Читать книгу Василика Даль: Возрождение - Василина Жидких - Страница 1

Я спустился в темницу, глупо надеясь, что смогу спасти Зои от участи, которой удостоил ее мой отец.

В очередной раз я перебираю в голове слова, которые должны что-то изменить, но смогут ли они, что-то поменять? Чушь! Мои слова, ровным счетом, ничего не стоят.

Слова могли бы помочь Зои, если бы их смысл дошел до отца, который неприкрыто игнорировал меня, пока я, буквально валяясь подле его ног, молил сохранить ей жизнь.

Однако, отец был неумолим и решения своего менять не стал.

Истинный хладнокровный король.

Прислужливо склонив передо мной голову, сторож молча открыл для меня дверь. Я вежливо кивнул ему в ответ и спешно спустился в темницы. Идя по слабо освещенному, редкими факелами на стенах коридору, я заметил, что мои шаги, эхом разносящиеся по пустому коридору, привлекали внимание тех, кто заточен в темницах. Заключенным мои шаги казались незнакомыми и наверное сильно выделялись из тех, что они уже успели запомнить за проведенное здесь время, и эта неизвестность привлекала. Они смотрели на меня выпучив глаза и тихо перешептывались с друг другом. Заключенные не выкрикивали проклятия, не обвиняли меня во всех грехах. Нет, они просто наблюдали.

В конце коридора я остановился, и заключенные потеряв ко мне интерес, отошли от дверей, возвращаясь к своим делам.

В камере за дверью куда я не решался войти, раздался сильный кашель, вырывающийся из маленького тела вместе с жизнью.

Боже, да что я за слабак? Почему я не нашел другого способа убедить отца? Почему я не могу ничего сделать для нее?

Почему?

Открыв темницу своим ключом, я медленно толкнул дверь, и та со скрипом сдвинулась с места, привлекая внимание Зои.

Я невольно вздрогнул, когда увидел полумертвое тело, прикованное к холодной стене. Первое, что пронеслось у меня в голове при виде такой картины, было ужасно, но к моему великому сожалению, было правдой.

Зои обречена.

– Здравствуй, – прохрипела она, силясь поднять свою маленькую голову, чтобы посмотреть на меня.

– Здравствуй, Зои, – сказал я, как можно теплее, будто мой тон мог как-то облегчить ее страдания или согреть содрогающееся тело от промозглого холода в этом мерзком месте.

– Я думала, ты не придешь. Думала, не сможешь. – Она говорила с длинными паузами, хрипя на каждом звуке. – Лучше бы ты не приходил. Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой. Пожалуйста не смотри на меня так, – я пытаюсь улыбнуться, но чувствую, как на глазах собираются слезы. – Милый, ты знаешь, что это наш последний разговор, поэтому выслушай, – я киваю и медленно подступаю к ней ближе. – Забудь меня такой, как видишь сейчас. Милый, прошу, помни меня той, каковой встретил, той, которая смогла согреть твою душу…

Она не смогла договорить, кашель разрывал ее глотку на части, и я буквально сам чувствовал, как он дерет ее своими когтями изнутри. Я чувствовал боль Зои, которой она не хотела делиться.

Не выдержав, я приблизился к ней, и дрожащей рукой убрал с поникшего лица золотые пряди волос, высвобождая ее прелестные голубые глаза из плена.

Ее глаза источали уверенность – что бы ни произошло, она не потеряет веру в себя. И гордость горела ярким пламенем глубоко в душе. Зои отправят на эшафот и я уверен, что она взойдет на него с гордо поднятой головой. Она всех, кто пришел на казнь ради забавы, заставит стыдливо отводить глаза.

– Не надо Зои, не надо, – прошептал я, прислонившись своим лбом к ее прохладному. Дыхание Зои прервалось, а потом резко участилось.

Насколько это вообще было возможно, она сильнее прижалась ко мне головой, прерывисто дыша.

Я не знаю, сколько мы так стояли, и я простоял бы так еще дольше, если бы не стражник отца, который спустился за мной.

Отец прислал его затем, чтобы увести меня от нее.

– Спасибо тебе за все, – прошептала она тихо, когда я начал отстраняться. – Спасибо, милый…

Сильно зажмурив глаза, я сухо поцеловал Зои в щеку и вышел из темницы. Перед глазами все затуманилось, я шел за стражем, не видя дороги, и когда он привел меня на опушку за территорией нашего замка, оцепенение тут же спало с моего сознания.

