Читать книгу Часы Сафрона. Книга первая - Валерия Кёяма - Страница 1

Какое-то странное чувство зрело в ее груди еще со вчерашнего вечера. Не то предвкушение чего-то хорошего, не то плохого… Из-за этого Марьяна долго не могла уснуть и смотрела на далекие звезды, приглядывающие за ней с самого детства, благодаря стеклянной крыши, которую ее папа сделал для нее, когда она была еще совсем малышкой.

Странности начали случаться утром. Во-первых, ей снились очень необычные сны, которые по пробуждению тут же выветрились из ее памяти, оставив при этом странное ощущение. Нечто вроде дежавю. Как воспоминания о том, чего никогда не было. В остальном она чувствовала себя по обыкновению не выспавшейся и больше, чем остаться в постели, мечтала отправиться куда угодно, только не на работу.

Работа… место, где она оставляет свои юные годы, где убивает время… – так Марьяна думала, каждое утро, понимая, что ушедшее уже не вернешь, а тут еще и лето подходит к концу. Лето, которое она безвылазно проторчала в своем кафе… в этой тухлой тыкве, как она ее называла.

Приподнявшись со своей самодельной постели, представлявшей из себя несколько покрывал и подушек, просто лежавших на полу, она потянулась, коснувшись пальцами стеклянного ската, который в этом месте достигал примерно полметра высотой и вдруг… ей показалось, что она услышала чей-то голос. Он прозвучал у нее в голове.

«Время не любит, когда его убивают» – произнес он и Марьяна с округлившимися больше от удивления, чем от испуга глазами, заозиралась по сторонам, осматривая свою комнату-мансарду.

Никого. Она сонно зевнула.

Всего лишь навеянные сном отголоски, – подумала она, поднимаясь. – Не более.

С тех пор, как умерли родители, Марьяна жила исключительно наверху, спускаясь вниз лишь по необходимости. Опустевшие комнаты веяли одиночеством и пустотой. Она пряталась от этих двоих, отнявших место мамы и папы, в своем маленьком мирке, который ей удалось сохранить после той страшной трагедии. Ведь было время, когда она думала, что не справится со всем в одиночку, не справится с этой болью.

Вдобавок ко всему, не так давно ее оставит тот, в чьи руки она доверчиво вложила свое сердце. Оставил, когда она так сильно нуждалась в нем и ушел, словно его никогда и не существовало.

В свои девятнадцать с хвостиком, Марьяна не понаслышке знала, какие удары способна наносить судьба, и что кулак у нее железный.

Бывало проснувшись, она выходила в сад и искала его в утреннем тумане, как будто он мог сидеть там, будто дожидался ее всю ночь. Ноги подкашивались и она падала на влажную траву.

– Зачем ты это сделал? – бормотала она в полусонном бреду. Ведь никого рядом не было и никто не мог услышать ее голоса. – Почему? Почему ты так поступил со мной?

Первое время, еще прежде, чем нужда заставила ее искать работу, она просыпалась с первыми лучами солнца словно пораженная громом, грудь сжимала боль, относящаяся скорее к душевной, чем к физической и она начинала задыхаться. По щекам бежали горячие слезы, так что Марьяна удивлялась про себя тому, что глаза способны жить и действовать отдельно от ее воли. Она не знала, как жить дальше, как нести эту боль с собой. На губах, покрывшихся трещинами от постоянных рыданий, застыл всего один вопрос, на который она, по всей видимости, уже никогда не узнает ответа – почему он ушел?

День за днем, пытаясь воссоздать в своей памяти расплывчатые черты его лица, она думала о том, что лучше бы его вовсе не было в ее жизни. После чего одергивала себя, словно содрогаясь от края пропасти.

Нет, уж лучше пусть будет так, – с безумными глазами говорила она себе. – Главное, я знаю, что он просто есть, что он, пусть недолго, но был со мной. Так мне легче. Так я хотя бы могу дышать.

Время шло, а ее боль не стихала. Удивительно было смотреть на старые фотографии, на школьный альбом, с которого ей улыбалась совершенно другая Марьяна. Еще не осиротевшая, не брошенная любимым.

Разве это было в этой жизни? Трудно представить, что было вообще.

