Читать книгу Как зовут Сергея Фролова? - Валерий Атамашкин - Страница 1

Пролог

Кожу обожгло. Он почувствовал, как пульсируют свежие ожоги на пальцах. Боль была ноющей и крутящей. Из тех, что приходит не сразу. И которую следует осознать. Со временем. Он чувствовал, как тяжело дышит, как трясутся руки, как монотонно стучит в висках. И тем не менее – он спал. Всего лишь на какой-то миг закрыл глаза – и заснул. Он спал, а окурок мерно тлел в его руке… Ожог разбудил его. Он поспешил подняться. Не задумываясь о последствиях, затушил сигарету о дорогой итальянский паркет. На узорчатой дощечке осталась длинная черно-синяя полоса пепла вперемешку с сажей. Окурок, шипя и потрескивая, потух. Сквозняк подхватил облачко табачного дыма и понес к открытому нараспашку окну.

Что было бы, вырони ты сигарету на простыню?

Засосало под ложечкой. Чем черт не шутит, он мог спалить это Богом забытое место дотла.

– Все в порядке, – прошептал Сергей.

Смахнул каплю пота, норовившую попасть в глаза, и поправил прядь волос, разделившую лоб пополам.

«На прошлое Рождество?.. Нет?..» – Сергей попытался вспомнить, когда он принимал душ и брился последний раз. Стыдно сказать, он не помнил… Не помнил потому, что делал это очень и очень давно… Однако волосы его были всегда чистыми, а лицо гладковыбритым. Тело пахло дорогой туалетной водой, он пил коньяк элитных сортов, курил кубинские сигары и расплачивался наличными. Все было бы как в сказке, но серые будни дышали в спину, шли по пятам. Он знал, что обманывает сам себя. Так всегда поступает обманщик и трус. Легче сделать вид, что ничего не происходит.

Но это не так.

Ничего не в порядке.

Все гораздо хуже, чем могло быть еще вчера…

Не стоило об этом забывать.

На кончиках губ застыла улыбка. Сергей почувствовал ее и невесело рассмеялся: фальшивка, гримаса раздражения, судорога невроза.

Сказать «хватит» самому себе? Это не то же самое, что вновь поддаться и начать игру? Возможно, существуют другие выходы…

На журнальном столике рядом с постелью стоял бокал, наполненный до краев вином. Успокоиться, протолкнуть ком, который встал поперек горла… Сергей выпил вино и с трудом сдержался, чтобы не плюнуть на пол. Спазмами свело желудок. Несколько капель вина упали на постель и впитались в белоснежную простыню.

Что?.. Винные пятна не отстирываются… Ты это хочешь сказать?

Напиток оказался теплым и неприятным на вкус.

Но почему нет? Дрянная выпивка лучше воды, правда?

Стало легче. Он долго сидел на краю постели и смотрел на опустевший бокал. Странно, что он не помнил, как заказывал алкоголь. И как лег спать в номере. Как вообще оказался здесь. Не помнил ничего из того, что происходило с ним вчера.

Губы Сергея скривились и застыли в нехорошей ухмылке. Он поставил бокал на журнальный столик и пожал плечами. Один раз, другой. Со стороны могло показаться, что он сомневается или желает себя в чем-то убедить. Наверное, так оно и было на самом деле. Он не узнавал этого номера… Он не бывал здесь раньше. При этом собственные вещи не отталкивали его, не казались незнакомыми и чужими. Парадокс? Ощущения были странными и давно забытыми. Они пугали, да, но и возбуждали.

Сергей окинул себя взглядом. Он не сомневался, что провел здесь ночь. На нем не было нижнего белья, он замерз, тело покрылось гусиной кожей, а пенис съежился настолько, что с трудом выглядывал из-за небольшого живота. Брюки и рубашка оказались небрежно брошенными у изголовья двуспальной кровати. Туфли валялись на полу рядом с портмоне и пачкой сигарет… Значит, алкоголь? Будем считать, что так. Выходит, он крепко напился вчера. Это чувство, ощущение похмелья, не перепутаешь ни с чем. Он помнил… Вернее сказать, он все еще помнил, как виски с похмелья наливаются тугой болью, и сейчас получал от этого особое удовольствие. Он хотел, чтобы боль стала сильнее, а голова под тяжестью вчерашней выпивки превратилась в огромный переспелый арбуз. Напился до беспамятства или отравился? Ха! Какая теперь разница…

Если все эти суки говорят, что вы буги?

Все это по-настоящему, детка…1

Он поднял сигаретную пачку, повертел ее в пальцах и отшвырнул на постель. В номере не было балкона, а на журнальном столике отсутствовала пепельница. Он уставился на след от потушенной сигареты на паркете. Возможно, потом ему станет плевать. Он снова будет курить в постели, бросать окурки на пол или тушить их в цветочных горшках на подоконнике. Потом он начнет материться и громко петь. К черту совесть, просто сейчас хотелось думать, что все позади. Хотелось думать, что все в порядке…

К удивлению, в номере не было бара. У подножия журнального столика стояла пустая бутылка виски. Не густо. Взгляд Сергея упал на телефон у двери. Старенький, ничем не приметный аппарат для вызова прислуги. Можно биться об заклад, что администрация раздобыла эту штуковину на одной из барахолок, что работали по выходным у входа на Центральный рынок Ростова-на-Дону, города, где он жил. Несмотря на потрепанный и какой-то неуклюжий внешний вид, телефон удачно вписывался в общий интерьер номера. Спокойного темно-синего цвета корпус со вставками из дерева и с декорированной дюралевой панелью.

Сергей гулко выдохнул и почувствовал, как кружится голова. К головокружению добавилась неприятная резь в желудке. Лишнее напоминание о том, что чувствовал он себя паршиво.

По-настоящему паршиво.

Сколько? Двадцать тысяч? Или здесь расчет шел долларами? Не вопрос… Он мог выложить кучу «зелени». Сколько администрация отеля запрашивает за подобный номер в сутки? Он не помнил. Не потому что забыл, а потому что не смотрел в прайс, когда мертвецки пьяным оплачивал услуги. Зачем? За последнее время он не привык считать купюры и сорил деньгами, которые, словно сами по себе, появлялись в бумажнике. Бумажник, эта штука черного цвета с логотипом солидной фирмы на вкладке, был настолько толстым, что не складывался пополам и напоминал разъевшегося и греющегося на солнце бегемота. Сергей поймал себя на мысли, что когда-то клялся всем святым, что не купится на подобные уловки и не возьмет ни копейки… Это было так давно… Он задумался и смутился от подобных мыслей.

Разве не так?

«Давно и неправда» – как часто говорила его мама, когда он был совсем маленьким. В одном она была права. Он вырос, и из него получился отличный кусок дерьма. Из тех, что не смываются в канализацию с первого раза, а всплывают в унитазе, пачкая ершик. Аллегория показалась забавной, и Сергей улыбнулся. Можно причитать дальше. Задуматься о том, что он бездарно потратил кучу денег на никчемный номер. Целое состояние по меркам среднестатистического гражданина, день которого начинается со звонка будильника и утренней спешки в офис. Гражданина и человека, каковым являлся сам Сергей когда-то. Тогда, когда он считал каждую смятую сторублевую купюру и берег мелочь… Когда-то, но не сейчас…

Весомая поправка.

Совершенно точно, это был его номер, и совершенно точно, он стоил целую кучу денег. Бессмысленно потраченных денег. Бессмысленно – не потому, что плох, а потому что оказался не нужен Сергею. Здесь он обустроил конуру, здесь в очередной раз дал себе последний шанс. Зарекся, возомнил себя человеком слова… Сергей понимал, что к происходящему можно подобрать тысячу эпитетов, но правильным будет только один…

Заткнись. Я не хочу этого слушать.

Он поднялся, поплелся к стойке с телефоном. Ноги заплетались, и Сергей с трудом удерживал равновесие. Все это чушь, и говорить об этом сейчас было глупо. Зачем теребить рану, которая не зажила?.. Лучше действительно заткнуться и сделать вид, что ничего не происходит. Как всегда…

Что теперь? Виски с содовой? Водка? Может быть, ликер или декантер с коньяком… Тот самый коньяк, который он любил… Коньяк с гравировкой Х.О. на этикетке, печатными латинскими буквами. Мм… Этот сумасшедший, безупречный вкус. Конечно же, легкий завтрак: омлет из перепелиных яиц, лист салата и пару ломтиков хорошо поджаренного французского батона. Возможно, стейк, но из телятины. Чтобы совсем не сойти с ума или не напиться до беспамятства еще раз…

Так? Ты этого хочешь?

Это как посмотреть. Стоило поднять трубку и сделать заказ, пока эти чертовы мысли не начали поедать его изнутри. Сергей помассировал виски. Будучи трезвым, он понимал, что сделал много недозволенного, пока был пьян. Последний шанс в очередной раз канул в лету. Однако… Не желая пускать ненужные мысли в голову, поднял трубку. На панели телефона рядом с цифрами были аккуратно распечатанные и заламинированные полоски бумаги – наименования гостиничных служб. Наверное, он видел подобное и раньше… Сергей нашел номер прислуги, неверными движениями набрал короткий номер. Поднес трубку к уху, вернее, прижал настолько сильно, что первый раздавшийся гудок оглушил его, резанув по барабанной перепонке.

Сергей откашлялся и приготовился услышать приветствие с другой стороны линии, как вдруг связь оборвалась. Из динамика доносились короткие гудки. Захотелось врезать трубкой в стену, но вместо этого Сергей набрал номер еще раз. Некоторое время устанавливалось соединение, после раздались длинные гудки. Сергей отодвинул динамик подальше от уха и приготовился слушать. Ожидание затянулось. На этот раз гудки прекратились, и на линии повисла тишина. Легкое потрескивание помех, постороннее клацанье, режущее слух, какое можно услышать в барахлящей рации. На другом конце никого не было. Сергей замер в нерешительности. Покалывание в желудке лишний раз напомнило о том, что самое время позавтракать.

Может, стоит одеться и выползти из номера? Для приличия покричать… возможно, даже устроить скандал и потребовать книгу «Жалоб и предложений». И предложить администратору сделать выговор сотрудникам за несвоевременное обслуживание клиента. Это в качестве «предложения». Как вам, мои хорошие?

Успокойся, все в порядке.

В последнее время он стал злым и раздражительным. Он многое себе позволял, многое просил и многое получал даже тогда, когда не платил за оказанную услугу. Не успел Сергей разозлиться, положить трубку или заново набрать номер, как взгляд его упал на журнальный столик. Рука крепче сжала трубку, но, когда он посмотрел внимательнее, трубка вывалилась из пальцев и безучастно повисла на спиральном прорезиненном проводе, не достав до испорченного итальянского паркета считанных сантиметров. Сергей попятился и уперся в стену. Между лопатками взмокло, и кожа неприятно прилипла к стене, настолько холодной, будто он прислонился к ящику со льдом огромного бытового холодильника. Взгляд остановился на механических часах, ничем не примечательных и, как могло показаться человеку со стороны, не заслуживающих столь пристального внимания. Создавалось впечатление, будто часы небрежно бросили на тумбочке рядом с кроватью, хотя Сергей готов был поклясться, что еще минуту назад там ничего не было. Пустой бокал, на стенках которого застенчиво замерли капельки вина, светильник…

– Только не в этот раз… – сорвалось с губ.

