Читать книгу Остров - Валерий Петрович Андронов - Страница 1

Пролог

Первый раз я попал сюда много-много лет назад. Катер с моими друзьями направлялся на рыбалку, а поскольку рыбак из меня никакой, я и попросил высадить меня на острове, мимо которого мы как раз проходили. Вы только прочувствуйте, как это волнующе и таинственно звучит – «необитаемый остров»! В памяти сразу же оживают герои Дюма, Верна, Стивенсона и Дефо. Это, конечно же, не Бог весть какое, но всё-таки приключение! Буду искать сокровища, наверняка надёжно спрятанные тут пиратами, и обязательно найду их! Пиастры, пиастры!..

– А как он называется? – Спросил я у Мигеля, стоявшего за штурвалом. Он вёл катер вдоль берега и высматривал удобное место для высадки десанта.

– Никак он не называется! – Белозубо усмехнулся Мигель. – Здесь таких островов, как зёрен в початке кукурузы. Выбирай любой! Как ты его назовёшь, так он и будет называться.

И добавил ещё что-то по-испански, от чего все захохотали.

С катера мне передали пакет с ластами, маской и одеждой, посоветовали беречь себя и не сдохнуть со скуки, и я, повернувшись к доброжелателям спиной, побрёл к берегу по пояс в голубой воде. Как выяснилось позже, остров – это слишком громко сказано: так, островок-веснушка на огромном лице океана. В длину метров двести, а в ширину и того меньше. Или наоборот – смотря от чего отмерять. И ничего на нём нет, кроме мангровых кустов высотой метра в два-три, белого песка да нескольких десятков растрёпанных пальм – идеальное место для человека, желающего немного побыть в одиночестве и отдохнуть от людской суеты.

Выбравшись из воды на пляж, я бросил на песок пакет и принялся отдыхать. Для начала обозрел окрестности – несколько зелёных островов, плавающих вдали в мареве над океаном. Глянул на желток солнца, отчего в глазах немедленно пошли разноцветные круги, вдохнул полной грудью просоленной свободы и проорал во весь голос «эгегей!» И ничего: никто не посмотрел на меня, как на идиота, никто не покрутил пальцем у виска, потому что и крутить-то было некому – я был один на острове. Впервые в жизни я оказался в таком месте, где на несколько километров вокруг не было ни одного человека.

Искупался, повалялся на горячем песке, снова искупался и стал бродить вдоль берега по мелководью, разыскивая морские звёзды. Добродился до того, что едва не наступил на двух скатов. Хвостатые блины стремительно ринулись у меня из-под ноги в сторону океана, а я от неожиданности рванул в сторону берега с бьющимся в горле сердцем. Кто кого напугал больше – неизвестно. И всё время я чувствовал удивительную тишину этого места. Ушами-то я слышал, как тяжело вздыхает разогретый тропическим солнцем океан, как поёт свои песни песок, и ветер тоненько подсвистывает ему в зарослях мангры. Тишина была у меня в голове – тишина и пустота: то, к чему я так стремился и то, что так долго искал.

Друзья вернулся за мной под вечер, когда жёлто-красное солнце уже наполовину утонуло в быстро теряющем свой голубой цвет и постепенно чернеющем океане. Мощный катер на малом ходу пересёк золотую тропинку, которая бежала по волнам ко мне от солнца, закрыл его от меня, и руки друзей подхватили меня и вместе с пакетом втащили на борт. Когда мы огибали остров, я мысленно попрощался с ним, даже не мечтая, что смогу вернуться сюда когда-нибудь…

Глава 1

Дождь. Второй день подряд лил дождь, не останавливаясь ни на минуту, а лишь меняя ритм и интенсивность, переходя с конкретного ливня на маловразумительное моросение. Может быть, для Питера как приморского города это и нормально – такая расхлябанность и нестабильность погоды, но вот меня, как жителя этого города, вся эта небесная дребедень уже прилично достала, вгоняя периодически в тоску и депрессию. Под стать погоде и дела в бизнесе шли уже не бодро и весело, наполняя карман и радуя душу, а неслись к чёрту на рога неуправляемым потоком и перетекали из пустого в порожнее.

Я сидел у себя в кабинете с которой уже по счёту кружкой кофе в руке и ждал звонка от моего юриста, отправленного мною ещё три часа назад на разведку в банк. Я курил, пил мерзкий на вкус кофе. Дождь шёл, телефон молчал. «Как я устал!» – подумалось мне: «Зачем мне вся эта суета и нервотрёпка? Денег, что я уже заработал, мне хватит до конца моих дней, и даже ещё останется. Ну и к чему тогда эти тараканьи бега? Бросить бы всё хоть на час, хоть на день, хоть на неделю и уехать куда-нибудь подальше – «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов…»!

Запиликал телефон, лежавший на столе передо мной, и я схватился за него, как утопающий хватается за соломинку:

– Ну, что, Макс? Как дела?

