Читать книгу Из рода Мартинес. Фрэнсис. # 1 - Ульяна Лебеда - Страница 1

Я плохо помню те времена, когда город Упадка ещё держался на плаву. Когда ещё только начинал набирать обороты процесс разрушения, чтобы к настоящему времени превратиться в то, что теперь и городом то назвать сложно.

Раньше здесь все было иначе, ещё до того, как появились Колонисты и родилась я

Возможно, Велма помнит больше, по нашим подсчётам ей уже исполнилось не меньше двадцати четырех. Но сестра не спешит делиться своими знаниями, хотя я допускаю, что помнит она не так и много.

А ещё я понятия не имею, где она живет. Велма не позволяет ходить на западную сторону города и гонит прочь, едва я приближаюсь на опасное расстояние от того места, где обитает сестра.

Так было не всегда. В далёком уже прошлом, мы жили вместе, все под одной крышей разрушенного дома, с остатками полустертой вывески, где ещё можно было различить надпись "С…ар…ет"

И город Упадка в те времена был намного милосерднее; пищи хватало с лихвой и одежды не были такими выцветшими и истлевшими.

Тогда ещё была жива мама. Она часто пела и каждый вечер заботливо поправляла одеяла нам с Велмой, целовала щеки. Но мамы давно нет, а песни ее до сих пор звучат в моей голове. Так жаль, что черты лица почти стёрлись из памяти и выцвели, так же, как и многое другое.

Иногда мне кажется, что я слышу голоса, нежный смех женщин. Тогда я закрываю глаза и представляю, как длинные пряди волос щекочут мое лицо, когда черноглазые красавицы склоняются надо мной, лежащей в колыбели.

Не уверена, что это настоящие воспоминания, вполне вероятно я просто их выдумала.

Но то, что случилось потом, очень даже реально. В город вошли Колонисты. Словно безумные боги, огромные и шумные, вступили на территорию Упадка и принесли с собой хаос и смерть. Оставив после себя тошнотворный запах горелого мяса и горы трупов.

С тех пор крики умирающих и невыносимая сладковатая вонь преследуют меня неотрывно- день за днём.

В тот год мне едва исполнилось четыре. Велме- десять. Год, когда мы остались одни. Две девочки в огромном городе. Напуганные и беззащитные.

За тринадцать прошедших лет я много раз видела людей, но лишь единожды настолько близко, что шрамы украсившие мою спину после этой встречи, навсегда отбили охоту пытаться подходить к ним, ближе чем следовало.

Именно тогда я и узнала, кто мы такие на самом деле и отчего внешность сынов Баргура настолько отлична от нашей, дочерей Маргарет.

Я— Фрэнсис Мартинес, потомок проклятого рода. Мои волосы белы как снег, а глаза чернее преисподней. Я не имею права поднимать взгляд, чтобы видеть лица сынов и дочерей Седвика. Мои волосы, должны быть всегда тщательно спрятаны под платок, дабы не осквернять своим видом взоров окружающих. Мое право- молчать, тупо уставившись в землю под ногами. Так, словно я лишена голоса, зрения и слуха.

Но в семилетнем возрасте ещё плохо воспринимаешь мрачную действительность и потому однажды наивно выбежав навстречу пятерым, пересекающим площадь, женщинам, беженкам с земель, куда вступили Колонисты, приветливо улыбнулась.

Чем всё закончилось?

Я получила семь плетей и бесконечное количество проклятий.

Сцепив зубы, чтобы не выпустить наружу стоны и тем самым доставить удовольствие потомкам Баргура, чьи разъярённые выкрики сыпались на меня сверху и били ничуть не хуже плетей – Прикрой свои космы, мерзкая ведьма! И не смей пучить дьявольские бельма на дочерей человеческих! Проклятая! Проклятая!

Распластавшись в дорожной пыли и корчась от сыплющихся ударов, я смотрела лишь в одно место, в глаза Велмы, с бесстрастным лицом, наблюдавшей за расправой, из узкого оконца подвала, куда она успела шмыгнуть и спрятаться.

Когда меня наконец оставили в покое, бросив прямо посреди заваленного мусором переулка, избитую и окровавленную, не в состоянии самостоятельно встать и отползти с дороги, и лишь время от времени ёжившуюся от пронизывающей тело боли, я так и пролежала там до самых сумерек.

А когда солнце начало клониться к закату, лишь тогда сестра, решив что с меня хватит и я уже достаточно наказана, помогла мне добраться до спасительной темноты убежища в подвале.