Сергей отшатнулся, запутался в проводе, вырвал кабель из розетки. Потянул за собой телефон. Лакированная подставка, на которой тот стоял, опрокинулась. Аппарат со звоном ударился об пол. Трубка болезненно стукнула по колену. От обиды и нелепости происходящего перехватило дыхание. Ни жив ни мертв, Сергей смотрел на часы и не мог пошевелиться. Обычная механическая безделица заворожила его, сковала по рукам и ногам.

Ты думал, что будет по-другому?

А даже если так? Даже если он и впрямь думал, что будет по-другому… Сергей попытался успокоиться, вздохнул полной грудью спертый воздух и чихнул. Ноздри уловили посторонний запах, которого не было прежде. Из-под двери потянуло гарью. Еще не отчетливо, но уже ощутимо. Такое бывает, если бросить в урну непотушенный окурок и мусор начинает медленно тлеть, понемногу воспламеняясь.

НАЧАЛОСЬ.

Инстинктивно он поднял с пола одежду.

Успокоиться?

Было бы неплохо…

Что на этот раз?

За дверью горело. Возможно, в здании отеля вспыхнул пожар, и где-нибудь двумя этажами ниже пламя охватило номера. Огонь перекинется на верхние этажи и сожрет здание дотла за какой-нибудь час… Взгляд Сергея опять невольно обратился к часам на тумбочке. Трогать их не хотелось, но он все же схватил хронометр, защелкнул браслет на запястье. Циферблат показывал шесть сорок пять. Сергей мимолетно увидел свое отражение в зеркале. Статный, высокий мужчина, весьма недурен собой – сейчас он был бледен как полотно, но на лице застыла та самая странная улыбка. Улыбка, которую он знал и ненавидел.

– Ненавижу тебя!

Он прокричал в пустоту. Слова эхом разлетелись по углам комнаты. Кого ненавидишь? Сергей стиснул зубы. Оставалось пятнадцать минут… Как он мог так бездарно потерять время. Как он мог напиться? Кого он хотел обмануть? Стоило убраться отсюда как можно скорее.

Он замер в замешательстве, огляделся, рассматривая обитые тканью стены. Взгляд скользнул по смятой в комок одежде, которую он все еще держал. Сергей дрожащей рукой отбросил ее в сторону. Из кармана брюк выпал бумажник, и по полу разлетелись пятитысячные купюры. Деньги выглядели нелепо и смешно.

Теперь не скажешь: бутылку виски, мэм! Правда?

Времени оставалось в обрез. Он подскочил к двери и подергал ручку. Заперто. В голове крутился вопрос. Не совсем логичный, может быть, сумбурный, но настойчиво требующий ответа: «Как произошло, что вчерашний день перерос в сегодняшний?»

Похмелье, чертова головная боль, сон… Блеф? Нить настоящего становилась невидимой и недосягаемой. В который раз он попал впросак. Сергей подобрал одежду, вывернул наизнанку карманы, но нашел ключ от номера торчащим в замочной скважине. Глубоко, в одном из нижних слоев сознания мелькнула мысль, что, не закрой он дверь на ночь, дежурный принес бы ему ужин.

Провернулся язычок замка, скрипнули петли, и дверь открылась. Сергей выскочил в коридор, в спешке натягивая трусы. Наткнулся на конверт, лежащий на полу. Его, видимо, воткнули с противоположной стороны двери, и теперь он выпал. На конверте большими печатными буквами было выведено: «Уважаемому Дементьеву Е.Г.».

Он с раздражением отшвырнул конверт ногой.

– Идиоты…

***

– Я сделал все, что мог… Нет, пожалуйста, нет…

Огромный неповоротливый медбрат с густыми пышными усами жестом подозвал помощника. Кивком указал на молодого человека в застиранной больничной пижаме, который лежал на полу и бился в конвульсиях. На вид пациенту было не больше тридцати. Бледная, мраморного оттенка кожа, большие глаза, ранняя седина в густой черной шевелюре. В уголке губ слюна, подкрашенная кровью, липкая и вязкая, словно клей. Было очевидно, что бедолаге совсем худо и, если не вмешаться и не оказать помощь, летальный исход неизбежен. Больной сжался в комок, трясся всем телом, издавал нечленораздельные звуки, в которых проскальзывали отдельные слова. Когда приступ обострялся, пациента трясло с новой силой.

– Что произошло, Игорь? – поинтересовался второй медбрат, мужчина средних лет, немного полноватый, бритый наголо.

– Я не знаю, Семен. – Медбрат, которого звали Игорь, выглядел растерянным, непрерывно пожимал плечами. – Все было нормально, он был в общей группе, без рубашки…

– Заведующий убьет нас, – Семен одарил напарника колким взглядом и потянулся к поясу, где у него висела внушительная кожаная сумка с медикаментами. Извлек шприц и ампулу сульфозина.

– Что ты собрался делать? – насторожился Игорь.

– Ты не видишь? – спросил Семен, вертя ампулу в пальцах.

– Тебе оно надо? Может, я схожу за врачом? – Игорь покосился на шприц в руках Семена.

– Не в первый раз. Не в первый и не в последний, – заявил Семен. – Пора дать знать этому паршивцу, кто здесь главный. Как ты думаешь?

– Но…

Семен не стал слушать, ведь этот его так называемый напарник всегда нес чушь. При любых обстоятельствах, что бы ни произошло, от этого человека нельзя было услышать ничего толкового. Что взять с идиота? Неудивительно, ведь рано или поздно работники психушки сами становятся немного того. Все, кроме него, Семена, который проработал в ней больше двадцати лет, с тех пор как развалился Союз. Тогда родной завод Семена сбавил обороты, а сам он, фрезеровщик четвертого разряда, попал под сокращение. Да, он двадцать лет отпахал в этой гребаной психушке, но не стал идиотом, как Игорь, которому пора бы заткнуться! В конце концов, заведующий лично настоял, чтобы этот паршивец, который сейчас корчится на полу, вышел на прогулку в общей группе, без смирительной рубашки и всяких мер предосторожности… Как вообще такое могло быть? У Семена, который мнил себя строгим сержантом, этаким «дедушкой», которого окружали «салаги», было на этот счет свое мнение. С этими ребятами, у которых едет крыша, следовало быть начеку, ни в коем случае нельзя распускать их. Они должны понимать, что это не санаторий «Голубая ласточка» и попали они сюда не случайно.

Семен наполнил шприц лекарством и сделал несколько инъекций под лопатки и в ягодицы, прямиком через ткань пижамы.

– Вот так вот, – прошептал он.

Пациент на полу изогнулся, будто получил электрический разряд, по его телу прошла судорога, зубы клацнули с такой силой, что впору было испугаться за его язык. Больной застонал, попытался отбить руку со шприцем и чуть не сломал иглу, которая запросто могла застрять в заднице. Семен навалился на него всем весом, прижал к холодному полу коленом и удерживал одной рукой. Он в свое время с легкостью поднимал поворотный стол на фрезерном станке, не пользуясь кран-балкой. Семен частенько делал уколы больным против их воли, он давно приноровился к подобному поведению. Выкинув шприц и пустую ампулу в контейнер, он брезгливо вытер руку, на которую попало лекарство, о халат. Тело пациента после ударной дозы сульфозина безучастно обмякло на полу. Игорь посмотрел на Семена, а затем перевел взгляд на часы. Циферблат показывал без двадцати десять.

– И что теперь? Через двадцать минут у дежурного обход. Ты сам знаешь, что Гиреев расскажет все заведующему.

– Надевай ему рубашку – и в палату, пока Гиреев не пришел, – сказал Семен. – Пусть разбирается с ним там. Сам знаешь, у этого психа не впервой. У него шиза.

– Ты думаешь, Гиреев не заметит, что ты уколол ему сульфозин? Ты сошел с ума, – сказал Игорь.

Семен пропустил его слова мимо ушей. Он вполне сможет объяснить дежурному Гирееву: у больного случилось обострение, и они решили изолировать его, поместив в камеру. Гиреев такой человек – он не задаст лишних вопросов и спишет лекарство, не то что Павел Александрович…

– Заведующий скоро уйдет, и его не будет до самого понедельника. Я знаю, что делаю, – раздраженно возразил Семен.

Игорь ничего не ответил. Он стоял над распластавшимся на полу больным, скрестив руки на груди и пожевывая губу. Наконец резко развернулся и зашагал к выходу.

– Эй, что ты затеял? – Семен двинулся следом, чувствуя, как сжимаются кулаки.

– Я зову врача, не хочу брать на себя ответственность, – бросил на ходу Игорь. – Не бойся, я ничего не скажу об уколе, тем более что он потерял сознание и придет в себя не скоро. – Санитар скрылся в дверном проеме.

– Ах ты… – слова Семена повисли в воздухе.

Он дождался, когда за напарником закроется дверь, гулко выдохнул и врезал кулаком по декоративной стойке, на которой висела никому не нужная табель с отметками об уборке прогулочного зала. Он обвел взглядом столпившихся вокруг несчастного больных. На лицах некоторых из них застыли удивление, непонимание и страх, они перешептывались и показывали на несчастного пальцами. Кому-то ситуация, напротив, казалась потешной, и они с трудом сдерживали расползавшиеся по лицу улыбки и подавляли смешки.

– Расходимся, нечего тут толпиться! Или кто-то хочет пилюлю? Или сульфозина? – прошипел Семен.

Он поднял руку и показал им средний палец. Больные, услышав о сульфозине, разошлись в стороны, с опаской поглядывая на медбрата.

– Идиоты гребаные…

Семен поймал себя на мысли, что он не прочь всадить укол первому, кто подвернется под горячую руку. Просто так, без надобности. Потому что сегодня до безобразия дерьмовый день. И, наверное, он так и сделает, когда разберется с этим придурком на полу.

– Чем этот говнюк лучше, чем остальные? Почему к нему столько внимания? Вы видели, какие спектакли он закатывает по белой горячке? – Семен раздраженно сплюнул на пол и растер плевок о кафель.

Ему не хотелось проблем с заведующим, который нянчился с этим шизофреником, как с собственным сыном. Если заведующий узнает, что Семен сделал пациенту сульфозиновый крест, пиши пропало. Зачем только Игорь затеял все это дерьмо? Они могли бы, как и в прошлый раз, без огласки нацепить на чудика смирительную рубашку и зашвырнуть на койку в его чертовой камере. Заведующий ни о чем бы не догадался. Только в прошлый раз не было сульфозина. Семен раздосадованно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ну для чего?! Ну и напарник… Недоумок!

Он подошел к больному, распластавшемуся на полу. Сергей, его звали именно так, лежал без сознания. Медбрат проверил пульс. Все в порядке. Пациент был жив. На практике Семена не раз встречались случаи, когда после сульфозинового креста у больного не выдерживало сердце. О том, что за этим следовало, не хотелось и думать. Бесконечные комиссии, объяснительные и как минимум выговор…

Занятый этими невеселыми размышлениями, Семен не сразу заметил, что по телу пациента пробежала легкая дрожь, а на подбородке появилась огромная ссадина.

– Черт возьми! Откуда у тебя это!