– Ничего хорошего, Андрей Сергеевич! – затараторил Макс. – Все наши счета заблокированы, и в ближайшее время никто нашими вопросами заниматься не станет. Какие-то подвижки возможны только после поступления в банк первого транша с нашей стороны. Короче говоря, замкнутый круг и полный трындец! Надо где-то искать кредит…

– Езжай домой! – скомандовал я ему. – Выкрутимся как-нибудь, в первый раз, что ли?! – и прервал связь. Были у меня ещё два счёта, о которых никто не знал, в двух разных банках, но это на «чёрный день» и НЗ. На мой взгляд, это день ещё не наступил…

Месяц назад я позвонил своей старой приятельнице Сью, убеждённой буддистке со стажем и просто доброму человеку и стал плакаться ей в жилетку: мол, дождь идёт – плохо; солнце светит – тоже нехорошо, и вообще жизнь стала напоминать скачки с препятствиями! И, вроде бы, всё нормально, но как-то не радует. Бизнес задолбал, сплю урывками, ем, что придётся; живу, как собака и очень сильно опасаюсь, что вот-вот запью. А кроме этого бизнеса у меня ничего нет – ни семьи, ни жены, ни детей. И ради кого или ради чего я вот так живу – непонятно! Она, не перебивая, выслушала мой скулёж и, когда фонтан заглох, спросила:

– А что ты от меня-то хочешь, Андрей?

– Слышал я, Сью, что существуют некие методики, позволяющие устранить как-то такие вот нездоровые симптомы. Какие-то тренинги психологические, разгрузки сознания и эта, как его… а, вспомнил – медитация, – врал я напропалую, рассчитывая лишь на отзывчивость Сью и её чуткое сердце.

– Всё это, и даже больше, действительно, существует, – вздохнула Сью. – Но, боюсь, в твоём случае это не сработает. Мы, буддисты, верим в слова нашего Учителя Будды Шакьямуни о том, что вся жизнь – это страдания, а главная цель жизни – избавиться от них. А твоя вера, уж извини за трюизм, больше похожа на рекламный слоган на однодолларовой купюре – In God We Trust.

– Я хочу попробовать поверить во что-нибудь получше!

– Андрей! – по её голосу я понял, что уже изрядно ей надоел. – Пойми, это не как у тебя в бизнесе – раз-два, и можете въезжать! Люди тратят на это годы, и без каких-либо гарантий, а овладеть приёмами медитации в одиночку вообще невозможно, для этого наставник нужен.

И всё-таки я её уговорил, и телефон сэнсэя она мне дала. По буддистским понятиям его надо было бы называть гуру или лама, но у меня почему-то понятие «наставник» ассоциировалось со словом «сэнсэй». Я ему позвонил и потерпел фиаско – сэнсэй оказался настоящим. Не шарлатаном, коих полно в интернете, падким на деньги и готовым ради них на всё, что угодно заказчику. Он без возражений выслушал мои дерзкие предложения: он приезжает ко мне домой три раза в неделю, учит меня медитировать и за каждое занятие получает 3000 рублей. В ответ – молчание. Я увеличил до 4000. Молчание. Я поднял до 5000. После этого сэнсэй произнёс что-то не очень понятное типа «да пребудет с тобой сила» и прервал связь. Около двух часов я просидел в интернете: наводил справки и уточнял информацию и к следующему разговору с сэнсэем подошёл более подготовленным. Я предложил ему всё то же самое, что и при первом разговоре, кроме денег, но пообещал помочь со строительной техникой и решить небольшие финансовые вопросы в ремонте их дацана на Приморском проспекте. На этом он и сломался, но уточнил: никаких гарантий – как и говорила мне Сью.

На первом занятии лысый мужик, завёрнутый во что-то коричневое типа древнеримской тоги (кашая, как я узнал позже), учил меня правильно сидеть, правильно дышать и правильно думать. Я старался изо всех сил, но плохо скрываемая ирония, которой так и веяло от сэнсэя, сбивала меня с толку, и у меня, надо признать, получалось всё как-то криво. Наверное, ему, как человеку, несомненно, высокодуховному было смешно смотреть на мои жалкие потуги, но свои личные четыре часа он на меня потратил честно.

Второе занятие прошло ничуть не лучше первого и закончилось конфузом – во время медитации я заснул, за что и получил от сэнсэя удар ладонью по лбу.

– Ты не о том думаешь, – авторитетно заявил он мне. – Ты вообще не думаешь – ты соображаешь. А надо думать! Надо в мельчайших подробностях воссоздать у себя в голове место, к которому тянется, изо всех сил стремится твоя душа. И ничего она, твоя душа, больше не хочет, кроме как попасть в это место – оказаться там…

– Вот о чём ты думал, – он саркастически улыбнулся, – прежде чем заснул?

– Об озере на даче, – честно ответил я.

– Значит, это не твоё место!

– А как я узнаю, моё это место или не моё?

– Ты увидишь, – непонятно ответил мне сэнсэй.