Измучено рухнув на старый, изъеденный временем, продавленный тюфяк, я тихо застонала. Но Велма, даже тогда не сделав не единой попытки, проявить сочувствие, назидательно отчеканила – Надеюсь ты усвоила урок? Считай, тебе повезло- ты осталась жива. Но я не уверена, что глупышка Фрэн неожиданно поумнеет настолько, что я смогу спокойно спать, не опасаясь за собственную жизнь. Рано или поздно ты попадешь в нехорошую историю, а я вовсе не желаю стать жертвой по твоей милости. Рисковать мне не хочется, и потому я уйду. Первое время ты можешь рассчитывать на какую-либо помощь с моей стороны, но дальше дело лишь за тобой. Либо прекращаешь быть идиоткой и прислушиваешься к голосу разума, либо погибнешь. Сыновья Баргура раздавят тебя без всякого сожаления, словно крысу. Так случилось со всеми женщинами рода Мартинес, со всеми, кто не был достаточно осторожен. Сейчас остались только мы- ты и я. Но если тебе не хватит мозгов, чтобы принять истину, то пеняй на себя. Я не стану вмешиваться и вытаскивать из беды, в которую ты обязательно вляпаешься.

А так как я предпочла промолчать, переваривая услышанное и страшась перемен, что пророчила сестра, она продолжила – Маргарет. Вот причина всех бед обрушившихся на наш род. Она и её мерзкий любовник- Седрик Самиар Баргур, которого она и уничтожила. Его и всех остальных. Предала, тем самым в дальнейшем обрекая свой род на погибель. Запомни раз и навсегда; Не смотреть. Не говорить. Не приближаться. И ненавидеть в ответ. Печать, что лежит на челе дочери Мартинес проклята, но нам приходится нести её, несмотря ни на что.

Поморщившись от нестерпимой боли, ятогда шепнула – А Маргарет Мартинес? Что случилось с ней?

– Колонисты обманули ее, не предоставили защиты, как обещали. А поселенцы сожгли предательницу, бросили заживо в костер, словно бешеную собаку. Не забывай об это Френсис. Особенно в те минуты, когда тебе вновь захочется привлечь внимание потомков Седрика Баргура.

Из тягостных воспоминаний меня вырвал грохот, раздавшийся со стороны площади Трёх Столбов.

На пару секунд растерянно замерев, я осторожно приблизилась к проёму подвального оконца, и как раз вовремя, чтобы заметить клубы черного дыма, поднимающегося над развалинами.

И тут снова бабахнуло и к начавшей было рассеиваться черноте, прибавилась новая порция. Сгорая от страха и любопытства я, не думая о последствиях, торопливо вскарабкалась по шатким ступеням ведущим к выходу, где и натолкнулась на раздражённую Вендил, которая тут же зашипела – Брысь! Исчезни. Немедленно! Возвращайся обратно. И даже не думай высовываться.

Не обращая внимания на ее угрозы, я словно завороженная, наблюдала за все возрастающим черным грибом, за это время разросшемся в объеме раза в три – Что происходит, Вел?

Сестра нахмурилась и констатировала – Колонисты убивают сыновей Баргура. Или наоборот, хотя вряд ли. В любом случае нам нет до этого дела. И то и другое лишь во благо А теперь проваливай, Фрэнсис. И сиди тихо, как мышка в норке!

Не желая злить и без того находящуюся на пределе Велму, я развернулась и спустилась вниз. Обратно в спасительную темноту убежища. Но и отсюда мне было прекрасно слышно все, что происходило за стенами подвала.

Крики, вопли раненых и оглушительный грохот. Вся эта какафония продолжалась вплоть до самого рассвета, не давая и глаз сомкнуть. И лишь, когда взошло солнце, все стихло словно по мановению волшебной палочки. Жуткая завеса рассеялась и установилась мертвая тишина.

Не решаясь высунуть и носа, я до самого полудня просидела в промозглом подвальном закутке, скрючившись у крошечного окна. Готовая при любом подозрительном шорохе обратиться в бегство, скатившись по полу-сгнившим ступеням, ещё ниже, во тьму катакомб.

Наконец, собрав остатки храбрости, но не желая рисковать больше, чем следует и поспешно упрятав непослушные пряди под платок, я нерешительно шагнула в сторону выхода.

Покружив некоторое время у ближайших развалин, я ступила на территорию площади Упадка. Но тут же об этом пожалела.

Картина, что развернулась перед моими глазами, заставила остолбенеть и замереть на месте. Чувствуя, как струйки холодного пота, устремляются по спине вниз, в ужасе огляделась.

Вся площадь, на сколько хватало глаз, было усеяна искаверканными, изломанными, сожжеными телами. Синяя форма Колонистов вперемешку с простыми холщовыми рубахами сынов Седрика.

