Читать книгу Другие правила - Валерия Климова - Страница 1

Пролог.

Моросил мелкий дождь. Деревья казались серыми, и старый замок, под стеной которого стояли две совсем молоденькие девушки, склонившись над свежевырытой могилой, тоже был серым. Серым было и небо, и пожухлая трава, и окна замка, молчаливо наблюдавшие всю сцену.

В могиле лежала пожила женщина с ярко рыжими волосами, убранными в толстые косы, увитыми лентами и уложенными на голове в корону. Видно было ее полное, умиротворенное лицо. Губы, привыкшие улыбаться, казалось и сейчас смеялись над вечностью. Тонкие подведенные сурьмой брови взлетали слишком высоко, придавая всему лицу немного удивленное выражение. На странной старухе было ярко красное платье с глубоким вырезом и белая косынка, прикрывающая грудь, сотканная из тонких очень дорогих кружев, стянутая простой булавкой. Лежала она на куске золотой парчи, другой конец которой одна из девушек держала в руках.

–Мы же достаточно глубоко выкопали? – спросила эта девушка, садясь на корточки и оценивая глубину могилы. Светлые волосы, распущенные по плечам, липли ей на лицо и она движением головы попыталась откинуть их. Две лопаты, валявшиеся рядом и грязные руки девушек говорили о том, что они только что закончили работу. Ткань она набросила сверху на тело старухи и аккуратно прикрыла лицо.

Вторая девушка, брюнетка, села рядом с ней и молча смотрела, как та подтыкает парчу, укрывая усопшую. Помолчав, она взяла ком земли и первой бросила в могилу. Ее сестра последовала ее примеру.

–Думаю, что достаточно, – сказала темноволосая, – учитывая то, что раньше нам никогда не приходилось делать ничего подобного. Давай поспешим, Вали, а то дождь пойдет.

Они поднялись, взяли лопаты и стали быстро забрасывать тело землей. Их белые платья и распущенные волосы намокли и испачкались, руки были по локоть в земле. Когда работа их была закончена, они постояли над свежей могилой, оценивая ее.

–Мы даже о камне не подумали, – сказала светловолосая Вали, – а ведь нехорошо, надо бы как-то место отметить.

Брюнетка пожала плечами.

–Зачем? Вряд ли это так важно.

–Возможно, когда-нибудь нам захочется отыскать это место.

–Мы и так запомним. Не переживай.

–Он сказал, что мы уедем отсюда навсегда, – Вали печально смотрела на сестру, – но я думаю, что мы вернемся. Я бы хотела тоже лежать тут, рядом с Майрут.

Сестра ее усмехнулась:

–Ты как всегда слишком романтична. Но не забывай, ты у нас принцесса, и должна выйти замуж за принца. Так что мы никогда не вернемся сюда. Пошли, приведем себя в порядок, а то нехорошо выйдет, если он приедет, а мы такие красавицы, все в земле.

И она ушла.

Вали осталась стоять над могилой. Ей было грустно. Растерянность, тоска и обида сливались в одно невыразимое чувство. Майрут неожиданно покинула их, одевшись в лучшие одежды, заплетя волосы в корону, как на свадьбу. Она легла вечером в постель, обложившись цветами, а утром они нашли ее вот в таком виде. Улыбающуюся вечности. А потом появился брат, в прекрасном камзоле, на вороном коне, и объявил им, что Вали должна выйти замуж за знатного человека, а не торчать всю жизнь в Лесном замке, и приказал собирать вещи. Они с Сафи боялись, что не успеют похоронить свою старую няню. Но они успели, брат так и не явился на похороны, не захотел им помочь копать могилу.

Вали села на корточки, взяла один из цветов, которые они принесли с кровати Майрут, и кинула на плохо утрамбованную землю. Ей совсем не хотелось покидать замок, где она прожила всю жизнь, не хотелось выходить замуж. Она с радостью бы осталась тут навсегда. Но ей даже в голову не приходила мысль ослушаться брата.

Подняв охапку цветов, Вали стала по одному кидать их на могилу, и скоро та полностью была покрыта их яркими пятнами.

Пошел дождь.

1.

На берегу притока Луары, речушке Эврэ, на пол пути от Тура до Шатильона, среди зеленых лугов и дремучих лесов возвышался замок Шатори. Говорили, что замок возник еще во времена Карла Великого, но барон де Шатори, увлекавшийся историей, сделал какие-то подсчеты и пришел к выводу, что самые ранние постройки сделаны были в 12 веке. С тех пор замок множество раз перестраивали, возводили новые башни и дома, и теперь, в конце 18 века, он представлял собой такое смешение эпох и стилей, что из него можно было бы сделать пособие по изучению истории архитектуры. Если самая древняя башня – башня Фей, датировалась началом 12 века и была ярким представителем позднероманского стиля – тяжелая, с узкими окошками-бойницами и зубчатым верхом, то галерея рядом – светлая стеклянная галерея с легкими пролетами арок, была закончена только в прошлом году.

В замке жила семья старого барона де Шатори. Сам барон, Шарль де Шатори, уже почти старик, в белом парике, перевязанным черной лентой, аккуратно одетый по последней моде, имел весьма благородную наружность и отличную репутацию среди соседней знати. Когда-то он блистал при дворе, где встретил свою будущую жену, красавицу Мари де Лорк. Она была младше него на двадцать лет, но брак их был счастливым, а ее смерть в родах – большой утратой для барона.

После себя Мари де Шатори оставила двоих детей – Жака и его сестру Катрин. Дети никогда не были дружны, скорее наоборот. Объяснялось ли это разностью характеров или чем-то еще неизвестно. Они не ненавидели друг друга, скорее презирали, и с самого раннего детства старались встречаться как можно реже. Барон сначала пытался их примирить, но вскоре прекратил свои попытки и перестал заниматься детьми вообще, променяв их на книги. Катрин разделяла его увлечения – она много читала, хорошо училась, и к семнадцати годам предпочитала проводить большую часть своего времени за чтением, избегая других развлечений.

В жизни Катрин де Шатори было не очень много разнообразия, учитывая, что большую часть времени она проводила в библиотеке или прогуливаясь в саду. Катрин почти никогда не выезжала из замка Шатори и не бывала дальше Орлеана, да и там оказалась лишь однажды, лет пять назад. Да, это путешествие она запомнила надолго, но ведь такое давнее путешествие не удовлетворит любопытства семнадцатилетней девушки.

Катрин не была красавицей, но обладала вполне привлекательной внешностью, необычными глазами цвета морской волны и пепельными вьющимися волосами. Ее улыбка была достаточно обаятельна, чтобы привлечь поклонников. Но поклонников у нее было весьма не много. Сказать по чести, их не было вообще. Отец Катрин, барон де Шатори, не желал выезжать с визитами, а его дочь не смела перечить отцу. Те редкие выезды, которые все же иногда случались, Катрин предпочитала сторониться молодых людей, которых она плохо знала. Она вообще трудно сходилась с людьми и ей было проще не иметь знакомств, чем отвечать на заигрывания незнакомцев.

Все же подругу Катрин имела. Это была красавица Сюзанна де Лесси, веселая, насмешливая и шебутная. Она вносила искру в дом барона де Шатори, и с ее появлением в замке пробуждались смех и веселье. Катрин всегда с нетерпением ждала Сюзанну, и та являлась, внося с собой свежую струю. Ее синие глаза сияли смехом, а золотистые волосы цвета пшеницы казалось привносили свет солнца даже в самые темные коридоры замка. Сюзанна всегда приносила свежие полевые цветы, т. к. передвигаться она предпочитала пешком, и шла через большой луг, где успевала нарвать целые охапки васильков и ромашек.

–Ну что интересного ты нашла в своих книгах? – спрашивала она Катрин, вытаскивая ее из сумрака библиотеки, – там все уже умерли, а мы – живы. Так давай жить, а не мертветь в темноте. Давай пойдем в сад, на пикник, поедем кататься на лошадях в конце концов, или прогуляемся по реке..

Катрин обычно соглашалась на последнее, и они бродили по берегу Луары, кидая в воду камни и свежесплетенные венки. А потом Сюзанна махала рукой и уходила, и свет и веселье уходили вместе с нею. Катрин возвращалась к своим книгам, героев которых она никак не желала считать мертвыми. Ахилл и Одиссей для нее были не менее живы, чем она или, скажем, ее брат Жак.

Жак де Шатори казался полной противоположностью сестры. Он был старше Катрин на три года, весьма хорош собою, и предпочитал как можно реже бывать дома, пропадая то в Туре, то у кого-то из друзей. Слава о нем по округе шла как о местном донжуане, который не пропускал ни одной юбки. Он даже пытался строить глазки Сюзанне, но она быстро охладила его пыл, бросив парочку насмешливых фраз в его адрес. Известно, что красавчики совсем не любят, когда над ними смеются. Жак обиделся и больше к Сюзанне не подходил, предпочитая более ласковых девушек, коих повсюду было великое множество.

Так спокойно и размеренно текла жизнь в замке Шатори. Барон прибывал в своих покоях, Катрин занимала библиотеку, а Жак болтался где-то в округе, покоряя сердца. Все были бы довольны, но Катрин жаждала деятельности. Ей хотелось, чтобы ее обыкновенная и слишком спокойная жизнь вдруг резко изменилась, и, как в романах или в рассказах Сюзанны, в ней вдруг появился кто-то, кто поставил бы все вверх дном. Катрин поднималась на сторожевую башню, склонялась вниз и смотрела на реку, мерно несущую свои воды под стенами башни, и на дорогу, бегущую через луг в леса, все надеясь, что однажды на этой дороге появится кто-то, кто умчит ее в другие страны и откроет перед ней новый мир.

Говорят, желания коварны. Они имеют привычку сбываться. Но всегда не так, как хотелось бы тому, кто желает.

2.

Жизнь замка Шатори резко и навсегда изменилась одним прекрасным солнечным днем, когда на дороге к замку, среди лугов, появилась карета. Да-да, обычная дорожная карета. Катрин в этот день как раз стояла на башне и смотрела на дорогу. И карета как будто материализовалась из самой сокровенной ее мечты. Черная, с гербом на дверце. Судя по запыленным бокам карета эта проделала неблизкий путь, а шесть вороных лошадей, запряженные цугом, говорили о богатстве ее владельца.

Сердце Катрин замерло, а потом забилось так быстро, будто хотело выскочить из груди. Она наклонилась над парапетом, чтобы лучше все рассмотреть, а потом бросилась вниз по винтовой лестнице, грозя сломать себе шею, т. к. ступени лестницы были сбиты за многие века. Катрин успела выбежать во двор именно в тот момент, когда карета подъехала к дверям дома. С запяток соскочил лакей, опустил подножку и открыл дверцу, на которой красовался герб, который Катрин так и не успела разглядеть.

Первым вышел черноволосый молодой человек в черном камзоле и подал руку совсем юной девушке со светлыми волосами. Девушка тоже была в черном платье, и даже шляпка ее была черной. Она легко спрыгнула на мостовую, подняла голову и осмотрелась. Катрин увидела, что девушка очень молода, наверняка ее ровесница, и привлекательна. Брови ее были гораздо темнее волос, и съезжались к переносице, придавая лицу немного строгое выражение.

Двери отворились и Вери, дворецкий, склонился в поклоне перед прибывшими. Молодой человек достал визитку и протянул ее дворецкому, после чего все трое поднялись по ступеням и зашли в дом.

Катрин осталась во дворе. Она немного растерялась, не решившись сразу представиться незнакомцам, но ее мучило любопытство, ей очень хотелось рассмотреть черноволосого мужчину, чьего лица она не видела, и юную девушку, чей профиль успела разглядеть. Преодолевая смущение, она взбежала на крыльцо, постояла у двери, потом передумала и спустилась вниз, отворила небольшую дверь для служанок и оказалась внутри дома, в нише, из которой было отлично видно все, что происходило в холле.

Холл замка Шатори был отделан мрамором. Когда-то бароны Шатори процветали, это теперь семейные дела пришли в упадок. Но замок еще помнил дни былой славы, и на первый взгляд производил хорошее впечатление богатого жилища. Катрин выглянула из-за перил. Мужчина держал девушку за руку, и оба они рассматривали скульптуры и картины, в изобилии украшавшие стены холла и широкую мраморную лестницу. Девушка так активно вертела головой, что, казалось, черная шляпка сейчас соскочит с ее светлых волос. Они что-то говорили, и Катрин много бы отдала, чтобы разобрать, что именно.

Через несколько минут по лестнице спустился барон де Шатори. Он приветливо протянул руки к новоприбывшим и даже приобнял девушку, потом крепко обнял молодого мужчину. Катрин никак не могла понять, кто же эти люди, кому ее отец оказывает такой теплый прием. Возможно, какие-то ее дальние родственники, о существовании которых она ничего не знает. Чтобы выяснить это, она через некоторое время решилась покинуть свое укрытие, и бросилась вслед за поднимающийся по лестнице компанией. Отец первым заметил ее, остановился и протянул ей руку.

–Познакомьтесь с моей дочерью Катрин, дорогие племянники, – сказал он, а Катрин сделала глубокий реверанс. – это Филипп и Валери де Флуа, Катрин, – продолжил он, – сын и дочь моей блудной сестры. К сожалению, я узнаю, что бедной Вивиан уже нет в живых. Но я сделаю все, что в моих силах для ее детей.

Филипп поклонился Катрин и пожал ее руку. Он оказался весьма привлекателен, лицо его, покрытое загаром, носило отпечаток уверенности и спокойного достоинства. А Валери смотрела на Катрин и беззастенчиво ее разглядывала. Глаза ее, которые сначала показались Катрин черными, но на самом деле бывшие темно-карими, с вкраплением зеленого, улыбались. Длинные черные ресницы отбрасывали тень на ее щеки, а резко прочерченные брови придавали некоторую учительскую строгость выражению ее лица.

–Рада познакомиться с вами, кузина, – проговорила Валери с ярким акцентом, хотя Катрин не могла бы сказать, с каким, – я еще только учу французский, поэтому простите мне ошибки, – она улыбнулась, – я очень быстро научусь говорить правильно, вот увидите.

Катрин, которая не слышала особых ошибок в ее речи, кроме неправильно выговариваемых звуков, тоже улыбнулась:

–Вы прекрасно говорите, – сказала она, – и я очень рада видеть вас в нашем замке. Надеюсь, вы останетесь погостить у нас на какое-то время.

Как выяснилось на следующий день, мадемуазель Валери на самом деле рассчитывала на их гостеприимство. Филипп сообщил, что он вынужден оставить сестру на попечение ее дяди вплоть до своего возвращения из Парижа, а потом они планировали отправиться к себе на родину. Правда, где располагалась эта родина Катрин так и не поняла. Но ее порадовало, что Филипп рассчитывал оставаться в Париже около полугода, обещал навещать сестру как можно чаще, и надеялся, что ей будет хорошо и удобно среди членов ее родной семьи. Филипп сделал ударение на слове «родной» от чего, Катрин заметила, Валери скорчила ему рожицу.

Новая кузина настораживала Катрин. Ее манеры были безупречны, но в то же время Валери казалась слишком фамильярной. Нет, она не сказала ни одного невежливого слова, не сделала ни одного неверного жеста, но… да, глаза. Она смотрела на людей слишком открыто и любопытно, от чего тем казалось, что девушка что-то о них знает такое, чего не знали они сами. И ее вежливое обращение казалось насмешкой, будто она смеялась, задавая вопросы, на которые несомненно знала ответы. Да и двигалась она слишком свободно, не смотря на то, что соблюдала все правила этикета и вела себя идеально, ее движения были слишком точны и уверенны.

