Читать книгу По ту сторону воздуха - Валерий Цуркан - Страница 1

1

Ветер утих, а море успокоилось. Волны ещё подкидывали лодку, но уже не так бешено как несколько часов назад. Они упруго били в борт, и дюралевое тело глухо охало, будто «казанке» было больно. Лодка потрескивала, когда тяжеленные кулаки моря колотили по ней, но выдержала, ни один шов не разошёлся, и не вылетела ни одна клёпка. Удивительно, что плоскодонка не перевернулась в такую штормягу, что не затонула. Лодка эта была предназначена для плавания вдоль берега практически в полный штиль и любая волна могла запросто её опрокинуть и отправить горе-рыбака на дно. Но Сергею повезло, и он остался жив. И даже увидел берег, к которому и направил «казанку».

Мотор не работал, и Сергей вынул из носовой части сложенные вёсла, разложил, вставил в уключины и из последних сил стал грести. Голова кружилась, вёсла то и дело выскальзывали из рук, перед глазами летали разноцветные мушки.

Да, славно порыбачил! Стоило из Самары ехать в такую даль, чтобы здесь едва не помереть? Это всё Антон, бывший одноклассник: «Приезжай, я тебе свою «казанку» дам, отдохнёшь, Каспий увидишь!» Приехал, увидел, утонул. Сам-то Антон в море не пошёл, сослался на то, что у него аврал на работе. «Мы с тобой завтра вместе порыбачим, я тебе такие места покажу!» Нет, не нужны теперь эти красивые места. Добраться бы до берега, к чёрту это море. Напиться, забыться и – домой.

Хотя и дома-то делать особо нечего. С женой разбежались, друзья разъехались, а бухать в одиночестве он не умел. Вернее, боялся. Сорваться боялся. Потому что спиваются чаще всего в гордом одиночестве. Забив гвоздь на работу, и вообще, на все. Просто забив. А Сергей, если срывался, то по-черному. Это о нем пел песенку Макс Леонидов:

Когда у Серёги срывает резьбу,

Как без тормозов да по горной дороге,

Я не пожелал бы лихому врагу

Быть там, где срывает резьбу у Серёги…

А Дашка художник, тонкая натура, не может работать в такой обстановке. И вообще, у нее выставка за выставкой, а тут этот программер, распугавший всех соседей с участковым в придачу. Вот и не выдержала. А Сергей что? Жена ушла, он и сорвался. Совсем сорвался.

Когда у Серёги срывает резьбу,

Соседи в квартире Серёгиной офигевают,

Забьются по комнатам, двери на крюк закрывают,

Когда у Серёги срывает резьбу…

Хорошо, что Антон появился и вытянул из запоя. И хорошо, что отпуск подвалил. А может, хорошо и то, что с Дашкой разбежались. Ведь любви особой-то и не было. Свеча погорела, погорела и погасла. Сергей все не мог забыть жену, а Дашка, как оказалось, и не любила совсем. И ведь винить в этом некого. Чувство угасло, и все. Все ушло в прошлое. Вся жизнь. А Сергей все еще любил. Вернее, не любил, а просто не хотел оставаться один. Цеплялся за эту любовь, чтобы не сойти с ума… А Дарья нашла себе другого… Или не нашла… Какая теперь разница?

Дарья, Дарья, в этом городе что-то горит,

То ли души праведных, то ли метеорит.

Но пусть горит, пока я пою,

Только не спрашивай меня, что я люблю.

Говорящий не знает, Дарья, знающий не говорит…

Тьфу черт! Будильник в мобиле. Когда еще поставил эту мелодию, а убирать жалко. А мобильник продолжал голосом БГ:

Ван Гог умер, Дарья, а я еще нет.

Так что, Дарья, Дарья, не нужно рисовать мой портрет.

Ты можешь добиться реального сходства

Или феноменального скотства,

Ты все равно рисуешь сама себя, меня здесь нет…

Сергей достал из кармана завернутую в полиэтиленовый пакет старенькую «Нокию» с двухмегапиксельной камерой. Когда-то она считалась шикарной трубой. Нажал на клавишу, и БГ недовольно замолчал. Глянул на индикаторы – нет контакта, аккумулятор показывает почти полную зарядку. Беречь надо – и выключил телефон. Аккумулятор, кстати, новый купил. Обещали, что на неделю зарядки хватает.

***

Нет, ведь небо было чистым, ни облачка, ветра абсолютно никакого – и тут вдруг природа словно с ума сошла. Такой ураганище налетел! Странно, что лодка уцелела и даже воды не нахлебалась. Везёт же рыжим, ведь давно бы уже рыбок кормил. Ан нет, жив курилка!

