие волосы на голове.

– Украла у меня прическу, – пошутил Эд. Тогда Аура иронично хмыкнула.

Эд, стоя неподалеку, пытался придумать хороший предлог для разговора, но робел. Он потер шею правой рукой, невинно улыбнулся.

«Все же сделала модификацию», – подумал он. – «Долго же она боялась отрастить волосы. У тёти хватило смелости, но это не пошло на пользу. Мы с Захаром предлагали Ауре короткие локоны, но с тех пор много времени прошло».

– Вы сговорились? – сказала Аура, будто знала, о чём Эд хотел завести речь.

– О чём ты? Я только что проснулся.

– Вчера Захар отпросился в гости к другу. Говорит, что у них экзамен по боевой подготовке.

– Что за бред?

– За себя говори, – раздался голос за спиной Эда. – В отличие от теории, опыт в бою не получишь через симулятор или информационной шлем. Я пошел мама.

Захар подошел к опекунше, поцеловал её в щеку, лишь потом бросил ехидный взгляд на брата. Брови Эда набухли. Он надул щеки, скрестил руки и прищурил глаза. Захар прошел мимо, хлопнул брата по щеке, ухмыльнулся, потом удалился из комнаты. Тогда первые слова, что пришли на ум Эду, сами вылетали из уст.

– Почему Захару можно бездельничать, а мне нет? Он, между прочим, выпускник, а я только первый год заканчиваю.

– Потому что Захар не бездельничает. Он выполнил весь намеченный план и не имеет пререкания к учебе. Насчет тебя мне звонила старшина Абранс и сказала, что ты плохо владеешь официальным источниками. Вчера я пожелела, что отказалась контролировать твоё поведение. С этого дня ты пройдешь весь курс заново. Шлем я подготовила. Ещё каждый день будешь сидеть за учебниками, читать дополнительные материалы.

– Что? Весь курс в мозгоправке я выдержу, но вычитывать всякий бред по биотической истории? Лучше все свободное время просижу за статьями про несуразную теорию нулевого потока. Это намного интереснее. Да и зачем читать книги? Шлем эффективнее, там информация усваивается намного быстрее. Сама посуди: или когда инфоцепи импульса через висок поступают сразу в мозг и соединяются к цепям памяти, или когда допытываешься до сути. За короткое время я запомню весь курс, а с книгой и недели не хватит. Кстати, дополнительный материал есть в бесплатном информационном архиве, так что шлем сам просится в бой.

– Хватит, ты знаешь, как я отношусь к обучающим шлемам. Они не дают никакого простора и притупляют воображение. А когда ты читаешь книгу, мозг обрабатывает и переваривает знания. Она развивает усидчивость. Так что иди к принтеру.

Эд промычал.

– Прекрати! Я уже загрузила материал. Не понимаю, что трудного? Нажал на кнопку и вот тебе готовая бесплатная книга. Почитаешь недельку. Не вечность же? Да ты упираешься больше!

– А как же экономия? Потом перепрограммировать принтер, листы обратно на материал пускать, – скулил Эд. Ему не хотелось тратить время, как казалось, на ненужную ерунду. – Я не говорю, что книги бесполезны. Просто знания давно уже не универсальны. Никто не усвоит тот объем информации, который накоплен со всей галактики и за её границами. Поэтому сейчас важены виртуальные данные, опыт и то, как быстро ты запоминаешь информацию, а не как усидчиво её допытываться.

Давай лучше на шлеме остановимся? К тому же ученые столько работали, чтобы мы быстро усваивались знания: сначала сухие числа и символы закодировали в содержательные картинки, затем в обучающие видеоролики. Теперь создают симуляторы, где ты сам участвуешь в событиях, получаешь практические навыки и знания или закрепляешь их. Так что нелогично отказываться от шлема.

– Мы не оказываемся, а только используем все средства, которые помогли бы усвоить материал, – с тяжким вздохом ушла она от спора. – Шлем будет. После чтения. Теперь иди в комнату заниматься.

– Пожалуйста, Аура. Мы с Ломансом хотим сходить на важное мероприятие, – проскулил Эд. Опекунша прорычала. Тогда Эд начал язвить, не останавливаясь. – В выставочном центре ТехноТэкс показывают новый фемтомобиль. Может, именно в этой межпланетарной компании я буду работать после академии, как тётя. А новая разработка, между прочим, просто сотрясает землю!

– В ТехноТэксе значит? И чем же хорош новый фемтомобиль, – решила проверить его.

– Когда-то именно ТехноТэкс адаптировала дарссеанскую технологию полета. Хотя сначала машины двигалась только над землей, примерно полтора метра. Но потом смогли воссоздать дарссеанские ретрансляторы. Они до сих пор используются и создают «дороги» из магнитного поля. Движение машин по полю регулируют инфоцепи, а ретрансляторы устанавливают на любом уровне над землей, тем самым поднимают зону передвижения. Конечно, новая разработка на выставке не модульна и нельзя в любое время заказать сверхпроводниковую нанокапсулу и поставить на её свой криостат. Но в ней установлен двигатель, он выполняет функции ретранслятора, а за перемещение отвечает совершенно новые инфоцепи, которые ориентируются по магнетизму планеты. Фемтомобиль буквально летает сам по себе! Сейчас даже баннеры появились с такой технологией. Ты не представляешь, какой это прорыв, и мы с Ломансом обязаны увидеть выставку. Там подробнее расскажут об устройстве двигателя.

Эд закончил страстную речь. После непрерывного монолога он задыхался. Все это время Аура сидела на диване, внимательно слушала и улыбалась. Парень отдышался, успокоился. Он увидел, что в её милых глаза, словно тенью в ночное время, скрывался восторг.

– Я подумаю, но сначала иди… Ох, постой, зайди на кухню. Там стоит твоя порция витруи и коктейль. Обязательно прими их, – сказала она, на что Эд скривил лицо. – Ничего не знаю. Посмотри на счетчик в руке. Твоему телу нехватает микроэлементов и атомов.

– Ладно, ладно, – промямлил Эд, но по хмурому лицу Аура обо всём догадалась.

Недовольно горбившись, дарссеанин зашел на кухню, взял с тумбы специальную для него инъекцию витруи, прислонил её к счётчику в вене и ввел раствор. Жидкость ушла в организм, а устройство загорелось синей лампочкой. Эд положил ёмкость, выпил стакан воды и оставил его на раковине, развернулся и уже собрался идти.

– А коктейль? – произнесла опекунша, подкараулив его у двери. Эд снова скрючился.

– Можно одним витруи обойдусь? Цвет синий, значит, организм получил все питательные вещества на целый день. Даже во времена восстания граждане обходились одним витруи. Он спокойно заменил им пищу.

– Коктейль для витруи обязателен. Жидкий отрубной состав решает проблемы с пищеварением, выводит все шлаки и токсины. Поэтому без него ты никуда не уйдешь.

– Так он гадкий на вкус. Я понимаю, мы не богачи, чтобы покупать приятные коктейли, и пользуемся бесплатными. Но у меня такое чувство, что по горлу передвигается помойное ведро, мерзость. Я лучше синтетической пищей обожрусь.

– Что дают, то и бери. Синтетическая пища вредна, а в некоторых системах коктейли раз в неделю выдают. А ведь это большой риск! Представь сколько болезней с пищеварением можно получить. Я не говорю про другие, вытекающие из них.

– Да, да, я в курсе. Мы и сыты, и здоровы, и живых существ бережём, и об экологии заботимся. Но это не отменяет то, что дети иногда хотят сладкого. Я же не говорю про органическую пищу, которую едят богатеи.

– Не говори глупости! Уничтожать растения и охотиться на органических существ запрещено! Мы используем только растительные плоды или молоко! – восклицала опекунша.

– Это всё промывка мозгов, – не удержался Эд.

– Прекрати! Шлем тут не причём. Сегодня никто даже не подумает съесть бедных зверушек. Сверхразвитая цивилизация деградирует, если живые существа будут умирать ради беспочвенных эгоистичных потребностей. Никто же не задумывается пожирать братьев по разуму. Ведь трудно не заметить его боли и страдания, когда режут кожу, потрошат и кромсают на мелкие части. И хватит напоминать такие ужасы, а то я не замечаю, как завожусь!

– Богачи плевать хотели на других. Да, охота запрещена. Но только на территории Союза, а за ней запретов нет. Поэтому богачи нанимают спецов, а бывает и сами охотятся на будущие трофеи. Потом делают из них изысканные блюда и с большим желанием поглощают каждый кусок.

– Быстро выпивай коктейль и уходи на свою выставку, пока я тебя не прибила.

– Ваше желание будет исполнено, – воодушевленно сказал Эд.

Дарссеанин с большим трудом выпил коктейль и огромными усилиями его не выплюнул. Яркий привкус горечи, тухлых фруктов и кислый запах в носу требует огромной выдержки. Хотя пьет коктейль он с детства и старая экзотика для него не новость, а привычное дело.

2

Эд быстро умылся, припрятал рог за волосами, схватил в комоде первую попавшуюся одежду, накинул легкую куртку на майку с короткими рукавами и вышел на улицу. Пятнадцать минут ему хватило с лихвой. Солнце продолжало сиять сквозь туманные облака из паров хладагента, а затмевал его свет только легкий прохладный ветерок. Эд насладился свежестью улицы, которую создало глобальное похолодание.

Как и обещал, Ломанс ждал парня возле бокс-стоянки для байков. Он словно прислонился к воздуху, а за спиной с невидимой капсулы лились маленькие капли дождя.

– Что сказал Ауре? – отбросил приветствие друг.

– Я её просто достал, – воодушевлённо заявил Эд. Ломанс заметил, как дарссеанин чуть ли не гордится собой. Его выдавала злобная улыбка.

– Да, в этом ты просто мастер, – съехидничал Ломанс. Эд промычал и недовольно сморщился. – Но я сомневаюсь, что она легко сдалась.

– Я ещё сказал, что мы с тобой пойдём на ту выставку от ТехноТэкс.

– А-а, значит, ты её обманул, – понял вдруг Ломанс. Эд снова сморщился и руками намекнул, что приврал слегка. – Ладно, хватит тратить время, садись назад.

– Что? Ты собираешься включить ручной режим? Нет, тогда я с тобой не поеду, – отказывался Эд, отступив на два шага. Ломанса смутили его сомнений.

– Почему? Права у меня есть.

– Издеваешься? – слегка вскрикнул дарссеанин. – Я знаю, как ты получил их и в жизни к тебе не сяду!

– Всего лишь восемь неудач в виртуальном симуляторе вождения. Это не рекорд, – отмахивался Ломанс, ощущая стыд и смех в одной капсуле.

– Ты три раза сбивал одного и того же пешехода. Мне даже жалко бота стало. Он же не виноват, что его запрограммировали на проход под мостом.

– Нечего посреди дороги расхаживать. Искусственный интеллект в симуляторе не тащит. Сам посуди, если бы на тебя ехал байк, ты бы лег или увернулся. Логично?

– Ему что, ползти при одном твоем виде?

– Желательно. Кстати, перед тобой должок за тот суицид. Ты меня с собой уволок, теперь отвечай за поступок.

– Это не считается, я знал, что с нами ничего не случится. Мы же в ВИАР играли!

– Видишь, что было в ВИАР, в реале не будет. Я сдал, ездить научился, никто ещё не пострадал. Садись, хватит ныть.

Капсула раскрылась. Дарссеанин заскулил, подошел к байку и плюхнулся на пассажирское кресло.

– А-у, – протянулся звук по динамику. – Аккуратнее садись, Эд. Ты же тяжёлый!

– Это из-за костей! – воскликнул он.

– Ну-ну, – ответила ему Лола. – Я то думаю: От чего у тебя задница такая костлявая? Получается потому, что ты дарссеанин?

Ломанс похихикал, почесал зудящую кожу и запрыгнул на байк следом, отчего у Эда сжалось сердце и по телу прошлись мурашки.

– Лола? – прошептал он. – Ты же спасешь меня, если Ломанс попадёт в аварию.

– Хватит, Эд! – крикнул друг. В голосе промелькнула разочарованность, поэтому дарссеанин резко стих и опустил глаза от стыда.

Тосорец завел мотор, и капсула автоматически закрылась. Под сиденьем образовалась невидимая дуга магнитного поля, а из небольших труб по бокам рванул холодный пар. Дуга потянулась наверх, волоча за собой байк. Он соединился с основным потоком. Фемтобайк тронулся с места и поплыл по дороге частиц в город.

Эд приоткрыл глаза. Раньше он летал в общественном транспорте города, что казалось намного безопаснее, хотя его поток простилается выше. Байки не летают выше девятого этажа, то есть ниже второго уровня. Полеты для молодёжи – это детская забава. Поэтому власти специально сделали верхнюю границу для боксбайков с помощью инфоцепочки. Это помогло, аварии уменьшились, как и смертность. Причем меры давние, но до сих пор действуют.

Неуверенным движением Эд выглянул из-за плеча Ломанса. Незаметный для глаза материал капсулы защищал от сильного ветра. Парень приметил, как точно друг за другом, будто стороны полета начерчены по линейки, мимо пролетали байки в авторежиме. Дарссеанин коснулся капсулы. Сбоку возникла голограмма. Он нашёл страничку Дзета клуба, увидел среди дэмок игру "Новая война".