Первое время Катрин думала, что она легко подружится с кузиной, но к вечеру поняла, что, возможно, переоценила свои способности и они не станут подругами никогда. Валери все больше держалась около Филиппа, либо сидела с бароном де Шатори, а на Катрин внимания практически не обращала. Вечером, когда появился Жак и был представлен кузенам, Валери стала уделять внимание и ему. Всем, кроме Катрин. Это было весьма обидно и несправедливо. Ведь Катрин так нуждалась в сестре, с которой могла бы делить секреты. Катрин в конце концов села за клавесин и сыграла несколько веселых мелодий.

–Вы тоже играете, Валери? – Жак подошел к клавесину и стал листать ноты, – сыграйте нам что-нибудь из того, что вы любите.

Валери улыбнулась. Открыто и заразительно, от чего на ее щеках появились миленькие ямочки:

–Мне придется разочаровать вас, кузен. Я совсем не умею играть. И даже не знаю нот.

Жак, казалось, на самом деле был удивлен:

–Как же так? – проговорил он, – ведь все женщины умеют играть. Это входит в их образование. Латынь, испанский и игра на клавесине и арфе…

Валери и Филипп с улыбкой переглянулись:

–Я не получила классического воспитания, кузен Жак, поэтому мне придется вас разочаровать. Я и танцевать научилась всего года два назад. Поэтому уж прошу простить меня.

–Какое же воспитание вы получили? – вмешался барон, – неужели Вивиан так плохо заботилась о своих детях?

–Можно сказать, что никак не заботилась, – ответила Валери, – поэтому мы получили весьма нестандартное воспитание и оба не умеем ни играть на клавесине, ни вышивать, да и французский изучили тоже не так давно. Специально нанимали учителя. Ведь это странно, не знать своего родного языка.

–На каком же языке вы говорили в детстве? – спросила Катрин, крайне заинтригованная, настолько, что забыла о скромности и стеснении.

Валери повернулась к ней. Потом они с Филиппом переглянулись, и Катрин заметила, что тот легонько кивнул, давая сестре разрешение на дальнейшие откровения.

–На мадьярском, – немного помолчав ответила та, – мы были отданы на воспитание подруге нашей матери, которая жила в одном из горных замков Семиградия, а та поручила нас госпоже Майрут. Я тогда только родилась и моим первым языком стал мадьярский. Филипп же старше меня на десять лет, поэтому его родным языком является немецкий.

Повисло молчание. Катрин не решалась задавать новые вопросы, а Валери и Филипп не говорили ничего более. И тут всех выручил Жак.

–Ну раз вы не играете, кузина, давайте попросим Катрин нам что-нибудь еще сыграть. У нее отлично это получается. Она-то уж воспитана по последней парижской моде – итальянский, испанский, музыка, танцы… ну и что там еще должны уметь молодые и красивые девушки, желающие хорошо выйти замуж.

–Наверняка должны уметь хорошо рисовать, петь и выразительно читать, – усмехнулась Валери, – главное, не уметь ничего больше.

3.

Через два дня подтянулся обоз, и вместе с обозом прибыла Сафи.

Катрин так и не поняла, кем она приходилась Валери – подругой или горничной. Это была невысокая темноволосая девушка одних с ними лет, смуглолицая, с темными немного восточными глазами и широким ртом, всегда готовым улыбаться. Сафи говорила по-французски намного хуже Валери. И если Филипп и Валери еще старались говорить на французском даже между собой, чтобы привыкнуть и избавиться от акцента, то Сафи не утруждала себя, говорила с ними на своей тарабарщине, да и держалась она скорее как сестра, чем как служанка. Катрин терялась в догадках, пока Филипп не рассказал, что Сафи – внучка их воспитательницы – старой Майрут, и все они росли вместе.

Сафи расположилась в покоях Валери, заняв комнату для прислуги, и не подпускала к Валери никаких служанок. В свою комнатку она не позволяла никому входить, даже горничным. В свободное время вся троица либо сидела в гостиной Валери, либо седлали коней и уезжали куда-то в лес. Катрин и Жака они не звали, и Катрин приходилось довольствоваться только наблюдениями. Она стояла на сторожевой башне и смотрела, как три всадника скрываются за поворотом дороги. Надо было признать, что все они отлично держались в седле, особенно Валери, которая просто сливалась с лошадью в единое целое. С обозом прибыло три коня – прекрасный вороной жеребец Вельзевул, на котором мастерски ездила Валери, гнедая кобыла Сафи и серый в яблоках конь Филиппа.

–Их становится все больше и больше. Скоро наши кузены и их родственники и слуги заполонят весь замок, – как-то сказал Жак, когда вся троица отправилась на прогулку.

Они ушли, и сразу стало тихо. Катрин сидела за вышиванием около окна, иногда поглядывая, не надумают ли кузены вернуться.

–Будем надеяться, что больше никто не приедет, – улыбнулась Катрин, – да больше и некому, весь обоз прибыл. Кстати, кузина привезла огромное количество платьев. И все они либо черного, либо зеленого цвета. Хотя нет, я видела еще что-то серебристое. Но, возможно, мне показалось. Я никогда не видела такого огромного количества одежды, да еще и совершенно одинаковой.

Жак пожал плечами.

–Обоз-то прибыл, но вдруг друзья, родня или слуги решат навестить их в нашем замке? Или поселиться даже временно рядом с ними. Мы и отказать не можем, и видеть больше никого не хотим.

–Даже не знаю, что тебе сказать, – Катрин встала и отложила вышивание, – ты же их почти не видишь. Либо тебя нет дома, либо их.

–Но я хочу отдыхать у себя дома. А не развлекать гостей каждый раз, как возвращаюсь домой. Я хочу спокойно поужинать с отцом и сестрой. И после этого не сидеть весь вечер, поддерживая беседу с людьми, о которых я знаю только, что их зовут Филипп и Валери де Флуа, и что они умудрились родиться у потерявшейся сестрицы моего отца, которая даже воспитать своих детей не сумела самостоятельно, а сбыла куда-то в замок в лесах, где ее дети не знали родного языка. Больше о них я не знаю ничего. И они не спешат с нами делиться ни своим прошлым, ни своими мыслями. Почему я должен их развлекать? К тому же после всех моих усилий они запираются в комнатах кузины, которой, заметим, отец предоставил чуть ли не целое крыло, и ни разу не пригласили меня или тебя на свои посиделки. Что они там делают? И кто такая на самом деле мадемуазель Сафи?

Катрин неоднократно задавала себе эти же вопросы, но сейчас ей хотелось защитить кузенов. Все-таки Валери так задорно улыбалась, а Филипп был невероятно хорош собой. Возможно, они еще смогут подружиться.

–Ну ты только что сказал, что желаешь видеть их как можно реже. Наверно им тоже хочется побыть наедине и поболтать на родном языке. Да и мне не очень хочется вторгаться в чужую жизнь. Им нужна наша помощь – так давай предоставим им то немногое, что имеем. Все-таки они наши родственники, даже если мы ничего о них не знаем. Ну и… мы знаем, что кузены хорошо образованы, отлично разбираются в искусстве. Много путешествовали, имеют хорошие манеры и развлекают нас вечерами. Я не понимаю, чем ты так недоволен. Если тебе хочется побыть одному, то ты всегда можешь удалиться, сославшись на усталость. Никто тебя не держит в гостиной.

–Да. Пожалуй я так и сделаю, – ответил Жак.

… Однажды, когда ни Жака, ни кузенов дома не было, а Катрин читала книгу, сидя в нише распахнутого окна, во двор замка въехал всадник. Катрин выглянула в окно. Черноволосый молодой человек стоял у крыльца, держа коня в поводу. К нему подошел слуга, склонился в поклоне, что-то спросил. Тот кивнул, отдал повод и поднялся в дом. Катрин сбежала вниз в холл, про себя поздравляя Жака с догадкой. Еще один. Интересно, кто он кузенам – друг, родственник или слуга?

Он оказался очень красив, этот новый их гость. С тонкими чертами лица, большими черными глазами, опушенными длинными ресницами, со вкусом и достаточно скромно одетый и двигающийся с мягкой уверенностью, он сразу же понравился Катрин.

–Добро пожаловать, месье, – она сделала реверанс и приняла у дворецкого его карточку.

–Дон Хуан Медино к вашим услугам, – молодой человек легко поклонился, взял протянутую руку Катрин и поднес к губам, от чего она, сама не зная почему, вдруг вспыхнула и отвела глаза. Говорил он с чуть заметным испанским акцентом, но намного лучше, чем Валери или Филипп, – простите меня за вторжение, но Филипп де Флуа писал, что они с сестрой остановились в вашем замке. Я бы хотел видеть их.

Катрин отняла руку и спрятала ее за спину.

–Да, они остановились у нас. Они наши кузены, – зачем-то пояснила она, – но сейчас их нет. Они с самого утра уехали в Тур. Думаю, что к вечеру или завтра вечером они должны вернуться. К сожалению я ничего не знаю о их планах. Но вы можете их подождать. Я – дочь хозяина, Катрин де Шатори. Буду рада помочь вам. Если кузены задержатся, я с удовольствием предоставлю вам комнату на их половине.

–На их половине? – дон Хуан поднял брови, – они заняли половину вашего замка?

Катрин засмеялась:

–Нет, конечно же нет. Но отец предоставил в пользование мадемуазель Валери второй этаж западного крыла, т. к. она собирается остаться у нас до весны. Ей понадобится несколько комнат, и, как я поняла, кузина желает уединения. Там ей весьма удобно. Но в том крыле есть еще гостевые комнаты. Я попрошу служанок приготовить одну из них для вас.

–Вы очень любезны, – он все еще улыбался, и разглядывал Катрин с интересом, а она гадала, кем же приходится ее кузенам этот красивый молодой человек, другом, родственником или… или?

4.

–Дон Хуан наш друг, – сказал вечером Филипп, – и мы чрезвычайно обязаны вам, Катрин. Спасибо, что развлекали его, пока нас не было.

–С большим удовольствием, – ответила Катрин. И подумала, что да, на самом деле с большим удовольствием. Они гуляли по саду, ходили на реку, и ей было легко и интересно в компании дона Хуана. Тем более, что на него было приятно смотреть. Ей нравилось в нем все – и то, как непослушная прядь волос выбилась из прически, и как он улыбался, и как прикусил нижнюю губу, когда о чем-то задумался. Ей нравилось, что он уделял внимание ей, Катрин. Хотя, конечно, никого больше тогда рядом не было. Только она одна.

А вот встречу дона Хуана с ее кузенами теплой назвать было нельзя. Филипп нахмурился, как только его увидел. Валери вспыхнула, и выражение ее лица резко изменилось. Она как-то вся замкнулась, и брови ее съехались на переносице.

–Что вы тут делаете? – спросил Филипп, обращаясь к нему и переходя с явным облегчением с французского на испанский, – вот уж никак не ожидал, что вы можете оказаться так далеко от Мадрида.

Дон Хуан тоже изменился. Куда-то делась его веселость и приветливость. Он спокойно признал право Филиппа говорить с ним в приказном тоне, и ничем не выдал своего недовольства.

–Я приехал сказать вам…

–Ты вполне мог послать письмо, – резко перебила Валери.

Дон Хуан кинул на нее быстрый взгляд, и Катрин все стало ясно. Он приехал только ради Валери. И ему было совершенно все равно, что думает о нем Катрин, он просто из вежливости развлекал ее до прибытия кузенов. И если до этого она могла бы подумать, что понравилась красивому испанцу, то сейчас все сомнения развеялись. Так смотрят только на возлюбленную. Самой же Катрин не оставалось ничего, кроме как отойти в сторону.

–Я приехал, чтобы сказать вам… он нашел вас. Он знает, где вы. И через некоторое время окажется здесь.

При этих словах Филипп опустил голову, а Валери радостно вспыхнула, но тут же отвернулась, скрывая свою радость.

Повисло молчание. Валери разглядывала картину на стене, а дон Хуан не сводил глаз с Валери. Филипп же стоял в задумчивости скрестив руки на груди. Потом он поднял голову.

–Дон Хуан, мне придется просить вас остаться здесь, чтобы присмотреть за моей сестрой. Другого выхода у меня нет, взять ее в Париж сейчас я не могу. Поэтому прошу вас… только вы сможете вовремя информировать меня обо всем и только вы сможете защитить Валери в случае необходимости.

При этих словах дон Хуан и Валери переглянулись за спиной Филиппа, и Катрин поняла, что лучше бы тому оставить защищать Валери кого-то другого. Возможно, ей еще понадобится защита и от дона Хуана, а не только от неизвестной Катрин опасности. Но и от опасности дон Хуан Валери защищать явно не собирался. Все это было просто предлогом. Дон Хуан жаждал получить комнату на территории западного крыла. И только ради этого он покинул Мадрид.

Валери же после обмена взглядами подошла к дону Хуану, которого еще минуту назад видеть не очень желала, взяла его под руку, и потянула за собой. Заговор был составлен. Катрин не нравилось, что эта парочка так легко договорилась за спиной у Филиппа, и что им было достаточно одного только взгляда, чтобы понять друг друга. И, конечно, то, что дон Хуан, которому Филипп всецело доверял, так легко готов был обманывать его… только ради расположения Валери. Интересно, они будут целоваться? Или Валери совсем не любит красивого испанца, ведь она не была рада его видеть? Катрин хотелось поразмышлять и побыть наедине со своими мыслями. Поэтому она как можно скорее отправилась в свою комнату и накрепко заперла дверь. Она успела влюбиться, в мыслях выйти замуж за дона Хуана Медино, разочароваться, и тут же исцелиться и признать право кузины на ее поклонника. Вполне достаточно для одного дня.

Но день на этом не закончился. Вечером, когда, как думала Катрин, все уже спали, она сошла вниз. Катрин не спалось и хотелось прогуляться по парку пока на улице было прохладно. Она часто ходила ночью в парк, и ей нравилось сидеть у небольшого фонтана, когда весь замок спал, и никто не мог ее потревожить. Правда на этот раз оказалось, что в парке она не одна.

Первое, что услышала Катрин, были мужские голоса. Говорили на повышенных тонах, причем один из мужчин был явно недоволен, а второй отвечал односложно и сдержанно. Катрин не слышала того, что они говорили, но догадалась, кто это был. Ей было очень любопытно, что же произошло, поэтому она спряталась за кустами сирени и постаралась как можно ближе подойти к говорящим.

–Последний раз предупреждаю вас, дон Хуан, – услышала она слова Филиппа, – если с моей сестрой случится что-то предвиденное, или вы забудете написать мне о чем-то стоящем внимания, я вас убью. И, поверьте, рука у меня не дрогнет. Вы не будете первым. Более того, если вам удастся улизнуть, вам известно, что я знаю способы убить человека на расстоянии.

–К чему угрозы, дон Филипе, – ответил дон Хуан тихо, так, что Катрин едва слышала его, – тем более такие угрозы. Вы обещали мне Валери, если все пройдет так, как вы желаете. Давайте же останемся друзьями, и не будем подозревать друг друга заранее в обмане.

–Я не обещал вам Валери, – сказал Филипп уже спокойнее, – я обещал, что не буду препятствовать вам. И ничего более.

–Этого вполне достаточно.

Повисло молчание. Потом снова заговорил Филипп. Он больше не злился, скорее просил.

