Читать книгу Сказки деда Лоха. Сборник - Валерий Владимирович Лохов - Страница 1

  ПОДПАСОК

    Хоть и проживал молодой человек в столице, имя его было простым, так часто называли простолюдинов – Фёдор. А всё потому, что родился он в семье помещика, в сотне километров от столицы, где обучался и очень гордился тем, что станет офицером. Село, в котором прошли его детство и юность называлось Четвертное. Никто из старожилов этого села на помнил, почему оно так называется. Отец Фёдора сильно заболел и никак не мог выздороветь. Отписал он письмо своему наследнику, чтобы тот отпросился у начальства и на недельку приехал навестить своего отца. Фёдор так и сделал, показав послание сначала фельдфебелю, а затем и старшему офицеру. Дали согласие на краткосрочный отпуск – десять дней, не считая дороги туда и обратно.

Скорее поспешил на перекладных будущий офицер к своему престарелому батюшке, боясь, что тот может умереть без него. Матушки-то нет, умерла три года назад.

До родной вотчины оставалось вёрст десять. Фёдор узнавал очертания дальних лесов с деревеньками, названия которых ещё где-то ютились в его памяти. Неожиданно колесо повозки стало скрипеть, затем что-то застучало. Возница остановил лошадей и сошёл с каблука осмотреть причину.

– Барин, до Четвертного не доедем. Надобно срочно в кузню. С колесом у нас беда, чинить требуется.

– Надобно, так надобно. Заезжай в кузню.

Потихоньку добрались до ближайшей деревни. Деревня большая, с барской усадьбой посреди. Кузня была на самом краю у проезжей дороги. Признали её сразу по звонкому стуку молота, до по станку, на котором подковывали лошадей.

Привязав лошадей, возница направился к кузнецу, чтобы договориться о починке. Из любопытства Фёдор последовал за ним. Переступив порог распахнутых дверей, они оказались в царстве огня и железа. В полыхающем жаром закопчённом горне разогревались железные пластины, которые раскалились добела. В углу – множество сваленных в кучу заготовок: скоб, пластин, штырей и подков. У наковальни – сам хозяин, железных дел мастер. На нём замаранный сажей зипун, большая чёрная борода, как у цыгана. Пока возница договаривался с кузнецом, Фёдор с любопытством рассматривал эту мастерскую. До этого ему не доводилось видеть кузницу изнутри.

 И тут случилось то, что часто бывает с молодыми людьми. В жаркое помещение кузни вошла юная девушка с узелком в руке. Окинув взглядом всех присутствующих, она увидела отца и на её лице появилась лёгкая улыбка. Фёдор сразу обратил на неё внимание и уже не мог оторвать глаз от красавицы. Он влюбился с первого взгляда. Хотя и повидал немало столичных барышень, такого с ним не случалось. В голову волной хлынула кровь, сердце учащённо забилось. Наверное, он даже покраснел, но лица других были такого же цвета от полыхающего жаром горна.

– Ой, моя Анюта пришла, – радостно проговорил кузнец, увидев вошедшую девушку, – проходи, доченька.

Хоть и одета Аня по-простому, по-деревенски в синий сарафан, но держится с достоинством перед незнакомцами, одетыми по столичному и резко отличающихся от местных жителей.

– Всё, у меня перерыв на обед. Вам придётся немного обождать, – проговорил кузнец и, притушив огонь в горне, подсел к столу. Извозчик хотел было возмутиться, но Фёдор остановил его, дёрнув за рукав:

– Не торопись, успеем починить.

– Хорошо, барин, лишь бы Вы не ругались.

И он вышел наружу.

– Не изволите ли с нами покушать? – неожиданно для Фёдора обратился к нему кузнец, – чем Бог послал.

В другом случае Фёдор отказался бы. Может, и позвал кузнец молодого парня для приличия, но тот неожиданно согласился:

– А, чего бы и нет. Дорога была дальняя, я проголодался.

