Читать книгу Серебряные линии - Тимофей Еперин - Страница 1

Марк

Маленький Марк, за свои восемь лет жизни, ни разу не видел такого мощного ливня. В ту ночь, отец поднял его из кровати и, держа за руку, повел в сторону леса. Того самого, к которому запрещал приближаться под любым предлогом. Сильный ливень, не давал возможности разглядеть что-либо, дальше расстояния вытянутой руки. Однако, отец Марка продолжал идти вперед, не сбавляя скорости. Малышу приходилось намного быстрее перебирать ногами по вязкой грязи. Густой лес не мешал ливню достигать земли. Марк изо всех сил старался не отставать, попутно задавая вопросы, на которые не получал ответов. Вспышка молнии ослепила его.

Спустя некоторое время, мальчик шел среди деревьев в одиночестве, стараясь криком привлекать внимание, в точности так, как его учил отец. Суровый ливень, сменился моросящим дождиком. Кругом царили покой и тишина. Марк хотел развернуться и пойти назад, в сторону дома, но все-таки прислушавшись к внутреннему чутью, принял решение продолжить двигаться вперед. Что-то ему подсказывало, что возвращаться не следует.

Сколько прошло времени, мальчик не знал, да это было и не важно, по крайней мере, для него. Марк, шаг за шагом, все ближе подходил к краю леса, сам того не осознавая. Вскоре, его взору открылся бескрайний водный простор, простирающийся далеко за горизонт. Увиденное им зрелище, не поддавалось никакому сравнению, с тем маленьким озерцом, на берегу которого стоял их дом. От одной лишь мысли о домашнем уюте у малыша покатились слезы. Подойдя к самому краю обрыва, мальчик осторожно посмотрел вниз. Могучие волны разбивались о скалистый берег, сотрясая неприступную скалу. Обернувшись, и еще раз взглянув на лес, Марк пошел вдоль обрыва, не желая возвращаться в дремучую чащу. Бриз продувал морозом до самых костей. Чувство усталости клонило к земле, а страх, который только усиливался, будто кнутом подгонял его, не позволяя остановиться.

– Ты быстро нашел меня.

От испуга мальчик вскрикнул. Рядом с ним, возвышалась фигура человека, своими размерами, в разы превосходящая отцовскую. Верхнюю часть лица скрывал капюшон, а все остальное тело, было спрятано под темным плащом.

– Голоден?

– Кто вы? Я заблудился, вы не видели моего отца? – торопливо пробормотал мальчишка, оглядываясь по сторонам.

– Голоден? – таким же спокойным тоном, как и в первый раз, повторил свой вопрос незнакомец.

– Да, – с дрожью в голосе, ответил Марк, уже приготовившийся бежать.

– Замечательно! – отрезал большой человек, после чего, повернувшись лицом к медленно восходящему, из-за горизонта, солнцу, неподвижно замер. Буйный бриз, слегка покачивал подол его массивного плаща.

Марк, пытался принять нелегкое решение: что ему делать дальше? Не найдя объяснений случившемуся, он повторил свой вопрос:

– Кто вы? Я был с отц… – не успел ребенок договорить, как большой человек схватил его за голову и прижал к земле, – меня ищет отец, пусти! – судорожно пытаясь вырваться, прокричал Марк. Покрытая рубцами и ожогами пятерня, была размером с голову мальчишки. Он не испытывал боль, но и высвободиться из стальной хватки, у него тоже не было шанса.

– Твоего дома больше нет, – донеслось из-под капюшона, – впрочем, как и отца. – Услышав сказанное, Марк прекратил сопротивляться. Большой человек поднял его за шею и, поставив на подкашивающиеся ноги, спросил:

– Твое имя?

– Марк, – испуганно ответил мальчик.

– Остальное забудь, Марк.

Справедливость верховного суда

Не так страшно проснуться в грязной луже, как страшно осознать причину, по которой ты в ней оказался.

Марк помнил лишь о том, как коротал очередной вечер в портовом трактире. Славное место. Если из дюжины посетителей, до утра доживала хотя бы половина, то хозяин этой забегаловки, работающей в основном для рыбаков, со спокойствием выдыхал и начинал приготовления к новому дню. При таких условиях, появление новых лиц, никого не удивляло.

– Передавай привет своей женушке! – язвительно тоном крикнул Марк, в след удаляющейся от него повозки, катившейся в сторону Ласмира. Пухлый дозорный натянул тетиву лука и если бы Марк не отошел в сторону, то на этом бы все и закончилось.

Слегка моросивший дождь, гнал его в поисках укрытия. Одиноко стоящие домики, он проверять не решался. За стенами города, осмеливались жить лишь те люди, которые плюют в лицо смерти, как только она решает приблизиться к ним. Головокружение и сухость во рту, словно верные друзья, ни на мгновение не покидали Марка, продолжая напоминать о себе при каждом вздохе. Направляясь в сторону Леса, он пытался воссоздать в гудящей голове последние события. Пока ноги идут, голова должна думать, даже если от этого становится только хуже. Наверное, все же было не самым верным решением, просить убежище у человека, находящегося на поводке у Власти. Даже если он тебе обязан своей жизнью. Правильно говорил старина Отто: «Делай добрые дела, а потом бросай их в воду, не забыв убедиться в том, что они утонули, иначе могут всплыть и щедро отблагодарить». Сдать Властям. Да лучше бы отравил. Как бы там ни было, нужно что-то решать, Лес не самое подходящее место жительства для честного человека, коим и считал себя Марк. Кто бы, что не говорил, он не видел причин полагать иначе. Вот только идея возвращения в Ласмир, не выполнив откупную сделку, была лишена всякого смысла. Выходит то, что подчиниться Власти и выполнить волю суда, даже если у тебя есть аргументы в пользу иного мнения, самый короткий и безболезненный путь к спокойствию? – Выходит что так, – вслух произнес Марк и шагнул в лесную чащу.

Найти опасного разбойника по имени Вилоу и убедить его не трогать лесорубов или же просто убедить его не трогать никого, вообще, никогда. Кто он такой, этот Вилоу? Почему они со всем своим могуществом и бесконечными возможностями, не могут сами этого сделать? Почему этим не займутся Военные? Видимо есть на то свои причины. Сначала необходимо вернуть долг, которого не брал, а потом свобода и можно идти на все четыре стороны, до следующего раза. Даже за несуществующее спокойствие, иногда, приходится платить ощутимую цену. Кузнец Отто, редко ошибался в делах, касающихся людской сути.

Зайдя глубже в лес, где деревья не пропускали к земле дождь, Марк выбрал подходящий, по его мнению, камень. Взобравшись на него и скрестив перед собой ноги, он закрыл глаза. Дыхание, отягощенное сухостью во рту, постепенно замедлялось. За закрытыми глазами, сознание рисовало окружающую обстановку, в том самом виде, в котором он привык ее видеть. Серебряные линии, пронзали буквально все вокруг. Марк с уверенностью мог определить, где находятся молодые и живые деревья, а где расположились съеденные изнутри стволы, не желающие падать в объятья бесконечного круговорота природы, освобождая место новой жизни. Радиус, проникновения изящных линий, увеличивался с каждым вздохом. Медвежья берлога, волчья опушка, змеиные гнезда, все это не то. Ни одного человека рядом он не чувствовал. Марк резко открыл глаза и сделал самый глубокий вздох, какой только смог. Так и есть! Но этого не может быть. Отто, живой и здоровый. – Я же сам тебя хоронил, – неожиданно для самого себя, вслух произнес Марк. В то же мгновение, он вскочил на ноги и направился в сторону источника, знакомого ему свечения, попутно пытаясь прокусить свою руку, так как все это казалось очередной иллюзией.