–Знаете, дон Хуан, ваша кандидатура меня вполне устраивает. Возможно, вы сможете усмирить мою сестрицу. Вы всегда легко справлялись с ней, уж не знаю, как у вас это получается… Единственное, что я хорошо знаю, что и она может победить вас. Если этот господин появится в округе, не медлите, сразу же сообщите мне. Я знаю, что делать.

–Договорились. Я сразу же извещу вас. Вы же понимаете, что это и в моих интересах.

Филипп помолчал.

–Только не поддавайтесь на ее слезы. Она умеет просить. Но вы не поддавайтесь, – усмехнулся он. А Катрин подумала, что Филипп опоздал со своими нравоучениями. И, кого бы ни ждала Валери, Филипп последним узнает о его прибытии, – и не забывайте, дон Хуан, я слежу за вами.

С этими словами Филипп повернулся и пошел в замок. Он явно был расстроен, и по его голосу Катрин чувствовала, что он тоже не верит дону Хуану. Но, видимо, другого выхода у него на самом деле не было.

Дон Хуан сел на скамейку и сидел так, опираясь о нее руками и склонив голову. Длинные распущенные волосы упали ему на плечи. Потом послышались легкие шаги, он вздрогнул и поднял голову.

Валери стояла перед ним в свете луны. Он вскочил и подошел к ней.

–Я слышала, как ты обещал шпионить за мной, – сказала Валери, – не друзья, а сплошные шпионы.

–Скажи, что значит, что он будет следить за мной? Он неоднократно повторял это. Что это значит?

–Оно и значит. Филипп будет следить за тобой. Он сразу же узнает, как только ты его предашь. Хотя, надеюсь, ты уже его предал? – Валери положила руки ему на плечи и заглянула в глаза, – предал?

Он потянулся к ней, но она отстранилась.

–Отвечай. Я должна знать точно. Потому что я тоже умею следить и точно узнаю, когда ты предашь меня, – Катрин слышала улыбку в ее голосе, – ну же?

–Я люблю тебя, – просто сказал он, – а остальное… ты можешь на меня рассчитывать.

Они целовались. Катрин было неудобно подглядывать за ними, но уйти сейчас она не могла. Если вечером она терялась в догадках, будут ли они целоваться, и любит ли Валери красивого испанца, то сейчас все сомнения развеялись. Да, они целовались. И Валери при этом его совершенно не любила.

5.

Утром Филипп сообщил барону де Шатори, что уезжает, и что просит разрешить остаться в замке его другу дону Хуану Медино, чтобы присматривать за Валери. Барон поднял брови, но ничего не сказал. А через час Филипп сел в черную карету и уехал.

Катрин смотрела ему в след с сожалением. Филипп де Флуа остался для нее загадкой. Она не понимала его, не понимала его интересов, а за две недели, что он гостил в ее замке, так и не смогла разобраться в его характере. Что за человек он был? Что влекло его в Париж и почему он не мог взять туда сестру? И что на самом деле означало это его «я буду следить за вами»… У нее было больше вопросов, чем ответов.

С отъездом Филиппа Валери вдруг оттаяла. Уже вечером она была весела и радостна, будто проводила не любимого брата, а строгого отца. Она посадила Катрин за фортепиано и устроила танцы, танцуя то с Жаком, то с доном Хуаном, пока дон Хуан не возмутился и не предложил Катрин тоже танцевать.

–Нельзя использовать вашу кузину, как музыканта, – сказал он и посадил за инструмент Жака. Жак играл из рук вон плохо, но было весело и Катрин очень нравилось танцевать с доном Хуаном. Валери же подошла к Жаку.

–Вы тоже играете, как и ваша сестра, месье Жак? – она склонилась над нотами и попыталась что-то там разобрать, – как вы понимаете, какую ноту нажимать?

Катрин улыбнулась, заметив, что Валери удалось смутить Жака.

Музыка смолкла.

–Я играю весьма плохо. Отец пытался заставить меня заниматься вместе с Катрин. Но у него не получилось. Поэтому я знаю только самые азы.

–Но вы же понимаете, что написано в нотах? И знаете, какой значок соответствует какой клавише?

–Да, но это практически все, что я знаю.

Катрин, не веря своим глазам, смотрела, как Жак, да-да, Жак, ничего не понимавший в музыке и не желающий понимать, показывал Валери что-то на фортепиано. Зазвучала сначала одна короткая нота, другая. Потом Валери тоже тронула клавишу, склонилась над инструментом… Боже, она несомненно кокетничала с Жаком! Оба так увлеклись, что забыли о существовании и Катрин, и дон Хуана. Последний же взял Катрин за руку, и отвел на софу, где они оба разместились и продолжали наблюдать за Валери и Жаком. Да-да, Жак поставил руки Валери на клавиши (совсем неправильно!) и оба они засмеялись. Наверняка Жак сейчас сильно жалел о своей строптивости и нежелании учиться музыке в детстве.

–Думаете, он ее научит? – усмехнулся дон Хуан.

Катрин поджала губы:

–Вот уж не знаю.

Они замолчали, слушая, как фальшивит Жак, от чего дон Хуан пару раз поморщился. Но цель Валери была достигнута. Вряд ли ее когда-либо интересовала музыка. Жак сиял, как начищенное блюдо, а дон Хуан мрачнел с каждой минутой.

–Думаю, что нам пора отправляться к себе, – через некоторое время сказал он, поднимаясь, – с вашего позволения.

Валери подняла голову:

–Доброй ночи, дон Хуан. Если вы не против, я задержусь.

Дон Хуан пожал плечами:

–Вряд ли вам требуется мое разрешение.

–Ну как же, – усмехнулась она, – Филипп четко и ясно назначил вас надзирателем за мной. Поэтому я должна спрашивать вашего мнения.

–На подобную роль я не соглашался.

Дон Хуан поклонился всем присутствующим и быстро вышел из комнаты. Когда его шаги затихли, Валери зевнула.

–Думаю, что мне тоже пора идти спать. Утро вечера мудренее.

Прошло несколько минут, и Катрин осталась в комнате одна. Она задула свечи, и сидела так в полной темноте, размышляя о происходящем. Потом медленно пошла вниз по лестнице и спустилась в сад. А через некоторое время услышала звуки фортепиано. Кто-то играл в гостиной и играл просто великолепно. Подобной техники исполнения Катрин не могла добиться никогда, более того, вряд ли так сумел бы сыграть ее учитель. Взбежав на второй этаж, Катрин вернулась в гостиную и тихонько приоткрыла дверь. В темноте она видела только силуэт, но тот час же узнала его. Дон Хуан был полностью погружен в игру, поэтому не заметил, что у него была одна, зато благодарная слушательница. Сначала звучала известнейшая соната Моцарта, потом дон Хуан задумался, провел рукой по клавишам, и полилась совершенно незнакомая Катрин печальная мелодия. Музыка так заворожила ее, что девушка сделала шаг вперед, дверь скрипнула, и дон Хуан резко поднял голову. Музыка оборвалась.

–Играйте, прошу вас, – сказала Катрин, – мне очень нравится.

Но он резко закрыл инструмент и встал.

–Мне надо идти, мадемуазель. Простите меня.

Она помолчала, все еще прибывая под впечатлением от мелодии.

–Кто автор этой мелодии, – спросила она.

Дон Хуан подошел к двери и задержался в проеме.

–Дон Хуан Медино, – невесело усмехнулся он и ушел в темноту.

Катрин стояла, глядя ему в след, а потом бросилась вдогонку.

–Дон Хуан, прошу вас, может быть у вас есть запись? Я бы потренировалась это играть! Мне на самом деле очень понравилось!

Он обернулся. В темноте его лицо казалось очень белым, будто лицо призрака.

–Мадемузаль Катрин, если бы я записывал все, что приходит в голову, а молодые девушки играли бы это своим подругам, я бы затмил славу господина Моцарта. Поэтому предпочитаю не запоминать всю эту ерунду. Это просто настроение. И ничего больше.

И он ушел. А Катрин стояла и гадала, где была та грань, которая отделяла в его словах сарказм от самомнения. Она вернулась к фортепиано и попыталась по памяти что-то наиграть. Но ее игра была слабым отзвуком недавно звучащей в этой гостиной музыки. Хорошо, что хоть Жака она обогнала в искусстве музицирования, подумала Катрин.

6.

Всю ночь Катрин думала о доне Хуане. И чем дольше она думала о нем, тем мрачнее рисовалась в ее глазах фигура кузины. Валери явно использовала его в своих целях, более того, она не испытывала к нему никаких чувств, да еще и позволяла себе играть с его чувствами. Засыпая Катрин была преисполнена к Валери самой настоящей ненависти. Возможно, это чувство шло рука об руку с ревностью, но Катрин предпочитала думать, что данная смесь является просто праведным гневом.

Наутро Катрин ждал самый настоящий сюрприз. Чуть свет в ее комнату без всяких сантиментов влетел Жак, стащил с нее одеяло и потребовал обучить его игре на фортепиано. Спросонья Катрин только таращила на него глаза, не соображая, что же от нее на самом деле требуется.

–Катрин, – почти кричал Жак, – ты обязана восполнить пробелы моего образования! Пошли прямо сейчас, пока все спят.

Катрин взглянула на часы. Было раннее утро. Обычно Жак ложился в это время и впервые за всю жизнь лучи рассвета вызвали в нем желание взять парочку аккордов.

–Катрин, ты должна мне помочь! И только попробуй отказаться! – от потянул ее за руку, но Катрин вырвалась и покрутила пальцем у виска.

–Ты спятил, братец. Пять утра! Какие могут быть фортепианы??? Спать надо, а не музыке учиться!

–Если ты сейчас же не оденешься и не пойдешь со мной в гостиную, я сброшу тебя с башни! – прошипел Жак.

–Кто еще кого, – пробурчала она, но с кровати слезла и стала искать пеньюар, – ладно, пошли. Только поклянись, что будешь хоть немного слушать то, что я говорю. А не как обычно.

–В этом можешь быть уверена, – ответил он.

Они спустились в гостиную и все утро Катрин разучивала с братом две простенькие песенки. На большее он явно не был способен. Да и Катрин, у которой внутри до сих пор звучала грустная и волнующая мелодия, подслушанная ночью, не могла бы сыграть что-то более сложное. Через несколько часов, когда слуги уже встали и приближалось время завтрака, Катрин убедилась, что братец ее запомнил обе песенки весьма сносно, бросила его за инструментом и поднялась к себе. О сне можно было даже не мечтать. Она позвала служанку, оделась и привела себя в порядок. Спускаясь к завтраку, она слышала, как в гостиной играет Жак, нещадно фальшивя. Ей хотелось взять линейку и надавать ему по рукам. Ну как можно все, что она говорила ему все утро, так переврать! Катрин свернула к гостиной, вошла, и тут же замерла на пороге.

На стульчике около Жака сидела маленькая фигурка в зеленом платье. Валери, конечно, не подозревала, что ради этого момента Жак все утро посвятил разучиванию песенок, а Катрин лишилась остатков сна. Она что-то тихо говорила Жаку, от чего тот вспыхнул, но продолжал играть. Потом он прервался, снова поставил ее руки (неправильно!) на клавиши, и стал показывать какие-то аккорды. Вот зазвучали знакомые ноты… Катрин с трудом узнавала мелодию, которую слушала и играла все утро. Из Валери однозначно никогда не выйдет хорошей исполнительницы, подумала она. Катрин развернулась и быстро вышла из комнаты, так никем и не замеченная. Валери и Жак сидели рядышком, как голубки, склонив головы над инструментом, погруженные в свое занятие, и локон Валери касался его щеки. Катрин подозревала, что не случайно.

В столовой ее ждали отец и дон Хуан, о чем-то тихо беседовавшие. Дон Хуан улыбнулся Катрин, встал и отодвинул стул. Катрин села, пожелав всем доброго утра.

–Жак и Валери так и продолжают свои этюды? – спросил дон Хуан, когда Катрин приступила к завтраку.

Она кивнула.

–И вряд ли скоро закончат.

Барон усмехнулся:

–У Жака резко проснулась любовь к музицированию? – спросил он, – что-то раньше за ним этого не замечалось.

–Но и повода не было, – сказала Катрин, – а тут хорошенькая кузина заинтересовалась его способностями. Жаку много ли надо?

Барон снова усмехнулся, а дон Хуан молча уставился в свою тарелку. Ему было явно не до смеха.

–Вряд ли кузина захочет выйти замуж за бедного наследника замка Шатори, – сказал барон, – поэтому пусть играют. Дружба между родственниками – это вполне достойное чувство.

Катрин снова бросила взгляд на дона Хуана. О дружбе речи и не шло, подумалось ей. Интересно, как кузина может вообще смотреть на других, когда рядом с ней постоянно находится такой красивый мужчина, как дон Хуан? Видимо, кузине было просто скучно, раз она повелась на зеленые глаза Жака де Шатори. Во всем остальном Жак явно проигрывал испанцу.

–Валери скучно, она привыкла к более насыщенной жизни, – сказал дон Хуан абсолютно спокойно, – ей надо как-то развлекать себя. Думаю, что неплохо бы вывезти вашу подопечную в свет, – он обернулся к барону, – в Туре, как я успел узнать, дают балы для местной знати. Возможно, Валери было бы интересно там побывать.

После балов в Рояль Паласе, додумала за него мысль Катрин. Кузина два года жила при испанском дворе, вряд ли ее заинтересуют развлечения провинциальной знати в Туре. Но говорить ничего не стала. Наверное потому, что ей самой очень сильно хотелось попасть на бал в Тур. А вот Жаку не позавидуешь, если его кузина выберется из заточения замка Шатори. В Туре ее будут ждать новые знакомства и новые поклонники. И совсем не обязательно она выберет из них Жака.

Барон покивал, но ничего не ответил. Было видно, что он задумался. Будучи умным человеком он понимал, что девушка, подобная Валери, не будет безропотно сидеть в библиотеке, как его дочь, а обязательно найдет себе приключения. Поэтому под конец завтрака, за которым дон Хуан искусно втянул барона и Катрин в легкую беседу, барон объявил, что раз уж в доме столько молодежи, то придется оказать честь господам де Турне и посетить их прием, который состоится через две недели.

–Мне, конечно, прислали приглашение, – сказал он, – надо поискать и уточнить, когда именно будет это мероприятие. Пусть девочки потанцуют.

Катрин готова была расцеловать дона Хуана. Она так давно не была на балу, что забыла уже, как это прекрасно. И, хоть она и не пользовалась популярностью у кавалеров, и сильно стеснялась, ей безумно хотелось, чтобы бал у господ де Турне состоялся как можно скорее.

5

Жак не знал о нависшей над его головой опасности, поэтому поспешил испортить все сам. Катрин подумала, что вот именно это называется «наступить на горло собственной песне». Два дня подряд Валери была очень доброжелательна к нему, и даже гуляла вечером с ним по саду, пока Катрин развлекала дона Хуана в гостиной беседой. И, хоть тот и отвечал впопад и был сама любезность, Катрин чувствовала себя абсолютно лишней. Ей было жалко его, но она ничем не могла ему помочь. Возможно, ей надо было уйти и оставить его в покое, но она боялась, что случится что-нибудь непоправимое.

Жак пребывал в эйфории. Возможно, это было первое сильное чувство в его жизни, и он летал на крыльях любви, не замечая абсолютно ничего вокруг. Будь ветер сильнее, он унес бы Жака в облака. А на земле он вытворял все глупости, на которые он был только способен. И одной из его ошибок было то, что он пригласил на пикник своих друзей.