Слой пепла густо покрывал и сами тела, плавающие в лужах загустевший крови, и все вокруг них. Глаза мертвецов недвижимые, широко распахнутые, слепо обращённые к небу, невероятно пугали.

Прежде крепкие и уверенные в собственных силах, теперь они не представляли никакой опасности. Кроме разве что трупного яда, миазмы которого скоро напитают воздух города.

Едва переводя дух, при виде жуткого зрелища, я опасливо ступила вперед, намереваясь обойти площадь. Сосредоточившись на том, куда ступаю, чтобы ненароком не вляпаться в лужу крови или не наступить на раздробленные конечности, и время от времени поднимая взгляд, я настороженно осматривалась. Но кроме меня, здесь были лишь мертвые.

Ненароком натыкаясь взглядом на лица солдат, искаженные предсмертными муками, я видела и очень молодых, едва вышедших из детского возраста. И уже достаточно старых для того, чтобы воевать. Пытаясь подавить ростки жалости и не так громко клацать зубами, я пробормотала- Жалость ни к чему, Фрэнсис, они враги. Убийцы. Их должно ненавидеть.

Но ненависть не приходила. Растерянно остановившись, не понимая что со мной происходит и одновременно страшась столь неправильных чувств, я круто развернулась и бросилась прочь.

Единственное верное решение- укрыться в доме, возможно там я мне удастся спокойно разобраться со своими ощущениями.

Не разбирая дороги и уже не смотря под ноги, я торопилась как можно быстрее покинуть территорию Трёх Столбов, и потому тут же споткнулась о ноги лежащего навзничь человека и растянулась поперек его распластанного по земле тела.

Взвизгнув от страха и мгновенно подскочив, тут же вновь упала, теперь уже зацепившись о торчащий из земли обломок копья.

Задыхаясь от ужаса и пережитого волнения, я взглянула в лицо мертвеца и тут-же обомлела. Длинные густые ресницы, лежащие веером на щеках напоминали крылья подбитой птицы, твёрдый изогнутый лук губ плотно сжат.

Осмотрев тело с ног до головы, печально констатировала; довольно молод и крепок, длинные ноги, широкие плечи. Прекрасный представитель сынов Седрика. Осторожно прикоснувшись к его запястью, с удивлением осознала, что парень ещё даже не успел остыть. Раскидав руки по разные стороны, он словно спал, утомившись на солнцепёке. Однако, перепачканная кровью одежда и торчащий из под ребер слева наконечник копья, говорили об обратном. Не желая нарушать покой погибшего оскорбительным вниманием, я все-же невольно залюбовалась совершенством его тела. Никогда раньше мне не приходилось видеть настолько близко мужчин рода Баргура.

Напоследок склонившись над бездыханным телом, я печально пробормотала – Как жаль, что такая красота жестока и способна лишь на одно-убивать. Или быть убитым.

И тут-же с визгом отпрянула, так как лежащий неожиданно выгнулся, тело его пронзили судороги и ресницы затрепетав, взметнулись вверх, явив миру молочно-белые радужки глаз. Не видящие, опаленные огнем Велнира, что извергали из своих палок Колонисты. Пару раз моргнув, раненый едва слышно прохрипел:

– Элевер, как больно…Как больно, Элевер баррен…

Испуганно прижав ладонь к губам, инстинктивно сдерживая себя от повторного вскрика, стараясь не шуметь, я отползла подальше и замерла.

Сын Седрика не осознавая ни моего присутствия, ни того жив ли он сам, со всхлипом тяжело выдохнул, отчего на губах его тут-же вздулись весьма нехорошие розовые пузыри, и вновь впал в беспамятство.

Просидев неподвижно ещё некоторое время и убедившись, что умирающий больше не собирается подавать признаков жизни, я поднялась на ноги и покачав головой, буркнула – Ты всё равно не жилец. К утру пробитое лёгкое сдуется и ты присоединишься к остальным.

И резко повернувшись спиной к Баргуру, торопливо зашагала прочь. Но отдалившись всего на пару-тройку шагов, застыла на месте. Он ведь ещё жив! Один среди нескольких сотен мертвецов.

И что ты собираешься делать, Фрэнсис? Не думаешь ли ты помочь ему? Это был бы самый глупый поступок в твоей и без того, жалкой жизни. Глупее даже, чем предыдущий! Разве мало того, что спина твоя изрезана шрамами, до сих пор беспокоящими тебя по ночам?

Этот человек один из тех, кто не задумываясь убьет тебя просто за то, что ты существуешь, дочь Мартинес.

Ну уж нет, пусть всё остаётся как есть. Он всё равно умрет, какая разница чуть раньше или чуть позже. А я не собираюсь помогать ему ни в одном ни в другом. Жить или умереть несчастному решать богам, а не мне.