Читать книгу Поехали!.. Помчались!.. - Валерий Александрович Самойлов - Страница 1

В честь 60-летия полёта Юрия Алексеевича Гагарина в космос

Как подводнику-атомщику, мне было

интересно, в формате собственной фантазии

писателя, посредством этой книги, побывать в

космосе на космическом корабле с…

термоядерным двигателем и слетать на… Марс.

АВТОР

Предварительно допущенные к полету космонавты, отрабатывали последние вводные руководства ЦПК – центра подготовки космонавтов. Шла подготовка к мировому эксперименту в космическом пространстве на новом ускорителе…

– Эта, как ее…? – продолжил свой прежний разговор с напарником Николай Петров, как только «вышел» из скафандра через специальный люк в спине после тренировки в Гидролаборатории Звездного городка, где в большом бассейне имитировался открытый космос.

– Фатима… – уточнил напарник по космосу Юрий Поздняков, уже разоблачившийся из скафандра, вес которого переваливал за сто килограммов. – Из Принстонской лаборатории физики плазмы Соединенных Штатов.

– Да, знаю я, откуда она. Мне бабы в принципе не нравятся по космосу, сам не знаю почему…

– А у вас в гидронавтах, что никогда не было женщин?

– Еще чего! У нас все просто и без излишеств – каждому в отсеке свой горшок, он же писуар… Не то, что в космосе на станции, когда главное – не забыть пристегнуть себя к унитазу…

– Все же, мне кажется, у тебя другая причина?

– Да, ты прав, я из тех, кто мимо не пройдет…

Николай попал в отряд космонавтов из засекреченной конторы гидронавтов, которую все время грозились рассекретить как у космонавтов, сделать международной, но так и не сделали – военные вообще любят засекречиваться, чтоб никто не видел и не мешал. Отбор в гидронавты был как у космонавтов, поэтому ему не составило особого труда переква-лифицироваться и попасть сюда без конкурса, учитывая, что обе конторы дружили давно и часто обменивались опытом. Ведь космос и глубоководные погружения на дно морей и океанов были весьма схожи, особенно в части стыковок, а также по степени риска и всяких неожиданных опасностей. Кое-что, удачно примененное под водой, первона-чально планировали, при помощи Николая, испытать в открытом космосе, если все пойдет как запланировали. Но программа полета видоизменялась не один раз, про эксперимент все дружно позабыли. Николай превратился в обычного, проходящего предстартовую подготовку, космонавта со статусом БИ – бортовой инженер. Он шел практически без замечаний и вскоре вошел в основной экипаж, где и познакомился с командиром Юрием Поздняковым. Ему, конечно же, хотелось стать и командиром, но он был не из летчиков, да и с парашютом прыгал всего несколько раз, из любопытства.

Николаю, исходя из его прежней специальности гидронавта, нравился имитатор модуля орбитальной станции, установленный в бассейне. Несмотря на сложности, он проворно справлялся с гидроневесомостью и всячески игнорировал помощь водолазов – еще чего не хватало, ведь он сам водолаз высшей квалификации с глубиной погружения… Впрочем, это уже секретная информация.

– Так, хлопцы! – вклинился в разговор РукГрупп – руководитель группы подготовки основного экипажа полковник Иван Туров. – Понимаю, что она вам не нравится…

– Что опять герлз из Штатов? – не удержался с репликой Николай. – Сколько ж можно?

– Ты все о своем, Николай…, – ответил Туров. – А я про другое…

– Неужели…, эта штучка? – стал догадываться Юрий, о чем речь.

И хором:

– Эта штучка – центрифучка!

– Американская вонючка! – не удержался вставить Николай и добавил, как в фильме «Республика ШКИД», сокращенно:

– А.В.!

– Опять за свое, – покривился в сторону Иван Туров. – Вот как тебя брать в международный экипаж. Вы что там, в океане, совсем одичали?

В Гидролаборатории послышались уже командирские нотки, которые иногда заканчивались тут же на месте выводом о «психологической несовместимости» одного из претендентов на полет в космос.

– Виноват – исправлюсь! – сходу поправился Николай и все загоготали, потому как в тему разговора подошла дама и не одна, а со странным партнером – оба были из Соединенных Штатов Америки.

