Читать книгу Алмазное сердце - Ваален Шаах - Страница 1

Пролог

Бумажные фонари разгоняли тьму, которой ночь окутала ониксовый зал. Полотна лёгкой жёлтой ткани, закрывавшие пролёты между колоннами, струились, переливались, вздымалась волнами, сливаясь с размеренным дыханием весеннего ветра.

Учитель сидел на коленях перед низким столиком, вмещавшим лишь крупную стеклянную пиалу, наполненную водой, над поверхностью которой недвижимо возвышался бутон чёрной розы, а по глади и в толще были разбросаны невесомые лепестки ромашки. Роза не тонула, удерживаемая силой воли мастера. Паутина теней легла на оранжевую мантию. Его глаза были закрыты, всей своей могучей фигурой он являл покой.

Выбор времени, цвета и цветов – что мастер хотел сказать этим? Каждая маленькая деталь, менявшая целостный образ ониксового зала, отражала его желание сказать мне что-то, указать на неочевидное, на то, что мне нужно было постичь самому. «Взор монаха подобен скальпелю – он рассекает покровы, окутанные иллюзией целостности, и отделяет живую плоть от пропитанной гниением», – любил повторять Такеши Канн. Иногда мне казалось, что его стремление к сложной и запутанной образность не более чем дань роли высшего настоятеля, которую он играл с упоением и мастерством, сравнимым лишь с его искусством рукопашного боя.

Я прижал кулак правой руки к ладони левой и склонился в неглубоком поклоне, выражая своё почтение сильнейшему монаху ордена.

– Учитель, вы звали меня? – он поднял на меня свои глубокие тёмные глаза, и я почувствовал беспокойство, рябь в озере его внутренней энергии. Такатен мастера Канна вторила общему волнению, ощущавшемуся в рэй-такатен последние несколько недель – душа самого космоса была неспокойна.

– Мне было видение, Генширо – тебе должно отправиться к руинам Фаэлита, города-вне-мира, ибо там ты прикоснёшься к Алмазному Сердцу.

Я застыл в великом изумлении – видения учителя никогда не лгали, впрочем, только если удавалось верно истолковать их. Но, Алмазное Сердце! Это было совершенно немыслимо!

– Мастер, я всего лишь скромный ищущий – Путь ещё не открылся мне полностью, достоин ли я?

– Твои сомнения, мальчик мой, и не только в себе, но и в моём умении толковать собственные видения, – он видел меня насквозь, – подобны розе в моей пиале – они тяжелы и неуместны, но твоя душа цепляется за них, а потому они возвышаются над водной гладью. Моя же уверенность, как лепестки ромашки – легка и естественна – мне не нужно питать её размышлениями и спорами, – он провёл ладонью над пиалой и чёрный бутон, лишившись державших его невидимых нитей, ушёл под воду. – Отпусти всё, что мешает тебе подготовиться к событию, которое грядёт – пускай сомнения и страхи скроются в прохладных водах твоего разума.

– Ценю вашу мудрость, мастер, – я снова поклонился. – Могу ли я узнать подробности предстоящего путешествия?

– В последнее время мы все чувствуем волнение в рэй-такатен. Я определил, что узел возмущения лежит в Фаэлите, куда постепенно стягиваются те, кто хочет разобраться в происходящем. Их временной базой стал Тансар, Сильнейший-из-смертных уже прибыл туда – у него есть своё виденье ситуации.

Я удивлённо поднял брови – появление Люцинтара Кадхааба говорило о серьёзности происходящего, а предвкушение знакомства с великим магом вызывало у меня восторг. Учитель покачал головой, наблюдая за тем, какой вихрь поднялся в моей такатен. Он продолжил:

– Отправляйся в Тансар, Генширо, послушай, что скажет избранник Мистарты, а там решишь – следовать ли его указаниям, или идти своим путём. Только помни – маги любят сражаться с тенями, которые сами же и порождают, они лелеют свои тайны и любят давать определения цветам, зачастую преуменьшая значение оттенков – это помогает им вовлекать простых смертных в свои игры – и тогда выкрашенное в белое Добро идёт сражаться с чернейшим из Зол. Не забывай о своей цели. Тебе суждено прикоснуться к тому, что может навсегда изменить не только наш орден, но и весь Путь.