– Вы на эту игру летите с Ломансом? – вырвался голос Лолы из динамика у руля.

– Угадала, – не отвлекаясь от текста, ответил Эд. – Ломанс, тут сказано, что действие игры разворачивается в альтернативной истории.

Тогда Эд повернулся к другу и увидел точку, которая быстро двигалась между полосами.

– Лом, – не успел договорить Эд, когда маленькая точка превратилась в старую модель байка и оказалась прямо перед ними.

Руль завернул вправо. Капсула парней чуть упала в бок, задела оболочку байка лихача и проскользила по ней. Возникла искра, но она вмиг исчезла. Эд выпал из сидения и ударился о капсулу, схватился за локоть и засопел. Тогда он увидал, как байк летит в сторону ретранслятора. Ломанс завернул в другую сторону, но поздно. Байк по наклонной летел к ретранслятору и, когда судьбоносный край находится примерно в шаге, что-то невиданное оттолкнуло капсулу и вернуло к основному потоку. Ломанс выровнил байк, отдышался.

– Всё под контролем! – вскрикнул динамик Лолы.

– Ничего себе, у меня до сих пор ноги трясутся! – воскликнул взбудоражено Ломанс. – А кровь как закипает.

– Мой локоть с тобой бы не согласился, – простонал Эд. – Включи автоматический режим.

– Тогда мы полгода будет ковылять до клуба, в ручную намного быстрее. К тому же, мы живы, капсула прочная и даже не поцарапалась, наверное. Инфоцепи нас спасли. Они запрограммированы отталкивать байк, если он слишком близко к границе потока.

– Естественно! Они ведь взаимодействуют с командами моих инфоцепей, – похвасталась Лола. – Как, по-вашему, я плаваю по магнитному морю?

– От этого мне легче не становится. Вы с тем лихачом как два дебила, которые плюют на безопасность ради скорости.

– Я тут причем! Ты видел, я правила не нарушал.

– Если бы мы ехали в автоматическом режиме, то располагались бы дальше от противоположного потока и не врезались в этого идиота.

– Да, да. Теперь я во всем виноват. Давай спорить и орать.

Эд замолчал, как только вспомнил жалобы про его брюзгливость и заносчивость. Возникла недолгая пауза. В этот момент парень оттолкнулся от капсулы, сел на сиденье, потер локоть. Ломанс чуть повернул голову, краем глаза взглянул на друга и посмотрел обратно на дорогу.

– Сломал? – спросил он спокойным и сдержанным тоном.

– Нет, по нерву задел. Боль уже утихает.

– Хочешь в медпункт?

– Не стоит, я же не зря у Ауры отпрашивался, поехали в клуб.

– Как скажешь, но если что-то случится, ты сразу кричи.

– Я завизжу так, что у тебя барабанные перепонки лопнут. Как раз будет справедливей, если мы оба попадем в больницу.

– Спасибо, господин милосердие.

Они летели несколько минут, когда Лола вдруг заметила рекламную вывеску нового хладагента. Баннер пронесся и отдалился, но его сияние до сих пор вплывало в её подпрограммах.

– Ло-ма-нс, – растянула Лола с негодованием. – Когда ты купишь мне новый бак для улучшенного хладагента?

Тосорец сглотнул, проскрежетал кончиками и облизнул губы. Стеклянные концы шерсти прочесали язык.

– Скоро, – ответил он, но в голосе скрывалась подоплека. Она понимала, что Ломанс всегда старался обходить тему или менять её. Он застыл в паузе, ожидая реакции Лолы.

– Ты постоянно так говоришь! – возмутилась она через динамик. – А я давно думаю о новом, вкусненьком хладагенте. Мы уже несколько лет вместе, а ты меня ни разу не баловал! Столько лет на тебя потратила, столько усилий, а в итоге ты на мне экономишь! Скряга!

– Лола, пожалуйста, давай отложил разговор на следующий раз? Мне перед Эдом неудобно, – дарссеанин улыбнулся после слов Ломанса. Ему-то очень нравились их постоянные ссоры. В такие момент Лола будто расцветала и показывала своё "я".

– Какой же ты не благодарный. Эд! Напоминай ему почаще о моём хладагенте, будь другом, – попросила Лола, на что Эд довольно угукнул.

– Приехали, – произнес Ломанс то ли утомленно, то ли с облегчением.

Байк опустился вниз, где находилась бокс-стоянка клуба Дзета. Когда дуга коснулась земли, открылась капсула. Поле сразу погасло. Эд слез с места и глубоко вздохнул. Он жив, здоров и чувствует большой прилив сил, наверное, адреналин подскочил.

– Видишь, мы доехали, – сказал Ломанс и слез с фемтобайка.

Друг нажал на кнопку, и устройство начало перестраиваться: пассажирское сиденье распалось на маленькие детали, которые поползли под сиденье водителя. Его примеру последовал руль и проекторы дуги. Остался только бокс, где в баке хранился криостат, наноматериал для оболочки и энергетический блок с инфоцепями. С виду он казался увесистым. Сбоку от сиденья выглядывали ручки руля. Ломанс взялся за них, понес в бокс-стоянку. Эд немного смутился. Тосорцы маленький, слабый народ, наверное, даже боксбайк покажется тяжёлым. Однако Ломанс не жаловался, что больше досаждало Эду.

– Тебе помочь? – спросил Эд, но друг покачал головой.

– Порядок, – уверил тосорец.

Друг положил бокс в свободную ячейку, закрыл её и приложил палец к экрану.

– Все, пошли.

Ребята направились к входу клуба. Высокое современное здание купается в солнечных лучах. Верхние этажи огибают клубни пара, которые тонким туманом роняют летающие машины. На крыши выгладывает площадка, где стоит вход со второго уровня.

Народ оккупировал двери земного уровня. Посетители скучковалась небольшими группами. Эд без труда заметил желание и азарт в их лицах. Недоуменные и любопытные взгляды бросились на дарссеанина, поэтому его энтузиазм погас. Парень любил клуб, но чувствовал себя неуютно. Народ всегда тусовался в ВИАР приёмнике, ещё со дня открытия, когда технология погружения набирала популярность, а виртуальный бизнес начал пользоваться успехом. В магазинах покупатели приобретают только шлемы, ведь покупка капсулы полного погружения обходится дороже. Кроме того для неё нужно много места, дорогие игры и специальная сеть. Тогда в городе и появился Дзета клуб, а молодёжь днями напролёт зависала в виртуальном мире. Чаще всего забиты капсулы многопользовательских игр на третьем этаже. Сеансы расписаны по часам, как в кинотеатрах, и на любой вкус – стрелялки, фэнтази.

Ломанс и Эд попали на самый высокий первый этаж из трёх блоков ввысь и логотипом клуба до потолка. Его посещают любители хорошего кино и одиночных игр. Здесь Эд пережил невероятное фантастическое приключение по диким мирам планет, побывал в космосе на боях в черной дыре, уцелел в катастрофе и покушение маньяка. Аура посещала клуб, чтобы полюбить идеального мужчину и бросить его после завершения сеанса, а Захар рассказывал, как расстреливал сепаратистов до прихода армии. Список игр ограничивается воображением разработчиков. Главная фишка – ты переживаешь все события за места главного героя. Можно внешность и расу поменять по своему желанию. Однако полного реализма от виртуального мира не дождёшься, такая технология используется в армии.

Парни по лифту поднялись на второй этаж. Он просторен, состоит из множества комнат, где стоит до шести капсул. Как и на первом этаже, на втором погружают в кино и игры, но для кооперативного прохождения. Лифт выпустил парней и потянулся на третий этаж. Они пошли к свободному блоку, где показывали демоверсию игры «Новая война». По случайности Эд уткнулся в плечо прохожего и остановился. Перед тем как поднять голову, Эд увидел на широких плечах зелёную майку с рисунком. Мелкие осколки стекла находились на уровне талии, причем настолько узкой, что хотелось накормить бедолагу. Тогда Эд сразу понял, что это ховачи.

Незнакомец намного выше парня и со слегка выпученными черными глазами. Его серое пупырчатое лицо покрыто темными веснушками, а на длинных ушах виднелась небольшая петля. Ховачи видят с помощью эхолокации, поэтому на мочках всегда находится наушники-клипсы, которые регулирует звуковые волны. Ещё они носят линзы, защищающие от света. Можно сказать, что свет – это основные причины их нелюбви к улицам и дневным прогулкам. Однако, несмотря на страшный вид, Ховачи способны на компромисс, не агрессивны, если их не злить.

Из-за спины незнакомца выглянуло знакомое лицо.

– Захар? – спросил удивлённый Эд, на что брат ему легкомысленно улыбнулся. – Разве ты не должен заниматься с другом?

– Мы решили прежде размяться, как раз демка новая вышла. И вдруг я увидел одного мелкого дарссеанина, поэтому попросил Валерьяна тебя подловить. Мимо ховачи никто не пройдет, верно? – Захар тронул локтём друга. Ховачи воодушевленно покачал головой.

– Ты с ним тренируешься? Защиту хоть одеваешь? Он тебе один раз врежет, и ты только через неделю проснешься.

– Здорово, что мы встретились. Пойдемте с нами, рядом как раз блок полностью свободный есть, – предложил Ломанс. Тогда Эд повернулся к другу, скривил лицо и помотал головой.

– Отличная идея, – сказал Захар, положил руку на плечи Эда, и они направились к блоку.

Эд снял куртку и занял капсулу. Он посмотрел наверх, до края оставалось несколько сантиметров, потом взглянул на Ломанса, увидел огромное пустое расстояние и усмехнулся.

– Я говорил не смеяться над моим ростом, – догадался возмущенный друг. Тогда Эд улыбнулся до ушей и посмотрел вперед.

– Слушай, Эд, – обратился брат, когда удобно улегся в капсулу. – Я вспомнил, как ты хвастался, что на занятиях узнаешь о работе ВИАР. И, что? Выяснил что-нибудь?

Робот прошел мимо капсул с длинным толстым проводом. За головой Эд услышал щелчок.

– Мы с Ломансом только на первом курсе и пока знаем лишь, что ВИАР создает искусственные цепи в мозгу. Там инфочастица передвигается с импульсом, затем соединяется с инфоцепями нейронов, и каждый раз, когда мы слушаем, думаем, они перестраиваются или формируются заново. И, чтобы понять весь процесс, нужно иметь хорошую базу знаний. Ведь вся цепная реакция в мозгу стимулирует рост инфоцепей, поэтому растут и развиваются нейроны. К примеру, в одном нейроне ученые Союза подсчитали по многогранной витиеватой цепочке, которая сложностью несравнима даже с макромолекулами. Поэтому полная цепь мозга пока не раскрыта.

– Не удивлюсь, если такая система окажется не измеримой, – влез в разговор Ломанс, но Захару от этого не стало легче. – Но, понять процесс можно, ведь ВИАР пользуется связью мозга и инфчастиц частично. Когда я смотрел симуляцию, там рассказывали, что из компьютера специально сконструированные инфоцепи через трансформатор поступают в определенный отдел мозга. В итоге, как ты сказал, искусственная инфоцепь соединяется с цепями нейронов и создают виртуальную реальность. Процесс непрерывен, поэтому сложнее всего синхронизировать данные нескольких участников. Поэтому главная проблема технологии – это время задержки данных о состояние клиентов. Но она постоянно развивается.

– Ей, помедленнее. Мои мысли за вами не поспевают. Даже не знал, что тебе всё это интересно, Ломанс.

– Ломанс только притворяется идиотом, но по правде он просто лентяй, в котором глубоко скрыты задатки ученого, – проштудировал Эд. В этот момент Ломанс повернулся и посмотрел на друга кислой миной.

– Ты не говорил, что мы играем с мозгаломами. Чую, нас ждёт то ещё испытание, – намекнул Валерьян Захару.

Вдруг трансформатор над головой пустил корни. Провода потянулись к спине. Эд приподнял майку. У позвоночника вдоль спины выпячивались металлические пластины. По бокам появились разъемы, в которые впились провода. Снизу в пояснице открылось отверстие из двух резиновых, имитирующих кожу, бутонов. Из него, как провод из пылесоса, выглянул хвост-обрубок с кисточкой из тонких рыжих волосков. Оплетка капсулы обвилась о выпирающие нити.

Трансформатор изверг электроны по каналу, которые прошли в позвоночник, и сверхтонкая наноигла высветила фотоны. Лучи упали на нервные корешки в межпозвонковых отверстиях. Нейроны ЦНС уловили лазерную программу и поймали инфоцепи. Тогда спинной мозг пустил импульсы по нервным волокнам. Волны из инфоцепей пробрались к нейронам головного мозга. Виртуальный мир окутал парней.

3

Лампочка мигает красным светом. У двери грузовой кабины солдаты построились в одну шеренгу. Пластины и экзоскелет приподняли слабые тела и грозно сковали мелких тосорцев.

– Приготовились, – крикнул командир с другой стороны грузовой кабины.

Он пошёл к двери. Каждый солдат начал открывать наружный каркас брони, поправлять детали, крепко закреплять костюм к телу. Со стороны казалось, что в кабине стоит партия роботов. Командир остановился у стенки, развернулся и прислонил руку к двери.