Ясли

Марк пробудился из-за истеричного плача. Детского плача. Среди стонов, вперемешку с всхлипывающими носами и непонятным бормотанием, отчетливо было слышно:

– ДОМОЙ! ВЕРНИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ! Я ХОЧУ К МАМЕ!

Даже когда Марк открыл свои детские глазки, ничего не изменилось. Вокруг царила тьма, сгущающаяся все сильнее, после каждого детского крика. Деревянный пол, на котором он сидел, не стесняясь, одаривал занозами при каждом удобном случае. Время от времени, чувствовалось наклонение темницы то в одну сторону, то в другую. Порой, эти наклоны заставляли хвататься, за такие же, как и пол, деревянные стены, в тщетных попытках удержаться на месте. В благодарность за оказанное им доверие, они награждали все теми же занозами. В один из таких виражей, на Марка навалилась целая куча детских тел, не сумевших удержаться на месте. В следующее мгновение, эта куча развалилась из-за такого же виража, но уже в другую сторону. Ни одного взрослого голоса. Только детские. Мальчик попытался, на ощупь, сориентироваться в темноте. По пути вдоль стены, ему встретилось пару неподвижных детских тел. Были они мертвы или просто без сознания, ему даже не хотелось знать. Страх перед реальностью брал свое. Не рискуя испытывать судьбу на прочность, Марк попятился назад, а когда уперся спиной в стену, то присел и накрыл голову руками. Детские стоны не стихали, наоборот, со временем, они становились громче, приобретая оттенки усталости и отчаяния. Сложно было с точностью сказать о том, сколько времени прошло. Лично Марку, казалось то, что оно замерло на месте, вместе с ним.

– Кто знает, где мы? – звонкий голос маленькой девочки сразу привлек внимание Марка, как и остальных, притаившихся в темноте детей. В ответ никто не отозвался. Воспользовавшись нависшей тишиной, она продолжила: – Меня зовут Мика. Я помню дождь, очень сильный дождь. Началась гроза и я побежала в спальню к родителям, – ее голос хоть и слегка дрожал, но все же звучал достаточно четко, для того, что бы Марк мог расслышать его. – Их не было в кровати. Тогда я спустилась вниз, там стоял, упирающийся головой в потолок, человек. Очень большой! – после этих слов, темница вновь оживилась. Детские голоса наперебой начали поддакивать услышанному. А один из совсем недавно захлебывавшихся в рыдании голосов, принялся рассказывать свою историю, не обращая внимания на поднимающийся гул.

– Тише. Пожалуйста, успокойтесь. Прошу вас… – теперь ее уже сложно было расслышать. – ЗАТКНИТЕСЬ ТВАРИ!!! – сорвалось с уст маленькой девочки, мгновенно оглушив каждого из тех, кто находился рядом с ней. Галдеж моментально покинул мрачную обитель, оставив лишь тот самый рыдающий голос, продолжавший жаловаться на свою судьбу. В его сторону направились уверенные шаги, издавая глухой стук и создавая интригу перед тем, что должно случиться. Хлопок. Еще один. В полной тишине голос Мики продолжил:

– Этот гигант, – на мгновение она попыталась прислушаться, но, не услышав и шороха, продолжила – спросил, страшно ли мне, я ничего не ответила. Вспышка молнии осветила его полностью, но, кроме дождевика, исписанного разными знаками, я ничего не успела рассмотреть. Потом он повторил вопрос. Я хотела узнать, где мои родители, на что он… – Мике не было суждено закончить, ее перебил ворвавшийся поток света. Моментально, корабельный трюм, наполнился лучами солнца, которые беспощадно ослепили детей, заставляя щуриться и пытаться огородить глаза. Марку повезло чуть больше. Открывшаяся дверь, находилась от него по правую руку и весьма удачно огораживала от света. Достаточно было лишь слегка прищуриться. Знакомый голос, отправил огромную стаю мурашек по спине Марка.

–Мика, подойди.

Девочка, на вид лет десяти, покорно направилась навстречу свету. На этот раз, её шаги были абсолютно беззвучными. Глядя в спокойное лицо Мики, Марк принял решение, от которого бы отказался при других обстоятельствах. Подобравшись вплотную к двери, он одним рывком проскочил мимо большого человека. Не успев сделать и пары шагов по палубе, он был схвачен за шею.

–Твое имя? – не забыв то, как его в прошлый раз прижали к земле, мальчишка не стал даже сопротивляться.

– Марк, – ответил он. Лукавая улыбка мелькнула на губах здоровяка, после чего тот ослабил хватку. Весьма сильно ударившись о палубу, Марк не мог подняться. Тело отказывалось слушаться своего хозяина. Звук стального засова, заглушил нарастающие крики, оставив их в трюме.

– За мной, – коротко скомандовал большой человек. Мика все так же беспрекословно пошла за ним, лишь на мгновение обернувшись к Марку, который так и не найдя сил подняться, потерял и сознание.

Спасательный капкан

Там где заканчивалась сухая земля, начинались топи. Ноги уже не так уверенно ступали по этим, лишенным всякой теплокровной жизни, местам. Он его чувствовал. Отто был где-то рядом, не там, куда изначально направился Марк, а где-то рядом. Редкие просветы открывались лунному свечению, но и этого было мало. Глаза хоть и успели привыкнуть к полутьме, а все же не справлялись. Услышав хруст ветки, по левую руку, он в следующее же мгновение бросился в ту сторону, откуда был слышен звук.

– Ты ведь не заблудился, – прозвучало сверху и Марк, запрокинув голову, попытался рассмотреть силуэт человека, стоящего у края ямы. – Что ты здесь вынюхиваешь? – не дожидаясь ответа, донеслось оттуда же. Пленник предпочел отмолчаться и выждать момент, когда за ним спустятся, а там уже и самому задать пару вопросов. – Дальше идут болота, не окажись ты здесь, уже наверняка выплевывал бы свои внутренности, вдыхая все больше и больше испарений, – Марк продолжал молчать, придерживаясь своей стратегии. – Так что у тебя есть причины быть благодарным и ответить дедушке на его вопросы, иначе, дедушка пойдет по своим делам и оставит тебя здесь. К тому же, к тебе я спускаться не буду, как бы тебе этого не хотелось, – издевательским тоном, добавил хозяин положения.

– Я здесь по своей воле. Кто ты такой, что бы вмешиваться в мои дела? – гордо прозвучало со дна вонючей ямы.

– Тот, кому ты обязан своей жизнью. Тебе этого мало?

– Мне бы подняться, отблагодарить. По другому, мне воспитание поступить не позволяет.

– Ну, раз воспитание не позволяет, то это другое дело, – в тот же момент, к ногам Марка, упала агрессивно шипящая змея.

