Читать книгу Снежный день - Вадим Валерьевич Бескровный - Страница 1

Глава

I

: Братья Суриковы

Дома пахнет праздником, мандаринами, шоколадными конфетами и хвоей. Ёлка, невероятно большая, звездой упирается прямо в потолок. Эдик, сидя на руках у самого настоящего Деда Мороза, задирает голову и не видит вершины. Ему мешают пушистые ветки. Зато Эдик видит множество ёлочных игрушек, искрящихся в свете гирлянды. Ёлка тоже настоящая, как и Дед Мороз.

От всполохов гирлянды в комнате меняется свет: с жёлтого на зелёный, с зелёного на красный, с красного на синий. Искрит и посох Дедушки Мороза, которым он стучит о пол.

– Ну, а теперь, – приятным раскатистым басом говорит Мороз. – Сыграем в игру.

В руках у Деда Мороза неведомым образом появляется снежный шар из ваты. Он отдаёт его Ване, старшему брату Эдика, который стоит по правую руку Деда Мороза, и приговаривает считалку, пока снежный шар ходит по рукам:

– Снежный ком мы все катаем. До пяти мы все считаем. Раз, два, три, четыре, пять…

На слове «Пять» шар оказывается у Эдика в руках, и Дед Мороз заканчивает:

– …Эдичке стихи читать.

Эдик в восторге. Задолго до Нового Года он начал учить стих, выучил его назубок, и теперь получит от Дедушки Мороза самый большой подарок. Дед Мороз волшебным образом узнал, что Эдик учил стих, поэтому он и дал ему такое задание.

Мальчик собрался с мыслями, глубоко вздохнул, посмотрел на улыбающиеся лица мамы и папы, сидевших напротив, и начал с выражением декламировать стихотворение:

– Вот моя деревня;

Вот мой дом родной;

Вот качусь я в санках

По горе крутой;

Вот свернулись санки,

И я на бок – хлоп!

Кубарем лечу я

Под гору, в сугроб.

Эдик не обращает внимание на ошибку, но видит, что мама не отводит от него глаз, внутренне поддерживая и болея за сына. Она даже приподняла подбородок и как будто хочет сказать: «Ну, давай! Ты же знаешь стишок!».

Он самую малость спотыкается перед следующим четверостишьем, но продолжает:

– И друзья-мальчишки,

Стоя надо мной,

Весело хохочут

Над моей бедой.

Всё лицо и руки

Залепил мне снег…

Мне в сугробе горе,

А ребята… смеются!

Теперь он замечает свою ошибку, но не может вспомнить, как там правильно. И дальше стихотворение не может вспомнить. Эдик чувствует, что его лицо начинает гореть от волнения, но Дедушка Мороз смеётся своим густым басом из под белоснежной бороды и говорит:

– Замечательное стихотворение. Сам выучил?

Эдик, сидя у Дедушки на руках, кивает. Он не может ничего сказать, потому что застрявшее в горле четверостишье не пропускает другие слова, но Дедушка Мороз этого не замечает. Он, наклонившись, засовывает руку в красный мешок, стоящий около его ноги, что-то там ищет и достаёт из мешка огромную коробку, на которой изображён….

…луноход.

Мальчик вспоминает про свой новый луноход и просыпается. Эдик в майке и трусах лежит на втором этаже двухъярусной кровати. Снизу посапывает старший брат.

Дед Мороз подарил ему накануне классный луноход, с которым Эдик играл, пока его глаза сами не начали закрываться. Новогодняя ночь, единственная в году, когда родители не заставляют ложиться спать вообще, но к двум часам ночи Эдик, всё-таки, уснул.

Он помнил, как папа помог ему, засыпающему, забраться на второй этаж кровати, и Эдик попросил, его подать ему новый луноход. Но папа сказал, что Эдик может столкнуть луноход, и тот упадёт и разобьется. И что Эдик уже большой, чтобы спать с игрушками. И папа поставил луноход… Поставил луноход… Куда же папа поставил луноход?

Эдик сел на кровати и оглянулся. В комнате было светло настолько, насколько позволяли плотные шторы проникать дневному свету. Он потёр глаза, потянулся и громко зевнул. Майка сбилась в сторону от того, что он крутился во сне, и Эдик привычным движением поправил её.