Раньше, еще будучи ребенком, она мечтала о сказочной жизни, наполненной приключениями. Скажи вы девятилетней Марьяне о том, что ее жизнь будет так скучна и однообразна, она бы ни за что не поверила в это и кинулась бы в вас грязью. Теперь, когда детство осталось далеко за плечами, она успела позабыть и растерять все свои, когда-то самые близкие сердцу мечты и устроилась на единственную работу, которая предлагалась молодой девушке в этом гиблом месте – официанткой в придорожное кафе.

Каждое утро Марьяна садилась на велосипед и крутила педали сначала по улицам небольшой деревушки, где родилась и выросла, затем выезжала на трассу и двигалась в сторону старой церквушки, в паре километров от которой и находилось это заведение под названием «Мускатная тыква».

За два с половиной месяца работы Марьяну начало воротить от одного его неприглядного вида, не говоря уже о самой работе в нем.

Здесь надо сказать, что Марьяна помимо своей очевидной юности, была также не дурна собой. Природа наградила ее длинными густыми волосами светло-русого оттенка, оливковой кожей и большими густо-карамельными глазами, обрамленными чередой длинных ресниц. Ее очень быстро взяли на роботу, отказав в месте нескольким женщинам, проживающим в том же селе, что и Марьяна, хотя хозяйка ее и недолюбливала, постоянно отыскивая предлог придраться к молодой официантке, чьей красоте она откровенно завидовала.

Знает ведь, что я не уйду, – рассуждала про себя Марьяна, молча снося такое отношение к себе. – Знает, что идти мне больше некуда. Что никакой другой работы я тут не найду. Ведьма.

Неприязнь между ними была взаимной.

Каждый мужчина, проезжавший мимо и однажды решивший перекусить в придорожном кафе, где она коротала свои денечки, не мог не заметить ее красоты.

Давным–давно привыкшая к комплиментам, она не то, что перестала обращать на них внимание, – они ее откровенно достали. Каждый второй звал ее поехать с ним и каждый обещал показать мир. Она лишь ехидно хмыкала на подобные предложения, прекрасно помня, что один уже давал ей такое обещание…

Как порой только не пытались уговорить Марьяну сказать «да», она, казалось, просто не знала такого слова. Придумывая, чем соблазнить юную красавицу, ей обещали едва ли не чудеса. Но еще ни один не получил от нее ничего, кроме учтивого отказа и вымученной улыбки, которую она дарила каждому своему гостю, чтобы не показывать неприязнь и отвращение.

Некоторые возвращались, чтобы попытать удачу дважды и вновь преподнести ей свои предложения. Говорили ей так же, что такой девушке, как она не место в этой глуши. Бывало она слышала от них и такое, что в скором времени сгниет тут, если не даст согласие взять все свои проблемы в крепкие мужские руки.

Но ничего хуже, чем отдаться кому-то, загнав себя пусть и в золотую, но клетку, она представить не могла.

Не самая завидная судьба, – рассуждала она, – но я уж как-нибудь сама.

Не так часто она задумывалась в какой момент все пошло не по плану, однако, такие моменты случались и тогда Марьяна, бывало, подолгу уходила в себя, задумываясь над тем, как несправедливо обошлась с ней судьба.

Иногда она думала, что не случись той автокатастрофы, забравшей жизни ее родителей, сейчас она была бы студенткой и, как все ее одноклассники, жила бы в городе, носила в сумке тетради с конспектами и изредка появлялась здесь, чтобы навестить маму с папой. В такие моменты она не была до конца откровенна с собой, хотя фантазия казалась ей самой счастливой, какую она только могла вообразить. Родители живы, она не работает за гроши в захудалом кафе, где что ни день к ней обязательно пристанет какой-нибудь мужчина, дома, как в детстве пахнет маминой выпечкой и папиным горьким табаком, комнаты не опустели, а ей не пришлось так рано повзрослеть, взяв на себя столько боли, сколько она не желала испытать никому.

Родители ушли, он оставил ее и теперь осталась только Марьяна и звезды, приглядывающие за ней по ночам сквозь стеклянную крышу, которую в детстве она считала волшебной.

На самом деле, после школы она не планировала никуда идти учиться. Будучи выпускницей, Марьяна даже не знала, кем хочет быть, какой профессии посвятить свою жизнь. Больше всего ей хотелось исследовать жизнь. Если бы существовали какие-нибудь науки, позволяющие приблизиться к тайнам мира сего, овладеть колдовством и прочим из ряда фантастики, она бы обязательно им придалась.