Потом было третье занятие, потом четвёртое, пятое, – много их было, и всё впустую. Мысль о том, что хватит уже транжирить время и деньги, всё чаще приходила мне в голову, но однажды, сидя в позе лотоса, я вспомнил про остров – о так поразившей меня тишине и пустоте в моей голове, когда я там был. Я явственно услышал шорох волн, неторопливо набегающих на безлюдный пляж; разобрал голос ветра, что-то едва слышно шепчущий пальмам, и прочувствовал его влажную солёность; ощутил жар и зной, идущие волнами от тропического солнца, и холодные капли пота щекочущими змейками сбегающие по моей горячей спине. И мне так безумно захотелось вкусить всё это вновь, что, когда я открыл глаза, живой океан смиренно плескался у моих ног и, кажется, радовался моему появлению. Вот так, спустя много лет, я опять оказался на острове…

Деньги я нашёл, правда, следует заметить, совсем не там, где я их искал. По совету Макса я позвонил Игорю Звонареву, и он мне отказал: «Извини, брат, у самого проблемы!», – но позвонил своему знакомому, Борису Львовичу… тот тоже отказал: «Извини, брат, сейчас у всех проблемы!», – и позвонил Руслану Георгиевичу, с которым мы и пересеклись на следующий день, чтобы обговорить все нюансы. Руслан оказался мужиком въедливым: тщательно изучил привезённые мной документы, понимающе поулыбался в мои скорбные глаза и согласился выдать кредит за откат в грабительские 15 процентов от суммы кредита. Поторговались немного, сошлись на десяти процентах, ну и чёрт с ним: миллионом больше, миллионом меньше – по барабану! Схема эта, давно известная и насквозь криминальная, уже не вызывала у меня особых эмоций: в бизнесе, как и в жизни, очень часто человек человеку – за деньги – хуже волка. Да и, по правде говоря, как-то стало мне всё это до лампочки после того, как у меня появился свой необитаемый остров.

После работы я приезжал домой, снимал с себя прикид бизнесмена, надевал плавки и закрывал глаза – и открывал их уже на берегу океана, который, как верный пёс, ждал меня в любое время дня или ночи. Времени у меня была уйма: сколько бы я не пробыл на острове – в Питере не пройдёт ни секунды. Если я закрывал глаза у себя в квартире на Бухарестской, скажем, в 22.40 25 ноября 2019 года, то по возвращении (через день, два или три – не важно), я снова открывал их на Бухарестской, а на часах было по-прежнему 22.40 25 ноября 2019 года. То есть, пока я на острове – здесь время не идёт. А вот на острове время шло, как обычно: океан дышал, солнце тонуло в нём по вечерам, чтобы с утра, свежим и умытым, обнять и согреть остров своими пока ещё нежными лучами…

***

Лёжа на полотенце в тени кустов я перелистывал книжку, которую захватил с собой из дома, когда боковым зрением заметил какое-то движение на берегу. Поднял глаза и пригляделся: по мелководью в мою сторону двигалась женщина – мой необитаемый остров оказался не таким уж необитаемым. Когда она подошла ближе, пританцовывая и разбрызгивая воду ногами во все стороны, оказалось, что это девчонка – девчонка лет 16-17, одетая как огородное пугало: в какие-то то ли длинные шорты, то ли короткие бриджи; в футболке, каких я лет сто уже не видел и с двумя смешными хвостиками на голове. Меня она пока не заметила и веселилась на всю катушку: бегала, прыгала, чуть ли не кувыркалась в воде и распевала во весь голос: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…»

– Ку-ку, – сказал я из-под куста.

Она даже присела от испуга: увидела меня, зыркнула глазами в ту сторону, откуда пришла – бежать, я так думаю, собралась. Но потом – ничего, справилась с собой: гордо выпрямилась во весь рост и, как Афродита из пены морской, подтянув повыше свои немыслимые штаны, пошла в мою сторону. Подошла поближе, убедилась, что это не чудище поганое, а обычный мужик и плюхнулась рядом со мной на песок.

– Привет! – голос чуть хрипловатый, но приятный, а вот интонация мне не понравилась – таким тоном обычно говорят: «Вот это сюрприз! Как я рад Вас видеть! Ну что же Вы в дверях-то встали? Будьте любезны – идите на хер!»

– Привет! – я тоже не стал оригинальничать.

– Ты здесь недавно… – то ли утвердительно, то ли вопросительно сказала она.

– Это почему же ты так решила?

– Потому, что я здесь – давно! И это – мой остров! И тебе тут нечего делать! – девчонка наглела прямо у меня на глазах.

– Девочка! – я с сожалением посмотрел на неё, – мне 63 года и …

Она звонко захохотала, повалившись спиной на песок, и принялась сучить в воздухе загорелыми ногами.

– Ты смотри, – заботливо сказал я ей, – не описайся от восторга-то!

После моих слов с этой дурочкой вообще чуть истерика не случилась: она ползала на четвереньках, вставала на колени, хватаясь за живот, и в изнеможении валилась на песок от хохота. И причитала ещё при этом: «Ой, мамочки мои! Ой, я щас лопну!» Первый раз в жизни вижу, чтобы мой возраст произвёл на кого-нибудь такое сильное впечатление. Отсмеявшись, она вытерла перепачканными в песке ладошками слёзы на щеках и с важным видом знатока и специалиста заявила:

– Это тебе где-то там – 63, а здесь тебе столько же, сколько и мне!

– А тебе сколько? – тупо спросил я.

– Откуда я знаю? – искорки смеха снова запрыгали у неё в глазах. – Или ты решил, что я местная?

Вон, оказывается, в чём дело! А я-то, наивный дурак, списывал всё на свежий воздух, чистый океан и нетронутую природу! А всё оказалось гораздо проще – здесь мне на сорок с лишним лет меньше, чем там. Со всеми, так сказать, вытекающими последствиями – вот радость-то! Так и выяснилось, что на этом острове во мне живут два человека: одному из них 63 года, а другому, где-то 17.

– Меня зовут Андрей! – представился я даме, разглядывая её уже более молодыми, зоркими и наблюдательными глазами.