Он подсел к столу, где уже была выставлена немудрёная деревенская еда: картошка отварная, яйца, зелёный лук и молоко. Увидев это, Настя зарделась, словно цвет мака. Взглянув в глаза Фёдора, она тут же потупила взгляд.

– Ты чего это, Аннушка?!

– Да так, тятя, ничего со мной не случилось.

И она выбежала из кузни. Подкрепившись деревенской снедью, Фёдор поблагодарил кузнеца. Вернулась Анюта и, собрав в узелок пустую посуду, собралась уходить. Но Фёдор почувствовал, что и ей тоже не хочется расставаться. А надо, куда денешься. Она ушла, и молодой парень почувствовал, что вместе с ней ушёл весь красочный мир, которым он жил до этого, и который в одно мгновение забрала эта юная девушка.

Через час колесо повозки было готово, и Фёдор продолжил путь. В чувства его привёл вид родового гнезда, старинного и такого милого его сердцу. На какую-то минуту он позабыл всё: столицу, друзей и даже Аню. Рассчитавшись с возницей, он бегом понёсся по крутым ступенькам в своего родного дома. Он и не подозревал, что можно так соскучиться. Увидевшие его домочадцы ахали, всплескивали руками, но он поскорее забежал в спальную комнату отца. Тот лежал на кровати, очень бледный, с заострившимся носом и отросшей бородой. Увидев сына, старик улыбнулся через силу:

– Здравствуй, сынок. Уже и не чаял тебя увидеть. Заболел вот я.

– Здравствуй, батюшка. Дали мне отпуск по твоему письму на десять дён.

– Вот и хорошо, Феденька. Я очень рад тебя видеть. Вон каким красавцем вымахал!

– А, что случилось, отец, отчего ты вдруг заболел?

– Я и сам не знаю. Занемог, и всё тут.

Подошедшая и услыхавшая их разговор горничная Акулина, тихо проговорила:

– Порчу на него навели. Есть у нас одна, Степанида. Так это её работа. Пойдём, Феденька, со мной. Умыться, да покушать надобно. Небось, устал, дорога-то долгая.

– Иди, сынок, иди. Отдохни с дороги.

Дело шло к вечеру. Помывшись и попарившись в русской баньке, Фёдор сидел на лавке с кружкой кваса.

Ни братьев, ни сестёр у него не было. Один единственный сын у Ивана Петровича. Фёдор тяжело вздохнул, и вдруг ему вспомнилась Аня, её образ, такой влекущий, незабываемый. Даже в бане в ушате с водой ему показалось её лицо.

И свет-то белый стал не мил, и сошёлся-то он клином на Ане. Ему так захотелось увидеть её вновь.

– Феденька, иди отдыхать, – раздался голос Акулины, – я тебе постель приготовила.

И ночью ему снилась Аня. Но, как только он хотел к ней подойти, она неожиданно исчезала. Лишь под утро забылся парень в глубоком сне. Потерял он голову от своей любви. Но не отчаялся, не стал убиваться от горя, вспомнилось, что Аня приносила отцу молоко в кузницу.

– У них есть корова, – решил он, – вот этим и воспользуюсь.

Он направился в поле, в сторону села Половинкино, где паслось стадо коров из этого селения. Быстро отыскал пастуха, лежащего на траве и положившего кнут под голову. Это был мужик лет сорока, в холщовой рубахе и лаптях. Пастух оказался приветливым и сговорчивым, так как новый подпасок за свою работу не просил оплату, а даже пообещал полтину.

– Выходи завтра с утра, – велел пастух, да прихвати что-нибудь поесть. День-то долгий, проголодаемся. И оденься, как подобает пастуху, а не барину.

Все его указания исполнил Фёдор. Ранним утром следующего дня они собирали коров в стадо.

– Будешь трубить в рожок, – сказал новому подпаску пастух и достал из сумки этот незатейливый инструмент.

– Смотри, как надобно им пользоваться.