– Эй, – крикнул я, хватая стража за локоть, чтобы развернуть его к себе лицом. – Куда ты меня привел?

Ко мне повернулось оно, черное существо, которое способно принимать облик любого, кого поглотит. Не успев обернуться мне своим истинным лицом, фидипо рассыпался в прах, оставляя под собой спавшую кучку одежды.

Я выхватил меч из ножен и приготовился к атаке, но в темноте ничего не видно, даже яркая большая луна ничего толком не освещала. Лишь силуэты мелькали где-то поблизости.

Может это иллюзия? Искаженная реальность?

Опустив меч, я подошел к (как мне казалось) краю нечто полупрозрачного, едва мерцающего и ткнул пальцем, а она содрогнулась, отдаваясь легким сиянием, как я и думал – иллюзия.

Что происходит?

– Здравствуй, мой дорогой принц, – внезапно произнес голос откуда-то из густой темноты. Я приготовился защищаться, внимательно прислушиваясь к шумам вокруг. Он давно искал моей встречи, я знал об этом, но не кажется ли ему, что это странно? Он ведь знает, что я не желаю его видеть.

– Андре? – спрашиваю я у темноты, узнав этот голос. Я оглянулся, его нигде не было видно. – Вы нарушаете закон, появляясь на этой земле! Или Вы уже успели запамятовать о смертном приговоре, бумага на исполнение которого лежит в кабинете отца?

– Почему же королю острова Мун можно нарушать правила, а его верному советнику…

– Бывшему, – поправил я, отступая к центру.

– Хорошо, будь по твоему сорванец, – быстро согласился тот. – Так ответь мне, почему же бывшему советнику нельзя нарушить правила? Чем он лучше меня, дорогой мой принц?

– О чем Вы говорите? – до меня довольно долго доходил смысл его слов. В ушах звенело, и я не мог сосредоточиться на разговоре. Отец что-то нарушил? Тот, кто цепляется к каждому твоему проступку? Тот, кто чтит соблюдение законов, писанных нашими предками, которые будущие потомки должны соблюдать так же рьяно, как и мы? Он говорит об этом короле?

– Вы сами обо всем знаете, просто боитесь признать правду, потому что это неудобно, – уверенно говорил Андре. Я не видел его силуэта. Я даже не уверен, что Андре здесь. – Девушка, что в темнице, Зои, что Вы знаете о ней, Ваше Высочество?

– Что мне известно, это не Ваше дело, – рявкнул я. К чему он ведет? Что еще я должен знать о Зои? – Выпускайте меня, или говорите по делу!

– Вы сын своего отца, Ваше Королевское Высочество, – ухмыльнулся он. – За какое преступление ей вынесен смертный приговор? Она ли его совершала, или же ее некогда погибший брат?

– Что? – от непонятного облегчения у меня упали руки.

Зои невиновна, невиновна. Почему она тогда молчит?

– Это не имеет значения, мой дорогой принц. Приговор был вынесен около десятка лет назад, и пал на всю семью кровавой тенью. Девочке не посчастливилось быть обнаруженной именно сейчас.

– Выпусти меня, немедленно! – приказал я, ударяя кулаком по прозрачной стене, мне нужно было бежать к Зои, к отцу. – Надо спешить!

– Вы знаете, где я, Ваше Высочество, – он рассмеялся глухим неживым смехом, словно кукла. – Я буду ждать Вас.

Иллюзия исчезла, и бледно-голубой свет ударил в глаза. Оказалось, что все это время я смотрел вверх на луну.

С огромным облегчением и радостью я побежал в темницу, как можно скорее, и как можно быстрее.

Спускаясь в подземелье, я не поздоровался ни с кем, боялся потерять лишнюю секунду на лишние слова. Я вбежал в коридор подземелья и приготовил ключ, чтобы открыть дверь ее темницы, уже готовился вставить его в замочную скважину, как дверь тяжело отворилась и оттуда вышел сэр Раньон, главный лекарь нашей семьи.

Это было плохим знаком.

Я встретился с его печальным виноватым взглядом и замер в ожидании плохих новостей.