Медбрат склонился над Сергеем, шершавыми мозолистыми пальцами приподнял его голову за подбородок. Он рассмотрел рану внимательней. Ссадина казалась свежей и появилась совсем недавно. Стоило только догадываться, где бедолага мог поранить подбородок до крови. В прогулочном зале? Но там гладкий кафель… Ерунда какая. Семен подумал, что, заметь он ссадину чуть раньше, он непременно стукнул бы этого придурка раз-другой головой об пол. Стукнул бы, да еще как, чтобы направить свихнувшиеся мозги в нужное русло. Хотя бы за то, что из-за этого недоумка у Семена теперь назревают крупные неприятности. Из-за этого и еще из-за другого недоумка, Игоря, с которым пришлось работать целый месяц. Мерзавец так и норовил подлизаться к начальству…

Из-за двери послышались голоса. Семен поспешно поднялся и, разглаживая складки на халате, отошел в сторону от странного пациента, развалившегося на кафеле. В зал вошел Игорь, и за ним, к большому удивлению Семена, в дверном проеме показался Павел Александрович. Заведующий выглядел возбужденным, он весь взмок, волосы взъерошены. Павел Александрович не надел халат, и по всему было видно, что Игорь буквально перехватил его по пути домой. Заведующий держал в руках толстый блокнот с какими-то записями, который он таскал с собой повсюду. Из кармана брюк Павла Александровича торчала аптечка.

– Что с ним произошло? – Павел Александрович подбежал к Сергею и уселся на кафель, не обращая внимания на пыль. Доктор явно нервничал.

Семен развел руками, отступил назад и бросил на Игоря взгляд, полный ненависти и страха.

– Припадок, Павел Александрович, вы же знаете, как бывает у шизофреников, – сказал он.

– Вы что-нибудь вводили ему? – спросил заведующий.

– Нет, не успели, – солгал Семен.

– Если вы что-нибудь вводили ему… – Павел Александрович нервно хихикнул. – Вы понимаете, что этого нельзя делать, я строго-настрого запретил Гирееву…

– Мы ничего ему не вводили, Пал Саныч, я же вам говорил, – поспешил заверить Игорь.

Павел Александрович окинул зал взглядом.

– Разведите больных по палатам, – распорядился он.

Игорь и Семен переглянулись и поспешили исполнять поручение заведующего. Семен знал эти нотки в голосе доктора. Нотки, которые вселяли страх в подчиненных. Павел Александрович сердился и был явно недоволен происходящим. А когда заведующий был не в себе, с ним лучше не связываться, он шутить не любил. Лишение премии выглядело самым безобидным из того, что Павел Александрович мог сделать. Послышались недовольные возгласы больных, однако медбратья знали свое дело, и через несколько минут зал опустел.

Павел Александрович проверил пульс пациента, стиснул зубы. Пульс оказался повышенным, сердце Сергея готово выпрыгнуть из груди. Врач аккуратно перевернул больного и осмотрел язык. Неужели опять тот таинственный приступ? Если да, то главное, что пациент остался жив. Доктор внимательно осмотрел ссадину на подбородке больного, обратил внимание на следы крови на брюках больничной пижамы. Закатал штанины, обнаружил на коленях ссадины, подобные той, что была на подбородке. На пальцах левой руки, между указательным и средним, оказался ожог, на другой руке отчетливо виднелись следы пореза. Павел Александрович достал из аптечки перекись водорода и аккуратно обработал раны. Закончив, он выпрямился и тяжело вздохнул. В очередной раз ЭТО происходило практически у него на глазах.

– Я сам с ним скоро сойду с ума, – пробормотал врач.

Взгляд Павла Александровича упал на колпачок от шприца. С минуту врач рассматривал зеленый колпачок и в порыве ярости раздавил его подошвой о кафель. Они все-таки сделали то, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах – ввели пациенту какую-то дрянь! Павел Александрович почувствовал, как от гнева затряслись руки. Все пошло насмарку. Эти два недоумка даже не представляли, чего они его лишили из-за своей глупости! Павел Александрович подошел к мусорному ведру – на дне лежала пустая капсула сульфозина и использованный шприц. Не понимая, что творит, врач пнул ни в чем не повинное вместилище бытовых отходов. Пластиковое ведро треснуло, порвался черный пакет, мусор разлетелся по полу. Впрочем, теперь ничего не изменить. Павел Александрович вынул из кармана пачку успокоительного и положил под язык несколько таблеток.

Раз, два, три… И так до десяти. Глубокие вдохи помогли успокоиться и прийти в себя.

Не в этот раз. Врач вернулся к Сергею и затянул туже ремни смирительной рубашки. Вынужденная мера, ответная реакция. Павел Александрович мог подобрать множество определений тому, что происходило сейчас, но они не меняли сути и только загоняли обратно в тупик к тому, с чего все начиналось. Сама ситуация напоминала огромный движущийся и постоянно изменяющийся лабиринт из фильма «Бегущий по лабиринту» с тем самым смазливым парнишкой в главной роли, который так нравился его дочери. Что, если медбрат прав, и у парня выраженная, обостренная форма шизофрении? Больной агрессивен и опасен. А Павел Александрович был наивен и глуп, думая, что можно приучить хищника и сделать из тигра домашнего кота. Только не стоит удивляться, что однажды этот «кот» откусит кормящую руку. Например, потому, что ему не понравится взгляд приручившего. Однозначно, без смирительной рубашки пациент не мог появляться на людях. Во всяком случае, и речи не могло быть о прогулках в общей группе. Но согласиться с этим врач не мог. Признать этот факт означало расписаться в собственном бессилии.

Павел Александрович достал из кармана мобильный телефон и нажал цифру быстрого набора медбратьев.

– Заберите его в палату, – скомандовал он дрогнувшим голосом.

Игорь и Семен были тут как тут, словно поджидали у двери. Они погрузили бессознательное тело Сергея на каталку и молча увезли. Семен выглядел подавленным и испуганным. Только когда они с Игорем отошли на несколько метров от дверей зала, Семен заговорил.

– Если Павел Александрович что-нибудь заподозрил, я тебе не завидую, – пробурчал он. – А если я не увижу в деле Холла, ты труп.

Хмурый как туча Игорь не ответил. Он знал, что Семен опасается пропустить первый период игры национальной лиги, где сегодня за «Эдмонтон» играл Холл, а за «Вашингтон» Овечкин. Он помнил, как сокрушался Семен, когда звездному форварду «Эдмонтона» рассекли лицо лезвием конька во время разминки…

Они миновали коридор и оказались около дверей узкой одиночной камеры с белыми стенами.

– Заноси его.

Они переложили бессознательное тело пациента с носилок на больничную койку. Семен с недовольством окинул взглядом стены палаты. До высоты человеческого роста стены вокруг были исцарапаны надписями. Какой-то сумасшедший бред. Целая вереница чисел и рисунков, содержание которых понятно одному больному шизофренией. Почерк Сергея был неразборчив, а рисунки казались бессмысленными.

– Каждый раз, когда захожу сюда, мне становится не по себе, – Семен поежился. – Ума не приложу, почему Павел Александрович допускает подобное.

Игорь ничего не ответил. Он понимал, что Семен не ограничится угрозами, и сегодня вечером его, Игоря, ждет самая настоящая взбучка. Медбратья вышли из палаты и закрыли за собой дверь. Палата погрузилась в темноту.

***

Павел Александрович сидел в своем кабинете на втором этаже больницы. Мужчина курил. На столе стояла открытая бутылка водки. Из динамиков доносился американский рэп. Love Game исполнителя Tyga.

Он отбросил в сторону все свои дела. Совершенно забыл, а точнее, наплевал на то, что следует забрать супругу из торгового центра в Западном микрорайоне ровно в полдень. Что в два у них назначен обед у замминистра здравоохранения области.

– Не в этот раз. Все получится, но не в этот раз, – цедил он сквозь зубы.

Врач опустил взгляд на толстый с картонной обложкой блокнот, который лежал на столе. Подняв блокнот с изображением египетских пирамид, он открыл первую страницу. На первом листе корявым «врачебным» почерком была выведена одна единственная надпись: «Один день из жизни Сергея Фролова».

На этом же развороте, только на другом листе, вклеен небольшой карманный календарик. Некоторые даты в нем обведены фломастером, словно Павел Александрович отмечал таким образом праздничные дни. На следующих листах шли записи, сделанные тем же корявым почерком, пронумерованные римскими цифрами. Записи не совпадали с датами в шапке блокнота. Где-то шариковой синей ручкой были оставлены зарисовки. Павел Александрович захлопнул блокнот и отложил его в сторону. На этот раз он не вписал ничего.

1

Японский кроссовер белого цвета стоял на парковочном месте. В салоне играла тихая ненавязчивая музыка. Приятно отсвечивали лампочки приборной панели. Завораживал доносящийся из-под капота звук работающего дизельного мотора. Сегодня был тяжелый рабочий день, и он устал.

Прозвучал сигнал эсэмэс.

Сергей провел указательным пальцем по экрану и разблокировал телефон. Писала Лена.

«Дорогой, я скучаю. Ты скоро? Купи водички, выключили холодную воду. Люблю тебя».

Шел двенадцатый час ночи, и молодая жена заждалась мужа в одинокой двухкомнатной квартире в Северном микрорайоне. Он задержался на работе допоздна. Срочная операция по «скорой», ножевое ранение, задето легкое… Подобный распорядок, постоянные ночные дежурства, работа зачастую по двадцать часов в сутки стали привычными за последний год. Можно спорить, хорошо это или нет, но по-другому и быть не могло. Сергей это знал. Следовало смириться с работой на износ, стремиться к ней, если хочешь идти вверх по карьерной лестнице, если хочешь заработать себе имя и стать по-настоящему высокооплачиваемым хирургом. Никто не спорил, что городская больница скорой медицинской помощи далеко не самое комфортное место работы, но он понимал, что для перевода в более престижную клинику ему необходимы опыт, стаж и современные знания.

Он быстро набрал ответное сообщение и хотел было его отправить, как телефон запищал, показав критически низкий заряд аккумулятора. Индикатор в верхнем правом углу экрана загорелся красным, сигнализируя, что остался всего один процент от общего заряда и следует как можно скорее подключить телефон к сети питания. Индикатор замигал, экран телефона потемнел, появилась надпись: «Энергосберегающий режим». В следующий миг мобильник выключился. В самый неподходящий момент, до того как эсэмэска супруге была отправлена. С губ сорвалось дрянное слово, и Сергей заглянул в бардачок, но понял, что оставил шнур зарядного устройства в ординаторской. Что же, теперь Лена не оставит его в покое из-за не отправленной в ответ эсэмэс. Маленький каприз Лены в обмен на вкусный ужин и крепкий зеленый чай, во сколько бы он ни вернулся домой. Как все-таки мало порой требовалось дать женщине и как много она могла дать тебе взамен! Он подумал, что наверняка где-то прочитал эти слова и сейчас вспомнил, невольно процитировав неизвестного автора. Возможно, переставил слова местами, но не исказил суть. Хотя бы потому, что суть слов нельзя изменить. Не хотелось становиться плохим мальчиком и нарушать традиции – ответить на сообщение супруги игнором, но другого выхода не оставалось. Означало ли это, что плохого мальчика сегодня поставят в угол, и он останется без ужина и чая? В таком случае плохой мальчик знает, как поступить с плохой девочкой.

Наказать.

Он подавил расползавшуюся улыбку и почувствовал, как в джинсах стало тесно. Ну вот, Лена сама напрашивалась, что бы она потом ни говорила. Сергей помассировал в паху. Телефон стал ненужной игрушкой, поэтому он закинул его в просторный бардачок и захлопнул крышку. Нужно купить воды, как попросила супруга. Ничего не стоило доехать до ближайшего круглосуточного магазина, разбудить продавщицу и попросить продать минералки. Однако ноги затекли, поэтому лучше всего было прогуляться, подышать свежим весенним воздухом, развеяться. Тяжелая смена давала о себе знать. Сергей нашел на заднем сиденье сумку, вытащил из нее черное кожаное портмоне. Где-то среди целой кипы карточек, визиток, чеков и крупных банкнот затерялись две измятые сторублевые купюры. Затекшие ноги приятно закололо, когда он ступил на тротуар. Ближайший магазинчик располагался всего в нескольких минутах ходьбы, поэтому Сергей шел не спеша.