– Привет, комрадс! – произнесла рыжеволосая американка и стала при помощи помощников центра облачаться в тяжелый скафандр, чего не скажешь про ее напарника или напарницу – толком было не понятно мужик это или женщина – крупняк, одним словом, с набором мышц Шварценеггера. Индивидуум просто присел на стул рядом с мадам и своим скафандром, и вытянул ноги.

Про рыжеволосую вообще говорили, что это Джинна-Джейн-коммунистка – у них там в Штатах в это время рулили демократы из Демократической партии, переполненной марксистами и прочими ленинцами, которых в России давно как позабыли. Не дождавшись ответа типа «Но-пассаран!», дама замкнулась в себе. Но прежде, почему-то с задержкой, глянула на Николая. И тот задержал на ней ответный взгляд…

Вообще-то все ждали, что американцы таки полетят на своем космическом корабле, но наш, несмотря на двухгодичную критику во всех космических державах, кроме Китая, и особенно в части СМИ, за якобы ненадежность узлов и агрегатов, оказался по ходу практических испытаний наоборот надежнее всех аналогов. Почти как с вакциной «СПУТНИК» от Ковида. Космический корабль немного впитал в себя некоторые наработки умной женщины-физика, но основывался на отечественной термической ядерной установке с расщеплением атомов, что, как всем известно, сопровождается выделением огромной тепловой энергии, переводимой в данном случае в реактивную тягу ракеты. Постепенно прижился термин от обеих разработок – американской и русской, а именно, «термоядерный ракетный двигатель» – сокращенно ТРД. В России вообще любят все сокращать и не только термины.

Весь мир по прежнему смотрел на Илона Маска, основателя компаний «Спейс-Х» и «Тесла», ожидая, что именно он сможет первым организовать доставку человека на Марс. А его сверхтяжелая ракета с семью астронавтами на борту стартует, как обещал, с плавучего космодрома в Мексиканском заливе. Но что-то пошло не так и все вдруг замолкли. Американцы не стали рисковать, несмотря на давление, в том числе и руководства НАТО, сетование, что, мол, у русских тесновато и только четыре кресла в аппарате, а не семь. НАСА не хотелось подвергать опасности свой экипаж, прошедший мучительную для организма подготовку, к тому же, полностью состоявший из принципов толерантности – женщина, женщина-мужик, или как там у них – оно или они, или ону – запутаться можно. И второй экипаж был типа первого – демократия, одним словом. Что касается программы полета, у русских первоначально вообще стояла задача из области примитивных: просто доставить американцев со всеми половыми наворотами толерант-ности на международную космическую станцию – МКС и сбагрить в их блок, пусть дальше сами, сами, сами… Правда, как показывал опыт, наши при совместных полетах таки наведывались в американский блок. Причина банальная – силовой тренажер-трансформер – он позволял совмещать одновременно ряд упражнений – жим, тяг и приседания… На нашем сегменте конечно же имелся спортивный инвентарь с велотренажером, но американский трансформер нравился больше. Все понимали и понимают, что спортом надо заниматься, причем ежедневно – не менее двух часов в день, а иначе разжиреешь и… застрянешь в каком-нибудь люке подобно Винни Пуху…

К концу подготовки в Звездном городке, конфигурация полета основного экипажа Юрия Позднякова кардинально изменилась – стыковка со станцией, где наши хотели высадить американцев, потихоньку ушла в запасные варианты. Все отчетливее нарисовалась «картина маслом» совместного полета от начала и до конца – это уже был всеми желанный Марс… Никто не ожидал, что русские ученые и производственники машиностроительного комплекса в рекордные сроки сварганят и неоднократно испытают на стендах и на практических пусках новый термоядерный двигатель – он был разработан не только для боевых, военных целей, но и для космоса. Все делалось в дистанционном автоматическом варианте, но отрабатывались и аварийные ситуации с переходом на ручное управление. Цикл подготовки последних экипажей отличался от предыдущих, поскольку пришлось вводить курс управления реактором в чрезвычайных ситуациях.

