Читать книгу Чертовская правда - Валерий Хаагенти - Страница 1

ПРОЛОГ

Вечерело и даже смеркалось. Холодная зима словно собиралась насыпать снега за шиворот сквозь окна особняка. Александр Сергеевич поежился, но не стал отводить свой взгляд от милой природы. В ответ черный Михайловский лес, словно сошедший с холста Макса Эрнста, посмотрел на Александра Сергеевича зловеще, угрюмо и еще раз зловеще. За окном старик Захарыч, ухарски крякая, колол ледяные поленья.

Не писалось. Александр Сергеевич откинул перо.

– Да йепсь вашу Нотр-Дам, – выругался он вслух по-французски.

Открыл окно и прокричал вниз истопнику: "Захарыч, мон шер, заканчивай, завтра докуёшь". Захарыч от неожиданности запустил топор в шаттл Илона Маска и прохрипел: "Как скажете, барин." И тоже, ругнувшись по-французски, стал собирать дрова.

Александр Сергеевич вновь взял в руки перо, погладил музу, и воткнул перо в лист бумаги. И даже на всякий случай посмотрел на остатки ящика Шато Лафита, любезно присланного из Питербурга самим Христофором Зилибобычем Бенкендорфом.

Но не писалось. Александр Сергеевич несколько раз для верности потыкал пером в бумагу. Ни фига.

От страшного грохота за спиной он вздрогнул и лягнул ногой. У камина виновато стоял Захарыч, и тоже делал изящные па ножкой, типа собирая рассыпанные дрова.

– Простите, барин, не удержался. Про Малороссию вспомнил.

– Да, ладно, всё образуется, – сказал Александр Сергеевич, и подошёл, чтобы обнять старика.

Захарыч по-привычке дыхнул на него своим сливово-ягодным перегаром.

И тут, то ли от буйного перегара Захарыча, то ли от вчерашнего позорного проигрыша в польский преферанс Екатерине Родионовне, отодвинув музу, Александра Сергеевича стукнул инсайт.

А на бумагу легли строки:

"Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем…"

Часть 1.

Черти в поисках правды

"Чертей и чертовок почти не осталось.

И живут все они – теперь врозь."

2020-й, наши дни.

Морской воздух, словно овчарка Зикама после купания, мокрым хвостом водил по ногам. Захарыч и Катя после долгожданной ничьей в польском преферансе, сняв роскошный номер отеля "Mandarin Oriental" в Майами, наслаждались зарей просыпавшегося дня. Мандариновый пентхаус своим громадным панорамным окном пялился на айсберги Ледовитого океана.

Было раннее утро, короновирусный зной ещё не успел растопить голубое, чистое и беззаботное небо. Катя потягивала через соломинку Фиеро, и хитрым кошачьим взглядом искоса, низко голову наклоня, посматривала за Захарычем. Тот сидел в библиотеке.

Катя вытащила соломинку из мартини и мастерски изваяла из неё грустного чертика. Запустив его Захарычу в то самое место, сказала: "Сначала выходим на главных, потом уже решаем с Зилибобой. Коварен он слишком, оборотень питерский.

Второе, едем в Магадан пополнять свой гардероб." Она сфоткала как ест свой смартфон и сказала: "Не в этом же уборку продолжать".

– И третье, – сказал Захарыч, чухая своё то самое место, то бишь животик, – заедем к Денсему, пополним запасы оружия. Кроме того надо приобрести миноискатель у Гарика – пригодится.

Тем временем один из айсбергов резко изменил курс и, смело маневрируя, смял в цыпленка табака имени Леонида Ярмольника круизный лайнер "Ocean Dream".

С ледяной глыбы в воду дружной толпой сиганули пингвины. Ловко шлепая по волнам ластами и радостно по-щенячьи визжа, они устремились к берегу.

С вершины айсберга, стремглав и вальяжно, к "Mandarin Oriental" спускался Бардо.

– Привет, серчане, – проорал он, – пожрать не найдется?

– По средам не подаём, – сухо отрезала Катя, обжаривая во фритюре мозги Гирса.

– Да серьезно, два месяца только рыбу жрал, благо пингвины сжалились. Правда, суки, весь айсберг рыбой провоняли.

– А пингвинов не жрал?, – спросил Захарыч, отечески обнимая бродягу бутылкой бурбона.

– Ну их нах, да и мясо их тоже всё рыбой воняет.

– Значит, всё-таки жрал пингвинов, Греты Тунберг на тебя нету, Крузо ты недоделанный, – отозвалась Катя.

Бардо, опустошив бурбон, спросил – А вы зачем здесь, никак затеваете чего?

– В Питер собираемся, друга навестить надо, – сказала Катя.

– Значит не дадите отведать? – Бардо облизнулся на мозги Гирса, которые Катя стала нежно заправлять имбирным соусом.

– Самим не хватит, – недовольно сказала Катя, – да ты посмотри, что тут жрать-то?

– Ладно, пойду в казино, сорву куш в 36, – Бардо, опустив забрало, двинулся в сторону "Плазы".

– Злые вы, ухожу я от вас – обернувшись, томным меццо-сопрано добавил Бардо.

– Ты, это, того, – вдруг встрепенулся Захарыч.