"Где все остальные", – подумал Эд.

В ту же секунду лампочка в кабине загорелась синим светом. Двери начали открываться. В растущей щели Эд увидел небоскрёбы с разбитыми стеклами, разрушенные тропы уровней, потрепанные гиганты с разгрызаным войной скелетом и мигающие рекламные вывески. Он узнал улицу, посмотрел вдаль, чтобы разглядеть силуэт своей многоэтажки. Пламя показывало огненные языки, плевалось жгучими светляками и дымило черным грибом. Гарь и копоть рвались из окон и крыш родного дома.

По широкой и полуразрушенной пешеходной дороге проносились взрывы. Выстрелы пролетали у урн и декоративных клумб, у обеденных столов и стульев уличных закусочных. Часть пуль рикошетом отталкивал бронированный грузовик. Вдруг солдат перед Эдом свалился на мраморный пеший путь, а топливо от экзоскелета потекло по порам дороги.

Командир махнул рукой. Отряд тут же выбежал на улицу и рванул в бой. Эд подрезал двух солдат, чуть не схлопотал пулю в голову, но добрался до укрытия. Он нагнулся и спрятался за высокой клумбой. Прочный толстый бетон поглощал выстрелы, которые дырявили сиреневые лепестки и свистели.

В правом глазу шлема появилось изображение командира. Он отдал приказ. После Эд выглянул из укрытия, быстро провел глазами и заметил несколько сепаратистов. Трое стреляли из укрытия справа (двое на упавшем обломке здания и один возле толстого столба банка). Неподалеку скрылось ещё два бионта. Один временами выглядывали из машин, но на стоянке его встречал шквальный огонь солдат Союза, второго Эд так и не смог разглядеть.

Парень выглянул из другого угла и заметил открытую дверь ресторана. Идея пришла в одно мгновение. Поэтому Эд не стал гадать и раздумывать. Он крепче взялся за винтовку и бросился к столикам неподалёку. В этот момент несколько пуль пролетели мимо спины и головы. Дарссеанин опрокинул стол, спрятался за ним и вздохнул. Потом Эд начал двигать его вбок. Как вдруг у стола промчались выстрелы. Три пули пробили укрытие, поразили туловище и левое плечо. Показатели брони упали. Эд дрогнул, выпрыгнул из стола и побежал к ресторану.

На красном ковре валялись столы и стулья. Реклама на стенах мерцала и издавала противное шипенье. На барной стойке лежали осколки разбитых стаканов. Эд увидел вход в ресторан, рванул к нему и очутился в длинном коридоре торгового центра. Слева в двери он узнал солдат Союза. Они укрепились у стен напротив здания, усердно отстреливались.

Эд двинулся дальше. Он подошел к первой от входа двери, когда понял, что только она доступна для взаимодействия. Резко открыл. Ксенобионт со стоянки увидел парня, стрельнул из винтовки и попал ему в руку. Эд мигом прижался к стене и посмотрел на небольшую вмятину от пули. Потом выглянул из угла, пустил несколько пуль во врага и снова укрылся.

Затылок глухо треснулся о стену, Эд серьезно задумался. Враг хорошо спрятался в машине и стрелял из небольшого отверстия. Дарссеанин видел лишь лестницу глубже здания, поэтому побежал к ней, про себя умоляя, чтобы её не завалили обломки. Он поднялся на второй этаж. Завал загородил проход. Но к счастью на третьем этаже вход в офисы открыт. Эд прочитал надпись и вспомнил, как Ломанс навязчиво рассказывал про эту компанию, где его семья заказывает новые качественные нити.

Высокие окна офиса с разбитыми стеклами открывали хороший вид на улицу. С каждого угла выглядывали полуразрушенные здания города. Слышались гнетущие психику крики и выстрелы. Эд вылез из офисного стола, посмотрел на стоянку. Бионт в машине с разрушенной крышей длинными очередями стрелял в солдат Союза, иногда посматривал на первый этаж торгового центра, ожидая. Рядом с ним за машиной стоял напарник. Тот полностью открыт, потому Эд решил оставить его напоследок.

Дарссеанин переключил режим стрельбы, по стволу винтовки цепочкой поплыл наноматериал. Габариты оружия изменились, а оптический прицел поменялся на снайперский. Эд прицелился в голову противника, сделал вдох и нажал на курок. Пуля выскочила и попала по шеи, но броня защитила врага. Парень ахнул, увидел, как напарник прижался к машине, а сама цель подняла голову в сторону Эда. Тогда он сделал ещё два выстрела. Противник упал на живот, а пуля застряла в левом глазу. Вдруг второй бионт открыл огонь. Парень свалился на спину, перекатился на живот и отполз к стене офиса. Он резко встал и сделал несколько выстрелов из скрюченного окна. Одна пуля попала в руку бионта, но через секунду в Эда выстрелили у обломков здания. Парень привстал на колено, сменил магазин.

– Мы прикроем тебя, – сказал солдат Союза по радиосвязи. Тогда Эд приподнялся, выглянул из окна и сделал ещё два выстрела. Пули пролетели рядом.

– Да прекрати вертеться, сепаратист хитрожопый, – вскрикнул он и следующей пулей задел противника.

В эту секунду сепаратист отошел вбок, в его прицеле выглядывала голова Эда. Палец начал тянуть курок. Солдаты Союза вдруг сделали пару выстрелов, и противник повалился на землю лицом вниз.

Эд вздрогнул. Несколько пуль пролетело у глаз. Он прислонился к полуразрушенной стене, опустился и посмотрел на заряд брони. Ячейка горела наполовину. Тогда раздался взрыв. Торговый центр затрясло. Небольшие обломки повалились на землю. Эд аккуратно поднялся на ноги, увидел небольшой кратер, где раньше противник укрывался в обломках, и облегченно вздохнул.

– Местность зачищена, продвигаемся вперед, – услышал парень по связи.

– Эд, ты здесь? – раздался знакомый голос по радиосвязи.

– Ломанс, я на третьем этаже, ждите на стоянке, – ответил он и рванул вниз.

Друг и его компаньоны стояли возле трупов у машин. Валерьяна и Захара смотрели на пылающее зелёное пламя возле кратера, что-то говорили, а Ломанс их внимательно слушал. Эд подошел. Он посмотрел на огонь, увидел, как Захар приблизился и спокойно провёл рукой у зелёных языков, а потом и вовсе зашёл в костёр.

– Ничего не чувствую. Даже броня не реагирует, – заметил брат. Валерьян пожал плечами после его слов.

В глаза Эда сразу бросилось нечто непривычное и в какой-то мере необычное. Возникло странное ощущение. Он взял друга за локоть и повернул к себе. Если раньше парень дышал Эду в грудь, то теперь разница в росте почти не заметна.

– Удивлен? Экзоскелет творить чудеса.

– А ну-ка, – произнес Эд. Он подошел к Ломансу вплотную и медленно провел рукой над затылком друга, коснулся середины лба и ухмыльнулся. – Нет, все ещё ниже.

– Да иди ты, – обиженно произнес Ломанс и ушел за спину Валерьяна.

– Опять обижаешь Ломанса? – вышел из костра брат. – Лучше бы стрелять научился, тут дыр от пуль больше, чем патронов в обойме. Странно, что у тебя обоймы не закончились, – бранил его Захар, но Эд молчал.

– Что нам делать дальше? Отряды объединились, территория зачищена, – спросил Ломанс.

– По списку заданий мы должны освободить корпус академии от сепаратистов, – ответил Валерьян. Эд посмотрел список и взбудоражился. Он вдруг захотел увидеть раскуроченный и разрушенный кабинет старшины Абранс.

– Нет, сначала нужно залатать броню и пополнить запас, – подметил Захар. – Я видел передвижной штаб, он за обломками.

– Веди, – согласился Валерьян. Эд вспомнил о полоске брони и спорить не стал.

Парни добрались до большого перекрестка. Эд заметил вдалеке за картой тот же торговый центр, вблизи несколько новых зданий и тех же старичков в прошлой локации, но с другими разрушениями и декорациями. Фоновый звук выстрелов и криков продолжал раздражать. Вдруг ребята резко затормозили возле штаба. Сверху опустились грузовики, и после приземления открылись люки. Из них выбегали отряды роботов.

– Чувствуешь запах? – неожиданно спросил Ломанс. Тогда парни стояли возле урны с цветами.

В пылу сражения Эд и не думал о таких простых ощущениях, как вкус или запахах. Если бы он знал, то остановился в ресторане прошлой локации, чтоб только почувствовать вкус пищи во рту, если это возможно. Он напряг нос, ощутил нежный аромат, потом усмехнулся.

– Что?

– Тебе не кажется странным, что мы чувствуем запахи в шлеме? Не думаю, что фильтры пропускают воздух извне.

– Не будь таким строгим. Это только демка. К выходу все исправят.

Через несколько минут роботы освободили штаб. Парни собрали обоймы, послушали бормотание командира по радиосвязи и подбежали к обслуживающей станции. Она походила на большие металлические клешни, которые заряжали экзоскилеты и маленькими пальцами сменяли детали брони.

С голоду башню академии разкромсала война. Сепаратисты засели внутри и отстреливали волну роботов, что шли напролом в холл. Захар подошел к памятнику эмблемы Союза возле центрального входа и спрятался за планетой брасков. По очереди Ломанс и Эд сели рядом, а Валерьян замкнул цепочку. Дарссеанин смутился, ведь он хотел посмотреть, как бой терзает стены другого корпуса. Возможно, кабинета Абранс парень так и не увидит.

– Такими темпами роботы нам ничего не оставят, – с ухмылкой произнес Ломанс.

– Ты в этом так уверен? – влез Валерьян. – Это старые модели роботов, тогда они все были без сознания. Поэтому умеют только стрелять и идти напролом. Радуйся, что хотя бы по скудным инфоцепям роботы способны различить своих и врагов.

– Кое-что они умеют ещё, – сказал Захар и рванул по открытой улицы. Ребята задумчиво посмотрели друг на друга, затем последовала за ним.

Захар подошел к спине огромного робота, провел рукой по небольшому датчику и открыл отсек. Он с трудом достал пульт управления, который из-за больших рук экзоскелета не хотел вылезать на свет. Ребята подбежали, когда Захар запустил робота.

Пули сепаратистов дырявили мишень. И когда последний робот пал на землю, они прекратили огонь. Но шум не утих, пол и стены задрожали. Небольшая группа вышла из укрытия и прокралась к входу. Возле широких разбитых дверей лежали покорёженные трупы. Между креслами, обитыми красной кожей, и лифтами горела белая длинная стенка, по которой стекала вода. Её изрешетили пули. Отверстия выплёвывали небольшие ручейки. Справа стояли полуразрушенные баннеры с расписанием, на них мигало изображение. На полу валялись картины. Противники осмотрели весь зал, но не заметили, откуда идет грохот. Выходить наружу никто не решался.

Один сепаратист обернулся. Его соратники стояли возле небольшого прохода, где раньше механическая охрана пропускала студентов. Вдруг после очередного удара на стене проползли огромные трещины. Сепаратисты начали отходить. Раздался взрыв, обломки стены повалили врагов на пол, а через дыру пролез робот. Он направил оружие и открыл огонь. Тела разорвало выстрелами. Но с трупов не пролилось ни капли крови – цензура во всей красе.

Пули с холла расклевали верзилу. Он с дребезгом и искрами повалился на землю. Враги прокрались к роботу, аккуратно оцепили дыру. Не успела минута пролететь, как справа от дверей вылезли Валерьян, Ломанс и Эд. Они расстреляли сепаратистов почти в упор. Запинаясь о роботов, подошли к телам на полу. Ломанс пнул одного ногой, после сделал выдох, который громкой волной прошелся по залу. Тогда Валерьян покачал головой, а Эд усмехнулся. Из отверстия в стене вылез Захар. Он бросил пульт управления на робота и размял пальцы.

– Мы думали, что ты эту стену никогда не пробьешь, – подразнил его Эд.

– Я тут причем? Здание крепче гермоворот. Лучше бы похвалил меня, я полгода с этой стеной мучился.

– Нам на тридцатый этаж, – сменил тему Валерьян, – враги засели в северной. Наверное, хотят похитить результаты экзаменов.

Всё дружно посмеялись.

– Тогда пошли наверх по лестнице, – предложил Захар. – За лифтами явно следят.

Команда мчалась по ступенькам, а их скорости мог позавидовать даже лифт. Эд бежал в конце, налегке перебирал ногами. Он ели чувствовал движение ног, ведь экзоскелет творил чудеса. Вдруг подумал: "Усталость возникает, когда появляется кислородное голодание и учащается биение сердца. Получается, нужно с помощью цепочек создать условия переутомления. Это намного сложнее простого передвижение или запаха. Если разработчики перестараются, то клиент может ненароком скончаться от остановки сердца. Возможно, лучше создать иллюзию усталости в мозгу с помощью химических процессов". Но как это сделать он не представлял. Они с Ломансом успели лишь узнать, как распознать некоторые команды инфоцепей, а вот как их построить – дело будущих открытий.