Что касается американского космического корабля, то это как раз было дело рук, а вернее мозгов, той самой Фатимы Ибрагими, разработавшей теоретическое обоснование создания термоядерного двигателя. Реактивная тяга создавалась плазмой и плазмоидами, этакими сгустками замкнутого магнитного поля, вылетавшими наружу с огромной скоростью. Предполагалось, что орбита Марса будет достигнута, при правильно обоснованных расчетах траектории полета, уже на вторые сутки. А это, как известно, пятьдесят пять миллионов километров от Земли. Тут уж точно не до стыковок – расстыковок со станцией. Да и скорость корабля была беспредельная – за 500 километров в одну секунду или около двух миллионов километров в час. На первый план выходили вопросы здоровья – как такие перегрузки перенесет человеческий организм, да подготовленный, да тренированный, но таки человеческий и с ним не все было понятно. Тем не менее, желающих отправиться в эту рискованную экспедицию было больше, чем в свое время желающих купить билет на «Титаник»…

Пока шли так называемые «мозговые атаки» ученых и производственников, наша звездная парочка отправилась на ту самую, женского рода, центрифугу – карусель, вращающийся со скоростью семьдесят оборотов в минуту для тренировки вестибулярного аппарата. Где еще можно имитировать мыслимые и немыслимые перегрузки? Только здесь. Правда, есть еще кресло Барани, то есть вращающийся стул – крутят его, то в одну, то в другую сторону. Некоторым нравится покрутиться, но не всем. Как говорят американцы, лучше покататься на их любимых горках в аттракционах, чем на этом ненавистном стуле, где иногда выбегает содержание желудка. Впрочем, на центрифуге шансов для этого еще больше, не считая, что иногда и сознание выбегает в неизвестном направлении.

– Кто у нас сегодня первый? – ненавязчиво спросил руководитель группы – РукГрупп, он же Иван Туров, настоящий полковник.

– Поехали…! – по-гагарински произнес Николай, указывая взглядом на Юрия.

– Готов! – спокойно произнес Юрий. – С учетом новой скорости полета!

– Юра! – уже серьезно произнес РукГрупп. – Мощность перегрузки сегодня однозначно уйдет за восемь единиц, а далее… по ситуации. Наши первые космонавты, если помнишь, проходили и более. Это сейчас мы проходим восемь, потому что расслабились, да и иностранные дамы, сами понимаете, присутствуют. Но ваш полет совсем другой, к тому же, экспериментальный. Так что, Юрий, держись… за воздух, или я не знаю, за что еще можно держаться в такой ситуации!

– Понял! – спокойно ответил испытатель космоса и по-другому он ответить не мог, имя обязывало.

Все знали, что у Юрия Позднякова в комнате на тумбочке стоит рамка с фотографией самого Юрия Алексеевича Гагарина, на которой тот занимается спортом с гантелями. Юрий и гантели такие же где-то раздобыл, как на фотке. Ну, а кто в отряде подготовки космонавтов не был фанатом Юрия Гагарина – все хотели ему подражать…

Инструкторы уложили Юрия в специальное кресло, пристегнули ремнями и в правую руку дали тангету – специальный джойстик с кнопкой для связи. Он зажал кнопку, и это означало, что с ним все в порядке. Кресло вместе с космонавтом закатили в центрифугу, внутри напоминающую фрагмент космического корабля и закрыли переходной люк. Началось вращение центрифуги, что означало для Юрия, что он уже якобы в космосе. Поначалу было даже весело, будто он сел на карусель, но далее мышцы стали наливаться свинцом, руки перестали слушаться, их просто не поднять, дыхание сперло, стало душно, такое ощущение, что вес тела все больше и больше. Юрий долго сопротивлялся, но настал момент, когда он расслабил руку и кнопка разжалась…

– Отрубился! – прозвучало в динамике и все поняли, что на перегрузке в тринадцать, Юрий потерял сознание. Все, кому положено, бросились извлекать Юрия, но тот неожиданно для всех сам как-то очнулся и даже стал приподниматься.

– Сколько? – как ни в чем не бывало, спросил космонавт.

– Тринадцать, Юра! Это рекорд дня! – объявил РукГрупп.

Доктор тем временем замерил давление и показал знаком, мол, все в порядке. Теперь была очередь Николая.

– Сколько? – послышался голос оператора, обращенный к полковнику Турову.

– А хрен его знает! – послышался пролетарский ответ. – По ситуации.