Майская ночь предстала перед ним во всей красе. Легкий прохладный ветерок приятно обдувал лицо. Сергей вдохнул свежий воздух и на несколько секунд закрыл глаза. А что, если, как некогда в студенческие годы, в приятной дружеской компании провести с пивом и гитарой всю ночь напролет в дворовой беседке? Или встретить рассвет вместе с любимой? Сорваться посреди ночи и поехать с Леной к Дону. Отыскать среди тысячи мерцающих точечек то самое загадочное созвездие – танцующих влюбленных, которое они когда-то тщетно пытались разглядеть ночами напролет. Почему нет? Эх, если бы не работа и завтрашнее ночное дежурство…

В душе Сергей оставался романтиком и поймал себя на том, что с лица у него не сходит улыбка. Он знал, что чрезвычайно важно развеяться после тяжелого трудового дня, чтобы не внести напряжение в дом. Стряхнуть с себя стресс, как грязь с ботинок, вытереть дерьмо с подошвы перед самым входом, как говаривал друг детства Алексей. И сейчас, когда супруги не первый месяц направляли усилия на то, чтобы в их семейном гнездышке случилось пополнение, он был готов подписаться под этими словами. Все трудности и заботы следовало оставлять за порогом у закрытой двери. Сергей улыбнулся еще шире. Он мечтал о сыне с тех самых пор, как начал зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить семью. Ведь, если задуматься, спроси у него кто-либо, чего он добился к тридцати годам, ему, ей богу, будет чем похвастаться. Взять хотя бы жилье, в котором чета с комфортом вила свое гнездышко. Восемьдесят квадратных метров в элитной новостройке, с удачной транспортной развязкой, шаговой доступностью маркетов и торговых центров вперемежку с парками, катками и прочими местами для отдыха и развлечения. Это дорогого стоит. Еще несколько лет назад Сергей мог о таком только мечтать. Мать Лены говорила, что дело оставалось за малым. В чем-то эта женщина могла быть права, и хоть в чем-то он мог с ней согласиться, ведь так? Между ними и заветной мечтой стояла…

Пара анализов в медицинской лаборатории.

Мысль показалась ему настолько неприятной, что Сергей скривился, как будто попробовал ее на вкус. Если бы его спросили, каковы ощущения, он наверняка бы ответил, что в этом блюде слишком много соли. Он поводил языком по небу и сплюнул на асфальт. С другой стороны, следовало отнестись к проблеме более философски. Проще. Чего стоит это «проще» в сложной, напичканной стереотипами жизни? Допустить, что у них с Леной существуют факторы риска, препятствующие беременности, Сергей не мог.

Впереди показался искомый магазинчик, скорее ларек с яркой вишневой вывеской. Красивые трубочки из неона светились и мигали в темноте: «ОТКРЫТО 24 ЧАСА». Там, где на вывеске должна была располагаться буква «К», сияла пустота, отчего надпись выглядела корявой. Сергей потянул обветшалую пластиковую дверь с надписью «НА СЕБЯ», но она оказалась заперта. Ручка противно заскрипела. Надо полагать, он был далеко не первый, кто пробовал открыть ее.

– Через окно, – послышался голос. В небольшом окошке с железной решеткой появилось лицо пожилой женщины с ярко накрашенными губами и сеточкой мимических морщин.

– Как скажете, я не против. – Сергей улыбнулся. – Мне минералку негазированную, пять литров.

Лицо женщины в окошке исчезло, но через некоторое время появилось вновь.

– Есть только двухлитровка, – сказала продавщица.

Сергей заметил, что продавщица не в духе. Он улыбнулся в ответ.

– Пойдет, давайте двухлитровку! – Сергей протянул в окошко сторублевую купюру.

– Пойдет ему! Скажи спасибо, что я вообще тебе что-то продаю, а не вызвала сюда милицию! С такими, как вы, только так и надо поступать, раз по-человечески не понимаете! – раздраженно сказала она и выхватила деньги из рук Сергея.

– Не милицию, а полицию, мадам, хотя справедливости ради могу признаться, что я сам давно запутался в терминах, – послышался негромкий и, как отметил Сергей, очень приятный мужской голос. Он обволакивал слух, как липовый мед обволакивает горло. Таким голосом следует читать дикторские сводки на Первом канале. – Да и зачем же так, я не требую многого, я всего лишь прошу продать мне эту чертову водку. Обещаю выпить за ваше здоровье…

Сергей вздрогнул и покосился в сторону большого тополя, крона которого вытянулась между пятым и шестым этажами. На металлическом, покрытом ржавчиной, словно коростой, заборчике, который ограждал дерево, сидел мужчина. Он склонил голову и мотал пышной шевелюрой из стороны в сторону. Сергей обратил внимание на темные очки, которые мужчина не снял даже ночью. И это не «хамелеоны», а вполне обычные солнцезащитные очки. Невольно подумалось, зачем кому-то они понадобились ночью? Беречь глаза от света уличных фонарей, которые давно погасли? Или от неоновой вывески на ларьке? Как бы то ни было, выглядел мужчина в очках довольно забавно. И надо думать, ничего не видел вокруг.

Впрочем, объяснялось все очень просто. Незнакомец оказался мертвецки пьян, с трудом удерживался на оградке, хотя и не походил на обычного местного алкоголика. Несмотря на солидный возраст, мужчина выглядел поджарым, даже высушенным. На нем был надет сшитый по фигуре дорогой костюм серого цвета в едва заметную клетку, а если бы рядом оказалась супруга Сергея, она сразу бы узнала пиджак из модной коллекции за сумасшедшие четыре тысячи долларов. Если бы света было побольше, она разглядела бы под пиджаком голубую рубашку, наверняка тоже безумно дорогую. Пальцы пьяного украшали тускло-желтые перстни с черными камнями, вероятно, золотые со вставками из оникса. На ногах сверкали лакированные туфли. По меньшей мере странно было представить столь элегантно одетого мужчину покупающим посреди ночи алкоголь в круглосуточном магазинчике. Возможно, именно он вызывал раздражение у продавщицы, другого объяснения ее поведению Сергей не находил. Не принимать же ее слова на свой счет?

Продавщица отсчитала сдачу. Протянула минералку в окно. Бутылка застряла в решетке, и женщине пришлось приложить усилие, чтобы протиснуть ее сквозь прутья.

– Все в порядке? Вам не нужна помощь? – Сергей обратился к продавщице и указал на мужчину, который пытался подняться на ноги. Тот начал раскачиваться из стороны в сторону, только каким-то чудом не падая с оградки.

– Идите с богом, – недовольно пробурчала женщина в ответ.

Продавщица одернула фартук и, видимо, зацепила столик с мелочью. Раздался шелестящий звон – горстка червонцев и пятаков посыпалась на пол, и она раздраженно захлопнула окошко перед носом покупателя. Сергей пожал плечами. Если ей плевать, то ему тем более. Сергей развернулся, перехватил поудобнее бутылку с минералкой и зашагал к своему дому. Он поравнялся с пьяным, не удержался и окинул его взглядом. Незнакомец выпрямился и стоял на ногах, но его шатало. Заметив, что более удачливый покупатель на него смотрит, улыбнулся, помахал рукой и поднял вверх большой палец.

– Все кончено, молодой человек… – сказал незнакомец. – Ведь правда, все кончено? Так почему бы не выпить?

Сергей понимал, что заводить разговор с человеком в таком состоянии не имеет никакого смысла, и двинулся дальше. Не стоило лукавить, желания узнавать, что имеет в виду мужчина, близилось к нулю. Потом Сергей готов был уничтожить себя за это равнодушие, но это случилось гораздо позже. А сейчас он, сделав несколько шагов, оглянулся и немало удивился, когда увидел, что странный мужчина двинулся вслед за ним. Сергей почувствовал, что ему стало не по себе. Он не совсем понимал, что делать в ситуации, когда посреди ночи за тобой увязался мертвецки пьяный довольно пожилой мужчина, на вид солидный и аккуратный. Недолго думая, Сергей оторвался от незнакомца. Сошел с тротуара на дорогу и ускорил шаг.

– Эй, подожди, мне надо кое-что тебе сказать, – послышался голос мужчины.

Наверное, Сергей скрылся бы в темноте ночных переулков и уже через минуту забыл о странном человеке, одетом на сумму, равную его годовому заработку, если бы позади не раздался глухой удар. Он обернулся. Пьяный споткнулся о бордюр и со всего маху ударился об асфальт головой. Черные очки слетели в сторону, стекла от удара разбились, и из оправы торчали острые, как бритва, осколки. Мужчина сидел на дороге, обхватив руками разбитое лицо. По рукам его текла кровь. Сергей беззвучно выругался. Он как врач не мог оставаться в стороне. И надо же было этому случиться именно сейчас, посреди ночи! Он подошел к раненому и присел на корточки рядом. В нос ударил сильный запах спирта вперемешку с запахом духов. Духи он узнал сразу. Точно такими пользовался он сам. Судя по интенсивности аромата, незнакомец опрокинул на себя целый флакон в семьдесят пять миллилитров.

– Вы как? – Он осторожно убрал руки пострадавшего от лица и взглянул на раны.

По лицу мужчины текла кровь. Лопнула кожа по линии надбровной дуги, нос был сломан и набух, под глазами появились синяки лилового цвета.

– Вам срочно нужно в травмпункт, – сказал Сергей.

Он похлопал по карманам брюк и вспомнил, что оставил телефон в машине. Да и чем мог помочь телефон с разряженным аккумулятором?! Мысль о том, что чувствует Лена, которая теперь наверняка беспрестанно звонит и в отчаянье выслушивает сообщения автоответчика, заставила поежиться. Суть крылась в другом – он не сможет вызвать «скорую», и первую медицинскую помощь незнакомцу придется оказывать самому. Или стоит отвезти бедолагу в БСМП на своей машине? Испачкать салон в крови. В том, что кровь не оттирается, он был уверен. Сергей огляделся по сторонам, пытаясь понять, что следует делать дальше, и всплеснул руками. Может, не все так плохо… Телефон мог оказаться у продавщицы из ларька. В конце концов, телефон мог оказаться у самого пострадавшего.

– У меня нет телефона, могу я воспользоваться вашим?

Незнакомец сделал вид, что не понял вопроса. Сергей выпрямился, бросился к ларьку и постучал несколько раз в окошко магазинчика. Не сильно, но все же настойчиво, так, чтобы его услышали.

– Мне нужен телефон, вызовите «скорую», человеку плохо, – сказал он.

Прошло около минуты, но никто не открыл окно. Сергей отчетливо увидел пятна крови, размазанные по стенке ларька. Интересно, когда бедолага успел испачкать ларек? Он постучал сильнее, косясь на пострадавшего, который все так же сидел на холодном асфальте и держался руками за лицо. Из-под ладоней крупными каплями струилась кровь. За окном послышался голос продавщицы:

– Пшел вон, я уже звоню в милицию!

– Закажи водки, друг, – послышался голос раненого. – «Северное сияние»… Старику нужна водка.