Сточные воды

Городская стража, с гордостью, называвшая себя Дозором, в основе своей, состояла из мужчин, не сумевших найти себе иной способ заработка. Другими словами, те, кто не смогли овладеть полезными для общества навыками, всегда могли обратиться к Военным и получить назначение в Дозоре. После непродолжительного, а по факту, формального разговора, новобранцев снабжали рекомендательным письмом и списанной амуницией. После визита к Военным, рекрута направляли в Верховный суд. Там он был обязан принести клятву в верности закону, такую же необходимую, как и два золотых. Скромная цена, за возможность быть среди тех, кто охраняет порядок в Ласмире. Получив на руки подтвердительную грамоту, коя гласила о том, что ее владелец не просто становится охранником правопорядка, а является представителем закона, они больше не виделись. Новобранец находил своего начальника. Подтверждал свой статус документами, полученными в Верховном Суде. Рекомендательным письмом от Военных. После чего, вступал в ряды Дозора. Там он, с такими же вояками, слонялся по улицам, продолжая заниматься тем же, чем и раньше, но уже называя это нелегкой ношей. Те редкие моменты, когда покой мирных жителей нарушался дебошем соседей или же иным нарушением порядка, Дозор сразу же давал о себе знать. Не столько ради соблюдения клятвы, сколько ради удачной возможности урвать свой кусок. Методы хоть и не были самыми изощренными, зато практически не давали сбоев. Всё, начиная от штрафа за нарушение, передаваемого лично главе участка и заканчивая заключением под стражу, где в казематах с тобой могло произойти что угодно, находилось на вооружении Дозора.

Та окраина Ласмира, что граничила с портовой зоной, более всего нуждалась в охране. Весьма редко прибывающие суда – не давали заскучать никому. Попытки контрабанды были редкостью, легче было сразу договориться с Дозором. А вот люди, с ними было сложнее. Товар доставляют люди, разные люди, совсем непохожие на тех, что ходят по улицам Ласмира. Другой диалект, другая культура, другие истории о другом образе жизни. По мнению Власти, все это было потенциально опасным. Именно по этой причине, основное скопление Дозора, находилось в припортовой зоне.

Кучке малолетних оборванцев, вечно голодных и нуждающихся в крыше над головой, не составило особого труда, обойти пост Дозора, располагающийся у входных ворот в Ласмир. Замаскированная дыра в неприступных стенах, была самой большой тайной Саранчи. Именно так заклеймили никому ненужных детей, на счет которых у Дозора были особые распоряжения. Само их нахождение на территории Ласмира, говорило о несоблюдении клятвы Дозорными, а следовательно и об их бессилии. Клятва важнее, важнее всего. Вот так и получалось, что Дозор, состоящий из вчера еще голодавших людей, был обязан решать эту проблему. Саранча, гонимая чувством нужды, скрывалась от них, как только могла, так как голод подавить сложнее, чем нарушить закон.

Марк, дождавшись сигнала об отступлении опасности, замыкая колонну из пяти мальцов, проник во внутреннюю часть Ласмира.

– Крадемся вдоль стены, не выходя из тени, услышите посторонний шум, сразу замирайте, даже дышать запрещаю, – еле слышным шепотом, повторял сказанные уже ранее слова, лидер ночной вылазки. Несмотря на юный возраст, богатый шрамами и опытом. Что собственно и не может существовать по отдельности.

Спустя некоторое время, Саранча достигла своей цели. Трехэтажный каменный дом, заметно выделялся на фоне остальных строений, в первую очередь, своей скромностью. За шикарной внешней отделкой здания, скрывались офицерские кабинеты Дозорных. Необходимая детям комната располагалась на самом верху. Кабинет капитана дознавательного отдела – это не проходной двор. По этой причине, следуя довольно-таки дерзкому плану, Саранча, оставаясь беззвучной, затаились в тени, выжидая момента. Как только тучи затянули яркую луну, все, кроме Марка, двинулись навстречу риску. Он же остался на стреме, обязанный в случае чего, отвлечь на себя охрану. Дети, вскарабкались по выступам в стене, откуда, используя дымоход, проникли внутрь кабинета. Не покидая тени, Марк, раз за разом, повторял в своей голове слова, сказанные ему шрамированным лидером перед вылазкой: – «За нас не думай, главное верни одноглазому его ключ и мы больше никогда не испытаем нужду».

Собачий лай, заставил полностью сконцентрироваться на происходящем. Из закрытого окна третьего этажа, вылетел стул, сопровождаемый звоном разбитого стекла. Буквально в то же мгновение, рядом с Марком звякнул металлический предмет. Ориентируясь по звуку, он быстро нашел ключ. Помня слова шрамированного, малец аккуратно, не покидая тени, практически шаг в шаг, по своим же следам, возвращался к их тайному ходу. Подлые тучи, наигравшись с луной, оставили ее в одиночестве, от чего улицы Ласмира залились бледно-белым светом, усложняя путь домой. За спиной оставались собачий лай, детские вопли, крики Дозорных. Марк не имел права даже оборачиваться. Ключ, одноглазый, вернуть. Дозору хватило услышать крик караульного: – Саранча! – что бы понять, кого следует искать. Поднятая тревога, одним махом оживила улицу, что и отрезало путь беглецу.

– Где? – Марк чуть было не вскрикнул, но ладонь шрамированного с силой заткнула ему рот. Мальчик поднял дрожащую руку, мертвой хваткой сжимающей ключ. Блеснувшие, при виде ключа, глаза лидера, забегали по сторонам в поисках выхода из ситуации.

– Где остальные? – еле уловимым шепотом, спросил Марк.

– Накормили собак, – фыркнул шрамированный и тут же добавил, – я отвлеку вон тех балбесов, – он указал в сторону патруля шатающегося около их хода, – а ты обязан прорваться в порт, и ни в коем случае, не спали лаз. А то, даже одноглазый тебя не спасет, от наших братьев. – Не дожидаясь ответа, он сквозняком метнулся по улице, собирая за собой Дозорных, собак, а так же горожан, кои вышли на охоту, в надежде поправить свое материальное положение, наградой, за поимку опасных преступников. Погоня за лидером, лишь на недолгое время очистила путь. Марку этого времени не хватило. К проходу было идти нельзя, вернее глупо. Ведь если они его не догонят, они будут его искать, а найдут меня, – рассуждал, забившись в самый темный угол, Марк, – а если и поймают, то не найдут у него ключа и все равно будут искать ключ, и найдут меня. Время шло. Сердцебиение становилось все чаще. Нужно уйти подальше от этого места, найти другое укрытие, пока все не уляжется. С этими мыслями мальчик пробирался вдоль улицы, по которой убежал шрамированный, удаляясь от спасительного лаза.

–Он здесь! Я его нашел! – бородатый Дозорный двигался навстречу Марку, пытаясь контролировать узкую улочку, практически, исключая возможность побега. – Иди сюда, тебе некуда бежать. Вернешься к себе в порт и продолжишь дальше делать, то, – на мгновение он замялся, – чем вы там обычно занимаетесь, – от таких перспектив у Марка перехватило дыхание. Незнакомое чувство легкости движений и светлость мыслей, внезапно посетили мальчика, заставляя верить в возможность вырваться из захлопнувшейся ловушки, лишь бы не возвращаться обратно. Ринувшись напролом и пользуясь разницей в габаритах, он проскочил мимо бородатого Дозорного, оставив его позади. Стягивающиеся, на зов своего соратника, защитники порядка, гнали Марка до площади, на которой располагались два колодца. Из одного горожане набирали чистую воду, а при помощи другого, избавлялись от отходов. Задыхаясь, но, не выпуская из руки ключ, Марк прыгнул в ближайший колодец, оказавшийся не самым чистым. Упав на самое дно, беглец, находясь по шею в текущей массе нечистот, пытался ухватиться свободной рукой за что-либо, что могло бы помочь выбраться. Забравшись на небольшой выступ и убедившись в том, что никто не решился спрыгнуть вслед за ним, Марк попытался осознать, что же все-таки с ним произошло. Стараясь отдышаться, парень делал глубокие вдохи полной грудью, заставляя себя не дышать носом. Не делай он так, его попросту начинало тошнить и вырвало бы однозначно, помни он, что такое набитое брюхо. В абсолютной тьме, разбавляемой лишь звуками стремящихся куда-то отходов, Марк стал замечать тонкие, серебряные линии, создающие очертания туннелю в котором он оказался. Эти нити скрывались за плавным поворотом дальше по течению. Не веря своим глазам, он все же не придумал ничего лучше, чем последовать за ними. Собравшись с силами, Марк все же спрыгнул обратно в тошнотворный поток. Множество поворотов и разветвлений встречалось ему на пути, а линии все так же плавно придерживались своей траектории, ведя парня в неизвестность. После очередного поворота, он почувствовал легкое дуновение ветра, доносившего до него свежий воздух, по которому он заскучал сильнее, чем по тарелке горячего супа. Туннель оканчивался там, где серебряные линии сплетались с лунным светом.