Берег стал ближе, и Сергей разглядел желтоватую песчаную полосу – похоже на пляж. Интересно, куда это его вынесло? Если учесть, что моторку носило по морю не меньше суток, а может быть, и намного больше, – Сергей потерял счёт времени – то он мог оказаться где угодно. Что у нас там на берегу Каспийского моря? Ого! Почти полмира! Казахстан и Туркмения на востоке, Азербайджан на западе, Иран на юге. «Куда же меня пришвартовало?» – думал Сергей, отчаянно работая вёслами. Ориентироваться не умел – в лучшем случае смог бы определить по солнцу стороны света, но небо затянуто тучами.

Берег приближался, вёсла неуклюже шлёпали по неспокойной воде, Сергей, стиснув зубы, мычал «дубинушку» и время от времени оборачивался и поглядывал на манящую жёлтую полосу, прямо по курсу. Она то ныряла под воду, то выныривала, бесстыже обнажая девичьи груди песчаных барханов. Сил уже совсем не осталось, но нужно доплыть, иначе…

В глазах потемнело, сердце застучало в горле, словно хотело выбраться из клетки рёбер. Сергей выронил вёсла и ткнулся лицом в колени. Некоторое время спустя преодолел слабость и снова начал грести. «Казанка» медленно двинулась к берегу. Лодка уже почти добралась до песчаной ленты, развернувшейся налево и направо, и Сергей опять потерял сознание. А когда пришёл в себя, то с удивлением обнаружил, что стоит по колено в воде и вытаскивает моторку на песок. И лишь потом, удостоверившись, что лодку не снесёт волной в море, позволил себе отключиться полностью. Впрочем, сначала снял мокрые берцы и бросил их рядом в песок.

Казалось, что Дашка гладит по волосам, но это ветер. Казалось, что кот Мурзик снова лижет пятки, но это волны. Сил на то, чтобы отползти подальше от воды уже не оставалось.

***

«Гыр-гыр-гыр»…

Чей-то крикливый голос что-то говорил над ним на неизвестном языке. Сначала казалось, что это сон, но постепенно звуки становились всё громче, всё отчётливей. Громче и громче, сейчас они разорвут его барабанные перепонки! Вскоре к голосу подключилось ещё несколько. Сергей открыл глаза.

– Заткнитесь, что ли! – тихо сказал он, ещё не совсем осознав происходящее. – Башка трещит, а тут ещё и вы трещите.

Голоса замолкли, но секунду спустя крики возобновились и каждое «гыр-гыр» было обращено уже к Сергею. И только сейчас в голове прояснилось настолько, чтобы вспомнить, что произошло.

Поднялся с влажного песка и осмотрелся. Вокруг собралось несколько человек, у ног которых резвились два огромных лохматых чёрных пса. Люди одеты в замызганные, когда-то цветные халаты, и Сергей сразу понял, что это азиаты. Казахи, или туркмены, только они ходят в таких, лоснящихся от жира халатах, корка грязи на которых толщиной наверно с палец, не меньше. Словно рыцари в блестящих доспехах, они окружили Сергея и что-то тараторили на своём языке. Чёрт, куда его занесло? Он немного понимал тюркские языки и даже мог худо-бедно объясняться – в армии служил с татарами, таджиками и узбеками.

– Салам алейкум! – сказал он.

Толпа замолчала, все они смотрели на пришельца, казалось, с удивлением. Даже оба кобеля, прекратив гоняться друг за другом, подошли и ткнулись в ладони своими мокрыми носами.

– Салам алейкум! – повторил Сергей.

Весь свой словарный запас выкладывать побоялся, потому что половина известных слов была нецензурщиной. Несколько секунд люди молчали, но потом воздух снова взорвался их «гыр-гырами», в которых Сергей не понял ни одного слова. И это его насторожило – язык не был тюркским. Он никогда не слышал ничего подобного – слова резкие, гортанные, по-немецки грубые, не похожие ни на один язык, которые довелось когда-нибудь слышать.

Но, если это не азиаты, то кто? Насколько было известно, по берегу Каспия только они и жили… Азия все ж… Золотая дремотная Азия… Больше никого здесь быть и не могло. Куда же его занесло?

Псы, потеряв к незнакомцу всяческий интерес, стали среди барханов бегать за юркой ящеркой. Сергей, пошатываясь, поднялся на ноги. Влажный песок холодил босые ступни. Голова кружилась, хотелось есть. Курить тоже хотелось, но есть, и даже не есть, а первобытно и дико пожрать – в первую очередь. Сергей мысленно ухмыльнулся – наличие аппетита говорит о том, что он абсолютно здоров. Шагнув к одному из аборигенов, сказал.