Папа, конечно, лукавил, когда говорил, что Эдик может столкнуть луноход с кровати, бортики были достаточно высокими, но мальчик был готов согласиться с отцом по поводу того, что с игрушками спят только малыши. Ваня, например, уже очень давно не спал с игрушками. Даже с мягкими. У Эдика же был любимый, набитый ватой, медведь, которого он всегда брал с собой в кровать, обнимал его, да так и спал с ним всю ночь. Но этой ночью медведь оказался забытым и остался сидеть в углу кровати в ногах у мальчика.

Эдик, держась за бортики, поставил одну ногу на перекладину лестницы, потом поставил вторую ногу, и спустился со своего второго яруса на пол. Ни для кого в семье не было секретом, что Эдик тоже хотел спать на нижнем ярусе, который занимал брат. Но Ваня, пользуясь старшинством, отстаивал своё право на койко-место, не терпящим возражения голосом. Даже если мама просила старшего сына уступить место брату хотя бы на одну ночь, Ваня говорил, что это его кровать и на ней будет спать только он.

Но сейчас Эдика меньше всего волновала кровать с её ярусами. Ему было интересно, куда же папа убрал луноход, потому что Эдик уснул до того, как это случилось. Все свои игрушки мальчик держал в большой картонной коробке, на боку которой было написано незнакомое ему словосочетание «Не кантовать» и которая в нескольких местах, по большей части сверху, была обмотана чёрной изолентой. Но в коробке лунохода не было.

Ванины же игрушки хранились либо в шкафу на верхних полках, до которых Эдик ещё достать не мог, либо внизу за закрытыми дверцами. Игрушки на верхних полках трогать было категорически запрещено, потому что там, в основном, были коллекционные модели, стоявшие в коробочках. Игрушки с нижней полки были доступны Эдику почти всегда, но нужно было получить специальное разрешение старшего брата.

Папа мог, конечно, убрать луноход на нижние полки шкафа, и, поскольку игрушка принадлежала Эдику безраздельно, разрешения у брата можно было и не спрашивать. Но он всё равно боялся навлечь на себя братский нагоняй, а потому, прежде чем открывать дверцы, повернулся к кровати. Шторка, закрывающая брата от внешнего мира, была задёрнута. Эдик прислушался.

Он услышал, как в соседней комнате храпит дед. Услышал далёкий шум ветра на улице. Услышал, как в коридоре пробежала Томка – их кошка. Услышал тиканье часов. Он взялся за ручку дверцы. Потянул. Ещё потянул. И ещё потянул. И… дверца предательски скрипнула. Эдик выдохнул. Он готов был почувствовать обрушившийся на него праведный гнев брата, вжал голову в плечи и ещё раз развернулся, но шторка по прежнему была задёрнута и никто за ней не шевелился.

Мальчик приободрился, заглянул за дверцу, но вожделенного лунохода не нашёл. Он также аккуратно прикрыл её, и на этот раз она не издала ни звука. Вторая дверца тоже могла скрипнуть, но миссию по спасению лунохода нужно было довести до конца. К счастью для мальчика, она не стала скрипеть, но, к несчастью для него, лунохода не оказалось и за ней.

Ситуация оказалась хуже, чем предполагал Эдик. Он расстроился, и даже страх от того, что брат мог услышать, как он лазил в его полки, отошёл на задний план. Не так уж много мест в комнате, куда можно было убрать игрушку. Стоял ещё комод с выдвижными ящиками, но ни в одном из ящиков лунохода не нашлось.

По всему выходило, что папа забрал луноход с собой, в их с мамой комнату, после того, как уложил Эдика спать. А это делало миссию не невозможной. Это делало миссию невыполнимой. Придётся ждать, пока родители проснуться, а до этого скучать по вновь приобретённому луноходу.

Вообще… Эдик снова взглянул на шторку, прятавшую брата. Папа мог поставить луноход и под кровать. Там они с братом игрушки не хранили, но папе то какая разница. Эдик, не вставая с пола, на четвереньках дополз до кровати, приподнял шторку, свисавшую до пола, и чуть не вскрикнул от радости: луноход стоял под кроватью. Папа, папа! Сами же с мамой ругаются, когда они с братом игрушки с пола не убирают.