Недалеко от Шатори проживали три семейства, с отпрысками которых Жак всегда был дружен. Люсьен де Лесси и его сестры Сюзанна и Мари были их непосредственными соседями. Катрин терпеть не могла Люсьена и с детства дружила с Сюзанной. Жак же наоборот невзлюбил Сюзанну, а с ее братом был в отличных отношениях. Чуть дальше в верх по Луаре жило семейство Вербе, и среди множества отпрысков этого семейства, жившего несколькими поколениями и ветвями в небольшом замке, были кузены Морис дЭшар и Рене де Вербе. И совсем уже неблизко жили ближайший друг Жака Луи де Лежье и его сестра Анна.

Вот эту компанию Жак и собрал, чтобы провести один из летних дней под ветвями старого дуба, росшего на самом берегу Луары. Сбор был объявлен во дворе замка Шатори. И именно тут Катрин было дано впервые оценить весь актерский талант ее кузины.

Было еще утро, когда во дворе замка собрались все участники пикника с тетушками, слугами, младшими братьями и сестрами. Катрин выглянула в окно и в глазах запестрело от ярких тканей. Сюзанна в модной шляпке и платье василькового цвета казалась прекрасной, как сама весна. Она замахала Катрин рукой в белой перчатке, одновременно улыбаясь всем вокруг. Сюзанна была признанной красавицей, и на самом деле была чрезвычайно мила. Катрин обрадовалась, увидев ее. Ей так много надо было рассказать своей подруге! Надев шляпку, Катрин поспешила вниз.

Прошло достаточно много времени, но Валери все не было. Солнце стало припекать, хотя планировалось, что до реки успеют добраться до того, как настанет полуденная жара. Разговоры постепенно стихали, и все все чаще смотрели на дверь, откуда должна была появиться Валери. Жак нервно кусал губы, потом поднялся на крыльцо и готов был уже войти, как дверь распахнулась и быстрым шагом вышла Валери.

На ней была совершенно черная амазонка, которая контрастировала с яркими платьями других женщин. Шляпка тоже была черной, и украшало ее прекрасное темно-зеленое перо, мягким изгибом падавшее Валери на плечо. Как только кузина показалась из дверей, а Жак склонился перед ней в глубочайшем поклоне, слуга подвел ее коня, на которого Валери вскочила без всякой помощи и нервно ударила хлыстиком о сапожок. Лицо ее было хмурым, и было видно, что девушка прибывает не в самом лучшем настроении, и раздражение ее все увеличивается. Черная всадница на черном коне, она смотрелась черным пятном среди яркого луга. Все лица были обращены к ней, кто смотрел с осуждением за явное нарушение приличий, кто с восхищением, но абсолютно никто – равнодушно.

В довершение комедии через минуту следом за ней показался и дон Хуан. Катрин заметила, что щеки его раскраснелись, и он был явно совершенно выведен из себя. Кивнув собравшимся, он подошел прямо к Валери и заговорил по-испански.

–Я надеюсь, что вы пошутили, Валери, – сказал он, и Катрин показалось, что он готов ударить кузину, – было бы весьма кстати, если бы ваш поклонник отказался от своих дурацких предложений.

–Он просто честный человек, – усмехнулась она, – и это мое дело, как проводить свое время. Ты же сам говорил, что не собираешься исполнять роль дуэньи… вот и не исполняй. А сейчас мы отправляемся на пикник. И ты тоже, я надеюсь, – она тронула повод, но дон Хуан схватил коня под узцы и дернул так, что Валери едва не вылетела из седла.

–Валери, если ты сделала то, на что намекаешь, я этого так не оставлю!

–Напишешь Филиппу? – поинтересовалась она.

–Возможно.

Они смотрели друг на друга, пылая от гнева. Потом Валери отпустила повод, подняла руку, и со всего размаху влепила ему пощечину. И прежде, чем дон Хуан успел что-то ответить, прежде, чем кто-либо понял, что происходит, она развернула коня и вылетела из ворот замка черной стрелой. Жак бросился за ней. Увеселительная прогулка началась. Все гости, совершенно сбитые с толку, ничего не понявшие и растерянные, тронулись следом. Теперь уже можно было быть уверенным, что кузина Катрин де Шатори не останется незамеченной и не сольется с местным обществом, а промелькнет в нем неожиданной темной тенью. Катрин радовало только то, что никто из присутствующих, кроме нее самой, не знал испанского. Поэтому странный диалог оказался понятен только ей.

–Остановите! – крикнула Катрин кучеру и выпрыгнула из коляски, в которой сидела вместе с Сюзанной де Лесси.

Она подбежала к дону Хуану и тронула его за руку. Дон Хуан обернулся. На щеке его ярко отпечатался красный след.

–Что вам угодно?

Катрин заглянула ему в глаза.

–Что произошло, дон Хуан? – спросила она.

Он молчал. Все гости уже уехали, и теперь во дворе были только Катрин, дон Хуан и далеко за спиной сидела в коляске Сюзанна. Катрин не видела, какими глазами она смотрела на красивого испанца. А если бы увидела, то испугалась бы за свою подругу.

–Езжайте на пикник, мадемуазель Катрин, – он сделал шаг к двери.

Катрин последовала за ним.

–Я же вижу, что случилось что-то серьезное!

Он пожал плечами.

–Да нет. Смотря как к этому относиться, – дон Хуан горько улыбнулся, – поэтому прошу вас, мадемуазель Катрин, езжайте на пикник. Если вам угодно, я приеду позже.

–Хорошо. Только обязательно приезжайте.

Волнистые волосы падали ему на лоб, и Катрин, как всегда, залюбовалась им. Как жаль, что он влюблен в девушку, которой совершенно не нужен. Как жаль, что он не может влюбиться в нее, Катрин.

–Только обязательно приезжайте, – повторила она, – я буду вас ждать.

6.

–Кто это такой? – спросила Сюзанна, когда Катрин села обратно в коляску и они неспешно тронулись со двора, – стоит уехать ненадолго из дома, как вокруг начинают твориться интересные вещи, а ты совершенно не в курсе этого! Ведь меня не было три недели, а в твоем замке уже поселились какая-то фурия и потрясающе красивый молодой человек! Как его зовут?

Катрин закрыла лицо руками. Ей было очень больно за Хуана, как будто Валери ударила ее, а не его.

–Это дон Хуан Медино. Думаю, что Жак представит его на пикнике. Как и мою кузину. Если он, конечно, теперь приедет.

–Ну так он тебе обещал.

Пожав плечами и обернувшись на замок, Катрин перевела глаза на подругу.

–Вот никогда не думала, что принимать гостей так сложно. Сразу оказываешься втянутой в какие-то ненужные тебе дрязги и становишься частью чьей-то игры. Мне не нравится это.

–Тебе не нравится твоя кузина? – поинтересовалась Сюзанна.

–Даже не знаю. С ее прибытием стало веселее. И на бал в Тур нас отпустят. Но она очень странная девушка. Она все делает не так, как мы привыкли. Я не могу предсказать ее действия.

–А этот красавчик? Он тебе нравится?

–Он слишком… ммм…, – она сбилась, потом решила сказать правду, – да, нравится. Но он не для нас.

Сюзанна подняла брови:

–Почему это?

–Во-первых он сын герцога Медино. Во-вторых он принадлежит Валери. Бороться с ней за дона Хуана– это сражаться с ветряными мельницами.

–Но она же не любит его?

–Нет. Зато он любит ее.

–Но это поправимо. Если она постоянно его отвергает, то остается только пожалеть его. И он наш.

Катрин покачала головой:

–Да нет же. Можешь мне поверить, Сюзанна. Бороться за него бесполезно.

–Ну так и не борись. А я готова поставить на победу все, что у меня есть.

Только этого не хватало. Катрин всплеснула руками:

–Пожалуйста, не впутывайся в эту историю! Дон Хуан достоин жениться на принцессе, вряд ли он выберет себе в супруги дочь простого шевалье.

–Это мы еще посмотрим.

–Лучше не стоит! – Катрин повысила голос, – Сюзанна, прошу тебя, оставь его в покое!

–Но я гораздо красивее твоей кузины! – парировала Сюзанна, – если я буду аккуратна и настойчива, то вполне могу выиграть. А ты понимаешь, каков будет приз.

–Приз будет волочиться за моей кузиной до конца жизни, – констатировала Катрин, – я постоянно вижу его перед глазами. И, поверь мне, тут нечего ловить. Считай, что он женат.

–Но он не женат! – Сюзанна наклонилась вперед, глаза ее пылали гневом, – вот уж не думала, что моя лучшая подруга будет не на мой стороне!

–Я как раз на твоей стороне! – крикнула Катрин, – и то, что я отговариваю тебя от авантюры, не означает, что я против тебя! Просто я могу судить объективно! Дон Хуан сохнет по моей кузине, уж не знаю, что он в ней такого нашел! И совершенно бесполезно пытаться отвлечь его от нее. Я не могу, наверно, объяснить, но он просто не реагирует на других женщин. В том числе и на меня. Он проявляет вежливый интерес, не более!

–Но этого вполне достаточно, – Сюзанна откинулась на спинку сиденья, – Валери сильно обидела его сегодня. Поэтому я должна использовать этот шанс.

–То есть ты думаешь, что до этого она его не обижала, и при мадридском дворе нет женщин знатнее и красивее тебя, желающих получить в мужьях красивого сына герцога Медино? – поинтересовалась Катрин.

–Меня это совсем не интересует. Мы здесь и сейчас. И у меня есть шанс.

–Нет у тебя шанса.

Сюзанна поправила золотистый локон, выбившийся и прически и улыбнулась.

–И тем не менее, я попробую.

Луара катила свои воды вдоль широкого зеленого луга, в самом конце которого стоял высокий тенистый дуб. Катрин и Сюзанна молча ехали по дороге, и вокруг них колыхались васильки и качали головами ромашки. Солнце палило нещадно, и хотелось скорее оказаться около воды, в тени ветвей, где уже расположилось шумное общество их друзей. Катрин размышляла о том, что ведя замкнутый образ жизни, она всегда мечтала о таких вот пикниках, балах и поездках в коляске по благоухающим лугам. И чтобы впереди ее ждало что-то интересное, а не просто прогулка с Сюзанной по берегу реки.

Мечты ее начинали сбываться, но счастлива она не была. Она не могла выкинуть из головы ни некрасивую сцену, произошедшую между Валери и доном Хуаном на ступенях крыльца, ни разговор с Сюзанной. Ей не нравилось эйфорическое состояние брата. Все так запуталось, и Катрин переживала за близких ей людей, сочувствовала дону Хуану, и никак не могла придумать приемлемый для всех выход. Сейчас она готова была бы променять свою новую жизнь на былое уединение только чтобы вернуть все назад, и чтобы ее кузены Филипп и Валери де Флуа никогда не переступали бы порога ее дома.

Кузина Валери, с ее темными зелеными глазами, не очень красивая, но яркая и умная, в один миг перевернула уютный мирок Катрин с ног на голову.

7.

Валери сидела на самом берегу. Ей безумно хотелось искупаться, но это оказалось невозможным. Даже в длинной рубашке, как она привыкла купаться в Испании в тех горных озерах, куда возил ее Хуан. Вода в них была не такая теплая, как сейчас в Луаре на мелководье, но ей нравилось плавать с Хуаном с берега на берег на перегонки, брызгать друг друга, пока проигравший не запросит пощады. Она и сейчас бы оставила это общество и окунулась бы в прохладную воду, но представила себе, что скажет Хуан и передумала. Она и так обидела его, и ей не хотелось ссориться окончательно. Хуан всегда следил, чтобы она хоть как-то соблюдала приличия, а сейчас, когда она снова грубо нарушила их, лучше было вести себя паинькой, чтобы загладить ту дыру, которую она пробила в их отношениях.

Она была девочкой из трансельванского леса и все эти приличия давались ей с большим трудом. И только благодаря Хуану она кое-как справилась с этой наукой. А сегодня она убила двух зайцев одним выстрелом. Она красиво обставила свой выход перед местным светом. И заодно сообщила Хуану то, что никак не могла держать в себе. Как всегда она сглупила, но Валери привыкла поступать по собственному желанию, и желания ее немного вышли из под контроля. Нельзя сказать, что все это не доставляло ей удовольствия, но теперь, когда Хуана не было уже несколько часов, она стала потихоньку раскаиваться. Хуан всегда был нужен ей, он был хорошим собеседником, хорошим другом, и позволял ей не скучать в той глухой дыре, куда завела ее судьба.

Подняв черные юбки, она встала и прошлась по мелководью, распугивая крошечных серебристых рыбок и поднимая песок, который мутил воду. Отогнав от себя всех новых знакомых и оставив их наблюдать за нею со стороны, достаточно грубо отвадив влюбленного кузена, она ждала Хуана. В ее планах он должен был позлиться, а потом приехать за ней. Но время шло, а он все не приезжал. Валери начинала волноваться, она была уверена, что отходчивому и доброму Хуану хватит нескольких часов, чтобы забыть унижение и хорошо по ней соскучиться.

Катрин, как и все остальные, наблюдала за Валери, бродившей по воде. Как какая-то белошвейка, прокомментировал кто-то. Но прокомментировала женщина, а мужчины… мужчины были заинтригованы, и даже Сюзанна не пользовалась сегодня успехом. Пока Валери сидела под деревом в тени и участвовала в общей беседе, молодые люди окружали ее плотным кольцом. Она была вежлива и скромной, что совсем не вязалось с образом всадницы на черном коне. Она опускала ресницы, будто монашка, а потом вдруг на лице ее вспыхивала задорная улыбка. С девушками Валери так же держалась весьма просто, шутила и смеялась их шутками, и даже Катрин вдруг почувствовала расположение к ней. А потом ее настроение резко изменилось. Она встала, пошла к реке, на ходу отбиваясь от спутников, и села на самом берегу. А теперь ходила по воде. Что, конечно же, было непозволительно для девушки из такой приличной семьи.

И вот, случилось то, чего так сильно ждали и Катрин, и Сюзанна. На дороге появился всадник, и вскоре дон Хуан спешился рядом с ними. Жак, как хозяин прогулки, представил его всем собравшимся, и дон Хуан спокойно и терпеливо выслушал всех и каждого. Он улыбнулся Сюзанне, поднесшей ему маленький букетик васильков и сказал что-то о ее красоте.

Только Валери не смотрела в его сторону. Она продолжала блуждать по воде, и юбка ее намокла и свисала тяжелыми складками. Дон Хуан бросил несколько взглядов в ее сторону, и при первой же возможности извинился и медленным шагом пошел к реке.

Валери обернулась. Он сказал ей что-то с берега, на что она не ответила. Потом вошел в воду, взял девушку на руки и вынес на берег. Воставив ее на землю, он стал что-то тихо говорить ей, пока Валери не скривила капризно губы. Тогда дон Хуан попросил прощения у Жака и его гостей, привел коня Валери, помог ей сесть в седло, и оба они быстро скрылись из виду.

Сказать, что Жак рвал и метал – это было весьма мало. Сюзанна выглядела так, будто ее хорошенько макнули в холодную воду. Да, вести борьбу против Валери де Флуа оказалось не так просто, как ей казалось в самом начале. Но Сюзанна решила не отчаиваться. Будет другой день, и ее усилия будут вознаграждены.