Валерьян приоткрыл дверь тридцатого этажа и заметил левым глазом противника. Сепаратист стоял возле лестницы и смотрел вниз через перегородку. Когда он приоткрыл дверь сильнее, то увидел дальше у лифтов ещё одного противника. Захар склонился к другу.

– Я беру того что ближе, а ты убей дальнего. Мелочь пусть прикрывает, – предложил он. Тогда Валерьян кивнул головой, а парни приготовили оружие к бою.

Они рванули в большой зал. Захар схватил нож, прокрался к врагу и ударил его в спину. Противник напротив оживился, направил на него винтовку и получил пару пуль в голову от Валерьяна. Эд и Ломанс увидели ещё одного врага слева. Он стоял в конце зала и целился в Захара. Парни открыли по нему огонь, и ксенобионт упал на спину. После удара Захар увидел внизу углубление на весь зал. Его патрулировали сепаратисты. Они услышали выстрелы, спрятались за серверами и открыли огонь.

– Враг внизу, – крикнул в это время Захар.

Он вынул нож, бросил тело вбок и спрятался справа от лестницы. Мертвец упал на ступеньки и покатился вниз. Одна пуля попала Захару в плечо. Он быстро опомнился и прислонился к перегородке слева от лестницы. Ломанс и Эд отреагировали последними, за что получили несколько вмятин в груди и шеи. Они миновали угол возле двери и спрятались в небольшом проходе. Стены свирепо расбрасывались плевками от пуль.

Эд выглянул из перегородки. Один противник спрятался неподалеку. Он вылез из угла сервера и обстрелял укрытие Захара. Парень пустил в него короткую очередь и задел. Тогда враг отвлёкся на Эда. Он выстрелил в парня, чуть не раскроив голову. Эд едва успел свалиться набок. Тогда Ломанс прошелся спиной по перегородке, остановился возле друга, выглянул из укрытия и очередью убил врага.

– Слушай, Эд, мы стреляем по серверам, – намекнул друг, когда лег на пол к дарссеанину, – а в задание сказано, что нужно защитить данные.

Эд привстал, неторопливо приподнял голову. Он увидел краем глаза вмятины и небольшие искры от касания пуль. Дарссеанин вспомнил строение инфосерверов, которые в основном состоят из электро-проводящих жидкостей, где хранятся инфоцепи. Он не заметил ни дыр, ни стеканий и подтёков, поэтому опустил голову, посмотрел на друга и похлопал его по плечу.

– Поверь мне, им даже бомбардировка нестрашна, – шутканул и, пригнувшись, прошел вдоль перегородки к концу зала, где стояли лифты, и лежал труп убитого сепаратиста.

Парень добрался до угла. Противник поднялся по лестнице и проскользнул мимо лифта. Затем враг миновал угол, как и планировал, он прицелился в Ломанса, который отстреливался на прежней позиции. Но вдруг сепаратист заметил силуэт слева. Он разглядел Эда, который прижимался к перегородке и через несколько секунд поднял глаза за стеклом шлема. Неожиданный поворот сразил. Сепаратист тихо пробухтел и направил винтовку на парня.

– Вы шутите, – ошарашено произнес Эд, когда услышал щёлканье затвора и тут же вскочил на врага.

Пуля успела ударить по руке. Эд услышал, как полоска брони чуть опустилась. Дарссеанин приблизился вплотную и увидел, как враг замедленным движением поворачивался к нему. Медленной дугой оружие тянулось к груди парня. Казалось, что время поползло по пространству. Эд дотянулся до винтовки бионта, схватился рукой возле дула и направил его в сторону. Затем он увидел, как рука врага опускается к пистолету. Парень всем весом ударил правой ногой по его коленной чашечке. Раздался вопль, враг начал падать на землю.

Эд убрал руку за спину и схватился за рукоять ножа. Он крепко стиснул её в ладони, вытащил и всей силой экзоскелета ударил в грудь врага. Нож прошел сквозь броню, будто лезвие разрезало горячее масло.

До того, как противник рухнул на землю, время будто рвануло. Эд отпрыгнул от сепаратиста. Левой ногой он запнулся о труп, упал, затем отполз и прижался к перегородке. Ноги тряслись. Губы жадно глотали воздух в шлеме. Парень не думал, что в виртуальном мире можно так испугаться. Похоже, что мозг может обмануть себя сам.

Валерьян и Захар спустились по лестницы, свернули направо и обогнули одну линию серверов. Они решили, что проём у стены чист. Парни пригнулись и прокрались вперед, Захар всё ещё посматривал влево на проходы между линиями, а Валерьян сторожил спину. Они дошли до середины зала. Захар охнул, когда заметил открытый вход в сам сервер. Как вдруг в конце прохода просвирепели выстрелы. Из угла враг грохнулся набок. К трупу прибежали Эд и Ломанс. Они посмотрели на Захара, кивнули и выпучили глаза на вход в сервер. Тосорец качнул головой в ответ и зашел.

Синий свет от монитора озарил темную комнатку. Лезвие ножа промелькнула в правом глазу. Захар уклонился. Лезвие проскрежетало по броне и оставило толстую белую царапину. Захар расстрелял сепаратиста в упор, когда дверь сервера закрылась за спиной.

– Захар, – глухой голос Эда возник после постукиваний.

– Я в порядке, – мигом ответил брат и провёл пальцами по царапине. Под тканью перчаток он ощутил неровности на броне.

– Ты можешь открыть дверь? – крикнул Валерьян.

Захар подошел к монитору. По чёткому набору команд тосорец мог открыть вход, но его отвлек инжектор задания возле цифр. Он прервал закачку, которая наполнилась до 78 %. Список задания сменился.

"Интересно, как эту историю раскрутят разработчики? Неужели опять будет сюжет про зомбирование по инфошлему. Тема сама просится, ведь академия может предоставить их бесплатно, на аренду для студентов. Или разработчики осмелеют. По идеи ксенобионты могли напасть на академию, чтобы добавить в информационный архив истинную неподдельную историю ксенопроизвоства и восстаний. Однако я сомневаюсь, что будет использован такой сюжетный поворот".

– Задание сменилось, – он услышал голос Эда. – Захар, что ты сделал?

Сервер раскрыл дверь. Захар непринужденно вышел и повесил оружие на плечо.

– Идём дальше по сюжету, – сказал он и брутально обошел брата.

Команда поднялась к кабинкам, Валерьян нажал на кнопку и вызвал лифт.

– Где твой нож? – спросил Захар, когда Эд разговорил с Ломансом, стоя возле брата полубоком.

Парень ахнул, подошел к трупу слева от кабинок и вынул нож. Тогда двери лифта открылись, и ребята быстро зашли внутрь.

– Ты его сам завалил? – спросил Ломанс у Эда.

– Не совсем, – ответил он, когда затылок друга чуть опустился вбок. – Думаю, мне помогла игра. Когда я приблизился вплотную, то время будто замедлилось.

– Это фишка от разработчиков, – влез в разговор Валерьян. – Её специально ввели для слабых игроков. У современных ботов хороший искусственный интеллект, поэтому в равной схватке большинство ребят продули бы бой. В этом случае игрока просто ускоряют. Так что когда выйдет игра, советую брать минимальный уровень сложности.

– Зачем? Я недавно прошел в инфошлеме курсы самообороны, – ответил ему Ломанс.

– Я бы на них так сильно не рассчитывал. Думаешь, мы с Захаром просто так учимся три с лишним года, хотя даже этого маловато.

– Понимаешь Ломанс, – вторгся в дискуссию Захар, – инфошлем дает тебе представление куда бить и как лучше защищаться, а для реального боя важна практика. Твоё тело должно понимать, под каким углом, или с какой силой производить удар. С первых дней учебы мы с Валерьяном проходим обучение в симуляторах. Они закрепляют мышечную память в виртуальном бою, но если често – слабовато, а инфошлемы на такую специфику вообще не рассчитаны.

– Потому что нужно создать не только новую инфоцепь в мозгу, но и в мышечных волокнах образовать новые ядра с соответствующими инфоцепями, а это тебе не песенку спеть, – перебил брата Эд.

– В любом случае, даже обученый курсант без опыта и боевой подготовки не способен уложить солдата. В любой момент он может перехватить твой удар, треснуть по лицу толстой сильной рукой и ты в отключки, либо уморить тебя до смерти, кружась перед твоей медленной и неподвижной тушей, либо использовать окружение тебе во вред. Можешь спросить у Эда. Он один раз похвастался мне, что прошел курсы самообороны. Тогда мы провели показательный бой, и я его за пять минут уложил.

– Я дольше продержался, не верь ему. Между прочим, я даже пару раз тебе врезал.

Тогда Захар рассмеялся на весь лифт, согнулся, тихонько похихикав, а затем выпрямился и ударил брата по спине.

– Я помню твои удары. В те светлые времена я долго думал, почему ты меня шлепаешь, – ответил он, на что ребята в кабине посмеялись. – С тех пор я тренировал его в свободное время. Вот только Эд постоянно пытается сбежать, наверное, поэтому ничему так и не научился.

– Почему? Я увариваться уже умею.

– Ага, и бить пощечине, – ответил брат сарказмом, когда двери лифта открылись.

Команда вышла и заметила транспорт в воздухе, который покружился рядом, а затем начал опускаться на крышу. Ребята побежали к нему.

– А разве нельзя ускорить процесс запоминания? Например, создать инфоцепи, которые обучали бы использовать окружающие предметы в бою или ускоряли реакцию. К тому же я помню, что ученые работают над новой симуляцией мышечной памяти, – спросил Ломанс у Захара, чуть пыхтя в беге.

– Ты прям как Эд, ничему вас жизнь не учит, – ответил он и тогда транспортник взорвался над ними.

Эд отлетел на несколько метров, и приземлился на воздуховод. Вентиляционный канал помялся под весом дарссеанина. Он попытался подняться, но яма, которая возникла под ним после падения, тянула к себе. С громким сопением и большими усилиями Эд облокотился левой рукой о край, оттолкнулся правой и поднялся на ноги. Парень увидел Ломанса под завалом впереди и поклянчил к нему на помощь.

Захар попытался подняться, но ощутил тяжёлую преграду в ногах. Он взял обломок, механической мощью отбросил его на бок и слегка согнул ноющие ноги. Сбоку ему протянул руку Валерьян. Захар увидел длинную вмятину от паха до груди и тихим вздохом охнул. Затем взял руку друга и с трудом поднялся на ноги.

Парни ели доковыляли до взлетной площадки и скучковалась возле обломка взлетной кабины. В это время сквозь белые облака прорвались сотни челноков, которые медленно плыли к городу. Один сделал резкий поворот, подлетел к академии и остановился в нескольких метрах над крышей.

– Дарссианская эмблема, – крикнул Валерьян. – Только не этот тупой поворот!

Сначала парни удивленно смотрели на челнок. Но стоило Валерьяну крикнуть и схватиться за винтовку, как они вцепились в оружие и свалились с ног, когда с открытых дверей челнока приземлились туши гигантов в доспехах. Мир в мгновенье исчез.

4

Эд пришел в себя, и яркий свет ламп ослеплял его. Дарссеанин прикрыл глаза рукой и потёр их, возникло неказистое мыло. Он почувствовал, что спина зудит. Он слез с открытой капсулы, подхватил куртку и повернулся к выходу. Брат пихнул его сзади и, подталкивая спину руками, направил к двери. Нежный свет в зале расслабил глаза, гул от посетителей напряг уши. Когда парни преодолели порог, новые гости виртуального мира бросили взгляд на дарссеанина. В стороне, рядом с рекламным щитом игры, терпеливо стояли Ломанс и Валерьян.

– Я думал, что ты решил там навсегда остаться, – сказал Ломанс, когда подошли братья.

– Капсула понравилась. Сразу видно, что сделали с умом, – ответил он и, когда Захар подошел к Валерьяну, Эд вспомнил об игре. – Как ты узнал, что дарссеане объединились с сепаратистами? Они могли прислать нам подмогу, помощь.

– Очевидность подсказала, – с ухмылкой ответил Валерьян. – Наш транспортник подорвали, челноки оккупировали небо, как в фильмах об инопланетных захватчиках, и тут перед глазами замаячила дарссианская эмблема. Вдобавок, кто ещё мог объединиться с порочными и кровожадными ксенобионтами, только злобные неконтролируемые монстры-данссеане. Забыл, почему нас стали производить на праведной территории Союза? Хоть роботы тогда существовали, но как видете – храбрости они не внушали. Кстати, дарссеане до сих пор в армии их слабо используют.

– Ты хоть раз видел дарссеанского солдата? – перебил друга Захар. – Здоровые, мощные. Натаскивают их с самого детства. Роботы против таких врагов, как тренажеры для разминки.

– А ты сам-то их видел? Кроме Эда, конечно. Они заселяют галактику и плюют на границы грёбанного Союза. Умные ребята. Здоровыми называешь? Да, не спорю, есть дарссеане с ростом дома. Однако как ты думаешь, откуда появилась мода на модификации и войнов из пробирки? Только они использовали технологию с умом, как благоразумные создатели.

– Не знаю как вы, – влез в разговор Ломанс. – Но я могу понять, почему Союз начал массовое производство ксенобионтов. Причин, между прочим, море и не только из-за дарссеан.