Учение длилось недолго, и Фёдор начал издавать подобающие звуки, под которые жители села отправляли пастись со дворов своих кормилиц. Но он не забывал и рассматривать их хозяев, по большей части женщин. Её он признал сразу же. Ведь не могло быть иначе. В своём синем сарафане и белой косынке она показалась ему божеством, спустившимся с неба на землю.

Девушка почувствовала внимательный пристальный взгляд нового подпаска и приветливо ему улыбнулась. Она не угадала в нём проезжего молодца. Заприметил Федя дом, в котором жила Аня. Вечером, когда возвращали стадо в село, он набрался смелости и остановился у ворот заветного дома. И, как только Аня вышла из калитки, Фёдор остановился, словно вкопанный. Едва набрался смелости ляпнуть невпопад:

– Здравствуйте, Аня.

– Да мы же виделись с тобой утром, – промолвила юная красавица, ласково улыбаясь – а откуда знаешь моё имя?

Фёдор, конечно, покраснел, как рак, но этого не замечал:

– Знаю. Я тебя… – он замолчал, не зная, что говорить далее.

Увидев его замешательство, Аня и говорит:

– Что ж ты такой стеснительный. Скажи, как твоё имя?

– Фёдором зовут все.

– А, скажи, Феденька, я что, тебе понравилась?

– Очень, Аня. Нет мне жизни без тебя. Как теперь быть, и сам не знаю, – выпалил, набравшись решимости, Фёдор и посмотрел в глаза Ане, ища в них ответ на свои слова.

Из калитки дома выглянул отец и позвал дочь:

– Что-то ты заговорилась с пастухом, заводи корову во двор, пора доит её.

Не напрасно кузнец Кирьян поступал таким образом. Ему не понравилось, что его дочь разговаривает с молодым подпаском, ведь он мечтал выдать её за богатого молодого помещика, владельца поместья и села Покровское, что находилось неподалёку – верстах в пятнадцати. Обещал тот кузнецу, что приедет свататься к его дочери. Уж очень она ему нравилась, хотя и не барыня.

Усмотрел Фёдор пыль на шляхте, коровы паслись поблизости. Видит, что едет по нему карета, запряжённая тройкой лошадей.

– По всей видимости важная персона едет, раз в карете, – подумал Фёдор, ещё ничего не зная о своём сопернике.

Когда гнали стадо коров на ночлег в село, Фёдор приметил, что карета стоит у дома кузнеца. Его сердце заволновалось и стало биться так, что он услыхал его стук. Всю ночь провёл, словно в аду, часто просыпаясь от кошмарных видений, в которых эта чёрная карета увозила Аню, его, милую сердцу, Аню.

Ранним утром Акулина уже подавала завтрак к столу.

– Уж не заболел ли ты, Феденька? Что я скажу отцу-то, – причитала горничная, видя бледное лицо молодого барина.

Он рассказал ей о своей тревоге. Акулина, не задумываясь, ответила:

– Это наветы Степаниды. Ведьма она, все это знают. Да и у кузнеца не однажды бывала. Сама не видела, а люди говорят. Зря не скажут.

Когда Фёдор увидел дом Степаниды, стоящий особняком на краю Четвертного, на самом берегу речки, то дрожь пробежала по его телу при виде этого старого загадочного строения ещё прошлого века, а кожа на руках стала похожа на куриную, покрывшись пупырышками.

Но Фёдору не хотелось сдаваться, смирившись с волей колдуньи и сурового кузнеца.

Словно почувствовав неладное, отец Фёдора говорит:

– Ты, Феденька, женился бы. Внуков хочу увидеть. Да и здоровье пошаливает, того и гляди, отойду в мир иной. Невесту-то присмотрел?

– Нравится мне очень дочь кузнеца Кирьяна из села Покровское.

Задумался отец, не барская дочка, не ровню сын выбрал. Набрался Фёдор смелости и говорит:

– Никто, кроме Ани, мне не нужен. Отправьте сватов к ней, батюшка.