Гидронавт-космонавт Николай Петров выдержал нагрузку в четырнадцать единиц, установив еще один рекорд дня, а может быть и этого тренажера, и также отключился. Пришел начальник центра подготовки космонавтов Валентин Иванович Иванов – он был явно взволнован и нервно теребил спинку стула. Дождался, когда Николай очухался, не без помощи нашатырного спирта, и как положено старшему, да к тому же генералу, взял инициативу на себя.

– Так! – уверенно произнес он. – Эксперимент, исходя из того, что получилось, заканчиваем на цифре десять! Мне еще хочется здесь поработать! Всем понятно?

– Так точно! – хором ответили присутствующие.

– С американцами, поаккуратнее – там дама… Им и восьми хватит, ясно?

– Так точно! Там дама! – хором продолжили отвечать присутствующие.

– Вот я вам! – улыбнулся генерал.

– Вас ис дас? – послышалось из подошедшей группы немецкого сегмента, прибывшего на плановую тренировку в центрифуге.

– Дас ис вас! Та, все нормально! – ответил генерал и удалился восвояси.

– А есть ли такая необходимость, – уточнил уже на неплохом русском тот же немец, обращаясь к Турову, – прогонять нас в центрифуге за два месяца до полета?

– А ты, Карл, у полковника медицинской службы спроси, он знает, – ответил РукГрупп и кивнул на медика в очках. Тот поправил очки и с научной точки зрения и взглядом знатока всех этих космических тонкостей ответил:

– Видите ли, необходимо заблаговременно адаптироваться к марсианской силе притяжения, составляющей порядка сорока процентов от земной, учитывая также силу Кориолиса… А это можно сделать только за счет создания искусственной силы тяжести, возникающей при вращении космонавта в центрифуге.

Все понимающе кивнули, до конца не уловив его научную мысль, но записали в свои книжечки, особенно про Кориолиса, чтоб потом найти всю эту докторскую муть в интернете. Врач не стал дальше распространяться, понимая, что вся правда-матка негативно скажется на психологии, а в итоге, на самочувствии космонавтов. А на Марсе будет еще хуже, учитывая, что его магнитное поле слабее земного в сотни раз, и это серьезная физиологическая проблема. Как бы не пришлось, вдруг, создавать на Марсе искусственное магнитное поле, чтобы не было отрицательного влияния на вегетативную нервную систему космонавта-марсианина. Вот это вопрос, так вопрос…

Тут до доктора дошло, что сболтнул лишнего про Марс. Дело в том, что немцев полагалось просто высадить на станцию, как обычно на типовом космическом корабле. А с американцами надо было продолжать тренировки на центрифуге, поскольку всем уже стало понятно, что полет на Марс будет совместным без их высадки на станцию. Точки над «и» ставились как раз в этот момент в лице РОСКОСМОСА и НАСА. Переговоры шли жестко – наши не сдавались и, как всегда, хотели быть первыми… Финансисты пересчитывали зашкаливающие бюджеты, а юристы оспаривали многократно переписанные контракты за право обладание контрольным пакетом акций, а значит и принятие решений в их совместном предприятии. Прежня схема была равнозначной – 50/50, но денег было больше у американцев и это понятно – станок продолжал их печатать день и ночь, вбрасывая в мировой оборот. Учитывались мнения и космических технарей – все были против каких либо промежуточных стыковок со станцией – лететь без остановок на Марс и точка!

– Так я до конца и не понял доктора, – опомнился подопытный Карл. – Мы что также летим на Марс?

– Блин! – сорвалось у Турова. – Это ни к нам…

– Да, ни к нам – ретировался докторишка в свою научную амбулаторию или как ее называли официально «пультовую комнату», хватая за руки поочередно Николая и Юрия, якобы для замера пульса.

– Да, здоров я! – вырвался из цепких рук медработника Николай – ему никак нельзя было набрать сейчас каких-либо отрицательных баллов.

– И я прекрасно себя чувствую! – отработал свою версию Юрий, взяв под руку Николая.

Им все же было муторно, после этой центрифуги, но задача стояла не подать вида и они с этим справились. Поддерживая друг друга, так и дошли до своих комнат, где можно было расслабиться и не только матюгнуться, но и выпустить наконец, все, что рвалось наружу.