– Чего того? – ухмыльнулся Бардо, скрываясь за горизонтом.

– Ты, это, не плагиать. Это моя фишка – проворчал Захарыч, посылая Бардо воздушный пендаль.

Ровно в 7.30 утра с юго-востока со стороны деревни Королёво-Агутино и хутора Пугаческий Филиппок Катя и Захарыч с облегчением отбыли из Майами.

– Ты по воде ходить-то умеешь, – спросил Захарыч, – время дорого, придется наперерез через Атлантику.

– С рождения, – ответила Катя, – моя девичья фамилия – Непорочная. Так что лучше свои лапти не промочи, хотя у вас на Азове и утонуть-то нельзя, даже если очень захочешь.

"За слова ответишь. Не забыть бы", – подумал Захарыч и нарисовал крест на запястье.

– Так что, милый друг, – продолжила Катя, – это я за тобой буду присматривать.

Захарыч подумал и стёр крестик.

– Через Бермудский треугольник пойдем, так короче. Хотя и финтеза в тех местах сейчас разбушевалась, много там наших полегло.

– Я его теперь Сермудским называю, – отозвалась Катя, – попили они моей кровушки, лебеди-малевичи хреновы.

Стало припекать, под ногами зашелестели водоросли.

– В этих Саргассовых омутах Зилок на своей подводной лодке пропал. Моряки рассказывают, что иногда слышат здесь отголоски странных монологов и смех, леденящий душу.

– А еще, – продолжил Захарыч, – говорят, что "Летучий Голландец" в ЦРУ стали называть "Flying Zilok".

Катя уважительно взглянула на спутника. Тот, как ребенка, заботливо нес новенький гидронасос, прикупленный по случаю на блошином рынке в Майми-Бич.

– Так что, всё-таки сперва в Магадан? – спросил Захарыч.

– Не, ну а где прилично оденешься-то? – вопросом на вопрос ответила Катя.

– Не в Америке же, там у них сейчас в моде только чёрное.

– Для бешеной кошки семь тыщ вёрст – не крюк, – усмехнулся Захарыч.

"За бешеную кошку ответишь", – подумала Катя и добавила к своей стае очередной крестик. Она оглядела и пересчитала их все. Крестики красивым журавлиным клином спускались от плеча к запястью.

"57, а ведь иных и не помню", – размышляя, вздохнула она.

– Та не, я не против, если для дела надо, готов даже свой старый насос в общак отдать, – сказал Захарыч. Кокетливо умолчав, что старый гидронасос в разобранном состоянии представлял теперь собой теорему Ферма в римановых пространствах.

Катя надолго задумалась, но всё же, хотя и сожалением, стёрла нарисованный крестик.

Через полтора часа они подошли к покосившейся Стрельне.

Пахнуло землей. Из окна дребезжащего трамвая им помахал рукой Алекс Кло.

Захарыч так залихватски пикантно просвистел вслед трамваю марш Мендельсона, что все сливы стыдливо покраснели в радиусе трех километров.

– Я думала, что все трамваи в Питере давно в музее, – сказала Катя.

– Не, один оставили, в нем Алекс Кло и Некада на Титикаку ездют, – авторитетно, с важным видом ответил Захарыч.

Он вытащил пальцы изо рта и стряхнул с них последние ноты затихавшего марша.

– А Некады почему не видно?

– Слухи ходят, что позавчера посуду она не помыла, – ответил Захарыч

Катя второй раз за утро посмотрела на него с уважением.

– С прикидом мы просто порешали, – Катя еще попробовала на зуб тугой латекс, – а как с оружием решать будем? – спросила Катя.

– Денсем любую пушку по Авито пришлёт, как два байта об асфальт, а Гарик с миноискателем сам подтянется. Ему-то делов, в одном лесу нырнул, в другом вынырнул, – резонно рассудил Захарыч.

– Тамбовских звать будем? Чегой-то Веб уж слишком он правильный.

– Жизнь поломала, а за битого, как известно, двух небитых дают, – философски заметил Захарыч, – а Веб пацан свой, да и Тамбов город нормальный.

– С чего это?

– Когда я на почте служил ямщиком, дело было в Тамбове, по молодости еще, – мечтательно начал Захарыч.

– Так вот, возвращаешься бывало с завода Ревтруд, идешь по утру, затраханный ночной сменой, а по пути уже открытая бочечка с брагой стоит, и само собой очередь из интеллигентных людей возле неё.

– И главное, что?! Главное брага-то всего по 13 копеек гранёный стакан. Опрокинул один, усладил другим, и жизнь вновь заструилась по жилам. А там же опять и разговор уважительный в приятной компании. Так что, хороший город Тамбов, – заключил Захарыч.

– Главное, проверить всех надо, – отрезала Катя.

– Да админы, вроде давно всех проверили, лишних сразу убрали, они даже не мучились, – неуверенно произнес Захарыч.

– Сомнения одолевают насчет свежереганых, Хаагенти там какой-то, активность развить пытается.

– Да не, старый он, у него рега еще на Сермудском тругольнике, прости господи, – перекрестился Захарыч, – с 2007 года.

– Вот-вот, – ответила Катя, – непонятный тип, мутный.

Захарыч ловко тормознул элитный трамвай.