Все это так выглядело со стороны. На самом же деле, дон Хуан подошел к берегу и приказал Валери выходить. Она отвернулась. Тогда он подошел, достаточно фамильярно взял ее на руки, поставил на берег, и сообщил, что подобное поведение недостойно ее положения в обществе. Так может вести себя судомойка Мари, а не сестра графа де Флуа.

–Мне до чертиков надоели все эти приличия, – проговорила Валери, предоставив ему самому уладить все вопросы с Жаком.

–Но ты не можешь пренебрегать ими, – сказал он, – люди судят о тебе по твоему поведению. Будь экстравагантна, но не проявляй невоспитанности.

–Вряд ли меня сочти невоспитанной.

–Можешь мне поверить.

Она дернула плечиком.

–Ты мне очень сильно надоел со своими нотациями. Забери меня отсюда. Я безумно хочу искупаться в реке. И если мы не уедем, я обязательно это сделаю.

Хуан улыбнулся.

–Ты можешь купаться тогда, когда тебя никто не увидит. Можно прийти сюда ночью.

Глаза ее вспыхнули:

–Да, ночью! Давай придем ночью! И, пожалуйста, поехали домой. Я не хочу тут больше оставаться.

Мир между ними был восстановлен. Хуан ничего больше не говорил по поводу размолвки и Валери успокоилась. Возможно, это легко сойдет ей с рук. Как и многие другие грехи.

8.

Никогда раньше Катрин не слышала, чтобы ее отец повышал на кого-то голос. Поэтому она не сразу узнала его, и не понимала, что происходит. Зайдя в столовую к ужину, она оказалась в зоне боевых действий. Барон де Шатори, красный, как рак, схватил за грудки своего сына Жака и тряс его так, что у того голова болталась из стороны в сторону. Катрин вжалась в стену.

–Ты – позор всей моей жизни! – между тем орал барон де Шатори, – без стыда, совести и чести! Разве ты не знаешь, что брачная ночь наступает сразу после церкви, а не до?!!!

Дальше следовали такие ругательства, которых Катрин не слышала никогда в жизни, и не подозревала, что ее отец может знать подобные.

Наконец барон отпустил сына, который от неожиданности упал на пол, и остался так лежать, боясь пошевелиться, а сам тяжело сел в свое кресло во главе стола и спрятал лицо в ладонях.

–Проходи, Катрин, – вдруг заговорил он глухо, но с обычной своей интонацией, – не бойся. Ты ничего плохого пока не сделала. Можешь садиться.

Катрин быстро заняла свое место, боясь, что гнев отца выльется и на нее тоже.

–Твой брат решил женится, – сказал барон.

Катрин молчала.

–Он решил сделать предложение достойной девушке, – продолжал он, – но сначала воспользовался ее невинностью и обманул.

Катрин кинула взгляд на Жака, тихо отползающего в дальний угол.

–Тебя не интересует, кто стал его избранницей? – спросил барон, смотря на Катрин, которая вжалась в стул.

И в этот момент перед ее глазами промелькнула сцена, разыгравшаяся утром на ступенях крыльца. «Валери, если ты сделала то, на что намекаешь, я этого так не оставлю!» – «Напишешь Филиппу?» Катрин вскочила на ноги, выбежала из комнаты и бросилась в западное крыло, где были расположены покои кузины.

Валери как раз собиралась спуститься к ужину. Она стояла перед зеркалом, что-то тихо напевая, и меньше всего была похожа на жертву обмана. На ней было зеленое платье, расшитое серебряным бисером, который сверкал в свете свечей яркими искрами.

–Как вам, кузина? – Валери повернулась к вошедшей Катрин, – что-то мне кажется, что слишком уж вызывающе.

–Это правда? – только и могла вымолвить Катрин, запыхавшаяся от быстрого бега.

–Что правда? – переспросила Валери.

–Про Жака? Он… вы… Он хочет жениться на вас?

Оправив оборку, Валери пожала плечами:

–Вот уж не знаю. Я его не спрашивала.

–Но вы же… он… он сказал отцу, что вы согласились выйти за него замуж…

Валери повернулась к Катрин и подняла брови:

–Так и сказал?

–Ну да. Так и сказал. Может и не так… я не знаю… но отец устроил ему… в общем побил.

–За желание жениться на мне? – уточнила Валери и губы ее задрожали в улыбке.

–Он сказал, что…

–Он явно сказал, – помогла Валери кузине закончить мысль, – что у нас с ним была любовь. Вчера ночью. Так? И это вызвало его притязания на деньги Флуа?

Катрин во все глаза смотрела на кузину.

–Так вы на самом деле… – начала она, но тут Валери взяла ее за плечи и тихонько встряхнула.

–Катрин, вы делаете из мухи слона. Успокойтесь. Не произошло ничего ужасного, и нет причины так волноваться. Вы мне напоминаете дона Хуана, но он хоть ревнует, и это его оправдывает. Вам я скажу, что не собираюсь выходить замуж за вашего брата. Давайте уже пойдем к ужину.

Она протянула Катрин руку, и та вынуждена была вложить в нее свою.

В коридоре их уже ждал дон Хуан, и все втроем они вошли в столовую, где за столом в полном одиночестве восседал Жак. Барона не было.

Ходить вокруг да около было не в привычках Жака. Подождав, пока все рассядутся на свои места, он поднялся и сказал просто, как мог:

–Мадемуазель Валери, я думаю, что нам следует пожениться в самое ближайшее время.

Повисло молчание. Катрин краем глаза заметила, как напрягся дон Хуан. Валери же подняла глаза на Жака и некоторое время молчала. Потом тоже встала и ответила:

–Я не вижу необходимости в нашем с вами браке, дорогой кузен. Ваше предложение делает честь и мне и вам, но я вынуждена отклонить его.

После этого она села и махнула лакею, чтобы он принес ей первое. Жак продолжал стоять.

–Разве вы можете отказать мне? – спросил он тихо. Все краски сползли с его лица, и голос, казалось, тоже увял и осип.

–А почему я обязана согласиться? – удивилась Валери.

Дон Хуан поднялся с места.

–Я правильно понял, мадемуазель Валери, что все, на что вы утром намекали, все же является правдой? – спросил он совершенно спокойно, как будто это его не касалось, и только румянец на лице выдавал его волнение.

–Вы на редкость догадливы, дон Хуан, – она усмехнулась, – а как вы считаете, я должна принять предложение месье де Шатори?

–Уверен, что да.

Их глаза встретились. Валери рассмеялась.

–Ну раз правильный и безгрешный дон Хуан считает, что я обязана выйти замуж за месье де Шатори, то я согласна! Хотя, как известно, я не была девственна и до вчерашней ночи. В таком случае правильный и безгрешный дон Хуан должен ответить на вопрос, должна ли я выйти замуж за месье де Шатори или за того, кто был до него?

Дон Хуан изменился в лице, но сдержался.

–Наверняка, чтобы скрыть подобные вещи, женщина обязана принять предложение того, кто пожелает на ней жениться, зная о ее состоянии, – сказал он, но голос его предательски дрогнул.

В этот момент не выдержал Жак, который почувствовал, что за своими разборками эти двое совершенно забыли о нем.

–Послушайте, дон Хуан, – начал он, но договорить не успел.

Дон Хуан словно взорвался. Он неожиданно развернулся и врезал Жаку в челюсть. Жак отлетел к стене, а следом за ним полетела черная кожаная перчатка.

–Убирайтесь, – сказал дон Хуан очень спокойно, – и чтобы до завтрашнего рассвета я вас не видел! Иначе ничего в нашей дуэли не будет честного! А так я вам гарантирую хотя бы соблюдение некоторых правил. Можете даже прислать мне своих секундантов.

–Не стоит, Хуан, – тихо проговорила Валери по-испански, – этот человек – мой брат.

–Диего был моим братом, – парировал дон Хуан.

–Но Жак – это мой брат.

–Это не дает ему права…, – он осекся, потом продолжил уже не так спокойно, голос его задрожал, – я неоднократно пытался объяснить тебе, что подобное поведение возможно где-то в дикой природе, но не в приличном обществе! Что никто не пожелает жениться на женщине, которая следует только за своими желаниями! – он сел за стол и сжал его край так, что костяшки пальцев побелели, – я не могу понять, как ты позволяешь себе подобное поведение!

Валери помолчала. Она была бледна, но держалась свободно и уверенно. Казалось, что не дон Хуан отчитывает ее, а она – его.

–Но вы себе подобное поведение неоднократно позволяли, – вкрадчиво сказала она, – я даже знаю множество имен женщин, которые хвастались связью с вами, и при этом они продолжали следовать за своими желаниями, не обитая в дикой природе.

Он некоторое время просто смотрел на нее, и в глазах его была такая боль, что Катрин снова пожалела его.

–Все эти женщины были замужем, – сказал он.

–То есть они изменяли своим мужьям? И это не считалось грехом? Я же свободна, и при этом любая моя связь вызывает у вас праведный гнев, хотя я никому не изменяю. Наоборот, выйдя замуж, я планирую хранить верность своему избраннику. Это тоже вызовет ваше осуждение? Или тогда я буду подходить для роли вашей временной пассии?

Щеки его вспыхнули:

–Никто не пожелает жениться на женщине, ведущей распущенный образ жизни, – сказал он.

–Думаете, мне будет сложно найти мужа? – переспросила Валери. Казалось, даже сама эта мысль привела ее в хорошее настроение, – но вот месье Жак зная, что и до него у меня были любовники, предложил смыть мой позор браком с ним. А он вполне достойный человек, хотя вы плохо обошлись с ним, смешав его с грязью. Или вот ты сам, Хуан… Неужели ты не женишься на мне, даже если я пересплю со всеми лакеями в замке Шатори? Женишься?

Дон Хуан стал белее лежащей на столе салфетки. Он отвернулся, и некоторое время молчал. Потом поднял голову и глаза их снова встретились.

–Да, – односложно ответил он.

Валери обошла вокруг стола и села на стул рядом с ним.

–Вот видишь. Уже есть два человека, которые готовы на мне жениться. Так что перестань волноваться за меня, Хуан. Я обязательно сделаю хорошую партию.

Конечно, Валери издевалась. И голос ее звенел от сдерживаемого смеха. Катрин стало противно. Ее кузина потеряла стыд и совесть, и, кроме того, что спокойно признает свое прелюбодеяние, так еще и издевается над доном Хуаном. Рука чесалась врезать ей по лицу, чтобы стереть эту надменную усмешку с ее губ.

Дон Хуан понял, что проиграл.

–А теперь, – Валери взяла его совершенно безвольную руку в свои, – прошу тебя, оставь в покое месье Жака. Поверь мне, он ни в чем не виноват. Все было по взаимному согласию. И, если тебе так хочется, я могу пообещать, что подобное больше не повторится… ну по крайней мере с месье Жаком. Об этом можешь не беспокоиться.

Дон Хуан опустил голову на руки и так сидел, а Валери тихонько гладила его по волосам и что-то шептала на ухо. Видимо, у нее все же было какое-то подобие сердца.

–Ты мне обещал, что ночью мы пойдем на реку, – услышала ее шепот Катрин, – пойдем?

–Да.

–Вот и отлично. Перестань расстраиваться. Все это полная ерунда.

9.

На реку они пошли пешком. Когда замок замолк и свет в окнах был погашен, Валери вышла в сад и стала ждать Хуана. Он появился достаточно быстро, с сумкой через плечо, и они зашагали по небольшой тропинке через поле. Оба молчали, Валери видела, что Хуан еще не отошел от удара, и не хотела обсуждать неприятную тему еще раз. Хотя если он будет ей надоедать и плохо себя вести, она обязательно поведает ему все подробности предыдущей ночи.

Несмотря на всеобщее мнение, Валери не была жестока. Она никогда намерено не стремилась причинить боль другому существу, будь то животное или человек. Но так получалось, что что бы она ни делала, Хуан вечно подворачивался под руку. И она видела боль в его глазах. Сначала она стремилась сгладить свое поведение, ей не хотелось, чтобы он страдал из-за нее, но потом просто привыкла. Ей даже понравилось подначивать и поддразнивать его. И если Хуан не хотел оставить ее в покое, если он поехал во Францию по ее следам, то, значит, все его устраивало. Тем более, что он знал, в чем его роль и соглашался на нее. Оставалось только делать то, что ей хотелось делать, и предоставить Хуану идти его дорогой. Даже если эта дорога была параллельна ее пути.

Когда он приехал в Шатори, у них случился длинный и бурный разговор, в конце которого плакали они оба. Валери позволила Хуану остаться на весьма определенных условиях, которые она не собиралась менять. И среди прочего, она просила, просто умоляла его, не устраивать ей сцен ревности. Ими она была сыта по горло еще в Испании. И не только от Хуана. Он поклялся под угрозой изгнания обратно в Мадрид, что не будет надоедать ей своими претензиями, ревностью и нравоучениями. И слово ему практически удавалось сдержать, а небольшое отступление от правил Валери всегда могла не заметить.

Сказать по совести, ей не хотелось, чтобы он уезжал. С ним ей было намного спокойнее, чем останься она одна в чужом доме. Так же ей нравилось чувство безраздельной собственности, которое возникало у нее всегда, когда другие женщины смотрели на «ее» Хуана. Они могли истекать слюной, но Хуан неизменно оставался верен Валери, даже имея на стороне небольшие интрижки. Она была уверена в своей безраздельной власти над ним, но старалась не демонстрировать ее без надобности.

Шагая впереди него по узкой тропинке, Валери распустила волосы и наслаждалась ночью. Так вот гуляли они втроем, она, Филипп и Сафи, когда жили еще у себя дома в Семиградье. Только там местность была гористая, и вместо реки они ходили плавать на горные озера. Но тоже часто ходили туда ночью.

Дорога до дуба заняла около получаса, и, придя на берег, Валери скинула одежду и в одной сорочке бросилась в теплую ласкающую воду. Хуану оставалось только сидеть на берегу и наблюдать, как она плавает. Но потом она позвала его, и они еще около часа наслаждались полной тишиной и теплой водой спокойной полноводной реки. Валери лежала на воде на спине и смотрела на звезды. Ей всегда нравилось изучать ночное небо, и сейчас было самое удачное время. Луна стояла почти полная, было светло, и ей удалось найти даже некоторые планеты и созвездия, хотя в астрономии она не была сильна. Потом она вышла на берег, и Хуан достал из сумки и кинул ей длинное белое пушистое полотенце. Валери полностью завернулась в него и сидела на берегу рядом с Хуаном, слушая шум воды. Оба молчали, т. к. сказать друг другу сегодня им было нечего, а возвращаться к теме Жака не хотелось обоим. Вдруг Валери сорвала полотенце и бросилась обратно в воду, увлекая Хуана за собой, и они долго брызгались и ныряли, пока в какой-то момент Хуан не схватил ее в объятья и не вынес на берег. Там оба упали в траву, и он начал покрывать ее лицо и губы страстными поцелуями. Валери не сопротивлялась, она тоже целовала его, и ей это очень нравилось. Но в какой-то момент игра стала переходить в нечто большее, и тогда она резко оттолкнула Хуана, села и сказала одно только слово:

–Нет!

Хуан замер и отодвинулся. Грудь его высоко вздымалась, а рука, которой он провел по лицу, дрожала от возбуждения.

–Почему? – спросил он, – почему ты можешь отдать себя какому-то Жаку де Шатори, но всегда отвергаешь меня?

Валери потянулась за полотенцем и снова завернулась в него почти полностью.