Незнакомец достал из-за пазухи бумажник, из которого торчала целая пачка разноцветных купюр. Несколько крупных капель крови упали на деньги, чудом не попав на старую выцветшую фотографию какой-то женщины. Сергей безучастно подумал, что теперь купюры следовало бы отнести в кассу «Сбербанка» и поменять, вряд ли их примут в таком виде в «Ашане» или «Пятерочке», если их обладатель захочет расплатиться по счету и не услышать лишних вопросов. Впрочем, пострадавшего нисколько не озаботили запятнанные купюры. Он попытался встать, но Сергей вовремя усадил его обратно на асфальт.

– Не вздумайте подниматься, вы можете снова упасть, – предостерег он пострадавшего.

Незнакомец расхохотался. Он смеялся долго и искренне. Потом замолчал и внимательно взглянул на Сергея.

– Мне плевать, а знаешь, почему?.. Потому что мне некуда больше падать, – он хмыкнул. – Это и есть дно…

Голос его изменился, теперь он показался Сергею холодным и безразличным, даже пугающим.

– Как видите, вы все же упали и повредили голову, – терпеливо сказал Сергей. – Я врач и могу вам сказать: дай бог, чтобы дело ограничилось переломом носа…

Он не стал уточнять, что скорее всего пострадавшему придется носить фиксирующую нос повязку и наложить на надбровную дугу добрую дюжину швов, тем более что все это не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло бы, повреди тот что-нибудь по части неврологии. Сергей внимательно осмотрел голову незнакомца. Кроме небольшой ссадины на лбу кожный покров выглядел целым. Никаких гематом, рассечений и порезов не было.

– Посмотрите мне в глаза, следите за моим пальцем, – произнес он, произведя несколько манипуляций, чтобы определить, не поврежден ли головной мозг.

В любом случае мужчину следовало отправить на МРТ.

Видя замешательство сердобольного молодого человека, незнакомец усмехнулся, поднял руку и покачал указательным пальцем.

– Да, это чертовски больно, думаю, у меня сейчас отвалится голова, – проговорил он. – Но я никуда не поеду, можете не беспокоиться… Если бы так просто я мог поставить точку, хорошенько приложившись один раз головой об асфальт, я был бы самым счастливым человеком на свете! К сожалению, это не так…– Он сделал паузу. – Вы врач? Кажется, вы сказали, вы врач…

Для пьяного в стельку человека незнакомец говорил слишком связно. Именно этот факт настораживал Сергея. Мужчина, который сидел перед ним на земле, казался странным. Он не пугал, нет, но выглядел несколько неестественным. Именно такое объяснение Сергей нашел наиболее исчерпывающим, когда понял, что из-за незнакомца у него начинает болеть голова. У него всегда болела голова, когда что-то шло не так, когда он начинал нервничать. Бывало, боли переходили в мигрень… Вот только что именно шло не так сейчас, Сергей не мог понять.

– Все, о чем я попрошу вас, господин врач, – продолжал тот, – так только об этом: помогите мне привести себя в какой-никакой порядок, я не хочу выглядеть как последний кусок дерьма, перед тем как поставлю жирную точку…

– Вы уверены? – с сомнением переспросил Сергей.

– В чем я уверен, док? – осведомился незнакомец, улыбнувшись ртом, полным золотых зубов. – В том, что я не хочу выглядеть как последний кусок дерьма, или в том, что мне не нужна «скорая»?..

Золотозубая улыбка могла бы выглядеть комично – при иных обстоятельствах, но не сейчас.

– Второе… – произнес Сергей, доставая из кармана носовой платок и пытаясь вспомнить, насколько тот чист. Лена меняла его носовые платки ежедневно, но это отнюдь не означало, что в течение рабочего дня он ни разу не промокнул вспотевший лоб. Впрочем, другого платка под рукой все равно не было. Сергей смочил платок минералкой, приговаривая: – Честно говоря, мне нет дела до того, как вы выглядите, но ваши раны я протру…

Эх, как бы сейчас могла пригодиться злосчастная бутылка водки…

– Ну вот, а вы говорите, что вам плевать, – констатировал незнакомец. – Знаете, молодой человек, я вам все-таки благодарен. Возможно, мы могли бы стать друзьями… Вы спрашивали, уверен ли я в том, что мне не нужна «скорая»?.. Конечно, уверен… К черту «скорую», док! У меня есть свой чудесный специалист…

Пока он бормотал, Сергей закончил протирать ему лицо, на котором не осталось живого места, размышляя, что, если бы не алкоголь, этот странный незнакомец вряд ли бы рассуждал сейчас, в лучшем случае – шипел бы от боли. Только лошадиная доля спирта в крови позволила ее притупить. Когда он отстранился от пострадавшего, тот полез за пазуху и достал совершенно новые темные очки вместо тех, что разбились при падении и только чудом не лишили его зрения. Подчеркнуто деловито нацепил их на сломанный нос и рассмеялся, смахнув струйку крови, стекающую с уголка губ. Сергей взирал на него с возрастающим недоумением.

– Могу я поинтересоваться? – спросил он.

– Спрашивай все что угодно, док, – кивнул незнакомец.

– Зачем вы носите очки ночью?

И заметил, как мужчина вздрогнул. Слепо уставился на него солнцезащитными линзами, прижав указательный палец к окровавленным губам.

– Тсс… Я не хочу, чтобы смерть посмотрела мне в глаза, – изменившимся голосом, почти шепотом произнес незнакомец.

Невзирая на дикость ситуации, Сергей воспринял слова пострадавшего как неуклюжую шутку и даже попытался подыграть.

– Именно поэтому вы носите с собой вторую пару? – поинтересовался он.

– Просто я знаю то, чего не знаешь ты, – все тем же голосом отозвался незнакомец. – Представь на секунду – то, что происходит сейчас, все это мне чертовски знакомо, как старая заезженная пластинка, каждую мелодию которой ты знаешь наизусть… Но сегодня ничто не помешает мне довести дело, что я задумал, до конца… Доиграть мелодию, понимаешь?..

– Я бы не сказал, что ваши повреждения настолько серьезны, – сказал Сергей. – По крайней мере, умирать вы собрались рано. – Он протянул мужчине руку. – Что ж, я вижу, вы пришли в себя… Все, что было в моих силах, я сделал, поэтому разрешите откланяться. И еще, хотите вы этого или нет, но я, как только доберусь до дома, позвоню в «скорую»…

Незнакомец пожал плечами и глубоко вздохнул. На одной из его ноздрей повис окровавленный сгусток. Выглядело это отвратительно.

– Вы рушите мои надежды провести последние минуты жизни в обществе приятного молодого человека, – пробормотал незнакомец, посмотрев на наручные часы. – Впрочем, все равно вы никуда не позвоните… А я… я просто люблю поболтать, и мои слова – пустая трепотня… Кстати, вы никогда не задумывались – почему человек предпочитает ложь правде?..

Сергей не ответил. Он уставился на часы. Странно было видеть на запястье дорого, даже изысканно одетого пожилого человека этот дешевый, старый, никому не нужный хлам, который давно пора выбросить на свалку. Сам не зная почему, Сергей вдруг почувствовал острое желание сдернуть их с руки незнакомца и… Странная смесь эйфории и испуга захватила его.

– Тик-так… Тик-так… Время тикает, – сообщил незнакомец, с кривой улыбкой уставившись в одну точку. Потом вдруг расстегнул браслет и протянул часы молодому доктору. – Это моя семейная реликвия, юноша… Пусть она станет знаком моей благодарности вам за все, что вы для меня сделали… Эти часики стоят целое состояние, вы можете их выгодно продать… Только вряд ли захотите это сделать, уверяю вас. Это к вопросу: почему человек предпочитает ложь правде…

Сергей покачал головой, отказываясь от подарка.

– То, что я сделал, называется первой медицинской помощью, – сказал он, – и является профессиональным долгом любого врача…

Пострадавший поднял голову, снова взглянул на него сквозь темные линзы очков. Сергею показалось даже, что незнакомец подмигнул ему.

– Они подняли меня, а потом втоптали в грязь… – сообщил он, выдержав паузу. – Я богат, ты даже не представляешь, насколько я богат, мой друг… У меня есть все, что я хочу, и даже то, чего не хочу. У меня есть все, но… – Он вскинул руку с вытянутым указательным пальцем. – У меня нет жизни! – Он вдруг стиснул часы в кулаке и что было сил швырнул их куда-то вдаль. Сергей услышал звук клацнувшего об асфальт металла. – Эта штука испортила мне жизнь… Тик-так… Тик-так… Этот звук я слышу целую вечность. Даже сейчас секундная стрелка огибает циферблат в моей голове… Хочешь, я назову тебе время? Я могу сказать, сколько его осталось…

Сергей проводил взглядом улетевшие в темноту часы и сделал вид, что внимательно слушает. Может, стоило подобрать «фамильную реликвию» и вернуть ее владельцу? А с другой стороны, если незнакомец разбрасывается такими вещами… Сергей неуверенно переступил с ноги на ногу. Не было уже никакой возможности торчать здесь с этим пьяницей и выслушивать его бред, когда дома в полнейшем неведении, вся на нервах ждала жена.

– Не надо, тем более что мне пора, – проговорил Сергей. – Дома жена ждет, уже поздно, но… если хотите, я могу проводить вас?

– Не стоит, правда не стоит, – отмахнулся незнакомец. – Мне некуда идти, мой юный друг… Не то чтобы некуда… скорее, не к кому… Никто меня давно нигде не ждет, – сказал он с грустью в голосе. – Единственное, о чем бы я попросил вас, помогите дойти вон до той беседки. Сомневаюсь, что у меня хватит сил сделать это самому. – Он указал на одинокую, пахнущую свежей краской старую конструкцию еще советских времен, затерявшуюся на фоне новеньких игровых площадок, скамеек и припаркованных автомобилей.

Сергей, ничего не говоря, протянул ему руку. Незнакомец с трудом поднялся, оперся на его плечо, и они поплелись к беседке. Там с помощью сердобольного молодого человека пострадавший уселся на деревянную скамью, поерзал и полной грудью вдохнул свежий ночной воздух.

– Наверное, это будет наглостью с моей стороны, но у меня осталось не так много времени… – пробормотал незнакомец. – Это своего рода последнее желание смертника… Да почему «своего рода»… – Он пожал плечами. – Так оно и есть…

Сергей, которому все это давно надоело, пробурчал:

– Слушаю вас.

– Не подумайте, что я какой-нибудь старый чудила, который напился и теперь не знает, чем себя занять… – он споткнулся на полуслове. Темные очки на его лице смотрели куда-то в сторону от собеседника. Создавалось впечатление, что он забыл, что хотел сказать. Наконец он обратил невидящий взгляд на Сергея. – Позволь поинтересоваться, ты уверен в том, что собрался делать? Ведь ты, наверное, думал об этом тысячу раз…

– В чем? – Сергей пожал плечами. – Я вас не понимаю,

Незнакомец лишь отмахнулся.

– Сигарету, – пробурчал он. – Мне нужна всего лишь чертова сигарета. Могу я побаловать себя табаком?

Сергей нащупал в заднем кармане брюк пачку и протянул мужчине. Незнакомец достал сигарету, покрутил ее в руках, зачем-то отломил фильтр и выбросил его в стоявшую неподалеку урну. Прикурил откуда-то появившейся зажигалкой. Из ноздрей повалил дым.

– Ту-ту! – изобразил он звук движущегося поезда и расплылся в улыбке. – Мой внук всегда изображал локомотив и просил, чтобы я выпустил дым из носа. Потом он умер…

Сергей не знал, что на это ответить.