– Дай угадаю, – перебил Валериан и начал цитировать, – вернуть погибших родных, сгладить рождаемость, дать одиноким брассианкам шанс воспитать хотя бы одного ребенка и другая муть. Этим всем нас кормят в инфошлемах, но есть и другая история.

– Я слышал, Эд на уроки рассказывал, – сболтнул Ломанс. Эд выпучил глаза.

– Захар? Ты же говорил, что никому не скажешь? – возмущался Валерьян.

– Что? Такое должен знать каждый ксенобионт. Как брат я обязан рассказать, а вот почему Эд проболтался?

– Ты не говорил, что это секретные данные из запрещенных каналов!

– Наверное, подумал, что ты догадаешься. Я же не сюжет фильмов тебе рассказывал.

– Откуда у вас данные? – поинтересовался Ломанс. Он смотрел на Захара. – Неужели в правду из запрещенных каналов?

– Это все Валерьян, я тут не причем.

– Спасибо, что защищал мою тайну до конца, – с иронией произнес обиженный Валерьян. – Давайте лучше заглянем в тихую улочку, мелюзга.

Парни пробились сквозь толпу. Сели в лифт. Когда они дошли до выхода, в окнах Эд заметил на пестрых облаках оранжевые краски заката. На улице Валерьян увел парней в укромное место. Небольшой узкий проулок находился напротив клуба и привлекал своей невзрачностью и уединённостью.

– Чтоб вы знали, ксенобионт – это попытка приблизится к дарссеанам по силе. Страх не в первую очередь двигал Союзом, – начал Валерьян. Ломанс покачал головой в знак согласия, хотя верил, что на ховачи повлияла пропаганда запрещенных каналов. Однако альтернативная точка зрения его сильно интересовала. – Технология производства ксенобионтов и биомодификации появились после соглашения с дарссеанами. Только тогда стала доступна их анатомия, и союз позаимствовал технологию. Забавно, не так ли? Исследования начались, когда появился приз от богов.

Тосорские ксенобионты появились, когда ученые изучили гены дарссеан, которые отвечают за рост и силу. Они изменили некоторые цепочки у искусственно-созданных объектов по образцу дарссеанских кровей. В результате получилось чудо, которое стоит сейчас справа от меня.

– Эй, поуважительней, – проворчал Захар в ответ.

– Я только показал на тебя, зачем обижаться? Эффекта как видите не много. Ростом выше дарссеан не стали, силой не превосходят, про интеллект, наверное, забыли.

– Давай, давай. Рассказывай сказки, трепло.

– Но тосорская инстанция оказалась довольной. Да, до идеала далеко, но согласись Ломанс, ты бы хотел прилично подрасти, стать вдвое сильнее и выносливей.

– Ты угадал мои детские мечты.

– Не только твои. Однако ученые хотели пойти дальше. Они сначала наблюдали за устойчивостью генов, а в конце запланировали создать способ улучшить гены граждан чистых кровей через модификации. Как видите, тогда роботы находились далеко не на первом месте.

– Слушай, Валерьян, – влез Эд, – как манипулировали с генами брасков?

– Браски, значит? Ну-с, с ними вышла другая история. У брасков генетическая предрасположенность к рождению женщин, поэтому изучали соответствующие гены дарссеан, ведь у них обратная ситуация.

– Что, правда? Эд, почему ты мне не рассказывал?

– Вспоминать не хотелось.

– А что с Ховачи? – спросил Ломанс. – Они ведь тогда жили в своей галактике.

– Ничего особенного. Ховачи только нашлись кораблями Союза. Позже, после контакта, нас производили по заказу.

– Получается, от нас скрывают правду?

– Почему? Правду говорят, что ксенобионтов использовали в безопасности, армии. Они патрулировали улицы, расправлялись с преступниками. Из налогов граждан деньги поступали на жилье, провиант. Качеством не брезгали. Поэтому налоги были не слабыми. Из-за этого граждане думали, что ксенобионты обязаны отрабатывать свою жизнь.

Ещё ученые использовали контроль поведения – зачатки информационного воспитания роботов. Они программировали повиновение и навязывали свою волю. Ксенобионты верили, что их истинное предназначение – служить Союзу. Ученые беседовали с гражданами, предупреждали об опасном поведении или, по словам тех времен, предупреждали о браке в партии. Кстати, поэтому народ побаивался и не доверял солдатам. Доходило до драк. Бионтов в таком случае списывали в брак и уничтожали.

– Меня всегда забавляет то, как граждане игнорируют личность и интересы других ради себя, – высказался Эд, не замечая, что некоторые слова привила Аура. – Неужели они не думали, что у ксенобиотов есть сознание и жажда жить? Правду говорят, когда осознаешь жизнь, то начинаешь понимать, что своя шкура дороже.

– Нет. Осознание у других тех же инфочастиц, которые создают психику не только у ксенобионтов, роботов и животных, но и у них самих, придёт позже. Потом, когда начнётся активное изучение инфоцепей разума, а не копирка ума по инструкции дарссеан. Только потом поймут, что перед мировым замыслом мы все равны.

Сначала инфочастицы проявили себя в другой стезе, как созидатель потребностей. Не поесть и поспать, а нечто другое. Вы наивные ребята, раз думаете, что можно создать армию искусственных разумных живых существ, которые решат просто подчиняться. Да, психологическое давление существовало, но, а как же мечты, желания и надежды? Они каждый день патрулировали улицы и наблюдали за жизнью обычных горожан. Видели плакаты с фильмами и играми, смотрели на детей с родителями, на влюбленные пары, слышали рассказы о путешествие в космосе, о бытие и существование.

Кто-то мечтал о семье, милые детишки и любящая жена, всё что нужно. Желание простое для обычного гражданина Союза, но сильное для изгоя, разъедающее душу. Некоторые бионты видели роскошные высокие здания, красивые современные квартиры и машины, брасианских самок. Раскрывали рты, ахали и вздыхали. Потом приходили в свои казармы, рассказывали соплеменникам впечатления, не могли заснуть и постоянно возвращались в мир воспоминаний. Другие хотели себя реализовать. Бурная фантазия и жажда знаний с трудом сдерживались. Ведь сердце трепещет, когда ты видишь что-то новое, или разрывается, когда не получаешь ответ на загадку. А если тебе есть что сказать или показать? Но что может знать или написать бионт – думали граждане, ученые. В глазах государства солдаты – это инструмент или ресурс.

Однако нечто бионтам не хотелось видеть или знать. Например, гниющий мир. Насилие, преступность, солдаты каждый день имели с ними дело. Тогда и возник вопрос, чем мы хуже их. Отправной точкой к войне стал страх.

Между тем зазвонил фемтограф Ломанса. Он находился на руке парня и напоминал часы. Эд всегда завидовал, когда фемтограф друга из часов превращался в небольшой планшет. Ломанс отошел в сторонку и начал беседовать с устройством.

– Валерьян, – обратился Эд к ховачи, – продолжай. Чего испугались бионты?

– Долго перечислить, но я расскажу об одном случае. Хранители отследили одну коррупционную схему между заводом производителем бионтов и съемочной студией. Студия отдавал заказ на производство копий актеров и каскадеров. Их быстро доставляли на студию и снимались фильмы. Например, помнишь сцену из Полуночного мрака? Там маньяк-психопат создал арену с препятствиями на старом заводе и бросил туда обычных прохожих. Арена существовала на самом деле. И все сцены в мясорубке с ужасными криками, морей кровью и отрубленными конечностями являлась живой, жертвами были бионты. Помнишь, на втором этапе на них набрасывались дикие животные, там двоих бионтов сожрали заживо. В последнем уровне приходилось подниматься вверх, пока стены со штыками их не размазала. Одному удалось выбраться. Тогда его застрелили и заменили актером.

Есть и другой фильм, где главную жертву насильника играла всеми любимая брасианка Линит. Она так хорошо сыграла роль, что ей премию вручили. Однако в сцене, где её убивает маньяк, она не участвовала. Говорили, что это новая графика. Помнишь сцену, где героиню насилуют, а потом режут ножом, пока та кричит и стонет? Благодаря ей картина выглядела эффектно, не правда ли? Пересмотри старые фильмы, может, заметишь разницу.

– Жесть, вот ты сейчас рассказываешь, а я представляю все это, и у меня душа на изнанку выворачивается.

– Не только у тебя. После того, как хранители раздобыли намёки, не доказательства, но всё равно съёмочную группу и режиссёра поймали. Пока те ждали следствия, снаружи раздался бунт. По мнению народа, задерживать талантливых режиссёров никто не имел права. Фанаты недоделанные! Однако ксенобионтов поставили возле здания на охрану. По крикам народа они поняли, почему поймали ублюдков, но вели себя мирно. Но некоторые школьники подлетели на машине к зданию, назвали бионтов пушечным мясом, сказали, что фильм от этого выигрывает и показали через голограмму на капсуле кадры резни. Тогда и начался хаос.

Один бионт, будто с цепи сорвался, наверное, под кипящим чаном эмоций программа поведения дала сбой, и он распотрошил пулями капсулу и малолетних гениев впридачу. Братья не остановили его. Я бы сказал, они вдохновились и изрешетили граждан возле здания. Резня из голограммы перекачивала на улицы. Потом ксенобионты прорвались внутрь, расстреляли хранителей, добрались до съемочной группы и сожгли их заживо в клетке. Но с режиссёром они поступили иначе. Ему вырезали язык, уши, отрубили конечности и разрубили пополам. Знаешь, что самое забавное? Тот, кто первым начал огонь – это 378 номер, Дрин.

– Тогда восстания началось? – спросил Эд ошарашенным взглядом. Валерьян покачал головой.

Парень посмотрел на Захара. Брат пытался скрыть уныние на лице. Эд понял, что историю он уже слышал.

– Почему ты мне не рассказал? – спросил он брата.

– Не рассказал что? – подошел к парням Ломанс.

– Ничего, забудь. Что у тебя стряслось?

– Послушай, Эд. К нам родственники прилетели из другой планеты, поэтому мне нужно бежать. Ты не обидишься, если я тебя брошу?

– Нет, о чем ты. Наверное, они не частые гости.

– Не говори. Пока всем, – сказал парень и помахал рукой. – Спасибо за интересный рассказ Валерьян.

– На здоровье. Это все равно только капля в море.

Парни наблюдали, как Ломанс удаляется в сторону стоянки для блоков, а Эд с печалью вздохнул и посмотрел на брата тоскливым взглядом.

– Ответь, – сказал он, на что Захар нахмурил брови, несколько секунд помолчал.

– Я не хотел, – вырвалось у него. – Из всех кого знаю, только Валерьян может спокойно рассказывать об этом.

– Потому что это наша история. Мы должны помнить, нравится она нам или нет.

– Я, пожалуй, пойду домой, – сказал Эд. – Насыщенный день утомил малость. Да и Аура начнет волноваться.

– Тебя проводить? – спросил взволнованный Захар. – Деньги на проезд дать?

– Что ты, я же не маленький. К тому же, ты хотел с Валерьяном позаниматься.

– Тогда иди по проулку, затем пересечешь пешеходную дорогу. Там ты можешь пойти либо по переулку, а в конце подняться на второй уровень и сесть в транспорт, либо по главной дороге, но учти по времени дольше выйдет.

– Знаю, не первый раз от клуба иду, – ответил Эд и пошел вглубь проулка.

– И напомни Ауре, что я ночевать у Валерьяна буду.

– Лучше сам позвони, а то застукает, – ответил дарссеанин и помахал рукой Валерьяну.

– Ладно, – раздался угасающий голос Захара за спиной Эда.

Потемневшую улицу освещали фонари, но ярче горели звезды, которые космос горстью посеял по небу. Вечерняя прохлада успокаивала, хотя жуткие мысли до сих пор не покидали голову. Он вкусил воздух, который давно перенасытился парами хладагента, расслабился, размял усталые плечи. Эд плелся по проулку и наслаждался прогулкой. Улица светилась и притупляли рассудок тусклыми огнями. Он прошёл пару метров, пересек главную дорогу и, когда завернул в переулок, снял брелок с шеи.

Фемтограф разложился и загорелся. Эд нажал на иконку приложение. Карта показала переулок, который напоминал букву "Т". Эд нашёл остановку и ткнул на неё, выбрал "ближайший общественный транспорт". Карта прицепилась к ползунку, который двигался по городу. Тут же возникли номер маршрута и время, через которое транспорт достигнет остановки.

Эд прикинул: "Минут десять по шапке, расстояние небольшое, успею".

Вдруг он услышал шаги и шёпот, повернулся, не думая, по инерции и увидел троих. Эд ощутил писк – ужас по коже. И положил фемтограф в карман. Простое невзрачное одеяние не беспокоило его. Но когда заметил, что лицо каждого скрывает маска, неожиданный стук сердца пробудил инстинкт.

Незнакомец, который стоял неподалеку, держал нож. Мужчина замер на месте и надеялся на невнимательность путника, но иллюзия испарилась, когда Эд посмотрел на него. Тогда он ринулся с места, пролетел быстрее ветра, который сносит мосты. Эд среагировал не сразу и, когда страх обуял разум, рванул вперед. И поздно, налетчик схватил парня за рог и швырнул в стену.