– Люди добрые, не дайте с голодухи помереть! Я кушать хочу!

«Люди добрые» замолчали, вслушиваясь в непонятную для них речь. Лица их стали задумчивыми, будто они извлекали квадратный корень из катета гипотенузы.

– Не поняли? Кушать я хочу! Кушайт! Жрать! Ням-ням! – Сергей похлопал по своему урчащему животу.

Толпа расступилась и один азиат показал жестом Сергею, этому новому Миклухо-Маклаю, что ему следует идти прочь от берега. Рыбак-неудачник прыгая сначала на одной ноге, потом на второй, натянул высохшие носки и берцы. Впрочем, берцы высохли плохо и оставались сырыми. Ну да ладно, это не фатально.

Акробатический номер с надеванием носков и обуви лишил горе-путешественника последних сил и он осел в песок. Местные оказались понятливыми людьми и два здоровенных батыра поддняли под локти обессиленного человека и практически понесли – ноги едва касались песка. Одна из собак, оставив неуловимую ящерицу, побежала вслед за ними.

Вдалеке, за взбугрившимися барханами, виднелись какие-то строения. Ожидая увидеть здесь обычные стандартные дома-бараки, которых полно на постсоветском пространстве или, на худой конец, юрты, Сергей был удивлён, заметив странные формы не очень опрятных домиков. Они были какие-то несуразные, несимметричные, будто их делали дети, для которых слово «геометрия» является пустым звуком. Стены без окон были разной высоты, отчего крыши выглядели и вовсе кривыми, со множеством лишних углов и стыков. Более того, каждая стена стояла не под углом в обычные девяносто градусов – одни из них заваливались внутрь, другие, как подобие Пизанской башни падали наружу. Дома были под стать халатам – грязные, с какими-то мутными подтёками – понятно, что жители этого селения не очень-то заботились как о личной гигиене, так и о внешнем виде. Типичные дикари.

На стене ближайшего дома висела распятая шкура огромной ящерицы, варана, наверное. Охотники…

Там же, чуть в стороне от домиков росли чахлые кустики – что-то похожее на виноград. Или наркота… Земледельцы, блин, виноделы.

А вон, на домике, похожем на сортир, чего-то умное нацарапано. Шрифт не пойми какой, не арабский, не латинский, не китайский, никакой, в общем. Писатели, блин, философы.

Дома сложены непонятно из чего – камень-ракушечник, глина, обломки деревьев… Откуда здесь деревья-то, никак прибоем выносит. Что море подарит, из того и строят. Строители…

«М-да, куда ж я попал? – с тоской подумал Сергей. – Что это за страна такая, ни на что не похожая?»

Сергея ввели в дом. Пёс было сунулся за ним, но его пинком отогнали и он вернулся к своему товарищу. Внутри всё выглядело, так же как и снаружи. Вместо пола – затоптанный песок с валявшимися по углам костями – остатками пиршеств, стены покрыты толстым слоем грязи и копоти. Единственный источник света – дымовая дыра в крыше. По углам раскиданы куски шкур, заменяющие людям постели. Сергея посадили на одну из шкур, и вскоре перед ним уже стояла корявая чашка с густой похлёбкой, из которой приятно пахло мясным бульоном. Ложек, естественно, не было и пришлось вылавливать куски мяса руками. Несколько азиатов расселись вдоль стен и внимательно следили, как он ест, и о чём-то переговаривались. Иногда кто-то из них обращался к Сергею, тот кивал, и становилось ясно, что они друг друга не понимают.

Когда пришелец съел две порции, ему поднесли чашку с пахучим напитком, который оказался не очень крепким и достаточно кислым вином. В голове слегка зашумело. Настроение поднялось – он жив,и снова среди людей. Пусть и не понимает языка, но скоро обязательно объяснится с радушными хозяевами сей фазенды и попадёт домой. Сергей стал на пальцах показывать, что хочет вернуться назад, домой, и сидевшие на шкурах люди закивали тюрбанами, каждая складка которых забита песком, улыбались, показывая кривые и жёлтые зубы, и говорили на незнакомом языке. После второй чашки вина гостя разморило, и он уснул, положив голову на шкуру со свалявшейся шерстью, от которой разило псиной.