– Спасибо, что поддержал меня, док. Не будь тебя, я, наверное, никогда не решился бы это сделать. – Он протянул руку. – Прощай, мой друг…

– Приятно было познакомиться, – ответил Сергей крепким рукопожатием.

Он окинул незнакомца прощальным взглядом, словно хотел удостовериться, что с тем все в порядке, и зашагал прочь. Странный, очень и очень странный человек, думал Сергей. Что могло так подействовать на него? Алкоголь или посттравматический шок? Оставалось надеяться, что все неприятности этой ночи остались позади. Беседка с пострадавшим растворилась в темноте, и единственным напоминанием о нем оставался красный глазок тлеющей сигареты. Сергей думал о том, как позвонит в «скорую» и поставит точку в этой истории, которая затаилась где-то глубоко в сознании неприятным осадком, как изжога после порции жаренных на масле пирожков…

Он споткнулся о небольшой предмет, валяющийся на асфальте, и тот отлетел в сторону. Посмотрев под ноги, он увидел в нескольких метрах от себя часы странного незнакомца. Металлический корпус приятно блестел, отражая блеклый свет луны. На первый взгляд часы не пострадали, словно не было никакого броска и удара о твердый асфальт. Сергей нагнулся, поднял их, внимательно осмотрел корпус и стекло. Часы и впрямь оказались целыми и невредимыми. А что, если странный незнакомец успел уже пожалеть, что выкинул семейную реликвию? Сергей посмотрел в сторону беседки. Огонек сигареты погас, и то единственное, что напоминало о чудаке, растворилось в темноте. Он повертел часы в руках и взглянул на циферблат. Секундная стрелка медленно приближалась к двенадцати. Механизм выдержал удар, но часы почему-то показывали неправильное время – без нескольких секунд шесть. Не успел Сергей подумать, сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как он вышел из машины за бутылкой минералки, и что сейчас далеко за полночь, как ночную мглу разрезал гулкий одиночный выстрел. Стреляли со стороны беседки. Сергей с усилием стряхнул с себя оцепенение и бросился туда, где оставил незнакомца. Он подбежал к беседке и остановился как вкопанный. На земле, распростертый в неестественной позе, лежал тот самый чудак с простреленной навылет головой. Неподалеку от него валялся пистолет – наградной именной наган с позолоченной рукоятью.

Стрелки на часах в руках Сергея застыли, они показывали шесть часов без одной секунды.

2

Операция закончилась. Все прошло успешно и без осложнений. Рваная рана, сорок два шва на руке у девочки. Несчастная зацепилась о металлический выступ лестницы на перемене в школе и разорвала кожу чуть выше ладони, на запястье. Он старался изо всех сил, чтобы шрамы не изуродовали девчонке жизнь. Аккуратно и эстетично, скрепляя кожу, как мозаику, и возвращая суставам подвижность. Он снял перчатки, маску и вытер струящийся градом пот. Хотелось поскорее снять с себя напряжение. В горле пересохло, язык прилипал к небу, в ногах скопилась усталость. Несколько часов, проведенных в операционной, давали себя знать. Молодой хирург подошел к умывальнику, тщательно вымыл руки и лицо. Стало легче. В коридоре стоял автомат с неплохим зерновым кофе, он закинул несколько десятирублевых монет и заказал капучино с ванилью без сахара, чтобы как следует прочувствовать вкус самого напитка, без всяких примесей. Сахар сбивал горчинку, а именно горчинку он ценил в кофе больше всего. Горячий кофе приятно согрел гортань, и он одним глотком выпил половину стаканчика. Затем уселся на удобный мягкий диван, откинулся на спинку и впервые за долгое время позволил себе по-настоящему расслабиться.

Не прошло и нескольких минут, как в двери ординаторской постучали. В проходе показались перепуганные, бледные как полотно, родители девочки. У матери в глазах стояли слезы, отец, не зная, куда деть барсетку, переминался с ноги на ногу немного в стороне, словно ученик у доски, забывший правильный ответ.

– Как все прошло, доктор? – спросила мать пострадавшей, срываясь на слезы.

– Она в порядке, Сергей Анатольевич? – вклинился отец.

– Полный порядок, – поспешил заверить их Сергей. Он допил кофе и выбросил пустой пластиковый стаканчик в урну. – Конечно, ей придется полежать несколько недель в отделении на четвертом этаже, но уверен, Лиза быстро пойдет на поправку. Я буду лично следить за ее восстановлением до самой выписки, – несмотря на усталость, валившую его с ног, он выдавил из себя доброжелательную улыбку, стараясь разрядить обстановку и показать родителям несчастной девочки свое расположение.

– Мы даже не знаем, как благодарить вас, Сергей Анатольевич, – сказал отец юной пациентки.

– Это мой профессиональный долг, – Сергей улыбнулся.

Отец пострадавшей замялся, а потом засунул руку в нагрудный карман клетчатой рубашки. Такие рубашки в крупную разноцветную клетку, которые носили навыпуск, одно время были невероятно популярны по всей стране, правда, было это десять, если не пятнадцать лет назад. Видя, куда клонит отец несчастной, Сергей прокашлялся и позвал девушку-интерна, которую мельком увидел пробегающей по коридору.

– Оля! Зайди, пожалуйста, в ординаторскую.

В дверях показалась невысокого роста полная девушка в белом халате, с круглым приятным лицом и живыми, будто светящимися глазами. Сергей знал, что, если эта девочка и в дальнейшем будет вкладывать в свою учебу столько же усилий, сколько она вкладывает сейчас, из нее получится отличный специалист, в отличие от некоторых иностранных граждан, учившихся на платном отделении и предпочитавших вместо обучения сидеть за чашкой кофе или чая в ординаторской, где был доступен WI-FI.

– Да, Сергей Анатольевич, – сказала она.

– Покажи родителям Лизы палату. Вы купили все необходимые лекарства из списка? – поинтересовался он у семейной пары.

Мать пострадавшей энергично закивала, и вместе с мужем и интерном они вышли из ординаторской. Сергей дождался, пока закроется дверь и сбросил с себя колпак. Неужели все на сегодня? От мыслей о повседневных рабочих буднях его отвлек вибросигнал мобильного телефона. Он взял телефон в руки и посмотрел на экран. С экрана мобильника на него смотрела молодая красавица с искренней белоснежной улыбкой и правильными чертами лица. Именно этой улыбкой она покорила его при первом знакомстве, когда он увидел ее еще совсем девчонкой, поступающей в институт. Звонила Лена, на экране отражались три ее вызова, оставшихся без ответа.

– Да, дорогая.

Сергей с минуту слушал монолог жены и кивал, соглашаясь с ней. Была у него такая привычка – кивать, говоря в трубку, словно при разговоре вживую. Глупая привычка, от которой он хотел избавиться, но каждый раз, начиная телефонный разговор, забывал о своем намерении.

– Хорошо, я как раз закончил свои дела, встретимся внизу у машины. Люблю, – он изобразил нечто подобное поцелую и сбросил вызов.

Лена подъезжала к больнице и говорила, что у нее есть новости для супруга. Просила, чтобы он был готов. К чему только? Какие новости? Интересно, ведь у нее сегодня был полноценный рабочий день. Оставалось гадать, почему Лена ушла с работы раньше. Сил удивляться или узнавать что-то в подробностях по телефону не было. Да и жена не уточнила, какого рода новости его ждут. Впрочем, прирожденный оптимист Сергей верил, что самое страшное, что его может ждать, это чек с перечнем покупок после поездки по магазинам, итоговая сума в котором страшнее любого ночного дежурства. Однако на мобильный не пришли оповещения из банка, значит, деньги на его карточке были целы. Правда, у Лены имелась собственная, и карточкой мужа она пользовалась крайне редко. Мудрая житейская поговорка гласила: зарплата мужа – это семейный бюджет, а зарплата жены – это зарплата жены.

Он оборвал поток мыслей, который начал крениться не в ту сторону. Лена никогда не была ветреной настолько, чтобы отпроситься с работы и потратить рабочее время на поход по магазинам. Не желая больше гадать, Сергей переоделся и вышел из ординаторской. По привычке он на ходу проверил, на месте ли портмоне, мобильный телефон и сумка с документами. Случалось так, что забывал ее в больнице, и каждый раз нарывался на множество неприятностей на разных фронтах, первая из которых могла поджидать за поворотом в лице инспектора ДПС. Если же забывчивому доктору везло и он добирался до дома, то уже там бился лбом в запертую дверь, понимая, что ключи остались все в той же сумке. Хочешь не хочешь, а такое случается, когда работаешь по графику, сильно отличающемуся от обычной сорокачасовой рабочей недели.

Сергей не стал дожидаться лифта и спустился на первый этаж по лестнице, попрощался с охраной и двинулся к парковке. Лены нигде не было видно. Он сел в машину и откинулся на мягкое удобное кресло. Шейные позвонки приятно хрустнули, в мышцах запекло, как бывало после хорошей тренировки. После смены на ногах он готов был провести сутки напролет не в кресле автомобиля, разумеется, а в огромной кровати, бок о бок с любимой женой, под одеялом, среди груды подушек. Скачать пару новых фильмов на бесплатной раздаче, с рейтингом не меньше семи, купить пару банок безалкогольного пива и сушеной воблы на развес… С другой стороны, сегодня воскресенье, и можно включить «Наш футбол», посмотреть матчи российской премьер лиги. Да, в повторе, но зато он не успел узнать счет, что делало игры такими же интересными, как если бы он смотрел их в прямом эфире. А немного позже, когда Лена захочет спать, овладеть ею, и сделать это так, чтобы она стонала и кричала от удовольствия, чтобы соседи, эта старческая чета Семеновых, на следующий день косились на него с недоумением и порицанием, как на нашкодившего школьника, взорвавшего петарду в туалете…

Сергей не глядя нащупал кнопку автомагнитолы и включил первую попавшуюся волну. Играл рекламный блок на радио «Дача». Диктор предлагал акцию на новые металлопластиковые окна. Успей заказать балкон – и получи окно в подарок. Только до конца лета действовала самая выгодная цена.

Где они были раньше? Сергей вспомнил, сколько денег ему пришлось отдать за то, чтобы остеклить балкон и окна. Он проверил новые сообщения на телефоне. Ноль входящих, значит, Лена с минуты на минуту будет здесь. Взгляд упал на пластмассовую крышку просторного бардачка кроссовера. Сергей открыл защелку и вытащил из бардачка небольшую картонную коробку, служившую когда-то упаковкой для отличных крекеров с неподражаемым оливковым вкусом. Покрутил ее в руках и рассмотрел со всех сторон, будто не зная, что с ней делать, и не понимая, почему, доев крекеры, до сих пор не отправил упаковку в мусорный контейнер. Некоторое время он крутил коробку в руках и оглядывался по сторонам, словно опасался чего-то. Наконец, он достал старые наручные часы. Положил их на вспотевшую ладонь, несколько раз подкинул, будто проверяя вес, и сжал в кулак. Это были те самые часы странного незнакомца, который покончил жизнь самоубийством, выстрелив из именного нагана ночью 17 мая 2015 года. Сергей от досады покачал головой, – стыдно, чертовски стыдно признаться, что он не стал дожидаться полиции. Он просто испугался и сбежал. Повел себя как трус, как не подобает вести себя настоящему мужчине. Как бы то ни было, часы он себе оставил.