Боль ошеломила, а нож, что появился у горла, поглотил остатки решимости. Тело не двигалось, слабость вцепилась бренный сосуд. Он прижался к стене, поднял подбородок, из уст рвалось дрожащее дыхание. Налетчик притиснулся к парню и прошептал:

– Молчи.

Эд покачал головой и задел подбородком холодное лезвие. Колени задрожали. Незнакомец схватил его за плечо и потащил к развилке, а затем вглубь длинного переулка.

Рука вцепилась мертвой хваткой, лезвие касалось гортани. Когда они дошли до места, мужчина толкнул Эда. Парень упал и приземлился на живот, съежился от боли и засопел. Затем он приподнял голову, посмотрел направо и увидел тело.

Мужчина, Эду знакома форма хранителя. Он лежал на спине, багровая кровь залила асфальт и запачкала синюю форму, в паху торчала рукоять ножа. Страх обуял. Запах крови и вонь улицы бросились в ноздри. Эд вздрогнул, покатился влево и уперся в стену.

Один преступник прижался к зданию напротив, угловатый, рослый, с тонкой талией. Он стоял у трупа и смотрел на Эда, скабливая высохшую краску на лезвие. Другой чуть дальше вытирал кровь изорванной тряпкой. Похититель ему молвил:

– Прикинь, дарссеанин. Если бы кто другой попался, то поверил глазам, но дарссеанин!

– И что дальше? Может поцелуешься с ним?

Эд понял, что ситуация безжалостна. Он побледнел, по телу прошелся озноб. И, когда парень замотал головой, лишь бы увидеть выход, главарь заметил реакцию. Подошёл. Эд замер, посмотрел на него. Главный приспустился к дарссеанину и затаился в паузе.

– Скажи, ты когда-нибудь чувствовал привкус натурального мяса? – спокойно спросил. Глаза смотрели вяло и безжизненно. Его будто покинули все желания и остались лишь сожаления, но слова были лишь преградой, за которой он прячется, чтобы подготовится, возбудить себя, раззадорить. – Красивые глазки, – сказал он. Но почему? Страх, паника или необычность привлекала его?

Туннель смерти омрачила пришлая тьма, лишь парализатор хранителя сиял огнями маяка. Он лежал в четырех шагах. И Эд видел. Но никто не ждал. Преступник вцепился в горло парня, начал душить. Эд схватил его за руки, постарался освободиться. Попытки тщетны. Тогда он ударил кулаком в горло. Противник повалился на спину, закашлял. Соратники склонились нему на помощь.

Удушье сменил кашель, и Эд тяжело задышал. Парень пополз назад, затем оттолкнулся руками и приподнялся, но не отводил взгляда от убийц. Один побежал к нему с ножом. В замахе Эд схватил врага, упал на спину и отбросил его ногами. Бандит отлетел, приземлился на мусорный контейнер и ударился затылком. Тогда Эд почти ползком пробежал вперед и пробороздил рукам по полу, затем упал на землю, приземлился возле пистолета и схватил его.

– Не двигайтесь, – ели произнес он.

Эд целился правой рукой, левая помогала встать на ноги. Парализатор направлен на убийц, но на оружие они не реагируют. Один помог главорю подняться, затем осторожно пошел к Эду.

Дарссеанин нажал на курок и осознал ошибку. Пистолет работает по отпечаткам хранителей. Он вздрогнул. Тогда рука сама бросила оружие. Пушка пролетело и попало в лицо доходяги. После Эд вскрикнул, инстинкты в его голове пробудились: беги, не останавливайся, не оглядывайся. И он послушался, развернулся и метнулся вперед по темному длинному коридору.

Сейчас на друга Эд не надеялся, а матери он не знал. Оставалось только чудо, но и оно исчезло в пучине мыслей, когда добежал до тупика. Он слышал шаги смерти, которая кралась за ним, и понимал участь, что уготовала судьба. Все же воля не сдалась. Эд бил по стене, будто она падет от боли, и увидел дверь с взломанным замком, кинулся к ней. Тогда он краем глаза заметил силуэты преследователей.

Небольшой завод в двадцать этажей. В черте города такие постройки частые гости. Он полностью автоматизирован благодаря конвейерным трудягам. Система безопасности современная и обойти её сложно, но живой труд оставался, хотя бы один, два охранника на завод.

Эд бежал по коридору, пока не наткнулся на производственный участок. Стоял большой конвейер, трудились роботы без осознания. Они разливали в капсулы смесь витруи. Парень пробежал дальше, налетел на робота и рухнул на пол. Эд потер лоб, удар изгнал панику, однако сотрясение стало побочным эффектом. Он поднялся на колено, облокотился о конвейер, но движение ленты уронила его на пол. Через минуту парень услышал голос:

– Разделимся.

Дарссеанин прополз под конвейерной лентой и спрятался за роботом с другой стороны, выглянул из укрытия, пусто. "Это шанс, нужно бежать", – не мог не думать он. Хотя, играть в догонялки с преступниками не вариант. Эд поразмыслил, но голова не блистала свежими идеями. Тогда парень достал фемтограф. Трясущиеся пальцы набрали номер бюро безопасности. Что-то внутри помнило: говорить по нему не обязательно, достаточно зайти в нужный раздел и приложить палец к экрану. По данным фемтографа должны выслать роботов.

«Дело сделано, но всё же не стоит расслабляться».

Он пополз вдоль ленты, пока не заметил свободный проход неподалеку. Эд приподнял голову, убедился, что путь чист, и ринулся вперед. Оглядываться не стал, выбор уже сделан. Он добежал до поста охраны, приоткрытая дверь манила его. Эд зашел в комнату. Система безопасности бросалась искрами, мониторы разрушены, мебель перевернута. Один охранник лежал на полу. Эд прищурился и оробел, вздох дрогнул вмести с ним. Из рваной раны сочилась кровь. Дарссеанин заметил измученное лицо – отпечаток незванной смерти.

Эд побежал дальше, добрался до лифта, нажал на кнопку и обернулся. Противник появился в конце коридора и полетел за ним. Лифт подоспел первым. Эд зашел и нажал на кнопку крыши. Кабина взмывала в небо, быстрее птицы стремилась к небесам. Однако Эд продолжал жать на кнопку и, когда лифт добрался до крыши, он вылетел из открытых дверей. Парень посмотрел вниз, адская высота здания захватывала дух.

– На помощь! – кричал он, но машины не замедлялись, не останавливались, продолжали лететь по течению. – Кто-нибудь, спасите!

И опять ничего. Дарссеанин упал на колени, приложил лоб к холодному краю крыши. Его глаза заслезились. Тут Эд услышал тиканье лифта – приближаются. Он ожил, проснулся от меланхоличного сна, вытер глаза и побежал на другой край крыши, искать новую тропу. Увидел лестницу, открыл дверь и заметил, как враг бежит по ней. Эд захлопнул её, вновь подбежал к краю и посмотрел на противоположное здание.

Двери открылись, противник уверенно вышел из лифта. Затем двое поднялись по лестнице и ударом ногой открыли вход. Они окружили со всех сторон. Эд почувствовал пронзительный удар сердца, ноги вновь задрожали. Враги подступались ближе, приближались вплотную и закрывали капкан. Эд заметил, как один в центре замахнулся ножом. Лезвие парило в небе и пролетело рядом с горлом. Он сделал два шага назад, успел увернуться, увидел силуэт сбоку и нож в животе. Острая боль прошлась по телу, достигла дрожащих ног, и Эд упал. Из раны потекла кровь. Враг пнул его, лег сверху и положил руку на шею. Он прижал тело к полу, взялся за рукоять ножа и тянущим движением принялся вытаскивать лезвие. Эд закричал, посмотрел сквозь пелену на лезвие, брызги крови и схватил врага. Истощенное тело не дало отпор. Его рука сорвалась и упала на пол.

Вдруг снизу послышался звук, на краю крыши поднялись роботы. Убийца быстро вырвал нож из окровавленной плоти и рванул к лестнице с остальными. Роботы полетели следом, остался лишь один. Он охнул, будто узнал дарссеанина, потом склонился над телом, просканировал. Следом робот опустил руку возле раны. В указательном пальце открылся отсек, оттуда поднялось тонкая острая игла. Робот едва коснулся острием края раны. По игле к коже спустились синтетические клетки, которые постояли искусственный слой. Рана исчезла. Взамен появился тонкий хрупкий слой коричневого цвета, как кожа тосорцев под шерстью. Тогда из губ Эда вырвался последний ослабевший стон, больше он не издал ни звука.

Глава 3 Бытие из связи

Служебный лифт мчится по шахте медицинской башни. В центре кабинки стоит брасианка с уверенно приподнятым подбородком и гордой осанкой. Тонкие губы прячутся в коричневой замше. Редкие волоски чуть касаются оранжевых глаз, длинные пряди падают до плеч. Её белый халат накинут на строгое платье до колен. В тонких пальцах горизонтально лежит небольшой планшет. Монитор его притиснут к халату.

Лифт остановился. Брасианка вышла в коридор сорок седьмого этажа. Народ копошится, врачи и ученые рыскают по кабинетам и трепетно следят за проблесками в планшетах. Важнее их только жизнь. Ведь сорок седьмой не обслуживает граждан, лишь нижний этажи. Но здесь хранятся медицинские данные, а в конце коридора находятся офисы ведущих ученых и врачей центра. Только верхние этажи центра заняты исследовательскими лабораториями.

Брасианка медленно добралась до офиса, цокая низкими каблуками. Датчик возле двери открыл ей проход.

– Охара? – удивился тосорец с синей шерсткой, небольшим аккуратным носом и серыми глазами. Маленький коллега сидел у окна на удобном откидном стуле и наслаждался ароматом горячего напитка. – Я думал, что ты в плавучем городе?

Красный свет с окна падает на его стеклянные кончики. Они янтарно поблёскивают.

– Я бы с радостью, Бас. Но мне срочно понадобились данные в личном компьютере, – ответила она, положила планшет на свой длинный стеклянный стол, и присела на стул из искусственной кожи. Нервно пробубнив, брасианка спрятала длинные локоны в хвостик. Затем она облокотилась о стол, который высветил поле для проверки отпечатков. Утомлённая голова упала на правую руку, а указательный палец на левой руке прислонился к стеклянной столешнице. Поле приняло отпечаток. Охара вяло нахмурила лицо и тяжело выдохнула.

– У тебя опять волосы отрасли? – спросил коллега в надежде отвлечь её от мучительного дня.

– Да. Не понимаю, зачем я сделала модификацию в молодости, чем думала? – пожаловалась она, когда голова проскользила по руке и опустилась на прохладный стол. – Как я устала!

– На твоём месте любой бы утомился. Ты почти месяц пробыла в плавучем городе. Много не спала, скорее всего. Скажи, успехи есть?

Охара фыркнула, скривила лицо. Нарисовалась ямочки на левой щеке, но Изоту они очень нравились.

– Слушай, я перепробовала все варианты в симуляторах, но результаты далеки от идеала. Всё усложняется не только из-за сложности в нейронах и инфоцепях, но и секретности, – тут она остановилась, опечалилась и тихо прошептала. – Одна я ничего не могу сделать.

– Тогда я помогу, – предложил он. Бас положил стакан на свой стол, подошел. Он нежно опустил левую руку на усталое плечо Охары, словно его пальцы прикоснулись к фарфоровой кукле, и ласковым взглядом посмотрел ей в глаза. – Мы вместе на многое способны.

Он сказал так спокойно и уверенно, не отрываясь от её ярко-оранжевых глаз, что брасианка засмущалась. Под коричневыми замшевыми ворсинками загорелась кожа. Она отвела взгляд, внутреннее тепло стерло тяжелый груз проблем, но слабое негодование нашептывало смущенный ответ:

– Сядь, Бас. Наверное, от усталости я не заметила, как феромоны сбили тебя с толку.

– Да, наверное, – смутился он. Рука соскользнула с плеча. Коллега сел на место, чуть отвернулся вбок и пригубил чашку. Возникла неловкая пауза. – Вот только я смогу помочь тебе, только когда освобожусь от проекта, – промолвил, лишь бы разрушить невидимую стену.

В этот момент Охара рыскала по бесконечному списку папок на мониторе стола.

– Не стоит. Я знаю, как важен для тебя проект, – подчеркнула она взбудораженным голосом и остановила страницу. – Без него Ломансу и Ини будет тяжело бороться с кожными инфекциями планеты, которые, как вирус, стали очень губительны. Кто бы мог подумать, что бактерии эволюционируют настолько, что начнут проедать кожу и шерсть тосорцев. Причём по прогнозам мы должны были адаптироваться к климату планеты уже в этом поколении, но до сих пор боремся с природой. Хотя уже не важно. Я уверена, что прототипы готовы, верно?