– А меня Света!

– Очень приятно, Света! – я слегка пожал её маленькую ручку, чем вызвал немалое удивление с её стороны.

Девчонка как девчонка: можно сказать – ничего особенного, много таких. Симпатичная, конечно, но, повторюсь, ничего выдающегося – ладная фигурка, чуть вздёрнутый аккуратный носик, выгоревшие на солнце волосы и белозубая улыбка до ушей, как у Буратино. Роста, правда, немалого – при моих-то метр восемьдесят шесть она явно была где-то за метр семьдесят. Не маленькая девочка – не карманный вариант. Это сидевший во мне старый, но опытный шестидесятитрёхлетний ловелас сравнивал, взвешивал и оценивал размер груди, длину ног и обхват талии и бёдер, а семнадцатилетний мальчишка был просто в восторге – она была красавица!

– Может, пойдём, искупаемся, Света? – старый развратник требовал более детального осмотра и сравнения тактико-технических данных.

– Пойдём! – согласилась она и тут же стала стаскивать с себя свой наряд для Хеллоуина. М-да! То, что оказалось под карнавальным костюмом, было ничуть не лучше: купальник: совершенно дикой расцветки и невероятно убогого фасона. Формы девичьего тела он не скрывал, но ничего и не подчёркивал – это был не купальник, а невзрачная упаковка. «А, может быть, это она сама себе всё сшила?» – подумал я: «Ну, тогда у неё большие проблемы с руками и вкусом».

Света уже шла к воде, и я пошёл вслед за ней: зашли, где поглубже, и стали там строго и целомудренно плавать, украдкой, правда, поглядывая друг на друга, как бы привыкая и осваиваясь. А через полчаса мы уже вовсю носились по пляжу: толкались, брызгались водой, падали плашмя, прыгали, визжали и хохотали от восторга и переполнявшей нас радости. Молодость бурлила в нас и пьянила, как шампанское, а необитаемый остров, жаркое солнце и тропический океан доводили чуть ли не до умопомрачения…

Потом мы лежали рядышком на горячем песке и задавали друг другу вопросы, которых было великое множество. Света жила в Пскове и очень обрадовалась, когда узнала, что я из Питера – всего-то 250 километров.

– А как ты узнал про остров? – спросила меня Света. (Заметьте: как узнал, а не как сюда попал. И для неё, и для меня вопрос «как сюда попал?» – это уже не вопрос).

– А я бывал здесь раньше – правда, очень много лет назад. А ты?

– Мои родители, когда были в командировке в Германии, прислали мне оттуда открытку с тропическим островом. Вот я и …

– Что?! – не поверил я. – По картинке?!

– Наверное, у меня воображение хорошо развито, – скромно ответила мне Света.

Я мысленно хмыкнул: сказал бы я тебе, что у тебя хорошо развито – да воспитание не позволяет.

– Света! – осенила меня внезапная идея. – Ничего, если я отлучусь домой минут на десять? Ты только никуда не уходи!

– Хорошо! – Света смущённо заалела, решив, что я в туалет отпрашиваюсь.

Дома я взял из холодильника бутылку вина и бутылку минералки, в пакет накидал бананов, киви и персиков; прихватил также пару бокалов, штопор, пакет бумажных полотенец и отбыл обратно. Света так и лежала на песке, а вот солнце уже понемногу клонилось к закату – дневная жара спала, и воздух посвежел.

– Вот! – я показал ей пакет с добычей. – Надо же отметить знакомство!

– Ого! – сказала Света, заглянув в пакет. – Хорошие у вас магазины в Питере.

– Можно подумать, что у тебя в Пскове они другие!

– Тогда пошли ко мне! – решительно сказала Света, вставая и стряхивая прилипший к животу песок. – У меня там хотя бы палатка есть.

– Да ты что! – пришёл я в восторг, и мы вдоль берега – то по воде, то по песку – неторопливо зашагали к её местожительству на другой стороне острова.

Увидев её неумело установленную палатку цвета хаки, я ещё раз пришёл в восторг – с такими палатками мы в девятом классе ездили в Кавголово на озёра.

– Ого! – передразнил я Свету. – Это такие палатки у вас в Пскове в магазинах продаются?

– Ну, конечно! – не поняла она меня. – А где же ещё?

Какая-то тень лёгкой несуразности происходящего витала вокруг нас: какие-то нестыковки, едва заметные, но всё же ощутимые; какое-то недопонимание и какая-то недосказанность мешали, как соринка в глазу; что-то очень явное, но пока, до времени, скрытое и очень тревожное.

В палатке были застелены два байковых одеяла, но там было душно, и мы расположились на свежем воздухе: я расстелил полотенца прямо на песке, разложил фрукты, откупорил бутылку с вином и пригласил даму к столу. Света, стоя на коленях, держала оба бокала, пока я разливал в лучах заходящего солнца красное, как кровь, вино; отдала один бокал мне – мы посмотрели друг другу в глаза и, уже не отводя глаз, выпили до дна, а потом… а потом случилось то, что неизбежно и должно было случиться между девушкой и парнем, если их оставить одних на необитаемом острове – любовь!..

