Оглавление
Теодор Драйзер. Титан
Глава 1. Новый город
Глава 2. Разведчик
Глава 3. Вечер в Чикаго
Глава 4. «Питер Лафлин и К°»
Глава 5. О семейных делах
Глава 6. Новая царица
Глава 7. Чикагский газ
Глава 8. Время для схватки
Глава 9. В поиске победы
Глава 10. Испытание
Глава 11. Плоды дерзаний
Глава 12. Новое соглашение
Глава 13. Жребий брошен
Глава 14. Подводные течения
Глава 15. Новая привязанность
Глава 16. Роковая интерлюдия
Глава 17. Увертюра к раздору
Глава 18. Столкновение
Глава 19 «И ад не знает ярости такой…»[18]
Глава 20. Человек и сверхчеловек
Глава 21. О тоннелях
Глава 22. И наконец, трамвайные линии
Глава 23. Сила прессы
Глава 24. Явление Стефани Плэтоу
Глава 25. Восточные веяния
Глава 26. Любовь и война
Глава 27. Зачарованный финансист
Глава 28. Разлблачение Стефани
Глава 29. Семейная ссора
Глава 30. Препятствия
Глава 31. Неблагоприятные разоблачения
Глава 32. Званый ужин
Глава 33. Мистер Линд спешит на выручку
Глава 34. Хосмер Хэнд выходит на сцену
Глава 35. Политическое соглашение
Глава 36. Приближение выборов
Глава 37. Возмездие Эйлин
Глава 38. Поражение
Глава 39. Новая администрация
Глава 40. Поездка в Луисвилль
Глава 41. Дочь миссис Флеминг
Глава 42. Ф. А. Каупервуд, опекун
Глава 43. Планета Марс
Глава 44. Получение концессии
Глава 45. Новые горизонты
Глава 46. Взлеты и падения
Глава 47 «Американская спичка»[42]
Глава 48. Паника
Глава 50. Гора Олимп
Глава 50. Нью-Йоркский особняк
Глава 51. Возрождение Хетти Старр
Глава 52. За кулисами
Глава 53. Объяснение в любви
Глава 54. Требуется: Концессии на полвека
Глава 55. Каупервуд и губернатор
Глава 56. Испытание Бернис
Глава 57. Последняя карта Эйлин
Глава 58. Грабитель народа
Глава 59. Капитал и гражданские права
Глава 60. Западня
Глава 61. Катаклизм
Глава 62. Награда
Глава 63. Ретроспектива
Отрывок из книги
Фрэнк Алджернон Каупервуд находился в Чикаго, развитие которого вскоре окажется неразрывно связанным с его именем. Кто еще стяжает лавры завоевателя этой западной Флоренции? Это был город певучего пламени, воплощение Америки, город-поэт в меховых гамашах и кожаных штанах, грубый и неотесанный титан, – Роберт Бернс посреди других городов! Он раскинулся у блистающего озера, как король в рваных обносках, как ворчащий мужлан, слагающий собственный эпос, как бродяга с железной хваткой будущего Цезаря и драматическим талантом Еврипида в душе. Город-бард, воспевающий великие деяния и возвышенные надежды, с тяжелыми башмаками, глубоко увязшими в трясине обстоятельств. Гордись своими Афинами, о Греция! Италия, воспевай свой Рим! А это был Вавилон, Троя или Ниневия давно минувших дней. Здесь ненасытный Запад сходился с исполненным надежд Востоком. Здесь голодные люди, набивавшие кровавые мозоли в своих лавках и на полях, воздвигали для себя империю из грязи.
Из Нью-Йорка, Вермонта, Нью-Гемпшира и Мэна стекались разношерстные толпы энергичных, терпеливых, решительных людей, незнакомых с азбучными истинами этикета, но жаждущих вещей, об истинной ценности которых они не догадывались, даже если бы получили их, – людей, стремившихся к величию, но не ведавших путей к его достижению. Сюда прибывали мечтательные джентльмены с Юга, лишенные наследства, исполненные надежды выпускники Йейля, Гарварда и Принстона, предприимчивые рудокопы из Калифорнии и Скалистых гор с мешками золота и серебра. Здесь почти каждый был ошеломленным иностранцем, сбитым с толку звуками чужеземной речи: венгры, поляки, шведы, немцы и русские создавали свои общины, опасаясь соседей другой национальности.
.....
Рэмбо, – худощавый и бледный чернобородый мужчина со скупыми и четкими движениями, – одетый, как заметил Каупервуд, с гораздо лучшим вкусом, чем многие из присутствовавших, – окинул его внимательным, но сдержанным взглядом и улыбнулся приятной, немного загадочной улыбкой. Ответный взгляд ему было трудно забыть: глаза Каупервуда говорили больше, чем любые слова. Вместо того, чтобы отделаться незначительной шуткой, мистер Рэмбо решил объяснить ему кое-что о положении дел на Северо-Западе. Вероятно, это заинтересует филадельфийца.
Для человека, недавно вышедшего победителем из тяжелейшей жизненной схватки, который испытал на себе все оттенки порядочности и двуличия, сочувствия и крючкотворства со стороны группы влиятельных людей, имеющихся в каждом городе Америки, настроение других влиятельных людей в другом большом городе не имеет особого значения… но все же имеет. Каупервуд уже давно расстался с идеей о том, что человеческие качества в любых условиях и обстоятельствах, – климатических, географических или каких-то иных, – могут отличаться друг от друга. Для него самой примечательным свойством рода человеческого была странная алхимия, позволявшая людям становиться всем или ничем в зависимости от времени и обстоятельств. В моменты отдыха, свободные от практических расчетов, которые выдавались довольно редко, он иногда размышлял об истинном предназначении жизни. Если бы он не был великим финансистом и прежде всего выдающимся организатором, он мог бы стать адептом философии индивидуализма, но такое призвание, – если он вообще думал о нем, – казалось ему довольно банальным. Он имел дело с материальной стороной жизни, или, скорее, со второстепенными и третьестепенными теоремами и силлогизмами, предназначенными для управления материальными вещами и достижения богатства. Сейчас он находился здесь для того, чтобы разобраться в общих потребностях и огромных возможностях Среднего Запада, – для того, чтобы по мере возможности ухватиться за определенные источники власти и богатства и достичь общепризнанного авторитета. В своих утренних разговорах Каупервуд узнал о масштабе и особенностях скотных дворов и мясной торговли, о доходах крупных железнодорожных и пароходных компаний, о бурном развитии сферы недвижимости, зерновых спекуляций, гостиничного дела и монтажно-конструкторских работ. Он узнал об универсальных производственных компаниях, производивших автомобили, лифты, сноповязалки, моторы и ветряные мельницы. Судя по всему, любая новая индустрия хорошо приживалась в Чикаго. В разговоре с директором товарной биржи он выяснил, что лишь немногие местные акции торговались на фондовой бирже. Основной объем торгов приходился на товарные спекуляции пшеницей, кукурузой и другими зерновыми культурами. Акциями крупных компаний Восточных штатов играли на Нью-Йоркской фондовой бирже по арендованным телеграфным линиям, а не наоборот.
.....