– Может сегодня без центрифуги, – уловил рациональное звено Карл. – Раз мы уже и не летим на Марс…

– Нет уж! – ухватился докторишка за немца, выходя из пультовой комнаты. – У меня записана центрифуга с вашим экипажем.

– Удачи господа-товарищи-бюргеры! – пожелал Туров немцам и пошел на обед.

– Сегодня, кстати, на обед нюрнбергские колбаски с картофельным пюре… – уточнил доктор и, смачно облизнувшись, добавил :

– С домашней горчицей…

Немцы переглянулись – им уже ничего не хотелось: ни любимых белых колбасок, ни кислой капусты, ни шнитцель с картошкой-фри… И даже не фильтрованного баварского пива, тоже не хотелось. Яко бы.

Тем временем, усилия научно-технических руководителей полета, впрочем, и всех в РОСКОСМОСЕ, были направлены на полетные расчеты, исходя из принципиальной схемы двигателя Ибрагими и наших практических испытаний отечественного двигателя. Получалось, что скорость выхлопов плазмы и плазмоидов удавалось изменять в промежутках от двадцати до пяти ста километров в секунду, равно как и регулировать тягу космического корабля, меняя магнитное поле.

– Послушайте, Джон, – возмущался наш главный конструктор Дмитрий Кононов в полемике с американским главным конструктором Джоном Сикорски. – Ваше сочетание фамилии с мэтром Сикорски, еще не значит, что вы во всем правы, как и на сто процентов абсолютно права Фатима в своих расчетах.

– Дмитрий, – возражал американец, – в журнале «Плазма Физикс», она изложила лишь то, что современный научный читатель может прочитать и осознать…

– Вы хотите сказать…

– Да, я хочу сказать, что надо больше читать между строк…

– И что там…, между строк?

– А то, Дмитрий, что надо искать, так называемые «кротовые норы» или, как выразился ваш помощник, червоточины – тут мой русский иссякает в терминах…

– Понял, Джон! Ты хочешь сказать про тоннели во временных пространствах… Не думаю, что эта фантастика здесь уместна.

– Дмитрий, дорогой, весь космос и его покорение возникли из фантастики.

– Так, господа хорошие, – в дискуссию вклинился глава РОСКОСМОМА. – Фантастика – это хорошо! Но мне надо что-то докладывать своему президенту, как и вам, своему. Итак, на чем остановимся?

– Предлагаю, – раздался чей-то уверенный командирский голос, – как у нас говорят на Руси, действовать «методом тыка»…

– Валентин Иванович, – возмутился главный космический чиновник, – это не серьезно!

– Он прав, – неожиданно поддержал реплику Сикорски. – Как у вас на Руси, а точнее, на тренажерах говорят – действуем по ситуации!

– Час от часу не легче, – РОСКОСМОС-овец вытер пот со лба. – С вами не соскучишься!

Он еще раз осмотрел всех, кто сидел за круглым столом и изрек, нагло поглядывая на начальника ЦПК и этим подчеркивая, что он здесь главный:

– Будут там эти «кротовые норы» или нет, покажет опытовая эксплуатация космического корабля в ходе скоростного полета на Марс. Ставлю задачу ЦПК и всем присутствующим : завтра к двенадцати нул-нул, то есть до обеда, закончить формирование совместного экипажа – два плюс два! Российско-американский экипаж – по два человека соответственно. По российскому – мне все понятно. А вот по американскому? Может все же пошлете мужиков? Я сам бывший коммунист – эта Джейн-Джинна, по фамилии Эйр, не поднимет ли она там красный флаг вместо нашего три-коллора и вашего звездно-полосатого? Может, выйдем на видеосвязь с НАСА?

– Персоналии не обсуждается! – уверенно вставил Джон. – Выбор сделан! Мы ей доверяем!

– Рыжая сэкси-бомбэкси! – прозвучала очередная реплика от человека с командирским голосом в звании генерал-лейтенанта.

– Тогда по коням! – не обращая внимания на реплику, подвел черту чиновник РОСКОСМОСА. – А вас, Валентин Иванович, таки прошу остаться!