Глава 2

Макс припарковался на автостоянке перед банком, который серой башней нависал над ней, как капитанский мостик над палубой теплохода. Заглушил двигатель, надел очки, взял с переднего сиденья портфель и стал по очереди доставать из него заранее подготовленные, аккуратно разложенные по позициям и прошитые степлером документы. Внимательно просмотрел их ещё раз: вроде бы, всё в порядке – ни убавить, ни прибавить. Его позабавила эта мысль – «ни убавить, ни прибавить!» Ну, прибавить – это вряд ли, а вот убавить – это со всем нашим удовольствием. Убрал документы обратно в портфель, достал из кармана пиджака телефон и набрал номер Руслана.

– Здорово, Макс! – тут же откликнулся Руслан. – Давай, поднимайся ко мне, я сейчас позвоню на охрану.

Макс, держа в руке портфель, как мешок с картошкой, выполз из машины и пошёл к зданию, на ходу нажав кнопку на брелоке – машина послушно вякнула в ответ и подмигнула ему в спину обеими фарами. Перед входом в банк возле искусственных туй, зелёными столбиками указывающих направление верного движения, его уже ждали два здоровенных охранника. Через широкие стеклянные двери они провели Макса в ярко освещённый и богато обставленный вестибюль и передали его двум другим еще более звероподобным верзилам. «Это правильно!» – подумал Макс, глядя на их тупые рожи: «Таких красавцев на улицу ставить нельзя – клиенты станут шарахаться. Это для внутреннего пользования».

В лифте, пахнущем каким-то фруктовым дезодорантом и тихонько напевающем Стинга, поднялись на последний этаж. «Ну, вот на кой чёрт ему лифт, если здесь всего пять этажей?» – подумал Макс. Когда двери лифта открылись, гоблины вышли первыми и замерли, как истуканы, с двух сторон от дверей. Макс вышел вслед за ними, повернул направо и по ковровой дорожке цвета кофе с молоком двинулся в сторону кабинета Руслана. Фигуристая секретарша бабочкой выпорхнула из-за своего стола, ослепительно улыбнулась и услужливо открыла ему дверь.

Руслан сидел, развалившись в шикарном кожаном кресле и разговаривал с кем-то по телефону. Увидев входящего Макса, он приветливо махнул ему рукой – давай, мол, заходи – и продолжил разговор. Макс положил портфель на длинный стол, идущий вдоль всего кабинета, и подошёл к огромному окну. Да! Вид отсюда, с высоты, открывался шикарный! Питер – красивый город, но в чём-то всё-таки провинциальный и по-деревенски наивный. Он как будто бы заснул ещё в звании столицы Империи, и так до сих пор и не хочет просыпаться, чтобы посмотреть правде в глаза.

Руслан закончил разговор и вылез из кресла, чтобы по старой привычке чуть приобнять Макса и пожать ему руку.

– Пить будешь что-нибудь? – Руслан вопросительно посмотрел на Макса.

– Чай… – кратко ответил Макс.

– Лиза! – Руслан наклонился к интеркому. – Чай зелёный нашему гостю!..

– Ну, давай! Рассказывай! – предложил Руслан, когда снова устроился в кресле, а Макс с портфелем в руках уселся напротив него.

Макс опять раскрыл портфель, ещё раз достал все документы и сложил их в пухлую стопку на столе.

– Значит, так! Здесь, – Макс положил руку на бумаги, – всё. Движимое, недвижимое, данные на агентов, спонсоров и арендаторов, подрядчики и субподрядчики, информация по счетам, вкладам и кредитам и многое-многое другое, что может нам пригодиться. Доступа к счетам у него не будет ещё пару недель – это я гарантирую. А если потребуется, то и дольше.

– Ты хорошо поработал! – похвалил Руслан Макса.

– Я три года ишачил на этого старого козла! И что?! – в голосе Макса звучала неподдельная обида. – А ничего! Подай – принеси – пошёл вон!

– А ты злой! – одобрительно улыбнулся Руслан. – И на что ты рассчитывал, позволь поинтересоваться? Что он вдруг прозреет, уйдёт в монастырь и объявит тебя своим наследником? Помнишь, ещё лет двадцать назад я тебе говорил, что пора менять профиль. Что время дорогих понтов прошло, и настаёт время очень-очень-очень дорогих понтов. Послушался бы меня тогда – глядишь, и сидел бы сейчас в кресле управляющего или директора.

– Ты же меня знаешь, Руслан, – Макс задумчиво смотрел в окно на едва проступающий сквозь туман купол Исакия. – Не люблю я кровь…

– А я люблю… – Чёрные брови Руслана грозно сошлись в прямую линию. – Ты только маньяка-то из меня не делай! Не будешь ты глотки рвать, значит, тебе кадык вырвут и фамилию даже не спросят!

В дверь тихонько поскреблись, и секретарша внесла поднос с кофе. Пока расставляла приборы на столе, так и крутила перед глазами Макса восьмёрки задницей, туго обтянутой чёрной юбкой. Потом что-то шепнула на ухо Руслану и ушла, так же тихонько прикрыв за собой дверь.

– Хочешь? – многозначительно усмехнулся Руслан, кивнув головой в сторону двери.

– Обойдусь! – равнодушно ответил Макс. Ему ещё много чего надо было рассказать Руслану, но он не знал, как к этому подступиться. Сомнения его одолевали, и источником этих сомнений было недоумение.

– Это всё? – подытожил Руслан.

– Нет! – решился всё же Макс. – Это не всё.