Растерялся отец, было от чего:

– Хорошо, сын, через два дня отправим.

– А, почему через два дня, а не завтра?

– Это тебе нужно, сам узнаешь.

– А, и правда, рановато. Надо ещё Ане объясниться в любви, уговорить пойти за меня. Да тут ещё и чары колдовские от Степаниды. Целая напасть от неё, – размышлял Фёдор, – дел много.

Акулина знала всё о сердечных делах любимого Феденьки и стала помогать ему. Утром она уже не подала ему узелок с едой, как обычно делала, когда собирала ранним утром Феденьку на роль подпаска.

– Объяснись с ней, Феденька, сегодня же поутру, как увидишь. И сразу домой возвращайся.

Подошёл Федя и стоит у ворот дома, где живёт его любимая. Дожидается, когда выйдет, провожая свою Бурёнку на пастбище.

Увидев Фёдора, Аня несказанно обрадовалась, но через мгновенье взгляд её карих глаз потускнел, а на лицо легла печаль.

– Здравствуй, Аня, – говорит он, – вот, пришёл к тебе, люблю я тебя очень.

– Феденька, и ты мне люб. Да вот батюшка выдаёт замуж за молодого барина из соседнего села. Тётка Степанида приезжала с его родителями, сосватали. Отец-то не против. Как мне быть? – взмолилась она, – как поступить?

– Если ты не против выйти замуж за меня, то я обязательно что-нибудь придумаю.

– Я согласна, Феденька. Не нужен мне богатый, но нелюбимый. За тебя пойду, бедного, как-нибудь проживем в любви да согласии. А, если что, и от батеньки сбегу.

– Без родительского благословения трудно будет нам. Надо что-то придумать

– А, что, Феденька?

– Завтрашним днём будь дома, никуда не уходи. Отцу твоему пока ничего не говори, не перечь. У нас всё должно получиться.

– Уповаю на Бога, да на тебя, Феденька.

На том и простились, едва сдерживая слёзы от печали и горечи.

Крепко задумался Фёдор. Видя молодого барина во печали, Акулина  спрашивает:

– Ты, чего это, Феденька, грустный? Али что случилось?

Снова, не тая, Федя рассказал горничной о своей беде.

– Сильна сила Степаниды, если ей хорошо заплатить за наговор.

– Как же быть-то, Акулина? Без матери осталась Аня. Та бы не позволила Кирьяну поступить так. Что тут поделаешь?

На минуту задумалась горничная:

– У меня есть подруга, Елизаветой зовут. Так она тоже многое умеет. Не хуже самой Степаниды. Давай-ка, сходим к ней.

Не теряя драгоценного времени, отправились к Елизавете, прихватив в подарок крынку сметаны. На их счастье, она оказалась дома и приветливо встретила гостей:

– Проходите за стол, гости дорогие. С чем пожаловали? Выкладывайте.

После приёма подарка, она была очень словоохотливой.

– Помогай, Лиза, попал наш молодой барин в беду, – говорит Акулина, отхлёбывая чай из блюдца, – расскажи, Феденька, сам.

Фёдор и рассказал о своей беде.

– Знаю Степаниду, знаю её колдовскую силу. Непросто бороться с её наброшенными чарами, крепко всё схвачено.

– А Вы попробуйте, -взмолился Фёдор, подумав, что теряет последнюю надежду, – должно получиться, иначе, для меня – смерть.

– Попытайся, Елизавета, – просит её Акулина, – ты же сильней её.

Молодая светловолосая колдунья покраснела от такой похвалы. Знала Акулина, чем взять её. Соперницами были они постоянными со Степанидой.

– Знаю и ведаю, чем можно развеять её чёрные чары, – говорит гостям Елизавета, – это единственный путь, но он не прост, а главное, за него придётся много заплатить.

– Ничего, мы – не бедные, – отвечает Фёдор, – отыщем столько, сколько надо. Елизавета улыбнулась, покачала головой:

– Смотрите сами, вам рассчитываться. Чары рассыплются, если Степаниде заплатить больше того, что ей оплатили предыдущие. А, это, видимо, немалая сумма.