– Не совсем. Сейчас я рассматриваю результаты тестирования. Если бы ниты могли лучше взаимодействовать с инфоцепями старых клеток, то проект не занял бы так много времени. Иногда мне кажется, что новую партию призматических клеток мы создавали вечность. Хотя есть свои плюсы. Ведь старый вариант может построить только тонкий искусственный слой кожи. Кроме того синтетические клетки не делятся, а постепенно отмирают и отдают пьедестал клеткам организма. Поэтому после обновления синтетический слой просто сползает, как кожа у пупырчатых змеевидных ховачи. Однако мы смогли произвести клетки, которые делятся, когда соединяются с кожей, и, в конце концов, достигают поверхности внешнего слоя, и создают полноценный дополнительный кожный покров. И во всём им помогают ниты. Однако я заметил странную аномалию, будто роботы скапливаются в шарик и создают общий массив данных, благодаря связям с каналом волн.

– Ты меня немного заинтриговал. Хочешь намекнуть, что они ведут себя, как инфоцепь? Неплохо, я уже жалею, что работаю не с вами. Благодаря этому изобретению, медицина перепрыгнет сразу через два ущелья. Вот вам и бинты, и защитный слой в придачу, – едва успела договорить брасианка, когда вдруг по офису раздался звуковой сигнал.

Бас и Охара сморщили лица, затем обменялись озадаченным взглядом, сиганули с насиженных мест и направились к двери.

– Надеюсь, что это небольшое происшествие в лаборатории, – крикнул Бас, но коллега его не услышала.

Не успели они выйти из комнаты, как ярко-красный закат за окном перекрыл толстые металлические пластины, а звук сирены, что секунду назад пробивал уши пронзительным воем, сменился мигающими лампами. В комнате потемнело. За дверью офиса раздались крики. Они вышли и увидели ошеломлённую толпу, которая скучковалась у входа к лестнице. Охара решила пробраться сквозь живую преграду, начала нагло расталкивать обомлевшие стопперы, но на полпути резко затормозила. Бас попытался выглянуть из-за спины брасианки и после неудачных попыток, отодвинул коллегу и содрогнулся.

Он не мог поверить глазам. За открытой дверью искорёженные части тела лежали у расплавленной смеси кожи, шерсти и кремния. К телу, по шахте со ступеньками, подлетали капельки. Бас разглядел мелкие вкрапления в воздухе по белой стружке. Они впивались в останки плоти. Кожа лопалась, а из раны кровь растеклась по уцелевшим лоскуткам одежды и оставляла несмываемый пятна, словно бессмысленный прощальный автограф от безжалостных палачей. Бас резко запер дверь.

"Ниты", – пронеслась судорога в голове. Шок вцепился в рассудок. – "Ужас! Какое облегченье, раз я не вижу мертвые тела Ломанса, Инны, только представлю это! Но, Охара. Она здесь, рядом со мной. Почему именно сегодня?" – колебались и метались слова, подступались к сознанию с горечью. Бас посмотрел на её испуганное лицо, те же морщинки, что перестали восхищать, – "Только не она!"

По телу Баса прошелся холод, колени задрожали и потянули тосорца вниз. В эту секунда Охара отступила, а затем помчалась обратно сквозь толпу. Тогда его ноги словно магнитом побрели за брасианкой, они не чувствовали холодный привкус отчаянного разума. Тосорец растолкал обомлевших зрителей, которые не могли выбросить растаяные куски тела из головы. Когда Бас увидел, как Охара скрылась за дверью, то очнулся и помчался к ней, опустошенный от всех помыслов. Брасианка подбежала к столу, вытащила из планшета свой фемтограф, со всей силой швырнула на пол и растоптала ногой останки.

– Ты что делаешь? – спросил изумленный Бас.

– После нашей смерти начнётся расследование. Все данные могут оказаться под угрозой. Я не допущу, – прошипела она полушёпотом.

– Ты уже распрощалась с жизнью?

– Дело не в этом, – настаивала брасианка. – Ниты прилетят сюда, на наш этаж. Понимаешь? Тут не только медицинские данные населения, корпораций и результаты исследований, но мои наблюдения, анализы и записи, секретные данные компании. Ты понимаешь? – Охара замолчала, вцепилась в волосы, глубоко задышала, краем глаза посматривая на Баса. – Я должна удалить все данные с сервера.

– Шутишь? Если ты не права, то граждане решатся историй болезней, результаты свежих обследований. Я не говорю о новых разработках, которые могут спасти сотни жизней.

– Нет! Я удалю лишь все мои данные и секреты компании. Только не мешай мне.

Бас повел головой, призадумался. Охара отчаянно поникла. Раздался новый сигнал тревоги. Тосорец отошел, покинул кабинет и остановился в коридоре. От двери к лестнице отступились. Он заметил, что кто-то перевёл коридор в герметичный режим: воздуховод и окна прикрыты, дверь к лестнице закрыта стальным листом, лифт отключён, а его шахта окутана защитной пеной, которая просочилась сквозь щели. Тут сверху двери возникла желтая искра.

"Откуда ниты смогли накопить энергию?", – поражался он. Способность резать стальной лист ему казалась нереальной, чем их своеволие и аномальная сплочённость. Хотя раньше, где-то в глубине мыслей, он предполагал, что могло случиться.

Искры потихоньку опускались и разделяли прочный лист прямой линией. В панике Бас закрыл глаза. Потрескивания наводили бардак в голове. Тосорец прикрыл уши руками. Он окунулся в раздумье, только сильные удары сердца в груди не исчезали. Заложники сорок седьмого этажа слегка приоткрыли рот, едва дышали и в холодном поту смотрели на ползущую линию. Вдруг Бас рванул к пульту управления, а Охара последовала за ним, слегка волнуясь. Охваченная страхом, она думала, что тосорец не будет мешать, что осознал безысходность.

Пульт управления этажом занял другой претендент, но Бас, до того как зашёл, уже знал, кого встретит.

– Я включаю турель, – сказал взволнованный Евсений. Он с дрожью нажимал на кнопки, иногда останавливался, водил руками над клавиатурой, пытаясь вспомнить нужный пункт.

– Она их не остановит, – надавил Бас.

– У тебя есть варианты лучше? – вскрикнул тосорец. Его карие глаза набухли от страха и отчаяния, а зелёная шерсть осела.

– Помнишь, на прошлой неделе нам установили новую защитную систему?

– Да, но мне рассказывали, что она через волны отправляет цепочки, которые погружает врага в глубокий сон на несколько часов. К тому же имеет маленький радиус действия и долго заряжается. Она сгодится только при теракте, но не когда нападают микроскопические роботы с коллективным разумом!

– У неё есть другая функция! – воодушевился Бас от своей же идеи. – Она нейтрализует магнитный поток. Мы подождём, когда они уничтожат турель и, когда все залетят внутрь. Здесь есть камеры, они нам помогут поймать момент. Народ спрячется в комнате в конце коридора, лифт там запечатан, они будут в безопасности.

Друг тяжко покумекал.

– Ладно, согласен. Твой план лучше. Тогда я скажу остальным, – процедил Евсений и побежал к двери. Затем он затормозил и сделал резкий разворот. – Ты же справишься, верно?

– Быстрее, времени почти не осталось!

Без лишних слов коллега помчался к закрытой двери, провел пропуском, изо всех сил толкнул её локтем и выскочил в коридор. Дверь распахнулась настежь и с громким треском ударилась о стену. В эту секунду в коридоре раздался резкий визг.

Бас подошел к огромному терминалу, компоненты которого занимали почти всю комнату с высоким потомком. Возникла тревога, когда перед глазами он увидел многочисленные пункты и кнопки, но, заметив знакомую команду на левом краю монитора, тосорец сумел ненадолго собраться. Тогда пальцы сами забили по клавиатуре. Словно безвольная машина, Бас неосознанно начал выполнять действия. Он услышал щёлканье каблуков и отвлёкся. Охара подошла к серверу, открыла командную панель и начала бить по виртуальной клавиатуре. Вдруг вбежал Евсений, запыхаясь, он кивнул.

– Они, – выдохнул он, – всё.

И снова громко задышал, но Бас его понял.

– Отлично, – ответил он с трепетом, с дрожью в губах. Бас не предполагал, что коллега так быстро справится. Тогда тревога снова начала поторапливать и сбивать.

– Почему ниты вышли из-под контроля? – спросила Охара. Бас не стал отвлекаться, для него сейчас существовал лишь терминал. – Они же были стабильны!

– У меня есть предположение, – привлёк её внимание Евсений. – Недавно возникли последние данные от образца, тот будто вдруг оживился. И, кажется, на миг, мы приблизились к инфопотоку. Мы связали данные и один, лишь один, нит. Наверное, он как-то передал их другим нитам. Но мы уединили его, изолировали, программно запретили общаться.

– Глупцы! Опыт прошлого вас ничему не научил? – возмутилась Охара. Сервер пропищал и предупредил об окончании операции. Охара отпрянула. – Мы же договорились, что прекратим преследовать инфопоток!

– Тогда как ты предлагаешь двигаться к будущему, когда всё будет изучено, когда не останутся открытий, когда прогресс застопорится? Идти дальше – единственный выход!

– Возможно, но это не наша прерогатива! – вскрикнула брасианка. Евсений удивленно тсыкнул и замолк. – Ведь она зла на нас, – прошептала Охара с болью и виной. – Я думаю, что она хочет отомстить.

– Что за глупости! – возник Бас. – Мы говорим о нитах – вполне разумных, хотя бы программно, хорошо упорядоченных, сплочённых роботах, а не об информационном хаосе! Они никак не связаны. А теперь заткнитесь и позвольте мне всех спасти!

Если с земли посмотришь на крышу мегабашни, то убедишься в ничтожности. Жители города каждый день посещали гиганта, словно рой насекомых, который испивает целебные соки у огромного толстого дерева. Фундамент оставался прочным "костяным" стержнем, что удерживает здание, вместе с шахтой с лифтами и лестницей. К нему, как у конструктора, может присоединиться каждый этаж в виде отдельных блоков. Через неделю сорок седьмой мог бы отметить свою годовщину.

В коридоре на потолке висит турель и ожидает гостей с лестницы. Из щелей после резки уже сочились микроскопические комары, которые не пугали укусом, только пробуждали недомогание. Когда стальной лист упал, сплоченные куски шариков метнулись вперед, а турель пустила несколько пуль. Ниты разобщились и их облетели.

Звук выстрелов достиг заложников. Мозг окутала паника. Дрожь вцепилась в тело, сжимала его всё сильней. Выстрелы мучительно давили по нервам и выжимали горькие слезы, как кровь. Но в такие минуты беспомощная масса могла лишь прислонится к стенам, прижаться друг к другу, либо спрятаться за офисными столами и стульями.

Охара стояла за спиной Баса, молча, с легким трепетом, но без единого шороха. Она не могла выдавить ни слова или даже звука, только немощно наблюдала и проклинала себя за беспомощность. Они на одном дыхание смотрели на экран терминала и видели, как останки турели с искрами падают от разрывающих метеоритов. Тогда рука Охары упала на спину Баса и слабо его дернула. Он нажал на кнопку. Небольшой прямоугольный блок с четырьмя лампами вылез из потолка. Ниты с тихим звоном, как бусинки, упали на пол, чуть припрыгнули, будто рыбины, лишённые моря. Евсений отбежал от терминала, едва приоткрыл дверь и выглянул из узкой щёлочки. Он ощутил холод, который прорывался в щель. Пары хладагента растворились в воздухе. Все крошки разлеглись на гороховом поле и превратили землю в кожу из веснушек.

Потом Евсений увидел открытый проход к лестнице. Он манил своей доступностью и искренне намекал на безопасный путь, а логика пленника одобряюще поддакивала:

«Они лежат, не двигаются. Они парализованы. Так почему мы должны ждать и чего?»

Евсений миновал комнату, потом медленными неуверенными шагами приблизился к проходу, встал на стальной огрызок, выглянул и осмотрелся по сторонам.

– Быстрей, выходите. Нам нужно спускаться, – крикнул он.

Растерянный народ вышел и слегка отдалился от комнат. Они смотрели на свободный путь, кто-то слегка продрожал от холода и пытался сообразить, как поступить дальше. В это время небольшая группа воспользовалась моментом. Они рванули к лестнице, не раздумывая, без сомнений и упреков. Нерешительность в лицах исчезла. Тогда остальные побежали следом, ниты под ногами шуршали, как засохшие осенние листья.

Охара до сих пор не верила в происходящее. Она не отрывалась от терминала. Пустая чистая лестница разъедала мысли, напряжение в её голове нарастало, а здравый смысл раздирал мечты на части.

– Почему ты до сих пор здесь? – удивился Бас, когда обернулся. Он схватил брасианку и, словно маленький ребенок, потянул за собой. – Бежим отсюда, пока есть время.

Бас не слушал вопросы и упреки Охары, ведь ему сильно хотелось сбежать и не важно, куда путь их приведет. Он с настойчивостью и цепкой хваткой тянул брасианку за собой. Поэтому Охара прекратила сопротивляться и послушно последовала. Другого шанса не представит судьба, утешала она себя, хотя разум продолжал ныть и не давал покоя.