Эдик выудил свой луноход. Свой новый замечательный луноход. Это была жёлтого цвета игрушка, похожая на космический корабль, с фарами и хвостовыми крыльями. С прозрачной кабиной, в которой сидели два пилота в шлемах с надписью «СССР». На бортах игрушки было написано «Вихрь». А по центру корпуса располагалась большая белая сфера, которая сверкала всеми цветами радуги, когда луноход был включён.

Кнопка включения этой великолепной игрушки находилась внизу. После того, как Дедушка Мороз подарил Эдику игрушку, папа вставил в неё батарейки. Эдик был бесконечно счастлив, что у папы нашлись батарейки, так как в стране Деда Мороза этой радости, по всей видимости, не было.

Не страшась теперь, что он разбудит брата, Эдик включил луноход и поставил его на ковёр. Игрушка, издавая звуки «пиу-пиу» и сверкая сферой на корпусе, начала движение по полу комнаты. Эдик вспомнил, как накануне их кошка Томка забавно выгибала дугой спину и прыгала вокруг лунохода, и пожалел, что кошки нет в их комнате.

Через некоторое время мальчик счёл неудобным, что игрушка движется по хаотичной траектории. Виной всему были колёсики, расположенные прямо под светящейся сферой, которые не были закреплены на ось, а прикреплялись к двигателю и вращались куда хотели, в зависимости от неровностей ландшафта. «Надо чем-то закрепить колёса, чтобы луноход ездил ровно», – задумался Эдик над новой модификацией игрушки.

Ещё через пару минут мальчику надоел луноход, хотя он, пока ещё, об этом не догадывался. Луноход отправился к окну и застрял, уткнувшись в трубу от батареи. Эдик встал, чтобы направить его в другую сторону, но его взгляд привлекла новая коллекционная «Чайка», которую Дедушка Мороз подарил Ване за то, что тот спел песню. У Вани стояли, в коробочках, военный «УАЗ», «Нива», «Москвич» и какого-то непотребного зелёного цвета «Запорожец», но венцом коллекции была новенькая «Чайка», чёрного цвета с серебряной молнией по бокам.

Эдик подумал о том, что, в отличии от лунохода, «Чайка» точно будет ездить ровно. Ему захотелось подставить стул и хотя бы подержать коробочку с машинкой в руках.

– Даже не думай об этом, – раздался за спиной мальчика голос брата, и Эдик, вздрогнув, повернулся.

Ваня отодвинул шторку. Глаза заспанные, волосы растрёпанные, но лёгкая улыбка на лице давала Эдику понять, что брат видит его насквозь. Эдик любил брата, хотя тот часто задавался и умничал, и когда Ваня это делал, то был очень похож на кролика из мультфильма про Винни Пуха. Так, втайне от всех, думал Эдик. Брату не хватало только очков, а в остальном он был таким же тощим, высоким и считал, что всё и про всех знает.

– Я просто посмотрел, – Эдик спас нелепо уткнувшийся в батарею «пиу-пиу» луноход и пустил его в другую часть комнаты, но игрушка тут же свернула и поехала под кровать. Пришлось спасать её и оттуда.

Ваня сел на кровати и отодвинул шторку целиком.

– Ты бы не тратил батарейки, – посоветовал он брату. – Эти закончатся, а других у папы нет.

– Папа купит другие батарейки, – мальчик достал луноход из под кровати и снова попытался пустить его к двери, но луноход своевольно сворачивал в другую сторону.

– Такие батарейки даже не везде продаются, – возразил Ваня. – И вообще ты своим «пиу-пиу» весь дом перебудишь.

– Не перебужу…., – успел вставить фразу Эдик, но Ваня продолжил:

– И папа разозлится, вытащит из твоего лунохода батарейки и не будет «пиу-пиу».

Эдик, которому на самом деле надоело ползать за едущим не туда луноходом, поймал его и выключил.

– Ты чистил зубы? – спросил Ваня.

– Чистил, – отмахнулся от брата Эдик.

– Иди сюда, – позвал Ваня.

Эдик оглянулся на брата, но не пошёл.

– «Бомбибом» дам, – протянул к брату, зажатую в кулак правую руку, Ваня.

Эдик не знал, откуда брат, не вставая с кровати, мог достать жвачку «Бомбибом», но повёлся, за что и получил «шпалу» прямо в лоб.

– Марш чистить зубы, – волшебная мамина фраза, сказанная тоном, не терпящим возражений, убедила Эдика, что чистить зубы надо обязательно.