***

А еще у Сергея был один бзик, о котором никогда никому не рассказывал. Иногда Сереге казалось, что ни с того, ни с сего проваливается куда-то в другое измерение. Мог просто идти по улице и вдруг чудилось, что все вокруг изменяется, воздух становится плотным, а очертания окружающих предметов становились нечеткими, зыбкими. Впервые это произошло в школе, когда он шел после уроков домой. Учился уже в третьем классе и никогда еще не сталкивался ни с чем необычным. А тут вдруг дорога под ногами зачавкала и мальчик понял, что стоит не на вымытом дождем асфальте тротуара, а на грунтовке. Дома вокруг исчезли, стих городской шум, лишь где-то за спиной что-то поскрипывало. Оглянулся и увидел повозку, в которую запряжены два быка. Мужик в повозке смотрел на него округленными от изумления глазами. Сережка закричал, бросился бежать, но ноги завязли и он хлопнулся лицом в грязь. А когда поднялся, то увидел, что снова стоит на асфальте. Весь заляпанный липкой грязью. После этого случая нечто подобное с ним происходило еще несколько раз, но со временем научился вовремя себя останавливать. Как только чувствовал, что вот, сейчас накатит, то брал себя в руки и сдерживал нахлынувшую волну. Научился сдерживать шизу. То, что это шиза, прекрасно понимал, и никому ни о чем не говорил. А вот Дашка, кажется, стала догадываться. Поняла, что у него резьбу срывает не только с перепоя. Именно это, по мнению Сергея, и повлияло на окончательное решение. А если добавить, что, будучи человеком непробивным, зарплату он получал совсем не программерскую, то Дашку можно понять. Кому нужен псих со сорванной резьбой, да еще и без денег? Вот и разошлись. И у Сереги снова сорвало резьбу.

***

Сквозь сон услышал, что в помещение кто-то вошёл. Чей-то голос прокричал что-то так громко, что рыбак-неудачник проснулся окончательно. Поднялся и уселся на шкуре по-восточному, скрестив ноги – так сидеть ему было удобней. В его руке сразу оказалась чашка с вином и Сергей, сделав пару предварительных глотков, залпом осушил её. Сорвать резьбу не боялся. Он не был алкоголиком и срывался по другой причине.

Только сейчас заметил сидящего у входа старика. Тот был одет в такой же задрипанный халат, что и все остальные, а на голове возвышалась огромная меховая шапка, несмотря на то, что на дворе стояло жаркое лето. Его круглое лицо окаймляла седая стриженная борода, и если бы не грязный рваный халат, то был бы похож на персидского шейха. Он внимательно смотрел на Сергея, не отводя глаза, и перешёптывался с сидящим рядом молодым человеком. Почему-то сразу стало ясно, что он пришёл сюда именно из-за Сергея, чтобы посмотреть на гостя и поговорить с ним.

– Я хочу вернуться домой, – сказал Сергей.

Старец молчал, видимо, не понимая.

– Домой, понимаете, домой! Нахт хаус. Домой! Как там это еще сказать, я не знаю.

– Домой, – вдруг отчётливо произнёс аксакал, голос его был не очень приятным на слух, словно скрипели несмазанные дверные петли. – Да, понимаю. Домой. Меня зовут Керал. Назовёшь ли ты своё имя?

Все смолкли, когда этот азиатский дедок начал говорить. Сергей опешил, он уже отчаялся встретить хоть одного человека, с которым можно объясниться.

– С-сергей, – начав заикаться, ответил неудачливый рыболов. – Вы говорите по-русски? А что ж мне голову морочили?

– Я знаю все языки мира, – ответил Керал.

– Полиглот, – недоверчиво сказал Сергей. – Как же можно выучить все языки?

– Я не учил. Я знаю.

– Это как? – не понял Сергей.

Керал пожал плечами.

– Просто знаю, и всё. С детства, с рождения. А может быть и ещё раньше. Просто знаю.

Разговор между ними происходил в полной тишине – все присутствующие молчали, с интересом глядя на беседующих. На Керала смотрели с благоговением, а на Сергея с некоторой долей недоверия, как на всякого непрошенного гостя.

– Но вы же поможете мне вернуться домой? – Сергей вложил в интонации своего голоса как можно больше почтения, азиаты это любят. – Меня штормом к вам забросило. Я из России.

– Россия, – медленно произнёс Керал, пробуя слово на вкус. – Никогда раньше не слышал о таком месте.

– То есть, как это – не слышали? – опешил Сергей. – А язык откуда знаете?

– Я много языков знаю. Большинство стран, где говорят на этих языках, я никогда не видел, и вряд ли увижу.

– Но вы хоть скажете, куда я попал? Что это? Туркмения? Иран?

На губах деда появилась странная блуждающая улыбка. Он будто вдруг что-то понял, понял что-то такое, что другим ещё недоступно.

– Впервые слышу, – сказал он и улыбка, скользнув по лицу, померкла. – Твоя лодка пристала к берегу Аргу. Странно, что ты ничего не слышал о Аргулидах, а ведь всего несколько веков назад мы владели почти всем миром. Сейчас мы переживаем не лучший период, но у нас есть шанс вернуть и свои земли, и былую славу.

