Оглавление
Валентин Логунов. Молитва на ржаном поле
Молитва на ржаном поле. Повесть
Лягушачий концерт
Кот Васька
День Победы
Родня
Голод
Владимировка
Как я спас председателя
Как я чуть ли не стал Павликом Морозовым
Школа и забавы
Прощание с деревней
Жизнь в стайке
Новая школа и новые друзья
Два стакана вермута и поцелуй
Бурятская церковь
Пропала корова
Поездка с Димой
Поле ржаное. Вместо эпилога
Рассказы «Он и Она» и другие
Адам и Апостол
Мать Тереза Читинская
Кешка-Гамаюн
На озере
Коряга
Визит ангела
Магдалина на площади трех вокзалов
Письмо от Тоньки
Любовь в рабочем поселке
Сюрприз
Рояль в мой сад роняет тихо звуки
Белая роза
Тоска
Я полюбил тебя на Итиле
Одна кровь
Бич на Витиме
Последняя атака Ивана Солодухина
Прощай, бог!
Туфелька из царствия небесного
Этюды
Диалог после бури
Зануда
В автобусе
Улица …чёрта
Как старуха помолилась Чубайсу
Жизнь прожить – не борщ сварить
Кол
Горные орлы
Язва
Помирила сборная солянка
Совесть замучила
Дал прикурить
Водички испить
Запасливый поползень
Как я побывал в Китае
Четыре больших картофелин
Отстой
Пузатые
Братец март и братец апрель
Между добром и злом
Миг жизни, а дорог
Два берега
Жизнь без греха? Так не бывает
О Боге и вере
Откровенный разговор с Господом
Отрывок из книги
Томный августовский вечер. В верхних слоях неба угадываются остатки солнца, а ниже тьма разливается, сгущается, проглатывая пруд, сад, дорогу. Вместе с тьмой все поры природы заполняет тишина. Тишина загадочная, настороженная, чего-то ждущая. Слышно, как на другом конце деревни уставший кузнец отбросил молот на наковальню, как промычала корова, недовольная тем, что хозяйка задержалась с дойкой, как плюхнулось ведро о воду в колодце и как оно при подъеме постукивает по его бокам.
Нет, не услыхать этих звуков днем; днем они растворяются в других, теряются в них. А сейчас, вечером, можно услышать, как плывет в безоблачном небе луна. Вон в своем дворе негромко ругнулся матом дед Кирсон, а слышишь так, словно он рядом, в двух-трех метрах. И бабка Кирсониха, полуглухая, может, и потому, что раковины ушей заросли волосами, долго охала и ахала, хотя дед давно ушел в избу, хлопнув дверью.
.....
Во Владимировке и в самые голодные месяцы не было случаев каннибализма, но приворовывать не стеснялись. А у кого можно было тогда убавить? Да только у колхоза. Однажды весной, когда заканчивали сев зерновых, я направился с обедом то ли к матери, то ли к отцу, а, может быть, к ним обоим. Поспешная выдалась весна; солнце пригревало по-летнему, трава-сорняк вдоль дороги успела подрасти. Впереди за поворотом увидел повозку, которой правил недолговечный муж нашей соседки, тетки Марфутки. Меня он, наверное, по моей малости, не заметил. Телега была загружена десятком длинных узких мешков с семенным зерном. И вижу, берет он мешок и в канавку под траву кладет, землей припорошил. Огляделся, заметил местечко взглядом и дальше поехал. Я сидел в укрытии, пока телега не скрылась за бугром. А почему укрылся, сегодня объяснить не могу. А тогда был какой-то смысл…
Нынешние ребята думают, что булки на деревьях растут. А деревенская ребятня между делом и забавой получают знания о земле, которые всю жизнь потом хранятся в памяти. И хотя мал я был, а знал, что из одного зерна вырастет колосок в тридцать, а то и больше зерен. И получалось, что мужичок не один мешок пригреб, а все тридцать. Я не сказал о краже отцу и матери при всех. Что-то сработало в мозгу мальца. Не сказал.
.....