Бледное солнце за окном безуспешно пыталось пробиться к городу, но тщетно – город был надёжно скрыт от любопытных взоров густым туманом. Изредка туман отступал, и тогда из небытия возникали то шпиль Адмиралтейства, то купол Исаакиевского собора, то Ростральные колонны – неясные и размазанные, словно призраки. С трудом Макс оторвал глаза от этих изысков и причуд питерской погоды, тяжело вздохнул и хлебнул остывший чай.

– Он очень сильно изменился в последнее время – очень сильно. Так сильно, – Макс откашлялся, – что я его иногда просто не узнаю. В нём теперь как будто бы два разных человека: первого я знаю очень давно, а вот с другим – вообще не знаком. И этот второй меня пугает, потому что всеми делами теперь, как мне кажется, заправляет именно он. И ведёт он себя так, словно нашёл, понимаешь, случайно нашёл что-то новое. И это новое настолько масштабно и грандиозно, что ради этого нового он отдаст вот это всё, – Макс выразительно постучал указательным пальцем по пачке бумаг, лежащих на столе перед ним, – и даже глазом не моргнёт при этом.

Руслан выбрался из кресла, подошёл к бару, оборудованному буквально в двух шагах от его стола, и набулькал себе в стакан чего-то ярко-жёлтого цвета. Сделал пару глотков, постоял, раскачиваясь с носков на пятки и исподлобья глядя на затихшего Макса.

– Скажи-ка мне, Максик! А ты случайно ничего бодрящего сегодня не принимал?

– Иди ты к чёрту! – немедленно окрысился Макс.

– Всё-всё-всё! – и Руслан примиряюще поднял верх руки. – Так ведь это же хорошо, что он готов всё отдать. Или мы не над этим работаем?

– Не понял ты меня, – горько сказал Макс и опять хлебнул чай. – Ну и ладно! Я вот что ещё хотел спросить: где ты всё время находишь таких мордоворотов?

– А! Ты про этих! – рассмеялся Руслан. – Странное дело, хочу я тебе сказать. По логике, их всех должны были перестрелять ещё в девяностые, но стоит кинуть клич – и они тут как тут. Прямо «Восставшие из Ада» какие-то! А если серьёзно, – Руслан тоже посмотрел в окно, – то мне кажется, что у этой стране проблем с «мясом» не будет никогда…

Сокол сидел в машине с ноутбуком на коленях в двух кварталах от банка, и когда Руслан с Максом стали прощаться, он остановил запись и снял наушники. «Интересно, что эти пауки задумали на сей раз? Если тупо отжать бизнес, а похоже, что именно так – то флаг им в руки. Но гораздо, гораздо интереснее не это – не их грязные делишки, а то, что нащупал Макс. Есть всё-таки у Макса чуйка, есть! А вот Руслан, похоже, стареет – такую важную инфу пропустил мимо ушей. А ведь это, действительно, интересно: ради чего можно отдать бизнес с примерно трёхсотмиллионным оборотом и при этом, как сказал Макс, даже глазом не моргнуть» …

***

Я проснулся от того, что кто-то щекотно водил пальцем мне по груди. Открыл глаза и первое, что увидел, были сияющие глаза Светы – она лежала напротив меня, подперев голову одной рукой, а другой что-то рисовала у меня на груди. Это она меня так будила.

– Доброе утро, Андрюшенька!

– Доброе, Светик! Очень доброе!

Солнце палило уже вовсю: ткань палатки под его лучами из зелёной стала жёлтой – было жарко, душно, влажно и всё равно так хорошо, что жара и духота не имели никакого значения. Света прижалась ко мне, закинула на меня свою ногу и тихонько прошептала мне в ухо:

– Спасибо, милый!

– Обращайтесь, если что! – сдуру, не подумав, ляпнул я, и Света мгновенно отстранилась от меня. Я прижал её голову к своей груди и стал целовать её волосы, выжженные солнцем и пахнущие океаном; её глаза, крепко зажмуренные от обиды; её губы, сухие и обветренные, и целовал до тех пор, пока не получил прощение в виде пинка под зад, когда на четвереньках вылезал из палатки. Мы позавтракали остатками вчерашнего ужина и пошли купаться – как были нагишом, так и пошли, стесняться нам теперь было некого. Это был теперь НАШ остров!..

Света вытащила из палатки одно одеяло и расстелила его на песке под пальмой – лежбище «морских котиков» было готово. Я лежал и думал (или соображал, как говорил сэнсэй), а Света уткнулась носом мне в подмышку и дремала, умаявшись за ночь. А я соображал: «Это очень хорошо, что она из Пскова. Тут езды-то всего часа на три – дорога туда теперь вполне приличная. Я уже сегодня могу сесть в машину и всего-навсего через три часа найти её там, в Пскове».

Я бывал в этом симпатичном городишке неоднократно и неплохо его знал. Маленький, очень уютный и чистый, утопающий летом в зелени и, главное, невысокий, можно сказать, миниатюрный – одно-двух-трёхэтажный в старой части города, а кое-где до сих пор деревянный. Белокаменные церквушки, как грибы из земли, появляющиеся вдруг в самых неожиданных местах. Кром с Троицким собором, где поражает воображение великолепный иконостас, высотой чуть ли не с 15-этажный дом и Золотая набережная – крохотный кусочек Европы в самом сердце древнего Пскова.