Валентин Иванович Иванов возглавил ЦПК относительно недавно и уже успел отличиться – в основном своими командирскими репликами и пронизывающими насквозь взглядами на женский пол. Взгляды ладно, но зачем же, трогать? Якобы не рассмотрел воочию. Как ни странно, но что касается его матершинок, они всегда были в тему, то есть по существу. Собственно, что еще можно было ожидать от опытного космонавта в возрасте, совершившего несколько полетов на станцию и имевшего звание генерал-лейтенанта, учитывая некоторое отдаление от космоса по причине избрания в Государственную думу? Он, конечно, «приборзел» при таких-то связях, но главный по РОСКОСМОСУ видел своей задачей четко указать ему свое место, иначе «переборзеет»…

– Я что хотел сказать, – начал чиновник, когда все удалились. – Вы это, того? У нас итак к бабам не очень хорошее отношение, а вы усугубляете. Эта, Джейн тире Джинна, да еще и… Эйр, толковый астронавт, лучшая в своем роде и она…

– А я думал, – нагленько перебил начальник ЦПК, – вы про переоборудование тренажеров что-то скажите? Или про зарплаты космонавтов, перспективы их работы после полетов, про улучшение жилищных условий…

– Дойдем и до этого, Валентин Иванович…

– Так в том-то и дело, что не дойдем! Сейчас выпихнем эту экспедицию с непонятным финалом полета и усе… Как обычно? Сделал дело – гуляй смело!

– Вот моя рука, Валентин, – перешли на «ты». – Выпихнем ракету и тут же – я говорю тут же… А ты помечай в календаре – сядем с тобой и специалистами ЖКХ, менеджерами-цифровиками, финансистами, прикинем, что и как.

– Я пометил! – сурово посмотрел на чиновника начальник ЦПК и пожал ему руку. На этом и расстались.

Юрий с Николаем для сплачивания и привыкания друг к другу, перебрались в одну… каюту – так по-морскому назвал комнату бывший гидронавт. Они мирно посапывали в свои подушки, вспоминая в сладких снах недавнее прошлое. Юрий, в который раз признавался в любви своей подруге, позабыв, что женат на ней уже пять лет и имеет от нее двое пацанов-близнецов. А Николай, в очередной раз отдраивал люк аварийной глубоководной капсулы и орал в микрофон: «Свободное всплытие – без акваланга!» И в очередной раз всплывал без ничего, как собственно и было в реальной жизни, за что собственно и присвоили звание героя России, а далее отобрали из гидронавтов в космонавты. В Звездном городке недоумевали – ведь он уже герой, зачем еще раз рисковать? Николай скромничал, и все время старался быть в спортивном или специальном костюмах, чтоб не задавали лишних вопросов. Но его все время кто-то брал под локоть и уводил в сторону на разговор, как и сейчас, во сне, но на этот раз просто и грубо дернули за локоть…

– Послушай, Коля, – это был голос Юрия, и именно он, дернул за локоть. – Я, конечно, никому не скажу, но, сколько ж можно всплывать? При мне уже третий раз и с криком. Ты ж наших американских партнеров в космосе распугаешь.

– Блин, опять сорвалось! – сам себе выразил недовольство Николай.

– Похоже, тебе надо повторно пройти сурдокамеру, побыть в одиночестве…

Сурдокамера – это специальное загерметизированное помещение со звуконепроницаемыми стенами и слабым ненавязчивым освещением, пространство умиротворения, где всегда тихо и спокойно. На самом деле, там не так уж и тихо, особенно, когда космонавта начинают загружать непрерывной работой без сна, проверяют на выносливость и стойкость.

– Я, Юра, уже давно готов к космической тишине, но, похоже, она нам не светит на фоне этой, как ее, рыжеволосой?

– Вроде, ее Джинной называли… или Джейн – каждый раз по-разному. Мне показалось, что она на тебя запала?

– Ерунда – на меня как сядешь, так и слезешь! Ба! – что-то вспомнил Николай. – Это ж при ней и анекдот не расскажешь.

– Приличный-то можно, я думаю… А что у тебя?

– Про космические какашки…

– Озвучивай – оценим!