Керал что-то гаркнул на своём языке и в помещение будто ворвался пчелиный рой – люди загалдели, зажужжали, что-то жарко обсуждая. Дедуля сказал ещё несколько слов, взмахнул рукой, и снова наступила тишина.

– Сказано в пророчестве: И придёт медноголовый, и возродит величие Аргу, и оживит самого Аргули.

«Что за чушь», – подумал Сергей, но вслух говорить это поостерёгся.

– Помилуйте, Керал, откуда на берегу Каспийского моря взяться какому-то государству Аргу? Вы меня что, разыгрываете? Какое пророчество? О чём вы?

– Нет в этих краях никакого Каспийского моря, – ответил этот пескоструйщик. – Есть лишь Великое Море. Я, кажется, понимаю, почему ты, медноголовый чужестранец, говоришь такие странные вещи. Видимо, ты из мира, который находится по ту сторону воздуха.

– По ту сторону воздуха? – переспросил Сергей. – Ни черта не понимаю.

– Да. – Старый хрыч кивнул, тряхнув козлиной бородой, словно с чем-то соглашаясь. – Воздух прозрачен, но за ним можно спрятаться. Я не знаю, как это делают люди, которые живут по ту сторону воздуха, как они прячутся от нас, я их не вижу, хотя знаю, что они рядом. И они меня так же не видят, я для них тоже спрятан по ту сторону воздуха.

«Это он таким образом понимает параллельный мир! – догадался Сергей и с ужасом подумал – «Чёрт! Это что же получается? Я провалился в другое измерение?»

– По ту сторону воздуха… – растерянно пробормотал он. – Мир, где другие географические названия и другая история…

– Сожалею, медноголовый, но сейчас я тебе ничем не могу помочь. – Керал покачал головой. – У меня нет лодки, чтобы переправить тебя в твой мир. И, наверное, никогда не будет. Я не знаю, как ее сделать. И я не знаю, бывают ли такие лодки, чтобы плавать на них за воздух.

Новость была весьма неприятной. Выходит, что шторм унёс его не к берегу Казахстана, Туркмении или Ирана. Он оказался в другом мире. Возможно, в другом времени. Хорошо хоть не на другой планете. Хотя последнее никакой роли уже не играло.

Белобородый Керал что-то негромко сказал, и Сергею подали ещё одну чашку с вином. Он выпил её одним глотком и поставил на песок.

– И что же мне теперь делать? – спросил он.

– Плыть по течению, – Керал улыбнулся, обнажив кривые как сабли и желтые зубы. – Твоя судьба предрешена. Ты сделаешь то, что предсказано.

Сергей подался вперед, нависнув над достарханом:

– А если я не захочу ничего делать?

Дедуган перестал улыбаться, спрятав зубы-сабли.

– Дело не в твоём желании, – сказал он. – И даже не в твоих возможностях. Если уж в пророчестве Аргули сказано, что медноволосый странник придёт и возродит его к жизни, то ты это сделаешь.

«Бред какой-то! – думал Сергей, разглядывая старикана. – Может, я сплю? Напился с Антоном до глюков и вижу сон? Может, мне резьбу сорвало? Так сорвало, что и не наживишь больше… Так пить больше нельзя!»

Но Керал так не думал.

– Ты должен окрепнуть, восстановить силы, а потом я покажу тебе место, где покоится Аргули. Ты должен его оживить, – восточный дедуля говорил это таким тоном, будто надо было просто ранку йодом смазать, а не оживить человека.

– Я даже не врач, – сказал Сергей. – Я программист. И уж тем более у меня нет опыта оживления умерших людей. Не умею я шаманить.

– Ты сделаешь это! – Керал поднялся на ноги. – Сейчас тебе надо отдохнуть. Завтра мы увидимся.

Белобородый старпер что-то гаркнул на аборигенском языке и Сергею налили ещё одну чашку вина. Сделал глоток и заметил, что вкус напитка чуть изменился. К кисляку прибавился сладковатый вкус и странный запах… Отпил ещё немного, после чего руки ослабли, и чашка полетела в песок. Перед глазами поплыл разноцветный туман, и Сергей без сил упал, ударившись затылком о стену. «Меня отравили!» – мелькнуло в голове, но ничего сделать уже не смог.