Он даже не стал возражать брату, а только потёр ушибленный лоб, развернулся и вышел из комнаты.

Ваня слышал, как Эдик включает свет, открывает и закрывает дверь. В тишине квартиры он услышал даже, как младший брат включил воду.

Ваня встал с кровати и подошёл к луноходу, оставленному Эдиком на полу. Он поднял и включил игрушку, от чего та снова начала издавать «пиу-пиу» звуки и мигать сферой.

Часа через два, когда время перевалило за полдень, проснулись родители. К этому времени Ваня заканчивал свой новый рисунок – карандашное изображение снежного человека. Эдику же надоели игрушки, он сидел на кровати и листал «Весёлые картинки».

– Вихрь поднялся, двери сорвались с петель, и несметная сила чудовищ влетела… Что же делать? Это прямо фильм ужасов…, – декламировал Эдик.

– Что ты там читаешь? – повернулся к нему Ваня.

– Комикс про Соварона, – Эдик поднял журнал с колен на уровень глаз, чтобы показать брату обложку и засмеялся. – Шоварон, шоварон.

– Ты же читал его миллионы раз, – Ваня не улыбнулся кривлянию брата.

– Но тут классные монстры, – продолжал улыбаться Эдик.

– Ты боишься монстров.

– Не боюсь.

– Боишься. Ты сейчас не боишься, потому что день. А ночью ты их опять будешь бояться.

– А вот и не буду. Монстры живут только на картинках, а в жизни их не бывает.

– Тогда не бывает и Деда Мороза, – подразнил брата Ваня.

– Дед Мороз бывает, а монстров не бывает, – возразил Эдик.

– Снежный человек бывает.

– Снежный человек не монстр

– А кто же тогда?

Эдик пожал плечами:

– Не знаю. Это обезьяна.

– Сам ты обезьяна. Снежный человек огромный, – Ваня развёл руки в стороны. – И прилетел из космоса.

– Ваня, а давай диафильм про снежного человека посмотрим, – вспомнил Эдик.

«Ну, напомнил», – мысленно хлопнул себя по лбу Ваня. Он не хотел смотреть диафильм, точнее ему не хотелось распаковывать диапроектор.

– Давай не сейчас.

– Ну, Вааааняяяя… – проныл Эдик, и в этот момент мама открыла дверь в их комнату.

– Доброе утро, дети, – улыбнулась она.

Ваня не успел даже рот открыть, как Эдик выдал:

– Мама, Ваня не хочет смотреть со мной диафильм!

– Я не не хочу…, – Ваня зыркнул на брата.

– Чтобы не происходило в мире, в этой комнате всё как всегда, – сказала мама тихо, а потом, обращаясь к Эдику, добавила, – А ты что сам не можешь включить себе диафильм?

– Я могу, но… – начал было Эдик, но Ваня опередил его.

– Он ещё слишком маленький, чтобы включать диапроектор. Он сломает его.

Ваня охранял проектор с диафильмами так же рьяно, как он охранял свои коллекционные автомобили.

– Не сломаю, – огрызнулся в его сторону Эдик.

Мама же была конструктивней:

– А ты давал ему включать проектор, чтобы утверждать, что он его сломает? – спросила она.

– Нет, но…, – начал было возражать Ваня, но мама продолжила:

– Так ты покажи ему, как пользоваться проектором, и Эдик будет сам смотреть диафильмы, не теребя тебя.

– Он мне все диафильмы разбросает, – попытался Ваня выстроить последнюю линию защиты.

– Не разбросаю, – возразил Эдик.

– Вот видишь, не разбросает, – поддержала сына мама и снова улыбнулась.

– Разбросает, – буркнул Ваня.

– Ваня, тогда пойди навстречу брату и включи ему диапроектор, – настояла мама.

– Я и собирался, только хотел рисунок дорисовать, – он поднял листок бумаги с карандашным рисунком.

Мама подошла ближе:

– Кто это? – спросила она, разглядывая Ванин рисунок. – Орангутанг?

– Это снежный человек, – улыбнулся Ваня.

– А я надеялась, что это орангутанг. А это очередной монстр, – мама потрепала сына по голове.

– Снежный человек не монстр, он инопланетянин, – возразил Ваня.

– Да? Инопланетянин? – удивилась мама. – А я уверена была, что это монстр.