Сергей много раз рассматривал старенький хронометр и несколько раз пытался найти информацию о подобных часах в Интернете. Одно из двух: или модель была слишком стара, или не слишком популярна, потому что поиски закончились полным провалом. Единственное, что Сергей получил в ответ на запрос в поисковой строке, это сведения о заоблачной стоимости некоторых моделей марки. Но часы незнакомца внешне выглядели настолько потрепанными, что вряд ли представляли какую-либо ценность, кроме моральной. Нельзя было исключать, что это дешевая подделка, скопированная азиатскими мастерами.

Послышался щелчок замка, в салон юркнула Лена и захлопнула за собой дверь. Сергей поежился. Так можно захлопнуть дверцу старого холодильника или какого-нибудь «Москвича», но никак не новенького японского кроссовера. Впрочем, говорить что-либо супруге на этот счет было все равно что разбежаться и удариться головой о стену со всего размаху. Эффект мог оказаться равнозначным. Лена сияла от счастья и бросилась в объятия мужа. Сергей поцеловал ее и нежно приобнял за талию, почувствовав приятный аромат духов, тех самых, что он подарил ей на Восьмое марта в этом году.

– Ты любишь делать сюрпризы! Я только отошла в магазин.

Сергей улыбнулся. Интересно, в чем заключался сюрприз? В том, что он появился на парковке раньше Лены?

– Спасибо, дорогая, ты прекрасно выглядишь, – сказал он.

Она и впрямь выглядела восхитительно. Сразу видно, что Лена провела не один час у зеркала с расческой, гелем и прочими женскими штучками. Ее каштановые волосы были изящно уложены, сочетаясь с красивыми жемчужными серьгами, колье и легким макияжем. Она напоминала Анастасию Вертинскую в «Гамлете» 1964 года и одновременно – Марианну Ренату Донтес в индонезийской комедии «Обещании Джони». Сергей заметил, что жена поспешно спрятала в сумку брелок с ключами от автомобиля. В руках ее появилась бутылка минералки и шоколадный батончик.

– Ты сел за руль… хочешь повести сам, Сереж? Ты уверен?

– Это же моя машина, – он подмигнул. – Что-то не так?

Лена замялась.

– Нет, конечно. Просто ты не очень хорошо выглядишь. С тобой все в порядке? Посмотри на меня.

Сергей кивнул.

– Ты права, я устал и тебе лучше сесть за руль, дорогая, – он убрал руки с руля. – Расскажи, что ты хотела мне сообщить? Ты отпросилась с работы… Что случилось? – поинтересовался Сергей.

Лена пихнула мужа в бок.

– Сереж, ты сейчас шутишь или говоришь серьезно? Ты забыл?

– Не томи, рассказывай!

Она внимательно посмотрела на супруга, взяла его руку и погладила.

– Я была в центре ЭКО и узнала результаты анализов.

Сергей покосился на здание репродуктивного центра рядом с больницей скорой помощи, в которой работал.

– И?

– Все, как ты хотел, – данные лабораторного и объективного обследования в норме, факторов риска для беременности нет, мы смело можем рожать малыша! – Лена радостно всплеснула руками, словно девочка десяти лет.

– Ты серьезно?

– Да, дорогой!

Сергей обнял супругу и погладил ее по бархатистым каштановым волосам, но вовремя вспомнил об укладке и убрал руку. Это была действительно радостная весть. Последний раз, когда Лена забеременела, на третьем месяце у нее случился выкидыш. Врачи говорили о факторах риска, невозможности иметь детей в данный момент. А тут… Чувства, которые овладели Сергеем, невозможно было передать словами. Он ощутил, как огромный валун, висевший в душе все это время, сорвался вниз.

– У меня нет слов, – на лице его сияла улыбка.

– Как видишь, я не зря проходила все эти курсы… Сегодня мой последний выходной и… – На глаза Лены навернулись слезы, и потекла тушь. Она вытащила платок, аккуратно промокнула глаза и вытерла косметику

– Я же говорил, что все эти проблемы – ерунда, – Сергей потянулся к супруге и поцеловал ее в губы, смазав помаду.

– Ты испортишь мне макияж, Фролов!

– Я тебя люблю, – сказал он в ответ, подумав, что макияж на лице супруги уже испорчен.

Лена растаяла от слов мужа и, уютно повозившись на сиденье, заглянула ему в глаза.

– Теперь ты понимаешь, почему я так выгляжу? – спросила она.

– Понимаю… – Сергей не совсем понимал, куда клонит супруга, но сделал вид, что для него нет никаких секретов в происходящем.

– Ты заказал ужин, дорогой? – Лена взяла мужа за руки и смотрела на него чистыми, как небо, голубыми глазами.

Сергей почувствовал, как по коже пробежал холодок. Черт возьми, он совершенно забыл о просьбе супруги. Лена просила заказать ужин на сегодняшний вечер еще вчера, а он совершенно забыл об этом.

– Я… – он запнулся, пытаясь на ходу придумать оправдание.

– Ты забыл, Сережа? – спросила Лена.

– Я не забыл, дорогая, я просто еще не сделал этого, я думал, это не столь принципиально, – ответил Сергей. – Если бы ты сказала сразу… – добавил он.

– Но я не могла знать, что это… так важно! – всплеснула она руками.

Сергей принялся лихорадочно прокручивать мысли в голове. Сейчас около пяти, он мог запросто позвонить в любой ресторан, забронировать столик ближе к восьми и проблема будет решена, но вместо этого он забормотал:

– Я собирался звонить сразу после работы, у меня была сложная операция…

Улыбка медленно сползла с лица его жены.

– Ты думаешь, вечером праздничного дня в ресторанах останутся приличные столики? Ты думаешь, там останутся хоть какие-нибудь столики?! – Она вздохнула. – Я хотела, чтобы сегодня мы отметили свой праздник… Свой! Понимаешь, Сереж?

– Если не останутся, я обещаю, что мы закажем по меню все, что ты хочешь, на дом и проведем незабываемый вечер… Это будет самый настоящий семейный праздник… Ты же этого хочешь? – горячо проговорил Сергей.

Лена в ответ кивнула. Сергей заметил, что взгляд ее устремлен на часы, которые лежали у него на колене. Лена потянулась к ним, однако он накрыл часы ладонью. Возникла неловкая пауза.

– Не стоит, дорогая, – пробормотал он.

– Я так и знала.

Сергей вопросительно посмотрел на нее.

– Мы уже говорили об этом, не правда ли? – осведомился он.

– Я помню… – согласилась Лена. – Ты упоминал, что тот странный старик рассказывал об этих часах какие-то нелепые байки… Ты не обманываешь меня, да, дорогой? Или это действительно всего лишь байки? Кстати, ты обещал отнести часы в участок…

– За кого ты меня принимаешь? – взвился Сергей, не выдержав прямого взгляда супруги.

Лена была права: он обещал отнести часы в полицейский участок как вещдок или еще что, но каждый раз находил все новые отговорки, чтобы не делать этого. Нехватка времени, нежелание, боязнь, все что угодно. Прошел почти месяц после событий той злополучной майской ночи, а часы находились у него. Сергей аккуратно положил часы в коробку, из которой все еще пахло крекерами, и закрыл крышку.

– Разве это так важно сейчас, дорогая? Эти часы… Мне кажется, ты уделяешь им чересчур много внимания.

В ответ на его вымученную улыбку, Лена только покачала головой.

– Ты слишком часто вспоминаешь он них, Сергей, – сказала она. – Я серьезно… Ты почти все время говоришь о них… Не удивлюсь, если ты только о них и думаешь. Я понимаю, что не так просто забыть о самоубийстве, которое произошло на твоих глазах… – Она осеклась, вздохнула и нежно взяла его за руку. – Не знаю, имею ли я право лезть в это, но ты мой муж, я вправе знать, что с тобой происходит… Вряд ли вся эта история пошла тебе на пользу. Мне кажется, что… заведующий может разозлиться на тебя. Но, если я позволила себе лишнее, извини.

Сергей усмехнулся.

– Все в порядке. Повторяю, ты придаешь этим часам да и всей этой ситуации слишком большое значение. Просто у меня из головы не выходят слова самоубийцы. Он назвал часы фамильной реликвией. Понимаешь, Лен? Что, если кто-то ищет эти часы? Что, если они представляют ценность для целой семьи?

Лена сжала его руку.

– Отнеси их в участок. Ты знаешь фамилию владельца… Там поднимут его дело и разберутся… Если эти часы кому-то дороги, полиция вернет их в семью. Тогда тебе не о чем будет беспокоиться.

Сергей промолчал, сунул коробку с часами обратно в бардачок и уставился на работающий экран бортового компьютера.

– Разве я не права? – уточнила супруга.

– Ты права, не стоит больше забивать себе голову такими пустяками, – откликнулся он, при этом подумав: «А ведь он тоже так говорит…»

Но ты уверен, что он не врет?

– А теперь… – Лена коснулась его плеча. – Дай я сяду за руль, Сережа, пожалуйста.

Люди предпочитают ложь правде… Сергей вздрогнул. Опять начала болеть голова. Ладони вспотели.

3

Сергей Фролов сидел на лавочке рядом с Отделом Полиции Ворошиловского района города Ростова-на-Дону. Он курил третью сигарету подряд. На улице стояла жара под сорок, духота затрудняла дыхание, и его лоб покрылся испариной. Рядом лежала коробка с часами. Он несколько раз брал коробку в руки и хотел пройти ко входу к ОП, где одиноко дежурил сержант с внушающим уважение автоматом, висевшим на лямке через плечо, но каждый раз Сергея что-то останавливало. Он доставал сигарету из заметно опустевшей пачки, садился обратно на лавку и курил. Коробка возвращалась обратно.

Так, в сомнениях, прошло около часа. В голове крутились разные мысли. Он думал, о чем будет говорить в участке, как объяснит, почему не явился с вещдоком к следователю сразу, почему скрылся с места преступления в ту ночь… Сергей разом оборвал мысли, витавшие в голове, и потушил окурок в пепельнице, с безразличием уставившись на собственные руки. Он помнил выгравированные на именном пистолете фамилию и инициалы странного незнакомца, который покончил с жизнью практически на его глазах.

«Дементьев Е.Г.» Евгений Геннадьевич? Или Егор Григорьевич? Сергей ломал голову над этим вопросом с той самой ночи семнадцатого мая. Он не нашел этого человека ни в одной из социальных сетей, не помогла ему ни одна поисковая система. Пожилой мужчина представлялся загадкой, над решением которой он бился не один день, и каждый раз у Сергея начинала болеть голова. Лена была права, слишком много времени он стал уделять разгадке… Если бы жена знала, что все далеко не так, как она хотела… Заведующий ругался… А тот телефонный разговор… О нем Сергей не хотел вспоминать. Она была права… Нужно заканчивать с этим. Зачем самому искать что-то, зачем гадать, если делом давно занялись в полиции? Наверняка открыто уголовное дело, идет следствие. На случай, если вопросы следователя покажутся Сергею неуместными, он взял с собой визитку знакомого адвоката и предупредил его о возможном звонке.

Наконец чаша ожидания оказалась переполнена, Фролов поднялся с лавочки. Сержант, который некоторое время назад начал внимательно наблюдать за ним, неоднозначно поправил автомат у бедра – для убедительности. Выглядел полицейский усталым и потрепанным. Судя по всему, дежурство клонилось к концу, и он с нетерпением ждал смены.

– Вы по какому вопросу? – спросил он.