***

…Однажды, когда он вернулся домой, то увидел, что квартира опустела. Не было ни Дашкиных вещей, ни мольбертов. Остался только тонкий запах ее парфюма и один холст, натянутый на подрамник, и подготовленный для новой работы. Жирными мазками красной краской на нем было написано:

«Я ухожу я не могу больше терпеть у меня не хватает сил мне страшно рядом с тобой, прости…»

Утром Дашка увидела, как Серега, став полупрозрачным, едва не совершил путешествие в иной мир. Впрочем, он всегда думал, что это кажется, что это всего лишь шиза, но у Дашки были такие глаза… Хотя, с кем поведешься, от того и наберешься. Может быть, у нее тоже галлюцинации начались? У нее были очень испуганные глаза… А когда муженек вернулся с работы, то женушки уже не было, только картина маслом: «Я ухожу я не могу больше терпеть…» – и ничего больше. И БГ пел из плеера:

А я пою тебе с той стороны одиночества,

Но пока я пою, я поверну эти реки вспять.

И я не помню ни твоего званья, ни отчества,

Но знаешь, в тебе есть что-то, что заставляет этот курятник сиять…

Хотя его курятник ни черта не сиял после Дашкиного ухода. Наоборот, потускнел, везде грязь, пыль, бутылки. И только одна сторона одиночества. И шиза по ночам волнами накатывает… И он уже почти перестал с ней бороться, и резьбу сорвало так, что соседи около двери на цыпочках ходили. И тут появился Антон, этот ангел-спаситель и укротитель в одном лице.

***

…Он всё-таки очнулся. Везёт же рыжим! В голове слегка шумело, но это, скорее всего результат обильного возлияния, а не принятого яда. Да и не яд это, ему просто подлили чего-то, чтобы уснул и отдохнул. Вот и отдохнул. Сколько же он спал? Часов десять-двенадцать? Сутки? Неделю?

Сергей поднялся на ноги, потянулся и огляделся. Вчерашние его спасители спали вповалку – в помещении стоял терпкий запах перегара и слышался громкий храп. Прямо как после студенческой вечеринки, ох, как давно все это было! Сергей пробрался к выходу, стараясь ни на кого не наступить. Вышел наружу и вдохнул чистого воздуха, набрав полные лёгкие. Очень хороший воздух, без примесей, без химии, без этих городских гадостей, к которым люди привыкли настолько, что уже и не помнят, как пахнут васильки или ромашки, зато запах бензина за версту признают.

За ним увязался один пес из лежавших у входа. Второй, приоткрыв глаз, лениво гавкнул и отвернулся.

Начинался закат. Огромное красное солнце медленно выплывало из-за песчаных дюн, и на него пока можно было смотреть, не опасаясь ослепнуть. Верхушки дюн казались золотыми – серовато-жёлтый песок пылал красным пламенем, вся пустыня была будто объята огнём. Увлекшись красивым зрелищем, Сергей не заметил, как к нему подошёл Керал.

– Ты выглядишь отдохнувшим, и это хорошо! – сказал этот ходячий архаизм и Сергей вздрогнул от неожиданности.

– Так вы не сможете вернуть меня домой? – спросил, повернувшись к Кералу.

Седая борода аксакала слегка шевелилась на ветру, глаза его матово поблескивали.

– Нет, медноголовый, я не смогу этого сделать. Я не умею смотреть за воздух.

Сергей бросил ещё один взгляд на солнце. Оно стало желтым, и смотреть на него уже небезопасно.

– Так что же мне теперь делать? Остаётся ознакомиться с вашим пророчеством.

Керал чуть улыбнулся и, подтолкнув Сергея, повёл куда-то в барханы. Они шли недолго – минут двадцать. Сергей стал расспрашивать раритетного дедка, но тот лишь отмахнулся – узнаешь – и остальную часть пути они провели в тишине. Пёс, побежавший за ними, на полпути вдруг заскулил и повернул назад.

Когда они подошли к невысокой остроконечной скале, выпирающей из песка, как бушприт затонувшей бригантины, Керал, наконец-то нарушил молчание.

– Это здесь. – И показал рукой на скалу.

Спрашивать Сергей не решился, но понимал, что ничего хорошего ожидать не приходится. Хотя самое страшное уже произошло – он оказался в неизвестном мире с незнакомыми людьми – и какие-то ещё сюрпризы его уже не страшили.

– Здесь вход в погребальную пещеру Аргули, – сказал Керал. – Её охраняют духи нукеров, которые были в личной охране Аргули и погребёны вместе с ним.

В духов Сергей не верил, но на всякий случай спросил:

– Может быть, не стоит туда заходить?

Керал коротко рассмеялся и сказал:

– Ни меня, ни тебя они трогать не станут. Я – единственный смотритель склепа, а ты – медноголовый, который должен исполнить пророчество. Ведь недаром Аргули говорил – «медноголовый дарует мне новую жизнь».

– А вдруг он о другом рыжем говорил? – Сергей стоял слева от Керала и смотрел на острый шпиль «бушприта».