Хозяин Лаи

Сны, довольно-таки субъективное понятие, с одной стороны они дают возможность пережить самые страшные моменты, не подвергая жизнь опасности, с другой, заставляют искать смысл там, где его нет. А порой, случается так, что сон переходит в реальность, а реальность напоминает сон. Все это не имело никакого отношения к связанному Марку, лежащему на полу, в ветхой лесной лачуге.

– Какой ты все же глупый, – не отрывая взгляда от своего связанного гостя, с безнадегой в голосе, протянул тощий старик. – Если быть предельно откровенным, хотя ты этого и не заслуживаешь, мне уже наскучило твое общество. Оно мне наскучило с самого начала, как только ты вошел в лес. Теперь же, ты меня даже раздражаешь своим упрямством. Я ведь все равно добьюсь своего. На моей стороне, как время, так и возможность манипулировать тобой, – после этих слов змея издала легкое шипение.

– А ты прими меня как гостя, напои, накорми, а потом и задавай вопросы, – ответил Марк, пытаясь сесть прямо.

– Не умеешь ты так, мы уже пробовали. Попытался разорвать Лаю, на меня бросался. Нет, ты слишком буйный для таких методов. Кто тебя послал?

– Сам решил тебя найти, – коротко ответил Марк. В то же мгновение змея одним рывком впилась в его шею.

– Я не знаю, сколько еще выдержит твое бренное тело, но вот яда у Лаи, хватит на дюжину, а то и две, таких как ты лгунов. Ты себя кем возомнил? – уже повышая тон, сорвался старик. Боль пронизывающая каждый участок тела, вновь скрутила Марка. Судороги, сменяемые полным расслаблением и вновь накатывающей агонией, уже порядком вымотали пленника.

– Ладно, я тебе помогу. Я знаю, что ты пришел за мной, я знаю, кто тебя послал, я знаю, чем они тебя принудили это сделать, ответь мне на главный вопрос: почему ты за них готов умереть, причем не самой приятной смертью? – старик склонился над ним и попытался заглянуть Марку в глаза. Как только их лица оказались совсем рядом, парень одним движением шеи, которою до сих пор наполняла ядом Лая, дернулся в сторону старика, попав своим лбом точно между его глаз. Змея еще крепче впилась в шею, усиливая хватку. Дергаясь из стороны в сторону, Марк пытался скинуть ее, пока судороги не одержали верх.

– Ты даже не глупый, ты просто взбесившаяся псина, – стоя, над по-прежнему связанным Марком, сделал вывод старик, – я тебя не оставил в яме, лишь потому, что почувствовал запах одного человека, теперь мне это неинтересно, – равнодушным тоном, доносил до Марка свои мотивы старик, вытаскивая его за ноги из лачуги. – Ты прошел дальше остальных, вот я и подумал, что ты был ему близок, а оказывается, что нет. Ты взбесившаяся собака. Тебя бы даже в собственной стае разорвали, так что я поступаю правильно, как ни посмотри на это.

– О ком ты говоришь? – частично онемевшим ртом, промямлил Марк, пытаясь сфокусировать свой затуманенный взгляд на старике.

– Отто. – Вилоу украдкой взглянул на его реакцию. Марк выдернул ногу из костлявых пальцев старика и, откатившись в сторону, без особых проблем встал на ноги. Глядя на высохшего болотного жителя, бывший пленник скинул связывающие ему руки лианы и направился в лачугу. Вилоу последовал за ним.

– Верховный суд, из-за лесорубов, по причине отсутствия происхождения.

– Я это уже понял, почему ты пахнешь как он?

– Он заменил мне отца. Откуда ты его знаешь? – сосредоточившись, спросил Марк.

– Мы с ним очень похожи, – Марк, внимательно слушая, отпихнул ногой подползающую к нему Лаю, чтобы та, не отвлекала, – мы с ним одного поля ягоды, если позволишь так выразиться, – после чего Вилоу выставил свою ногу змее, по которой она и вернулась на привычную для ее змеиной шкуры, шею.

– Я знаю двоих. Один из них мертв, – отчитался Марк.

– То, что ты не самый умный, можно объяснить возрастом, сколько тебе? Годов тридцать? Чуть больше?

– Чуть меньше, – отрезал Марк. – Ты ведь не лесорубов здесь гоняешь, ты здесь от кого-то прячешься. Иначе нет причин жить на болоте со змеей в обнимку.

– В эти прятки играют все нам подобные, да и ты не исключение. Отто понимал, от того и жил на окраине, тебе как никому другому должно быть это известно. А знаешь, я начинаю сомневаться в том, что ты тот, за кого себя выдаешь, – всегда готовая Лая заглянула в самое нутро Марка, от чего тот сделал шаг назад.

– Я тебя не понимаю, старик, меня послали усмирить лесного разбойника, а вместо этого, я встретил тебя. Когда я пытался определить твое местоположение, то почувствовал Отто, а он умер, я лично его хоронил, вместе с Морисом.

– Я сам его хоронил два раза. А Морис так уже и со счета сбился, наверное. Хорошо то, что ты упомянул Мориса, разжуй это, – Вилоу протянул Марку непонятно откуда извлеченный, высохший кусочек листа. – Это оставит тебя в живых, когда ты отойдешь от меня достаточно далеко, – Марк послушно принялся разжевывать взятый из рук старика листочек.

– Осознай малец, то, что ты своей пустой головой меня ударил, могло тебя убить на месте, даже прилив сил, который ты испытал, оказавшись вблизи испарений, имело лишь временный эффект. Я могу в любой момент растворить все кости в твоем теле, Лая уже все сделала для этого. Тот яд, что сейчас с дикой скоростью носится по твоим венам, ждет момента. Ты понимаешь то, что я тебе говорю?

– Ты старик, живущий на болоте, тебя сложно понять, – чувствуя действие противоядия, продолжал жевать лист Марк.

– Я не могу поверить в то, что ты зашел так далеко.

– Серебряные нити, они всегда мне помогают найти то, что я ищу.

– Отлично, как ты обращаешься за помощью к этим серебряным линиями?

– Достаточно испытать сильный испуг, либо полностью успокоится. Они уже сами указывают мне путь. Никогда не подводили. Порою кажется, что они лучше меня знают, в чем я нуждаюсь. Мы это вместе с Отто выяснили, давным-давно.

– А ведь это неестественно. Ты искал причину их происхождения? – Вилоу, заинтересованный внезапным поворотом разговора не смог утаить своего любопытства.

– Угу, Отто назвал это проклятием, хотя я до сих пор не понимаю, почему не стоит пользоваться такими возможностями.

– Он лишь хотел уберечь тебя, от не самой приятной судьбы. Не справедливой и опасной.

– Именно поэтому он так со мной поступил? – иронично поинтересовался Марк.

– Всякий раз, когда он хоронил себя, он пытался оградить от опасности людей, к которым испытывал слабость. Вполне возможно, что этот раз был последним. Я слышал от Мориса о том, что он привязался к какому-то мелкому оборванцу, но я даже не мог подумать, что судьба так жестоко обойдется с ним, – произнес старик, с еще более пристальным вниманием рассматривая Марка, который невозмутимо продолжал жевать врученный ему лист.

– Одного поля ягода, это ты о чем говорил? – после недолгой паузы, так и не дождавшись объяснений, что же все это значит, решил переспросить Марк.

– Ты, я так понимаю, не здешний, не из этих мест, – уточнил старик, ожидая подтверждение своих слов.

– Верно, последний раз я видел свой дом еще ребенком, а потом скитался с Саранчой, а потом жил у Отто.

– Тебе знакомо имя Тин? – вложив максимальную серьезность в свой тон, спросил Вилоу.

– Да, Отто говорил о нем, но сказал очень мало.

– Так вот, по всей видимости, я должен рассказать тебе одну историю, а что делать дальше, решать тебе. В любом случае, после этого разговора, мы больше не увидимся.

Ласмир

Не было преграды, которая могла остановить Алхимика. Стремясь познать истину, он год за годом совершенствовал искусство алхимии, все дальше отплывая от берегов человечности. Так называемая некромантия, гонимая и караемая смертью у его народа, вдохновила молодого алхимика на важное решение. За всю свою жизнь, он ни разу не пожалел об этом. Изучив на практике возможности гипноза, ему не составило труда, втерся в доверие к придворным врачевателям. Год за годом, как паук, сплетая паутину своего замысла, Алхимик находился при дворе, постепенно убирая препятствия, что мешали ему получить безграничные возможности. Советники сходили с ума, призывая короля ввести смертную казнь за любой проступок. Личная охрана, становилась настолько ослабленной физически, что вес собственных доспехов, становился для них неподъемной ношей. Наследники начинали ненавидеть друг друга, ища повод к выяснениям отношений. Лишь повара, продолжали исправно делать свое дело. Не забывая приглашать алхимика, прославившегося при дворе приемником первого целителя, чтобы тот проверял еду на наличие ядов и вредных примесей. Последней каплей, в королевской чаше терпения, стала смерть его младшего сына, от руки старшего. Решение не заставило себя долго ждать. Изгнание. Военный советник, временами мучающийся из-за ранения, как и многие другие, пользовался услугами Алхимика, ставшего приемником первого целителя. Убедив пораженного горем короля, сопровождать его сына в изгнании, дабы не бросать надежду на искупление греха, он повел за собой самых недисциплинированных, но в то же время, преданных королевской крови воинов. Атакующее крыло армии, известное под именем – «Оскал смерти», снова ступило на путь войны.

Пытаясь вернуть себе, расположение отца, братоубийца принял решение: во что бы то ни стало, поставить перед королем на колени обитателей диких и непокорных земель. Военный советник, рассмотревший в изгнанном наследнике, будущего короля, дал клятву: до последней капли крови служить ему верой и преданностью. Не забыв отрекомендовать личного целителя, своими руками творившего чудеса медицины. Алхимик лишь попросил оказать ему честь и позволить, все свое свободное время, проводить в лазарете с ранеными солдатами. Каждый завоеванный участок земли, открывал новые горизонты для его исследований. На удивление быстро выздоравливающие воины, уже спустя пару дней, вновь оказывались в рядах Оскала смерти. Те изменения, что с ними происходили, были заметны лишь во время очередных сражений. Нечеловеческая мощь и внезапно появившаяся дисциплина, не оставляла врагу никаких шансов. Та ярость, с которой они желали увидеть, что находится внутри у защитников своих земель, пугала даже командующих ими капитанов. Сблизившись с изгнанником, Алхимик сообщил ему печальную весть, о том, что рана, полученная советником еще в молодости, сильнее любой медицины и оставляет крайне мало времени. Отягощенный известием о скорой кончине своего генерала, но, в то же время тронутый проявленным доверием, он отдал приказ о наступлении. Военный советник так и не смог стать свидетелем восхождения на трон, пока еще хозяина диких земель, как сам себя начинал называть прямой наследник короны, прогуливаясь по пропитанным кровью и горем полям сражений. Получив полный контроль над остатками здравого рассудка хозяина диких земель, Алхимик приступил к воплощению своей мечты. Те немногие воины, что за время всего похода, ни разу не побывали в лазарете, были отправлены с разведывательной миссией на верную смерть. Оставшись в окружении своих марионеток, он приступил к практике. Вживляя в тела покорных кукол органы различных животных, он пытался пробудить в них звериные инстинкты, что бы те, могли найти путь к существованию в симбиозе с человеческой сутью. Презирая законы природы, Алхимик стремился преодолеть барьеры человеческих возможностей. Не желанием победить смерть, а тягой к исследованиям, созданием собственной формы жизни, был так одержим, когда-то бывший милым ребенком, Алхимик. Удачные эксперименты, уже не участвовали в сражениях, а вот те, кому повезло меньше, вселяли ужас в сердца завоевываемых людей, одним лишь своим видом. Избирательная тактика нападения оставляла в живых лишь женщин, способных родить.

Укрытый огненным одеялом город, из которого когда-то изгнали наследника королевской короны, что в порыве гнева убил своего родного брата, был по колено залит кровью. Кровью людей, еще недавно не подозревавших о своей участи. Алхимик, утрачивая малые остатки человеческого облика, расчищал почву для новой расы, сочетавшей в себе все плюсы звериной и человеческой природы. Оставаясь людьми, новое поколение пользовалось гипертрофированными возможностями зверей, приобретая несвойственные обычному человеку способности. Следующим этапом Алхимика было развитие возможности взаимодействия с природными явлениями, такими как молния или солнечный свет. Возможно, будь у него больше времени, это бы могло случиться.

– Мое дело будет жить вечно, ты слишком прямолинеен, что бы это осознать. Если ты хочешь с этим покончить – убей всех эпинов. Устрой самую масштабную резню детей. Резню такой жестокости и благородства, которой еще не видел этот свет, – стоя за стальными прутьями, отделяющими искушающего Алхимика, от измотанного долгим путем до своей цели Ласмира, говорил бывший целитель, пытаясь заглянуть в самую суть освободителя. – К моему сожалению, тот путь, что ты преодолел, до встречи со мной, убил в тебе человека, оставив ненависть и желание выгнать из себя свирепого зверя, способного лишь убивать и не быть убитым. А что ты будешь делать после того как покончишь со мной? Явишься героем и идолом в сердцах уцелевших? Заведешь семью? Станешь рыбаком? Ты обречен, и в этом мы похожи. Хотя, я слишком тороплюсь, сравнивая тебя с собой, ты всего лишь, мягко говоря, никто, научившийся держать меч и все, ВСЕ! – подчеркивая категоричность слов, в первый раз, за последние годы, повысил свой тон Алхимик. – Давай уже, решайся! Оставляй меня гнить здесь, пока я не зацеплюсь за очередную тщеславную душонку или махни своим мечом так, как ты это умеешь, покончив со мной навечно.

– Твои слова, мразь, хоть и не лишены смысла, но, все равно не будут услышаны никем, кроме меня. А теперь, отойди к стене, – Алхимик, желая узнать, что же будет дальше, прижался к дальней стене. Ласмир, отворив камеру, шагнул внутрь и, заперев за собой путь к свободе, выкинул ключ к ногам стоявших, как можно дальше, соратников. – Замуровывайте весь каземат и сделайте это так хорошо, что бы никто и никогда не смог сюда добраться. – Не осмеливающиеся перечить Ласмиру, бойцы оставили их, заперев за собой огромную стальную дверь королевской темницы.

Глухая тьма, была лишена даже слабых дуновений ветра.

– У меня к тебе всего один вопрос, мразота. Почему ты называешь этих детей эпинами?

–Эпиний, меня так назвали мои родители, – ухмыльнувшись, пояснил Алхимик.

Причина жить

Монотонный звон металла, пробудил мальчика ото сна. Такого крепкого и безмятежного сна, которого он не испытывал с давних пор. Огненно-красное свечение, исходившее из камина, создавало атмосферу домашнего уюта, а главное, покоя. Спрыгнув с постели, состоящей из обточенного ствола дерева и огромной шкуры, покрытой восхитительно мягким мехом, ноги Марка, сами собой подошли к столу, который манил запахом свежего хлеба. Глухой звон, доносившийся с улицы, ухватив мальчика за любопытство, вынудил посмотреть в едва приоткрытое окно. Жующая, самый вкусный на этом свете хлеб, мордашка выглянула за пределы дома. Бородатый мужчина, весьма грубого вида, стоя у наковальни, ударами молота отправлял в затягиваемое сумерками небо, стаи красных светлячков, живущих совсем недолго. Проглотив еще кусок, Марк уложил ломти хлеба так, чтобы было сложно определить пропажу, даже знающим взглядом. Не забыв при этом, взять под рубаху еще кусок, по привычке.

– Извините, а вы не знаете где ключ? – бородатый кузнец в ответ еще плотнее свел брови, продолжая стучать по наковальне. – Понимаете, эта вещь очень важна для меня, – на мгновение, Марку показалось, что хмурое выражение лица кузнеца, сольет густые черные брови в одну, однако, он продолжал заниматься своим делом. Стараясь, не обращая внимания на мальчика, кузнец, время от времени, переворачивал раскаленную заготовку. – А это вы меня отмыли? – продолжал допытывать бородатого незнакомца, юный дознаватель. Покрасневшее лицо кузнеца, слегка потряхивалось, но все так же оставалось молчаливым. – Наверное, это все же вы заштопали и постирали мою одежду, я обязан отблагодарить вас, а вашего имени я не знаю. Как вас зовут? – скупая слеза скатилась по грубому лицу, скрывшись в густой бороде. Марк, не дождавшись ответа, отвернулся в сторону домика, из окна которого он совсем недавно выглядывал, разглядывая, до сих пор, незнакомого человека. Одноэтажное деревянное жилище, весьма приятное с виду, пускало в небо струйку дыма, выходившего из аккуратно сложенной каменной трубы.

– НИКОГДА! – кузнец схватил Марка за руку, оставив позади себя наковальню, – НИКОГДА НЕ МЕШАЙ ЧЕЛОВЕКУ СОВЕРШЕНСТВОВАТЬ ЕГО РЕМЕСЛО! – на одном дыхании, словно раскатом грома, уничтожил свое сдержанное молчание кузнец. На фоне шипения, издаваемого брошенным в воду металлом, Марк побледнел и упал без сознания.

На этот раз, первое, что увидел мальчик, было невозмутимым лицом кузнеца, глаза которого, не моргая, наблюдали за просыпающимся ребенком.

– Меня зовут Марк, – улыбаясь, произнес ребенок. Сев удобнее он протянул мужчине руку, который не вызывал в нем чувство страха.

– Ты что делал в сливной канаве?

– Меня зовут Марк! – мотнув головой в сторону протянутой, для приветствия, руки, настаивал ребенок.

– А я Отто, – ответил кузнец, выполняя требования ребенка, лицо которого засветилось восторгом. – Как ты оказался в канаве, Марк?

– Меня хотели поймать дозорные и отобрать важную моей семье вещь.

– Вот эту? – Отто показал ему ключ, на что Марк лишь кивнул. – Из какой ты семьи?

– Саранча, – с нотками гордости, произнес мальчуган, на что Отто ничего не ответив, лишь встал и, положив за пазуху ключ, уселся за стол, на котором в прошлый раз был только хлеб, а теперь еще и слегка дымящийся картофель.

– Тебе есть куда идти? – жуя, спросил Отто.

– Если, вы вернете мне ключ, то да.

– Перед тем как получить его обратно, ты должен возместить мне потраченное время и силы, что я потерял вычюхивая тебя.

– Что мне нужно сделать, что бы вернуть долг? – серьезным тоном спросил малыш.

– Проведешь здесь год, помогая мне, а потом я сам отведу тебя к твоим братьям.

– У меня нет столько времени, верните мне ключ, я его передам, а потом вернусь и отслужу вам год, честное слово, Отто. – Марк даже ну думал обманывать, от того глаза его служили более серьезным гарантом, чем слова.

– Нет, – продолжая жевать, ответил кузнец.

– Тогда давайте так, вы передадите его одному человеку сами, а я проведу у вас в служении год, даже больше, если вам этого захочется.

– Как у тебя язык поворачивается, эту одноглазую тварь называть – человеком?

– Откуда вы знаете? – искренне удивился мальчик, округлив глаза.

– Только у него хватит подлости, руками беспризорников, решать свои проблемы, – одним разом проглотив остатки, кузнец вышел на улицу. Марк, оставаясь сидеть на шкуре, когда то огромного зверя, не знал что делать дальше.

–Марк! – донеслось со двора дома. Мальчик тут же вскочил и выбежал на зов кузнеца.

– Если захочешь остаться, я не буду возражать, – надевая свой рабочий фартук, произнес Отто, – но, если все же решишь уйти, знай. Одноглазый мертв, как и вся его банда. Вы наделали много шума, теперь за Саранчой идет охота. А за одного из вас, назначили солидную награду, – абсолютно невозмутимо произнося это, кузнец подошел вплотную к Марку, – сперва, я подумал, что это за тебя дают деньги. Но, по описанию ты не подходишь, у тебя на лице нет ни одного шрама, – Марк смотрел в глаза кузнеца, оглушенный услышанным, – я уже подумывал подогнать тебя под описание и обеспечить себе безбедное существование на старость, – едва заметную улыбку, сменило серьезное выражение лица. Глухие металлические звоны не оставили Марку возможность уточнить, шутит ли он.

***

Выполнив всю работу по дому, Марк любил наблюдать за работающим кузнецом. Сосредоточенность, с которой он ковал железо, была оправдана отношением. Вернее будет сказать – любовью к своему ремеслу. Ни одна искра не достигала густой бороды Отто, они как дрессированные огибали его лицо, постепенно сливаясь с бесконечным небом. Отто ни единожды предлагал Марку молот, с которого когда-то и сам начинал, но, это была явно не его стихия. А вот выйти из леса, так в этом, Отто, который знал окрестности лучше местных зверей, уступал мальчишке. Даже поиск трав и нужных деревьев, давался Марку намного проще. Серебряные линии его не подводили, чего не мог не заметить Отто. Прошло пару лет, прежде чем кузнец решился заговорить об этом.

– Марк, как тебе удается так легко ориентироваться в лесу? – после долгого молчания, задал вопрос кузнец, рассматривая ребенка, сидевшего напротив него. Прекратив, вырезать на деревянном столе узор, высочайшей утонченности и неповторимой грации, он поднял голову, одаренную широкой улыбкой.

– Мне помогают, – улыбаясь, произнес Марк.

– Ты ведь родом не из Ласмира, – не отрывая от него взгляда, уточнил Отто.

– Нет, я не помню где мой дом, я даже не помню того, как оказался в порту.

– А что ты помнишь? – Отто протянул к нему руку и осторожно взял нож, который совсем недавно сам выковал для него. Марк послушно его отдал и попытался вспомнить.

– Я помню, что был сильный ливень. Отец повел меня в лес, потом я заблудился, потом вышел на большого человека, потом… – Отто вежливо перебил его, однако, еле уловимое волнение в его голосе выдавало его обеспокоенность.

– Как его звали?

– Я не знаю, он был ростом примерно с тебя, на нем был капюшон, я даже не видел его лица.

– Как выглядела его одежда?

– Плащ с капюшоном, – коротко ответил парень, почувствовав волнение своего наставника.

– Потом что было? – холодно спросил Отто, чье лицо приобрело такое же выражение, с которым он ковал железо.

– Потом был трюм корабля, но, я плохо помню, как в тумане, со мной были еще дети, потом помню, был сильный шторм, помню порт и шрамированного, который за меня заступался, а дальше голод, да воровство, – улыбнувшись тому, что это воспоминания из прошлого, которое не повториться, подытожил мальчишка.

Отто встал из-за стола и, отдав Марку нож, велел ложиться спать, а сам, накинув дождевик, ушел, не добавив ни слова. Парень послушно улегся на лежанку, сделанную из части, так понравившегося ему меха и, слушая ритм дождя, крепко заснул под крышей нового дома.

-Ты еще этого змеевода приплети сюда, скажи, что Тин лично его ищет, пускай понервничает.

– Морис, это не шутки.

Голоса, наполнившие дом кузнеца, разбудили Марка. Он поднялся и первым делом принялся раздувать угли, накидав поверх них соломы и сухой коры.

– Как выглядят эти твои линии? – не здороваясь, обратился к Марку гость, усевшись за стол.

– Просто линии, плавные, как на коре, – Марк, для примера, показал внешнюю сторону куска коры, после чего кинул его в разгорающийся камин.

– Не отнимай мое время, сопляк! – с явным возбуждением в голосе, потребовал гость.

– Они светятся серебряным светом, для того что бы они появились, мне нужно либо сильно испугаться, либо полностью успокоится.

– Это все? – несмотря на ребенка, уточнил гость.

– Нет, еще вы невоспитанный человек.

– Спасибо конечно, за теплые слова, но, если ты еще раз в таком тоне попытаешься заговорить со мной, я тебя щенка, в ведре утоплю, – Марк посмотрел на Отто, который приставил палец к губам, намекая быть осторожным.

– Может быть ему необходим стресс? – заметив жест кузнеца, предложил гость.

– Хватит с него стрессов, Морис, выполни мою просьбу, – глядя в глаза ребенка, спокойно произнес кузнец.

– А чем я занимаюсь? Тем более, я не так часто бываю среди людей, что бы отказывать себе в подобном. – Тон Мориса, стал более мягким. – Когда ты был еще меньше, чем сейчас, как ты вышел из леса? Линии?

– Нет, я просто шел, не думая, ноги сами вели меня.

– Дело все в том, Марк, что помимо линий, этих самых серебряных, у тебя есть еще что-то, что ты он нас скрываешь, – Морис даже не пытался быть тактичным. – Если, в ближайшее время я не узнаю что это, даже бородатый человек за моей спиной, не в силах будет защитить тебя.

– А на что это может быть похоже? – Марк пытался понять чего именно от него хотят.

– Думай, малой, думай! – Морис откинулся на спинку деревянного стула, скрестив руки на своей груди.

– А знаешь, Морис, плевал я на тебя, – в т же мгновение, Марк сунул руку в полыхающий камин.

–Ты еще этого змеевода приплети сюда, скажи, что Тин лично его ищет, пускай понервничает.

– Морис, это не шутки.

Марк стоял у стола, рассматривая начатый, но, не законченный вчера узор.

– Ну что? Теперь понял, малой? – поинтересовался Морис, усевшись за стол.

– Не совсем, – растерянно произнес Марк, переведя взгляд на руку, еще пару мгновений тому назад объятую огнем.

– Интуиция, очень сильная интуиция. Именно она определила, что это иллюзия. Именно она вывела тебя из леса, именно она служит движущей силой твоим линиям. Ты не заметил разницу в узоре на столе, а вот она заметила, она и сунула твою руку в камин, она и сейчас замечает то, что Отто, надевал дождевик другого оттенка.

–Ты еще этого змеевода приплети сюда, скажи, что Тин лично его ищет, пускай понервничает.

– Морис, это не шутки, он может сойти с ума.

– Нет Отто, интуиция мне не позволит, – произнес Марк, встречая их у самого порога.

– Вот видишь старина, она его даже разбудила. Всего с трех раз, а ты говоришь, я не занимаюсь собой, – ожидая оправдательных извинений, Морис похлопал по плечу кузнеца. Отто, молча признав свою ошибку, пригласил гостя за стол.

– То, что Тин там задумал, так это и обломает ему рога, а вот то, что он перестает соблюдать уговор, это уже общая проблема, – Морис еще раз взглянул на Марка и добавил, – Если ты будешь угрожать жизни кого-то из нас, у меня рука не дрогнет. – После чего, тут же перевел взгляд на Отто. – Значит так, помнишь тот корабль, что дрейфовал вдали от берега? А ведь он все еще там, – многозначительно нахмурив брови и больше не говоря ни слова, он покинул дом. Отто проводил Мориса до самой двери, наблюдая за тем, как гость удаляется, скрываясь в пелене тумана.

– Кто этот Морис? – спустя некоторое время, поинтересовался Марк.

– Это мой друг. Некоторые называют его Душеедом. Мало кто после встречи с ним, остается в здравом рассудке, – пытаясь укрыть горечь в своем голосе, ответил кузнец Отто.

С тех самых пор многое изменилось в жизни Марка. Взрослея и работая над развитием своих способностей, ему все чаще приходилось бывать в лесу, слушаясь запрета кузнеца – не приближаться к Ласмиру.

– Пойми, Марк. Не у всех есть то, что есть у нас, и далеко не всякий развивает то, что имеет. Я бы жил в Ласмире, будь у меня хоть шанс ужиться с людьми. Именно по этой причине, мы обязаны ограждать себя от общества, в противном случае, от нас только беды.

– Вот который раз я это слышу и все равно не могу понять. Какие беды могут идти от бородатого кузнеца? – уже не задирая вверх головы, как раньше, спросил Марк.

– Десять лет назад, думая о том же, я вытащил тебя из канавы, почти бездыханного и воняющего нечистотами. Теперь же, я думаю, что тебя нужно увести отсюда подальше, дабы не потянуло в город. Ты даже не понимаешь, каких бед можешь натворить, если рядом окажутся не самые благородные люди. Мне осталось недолго и нужно размышлять о вечном, а вместо этого я думаю о том: что произойдет с тобой, куда тебя заведет твое чутье, каких ты людей встретишь, чем это закончится? – Отто тяжело выдохнул и жестом руки позвал за собой Марка, выходя из дома.