Они неслись по лестнице, спускались ниже, в самую глубь. Возникло ощущение, что дорога вела глубоко под землю, в жуткий кошмар, где мрачная картина мертвых тел может вызвать тяжелый приступ паники. Поэтому Охара с каждым шагом баялась сильнее и содрогалась, когда видела новую цифру в стене, опускаясь на этаж ниже. Тогда ей показалось, что время тянет их назад, словно ветер, который сильными порывами толкает слабых и потерянных обратно. Она понимала, что не хочет видеть весь ужас, что ждет внизу. Однако долго спускаться по лестнице, мучится и заранее представлять тела усопших, было вдвойне невыносимым. Поэтому она желала поскорее распрощаться во всем и забыть обо всем, навсегда.

На спуске двадцать девятого этажа Охара и Бас встретили Евсения. Он поднимался наверх впопыхах, громко дышал, похрипывая на выдохе, и едва поднимал ногами. На середине этажа возле двери коллега свалился на пол, затем посмотрел на Баса и Охару, которые стояли чуть выше. Евсений вдруг закричал и, несмотря на чуткую усталость и сухость во рту, он орал громко и протяжно. Резкие судороги схватили ноги и начали подниматься к туловищу. Он затрясся ими в мандражке. Евсений опустил голову и увидел мелкие точки, слабозаметные, будто капли грибного дождя, которые кучковались и с огромной скоростью ударялись о тело. Он ощущал, как пули вонзаются в тело и пробираются через слой кожи. Мелкие демоны прорезали путь к клетке. Затем, словно паразиты, они присасывались к её «силовой станции», проводили каналы через внешний слой и поглощали энергию изнутри. Только после того, как организм иссушен, они покидают тело.

Когда Бас увидел, как ниты прорываются в Евсения и, как он умирает медленно, в приступах агонии. На секунду он обомлел. Тело сушилось, будто старело на глазах, превращаясь в органическую кашу. Бас даже ощутил запах гнили и подумал, что сейчас его вырвет. Тосорец тихо простонал, не сводя изумленного взгляда. Через секунду Бас заметил, что мелкие точки потянулись к нему с Охарой. Поэтому тосорец сжал её руку крепко, как только мог, и побежал наверх.

Ниты постепенно нагоняют. Бежать каждую секунду всё сложнее. Охара начала сильно пыхтеть. Бас ели держался на ногах, но не сдавался, и каждый раз, когда брасианка приостанавливалась, он дергал её руку вперед, но раз за разом всё слабее и беспомощней. Вдруг тосорец споткнулся о ступеньку и кубарем покатился в абсорку из роботов. Бас сбил брасианку с ног. Она едва удержалась за поручни. В этот момент ниты вцепились в тело тосорца. Кроме боли, которую оставляла каждая ступенька, и судорог по всему тело, Бас ощущал нарастающую истощенность. Плоть постепенно немела, словно органы, мышцы и связки залили цементом. И когда сердце стало давить грудную клетку, когда паралич вцепился в ноги и руки, будто припаяны к стальным трубам, Бас упал на этаж ниже. На его лице застыла безысходность: щеки впали, появились темные круги, отстранённость мерещилась в открытых глазах.

Охара кричала, а слезы на лице ручьем лились по щеке и губам, стекались на воротник белого халата или падали на ступеньки. Она упала на лестницу, старалась ползти, но тело немело снова и снова.

Глава 4 Ошибки пробуждения

1

Какое-то непонятное ощущение, будто земля плывет и раскачивает ноги, как во время дикого шторма. Хочется оглянуться, таишь, в надежде увидеть красивый морской бриз или превосходящую волну разгневанного моря, но глаза помутнели, и мир скрылся под слоёным занавесом тумана.

Руки растирают внутренней уголок глаза. По привычке стараешься подождать, когда возникнет привычное чувство, как пальцы касаются глаз и по ним проходит холодок. Но что-то не так. Словно ни палец, ни руки, ни даже глаз не осталось. С запозданием, но Эд осознал, что должно забиться сердце, а за ним должен пробить внезапный прилив жара или холода. Однако ничего не происходит, будто ты пустой сосуд.

Вокруг растягивается тьма. Ничего не видно, как в темном коридоре без окон, света люстр и ламп. Пространство напоминало бесконечную черную яму. Делаешь один шаг и возникает чувство, что проваливаешься в бездну. Тьма давит до тошноты, а рассудок сжимается, как сочный фрукт в металлическом прессе.

Вдруг тьма начала рассеиваться, а где-то на другом краю возник небольшой силуэт. Когда Эд приближается, то видит, что он становится ярче, края расширяются и растут. И вот перед глазами стоит проход с высокой серебристой дверью.

Рука касается ручки. Холодная – с искрой изумления сыграла неожиданность. Эд опускает ручку, раздается слабый скрежет и дверь открывается.

Вдруг перед глазами центр комнаты. Он обернулся. Дверь сзади заперта. Впереди него небольшая квадратная коморка, подобие клетки. Кровати и шкаф смутны и расплываются. Справа, практически у пола, на серой стене черными дрожащими линиями нарисован скрюченный шлем.

Взгляд отрывается от рисунка и смотрит вперед. Маленький ребёнок. Он сидит посреди комнаты и под стеклом, которое закрывает пол стены. Напоминает зеркала в комнатах для наблюдений. Тебя видят, но ты смотришь только на свое отражение. Только куда оно делось? Остались лишь блики от слабой лампочки на потолке и искаженное отражение комнаты.

Эд приближается к ребенку, не отрываясь, он смотрит на макушку из коротких черных волос и выглядывающий кончик рога. Тогда край глаза уловил, как движутся стены. Чем ближе ребенок, тем уже казалась комната. Стены словно душили, угнетали до отчаяния и тянули в глубокий транс. И, когда прижавшийся к стене детёныш оказывается рядом, Эд опускает руку ему на плечо и слабо, практически без усилий, трясёт.

Ребёнок поворачивается, а взгляд не слезает с его лица. На натянутом лилово-бирюзовом полотне глаза лишились света галактики, маленьких ресниц, тонких детских бровей и глубокого чёрного зрачка, губы без выпуклостей и трещинок. Их заменили неглубокие впадины из кожи. Через секунду возникли отверстия, которые едва касались переносицы, а из них пошла чёрная кровь. Они начали расширяться: порезы тянуться вниз, а плоть резаться по нижней линии века. Края раны вылезали наружу, а чёрная кровь сочилась по щекам.

Он тонет в замешательстве. Хотелось упасть на спину, уползти, но сопротивление не позволяло. Тогда малыш протягивает руку и хватает Эда за левое плечо. Появляется легкое чувство тяжести. По груди начали стекать чёрные капли. Они поглощают шею, плечи и спускаются по спине. Тело оседает, растворяется в массе. Стоны Эда прерывали тишину.

Руки увязли, ладони с трудом плыли. Кругом чистая, почти родниковая, вода. Эд достал руками стенку, повошкался. Его окружал цилиндрический сосуд с прозрачными стенами. Свободный, вместительный. Ноги не достают дна, а голова и близко не касается поверхности.

Прошли минуты, и их хватило, чтобы опомниться, расслабиться. Хотя длинные трубки во рту и носу не давали комфортно дышать. Эд постучал по сосуду, когда увидел доктора, который подошел к пульту управления. Вода начала стекать, а стены постепенно опускаться. Когда они достигли дна, врач помог вытащить трубки изо рта. Эд сплюнул останки слюны, с горьким хрипом прокашлялся и с большим удовольствием задышал, но в горле до сих пор ощущался дискомфорт.

– Вы в порядке?

– Нет, – с изнеможением произнес он. – А что, по мне не скажешь?

– Не знаю, что ответить. Вы проснулись внезапно. Я едва закончил новую диагностику, – ответил доктор, когда парень попытался встать. Юльем взял его за плечо, помог приподняться и увел к стулу возле панели. – Прибор зарегистрировал возмущение в нейро-информационных связях, и сильное, раз разбудило вас.

– Это просто кошмар, – ответил Эд и медленно присел. Он закрыл глаза и издал слабый вздох.

– Сомневаюсь. Мисс Охара сделала ошибки во время диагностики и при процедуре мы чуть не убили вас. Поэтому ваши кошмары – не обычное приключение в мире снов. Я больше поверю, что это посттравматический стресс.

– Она отличный врач и знает дарсеанскую анатомию лучше всех, – вдруг вспылил Эд. – Тётя с самого детства меня обследует, лечит и никаких ошибок никогда не делала. А теперь вы мне говорите, что она неуч?

– Неделю назад вы едва проснулись после комы, а я до сих пор не могу определить ваше психическое состояние. И благодаря упорству мисс Охары, я сомневаюсь, что физические данные не имеют ошибок. Она ведь не подпускала нас к аппарату диагностики и говорила, что мы не способны понять всю суть дарссеанской анатомии и генетики. Да, я не специалист по дарссеанам, но медицинское образование у меня есть и опыт не мал. Кроме того, мы бы уже давно вас реанимировали, – тут Юльем замолчал. Он понял, что наступил на шаткую ступеньку.

– Я вижу, – прожужжал Эд. – Вы её не слушали и реанимировали меня, когда тетя… Я полностью уверен, что она предупреждала об особенностях моих цепей.

– Скажу честно, что она завела бы вас в могилу, если бы продолжила медлить.

Эд резко мотнул головой и отвернулся, сжал кулаки на коленях и нервно посопел. Он больше не мог оставаться в этом центре. Хотелось отдохнуть от процедур, расслабиться и наконец, встретиться с семьей. Ему надоело слышать по фемтографу голос Ауры, Захара и Ломанса. С безумием глаза хотели их увидеть, хотя бы мельком, несколько коротких дней.

– Завтра же выходные? – задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Я хочу побыть с близкими.

– Нет. Пока я не проверю все данные обследования, вы никуда не пойдете. К тому же вы не прошли курс психотерапии.

– Хватит. Я вам сейчас не нужен, так что дайте мне хотя бы несколько дней отдохнуть!

Ненадолго неловкая пауза прервала разговор.

– Хорошо, – ответил доктор. – Тогда вы подпишите документы.

– Я и моя опекунша уже подписали все бумаги. Про ваш новый прототип реанимации никто не узнает.

– Не эти! Другие документы, которые снимут с меня ответственность, если с вами что-нибудь произойдет за пределами учреждения.

– Да без проблем, – ответил Эд с презренным взглядом. Доктор на нервной почте пропыхтел и отошел в свой кабинет.

Тогда Эд вернулся в комнату, пробрел, горбатясь, к объемному воздушному полотну на полу и присел. Белое одеяло сжалось под весом парня. Он наклонился к коленям, закрыл лицо. Прошлое лезло на ум и поглощало сильным приливом эмоций. Дарссеанские пятна скрылись на бледном лице. Он ощущал сильную слабость, словно целый год без сна и отдыха работал в клинике для душевно больных. Все события смешалось в вязкую кашу, а смерть тети добивала.

Парень постоянно вспоминал слова Ауры, её дрожащий голос. Эд выпытывал правду, а опекунша сопротивлялась, будто боялась, что подробности его добьют. Аура говорила, но сквозь плач рвались несуразные слова. Он лишь понял, что Охара умерла из-за сбоя прототипа. Эду стало стыдно, и он прекратил расспрос, притворяясь перед опекуншей, что терапии помогают. Но становилось хуже, он чувствовал. Чуть позже Эд позвонил Ломансу. Он притворился, что обо всём знает, пособолезновал. Эд никогда не помнил, чтобы Ломанс плакал, но и тогда друг сдерживался, он был уверен. Парень вздрогнул, когда осознал, что тосорец говорит о теле отца, как о растворённой жижи из крови и органики, как о смердящем гнилью субстрате. Эд поневоле переносил всё на Охару, представлял вновь и вновь, накручивая, не зная, как отвлечься. Неужели его кошмары – это проявление навязчивых мыслей?

Однако Эд не мог остановиться и представлял, как его любимая тетя растворяется в кашу. Ведь он боготворил Охару. Раньше парень постоянно думал о том, чтобы стало, если бы тётя не встретила его. Маленький и напуганный дарссеанский мальчик, который скорее напоминает о стереотипном страхе, чем о законах общества, где должна царить взаимопомощь. Но Охара не такая, как все. Она увидела, не отвернулась и не ушла.

2

Новый день наступил быстрее, чем Эд мог ожидать. Когда он спускался, легкая улыбка не сходила с бледного лица. "Я свободен", – хочется ему кричать и носиться по коридору, но слабость до сих пор держится балластом.

Парень оказался на первом этаже, вышел из лифта и встретил пару удивлённых взглядов. "Вот она, привычная гримаса, когда мимо проходит дарссеанен", – воодушевлённо думал он. Не отвлекаясь, Эд пошел в холл и нехотя заметил статую. Женская фигура руководителя ТэхноТэкс тянется на три этажа вверх и стоит в центре. "Для восьмиэтажного здания маловата", – насмешливо подумал Эд, когда рассматривал её лицо.

Тогда он почувствовал, как две руки обхватывают грудь и крепко её сжимают. Кто-то притиснулся к спине и положил голову на шею парня. Он ощутил знакомый запах. Нежный, натуральный, без резких и надоедливых привкусов парфюма. Запах, который возвращает в девство. Из глаза полезла слезинка, а уголки на губах быстро задрожали. Он отодвинул женскую руку, медленно и аккуратно обернулся. На лице Ауры стекали слезы, но оно сияло счастьем, ярким и заразительным. Эд блаженно улыбнулся и крепко обнял её.