– Хм, тогда духи тебя убьют.

Увидев, как изменилось лицо Сергея, приняв скепсис за испуг, старче добавил.

– Но я почти уверен, что ты и есть тот самый, который спасёт мир Аргу.

– И от кого же мне предстоит спасать мир? – спросил Сергей и увидел как блеснули глаза ветхозаветного бородача, но уже не матово, а ярко, очень ярко, так может выражаться только ненависть к врагам.

– Мургуты на Севере, аоралы на Юге, шериты – на Востоке. И даже на Западе, за Великим морем готовят свой флот кундузы, – сказал Керал. – И против всего этого – немногочисленная армия аргулидов. Пять веков назад, когда Аргули ушёл на покой, он оставил нашему народу почти половину мира. Все думали, что Аргулиды так и будут наслаждаться многочисленными победами. Но нет, империя рухнула почти сразу после смерти Аргули. И он предрекал это, оставив послание. «Мир Аргу падёт с моей смертью, – сказал он. – И протянутся долгие пятьсот лет унижений и горьких слёз, и только потом придёт медноголовый чужестранец, пришелец из далёкой страны. Он оживит меня, даст мне силы и кровь, и я восстану, и звезда Аргу снова засияет над миром. Если же он не появится, то последняя искра Аргу погаснет навсегда».

Керал замолчал и Сергей понял, что они, аргулиды, как называет себя это полудикое племя, искренне верят в подобные бредни. Наивные людишки, подумал Сергей. Как же надо самим себе голову заморочить, чтобы поверить в этакую чушь? Керал… этот Керал, наверняка шаман или как там у них называются. И себе голову задурил, и людям, а теперь вот и Сергею пытается мозги запудрить. Хотя… раз уж Сергей оказался неизвестно в каком месте, и неизвестно в каком времени, то и воскрешение этого… как там его? … Аргу… то есть Аргули… тоже возможно.

– А кто он такой, этот ваш… Аргули? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от скалы. – И как я смогу его оживить?

– Терпение, медноголовый, сейчас ты всё узнаешь.

Керал подошёл к подножию скалы, подслеповато прищурился, что-то высматривая, а потом вдруг толкнул небольшой камень и тот провалился в скалу, открыв неширокий проход, ведущий в глубину. Керал поманил за собой спутника и шагнул в темноту. Сергей последовал за ним.

– Аргули родился при очень трагических обстоятельствах, – раздался гулкий голос Керала.

Он чиркнул кремнем и зажёг факел, торчавший из трещины в скале, едва не подпалив себе бороду. Запахло горящей нефтью. Стали видны каменные стены, низкий потолок и пол с торчавшими из него кусками камней. Керал кивнул Сергею и двинулся вперед, по коридору, уводящему их вниз.

– Его отец, Абраим Агаи, – продолжил он, – вынужден был бежать от мургутов, оставив беременную жену. Он жил у них на правах аманата, то есть был заложником. Несчастную женщину не пощадили мургутские нукеры, ворвавшиеся в шатёр – они отрубили ей голову, а тело выбросили в степь.

– А как же сам Аргули? – спросил Сергей, шагая следом за Кералом и глядя ему в спину.

– Выжила служанка, она, кое-как вырыв могилу, похоронила бедную женщину. А после и родился Аргули.

– Аргули родился…

Сергей не договорил и замолчал.

– Да, мёртвая, обезглавленная женщина, зарытая в могилу, родила ребёнка, – сказал Керал. – Могила неглубокая, у служанки не было сил, чтобы копать глубоко. Волки вырыли ее и сожрали убитую. Ребёнка съесть они не успели – подоспел степной охотник, отогнал волков и забрал мальчика. Охотника звали Падер-палваном, он отвёз Аргули в свой дом, где и вырастил его вместе со своими сыновьями. Падер-палван узнал останки жены Абраима и не стал выдавать мургутам ребёнка. А когда Аргули вырос, то охотник поведал ему тайну его рождения. Вот, посмотри.

Керал приблизил факел к стене и Сергей разглядел на ней какие-то надписи. Керал медленно и нараспев прочитал:

Один лишил жизни мою мать,

Другой мне подарит жизнь.

У одного голова – уголь,

У другого – медь.

Я родился в могиле

И умру в пещере.

И тот, у кого медная голова

Вернёт меня к жизни,

Придя из-за воздуха.

Наверно, это и были слова пророчества, подумал Сергей. Насчёт головы-угля и головы-меди – всё понятно. Черноволосый мургут и рыжий россиянин. Один из мургутских воинов, зарубивший мать Аргули. И обычный программист, который даже кухонным ножом пользоваться не умеет.