Фёдор загорелся, в его глазах появилась надежда и живой огонёк.

– Так нам необходимо идти к Степаниде? – воскликнул он, видя оборот такого дела, – а она нас не выпроводит?

– Всякое может случиться. Но вам нужно проявить смекалку, тогда всё и получится.

Распрощались они с Елизаветой и направились к берегу реки, где стоял домик старой колдуньи, известный по всей округе, и которая принесла столько горя и печали Фёдору. С опаской приблизились к одинокому дому колдуньи, стоявшему на берегу реки. Степанида давно привыкла к незваным гостям. Её слава ушла далеко от её жилища.

– Знаю, зачем пожаловали ко мне, – встретила их хозяйка, – проходите в дом, говорить будем.

В сенях избушки висело много связок из трав, стоял душистый запах. В комнате чисто, обычная деревенская мебель: лавки у стен, стол посреди комнаты и резко бросающаяся роскошь – большое зеркало, подле которого горела свечка. Как ни вглядывалась Акулина, ни на стенах, ни в углах не обнаружила ни одной иконы или образа.

– Что поглядываешь, – догадавшись по взгляду Акулины, говорит хозяйка, – с людьми дружу я, а не с Богом. Ну, и ещё кое с кем…

Фёдор с любопытством и надеждой смотрел на Степаниду, дожидаясь, когда та перейдёт к делу. Хитрая колдунья изучала пришедших к ней просителей. Дело-то касалось больших денег.

– Так вот, касатик мой Феденька. За твою Аню мне заплатили аж пятьсот рублей. Так что сила моя крепкая, как и эти деньги, на которые я могу купить новый дом и обзавестись хозяйством.

Всё уже знала Степанида о делах любовных во всей округе. Вот и могла спекулировать, пользуясь своим положением.

– Как нам быть, – говорит Фёдор, – любит-то она меня.

– Если заплатишь больше, чем они, то прошлая сила ослабнет, а, может, и вообще исчезнет. Так что, думай, Феденька, – ласково говорит изворотливая колдовка, -и сроку тебе – день. Иначе будет договор о сроках свадьбы.

– Сколько же денег мне принести? – спрашивает Фёдор, – назови сумму.

– Сумму нужно удвоить. Так что с тебя – тысяча, дорогой мой жених. Тогда и Анька – твоя. Уж я постараюсь за такие-то деньги.

На том и разошлись, даже и не торгуясь с жадной колдовкой. А тысяча рублей в те времена – это огромные деньги. Корову-то привести с базара стоило всего пяти рублей. Даже для старого барина, Ивана Петровича, это было большими деньгами.

Что делать, что предпринять? Снова думу думает Федя, мозги напрягает. Неужели сила колдовская измеряется рублями?

Видя такое дело, Акулина и говорит молодому барину:

– Феденька. Не мучайся так сильно. Есть у меня одна мысль. Может, она поможет тебе.

Встрепенулся Фёдор, почувствовав себя, словно хлебнувшим глоток живой воды:

– Говори, Акулина, не мучай меня.

– Сказывают люди, что в лесах Полухинских орудует атаман Полуха со своей шайкой. Грабят только богатых, а бедных не трогают. Так ты к нему обратись. Поговаривают, что он помогает страждущим. Я-то точно сама не знаю. А ты поезжай туда, может, и сговоришься с ним.

– Так тому и быть. Другого пути нет, – решается Фёдор на поездку в глухомань за двадцать вёрст.

В том мрачном урочище лежит путь к его судьбе. Надо поторапливаться, времени всего один день и одна ночь. Из батюшкиной конюшни вывел Каюрку. На пояс повесил охотничий нож, а на плечо забросил старое ружьё, аглицкого происхождения, что висело на стенке в кабинете отца до поры-времени. Вот и сгодилось. Акулина снарядила сумку с провизией:

– Возьми. Путь долгий. Покушаешь в дороге.