– Мне к следователю, – ответил Сергей.

– Фамилию следователя назовете? – сержант взглянул на коробку в руках Фролова. Сергей заметил, что полицейский немного косит на один глаз, создавалось впечатление, будто он смотрит куда-то в сторону. Мелькнула мысль: не мешает ли подобный недуг вести стрельбу? Или сержант видит цель ясно и отчетливо?

– Не могу вам сказать, потому что не знаю, кто ведет это дело, – вздохнул Сергей.

Сержант усмехнулся и указал на коробку.

– Что там?

– Часы…

Сергей замялся, ожидая, что полицейский отвесит какую-нибудь шуточку про крекеры с необычным оливковым вкусом, но тот вполне серьезно спросил:

– Могу взглянуть? – И заглянул в коробку. – Вам, наверное, к дежурному, проходите, – он кивнул в сторону двери. Затем уточнил: – Паспорт есть?

– Да, конечно, – ответил Сергей.

Фролов кивнул в знак благодарности, ожидая, что полицейский задаст вопрос о часах. В частности, спросит, кому предназначались эти часы, но полицейский молчал, и Сергей прошел в массивные деревянные двери еще советских времен, старые и громоздкие. Прямо на входе в отделение стояло нечто наподобие офисного стола с телефоном, имеющим информативную электронную панель. За столом сидела девушка с прической каре и заметной родинкой над верхней губой. Стройное тело аппетитно облегала новая полицейская форма черного цвета, та самая, что была разработана Юдашкиным по специальному заказу МВД. По всей видимости, именно эта девушка была дежурной в отделении и могла ответить на интересующие Фролова вопросы.

– Здравствуйте, – Сергей на ходу достал паспорт и протянул дежурной.

– Добрый день, – девушка улыбнулась в ответ, обнажив стройный ряд белоснежных зубов.

– Не знаю даже, с чего начать, я в первый раз в полиции, – замялся он.

– Говорите, что вам нужно, я попытаюсь помочь, – сказала дежурная, все так же улыбаясь.

Сергей поставил на стол коробку с часами.

– Примерно месяц назад я стал свидетелем самоубийства некого Дементьева Е.Г. на Космонавтов. Он застрелился из именного оружия… До этого у меня завязался с ним диалог, он был мертвецки пьян, упал. Я врач… – Он начал путаться в словах и замолчал, пытаясь привести мысли в порядок. Похлопал по карманам, ища удостоверение, но понял, что скорее всего оставил его в машине. – В общем, я совершенно случайно взял его часы, они так и остались у меня с тех пор, и я бы хотел их вернуть семье погибшего, потому что, по его словам, часы являются семейной реликвией.

Дежурная внимательно его выслушала, улыбка сошла с ее лица. Сергей обратил внимание, что глаза дежурной скользнули по его рукам, – его руки пробивала дрожь.

Успокойся, ковбой, тебе с ней ничего не светит.

– Фамилия следователя? – спросила она со всей серьезностью, на которую только могла быть способна миловидная девушка.

– Я не знаю фамилию следователя или номер дела, потому что я не прохожу свидетелем. Кроме того, я подумал, что часы, возможно, могут помочь следствию… – неуверенно добавил Сергей, пожимая плечами.

– Секундочку…

Дежурная повернулась к монитору и ловко свернула вкладку интернет-браузера, на котором легко можно было различить бело-синий фон социальной сети «В контакте». Она что-то ввела в служебную программу, взяла листок на краю стола, записала фамилию и протянула его Сергею.

– Сегодня выходной, но вам повезло, старший следователь Епаркин ведет прием, я уверена, дело у него, – сказала она.

– И как я могу попасть к нему на прием? – поинтересовался Сергей.

Дежурная вернула взгляд на экран ноутбука, нашла нужную информацию и написала на еще одном листке номер телефона следователя.

– Вы можете позвонить по этому телефону, – девушка указала на телефон на столе. – Впрочем, поднимайтесь на второй этаж, тридцать первый кабинет, сейчас у Аркадия Игоревича никого нет, он сможет вас принять, – добавила она.

– Спасибо, – Сергей неуверенно переступил с ноги на ногу. – Может, стоит предупредить Аркадия Игоревича?

– Можете подниматься, – улыбка вновь появилась на лице дежурной. – Вверх на второй этаж, а там по коридору налево, – уточнила она.

Сергей дождался, пока дежурная запишет его паспортные данные в книгу, и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж. Внутри отдела полиции оказалось на удивление чисто и уютно. Новые двери с табличками и надписями, недавно выкрашенные стены, противопожарный инвентарь и стенды с общей информацией. Сергей нашел лестницу, которая вела на второй этаж, поднялся наверх и повернул по коридору налево в соответствии с указанием девушки. Почти сразу он увидел тридцать первый кабинет. На красиво обрамленной табличке красовалась надпись: «Капитан полиции Епаркин Аркадий Игоревич».

Сергей аккуратно постучал ровно три раза, не стал ждать, пока по ту сторону двери ему ответят, и вошел в кабинет. У противоположной стены за небольшим письменным столом сидел крупный лысый мужчина с пышными усами, больше напоминающими щетку, и глазами навыкат, как у рыбы. Казалось, эти глаза вот-вот выпадут на стол. Он кивком указал Сергею на стул у стены.

– Минуточку, мне надо закончить, а вы присаживайтесь, – сказал он.

В отличие от душного коридора и еще более душной улицы, в кабинете капитана царила прохлада. Сергей вздохнул полной грудью и присел на стул рядом со столом следователя. Стол капитана больше напоминал свалку бытовых отходов, нежели рабочее место. Вокруг были разбросаны обертки конфет и пакетики чая. Среди «отходов» лежала огромная кипа дел, напоминающая по размаху вавилонскую башню. Несмотря на наличие компьютера и принтера, почти все листы документации были исписаны вручную. На столе капитана стояла большая хрустальная пепельница еще советских времен, до отказа набитая окурками. Окурков было настолько много, что два или три, не уместились в пепельнице и лежали прямо на столе. Сергей обратил внимание, что в другом углу кабинета стоит второй письменный стол. Капитан работал в кабинете не один, у него был сосед, пусть вывеска на дверях ничего об этом не говорила.

Следователь закончил с бумажной рутиной, отложил дело, откашлялся и поднялся на ноги. Сергей отчетливо услышал, как щелкнул сустав в колене офицера. Тучный капитан закряхтел. Огромный вес давал себя знать и не оставлял менискам офицера права на долгую жизнь. Он подошел к кулеру, наполнил кружку холодной водой и разбавил ее кипятком, чтобы вода стала теплой.

– Вы по какому вопросу, молодой человек? – капитан повернулся к Сергею. Он сделал несколько больших глотков, поставил кружку на бутыль кулера, вытер усы рукавом рубашки и довольно выдохнул. – Я вас внимательно слушаю.

Сергей начал расслабляться под прохладой кондиционера, поэтому вздрогнул от этих слов. Капитан говорил быстро, лающе, и это немного напрягало.

– Мне сказали, что вы сможете мне помочь по делу Дементьева Е.Г.

– Дементьева? – капитан сдвинул брови домиком, почесал лысину и попытался вспомнить, о ком идет речь. – Сразу не вспомню. А какое вы имеете отношение к нему? – на всякий случай сразу уточнил он.

Капитан плюхнулся обратно на стул, который жалобно заскрипел, и Фролову показалось, что совсем немного не хватило, чтобы пластиковая конструкция разъехалась под тяжестью тела Епаркина, а тучный капитан оказался на полу. Следователь со вздохом нашел мышку и вывел компьютер из режима ожидания.

– У меня есть вещь, которая принадлежит ему, – ответил Сергей, опустив взгляд на грязные ногти Епаркина.

– Да? – капитан пошевелил усами и всмотрелся в экран монитора. – И как же эта вещь к вам попала? Что это за вещь?

– Часы. Он выбросил их, перед тем как покончить с собой, а я их нашел, – пояснил Сергей. – Дело в том… он говорил, что эти часы – ценность для его семьи, поэтому я хотел бы их вернуть.

– Самоубийца, говоришь? Дементьев Е.Г.? – капитан отодвинулся от стола, скрестил руки на груди, уставился на Сергея и отрыгнул, вздрогнув всем телом. Епаркин поморщился, и Сергей предположил, что в желудке капитана бушевала изжога. – Ты ничего не напутал?

– Что вы имеете в виду? – растерялся Сергей.

– Никаких Дементьевых Е.Г. по моему участку в базе нет, – сказал следователь. – То, о чем ты говоришь… когда это произошло и где?

– В ночь на семнадцатое мая, офицер. На Космонавтов – Капустина. Он застрелился из именного оружия «Наган».

Капитан пристально посмотрел на Сергея и снова уставился на экран монитора. Несколько минут он что-то искал, потом вновь откинулся на спинку стула. На этот раз выглядел он несколько озадаченным.

– Никакого Дементьева Е.Г. не припоминаю. Не так много людей в нашем городе обладают именным оружием, парень, тем более – наганом. Для своего розыгрыша ты мог выбрать нечто более правдоподобное, – фыркнул следователь.

Сергей поспешил открыть коробку и достал часы. Он протянул их капитану.

– Подождите, у меня и в мыслях не было вас обманывать. Вот эти самые часы,– сказал он.

– А наградной наган ты не принес? – недовольно фыркнул капитан.

Сергей покачал головой.

– Нет, только часы, – сказал он.

Следователь некоторое время смотрел на часы, потом на Сергея, а затем тяжело поднялся на ноги и устремился к выходу из кабинета.

– Подожди меня здесь, – пролаял он.

Сергей растерялся и не понимал, что происходит. Он так и остался сидеть в кабинете один. Дверь за Епаркиным хлопнула, в коридоре послышались гулкие удаляющиеся шаги. Скорее всего, капитан пошел на аудиенцию к начальству. Сергей чувствовал, как от напряжения пересохло в горле, страшно хотелось пить. Он огляделся, подошел к кулеру и набрал воды в одноразовый стаканчик из стопки на подоконнике. Что это могло значить? Как же так? Впрочем, рано делать выводы, следовало дождаться капитана. Он убрал часы обратно в коробку и уселся на стул. Ладони от волнения вспотели, руки тряслись. Сергей окинул комнату следователя взглядом, чтобы как-то скоротать время ожидания. В кабинете из обстановки, помимо двух рабочих мест со столами, стульями и кулера, ничего не было. Голые стены, выкрашенные белой краской, пластиковые окна, лампа и ничего более. Судя по всему, в кабинете шел ремонт.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как Епаркин вернулся. Он покраснел словно вареный рак и выглядел озабоченным. Зрачки следователя бегали туда-сюда по глазному яблоку.

– Так, парень, никакого Дементьева Е.Г. у нас по базе нет, я не знаю, зачем ты все это делаешь, вроде трезвый, но… – Епаркин положил ладонь на стол и похлопал по столешнице. – Но, но, но.

– Как в таком случае быть с часами, Аркадий Игоревич? – спросил Сергей.

– Что я могу сказать, ты можешь написать заявление… А сейчас время приема закончено, мне пора работать, – капитан указал на дверь, закашлялся оттого, что поперхнулся, и, покраснев еще больше, давясь, добавил: – Прошу. И еще: предупреждаю, что следующая подобная выходка не закончится ничем хорошим. Мы оба понимаем, о чем я говорю, да? Мой тебе тонкий намек. Не ломай то, что имеешь. Наверное, никакая тюрьма и рядом не стояла с этим дерьмом, я прав?