–Вряд ли правильному дону Хуану понравится, что я каждый день имею нового любовника, – парировала она, – думается, что это неприлично. Кто потом пожелает жениться на девушке, ведущей распущенный образ жизни?

–Сегодня ты насчитала как минимум двоих, – с улыбкой ответил он и сжал ее руку.

Валери попыталась освободиться, но Хуан придвинулся к ней и обнял ее за плечи:

–Я не буду делать ничего без твоего согласия, – сказал он, – но ведь мы можем просто посидеть рядом?

–Смотря насколько близко, – ответила Валери и положила голову ему на плечо.

Было тепло и уютно, и Валери подумала, что зря все испортила и позволила Жаку де Шатори больше, чем хотела того в начале. Наверное, на самом деле, лучше воздержаться от потакания своим желаниям, думала она, ведь практически никогда их осуществление не приносило ей ни удовлетворения, ни радости. Сегодня была эта мерзкая сцена с Жаком. А ведь всего этого можно было избежать, если бы она вчера просто сказала Жаку «нет», как сказала сегодня «нет» Хуану.

10

О том, что на самом деле произошло на рассвете в самой дальней части парка замка Шатори, можно было только догадываться. Никаких секундантов не было. Из рассказа Жака Катрин поняла, что оба соперника пришли к старой стене и сначала сражались на шпагах по всем правилам. Жак легко ранил Хуана в руку, сам получил такое же ранение по ребрам. А потом как будто голову у обоих сорвало. Бросив оружие, они начали драться, как два уличных мальчишки, с остервенением, с желанием смести соперника с лица земли. Оба считали другого более удачливым, и ненавидели друг друга с одинаковой силой. Жак считал, что после того, как получил от ворот поворот, Валери перенесла свои чувства на испанца. Он видел в окно, как они уходили ночью вдвоем в лес и сделал совершенно однозначные выводы. Хуан же знал, что Валери вчера отдалась этому деревенскому дурню с зелеными глазами, а сегодня сказала ему, Хуану, «нет».

После хорошей потасовки, они снова взялись за оружие, и, пылая ненавистью и еле держась на ногах, попытались проткнуть друг друга. Но в этот момент на шум прибежал садовник, вставший сегодня пораньше. Увидев хозяина и гостя с ног до головы покрытых кровью, он бросился в замок с дикими криками и привел с собой троих лакеев. Вчетвером им удалось разнять дерущихся, и растащить их по разным сторонам полянки. Жак был доставлен в замок со связанными руками, а дон Хуан проявил большую сознательность и согласился идти самостоятельно под конвоем.

Их появление в том виде, в который они привели друг друга на полянке, произвело в замке настоящий фурор. Покрытые сплошь синяками, ссадинами и кровопотеками, с заплывшими глазами и разбитыми губами, оба были с трудом узнаваемы и одинаково красивы. У Катрин при виде брата случилась истерика, а Валери, которую Катрин вытащила из постели практически насильно, нервно рассмеялась.

–Я просила не делать этого, дон Хуан, – сказала она, – я просила не трогать моего брата.

Хуан посмотрел на нее оставшимся не заплывшим глазом. Правый заплыл совсем, а левый был подбит где-то сбоку, поэтому опух не так сильно.

–К сожалению не удалось убить его, – сказал он, хотя губы не хотели слушаться, а разбитая нижняя губа сильно саднила, – только такого он и заслуживает.

–Что-то не похожа ваша дуэль на сражение двух приличных людей, – съязвила Валери.

Он попытался улыбнуться.

–Да, было очень неприлично. Но никто не видел.

–Зато теперь мы все можем любоваться вашим прекрасным видом, – она потянула его за руку, – пошли, мы с Сафи должны осмотреть тебя.

Хуан кивнул, и встал.

–Кружится голова? – спросила она.

–Да, – ответил он и вдруг стал тяжело оседать на Валери. Она позвала лакеев и они практически отнесли дона Хуана в его комнату.

11

–Нет никакой необходимости в докторе, – сказала Валери, подходя к барону де Шатори, отсылающего слугу с запиской за деревенским врачом.

–Но моему сыну уж точно он понадобится, – барон посмотрел на Валери и поднял брови, – ты же видела, во что они друг друга превратили.

–Мы с Сафи вполне способны заменить доктора, – сказала Валери, – не стоит приглашать чужих людей в замок. Ничего хорошего тут не произошло, что стоило бы выносить на обсуждение общественности.

Барон пожал плечами:

–Слуги не будут молчать.

–Но слуги… это не доктор, осматривающий дуэлянтов. Поэтому я прошу вас позволить нам с Сафи заняться лечением. Можете не сомневаться, мы с трех лет изучали медицину.

–С трех лет – медицину?

–И не только. Вы же знаете, что мы обе получили нестандартное воспитание. И знания в медицине были чуть ли не на первом месте. Наша няня была известной знахаркой. Она полностью передала нам свои знания.

Было заметно, что сомнения барона де Шатори только усилились после такого заявления. Но подумав немного, он согласился с ее доводами о том, что не стоит подобные истории выносить из дома. Таким образом Валери и Сафи получили разрешение делать все, что пожелают, только не убивать Жака не Шатори.

–За это можете быть спокойны, – усмехнулась Валери, – дорогой кузен не так прост, дон Хуан далеко не худший фехтовальщик в Испании…

После такой похвалы барон уже не мог не позволить своей строптивой племяннице делать совершенно все, что она пожелает. И Валери не преминула воспользоваться этим позволением.

На самом деле Валери немного покривила душой, когда возносила хвалу Жаку де Шатори. Ему просто повезло. Шпага дона Хуана скользнула по ребрам, натолкнувшись на небольшую золотую иконку, которую Жак всегда носил с собой.

–Дева Мария хранит его, – заметила Сафи, когда они раздели Жака и стали осматривать его повреждения, – не будь тут этого куска металла, и вы, мессир Жак, труп. Вот я удивлялась, как же мессир Хуан не убил вас. А оказывается, вы под покровительством вашей святой.

–Ничего серьезного у него нет, – Валери протерла весь торс от запекшийся крови, и остановилась на резаной ране, – тут даже шить ничего не надо. Просто перебинтуем и все. А синяки и все подобное можно и не трогать.

Сафи провела руками вдоль ребер, остановилась… Потом тихонько нажала на не понравившуюся ей точку и Жак вскрикнул.-У него ребро треснуло, Вали, – сказала она.

Жака замотали полностью в бинты, смазали какими-то мазями, потом стали осматривать голову.

–Отличный удар, – Валери провела пальцами по большой гематоме на лбу, – Жак, у вас крепкий лоб. Но и сотрясение мозга должно быть приличное. Поэтому постарайтесь не вставать с кровати хотя бы неделю. Хотя головокружение и тошнота и так не позволят вам этого сделать.

Он лежал, не в силах даже выговорить слово. Теперь, когда пыл битвы спал, боль и усталость после второй бессонной ночи и вчерашнего проклятого дня навалились на него в полную силу. Сейчас он даже не знал, нравится ли ему его кузина, склонившаяся над ним. Возможно, увлечение ею было мимолетным капризом. Возможно – нет. Но он слишком любил себя, и точно не готов был терпеть боль и унижение ради кого-то другого. Бороться за нее с доном Хуаном, который показал, что просто так никому Валери не уступит, желания не было. Когда речь зашла о жизни и смерти, Жак однозначно выбирал жизнь. Даже если и без благосклонности кузины. Он собирался поступить с ней честно. Его предложение было отвергнуто, значит и делу конец. Пусть дон Хуан сам терпит ее насмешки и издевки.

Закончив с Жаком и оставив его погруженным в глубокий сон, Валери и Сафи переместились в западное крыло в комнату дона Хуана. Тут было все гораздо серьезнее, т. к. глубокая рана на руке дона Хуана успела воспалиться и дать сильный жар. Клинок рассек руку почти до самой кости, и Валери поморщилась, осматривая рану. Хуан сжимал губы, не желая показаться перед ней слабым.

–Надо промывать и шить, – сказала Сафи, – другого варианта нет. И мазь сюда с черным мхом. Иначе загноится и придется все резать обратно.

Валери кивнула.

–Да, давай. Надо немного привести его в себя и сбить жар. Или не обязательно?

–Лучше, конечно, сбить. Но вряд ли удастся сбить надолго, – сказала Сафи, – шить будешь ты? Или ты будешь зубы заговаривать? Жалко причинять ему еще большие страдания, и так мессир еле живой.

–Могу и зубы заговаривать, – усмехнулась Валери.

Она наложила на лоб ему повязку, одновременно осматривая голову на повреждения. Самый серьезный удар пришелся в скулу, от чего возник прекрасный алый след на всю щеку и за одно на глаз, который Хуан вряд ли ближайшие три дня сможет открыть.

–Могу сообщить, Хуан, – обратилась она к нему, – что Жака спасло только чудо. Твоя шпага попала в иконку и поэтому скользнула по ребрам. Так удар пришелся бы прямо в сердце. И нас бы благополучно выгнали из замка Шатори. Было бы неплохо, если бы ты все же принимал во внимание мои пожелания. Я просила не трогать моего брата. Филипп приказал ждать здесь. Поэтому мы обязаны ждать его здесь. И не убивать по одному хозяйских детей, оказавших нам гостеприимство.

Он хотел что-то ответить, но губы не слушались его. Она еще что-то говорила, но Хуан не мог сосредоточиться на словах. Ему они казались журчанием воды, а этот звук напомнил ночную сцену у реки. Как они сидели почти до самого рассвета на берегу, и голова ее лежала на его плече. Такое воспоминание ему очень нравилось, и он постарался задержаться на нем как можно дольше, все слушая и слушая ее голос, уводивший его уже от реки в какие-то дали.

–Я закончила, – вклинился в речь Валери голос Сафи, и Хуан резко вынырнул из глубин подсознания. Вернулась боль, и он непроизвольно застонал, – я все зашила и перевязала, мессир, – сказала ему Сафи, – не переживайте, теперь отлично срастется. Вали вон какая молодец, вы даже и не заметили, как я шила.

Валери улыбалась ему, очень довольная собой.

–Ты прекрасный пациент, – сказала она, – на тебя действуют даже самые простые приемчики.

Сафи собирала инструменты.

–Все пройдет, мессир. Только вам нужен покой, голова у вас пострадала тоже. Не вставайте пока. А я буду приходить навещать вас, если что, зовите меня или Вали.

Они исчезли. Обе как будто растворились в пространстве. А Хуан поплыл по волнам полубреда, вызванного жаром и пульсирующей болью в руке. Там он снова дрался с Жаком, а когда Жак поднял голову, то вдруг его лицо превратилось в лицо Валери.

–Заражения нет, – сказала она, – даже странно, что жар до сих пор не спал. Ну да ладно, подождем до завтра.

–Нужна мховая настойка, – отвечала Сафи, – и мазь. Причем у меня они заканчиваются, а я не знаю, растут тут такие или нет.

–Ну вряд ли местность сильно отличается от того, что было в Испании. Там все росло. Сходим завтра на рассвете в лесок и посмотрим. Надо бы изучить, где здесь что. Вдруг мы застрянем тут надолго…

…Он открыл глаза. Валери сидела на стуле у кровати, волосы ее были подхвачены простой белой лентой.

–Привет, – сказала она, и взяла его руку, чтобы посчитать пульс, – мы уже заждались, когда же ты соизволишь прийти в себя. Все зажило давно, а ты все спал и спал…

Она встала и раздвинула занавески. Яркие лучи солнца брызнули в комнату и залили все вокруг, играя на светлых волосах Валери.

–Мессир Жак давно на ногах, – сказала Сафи, – а вы ну никак не желали подняться. Давненько не видели такого. Но зато на вас теперь вполне можно посмотреть. Не то, что было, – она протянула ему зеркало.

Синяки и кровопотеки сошли, как не было, осталась только ссадина на скуле, вполне себе поджившая.

–Останется след, – сказала Сафи, – по крайней мере на несколько лет. Я могу придумать мазь, чтобы он уходил. Но все равно не будет идеально.

Хуан пожал плечами. К своей внешности он относился достаточно бережно, но не настолько, чтобы сильно переживать из-за небольшого шрама. Он попытался подняться и сесть, и Сафи помогла ему, подняв подушки. Валери все так же стояла у окна, смотря наружу.

–Мы решили, что была ничья, – сказала Валери, оборачиваясь к нему. Ее лица он не видел в ярком свете солнца, видел только золотой нимб вокруг ее волос, – Жака спасло чудо, а ты получил в итоге более серьезные травмы. Но в следующий раз лучше сыграйте в шахматы или шашки. По крайней мере мы с Сафи не будем вынуждены лазать через бурелом в поисках мхов и болот. Тут их не так и много. Нашли небольшое болотце, может еще где-то есть. А так местность достаточно сухая и трудно раздобыть нужные травы.

12

Бал в Туре, который давали мадам и месье де Турне на этот раз был еще великолепнее, чем раньше. Мадам де Турне не хотела ударить в грязь лицом перед знатной гостьей и молодым и красивым сыном испанского герцога, в душе лелея надежду, что брат мадемуазель де Флуа тоже окажет им честь своим присутствием. Конечно же, Филиппа не было, но Валери была прекрасна. В честь бала было заказано шикарное платье из травянисто-зеленой парчи, расшитое мелким жемчугом и темно-зеленым кружевом. Ее высокую прическу, сооруженную Сафи сегодня утром, украшали перья в цвет платью и нити жемчуга.

Валери появилась, опираясь на руку своего кузена Жака де Шатори, а ее кузина Катрин следовала за ней в сопровождении дона Хуана Медино, который был сама любезность. Катрин, одетая во что-то белое и воздушное, чувствовала бы себя принцессой, если бы не осознавала, что дон Хуан только из вежливости терпит ее присутствие и что только данное слово не позволяет ему всадить нож в спину ее брату.

Накануне бароном была проведена длительная беседа с молодыми людьми о чести, совести, сдержанности и совместном проживании под одной крышей, после чего под наблюдением барона Жак и дон Хуан пожали друг другу руки и на словах выразили горячее желание стать чуть ли ни братьями. Но как только барон скрылся, оба как по мановению волшебной палочки оказались в разных углах комнаты, и чудом не передрались вновь. Катрин, опираясь на руку дона Хуана, почти физически ощущала его ненависть к своему брату, и понимала, что любая неосторожность, движение ли, фраза ли, приведет к весьма некрасивому и печальному результату. Надежда была только на то, что дон Хуан не будет устраивать сцен на людях, а так же на то, что Валери выразила желание и дальше оставаться в замке Шатори, что подразумевало примерное поведение их обоих.

Бал не сулил ничего хорошего. Еще по пути в Тур, в карете, дон Хуан и Жак постоянно пытались поддеть друг друга, и, если у дона Хуана это получалось достаточно ловко и завуалировано, то Жак не мог сравниться с ним в подобной игре, и срывался на откровенную грубость. Только присутствие Валери, которая то и дело брала дона Хуана за руку, позволило им без происшествий добраться до Тура. Катрин гадала, какова же будет обратная поездка, когда все окажутся уже под действием алкоголя, и вряд ли Валери сможет долго сдерживать их обоих.

Как оказалось, Катрин просто недооценивала кузину. Все началось еще на балу, когда эта пара противников была разбавлена новой фигурой.