«Интересно, где она живёт: Завеличье, Запсковье, Кресты – что у них там ещё есть? Господи! Ну, вот о чём я думаю!? Главное ведь не это! Главное – это то, что здесь мы рядом, и там мы тоже рядом, а 250 километров – это не расстояние. Вряд ли там она старше меня, уж если мои 63 года не вызвали у неё никакой реакции, кроме дикого хохота. Хотя тут-то как раз всё понятно – когда у тебя на глазах семнадцатилетний мальчишка с серьёзным видом заявляет, что ему 63 года – есть повод повеселиться. Значит, возраст – не помеха, и мы сможем быть вместе и там, и счастье наше не прервётся».

Вот так наивно я размышлял и строил грандиозные планы всего-то на второй день знакомства. Что поделаешь, если любовь накрыла меня с головой, и свою жизнь без Светы я себе уже не представлял, и был абсолютно уверен, что и она испытывает те же самые чувства. А что вы хотите: семнадцать лет – самый возраст для набивания шишек на лбу и строительства замков из песка. И плевать я хотел на предостерегающее брюзжание пожилого шестидесятитрёхлетнего мужчины. Можно, конечно, было бы порассуждать о некоем раздвоении личности, но никакого раздвоения не было – личность-то была одна и та же. Просто на этом чудесном острове я со всем своим огромным жизненным опытом угодил в своё собственное тело, каким оно было в семнадцать лет, получив таким образом невероятную возможность на второй шанс. Здесь, на острове, и молодость знала, и старость могла!

Я осторожно выбрался из-под руки Светы, которую она уже перекинула мне через грудь. Она что-то пробормотала во сне, но не проснулась. Я посидел ещё немного рядом с ней, полюбовался на свою «спящую красавицу» и отправился к себе на Бухарестскую – у меня появилась одна идея.

***

Дома я надел джинсы со свитером, кожаную куртку, взял ключи от машины и поехал в ближайший супермаркет. Надо было приодеть Свету – это свое рубище она больше не наденет, да и о хлебе насущном надо было подумать – одной любовью сыт не будешь. Машину бросил на парковке, взял тележку и через гостеприимно распахнувшиеся двери магазина поехал сразу в женский отдел. Нашёл в отделе девчонок посимпатичней и объявил им свой интерес: надо одеть во что-нибудь летнее, включая нижнее бельё, одну юную особу. Нужные мне размеры показывал руками, а сообразительные девчонки переводили их в цифры, весело переглядываясь между собой и слегка меня подкалывая: «А это для Вашей дочки или для Вашей внучки?» «Это для нашей Жучки!» – ответил им наглый мальчишка, который тоже был здесь и внимательно следил за тем, чтобы я не прихватил по ошибке чего-нибудь из отдела для тех, «кому за 50». Набралось всего понемногу: пара купальников, пара шорт, футболки, трусики, бюстгальтеры и всякая разная необходимая на необитаемом острове мелочь. Для себя тоже подобрал кое-что – в мужском отделе, разумеется. Ну, и, конечно же, букет цветов – на острове и с этим напряг.

Вы можете задать резонный вопрос: не слишком ли резко для второго дня знакомства? Отвечу – нам со Светой было не по 17 лет, и её жизненный опыт если и уступал моему, то не на много. Это для подростков была нужна одежда, а мы с ней были взрослыми людьми – мы могли бы, в крайнем случае, и голыми походить, но в одежде, согласитесь, всё-таки удобнее. И потом: я почему-то был уверен, что Света поймёт всё правильно и меня не осудит.

Пара бутылок вина, упаковка минералки, курица-гриль, фрукты-овощи, вилки-ложки, салфетки, полотенца, туалетная бумага – из меня получился бы неплохой муж, честное слово. Нагрузился я как верблюд перед дальней дорогой. На стоянке перекидал всё это в багажник машины и уже сел за руль, когда телефон в кармане судорожно дёрнулся и зазвонил. Номер был мне не знаком, но я всё-таки ответил.

– Андрей Сергеевич? – решительный мужской голос.

– Да! – согласился я с ним. – Это я.

– Моя фамилия Соколовский. Я работаю начальником службы безопасности в банке Руслана Георгиевича. Хотелось бы встретиться с Вами и обговорить кое-какие вопросы.

– Вы по поводу кредита, что ли? – я даже как-то растерялся от неожиданности.

– Нет, Андрей Сергеевич! – голос у мужчины был серьёзный, я бы даже сказал – увесистый. – Я по другому поводу.

– Ну, хорошо! Где и когда?

Мы подробно обговорили, «где и когда», и мой собеседник отключился, а я поехал домой, прикидывая по дороге, чтобы это могло значить – к худу это иль к добру? Ладно, разберёмся как-нибудь и с этим. Слава Богу, что на острове телефоны не работают! И ещё одно мне очень нравилось – на острове мне не надо было бриться! И всё-таки как там Светик без меня? Скучает, поди, может, даже волнуется. Мне была приятна эта мысль: что кто-то по мне, быть может, скучает.

Глава 3

Моё появление было встречено радостным визгом Светы и стремительным броском мне на шею: я выронил тяжеленные пакеты и вместе с ней рухнул на песок. Обнял Свету за плечи, и мы стали целоваться: целовались так, словно не виделись пару недель, а не пару часов – ну, и, понятное дело, увлеклись…

Я вынул из пакета слегка помятый букет и торжественно, встав на одно колено и склонив голову, вручил его Свете, за что и был вознаграждён ещё одним поцелуем прямо в маковку.