– Мне жаль, Ваше Высочество, – прошептал он и прошел мимо меня, оставив дверь раскрытой.

Мое сердце упало в пятки, когда я оказался внутри темницы. Там было пусто, сыро и тихо, вроде бы, все, как обычно, но пахло свежей кровью. На уровне головы Зои, бордово-красные пятна окрасили стену.

Зои мертва, я опоздал.

* * *

– Где ты был, сын? – резко спросил отец, когда я зашел в большой зал. Я не хотел, чтобы он называл меня так. – Отвечай, – потребовал он, когда я упрямо молчал.

Остановившись напротив него, я посмотрел в его жестокие, безжалостные темные глаза, давно ставшие черным, бездушным агатом. Эти глаза, кроме сильного желания окунуть их в те лужицы крови на песке, и растоптать на месте, ничего не вызывали. Желание раздавить, уничтожить старого ублюдка, как он того заслуживает, было сильным и почти нескрываемым.

Мне хотелось кричать от несправедливости, но нельзя себе такого позволять, я должен быть сдержанным, осторожным, хладнокровным, чтобы победить в борьбе. Я должен быть, как отец.

Смотря ему в глаза, я пытался найти правду там, где ее просто не могло быть. Казнь была назначена на завтра, а не на сегодня, так какого черта, ее убили сегодня? Почему отец изменил решение?

Почему?

– Кем была Зои? – напрямую спросил я, без должного обращения, на котором он был помешан. Я слышал, как испуганно вздохнули все, кто находился в зале, но меня это не волновало. Я хотел вывести его из себя, и я не собирался останавливаться после боязливых стонов. Сестра как-то сказала мне, что если идешь через ад, не вздумай останавливаться, а беги в самое пекло. – Отвечай!

– Она была преступницей, заслуживающей смерть… – на одно мгновение мне показалось, что он испугался, иначе почему он так спокойно говорит? Словно его совсем не злило мое фривольное поведение при приближенных к нашему дому, но все же чужих людях.

– Ей было семнадцать! – заорал я в ответ, не в силах слушать заезженные фразы. Он повторяет одно и то же, как заморская птица, которую обучили одной единственной фразе. Я чувствовал страх тех, кто стал свидетелем нашей ссоры. Затаив дыхания, все находившиеся рядом, замерли в ужасе. Отца боялись. Простодушно принимая страх за слепое уважение, он никогда не видел разницу между уважением и страхом. Старый глупец. – Говори, кем была Зои!

– Уходи, – коротко отрезал он, сводя свои широкие брови на переносице. Глаза отца побагровели, он был в ярости от моего наглого непослушания. Я почти добился того, чего хотел. Мне почти удалось вывести его из себя, но бедный отец не догадывается о том, что будет дальше. – Пошел вон, недоносок!

Уверенный в своем опасном желании, я аккуратно посмотрел на советников, сидевших за столом по правую руку от отца – они были напуганы. Это был первый раз, когда кто-либо осмелился перебить отца, кто осмелился бы говорить с ним в таком неуважительно-пренебрежительном тоне и подобным образом. Если бы это был не я, то тот человек, уже давно лишился бы языка или головы, но со мной этот старый гавнюк ничего не сделает, потому что я единственный наследник, это мой дар и мое проклятие. Я снова смотрю на советников, которые немного ожили и уже во все глаза пялились на меня, не веря в то, что я делаю. Я давно уже хотел уйти, но все боялся, а сейчас мне плевать.

– Я ухожу, – устало говорю я, срывая фамильный медальон с шеи. Эти инициалы РК[1] уже давно для меня ничего не значат, и потому я бесстрашно швыряю семейную ценность под ноги ошеломленному отцу.

Я не хочу быть частью этой лицемерной интриганской игры, нет уж, увольте. Андре был прав: все, что делает отец, это полная чушь и бред сумасшедшего, помешанного на власти. Все это не имеет смысла, и признать эту правду неудобно для моего положения.

После такого, есть только два пути: или сразу в петлю, или сбежать.

Побег – это не трусость, а отважное решение.

«Я жду Вас, мой дорогой принц. Я жду»

Андре ждет.

Какой смысл в справедливости, если ее нет?

Лучше сумасбродить, не позоря королевское имя, не портя свой народ, чем обременять их.

Я вроде, благое дело совершаю.