Ездить верхом на коне – для Фёдора было делом привычным. На обучении воинскому делу в Императорском корпусе доводилось частенько садиться в седло лошади. Мчится всадник в сторону леса Полухинского, только комья летят из-под копыт. На речушке напоил лошадь, сам немного передохнул и перекусил пирогами Акулины. Дальше путь лежал по лесу. Дорога становилась всё уже и уже, и вскоре вообще обратилась в тропинку, едва видимую под копытами Каюрки.

Вдруг конь навострил уши и громко захрапел. Оглянувшись назад, Фёдор заметил двух серых волков в нескольких шагах от него. Вот-вот настигнут. Молниеносно сняв с плеча двустволку, он хотел было выстрелить в серые морды с горящими от азарта глазами, но вдруг раздумал:

– Пальну вверх, попугаю, а там, видно будет, – решил он и выстрелил поверх их голов.

Волки сразу остановили свой дикий бег и отстали. Продолжать преследовать они больше не стали, и Фёдор постепенно успокоился. Да и в лес глухой он уже въехал, надобно искать стойбище Палухи. Но вскорости его разбойники объявились сами. Из-за дерева выскочили два молодчика и, схватив Каюрку за узду, стали размахивать палицами.

– Слезай с коня, а то пришибём, – громко произнёс один из них, одетый в армяк и опоясанный кушаком.

– Кому говорят, слазь, – заорал второй и сунул острые зубцы разбойного оружия прямо в лицо Фёдору.

Делать нечего. Фёдор покорно слез с коня, с любопытством посматривая на лесных людей.

– Отведите меня к вашему атаману, дело у меня к нему.

– А, зачем к атаману. Прибьём тебя прямо здесь, и конь с ружьишком – наши! – грозно, шепелявя из-за отсутствия зубов, проговорил разбойник, опоясанный кушаком.

– Тогда Палуха вас тоже прикончит. Родственник я его дальний, – решил схитрить Фёдор, – ведите к нему.

Почесав лохматые затылки, разбойники, хоть и нехотя, повели Фёдора к месту, где скрывалась шайка вместе с атаманом. Хоть и были лесные обитатели разбойными людишками, а жили в трёх небольших домишках, вполне похожих на деревенские, крестьянские избы. Знавали они плотницкое мастерство не хуже разбойного. Стражников с добычей встретил сам Палуха, проживающий в первом доме, который был немного лучше других. Не поленились мужики-разбойники отесать брёвна, из которых был сложен разбойничий приказ.

– Вот, привели молодца. Говорит, что твой дальний родственник, – доложили дозорные.

Глянул Палуха на Фёдора. У того даже мурашки по спине побежали. Здоровенный детина в расписной рубахе уставился чёрными глазами на пойманного и, конечно же, не родственника. Его колючие чёрные глаза проникли глубоко в душу Фёдора и что-то поняли.

– Хорошо. Можете идти. А с ним я разберусь сам.

Подхватили разбойники свои кистени, только цепи зазвенели, и поскорее ушли, оставив Фёдора наедине с этим страшным атаманом.

– Что привело в наши края. Не родственные же чувства? – спросил его хозяин дома и расхохотался, – мои-то родственники под пять аршин ростом, а ты совсем не того размера. И вновь рассмеялся. Наконец успокоился и приказал:

– Говори!

Рассказал Фёдор всё, как есть. Не забыл и про колдовку Степаниду. Как только он произнёс имя этой женщины, лицо атамана исказилось от злости и ненависти. Фёдор даже испугался.

– Была Степанида моей женой. Но вот стала злой, словно бес в неё вселился. Стала дружить с нечистой силой. А я стал ей не нужен, и она меня чуть не сгубила. Вовремя ушёл от неё. Теперь вот по её милости нахожусь здесь. Как же помочь твоей беде?

Задумался атаман, чешет свой кудлатый затылок.