– Там одежда в мешках для тебя – посмотри… – я подобрал свои джинсы с песка, и из кармана выскользнул телефон.

– Ой! – мгновенно схватила его в руки Света. – А это что?

– Телефон… – от её вопроса мне стало как-то нехорошо.

– У меня зазвонил телефон! Кто говорит? – Слон! – с выражением продекламировала Света и смешно сморщила нос. – Я спрашиваю: вот это – что? – И она сунула телефон мне под нос.

Арктический циклон молниеносно вторгся на наш остров: выпал снег, и океан сковало льдом – у меня затряслись руки и похолодело под ложечкой. Неясная тень, присутствие которой я всё время чувствовал, сгустилась и проявила себя во всей красе.

– Это телефон, Света! Обычный мобильный телефон – смартфон…

– А что такое смартфон? – Света с любопытством смотрела на меня, склонив голову на одно плечо, а у меня мурашки по спине бегали.

– Света… – в горле у меня пересохло и вместо слов раздавалось какое-то кваканье. – Света! Скажи, пожалуйста, какой год сейчас у тебя в Пскове?

– Семьдесят второй… – Света, видимо, глядя на меня, тоже побледнела, но, всё равно, ничего ещё не понимала.

Зато я всё понимал! Это был приговор – приговор нам обоим. Это была гильотина сразу же после виселицы – мы никогда не будем вместе там. НИКОГДА! Там – между нами пропасть, даже не пропасть – бездна! Там нас разделяют не 250 километров, а сорок семь лет. И единственное место, где мы можем быть вместе – это остров. Потому что я в её 1972 году ещё в школе учился, в 10 классе, а она в моём 2019 уже давно умерла…

У меня в голове это не укладывалось – она родилась ещё в позапрошлом веке, в 1894 году. Там, в 1972 году, ей было 78 лет – у неё было трое детей, восемь внуков и двое правнуков. И жила она не в Пскове, а в Пыталово – в доме престарелых, куда определили её «любящие» родственники, и порядки в этом доме, больше похожем на курятник, очень напоминают концентрационный лагерь. Она рассказала мне всё это, давясь от рыданий, когда мы сидели на берегу океана, тесно прижавшись друг к другу, как двое маленьких потерявшихся детей. Океан равнодушно слушал её рассказ, а у меня сердце рвалось на части от жалости, и по щекам текли слёзы.

«Господи! Девочка моя бедная!» – думал я: «Через сколько же революций, войн и репрессий тебе пришлось пройти, пока ты добралась до острова?! Сколько крови, грязи и несправедливости ты повидала за эти годы?!»

Я нежно гладил её по голове, по плечам – принёс полотенец и стал вытирать ей слёзы и сопли, заодно и себе всё вытер, потому что у меня тоже лилось, как из крана. Света всё пыталась мне рассказывать, но я не хотел её слушать – я стал целовать её солёные от слёз губы, щёки, глаза; покрывал поцелуями её плечи и руки, опускаясь ниже и ниже. На руках отнёс её на одеяло и продолжал целовать и, в конце концов, она тоже стала отвечать мне поцелуями, иногда судорожно вздрагивая и всхлипывая, и любовь наша была с горчинкой, как дикий мёд…

В Пскове возле здания обкома КПСС на Октябрьском проспекте ещё в 1946 году был установлен памятник Кирову. Сергей Миронович стоит в гимнастёрке, подпоясанной портупеей, галифе заправлены в сапоги, и властно указывает пальцем правой рукой себе под ноги. Никогда не унывающие скобари до сих пор подкалывают друг друга, таинственно сообщая в разговоре, что памятник, дескать, будут снимать. А на вопрос «почему?», следует зубодробительный ответ: «Да жалуется Мироныч! Говорит, что правый сапог жмёт!»

Этот анекдот я стал рассказывать Свете, чтобы хоть немного отвлечь её, потому что когда она услышала от меня, что я живу в 2019 году, то снова разрыдалась: она тоже теперь всё поняла. И тогда, чтобы прекратить этот большой плач, мне пришлось совершить бестактность. Как кавалер, элегантностью не уступающий бегемоту и задающий своей даме на второй день знакомства вопрос «а кто у тебя до меня был?», я сделал то же самое.

– Светик! А когда ты попала сюда в первый раз?

– В 37 году – тут же, не задумываясь, ответила она, размазывая слёзы по щекам.

Ну, естественно! Такое не забудешь! Так: значит, было ей тогда – я произвёл в уме несложные расчёты – сорок три года.

– И ты всё время была здесь одна?

Она мгновенно покраснела: она так покраснела, что у неё даже капельки пота на лбу выступили.

– Да нет… – чуть помедлив, всё-таки ответила Света. – Был тут один… – и добавила, усмехнувшись как-то криво. – Потом пропал…

– А он из какого года был? – продолжал людоедствовать я.

– Я не знаю… – она робко посмотрела мне в глаза. – Он не русский был.

Ну, вот! Цель была достигнута – плакать она перестала. Теперь она считала себя последней потаскухой (я это по глазам её видел), а я себя – негодяем и сволочью. Хороша парочка – гусь да гагарочка!..