Месье и мадам де Турне имели молодого сына, с которым Жак приятельствовал, но никогда не дружил близко, которого звали Андрэ. Виконт де Турне был одним из самых богатых женихов в провинции, и многие девушки стремились завоевать его сердце, но, пока ни одной из них этого не удалось. Он был на пару лет старше Жака и не имел невесты. Тонкий план мадам де Турне состоял в том, чтобы Андре открывал бал с Валери де Флуа, а дочь ее, Мари оказалась партнершей дона Хуана. Мари де Турне имела строгие инструкции держать дона Хуана как можно дальше от Валери, и самой приглядеться к красивому и знатному испанцу.

Все пошло не так с самого начала. Валери была представлена виконту де Турне, оказавшемуся достаточно приятным молодым человеком с пронзительными серыми глазами и обаятельной улыбкой. Они открывали бал, оставив дона Хуана и Жака де Шатори в тени, и были великолепной парой. Но, не смотря на все старания мадам де Турне и ее дочери, дон Хуан неожиданно предложил руку мадемуазель Сюзанне де Лесси, а Жак удостоил чести пригласить свою сестру. Катрин в ужасе смотрела, как Сюзанна строит глазки дону Хуану, который как всегда вежливо отвечал на ее заигрывания, и было с первого взгляда непонятно, как же он принимает ее знаки внимания. Только Катрин, которая уже хорошо успела изучить его, понимала, что он совершенно не интересуется ее подругой, а постоянно кидает взгляды на Валери, проверяя, чем та занята.

Валери же с удовольствием танцевала с Андре де Турне первые два танца, потом пошла с ним на веранду и некоторое время стояла в зоне видимости из залы. Дон Хуан и Жак с разных ее концов наблюдали за Валери, а когда виконт предложил спуститься в сад, оба, как по команде, последовали на веранду. Дон Хуан увлек с собой Сюзанну, которая так просто не была готова отпустить его, а Жак вышел вместе со своим другом Луи де Лежье. Катрин бросилась следом, ожидая, что ни к чему хорошему это не приведет, а за ней выбежала Мари де Турне, которой был дан приказ постоянно быть недалеко от дона Хуана. Вся эта компания вереницей последовала в сад, и каждый врал своему спутнику что-то про звезды или романтичные фонарики, освещающие парк в честь бала.

Парк был небольшой. Посреди парка был искусственный пруд с беседкой на маленьком островке, вокруг которого тянулось несколько аллей с двумя галереями и розовыми кустами по краям. Разноцветные фонарики на самом деле освещали все это очень романтично, и было бы правильным предположить, что Валери и месье де Турне не просто так спустились прогуляться.

Они скрылись в одной из галерей, Сюзанна потянула дона Хуана в другую, Катрин с Мари остались у пруда, а Жак и Луи де Лежье стояли на веранде и наблюдали за их передвижениями.

Катрин села на скамейку, ожидая всего, чего угодно. Даже того, что дон Хуан достанет пистолет и пристрелит виконта де Турне. Но она никаким образом не могла предположить того, что произошло десятью минутами позже.

Сюзанна де Лесси праздновала победу. Дон Хуан не только предложил ей прогуляться по парку, но и согласился углубиться в галерею, образованную из вьющихся растений, где по бокам стояли маленькие фонарики, вокруг которых вились мотыльки, и которые расцвечивали галерею волшебными цветами.

Сегодня Сюзанна чувствовала себя неотразимой. Она потратила весь день на то, чтобы выглядеть лучше, чем ее соперница, и на самом деле была прекрасна. Ей очень шло голубое платье с вырезом немного более смелым, чем считалось возможным, а прическу делал парикмахер, приглашенный из Парижа за огромные деньги. И вот, ей улыбнулась удача. Сюзанна во время успела появиться перед доном Хуаном, и ступить на шаг раньше, чем эта гарпия Мари де Турне, в тот момент, когда дон Хуан остался один и даже еще не подумал о поиске партнерши. Валери приняла руку сына хозяина бала, и все взгляды, в том числе взгляд дона Хуана, были сосредоточены на ее зеленых перьях… Немодный цвет. В этот миг Сюзанна заметила Мари де Турне, и сама бросилась в атаку.

–Добрый вечер, дон Хуан, – она сделал реверанс и завладела его вниманием, – как вы находите бал? Правда, великолепно украшена зала? Я помогала мадам де Турне, – она скромно потупилась, – я рада, что вы пришли.

Дон Хуан был знаком со слишком малым количеством женщин в этом зале, поэтому как только заиграла музыка, он предложил Сюзанне руку, и та с трудом удержалась от того, чтобы не показать Мари де Турне язык. Это была маленькая, но победа. Первый шаг. Дон Хуан согласился танцевать с ней, и теперь все в ее руках.

Дон Хуан не отказался и от второго танца, и Сюзанна поздравила себя со второй маленькой победой. Третья победа поджидала ее прямо следом за второй. Когда танец кончился, они отошли к зеркалам и некоторое время беседовали. А потом дон Хуан предложил ей руку и вывел в сад. Сюзанна ликовала. Как просто оказалось отбить поклонника у этой гордячки кузины Катрин. Всего лишь новое платье из голубого шелка, стоящего дороже, чем весь их замок, и парикмахер из Парижа по цене платья. И вот, образ прекрасной соблазнительницы готов. И Катрин проиграла их спор о невозможности обратить на себя взоры дона Хуана. Он смотрит только на нее, и Катрин, которая тоже спустилась в сад вместе с потерявшей надежду Мари де Турне, должна признать поражение.

Полумрак галереи настроил Сюзанну на романтический лад, и она готова была уже позволить ему себя поцеловать, когда дон Хуан резко потянул ее к выходу. Наверняка не хотел, чтобы о них подумали что-нибудь лишнее, решила она. На самом же деле дона Хуана гораздо больше интересовало то, что происходит в соседней галерее, чем его спутница, смотревшая на него широко распахнутыми красивыми глазами. Дон Хуан не был уверен, что помнит имя этой девушки, которая удачно оказалась рядом. А вот то, что Валери так долго задержалась с сыном хозяина в галерее, было гораздо важнее чьих-либо голубых глаз.

У дона Хуана был большой опыт сопровождения Валери на разные мероприятия, и он всегда держал в голове несколько вариантов развития событий, один другого хуже, и все равно Валери часто удавалось его удивить. Но если раньше у него в союзниках был ее брат, а так же друг ее брата, Жорж де Безье, то теперь он остался один на один с неугомонной девчонкой. Интересно, о чем думал Филипп, собираясь оставить ее совершенно одну в этой глуши? Он-то прекрасно понимал, что старый барон никак не сможет сладить с его сестрицей, на благоразумие которой нельзя было положиться.

–А вторая галерея выходит на лестницу, которая ведет к реке, – услышал он слова своей спутницы, – я готова даже показать вам саму лестницу…

Дон Хуан резко остановился, так, что Сюзанна налетела на него. А потом кивнул и пошел за нею к лестнице. Худшие его подозрения начинали сбываться. В голове прокручивались варианты от купания в Луаре прямо в бальном платье до путешествия по реке до замка Шатори в шлюпке. Промежуточных вариантов было такое множество, что ему не хотелось о них даже думать, но в них обязательно фигурировали плывущие по реке трупы. И реальность не разочаровала его.

На берегу реки, который был хорошо виден с небольшого обрыва, с которого спускалась мраморная лестница, сидели Валери и ее спутник, а рядом расположилось еще несколько человек. Потом буквально за несколько секунд в руке у Валери оказался чей-то пистолет, в воздух взлетела чья-то шляпа и Валери прицелилась. Грянул выстрел, шляпа дернулась и упала в воду. Валери победно вскрикнула, перезарядила пистолет и отдала его Андре. Но тут завязалась потасовка за право стрелять следующим и показать Валери свое искусство. Валери следила за ней с нескрываемым любопытством. Тут грянул еще один выстрел, и один из молодых людей закричал и схватился за плечо.

Дон Хуан отпустил руку Сюзанны и спрыгнул с обрыва не доходя до лестницы. За пару секунд он оказался рядом с Валери, склонившейся над раненым, которым оказался Люсьен дЭшар. Она накладывала повязку на простреленную руку, и пыталась остановить кровь подручными средствами. Месье дЭшар был белее мела, кровь не хотела останавливаться, Валери чертыхалась, перетягивая вену тугим жгутом, только что сооруженном из ее нижней юбки.

–Помоги, мне, Хуан.

Он помог уложить раненого так, чтобы ей было удобно им заниматься. Потом послал остолбеневших молодых людей за помощью в дом.

Валери достала из кармана какие-то маленькие коробочки. Она всегда носила с собой что-то подобное, но кроме Хуана никто не предполагал, что в них находится. Прибежавшие на звук выстрела Жак и Катрин стояли поодаль, взявшись за руки.

Заметив их, Валери подняла голову:

–Это просто несчастный случай, – сказала она, – вряд ли месье де Турне на самом деле желал пристрелить месье дЭшара.

Виконт де Турне, белее своей рубашки, сидел тут же, но руки его тряслись и помощник из него не получился. Дон Хуан тем временем разрезал рукав рубашки раненого, весь пропитанный кровью, и Валери смогла оценить саму рану.

–Ничего ужасного, – констатировала она, – думаю, что кость и не задета даже. Без скальпеля тут не сказать точно, но пуля прошла на вылет, так что жить будет. Надеюсь, что у вас есть доктор, который способен поменять повязку? – обратилась она к виконту.

–Надеюсь, что есть, – пробормотал виконт, – черт побери, я чуть не убил его!

В это время из дома прибежало еще несколько человек, в том числе два лакея с носилками. Валери чем-то смазала рану, наложила крепкую повязку, и раненый был перепоручен лакеям и спешащему к нему молодому доктору.

Когда процессия удалилась вверх по лестнице, дон Хуан поднялся и протянул руку Валери, обтирающей ладони листьями.

–Достаточно, Валери, – сказал он, – думаю, что нам пора обратно в Шатори.

Валери подошла к воде и ополоснула руки.

–Мы только приехали, – сказала она.

–Я настаиваю.

Она дернула плечиком.

–А я никуда не поеду.

–Нет никакой возможности оставаться тут, – мягко сказал он, – поэтому, прошу вас, Валери, давайте уйдем.

Валери колебалась. Инцидент с пистолетами на самом деле выглядел не лучшим образом. Но уезжать ей очень не хотелось, три часа в душной карете между Сциллой и Харибдой в виде Жака и Хуана казались адом.

И тут на свою беду решил вмешаться Андре де Турне. Его возмутила настойчивость дона Хуана, он подошел к Валери и встал рядом.

–Я настаиваю, чтобы мадемуазель де Флуа осталась, – сказал он, – она моя гостья, и она не виновата, что пистолет выстрелил. Это мы с де Лесси виноваты. Мадемуазель Валери тут ни при чем.

Дон Хуан взглянул на него и снова перевел глаза на Валери. Та молчала. Потом подошла к воде и села у самой кромки. Дон Хуан пошел за ней и сел рядом. Он что-то тихо говорил Валери, от чего та только пожимала плечами.

–Да оставьте же ее в покое, – не выдержал виконт, видимо потрясение от случая с пистолетом сказалось на его способности говорить вежливо, – мадемуазель де Флуа взрослая девушка и способна сама решить, чего она хочет! Мы сейчас же все идем в дом!

Дон Хуан хотел ответить, но Валери вдруг остановила его, коснувшись рукой его руки.

–Месье де Турне, а вы уверены, что вы можете приказывать мне иди дону Хуану? – проговорила она мягко.

–Прошу меня простить, мадемуазель, – сказал он…

Тут вмешалась Катрин, которая до этого молча наблюдала за происходящем:

–Валери, мне кажется, что дон Хуан прав, – сказала она, – сейчас поднимется настоящий скандал, и нам лучше поскорее уехать.

–Никакого скандала не будет, мадемуазель де Шатори, – ответил за Валери месье де Турне, – дЭшара доставили уже в мои покои, и вряд ли кто-нибудь узнает о происшествии.

–Да об этом уже все знают, – сказала Жак, – я уверен, что ни один из присутствовавших не сможет держать язык за зубами.

–Тем не менее, давайте поднимемся в дом. Или вы боитесь осуждения?

–Мне не хочется портить всем праздник, – сказала Валери, приняв решение. Она подала руку Жаку и стала подниматься по лестнице.

Но праздник был, несомненно, испорчен. Катрин подумала, что ни за что не хотела бы сейчас оказаться среди людей, да и танцевать ей совсем расхотелось. Оказалось, что посещать с кузиной балы – не самое веселое занятие. Уж лучше сидеть дома за книгой, решила она, чем постоянно быть втянутой в подобные ситуации. Казалось, что Валери приносит разрушение везде, где бы ни появилась.

В дальнейшем Катрин долго гадала, почему Андре де Турне, такой всегда спокойный и уверенный в себе молодой человек, вдруг вышел из себя. Она никогда не видела, чтобы он позволял себе любую вольность. Но не в этот вечер.

Катализатором послужила фраза Луи де Лежье, обычно его хорошего друга, но тут резко ставшего врагом:

–Нам нужно подняться в дом и объяснить все вашей матери, Турне, – сказал он, – а мадемуазель де Флуа на самом деле лучше уехать. Бал и так испорчен, вряд ли ваша мать пожелает, чтобы она оставалась.

Виконт резко повернулся к нему.

–Вряд ли меня интересует мнение моей матери! Если вы желаете, то можете пойти и разболтать всем, что я пытался убить дЭшара! Возможно, это даже и будет в некотором роде правдой!

–Послушайте, Турне, вы бы держали себя в руках, – посоветовал де Лежье.

Но Андре был снедаем главным врагом – ревностью. В какой-то миг он понял, что Валери уедет, и он увидит ее еще совсем не скоро. И вряд ли ему будут рады в замке Шатори. Любовь, не любовь, но страсть завладела им с того момента, как их глаза встретились. Ее глаза, темно-зеленые, с темными точками, казалось лучились светом. И свет этот проник прямо ему в сердце, от чего стало жарко внутри. И сейчас, когда Валери была рядом, он чувствовал этот свет и понимал, что как только она уйдет, свет погаснет, оставив за собой полное разрушение без надежды увидеть ее вновь. Он не позволит ни этому испанскому фату, ни Жаку де Шатори увести от него Валери до того, как уладит с ней отношения. Внутри все дрожало от ужаса… вот она уйдет – и пустота. Он действовал как будто в забытьи. Глубинное чувство, подобное тому, которое заставляло далеких предков хватать женщину через плечо и тащить ее в свою пещеру, подальше от посторонних глаз, завладело им полностью. Никто не может отнять у него Валери! Он пошел в атаку:

–Мадемуазель, позвольте проводить вас, – сказал он, строя планы, как скроется с ней от ее спутников, и они их никогда не найдут.

–Мы уезжаем, – сказала Валери.

–Ваши спутники вполне обойдутся без вас!

Она некоторое время изучающе смотрела на него.

–Месье де Турне, я думаю, что вы неправы, – тихо сказала Валери. Она оперлась о руку Жака и сделала еще один шаг в верх.

Катрин молча наблюдала за сценой.

–Сочувствую, – услышала она слова дона Хуана, который пошел следом за Валери.

Андре изменился в лице. Он некоторое время стоял в растерянности, потом хотел было броситься за Валери, но налетел на дона Хуана.

–Потише, месье, – дон Хуан отстранил его, держа за плечи, – вы можете споткнуться.

Рядом с ним тут же встал Жак.

–Не глупи, Турне, – сказал он, – девушка уходит, а ты – остаешься. Ты сегодня и так долго утомлял даму своим присутствием.