– Денег-то у меня больших нету. А вот ожерелье из золота да драгоценных камней имеется. Но Степанида его не возьмёт. Ей нужны деньги, – начал рассуждать атаман, – ты возьми его, так тому и быть. А деньги может заиметь, если обменяешь его у цыган. Больше негде.

-А, где эти цыгане? – спрашивает его немного удивлённый Фёдор, – я их здесь не видел.

– Мы-то всё знаем. Стоит табор недалече у леса, чтобы быть поближе к деревням. Жить-то им тоже надобно.

Атаман открыл огромный, кованый железом сундук и достал драгоценную вещь. Засверкали камни в золотой оправе, удивляя глаз своими переливами.

– Возьми. Тебе оно сейчас нужнее. Да и Степаниде утрём нос, чтобы знала, что счастье не в деньгах. Ты ей намекни об этом при случае. Прощай, добрый молодец. Мои ребята отведут тебя до табора. А дальше уж всё будет зависеть от тебя.

Кликнул атаман двух ребят и велел проводить Фёдора до цыган. Откланявшись и поблагодарив своего благодетеля, Фёдор направился в обратный путь, в сторону цыганскую. Выехав из леса, провожатые показали в поле:

– Вон где стоит табор цыганский. Дальше доберёшься сам.

И ускакали обратно в своё глухое урочище.

До цыганского табора Фёдор добрался быстро, даже Каюрка не устал от скорой рыси. Первыми его встретили маленькие любопытные цыганята, выкрикивая что-то на непонятном языке. Спешившись, Фёдор пошёл вдоль повозок, спрашивая старшего у встречных.

– Пошли со мной, – согласилась одна молодуха в цветастой юбке и большими серёжками в ушах, – отведу.

Дошли до крайней роскошной кибитки:

– Вот наш барон. Карэном зовут, – и быстро удалилась, не желая попадаться на глаза старшего.

Залаяла маленькая собачка и из повозки, откинув полу, вышел большой, чёрный, как смоль, цыган. На его висках пробивалась седина, в ухе – блестящая серёжка из золота. Блеснули цыганские глаза и уставились на незваного гостя:

– Чего хочешь, молодец?

– Здравствуй, уважаемый Карэн. Дело у меня к тебе есть.

– Говори, не томи.

Достал Фёдор из-за пазухи ожерелье и легонько тряхнул его. Глаза барона загорелись, словно угли в горне кузнеца. Взгляд направился к дорогой вещи и приклеился, словно к магниту. Конечно, он догадался, что в руках у пришельца очень редкая и ценная вещица.

– Можно посмотреть, – наконец очнувшись от гипнотического влияния, произнёс Карэн.

– Посмотри, – согласился Фёдор и передал его барону. Тот долго и внимательно разглядывал ожерелье, даже пробуя его на зуб. Осмотром остался очень доволен, поняв, что это не подделка.

– Что ты хочешь за него? – спрашивает Карэн Фёдора, уже догадавшись о цели его приезда.

– Пять тысяч рублей, – отвечает Федя, завысив цену, понимая, что предстоит торг. Торговались долго. В конце концов сошлись на трёх тысячах. Ударили по рукам. Вынес Карэн из кибитки деньги и передал Фёдору.

– Бери. Можешь не пересчитывать. Здесь ровно три тысячи. Окажи честь, побудь у нас. Славно отметим сделку.

– Рад бы отгулять с вами, – отвечает Фёдор, – только вот времени у меня нет. Надо торопиться обратно.

– Ну, что же, дело твоё.

Отправился Фёдор в обратный путь к дому Степаниды. Он был счастлив, что у него есть деньги, чтобы уплатить колдовке. Да и приличный остаток на свадьбу с Аней. Не подозревал он, что коварный барон задумал вернуть свои большие деньги. А что ружьё у Фёдора имеется, он не заметил. Приторочил он ружьецо с седлу, завернув в тряпицу, даже часовые разбойников на тропе не приметили.