– Так вот, – начал Николай, – во время экскурсии в ЦПК у экскурсанта возник вопрос: а куда какашки деваются из космического корабля? Экскурсовод, отвечает, мол, есть специальный контейнер за пределами станции, там все скапливается. А потом, когда уже накопилось – бац, и одним замерзшим куском улетают эти какашки в космическое пространство. Экскурсант уточняет: а до Земли этот кусок мог долететь? И сам себе ответил: вот на Челябинск как-то и упали…

– Не-а, – резюмировал Юрий. – Какашки, как-то не гигиенично.

– Согласен! Не в тему…

Кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь положительного ответа, тут же и вошел. Это был полковник Туров.

– Что голубчики соскучились по мне?

И сходу продолжил:

– Получено добро на ваше участие в полете в составе первого экипажа. Это хорошая новость!

Претенденты на первый в истории космоса полет на Марс удовлетворенно переглянулись – свершилось!

– А что, к ней бывает и плохая новость? – удивленно спросил Николай.

– Летите, как мы все и боялись больше всего, с этой рыжей и этим, непонятным – это вторая новость. А плохая она или нет – это вам самим решать.

– Нормально! – как обычно ответил Юрий, готовый к любому развитию событий. – Мы как раз о ней и говорили.

– Во как? Тогда так! – продолжил полковник. – В двенадцать на общем построении будет зачитан приказ. А сейчас, соберите все свои манатки, осмотритесь по отсекам и сусекам, и это… сами знаете что…

Выражения лиц обоих космонавтов не проявили четкого ответа на последнюю фразу руководителя, поэтому Туров добавил ее сам:

– Ну, надо, как его? Завещание… надо написать. Таковы правила! Вопросы есть? – и сам себе ответил:

– Вопросов нет! Я на завтраке, если что…

Шеф ушел, космонавты сделали короткую физическую разминку, и поочередно приняли душ. Время неумолимо приближалось к развязке – взлетит – не взлетит… Ракета-то новая, «ядреная» – как некоторые выражались вместо слова «ядерная». Ее, конечно, испытали пару раз, но, как говорили старожилы стартового стола: «Сплошной эксперимент, понимаете ли…»

Вообще, колонизация землянами красной планеты под названием Марс – давняя задумка. Американцы всегда считали, что они к ней ближе всех. Однако время шло, а реальными действиями были лишь запуски межпланетных лабораторий и роботов-марсоходов. Впрочем, и это неплохо. К дате запуска космического корабля на Марсе оставались два американских ровера и одна лаборатория. Они, конечно, дают некоторую общую информацию, но что ожидает человека, в случае успешного приземления? И сможет ли он, человек, вообще вернуться потом на Землю? Тут с полетами на Луну не все понятно, а уж полет на Марс, однозначно, поставит перед испытателями не одну задачу и проблему. Космонавты-астронавты гарантированно получат высокие дозы облучения – тут без специальных укрытий и магнитного поля не обойтись, а этого пока не было. После Ковида, все боялись вирусов, а они там также есть – как они будут воздействовать и как с ними бороться, непонятно. Пылевые бури – человек с ними справится, но вот техника… Невесомость и гравитация – эту тему уже обсуждали и также есть проблемы. Возникает последний вопрос: стоит ли первой экспедиции садиться на Марс или для начала просто испытать двигатель? Этот вопрос должен был вот-вот разрешиться, еще до старта… Общая же тенденция сопротивления была понятна – чем ближе старт, тем активнее было сопротивление этому полету на всех уровнях. Заварушка умов и мнений пошла с того момента, когда американцы предложили миссию по захвату… астероида. В итоге, вмешалась палата Представителей парламента США и порекомендовала всем астронавтическим силам сконцентрироваться на Луне – использовать ее как полигон для отработки всех технологических решений, включая взлетный модуль и жилые базы, поиск полезных ископаемых и переработку их в топливо для ракетных двигателей, а уж потом, все наработанное трансформировать на Марс. Логика железная, но не терпелось рвануть именно на Марс, и именно приземлиться, теперь уже в совместном полете, а иначе русские с китайцами все это сделают сами. Тут как раз мадам Ибрагими и нарисовалась, скорее даже вывалилась в научное поле НАСА и мировой цивилизации, подобно Илону Маску, упиваясь своей же идеей термоядерного двигателя космических кораблей. Но ведь придумала же…