Ей хотелось, чтобы каждый ее вчерашний день был похож на легенду, а новый – на безумие. Вышло же так, что все они были, как под копирку. Каждый день похож на предыдущий, каждый был безрадостным и блеклым, как первые падающие листья с деревьев, молча говорившие о грядущей осени в последние августовские дни.

Таким же обещал быть и сегодняшний день двадцать шестого августа две тысячи восьмого года. Марьяна приехала на работу к восьми часам, замотала длинные волосы в высокую шишку и облачилась в ярко-оранжевый фартук тыквенного цвета, который бросался здесь в глаза ото всюду: со скатертей, занавесок, люстр. В добавок ко всему, стены в кафе «украшали» (а как думала она, скорее – уродовали) натуральные мочалки из сушенных тыкв, в которых даже торчали семечки.

Не успела она переступить порог, как на ее лице появилось отвращение. Если бы Марьяна не научилась хоть сколько-нибудь его скрывать, то ходила бы до самого вечера с таким видом словно ее вот-вот стошнит.

Хозяйка, женщина лет сорока пяти, приехавшая на стареньком внедорожнике, чтобы убедиться, что весь персонал, состоявший из двух поваров и одной официантки, вышел на работу в полном составе, уже собиралась покидать «Мускатную тыкву», обхаживала напоследок зал и поправляя скатерти, заглядывала при этом под каждый стол, проверяя, хорошо ли вчера вечером Марьяна вымыла пол.

Опять ищет к чему бы придраться, – подумала девушка, начавшая сразу по приходу натирать стаканы и столовые приборы. Хозяйка не спешила уходить.

– Что-то ты какая-то кислая, милочка, – резковато бросила она через плечо. Марьяна подняла глаза и попыталась улыбнуться ей, как можно более добродушно.

– Не выспалась, Зоя Васильевна, – сказала она ей.

Та звонко хмыкнула и приподняла и без того задранных кверху птичий нос.

– Надо спать по ночам, моя милая, – не двузначно сказала она. Марьяна сжала губы. – А где твоя помада? Сколько раз я тебе говорила, чтобы не накрашенной в зале ты не появлялась!

Черт! Как я могла забыть?!

Марьяна метнулась в коморка и достала из своего рюкзачка купленную ей хозяйкой помаду отвратно-оранжевого цвета и, посмотрев в металлическую дверцу, на которой расплывчато отражалось ее лицо, не особенно стараясь, намалевала губы, проведя по ним два раза, чтобы эта ведьма не сказала ей – «А почему так бледно?! Думаешь гости увидят ее на тебе с последнего столика?!»

Когда она вернулась за бар и снова принялась натирать приборы, хозяйка бросила на нее мимолётный взгляд, сделав при этом ужасно недовольное лицо. Уходя, она бросила ей через плечо:

– Постарайся сделать так, чтобы я больше не делала тебе замечаний. Ты уже не первый месяц работаешь, Марьяна. Сама должна знать, что и, как я желаю видеть в своем кафе.

– Да, Зоя Васильевна, извините.

– Вечером приеду. И убери с лица это выражение, смотреть противно!

Она хлопнула дверью, следом за этим заиграла музыка ветра, висевшая на входе. Марьяна видела сквозь окна, как от кафе отъехала ее машина и умчалась в противоположном от села направлении. Не для кого не было секретом, что самая хозяйка, как и ее муж, владеющий кукурузным полем, что росло вдоль всей трассы, начиная от старой церквушки и заканчиваясь гораздо дальше, чем подходила граница деревни, жили в городе.

Марьяна и сама бы не отказалась уехать туда и поселиться в квартире со всеми удобствами. Тут, в доме на земле, ей приходилось греть воду, чтобы помыться. А нынче дело подходило к зиме и уже стоило задуматься о покупке угля. В ноябре, когда без него станет совсем невозможно существовать, он станет в разы дороже, нежели в сентябре или октябре.

Последнее время ее снова начали посещать мысли уехать отсюда как можно дальше, но уже не с той целью, чтобы искать приключения, как она мечтала еще пару лет назад, а просто чтобы сбежать из этого гиблого места. Останавливало ее только вечная нехватка денег и нежелание продавать родительский дом, с которым было связанно слишком много светлых воспоминаний, чтобы попрощаться с ним навсегда.

А теперь к странностям, которые не предвещало ничего помимо необычного ощущения, теснившего ее грудь со вчерашнего вечера.