– Ваня просто монстров боится, поэтому инопланетян рисует, – рассмеялся Эдик.

– Ой, кто бы говорил, – Ваня развернулся в сторону брата. – Ты сам и шторы просишь расшторить, и со светом спишь, и медведя обнимаешь.

– А ты за занавеской спишь, – показал Эдик в сторону шторки, закрывающей Ванину кровать.

– Дети, остановитесь, – мама закрыла глаза и вздохнула. – Почему вы новый год встречаете так же, как провожали старый? Так у вас в этом году ничего не изменится.

– Это всё он, – ткнул в Ваню указательным пальцем Эдик.

– Этот сам виноват, – одновременно с братом сказал Ваня, показав на него большим пальцем.

– Кошмар. Сбегу я от вас, – резюмировала мама. – К инопланетянам. Вы кушали что-нибудь?

Братья покачали головами.

– Вы не голодные или забыли, где стоят салаты?

– Мы не голодные, – ответил за обоих Ваня.

– Мы забыли, где стоят салаты, – из чувства соперничества сказал Эдик.

– Вы кушать будете? – вздохнула мама.

Братья кивнули.

– Салаты будете?

– Я не хочу, – Эдик встал с кровати, чтобы положить журнал на место.

– Я тоже не хочу, – сказал Ваня.

– Тогда я вам сделаю кашу. Будете кашу?

– НЕ-Е-ЕТ, – в унисон произнесли братья.

Мама рассмеялась:

– Я так и думала. Бутерброды будете?

– Бутерброды будем, – опять ответил за двоих Ваня.

– Только если с колбасой, – сказал Эдик.

– Мясная душа, – ухмыльнулась мама. – Через пятнадцать минут жду вас на кухне.

Мама вышла из комнаты братьев и столкнулась с дедушкой – папиным папой, – который жил в соседней комнате.

– О, Василий Захарович, вы уже тоже проснулись, – улыбнулась мама. – И, смотрю, бодрячком. Как самочувствие?

– Отлично себя чувствую, Женечка. Доброе утро, – дедушка говорил приятным бархатным баритоном. – Я же говорил вчера, что водку, главное, вовремя «зарядить». И тогда никакого похмелья не будет.

Женя могла бы возразить этому утверждению, но спорить ей не хотелось. Поэтому она только спросила:

– Вы бутерброды будете?

– Буду, – кивнул дедушка и, заглянув в комнату к мальчишкам, сказал. – Сорванцы, привет.

– Доброе утро, дедуля, – ответили парни в унисон.

Дедушка ушёл в ванную комнату, а Женя пошла на кухню. Из её с мужем комнаты раздавался звук телевизора, но ничего стоящего в первый день года не показывали. Впрочем, чтобы там ни шло, слава Богу, это было не «Лебединое озеро».

Наступил новый год, и чего от него ожидать не знал, решительно, никто. Отчаяние, нависшее над всей страной благодаря событиям года предыдущего, можно было вдыхать вместе с воздухом.

Женя подошла к окну и выглянула на улицу. Погода была поистине новогодней: тихонько падал плотной стеной пушистый снежок, деревья грелись под облепившим их снегом, снежные «шапки» свисали с крыш домов. Людей на улице видно не было, и снег лежал кристально-белый и нетронутый. В такие моменты казалось, что мир замер. Женя из окна еле различала скованную льдом бухту, а вот сопок, взявших в кольцо и бухту и город, видно не было.

На подоконнике стояли гортензии, с белыми, шарообразными цветами, прям как ёлочные игрушки, и Женя проверила, надо их поливать или ещё рано. Она взяла фиолетовую пластмассовую лейку, стоявшую рядом с горшками, и полила цветы.

Пока металлический чайник кипятил воду, а она делала бутерброды, на кухне появился муж:

– Помочь? – спросил он.

– Достань салаты.

Муж открыл холодильник и достал оттуда «Оливье», «Селёдку под шубой», заливное и расставил всё это на столе.

– Слава, – обратилась к мужу Женя и, оторвавшись от бутербродов, выглянула в коридор. – Тебе не кажется странным, что дед «заряжает» водку перед экраном телевизора? И воду.

Как будто услышав её слова, закипел стоящий на столе чайник, из его носика повалил пар. Женя выключила его из розетки.