–Пойдем, Турне, – вмешался де Лесси, – нам на самом деле придется объясняться с твоей матерью… Лучше сделать это раньше.

В этот момент в глазах у него потемнело. И Лесси просто попался под руку. Не потому, что Андре испытывал к нему какую-то ненависть. Он просто стоял на пути. Андре достал пистолет, развернулся и молча выстрелил другу в грудь. Грянул выстрел. Валери закрыла глаза. Катрин закричала. Поступок казался настолько нелогичным, что Жак и дон Хуан некоторое время молча смотрели на Андре де Турне, а потом разом накинулись на него и повалили на песок. Лесси же некоторое время стоял, удивленно глядя на друга, потом медленно отступил на два шага. К нему побежала перепуганная Сюзанна, прыгая через три ступеньки. Но он упал раньше, чем она успела его подхватить. Упал в воду, и вода окрасилась в темный цвет.

–Люсьен! Люсьен! – рыдала Сюзанна, – господи, Люсьен!

Жак помог ей вытащить его на берег. Валери склонилась над ним, разорвала рубашку, изучая рану. Наложила тампон и при помощи Хуана перевязала рану.

–Не плачьте, Сюзанна, – сказала она перепуганной девушке, – ваш брат будет жить. При надлежащем уходе.

После этого она пошла вверх по лестнице ни разу не обернувшись.

13

Обратно они ехали в полном молчании. Валери быстро заснула, а дону Хуану и Жаку, в какой-то миг ставшими союзниками, не хотелось больше пикироваться. Катрин молча смотрела в окно. Была ночь, но сон не шел. Катрин размышляла о том, что больше никогда не пойдет с Валери ни на один бал. И что ей самой лучше держаться подальше от кузины. Как можно дальше.

Как будто прочитав ее мысли, наутро Валери пригласила Катрин прогуляться и попросила ее показать ей замок. Катрин не могла отказать. Она любила замок и ей был приятен интерес кузины.

Валери была одета очень скромно в светло-зеленое платье с черной вышивкой по корсажу. Она казалась юной и невинной с простой прической и практически без украшений. Образ прямо противоположный тому, что был создан вчера. Если вчера она вся искрилась и сияла, то сегодня казалась тихой домашней девочкой, которая только что встала из-за парты. Катрин подумала, что такой образ ей нравится гораздо больше. А потом подумала, что кузина угадала ее настроение и оделась так специально, чтобы понравится ей.

–Вчера была отвратительная сцена, – сказала Валери, когда они шли по дорожке в самую древнюю башню замка, – и мне очень неприятно, что вы были свидетельницей подобного.

–Да уж, – кивнула Катрин, – я всю ночь только и думала, что о несчастном месье де Лесси и о Сюзанне. Она очень привязана к брату. Интересно, что нашло на Турне? Он всегда был такой спокойный и сдержанный…

Валери предпочла промолчать…

–Я вот что хотела спросить у вас, – они уже подошли к башне Фей и стояли перед тяжелой дверью, – я не так давно в вашей библиотеке отыскала интересную рукопись. Думаю, что века тринадцатого. Там рассказывается легенда о Робере и Камилле. И говорится, что их призраки бродят по башне Фей. Вы их не боитесь?

Она улыбалась. И улыбалась очень заразительно. Катрин улыбнулась в ответ, позабыв и о Лесси и о Турне и вообще о бале в Туре:

–Нет, не боюсь. Я часто тут бываю, – она потянула дверь на себя, – с башни открывается прекрасный вид на окрестности. И видно Луару.

Они вошли в просторную комнату. Через высокие окна в нее лился яркий солнечный свет, выцвечивая старые стол и стулья, стоявшие ровно посередине.

–Это донжон, – пояснила Катрин, – поэтому тут комната только одна. Остальные наверху. Хотите, посмотрим.

Но вместо осмотра комнат они поднялись на самый верх и встали у бойницы, наслаждаясь солнцем и прекрасным видом.

–Я стояла здесь, когда увидела вашу карету, – сказала Катрин, сама не зная почему, – я очень люблю тут бывать.

Валери придержала шляпку, которую грозился сдуть ветер.

–Да, тут на самом деле чудесно. Но и легенда очень красивая! Жаль, конечно, что Робер оказался таким дураком. А они жили на самом деле?

–Не знаю. Но почему вы считаете Робера дураком?

Валери подняла на Катрин свои странные зеленые глаза с темными точками.

–Жизнь – это самое ценное, что у нас есть. Жалко разбрасываться такими дарами Бога.

–Даже ради любви?

–Даже ради любви, – улыбнулась Валери.

Легенда о Робере и Камилле гласила, что сын первого барона де Шатори Робер влюбился в юную и прекрасную Камиллу, дочь соседнего сеньора. Камилла отказала влюбленному юноше, и тогда он похитил ее и запер в башне Фей, где Камилла провела почти год в заточении. Она не могла выходить из башни, и гуляла только на самом ее верху, где могла любоваться открывающимся видом. Сам Робер обычно ждал свою возлюбленную стоя у бойницы, и молча смотрел на нее. Она тоже не произносила ни слова. Но вот по прошествии почти года он снова заговорил с ней о любви. Камилла только рассмеялась в ответ. Тогда Робел стал умолять простить его, и поклялся отпустить ее, если она того пожелает. Камилла пожелала. Поняв, что больше никогда не увидит возлюбленную, Робер приказал своим слугам повиноваться ей, как своей госпоже и проводить ее в родительский замок. Когда же слуги ушли, он стал снова молить ее о прощении, но Камилла только гордо вскинула голову.

–Если вы не простите меня, я умру, – сказал он.

Девушка лишь рассмеялась в ответ:

–Даже в таком случае я не буду очень опечалена, – сказала она.

Тогда Робер поцеловал ей руку, подошел к бойнице и спрыгнул вниз с башни прежде, чем Камилла успела его остановить.

Камилла уехала к отцу, но всю свою жизнь оплакивала Робера, а после смерти пожелала быть похороненной вместе с ним. С тех пор тело прекрасной Камиллы покоилось где-то в фамильном склепе замка Шатори.

Эта незамысловатая история всегда производила на Катрин большое впечатление. Она любила побродить по башне, размышляя о том, был ли прав Робер и могли бы они быть счастливы вместе, если бы он не покончил с собой.

–Люди идут на крайности ради любви. И убивают, и умирают сами. Вы думаете, они все дураки? – обернулась она к Валери.

Волосы Валери развевал ветер. Шляпку она сняла и держала в руках. И впервые Катрин посмотрела на нее с настоящей симпатией. Она догадывалась, что кузина специально пришла к ней, чтобы обрести союзника в замке и в округе, где репутация ее была уже не из лучших. Наверняка Валери переживала за то, как будут развиваться события после вчерашнего бала. Наверняка она не знала точно, выживет ли брат Сюзанны. Катрин была ей нужна. Но Катрин, хоть и понимала, что ею манипулируют, сейчас не испытывала к кузине никакой вражды. Даже наоборот. Ей льстило ее внимание, ей было интересно беседовать с ней. Ей хотелось, чтобы их дружба продолжалась, и чтобы Валери стала ей настоящей сестрой.

–Нет, они не дураки, – сказала Валери, – они просто проявляют слабость. Проще всего убить себя, а не идти на страдания, не бороться. Это вид бегства. Роберу было больно слышать отказ Камиллы, он не знал, как жить дальше и вместо того, чтобы жить, иметь мужество жить без нее, он просто сбежал. Возможно, пройди он через эту боль, встретил бы другую девушку и женился бы, был бы счастлив с ней. Но он выбрал самый простой путь.

–Разве это просто, шагнуть в пустоту? – Катрин посмотрела на булыжную мостовую где-то далеко внизу. Голова немного кружилась от такой высоты.

–Намного проще, чем жить без возлюбленной, Катрин. Намного проще, чем пережить ее свадьбу с другим. Всего один шаг – и ничего. Можно не думать о воздаянии. Думать только от том, что там – ничего. Что там нет боли.

–Самоубийцы попадают в ад…

–Не в ад, – Валери отошла на середину башни, – а в новый круг. Боль все равно придется научиться переживать.

–Я вас не понимаю… – Катрин смотрела вниз, – но я думаю, что вряд ли что-то может заставить меня шагнуть туда, вниз.

Валери улыбнулась, потом нахмурила брови. Посмотрела на Катрин пронзительно и той показалось, только показалось, что на миг глаза ее вспыхнули:

–Никогда не зарекайтесь, Катрин, – через некоторое время сказала Валери, – ведь вы не знаете, что вас ждет в будущем. Возможно, даже в самом ближайшем.

Повисло молчание. Катрин отошла от бойницы.

–Вы пугаете меня, кузина…

–Нет. Просто предупреждаю. Но, когда вы будете стоять на краю, вспомните мои слова, что этот шаг – путь в никуда. Он не принесет облегчения. Ну если только временно. И делают его только слабаки и трусы.

С этими словами Валери стала спускаться по лестнице, Катрин последовала за ней, и через некоторое время обе девушки уже выходили из башни на аллею. Катрин смотрела на кузину со смесью страха и подозрительности. Валери же казалась настоящей паинькой, и улыбалась она очень мило. Только вот слова ее засели глубоко в сознании Катрин, пугая и настораживая.

14

К вечеру вернулся гонец, отправленный Катрин в замок Сюзанны де Лесси. Сюзанна писала, что брат ее в очень плохом состоянии, и что врачи не оставляют им надежды. Что мать ее весь день плачет, а сама она не может ничего делать, только сидит в комнате брата и держит его за руку.

Еще хуже были вести из Тура. Андре де Турне неожиданно слег с лихорадкой и нервным расстройством. Луи де Лежье, приехавший прямо из Тура, рассказал Жаку, что утром Андре нашли у реки, где он громко разговаривал сам с собой и размахивал руками. Его с трудом увели в дом, но унять так и не могли. Он то рвался ехать в Шатори, искать Валери, то грозился убить Жака де Шатори и дона Хуана, бросался на слуг и с трудом узнавал родственников.

Валери, которой Жак передал письмо, смяла бумажку.

–Я отправлю к ним Сафи, – сказала она, – ваш друг оказался весьма слаб психически. Вчерашний вечер выбил его из колеи. Сафи отвезет ему успокоительные. Надеюсь, что на нее он не будет кидаться.

Сафи отправилась в Тур вместе с Жаком и Луи де Лежье, а Валери собралась и в сопровождении Катрин и дона Хуана на следующий день поехала к Сюзанне. Она не ожидала ласкового приема, но обязана была сделать все от нее зависящее, чтобы сохранить жизнь случайной жертве своих чар.

Именно так она и сказала дону Хуану – жертве своих чар. И еще добавила:

–Интересно, почему он? Ведь я даже не знаю его толком. И вряд ли он чем-то виновен передо мной? Кто из его окружения так ненавидит меня?

Катрин знала ответ. Но промолчала. Она не видела связи между соперничеством между Валери и Сюзанной за дона Хуана и пулей, которую ее брат получил от Андре де Турне.

–Почему вы ищете связь? – спросила Катрин.

Валери повернулась к ней:

–Не бывает, чтобы человек вдруг получил пулю просто так. Должна быть причина. Если он сам чист, а я не вижу, что с ним не так, значит его близкие должны испытывать ко мне ненависть.

–Но в этом нет логики!

Валери рассмеялась:

–Если вы не видите логики, это не означает, что ее нет. Просто поверьте мне на слово. Логика есть. Есть причина, которая чуть не убила невиновного человека. И я должна помочь сохранить его жизнь, я не хочу иметь на себе невинные жертвы.

Катрин никак не могла осмыслить все, что говорила ее кузина. На какой-то миг ей показалось, что у Валери нервное расстройство не хуже, чем у Андре де Турне.

–А Андре почему вышел из себя? Что произошло в галерее?

Валери склонила голову на бок и одобрительно посмотрела на Катрин.

–Мне нравится, что вы быстро учитесь, – сказала она, – вы уже можете найти закономерность между вспышкой месье де Турне и мною, – она снова засмеялась, – я отказала ему.

–Но вы же только познакомились, как он мог что-то предложить вам? – удивилась Катрин.

–Разве для того, чтобы влюбиться, надо много времени? – удивилась Валери, – один поцелуй, и ты точно знаешь, твой это человек или нет. Я с первого поцелуя поняла, что не мой. А ему показалось наоборот.

Катрин бросила быстрый взгляд на дона Хуана, сидевшего напротив. Но он и бровью не повел. Даже наоборот, усмехнулся:

–Не слушайте ее, мадемуазель Катрин, – сказал он, – а то Валери вас научит.

–Разве я могу научить чему-то плохому? – удивилась та, – вы, дон Хуан, слишком критично ко мне настроены.

–Совсем не критично, – ответил он, – разве я вас критикую?

–Постоянно. Каждый мой шаг.

–Но ни вчера, ни сегодня я не сказал ни одного слова.

–Это просто вам не предоставилось такой возможности. Уверена, что вам есть что сказать.

–Конечно. Но это не критика. Я обязательно скажу вам, когда будет подходящее время.

Но тут коляска загрохотала по подъемному мосту и им пришлось замолчать и перенести свое внимания на замок.

Замок семейства де Лесси напоминал больше небольшой дворец, стоящий на островке посреди озера. С берегом его связывал подъемный мост, под аркой которого грохоча колесами коляска въехала в маленький мощеный дворик и остановилась. Часть замка была построена очень давно, и готические сторожевые башни высились по двум сторонам совсем новенького современного дворца. Ажурные балкончики были выкрашены золотой краской и сияли на солнце. Розовые стены контрастировали с темной краской готических башен.

–Очень красиво, – одобрила Валери.

15

Люсьен де Лесси был в весьма плохом состоянии. Преодолев преграду из его матери, докторов, сестер и сиделок, Валери наконец-то оказалась в комнате больного. Никто, конечно же, не хотел пускать ее к нему. И только дипломатический талант дона Хуана и его обаятельная улыбка сломили сопротивление родни и слуг. Больше всех злилась Сюзанна, и посмотрев на нее, Валери поняла, кто был причиной ранения ее брата.

–Почему мадемуазель Сюзанна ненавидит меня? – спросила она тихо у Катрин, – я ее едва знаю.

–Посмотрите сами и догадаетесь, – Катрин улыбнулась, – я уверена, что вам не нужна моя подсказка.

Валери пожала плечами и села на стул рядом с кроватью раненого. Дела его были на самом деле хуже некуда. Ей даже осматривать его было не надо, чтобы понять, что рана воспалена и, не дай боже, загноилась. С такого близкого расстояния пуля прошла на вылет, было задето легкое, что грозило немедленным воспалением легких, если быстро не принять меры. Валери пожалела, что отпустила Сафи с Жаком. Ей она была сейчас крайне необходима. Придется справляться самой. Кроме жизни месье де Лесси на кон была поставлена и репутация Валери в Тюрени. Если она не сможет ему помочь, то остаток дней она проведет в замке Шатори, и ни одно семейство не рискнет пригласить ее на прием. Валери этого не хотелось. Несмотря на то, что обычно она не заботилась о репутации, мысль о том, что еще пол года она будет проводить только в обществе Жака, Хуана и Катрин казалась ей невыносимой. В Жака и Хуана она уже наигралась и их постоянные ссоры стали ее раздражать. Сегодня все утро у нее чесались руки от желания влепить им обоим по пощечине. Они испортили ей все утро, ссорясь за завтраком, от чего она сбежала гулять с кузиной. И было очевидно, что ссорам этим не будет конца и края.