Нет, ну неужели всё это может быть правдой? Может, у него опять резьбу сорвало, надрался до «белочки» и сейчас под столом валяется? Пьяный вдребезги! Ведь так не бывает! Не бывает! Не бывает!

Коридор в скале повёл круто вниз.

– Земля дала Аргули свою силу, и он был чрезвычайно вынослив, – продолжал Керал. – Он мог одним ударом кулака свалить коня вместе с всадником. Хотя роста был не очень высокого. Но стоило ему подняться повыше от земли, хотя бы и на крышу дома, то он терял свою волшебную силу и становился слаб и немощен. Именно поэтому в самом конце жизни ушёл умирать под землю. Вот, послушай.

Керал остановился, нашел на стене нужную надпись и прочитал:

Земля родила меня, и земля пусть убьёт.

Я сын могилы, рождённый мёртвой женщиной.

Когда я постарею, то уйду в землю,

Так же как вышел я из неё.

– Так он ещё и поэтом был?

– Поэтом, воином, художником. Он был всем.

Спуск прекратился, и они оказались в просторной пещере.

– Перед смертью Аргули (а жил он сто двадцать лет) ушёл в эту пещеру. С ним отправились его верные нукеры, вся его личная охрана. Когда он умер, они положили его в каменную нишу, выдолбленную каменотёсами, а потом, убив себя, отправились за своим господином, охранять его в подземном мире. К тому времени он смог подчинить себе много народов по эту и по ту сторону Великого моря. И половина мира жила по его справедливым законам. Наше племя осталось у его могилы, чтобы следить за ней. Никто не прислушивался к пророчествам, но через сто лет после его смерти народы, жившие по нашим законам, воспротивились и стали бунтовать. В итоге всех аргулидов перебили, и остатки нашего народа загнали обратно в Бескрайнюю пустыню. Сейчас нас не больше пяти тысяч, мы рассеянны вдоль западного берега Великого моря, большинство ушло в пустыню, мы ослаблены и если пророчество не сбудется, то последние аргулиды исчезнут.

– Но что я должен сделать? – спросил Сергей, пытаясь разглядеть пещеру.

– Ничего особенного.

Керал подвёл Сергея к одной из стен. При тусклом, колыхающемся свете факела были видны несколько скелетов в истлевших одеждах. У каждого под боком лежало по короткому мечу с широким лезвием, испещренным ржавчиной. Мечи по виду походили на древнеримские гладиусы.

– Слушай, – сказал Керал и показал рукой на надпись, высеченную в камне:

Медноголовый чужестранец

придёт к моему телу

И отдаст мне свою силу,

Отдаст мне свою волю,

Возродит моё величие,

И подарит мне новую жизнь.

А я отблагодарю его тем,

Что он станет мной,

Таким же великим, как я,

Таким же сильным и мудрым.

Сергею стало не по себе. Это что же получается? Он этого совсем не хотел, он не желал отдавать никому ни своей силы, ни своей воли.

– А если я откажусь? – осторожно спросил он.

– Ты не сможешь отказаться, – ответил Керал.

Сергей отвернулся, разглядывая мертвецов. Их черепа скалились зловещими усмешками. «С ума я, что ли сошел? – мелькнуло в голове. – Зачем я сюда полез? Слушать весь этот бред?»

В склепе был такой же сухой воздух, как и на поверхности, но холод пробирал до костей. Как в холодильнике. Сергей поежился. Он был одет в тонкие штаны и куртку, сшитые под камуфляж, какие всегда покупают рыбаки. От холода тоненькая хэбэшка не спасала. Поскорей бы выбраться отсюда! Хотя там, наверху не лучше, пекло чертово!

Керал за его спиной продолжал декламировать эти странные стихи.

Таким же сильным как я,

Таким же мертвым,

И недоступным для врагов,

Вечным для друзей.

Сзади что-то тихо вжикнуло, и Сергей оторвался от разглядывания скелетов. Он развернулся к Кералу и вдруг увидел, что тот держит в руке нож. В первое мгновение Сергей подумал, что ему показалось, но тусклый, мерцающий свет факела играл на широком блестящем лезвии и отблески прыгали по каменным стенам.

– Нож-то зачем? – попятившись, спросил Сергей.

– Так надо, – ответил старик, перестав читать нараспев стихи, и шагнул к нему.

Он коротко замахнулся и ударил Сергея в грудь. Нож с хрустом разрубил кости. Свет факела качнулся и рухнул. В глазах вспыхнуло красным, крик застрял на острие ножа. Потом медленно подползла темнота, липкая, теплая и скользкая.

Кто-то, удаляясь, гулким голосом все повторял, и повторял, монотонно и нудно, как мантру: