Оглавление
Томаш Масарик. Мировая революция. Воспоминания
Предисловие
I. Завет Коменского (Прага, 1914, август – декабрь)
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
II. Roma Aeterna (Рим, декабрь 1914 – январь 1915)
11
12
13
14
III. На родине Руссо (Женева, январь – сентябрь 1915)
15
16
17
18
19
20
21
22
IV. На западе (Париж и Лондон: сентябрь 1915 – май 1917 г.)
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
V. Панславизм и наша революционная армия (Петроград – Москва – Киев – Владивосток. Май 1917 – апрель 1918 гг.)
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
VI. На Дальнем Востоке (Токио. 6–20 апреля 1918 года)
62
VII. Американская демократия: finis Austriae (Вашингтон: 29 апреля – 20 ноября 1918 г.)
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
VIII. Мировая революция и Германия (из Вашингтона в Прагу через Лондон. Париж, Падую. 20 ноября – 21 декабря 1918 г.)
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
IX. Возникновение нашей республики
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
X. Демократия и гуманизм
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
Отрывок из книги
Масарик Томаш Гарриг (1850–1937)
Буду говорить лишь об основном. В то время было столько работы, что я не мог писать подробного дневника: я делал лишь краткие заметки, в большинстве случаев занося лишь пароли и имена. Делалось это также из опасения, что записи могут попасть во враждебные руки. Я должен был быть всегда готов к тому, что мои записки пропадут (была сделана попытка их выкрасть), и потому я не имел права компрометировать лиц, с которыми встречался. По этой причине теперь даже мне самому мои личные записи не всегда ясны, многие детали должны были выпасть. Мои записи в России, а также и документы, несмотря на то, что были спрятаны, были потом разысканы и забраны властями (?).
.....
Кажется, в мае 1914 г. «Новое Время» напечатало статью о неподготовленности России к войне, в том же духе, как говорил с нашими Сазонов. Чешская пресса обратила на это внимание, но скоро все об этом забыли и ожидали чудесной и скорой победы России. К оправданию наших оптимистов, нужно указать на подобных же оптимистов и у союзников.
Я хорошо понимал, что наше общество было в восторге от официальных заявлений России; в них говорилось о славянах и о братстве, а нашему общественному мнению, не воспитанному ни для реальной, ни для мировой политики (благодаря войне и для нас она настала) этого было вполне достаточно. Я внимательно читал все эти заявления. В русском манифесте о войне (2 августа) говорится о славянах, родственных по крови и вере. Славянами и братьями для официальной России уже давно были балканские православные славяне. Царь (9 августа) снова говорит членам Думы о единоверных братьях, а потому дальнейшая фраза «полное и нераздельное единение славян с Россией» не была для меня точной и ясной программой, не говоря уже о том, можно ли так тесно слить с Россией поляков, болгар, сербов, хорватов, словинцев и нас. На военном торжестве в Москве (18 августа) представитель дворянства назвал войну защитой славянства против пангерманизма, а царь на это ответил, что дело идет о защите России и славянства, не упомянув в этом случае о вере; но это само собой подразумевалось.
.....