Говоря всё это, он словно обматывал мои запястья цепями ответственности. Глубоко в душе, я надеялся, что учитель ошибается, и Алмазное Сердце не проявит себя, ибо за сотни лет существования Пути его так никто и не нашёл. Я надеялся, что это путешествие станет возможностью увидеть Луксурию, её чудеса и древние загадки, прикоснуться к мудрости ушедших, чтобы новый опыт, подобно путеводной звезде, осветил для меня Путь. И, конечно, такое легкомыслие не могло укрыться от Такеши Канна, для которого читать в душах было не сложнее, чем разглядеть камни на дне чистого пруда. Он посмотрел на меня и в этом взгляде был не столько укор, сколько отеческая забота и тревога:

– Прежде, чем ты отправишься, Генширо, я хочу дать тебе кое-что, – он снял с шеи длинные чётки из золотистого оникса и протянул их мне. – Когда будет казаться, что ты потерял себя, а Путь померк и скрылся в непроглядной тьме – вспомни про них.

Я взял чётки из его рук. Камень звеньев хранил в себе тепло, переданное ему телом мастера, но более ничего – ничего необычного – я не ощутил, прикоснувшись к ним.

– Благодарю вас, учитель, я запомню.

– Собери всё необходимое и отправляйся, когда будешь готов, – он встал и, подойдя к одной из занавесей, одёрнул её – где-то в бледно-розовой дали рождалось утро, лёгкое и безмятежное, как сама весна.

Утро Ланатис щедрой рукою разлил над горами

Травы колышутся мерно

Ветру неспешному вторя

Будет ли светел мой путь, рассвету подобно?

Покидая ониксовый зал, я старался справиться с нахлынувшими на меня мыслями и эмоциями, очистить и успокоить разум, но чёрная роза моих сомнений упрямо не желала тонуть.

Глава 1. Прибытие

Дверь, открытая мастером, вывела меня на песчаное побережье Сумеречного моря. По правую руку от меня раскинулась изменчивая водная гладь, а по левую, до самого горизонта, тянулась степь. Ветер волновал ковыль и море, не делая различия между стихией травяной и стихией водной. Огромные медлительные облака, тени которых скользили по степи, то скрывали солнце, то позволяли ему заливать всё вокруг густым полуденным светом. Серая громада города виднелась вдалеке – Тансар вгрызался в море безобразной челюстью портовых пристаней, над которыми кружили стаи чаек.

Недавний прилив заполнил углубления и рытвины в песке пляжа, оставив после себя небольшие озёра и лужи, обещавшие массу удовольствия усталым ногам. Я улыбнулся, снял сапоги, закатил штаны до колен и неспешно направился к городу.

За свою тысячелетнюю историю Тансар неоднократно возвышался и приходил в запустение – едва ли на многострадальном побережье Сумеречного моря, а то и на всей Луксурии есть селение или город, переживший столько горя. Болезни и моры, армии тьмы и дожди из горящей серы – были времена, когда город десятилетьями лежал в руинах, но продолжал упрямо восставать из пепла, словно каменный феникс. Последний «апокалипсис» закончился для Тансара всего десять лет назад и старожилов всё ещё мучают кошмары, заставляющие их просыпаться посреди ночи в холодном поту от собственного крика. Первым, что я увидел, приблизившись к городу, был некрополь – он раскинулся на левом берегу Пустынной реки лабиринтом из убогих могильных холмов и массивных каменных надгробий, некогда роскошных усыпальниц – осквернённых, разграбленных – и строгих семейных склепов с химерами. Вдали, за могильником, где вновь тянулись километры разнотравья, грядами колоссальных шпилей врезалось в небо ещё одно «кладбище». Восемьсот лет назад, когда Древний Тансар достиг пика своего развития, эльфы сделали степному городу поистине королевский подарок, вырастив за его стенами зачарованный Хрупкий лес, протянувшийся от побережья Сумеречного моря до самых гор. Когда армии тьмы в последний раз осадили город, они подожгли лес. Пропитанные магией эльфийские исполины плохо горят, и там, где от молодых деревьев остался бы только пепел, остовы этих древних растений высятся гигантскими надгробными плитами, как напоминание и укор.