Во-первых, как это обычно водится, до часов десяти-одиннадцати у нее совершенно не бывает гостей и это время она просто сидит за баром, убивая его на свое усмотрение – складывает салфетки, разгадывает кроссворд или просто смотрит в окно, подперев рукой подбородок.

В это же утро, почти сразу после того, как уехала хозяйка, к ней заглянула странного вида пожилая пара. Прежде всего, удивило Марьяну то, что возле кафе не остановилось машины. Не пришли же они пешком? Автобусы в этом месте не проходили, а местными они точно быть не могли, так как Марьяна знала каждого жителя этого села. Они заказали картофельные вареники, салат летний и стакан брусничного морса, даже не открыв меню.

Что-ж, – подумала она, – набор стандартный. Должно быть, им даже в голову не пришло, что у нас может этого и не быть. Но почему все по одной порции? Они что, собрались делить пищу на двоих?

По их поведению и тому, как они переглядывались между собой, держа друг друга за руки, у Марьяны сложилось впечатление, что у стариков нечто вроде свидания.

М-да, удачное же они выбрали для этого место!

Смотреть на них ей было тоскливо, хотя эти двое украдкой поглядывали за юной официанткой. Марьяна рассудила, что они просто дожидаются своего заказа.

Когда с кухни донесся звон колокольчика, извещающий ее о том, что заказ готов, она вынесла на подносе две тарелки вместе со стаканом морса и поставила их на стол перед своими первыми и пока что единственными посетителями. Из головы не выходила мысль – как они тут оказались. Она даже не видела в окно, чтобы они походили. Может их кто-то привез, а она просто не заметила?

Вернувшись за бар, она стала натирать стаканы скорее, чтобы не выглядеть бездельницей и чем-то занять руки, чем от необходимости – они были протерты ею уже дважды.

Время шло. Она поминутно поглядывала на часы, к сожалению понимая, что рабочий день только начался, после чего тяжело вздыхала.

Мука, самая настоящая мука.

Прошло примерно минут двадцать, когда она в очередной раз взглянула на висевшие на стене квадратные часы, отрывая взгляд от стакана в своих руках. Старушка удивительным образом повторила за ней этот жест и обе увидели, что минутная стрелка приближалась к восьми, а часовая – к девятке. Как раз после этого в кафе «Мускатная тыква» снова заиграла музыка ветра, извещавшая ее о приходе очередных гостей или гостя. И снова Марьяна не увидела, чтобы под окнами остановилась машина.

Она схватилась за меню, но никто так и не появлялся в зале. Это заставило ее невольно задуматься не ушел ли человек, едва переступив порог. Входная дверь была по правую от нее сторону и находилась вне поле видимости. Чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь и нужно ли ей готовить к выносу меню, Марьяне пришлось облокотиться на барную стойку и слегла высунуть голову в зал. Увиденное заставило подняться обе брови на ее лице. Помимо того, что вошедший выглядел малость странновато, он еще и, как ребенок с интересом наблюдал за висевшей над его головой музыкой ветра. Приподняв руку, он прикоснулся к деревянным трубочкам и провел длинными пальцами по гладкой поверхности. Те еще продолжали слегка подергиваться, но уже не издаивали никаких звуков, так как не соприкасались друг с другом.

Когда он повернул голову, Марьяна встретилась с ним взглядом. Ее удивил ярко-синий цвет его глаз, который был хорошо различим даже при таком тусклом свете. Мгновение они смотрели друг на друга. Рука молодого человека застыла в воздухе в нескольких миллиметрах от привлекшего его предмета. Внезапно его брови приподнялись точно также, как у Марьяны. Черты на лице парня заострились, контур скул стал более четким, а между бровей залегла небольшая морщинка. Взгляд стал сосредоточенным.

Смутившись, девушка тут же отскочила и спряталась за баром, оправив шишку на своей голове, из которой выбилась одна прядь, принадлежавшая к челке.

Где-то я его видела, – подумала она. – Как будто в сказке или во сне… Может он напоминает мне маленького принца, только взрослого?

Не спеша он прошагал в зал, искоса посмотрев на Марьяну, и сел за соседний столик рядом с пожилой парой. Те одарили его продолжительными взглядами.

Марьяна тут же бросилась к нему, держа в руках меню, но не успела она подойти к его столику, как парень тут же попытался схватить ее за руку. Марьяна вовремя отшатнулась, не дав ему даже прикоснуться к себе и посмотрела с немым вопросом.