– Морис, так же как и я, обязан ограждать себя. Мы с ним чужие в этом мире, нас здесь не должно быть, а между тем, мы существуем и превосходим большинство людей в своих начинаниях. Не найди он себя в медитации, одна лишь судьба знает, что могло бы произойти с городом. Не открой я для себя огонь и метал, многие бы дети остались без своих родителей. Не мне тебе рассказывать о том, как это нелегко, остаться один на один с этим миром, – Марк всегда внимательно слушал Отто, не осмеливаясь его перебивать. – Прими одну простую истину, то, что ты отличаешься от большинства людей, это твое проклятие, а не дар. Если люди прознают об этом, они либо попытаются подчинить тебя, либо попытаются приклониться. Оба этих варианта заканчиваются пролитой кровью невиновных. Тот, кого ты встретил, будучи еще совсем юным, один из нас. Его имя Тин. Ему позволили покинуть эти земли, взяв с него обещание того, что он никогда сюда не вернется. Видимо мы ошиблись, поверив ему. Теперь он представляет опасность и когда он снова здесь появится, ничего хорошо с собой не принесет. Марк, мальчик мой, – Отто крепко взял его за плечи, – пообещай мне, что ты проживешь жизнь честного человека, принося в этом мир лишь справедливость и процветание. – Марк, кивнув головой, ответил: – Обещаю.

На следующее утро, кузнец не проснулся. Его бездыханное тело было похоронено вблизи кузницы вместе с молотом. Ни слова не произнесший Марк, послушно выполнял указания Мориса. Дом, со всем содержимым, был сожжен. Собрав личные вещи, Марк шел за Морисом.

– Что он тебе сказал? – не оборачиваясь, спросил друг кузнеца.

– Рассказал о Тине, взял с меня обещание, – поникшим голосом, ответил Марк.

– Значит так, тот ключ, что он нашел у тебя при первой вашей встрече, у меня. Если ты найдешь замок, который он способен открыть, я верну его тебе. По поводу Тина, – Морис обернулся к Марку, – когда он появится, а он обязательно появится, ты должен найти меня. Тот маяк, что стоит у моря, мой дом. Без нужды – не беспокой. Все остальное тебе подскажут линии. Если узнаю о том, что ты используешь свои способности в корыстных целях, то заставлю задушиться собственными руками. Не забывай обещание, данное наставнику. Пока я жив, я буду следить за его исполнением, – после этих слов, Морис свернул в лесную чащу, где и вышел из поля зрения Марка. Нет, это была не очередная иллюзия, кровь, стекающая по пальцам на землю, подтверждала это. Образовавшаяся пустота внутри Марка, призывала покончить с собой, остановив этот кошмар, преследующий его с самого детства, боль потери близкого человека не то чувство, к которому можно привыкнуть. Обещание, данное кузнецу, оставалось единственной причиной жить.

Искупление

Отто, хоть и был самым близким Марку человеком, но, он был в первую очередь – человеком; а человеку свойственно ошибаться. Может быть, именно в этом случае, он и был неправ? Как он мог себе позволить, оставаться вне проблемы, владея такой силой? Зная о том, что Ласмир нуждается в помощи, предпочел не вмешиваться, опасаясь сделать хуже. Да куда еще хуже? Кругом нищета. Жизнь человека лишена всякой ценности. Разве это правильно, оставаться в стороне и не вмешиваться? В конце концов, по отношению к слабым. К тем самым, на фоне которых, родившийся под нужной звездой и от правильных родителей ребенок, важнее десятка непородистых щенков. Почему, всё та же слепая вера, сильнее колючей справедливости? – размышлял Марк, следуя за серебряными линиями, ведущими его по катакомбам Ласмира. Построенные когда-то для обороны города, они так и не сыграли свою роль. За многие сотни лет, ими не воспользовались даже сами Военные, предпочтя просто забыть про их существование. Откуда про них знал Вилоу? Не ясно, но, он не обманул. Тот разговор, что состоялся у Марка на болоте, открыл глаза на многие вещи. С этим не могли справиться годы, проведенные в попытках, научиться честной жизни. Стараясь найти работу в Ласмире, он был готов, как на самый грязный, так и на самый тяжелый труд, пытаясь сдерживать обещание, данное кузнецу. На деле же, выходило так, что находил он лишь неоплачиваемый. Без документов ничего другого ожидать и не следовало. Любой мог закрыть перед его носом дверь, пригрозив позвать Дозор. Если давали кусок хлеба, то день проходил не зря. Это было скорее исключением из правила, чем нормой. Так, оказавшись снова в порту, он и попал в лапы к Дозорным, проводившим очередной рейд, ради выслуги перед начальством. Верховный суд предложил ему сделку: документы, в обмен на оказание услуги по очистки леса от бандитов. Это должно было служить доказательством его верности городу. Но все пошло не так, как было задумано. А может и наоборот, все случилось именно так, как и должно было произойти.

На прогнившую от старости дверь, достаточно было слегка надавить, и она тут же, осыпалась к ногам Марка. Поднявшись по тесной винтовой лестнице, он уперся в каменную кладку. Начиная выталкивать камни с самого верха, Марк продавил себе вход в покои Филиана. Большая комната, переполненная тусклым блеском золотых вещей, подчеркивала статус хозяина этой обители. То, что искал Марк, находилось на самом видном месте. Над изголовьем кровати, в блестящей ярче всего остального раме, хранилась история Ласмира. Потрепанный временем пергамент, должен был подтвердить или опровергнуть слова сказанные стариком с болота.

– Даже не буду спрашивать, кто ты такой и уж тем более, зачем ты сюда пришел, – незнакомый, но, довольно-таки приятный голос, заставил Марка обернуться. – Страшный грех, воровать то, что принадлежит церкви, какие бы ты цели не преследовал.

– Я еще ничего не взял, – попытался парировать Марк, не сильно размышляя над стратегией дальнейшей полемики.

– Вот и не соверши ошибку, а просто уходи туда, откуда пришел, – умиротворяющим тоном произнес говоривший с ним священник, указывая в сторону недавно появившегося хода.

– Мне некуда идти, поэтому я возьму то зачем пришел, – произнося это, Марк запрыгнул на кровать и вплотную подошел к пергаменту. – А вы, весьма небедный человек, пастырь, – в ответ на это, Филиан лишь взглядом обвел свои покои и не спеша направился в сторону незваного гостя.

– Все это золото, есть зло; и чем больше этого зла я могу контролировать, тем меньше оно приносит вреда моим последователем. А вот летопись, я бы не советовал трогать, так как в то же самое мгновение, как ты к ней прикоснешься, прозвенит колокол и моя личная охрана будет здесь, а они не такие вежливые, как я, – услышав это, Марк глубоко вздохнул и, отвернувшись от пергамента, спрыгнул с кровати.

– Где оригинал?

– А ты не просто вор, ты чей-то вор. Кого-то просветленного, но не очень смелого, что бы рисковать своим здоровьем. По всей видимости, ты сам не понимаешь истинную цель своего визита.

– О чем это вы?

– Об укусах на твоей шеи. Зря ты оставил его в живых. Грядут перемены и нужно делать выбор, на чьей ты стороне, а вместо осознанного решения, я вижу только смятение в твоих глазах, – слова Филиана, весьма точно описали внутреннее состояние Марка. – Видишь ли, любезный, – глава Искупления уселся в кресло, без всякой скромности украшенное драгоценными камнями, – я и представить не могу, на что способно коварство человека, долгое время прожившего в окружении змей и лягушек. Зато, я точно знаю, как выглядит обманутый человек, которого пустили по ложному следу, якобы для свершения высшей справедливости, – Филиан указал легким движение головы в сторону. Марк, переведя взгляд, наткнулся на свое отражение в огромном зеркале. – Посмотри на себя, вместо того, что бы поддерживать величие Ласмира, служа благам общества, ты пытаешься присвоить себе священную реликвию, передающуюся от поколения к поколению, на протяжении веков.